Начинается свистопляска, по сравнению с которой все предыдущее было невинными детскими шалостями. Гонщики, будто озверев, набрасываются друг на друга так, что только клочья летят. В переносном смысле, разумеется, летят, но драка идет страшная. Пожалуй, с Лонгом у нас бы в ней шансов не было. А вот с Мартином…
Мы с ним понимаем друг друга почти без слов и вместе выполняем такие маневры, которые и не снились большинству гонщиков. Мартин лишний раз подтверждает, что он действительно король – этого боя, этой трассы да и всей этой гонки, а я…
– Вы только посмотрите на «Бешеного Пса»! – восторженно ревет комментатор. – Пожалуй, он сможет дать сто очков вперед самому Брайану Макдиллу! До сих пор именно Макдилл считался не только лучшим стрелком, но и самым отчаянным гонщиком космических трасс. Теперь же титул Гонщика Дьявола по праву перейдет к «Бешеному Псу»!
– Брайан Макдилл, как пить дать, расстроится, – подначивает меня Мартин.
– Еще бы! – поддерживаю шутку. – Валяешься тут на больничной койке, а какие-то отморозки у тебя из-под носа титул крадут!
Приближаются последние глыбы потока, и накал борьбы растет. Близится момент истины.
– Ну что, меняемся местами? Теперь ты бегун, а я стрелок, – предлагает Мартин.
Это действительно единственный выход. Мартин свяжет боем самых опасных противников, и у меня будет шанс уйти. Вот только к Мартину после гонки возникнет множество вопросов: почему он не вышел из драки и не рванул со всей скоростью к финишу? Санчес может заподозрить, что Мартин вступил в сговор с букмекерами или еще хуже – с «Бешеным Псом». Начнется расследование, и у Мартина наверняка будут неприятности.
– Брайан, беги! – повышает голос Мартин и начинает отсекать противников, расчищая мне путь.
– Нет. – Отключаю аварийный двигатель, вновь сваливаясь во вращение. – Давай вместе. Отрываемся от них и бежим!
– Ты не выдержишь, – имея в виду винтообразное движение моего лайдера, говорит он.
– Выдержу.
– Ладно, – после паузы откликается Мартин.
Подстраховывая друг друга, мы рвемся вперед. Я легко ускользаю от преследования стрелков – их очень сбивает с толку мое вращение – меня сейчас практически невозможно поймать в прицел. Но и мне приходится несладко.
– Ну, где там ген маоли? – ворчу. – Ему самое время проснуться!
Но этот гад спит, сейчас я просто человек. Обычный человек. И вращение вкупе с ускорением постепенно убивают меня. От нарастающей перегрузки кровь отливает от мозга, перемещаясь к ногам. Начинает неприятно пощипывать уголки глаз, граница зрения резко сужается. Очертания приборов размазываются, цвета блекнут. Если продолжать наращивать скорость, наступит временная слепота, а там и до потери сознания недалеко. Но я вынужден «давить на газ», ведь по винту расстояние больше, чем по прямой, и, чтобы обогнать соперников, мне приходится двигаться на порядок быстрее, чем они.
Я мчусь вперед, не разбирая пути. Все быстрее и быстрее. Не замечаю больше ни соперников, ни метеоритов. К счастью, первые и сами шарахаются от меня, а вторых на трассе почти нет.
Запредельная перегрузка плющит и ломает мое тело так, что я слышу, как трещат кости. Я почти ослеп. Меня корежит, мутит и крутит. Я перестаю ощущать себя, превращаясь в хаотичный, неуправляемый поток взбесившихся частиц.
– Только бы не потерять сознание… Только бы не сорваться с орбиты… – шепчу, рычу, кричу я и упрямо наращиваю, наращиваю скорость…
– Подправь курс… – как сквозь вату, слышу голос Мартина. – Ты сходишь с трассы…
И я подправляю. Потом еще. И еще. Голос Мартина ведет меня по трассе. Он, словно маяк в ночи, надежный якорь в бушующем море, единственная реальность в сошедшем с ума мире…
– Тормози! Финиш…
В полубреду гашу реактор и включаю тормозные двигатели, чувствуя, как вращающийся мир останавливается. Успокаивается. Приходит в норму. Обретает формы и цвета. Зрение потихоньку возвращается. Но тут бунтует мой организм – не успеваю сорвать шлем, и меня рвет прямо в скафандр. Я захлебываюсь рвотой и пытаюсь сформулировать единственно-важный вопрос:
– Кто?.. Кто победил?
– Ты! Ты, Брайан! – орет Мартин. – То есть «Бешеные Псы».
– А ты?
– А я сейчас сижу на Луне. Меня подбил «Аргонавт». Они с «Кентавром» поймали меня в вилку и…
– Зачем же ты это сделал? Ведь теперь Санчес начнет подозревать тебя!
– Не начнет, – возражает Мартин. – «Аргонавт» на самом деле подбил меня, по-честному, без поддавков.
– Не может быть! Тебя еще ни разу никому не удавалось подбить!
– Не удавалось, потому что меня прикрывал ты, – искренне говорит Мартин. – Ладно, тебе пора уносить ноги. Выигрыш «Бешеных Псов» официально зафиксирован. Их тренер, кажется, грохнулся в обморок от счастья… Брайан, скорее выходи из лайдера, у люка тебя ждут под видом техников люди Тома.
– Сейчас, только посажу «Пса» в кресло пилота.
– Ха! Представляю его реакцию при пробуждении!
Мартин фыркает. Я тоже. Бедняге «Псу» придется приложить усилия, чтобы не повредиться рассудком. Представляете, просыпается человек и узнает, что только что выиграл гонку! Да как выиграл! Уверен, мой «вращающийся финиш» еще долго будет будоражить зрителей и гонщиков, а последние, как пить дать, ринутся учиться «летать по винту». Флаг им в руки. Я, к примеру, теперь даже на работающий миксер смотреть не смогу, а вращение сверла в дрели наверняка вызовет у меня тошноту. И вообще я решил для себя раз и навсегда – к неисправному лайнеру больше и близко не подойду!
* * *
Пару часов спустя мы с Лонгом сидим у Тома и ждем вестей от похитителей.
Билла и Мартина с нами нет – они вынуждены присутствовать на разборе полетов в клубе «Отвязных Стрельцов», потому что туда приехал Хьюго Милано с Санчесом и потребовал оправданий за проигрыш.
На Тома страшно смотреть – у него не лицо, а маска. Маска тревоги и ярости. Если похитители не захотят сдержать слово и вернуть ему Саби и Жанну живыми, я уверен, Том жизнь положит, небо и землю перевернет, но поквитается с ними.
Наконец, пиликает визор-связь. На экране Саби и Жанна. Они на скамейке в каком-то парке. Вечер, людей вокруг не видно, горят фонари, лениво падает снег.
– Том, – говорит Жанна и плачет. – Забери нас отсюда, Том!
– Вы где?
– Не знаю… – У Жанны истерика. Сабрина смотрит на нее и тоже начинает плакать.
– Жанна, успокойся, – просит Том. – Спроси у кого-нибудь, где вы?
– У кого? Здесь никого нет! – Жанна срывается на крик. – Мне страшно, Том! Забери нас отсюда!
– Конечно, заберу, – ласково говорит Том. – Милая моя, хорошая, пожалуйста, успокойся, не пугай Саби. Скажи, вы в Мегаполисе? На Земле-3?
– Нет… не знаю… Нас везли в космическом челноке… Потом на мобиле… У нас на головах были черные мешки… Нам их позволили снять только сейчас. Посадили на скамейку, оставили портативный визор-фон и уехали…
Пока она говорит, мы жадно вглядываемся в экран. У них там зима, и в Мегаполисе сейчас зима… Темно, вечер, и в Мегаполисе вечер… Деревья в парке припорошены снегом, но скамейка и аллейка чистые, значит, искусственно нагреваются… Фонари под старину, вроде как чугунные… Что-то очень знакомое…
– Это Парк Присутствия, – уверенно говорит Лонг. – Они в Мегаполисе, в двух кварталах отсюда.
* * *
Еще полчаса спустя мы все разъезжаемся по домам. Вернее, поначалу я собираюсь вернуться в клинику, как и обещал Рабишу, но в последний момент передумываю и поворачиваю к «Преданью Старины». Мне хочется домой. Только сейчас ощущаю, до чего же, оказывается, я устал. Вымотался вдрызг, и не только, вернее, не столько от гонки. Хотя к изнеможению примешивается чувство радости от хорошо выполненного дела. Одной проблемой стало меньше. Осталось только разобраться с Пауком и вытащить Грига. Но я не хочу сейчас об этом даже думать. Все завтра. А сегодня будет теплая ванна, рюмка коньяка и спокойный, продолжительный сон в собственной кровати – короче, все, как бывает у нормальных людей, а то я уже почти забыл, как это делается!
В прихожей меня встречает Сятя. Он вертится вокруг, верещит, «виляет хвостом». В общем, изо всех сил выказывает свою радость и преданность. И мне хорошо от его присутствия – оказывается, это здорово, когда дома тебя ждет кто-то близкий. Вот если б кроме Сяти меня ждала еще и Ирэн! Без нее моя квартира вдруг кажется пустой. Унылой. М-да. Ремонт, что ли, сделать?
Отдаю Барабашке приказ приготовить ванную, а сам тереблю браслет коммуникатора. Мне хочется позвонить Ирэн. Просто так позвонить. Услышать ее голос. Пожелать спокойной ночи.
Набираю код.
– Ирэн?
– Да. Ты прости, но я сейчас не могу разговаривать, – чуть запыхавшимся голосом откликается она и говорит несколько слов в сторону.
Ей отвечает мужчина. Фоном играет медленная музыка. Я мрачнею, а она снова что-то говорит в сторону. Мужчина смеется, и я отчетливо слышу его слова:
– Ну-ка дай клипсу, я с ним поговорю…
Тут связь прерывается, а потом мой коммуникатор пиликает, и в строке абонента значится: «Ирэн».
– Да? – сухо откликаюсь я.
– Брайан, – с отчаянием говорит Ирэн. – Не слушай его! – Тут ее голос уплывает и доносится вроде как издалека: – Я не позволю вам больше использовать меня!
Я слышу короткий мужской смешок, а потом мужчина говорит:
– Брайан? Это Паук. Мы тут с Ирэн довольно мило проводим время. Я пригласил бы тебя присоединиться, но вначале ты должен кое-что сделать для меня. Надеюсь, ты не забыл, что именно? Сегодня вечер воскресенья, и у тебя осталось всего два дня.
– Что с Ирэн? – Мой голос хрипит и дрожит.
– С ней? Все в порядке. Пока. До двенадцати часов утра среды она будет жить, а что потом… Это зависит от тебя, Брайан. Только от тебя. Кстати, не пытайся найти ее или меня. Любая твоя попытка будет тут же караться. Например, смертью одного из твоих приятелей.
– Мразь! – шипит Ирэн. – Брайан, не думай обо мне! Не слушай его! Ты знаешь, кто он. Это Би-ы-а-ах…
Слышится звук удара и женский стон, а потом связь окончательно прерывается.
В панике терзаю бедный коммуникатор, снова и снова пытаясь вызвать Ирэн, но она молчит, а потом вдруг откликается механический секретарь и сообщает, что этот номер больше не существует.
– Не существует… не существует… – бормочу я, а мои руки машинально набирают код Мартина.
– Уф, Брайан, – устало откликается он. – Нас с Биллом только что отпустили. Этот Санчес настоящий бульдог, так вцепился со своими вопросами, что я уж думал: конец! Но, спасибо Биллу, отбились. Свалили все на неопытность Курта. А он, бедный, так убивался, так себя казнил, что Хью ему даже премию отвалил, чтоб поддержать морально. И про тебя Хью сказал. Что вот, мол, без Макдилла гонку хрен выиграешь. Билл тут же выторговал для тебя более выгодный контракт…
Он говорит что-то еще, а я пытаюсь осознать несуразицу происходящего. Ирэн сказала: «Ты знаешь, кто он. Это Би…» Или «Бы», прозвучало не очень отчетливо. Билл? Но он был с Мартином. Как же так?!
– Мартин, ты можешь сейчас приехать ко мне?
– Ну… я вообще-то спать хотел завалиться… но если очень нужно…
– Нужно. Очень.
* * *
– Это не Билл. – Мартин развалился на диване в моей гостиной и пьет крепкий кофе, чтоб взбодриться. – Он же не мог быть в двух местах одновременно.
– Но он единственный из моего окружения на «Би», которого знает Ирэн.
– А про Лонга ты забыл? – прищуривается Мартин.
– А при чем здесь Лонг? – не понимаю.
– Ну, его же фамилия Бинг. Джордан Бинг.
– Че-го?! Это как?!
Мартин удивленно смотрит на меня:
– А ты что, не знал?
– Нет. Я думал, Лонг его фамилия.
– Лонг – это прозвище. Еще с армейских времен. А настоящее имя у него Джордан Бинг.
– Ты откуда знаешь? – Я напрягаюсь и смотрю на Мартина с подозрением. Теперь я готов подозревать любого!
– Лонг сам нам с Ирэн рассказал. Когда они с Сятей вернулись из «Сокольничьего Парка», мы ждали тебя, пили кофе и разговаривали.
– Ах, он, мразь! – Сгоряча бросаюсь набирать на коммуникаторе код Лонга, а потом останавливаюсь. Нет. Мне сейчас нельзя совершать ошибки, ведь, как сказал Паук, мои неправильные действия будут караться. – Мартин, езжай-ка ты домой и выспись как следует.
– А ты?
– И я сейчас лягу спать. Нам обоим надо отдохнуть. И вообще утро вечера мудренее.
Он уезжает, а я начинаю нервно метаться по квартире и думать, что перво-наперво нужно разузнать у Грига местонахождение этих чертовых карт, потому что если за два отпущенных мне Пауком дня я не найду иного способа спасти Ирэн, то…
С силой тру руками лицо, не решаясь даже наедине с собой произнести эти страшные слова.
Если я не найду способа, то через два дня…
Плюхаюсь в кресло у камина и смотрю, не мигая, на полыхающий огонь, на нежащегося в пламени Сятю.
Через два дня я…
Я…
Я предам Грига. Я отдам Пауку эти проклятые карты, чтобы спасти жизнь Ирэн!
Вот так, понятно?!
Через два дня… я предам… чтобы спасти…
Тошно мне, ребята, ох и тошно! Хочется то ли напиться, то ли застрелиться. А лучше и то, и другое, и немедленно. Наверное, я так и сделаю. Чуть позже. Но сначала я должен спасти Ирэн…
Глава 8
ПАУК
Устраиваюсь в кресле поудобнее и пытаюсь вступить в ментальный контакт с Григом. Вернее, я хочу проникнуть в глубь его разума, чтобы добраться до нужных мне сведений.
Теперь я знаю, что Паук ошибся – ген маоли активируется во мне не во время стресса, а при определенном состоянии сознания, и я сейчас намерен искусственно вызвать его у себя.
С сотой или двухсотой попытки у меня получается. Я начинаю чувствовать Грига. Ощущаю его удивление, потом минутное сомнение, а затем вдруг все меняется – будто до сих пор я летал по узким извилистым каньонам и внезапно вырвался в космос, к звездам. Я словно превращаюсь в лайдер, скользящий по вселенной чужой души среди не принадлежащих мне мыслей и воспоминаний. Сейчас Григ полностью открыт для меня. Я знаю про него абсолютно все. Могу забраться в самые потаенные уголки его души. Но я хочу знать лишь одно – где спрятаны энергетические карты и каков код доступа к хранилищу.
Да-а… Только теперь начинаю понимать, что же такое на самом деле означает «поменяться душами». Это не только передать свои навыки и память другому, но и полностью довериться ему, раскрыться целиком – до самой сокровенной тайны, до последней даже самой постыдной мыслишки, до самого низменного побудительного мотива.
Не знаю, решился бы я кому-нибудь «отдать свою душу». Даже Мартину. Ведь для такого недостаточно быть друзьями. Нужно большее, гораздо большее. Должна быть уверенность, что этот человек никогда не предаст тебя, не воспользуется обретенными знаниями. Не высмеет, не начнет презирать. А примет тебя так, как ты сам принимаешь себя, – со всеми страхами, слабостями и недостатками, со всеми мерзостями и пороками, со всеми тайными мечтами и желаниями. Но людям свойственно стараться в глазах окружающих выглядеть как можно лучше. Особенно в глазах друзей и любимых. Нет, не знаю, решился бы я когда-нибудь отдать другому свою душу…
Мне вдруг становится невыносимо стыдно перед Григом. Они со Стином поменялись душами сознательно, по обоюдному согласию, а я вломился к ним, как наглый беспардонный взломщик. Предатель. Грабитель, пусть и не по собственной воле…
Мне кажется, я слышу то ли вздох, то ли короткий смешок. Нет, мне не кажется – я действительно слышу и то, и другое. Вернее, чувствую. Интересно, кто из них вздыхал, а кто смеялся?
…Теперь смеются оба.
– Я думал, ты знаешь, Брайан, – говорит Григ. – Односторонний обмен невозможен. В обмене всегда участвуют оба.
– Это я понял. Вы оба: ты и Стин… – Я осекаюсь. До меня медленно, но доходит. – Уж не хочешь же ты сказать… Нет, не может быть! Ведь мы с тобой не менялись… Это Игроки вынудили нас… Вернее, они поставили тебе передатчик, а мне приемник, и поэтому нельзя говорить об обмене: я получал, а ты отдавал.
– Да, до сих пор так все и было, – соглашается Григ. – Но только что ты сам все изменил.
– То есть ты хочешь сказать, что я…
– Да. Ты только что «попросил» мою душу, и я добровольно отдал ее тебе в обмен на твою.
– А-а-а! Э-э-э… – Я смущен, и это еще мягко сказано. Это, как внезапно оказаться голым среди толпы. Или еще похуже. Наконец, смятение проходит. И возникает вопрос: – Теперь ты знаешь обо мне все?
– Как и ты обо мне.
– Тогда ты знаешь, что Паук завербовал меня?
– Да.
– И о том, что Ирэн у него?
– Да.
– И о том, что через два дня я… предам тебя?
Григ молчит.
– Я скажу Пауку код, чтобы спасти жизнь Ирэн, потому что ни одни карты на свете не стоят даже ее мизинца! – ору я.
Григ молчит.
– Ты слышишь?! Вся эта ваша секретная военная хрень не стоит и слезинки на ее щеке! Понятно вам это?! Понятно?!
Григ молчит. Зато объявляется Стин.
– Может, хватит орать? Задолбал! – раздраженно говорит он. – И вообще, ты можешь не произносить слова вслух, а просто отчетливо думать, и мы прекрасно поймем тебя.
– Точно, Брайан, нам лучше перейти на мысленное общение. Тогда Игроки не смогут подслушать наш разговор, – добавляет Григ.
– Какая теперь разница: смогут – не смогут, – мысленно говорю я. – Все равно Игра уже окончена.
– Ну, ты и… – возмущенно начинает Стин. – Григ, и как ты только сумел отдать душу этому нытику?! Ты, наверное, спятил! Он совершенно не похож на нас!
– Ты ошибаешься, – возражает Григ. – Он просто устал. Напуган. И он очень любит свою Ирэн. К тому же он еще не знает всего, что знаем мы…
– И не хочу знать! – отрезаю я. – Сейчас меня интересует только одно: как избавиться от Паука и спасти Ирэн!
– Тогда кончай психовать и начинай шевелить мозгами, – говорит Стин. – Бери Паука в разработку.
– В разработку? В смысле, в плен для допроса? – не понимаю я.
– Разумеется, нет. Допрашивать его бесполезно, он ничего не скажет. Вернее, скажет многое, но все это не будет правдой, – усмехается Стин. – «Взять в разработку» означает провести ряд оперативных мероприятий с целью установить личность объекта и его контакты. А затем создать вокруг объекта такую ситуацию, когда он будет вынужден совершить действия, которые приведут к получению от него необходимых тебе сведений или иного, опять-таки нужного тебе результата.
– Ну, личность-то этого гада я установил, – мрачно сообщаю я.
– Ты уверен? – спрашивает Стин. – То, что у Лонга фамилия Бинг еще не делает его Пауком.
– Да, но Ирэн сказала: «Ты знаешь, кто он. Это Би…».
– Или «Бы», – возражает Григ. – Или «Ба».
– К тому же с Ирэн мог быть не сам Паук, а один из оперативников, представившийся ей Пауком. А тогда грош цена ее опознанию – его просто-напросто уберут и заменят другим, – добавляет Стин.
– Что еще за оперативники? – настораживаюсь я.
– Паук работает с группой, в которую, помимо прочих специалистов, входят два, реже три оперативника, – поясняет Стин. – Кстати, ты уже лично сталкивался с одним из них. Вспомни того, кто провел тебя мимо «живой» воды. Он маоли, а сам Паук не маоли.
– Ты хочешь сказать, что из бассейна меня вывел не Паук, а его оперативник-маоли? – Наверное, сказывается усталость, но слова Стина доходят до меня с трудом.
– Да, – проявляет терпение Стин.
– Но он представился мне Пауком! – возмущаюсь я.
– А ты до сих пор веришь всему, что тебе говорят? – насмешничает Стин. – Если я назовусь Санта-Клаусом, ты поверишь, что я живу в Лапландии и в новогоднюю ночь разъезжаю на оленях?
– Ну, ты-то на Санту не тянешь, – огрызаюсь я. – И вообще, почему это маоли помогает Пауку?
– А почему бы нет? – удивляется Стин. – Маоли такие же люди, как все остальные. У нас есть дом, друзья, работа. Разная работа. Кто-то из маоли становится учителем, а кто-то наемным убийцей. Или разведчиком. Вот я, к примеру, тоже разведчик, а Григ штурмовик.
– Но почему маоли помогает Пауку, а не вам? – настаиваю я.
– Ты имеешь в виду расовую солидарность? – уточняет Стин. – Давай поговорим о ней. Вот Паук относится к расе «человек обыкновенный». И Ирэн «человек обыкновенный». Но Паук без колебаний убьет ее, и последнее, о чем он будет думать при этом – о расовой солидарности.
– Кстати, среди тех, кто пытал меня, был один маоли, – подает голос Григ. – Но он не проявлял ко мне ни капли сочувствия и был даже более жесток, чем остальные.
– Слыхал? А теперь возьмем вас с Мартином, – продолжает Стин. – Вы с ним друзья и напарники, хотя он человек, а ты маоли.
– Я не маоли, – возражаю. – Григ сказал, что ген во мне разрушен чипами.
– В генетическом смысле ты калека – да, но от этого не перестаешь быть маоли, – уточняет Стин. – Ну, что? Закончили обсуждать общечеловеческие проблемы? Вернемся к нашим баранам?
– Вернемся, – соглашаюсь я. – Короче, вы меня убедили: Пауком может оказаться любой…
– …из твоего окружения, – добавляет Стин. – Сто против одного, что он где-то рядом с тобой. Он занял место реального человека и играет роль. Гениально играет, так, что от оригинала его не отличит даже родная мать. А что касается Лонга… Он и в самом деле подозрителен. Он постоянно рядом с тобой, помогает, страхует в острых ситуациях, то есть, по сути, контролирует и охраняет тебя. И если бы разработчиком операции против тебя был я, то обязательно ввел бы в твое окружение такого человека, как Лонг. Так что Лонг если и не сам Паук, то скорее всего один из оперативников. Вернее, если это так, то настоящий Джордан Бинг, штурмовик по прозвищу Лонг, уже мертв.
– Мертв? – переспрашиваю я.
– Да, – откликается Стин. – Если оперативник занимает место кого-то из реально существующих людей, то этого человека сначала убивают. Впрочем, оперативники – это ерунда. Они выполняют конкретные задания Паука и знают только то, что им положено, то есть крайне мало. Они запросто могут быть не в курсе, под какой личиной сейчас прячется Паук. А вот он сам – единственный, кто владеет абсолютно всей информацией об операции. Он знает, где сейчас держат Грига, куда спрятали Ирэн, кто из оперативников внедрен в твое окружение. Паук руководит операцией, отдает приказы и раздает задания. Так что главное для тебя – Паук. Выйдешь на него, считай, победил.
Несколько мгновений мы молчим, а потом Стин повторяет:
– Так что давай, бери Паука в разработку. Выясни, кто он такой, и заставь его плясать под твою дудку.
Моя физиономия изображает унылую гримасу. Ему легко говорить: выясни и заставь. А на деле… У меня осталось всего два дня, и за этот короткий срок я должен обыграть профессионала высочайшего класса. Так взглянем правде в глаза: это невозможно. Дилетанты не выигрывают у профессионалов! Тем более за два дня. Впрочем, и за год не выигрывают. Нет, надо отдать Пауку эти карты и закончить игру, ведь на кон поставлены жизни дорогих для меня людей!
Стин усмехается презрительно, а вот реакции Грига я не чувствую и благодарен ему за это. А еще мне становится стыдно перед ним, и я пытаюсь оправдаться:
– У Паука в заложницах Ирэн… А я даже не знаю, кто он такой… И ему помогают оперативники – тоже, небось, парни не промах… А я один… Я никому не могу верить. Даже Биллу. Даже Мартину. Ведь это могут быть уже и не они, а занявшие их места оперативники. Или сам Паук.
Хотя нет, Мартин – настоящий, ведь я только что видел его на трассе и уверен – ни один оперативник не смог бы пройти ее так, как это сделал он. Потому что в гонке Паук и иже с ним дилетанты, а вот мы с Мартином профессионалы, причем высочайшего класса, и на трассе нас не заменить.
Мне становится легче – я не один. Со мной Мартин… Ирэн… Григ… Стин… и даже Сятя…
Стин снова усмехается, на этот раз хорошо – по-дружески, и говорит:
– Знаешь, какое первое, оно же золотое правило разведчика-разработчика?
– Ну?
– Каждое, даже самое правильное решение всегда содержит в себе ошибку.
– И что это значит?
– Что ошибаются все без исключения. И профи, и дилетанты – все. Разница лишь в качестве ошибки. У дилетанта она бросается в глаза, а ошибку профессионала бывает очень и очень трудно найти. Но всегда выигрывает тот, кто сумеет-таки отыскать в действиях противника ошибку. Сумеет разглядеть и обратить ее себе на пользу. Понял? Ищи в действиях Паука ошибку. Она есть. Ее не может не быть!
– Легко сказать, ищи, – ворчу я. – Кстати, а сам-то ты сейчас где? Почему бы тебе не появиться, так сказать, вживую, и не помочь мне разбираться с Пауком?
– Я не могу, – отвечает Стин. – Я мертв. Я «живу» теперь только в душе Грига.
Мертв! Да, так оно и есть… Я вижу странную капсулу, похожую на раздавленного жука… Она и в самом деле раздавлена, покорежена чудовищным ударом… И Стин внутри раздавлен, смят… невозможно дышать… ребра расплющены… ноги отрезаны оторвавшимся куском обшивки… господи, больно-то как!.. но сердце еще стучит, еще пытается бороться… тук-тук… нельзя умирать… тук-тук… нужно довести до конца… тук-тук… Григ… тебе теперь придется одному… тук… прости, что подвел, дружище… ту…
Сглатываю подступивший к горлу тугой комок и бормочу:
– Ты погоди, Стин. Это все потом, ладно? У меня еще будет время оплакать тебя, а сейчас…
– А сейчас слушай второе правило разработчика, – откликается Стин. – Любой, даже самый натасканный, самый тренированный, самый матерый профессионал не перестает быть человеком.
– В смысле?
– Ничто человеческое ему не чуждо.
– Ага. Это более-менее понятно. А еще правила есть?
– Конечно. Например, такое. Не стесняйся использовать шантаж. В девяти случаях из десяти это самое действенное средство.
– А в десятом? – уточняю я.
– В десятом бывают эффективнее угрозы, подкуп, спровоцированное чувство мести или любви… Кстати, тебя Паук поймал именно на последнем…
Я издаю протестующий звук, но Стин не обращает внимания и продолжает перечислять:
– …Физическое давление на объект, его ликвидация, наконец.
Он говорит что-то еще, но внезапно ментальный контакт начинает рваться – мой сволочной ген маоли засыпает, естественно, в самый неподходящий момент.
Я успеваю сказать:
– Спасибо, Стин. Пока, Григ, – и снова остаюсь один. Мне есть о чем подумать.
Размышляю почти до утра, а потом зову троглодита:
– Сятя, иди-ка сюда, у меня появилась к тебе парочка вопросов…
* * *
Почти весь следующий день посвящаю визитам – «беззаботно» шляюсь по гостям, последовательно обходя всех знакомых, не забывая Рабиша и ребят из «Отвязных Стрельцов». Даже нахожу повод встретиться с обоими Милано и их верным бульдогом Санчесом. И везде меня сопровождает Сятя. Он должен опознать одного человека. На мой вопрос Сятя уверенно заявил, что точно узнает его, если увидит.
После очередного визита вопросительно смотрю на Сятю, но троглодит каждый раз отвечает: «Недь, нье он».
Рабиш – не он… Курт – не он… Билл – не он. На всякий случай привожу Сятю к Мартину и снова слышу:
– Нье он.
Созваниваюсь с Эриком и Диком. Под пустячным предлогом договариваюсь о встрече, трачу драгоценное время на болтовню о пустяках, с надеждой смотрю на Сятю, но троглодит категоричен: Эрик – не он, и Дик – не он.
Лонг звонит мне сам. Как ни в чем не бывало, болтает о пустяках. Его голос весел и дружелюбен. И я отвечаю ему так же – весело и дружелюбно. И мой голос при этом не дрожит. А мои стиснутые кулаки Лонг, или кто он там на самом деле, не видит…
С ним я встречаться пока не собираюсь – Сятя уверенно сказал, что это «нье он», так что Лонг подождет. Вначале я должен найти того человека, который вывел меня из спортивного зала с «живой» водой и, представившись Пауком, провел мою вербовку. Он – маоли, сомнений нет, а Сятя уверял меня, что с ходу отличит маоли от обычного человека. Но то ли Сятя ошибся, то ли оперативника-маоли нет в моем окружении, потому что к вечеру непроверенными остаются всего двое: Том и Виктор.
С Томом встречаюсь в его ресторане, в директорском кабинете. Почти не удивившись, слышу от Сяти привычное «нье он» и соглашаюсь выпить с Томом коньяку. Мне нужна передышка. Я опять на грани нервного и физического истощения – ведь после «Огненной Серии» я так и не сумел отдохнуть. Больше того, я уже вторые сутки без сна. Но все это ерунда. Главное, я чертовски расстроен тем, что с поиском маоли зашел в тупик, ведь это был мой единственный шанс выйти на Паука. А что делать теперь, я не знаю. Перед тем как встретиться с Томом я пытался снова наладить контакт со Стином и Григом, но потерпел неудачу – похоже, мой ген маоли впал в кому.
И вот я бездумно сижу на черном стильном диване с бокалом коньяка в руках, а первый из отпущенных мне двух дней проходит. Я почти физически ощущаю, как истекают его последние минуты.
– Как там твои женщины? – вяло спрашиваю Тома.
– Могло быть и хуже, – откликается он. – Саби уже обо всем почти забыла, а Жанна, конечно, еще в стрессе, но… Знаешь, Брайан, эта история помогла нам разобраться в наших с ней отношениях… Короче, мы решили пожениться.
– Поздравляю. На свадьбу пригласишь?
– А как же. И тебя, и Лонга, и Мартина, и Билла. Вы ж для меня теперь, как братья. – Том замолкает и внимательно вглядывается в мое лицо. – У тебя что-то стряслось? Я могу помочь?
– Что? А… нет, все в порядке, я просто устал. – Покачиваю бокалом с коньяком и смотрю, как красиво преломляется свет в янтарном, солнечном напитке. – Хотя знаешь, а ведь ты и вправду можешь помочь. Мне нужен портативный генератор помех. Небольшой, чтобы я мог постоянно таскать его при себе, и чтобы никто не мог подслушать, о чем говорили я и мой собеседник.
– Есть у меня такая игрушка, – кивает Том. – Радиус действия невелик, всего три метра, но в этих пределах защита от прослушивания гарантирована. Разве что кто-то умеет читать по губам, но можно закрывать рот рукой.
