— Каково же оно?

Наверняка эта коварная леди уже догадалась, на что он намекает, но тем не менее требовала пояснения.

— Вместе с жеребцом приду и я.

— У меня другого и в мыслях не было, — спокойно ответила Иден, ни на мгновение не утратив безмятежного выражения лица и жизнерадостной улыбки. — Я и сама не допустила бы, чтобы это великолепное животное осталось без присмотра. Уверяю, вашему скакуну будет обеспечен наилучший уход.

Как ловко, однако, она вышла из положения! Но он был полон решимости нарушить ее блаженный покой.

— Меня больше интересует мое пребывание на плантации, чем моего жеребца.

— Вы можете приходить и уходить, когда пожелаете.

От такой непоколебимой доброжелательности Себастьян заскрежетал зубами. Неужели не существует способа смутить эту даму? Уж слишком она великодушна, независима и совершенна. Как же стереть с ее лица эту приветливую улыбку? В Себастьяне стремительно нарастало желание пробудить в Иден хоть какие-то эмоции вместо этого вежливого безразличия.

— Не сомневаюсь, что мой конь будет содержаться в замечательных условиях, — он сделал шаг вперед, так что расстояние между ними стало меньше обычного, дозволенного для особ мужского пола, — и я хочу обсудить оплату.

— Вы благородный человек, — очень медленно произнесла Иден, отступая от него на шаг.

— Правда? — Черная бровь насмешливо поползла вверх.

— Безусловно. Иначе я не стала бы вести с вами дела. — Она снова одарила его одной из своих улыбок, которые уже начали вызывать у него бешенство. — Вы сейчас отказались от нескольких выгодных предложений. Вы не из тех, кто берет назад свое слово, вы — честный человек. — Она сжала губы и после паузы добавила: — Это видно по вашим глазам.

Теперь она занималась внушением. Возможно, ее поклонники были слишком глупы, чтобы раскусить ее уловки, но Себастьян не из таких! Мисс Пембрук не удастся его перехитрить, черт побери!

— Вы всегда во всех людях ищете только хорошее, святая Иден? — дерзко осведомился он.

— А почему я должна искать плохое?

— Потому что иногда оно в них есть.

— В вас? Ерунда! Вы благородный джентльмен.

— Значит, вы продолжаете считать меня таковым и хотите, чтобы я в это тоже поверил. — Себастьян смотрел ей прямо в глаза.

— Разумеется, вы должны верить в себя.

Она улыбнулась — по меньшей мере в сотый раз, — а Сейбер про себя выругался. Он хотел посмотреть на ее реакцию — вот тебе и реакция!

— Подумайте как следует, леди. — Он наклонился, и его лицо оказалось в дюйме от ее лица. Иден попыталась отступить, но он преградил ей дорогу. — Плата, которую я требую за услуги моего Араба, — это вы.

— Вряд ли я соответствую цене, — Иден даже не моргнула, — вы будете разочарованы.

— Об этом судить мне.

— Вы просто меня дразните. — Иден тихо засмеялась. — Вам нравится шалить.

— Правда?

— Несомненно, — без колебаний подтвердила она. Себастьян еще приблизился к ней, и Иден инстинктивно откинулась назад, чтобы избежать его прикосновения. Это окончательно вывело его из себя: она избегала его как прокаженного!

— Вы глубоко заблуждаетесь, милочка, — нараспев возразил он. — Вы хотите использовать моего жеребца, а я — вас. Это вовсе не шутка. И еще, я уверен, вы что-то скрываете. Это видно по вашим глазам.

Иден продолжала молча смотреть на Себастьяна с тем же раздражающе безмятежным выражением, и он, не выдержав, выругался и, резко развернувшись, зашагал прочь. Он должен был бы почувствовать угрызения совести, ведь он нарочно и непростительно грубил, но, черт побери, Себастьян проигрывал Майку это нелепое пари — проигрывал катастрофически! Он так и не произвел на эту девушку ровно никакого впечатления, ему даже не удалось разжечь в ней негодование!

— Жалкое ничтожество! — кипя от возмущения, процедила сквозь зубы Иден, глядя в спину удалявшегося Себастьяна. — Мерзкий грубиян!

Ей потребовалось собрать всю свою выдержку — до последней капли, — чтобы не дать волю рукам и не залепить ему пощечину в ответ на его предложение. Как он посмел заявить, что она станет платой за его арабского скакуна! Расхаживая взад-вперед по лужайке, Иден вполголоса извергала проклятия. Этот чертов мошенник, видимо, намеревался вывести ее из себя, а она абсолютно ничего не предприняла, чтобы дать ему отпор. Его грубость испортила ей настроение на весь вечер. Пока ее друзья и соседи кружились под музыку, она бродила кругами, стараясь охладить гнев. Как он посмел нарушить ее такими трудами созданное равновесие! Столько лет она держала в узде свои эмоции, а теперь появился этот проходимец…

В конце концов Иден отправилась на поиски своего кучера. Ее совсем не привлекала возможность еще раз столкнуться с кузеном Майка и окончательно лишиться спокойствия. Видимо, запас ее терпения подошел к концу, и она не могла поручиться, что ее эмоции не выплеснутся наружу. Остановившись в темноте, Иден прислушалась к беззаботному смеху слуг, игравших в карты при свете фонарей, пока их хозяева развлекались танцами. Свет упал на довольное лицо Джейкоба, сгребавшего свой выигрыш. Какое она имеет право лишать своего кучера заслуженного отдыха? Постояв еще немного, она отправилась на поиски сестры и нашла ее танцующей с Питером Далтоном. Элизабет, запрокинув лицо, смотрела на молодого человека сияющими, как звезды, глазами, и Иден поняла, что не посмеет увезти сестру и испортить ей вечер.

— Я собираюсь навестить наших подопечных. — Подойдя к Бет, Иден ухитрилась, как обычно, улыбнуться. — Джейкоб будет ждать тебя и отвезет домой.

— А как же ты поедешь? — забеспокоилась Элизабет.

— О, я найду способ добраться до дома, — весело заверила ее Иден, — Развлекайся, Бет.

— Хорошо, Иден, спасибо!

Что ж, хоть один член семьи счастлив, подумала она, пробираясь сквозь толпу. Бодрящая прогулка поможет и ей взять себя в руки. Но следовало поторопиться, чтобы добраться до ведущей на плантацию Пембрук тропинки до наступления полной темноты. Выбрав кратчайший путь к дому, Иден перебирала в уме дела, ожидавшие ее завтра. Война надвигалась, и необходимо было запасти корм и найти безопасное укрытие для скота на случай, если на плантацию нагрянут британские мародеры.

Внезапно неясные голоса и ржание лошадей привлекли ее внимание. Она замедлила шаги, настороженно прислушалась и, бесшумно пробравшись сквозь заросли черных кедров и кипарисов, увидела вдалеке группу мужчин. Интересно, это британские шпионы обмениваются сведениями или шайка воров собирается ограбить ничего не подозревающих ярмарочных торговцев, ведь поговаривали, что в округе становится все больше грабителей. Если потерять бдительность, и она может попасться им в руки! Попятившись, Иден решила пересечь поле и пойти по проезжей дороге — этот путь длиннее, но зато безопаснее. Черт побери, если бы не этот Себастьян Сейбер, она не оказалась бы здесь одна. Если с ней что-то случится, это будет исключительно его вина. «Так ли?» — тут же спросила она себя. Разве это он заставил се в одиночку поздним вечером отправиться в рискованное путешествие? Если Иден попадет в беду, то только по собственной глупости, и нечего обвинять других!

Минут через двадцать послышался цокот копыт, постепенно заглушавший стрекот цикад и кваканье лягушек. Оглянувшись на ходу, Иден увидела силуэт приближавшегося к ней всадника и обратилась к небесам с молитвой, прося Божьей помощи:

«Господь всемогущий, если мне суждено попасть в руки бандитов, дай мне силы не показать страха!»

— Мне следовало догадаться, — раздался из темноты насмешливый голос, — ангел ходит там, где смертный боится ступить. Вы, должно быть, считаете, что с вами ничего не может случиться. — Себастьян, придержав лошадь, поравнялся с Иден.

Глотнув для подкрепления воздуха, она продолжила свой путь, решив, что не позволит этому Сейберу снова вывести ее из себя. Она справится с этим мошенником так же легко, как с любым другим мужчиной, у которого череп набит ватой. Просто нужно проявить больше смекалки, чтобы перехитрить его.

— Вижу, вы тоже решили рано уйти с праздника. — Иден послала ему одну из своих улыбок, отчего Себастьян сразу помрачнел. Чем любезнее она старалась себя вести, тем раздраженнее он становился. Быть может, ей удастся отвратить его от себя любезностью и таким образом отделаться от него?

— Я искал вас, но нигде не мог найти. — Он спешился и пошел рядом. — Куда, черт возьми, подевался ваш слуга?

— Джейкоб играет в карты и ждет мою сестру, — объяснила Иден, хотя полагала, что это вовсе не касается ее нового знакомца.

— И вот вы здесь одна среди ночи с репутацией «святой» в качестве защиты, — отчитал се Себастьян, — Для умной женщины у вас не слишком много здравого смысла.

У Иден непроизвольно сжались кулаки. Этот человек не понимал, как он близок к тому, чтобы получить по физиономии. Она молча ускорила шаг.

— Мне нужно поговорить с вами.

— Чудесно. Приходите на плантацию завтра в приличное время.

— Я не придерживаюсь приличного времени.

— Отлично. — Стиснув зубы, Иден продолжала свой путь. — Так что вам нужно обсудить со мной?

— Условия нашего соглашения.

— Я пообещала вам, что обеспечу Арабу наилучшее содержание. — Она поклялась себе быть сдержанной. — Вы можете сами проинструктировать конюших.

— Ваше великодушие безгранично, но я имею в виду совсем другое. И вы это понимаете.

— Ума не приложу, о чем речь.

Едва не задохнувшись, Себастьян схватил ее за локоть и повернул лицом к себе.

— Хватит с меня вашего вежливого безразличия, мадам, — прорычал он.

— Вы никогда не получите от меня ничего иного, — огрызнулась она, пытаясь освободиться от железной хватки.

Себастьян, чтобы не дать ей вырваться, шагнул вперед. Наступив на подол длинного платья, он запутался в юбках и нечаянно толкнул Иден, и в результате они оба, как подрубленные деревья, рухнули на землю. Себастьян с проклятием приземлился на Иден, выжав из ее легких воздух. Он вовсе не собирался так себя вести, но, оказавшись в таком положении, обнаружил, что не торопится вставать. Невольно он добился своей цели — вывел из равновесия многоуважаемую мисс Пембрук, Доводящая его до бешенства улыбка наконец-то покинула ее лицо, равнодушная приветливость больше не задевала его самолюбия. Теперь лик образца совершенства исказила ярость, глаза Иден горели синим огнем, и она шипела на него, как загнанная в угол кошка. Все-таки брешь пробита, решил Себастьян.

— Вы негодяй!

Обнаружив, что у святой Иден тоже есть характер, он был так изумлен, что громко расхохотался.

— Отпустите меня! — приказала она.

Но Себастьян только продолжал смеяться. Удовольствие от победы в скачках не шло ни в какое сравнение с удовольствием нынешним. Это было самое забавное приключение за последние недели.

— А теперь поговорим о нашей сделке…

— Будь проклята сделка и вы вместе с ней! — Иден изо всей силы ударила локтем в мужское плечо, которое тряслось от смеха. — Сейчас же убирайтесь!

Но Себастьян не пошевелился, его тело не желало покидать столь уютный плацдарм.

Осознав наконец, что мерзавец лишил ее почти самого ценного — ее хваленого самообладания, Иден перестала сопротивляться и замерла. Она отлично ощущала каждый дюйм его великолепно сложенного мускулистого тела, но не хотела замечать нахлынувших на нес незнакомых чувств. Нет, пообещала себе Иден, она не позволит этому нахалу вывести ее из себя, она научилась справляться со всеми невзгодами, которые преподносила ей жизнь, справится и с этой досадной помехой. Она унизит его так, что он станет пресмыкаться перед ней. Иден смотрела прямо в серые глаза, в которых светились триумф и насмешка. Этот человек веселился, но очень скоро его настроение изменится!

— Кто она была, Себастьян?

— О ком вы, черт побери?

— О женщине, превратившей вас в такого циника. Когда-то вы потеряли уважение к женщинам и теперь стараетесь оскорбить меня за то, что прежде вас унизили. Вы на самом деле думаете, что таким образом избавитесь от боли? Не обольщайтесь — это не поможет. Я понимаю ваше состояние, и мне жаль вас. Должно быть, очень тяжело обнаружить, что вы нелюбимы и нежеланны.

— Я не просил у вас отпущения грехов, Иден. — Себастьян оперся на локти и впился взглядом в ее аппетитные губы. — Только за поцелуи, никак не меньше, я позволю вам встать.

— Я скорее поцелую вашу лошадь, — спокойно ответила она.

Он вздрогнул от такого оскорбления. Ну что ж, посмотрим, чья возьмет…

— Этот поцелуй не может быть предметом торга, — шепнул он, бережно беря в ладони ее лицо.

Иден застыла, но губы Себастьяна оказались такими нежными, что дрожь пробежала по ее телу и она с удивлением обнаружила, что отвечает. О Боже! Каким чудом этот низкопробный мошенник заставил ее так быстро и так бурно отреагировать?

Нежная рука погладила пульсирующую жилку на шее Иден и скользнула к приоткрывшейся груди, а когда указательный палец Себастьяна пробрался ей под корсаж и стал поглаживать сосок, внутри у Иден вспыхнул странный неведомый ей огонь. Предательское тело выгнулось навстречу неведомому, и она чуть не задохнулась в захлестнувшем се сладостном потоке. Иден предприняла слабую попытку сопротивления, но влажные губы что-то прошептали ей на ухо, а затем снова вернулись к ее рту, и жар огненной молнией пронзил ее.

Это недопустимо! Следует возмутиться, дать отпор, наконец, оттолкнуть — но Иден ничего этого не делала, а упивалась ни с чем не сравнимыми, неповторимыми ощущениями, туманившими се рассудок и заставлявшими ее тело страстно желать чего-то, чего она не могла понять и выразить словами.

Иден расслабилась в его объятиях, и Себастьян застонал. Ее вкус, ощущение ее шелковой кожи пробудили в нем желание. Реальность исчезла, где-то там, в другом измерении, он был уже не властен над собой, а только упивался, словно чистейшей родниковой водой, этой невинной страстностью. Он чуть изменил положение, давая Иден возможность ощутить его желание. Погладив вначале один нежный холмик, потом другой, Себастьян почувствовал, как она затрепетала в ответ на его дерзкие ласки, затем его рука, опустившись ниже, скользнула под высоко задравшийся подол, коснулась бедра и осторожно погладила его. Иден напряглась. Когда же он добрался до внутренней стороны бедра, ее глаза расширились, а из полураскрытых губ вырвалось прерывистое дыхание. Похоже, святая могла бы стать безудержно страстной женщиной, если бы дала себе волю. Но он-то был не святой. О Боже, как он хотел ее! Хотел прямо здесь, немедленно…

Вдруг до Себастьяна дошло, где именно находилось это «здесь», и его словно пулей поразило — они лежали в траве рядом с проезжей дорогой, доступные взору любого прохожего. Господи, неужели он совсем лишился рассудка? Если кто-нибудь увидит, чем он занимается с местным ангелом, его повесят на ближайшем дереве. Усилием воли подавив желание, Себастьян откатился в сторону, вскочил и одним быстрым легким движением поднял Иден и поставил рядом с собой. Ее ноги подкосились, и она ухватилась за его локоть, чтобы не упасть. Себастьян подумал, что она отреагирует на это досадное происшествие своей обычной улыбкой, но, когда, к его удивлению. Иден, бросившись в сторону, разрыдалась, он почувствовал себя последним подонком. Весь день он старался пробить ее холодную неприступность, а теперь, когда ему это удалось, он совсем не гордился собой.

— Иден, я… — Себастьян попытался взять ее под руку, но она вырвалась и побежала к дороге.

— Не смейте прикасаться ко мне, будьте вы прокляты! Разве вы еще не удовлетворены?! — Слезы, катившиеся по ее щекам, показались ему бриллиантами, сверкавшими в лунном свете. Рыдая, Иден оправила смятое платье. — Никогда больше не приближайтесь ко мне, чертов подонок! — прошипела она сквозь зубы.

— Иден…

— И никаких совместных дел. Принимайте другое предложение.

— Нет, у нас есть договоренность. Я дач слово. Араб в вашем распоряжении.

— Он мне не нужен, и вы тоже не нужны! — отрезала она.

— Тем не менее вы получите Араба, — заявил он, сгорая от чувства вины.

Себастьян поддался на пьяный вызов Майка и по столь нелепой причине настроился добиться от Иден любой реакции — смутить ее, разозлить. Он цинично полагал, что люди ошибаются, называя се святой, и был намерен развенчать их заблуждение. А в результате он добился ненависти Иден и возникновения собственной тяги к ней. Орешек оказался твердым. За ее улыбкой сквозила какая-то тайна, и ему стало мучительно интересно, почему она так упорно цеплялась за свою неприступность и мученический венец. Что она скрывает?

Шагая по дороге, Иден громко всхлипывала, и Себастьян клял себя последними словами. Он сел в седло и поехал рядом.

— Я всей душой ненавижу вас, — бросила она, не глядя.

— По крайней мере вы хоть что-то почувствовали, — откликнулся он.

— И вам это доставляет удовольствие? — Она смотрела прямо перед собой, время от времени вытирая со щек слезы. — Что, ваша мужская гордость не может смириться с моим безразличием? Вы хотите, чтобы я отнеслась к вам, как не относилась ни к кому другому, верно?

Что ж, вы добились своего. Поверьте, я буду ненавидеть вас до самой смерти!

— Правда? У вас очень необычный способ демонстрировать свою ненависть. — Себастьян тут же пожалел, что вовремя не прикусил язык. — Зачем еще больше обострять отношения?

Не выдержав, Иден нарушила торжественную клятву, которую дала себе семнадцать лет назад — никогда не позволять страху или гневу управлять своими чувствами. Язвительные замечания Себастьяна вынудили ее перейти границы. Она круто развернулась, так что се пестрые юбки взметнулись в лунном свете, и этим резким движением напугала норовистого скакуна. Араб понес, а Себастьян был совершенно не готов к неожиданной скачке. Рванувши в сторону, жеребец подбросил седока в воздух, и тот с глухим стуком ударился о землю.

С высоко поднятой головой Иден поспешила к лошади и, даже не поинтересовавшись состоянием Себастьяна, уселась в седло и направилась в сторону дома, подставив встречному ветру залитое слезами лицо. А уж Сейбер пусть как-нибудь сам добирается до жилища Майка — если доберется?

Иден со злорадством пожелала, чтобы воры, которых она заметила в зарослях, ограбили этого мерзавца. Он вполне заслужил это за свои издевательства над ней!

Когда Иден вместе с Арабом скрылись с глаз, Себастьян кое-как поднялся с земли, но не успел сделать и дюжины шагов, как услышал в кустарнике позади себя конский топот. Через мгновение перед ним появился Талли Рандолф.

— Проблемы с жеребцом, ваша светлость? — Насмешливый низкий голос отчетливо прозвучал в ночной тишине. — Или с леди?

Себастьян зло посмотрел на усмехающееся лицо.

— Я не против развлечений с достойными леди, но мы сюда не за этим прибыли. Разве что наши цели изменились, а вы не удосужились сообщить мне.

Усаживаясь на лошадь позади весившего фунтов на сорок больше его Рандолфа, Себастьян выругался: ему следовало бы догадаться, что Талли будет где-то неподалеку — и начеку.

— Ты забрал мои вещи от Банкрофта? — ^спросил он, меняя тему.

— Все сделано, ваша светлость.

— Не называй меня так.

— Старая привычка, — пожал плечами его спутник. — Когда необходимо, я притворяюсь. Но вы, кажется, не без удовольствия налаживаете контакты на новой территории а? Никогда не замечал за вами, чтобы вы приставали к добропорядочным леди.

Себастьян проглотил очередное проклятие. Талли, очевидно, наблюдал всю сцену и без труда домыслил остальное.

— Это не твоего ума дело. — Себастьян надеялся таким образом положить конец обсуждению, но не тут-то было.

— Она и ваш ум не должна занимать, — не унимался Рандолф. — По-моему, человеку, ведущему двойную жизнь, ни к чему усложнять ситуацию. Кой черт вас попутал?

— Это не имеет значения.

— Нет? А мне сдается, имеет. — Широкая грудь Талли затряслась от смеха. — Поскольку мы ведем эту легкую беседу не в гуще британской разведки.

— Талли… — предупреждающе начал он.

— Да, ваша светлость? — с деланной невинностью переспросил тот.

— Ты установил контакты, отослал донесение? — Глубоко вздохнув, Себастьян перешел к истинной цели своего появления а этом районе. — Все сделано.

— Тогда наша миссия здесь завершится к назначенному времени.

— Моя уж точно. — Талли взглянул через плечо на своего давнего хозяина и ближайшего друга. — По мне, так нужно непременно поговорить с леди, чтобы оправдаться в ее глазах. Ведь речь идет не о проститутке, понимаете? Если в вас вдруг взыграло ретивое, вы бы только сказали, и я все бы устроил.

— Обещаю все уладить с Иден Пембрук, как только представится подходящий случай.

— Так это была Иден Пембрук? Та, которую называют Ангелом повстанцев? — воскликнул Талли. — Помилуй Боже, что за дьявол в вас вселился? — присвистнул слуга, направляя коня к хижине у края болота.

Себастьян плотно сжал губы. До нынешнего дня он целиком отдавался своему делу, играя в опасные мужские игры и ни на что другое не отвлекаясь. Целых пять лет он учился выполнять заданий безупречно, докапываясь до самого «труднодоступного. И вдруг появилась эта непонятная девушка с тайной в глазах, и Себастьян обнаружил, что ведет себя как последняя скотина. Он знал все нюансы этикета, но в присутствии Иден забывал о том, что он джентльмен. Его воспитание было безупречным, и он чувствовал себя непринужденно в таких местах, о которых колониальная аристократия могла только мечтать. Но требовалось совсем иное, чем при дворе английского короля, и одно неверное слово или движение могло окончиться для него катастрофой.

Попозже он, несомненно, объяснится с Иден и попросит у нее прощения за свое поведение. Сейчас же следовало думать о другом. Весь этот день выглядел досадным недоразумением, а уж ночь… Он отказывался вспоминать случившееся на дороге. Как он мог настолько пренебречь здравым смыслом, который воспитывал в себе тридцать два года? Если Иден Пембрук и вправду возненавидит его, он не вправе се упрекать. Он опозорил себя, и виной тому уязвленное мужское самолюбие.