- Или ее страдания, - вдруг подчеркнуто сказала Кисеи.
      - Моего?
      - А разве лет? Ты была на самом верху жизни и явно пала вниз.
      - Какой же у теня грех?
      - Плохие родители.
      ***
      Поздним утром, когда девушки приняли душ и аспирин, выпили кофе в номере, в дверь постучали. Кисеи открыла и громко вскрикнула. Флер посмотрела поверх головы подруги и увидела Саймона Кэйла. Кисеи кинулась к нему в объятия.
      Они втроем завтракали во вращающемся обеденном зале на вершине Олимпийской башни Мюнхена, откуда можно было увидеть Альпы, что в шестидесяти милях от города. Флер услышала историю давней дружбы Кисеи и Саймона. Их познакомил вскоре после появления Кисеи в Нью-Йорке их общий друг, один из одноклассников Саймона, они вместе учились в Джуллиарде. Саймон Кэйл, как выяснила Флер, был таким же грозным, как Санта-Клаус.
      Он смеялся, осторожно вытирая уголок рта салфеткой.
      - Ты бы видела Флер, когда она отшивала нашего короля Барри страшным рассказом о венерической болезни, - говорил он Кисеи. - Она была великолепна.
      - Ты ей не помогал, правда? - Кисеи толкнула его далеко не нежно. Насколько я тебя знаю, ты посмотрел на нее этим своим взглядом: "Я ем белых девочек на завтрак. Чтобы позабавиться".
      Саймон, казалось, обиделся.
      - Я не ем белых девочек на завтрак уже несколько лет, Кисси. Как ты можешь подумать такое?
      - Саймон - гомик, - сообщила Кисеи подруге. Потом громким шепотом добавила:
      - Не знаю как тебе, Флеринда, но для меня "голубые" - это личное оскорбление.
      К концу завтрака Флер понравился Саймон Кэйл. Под циничным обликом скрывался добрый, милый человек. Она наблюдала за его приятными манерами, аккуратными жестами, и ей казалось, что он чувствовал бы себя уютнее в теле девяностофунтового слабого существа. Видимо, поэтому он ей и нравился. Они оба жили в теле, в котором не ощущали себя дома.
      Когда они вернулись в отель, Саймон пошел звонить, а Кисеи и Флер отправились в номер Барри. Казалось, там все было более-менее в порядке после вечеринки. Обитатель номера нервно расхаживал по ковру. Он так обрадовался Кисеи, что едва слушал захватывающую дух ложь о причине опоздания. Только через несколько минут он заметил Флер и, указывая взглядом на спальню, дал понять, что ее присутствие нежелательно. Флер притворилась, будто не замечает.
      Кисеи наклонилась к нему и что-то зашептала на ухо. Он слушал, и на лице его появлялся ужас. Закончив, Кисеи опустила глаза в пол, как нашкодивший ребенок.
      Барри посмотрел на Флер. Потом на Кисеи. Потом снова на Флер.
      - Это что такое?! - завопил он, - Эпидемия?!
      Две недели отпуска, которые. Кисеи взяла в галерее, кончились.
      Они с Флер со слезами попрощались в Хитроу. Флер обещала позвонить в тот же вечер за счет Паркера Дэйтона. Она вернулась в отель в подавленном состоянии впервые после начала работы. Она скучала по юмору Кисеи и ее легкому взгляду на жизнь.
      Через несколько дней она затосковала по ней еще сильнее. В этот самый момент ей позвонил Паркер и предложил работать у него в Нью-Йорке за двойную плату. В панике, ошарашенная. Флер повесила трубку и набрала номер Кисеи в галерее.
      - Но я не понимаю, чему ты удивляешься, Флер? Ты разговариваешь с ним по телефону два-три раза в день, он оценил твою работу, как и все остальные, кстати. Он, может, и дерьмо, но не дурак.
      - Я.., я еще не готова вернуться в Нью-Йорк, Кисеи. Слишком быстро.
      Кисеи, находясь на расстоянии в три тысячи миль, хмыкнула.
      Этот звук донесся по проложенному на дне океана кабелю до Флер.
      - Надеюсь, ты не начнешь снова скулить, а? Жалость к себе убивает твои сексуальные порывы.
      - Их не существует.
      - Слушай! Ну что я тебе говорила?
      Флер крутила провод в руке.
      - Кисеи, все не так просто.
      - Будешь это твердить, снова окажешься там, откуда выбралась месяц назад. Кончай жить как страус, Флеринда. Пора вернуться в реальный мир.
      Кисеи легко говорить, подумала Флер. На самом деле все гораздо сложнее. Сколько она продержится в Нью-Йорке неузнанной, если работа с Паркером не пойдет? Что тогда? В животе заурчало, она вспомнила, что со вчерашнего вечера ничего не ела. Кстати, еще одна перемена в ее жизни. Джинсы болтались на талии, а волосы отросли ниже ушей. Она становилась другой.
      Флер положила трубку, подошла к окну, раздвинула занавеси, посмотрела на мокрую улицу. Ловко увертываясь от такси, бежал человек в спортивном костюме. Флер вспомнила, как и она с удовольствием бегала, невзирая на погоду. Самая храбрая, самая быстрая, самая сильная.
      Сейчас, наверное, ей не одолеть и один городской квартал, не останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
      - Эй, Флер, не видела Кэйла?
      Фрэнк, в девять утра уже с банкой "Будвейзера" в руке, окликнул ее. Флер схватила парку и пронеслась мимо, не отвечая, выскочила в коридор, запрыгнула в лифт и через хорошо одетую толпу бизнесменов прорвалась в вестибюль.
      Лил дождь, холодный, как и положено в январе. Когда она добежала до угла, вода уже стекала с волос на шею. Флер пересекла улицу; ноги хлюпали в мокрых кроссовках Это были старые дешевые кроссовки с лохматыми шнурками, над большими пальцами пробились дырки. В кроссовках не было ни подушечек, ни толстой упругой стельки.
      На другой стороне улицы она вынула руки из карманов и досмотрела вверх на серое стальное небо. Потом вперед, вдоль длинного квартала, простиравшегося перед ней. Один квартал.
      И она побежала.
      Глава 22
      Флер взяла такси от аэропорта до квартиры Кисеи в Гринич-Виллидж, которая располагалась над итальянским рестораном. Ее бывшая соседка несколько месяцев назад съехала, и она искала "кого-нибудь, чье присутствие она могла бы выносить", чтобы платить пополам. Они обе восприняли как само собой разумеющееся, что Флер и будет этим человеком. По крайней мере на какое-то время, Кисеи эта квартира досталась после старого друга. Интерьер был похож на хозяйку. Леденцовые краски, коллекция плюшевых мишек, постер Тома Селлека, наклеенный на дверь ванной. Когда Кисеи показывала, как действует самодельный душ, взгляд Флер привлек отпечаток ярко-розовых губ на постере.
      - Кисеи Сью Кристи, это твоя помада на Томе Селлеке?
      - А что?
      Флер поцокала языком.
      - Хотя бы постаралась прицелиться в рот, ты, магнолия в цвету.
      Паркер дал ей неделю на устройство, и Флер решила возобновить знакомство с Нью-Йорком. Было начало февраля, самое худшее время для города, но все равно он казался ей красивым. Наконец она почувствовала, что вернулась домой. Каждое утро Флер бегала и одолевала уже несколько кварталов, прежде чем переходила на шаг и восстанавливала дыхание. С каждым днем сил прибавлялось.
      Иногда она бывала в тех местах, где они гуляли с Белиндой. Она ощущала острый горько-сладкий укол боли, скучая по матери. Не раз за последние три с половиной года Белинда пыталась связаться с ней Конечно, это радовало Флер, но она считала эти попытки лицемерными, как и ее фальшивую удушающую любовь.
      Ее злила собственная слабость при мысли о Белинде. В новой жизни нет места для подобных сантиментов. Флер собиралась сама делать карьеру, строить независимое будущее, она не потащит в него грязное белье из прошлого. Она не будет никого просить о любви. Она не будет больше метаться в постели по ночам и думать о Джейке. Она станет целеустремленной и безжалостной, какой должна быть, чтобы двигаться вперед.
      Флер заставила себя сесть и два дня смотреть фильмы с Эрролом Флинном, пытаясь хоть что-то почувствовать к фанфарону на экране. Но Флинн ничего не значил для нее. Алексей Савагар, какой бы сволочью он ни был, навсегда останется ее отцом.
      За день до начала работы она вернулась домой и обнаружила, что Кисеи выбросила всю ее одежду.
      - Ты больше не наденешь эти отвратительные тряпки, Флер Савагар. Ты похожа в них на нищенку.
      - Черт побери, Кисеи! Ты не имела права!
      Но Флер не могла долго злиться на свою соседку и купила новые джинсы, больше подходившие ее постройневшей фигуре, мексиканскую крестьянскую рубаху, студенческий спортивный свитер, несколько свитеров с высоким воротником и бледно-голубую тунику на случай, если надо будет произвести на кого-то впечатление. Кисеи ничего не сказала о новом гардеробе Флер, но рядом с холодильником оставила номер журнала "Платье для успеха". Флер даже не обратила на него внимания.
      Очень скоро Флер поняла, что Паркер за щедрую зарплату требует попотеть как следует. Она работала день и ночь, иногда прихватывая выходные. Она посетила канареечное жилище Барри Ноя среди холмов Соммерсета, успокаивая его по поводу потери Кисеи. Она писала пресс-релизы, изучала контракты, отвечала на бесконечные телефонные звонки, худела и отражала предложения Паркера встретиться с кем-то из его друзей в Голливуде, которые могли бы дать ей роль. Постепенно ее обязанности расширились настолько, что она сама стала заниматься клиентами Паркера. Она узнала, кто такие продюсеры грамзаписи, она была в курсе всего, что происходило на телевидении. От нее зависели очень многие, и Флер всегда четко выполняла свои обязательства. Скоро клиенты стали искать ее, именно ее. К лету она поняла, что по-настоящему влюбилась в бизнес, который занимается производством звезд.
      - Знаешь, как здорово дергать за ниточки людей, вместо того чтобы дергали тебя, - призналась она Кисеи.
      Они сидели на скамейке в парке и ели мороженое из рожков, которое таяло от жары и капало. Это было одно из любимых мест, здесь они наблюдали за другими. Кого только нет в парке! Туристы, хиппи, черные подростки со стереомагнитофонами на плече. За шесть месяцев в Нью-Йорке Флер стала совсем другой. Волосы отросли ниже подбородка и были прежнего здорового цвета, золотистого на солнце. Флер загорела и похудела. Голубые шортики снова стали велики.
      Кисеи подняла глаза от мороженого и хмуро посмотрела на мешковатый наряд подруги. Флер все еще отождествляла красивую одежду с Блестящей Девочкой. У нее не было ни одного нарядного платья или брюк, кроме простых, обыкновенных, и никакие уговоры и критические выпады не могли ее поколебать. Кисеи ждала, когда наступит день и Флер вынуждена будет понять, что борьба с собой обречена на провал. Но несмотря на одежду и волосы, которые пока не достигли прежней длины, по мнению Кисеи, Блестящая Девочка не шла ни в какое сравнение с новой Флер Савагар. Годы придали ее лицу зрелости, чего не было раньше, и внутренней силы, являвшейся сутью ее классической красоты.
      Нельзя сказать, чтобы Флер не была согласна или совсем ничего не замечала. Уже полгода Кисеи наблюдала, как подруга избегает смотреться в зеркало. Шесть секунд, чтобы подкрасить губы и несколько раз провеет щеткой по волосам. Она была чемпионом мира по умению игнорировать собственное отражение. Она будто боялась, что если осознает свою красоту, то Блестящая Девочка вернется и разрушит все, что сумела создать Флер Савагар.
      - Ты ведь действительно любишь свою работу, не так ли, Флеринда? спросила Кисеи, слизывая малиновые капли мороженого и поправляя на волосах красную пластиковую заколку в виде алых губок.
      - Мне иногда страшно, что я так сильно ее люблю. Меня не тяготит даже возня с этим павлином, Барри Ноем. Мне нравится закручивать дела, решать сложные проблемы. Кажется, что, когда мне что-то удается сделать, кто-нибудь из наших Монахинь ставит крестик напротив моего имени.
      - Ну это же совершено безнадежное занятие - стараться быть впереди всех. Ты хоть сама понимаешь?
      - Да, понимаю, - согласилась Флер. Она перехватила каплю мороженого, грозившую упасть на шорты, и успела подтянуть ноги, тем самым спасая их от летевшего на них скейтборда.
      Один из торговцев наркотиками остановился, прервав их на полуслове, чтобы дать им оценку, но Флер не обратила на него внимания.
      - В детстве я думала, что если стану самой лучшей, то меня заберут домой. Это уже вошло в кровь. - Она вздохнула. - Я всегда старалась изо всех сил. Поверь, работать на Паркера в сто раз лучше, чем прятаться во Франции, погрязая в жалости к себе.
      - А ты разве не скучаешь по актерской игре?
      - Ты же видела "Затмение". И сама понимаешь, мне не грозит награда Академии.
      - Ты хорошо смотрелась, - настаивала Кисеи.
      - Да всего лишь соответствовала. Ты ведь читала отзывы критиков? "Флер Савагар смотрится лучше, чем играет".
      - Эго мнение одного. Были хорошие оценки.
      Флер скорчила гримасу.
      - Мне никогда особенно не нравилось играть. Приходится слишком сильно обнажать душу.
      Из уважения к Кисеи она не упомянула, что бесконечные дубли превращают эту профессию в скучнейшую.
      - Но ты была прекрасной моделью. Ты была лучшей, Флеринда.
      - Всего лишь удачное сочетание хромосом. Ко мне лично это никогда не имело никакого отношения. Неужели не понимаешь? В тот вечер, когда мы с Алексеем закончили непристойную сцену, он заявил, что я просто симпатичная большая декорация. Сама я ничего не умею.
      - Алексей Савагар - самодовольный дурак, если хочешь знать мое мнение.
      Флер рассмеялась. Было приятно, хотя и глупо, услышать, как Кисеи низвергла Алексея с пьедестала безупречности.
      - Но он был прав. Три года я бегала от правды. Конечно, по дороге я получила университетское образование, но больше не собираюсь убегать.
      Кисеи, казалось, потеряла интерес к мороженому и бросила его в урну.
      - Хотела бы я иметь твою энергию.
      - Смешно слушать. Никто не способен работать больше тебя. Ты и в галерее, и бегаешь на пробы. По вечерам учишься, репетируешь.
      - Репетиции не утомляют, Флеринда.
      - Роли придут, Магнолия. Ты знаешь, я со многими говорила о тебе.
      - Знаю. Спасибо. Но пора посмотреть правде в глаза. Режиссеры не дадут мне прочитать ничего, кроме ролей комических секс-бомб. А я совершенно ужасна в таких ролях. Я ведь серьезная актриса, Флер.
      - Я знаю. Да, дорогая. - Флер пыталась говорить искренне и с сочувствием, но, глядя на Кисеи с надутыми губками, огромными грудями и малиновым мороженым на подбородке, она невольно думала, что подруга просто создана для комических сексапильных ролей.
      Кисеи засунула руки в кармашки очень коротких розовых шортиков.
      - Мне повысили зарплату, - хмуро сообщила она, словно объявляя о своей смертельной болезни.
      Глаза ее скользнули по молодому человеку приятной наружности, прошедшему мимо. Она бессознательно проследила за ним взглядом, но Флер показалось, что сердце подруги осталось спокойным.
      - Я собираюсь на время бросить актерство. Слишком много отказов, я сыта ими по горло. У меня хорошая работа в галерее, мне надо время зализать раны.
      Флер наморщила лоб. Ей не понравилось заявление Кисеи. Но любые слова успокоения сейчас прозвучали бы лицемерно. Она слишком хорошо понимала чувства подруги.
      - Слушай, - сказала она, - я куплю тебе гамбургер, и если мы поторопимся, то успеем к началу сериала по телевизору. А потом будем собираться на свидание.
      - Хорошая мысль. Который это уже раз?
      - Пятый или шестой. Я сбилась со счета.
      - Ты никому не говорила? Нет, Флеринда?
      - Ты что, сумасшедшая? Ты думаешь, я хочу раструбить про это на весь мир?
      Когда девушки выходили из парка, взгляды десятков пар мужских глаз провожали их.
      Сегодня Флер предстояло свидание с Максом Шоу, молодым актером. Оказывается, поняла она, удобнее всего встречаться с незанятыми актерами. Они полностью поглощены собой и не пристают с вопросами. Голливудский красавчик Макс оказался приятным парнем, именно его она выбрала, чтобы положить конец долгому воздержанию. Это должно было случиться сегодня.
      Мысль о сексуальной близости была отвратительна Флер так долго, что она удивилась, поймав себя на ней. Физические упражнения укрепили ее мышцы, сожгли лишние фунты веса, и в ней вдруг стали пробуждаться желания. Случалось, она думала о сексе даже во время деловой встречи или стоя на мрачной платформе подземки.
      Влияние Кисеи, уверяла себя Флер. Но в конце концов, призналась она себе, ее тело соскучилось по контакту с мужским телом.
      Она хотела, чтобы к ней прикасались, чтобы ее гладили, обнимали. Разве это ужасно? Она жаждала прижаться к колючей щеке, к волосатой груди того, кто ругается и пьет мексиканское пиво. Нет, только не мексиканское, больше всего на свете она хотела, чтобы кто-то помог ей забыть о Джейке. Потому что сексуальное влечение заставляло Флер тосковать именно по нему.
      Когда Макс Шоу заехал за ней вечером, она была в джинсах и в черном топике за четыре доллара девяносто девять центов, купленном на распродаже в Охрбахе. Они собирались пойти на вечеринку, но Флер сказала, что у нее была трудная неделя и она не прочь оказаться в тихом, спокойном месте. Макс был не дурак и быстро повез ее к себе.
      Он был поджарым длинноногим блондином, и единственной его слабостью, как поняла Флер, была страсть к записям старины Мело Торме и постоянным фразам типа: "благодаря моему умению". Она не думала, что это помешает ему быть хорошим любовником. Напротив, она могла бы попросить его поставить Рода Стюарта или Берта Бакараха в качестве аккомпанемента. Когда он налил ей вина, она попыталась разбудить все сексуальные ощущения, которые преследовали ее на платформах, но вместо этого в голову лезло совсем другое: стоит ли сказать о музыке сейчас или оставить на потом, когда понадобится поднять настроение? Внезапно она вспомнила про нижнее белье. Подходящее или нет? Может, надо было выбрать что-то не такое явное, не черное? Он сел рядом с Флер, и она нервно заерзала.
      - Правда, Флер, ты меня очень заводишь, - прошептал он, проведя пальцами по ее руке и утыкаясь губами ей в шею.
      Она подумала, может, стоит сказать "спасибо"? Потом решила, что нет. О Боже, если бы она только так не нервничала. Куда девалась ее разнузданная похоть, месяцами сводившая с ума?
      - С первого раза, как я тебя увидел, мне захотелось с тобой спать, признался он, а рука его путешествовала по шее, потом вдруг оказалась очень близко от груди, и Флер вздрогнула. - Что-то не так?
      - Нет! Я... Поцелуй меня. Макс. - Она взяла его за плечи, но никак не могла сосредоточиться на поцелуе. Вместо этого она думала о положении их губ, о шуме в соседней квартире, о завитке на шее. От него пахло... Интересно, почему мужчины любят одеколон? Ей нравилось, когда от них пахло свежим мылом и чистой рубашкой. Как от Джейка...
      Пытаясь отвязаться от этой мысли, она снова решила думать только о поцелуе. Макс застонал, его руки скользнули по бедрам Флер, он притянул ее ближе, и она почувствовала его возбуждение.
      Совсем скоро ей надо будет открыться ему. Мужчине, которого она едва знала. Заниматься любовью - значит отдаваться. Предлагать что-то очень личное, особенное и святое. Почему она отдает себя мужчине, который ей безразличен?
      Она продолжала держаться, позволяя ему трогать себя, раздевать и ласкать, воспользоваться ее телом. Самая быстрая, самая храбрая, самая сильная... Она поставила перед собой цель и шла к ней, несмотря на то что ей понадобилось закусить губу, чтобы не расплакаться. Боже, какой ужасной дешевкой она себя чувствовала, отдаваясь мужчине, которого не любила.
      Потом ему хотелось поговорить, но Флер сказала, что у нее рано утром встреча, и быстро оделась. Она видела, как он обиделся, ведь он был внимательным, бескорыстным любовником, а она ничего не дала ему взамен. Когда она вышла из его квартиры, ее трясло. Почему она себя чувствовала так, будто потеряла что-то очень драгоценное?
      Утром ее настроение не улучшилось, когда она прочитала в "Дейли ньюс", что бывшая Блестящая Девочка Флер Савагар вернулась в Нью-Йорк и работает в агентстве Паркера Дэйтона.
      Она понимала, что ей не удастся вечно оставаться неузнанной, но надеялась, что продержится дольше. Спрятавшись под джинсами и майкой, избегая появляться на главных дорогах, она уверовала в собственную незаметность. За все время был только один звонок из прежней жизни: Гретхен желала узнать, не пришла ли Флер в чувство и не вернулся ли к ней разум.
      В офисе Флер нашла кучу телефонных посланий. Она закрыла дверь и остаток утра вежливо отвечала на них. Она всем отказала в интервью, кладя трубку прежде, чем ей успевали задать вопрос.
      Самые настырные явились лично. Они хотели, чтобы Блестящая Девочка подписывала контракты на рекламу духов, встречалась с известными мужчинами, уточняли слухи насчет ее связи с Джейком Корандой. Но в ответ все слышали только одно:
      - Никаких комментариев.
      Целую неделю возле офиса крутились репортеры, посланные за прежней девочкой в облаке пушистых светлых волос, но потом все успокоилось.
      Флер после опыта с Максом Шоу перестала ходить на свидания. Перед Рождеством Кисеи принялась ее упрекать:
      - - Твой синдром быть впереди всех очень опасный, Флеринда.
      Ты кончишь тем, что останешься с карьерой, с деньгами, с властью и больше ни с чем. Тебе нужен мужик.
      Флер уставилась на нее:
      - Это попахивает средневековьем. Очень старомодная мысль.
      От тебя я впервые такое слышу.
      В конце концов Флер стала ходить на свидания с актерами, но это были дружеские встречи. Она поняла, что если сама не увлеклась, то ей не нужен секс. Она еще энергичнее занялась работой.
      Месяцы шли за месяцами, и Флер стала чувствовать, что Паркер мешает ей, сдерживает. Но ненамеренно. Чем дольше она работала с ним, тем очевиднее становилось, что они почти на все смотрят по-разному. Самым наглядным примером явилась Оливия Крейгтон. В конце пятидесятых она была королевой фильмов второго ряда, играла героинь в рваных платьях, которых спасал Рори Колхаун. Но те дни давно минули, и Паркер и личный менеджер Оливии, Бад Шарп, решили нажить капиталец на ее имени.
      - Ну что у вас для меня на этот раз? - устало спросила Оливия, когда Флер представилась по телефону. - Опять коммерческое предложение? О, ну это же слабительное! Я ведь хочу играть.
      - Кондоминиумы во Флориде. Они просто жаждут вашего очарования, вздохнула с тоской Флер.
      Ответом было молчание на другом конце, провода.
      - А что-нибудь получилось с новой пьесой Майка Николса?
      - Она не попала в число ведущих, Оливия, и Бад решил, что это не для вас. Мало денег. К сожалению.
      Она не стала рассказывать о своем споре с Бадом и Паркером насчет всего этого. Она почти уговорила Паркера, но Бада не сдвинула с места ни на дюйм. В такого рода битве, как, поняла Флер, личный менеджер всегда победит агента.
      Повесив трубку, она сунула ноги в лодочки, которые сбросила под столом, и направилась к Паркеру.
      Она почти полтора года работала на него, но их отношения по-прежнему оставались натянутыми. Она ему нужна, она его лучший сотрудник, но Паркер всегда сам принимал окончательные решения. Кроме всего прочего, она не соглашалась с ним спать. Что задевало его гордость.
      - Чем дольше Флер работала с ним, тем яснее ей становилось, что именно надо было делать по-другому. Паркер слишком концентрировался на "Неон Линкс", это, с ее точки зрения, был близорукий взгляд на бизнес. Последний альбом группы оказался не слишком хорош; Барри обленился, поговаривал о намерении создать свою группу. Флер очень скоро поняла, что рок-группы лопаются быстрее надувных шариков. А Паркер вел себя так, будто "Неон Линкс" вечны. К тому же он не всегда честно работал с клиентами, чего она не могла выносить.
      - Паркер, у меня есть идея, я хотела бы ее обговорить с тобой.
      Флер села на диван напротив стола, заметив, что на вдавленном лице начальника не отразилось никакого удовольствия.
      - Почему бы тебе не изложить это на бумаге, Флер?
      - Я это уже делала, но, по-моему, от личной беседы больше пользы.
      - Я, знаешь ли, разочарован. Твои прежние предложения - это предложения отличницы из колледжа и годятся только для сортира.
      Флер подумала, что сегодня у Паркера плохой день, наверное, поссорился с женой.
      - Так что на этот раз? Еще какая-нибудь ерунда насчет компьютеризации? Может, новая система файлов? Или ты будешь мне пудрить мозги про бюллетень для наших клиентов?
      - Бюллетень - дело хорошее, Паркер. Я им обязательно займусь. - Флер говорила холодно, спокойно, и Паркер понял, что его слова не задели ее. Нет, на этот раз нечто более основательное.
      Действуя по схеме "мухи - мед - уксус", Флер смягчила тон.
      - Что происходит, когда мы ведем переговоры о контракте с нашими крупными клиентами? - Взглянув на лицо Паркера, Флер поняла, что он не собирается отвечать, и продолжила:
      - Во-первых, мы имеем дело с личным менеджером клиента, потом, после того как наши юристы все изучат, за дело снова принимается личный менеджер, потом он все передает бизнес-менеджеру, а тот - другому юристу. Когда цепочка кончается, тогда агент по рекламе...
      - Ты когда-нибудь подойдешь к сути, Флер?
      Она встала, подняла руки, изображая в воздухе два столбца диаграммы.
      - Здесь клиент, здесь мы. Мы берем десять процентов за то, что находим работу клиенту. Личный менеджер получает пятнадцать процентов за то, что направляет карьеру клиента. Бизнес-менеджер получает пять за то, что занимается финансами. Юрист - еще пять за изучение документов, напечатанных на бумаге. А пресс-агент имеет две или три тысячи в месяц за публикации. Каждый получает кусок.
      Паркер сказал:
      - Любой клиент, достаточно крупный, чтобы иметь такую команду у себя за спиной, не доживает свои дни в нищенском приюте.
      - Но сравним твои отношения с "Линкс". Ты и их агент, и личный менеджер. Мы делаем гастрольную рекламу прямо из офиса. Мы не режем пирог на столько частей. Подобрав хороших людей, мы могли бы сами обслуживать твоих лучших клиентов, Паркер, от начала до конца, и претендовать на двадцать процентов комиссионных, то есть на десять больше, чем сейчас. Но на пятнадцать процентов меньше, чем отдает клиент всем этим людям. Мы получаем больше, клиент платит меньше - все счастливы.
      - Флер, "Линкс" - другое дело. Я сам нашел золотую жилу и не подпустил к ней никого. Но работать на том уровне, о котором ты говоришь, слишком дорого. Кроме того, большинство клиентов не захочет жесткой централизации, даже если она им обойдется дешевле. При такой системе они могут столкнуться с не правильным ведением дел, не говоря уж о растратах.
      - Все так, - согласилась Флер, - поэтому понадобятся регулярные проверки. Но нынешняя система тоже открывает большие возможности для обмана. Слушай, Паркер, ты не хуже меня знаешь, что многие менеджеры пекутся о собственном куске, а не об интересах клиентов. Вспомни, сколько дел лопнуло из-за менеджеров, желавших получить поскорее деньги? Оливия Крейгтон хороший тому пример. Она же терпеть не может коммерческих съемок, но Бад Шарп не даст ей ничего другого. Потому что никто не платит столько, сколько коммерческие структуры. А я думаю, что Оливия вполне способна сделать что-то толковое. Стало быть, ее менеджер работает ей во вред.
      Паркер покосился на часы, но Флерэде уходила.
      - Если этим правильно заняться, для клиентов будет больше пользы. А мы начнем делать большие деньги. Может, клиентов станет меньше, пятнадцать двадцать. Но если мы подойдем разборчиво, мы повысим статус агентства Паркера Дэйтона. Мы будем "агентством для избранных". Клиенты начнут ломиться к нам.
      - Флер, я еще раз попытаюсь объяснить тебе, и следи за моими губами, если не понимаешь на слух. Я не хочу быть Уильямом Моррисом. Я счастлив тем, как идут дела.
      Паркер сказал именно то, чего ждала Флер. Она сама не могла понять, для чего тратила силы, но, вернувшись в кабинет, стала снова прокручивать в голове собственную идею. Да, если бы в девятнадцать лет она подумала о будущем, то не лишилась бы двух миллионов долларов.
      Весь день в голове вертелась мысль об "агентстве для избранных". И всю следующую неделю тоже. Она обсматривала ее со всех сторон. Конечно, риск был. Соединить все операции вместе гораздо дороже, чем вести дело по принципу стандартного агентства. Сама суть проекта требовала престижного адреса, офисов, ежемесячной арендной платы за которые хватило бы, чтобы накормить население слаборазвитой страны. Надо нанять больше сотрудников, самых лучших, а стало быть, высокооплачиваемых. Она прикинула, что только для начала нужно сто тысяч. Но чем больше Флер думала об агентстве, тем больше она убеждалась, что разумному человеку это по плечу. К несчастью, этот человек имел на счету в банке только шесть тысяч долларов.
      В тот вечер Флер встретилась с Саймоном в индийском ресторане.
      - Что бы ты сделал, - спросила она, когда они закончили есть, - если бы ты еще не был ужасно-богатым, а тебе была бы нужна ужасная сумма денег?
      - Я бы убирал квартиры. Правда-правда, невозможно найти нормального помощника. Я готов выложить кучу денег тому, кто хорошо бы помыл полы. - Он взял из чаши несколько семян сладкого укропа и кинул в рот.
      - Я серьезно, Саймон. Как бы ты поступил? Допустим, у тебя в банке только семь тысяч долларов, а тебе надо гораздо больше.
      - Ну, если мы не отказываемся обсуждать возможность торговать хорошими физическими данными, то я бы сказал, что самый быстрый способ - это снять телефонную трубку и позвонить суке Гретхен Казимир.
      - Это не выход, Саймон.
      Она, конечно, думала про это, но поняла, что больше не сможет быть моделью. С нее хватит. Саймон, кажется, тоже понял и не стал давить.
      - Никакие формы проституции мы не обсуждаем. - Флер одарила его таким взглядом, что Саймон, сдаваясь, поднял руки.
      - Я просто исследовал границы дозволенного, детка. Тогда, наверное, лучший способ - попросить в долг у чертовски богатого старого друга, как ты думаешь?
      Она улыбнулась.
      - Ты бы тоже так сделал, да? Итак, все, что, мне надо, - это попросить.
      Он вскинул голову и вытянул губы трубочкой.
      - Но ты, конечно, этого не сделаешь.
      - Конечно, нет. Еще какие идеи?
      - Я думаю, остается Питер. Нет ничего лучшего, учитывая все искусственные преграды, которые ты перед собой воздвигла.
      - Питер Забель? А как он может помочь?
      - Ты что, шутишь, детка? Ты же сама помогала ему звонить на биржи. Питер лучше всех знает, как делать деньги. Он помог мне сколотить состояние в драгоценных металлах и новых акциях.