Глава 5

Что касается Хани, то ей отель «Беверли-Хиллз» показался просто-таки райским уголком на земле. Едва попав в небольшой, украшенный цветами вестибюль, она решила, что это именно то место, куда должны попадать после смерти все хорошие люди.

Леди восточного вида за стойкой регистратора без тени снисходительности объяснила им порядки в отеле, хотя для нее должно было быть ясно как день, что ни Хани, ни Шанталь никогда не бывали в местах приятнее мотеля на десять номеров.

Хани понравились обои с рисунком из банановых ветвей с роскошными плодами, двери с жалюзи и внутренний дворик, в который выходила их просторная уютная комната. Она решила, что люди, которые здесь работают, за исключением пары заносчивых, нагловатых официантов, — приятнейшие особы и вовсе не задаваки. Горничные и посыльные здоровались с ней, хотя наверняка подозревали, что Гордон Делавис прокрался в их комнату и спит на диване.

Гордон выглядел так, будто только что вышел из гардеробной субботним вечером. Это был их второй день в отеле, Хани только что переоделась в ярко-красный купальный костюм, который раздобыла ей одна из горничных, и собиралась пойти поплавать. Гордон и Шанталь уселись, поджав ноги, на диване перед телевизором в ожидании «Колеса фортуны», пытаясь справиться с головоломкой.

— Привет, Хани! Почему бы нам не заказать еще чего-нибудь поесть? — сказал Гордон с набитым картофельными чипсами ртом. — Те гамбургеры были просто превосходны!

— Мы же ели всего час назад! — ответила Хани с нескрываемым негодованием. — Так когда ты отправляешься, Гордон? Если хочешь стать художником, то я уверена, что за этими стенами идет настоящая жизнь, с которой тебе не мешало бы познакомиться.

— Не думаю, что Гордон найдет лучшее место для знакомства с настоящей жизнью, чем здесь, в отеле «Беверли-Хиллз», — отозвалась Шанталь, отхлебнув глоток диет-пепси. — Для него это единственная возможность в жизни.

Хани задумалась, подбирая доводы, но всякий раз, когда она настаивала на том, чтобы Гордон их покинул, Шанталь начинала плакать.

— Я освободила гардеробную комнату, Шанталь. Ты можешь пойти и надеть купальник.

— Пожалуй, я слишком устала, чтобы плавать. Наверное, я останусь здесь и посмотрю телевизор.

— Ты же говорила, что пойдешь со мной плавать! Ну же, Шанталь, это будет чудесно.

— У меня что-то разболелась голова. Иди одна.

— И оставить вас в этой комнате вдвоем? Ты что, думаешь, я сошла с ума?

— Некоторым эта жара очень нравится! — выкрикнул Гордон, указывая на экран телевизора.

Шанталь взглянула на него с восхищением:

— Гордон, ты такой умный! Он разгадал все головоломки, Хани. Все до одной!

Хани посмотрела на эту парочку, свернувшуюся на диване в начале вечера, как пара кусков мятой бумаги. Наверное, это был последний день в отеле «Беверли-Хиллз», а она намеревалась еще поплавать в огромном бассейне — другой такой возможности может и не представиться.

Вдруг Хани осенило. Подойдя к небольшой тумбочке у кровати, она начала выдвигать ящики. Хани нашла то, что хотела, и подошла с этим к Шанталь:

— Положи правую руку на середину этой Святой Библии и поклянись, что не займешься с Гордоном Делависом ничем недозволенным!

У Шанталь сразу же стал виноватый вид, и это сказало Хани все, что она хотела узнать.

— Я хочу, чтобы ты поклялась, Шанталь Букер!

Шанталь неохотно поклялась. Для верности Хани заставила поклясться и Гордона Делависа, хотя и не была уверена в твердости его религиозных убеждений. Выходя из комнаты, Хани с облегчением отметила, что вид у обоих был совершенно убитый. Плавательный бассейн «Беверли-Хиллз» был воистину удивительным местом — гораздо просторнее, чем дома большинства людей. И населен он оказался самыми интересными группами человеческих существ, которых Хани когда-либо доводилось встречать. Войдя через ворота, она увидела женщин со стройными, темными, смазанными кремом телами и мерцание золотых украшений на белых пиджачных костюмах. Некоторые мужчины носили крошечные набедренные повязки и походили на Тарзана. У одного были длинные прямые светлые волосы — как у норвежца. Некоторые из отдыхающих у бассейна выглядели как обычные богатые люди — толстый живот, тонкие, зачесанные назад волосы и смешные маленькие тряпичные шлепанцы.

Хани было их жаль. Никто из них не знал, как получить настоящее удовольствие от бассейна. Изредка кое-кто из мужчин аккуратно нырял с низкого борта бассейна и лениво делал несколько движений. А две дамы с бриллиантовыми серьгами в ушах присели в воду, продолжая разговаривать друг с другом, но они даже не замочили плеч, а только концы волос.

Что за радость быть богатым, если не можешь порадоваться жизни в плавательном бассейне? Сбросив шлепанцы, Хани побежала к воде и, издав воинственный вопль, прыгнула прямо в самую глубокую часть бассейна. Вверх поднялся восхитительный фонтан брызг. Когда Хани показалась на поверхности, то заметила, что все обернулись и посмотрели на нее. Она окликнула ближайшую к ней пару — сильно загорелых мужчину и женщину, каждый из которых прижимал к уху телефонную трубку:

— Вам всем нужно окунуться! Вода просто чудесная.

Они отвели глаза и продолжили свои телефонные переговоры.

Хани нырнула и проплыла над самым дном бассейна. Купальник был слишком велик, и нейлон раздувался на спине. Она на мгновение появилась из воды перевести дыхание и вновь нырнула ко дну. Погрузившись в спокойный подводный мир, Хани снова попыталась понять, что произошло. Зачем Дэш Куган хотел записать разговор с ней на видеоленту? Он утверждал, что хотел уберечь ее от полиции, но что, если это ложь?

Хани вынырнула на поверхность и перевернулась на спину. В уши попала вода, а стриженые волосы неровно болтались вокруг головы. Ей вспомнился Эрик Диллон — захотелось увидать его вновь. Это был самый красивый мужчина из всех, кого она встречала за всю свою жизнь. Забавно, однако, когда Хани случайно упомянула его имя, Шанталь странно посмотрела на нее и сказала, что Эрик Диллон — жуткий тип. Шанталь никогда не отзывалась о ком-либо подобным образом, и Хани решила, что ее сестра путает реального Эрика Диллона с персонажем, которого тот играет в мыльной опере.

Через полчаса Хани стала выбираться из бассейна, чтобы прыгнуть еще раз с доски, и увидела, что к ней направляется Росс Бэчерди. Она вежливо кивнула продюсеру, но внутренне готова была закричать. Она догадывалась, что пребывание в раю подходит к концу, но надеялась побыть здесь хотя бы еще один день. Хани подошла к своему шезлонгу, взяла полотенце и завернулась в него до подмышек.

— Привет, Хани! Ваша сестра сказала, что вы в бассейне… Вам здесь нравится?

— Это лучшее, что я видела в жизни.

— Прекрасно. Я рад, что вам понравилось. Давайте сядем вон там и поговорим.

Он показал рукой в сторону столика, поставленного среди зелени.

Хани подумала, что с его стороны было очень мило лично явиться, чтобы дать им пинка, и ей хотелось, чтобы он побыстрее с этим покончил.

— Вот вам на мелкие расходы.

Она прошла за ним к столу и пододвинула стул ногой, чтобы не потерять пляжного полотенца, зажатого под мышками. Девушке показалось, что Россу жарковато в светло-коричневом спортивном пиджаке, и Хани перед ним было немного неудобно.

— Зря вы не захватили плавки — могли бы искупаться. Вода — просто прелесть!

Он улыбнулся:

— В другой раз.

Появился официант. Продюсер заказал себе какое-то импортное пиво, а ей — апельсиновый сок. А потом сообщил потрясающую новость:

— Хани, мы хотим пригласить вас на роль дочери в «Шоу Дэша Кугана».

Ей показалось, что в ушах у нее шумит вода.

— Простите, что вы сказали?

— Мы хотим, чтобы вы сыграли дочь Дэша Кугана.

Хани удивленно уставилась на продюсера:

— Вы хотите, чтобы я играла Селесту?

— Не совсем так. В сценарий вносятся кое-какие изменения, мы решили отделаться от этого персонажа. Всем понравилась видеопленка, которую вы сделали с Дэшем, и это подарило нам несколько весьма многообещающих замыслов. Детали еще не вполне отработаны, но похоже, что получится нечто весьма занятное.

— И я вам нужна?

— Конечно. Вы будете играть Дженни — тринадцатилетнюю дочь Дэша. Дэш и Элеонора больше не будут новобрачными.

Он начал растолковывать историю ее жизни, но для Хани эта новость показалась неожиданной и ошеломляющей, и она перебила его голосом, сорвавшимся на смешной писк:

— Не обижайтесь, мистер Бэчерди, но это самая безумная идея, какие я только слышала. Я не могу быть актрисой. Всмотритесь в мой рот — как у большой старой рыбы-прилипалы. Это Шанталь вы должны были пригласить на роль, а не меня!

— Позвольте уж мне самому судить об этом.

Внезапно до ее сознания дошел смысл его слов.

— Тринадцать? Но ведь мне уже шестнадцать!

— Вы небольшого роста, Хани, и легко сойдете за тринадцатилетнюю.

В обычных обстоятельствах она восприняла бы это как удар, но сейчас была слишком ошеломлена, чтобы обидеться.

Росс продолжал подробно рассказывать ей о сериале и наконец заговорил о контрактах и агентах. Хани почувствовала себя так, будто голова у нее откручивается от шеи, прямо как у маленькой плохой девочки из «Заклинателя». От свежего ветерка девушка покрылась гусиной кожей и почувствовала, как сильно ей хочется, чтобы все это оказалось правдой. Ведь она была энергична и честолюбива, и это была единственная возможность сделать что-то самой, а не тратить все свои силы, пытаясь протолкнуть Шанталь. Но стать телезвездой? Даже в самых диких мечтах она не представляла себе ничего подобного.

Росс начал говорить о жалованье, и упоминаемые им цифры были настолько непостижимы, что Хани с трудом воспринимала их. Мысли ее метались. Это должно было изменить всю их жизнь!

Он вынул из кармана небольшой блокнот.

— Вы несовершеннолетняя, и прежде, чем мы сможем двинуться дальше, я должен встретиться с вашим законным опекуном.

Хани повертела в руках стакан с апельсиновым соком.

— У вас ведь есть опекун?

— Конечно, есть! Моя тетя Софи. Миссис Эрл Т. Букер.

— Мне нужен номер ее телефона, чтобы организовать встречу. Не позже четверга. Она должна вылететь сюда — за наш счет, разумеется.

Хани постаралась представить себе тетушку Софи сидящей в самолете, но не могла себе вообразить, чтобы та даже поднялась с дивана.

— Она тяжело больна. У нее… женские недомогания. Я не думаю, что она сможет прилететь в Калифорнию. Она боится летать. Плюс женские недомогания.

Росс забеспокоился:

— Это может затруднить дело, но у вас появится агент, который будет всюду вас представлять, и он позаботится об этом. Я дам список лучших агентов. Мы начинаем съемки через шесть недель, поэтому стоит побеспокоиться об этом прямо сейчас.

Складки вокруг его рта стали глубже.

— Должен вам сказать, Хани, что, пожалуй, было неразумно пускаться в Калифорнию без сопровождения взрослого человека.

— Я приехала со взрослым, — напомнила ему Хани, — Шанталь уже восемнадцать.

На Росса это не произвело ни малейшего впечатления.

Потом она вернулась в номер и запинаясь объяснила, что случилось. Шанталь и Гордон начали гикать и вопить, и вскоре, все они катались по полу как сумасшедшие. Успокоившись, Хани вспомнила, что мистер Бэчерди говорил ей об агентах, и вынула предложенный им список. Она стала набирать телефонный номер, но тут глаза ее сузились. Может, она и провинциальная девчонка из Южной Каролины и ничего не знает об агентах или Голливуде, но не вчера же родилась! Стоит ли доверять мистеру Бэчерди в поисках агента? Это почти то же, что поручить лисе охранять цыплят!

Снимая купальный костюм и натягивая шорты, Хани принялась обдумывать этот вопрос. В Голливуде девушка никого не знала — к кому же обратиться за советом? Вдруг она улыбнулась и сняла телефонную трубку.

Служащие отеля «Беверли-Хиллз» были весьма горды тем обстоятельством, что могли прийти на помощь своим клиентам в самых неожиданных ситуациях. Найти агента оказалось не так уж трудно, и к полудню следующего дня администратор помог Хани нанять Артура Локвуда — молодого энергичного адвоката, который работал в одном из самых известных антрепренерских агентств. Он обещал слетать в Южную Каролину и встретиться с тетей Софи.

Когда Хани уже начала засыпать, ей послышался отдаленный рев «Черного грома». Девушка улыбнулась в подушку. Никогда не теряй надежды!

Глава 6

Видавшая виды шина пикапа, вздрогнув, останавливается, из-под капота валит пар. КРУПНЫЙ ПЛАН — из машины появляется пара поношенных ковбойских сапог. Сапог пинает шину, затем отходит в сторону и возвращается, за ним тянется седло. Из машины появляется вторая пара сапог, размером поменьше. Обе пары сапог идут по проселочной техасской дороге, поднимая пятками клубы пыли. Время от, времени маленькая пара сапог делает два шага, чтобы поспеть за большой. Музыкальная тема заканчивается, слышатся голоса.

ГОЛОС ДЖЕННИ: Обещай мне, что на этот раз ты будешь стараться! Обещай, что не уедешь через пару дней, как в прошлый раз. Нам нужен дом, место, где мы могли бы обосноваться.

Обе пары сапог останавливаются перед воротами в решетчатой ограде, выкрашенной облупившейся белой краской.

ГОЛОС ДЭША: Никто не выносит ворчливых женщин, Дженни. Когда ты наконец это усвоишь?

ГОЛОС ДЖЕННИ; Никакая я не женщина, мне всего тринадцать лет!

ГОЛОС ДЭША: Ты — заноза в моем боку, вот ты кто!

ГОЛОС ДЖЕННИ: Ты что, в самом деле так думаешь?

ГОЛОС ДЭША (мягче): Нет.

РАКУРС НА ДЭША. КРУПНЫЙ ПЛАН — на ремне пряжка с надписью «Чемпион родео». БОЛЕЕ ШИРОКИЙ РАКУРС на Дэша и Дженни. Им жарко, хочется пить; вид у них измученный.

Дэш открывает ворота. Дэш и Дженни идут к обветшалому жилому дому.

ДЭШ: Я наездник родео, Дженни, а не управляющий ранчо. Это просто несерьезно. Это какое-то дурацкое ранчо. Я отлуплю тебя как следует за то, что ты втянула меня в эту историю, подделав подпись на заявлении о приеме на работу!

ДЖЕННИ: Папа, да ты просто привык быть наездником родео и никем другим. Ты слышал, что сказал доктор? Больше никаких лошадей, если не хочешь провести остаток дней в инвалидной коляске!

ДЭШ: По крайней мере мне нужно, чтобы подо мной что-нибудь двигалось.

ДЖЕННИ: Что-нибудь вроде той шлюхи-официантки из Эль-Пасо?

ДЭШ: Дженни!

ДЖЕННИ: Да, папа?

ДЭШ: Напомни мне, чтобы я тебя отлупил как следует!

Выходит ЭЛЕОНОРА ЧЕДВИК; вид у нее озабоченный. Она красива, хорошо причесана и одета слишком модно для окружающей обстановки. Она обращается к кому-то в доме.

ЭЛЕОНОРА: Мне все равно, если лошадь и ожеребится. Дасти может позвонить ветеринару. Я собираюсь ехать в Гуз-Грик и посмотреть, не найдется ли в этом забытом Богом городишке человек, который сможет сделать мне массаж лица с помощью огуречного крема и «Гранд Манир».

Она замечает Дэша и Дженни.

ЭЛЕОНОРА: Бог ты мой, это еще кто?

Дэш и Дженни останавливаются перед лестницей. Дэш кладет седло. Они с Элеонорой уступают друг другу дорогу. Он — красивый мужчина, и она не может скрыть своего восхищения. С другой стороны, она терпеть не может всего, что связано с Диким Западом, включая и ковбоев.

ЭЛЕОНОРА: Ну и ну! Ну прямо-таки Уайт Эрп[7] и крошка Билли!

Сарказм Элеоноры не очень-то трогает Дэша. Хотя он и питает слабость к красивым женщинам, ее снисходительный тон заставляет его показать зубы. Дженни слишком хорошо знает своего отца и тут же вмешивается.

ДЖЕННИ: Добрый день, мадам! Меня зовут Дженни Джонс. Это мой отец, Дэш Джонс. Он ваш новый управляющий.

ДЭШ: Я скажу об этом сам, Джейн Мэри.

ЭЛЕОНОРА (пропуская Дэша): Они действительно быстро растут здесь, на Западе. Должно быть, оттого, что курят эту траву. Кстати, вы опоздали. Вы должны были быть здесь еще вчера. Если собираетесь у меня работать, то нужно быть более пунктуальным.

ДЭШ (ставя один сапог на ступеньку): Знаете, тут такое дело, мадам. Я не собираюсь у вас работать. Я только что вспомнил, что получил более выгодное предложение от парня, который разводит гремучих змей здесь, прямо через дорогу. Все, что мне там придется делать, — кормить из рук этих крошек. Я рассчитываю, что компания будет более вежливой.

ЭЛЕОНОРА (негодующе): Что за наглость! Вы уволены, слышите? Я не найму вас на работу, даже если, кроме вас, не осталось ни одного управляющего ранчо в Техасе!

ДЭШ: Вот и прекрасно, мадам! Глядя на это хозяйство, я вижу, что вам недолго осталось вести здесь дела.

Дженни переводит глаза с Элеоноры на отца и обратно. Поняв, что нужно что-нибудь предпринять, она хватается за живот и падает на диван, громко застонав. Элеонора, встревоженная, бросается к ней, начинает суетиться вокруг девочки.

ЭЛЕОНОРА: Что случилось? Что с ней?

ДЭШ (равнодушный к преувеличенно громким стонам Дженни): Поосторожнее, мадам. Когда с ней такое приключается, она частенько блюет. Не думаю, что это украсит цветовую гамму вашего прекрасного наряда.

Стоны Дженни усиливаются. Элеонора начинает тревожиться еще сильнее. Она продолжает хлопотать над Дженни.

ЭЛЕОНОРА: Да сделайте же хоть что-нибудь! Что вы за отец, если позволяете ребенку так страдать?

ДЭШ: Наверное, это просто очередной приступ аппендицита. У нее так все время. Я особо не тревожусь.

С этими словами Дэш подхватывает Дженни и перебрасывает ее через плечо.

БЛЕЙК ЧЕДВИК выходит из-за дома. Это очаровательный молодой человек, одетый в новые джинсы и рабочую рубашку. Несмотря на то что он городской малый, Блейку нравится «Ранчо PDQ», и он собирается добиться на нем успеха.

Как только Дженни увидела Блейка, стоны ее прекращаются. Она смотрит на него буквально с открытым ртом. Он самый красивый из встретившихся ей мужчин, и в свои тринадцать лет она впервые влюбляется.

БЛЕЙК: Мама, Дасти говорит, что жеребенок повернут не так, как надо. Мы потеряем и жеребенка, и кобылу, если этот ветеринар опоздает. Да и пастухам, которые ушли этим утром, уже давно пора бы вернуться. Придется мне самому пойти за ними.

ЭЛЕОНОРА: «Это невозможно! Ты не знаешь дороги и заблудишься. Где же этот ветеринар? Как он может так поступать? Если бы твой отец был жив, я бы просто убила его за то, что он завещал мне это ужасное ранчо. Я бы продала его первому человеку, сделавшему мне более-менее приличное предложение. Если бы не пришлось торчать в этом злополучном месте, то я уже сейчас могла бы пить чай в Русской гостиной с Кисеи, Пэт и Кэролайн!

Закатав рукава своего дорогого костюма, Элеонора деловито направляется к амбару. Голова ее высоко поднята, высокие каблуки утопают в грязи.

Дэш провожает ее взглядом. Дженни, все еще вниз головой, разглядывает Блейка. Блейк заметил их и направляется к Дэшу, протягивая руку.

БЛЕЙК: Привет! Я — Блейк Чедвик. Добро пожаловать в «PDQ»!

ДЭШ: Дэш Джонс.

БЛЕЙК: О, да вы новый управляющий ранчо! Очень рад вас видеть!

ДЭШ: Экс-управляющий ранчо. Боюсь, мы с твоей матерью не поладили.

ДЖЕННИ (все еще вниз головой): Можно я кое-что скажу?

ДЭШ: Нет!

Дэш внимательно вглядывается в амбар.

ДЭШ: Не похоже, чтобы твоя мать особенно разбиралась в лошадях.

БЛЕЙК (с нежностью): Она не в восторге от любого животного, из которого нельзя сделать пальто. Она старается, но это для нее трудно.

На заднем фоне около амбара появляется красивая здоровая женщина. Она одета в джинсы и тесную клетчатую рубашку и зовет Блейка по имени.

БЛЕЙК: Я через минуту приду, Дасти.

Блейк поворачивается к Дэшу, который подхватывает седло свободной рукой.

БЛЕЙК: Вы уверены, что не измените своего решения, мистер Джонс? Нам действительно нужна помощь.

ДЭШ: Боюсь, что нет, сынок.

БЛЕЙК (смирившись): Ну, вы выглядите как человек со здравым смыслом.

Блейк направляется к амбару, не обращая никакого внимания на присутствие Дженни.

Дэш смотрит ему вслед и медленно опускает Дженни на землю, потом кладет седло.

ДЭШ: Дженни!

ДЖЕННИ: Да, папа?

ДЭШ: Напомни, чтобы я задал тебе хорошую трепку!

С мрачным видом он направляется в амбар.

— Все! — объявил режиссер. — Записали. Всем спасибо за хорошую работу. Перерыв на ленч!

Шла последняя неделя июля; в этот день заканчивались съемки эпизода пролога сериала. Сериал снимался не в хронологическом порядке, и только сейчас делали вступительные эпизоды. Такой порядок казался Хани неудобным и странным, но ее мнения никто не спрашивал. Ее вообще никто ни о чем не спрашивал — ей только говорили, что делать.

Хани еще раз посмотрела на декорации «Ранчо PDQ». Вся натура снималась на бывшем ранчо по выведению цыплят около Таджунга-Уош, в районе гор Сан-Габриэль к северу от Пасадены. Подножие склонов Сан-Габриэль было покрыто зарослями карликового дуба, повыше они сменялись сосной и пихтой. Сегодня утром Хани мельком увидела дикого козла с большими рогами и золотого орла, парившего в восходящих потоках теплого воздуха. Она знала, что в основном получасовые серии сняты на видеопленку, но все натурные съемки «Шоу Дэша Кугана» велись на кинопленку.

— Славно поработала, Хани!

Джек Свэкхаммер, режиссер, потрепал ее по голове, словно пуделя. Он был молод, тощ и подавал большие надежды. Всю неделю у него был такой вид, будто его вот-вот хватит удар.

Режиссер отошел поговорить с ассистентом, и Хани посмотрела ему вслед с отвращением. Все они обращались с ней так, будто ей и в самом деле было тринадцать лет. Чему уж тут удивляться, если учесть поведение этих дурацких сценаристов, затаскивавших ее в комнату для заседаний и вынимавших из нее всю душу.

Когда сценаристы позвали ее в первый раз, они были такими милыми, объясняли ей новый замысел сериала и спрашивали ее мнение обо всем на свете. А поскольку Хани больше всего на свете любила поговорить, она попалась на этот крючок, как дурочка. Сидела там, попивая предложенный апельсиновый сок, и говорила, говорила, говорила — слишком наивная, чтобы сообразить, что всем ее мыслям суждено превратиться в мысли Дженни, да и чувства ее тоже станут чувствами Дженни.

Они вставили в сценарии и ее желание иметь свой дом, и ее тайные чувства к Эрику Диллону, хотя Хани не могла взять в толк, как они об этом догадались, — уж она-то наверняка не могла им проболтаться. Может, это и не было бы столь унизительно, сделай они Дженни зрелой, самостоятельной шестнадцатилетней особой, вроде нее самой, но вместо этого ее превратили в тщедушного тринадцатилетнего переростка. Хани до сих пор вспоминала об этом с негодованием.