Глава 15

Грейси скользнула в объятия Бобби Тома так же легко, как она делала все в своей жизни. Он прижал ее голову к своей груди и резким движением запустил руку под бирюзовый свитер. Она затихла, слушая сильное, равномерное биение его сердца.

Он гладил ее волосы, одновременно лаская кожу спины большим пальцем руки.

— Грейси, малышка, ты знаешь, что у нас это не навсегда, не так ли? — Голос его был серьезным и даже печальным. — Ты — хороший друг и нравишься мне как женщина, но я не принадлежу к числу домашних парней. Еще не поздно все изменить, если ты думаешь, что не сможешь отнестись к этому как к эпизоду.

С самого начала Грейси знала, что у них это не навечно, но она не верила ему ни на грош. Из всех встречавшихся ей мужчин он-то как раз и был самым что ни на есть «домашним». Он нежно любил Сузи, свил прекрасное гнездышко и просто не хочет связываться с заурядностью вроде нее. Он привык к сногсшибательным красоткам-блондинкам, и считается, что его будущая жена должна быть именно такой, но Грейси очень надеялась, что у этой женщины к длинному списку добродетелей будут пристегнуты и мозги, иначе она сделает его жизнь сущим адом.

Она вдыхала его запах и колупала пальцем надпись на выцветшей футболке.

— Все нормально, Бобби Том. Я вовсе не жду, что мы с тобой станем жить «долго и счастливо и умрем в один день». — Она подняла к нему свое лицо и посмотрела на него с большой серьезностью. — Я ничего не хочу от тебя. — Он поднял бровь, явно пораженный ее заявлением. — Знаешь, я действительно имею это в виду. Я не хочу ни одежды, ни денег, ни твоих автографов для кого-нибудь из моих родственников. Я не собираюсь продавать твою биографию по частям репортерам бульварных газет или просить тебя наладить для меня деловые контакты. Когда картина будет снята, я собираюсь вернуть тебе твой перстень и ключи от твоего «тандерберда». Я не собираюсь брать у тебя ничего.

Глаза его были прикрыты, выражение лица — непроницаемо.

— Я не знаю, зачем ты все это говоришь.

— Разумеется, знаешь. Люди всегда берут что-то от тебя, но я не из их числа.

Она подняла руку и провела указательным пальцем по твердой линии его подбородка. Затем сняла с него стетсон и бросила на заднее сиденье пикапа.

— Бобби Том, расскажи мне, как я могу доставить тебе удовольствие.

Ей на мгновение показалось, что он вздрогнул, но через секунду в его глазах вновь засветилась затаенная усмешка.

— Твой фантастический гарнитур сейчас на тебе?

— Да.

— Это очень неплохо для начала.

Грейси облизнула губы, внезапно вспомнив, что забыла о самом главном. Она очень надеялась, что ее голос звучит достаточно безразлично.

— Я… Возможно, тебе надо кое о чем узнать, прежде чем мы двинемся дальше… Я принимаю противозачаточные таблетки, — скороговоркой выпалила она.

— И давно?

— Прямо с момента отъезда из Нью-Гранди. Я решила… гм… в новой моей жизни не упускать ни единого… гм… нового ощущения. — Она уперлась носом в его футболку — в огромную букву «Т». — Но даже несмотря на эту… гм… подготовку, твой… слишком активный образ жизни… — Она спуталась и, чтобы придать себе бодрости, откашлялась. — В плане секса, скажем так. — Она помедлила. — Поэтому я надеюсь, что ты… Что ты в нужный момент используешь презерватив.

Он улыбнулся:

— Я знаю, что этот разговор нелегко достался тебе, но ты хорошо сделала, что заговорила об этом, и обязательно поступай точно так же со всеми своими будущими любовниками.

На его лицо набежала тень. Он провел костяшками пальцев по ее щеке.

— А теперь я собираюсь кое-что сказать тебе, но ты все-таки не очень-то развешивай уши. Мужчины не любят пользоваться презервативами и всегда говорят все что угодно, лишь бы избежать этого. Однако факт заключается в том, дорогая, что я чист, как свисток, и у меня имеется анализ крови, чтобы доказать это. Даже до того как мы пришли к соглашению, я был очень осторожен в своих контактах.

— Я верю тебе.

Он вздохнул:

— Что мне с тобой делать? Тебе ведь известно, что я люблю приврать почище, чем Пиноккио. Я — последний человек на этой Земле, которому следует доверять, особенно в таких делах.

— Ты — единственный человек, Бобби Том, которому я безоговорочно верю. Давай считать летучку законченной. В «Шэди Экрз» не любили тратить время на болтовню.

Он помолчал, потом шепнул:

— Грейси?

— Да?

— На мне нет нижнего белья.

Ее брови взметнулись.

Он усмехнулся и поцеловал ее в кончик носа. Потом улыбка его растаяла, а глаза потемнели. Он тяжело заворочался, выбираясь из-за руля, и притиснул ее к дверце. Потом склонился к ее лицу.

Когда их губы соприкоснулись, тело Грейси захлестнула волна вожделения. Ей показалось, что каждая клетка ее тела забилась в коротких судорогах. Кончик его языка ворвался в нее как насильник и теперь медлил, наслаждаясь трепетом жертвы. Свитер Грейси бесстыдно задрался, жесткие сильные пальцы царапали ей позвоночник и мяли живот.

Жар его крепкого тела обжигал ее прямо через футболку. Она вцепилась в его плечи л застонала от счастья. Ее язычок работал, как землекоп — быстро и неутомимо. Окружающий мир лопнул и улетел в космос.

Потом в грудь ее вбили бетонную сваю, и она поняла, что не может дышать. Откинувшись назад, она долго ловила ртом воздух. Он глухо рычал, покусывая нежную косточку ее ключицы, и его волосы щекотали ей горло.

— Бобби Том? — выдохнула она его имя.

— Да, дорогая? — Его дыхание было таким же прерывистым.

— Можем мы сделать это сейчас?

— Нет, милая. Ты еще не готова.

— О нет, готова. Я очень даже готова.

Он тихо засмеялся, затем застонал, когда ее пальчики прошлись по его шее.

— Мы еще только разогреваемся, крошка. Иди-ка сюда. Ближе. — Он приподнял ее и усадил на свое колено лицом к себе.

Она замерла в испуге, ощутив под собой нечто твердое и округлое, настолько горячее, что пульсирующий жар проходил к ней сквозь джинсы и шорты.

— Это я такое натворила? — шепнула она ему прямо в полураскрытые губы.

— Еще часа три назад.

Она задвигалась, устраиваясь поудобнее.

— Остановись, — простонал он.

— Ты тот, кто любит затевать игры, — напомнила она ему.

— Иногда я перебарщиваю во вред себе. Господи, прекрати делать это!

— Делать что? — Она подергивала тазом, мечтая протереть в его джинсах, а потом и в своих шортах достаточную дыру.

Он уперся ладонями в ее плечи и стал мягко, несильно давить, пока ее лопатки не уперлись в приборную доску. Она услышала, как щелкнул бюстгальтер, взлетая к ее подбородку, и ее маленькие груди наконец выпрыгнули на свободу.

Она испустила крик, когда он прихватил зубами ее крошечный смуглый сосок. Она замотала головой и замолотила по его плечам кулачками. Поза Грейси была крайне неудобной, но незнакомое напряжение в раздвинутых бедрах лишь добавляло возбуждения. Потом все смешалось — и жаркие тянущие движения его губ, и сладкие подергивания в паху, и жесткие пальцы, копающиеся в ее шортах.

Он уже успел расстегнуть их и сдернуть до того предела, где ее раскинутые ляжки натянули материал так туго, что дальнейшие усилия оказались тщетными. Она попыталась помочь ему, но только крепче сдавила коленями его торс.

Кабина пикала наполнилась сдавленными восклицаниями и учащенными вздохами. Она кое-как добралась до его «молнии» и потянула собачку замка вниз. Он, извиваясь, как огромная рыба, стащил через голову футболку, ударившись локтем о руль. Рявкнул гудок. Он выругался и тут же смолк, потому что она охватила губами один из его сосков, продолжая сражаться с упрямой «молнией».

Она яростно принялась шлифовать языком крепкий кусочек плоти, точно так же, как он проделывал это с ней, и почувствовала, что все его тело стало твердым, как мрамор.

«Молния» подалась.

Бобби Том оттолкнул ее от себя и стянул с нее свитер. Он улетел во мглу салона. Туда же отправился бюстгальтер, махая крыльями белых чашечек. Теперь она сидела на его коленях, всем своим видом напоминая гномика-растрепу — со всклокоченными волосами и поблескивающим между голыми грудками шикарным массивным перстнем.

Она смотрела вниз на полураспахнутый клапан его джинсов, едва освещенный слабым светом луны.

— Слишком темно. Я не могу тебя разглядеть. — Она коснулась кончиком пальца жесткой курчавой поросли.

— Ты хочешь меня видеть?

— О да.

— Грейси!.. — Он заговорил прерывисто, словно ему было трудно дышать: — Это отличная идея, но все у нас развивается гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Эта кабина чертовски мала.

Он резко повернул ключ зажигания, и пикап так грубо рванул с места, что Грейси слетела с его колен, больно ударившись о дверцу. Гравий дождем осыпал кабину, когда он рывком дернул машину назад и тут же послал вперед. Пикап, подпрыгивая на ухабах, понесся в сторону скоростного шоссе. Она потянулась к спинке сиденья, чтобы найти свой свитер. Он перехватил ее руку.

— Иди сюда!

Он сильно дернул ее за плечо, и она, стукнувшись о баранку, упала спиной на его колени. С неистовством одержимого он принялся грубо и жадно ласкать ее грудь.

Пикап стрелой пронзал ночь, прямо над Грейси — в окошке — висела луна, и уносились прочь верхушки деревьев. Не в силах выносить сладкую пытку, она застонала и повернулась на бок.

Пикап продолжал нестись по темному скоростному шоссе, расстегнутая «молния» царапала ей щеку. Она прижала губы к его плоскому, вмиг отвердевшему животу. От внезапно нахлынувшей на нее волны наслаждения по телу прошла крупная дрожь.

— Не надо, — сквозь зубы пробормотал он. — Не сейчас. Пожалуйста, уймись, Грейси!..

Она скатилась на пол, когда он круто свернул с шоссе — на аллею, ведущую к его дому. Фонтан гравия осыпал кусты, мелкие камешки заколотили по днищу. Он резко ударил по тормозам, выключил зажигание и выскочил из кабины. Она, перегнувшись через спинку сиденья, искала свой свитер, когда он распахнул дверцу с ее стороны.

— Тебе это не понадобится! — Он ухватил ее за бедра и выволок наружу так быстро, что она не успела пискнуть.

Округа была пустынна, и все же она старалась прикрыть грудь рукой. Крепко сжимая ее ладонь, он, широко шагая, тащил ее за собой — полуголый, в приспущенных джинсах, очень похожий на молодца-ковбоя, которого играл. Его сапоги прогрохотали по ступенькам крыльца. Он повернул ключ в замке и, когда дверь распахнулась, не очень-то нежно втолкнул ее в дом.

Он с такой скоростью повлек ее к спальне, что ее бросило в дрожь. Ей было приятно сознавать, что красавец ковбой так ее хочет, но в то же время она очень боялась, что не сумеет полностью удовлетворить его. Она и зарядку-то в «Шэди Экрз» делала из рук вон плохо, а здесь ее ожидает, похоже, кое-что покруче обычных физических упражнений. Ее глаза испуганно округлились, когда перед ней раскинулось просторное, как прерия, и волнистое, как морская гладь, ложе, рассчитанное по крайней мере на сотню спящих красавиц.

— Уже поздно идти на попятную, дорогая! Боюсь, что точку возврата мы миновали добрые две недели назад.

Он сел на край кровати и с озабоченным видом стянул с себя сапоги, затем сдернул носки. Потом коротко вздохнул и, как баран на новые ворота, уставился на белую кружевную полоску, выглядывающую из ее полурасстегнутых шорт.

Сексуальное возбуждение в ней внезапно сменилось острым приступом беспокойства, смешанного с недоумением. Она пристально разглядывала фигуру сидящего перед ней мужчины и непритворно удивлялась тому, как ее угораздило попасть в такое в высшей степени неприятное и неловкое положение. Как могло случиться, что она стоит полуголая в чужой спальне» и чуть ли не навязывает себя мультимиллионеру Техаса, пресыщенному удовольствиями жизни плейбою, за которым по пятам волочатся самые шикарные женщины мира?

А затем он улыбнулся ей, и неловкость тут же исчезла, а в душе расцвели розы. Она предлагает ему себя потому, что сама хочет этого. Она наполняет амфору памяти гроздьями драгоценных воспоминаний, чтобы потом долгими одинокими вечерами согреваться изысканным вином. Он протянул к ней руки, и она доверчиво подошла к нему.

Пожатие его рук, обхвативших ее запястья, было сильным и нежным.

— Все будет хорошо, дорогая.

— Я знаю.

— Да? — Он придвинул ее к себе, поместив между своих раздвинутых колен.

— Да. Ты сам говорил, что никогда не берешься за дело, в котором не считаешь себя компетентным.

Он усмехнулся:

— Это почти правда.

Он взялся за пояс ее шорт и медленно совлек их с нее вместе с трусиками. Она оперлась одной рукой о его плечо и перешагнула через полоску ткани, радуясь, что наконец сделала это. Она чувствовала себя бабочкой, освободившейся от кокона, который долго держал ее в плену. Его взгляд скользнул по ее животу и остановился на пятачке, покрытом мелкими медными кудряшками.

Расхрабрившись, она ухватилась обеими руками за его локоть и настойчиво потянула вверх. Сообразив, чего от него хотят, он встал. Ее любопытные пальчики детально исследовали пояс его джинсов, потом скользнули под плотную ткань и замерли. Оказывается, Бобби Том не шутил. На нем действительно не было никаких трусов. Она заколебалась.

Легким движением кисти он взъерошил ее волосы:

— Продолжай, дорогая. Все в порядке.

Она опустилась перед ним на колени и, не отрывая глаз от пола, потянула вниз податливую ткань. Мощные, словно выточенные из бронзы лодыжки нетерпеливо дрогнули. Она привычными движениями помогла ему высвободить ступни из штанин, точно так же как много раз проделывала это в «Шэди Экрз», подготавливая стариков ко сну. Он пинком отшвырнул джинсы в сторону и вновь замер в недвижности.

Взгляд ее скользнул выше и задержался на поврежденном колене, изуродованном ужасными шрамами. Сердце ее содрогнулось от жалости. Она осторожно провела по жутким рубцам пальцами. Они были чуть выпуклыми на ощупь, и ей захотелось осыпать их поцелуями, чтобы ему не было больно. Она знала, что эти боли иногда не дают ему уснуть. Но медлить больше было нельзя.

Замирая от страха, внутренне сжавшись, как перед прыжком в воду, она резко откинулась на пятки и подняла взгляд.

— О-оу!..

Сказать, что увиденное ее потрясло, значило ничего не сказать. Она никогда не подозревала, что такое бывает. Она в общем-то знала, как все там устроено у мужчин, но никогда не думала, что это так мощно, огромно и крепко. Возможно, так выглядит свежий побег бамбука. Или росток баобаба. Короче, у стариков «Шэди Экрз» все было совсем по-другому.

Она сглотнула набежавшую слюну и наморщила лоб, впервые задумавшись о возможном несоответствии убожества спроса величию предложения. Впрочем, ей, пожалуй, не стоит сейчас беспокоиться об этом. Он как-нибудь устроит, чтобы она к нему приспособилась.

— Вот-вот может случиться несчастье, — пробормотал он.

Ее подбородок дернулся вверх, и она залилась краской. Перепуганная до смерти, она вскочила на ноги, глядя на него расширенными глазами.

— Прости меня, Бобби Том! Я совсем не хотела глазеть так долго! Я…

— Успокойся, малышка! — Он осторожно привлек ее к себе и усмехнулся. — Это не твоя вина. Ты все делаешь превосходно. Просто ты сводишь меня с ума, и существует серьезная опасность закончить все в десять секунд.

Она приободрилась, узнав, что не сделала ничего плохого, и даже нашла в себе смелость улыбнуться в ответ:

— Думаю, в этом случае мы повторим все сначала.

— Грейси Сноу, вы превращаетесь в маленькую развратницу прямо на глазах! — Он поддал пальцем и потащил с ее щей цепочку с перстнем. — Полагаю, нас ждет неплохая ночь.

Он приник губами к ее губам, опустив свои руки на свободу. Они бесстыдно блуждали по ее телу, ощупывая выпуклости и забираясь в укромные ложбинки. Она обвила руками его шею и не думала ни о чем, наслаждаясь горячими ласками.

Он подхватил ее под колени и, откинув одеяло, уложил в постель, предназначенную для сотни спящих красавиц. Но он отнюдь не был сказочным принцем, и его интересовали не только целомудренные поцелуи.

Их взгляды встретились, и она медленно раздвинула ноги, умирая от стыда и желания. Он улыбнулся и прилег рядом с ней.

— Ты просто великолепна, малышка!

Его такие бесцеремонные пальцы внезапно превратились в истинных джентльменов. Они чопорно пропутешествовали через заросли жестких кудряшек и замерли над распадком, словно обозревая открывавшийся с этой точки пейзаж. Постояв там некоторое время и изрядно утоптав почву, они стали один за другим спускаться к ложбинке, раскачиваясь, словно альпинисты на своих фалах, и едва соприкасаясь с трепещущей поверхностью стенок ущелья. Как истинные спортсмены, они многократно повторили этот маршрут.

Она словно обезумела, выгибаясь навстречу его ласкам.

— Пожалуйста! — выдыхала она прямо ему в губы. — Не останавливайся, прошу тебя, Бобби Том!

— Все будет хорошо, милая. Доверься мне.

Он осторожно раздвинул влажные складки и стал потихоньку массировать обнаруженный там бугорок. Ее дыхание перешло в стон, затем она глухо охнула и забилась в судорогах.

Стены спальни, казалось, содрогнулись от ее крика. Он крепко прижал Грейси к себе и держал так, пока спазмы не сошли на нет. Когда она поняла, что произошло, на глазах ее выступили слезы, выражение лица стало по-детски растерянным и жалким.

— Я… Я все испортила, Бобби Том! Я так… так сожалею. — Она подавила рыдание. — Я знаю, я одна виновата — я никогда не была сильна физически… Никто не хотел брать меня в свою команду, и теперь ты знаешь почему. Я сразу выдохлась, а ты… ты нет! Прости меня, я разрушила все.

Она была так испугана своим бурным оргазмом, что боялась пошевелиться.

— Нет в мире совершенства! — Голос его подрагивал, в нем опять чувствовался подвох.

— Но я… я так хотела быть… полезной тебе!

— Я понимаю. — Он осторожно переместился и лег поверх нее. — Хорошо, что ты имеешь мужество признавать свои ошибки. И потому раздвинь-ка пошире ножки, малышка.

Это она могла для него сделать.

И вновь она ощутила, как его рука касается ее бедер и горячие пальцы ощупывают увлажненное лоно. Он застонал.

— Ты такая тугая.

— Извини. Это потому, что я никогда…

Она задохнулась, как только он начал медленное ритмичное вращение, которое потихоньку распускало ее нежные мускулы — кольцо за кольцом. Он действовал мягко, но настойчиво, и палец его продвигался все глубже.

— О, Бобби Том!.. — Она прошептала его имя так, словно оно таило в себе ответы на все ее невысказанные вопросы.

— Не извиняйся, дорогая. Ты была обречена на эту… неудачу.

Несмотря на острый прилив возбуждения, она поняла, что он улыбается в ее влажную щеку. Этот космический ковбой вновь имеет наглость посмеиваться над ней. Она тут же забыла, что только что приносила ему униженные извинения, и так разозлилась, что не сразу сообразила, что в лоно ее проникает уже не палец, а нечто крепкое и большое, словно праздничная свеча. Ее руки забились в непроизвольных конвульсиях, и электрические искры наслаждения вновь разбежались по всему телу.