- Кто-то, кого я знаю?
      - Нет. Она воспитательница в детском саду. Вэл очень бы удивилась, если бы он вдобавок сказал, что не имел с Шэрон расставляющей точки над i беседы, но после той ночи он понял, что не может больше играть в сексуальные игры со своей бывшей женой, даже если его серьезное ухаживание не приведет к ожидаемому финалу.
      - Как давно ты и твоя воспитательница детского сада встречаетесь? Она сделала быструю нервную затяжку.
      - Недолго.
      - И она, конечно же, является всем тем, чем не являюсь я? - Ее рот поджался, и она резко погасила сигарету, с силой ткнув ее в пепельницу.
      Язвительность Вэлери была понятна. Дэн, понимал, что сильно задел ее.
      - Могу сказать только, что она не так изящна, как ты, Вэлери. Не так сексуальна даже. Но дело в том, что она великолепно ладит с детьми.
      - Понимаю. Она сдала экзамен на звание "Мамуля-гусыня". - Она одарила его яркой жестокой улыбкой. - Фактически, Дэн, я рада, что между нами все кончилось, поскольку я хотела поговорить с тобой о том же самом.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Наше соглашение меня уже не устраивает. Он изобразил удивление на лице:
      - Ты хочешь его разорвать?
      - Сожалею, но - да. Я просто искала удобный случай сказать тебе об этом.
      Он вскочил со стула, изображая небольшой взрыв ярости, который, как он знал, сейчас просто необходим ей.
      - Кто он? У тебя другой мужчина, Вэл?
      - Это было неизбежно, Дэн. Так что давай обойдемся без сцен.
      Он посмотрел в пол. Поковырял носком ботинка ворс ковра.
      - Проклятие, Вэлери, ты действительно знаешь, как осадить мужчину. Я даже не понимаю, почему я пытаюсь оставить за собой последнее слово. Вот я пришел сюда, чтобы порвать с тобой, а ты, оказывается, давно ищешь повод выбросить меня на свалку.
      Она с подозрением посмотрела на него, но выражение его лица дышало простодушной искренностью, той искренностью, которую он обычно приберегал для воскресных интервью после неудачных игр, рассказывая всему свету, как замечательно играли "Дикие лошади" и как он искренне верит, что они достойны победы.
      Она легко побарабанила кончиками крашеных коготков по столу и поднялась:
      - Ну, в таком случае говорить больше не о чем.
      - Я думаю - нет.
      Он посмотрел на нее; возвращались добрые времена вместо плохих. Он не был уверен, кто из них сделал первое движение, но в следующее мгновение они крепко обнялись.
      - Береги себя, слышишь? - сказал он.
      - Будь счастлив, Дэн, - прошептала она. Через двадцать минут он уже въезжал на автостоянку возле детского сада "Солнечные дни". Внезапно он нахмурился, глядя в зеркало заднего обзора. Серый фургон, который шел следом, показался ему знакомым. Похоже, такой же фургон он видел за собой пару раз на прошлой неделе. У него было помято правое крыло. Если на хвосте у него репортер, для чего эта слежка? Он попытался вглядеться в водителя, когда фургон проезжал мимо, но тот был укрыт за дымчатым стеклом.
      Пожав плечами, он припарковал свой "феррари" к бетонной стене и зашагал к низкому кирпичному зданию, улыбаясь все шире по мере того, как до него долетали различные шумы: взрывы смеха, разлаженное пение, звонкие крики. Через полчаса он должен был быть в Уитоне, в Ротари-клубе, но он не мог удержаться, чтобы не остановиться тут на пару минут. Возможно, ему удастся встряхнуться и освободиться от чувства вины перед Фэб.
      Дверь в классную комнату Шэрон была открыта, и он заглянул туда, ощущая радостное волнение. Они пекли печенье! Это было так замечательно, что он готов был тут же рухнуть на колени и предложить ей руку и сердце. Кажется, в далеком детстве ему ничего так больше не хотелось, чем печь печенье вместе с матерью. К несчастью, она была слишком занята поисками спиртного. Не то чтобы он осуждал ее. Живя с таким ублюдком, как его отец, любая могла превратиться в алкоголичку.
      Шэрон оторвала взгляд от большой миски с ароматным тестом и уронила ложку. Ее лицо залилось краской. Он улыбнулся ее замешательству.
      Ее кудрявые огненно-рыжие волосы были испачканы мукой, полоска синей пищевой краски пересекала щеку. Если бы он владел журналом "Космополитэн", он поместил бы ее портрет на обложке именно в таком виде. Шэрон, с ее личиком феи и с усеянным веснушками носом, была куда милее большегрудых блондинок в слаксах.
      Образ Фэб мелькнул перед внутренним взором Дэна, но он оттолкнул его. Он не собирался позволить вожделению вмешиваться в его поиски матери для своих детей.
      Шэрон все искала ложку, которая невесть куда закатилась.:
      - Ой, это ты? Привет. Входи.
      Ее растерянность была приятна ему. Было замечательно находиться в обществе женщины, которая не старается покровительственно похлопать тебя по плечу.
      - Я просто заехал на минутку взглянуть на моего приятеля Роберта и узнать, как обстоят дела с его сломанной рукой.
      - Роберт, здесь кое-кто хочет повидаться с тобой. Очаровательный темнокожий малыш в шортиках и футболке опрометью примчался к нему показать свой гипс. Дэн выразил восхищение запечатленными на нем автографами, включая свой собственный, который оказался самым полустершимся.
      - Вы знаете Майкла? - спросил наконец малыш. В таком городе, как Чикаго, не было двух мнений, о каком Майкле идет речь.
      - Естественно. Он позволяет мне иногда играть в его доме в баскетбол.
      - Спорю, что он вас всегда побивает.
      - Нет. Он боится меня.
      - Майкл никого не боится, - торжественно заявил карапуз.
      Вот что значит слава! Джордан остался Джорданом даже после ухода из большого спорта.
      - Ты прав. Он меня действительно здорово бьет. Роберт отвел Дэна к своему столику, чтобы тот полюбовался его печеньем, и вскоре остальные ребятишки потребовали его внимания. Они были так прелестны, что ему стоило большого труда покинуть их. Дети так радовались его приходу, возможно, потому, что он любил те же самые вещи, что и они: есть печенье, смотреть мультики по телевидению, наводить полный беспорядок вокруг себя. Несмотря на то что он уже опаздывал, он все не мог заставить себя уйти.
      Между тем Шэрон разбила мерную чашечку для сахара и уронила на пол яйцо. Он схватил бумажное полотенце, чтобы помочь ей навести порядок, и увидел, как она опять вспыхнула. Ему нравились ее кудрявые рыжие волосы и то, как они разлетались в разные стороны.
      - Похоже, что я сегодня все роняю, - заикаясь, сказала она.
      - Это одно из тех слов, которые никогда нельзя произносить в присутствии нападающих, пусть даже и бывших.
      Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного, затем она улыбнулась.
      - У тебя на щеке пищевая краска.
      - Я такая неряха. - Шэрон наклонила голову и потерла щеку о свое плечо, и краска отпечаталась уже в двух местах вместо одного. - Честно говоря, я не всегда выгляжу такой распустехой.
      - Не извиняйся. Ты великолепно выглядишь.
      - Этан взял мою лейку, - завопила маленькая девчушка.
      Шэрон мгновенно обратила свое внимание на ребенка, который уцепился за ее слаксы грязными ручонками. Это был еще один штрих, который ему в ней нравился. Даже когда она была занята чем-то для себя важным, дети были у нее на первом месте. Он восхищенно смотрел, как она быстро и безболезненно разрешила конфликт. Это сделало бы честь любому дипломату.
      - Им следовало бы использовать тебя ,на Ближнем Востоке.
      Она улыбнулась:
      - Я думаю, мне лучше оставаться при своих малышах. Дэн посмотрел на свои часы:
      - Мне надо идти. Сейчас у меня совершенно безумное расписание, но, когда напряжение спадет, давай сходим куда-нибудь. Тебе нравится итальянская кухня? Она снова покраснела:
      - Я... Да, итальянская кухня великолепна.
      - Отлично. Я позвоню тебе.
      - О'кей.
      Она казалась ошеломленной.
      Неожиданно для себя он наклонился и прикоснулся к ее губам легким поцелуем. По пути к стоянке он улыбнулся. Он почувствовал во рту привкус ванилина.
      Глава 12
      Фэб столкнулась с Бобби Томом Дэнтоном в вестибюле в половине девятого вечера. Она только что прилетела в Портленд коммерческим рейсом из аэропорта О'Хара, "Звезды" уже находились здесь. По правилам НФЛ гостевая команда должна находиться в городе, где ей предстоит играть, за двадцать четыре часа до начала игры. Сейчас у игроков было свободное время, но ровно в одиннадцать они должны были лежать в своих номерах.
      - О, миз Сомервиль! - Ее собственный игрок, стоимостью восемь миллионов долларов, одарил ее улыбкой, которая была почти такой же широкой, как и его черная шляпа, которую он вежливо поднял над головой. Обтрепанные и обесцвеченные джинсы плотно облегали его стройные ноги, ковбойские сапоги из змеиной кожи были так безупречно выделаны, что не казались ни чересчур новыми, ни слишком поношенными. Виктор сумел бы оценить их по достоинству.
      - Я беспокоился, что не увижу вас здесь.
      - Я обещала, что прилечу.
      Большими пальцами он поправил поля своей шляпы.
      - Вы собираетесь стоять завтра на поле в первую четверть игры, не правда ли? Она слегка прикусила губу.
      - По правде говоря, Бобби Том, у меня на завтра другие планы.
      - Подарите мне несколько минут, миз Сомервиль. Мне необходимо с вами серьезно побеседовать.
      Он мягко взял ее за руку и повел в бар. Она могла воспротивиться, но ей не улыбался одинокий вечер в пустынном номере незнакомого отеля.
      В баре было тихо и темно; они устроились за маленьким столиком в углу. Бобби Том заказал пиво.
      - Вы выглядите как определенный тип белого вина, - сказал он. - Как насчет глотка "Шардоннэ"?
      Фэб нравилось "Шардоннэ", но она не была уверена, что ей нравится принадлежать к классу "типа белого вина", поэтому она спросила "Маргарита". Официантка, протиравшая взглядом дыру в полях шляпы Бобби Тома, ушла к стойке.
      - Вам разрешают выпивать в ночь перед игрой?
      - Нам позволяют делать все что угодно, если мы отдаем команде все, что у нас есть, на следующий день. Выпивка и отбой - единственные две вещи, в отношении которых тренер не очень строг. Нам положено быть в наших номерах к одиннадцати часам, но тренер сам в свое время был не прочь пройтись по кривой дорожке, и он понимает, что у каждого из нас свой способ выпускать пары. - Бобби Том прищелкнул языком. - Наш тренер - это своего рода легенда.
      Фэб не хотела задавать вопросов, но любопытство пересилило:
      - Что вы имеете в виду? Какая легенда?
      - Видите ли, некоторые байки о нем не предназначены для женских ушей, но всем и всюду известно, как он ненавидел эти отбои, когда играл. Видите ли, наш тренер, скажу по секрету, нуждается всего лишь в двух часах сна в течение одних суток, и он не мог выносить даже самой мысли находиться под замком с одиннадцати часов до утра. Скажем, это морально ранило его перед игрой. Поэтому он нырял в свою кровать до времени поверки, а потом прокрадывался наружу для некоторых серьезных дел. Тренеры, конечно, об этом узнали. Они штрафовали его, полоскали ему мозги - ничего не помогало, и он по-прежнему отсутствовал до самого закрытия баров. Наконец он заявил, что, если это им не по нраву, они могут выгнать его из команды или продать, но он не собирается меняться. За весь сезон он сыграл плохо единственный раз, когда они выставили охранника у его двери. Зато в следующую игру он мастерски сделал пять перехватов. После этого тренеры прекратили беспокоиться о нем. Конечно, он немного угомонился, когда стал старше.
      - Не слишком, могу поспорить, - обронила Фэб, когда принесли их напитки.
      Бобби Том поднял свой матовый бокал:
      - За то, чтобы завтра надрать несколько задниц.
      - За то, чтобы вы надрали их. - Она отсалютовала ему своим бокалом, затем сделала глоток "Маргаритэ".
      - Миз Сомервиль...
      - Говорите мне Фэб. - Она сделала еще один глоток. Когда-нибудь потом она будет беспокоиться по поводу лишних калорий, но не сейчас.
      - Я считаю, когда мы просто два человека, то можем называть друг друга по имени, но сейчас вы хозяйка и все такое, и я этого делать не буду, потому что мы с вами на людях.
      - После тех фотографий в газете я не думаю, что мне надо особенно заботиться о правилах приличия.
      - А разве они не великолепны! Мы с вами смотримся там о'кей! - Улыбка исчезла с его лица. - Вы не всерьез говорили, что не появитесь завтра у боковых линий, не так ли?
      - Я не уверена, что это хорошая идея. По крайней мере до тех пор, пока мы не выработаем новый ритуал пожеланий удачи.
      - О нет. Мы не можем этого сделать. Даже несмотря на то что мы проиграли, это была одна из моих лучших игр, когда мы наехали на "Диких лошадей" на прошлой неделе. Я играю в футбол много лет, и если что-то мне помогает, я к этому прикипаю. Видите ли, как только я начинаю что-то менять, то мои мысли заняты этим изменением, вместо того чтобы думать о том, как расчерчена зона и смогу я или нет открыться. Вы понимаете, о чем я говорю?
      - Бобби Том, я действительно не схожу с ума от желания видеть свои фотографии во всех утренних газетах.
      - Я удивлен, что мне приходится напоминать вам об этом, Фэб, но мы встречаемся завтра с "Саблями", и побить их гораздо важнее, чем беспокоиться о каких-то портретах в газетах. Они завоевали Суперкубок в прошлом году. Вся страна считает, что мы спустим этот сезон в унитаз.
      Мы должны доказать им, что у нас имеется кое-что, чтобы стать чемпионами.
      - Зачем?
      - Зачем - что?
      - Зачем вы хотите стать чемпионами? Когда вы думаете об этом, что вами движет? Это же не похоже на то, что вы отыскиваете средство от рака.
      - Вы правы, - искренне согласился он. - Это не похоже на средство от рака. Это важнее. Видите ли, когда вы имеете добро, то вы имеете и зло, так обстоят дела. Вот почему это важно.
      - Мне несколько затруднительно следить за ходом вашей мысли, Бобби Том.
      Он выбросил руку вверх, привлекая внимание официантки, и показал ей два пальца, в этот момент Фэб вдруг осознала, что она почти осушила свой стакан. Голова ее не была крепка в отношении алкоголя, и ей следовало бы отказаться от еще одного коктейля, но Бобби Том был отличной компанией, и она превосходно развлекала себя. Кроме того, платил-то ведь он.
      - Вот как я думаю обо всем этом, - продолжил он. - Человечество агрессивно по своей природе, вы с этим согласны?
      - Мужчины - да, но не женская часть человечества. Бобби Том явно не интересовался сейчас женскими частями, он пропустил ее замечание мимо ушей.
      - Футбол позволяет мужчине выпустить пары. Если бы не было НФЛ, мы бы, возможно, уже тысячу раз сцепились с Россией. Таковы уж американцы. Когда нас задевают, мы становимся настоящими говнодавами. Прошу извинить мне мой язык, Фэб, но каждый знает, что брыкающаяся задница - часть нашего национального облика. Футбол обеспечивает нам.., как бы это сказать? Безопасный выход.
      Ход его мыслей шел по некоей спирали, и она поняла, что ее первый "Маргаритэ" иссяк. Она взяла в руки второй коктейль и лизнула пятнышко на стекле бокала.
      Бобби Том схватил ее за руку и устремил на нее умоляющий взгляд:
      - Собираетесь вы быть там завтра или нет, я скажу вам как на духу, вы - чудесная женщина, и я знаю, что вы не захотите, чтобы проигрыш "Саблям" лег камнем на вашу совесть.
      - Я буду там, - вздохнула она.
      - Я знал, что могу на вас положиться, - одобрительно улыбаясь, он кивнул головой. - Вы мне нравитесь, Фэб. Очень. Если бы мы не крутились в одном бизнесе, я бы приударил за вами.
      Он был так по-мальчишески очарователен, что она улыбнулась ему и произнесла нараспев строчку из пришедшей на ум песенки:
      - Ах, милый Бобби, ну разве жизнь не сука?
      - Я этого не говорил.
      Ей стало совсем хорошо. Находиться в обществе Бобби Тома Дэнтона было чертовски приятно. Они говорили о мексиканской кухне, обсудили, следует ли называть команды именами великих американцев, вспомнили о внешнем сходстве Бобби Тома с Кристианом Слейтером. На второй "Маргаритэ" ей понадобилось больше времени, но, даже прикончив его, она ощутила шум в ушах, когда он потянулся вперед и коснулся ее губ своими выпуклыми губами.
      Это был легкий, дружеский поцелуй. Уважительный. Знак дружбы и расположения. Поцелуй, который двадцатипятилетний мужчина дарит тридцатитрехлетней женщине, с которой он предпочел бы лечь в постель, но знает, что не может этого сделать, и не хочет испортить их дружеские отношения, но все же желает, чтобы они стали когда-нибудь чем-нибудь большим, чем дружба.
      Фэб это поняла.
      Но этого не понял Дэн.
      - Дэнтон! - Его голос взорвался в тишине бара наподобие гранаты конфедератов над тлеющим полем битвы. - Неужели эти золотые часы на твоем запястье не говорят тебе, что у тебя осталось всего три с половиной минуты, чтобы дотащить свою задницу до своего номера? - Он навис над их столиком, свирепо щурясь. Фэб отметила, что рубашка из грубой ткани с расстегнутым воротом очень идет ему.
      - Как поживаете, тренер? Хотите услышать самую смешную убойную шутку? Я только что объяснял Фэб, каким вы сами были довольно-таки гибким пареньком в отношении отбоя. А тут появляетесь вы. Если это не...
      - Две минуты сорок пять секунд! И я штрафую тебя на пятьсот долларов за каждую минуту твоего отсутствия в собственном номере.
      С обиженным видом Бобби Том поднялся на ноги, - В чем дело, тренер, что это вас так разозлило?
      - Ты сделал три плохих рывка в пятницу. А что тогда говорить о молодежи?
      Бобби Том выудил несколько банкнот из своего кармана и, скомкав, швырнул их на стол. Он внимательным взглядом окинул Дэна:
      - Не думаю, что это связано с моими плохими рывками. - Он отсалютовал Фэб своей шляпой:
      - Увидимся завтра, миз Сомервиль.
      - Увидимся, Бобби Том.
      Как только он удалился, Дэн рявкнул, обращаясь к ней:
      - В номер! Ко мне! Быстро!
      - Не думаю, что мне этого хочется.
      - Заигрывая с лучшим нападающим АФК, вы четко заступили за линию. Если вы не хотите, чтобы ваше грязное белье полоскали на публике, немедленно следуйте за мной.
      Фэб нехотя побрела за ним к вестибюлю. Она могла бы напомнить кое-кому, кто тут босс, а кто - нет, но ей не хотелось портить очаровательный вечер. Войдя в кабину лифта, она прислонилась к стенке и принялась разглядывать его. Он действительно очень мил. Но, кажется крайне раздражен. Надо бы его успокоить.
      Два коктейля "Маргаритэ" привели ее в состояние уютного благополучия. Она оттопырила нижнюю губу и повелела ему не быть таким старым ворчуном.
      Она и не знала, что их номера находятся рядом. Он отпер дверь и не очень-то нежно втолкнул Фэб внутрь. Затем взмахом кулака указал на диван, обитый парчой:
      - Садитесь.
      Ее мозг давно посылал ей предупредительные сигналы, но легкая затуманенность сознания не давала ей воспринимать их всерьез, поэтому она шутливо отсалютовала ему и исполнила приказание.
      - Есть, сэр.
      - Спрячьте в карман свое идиотское остроумие! - рявкнул он во второй раз. - Держитесь подальше от моих игроков, слышите меня! Эти люди находятся здесь, чтобы делать свою работу, а не гоняться за юбками.
      И это было только начало. Он говорил долго и довольно бессвязно, во всяком случае, она не всегда могла его понять. Иногда жилы на его шее натягивались, а лицо краснело, как бывало, когда он орал на судью. Наконец он остановился, чтобы перевести дух.
      Она послала ему кривую улыбочку и засунула кончик указательного пальца в рот.
      - В чем дело, Пудди? Разве вы никогда не целовали девушку в баре?
      Казалось, он был ошеломлен, словно ни одна женщина ни разу не говорила ему такого. Господи, какой он милый. Милый и сексуальный, и огромный, и гадкий. Умммм мрррр... Женщине придется приложить немало стараний, чтобы приручить его.
      Она зябко передернулась.
      Это потребует постели. И запах жасмина будет вливаться в открытое окно. И легкий скрип колеса ветряной мельницы будет долетать до мансарды.
      Она поднялась.
      Юная Элизабет могла бы укротить его своими тлеющими фиолетовыми глазами, и ее маленькие белые грудки выбросились бы ему навстречу, словно ванильные булочки из кружевных чашечек ее лифчика.
      Ой-й-й! Он вернулся домой, к ней, этот воющий по ночам на луну мужчина Опять пьяный Беспутный Пахнущий виски и дешевым одеколоном этой шлюхи по имени Лулабелл. Но он все еще не пресыщен, этот человек с горячей кровью и горячей плотью. Только одна женщина может удовлетворить его.
      Иди ко мне, малыш Тебе будет хорошо со мной. Я - настоящая женщина, и я знаю, как укротить моего мужчину Легкой походкой она подошла к нему; ее влажные губы были полуоткрыты, локон светлых волос падал на ресницы, каждая клеточка ее кожи вбирала в себя жар его тела и готовилась опалить его своим собственным зноем. Почему она вообще боялась его, такая пылкая и опасная кошка? Пусть поймет, что она за женщина. Пусть почувствует, как полыхает ее пекло.
      - Фэб?
      Она остановилась перед ним и ухватилась за его кулаки, большие и тяжелые, как гири. Она заглянула в его цвета морской волны глаза и поняла, что ей незачем бояться его силы, потому что он сам отлично понимает, кто здесь босс, а кто - нет.
      Она выгнула дугой спину и прислонилась к нему. Она была кошкой, охваченной жаром, и она поцеловала его раскрытыми губами, сбросив одну босоножку, чтобы потереться голой ступней о грубую ткань его джинсов. Чувство веселой радости прошлось волной по ее телу, подкрепленное осознанием собственного могущества. Почему она так боялась секса, когда это так легко, так естественно?
      Он издал негромкий, хриплый горловой звук, а может быть, она сама это сделала. Их губы были соединены, а руки сцеплены, и она не позволит страху помешать ей. Его язык действовал как опытный взломщик. Она твердила себе, что она достаточно женщина, чтобы ответить на его страсть, и расслабляющий подсознание алкоголь позволит ей довести дело до конца. Затем, возможно, она будет свободна.
      - Фэб. - Он прошептал ее имя, он не пытался больше орать на нее. Его огромные пальцы мяли ее тело, и руки поднимались все выше.
      - Не останавливайся, - взмолилась она. - Не имеет значения, что я скажу. Не останавливайся.
      Пораженный, он отшатнулся от нее:
      - Ты действительно этого хочешь?
      - Да.
      Проходили секунды, ее слова медленно укладывались у Дэна в мозгу. Разочарование охватило его, потом накатило отвращение, а следом пришел цинизм. Чему он удивляется? Ему следовало бы сразу понять, что Фэб обычная похотливая сучка. Просто ей, как Вэлери, нужно поиграть в кошки-мышки. Все ее "нет" в ту воскресную ночь означали "да". Она играла с ним, и он попался на удочку.
      Он устало поглядел на нее. Ее огромные, улетающие с лица глаза влажно мерцали. Неужели так трудно было намекнуть на простое, неусложненное соитие в постели? Без всяких умственных завихрений. Без выкрутасов. Просто немного улыбки и добрый, полноценный, здоровый американский секс.
      Внезапно его обуяла ярость. Подобная той, которая охватила его в баре, когда он увидел Бобби Тома, раскатавшего на нее губу. Она, возможно, щупала его под столом. Терлась об него этими длинными голыми ногами. Касалась его рук своими выпиравшими сосками. Подогревала его целым мешком дерьма. Не останавливайся, даже если я скажу "нет", Бобби Том. На самом деле я имею в виду "да".
      Может быть, Вэлери так достала его, но похоже, что женщины в его стране безнадежно сошли с катушек. Они то желают вбить тебе пару высоких каблуков в грудь, то просят приковать их наручниками к спинке кровати. Середины для них, как оказывается, не существует.
      Он ходил этой тропой сотни раз, и у него нет ни малейшего желания изображать из себя крутого парня. Сегодня он положит этому конец.
      - Как скажешь, малышка.
      Похоже, Фэб не смутил издевательский оттенок в голосе Дэна, а возможно, она просто не распознала его. Ей было так хорошо, что она ничего не боялась. Он вскинул руку к ее затылку и намотал ее пышные волосы на кулак. Другая рука потянулась к пуговкам на вороте платья. Его ладонь коснулась ее груди, и ткань распахнулась.
      Он фыркнул, увидев простой белый лифчик. Есть много способов затягивать игру, но все они были ему не по нраву. Ее голые плечи ощутили холодок, идущий от кондиционера, когда он рывком опустил лиф ее платья вниз, поймав ее руки в ловушку. Он трудился теперь над тремя жесткими крючками, пришитыми к эластичной ленте ее лифчика.
      - Ты уже выросла, малышка, но ты явно не Долли Партон. Загляни как-нибудь в магазин нижнего белья на Виктория-стрит. Там есть вещички, которые сильно облегчают мужчине работу.
      Насмешка, крывшаяся в его голосе, чуть притушила ее радужное настроение. Она попыталась высвободиться из мягких тисков, охватывающих ее локти, но в этот миг он справился с лифчиком, и ее груди свободно упали.
      - Проклятие!
      Тихо произнесенное слово было скорее междометием, чем бранью.
      Прежде чем она успела понять, что произошло, он завел ее руки за спину и стиснул оба запястья одной рукой. Это грубое движение вздернуло ее груди кверху, и чувство абсолютной беспомощности, которое она ощутила, вызвало во всем ее существе легкий трепет паники. Он наклонил голову. Жаркое дыхание обожгло ее кожу одновременно с покалывающим прикосновением шершавой щеки. Он толкнул правый сосок языком. Тот превратился в кусочек гальки. Он взял его в рот и прихватил зубами.
      У нее появилось странное чувство, будто каждая косточка ее тела изогнулась. Это ощущение было таким возбуждающим, что она забыла о своих руках. Он перешел ко второй груди, проделав с ней то же, что и с первой. Ноги ее подкосились.
      Его рука скользнула под подол короткого платья и легла на бедро. Паника вернулась. Она знала, что ей надо освободиться, иначе случится нечто ужасное. Его пальцы двинулись вверх.
      - Подожди, - прошептала она. Она попыталась отстраниться, но его руки были выкованы из стали. - Пусти" меня.
      - И не подумаю.
      - Я хочу этого.
      - Верю, что хочешь.
      - Дэн!
      - Все, что леди угодно.
      Он ослабил тиски, но лишь на мгновение, потребовавшееся ему, чтобы одним рывком сдернуть с нее платье. Оно мягким кольцом упало к ее ногам. Бюстгальтер соскользнул следом, и она осталась стоять перед ним в одних хлопчатобумажных трусиках. На левой ноге ее тускло поблескивал наколенный браслет.
      - Ты, похоже, совсем не хочешь тратиться на белье.
      Она опять не доверяла ему. Она попыталась схватить свою одежду, чтобы прикрыть себя, но прежде чем она смогла до нее дотянуться, он поднял ее на руки и понес в спальню. Когда он бросил ее на кровать, ее единственная босоножка слетела.
      Он навис над ней, но не как супермен из безумных фантазий, а как реальный мужчина. Он молча выпутывался из грубой ткани своей рубашки, обнажая прекрасно разработанную грудь с выпуклыми буграми мускулов; вздувшиеся, словно веревки, вены оплетали его бицепсы. Густые, завивающиеся в мелкие кольца волосы покрывали его торс, образовывая перевернутый треугольник, вершина которого, сбегая по твердому, плоскому животу, исчезала за поясом его джинсов.
      Она знала, что он ежедневно занимается поднятием тяжестей в гимнастическом зале, и по вечерам видела, как он описывает круги вокруг тренировочного поля, но все же не была готова к такому. Его мощное мускулистое тело поразило ее. Все мечтания юной Элизабет вылетели из ее головы. Она почувствовала себя восемнадцатилетней девственницей. Она вознамерилась шутить шутки с профессионалом, когда на деле не смогла бы управиться и с любителем.
      Он еще раз бросил взгляд на ее груди и расстегнул пояс. Она ухватилась за край кровати.
      - Отпусти это.
      - Нет. - Она подтянула конец стеганого одеяла к подбородку, одновременно откатываясь к противоположной стороне кровати.
      - Все идет по схеме.
      Склонившись, он ухватил ее за колено и бросил спиной на подушки.
      Она тихонько испуганно вскрикнула. Целеустремленное, неколебимое выражение этих холодных зеленых глаз вновь вызвало в ней волну ледяного ужаса. Она уцепилась за одеяло, прикрываясь им как щитом.
      - Пожалуйста, Дэн...
      Ее голос прозвучал беспомощно, а не строго; она поняла, что полностью утратила контроль над ним.
      - Это ведь ты хотела немного поиграть?
      - Нет. Я...
      - Заткнись! - Он расстегнул "молнию" на джинсах. - Ну-ка покажи мне свои сиськи еще раз.
      Его грубость больно задела ее и придала сил. Она соскочила с кровати и заметалась по комнате. Смутно она слышала, как он проворчал ей вслед:
      - Я слишком стар для этого.
      Она схватила влажное полотенце, которое валялось на стуле, и ринулась в прихожую к двери. Она почти выскочила в коридор, когда он перехватил ее.
      - Ты даже безумнее, чем Вэл! - Он круто развернул ее, ухватив за руку выше локтя. - На тебе ничего не надето. Ты хочешь, чтобы тебя все увидели?
      - Мне наплевать. - Она заплакала; сердце тяжело билось. - Я говорила тебе, чтобы ты прекратил.
      - Ты также велела мне не слушать никаких твоих возражений, и я это самое и делаю.
      Он легко подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес ее назад в спальню, где опять бросил на развороченную постель.
      - Я не стану лупить тебя, поэтому, если ты этого хочешь, тебе придется поискать другую конюшню.
      ,.
      Он тяжело опустился на колени, затем произнес почти равнодушным тоном:
      - Как тебе хочется, чтобы это было? Она поняла, что это произойдет вновь, и вскрикнула. В следующую секунду он уже лежал на ней, закрывая ей рот ладонью.
      - Господи, - прошипел он. - Не так громко. Грубая ткань его джинсов царапала ее бедра. Он смотрел на нее скорее презрительно, чем сердито.
      Она обезумела, когда поняла, чего он хочет. Слезы брызнули из ее глаз. Она продолжала извиваться всем телом, пытаясь высвободить ноги. Она даже укусила его за локоть, и он отдернул его с сердитым восклицанием.
      - Хватит! - Он оттолкнул ее от себя, тряся головой. - Я долго пытался быть либеральным и понимающим, но теперь подаю в отставку.
      Она была так поражена, что прекратила сопротивляться.
      Он вскочил на ноги.