Ирэн передергивает, а я не могу удержаться от счастливой улыбки: значит, девочка по имени Агиша все-таки не разбилась, а полетела. Я искренне рад за нее, я почему-то уверен, что для нее это очень-очень важно…
      – Брайан! – орет Ирэн и начинает плакать. – Ты опять! Прекрати! Выпусти меня! Мне страшно! Я хочу уйти!!!
      – Ну, не надо, – прошу. – Ну, успокойся. Я больше не буду тебя пугать. Вот честное слово не буду!
      – Отпусти меня! – всхлипывает Ирэн. – Где я? Почему на мне наручники?
      – Ты у меня дома, в моей квартире в районе «Преданье Старины». Слышала, наверное? Это очень престижный район. И квартира у меня хорошая… большая… с зимним садом и мини-бассейном… Тебе здесь понравится, вот увидишь… – Я бормочу первое, что приходит в голову. – Возможно, ты хочешь пить? Или есть? Давай я закажу для нас роскошный обед с икрой и лакриниями. И обязательно клубнику со сливками. Уверен, ты любишь клубнику. Все девушки ее любят…
      Ирэн слушает весь этот бред и немного успокаивается, по крайней мере плакать перестает. Я все жду, что она начнет смотреть на меня враждебно – с ненавистью и болью, подчиняясь заложенной гипноизлучателем программе, но пока вроде в этом смысле все в порядке. Впрочем, док предупреждал, что сильный стресс может на время ослабить действие гипноза. Но только на время. Что ж, своими «полетами» во сне я обеспечил Ирэн стресс, да еще какой, так что осталось закрепить успех.
      – А как насчет омаров? Ты любишь омаров, Ирэн?
      – Не знаю, никогда их не ела, – признается она. – А ты что, пробовал и омаров, и лакринии, и клубнику?
      – Было дело. Хотя, честно скажу, клубнику я терпеть не могу, а вот лакринии очень даже ничего… Знаешь что, а мы сейчас закажем все подряд. И шампанского, и вина всякого. Это же наше первое официальное свидание все-таки.
      – Так это свидание?! – ошарашенно переспрашивает Ирэн и машинально бросает взгляд на цепь, а потом на свою пижаму.
      – Да, конечно, это свидание. А чем же еще это может быть? – уверенно говорю я, словно на всех свиданиях так и принято – цеплять девушкам ошейники и приковывать к диванам наручниками.
      Ирэн неуверенно пожимает плечами, а я набираю на коммуникаторе код и начинаю заказывать разные деликатесы – все, какие только могу вспомнить, и при этом постоянно тереблю ее, спрашивая, любит она это или нет. Затем та же процедура повторяется с напитками. Напоследок я набираю код цветочной лавки и заказываю целое море цветов. Похоже, моя активная деятельность очень нравится Ирэн, по крайней мере, она кокетливо улыбается, называет меня дурачком и сумасшедшим, а потом игриво спрашивает:
      – А что, наручники и ошейник тоже входят в разряд деликатесов?
      – Нет, – в тон ей отвечаю я. – Наручники и ошейник это потому, что я тебя похитил.
      – Похитил?!
      – Ага. Похитил. Украл. Как злой разбойник красавицу принцессу.
      Ирэн недоверчиво улыбается, а я снова осторожно подсаживаюсь к ней на диван. На этот раз она не возражает. Я размыкаю замок и снимаю с нее наручники. Она трет запястье и спрашивает:
      – А где мой коммуникатор?
      – Не знаю, – вру я. – Наверное, остался в клинике.
      – Ладно, потом заберу, – соглашается Ирэн и запрокидывает голову, подставляя мне шею в уверенности, что я сейчас сниму с нее и ошейник.
      Хм… Не хочется ее разочаровывать, но… Как бы ей так помягче намекнуть, что ошейник я с нее сниму только послезавтра? К счастью, в этот момент пиликает вызов визор-связи, предупреждая, что на мой адрес пришло новое электронное письмо. Я поспешно вскакиваю и говорю:
      – Извини, я на минутку, а ты пока послушай музыку. Барабашка, запусти первую десятку хит-парада.
      – Погоди, Брайан. – Ирэн хватает меня за руку. – Сними с меня ошейник, мне надо в ванную.
      – О, конечно, – бормочу я, вырываясь. – Конечно, иди в ванную. Это там. И туалет рядом. Длины цепи как раз достаточно, чтоб и в ванную, и в туалет, я сам проверял.
      – Брайан! – негодующе восклицает Ирэн, но я поспешно скрываюсь за декоративной аркой, которая отделяет собственно гостиную от кабинета, радуясь, что туда Ирэн за мной не пойдет – ее не пустит цепь.
      Я жду криков, но Ирэн доказывает, что она девушка разумная. Осторожно выглядываю в проем и вижу, что Ирэн встает, идет, перебирая цепь до ее последнего, впаянного в пол звена, дергает, впрочем, несильно – так, на всякий случай, а потом пожимает плечами и отправляется в туалет.
      С облегчением перевожу дух и смотрю на часы. До первого сеанса с гипноизлучателем осталось чуть меньше часа, мы как раз успеем пообедать или, учитывая утро, позавтракать.
      Сажусь за стол, включаю визор-фон и холодею – на экране затейливая картинка с надписью: «Новинка! Только для вас! Интерактивная игра „Перекрестки Судьбы. Часть вторая. Он или Она“. Сделайте правильный выбор!» Почти как та, у дока… И такая же клавиша внизу: «Начать».
      Я принимаюсь тихо сатанеть. Ну уж нет! Я вам не док! Меня вы в это не втянете! Собираюсь удалить игру, но тут она сама распадается на части, «стекает» с экрана разноцветными струйками и превращается в текст:
      «Нежелание играть не избавляет от выбора. Незнание ситуации не предотвращает трагедии. Неумение сражаться не освобождает от поражения. Так как? Начать или удалить?»
      Несколько мгновений вчитываюсь в надписи. Что ж, возможно, они правы. Нежелание, незнание, неумение не освобождает…
      Ладно. Выбираю «Начать». На этот раз показ сразу начинается с той части мультика, где Ирэн хлещет виски и ложится в ванну, резать себе вены. Затем, картинка застывает, в пол-экрана появляется изображение Ирэн, а рядом с ней непропорционально крупный рисунок гипноизлучателя со знаком вопроса. Внизу две клавиши: «Не применять», «Применять».
      Щелкаю по первой. Мне демонстрируется уже виденная у доктора Рабиша сцена с кровавым дождем. Щелкаю по второй. Экран чернеет и некоторое время ничего не происходит, а потом из темноты начинают всплывать мужские лица.
      Мартин… Билл… Курт… Другие ребята из «Отвязных Стрельцов»… Профессор Карл Рабиш… Начальник службы безопасности Виктор Тойер… Том Вестон, он же Крыса… Дик… Лонг… И еще много кого. Мои соседи по дому, приятели по приюту, по команде. Мои постоянные фанаты. Просто знакомые. И даже швейцар в любимом мною клубе «Пристанище Космических Бродяг».
      Лица проходят калейдоскопом, а потом замирают маленькими иконками, рядами усеивая экран, а по ним скользит крохотное изображение бластера. Бластер то и дело останавливается на ком-то из них, и тогда лицо увеличивается, и я смотрю словно сквозь прицел. Бластер бесшумно дергается от выстрела, и выбранное изображение получает пулю в лоб, а потом уменьшается до размера иконки, и крохотный бластер снова продолжает свой путь по рядам.
      А внизу экрана появляется вопрос:
      «Кто из них? Ты можешь выбрать сам, а можешь предоставить выбор компьютеру. Предложение действительно до момента первого использования гипноизлучателя. Если ты не ответишь, но применишь гипноизлучатель, выбор сделает компьютер. Решай: Он или Она».
      Я смотрю на экран и не чувствую ничего, кроме холодной отчаянной пустоты, а перед моими глазами мелькают и мелькают лица: Мартин… Билл… Крыса… Лонг… Рабиш… Курт…
      Из оцепенения меня выводит голос Барабашки.
      – Брайан, заказы из ресторана и цветочной лавки доставлены. Можно впустить посыльных?
      – Что? А… Нет. Пусть оставят у дверей, я сам заберу.
      Удаляю игрушку и выключаю визор-фон. А потом иду в гостиную. Ирэн уже освежилась, приняла душ, распустила по плечам чуть влажные светлые волосы и сидит на диване, поджав ноги. Заслышав мои шаги, она кокетливо вскидывает голову, но осекается и испуганно спрашивает:
      – Что с тобой, Брайан?
      – Со мной? Все в порядке… – Мне никак не удается совладать с выражением лица, да и голос звучит слишком хрипло. Прокашливаюсь и делаю над собой усилие, пытаясь улыбнуться. – Все в порядке, Ирэн. Заказы у дверей, я сейчас накрою на стол, и мы официально начнем наше свидание.
      Пытаюсь выйти в прихожую, но ноги не держат, и я вынужден опуститься на диван.
      – Брайан, – Ирэн подсаживается ко мне и проводит ладонью по моей щеке, – плохо тебе, да?
      От нее приятно пахнет свежестью, а в голосе звучит такая нежность, что я не выдерживаю и крепко прижимаю ее к себе, зарываясь лицом в ее чуть влажные, пахнущие шампунем волосы. Она гладит меня по голове, будто маленького, и приговаривает:
      – Все будет хорошо, вот увидишь. Скоро тебе станет легче.
      И мне действительно становится легче. Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза.
      – Я знаю, что ты не поверишь мне, Ирэн, но все равно скажу… – Делаю паузу. Слова, которые я собираюсь произнести, непривычны для меня и потому даются с трудом, но я искренен. – Ирэн, ты очень много значишь для меня. Ты стала ужасно дорога мне…
      – Дорога? – внезапно перебивает она и неприятно прищуривается. – А почему же друзьям ты говорил обо мне как о дешевой шлюхе, которая вешается тебе на шею и просто мечтает забраться к тебе в штаны?
      – Что?! – Я отшатываюсь. Ее слова, как пощечина, удар под дых, нож в спину. Конечно, я понимаю, что это вступила в действие заложенная в ее мозг программа, но, честно признаться, оказываюсь совершенно не готов к этому.
      – Надоедливая сучка, так вроде ты говорил обо мне? – продолжает шипеть она. – Твои друзья смеялись мне прямо в лицо и спрашивали, за сколько секунд я успеваю стащить с себя трусики и глотаю ли я, когда делаю тебе минет!
      Она говорит что-то еще в таком же духе, а я полностью выпадаю из реальности. Перестаю соображать. В ушах искаженно, гипертрофированно громко звучат ее слова, а глаза застилает кровавая пелена. Прежде чем я понимаю, что делаю, хватаю стоящую на столе вазу и с размаху швыряю об стену. А потом доходит очередь и до стола. Короче, я крушу собственную квартиру, инстинктивно стараясь грохотом сломанной мебели заглушить чудовищный смысл ее слов. Впрочем, она уже давно молчит и только смотрит испуганно. И в глазах ее уже нет вражды. Нет навеянной гипнозом ненависти. А есть ужас пополам с… жалостью и какой-то странной нежностью, словно она молча спрашивает: «Плохо тебе, да?»
      Я останавливаюсь, сглатываю тугой комок, забивший горло, и предлагаю:
      – Ну что, может, теперь пообедаем? Там за дверью деликатесы из ресторана. И цветы.
      Она внезапно начинает смеяться и приговаривать:
      – Нет, ну ты точно ненормальный! Маньяк! Псих! И угораздило же меня влюбиться в такого придурка!
      – Ты не виновата. Тебя заставили. – Я иду на лестничную клетку за цветами и продуктами, но спохватываюсь и командую: – Барабашка, прибери-ка ты все по-быстрому.
      Вскоре обломки и осколки покидают гостиную, и тут обнаруживается неприятная вещь – у нас больше нет стола, ведь я только что расколотил его о стену.
      – Будем считать, что у нас пикник, – предлагаю и требую у Барабашки салфетки, а сам начинаю разбрасывать по гостиной охапки цветов.
      – Ты что! – возмущается Ирэн. – Это же цветы, а не солома! Надо аккуратно, чтоб красиво…
      – Тогда делай сама. И вообще, цветы твои, вот сама с ними и возись, – огрызаюсь и начинаю раскладывать салфетки прямо на полу, а на них выставляю доставленные из ресторана блюда. Наша возня продолжается какое-то время. Я озабоченно поглядываю на Ирэн, но она вроде довольна и даже напевает себе что-то под нос. Смотрю на часы: до сеанса еще полчаса. Разливаю шампанское и зову Ирэн к «столу». Мы усаживаемся на полу среди цветов.
      – Тост! – требует Ирэн.
      Мне очень хочется сказать: «За нас с тобой», но дудки – больше я не собираюсь попадаться в ту же ловушку. Похоже, мои признания только провоцируют действие программы. Док предупреждал, чтобы я ни в коем случае даже не пытался склонить Ирэн к близости – дескать, это как пить дать спровоцирует программу, но все оказалось гораздо хуже.
      – Ты чего молчишь? – спрашивает Ирэн.
      – Лучше ты скажи тост.
      – Тогда за… тебя.
      – За меня, – смачиваю губы шампанским и с тревогой замечаю, как напрягается ее лицо. Ну что опять не так?! Она отставляет бокал в сторону и дуется, а по щекам ее текут слезы.
      – Ирэн, – умоляю я, – что случилось?
      – Ничего! Просто ты самовлюбленный надутый болван! Мог хотя бы из вежливости в ответ выпить за меня, но ты постоянно даешь мне понять, что я для тебя ничего не значу! Что я просто грязь под твоими ногами! А ты весь такой богатый и знаменитый! Этакий принц, который снизошел до бедной золушки!
      – Ирэн, ну что ты несешь?
      – Правду! Видеть больше не могу твою смазливую рожу! Я хочу уйти! Отпусти меня! Ты не имеешь права силой держать меня здесь!
      В отчаянии смотрю на нее. Нет, мне не справиться с этой чертовой программой в ее голове. Ни за что не справиться! Выплескиваю шампанское из своего бокала прямо на цветы и наливаю до краев коньяк. Выпиваю залпом, почти не чувствуя вкуса, а потом наливаю еще и еще, и ощущаю, как жгучий тяжелый ком катится по желудку вниз – в ноги, а потом ударяет в голову.
      – Я не хочу больше тебя видеть! – плачет Ирэн. – Отпусти меня! Я хочу уйти!
      – Нет, я не оглушу тебя, ты останешься здесь. Уйду я.
      Хотя куда я уйду? Я не могу оставить ее одну. Впрочем, квартира большая… Встаю и чувствую, как перед глазами все плывет. Это начал действовать коньяк. Шатаясь, бреду в кабинет, плюхаюсь перед экраном и набираю на визор-фоне код Мартина, молясь всем чертям, чтобы он оказался дома. На мое счастье, он откликается, и на экране возникает его улыбающаяся рожа.
      – Брайан, бродяга! Тебя уже выписали? Ты уже дома? – радуется Мартин, а потом осекается и вглядывается в мое лицо. Его брови удивленно ползут вверх. – Ого! Да ты никак нализался?
      – Немного… А ты чего не на трети… трети-ров-ке? Короче, не на полигоне?
      – Да я выпросил у Билла выходной. Устал чего-то… А ты по какому поводу пьешь, да еще с утра пораньше?
      Я не успеваю ответить – мне вдруг кажется, что из ванной слышится шум льющейся воды. Ирэн! Неужели она решила покончить с собой раньше срока?!
      Срываюсь с места и мчусь на шум, слыша вслед удивленный голос Мартина:
      – Брайан, ты куда?
      Влетаю в ванную и торможу возле джакузи, удивляясь, что Ирэн в ней нет. И только потом соображаю, что звук идет из душевой кабины. Распахиваю створку и вижу сжавшуюся на полу в мокрый комочек Ирэн. Она сидит неподвижно, обхватив руками колени, а сверху по ней хлещут водяные струи. Ее пижама вымокла насквозь, и по лицу струятся потоки воды, но крови вроде не видно.
      – Ирэн, что ты делаешь?
      Подлетаю к ней, тоже оказываясь под теплым искусственным ливнем, и хватаю за руки, с облегчением замечая, что на них ни пореза, ни царапинки. Но почему она так сидит? Может, всадила себе нож в живот?
      Пытаюсь поднять ее и исследовать на предмет травм, но Ирэн вдруг начинает отбиваться, да еще так активно, что мы вываливаемся из душевой в ванную комнату. Я поскальзываюсь и плюхаюсь на пол, увлекая ее за собой. Она вырывается, я машинально стараюсь ее удержать и подминаю под себя, внезапно разом ощущая все ее такое стройное и желанное тело. Наверное, коньяк бросается мне в голову, но моя рука вдруг задирает ее намокшую рубашку, и пальцы нащупывают ее отвердевший сосок. Ирэн негромко вскрикивает. От ее голоса я почти прихожу в себя и пытаюсь отстраниться, но тут ее губы впиваются в мои, а ее ноги плотно обхватывают мои бедра, и я окончательно перестаю соображать. Мокрая одежда мешает нам. Мы нетерпеливо рвем ее с себя, а потом набрасываемся друг на друга так, словно это последний день нашей жизни и завтра мы расстанемся навсегда…
      Некоторое время спустя я трезв, ошеломлен и очень боюсь посмотреть ей в лицо. Боюсь прочитать в ее глазах, что своей несвоевременной страстью окончательно испортил все, что можно, и теперь уже даже гипноизлучатель не поможет. Ирэн продолжает лежать на полу. Я сижу рядом спиной к ней и боюсь повернуться, а в ушах у меня звучит голос Рабиша:«… и ни в коем случае не вступайте с ней в половые отношения, пока не убедитесь, что каскадное внушение подействовало должным образом…» Ни в коем случае…
      – Брайан, к вам посетитель, – внезапно заявляет Барабашка, и я едва удерживаюсь от громкого стона. Блин! Ну, кого еще там несет! Почему меня не хотят оставить в покое?!
      – Кто там?
      – Это Мартин Шебо, – докладывает Барабашка. – Он срочно хочет вас видеть. Говорит, знает, что вы дома, и не уйдет, пока вы не откроете дверь.
      Вот гадство! Да что же это такое, а?! Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к Ирэн, готовясь к худшему. Поворачиваюсь и глазам своим не верю: она улыбается! Да еще так довольно или… сыто, что ли, в общем, словно кошка после целой миски сметаны.
      – Ирэн…
      – Что?
      Голос у нее сейчас вкрадчивый, игривый, а глаза шальные, сумасбродные. Она тянется всем телом, выгибается, поворачивается на бок, и делает это все так, что мой организм, не спрашивая хозяина, тут же реагирует соответствующим, но совершенно неуместным сейчас образом. Она замечает, негромко смеется и тянет ко мне руку.
      – Погоди, – останавливаю ее. – Там Мартин пришел. (Черт бы его побрал, как не вовремя!) Мне придется ему открыть. Ты не посидишь пока здесь? Это недолго, я быстро выпровожу его и вернусь.
      Ирэн вдруг подбирается вся, а глаза ее леденеют.
      – Мартин это кто? Твой друг?
      – Можно и так сказать.
      До меня вдруг доходит, что «приход друга» запросто может спровоцировать программу, ведь, насколько я помню, Ирэн внушали, что я рассказывал про нее друзьям разные гадости, и мы вместе смеялись над ней. Ну, точно! В глазах Ирэн разгорается такой огонь ненависти, что я поспешно сдергиваю с вешалки халат, выскакиваю прочь, плотно прикрывая за собой дверь, и приказываю Барабашке:
      – Закрыть замок на ванной комнате. А входную дверь, наоборот, открыть.
      Иду в гостиную и вижу Мартина.
      – Ты чего приехал-то? – довольно невежливо спрашиваю его.
      – Навестить больного. – Мартин внимательно разглядывает мой наспех запахнутый халат, босые ноги, вернее, ногу, мокрые волосы, задерживается взглядом на щеке и спрашивает: – Ты душ, что ли, принимал?
      – Ага. – Я дотрагиваюсь пальцами до щеки и ощущаю свежие царапины. Ах, Ирэн, Ирэн. Моя любимая дикая кошка!
      – Это ты, значит, посреди нашего разговора сорвался, чтобы побежать душ принимать, – совершенно серьезно тянет Мартин и с интересом разглядывает наводнившие комнату цветы и остатки пикника. И два бокала. К счастью, он не замечает протянувшуюся из комнаты в ванную цепь – ее отлично маскируют цветы.
      – Э… Я тут обедал, – мямлю я. – Решил побаловать себя немного после больницы.
      – Ну да. Я так и понял, – кивает Мартин. – Омары, клубника. Все твои самые любимые блюда. И шампанское, куда ж без него!
      Теперь в его голосе откровенное ехидство, и глаза смеются. Он знает, что омаров и клубнику я на дух не выношу, а шампанское буду пить только под угрозой расстрела.
      – Видишь ли, тут такое дело, – начинаю я, но Мартин перебивает: – Я уже ухожу. Не буду мешать тебе… хм… обедать.
      Я с облегчением перевожу дух и кладу ему руку на плечо, собираясь проводить до дверей, но тут вдруг Ирэн кричит:
      – Помогите!
      Мы с Мартином вздрагиваем, переглядываемся и мчимся в ванную. Я на ходу отдаю приказ Барабашке открыть дверь и подскакиваю к Ирэн:
      – Что?! Что?!
      Она уже в банном халате, и на первый взгляд с ней все в порядке. Разве что глаза… В них такая ненависть пополам с тоской, что мне хочется выть. Вернее, убивать. Тех, кто заставил ее все это чувствовать.
      Ирэн отстраняет меня, показывает Мартину ошейник с цепью и просит:
      – Помогите мне, пожалуйста! Скажите ему, чтобы он меня отпустил. Или вызовите полицию.
      Мартин разевает рот и смотрит на нее, вытаращив глаза, а Ирэн продолжает:
      – Он держит меня здесь силой. Незаконно. Он похитил меня и приковал наручниками к дивану, а потом их снял, но ошейник оставил.
      Ирэн говорит что-то еще в таком же духе, рассказывает, как я заказал роскошный обед и цветы и был сначала очень милым, пока она не сказала, что хочет пойти домой. Но я ответил, что не отпущу ее, и она пошла в ванную плакать, а я ворвался туда совершенно невменяемый, повалил ее прямо на пол и трахнул. Ирэн вроде и не врет, но все это звучит так, что я сам себе становлюсь противен.
      Мы с Мартином стоим будто парализованные. Он не сводит взгляда с разбросанной по полу нашей с Ирэн мокрой одежды. Не знаю, о чем он сейчас думает, у меня же в голове нет ни единой мысли, кроме глупейшего: «Ну, надо же!»
      Наконец, Мартин приходит в себя и хмуро требует:
      – Сними с нее этот ошейник.
      – Нет. – Я ищу слова, чтобы как-то все объяснить ему, но мысли путаются. Я слишком устал уже от всего этого.
      Мартин играет желваками, хватает меня за плечо и тянет в гостиную, подальше от Ирэн.
      – А ну-ка иди сюда. – Он притискивает меня к стене и шипит: – У тебя чего, совсем крышу сорвало?! Ты что устроил, придурок?!
      – Ты не понимаешь, Мартин. Я хочу как лучше!
      – Как лучше? Тогда немедленно сними с нее цепь и на коленях проси, чтобы она не заявляла на тебя в полицию! Денег предлагай…
      – Нет! – отталкиваю его в сторону. – Ты не понимаешь, я люблю ее!
      – Но она-то тебя нет! Брайан, послушай, так нельзя. – Мартин, похоже, решил, что я и впрямь спятил. Он уговаривает меня, словно маленького ребенка, который не хочет отдавать чужую игрушку. – Давай сделаем так. Ты сейчас снимешь с нее цепь, а я отвезу ее домой и все объясню. Извинюсь за тебя, дам денег и попрошу, чтобы она не заявляла в полицию… Кстати, надеюсь, ты ее не бил?
      – Меня нет, не бил, – подает голос Ирэн. Она, оказывается, подкралась к нам и стоит, подслушивает. – Меня не бил, но когда я в первый раз попросилась уйти, он начал крушить мебель. И столик разбил, и полочку, и кресло в щепки разнес… Я так испугалась, жуть!
      Мартин смотрит на меня непередаваемым взглядом – так, словно увидел впервые в жизни, а ведь мы с ним знакомы уже шесть лет – с тех самых пор, как я пришел в клуб «Отвязных Стрельцов». Мартин старше меня на три года. Когда я впервые сел в гоночный лайдер, у него за плечами уже было одно «Кольцо Вселенной» и несколько «низких» гонок.
      – Вы не волнуйтесь, девушка, он вас сейчас отпустит. Да, Брайан? – спрашивает Мартин. – Говори, какой на замке ошейника пароль?
      – Нет. – Я забыл все слова, кроме этого короткого, из трех букв. Вернее, я помню еще парочку таких же коротких, вот только сейчас они вряд ли мне помогут.
      – Брайан! – повышает голос Мартин.
      – Надо вызвать полицию, – подсказывает Ирэн.
      – Не надо, – возражает он. – Мы и сами справимся. А пароль наверняка простой. И, кажется, я знаю, какой.
      У меня перехватывает дыхание. Конечно, он знает! Он наблюдателен, умен, и мы проводим вместе очень много времени.
      Мартин приближается к Ирэн, она подставляет ему шею, а я бросаюсь на него сзади и сбиваю на пол. Ирэн взвизгивает и отпрыгивает в сторону, а Мартин стряхивает меня с себя и встает на ноги. Я тоже вскакиваю и бью его в челюсть. Он отвечает мне тем же. Его удар вроде и не силен, но видно нанооперация для меня все же не прошла бесследно – голова взрывается такой болью, что темнеет в глазах. Я отшатываюсь, а он снова поворачивается к Ирэн и тянется к ошейнику. Я четко осознаю, что он все-таки снимет с нее ошейник и позволит уйти – домой – навстречу собственной смерти…
      Почти не соображая, что делаю, хватаю первый подвернувшийся под руку предмет, оказавшийся нераспечатанной бутылкой какого-то вина, и с размаху бью Мартина по затылку. Ирэн визжит так, что у меня закладывает в ушах, а боль в голове становится совсем уж нестерпимой.
      – Заткнись, стерва! – зло выплевываю я. Сейчас я ненавижу ее, ведь это все из-за нее.
      Она испуганно замолкает, а я склоняюсь над Мартином. Он без сознания, но, слава богу, жив. Голова в крови, но череп вроде не пробит. Ладно, ничего, на гонках бывало и похуже. Беру с дивана наручники, оттаскиваю Мартина в кабинет и пристегиваю одну его руку к декоративной то ли колонне, то ли скульптуре, причем в качестве кодового слова набираю такое, которое ему и в голову не придет: «Сятя». Затем подхожу к Ирэн. Ее колотит так сильно, а в глазах стоит такой страх, что моя ненависть моментально испаряется. Теперь мне ужасно хочется обнять ее, успокоить, сказать, что я не маньяк-насильник, как, наверное, она обо мне думает, что я, напротив, пытаюсь спасти ей жизнь. Но нужных слов у меня сейчас нет, поэтому я просто беру ее за руку и веду к дивану.
      – Ложись.
      – Что? – срывающимся голосом переспрашивает Ирэн.
      – Ложись, говорю. Ну!
      Ирэн покорно ложится, а я достаю из собранной Рабишем сумки медицинский пистолет со снотворным и возвращаюсь к ней.
      – Плечо обнажи, – прошу.
      Ей очень хочется спросить: «Зачем?», но она не осмеливается и молча выполняет требуемое. Приставляю пистолет к ее плечу и впрыскиваю снотворное. Ну, вот и все. Через минуту Ирэн уснет, и я включу гипноизлучатель. Я и так опоздал с первым сеансом почти на полчаса, но не думаю, что это смертельно. А пока надо позаботиться о себе и успокоить наконец эту чертову головную боль. На такой случай предусмотрительный Рабиш приготовил пистолетик и для меня. Ввожу себе лекарство, откидываюсь на спинку дивана и с наслаждением чувствую, как боль затихает, а сознание проясняется.
      – И давно ты подсел на наркоту? – слышу тихий голос Мартина.
      – Ты все неправильно понял. Дай мне минутку, я сейчас закончу с Ирэн, и мы поговорим.
      – Что ты собираешься делать с ней? – напрягается он.
      – Мы поговорим и об этом. Мартин, ну неужели ты так плохо знаешь меня, а?
      Он молчит. Я качаю головой и иду за гипноизлучателем. Он настороженно наблюдает за моими действиями из своего угла и спрашивает:
      – Эта штука… Это то, о чем я думаю?
      – Терпение, Мартин, терпение.
      Наконец, Ирэн оказывается под воздействием составленной доком программы. Я беру в ванной полотенце, смачиваю холодной водой, заказываю у Барабашки лед, отношу все Мартину, а потом иду в кабинет и включаю визор-фон. Набираю код профессора Рабиша.
      – Вызов получен, ждите, – сообщает система.
      Видно, Рабиша нет на месте. Компьютер пошлет ему запрос через коммуникатор и сообщит, кто звонил. Уверен, он перезвонит мне, как только сможет. Что ж, придется подождать.
      – Как твоя голова? – спрашиваю у Мартина.
      – Сотрясения вроде нет, – после паузы отвечает он.
      – Хорошо. – Я мнусь, не зная, что еще ему сказать. Начать извиняться? Все объяснять? Нет, лучше если это сделает кто-то другой, профессор Рабиш, например, а мне Мартин теперь может и не поверить.
      Внезапно на меня накатывает зверский голод – мы же с Ирэн так и не успели поесть. Иду в гостиную, беру блюдо с лакриниями для себя и очищенных омаров для Мартина. Возвращаюсь к нему, сажусь рядом и ставлю тарелки на пол. Он смотрит на меня, едва заметно щурится, но ничего не говорит, а берет свободной рукой вилку и начинает есть. Некоторое время мы молча жуем, а потом Мартин просит:
      – Попить бы. А еще я там у тебя отбивные видал.
      Киваю и перетаскиваю часть тарелок и бутылок из гостиной в кабинет. Мы как раз заканчиваем обедать, когда пиликает визор-связь. Я подхожу, встаю так, чтобы камера транслировала мое изображение, включаю экран и вижу озабоченное лицо профессора Рабиша.
      – Как у вас дела, Брайан? – спрашивает он.
      – Я опоздал с первым сеансом на полчаса. Это очень плохо, док?
      – Нет, ничего. Главное, чтобы сеанс длился ровно три часа, минута в минуту… – Он мнется. – А в остальном как?
      – Все по плану, – вру я. Ну, не поворачивается у меня язык сказать ему о нашей недавней близости с Ирэн. – Док, я прошу вас поговорить тут с одним человеком. Расскажите ему про Ирэн и почему она оказалась у меня дома.
      – Ну, если вы считаете, что так нужно… – говорит Рабиш.
      – Нужно, док, очень нужно.
      А что мне еще остается, как не посвятить Мартина во все? Ведь не убивать же его в самом-то деле! Иду к Мартину, отстегиваю наручники и прошу:
      – Давай без глупостей, ладно?
      – От тебя зависит, – фыркает он и устраивается в кресле перед визор-камерой.
      Встаю рядом и представляю:
      – Это Мартин Шебо.
      – Да, я узнал. Очень приятно. – Рабиш испуганно смотрит на Мартина. Я понимаю его взгляд. Док никак не может забыть интерактивную игрушку, взрыв «Эрроу» и наши с Мартином лица поверх облака огня.
      – Мартин, представляю тебе профессора Карла Рабиша, главврача Клиники Нанохирургии Мозга. Кстати, он наш болельщик и считает тебя отличным «бегуном».
      – Да, это чистая правда, – улыбается Рабиш. – Ну, так с чего начать?
      – С самого первого момента, как вы увидели меня, док. И как можно подробнее, – прошу я.
      Рассказ продолжается довольно долго. Мартин слушает, затаив дыхание. Да и я, признаться, тоже. Некоторые моменты мне не были известны и теперь приводят меня в недоумение, а потом рождают кое-какую догадку. Кажется, одного из таинственных Игроков я уже знаю. Вот только вопрос: насколько он посвящен? Возможно, его используют втемную или он выполняет свою часть работы под гипнозом. А может, он и есть самый главный или вообще единственный Игрок. Как бы то ни было, это пока моя единственная нить, и ни в коем случае нельзя ее оборвать поспешными и непродуманными действиями. Впрочем…
      Похоже, я знаю не одного, а сразу трех Игроков. И один из них абсолютно точно действовал по собственной воле – не под гипнозом. А вторая… Она для них пешка, разменная монета, которая, видно, слишком много знает, и потому они ни за что не оставят ее в живых. Конечно, если я позволю им сделать это…
      Перед моими глазами, как наяву, всплывает наспех оборудованная медицинская комната в районе «Сокольнический Парк» и двое медиков: мужчина и женщина. Тогда я не видел их лиц, но теперь могу с уверенностью сказать, кто они такие. Я узнал их. Да и как тут было не узнать, ведь у женщины серые выразительные глаза с золотыми ободками вокруг зрачков и тоненькая ладная фигурка – точь-в-точь как у Ирэн, а у мужчины очень, просто-таки до боли знакомый голос. Это не кто иной, как…