Глава 14

С башни дворца Джордан взирал на плодородную долину. Пышная зелень радовала глаза, истосковавшиеся по лесистой Англии. Поля, виноградники и оливковые рощи орошались ручьями, сбегавшими с величественных гор со снежными вершинами. Не часто удавалось ему забраться на башню — вид на бескрайние просторы считался слишком большим искушением для раба Сауда.

В этот августовский день 1368 года Джордан ждал окончания аудиенции, предоставленной правителем Гранады Сауду и Тарифе. Солнце то и дело скрывалось за облаками, с гор налетал ветерок, напоенный ароматами зреющих плодов и свободы.

Снизу раздался крик. Это Вольф, товарищ Джордана по несчастью, стороживший внизу, подал сигнал. Рослый германец, прежде чем попасть в плен к маврам, служил наемником во французских войсках.

Быстро сбежав вниз по винтовой лестнице, Джордан появился во дворе как раз вовремя, чтобы занять свое место рядом с Вольфом. Дюжая фигура германца, облаченного в дворцовую униформу — зеленые шаровары и короткий жилет, — имела впечатляющий вид. На мощных запястьях красовались широкие кожаные браслеты с металлическими заклепками, длинные белокурые волосы были зачесаны назад и схвачены на затылке кожаной пряжкой. На первый взгляд Вольф выглядел устрашающе, напоминая о диких язычниках, столетия назад населявших задунайские равнины. Но при ближайшем рассмотрении было видно, что мускулы его подернулись жирком, а на лице застыло выражение безразличия и покорности.

Шорох шелковых одежд и стук каблуков по каменным плитам коридора возвестили о появлении Сауда. Он быстро шагал с мрачным как туча лицом. За ним следовали два нубийца и Тарифа, закутанная по случаю официального визита в покрывало.

Джордан не смотрел на девушку — это считалось непозволительной вольностью. Они встречались не часто. Тарифа жила на женской половине, куда Джордану строго-настрого запрещалось входить. Смертная казнь ждала каждого, кто посмел бы проникнуть в гарем Сауда, примыкавший к дворцу, где жили военачальники Мохаммеда.

Августовское солнце нещадно палило. Они быстро пересекли открытый двор и вступили в благословенную тень миртовых и палисандровых деревьев.

Проходя мимо, Тарифа воткнула цветок в рукоятку сабли Вольфа. Это был условный знак! Должно быть, Сауд уезжает из города. Сердце Джордана учащенно забилось. Он был рад любому событию, вносившему разнообразие в его монотонное существование в резиденции правителя Гранады.

Остановившись в тени стены, Джордан ждал указаний. Уже более года он был рабом Сауда. Вмешательство могущественного Эль Моро не только избавило его от мучительного наказания, но и защитило от регулярных порок, которым подвергались другие рабы.

С башен Альгамбры можно было разглядеть дом племянника Мохаммеда. Джордан часто смотрел на роскошные сады Эль Моро в надежде увидеть прекрасную рабыню-христианку, которую знаменитый воин привез из дальних странствий. Следуя арабским обычаям, Эль Моро прятал свою добычу в глубине гарема, и Джордану так и не удалось узнать, действительно ли рабыня так хороша, как об этом говорили в городе.

Спустя несколько часов после того, как Сауд и его воины отбыли, Джордан все еще стоял на своем посту во дворе, ожидая завершения вечерней молитвы. Внезапно кто-то коснулся его плеча.

— Любовь моя.

Джордан выждал несколько минут, желая убедиться, что все спокойно. Большинство мужчин уехали с Саудом, в том числе и Вольф, так что приходилось полагаться только на себя.

Оглядевшись в последний раз, Джордан попятился и скользнул за полог из вьющихся растений, скрывавших от посторонних глаз мраморную скамью. За стеной журчал фонтан.

— Почему так долго? — посетовала Тарифа, нетерпеливо потянувшись к Джордану. Ее надушенные волосы рассыпались по плечам.

— Хотел убедиться, что мы одни.

— О, Джордан, я так тосковала по тебе! Если бы только мы могли куда-нибудь уехать!

Джордан заглушил ее жалобы страстным поцелуем, крепко прижав к себе податливое тело. Он отметил про себя, что девушка похудела, но эта мысль быстро исчезла, когда ее язык раздвинул его губы и она застонала от наслаждения.

Они лежали на атласных подушках, устилавших каменную скамью.

— Ты сегодня такая страстная, — заметил Джордан. — Должно быть, прошло больше времени, чем мне казалось.

— Разве ты не скучал по мне?

— Конечно, скучал. Видит Бог, здесь нечем заняться. Тарифа прикусила губу, размышляя над его небрежным замечанием. Неужели он перестал нуждаться в ней за те месяцы, что она болела? Скользнув ладонями по его мускулистой спине, она забралась под зеленую рубаху и затем под шелковые шаровары. И тут же ощутила прикосновение его возбужденного естества к своему бедру.

— А, ты все-таки скучал по мне! — удовлетворенно заметила она.

Джордан не ответил, продолжая ласкать ее шею и грудь. Тарифа задрожала от наслаждения. За последние недели в голове у нее созрел план, который мог стоить жизни им обоим.

— Джордан, любовь моя, если бы я помогла тебе освободиться, ты взял бы меня с собой?

Он напрягся и перестал ее ласкать.

— Как ты себе это представляешь?

— Пока не знаю. Но вначале хотела бы, чтобы ты ответил на мой вопрос.

— Господи, конечно! Когда?

Тарифа улыбнулась его нетерпению, но объяснять ничего не стала. Лишь привлекла его к себе и поцеловала в губы. Одновременно ее рука скользнула под его шаровары.

Джордан задохнулся от неожиданной атаки.

— Проклятие! — прорычал он, схватив ее за руку. — После болезни ты превратилась в дикую кошку.

— Только потому, что всю зиму не видела тебя.

Помогая ему раздеться, Тарифа поклялась себе, что когда-нибудь они будут любить друг друга, ничего не опасаясь и ни от кого не прячась.

— Тарифа, о чем ты думаешь?

Вернувшись к реальности, Тарифа выгнулась ему навстречу и, забыв обо всем на свете, отдалась наслаждению.

Пылающее солнце, словно огненный шар, поднялось над кромкой гор. Муэдзин уже созвал правоверных на молитву, так что ждать осталось недолго. Прожив целый год в Гранаде, она практически не видела города. Вскоре после приезда Родриго взял ее с собой во дворец, где представил своему дяде, Мохаммеду. Это был единственный раз, когда ей удалось выбраться из дома. Элинор мечтала побродить по улицам, проехаться верхом по окрестностям города. Родриго, несмотря на ее слезы и мольбы, слышать об этом не хотел, но, заметив, как она осунулась и побледнела, сдался.

После молитвы Родриго поспешил в покои Элинор. Она стояла у стрельчатого окна, глядя сквозь узорную решетку на просыпающийся город. Облаченная в голубой наряд из тончайшего кружева, отделанного золотом и аквамаринами, с золотистыми волосами, схваченными на затылке золотой заколкой, девушка казалась немыслимо прекрасной. Кремовая кожа, шелковистые локоны, поразительный цвет глаз — ни к одной женщине Родриго не испытывал такого страстного влечения, как к Элинор. Она напоминала нежный цветок, пересаженный с заснеженных вершин под жаркое солнце Гранады, и была слишком хрупкой, чтобы не сгореть в пожаре его страсти.

Родриго несколько минут наблюдал за ней. Впервые за все время пребывания в Гранаде Элинор была такой оживленной. Сердце его переполнилось любовью.

Молодая женщина обернулась, просияв улыбкой:

— Родриго! Наконец-то! Как долго ты молился! Но Аллах все-таки сжалился надо мной и прислал тебя сюда.

— Сегодня годовщина смерти моей жены.

— Извини… я не знала, — виновато произнесла Элинор, заметив боль в его темных глазах.

— Конечно. Откуда тебе знать? — Родриго с улыбкой коснулся ее лица, восхищаясь чистотой кожи. Проведя пальцем по ее нежной щеке, он не без грусти произнес: — Вижу, ты жаждешь приключений. К сожалению, я не смогу поехать, но тебя будут сопровождать рабы и телохранители.

— Родриго, я только хочу купить материи на платье. Он помрачнел, повернув ее лицо к проникавшему сквозь листву солнечному свету.

— Я убью любого мужчину, который осмелится хотя бы взглянуть на тебя.

Встревоженная силой чувств, отразившихся на его лице, Элинор прижала палец к его губам.

— Не заставляй меня надевать покрывало. Я никогда не пряталась от мужчин и не вижу в этом необходимости.

Ее слова вызвали у него улыбку.

— Прости меня за глупую ревность. Но в душе я по-прежнему мусульманин.

Улыбнувшись, Элинор поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Родриго. Я так счастлива, что отправляюсь на прогулку.

— Сделать тебя счастливой — это именно то, чего я больше всего желаю, — клятвенно произнес он, привлекая ее к себе. — Если бы меня не вызвали во дворец…

Элинор не возражала, когда он накрыл ладонью ее грудь, лаская нежную плоть смуглыми пальцами. Она не любила Родриго так сильно, как Джордана, но не могла отрицать растущей привязанности к нему. А его любовь, хоть и деспотичная, не вызывала сомнений.

— Иди, — мягко сказала она, — не то опоздаешь и дядя рассердится, лишит тебя своей благосклонности.

Родриго пылко поцеловал ее, сжал в объятиях и неохотно отпустил.

— Ты права. Зато во второй половине дня я совершенно свободен, — хрипло напомнил он, блеснув глазами. — Мы займемся любовью, а потом вместе искупаемся перед вечерней молитвой.

Элинор согласилась. Каждый поступок, каждое слово Родриго свидетельствовали о силе его любви. Вытеснив остальных женщин если не из постели, то из сердца их владыки, Элинор вызывала у них жгучую ревность, которую они всячески старались скрыть. Элинор не сомневалась, что Родриго любит ее, но, к своему разочарованию, обнаружила, что она не единственная, с кем он спит. И ощутила нечто большее, чем ревность, когда Рашан сообщила, что наконец-то зачала.

Из-за полузадернутых алых занавесок Элинор с волнением смотрела по сторонам. Спереди и позади ее носилок ехал вооруженный эскорт, а рядом шел евнух, чернокожий гигант, выполнявший роль ее личного телохранителя. Эти меры предосторожности, при всей их трогательности, пугали Элинор. Либо Гранада была опасным городом, либо страсть к ней сделала Родриго маниакально осторожным.

Покачиваясь на носилках, она медленно двигалась вниз по склону холма к рынку, откуда доносились крики продавцов. Запахи животных, дыма и готовящейся на костре пищи, смешавшись с вонью навоза и отбросов, ударили в нос, и Элинор задержала дыхание.

Когда позолоченные носилки приблизились к запруженной народом рыночной площади, все головы повернулись к ним, любопытствуя, кто это явился за покупками с таким шиком.

Низко поклонившись, Мансур, телохранитель Элинор, помог ей выбраться из носилок. Закутанная в покрывало служанка следовала за госпожой, почтительно держась на расстоянии двух шагов. Элинор с интересом озиралась. На накрытых полосатыми тентами прилавках, трепеща на ветру, лежали рулоны тканей всех видов и расцветок. Темнокожие продавцы в тюрбанах, яростно жестикулируя, торговались с покупателями, переходя от проклятий к улыбкам. Вокруг кипящих самоваров, установленных прямо на булыжной мостовой, группами собирались мужчины; они вели беседы, пили чай и курили. Кое-кто из торговцев тут же готовил еду, разложив приправленное специями мясо на пылающих углях.

Красота Элинор не осталась незамеченной. И продавцы, и покупатели откровенно пялились на нее, разинув рты. Одни шепотом высказывали предположение, что это, должно быть, фаворитка самого султана, другие, зная, кто она, посмеивались над первыми. Вскоре по всему рынку разнеслась весть, что златовласая красавица принадлежит Эль Моро. Закутанные в покрывала женщины подходили ближе, дивясь ее сверкающим волосам.

Кланяясь и подобострастно улыбаясь, Али Кабир, самый именитый торговец тканями в Гранаде, проводил ее в свой полосатый шатер, где были выставлены узорчатые шелка, парча и камка, расшитая самоцветами тесьма, яркие ленты и тончайшее кружево. У Элинор глаза разбегались — так много было здесь тканей.

Она пожалела, что ни одна из женщин не составила ей компанию. Делать покупки вдвоем было бы куда интереснее. А так Элинор приходилось объясняться с купцами знаками. Несколько арабских слов, которые она знала, не годились для рынка — только для спальни. Трогая тонкий, как паутинка, шелк небесно-голубого цвета, Элинор улыбнулась этой мысли, и Али Кабир, решив, что женщина сделала выбор, настоял на том, чтобы она взяла весь рулон и блестящую отделку того же оттенка.

Элинор купила экзотические специи, розовые лепестки для ароматических саше, а также кусочки мыла с запахом мускуса и розы, сделанные в форме птиц и цветов. На другом прилавке ей приглянулись шкатулка из сандалового дерева, инкрустированная золотом щетка для волос и ручное зеркальце. В дальнем конце рынка Элинор обнаружила маленькую обезьянку в курточке из красного атласа и не могла оторвать от нее глаз. Торговец, не переставая кланяться, настоял, чтобы она приняла забавного зверька в дар.

Вокруг Элинор собиралось все больше и больше народу, и она сделала знак Мансуру. Носилки поднесли ближе, и ее почтительно, словно принцессу, водворили внутрь. Презрительно косясь на толпы зевак, евнух задернул занавески, чтобы скрыть свою госпожу от нескромных взглядов.

Не желая прятаться, Элинор раздвинула шторки и выглянула наружу. Она не знала, когда еще ей позволят прогуляться по городу, и велела слугам пройти вокруг рынка, чтобы полюбоваться красочным зрелищем.

Сидя в седле, Джордан испытывал радостное возбуждение. С момента пленения только верхом на коне он ощущал себя полноценным человеком. Драгоценная привилегия посещать рынок предоставлялась главным евнухом за примерное поведение в течение целого месяца. Рот Джордана горько скривился. Он чувствовал себя как подросток, которому обещаны сласти, и всячески унижался, чтобы получить награду, презирая себя за это.

Запахи рынка существенно отличались от благоухания королевского дворца, тем не менее пестрое, крикливое сборище заставляло кровь быстрее бежать по жилам. Он так долго находился в изоляции, что почти разучился разговаривать, смеяться и даже браниться.

— Эй, глянь-ка туда! — воскликнул Альваро, пленный испанский купец, указывая на золоченые носилки с алыми занавесками, окруженные стражей.

Джордан с нетерпением ждал приближения пышных носилок. Зачем, он и сам не понимал. Появляясь в городе, женщины обычно кутались в покрывала, а эта еще пряталась в глубине носилок. Едва ли он что-нибудь увидит. И все же, изголодавшись по женскому обществу, он ощутил напряжение в чреслах.

Альваро указал на проход в толпе, по которому можно было подъехать к золоченым носилкам. Джордан двинулся следом. Они еще успеют сделать свои покупки.

Специи и гашиш никуда не денутся, а вот женщина того и гляди исчезнет.

Уловив обрывки разговоров, Альваро, владевший французским, испанским и арабским, схватил Джордана за руку:

— Это христианка, которая живет у Эль Моро. Огромный чернокожий евнух отстранил их, хотя, судя по одеянию, не мог не понять, что они принадлежат к дворцовой челяди.

Бормоча проклятия, Джордан придержал лошадь, оказавшуюся в опасной близости от кипящего самовара. Носилки, покачиваясь, приблизились, и он напряг зрение, пытаясь разглядеть одно из чудес Гранады. Вначале он ничего не увидел, кроме золотистых волос, рассыпавшихся по атласной подушке. Альваро благоговейно присвистнул, когда женщина взглянула на него, проплывая мимо.

— Ты видел когда-нибудь такую красавицу? Кожа белая, как молоко, волосы словно золото, а за такую грудь и жизни не жалко.

Взгляд Джордана не отрывался от удаляющихся носилок. В горле пересохло, руки, державшие поводья, сжимались в кулаки. Время не залечило рану в его сердце, она по-прежнему кровоточила. Вокруг шумел рынок, острые запахи поднимались к знойному летнему небу, но Джордан мысленно перенесся в Бургос, где в доме дона Хайме Мартина простился с прекрасной Элинор. И теперь она принадлежит Эль Моро! Нет, наверняка ему это пригрезилось. Или он спятил от постоянного потребления дьявольской травы, которая слепит глаза и дурманит мозг. А может, у него галлюцинации от жары?

— Проклятие, Джордан, я и не знал, что женская красота обладает такой силой, — рассмеялся Альваро, хлопнув приятеля по бедру.

Голова у Джордана кружилась. Ничего не видя перед собой, он едва не наехал на один из прилавков. И лишь когда хозяин, тучный араб в чалме и полосатом бурнусе, завопил и замахал руками, опомнился и резко повернул лошадь.

Машинально двигаясь за Альваро, он даже не мог вспомнить, зачем приехал на рынок. Крики и топот копыт привлекли его внимание к шестерым всадникам, громко требовавшим освободить путь. Даже на расстоянии Джордан узнал красные, с золотом, ливреи домочадцев Эль Моро. Впрочем, не все всадники оказались простыми воинами. На предводителе были халат из розовой парчи, расшитой самоцветами, и белые шелковые шаровары, заправленные в красные сапоги из марокканской кожи. Ни один слуга не мог одеваться так роскошно. Судя по всему, это был племянник правителя Гранады собственной персоной.

Что-то в горделивой посадке и наклоне головы мавра казалось смутно знакомым. Конечно, Эль Моро присутствовал во дворце в ту кошмарную ночь, но Джордан был не в том состоянии, чтобы запомнить, как тот выглядит. Должно быть, он видел этого человека где-то еще… Но где?

Неожиданное открытие, что Элинор принадлежит Эль Моро, вызвало у Джордана ненависть к могущественному мавру, куда большую, чем тот заслуживал.

Тем временем Эль Моро поравнялся с ними, и взгляд его темных глаз задержался на Джордане. Узнав широкоплечую фигуру в зеленой дворцовой ливрее, Эль Моро придержал коня и повернулся в седле.

Джордан взглянул в лицо своему спасителю, и дыхание с шумом вырвалось из его груди. Он не верил своим глазам. Эль Моро лишь слегка улыбнулся. Челюсти Джордана сжались, руки вцепились в поводья. Снова все поплыло перед глазами. Смуглое лицо под украшенным драгоценностями тюрбаном было слишком знакомым. Племянник правителя Гранады оказался не кем иным, как доном Родриго Диасом, посланником короля Кастилии!

Джордана захлестнула ярость. Его обвели вокруг пальца! Он даже не заподозрил испанца в тайном умысле, когда обсуждал с ним местонахождение Элинор. Холодный голос рассудка напомнил ему, что Диас спас его в тот жуткий день, когда его привезли в Гранаду. Все эти месяцы он гадал, почему Эль Моро счел нужным позаботиться о его благоденствии. Теперь загадка разрешилась. На залитом кровью поле битвы Джордан положил дюжину врагов, чтобы спасти жизнь дону Родриго. Эль Моро вернул ему долг.

Элинор удивилась, заметив маленький отряд во главе с Родриго, следовавший за ними от рынка. Она помахала ему из носилок. Родриго улыбнулся и кивнул, но не оставил своих людей, пока они не оказались в безопасности за стенами дома.

— Зачем ты ее купила? — удивился он, подъехав ближе и заметив обезьянку, которая, выпросив у Элинор браслет, выбросила его из носилок.

— Ну разве она не прелесть? Мне ее подарили. Я ничего за нее не заплатила.

— Не важно, пусть даже она стоила бы целое состояние, — главное, что она тебе нравится. — Родриго приказал слуге вымыть зверька, прежде чем отнести его в покои Элинор.

Он помог ей выбраться из носилок и, обняв за плечи, повел в дом. Внутри царила прохлада, и это было приятно после долгого пребывания на палящем солнце.

— Зачем ты поехал за мной? Разве вооруженной охраны недостаточно? — спросила Элинор, наблюдая за Родриго, который, как обычно в поисках затаившихся врагов, приподнимал цветные занавеси, осматривая арки и балконы. Он никак не мог забыть, что его деда зарезали в собственном дворце.

— У меня много недругов, — уронил Родриго, бросив на нее обеспокоенный взгляд. Видела ли она англичанина? По всей видимости, нет, иначе не вела бы себя так спокойно. Видел ли тот ее? Лицо де Вера, потрясенное и злое, предстало перед его глазами. Самоуверенный глупец! По какой-то причине де Веру не понравился тот факт, что Родриго Диас является также Эль Моро. Впрочем, это не имеет никакого значения. Главное — не допустить, чтобы подобный случай повторился.

— Я чудесно провела время. И накупила столько всего, что ты рассердишься, узнав, сколько пришлось заплатить.

Родриго улыбнулся, слушая ее, потом сказал:

— Любовь моя, я рад, что ты получила удовольствие от прогулки, но базар — слишком опасное место. Не уверен, что позволю тебе снова отправиться туда. Иди ко мне, я соскучился.

Элинор взяла его руку и прижала к губам. Она не придала особого значения запрету, уверенная, что рано или поздно сумеет уговорить Родриго.

— Как прошла встреча с дядей?

Он не ответил, лишь пожал плечами. Кремовые выпуклости ее груди, вздымавшейся и опадавшей под льдисто-голубым шелком, разожгли в нем пламя. Под тонкой тканью явственно проступали розовые соски. Привыкший к смуглой коже своих соплеменниц, Родриго находил светлую кожу Элинор необыкновенно эротичной.

— Мы еще успеем поговорить о Мохаммеде. Не будем тратить на это время, — сказал он, потянувшись к серебряному кувшину с вином, стоявшему на низеньком медном столике.

Элинор остановила его руку.

— Мне не нужно вино, — прошептала она. Скользнув рукой в вырез его халата, она потеребила темные соски под розовой парчой и рассмеялась, когда они затвердели.

Родриго прерывисто вздохнул, глаза зажглись огнем. Наконец-то наступил день, которого он так долго ждал: Элинор воспламенила одна лишь страсть!

— Любимая! — хрипло произнес он, заключив ее в объятия. — Сегодня ты сделала меня бесконечно счастливым.

Необычно холодный ветер шевелил ветви деревьев за окном.

Неподвижная как статуя, сцепив руки на обозначившейся выпуклости живота, Тарифа наблюдала за шагавшим через двор Джорданом. Он не видел ее, а она не смела заговорить с ним, не рискуя быть наказанной. Как он прекрасен! Взор ее затуманился, когда он скрылся из виду, ведя за собой белого жеребца Сауда.

Брат ее наконец-то уехал, но, увы, ненадолго. С тех пор как Сауд вернулся из последнего рейда, Тарифа не могла дождаться, когда он снова уедет, чтобы осуществить задуманный ею план побега. Однако Сауд, опасаясь, как бы соперники не заняли его высокое место, перестал совершать набеги, предпочитая оставаться рядом со своим господином. Нынешним вечером он собирался встретить марокканских гостей, приглашенных во дворец на предстоящие недельные празднества.

Вновь начался приступ тошноты, и Тарифа, прикусив губу, прислонилась к изразцовой стене. Если они не убегут в ближайшее время, ее состояние станет очевидным, и тогда не миновать наказания. Можно не сомневаться, что расправа будет скорой и кровавой. Сколько бы она ни отрицала, Сауду не составит труда догадаться, кто отец. Джордана казнят! Даже заступничество Эль Моро не спасет его. Не исключено, что ее зароют в одной могиле с Джорданом, чтобы защитить честь семьи.

Прижимая к себе шкатулку из сандалового дерева, где лежали драгоценные пропуска, украденные у дворцового гостя, Тарифа пробралась к скамье. Она приложила немало усилий, переделывая текст документа, и была уверена, что в темноте никто не заметит подделку. Почему бы не совершить побег завтра? Во дворце будет полно гостей, начнется суета, связанная с подготовкой к торжествам. Это не только облегчит побег, но и поможет выбраться из города. Она может притвориться знатной марокканкой из лагеря, расположенного за стенами Гранады. Кто станет задерживать высокородную чужестранку, возвращающуюся домой в сопровождении раба? Она закутается в покрывало и будет вести себя так высокомерно, что стражи не посмеют остановить ее. Сауд весьма кстати пригласил в гости одного из марокканских военачальников. Тот привез с собой пять жен, для которых срочно готовили апартаменты в гареме. Для вящей убедительности можно позаимствовать у одной из них одежду.

Ее снова стошнило.

— О Аллах, дай мне сил! — взмолилась она, поспешив обратно в гарем.

Сообщение озадачило Джордана. На город уже опустились сумерки, и временное затишье, когда правоверные предаются молитвам, сменилось звуками веселья, доносившимися из дворца. «Знатная марокканка ждет тебя во Дворе фонтанов», — сказал посыльный. Уж не перепутал ли он что-то, засомневался Джордан, но был слишком заинтригован, чтобы отказаться от свидания с таинственной незнакомкой, хотя риск был велик.

Во Дворе фонтанов никого не было. Джордан презрительно скривил губы. Значит, никакой красотки из Марокко. А жаль. Они не виделись с Тарифой уже несколько месяцев, природа требовала своего, и Джордан настроился на любовное свидание. Разочарованный, он повернулся, собираясь уйти, как вдруг что-то ударило его по руке.

Джордан поднял с земли финиковую косточку. Огляделся в поисках шутника и увидел в отдалении темный силуэт, манивший его к себе. С сильно бьющимся сердцем Джордан направился к незнакомке.

— Госпожа, — обратился он к ней, понимая, что рискует, заговорив с женщиной. Она направилась к темной арке, и он ощутил беспокойство. — Что вам от меня нужно?

Женщина снова поманила его, сверкнув перстнями и браслетами. Но когда Джордан шагнул к ней, она ловко ускользнула и пошла дальше. Наконец Джордану удалось схватить ее за развевающиеся одежды.

— Говорите, что вам от меня нужно.

— Проклятие, Джордан, ты что, не можешь потерпеть? Знакомый голос ошарашил его настолько, что он не сразу нашелся что сказать.

— Тарифа, — выдохнул он, рассмеявшись. — С каких это пор ты превратилась в знатную марокканку?

— Не шуми. Надень это на себя и не задавай вопросов, — приказала девушка, сунув ему в руки полосатый бурнус и круглую шапочку с кисточкой.

Когда Джордан оделся, она вручила ему свернутый пергамент.

— А это что?

— Документ на владение Авилой. Он тебе пригодится.

И тут Джордан понял. Ощутив слабость в ногах, он схватился за холодный камень.

— Иисусе, — вымолвил он с трудом.

Он не мог поверить, что пробил час освобождения. Когда Тарифа впервые сказала о побеге, Джордан пришел в восторг. Всю зиму он тщетно ждал, когда она раскроет ему свой план, и уже потерял надежду вырваться из плена.

Тарифа привлекла его к себе и поцеловала в губы.

— Пусть Аллах защитит тебя, любимый. А теперь следуй за мной и молчи.

Бесшумно ступая, они быстро шагали по неосвещенным коридорам, через дворики с фонтанами, пока не добрались до заросшей глицинией беседки в дальнем конце сада. Тарифа остановилась, прислонившись к каменной стене, по ее лицу струился пот.

— Ты не больна?

— Нет, просто устала немного.

Она сжала его руку, пытаясь отдышаться. Каждую зиму легкие причиняли ей все больше мучений. Слава Аллаху, что зима в Гранаде короткая. Передохнув, она нащупала толстую ветвь глицинии.

— Давай я первый, — хрипло предложил Джордан.

— Нет, я хочу убедиться, что это безопасно. Джордан не стал спорить. Он помог Тарифе найти опору и поднял ее насколько мог высоко. Преодолев остальной путь самостоятельно, Тарифа перелезла через каменный парапет. Она так долго висела на нем, что Джордан забеспокоился. Наконец ее руки исчезли, и послышался глухой стук, когда она приземлилась с другой стороны.

Убедившись, что за ним не наблюдают, Джордан обвязал бурнус вокруг талии, взобрался на стену и спрыгнул прямо в колючий кустарник, который, хотя и смягчил падение, ободрал его до крови. Джордан тихо выругался.

Тарифа тут же оказалась рядом.

— Пойдем, — шепнула она. — Нужно спешить. Джордан постоял минуту, вдыхая воздух свободы. Внизу виднелись купола мечетей и очертания минаретов. Где-то там, среди белых зданий и красных черепичных крыш Гранады, осталась Элинор. С тех пор как он узнал, что она пленница Эль Моро, Джордан поклялся, что, если когда-нибудь обретет свободу, попытается освободить ее.

— Чего ты ждешь? — прошептала Тарифа.

— Как ты думаешь выбраться за ворота?

— У меня есть пропуск. Сделаем вид, будто мы из марокканского лагеря, который разбит за стенами города, а ты мой раб. Потом попытаешься купить лошадей у марокканцев.

— А далеко до Авилы?

— Два-три дня пути. Какое это имеет значение, если мы будем свободны?

Джордан огляделся, пытаясь сориентироваться в темноте. Справа, вниз по холму, располагался дом Эль Моро, коварного испанца, который вошел к нему в доверие, а затем предал. Содрогнувшись от гнева, Джордан поспешил за Тарифой по неровной тропинке, которая вела к пыльной дороге у подножия холма.

Он надеялся, что Эль Моро сейчас на празднествах во дворце. Через узорную решетку за голубятней можно пробраться к дому, где держат в заточении Элинор. Попав в сад, он сможет проникнуть в ту его часть, где живут женщины. Только раз ему удалось увидеть Элинор. Бывая на базаре, он искал ее, но она больше там не появилась. Наверняка Эль Моро не выпускал ее из дома — боялся, что они встретятся.