Глава 17

Потом Хани лежала в его объятиях, уткнувшись головой в плечо. Он лениво играл ее волосами, наматывая шелковистые пряди на свои большие коричневые пальцы, а она исследовала растительность на его груди и изучала старые шрамы, которые видела и раньше, но до сих пор не могла потрогать.

Он был тих.

А она — нет.

— Никогда не думала, Дэш, что все будет так удивительно. И нисколечко не больно, и так хотелось, чтобы это длилось вечность. Я беспокоилась… Ну, ты знаешь, когда почитаешь об этом в книжках, то потом вроде как ожидаешь слишком многого. Но после спрашиваешь себя, а так ли все это происходит на самом деле? — Она коснулась шрама около его соска. — А этот откуда?

— Не знаю. Может, из Монтаны. Я там работал на ранчо.

— Угу. Не могу представить ничего более чудесного, чем любовь. Я боялась, что буду… Ну, ты понимаешь, ведь у меня не было никакой практики, и я думала, что окажусь неумехой. — Наморщив лоб, она подняла голову. — Ведь я же не была неумехой, правда?

Он поцеловал кончик ее носа.

— Конечно же, не была.

Успокоенная, она опять легла и продолжала гладить его.

— Но я все равно многого не знаю и, если честно, не вижу причин, почему бы нам опять не заняться этим. Я же не устала, и у меня ничего не болит. В самом деле, совсем. Да и я бы хотела быть уверенной, что удовлетворила тебя, — ведь знаю, как это важно. И потом, я еще не делала многого… ну, ты знаешь, там оральный секс и прочее.

— О Господи, Хани.

Опершись на локоть, она посмотрела на него:

— Да, пока не делала.

Слабый румянец коснулся его скул.

— Ради всего святого, откуда ты всего этого набралась?

— Может, опыта у меня и маловато, но зато я много читала.

— Ну, тогда все понятно.

— И еще одно…

Он тяжело вздохнул.

— Все произошло так быстро. Ну, не то чтобы быстро. На самом-то деле медленно, и это было так восхитительно. Но я вроде как слегка обезумела. И вовсе не по своей вине — просто все, что ты делал со мной, прямо сводило меня с ума. Ну, не совсем с ума, но…

— Хани?

— Да?

— Как ты думаешь, удастся ли тебе дойти до сути прежде, чем оба мы умрем от старости?

Она потеребила край простыни.

— Суть в том… — Она заколебалась. — Я немного смущаюсь.

— Трудно представить, что есть еще что-то, что способно тебя смутить!

Хани одарила его взглядом, который был задуман как уничтожающий, но она была слишком переполнена счастьем, и цели он не достиг.

— Я хочу сказать, что… В пылу страсти, так сказать, у меня не было случая… Я никогда так и не… — Она погладила край простыни. — Дело в том, что… — Она сделала глубокий вдох. — Я хочу посмотреть.

Дэш вскинул голову:

— Чего ты хочешь?

Теперь румянец выступил уже на ее щеках.

— Хочу… посмотреть на тебя.

— Что-то вроде научного эксперимента?

— А ты не против?

Засмеявшись, он откинулся на подушку.

— Нет, дорогая. Не против. Взгляни!

Она отбросила простыню, а потом и Дэш, по-видимому, отбросил все остальное, потому что они тут же опять очутились друг у друга в объятиях.

Когда на следующее утро в дверь постучали, Дэш принимал душ. Он заказал себе кофе, а Хани — вафли, сосиски, тосты, сок и черничную ватрушку. Ей хотелось все съесть, все попробовать, все переделать. Она задумчиво улыбалась, обхватив себя руками. Вот теперь она на все сто процентов женщина.

Сто двадцать фунтов женского динамита. Самые крутые мужики Запада не смогли победить Дэша Кугана, ей одной удалось укротить короля ковбоев!

Гордо прошествовав через гостиную, уверенная в своей соблазнительности, Хани закрепила поясок халата, который набросила на плечи, выйдя из душа, и отворила дверь:

— Поставьте прямо…

Протиснувшись мимо нее, в комнату вихрем ворвалась Ванда Риджуэй:

— Он здесь, не так ли? В своем номере его не было. Я знаю, что он здесь!

— Мама, ну пожалуйста. — За ней неохотно следовала Мередит.

И хотя Дэш с Вандой развелись много лет назад, Хани мгновенно охватило чувство вины.

— Кто… О ком вы говорите?

Из ванной явственно доносился шум душа, и Ванда бросила на нее взгляд, каким взрослые женщины смотрят на детей, пойманных на лжи.

— Мать думает, что здесь мой отец, — натянуто пояснила Мередит.

— Дэш? — Хани округлила глаза, совсем как Дженни, когда та пыталась выкрутиться из затруднительного положения. — Вы полагаете, что Дэш здесь? — Деланно засмеявшись, она еще шире раскрыла глаза. — Но это же просто смешно. — Еще один деланный смешок. — С чего бы это Дэшу пользоваться моим душем?

— В таком случае кто же там? — осведомилась Ванда.

— Один человек… Я… на свадьбе я познакомилась с одним мужчиной…

Покраснев, Мередит повернулась к матери:

— Я же говорила, что его здесь нет' Вечно ты думаешь о нем только самое худшее. Ведь я говорила…

— Мередит, она лжет! Ты всю жизнь осуждала меня за этот развод. И, несмотря на все твои разговоры о геенне огненной, по-прежнему думаешь, что твой папочка умеет ходить по водам. Думаешь, что он прямо-таки осенен грандиозным ореолом, совсем как Иисус. Как бы не так! Да твой отец не смог бы пройти по водам, будь они даже из бетона. Его распутство — вот что погубило наш брак, а вовсе не я!

Шум душа в ванной прекратился.

Хани обеспокоенно глянула в сторону дверей:

— Не хочу быть невежливой, но если вам здесь больше нечего.

— Эй, Хани! Подойди-ка сюда и вытри мне спину. Услыхав голос отца, Мередит судорожно втянула воздух. Ванда торжествующе вскинула голову.

— В его номере душ испорчен, — запинаясь, проговорила Хани. — Я была с другим человеком, но он ушел. А потом звонит Дэш и говорит, что у него душ сломался, ну и попросил разрешения воспользоваться моим.

В дверях показался Дэш, вытирая голову одним полотенцем, а другое обернув вокруг бедер.

— Хани…

И замолчал.

Ванда скрестила руки на груди, лицо лучилось самодовольством. Мередит оскорбленно зашипела.

Дэш замер лишь на мгновение, потом продолжил вытирать волосы.

— А что это вы обе делаете здесь в такую рань?

— Да как вы могли?! — задыхаясь, проговорила Мередит.

— Мередит, это же совсем не то, что вы думаете! — Хани подлетела к Дэшу и встала рядом. — Дэш, я только что рассказывала Ванде и Мередит, что душ в твоем номере не работает. И ты попросил у меня разрешения воспользоваться моим. А поскольку мой… э-э… партнер на ночь уже ушел, я сказала, что нисколько не возражаю, и…

Дэш посмотрел на нее, как на дурочку:

— Черт подери, что ты плетешь?

— А как же твой сломанный душ? — слабым голосом справилась Хани.

Он набросил полотенце на плечи, зажав концы руками, и повернулся к Мередит:

— Мэри, никакого сломанного душа нет и в помине. Хани и я провели эту ночь вместе, а поскольку оба мы люди достаточно взрослые, то это не касается никого, кроме нас двоих.

В глазах Ванды сверкнуло злобное удовлетворение.

— Наконец-то твоя дочка увидела своими глазами, что за человек ее папочка!

Губы Мередит задрожали, потом она, с трудом разлепив их, проговорила:

— Папочка, я буду за тебя молиться. Я проведу остаток дня на коленях, молясь за твою бессмертную душу. Дэш сорвал с шеи полотенце.

— Проклятие, не трать зря времени! Мне совсем не нужно, чтобы кто-нибудь за меня молился.

— Нет, нужно. Тебе понадобятся все молитвы, какие только будут вознесены за твою душу. — Мередит перевела взгляд на Хани. — А вы! Да вы же просто оскорбление для любой женщины, ценящей святость своего тела. Это вы искусили его, совсем как те вавилонские блудницы!

Мередит угодила почти в цель, и Хани поморщилась. Но тут вперед шагнул Дэш.

— А теперь замолчи, — предостерегающе сказал он. — Ни слова больше!

— Но она такая и есть! Ведь она…

— Хватит! — взревел Дэш. И прежде чем Хани сообразила, что происходит, притянул ее к себе. Она ощутила слабость от вихря чувств, закруживших ее в ответ на его защиту. — Если хочешь остаться частью моей жизни, Мередит, тебе придется принять и Хани, потому что и она станет ее частью.

Хани, подняв голову, посмотрела на него.

— Никогда ее не приму, — горько сказала Мередит.

— Может, тебе следовало бы получше обдумывать свои слова, прежде чем захлопывать за собой много дверей?

— Об этом мне и думать не нужно, — ответила Мередит. — Ведь прими я эту низкую связь, она станет и моим грехом тоже!

— Решать придется тебе самой, — сказал он. Ванда выступила вперед:

— Мередит, вызови-ка нам лифт. Я приду через секунду.

Мередит явно еще не все сказала, но перечить матери у нее не хватило духу. Упорно не глядя на отца, она одарила Хани полным ненависти взглядом и вышла.

— Тебе непременно надо было притащить ее сюда, правда? — сказал Дэш, когда Мередит ушла. Ванда ощетинилась:

— Тебе не пришлось жить с ней! Ты был для нее отличным парнем, раз в несколько лет заявляющимся в город с чемоданами, полными подарков. А я была гадкой стервой, отсылавшей ее папочку обратно. Ей уже двадцать два года, и я устала жить под гнетом ее осуждения.

Его рот плотно сжался.

— Ладно, убирайся.

— Уже ухожу.

Она подтянула ремешок сумки на плече, и тут ее враждебность, казалось, несколько поутихла. Она перевела взгляд с Дэша на Хани и обратно. Потом покачала головой:

— Ты опять уже готов все испортить; не так ли, Рэнди?

— Не пойму, о чем ты.

— Каждый раз, как ты только-только начинаешь держаться на плаву, тут же обязательно делаешь что-нибудь такое, что все испортит. Сколько я тебя знаю, у тебя всегда бывало именно так! Как раз когда все для тебя начинает складываться удачно, тебе непременно удается все разрушить.

— Ты сошла с ума.

— Не делай этого, Рэнди, — тихо сказала она. — Хотя бы на этот раз не делай!

Между ними повисло тягостное молчание. Его лицо стало жестким, ее — печальным. Неловко потрепав его по руке, она оставила их одних.

Хани перевела взгляд с закрывшихся дверей на Дэша:

— Что она имела в виду? О чем это она?

— Не обращай внимания.

— Дэш!

Вздохнув, он выглянул в окно.

— Полагаю, она догадалась, что я собираюсь жениться на тебе.

У Хани запершило в горле.

— Жениться на мне?

— Ступай оденься, — жестко сказал он. — Нам надо успеть на самолет.

Он и словом не обмолвился о поразившем ее заявлении ни во время полета, ни даже после того, как они прибыли в Лос-Анджелес. В конце концов она оставила попытки разговорить его. На скоростной автостраде из аэропорта Дэш на чем свет стоит клял других водителей и нещадно подрезал их машины. Но даже его скверное настроение не могло заглушить хора ангелов, певших у нее в душе.

Он сказал, что хочет жениться на ней! Ее мир раскололся как яйцо, вскрыв украшенную алмазами сердцевину.

Коротко выругавшись, Дэш впритирку проскочил между двумя грузовиками. Хани поняла, что они едут вовсе не на ранчо, а в сторону Пасадены, и внутри у нее все похолодело. Он везет ее домой! А что, если у него и в мыслях нет сделать то, о чем он сказал? А вдруг свадьба отменяется и он просто ищет способ сообщить, что передумал?

— Готов поспорить: ты не уложила в этот чемодан ни одной пары джинсов!

Услышав а его голосе осуждение, Хани поспешила занять оборону:

— Мы же собирались пожениться.

— У тебя всегда наготове достойное возражение, не так ли?

Хани открыла было рот, чтобы ответить, но не успела; он продолжил:

— А сделаем мы это вот как. Полагаю, лучше всего будет поехать в Баджу. Там зарегистрируем брак, а потом несколько деньков поживем на открытом воздухе. У нас остается еще неделя до возвращения на съемочную площадку, так почему бы не выжать из нее все что можно?

Хор ангелов дружно грянул «Аллилуйя».

— Ты не шутишь? — пролепетала она. — И мы в самом деле поженимся?

— А ты можешь предложить что-нибудь взамен? Или ты предпочла бы какую-нибудь интрижку? — Он выплюнул последнее слово с таким видом, будто оно было на редкость непристойным ругательством. — А может, тебе хотелось бы просто «пожить вместе»?

— Все так делают, — неуверенно сказала она, пытаясь понять, к чему он клонит.

Он, казалось, совершенно разочаровался в ней:

— И это предел твоих мечтаний? Скажу тебе одну вещь, малышка. В моей жизни я нередко поступал не лучшим образом, но никогда не опускался настолько низко, чтобы не жениться на женщине, которую люблю.

Он любит ее! От этих слов все внутри у нее словно обожгло солнцем. И ее перестало волновать его дурное настроение, не говоря уже обо всем прочем. Он сказал, что любит ее и что она станет его женой. Ей захотелось броситься в его объятия, но в нем было нечто такое неприступное, что она сочла за благо промолчать.

Больше Дэш не проронил ни слова, пока они не подъехали к ее дому.

— Даю тебе десять минут на то, чтобы избавиться от этих тряпок и уложить джинсы и сапоги. Ночь проведем на ранчо, а выедем завтра ранним утром. По ночам там холодно, поэтому захвати теплую пижаму. И не забудь свое свидетельство о рождении.

Свидетельство о рождении! Неужели они и в самом деле сделают это? Тихонько взвизгнув от счастья, Хани бросилась ему на шею, потом помчалась в дом сделать все, как он велел.

Никто из членов семьи, кажется, даже не заметил отсутствия Хани. Она быстро уложила вещи и сообщила Шанталь, что уезжает на несколько дней. Шанталь даже не поинтересовалась, куда и зачем, а Хани ничего не стала объяснять. Она все еще не могла до конца поверить, что Дэш Куган и в самом деле собирается жениться на ней, и пока это не произошло, ей не хотелось сглазить свою судьбу, хоть кому-нибудь доверив свою тайну.

Дэш нетерпеливо барабанил пальцами по рулю, когда она вернулась в автомобиль.

— Тебе совсем не обязательно было ждать здесь, — сказала она, забираясь в салон. — Мог бы и в дом зайти.

— Ну уж нет, пока там эта шайка каннибалов.

Хани решила, что она еще успеет внушить Дэшу должное уважение к ее семье, когда они поженятся, но кое-что из сказанного им раньше отлагательств не терпело. И когда автомобиль помчался в сторону Вентуры, на ее счастливое настроение набежала маленькая тучка.

— Дэш! Ты говорил раньше, что всегда женишься на женщине, которую любишь? Я хочу, чтобы ты любил меня совсем не так, как прежних своих жен. Я хочу… хочу, чтобы это было навсегда!

Он не отрываясь смотрел перед собой на автостраду.

— Ну что ж, посмотрим.

Глава 18

Они поженились на следующий день в городке Мексика-ля, расположенном у самой границы, по ту сторону. Церемония происходила в каком-то официальном учреждении — Хани не поняла, в каком именно, потому что не смогла прочитать вывеску, написанную по-испански, а Дэш был по-прежнему неразговорчив. Оба были в джинсах. Хани держала в руках букет цветов, купленный Дэшем у уличной торговки, а на пальце у нее было простенькое колечко из ближайшего ювелирного магазина.

Стены в здании были тонкими, и из соседнего офиса доносился оглушительный рев передаваемых по радио испанских рок-песенок. Регистрировавший брак клерк поблескивал золотым зубом и источал одуряющий запах гвоздики. По завершении церемонии регистрации Дэш схватил свидетельство о заключении брака и потащил Хани на улицу, даже не поцеловав.

Жаркий полуденный воздух был насыщен испарениями оросительных каналов и распыляемых удобрений, но Хани вдыхала его с наслаждением. Она была «миссис Дэш Куган»! Хани Джейн Мун Куган. Наконец-то она стала частью другого человека!

Дэш потащил ее к стоявшему у тротуара джипу, загруженному походным снаряжением. Еще раньше Куган рассказывал Хани, что специально переоборудовал джип для поездок по дикой непроходимой местности, где любил разбивать лагерь. Когда Дэш заехал на одну из государственных заправочных станций «Пентекс», чтобы заполнить вместительный бензобак джипа, Хани припомнила те времена, когда он выбирался в такие поездки один, а она мечтала поехать с ним вместе. Хани и представить себе не могла, что мечта ее сбудется.

Они отправились из Мексикали на запад. Над асфальтом волнами подымался горячий воздух, шоссе было сильно замусорено. На обочинах, словно мертвые аллигаторы, лежали брошенные покрышки, убогий пейзаж оживляли лишь старые порванные афиши. Оглушительно сигналя, мимо промчался грузовик с рабочими. Хани высунула из окна руку и весело помахала им.

— Хочешь, чтобы оторвало руку? — сердито проворчал Дэш. — Немедленно убери!

Похоже, несмотря на то что брачная церемония была уже позади, настроение у него нисколько не улучшилось. Хани сказала себе, что рано или поздно Дэш поделится с ней своими тревогами, но пока решила держать язык за зубами.

Хани уже выезжала несколько раз в Тигуану вместе с Гордоном и Шанталь, однако эта часть Баджн была ей незнакома. Она представляла собой засушливую мрачную местность, узловатым пальцем вдававшуюся в море. В нескольких милях к западу от Мексикали шоссе пересекало верхнюю часть лагуны Салады — дно огромного высохшего озера. Поверхность лагуны была испещрена следами от протекторов вездеходов и джипов.

От луноподобного ландшафта иссушенного дна озера у Хани начали слипаться глаза. Сразу после наступления темноты они заехали на ранчо и молча поужинали. Затем Дэш без церемоний отвел ее в одну из комнат для гостей, где она беспокойно проворочалась всю ночь, не в силах заснуть, — боялась, что к утру Дэш изменит свое решение. Она все смотрела на свое золотое кольцо и никак не могла поверить в то, что они действительно поженились.

От резкого толчка Хани налетела плечом на мужа — Дэш свернул с шоссе и повел джип по дну высохшего озера.

— На ночь остановимся в одном из пальмовых каньонов, — суховато сказал он. — Это местечко не слишком доступно, поэтому туристы туда пока еще не добрались.

«Не слишком доступно» — было довольно мягко сказано. Пока маленький автомобиль преодолевал участок, проходивший по дну озера, и наконец взобрался наверх по крутым скалистым западным склонам, его шестеренкам пришлось основательно потрудиться. Примерно час они ехали по тесной, чуть шире колеи, дорожке. Хани так растрясло на ухабах, что она почувствовала себя вконец разбитой. Наконец через узкую расщелину в скалах джип въехал в крохотный, заросший пальмами каньон.

По обе стороны каньона подымались неприступные высокие гранитные скалы. Хани увидела, как изогнутые ветви слоновых деревьев переплетаются с пальмами и тамариском. Когда Дэш остановил джип, она услышала шум журчащей воды. Куган выбрался из машины и исчез за деревьями. Хани также вышла размять ноги и посмотреть, откуда раздается шум воды. Обернувшись, она увидела маленький водопад, серебряным кружевным туманом низвергавшийся с отвесной скалы.

Из-за деревьев вышел Дэш, застегивая на ходу «молнию» брюк. Хани быстро отвела взгляд, испытывая одновременно и смущение, и восхищение от такого рода непривычной близости, — по ее представлениям, такое поведение мужчины в присутствии жены было вполне естественным.

Дэш начал разгружать джип и кивком головы указал на водопад:

— Этот каньон — одно из немногих мест со свежей водой во всем Баджа. Здесь даже горячие источники есть. На большей части полуострова сухо и пыльно, и вода здесь ценится дороже золота. Достань-ка те колышки для палатки!

Хани так и сделала, но, когда стала выносить колышки, зацепила концом самого длинного колышка за джип, и они с грохотом посыпались на землю.

— Черт возьми, Хани, смотри, что ты натворила!

— Прошу прощения.

— Мне вовсе не улыбается проводить тут время, прибирая за тобой, как нянька!

Хани наклонилась и стала подбирать колышки.

— И может, ты все-таки скажешь, зачем надела эти сандалии? Точно помню, что велел тебе взять сапоги.

— А я и взяла, — ответила Хани. — Они сложены вместе с моей одеждой.

— Да какой в них толк, если они лежат вместе с одеждой, когда мы ходим посреди пустыни, где в любой момент можно наступить на гремучую змею?

— Да мы вовсе и не посреди пустыни, — возразила Хани, поднимаясь с колышками в руках.

— Похоже, у тебя еще со вчерашнего дня отвратительное настроение.

Хани уставилась на Дэша, пораженная несправедливостью. Да это же он сам вел себя так, словно уселся на дикобраза!

Дэш приподнял большим пальцем надвинутый на глаза «стетсон» и бросил на Хани взгляд, не предвещавший ничего хорошего:

— Имеет смысл сразу же оговорить несколько правил. Если ты, конечно, не слишком занята разбрасыванием вещей, чтобы меня слушать.

— Мне никогда раньше не приходилось разбивать лагерь, — сухо ответила Хани. — Понятия об этом не имею.

— Не о лагере речь. Речь идет о нас с тобой. — Дэш подошел к ней на расстояние вытянутой руки. — Во-первых, босс тут я. Я привык делать все по-своему и не собираюсь отказываться от своих привычек. Приспосабливаться придется в основном тебе, и чтобы я не слышал никакого скулежа по этому поводу. Ясно?

Он не стал дожидаться ее ответа и правильно сделал.

— Работа по дому меня абсолютно не касается. Выражения типа «распределение обязанностей» в моем словаре отсутствуют. К стиральной машине я не подхожу; меня не волнует, есть ли на полке кофе. Мы или наймем кого-нибудь для этих дел, или ты будешь заботиться об этом сама. Одно из двух. — Дэш прищурил глаза. — А теперь о твоей умопомрачительной семейке. Если хочешь поддерживать их, то это твое дело, но от меня они не получат ни пенни, да и к ранчо ближе чем на десять миль пусть не подходят. Это понятно?

Все выглядело так, словно Дэш излагал условия ее освобождения из тюрьмы, ни больше ни меньше.

— И еще одно. — Хмурое лицо Дэша стало еще темнее. — Насчет тех противозачаточных пилюль, которые я видел у тебя в сумке. Отныне ты принимаешь их регулярнейшим образом, малышка. Я уже испортил жизнь одним детям и не собираюсь портить другим.

— Дэш!

— Что?