Глава 8

Бобби Том находился в паршивом настроении. Даже наблюдать за тем, как растет трава, интереснее, чем делать кино. Все его занятая пока что сводились к тому, что он: а) прогуливался без рубашки; б) хлестал охлажденный чай, налитый в бутылку из-под виски; в) имитировал ремонт ограды загона. Еще до того как он успевал разогреться, они кричали: «Стоп!» — и ему приходилось останавливаться. Ему не нравилось ходить в гриме, ему не нравилось торчать на солнце без стетсона, и его просто коробило от отвращения, когда они поливали ему грудь каким-то жиром — и втирали его в кожу пополам с потом и грязью.

Вообще эти типы, похоже, намеревались превратить его в педика. Они что-то сделали с «молнией» джинсов, и теперь он не мог застегнуть ее до конца. Развал ширинки был так глубок, что ему пришлось отказаться даже от узких плавок, и это обстоятельство вызывало в нем чувство естественной брезгливости. К тому же они подобрали джинсы на размер меньше, и ему оставалось только надеяться, что после съемки в паху не останется потертостей, ибо, если такое случится, можно быть уверенным — об этом узнает весь мир.

Не поднимал настроения и тот факт, что с утра на съемочной площадке перебывала половина Теларозы с явным намерением устроить его личную жизнь. Его представили такому количеству всяческих Тэмми, Тиффани и Молли, что голова просто трещала от их имен. Потом вопрос с мисс Грейси Сноу еще не был снят с повестки дня. События вчерашнего вечера уже не казались столь забавными.

Эта великовозрастная девица так изголодалась по сексу, что появление человека, который удовлетворит ее настоятельную нужду, является всего лишь вопросом времени. Он сомневался в том, что она обнаружит достаточное присутствие духа, чтобы поинтересоваться состоянием здоровья партнера, прежде чем прыгнуть с ним в постель. Понятно, что в Ныо-Гранди ее возможности были резко ограничены, но здесь, на съемочной площадке, мужчин слоняется гораздо больше, чем женщин. Никто из них не будет особенно задумываться перед стартом, в особенности, если пойдут слухи о том, какая милая фигурка скрывается под ее жутким одеянием… Впрочем, это конкретное воспоминание он решительно отмел.

Трудно поверить, что она дожила до тридцати лет, сохранив девственность. Хотя ее командирские замашки и партизанская тактика обращения с людьми и механизмами могли отпугнуть кого угодно. Минут двадцать назад он видел ее беседующей с Натали Брукс. Потом она поплелась было в его сторону, но струсила и свернула к столовой, где Конни Кэмерон, одна из его старых подружек, скорее всего устроила ей веселую жизнь. Теперь она слоняется позади камер и, если он не ошибается, проводит дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться. Он решил протянуть ей руку помощи:

— Грейси, извини, ты не можешь подойти на минутку?

Она, кажется, подпрыгнула на месте. Он и сам бы на ее месте извивался, как угорь на сковородке, и поэтому не нашел ничего удивительного в том, что она двигалась к нему так, будто к ее ногам были привязаны тяжелые бетонные блоки. Ее мятый костюм цвета морской волны не сделал бы чести даже гардеробу восьмидесятилетней старухи, и он в очередной раз утвердился во мнении, что человечество погубит отсутствие вкуса, а вовсе не ядерная война. Она остановилась перед ним и нервным жестом сдвинула на макушку солнечные очки, где они застряли в нечесаных волосах. Он оглядел ее мятую одежду, покрасневшие белки глаз, мертвенно-бледную кожу. Господи, какое убожество!

Грейси старательно уклонялась от его взгляда, и он понял, что она все еще находится в состоянии грогги. Ему следовало атаковать ее прямо сейчас, пока она не оправилась, чтобы обеспечить себе дальнейшее безоблачное существование. Не в его привычках добивать лежачего, но он понимал, что будущее его зависит от точного и хорошо рассчитанного пинка.

— Миленькая, я хотел бы дать тебе пару ответственных поручений. Теперь, когда ты работаешь на меня, я решил доверить тебе мой «тандер», хотя вообще это не в моих правилах. Машину нужно заправить. Бумажник и ключи лежат на столике в моем фургоне. Да, кстати, насчет фургона. Там не так чисто, как мне хотелось бы. Постарайся купить в городе жесткую щетку и упаковочку лизоля, чтобы было чем пройтись по линолеуму.

Как он и полагал, это заявление быстро привело ее в себя:

— Если я правильно поняла, ты ожидаешь, что я буду скрести пол в твоей гардеробной?

— Только там, где он грязный. Да, сладкая моя, когда будешь в городе, заскочи, будь добра, в аптеку. И купи мне коробку презервативов.

Глаза ее чуть не выскочили из орбит:

— Ты хочешь, чтобы я покупала тебе презервативы?

— Ну разумеется. Когда человек становится товаром номер один на ярмарке женихов, ему нужно принимать меры предосторожности.

Волна краски залила ее от шеи до корней волос.

— Бобби Том, я не собираюсь покупать тебе презервативы.

— Ты это серьезно?

Она покачала головой.

Он сунул большие пальцы в задние карманы джинсов и тоже качнул головой — с явным сожалением.

— Я искренне надеялся, что мне не придется делать этого, но теперь чувствую, что назрела необходимость расставить все по своим местам. Ты, случайно, не помнишь, в чем состоит твоя новая работа?

— Полагаю, я должна быть твоим… ну… личным секретарем.

— Совершенно верно. А это значит, что от тебя ждут, что ты будешь помогать мне в личных делах.

— Это не значит, что я твоя рабыня.

— Я рассчитывал, что Уиллоу все разложит по полочкам. — Он вздохнул. — Когда миссис Крейг информировала тебя о роде твоей деятельности, она, случайно, не упоминала о том, что командовать буду я?

— Возможно, упоминала.

— А она, случайно, не говорила что-нибудь насчет того, что от тебя ожидают четкого выполнения моих поручений?

— Она… Ну да, говорила… Но я уверена, что она совсем не имела в виду ничего такого.

— А я уверен в обратном. Начиная с этого дня я являюсь твоим боссом, и до тех пор пока ты будешь точно и безупречно выполнять мои приказания, у нас с тобой все пойдет прекрасно. Кстати, я был бы очень рад, если бы ты управилась с линолеумом еще до окончания сегодняшних съемок.

Ее ноздри раздулись, и ему показалось даже, что он видит вылетающие из них струйки пара. Она сжала губы так, будто собиралась плеваться пулями, и судорожно схватилась за свою сумочку.

— Очень хорошо.

Он подождал, когда она удалится на десяток шагов, и вновь окликнул ее:

— Грейси!

Она повернулась, настороженно глядя в его сторону.

— Я чуть не забыл, сладкая моя… насчет этих презервативов. Ты уж поищи самого большого размера. Все остальные мне жмут.

Бобби Том в жизни своей не предполагал, что по уже пунцовому лицу может пробежать новая волна краски, но Грейси умудрилась отколоть этот номер. Она потянулась к сидящим на макушке солнечным очкам, сбросила их на переносицу и убежала.

Он слегка хихикнул. Он был несколько смущен, но все же очень доволен собой. Грейси относилась к таким женщинам, которые могут свернуть мужчину в бараний рог, если дать им волю. Так что лучше с самого начала держать ее на приличествующей дистанции.

Через час, сделав необходимые покупки, она вылетела на «тандерберде» с автостоянки, располагавшейся возле аптеки. Ее щеки все еще горели, а душа корчилась от стыда. Как современная, уверенная в своем социальном статусе женщина, самостоятельно обеспечивающая свои потребности, она набралась смелости и в конце концов приобрела то, что велел Бобби Том, обнаружив в следующий же момент, что рядом с ней стоит Сузи Дэнтон.

Яркая коробка подрагивала в руках Грейси, как бомба с тикающим часовым механизмом. Сузи, разумеется, тут же отвернулась и немедленно принялась изучать фотографию собаки с двумя головами на каком-то рекламном объявлении. Грейси хотелось умереть.

Теперь она делилась своими переживаниями с Элвисом, лежавшим рядом с ней в колыбельке от детской коляски:

— Стоит человеку задумать начать новую жизнь, Элвис, как тут же с ним случается что-нибудь такое, от чего у него волосы встают дыбом!

Элвис срыгнул.

Она улыбнулась:

— Тебе легко так говорить. Это ведь не ты покупал презервативы.

Он заулыбался и пустил пузырь. Направляясь в город, Грейси столкнулась с Натали, которая отчаянно металась по ранчо, пытаясь найти какого-нибудь надежного человека, способного присмотреть за Элвисом часок-другой, пока она будет сниматься в первой сцене «Кровавой луны». Когда Грейси предложила свои услуги, Натали осыпала ее благодарностями и вывалила на ее голову целый мешок инструкций, успокоившись только тогда, когда Грейси стала записывать их.

Похмелье Грейси прошло, голова ее больше не болела. Перед дорогой она переменила одежду. Теперь на ней красовалось свежее платье в черную и коричневую полоску, и она опять чувствовала себя человеком.

Она как раз выезжала из городка, когда ее ноздрей коснулся характерный запах, вслед за которым раздалось недовольное пыхтение младенца, которому не нравилось оставаться в грязных пеленках. Бросив на него покровительственный взгляд, она сказала:

— Ты — вонючка!

Он сморщил личико и захныкал. Движения на дороге не было, так что она без хлопот съехала на обочину и сумела быстро перепеленать маленького засранца. Она уже усаживалась за руль, когда услышала за спиной шуршание шин.

Повернувшись, она увидела импозантного незнакомца в прекрасно сшитом светло-сером костюме, выбирающегося из «БМВ» цвета бургундского вина. Для мужчины своего возраста он выглядел весьма привлекательно: коротко подстриженные волосы, слегка тронутые сединой, выразительное лицо и хорошо сбитое тело, на котором, похоже, не было ни единой лишней унции жира.

— Вам не нужна помощь? — спросил он, остановившись возле «тандерберда».

— Нет, но признательна вам за беспокойство. — Она кивнула в сторону младенца. — Пришлось сменить ему пеленку.

— Понимаю. — Он улыбнулся ей, и она поймала себя на том, что улыбается в ответ. Было приятно сознавать, что в этом мире еще есть люди, готовые пойти на некоторые неудобства ради того, чтобы помочь незнакомому человеку.

— Это автомобиль Бобби Тома Дэнтона, верно?

— Да, я работаю его ассистенткой, и зовут меня Грейси Сноу.

— Рад познакомиться с вами, Грейси Сноу. Я — Уэй Сойер.

Глаза ее слегка расширились. Значит, это и есть тот самый человек, о котором говорит вся Телароза? Она осознала, что впервые слышит имя Уэя Сойера без дополнительного эпитета «сукин сын».

— Как я догадываюсь, вы обо мне уже слышали, — сказал он.

Она попыталась уклониться от ответа:

— Я нахожусь в этом городе всего второй день.

— Значит, слышали. — Он усмехнулся и кивнул в сторону Элвиса, который вновь завозился в своей постельке: — Это ваш ребеночек?

— О нет. Это сын Натали Брукс, актрисы. Я временно помогаю ей.

— Солнце бьет ему в глаза, — заметил он. — Лучше поезжайте к матери. Было очень приятно познакомиться с вами, мисс Грейси Сноу. — Кивнув, он повернулся и пошел к своей машине.

— Мне тоже очень приятно, мистер Сойер, — крикнула вслед ему Грейси. — И спасибо за то, что вы остановились. Не всякий такое сделает.

Он помахал ей рукой, а она, вырулив на шоссе, задумалась — так ли уж правы жители Теларозы, считая мистера Сойера записным злодеем. Ей он показался очень приятным человеком.

Несмотря на сухие пеленки, Элвис продолжал морщить личико и вскоре начал вертеться. Она взглянула на часы и сообразила, что прошло уже больше часа с момента отъезда.

— Пора возвращать тебя в курятник, ковбой.

Пакет, в котором лежала коробка с презервативами, толкнул ее в бедро, и она вспомнила, что поклялась не спускать Бобби Тому его недостойных выходок. Пусть он теперь ее босс и мужчина, за которым она готова пойти на край света, ему все-таки нужно напомнить о том, что ее нельзя унижать безнаказанно.

— Четверка треф.

— Пас.

— Пас.

Нэнси Копек удивленно взглянула на свою партнершу и печально вздохнула:

— Это же только начало торговли, Сузи. Я просто интересовалась твоими тузами. Тебе не следовало пасовать.

Сузи Дэнтон виновато улыбнулась:

— Извини, я просто не могу сосредоточиться.

Вместо того чтобы с головой погрузиться в бридж, она погрузилась в посторонние мысли. Ей не давал покоя инцидент в аптеке. Грейси, похоже, основательно готовилась к тому, на что, подвыпив, недвусмысленно намекала Бобби Тому. Сузи пришлась по душе эта девушка, и ей не хотелось, чтобы у нее были неприятности.

Нэнси добродушно покивала двум другим любительницам бриджа и вполголоса произнесла:

— Сузи беспокоится о Бобби Томе. Ведь он опять в Теларозе. Второй день она сама не своя.

Тони Сэмелс склонилась вперед:

— Вчера вечером я видела его в «Ди Кью», но у меня не было возможности посекретничать с ним о моей племяннице. Я уверена, она сведет его с ума.

Партнерша Тони едва заметно нахмурилась и предложила шесть пик.

— Моя Кэти, пожалуй, больше в его вкусе, верно ведь, Сузи?

— Давайте-ка я сменю посуду и налью нам всем еще по одной. — Сузи сбросила карты, довольная тем, что нашла повод оставить приятельниц на несколько минут. Как правило, бридж по четвергам доставлял ей удовольствие, но сегодня она чувствовала себя не в своей тарелке.

Пройдя на кухню, она сунула стаканы в мойку, но вместо того чтобы открыть холодильник, встала у окна. Окинув невидящим взглядом кормушку для птиц, свисавшую с ветви магнолии, она бессознательно вдавила кончики пальцев в бедро, нащупав вживленный в него небольшой диск, снабжавший ее организм гормонами. Она часто заморгала глазами, прогоняя неожиданно выступившие слезы: Неужели она уже дожила до того возраста, когда от жизни нечего ждать? Казалось, прошло всего несколько лет с тех пор, как жарким техасским летом она вышла замуж за Хойта Дэнтона.

Ее охватила волна необъяснимого отчаяния. Ей так не хватало его. Он был ее мужем, ее любовником, ее лучшим другом. Ей не хватало свежего запаха мыла, исходящего от него после душа. Ей не хватало его крепких объятий, слов любви, которые он шептал ей в постели, его смеха, его соленых шуток, его ужасных каламбуров. Глядя на пустую кормушку, она подняла руки и крепко сдавила свою грудь, пытаясь хоть на секунду представить, что это он ласкает ее.

Ему исполнилось пятьдесят лет накануне того дня, когда во время страшной грозы его автомобиль птицей слетел с шоссе. После похорон к ее горю и отчаянию присоединился обжигающий душу гнев на него — за то, что он оставил ее одну на всем белом свете. Это было ужасное время, и она не представляла теперь, как пережила бы его без Бобби Тома.

После похорон сын отвез ее в Париж, и они провели около месяца, гуляя по Монмартру, разъезжая по французским деревушкам, посещая старинные замки и соборы. Они вместе смеялись, вместе плакали, и постепенно спазмы душевной боли стали вытесняться ощущением робкой благодарности судьбе, позволившей некогда паре совсем молодых людей зачать такого чудесного сына. Она сознавала, что в последнее время слишком цепляется за него, Но боялась, что, если ослабит свою хватку, он вообще ускользнет от нее.

Когда Бобби Том появился на свет, она была совершенно уверена в том, что он лишь первенец в длинной череде детей, которым ей суждено подарить жизнь, но в дальнейшем она оказалась бесплодной, и иногда ей страстно хотелось, чтобы он вновь стал малышом. Ей хотелось качать его на коленях, ерошить ему волосы, смазывать зеленкой царапины, вдыхая терпкий запах маленького разгоряченного тела. Однако сын ее уже давным-давно стал мужчиной, и дни, когда она поцелуями исцеляла его ушибы, ушли навсегда.

Если бы Хойт был жив.

«Мне так не хватает тебя, мой милый! Почему ты оставил меня?»

К шести часам запланированные съемки закончились. Бобби Том брел от загона к своему фургону. Ему было жарко, он чувствовал себя усталым, грязным и раздраженным. Весь день он глотал пыль, и, в соответствии с графиком, то же самое ему предстояло делать и завтра. По его личному мнению, герой, которого он играл, Джед Слейд, был жалким подобием человеческого существа. Бобби Том мало что смыслил в коневодстве, но все же и у него имелось достаточно мозгов, чтобы понимать, что ни один уважающий себя ковбой, даже будучи пьяным в доску, не станет пытаться объезжать лошадь в полураздетом виде.

К концу съемок дурное настроение Бобби Тома разрослось до размеров дирижабля. Они управляли им как огромной подвижной куклой! Они свели его сущность к парному комплекту, состоящему из намазанной жиром грудной клетки и обтянутой джинсовой тканью задницы. Дерьмо собачье. Дюжина лет в первом эшелоне Национальной футбольной лиги — и что он представляет собой теперь? Грудь и жопу!

Он решительно устремился к своему фургону, поднимая каблуками сапог клубы пыли. Он намеревался быстренько принять душ, отправиться домой и запереть все двери часа на три. Он надеялся, что Грейси не догадалась никуда смыться, поскольку собирался выместить свое плохое настроение именно на ней. Он пинком распахнул дверь фургона и, сделав шаг, резко остановился, увидев, что внутри полным-полно женщин.

— Бобби Том!

— Вот и он, наш несравненный — Бобби Том!

— Привет, ковбой!

Их было шестеро. Они копошились в его гардеробной, как тараканы, выуживали откуда-то домашние пирожки, резали пироги, таскали из холодильника пиво. Одна из них была его давняя знакомая, трех других он вроде бы видел в течение дня, а остальных двух не знал вообще. Всей это капеллой дирижировало седьмое существо — злобная ведьма в черно-коричневом полосатом платье, напоминающем хвост енота, которая одарила его злорадной улыбкой и продолжала издавать возгласы одобрения, пока он стоял как столб посреди этого бедлама.

— Шелли, твои пирожки просто конец света! Наш ковбой проглотит их вместе с пальцами. Марша, поставь свой кулич в центре стола. Я знаю, тебе пришлось очень постараться, чтобы испечь такое чудо! Лори, оставь в покое тряпку. Пол и так просто сияет. Я уверена, Бобби Том оценит твое старание. Чистые полы — это его слабость. Не правда ли, Бобби Том?

Она обратила к нему невинные глазки, но в глубине их плясали торжествующие огоньки. Она чертовски хорошо знала, что толпа женщин, охваченных матримониальным зудом, — это именно то, что бы он менее всего хотел сейчас видеть, однако, вместо того чтобы избавиться от них, она скорее всего сама поощряла их притащиться сюда! Он наконец осознал назначение Грейси! Это, вне всяких сомнений, — его наказание Господне.

Какая-то женщина с высокой прической и пышным бюстом протянула ему банку пива:

— Привет, Бобби Том, меня зовут Мэри Луиза Финстер. Жена племянника Эда Рэндольфа приходится мне кузиной. Эд велел мне забежать сюда и поприветствовать тебя.

Он взял пиво и автоматически улыбнулся, хотя для этого ему пришлось сломать себе обе щеки.

— Страшно приятно познакомиться с тобой, Мэри Луиза. Ну и как там поживает Эд?

— У него все чудесно. Спасибо, что поинтересовался. — Она подтянула к нему соседку: — А это моя лучшая подруга — Марша Уоттс. Она гуляет с братом Рили Картера — Филом.

Одна за другой женщины проталкивались к нему. Он раздавал улыбки и рассыпал комплименты, в то время как голова его раскалывалась, а кожа зудела от жира и грязи. К тому же от них сильно разило духами, как от шести парикмахерских, и аэрозольных паров в маленьком объеме скопилось столько, что их вполне хватило бы, чтобы просверлить в атмосфере новенькую озоновую дыру. Ему отчаянно хотелось чихнуть.

Дверь фургона открылась, шлепнув его по заду. Он машинально сделал шаг в сторону, и это, к несчастью, позволило втиснуться в помещение еще одной девице.

— Ты же помнишь меня, верно, Бобби Том? Я Коллин Бастер, в замужестве я была Тиммс, но теперь я развелась с этим сукиным сыном, который только и делал, что пахал на Эймса. Мы с тобой вместе ходили в одну школу, только я была на два класса моложе тебя.

Он улыбнулся Коллин, чувствуя, что глаза его застилает алая пелена.

— Миленькая, ты так похорошела, что я едва узнал тебя. Хотя и в детстве ты была страшно хорошенькой.

Ее визгливое хихиканье заставило его стиснуть челюсти. К тому же он некстати заметил, что один из передних зубов Коллин испачкан губной помадой.

— Ну уж ты и скажешь, Бобби Том!

Она игриво похлопала его по плечу, а потом, повернувшись к Грейси, передала ей пластиковый мешок:

— Я купила неаполитанское мороженое, которое, как ты сказала, Бобби Том прямо обожает, но лучше сразу сунуть его в морозильник. У меня в машине сломался кондиционер, так что оно чуть не потекло.

Бобби Том ненавидел это изобретение человеческого гения. Он не признавал компромиссов в жизни, не терпел их и в мороженом.

— Спасибо тебе, Коллин.

Грейси, ласково улыбаясь, вытаскивала из фирменного пакета размокшую упаковку. Улыбка учительницы воскресной школы резко контрастировала с дьявольскими огоньками, метавшимися в ее серых глазах.

— Правда, страшно мило со стороны Коллин — съездить по такой жаре в город только ради того, чтобы ты смог насладиться любимым мороженым, Бобби Том?

— Действительно, очень мило. — Тон космического ковбоя был ровен, но взгляд явственно сказал Грейси, что способ убийства уже выбран и Бобби.Том даже несколько удивлен тем, что дурацкие правила приличия не дают ему реализовать его немедленно.

Коллин попыталась ухватиться за его плечо, но ее рука только скользнула по натертому жиром бицепсу, оставив на бронзовой коже грязные полоски.

— Я взялась изучать историю футбола, Бобби Том. Надеюсь, что у меня есть шансы победить в твоей викторине до того, как ты погонишь своих гусей из Теларозы.

— Я тоже с детства обожаю футбол, — пискнула ее подружка Марша. — Как только прошел слух, что ты возвращаешься к нам, спортивная полка в библиотеке опустела.

Терпение его иссякло. Печально вздохнув, он с грустным видом покачал головой:

— Мне крайне неприятно говорить вам это, милые леди, но истина дороже — вчера вечером Грейси ответила на все вопросы конкурса и, таким образом, получила право стать миссис Бобби Том.

В помещении воцарилось тяжелое молчание. Грейси застыла на месте, и полгаллона неаполитанского мороженого чуть не вывалилось из ее внезапно ослабевших рук.

Глаза восторженных поклонниц футбола погасли, затем вновь вспыхнули, отыскивая эту лицемерную стерву, которая в течение часа пудрила всем мозги. Рот Коллин быстро открывался и закрывался, как у вытащенного из пруда карася:

— Грейси?!!

— Вот эта вот Грейси? — спросила недоуменно Мэри Луиза, озирая брезгливым взглядом ее полосатый наряд.

Бобби Том изобразил на лице самую фирменную из своих улыбок. Так он обычно улыбался перед тем, как пнуть набегающего противника под ребро.

— Да-да, именно эта умница. — Он протиснулся к ней поближе, попутно задев прическу Рэб Макинтайр. — Я уже говорил тебе, дорогая, что нам не удастся долго хранить эту тайну.