Возраст сделал Дэна осмотрительнее в отношении некоторых вещей, а в отношении других - нет; вот и теперь он поймал себя на том, что разглядывает фигурку недавно избранной конгрессменши от Иллинойса, которая стояла в толпе белых воротничков. На ней было скромно пошитое черное вечернее платье, с виду довольно простенькое, но явно стоившее подороже, чем комплект для игры в пинг-понг. Ее легкие темные волосы были стянуты на затылке плоским бархатным бантом. Она была хороша собой и, видимо, искушена в житейских делах. Вокруг нее постоянно вертелись мужчины. Но тут изящную фигурку конгрессменши заслонила пышная брюнетка в серебристом облегающем платье. Оттеснив в сторону Тулли плечом, она пронзила Дэна таким пылающим взглядом, что краска на ее ресницах сплавилась и чуть ли не задымилась.
      - Вы кажетесь таким одиноким здесь, милый тренер. - Она облизнула губы. - Я видела вашу последнюю игру против "Ковбоев". В тот день вы напоминали бушующий океан.
      - Я ежедневно бушую, крошка.
      - Это именно то, что я слышала о вас. - Он почувствовал, как узкая ручка скользнула в его карман, и понял, что ему подбросили очередной номер телефона. С обещающей улыбкой на влажных губах брюнетка удалилась. "Надо бы отдать смокинг в чистку", - подумал Дэн.
      Тулли, привыкший к подобным сценам, нимало не смутившись, продолжал говорить:
      - Вся эта история мне очень не по нутру, Дэн. Берт, очевидно, просто рехнулся на старости лет...
      То, что Фэб Сомервиль вытворяла с командой, и так доводило Дэна до белого каления, и ему не хотелось думать об этом сейчас, чтобы не завестись. Он вновь принялся разглядывать элегантную конгрессменшу, беседующую с одним из чикагских олдерменов. Черты лица ее были спокойны, жесты немного размашисты, но изящны. Штучка высокой пробы - от головы до пят; она была явно не из тех женщин, которых можно представить со следами муки на носу или с ребенком на руках. Он отвернулся. Ему была нужна женщина, перепачканная в муке.
      После долгих лет разгула и скоротечной женитьбы, закончившейся крахом, Дэн Кэйлбоу пребывал в серьезном намерении обзавестись прочной семьей.
      В возрасте тридцати семи лет его вдруг потянуло к тихой пристани, к дому, полному ребятни, и он стал подумывать о женщине, которой больше по душе стирка пеленок, чем поиски острых ощущений.
      Он решил окончательно порвать с прежней жизнью. Хватит с него милых карьеристок, очаровательных кошечек и умопомрачительных секс-бомб. Он найдет себе скромную женщину, которой понравятся его вечно растрепанные волосы, поношенные джинсы и его старая пропотевшая рубашка. Такую женщину, которой никогда не взбредет на ум кружить кому ни попадя голову и пропадать по ночам у подруг. И тогда - он поклялся себе - его скитания будут окончены. Он не обманывал свою первую жену, не станет надувать и последнюю.
      Тулли Арчер меж тем продолжал свой нескончаемый монолог:
      - Знаешь, я не люблю говорить плохо о ком бы то ни было, но эта красотка достала меня, обозвала "конфеткой". Проклятие, Дэн. Это не тот человек, которому должна принадлежать футбольная команда.
      - Ты абсолютно прав.
      Лицо безбородого Санта-Клауса сморщилось как у ребенка.
      - И потом, у нее есть пудель, Дэн. Ты только вдумайся - пу-удель! Ни для кого не секрет, что тренеры "Медведей" всегда цапаются с Майком Мак-Кэски, но, будь я проклят, они по крайней мере не работают на хозяина, разгуливающего с французским пуделем. Говорю тебе, я теперь избегаю знакомых ребят, они и так уже животики надорвали, глядя на нас.
      Если Тулли открывал рот, то закрывал его очень нескоро. Дэн окинул взглядом зал и заметил, что когрессменша исчезла. Он посмотрел на часы.
      - Предполагалось, что это будет переломный для нас год, - говорил Тулли. - Берт уволил в прошлом ноябре Брустера и взял на его место тебя. Мы имели успех, мы даже одержали пару побед в конце сезона. Но кто мог предполагать, что Карл Погью уволится и этот слизняк Рональд усядется нам на шею!
      Правая щека Дэна непроизвольно дернулась. Тулли покачал головой:
      - Фэб Сомервиль и Рональд Мак-Дермит, чудная парочка - новоявленная хозяйка и главный менеджер "Звезд". Я говорю тебе, старина, даже Вине Ломбарди хохочет над нами; а ведь он уже несколько лет как умер.
      Тулли на секунду примолк, чтобы перевести дух. Мысли обоих мужчин приняли одинаково мрачное направление. После похорон Берта Фэб исчезла из виду, заморозив всю деловую жизнь команды, поскольку никто, кроме нее, не имел права подписывать контракты. Прошел месяц, но Фэб так и не смогли отыскать, и Карл Погью, генеральный менеджер "Звезд", уволился от стыда, а его место занял заместитель Карла - Рональд Мак-Дермит.
      Завещание Берта повергло в изумление спортивный мир.
      Все прочили в хозяева "Звезд" Рида.
      Рид Чэндлер имел хорошую репутацию в спортивной среде, правда, Дэн всегда считал его несколько скользковатым. Сейчас, однако, он готов был отдать что угодно, лишь бы увидеть Рида сидящим в конторе старины Берта.
      - Хайвэй говорил мне, что ты пытался связаться с Рэем Хардести. Ты ведь не винишь себя за то, что позволил мне выгнать его, не так ли, Дэн?
      Дэн покачал головой:
      - Мы должны были это сделать.
      - Чертовски неприятно. Но парень пропускал больше тренировок, чем посещал, и не имел никакой возможности пройти проверку на допинг.
      - Я знаю.
      Скоропостижная смерть Лайла Альзадо от передозировки ничему не научила ребят вроде Рэя Хардести. Дэн знал, что Тулли был абсолютно прав, когда настаивал на крайних мерах; ему самому следовало бы применить их, когда Рэй был арестован второй раз за употребление наркотиков. Вместо этого Дэн тянул время, давая ветерану "Звезд" еще один шанс, которого бы ему не предоставил никто другой. Хардести был великолепным игроком до тех пор, пока пьянство и наркота не вышибли его из седла; Дэн сделал все возможное, чтобы дать Рэю реабилитироваться. Он уговаривал его - до посинения - хотя бы посещать тренировки, но Рэй не прислушивался ни к кому, кроме прыщавого лекаря, торчащего на углу улицы.
      Тулли подергал себя за ухо.
      - Тебе известно, что пару дней назад Рональд приказал мне надавить на тебя, чтобы изгнать Рэя?
      Дэн ненавидел переливать из пустого в порожнее. К тому же ему, как и многим, не нравился новый менеджер "Звезд".
      - Почему же Рональд не обратился прямо ко мне?
      - Он тебя до смерти боится. Боится, как бы ты опять не засунул его в шкаф.
      - Он разозлил меня.
      - Рональд всегда был не чем иным, как салфеткой для подтирки в руках Карла. - Тулли покачал головой. - Каждому известно, что он получил эту работу только потому, что Берт хотел угодить его папаше. Я уверен, что Берт никогда бы не позволил своей дочери наложить лапку на "Звезд", если бы знал, что Карл так скоро подаст в отставку. Рональд - это просто безмозглая задница, Дэн. Не помню, рассказывал ли я тебе о том, как Бобби Том сыграл с ним одну из своих шуток. Ну так слушай. Как-то Рональд в конце тренировки выбежал на поле и подошел чересчур близко к Бобби. Ты же знаешь, что собой представляет Бобби Том - он иногда любит немного пошутить. Вот он и говорит: "Эй, Ронни, мы ищем нового нападающего". И медленно бросает ему мячик - очень мягко, буквально с пяти ярдов. Рональд, естественно, поднимает руку, чтобы поймать мяч, и ломает свой палец. И начинает трясти головой, словно ему оторвали всю кисть. Бобби Том живот потом надорвал. Как можно уважать менеджера, который не может принять мяч?
      Монолог Тулли был прерван одним из героев его повествования, а именно Бобби Томом Дэнтоном, начинающим нападающим "Звезд". Бобби Том любил хорошо одеться, и его безупречно сшитый смокинг прекрасно сочетался с накрахмаленной рубашкой, поблескивающим серебряным галстуком и ботинками из крокодиловой кожи. Голову Бобби прикрывала большая широкополая шляпа. Поговаривали, что Бобби снимает ее лишь тогда, когда надевает шлем. Одна из его многочисленных подружек сообщила корреспонденту одной из популярных газет, что он не снимает ее даже тогда, когда занимается любовью. Она заявила, что Бобби Том - незаконный сын Роя Орбисона, чем страшно расстроила его мать. Впрочем, любой, кто когда-либо слышал, как поет Бобби Том, мог без труда сообразить, что это - форменная ложь.
      Бобби Том важно кивнул Тулли и Дэну.
      Дэн кивнул в ответ:
      - Привет, Бобби.
      Нападающий повернулся к Тулли:
      - Послушайте, тренер, что вы думаете на этот счет?
      Вон та рыжая киска и все ее подружки считают, что я самый привлекательный нападающий в лиге. А вы как полагаете? Вы не находите, что мой профиль лучше, чем у Тома Уодли?
      Тулли всмотрелся в лицо нападающего, приняв вопрос за чистую монету:
      - Не знаю, Бобби Том. Нос Уодли, пожалуй, прямее, чем твой.
      - Неужели? К вашему сведению, она сказала, что я выгляжу точь-в-точь как киноактер - как бишь его зовут?.. Кристиан Слейтер, - нахмурился Бобби Том. - Вы ведь знаете, кто такой Кристиан Слейтер?
      Дэн пожал плечами. Тулли отрицательно мотнул головой.
      Какое-то мгновение Бобби Том казался огорченным. Затем он схватил бокал шампанского с проплывающего мимо подноса и усмехнулся:
      - Отлично, я расскажу вам о нем одну шутку. Он чертовски красиво смотрящийся сукин сын.
      Мужчины рассмеялись. Дэну Бобби Том нравился как человек, но еще больше он восхищался им в игре. Это был один из лучших нападающих, с которыми Дэну доводилось встречаться в последние годы. Он обладал твердой волей, имел неплохие мозги и такие мягкие руки, что даже во время приема жестких мячей самое чуткое ухо не могло уловить ни малейшего стука. Чего у него сейчас не было, так это подписанного контракта, и это обстоятельство наводило Дэна на размышления об убийстве некой светловолосой особы.
      Берт умер как раз в тот момент, когда завершились сложные переговоры с одной из акул в образе человеческом, иначе говоря - с агентом Бобби Тома. И вот уже больше месяца "Звезды" не имели возможности оформить бумаги официально. Автоответчик Фэб Сомервиль на каждый звонок отвечал, что хозяйка находится на отдыхе и беспокоить ее крайне нежелательно.
      Бобби Том был не единственным подвешенным в воздухе игроком. Между небом и землей болтался также великолепный нападающий по имени Дарнелл Прюйт, который был так же хорош собой, как и вспыльчив; и совсем молодой защитник, неплохо державший фланги "Звезд" в прошлом сезоне. Ни один из этой троицы не может сейчас ехать в Мидоулендз на четвертую предваряющую сезон игру с "Ракетами". И если дело не сдвинется с мертвой точки, ни один из них не наденет форму "Звезд" на открытии нового сезона, которое состоится через две недели.
      Из-за фортелей исчезнувшей мисс Сомервиль Дэн мог лишиться трех наиболее талантливых игроков. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать, что эмиссары конкурирующих команд сшиваются вокруг этих парней с открытыми чековыми книжками, ожидая, когда они закончат возню с командой, которая вот-вот превратится в ничто.
      - Привет, тренер. Меня зовут Мелани.
      Бобби Том обшарил взглядом знатока стройную фигурку юной красавицы, которая не сводила глаз с Дэна. Молодой нападающий встряхнул головой:
      - Черт побери, тренер. Вам, кажется, больше везет, чем мне.
      - Я раньше тебя начал, Бобби Том. Ты свое наверстаешь. - Он положил ладонь на талию девушки. - Итак, повтори, как тебя зовут, моя радость?
      ***
      Дэн услышал за спиной нарастающий звук сирены, когда подкатил к развилке, где от шоссе Эйзенхауэра ответвляется трасса Ист-Вест. Он распростился с крошкой Мелани час назад, оставив ее на попечение юных повес у стойки бара, и сейчас, глядя в зеркальце заднего обзора, внутренне порадовался, что дни его запойной юности уже миновали.
      Он сбросил газ и припарковал свой "Феррари-512 ТР" к обочине. Салон "феррари" был слишком мал для него, но Дэн мирился с теснотой, потому что этот автомобиль казался ему совершенной моделью гоночной машины. И все же две тысячи баксов - огромная цена за игрушку для взрослых мужчин, когда многие люди в стране не имеют крова, и Дэн, оформив покупку, тут же перевел идентичную сумму на счет одного из благотворительных фондов. Вот уже много лет он раздавал неимущим денег больше, чем тратил на себя.
      Тем временем полицейский уже подходил к машине. Он облокотился на капот и склонился к дверце.
      Дэн опустил боковое стекло.
      - Добрый вечер, тренер.
      Дэн кивнул.
      - Полагаю, вы очень торопитесь.
      - За что вы меня задержали?
      - Вы неслись со скоростью восемьдесят миль в час, когда проезжали Мангейм.
      Дэн усмехнулся и стукнул по рулевому колесу.
      - Проклятие, я так люблю эту машинку. Я ее не сдержал. Каюсь. На дороге сегодня так много дураков, что следует быть осторожней.
      - Повторяйте это почаще. - Коп несколько минут откровенно любовался обводами "феррари", потом вновь перевел взгляд на Дэна. - Как вы считаете, сделаете "Ракет" на этой неделе?
      - Будем стараться.
      - Бобби Том уже подписал контракт?
      - Боюсь, что нет.
      - Это плохо. - Коп выпрямился. - В любом случае желаю успеха. И полегче жмите на газ, договорились, тренер? Дальше по трассе дежурят несколько парней, которым пришлась очень не по нутру недавняя шумиха в прессе.
      - Благодарю за предупреждение.
      Был уже почти час ночи, когда Дэн свернул со скоростной трассы. Дорогой он уже успел стащить с себя смокинг, а теперь с облегчением ослабил узел галстука и расстегнул ворот рубашки.
      Несмотря на сложные отношения с законом, Дэн любил полицейских. Они всегда находились рядом с тех самых пор, когда он, будучи двенадцатилетним подростком, был пойман на воровстве пива. Копы Тускалузы сделали для него больше, чем его собственный отец. Один из них даже сумел убедить его в несомненной ценности образования; это произошло как-то ночью, когда копы вытащили его из пьяной драки. Дэн к тому времени играл за "Тайд", считал свою жизнь устроенной, и тем не менее он накрепко запомнил слова, сказанные ему в кутузке:
      "У тебя есть мозги, малыш? Когда ты собираешься воспользоваться ими?"
      Полицейский проговорил с ним всю ночь и заставил всерьез задуматься о будущем. Футбол был для Дэна пропуском из царства нищеты, в которой он вырос, в более счастливую жизнь, но полицейский дал ему понять, что придут времена, когда ему придется покинуть арену футбольных сражений.
      Поступив в колледж, Дэн поменял несколько факультетов, пока не остановился на том, где изучались менеджмент, математика и основы управления финансами. В течение нескольких лет он прекрасно совмещал тренировки с жестким расписанием занятий, несмотря на затягивающиеся за полночь кутежи. Он ощущал величайшее удовлетворение от сознания, что у него имеются мозги и он неплохо распоряжается ими.
      По Кермак-роуд Дэн въехал в Оук-Брук и понесся по боковым улочкам, пока не увидел справа огни небольшого бара. Он свернул к стоянке, выключил зажигание и вышел из маленькой блестящей машины.
      В полутемном баре находились человек пять мужчин и две женщины. Одна из них, с выкрашенными в красный цвет волосами, улыбнулась Дэну, но он не отреагировал на призыв. Другая выглядела слишком юной для такого позднего часа. Она стояла у стойки, энергично пережевывая жвачку, и бездумно пялилась в экран видика. Челка малышки была взлохмачена, но волосы не закрывали лица, схваченные на макушке в пучок серебряной заколкой. Хотя вечер был теплым и даже удушливым, ее руки были засунуты в карманы плотного школьного пиджачка с надписью "Лидер фанов Вэрсити".
      Когда она заметила Дэна, ее челюсти на миг прекратили работу. Короткая эластичная юбчонка едва выглядывала из-под школьной формы. Ноги ее были тонкими и вызывающе голыми, ступни облегали туфли на плоской подошве. Когда Дэн остановился перед ней, он заметил, что у нее на лице слишком много грима, как это часто бывает у девчонок.
      - А я знаю, кто вы, - сказала она.
      - Неужели?
      - Угу! - Она сделала три быстрых жевательных движения - нервных, но не безобразных. - Вы тренер футбольной команды "Чикагские звезды". Дэн.., мм.., мистер Кэйлбоу.
      - Это действительно так.
      - А меня зовут Тиффани.
      - Вот оно что.
      - Я видела вас много раз по телевидению.
      - Сколько тебе лет, дорогая?
      - Шестнадцать. - Ее глаза обшарили Дэна с опытностью, не соответствующей объявленному возрасту. - А вы ничего себе.
      - Ты выглядишь старше своих шестнадцати.
      - Я знаю. - Она несколько секунд самозабвенно жевала резинку, затем принялась разглядывать носки своих туфелек. - Мои старики уехали на эту ночь. Хотите поехать ко мне, мистер Кэйлбоу?
      - И чем же мы станем заниматься?
      - Вы же знаете. Сексом.
      - Тебе не кажется, что ты несколько молода для такого парня, как я?
      - Я устала от мальчишек. Я хочу попробовать это с мужчиной.
      Видеоплейер негромко загудел, светлячок экрана угас.
      - Мне нравятся женщины постарше тебя. Она вытащила одну руку из кармана школьного пиджака и, качнувшись к нему, прошептала:
      - Я буду очень послушной. - Он ощутил беглое прикосновение твердых пальцев. - Пожалуйста. Я обещаю. Я позволю вам делать все, что захотите.
      - Когда просьба выражена таким образом, в ней трудно отказать.
      Она отдернула руку, словно смутившись, затем вынула из второго кармана связку ключей.
      - Я поеду на отцовской машине. Езжайте за мной.
      Машина оказалась последней моделью "мерседеса". Дэн катил за ее огнями по спокойным широким улицам, стараясь ни о чем не думать. Внушительный двухэтажный особняк из белого кирпича высился на заросшем деревьями участке. Над парадным крыльцом тускло светился причудливой формы фонарь.
      Широкая дверь встроенного гаража скользнула вверх. "Мерседес" нырнул в темный проем. Просторное помещение в тот же момент осветилось. В нем нашлось достаточно места и для "феррари" Дэна.
      Ее коротенькая эластичная юбочка ритмично двигалась из стороны в сторону, когда они поднимались по лесенке.
      - Хочешь пива? - спросила она, когда они вошли в тускло освещенную просторную кухню, битком набитую бытовой суперавтоматикой, среди которой влажно поблескивал холодильник из нержавеющей стали.
      Он покачал головой.
      Свет мягко падал на ее безмятежно-спокойное личико. Она выронила из рук сумочку и сбросила туфельки. Не снимая школьного пиджака, забралась к себе под юбку, неловко приседая, сняла трусики. Они были светло-голубого цвета.
      Она бросила их на белый кафельный пол.
      - Хочешь тако-чипсов, жвачку или чего-нибудь еще?
      - Чего-нибудь еще мне бы подошло.
      Несколько секунд она пребывала в задумчивости, затем поманила его к себе. Он прошел следом за ней в огромную гостиную, заставленную светлой резной мебелью, над которой мрачно нависали картины в тяжелых позолоченных рамах.
      - Папуля, должно быть, набит баксами, - растягивая слова, проговорил он.
      - Мы, итальянцы, любим пожить широко. Хотите взглянуть на один из его пистолетов?
      - В другой раз.
      Она пожала плечами и двинулась дальше. В соседней комнате было темно. Она щелкнула выключателем. Блестящий черный стол хорошо гармонировал с шеренгой строгих книжных шкафов. В простенках между ними мерцали тела античных скульптур, накладные ставни надежно закрывали окна. Она остановилась возле кожаного дивана.
      - Вы уверены, что не хотите чего-нибудь выпить, мистер Кэйлбоу?
      - Уверен.
      Она пристально посмотрела на него, затем медленно вскинула руку и потянулась к воротничку своей простенькой форменной блузки. Тонкие пальцы коснулись ряда блестящих пуговок. Она расстегивала их одну за другой.
      - Как насчет того, чтобы избавиться от жвачки?
      Надув губки, она подошла к столу, вынула изо рта влажный розовый комочек и, перегнувшись через ворох бумаг, прилепила его к стенке мраморной пепельницы. Блузка ее распахнулась, обнажив маленькую алебастровую грудь, похожую на перевернутое блюдце, - лифчика на ней не было.
      Эластичная юбка протяжно скрипнула.
      Она уселась на край стола и медленно сползла с него, раздвигая ноги. Пятки ее уперлись в ковер.
      Он двинулся к ней, укоризненно покачивая головой:
      - Ты очень скверная девчонка, не так ли?
      - Угу. Я имею от этого массу неприятностей.
      - Не сомневаюсь, что это так.
      Он осторожно прикрыл ее груди ладонями, большими пальцами надавил на соски.
      Ее руки скользнули вниз и замерли. Какое-то время она молчала, затем вздрогнула.
      - Скажите, что я должна сделать?
      - Похоже, ты и сама это знаешь.
      - Прикажи мне, черт побери!
      - Хорошо. Расстегни брюки.
      - Вот так?
      - Именно так.
      - А теперь?
      - Продолжай.
      Ее дыхание участилось.
      - Ты действительно большой. - Она выгнула спину. - Я начинаю бояться.
      - Я начну очень легко.
      - Правда?
      - Обещаю.
      - Это ничего, если будет немного больно.
      - Я не хотел бы делать тебе больно.
      - Ничего страшного. Правда-правда.
      - Ну хорошо.
      Он ощутил легкий аромат жвачки, ухватил девушку под колени и рывком посадил на крышку стола. Ее короткая юбка скомкалась, затем свилась в жгут. Резким движением большого пальца он раздвинул влажные губы, проник внутрь.
      - Так не больно?
      - О нет, нет! Что ты собираешься со мной делать?
      Он сказал. Грубо. Напрямую.
      Ее дыхание стало тяжелым, от щек шел жар. Форменный школьный пиджачок полетел в угол и повис на мраморном локте Афродиты. Подсунув ладони под голые крепкие ягодицы, он сдернул ее со стола. Она оплела ногами его торс, вцепилась ногтями в плечи. Хрипло дыша, он перенес ее на диван.
      Ее блузка была распахнута, от жесткой курчавой поросли, золотившейся меж раскинутых ног, шел терпкий запах. Он задрожал от возбуждения и потянул ее к себе. Она с неожиданной силой оттолкнула его.
      - Разве ты не отшлепаешь меня прежде?
      Он застонал.
      - Ну так как? - повторила она.
      Он уступил.
      - Ты разве ведешь себя плохо?
      - Мне нельзя привозить в дом никого без разрешения родителей.
      - В таком случае я должен тебя наказать.
      - Нет, нет, не надо! - От возбуждения она зажмурилась.
      Он пришел в ярость, у него пропало настроение продолжать игру. Резким, грубым движением он перекинул ее через колено и задрал юбку. Голые, бесстыдно выпяченные ягодицы порозовели от первого шлепка.
      Он пытался сдерживать себя, но, кажется, все же переборщил. Она задыхалась и корчилась в его руках.
      - Ой, это очень больно!
      Он ударил еще раз, и этот шлепок был больше похож на пощечину.
      - Ты хорошо себя будешь вести, дорогая?
      - Да!
      - Как хорошо?
      - Ой! Прекрати!
      - Скажи, как ты будешь вести себя?
      - Хорошо! Я буду хорошо вести себя. О, проклятие!
      Он опять шлепнул ее.
      - И больше не будет никаких грязных сплетен в газетах?
      - Да. Перестань!
      - И никаких загулов с подружками?
      - Ты все портишь!
      Он грубо поставил ее на колени.
      - Я так не думаю.
      Затем он привстал.
      - Ты сукин сын! - закричала она.
      Он оседлал ее.
      - Верно, я сукин сын.
      Она ожесточенно сопротивлялась.
      Плотную, почти осязаемую тишину, сомкнувшуюся вокруг них, рассек телефонный звонок.
      Резкие стоны вырывались из ее горла, тонкие пальцы скребли обивку дивана, но он не давал ей уйти.
      Звонки прекратились, щелкнул автоответчик.
      Она вскинула голову, издала хриплый крик и задрожала всем телом.
      Говорит Вэлери Кэйлбоу. Я не могу подойти к телефону. Если вы оставите сообщение, я в скором времени перезвоню вам.
      Раздался гудок.
      Говорит Стью Блейк. Мисс Кэйлбоу, прошу извинить за поздний звонок, но мне необходимо сообщить вам, что заседание конгресса переносится. План вашей речи будет представлен...
      Голос продолжал монотонно бубнить что-то.
      Со стоном Дэн откинулся на прохладную кожу обивки. Она привалилась к нему и запустила в автоответчик скомканной блузкой.
      Щелк.
      Глава 4
      Дэн распахнул холодильник, вынул бутылку молока.
      Откручивая крышку, он услышал, как в кухню вошла Вэлери. Зная, что это раздражает ее, он все же поднес бутылку к губам и сделал глоток.
      - Ради Бога, Дэн, возьми стакан, - сказала она занудным голосом.
      Он сделал еще один глоток, поставил бутылку на место и только потом повернулся к ней. Она смыла с лица макияж и казалась усталой. Ее воздушные каштановые волосы, не сдерживаемые теперь дурацкой заколкой, падали почти до плеч, школьная форма уступила место полночной синевы пеньюару, окантованному черными кружевами.
      - Где ты откопала вчерашний костюмчик?
      - Одолжила удочери моей секретарши. Сказала, что собираюсь на костюмированный бал. - Она закурила, хорошо зная, что он не выносит табачного дыма.
      - Твой ночной спектакль перешел все границы. Шестнадцатилетние девочки не привлекали меня с двенадцати лет.
      Она пожала плечами и выдохнула дым.
      - Это внесло какое-то разнообразие, ничего больше. Не такое уж и разнообразие, подумал он; все сексуальные фантазии Вэлери имели одну тенденцию. Она потерла бедро и поморщилась.
      - Тебе не следовало лупить меня так сильно.
      - Любимая, я сдерживался как мог.
      Она долго смотрела на него, словно прикидывая, ударить его или обождать, и, по-видимому, решила обождать, потому что направилась к маленькому кухонному столику, перелистывая свой табель-календарь.
      - Еще несколько недель я более или менее свободна. Какие у тебя планы на уик-энд?
      - Я буду в Мидоулендзе. Мы играем с "Ракетами". Он отошел от холодильника и взял из фруктовой вазы банан.
      Она потушила сигарету, надела очки.
      - Как насчет четверга?
      - Собрание. Хотя в пятницу я свободен.
      - В пятницу город встречает вице-президента. И предстоит еще один прием.
      - Тогда в среду вечером.., приблизительно после полуночи.
      - Похоже, получится. Хотя... - Она захлопнула блокнот. - У меня начнутся месячные.
      Сняв очки, она потерла переносицу, прикурила еще одну сигарету и с деланной оживленностью произнесла:
      - Мы что-нибудь придумаем. У нас уже это бывало.
      - Мы в разводе почти год, Вэл. Тебе не кажется, что надо бы положить этому конец?
      - Пока не вижу нужды. Подождем, пока один из нас не заведет нового партнера.
      - Или пока мы не убьем друг друга, что случится гораздо раньше.
      Она пропустила его колкость мимо ушей.
      - Я просто не представляю, как с этим справиться. Меня привлекают грубые, мощные мужчины. Такие, как ты, Дэн. И таких мало.
      Он бросил кожуру банана в раковину.
      - К тому же мы оба достаточно брезгливы, чтобы играть в сексуальную рулетку, - сказала она. - Партнеры с улицы нас не устроят.
      - И ты сходишь с ума по моему малышу?
      Дэн прекрасно знал, что у Вэл напрочь отсутствует чувство юмора. Его саркастическое замечание взорвало ее. Ее ноздри расширились от негодования. Он понял, что Вэлери завелась. Она тут же обвинила его в бесчувственности, плюс в непорядочном поведении, а также и в том, что ему ни до чего нет дела, что в его душе нет ничего, кроме желания загребать призы и награды. Поскольку она была во многом права, он отключился и молча расправлялся с бананом. Он понимал, что ее проблемы гораздо круче его проблем и, пожалуй, жалость к ней была единственной причиной, по которой он пошел на это тяготящее его соглашение. Как к женщине, входящей в палату представителей конгресса, к ней предъявляли более жесткие моральные мерки, чем к ее коллегам-мужчинам. Избиратели могли бы простить некоторые грешки своим конгрессменам, но они никогда бы не простили их Вэл. Кроме того, она была одним из немногих честных законодателей в Вашингтоне, и он считал помощь ей чуть ли не своим патриотическим долгом.
      Нельзя отрицать - с некоторой выгодой и для себя самого. У него было столько любовных связей на раннем этапе его спортивной карьеры, что теперь он потерял к ним аппетит. Впрочем, и секс с Вэлери в последнее время доставлял ему мало радости.
      Теперь он понимал, что они были несовместимы с первых дней знакомства, но меж ними заполыхал такой сексуальный пожар, что в его пламени меркло сознание. На первых порах Вэлери была очарована его грубой нетерпеливостью и яростной агрессивностью - теми качествами, которые позднее стали выводить ее из себя. Ее утонченное воспитание не позволяло ей примириться с простыми манерами паренька, выросшего в глухом углу Алабамы. Вскоре и он обнаружил, что она вовсе не стремится к созданию прочной и дружной семьи.
      Ее гневные тирады меж тем стали затухать, и Дэн припомнил, что у него тоже имеется к ней кое-какой счет, который не худо бы предъявить.
      - Я знаю, что ты во многом права, Вэл, но теперь передохни и выслушай меня. Если ты опять распустишь язык и дашь кому-нибудь интервью, подобное тому, что появилось в прессе на прошлой неделе, твоему адвокату перезвонит мой адвокат, и наш развод нельзя уже будет назвать дружелюбным.
      Она отвела взгляд:
      - Это была ошибка.
      - Знаешь, что я вдалбливаю моим парням? Нет такой вещи, как ошибка, есть отсутствие предвидения. - Он всегда подавлял людей своими физическими размерами и довел эту привычку до автоматизма, поэтому инстинктивно приблизился к Вэл и навис над ней как скала. - Я не прихожу в дикий восторг, когда суют нос в мое белье, и вовсе не схожу с ума от радости, когда не кто-нибудь, а спортивный обозреватель в "Новостях дня" называет меня ограниченным психопатом.
      Она нервным движением поправила волосы.
      - Это было сказано не для прессы. Репортер не должен был этого публиковать.
      - Начнем с того, что тебе не следовало допускать подобных высказываний. С этого момента, будь добра, на все расспросы о нашем разводе отвечай одно: "Не сошлись характерами". Иначе я найду на тебя управу.
      - Ты говоришь так, словно хочешь меня запугать. - Она пыталась вспылить, но ей это не удалось, и он понял, что она чувствует себя виноватой.