Глава 18

— Прошлой ночью окончательно решилась судьба Корнуоллиса, — рассказывала Иден, сидя у постели Себастьяна и держа его за руку. — Как ты и предсказывал, он попытался удрать. — Она положила ладонь ему на лоб, проверяя, не горячий ли. Хотя Себастьян был слаб и все время дремал, у него, похоже, впервые за много дней была нормальная температура. — Во время шторма Корнуоллис пытался переправить своих людей через залив в Глостер, но сильный ветер и волны разметали его лодки. Сегодня в десять утра он потребовал белый флаг и барабанщика и собирается вступить в переговоры. Так что война наконец-то закончена! — Иден не думала, что Себастьян ее слышит, он лежал так неподвижно, что походил на спящего.

— А как насчет войны между нами? — Густые черные ресницы приподнялись, взгляд серебристо-серых глаз копьем пронзил Иден, она почувствовала, как плавится сердце в ее груди.

Разговор с Талли помог Иден понять человека, которого она любила. В мечтах грезилось провести всю жизнь рука об руку с Себастьяном, но по-прежнему существовали два препятствия: ее запятнанное прошлое и то, что он так и не произнес: «Я тебя люблю».

Талли утверждал, что о любви нужно судить не по словам, а по поступкам, но, увы, он не мог быть объективен в силу своего преклонения и преданности. Себастьян был человеком чести, а такие люди всегда встают на защиту слабых, это для них естественно. Иден не сомневалась, что в ту роковую ночь Себастьян любого бы спас от рук Локвуда. Он был рожден и воспитан джентльменом, в его жилах текла благородная кровь многих поколений. Именно эти, впитанные с молоком матери, нормы поведения побудили Себастьяна рисковать жизнью ради спасения Иден, хотя в изложении Талли ситуация выглядела совершенно по-другому.

А еще ее проклятое прошлое. Оно будет неотступно следовать за ней и постепенно сводить ее с ума. Оглядываясь назад, Иден поняла: она отвергала всех женихов именно потому, что чувствовала себя запятнанной и недостойной, Многие годы она пыталась искупить свой грех, но ничем нельзя было исправить уже совершенное. Себастьян оказался единственным человеком, сумевшим разглядеть за жизнерадостной улыбкой мрачную тайну. Она не имеет права тащить в семейную жизнь свой страшный груз.

— Ты мне не ответила, — отвлек ее от размышлений Себастьян.

— Я думаю. Мне кажется, ты преувеличиваешь. Мы с тобой никогда не затевали войну, это точно.

— Но мы никогда и не были в мире, это точно. — Прищурившись, Себастьян взглянул на Иден в солнечном ореоле волос. — Ты ведь не собираешься выходить за меня замуж, верно? Твои ежедневные обещания лишь средство заставить меня пережить очередную ночь.

— Я не могу принять твое предложение, — после долгого молчания заявила Иден, смело выдержав его внимательный взгляд.

— Почему? Из-за твоего прошлого? — спокойно спросил Себастьян.

— И да и нет. — Она побледнела и отвела глаза.

— Ладно, так в чем же дело? — Боже, до чего противно лежать неподвижно, с головой, одурманенной обезболивающим! Он не мог сосредоточиться, и это не сулило ничего хорошего в разговоре с обладательницей столь острого ума.

— Себастьян, мне известно твое прошлое, — отрывисто сказала Иден и, поднявшись, принялась бродить по комнате.

— Полагаю, я должен благодарить за это Талли, — проворчал Себастьян.

— Я не дала ему возможности утаить правду, — вступилась за Рандолфа Иден.

— Это ты умеешь.

— Вот, кстати, один из моих недостатков, за который ты возненавидел бы меня, если бы мы поженились. А еще я очень независима и не позволяю собой командовать. Я упряма и считаю, что только мое мнение верно.

Себастьян осторожно изменил положение, чтобы видеть расхаживающую взад-вперед Иден, и краешки его губ изогнулись в улыбке. Он приготовился выслушать одну из тех речей, которыми, как он подозревал, Иден потчевала каждого своего жениха.

— В твоих жилах течет голубая кровь, и твое имя должно остаться незапятнанным. Мои предки были простолюдинами и приплыли в колонии, чтобы начать жизнь сначала. Мне рассказывали, что среди них были даже нищие и воры. Уверена, ты не захочешь осквернить такими родственниками свой аристократический род. — Иден бросила быстрый взгляд на приподнявшегося на подушках Себастьяна. — Я понимаю, тобою движет долг чести, потому что мы… — она сделала вдох, чтобы взять этот барьер, и решительно договорила: —…несколько раз были близки.

— О да, это точно. Все остальное можно толковать по-разному, но этот факт неоспорим.

— Да. — Иден вспыхнула до корней волос. — Но я уверена, что подобная близость должна быть следствием глубоких чувств, которые и становятся фундаментом брака, ты согласен? А без этих чувств фундамент рассыплется, верно? Постель — это ведь не главное, правильно? И ты, и я могли бы заниматься любовью и с кем-то другим, да?

Нет! Себастьян подозревал, что Иден тоже отлично это понимает, но он не собирался произносить слова, которые Иден могла бы использовать против него в дальнейшем. Все предыдущие женихи в своем стремлении услужить и сделать приятное Ангелу попадались в подобные ловушки, но он увернется от западни, отказавшись клюнуть на приманку.

— Ты не согласен со мной?

— Продолжай, моя прекрасная леди. — Себастьян спрятал улыбку. — Я пока что обдумываю сказанное тобой.

Не получив подтверждения, что он разделяет ее образ мыслей, Иден недовольно нахмурилась. Определенно, Себастьян был на голову выше прочих мужчин, и ей придется пустить в ход тяжелую артиллерию, чтобы убедить его отказаться от брака.

— У меня есть еще один недостаток, который мне вряд ли удастся исправить. — Иден продолжала мерить шагами комнату, — Я постоянно стремлюсь к изменениям.

Себастьян отлично знал, что за этим последует, и обычно взрывался, когда Иден переходила к этой теме, но сегодня он не станет выходить из себя — слишком многое поставлено на карту.

— К твоему сведению, — Иден остановилась и улыбнулась такой сладкой улыбкой, что Себастьян чуть было не полез на стенку, — даже в этой комнате я дважды за время твоей болезни переставляла мебель. Я просто не выношу, когда вещи долго стоят на одних и тех же местах. Это, в конце концов, начинает…

— Надоедать тебе, — подсказал Себастьян сквозь стиснутые зубы.

— Да, очень точное слово. — Иден опять улыбнулась, и он почувствовал, что скоро его терпение лопнет. — Ты понимаешь меня с полуслова.

— Продолжай.

— Значит, теперь ты в курсе моих бесчисленных недостатков, да?

А как же иначе? По-видимому, Иден расписывала их каждому, кто собирался стать ее мужем.

— Кроме этого, у меня непреодолимая тяга ко всякого рода рискованным предприятиям. Я стремлюсь узнавать новое и расширять свои горизонты. Я совершенно не подхожу на роль жены, потому что никогда не знаю, в какой момент у меня вдруг возникнет новое увлечение.

Она изо всех сил старалась разозлить его, но Себастьян, стараясь сохранить безразличное выражение, молчал.

— Возьмем, к примеру, моего первого жениха. Тимоти Мейсон увлекался разведением редких цветов. Когда он научил меня всему, что знал о выращивании и уходе за экзотическими растениями, привезенными со всего мира, у нас иссякли темы для разговора. Когда я занялась выращиванием зерновых вместо табака, мне понадобился человек, который мог бы просветить меня, но вскоре я…

— Избавилась от него и прочих, которые последовали за ним, — вставил Себастьян.

— Именно, — улыбнулась ему Иден, и он про себя выругался. — Теперь ты понимаешь, какой плохой женой я буду, правда, Себастьян?

Единственное, что он понимал, так это то, что Иден пыталась раздразнить его до чертиков. Но он скорее провалится в преисподнюю, чем доставит ей такое удовольствие! Он уже, пожалуй, заслужил медаль за то, что терпеливо выслушивал весь этот вздор.

— Я никогда не удовлетворяюсь мерным течением жизни и, как ребенок, гоняющийся за радугой, стремлюсь к неизведанному. Ты очень скоро устал бы от моих бесконечных капризов и начал бы задавать себе вопрос, зачем связал со мной жизнь. Правда, Себастьян?

— Ты уверена?

Вцепившись в простыню, Себастьян ухитрился сохранить ровность тона. Иден специально воспользовалась его состоянием и нарочно завела этот разговор сейчас, когда он не в силах ей противостоять. Но он не станет выходить из себя и не даст ей ни малейшего повода подумать, что его так легко обвести вокруг пальца.

— Разумеется, — уверенно подтвердила Иден. — Через полгода, а возможно, и раньше, ты начнешь чувствовать себя несчастным, загнанным в ловушку. Пытаясь скрыть от меня свое разочарование, ты превратишь нашу жизнь в ложь, как… — Она замолчала, боясь погрузиться в запретные воспоминания, всегда готовые всплыть на поверхность. Почувствовав, как дрогнул ее голос, Себастьян впился в Иден внимательным взглядом. По ее лицу пробежала тень, но она изобразила еще одну милую улыбку. — Итак, в конечном итоге счастливое супружество рассыплется как дом, построенный на песке. Доверие и преданность исчезнут, и у нас не останется ничего общего. Откровенно признаваясь в своих недостатках, я забочусь только о тебе и пытаюсь избавить тебя от серой череды печальных лет. Когда ты наберешься сил, я искренне надеюсь…

Одним отчаянным рывком Себастьян сел, свесив с кровати голые ноги. Проклятие, он потратил столько энергии, чтобы сесть прямо, что совершенно обессилел!

— У меня хватит сил на всю нашу долгую жизнь, — задыхаясь и побелев как мел, прохрипел он.

— Тебе еще нельзя вставать! — Она в тревоге бросилась к нему. — Ты растревожишь рану, и все лечение пойдет прахом.

— Отойди, Иден. Я встану — или умру, пытаясь встать. — Голос Себастьяна дрожал так же, как его ноги.

— Я не для того столько времени не смыкала глаз, чтобы ты в конце концов свалился замертво. — Она подошла вплотную. — Я категорически запрещаю тебе покидать постель, пока ты не окрепнешь.

Стиснув зубы, Себастьян встал, но не простоял и секунды, как все вокруг него бешено завертелось. Инстинктивно он потянулся вперед, ища опору, и навалился всей тяжестью на Иден, тут же потерявшую равновесие. Она вскрикнула, он охнул, и оба растянулись на полу. Оказавшись прижатой к ковру, Иден боялась пошевелиться и тем самым причинить Себастьяну боль.

Но он чувствовал не боль, а странный прилив сил. Пожалуй, именно этого ему не хватало для выздоровления. Он ощущал под собой нежное женское тело, и вся его немощь забылась. Вот оно — чудодейственное лекарство! Хотя, надо признаться, и обещания Иден обвенчаться с ним «завтра» помогали ему дожить до следующего дня. В тот самый момент, когда его рот прижался к сладким, как мед, губам, в него влились тепло и энергия, которых так не хватало его ослабшему телу. В первый раз за неделю он понял, что живет. Обрадованный таким сюрпризом, он закрыл глаза и постарался до последней капли впитать в себя вкус Иден. Несмотря на предшествующий этому действу монолог, посвященный невозможности быть вместе, Иден ответила на поцелуй и ее руки скользнули по его плечам. Как, оказывается, недалеко седьмое небо!

— Боже, что здесь происходит?

В комнате нежданно материализовались доктор Кертис и пастор Милборн, за ними — фыркающий в кулак Талли и недоумевающие Бет и Питер.

— Себастьян, вам не следует вставать с постели, — отчитал его доктор Кертис.

— И определенно не следует ложиться на мисс… — Пастор Милборн покраснел и воздел глаза к небу. — Прости, Господи!

Протиснувшись вперед, Талли помог Себастьяну подняться и уложил его в кровать, а затем бросил лукавый взгляд на пылающее лицо Иден. Понимая, что кто-то должен разрядить ситуацию, он решил взять это на себя. Это дело надо было уладить еще много недель назад, и теперь уже нельзя медлить, а Иден и его светлость выскажут свое мнение Потом, решил Талли и, повернувшись к священнику, отвел его в сторону.

— Думаю, вам следует обвенчать их сейчас. Есть невеста, есть жених и куча свидетелей, а кроме этого ничего и не нужно.

— А оглашение… — попытался возразить пастор.

— У меня в кармане. — Талли достал бумаги, подготовленные им по просьбе Себастьяна.

— Да подождите хоть минуту! — воскликнула Иден.

— Нельзя, — решительно заявила Элизабет. — Каждый день ты обещаешь Себастьяну выйти за него замуж завтра. Сегодня самое последнее «завтра», Иден. Тем более ты уже скомпрометирована…

— Черт побери. Бет, и это после всего, что я для тебя сделала за эти годы! — возмутилась Иден.

— Пришла пора и мне сделать для тебя что-то, — отозвалась Бет тем жизнерадостным тоном, который явно позаимствовала у сестры. — Я буду замужней подружкой невесты, а Талли может стать шафером жениха.

Себастьян слабел на глазах, последние события отняли у него слишком много сил. К сожалению, целительное действие поцелуя оказалось недолговечным.

— Начинайте церемонию, быстро! — потребовал он.

— Вы слышали, что сказал его светлость? — Талли подтолкнул в бок ошеломленного священника.

— Но так не принято…

— Ухаживание тоже было неправильное, пусть такова будет и свадьба, — настаивал Талли.

— Мы собрались здесь для того… — Сделав глубокий вдох, пастор неохотно начал церемонию.

— Переходите к главному, — слабым голосом перебил его Себастьян. — Я долго не выдержу.

— Вы согласны взять в жены эту женщину? — поспешно спросил отец Милборн, с тревогой глядя в побелевшее лицо жениха.

— Да. — Себастьян опустился на подушки и закрыл глаза.

— Иден, вы согласны взять в мужья?..

— Если я возьму его в мужья, что я дальше буду с ним делать? — проворчала Иден. — Это ужасная ошибка! Все равно ничего хорошего из этого не выйдет… Ой! — Она взглянула на предательницу сестру, которая каблуком наступила ей на ногу.

— Соглашайся же! — нетерпеливо потребовала Бет.

— Будучи в здравом уме, я не могу… Ой! — Иден обвела взглядом всех присутствующих — поддержки ждать было неоткуда. Очевидно, она оставалась здесь единственным человеком, умудрившимся сохранить хоть каплю разума.

— Иден, скажи «да», — прошептал Себастьян, не открывая глаз. — Тогда, возможно, ты избавишься от меня завтра…

Иден совершила непростительную ошибку, обратив взор на это заострившееся лицо в ореоле спутанных иссиня-черных волос. Он был таким слабым, беспомощным и беззащитным, что у Иден защемило сердце, и она вымолвила слово, подсказанное ей душой, а не разумом, зная, что позже пожалеет об этом. Но сейчас, когда ее своевольное тело все еще трепетало от неожиданной близости, она не могла сказать ничего другого.

— Да, — шепнула Иден и увидела, как легкая улыбка тронула бескровные губы Себастьяна.

— Тогда объявляю вас мужем и женой, — произнес отец Милборн, кивнув в знак окончания церемонии. — Так как жених уже поцеловал невесту, обойдемся без этой формальности. Надеюсь, нынешний момент станет началом долгой и счастливой семейной жизни. А теперь, если позволите, я хотел бы навестить раненых.

— Прошу меня извинить, но я должен осмотреть своего пациента, так что выйдите все и закройте за собой дверь, — вмешался доктор Кертис.

— Я никогда вам этого не прошу, — проворчала Иден, покидая комнату в торжественном сопровождении Талли, Питера и Бет.

— Конечно, простишь. — Бет похлопала сестру по плечу. — У святых это великолепно получается.

— Я не святая! — чуть не плача закричала Иден вслед удалявшейся троице, Неужто ее и в самом деле против воли заставили вступить в брак? Ее, такую независимую!

Беда не приходит одна, подумала Иден. Она согласилась исключительно из сострадания к Себастьяну, а он воспользуется этим, когда наберется сил, и станет указывать ей, как жить и что делать. Если они не смогут быть равноправными партнерами в этом союзе, значит, они вообще не смогут быть вместе. Если он не любит ее так, как она его, то, живя с ним под одной крышей, Иден каждую минуту будет терзаться и в конце концов ее сердце разобьется, Да простит се Бог, но она обязана устроить Себастьяну такую жизнь, чтобы он рад был поселиться отдельно. Так, теперь задача ей ясна. А Бет, Питер и Талли еще пожалеют о своем вмешательстве в чужие дела.

А помимо всего прочего, Иден с ее прошлым не заслуживала быть женой настоящего аристократа, ведь она… В общем, она просто недостойна его, и этого достаточно.

Проснувшись на следующее утро, Себастьян вместо Иден увидел сидящую у своей кровати Мэгги. Его поздравили с женитьбой и накормили завтраком, а после того, как он немного подремал, у его постели оказался Талли. Днем за ним ухаживала Элизабет, а вечером, вернувшись из магазина, Питер Далтон пришел почитать ему последний номер «Газеты Виргинии». Единственным обитателем дома, который не заглянул его навестить, была молодая миссис Сейбер. Иден умышленно игнорировала его, и Себастьян догадывался, что она взялась за свои прежние проделки.

Два последующих дня были точным повторением первого. Хорошее настроение Себастьяну обеспечили лишь новости, которые Талли принес вместе с ужином.

— Официально война полностью окончена, ваша светлость, — сообщил он, осторожно ставя поднос с едой на колени хозяина. — Я сам был свидетелем официальной капитуляции. Американские и французские войска промаршировали с таким же блеском, как это сделали бы британцы, если бы война окончилась по-другому.

Себастьян наколол вилкой кусочек картофеля и улыбнулся, представляя, с каким презрением смотрели британцы на победителей-колонистов.

— Восемь тысяч отборных войск короля Георга вместе с шотландскими стрелками в юбочках, «красные мундиры» и несколько белокурых германских наемников прошли строем между рядами американцев и французов в сопровождении мелодии «Мир перевернулся вверх тормашками», — Талли неодобрительно фыркнул. — Британцы умудрялись еще и задирать нос во время капитуляции.

— Не сомневаюсь, что для лучших в мире армии и флота это унизительная процедура, — поддержал Себастьян и поморщился: смеяться было больно.

— Безусловно, ваша светлость, — согласился Талли. — Во всяком случае, прославленного лорда Корнуоллиса прямо-таки тошнило от унижения. Он сказался больным и послал бригадного генерала О'Хара отдать меч Вашингтону. — Талли лукаво улыбнулся. — Иногда от гордости одни неприятности, не так ли, ваша светлость? Некоторые люди не могут заставить себя взглянуть в лицо поражению, и один из них лорд Корнуоллис.

— А другой, стало быть, я…

— Разве я так сказал?

— Нет, ты предоставил мне сказать это самому. — Себастьян отправил в рот картошку и с удовольствием стал жевать. — Клянусь, ты брал уроки коварства у моей жены, она знаток по части навязывания мыслей и вкладывания своих слов в чужие уста.

— Почему бы вам самому не произнести ей то, что она хочет услышать? — Талли встал и, уперев руки в бока, строго посмотрел на Себастьяна. — Я уверен, это решило бы все ваши проблемы.

— Ты советуешь мне согласиться на расторжение брака? Ты же знаешь, что Иден именно этого добивается. Наверняка теперь ее девиз «Поспешный брак и быстрое расставание».

— Да нет же, черт возьми! — буркнул Талли. — Почему вы не скажете мисс Иден, что любите ее? Тогда со всеми проблемами сразу будет покончено. Клянусь, вы оба самые упрямые создания на свете.

— Благодарю, Талли. Ты всегда поддерживал меня. — Себастьян натянуто улыбнулся и отхлебнул мятной настойки.

— По-моему, вы специально злите Свою жену, — не обращая внимания на сарказм, гнул свое Талли. — И она, не желая оставаться в долгу, старается отплатить вам тем же. Именно поэтому последние дни мисс Иден к вам и не заходит.

— Кстати, а где она? — полюбопытствовал Себастьян.

— Последний раз я видел, как она неслась сломя голову на Арабе, — проворчат Талли. — Мальчики-конюшие заключают пари, долго ли вы еще вытерпите в качестве жены безрассудного сорванца. Я уже докладывал вам, что она взяла манеру надевать мужскую сорочку и бриджи для своих безумных прыжков через изгороди и ручьи?

— Жена бывшего графа шокирует окрестных жителей своим непотребным видом, — задумчиво протянул Себастьян. — Предполагается, что я, конечно же, приду в ужас.

— И в таком возмутительном наряде она ездит среди солдат, — ябедничал Талли.

— Что означает «среди солдат»? — подозрительно прищурился Себастьян.

— Она направо и налево обнимает и целует героев, одержавших такую блистательную победу. Ваш ангел всех одаряет восторгами, пышными, как заварной пудинг, — возмущенно живописал Талли.

По правде говоря, Себастьян предпочитал это откровенное противостояние хитроумным уловкам Иден. Экспрессивный характер, столько лет находившийся в монашеском заточении, вырвался на волю. Она пыталась доказать Себастьяну, что избавилась от своей любви к нему, но демонстрировала, что избавилась от святой Иден. Теперь на свет появилась настоящая Иден Пембрук. Именно к этой женщине и влекло Себастьяна…

— Продолжай, Талли. — Он лег поудобнее. — Я убежден, что главная цель экстравагантных поступков Иден — спровоцировать тебя на эти речи. Очевидно, предполагается, что я немедленно взбешусь и тут же выражу ей свое неудовольствие. Тогда она заявит, что я должен принять ее такой, какая она есть, — или вовсе отказаться от нее, И тогда я, по ее замыслу, объявлю, что оставляю ее.

— Думаете, она хитрит, ваша светлость? — озадаченно моргнул Рандолф. — Старается вынудить вас разорвать этот союз, заключенный с таким трудом?

— Могу поспорить на свою жизнь, — подтвердил Себастьян. — Видимо, ты забыл, что я женился на исключительной женщине. Клянусь, она почти так же умна, как Господь.

— И как долго вы намереваетесь терпеть всю эту ерунду? Разъезжать на столь норовистом скакуне для женщины небезопасно, она может покалечиться.

— В этом-то и сложность. — Себастьян насупился. — Если я попытаюсь что-либо запретить ей, не избежать конфликта. А она, увы, отлично знает, на каких струнах сыграть, чтобы вывести меня из себя. А если не вмешиваться, она может сломать себе шею, или какой-нибудь не в меру горячий вояка, слишком долго пробывший на полях сражений, оскорбит ее.

— Ну и что же вы будете делать? — осведомился Талли.

— Думаю, пора дать Иден возможность продемонстрировать мне свои номера. — Отставив в сторону тарелку, Себастьян подвинулся к краю кровати. — Подозреваю, что в пересказе многое теряется.

— По-моему, при вашей слабости это не слишком удачная идея. — Талли постарался удержать его в постели.

— Что поделаешь, у меня нет выхода. К тому же мне необходим свежий воздух. Помоги мне выйти, — потребовал Себастьян. — Эти стены начали действовать мне на нервы, несмотря на то что Иден тайком прокрадывается сюда по ночам и переставляет мебель.

— И все же не думаю, что вы поступаете разумно, ваша светлость, — недовольно заметил Талли, помогая Себастьяну подняться. — Гарантирую, вам не понравится то, что вы увидите.

— О Господи! — Себастьян чуть не задохнулся, когда Иден верхом на горячем арабском скакуне перемахнула через разломанную изгородь и вихрем понеслась по пастбищу.

— Я вас предупреждал, — напомнил Талли, помогая Себастьяну усесться в кресло на крыльце и укрывая его одеялом. — Думаю, в самый раз выпить чего-нибудь покрепче. А сейчас принесу.

Он стремительно ушел, а Себастьян, припоминая все известные ему проклятия, смотрел на луг. В изложении Талли вызывающие проделки Иден многое потеряли. Слушать про них это одно дело, а видеть — совсем другое!

Одетая в неряшливую одежду, больше подходившую работающим на плантации рабам, Иден с развевающимися, как знамя, каштановыми волосами галопом неслась по холмам и балкам, одним махом перепрыгивая через изгороди и ручьи. Видно было, что эта игра со смертью, от которой бурлила кровь, доставляет ей истинное наслаждение, так же как и вороному. А Себастьян, ощущая себя немощным инвалидом, наблюдал, как его жена, действуя наперекор разуму и приличиям, целеустремленно движется к решению поставленной задачи.

Повернув лошадь, Иден заметила на крыльце Себастьяна, помахала ему рукой и послала улыбку, от которой он заскрежетал зубами. Наблюдая, как Иден, проехав мимо открытых ворот, перепрыгивает через изгородь на тот случай, если Себастьян не видел ее предыдущего представления, он с трудом удержался от окрика. Определенно ни один враг не был столь благороден, чтобы добровольно отдать оружие противнику, а Иден вкладывала в его руки целый арсенал.

— О, Себастьян, как приятно видеть тебя выздоравливающим. — Иден остановила взмыленного скакуна у забора. — Прости, в последнее время мне некогда было проведать тебя, я праздновала победу и занималась верховой ездой. — Беззаботно улыбнувшись, Иден похлопала Араба по холке. — Мне было бы приятно получить этого красавца в качестве свадебного подарка.

Теперь она обкатывает роль требовательной жены, понял Себастьян. Но он не попадется на приманку, Иден не удастся завести его, он останется спокойным и рассудительным.

— Араб твой.

Она растерялась, ведь известно было, как Себастьян дорожил своим великолепным конем. Но он не стал возражать, и теперь ей придется искать другой способ лишить его душевного равновесия. Доведя его до белого каления, Иден заставит Себастьяна отказаться от безрассудной жены, и каждый из них сможет жить привычной ему жизнью.

— Спасибо, Себастьян. Я хотела бы, чтобы Араб участвовал в скачках на осенней ярмарке в Уильямсберге.

— Ах, так вот зачем все эти прыжки. — Себастьян прямо-таки излучал понимание. — Ты тренируешься перед предстоящими выступлениями. Уверен, к открытию ярмарки Араб будет в превосходной форме.

Он поздравил себя с тем, как великолепно ему удалось произнести этот текст, не выказав ни капли неодобрения или неудовольствия. Таким образом он лишил ее возможности закусить удила и рвануть к вожделенному финишу.

Потерпев вторую неудачу, Иден удивленно взглянула на Себастьяна. Должно быть, слабость повлияла на его поведение, раньше он реагировал совсем иначе. Как же ей его расшевелить? Спешившись, она поднялась на крыльцо и села в кресло, закинув ногу на ногу, но он снова помолчал и никак не прокомментировал не подобающую леди позу.

— Нам нужно обсудить кое-какие интимные моменты. — Иден на мгновение задумалась, подбирая подходящие слова. — Поскольку ты не способен выполнять определенные обязанности, а я открыла для себя прелесть проведения времени в мужском обществе…

У Себастьяна задергалась щека, но, вцепившись в подлокотники кресла, он заставил себя прикусить язык и подождать, когда Иден сформулирует свою новую идею.

— Когда мужчина не может участвовать в спортивных соревнованиях, он обычно выставляет вместо себя замену… Улавливаешь мою мысль? — Иден улыбнулась чарующей улыбкой.

— Ты намекаешь, что нашла мне подходящую замену среди военных, — удалось ему произнести без всякого недовольства. Иден, похоже, чтобы добиться своего, не погнушается никакими методами.

— Честно говоря, я познакомилась с мужчиной… с десятью мужчинами.

С десятью? Себастьян мертвой хваткой сжал подлокотники, представив себе, что это шея его строптивой жены. Она почти преуспела: он был вынужден собрать всю силу воли, чтобы сдержаться. Неожиданно Себастьяну на память пришел разговор, который он вел с Питером накануне вечером. Питер упомянул, что Иден просила его перечислить качества, которые он ценил в женщинах больше всего. Он, не задумываясь, назвал ей скромность, верность, доброту и отзывчивость.

Ха-ха, усмехнулся про себя Себастьян. Иден усвоила этот список и теперь старалась продемонстрировать диаметрально противоположные качества. Скача верхом в вызывающем мужском наряде, она изображала из себя распутную женщину. Она бросила больного мужа и не интересовалась его самочувствием. А сейчас взывала к его ревности, утверждая, что могла бы спутаться с другими мужчинами. Воистину ему следовало воздать должное изобретательности своей жены, которая потратила столько сил, чтобы вывести его из равновесия. Найдутся ли еще на свете жены, которые столь активно старались бы убедить своих мужей в преимуществах холостяцкой жизни?

— Если ты не можешь обойтись без того, что доставляло нам обоим столько наслаждения, не отказывай себе в удовольствии, пока я выздоравливаю. — Он одарил Иден непогрешимо искренней улыбкой.

— То есть ты не возражаешь, если я буду развлекаться с другими мужчинами? — Иден бросила на него недоверчивый взгляд.