Глава 6

Бобби Том снял с головы стетсон, провел пятерней по волосам, потом снова надел шляпу и одарил Уиллоу Крейг самым приветливым взглядом:

— Мне просто нужно в этом разобраться. Ты уволила Грейси только потому, что я не прибыл сюда в понедельник утром?

Они стояли у продюсерского фургона. Шел седьмой час, и съемки на этот день закончились. Бобби Том считал, что большая часть дня пролетела впустую: он просто торчал на жаре и потел или позволял кому-то возиться со своей прической. Ни то, ни другое занятие не вдохновляло его, и он надеялся, что завтра работа будет поинтереснее. Пока что сцена, в которой он снялся, сводилась к тому, что он выходил из задней двери какого-то дома, макал голову в бочку с водой и шел к загону. Операторы перепробовали все возможные ракурсы съемки, и Дэвид Гивенз, директор фильма «Кровавая луна», казалось, был доволен проделанной работой.

— Мы сидим на очень жестком бюджете, — уклонилась от прямого ответа Уиллоу. — Она не справилась с порученным ей делом и поэтому должна была уйти.

Бобби Том смахнул большим пальцем пот с бровей:

— Уиллоу, мне кажется, ты не разглядела во мне того, что было очевидным для Грейси с первой же нашей встречи.

— Что же это такое?

— Я абсолютно безответственный тип.

— Ну что ты несешь?

— Я знаю, что говорю. Я — незрелая, недисциплинированная и самовлюбленная личность — что-то вроде маленького мальчика, обретшего формы взрослого мужчины. Только, знаешь, не стоит об этом распространяться.

— Но, Бобби Том, это неправда,

— Правда, и весь ужас состоит в том, что я просто не способен думать ни о ком, кроме себя. Наверное, я должен был признаться тебе в этом сразу, но мой агент запретил мне откровенничать с нанимателями. Я хочу быть честным с тобой. Если за мной не будет присмотра, на этой картине можно поставить крест.

Она стала нервно поглаживать единственную серьгу, болтающуюся под ее левым ухом.

— Ну что ж, мне кажется, что Бен может отлично приглядеть за тобой. — Она ткнула сигаретой в одного из рабочих.

— Тот придурок в шляпе? — Бобби Том был непритворно изумлен. — Ты что, всерьез относишь меня к поклонникам Кришны? Дорогая, я отхватывал чемпионские звания в схватках с настоящими ребятами!

Уиллоу наморщила лоб:

— Давай решим эту проблему по-другому. Кажется, ты неравнодушен к Мэгги, которая заведует реквизитом? Я прикреплю ее к тебе.

— Она чудесная девочка, эта Мэгги. К сожалению, между нами проскочили искры страсти, как только мы взглянули друг на друга. А мне кажется, что, ухаживая за женщиной, я могу склонить ее к чему угодно. Я говорю это не из хвастовства, а для информации. Сомневаюсь, что Мэгги будет способна контролировать меня в течение сколь-нибудь продолжительного времени.

Уиллоу прикурила новую сигарету и посмотрела на него пристальным взглядом:

— Если ты намекаешь на то, что надо бы вернуть Грейси, то лучше забудь об этом. Она уже доказала, что не может следить за тобой.

Бобби Том посмотрел на нее как на чокнутую:

— Ты шутишь — да? Эта женщина вполне может консультировать тюремную охрану самого жестокого режима. Короче говоря, если бы я был предоставлен сам себе, я добрался бы до вас не раньше октября. Дело в том, что у меня есть дядюшка, с которым я не виделся сто лет, а он живет в Хьюстоне, и, проезжая мимо Далласа, я очень был склонен заглянуть на родео в Меските. Потом мне, конечно бы, захотелось поправить прическу, а единственный парикмахер, которому я доверяю, живет в Теллахасси. Мисс Грейси не давала мне распыляться. Неужели ты к ней не присмотрелась? Ну скажи, разве она не напоминает тебе въедливую учительницу английского языка, доводящую до безумия старшеклассников?

— Может быть, ты и прав, — нервно произнесла Уиллоу. — Но я понимаю, к чему ты клонишь, и этот номер не пройдет. Я решила твердо: Грейси должна поискать себе другую работу.

Он вздохнул:

— Извини, Уиллоу. Я знаю, что ты занятая женщина, а я отнимаю у тебя время впустую. Но я хотел бы, чтобы ты меня поняла. — Он вновь широко улыбнулся, но его голубые глаза наполнились космическим холодом. — Кажется, мне срочно понадобился личный ассистент, и я хотел бы, чтобы им была Грейси.

— Я понимаю. — Она отвела взгляд, сознавая, что ей предъявили ультиматум. — Кажется, мне нужно признаться в том, что, сокращая свои расходы, мы разработали жесткую тарифную сетку для нетворческих работников студии. Если я снова включу ее в штат, я должна буду кого-то уволить из тех людей, которые нужны мне больше, чем Грейси.

— Не надо никого увольнять. Я оплачу ее труд, только лучше держать эту информацию между нами. Грейси очень щепетильно относится к деньгам. Сколько ты ей платишь?

Уиллоу назвала сумму.

Он покачал головой:

— Лучше бы ей продавать пиццу.

— Но это ее стартовая должность.

— Я не собираюсь раздумывать над тем, что такое стартовая должность. — Он уже пошел было к машине, но задержался: — И вот что еще, Уиллоу. Я хочу, чтобы ты осознала это четко. Скажи Грейси, что она должна крутиться вокруг меня — на все сто процентов. Цель ее работы — поддерживать меня в хорошем настроении, но также втолкуй ей накрепко, что начальник в нашем тандеме — я, и, что бы я ни сказал, все должно быть немедленно принято к исполнению. Ты понимаешь?

Она удивленно уставилась на него:

— Но это противоречит всему, что ты говорил.

Он широко улыбнулся:

— Не беспокойся об этом. Мы с Грейси отлично сработаемся.

Даже к девяти вечера Уиллоу не смогла разыскать Грейси, и Бобби Том так разозлился на свою работодательницу, что минут двадцать обрабатывал боксерскую грушу в тренировочной комнатке, которую он надстроил над гаражом. Освежившись под душем, он повалился в потрепанный шезлонг, стоявший в углу спальни. Небольшой коттедж щитовой конструкции, располагавшийся под сенью ореховой рощи, приглянулся ему, и он купил его три года назад, чтобы не вносить беспокойства в жизнь матери во время своих нечастых приездов в родные края. Как бы в подтверждение того, что он поступил правильно, зазвонил телефон. Он не стал брать трубку, позволив автомату записать сообщение, и потом взглянул на регистратор звонков. Их оказалось девятнадцать.

В последние часа полтора он дал интервью журналисту из «Телароза таймс»; потом к нему приходил Лютер и долго мучил его разговорами о Хэвенфесте; затем заявилась пара подружек с девушкой, которую он не знал, — они звали его пообедать с ними; еще к нему зашел футбольный тренер из лицея и попросил заглянуть на тренировку. И пошло, и поехало, пока он не сказал всем «стоп». Чего Бобби Тому хотелось сейчас, так это купить какую-нибудь гору и засесть в одиночестве на ее вершине, пока не появится вновь желание общаться с людьми. Впрочем, он понимал, что это лишь минутный порыв, ибо одиночества не терпел с детства. А сейчас оно стало ему ненавистно вдвойне, потому что в этом состоянии в голову ему начинали лезть дурные мысли. Одиночество напоминало ему о том, что он теперь никто и ничто на этом свете.

Странно, конечно, но он скучал по своей спутнице и сейчас пытался разобраться в причинах этой тоски. Почему он не избавился от Грейси еще в Мемфисе? Может, потому что с ней не было скучно. Она вечно откалывала какие-нибудь номера. Он вспомнил, как она обездвижила его машину, как яростно штурмовала салон и бросалась под колеса. Но самым удивительным в ней было, пожалуй, то, что она не утомляла его, как большинство других людей. В ее обществе ему почему-то совсем не хотелось изображать из себя самого себя.

Но, черт возьми, где же она? С ее беспросветной наивностью и неуемным любопытством, она могла запросто влипнуть в какую-нибудь историю. По словам Уиллоу, никто не знал, каким способом она добралась до городка, но она добралась, получила расчет в офисе студии и исчезла. Ее чемоданчик остался валяться в багажнике. Вряд ли в нем находилось нечто такое, что подлежало бы уничтожению во имя светлого будущего человечества; скорее всего там хранилось ее элегантное бельишко. Когда там, в Чикаго, она штурмовала «тандерберд», он смог еще раз убедиться, что у нее отменный вкус к этим воздушным вещам.

Встав с шезлонга, он начал одеваться. Он не хотел, чтобы люди Теларозы думали, что у него неладно с головой, поэтому вместо роскошных «левисов» натянул «рэнглеры» и поверх простенькой голубой футболки надел черный хлопчатобумажный жилет, увенчав этот костюм неизменным стетсоном. Он уже привык к молчаливому присутствию Грейси, и ему не хотелось никуда выходить без нее, но он знал, что затворничество может довести его до нервного срыва. С легкой грустью он подошел к картине, изображающей балерину, раздвинул ее, потянув за края рамки, и сунул никелированный ключик в замок сейфа, вделанного в стену. Открыв сейф, он извлек из него голубую вельветовую коробочку и открыл ее ногтем большого пальца.

В ней лежал золотой перстень — награда за победу в борьбе за второй Суперкубок. Эмблема «Чикагских звезд» — три звезды на голубом фоне — рельефно прорисовывалась на его печатке. Звезды были отделаны мелкими бриллиантами, как и цифры, означавшие год игры. Перстень был массивным и сразу бросался в глаза — качество, обязательное для всех призов Суперкубка.

Бобби Том слегка поморщился, надевая перстень на безымянный палец правой руки. Он не любил подобные украшения на мужчинах, но сейчас его реакция была вызвана не оскорбленным эстетическим чувством, просто он вновь ощутил себя одиноким пловцом, выброшенным за борт океанского лайнера. Этот перстень напоминал ему о том, что лучшие дни его жизни остались в прошлом.

Но в Теларозе он был обязан носить его. Он знал, как много эта вещица значит для тех, кто живет здесь.

Он прошел в гостиную — к круглому столику с двумя креслами. Стол был покрыт скатертью в зеленую полоску с розовыми и лиловыми цветами. На нем стояли стеклянная ваза, наполненная сухими розовыми лепестками, мраморная статуэтка Купидона и китайский кувшин, разрисованный фиалками. Бобби Том наклонил кувшин и вытряхнул из него ключи от пикапа.

Поставив сосуд на место, он осмотрелся и не смог сдержать улыбки. Пастельные обои, кружевные занавески, прихваченные полосатыми бантами, пухлые ситцевые диваны и кресла, касающиеся оборками ковра, — всего этого было здесь через край и с горкой. Он еще раз сказал себе, что нельзя поручать затаившей обиду женщине украшать жилище мужчины.

Да, его подруга-декораторша потрудилась на совесть, хотя и уверяла потом, что старалась сдерживать себя. Он не стал ничего менять, но вместе с тем не хотел, чтобы кто-то отпускал за его спиной шутки, поэтому никому не разрешал фотографировать интерьер своего техасского жилища. И как это ни удивительно, очень любил здесь бывать. Он никому бы не признался, что какая-то дурацкая коробочка из-под конфет, выглядывающая из-под кружевной салфетки, проливает бальзам на его душу. Он провел столько времени в веселых мужских компаниях, что, приезжая сюда, чувствовал себя как на каникулах. К сожалению, каникулы кончались, как только он закрывал за собой входную дверь.

В просторном гараже, расположенном впритык к дому, стояли его «тандерберд» и черный «шеви-пикап». Пространство над гаражом он обратил в небольшой гимнастический зал, выкроив рядом с ним комнатку для неожиданных визитеров. Одна пожилая пара из городка присматривала за его жилищем в его отсутствие, а отсутствовал он большую часть времени. И все же он любил это место больше всякого другого на Земле.

Дорожка, посыпанная гравием, привела его пикап к шоссе. Отсюда была хорошо видна часть взлетной полосы, которую он проложил на дополнительно прикупленном участке земли, расположенном по другую сторону дороги. «Барон» уже находился там — в небольшом ангаре, скрытом за купой деревьев.

Пропустив грузовик, кузов которого был забит свиньями, Бобби Том выехал на асфальт. Ему вспомнились летние вечера, когда он с друзьями совершал по этому шоссе пробежки, заканчивавшиеся интенсивным приемом алкоголя. Они добегали до Ллано, где напивались, и его исправно выворачивало наизнанку. К семнадцати годам он установил, что его желудок не переносит крепких напитков, и с тех пор пил только вино.

Он вспомнил о Терри Джо Дрисколл, своей первой подружке. Она вышла замуж за Бадди Бейнза. Бадди был лучшим другом Бобби Тома, когда они учились в школе. Но Бобби Том продвинулся в этом мире, а Бадди — нет.

Он подъехал к въезду в городок и увидел памятный знак у дороги, который был установлен в тот год, когда Бобби Том был назван игроком всеамериканского значения:

Шли разговоры о том, чтобы убрать его имя со знака, когда он подписался играть в «Чикагских звездах». Горожанам было обидно наблюдать, как их любимец порхает по стадионам страны, забывая заехать в Даллас. Каждый раз, когда его контракт со «Звездами» подходил к концу, ему звонили многие видные граждане Теларозы, призывая блудного сына вспомнить о своих корнях. Но он любил играть в Чикаго, особенно после того как тренером команды стал Дэн Кэйлбоу и «Звезды» стали хорошо платить ему за то, что он превратился в янки.

Он проехал поворот на проселок, который вел к небольшой группе особняков, в одном из которых жила его мать. Этим вечером ее не было дома — она заседала на собрании Совета по образованию, но они договорились, что увидятся как-нибудь в конце недели. Ему казалось, что его мать притерпелась к смерти отца. Ее избрали президентом Совета по образованию Теларозы, и она с головой окунулась в общественную работу. Однако в последнее время она все чаще стала советоваться с ним по разным незначительным поводам: нужно ли отремонтировать крышу, или куда отправиться отдыхать. Он очень любил ее и мог бы сделать для нее что угодно, но его начала беспокоить ее растущая зависимость от него.

Он пересек железную дорогу и свернул на Мэйн-стрит. Рекламный щит на шатре кинотеатра «Палас», извещающий о Хэвенфесте, напомнил ему о том, что он давно собирался обзвонить своих друзей и пригласить их сюда на соревнования по гольфу. Пока же, для успокоения Лютера, он называл ему предполагаемых гостей из головы.

Пекарня закрылась, но «Уютная кухня Бобби Тома» работала, как прежде, вкупе с «Быстрой мойкой и чисткой машин от Бобби Тома». Почти все мелкие предприятия и заведения Теларозы носили его имя. Казалось, местные предприниматели понятия не имели о лицензионных соглашениях. В Чикаго местный бизнес платил ему больше миллиона долларов в год за право упомянуть Бобби Тома Дэнтона в своих рекламных проспектах, но граждане Теларозы пользовались его именем бесплатно, и совесть их была абсолютно спокойна.

Случись такое где-нибудь в другом месте, он мог бы без труда положить этому конец — но это была Телароза! Ее граждане считали его своей собственностью и знать не хотели ни о каких разрешениях.

Света в «Гараже Бадди» не было видно, поэтому он покатил прямо к небольшому деревянному домику, где жил его давний, друг. Едва он съехал на подъездную дорожку, как дверь дома открылась, и Терри Джо Дрисколл Бейнз выбежала встречать его:

— Хэллоу, Бобби Том!

Он улыбнулся ей из машины. Она заметно пополнела. Родив двух детей, Терри утратила фигуру, но в его глазах она оставалась одной из самых красивых девушек Теларозы.

Он выпрыгнул из пикапа и легонько сжал ее за плечи:

— Привет, дорогуша. Ты выглядишь все так же великолепно.

Она хлопнула его по груди:

— Это ты у нас красавец. Я сделалась толстой, как бочка, и перестала думать об этом. Ну давай хвастайся поскорей!

Он послушно протянул руку. Она увидела его новый перстень и пискнула от восторга.

— О-ух! Какой красивый — гораздо лучше последнего. Вы только посмотрите на эти бриллианты. Бадди! Бадди! Здесь Бобби Том, и у него новый перстень!

Бадди Бейнз неторопливо сошел с крыльца. Взгляды мужчин встретились. Бобби Том заметил в глубине глаз старинного приятеля знакомый холодок.

Хотя они были ровесниками, Бадди выглядел старше Бобби Тома. Дерзкий полузащитник «Титанов», прославивший свою команду, начал полнеть в талии, но все еще выглядел крепким и симпатичным мужчиной.

— Хэй, Бобби Том.

— Хэй, Бадди.

Напряженность, существующая между ними, не имела отношения к тому, что Бобби Том когда-то ухаживал за Терри Джо. Проблемы между ними начались, когда они вдвоем вывели команду Теларозы на первенство Техаса, но только один из них сумел выбиться в профессионалы. И все же они оставались старыми и добрыми друзьями.

— Бадди, посмотри-ка на обновку Бобби Тома!

Бобби Том снял памятный перстень с пальца и протянул его Бадди:

— Хочешь примерить?

Кто-нибудь другой воспринял бы это как завуалированное оскорбление — но только не Бадди. В этом перстеньке по крайней мере пара-другая бриллиантов принадлежала ему. Сколько тысяч раз Бадди швырял ему мяч? Передачи короткие и длинные — и вдоль боковой линии, и по центру. Бадди бросал в него мяч, когда им было по шесть лет и они жили дверь в дверь.

Бадди взял перстень и надел его на палец.

— И сколько такая штуковина стоит?

— Понятия не имею. Пару тысяч, наверно.

— Я тоже так думаю, — сказал Бадди с таким видом, будто он каждый день оценивает дорогие безделушки, хотя Бобби Том знал абсолютно точно, что к концу каждого месяца Бадди и Терри кладут зубы на полку. — Может, зайдешь и выльешь пива?

— Нет, ребятки, сегодня не могу.

— Да ладно тебе, Би Ти, — сказала Терри. — Мне нужно посекретничать с тобой о моей новой подружке Гленде. Она только что развелась, и я знаю, что ты как раз тот человек, который может освободить ее от многих проблем.

— Мне очень жаль, Терри Джо, но у меня потерялась приятельница, и я очень за нее беспокоюсь. Вы случайно не давали напрокат машину худощавой светловолосой леди со странной прической? Нет, Бадди?

В городе только Бадди имел привилегию сдавать машины напрокат.

— Нет. Она что — с киношниками?

Бобби Том кивнул:

— Если вы ее увидите, дайте мне знать. Боюсь, как бы она не попала в какую-нибудь беду.

Он поболтал с ними еще несколько минут и пообещал Терри, что займется проблемами разведенной Гленды в следующий раз. Когда он собрался уходить, Бадди снял с пальца перстень и протянул его другу.

Бобби Том сцепил руки в замок.

— Ты знаешь, Бад, я буду очень занят в ближайшие два дня и боюсь, что не смогу проведать твою мамулю. Я знаю, что она понимает толк в подобных вещах. Почему бы тебе не попридержать его у себя, чтобы показать ей? А в конце недели я его заберу.

Бадди кивнул и снова надел перстень себе на палец.

— Я уверен, что старушка будет довольна.

Уверившись, что Грейси не брала машину напрокат, Бобби Том поговорил затем с Рэем Хортоном, заведующим станцией обслуживания автобусов «Грейхаунд», а также с Доннеллем Джонсом, единственным таксистом в городе, и, наконец, с самой миссис Джоси Моралес, проводившей большую часть времени на ступеньках своего дома, чтобы следить, кто куда пошел. Поскольку Бобби Том частенько играл в мяч со многими черными, белыми и цветными ребятишками, он свободно двигался по городу, пересекая расовые и этнические границы. Он побывал во многих домах, расспрашивая о Грейси, но никто ее не видел.

К одиннадцати часам Бобби Том решил, что Грейси совершила какую-нибудь глупость — ну, подсела сдуру в машину к неизвестному человеку. От одной этой мысли ему стало не по себе. Большинство граждан в штате Техас были добропорядочными людьми, но было много и таких, кто имел более чем сомнительную репутацию. С оптимистическими взглядами Грейси на человеческую природу она вполне могла натолкнуться на одного из таких типов. Он также не мог понять, почему она не попыталась забрать свой чемоданчик. Возможно, у нее и не было такой возможности? А если это так, то с ней определенно что-то произошло.

Следовало предпринять что-нибудь радикальное, и он с неохотой подумал о том, что ему придется пойти на поклон к Джимбо Тэкери, новому шефу полиции Теларозы. Бобби Том и Джимбо ненавидели друг друга с начальной школы. Он не мог вспомнить, с чего это началось, но к тому времени как они перешли в высшую школу и Шерри Хоппер решила, что Бобби Том целуется вкуснее, чем Джимбо, их взаимная нелюбовь превратилась в открытую вражду. Всякий раз, когда Бобби Том приезжал в городок, Джимбо находил повод для какой-нибудь пакости. Нет, Бобби Том не мог представить, чтобы он помог ему в поисках Грейси. Он решил заехать еще кое-куда, прежде чем просить милости у полиции.

Харчевня «Дэйри Куин» находилась на западном краю городка и служила его неофициальным общественным центром. «Дэйри Куин» объединяла всех граждан Тела-розы на равных началах.

Подъезжая к стоянке, Бобби Том увидел обмотанный проволокой пикап — между «фордом-бронко» и «БМВ». На стоянке находилось также несколько «семейных» машин, пара мотоциклов, возле которых припарковалась роскошная «плимут-фьюри» — из нее вылезала пара «испанцев», ему незнакомых. Поскольку вечер был будничным, особого ажиотажа тут не было, но все же, судя по всему, в харчевне обреталось больше людей, чем ему хотелось бы видеть. Если бы Бобби Том не беспокоился о Грейси, ничто не заставило бы его явиться на это кладбище тщеславия, где когда-то он и его школьные товарищи отмечали свои спортивные успехи и заливали горечь неудач.

Он припарковался на дальнем конце стоянки и вышел из машины, но все еще не мог заставить себя войти в с детства знакомый кабачок. Дверь «Дэйри Куин» открылась, и на крыльце в свете фонаря замаячила знакомая фигура. Бобби тихо выругался. Если бы его попросили составить список людей, которых он не хотел бы сейчас видеть, то Джимбо Тэкери оказался бы на втором месте после Уэйленда Сойера.

Всякая надежда на то, что Сойер не заметит его, пропала, как только владелец «Розатек электроникс» сошел на мостовую и остановился, поигрывая вафельным стаканчиком мороженого.

— Дэнтон!

Бобби Том кивнул в ответ.

Сойер лизнул мороженое, глядя на Бобби Тома ровным взглядом. Всякий, кто увидел бы сейчас хозяина «Розатека», в рубашке из шотландки и в помятых джинсах, несомненно, решил бы, что перед ним простой фермер, тогда как Уэйленд Сойер был одним из видных деятелей электронной промышленности и единственным человеком в Теларозе, состояние которого не уступало состоянию Бобби Тома. Крупный, плотный, в свои пятьдесят четыре года он выглядел молодцом. Его лицо было достаточно выразительным, но несколько грубоватым. Темные с проседью, коротко стриженные волосы торчали из его загорелого черепа ровными плотными пучками, делая его похожим на резинового Карлсона.

Как только по Теларозе прошли слухи о скором закрытии «Розатека», Бобби Том постарался выяснить о хозяине фирмы все, что можно, прежде чем встретиться с ним. Уэй Сойер рос в бедности по другую сторону железной дороги. Как малолетнего нарушителя спокойствия, его часто сажали в кутузку за учиненные им безобразия — от мелкого воровства до стрельбы из рогатки по фонарям. Служба в морской пехоте приучила его к дисциплине, и, демобилизовавшись, он воспользовался законом о военнослужащих, чтобы выучиться на инженера. Затем Уэй перебрался в Бостон, где с помощью смекалки и железной хватки поднялся на вершину социальной лестницы, заняв видный пост в директорате растущей компьютерной промышленности, и в возрасте тридцати пяти лет сделал свой первый миллион. Он женился, состряпал дочку и развелся.

Жители Теларозы с восхищением следили за его карьерой, но он не проявлял к родному городку никакого интереса. И потому все были взбудоражены, когда, оставив высокие посты, он вдруг вынырнул на берегу Ллано с контрольным пакетом акций «Розатек электроникс» в руках и объявил о своем намерении управлять компанией. «Розатек» был слишком мелкой фирмой для человека с репутацией Сойера, и никто не мог понять, зачем он купил ее. Но потом поползли слухи, что он скоро закроет завод и перевезет оборудование в Сан-Антонио. С этого момента граждане Теларозы утвердились во мнении, что Сойер приобрел «Розатек» только затем, чтобы отомстить родному городу за свое плохое детство. Сойер не предпринимал ничего, чтобы развеять эти слухи.

Он указал вафельным стаканчиком на поврежденное колено Бобби Тома:

— Я вижу, ты уже обходишься без подпорки.

Бобби Том шевельнул челюстью. Он не любил вспоминать о том долгом периоде времени, когда приходилось передвигаться с тростью. В марте этого года, будучи еще не совсем здоровым, он встретился с Сойером в Далласе — по просьбе отцов города — с целью отговорить его от переброски завода. Встреча не дала результатов, и Бобби Том возненавидел Сойера. Всякий, кто посягает на благополучие родных мест, является выродком, и этим все сказано.

Резким движением кисти Уэй отшвырнул недоеденное мороженое в сторону.

— Ну как, привыкаешь к новой жизни?

— Если бы я знал, что это так весело, то ушел бы из спорта на пару лет раньше, — сказал Бобби Том с каменным выражением лица.

Сойер облизал пальцы.

— Я слышал, ты метишь в кинозвезды?

— Один из нас должен добывать деньги для этого городка.

Сойер улыбнулся и вытащил из кармана брелок с ключами от машины:

— Увидимся, Дэнтон.

— Бобби Том — это ты? — прозвучал женский голос со стороны голубого автомобиля, который только что припарковался к его пикапу. Тони Сэмюэлс, давняя партнерша его матери по игре в бридж, быстрым шагом направилась в его сторону и тут же застыла на месте, когда увидела, с кем он стоит. Приветливое выражение ее лица изменилось — оно стало брезгливым.

Сойер казался непроницаемым. Поиграв ключами, он вежливо поклонился Тони, затем повернулся и пошел к красному «БМВ».

Полчаса спустя Бобби Том подогнал свой пикап к большому белому дому колониальных времен, окруженному высокими раскидистыми деревьями. В окнах его горел свет. Мать Бобби Тома была «совой», так же как и он сам.

Тот факт, что никто не видел Грейси в городке, начал его сильно беспокоить, и он решил заехать к матери, надеясь, что она даст ему какой-нибудь дельный совет. Затем он поедет к Джимбо. Мать всегда оставляла для него запасной ключ под горшком с геранью, но он решил воспользоваться звонком, раз уж его старушка не спит.

Тусклый свет уличного фонаря выхватывал из ночной мглы широкие черные ставни и высокую темно-малиновую дверь с медным молотком и тарелочкой. Его отец, владелец страхового агентства, купил этот особняк, когда Бобби Том уехал учиться в колледж. Домик, в котором рос Бобби Том, находился на другой стороне города, и эту невзрачную постройку городские власти решили превратить в приманку для туристов — благородная, но не очень-то умная затея. Сузи открыла дверь и улыбнулась ему: