Однако теперь ей куда тяжелее возвращаться к прежней жизни. Джессамин вскарабкалась на подоконник. Далеко вдали, насколько хватало глаз, расстилался унылый зимний пейзаж. Теперь, без него, жизнь превратится в тоскливую, безрадостную череду бесконечно долгих дней. Рис пробудил ее сердце — как же ей жить теперь, когда в се жилах бурлит и волнуется кровь, а все тело трепещет и содрогается от страсти?!

Джессамин резко соскочила с подоконника и демонстративно отвернулась. Нет смысла терзать себя. Он уезжает навсегда, пора привыкнуть к этой мысли.

Примерно через час Джессамин услышала грохот подков по каменным плитам двора и скрип колес. При виде длинной вереницы верховых и фургонов, протянувшейся по дороге, сердце ее оборвалось. Ехавший впереди высокий всадник был закутан в длинный темный плащ. Он держался подле дамы в роскошном плаще гранатового цвета, подбитого пушистым мехом. Стиснув руки, Джессамин наблюдала, как лошади, миновав подъемный мост, перешли на рысь. Она следила за ним, пока люди и лошади не превратились в чуть заметные точки далеко на горизонте. Рис уехал.

И даже не оглянулся, чтобы бросить прощальный взгляд на ее окно. Гнев понемногу утих, и Джессамин погрузилась в тоскливое оцепенение. Почему он так поступил? Неужели мог так быстро забыть ее? А может быть, он просто принадлежал к числу тех мужчин, которые коллекционируют женщин, как красивые безделушки, как лошадей или охотничьих птиц? Элинед тогда обмолвилась, что у него репутация отличного наездника. Видимо, она имела в виду, что Рис не упустит случая потешиться, коль женщина сама идет в руки. Тогда ей следует смириться. Вот так, все очень просто.

Стиснув зубы, Джессамин причесалась и, набросив на себя золотисто-коричневое платье, туго затянула шнуровку. Постепенно мучительная боль немного притупилась. В конце концов она справится с этим. Теперь Риса больше нет, и она вернется к нормальной жизни.

Взяв зеркало, девушка заглянула в него и вздрогнула — на нее смотрело бледное, как бумага, лицо. Глаза были обведены красными кругами. Всю ночь она рыдала в подушку, оплакивая свои разбитые мечты. Она не могла даже сказать «разбитую любовь», потому что Рис скорее всего не любил ее. Джессамин проплакала всю ночь, а теперь лицо се распухло так, что смотреть было страшно. Она намочила полотенце в холодной воде и приложила его к лицу. Конечно, опухоль немного спадет, но Уолтер все равно заметит, что она плакала. Ну и пусть, со злобой решила Джессамин, Он думает, будто очень умный, раз разгадал ее тайну. Жаль только, что это открытие может заставить его заняться поисками для нее подходящего мужа. Уолтер отчаянно нуждается в сильном союзнике. А Джессамин ненавидела, когда он принимался за сватовство. И вот ее гнев на мужскую половину человечества перекинулся и на брата.

Чума на всех этих мужчин, с яростью подумала она, направляясь к сундуку, чтобы вытащить новую свечу. Тоскливое постукивание собачьего хвоста об пол заставило ее ласково улыбнуться и на время позабыть свой гнев.

— Ты — исключение, Нед, милый, — прошептала девушка и нагнулась, чтобы погладить лохматую голову. — Но с этого дня, клянусь, ты и Мерлин — вот все представители этого проклятого пола, кого я буду любить по-прежнему!

Теперь она почувствовала себя значительно лучше. Поставив свечу на стол, Джессамин щелкнула пальцами, подзывая Неда. Как бы там ни было, она — хозяйка Кэрли. Пора спуститься вниз и заняться привычными делами.

Джессамин медленно возвращалась к жизни. Воспоминания постепенно отступали, осталось лишь чувство горечи. Но Джессамин почему-то не хотелось считать, что она ожесточилась, — нет, скорее стала старше и мудрее.

Оба ее пациента выздоравливали. Джессамин с тревогой узнала, что Рис собирается вернуться в Кэрли за раненым лучником. Но если это и случится, то только после Рождества. К тому времени ее оскорбленная гордость успокоится, убеждала она себя, а если и нет, то гостей примет сам хозяин Кэрли.

Прошла неделя с тех пор, как Рис уехал. В их маленькой церкви состоялась скромная свадьбы Марджери и Джека Дровера. На фоне их счастья ее собственная потеря казалась еще горше. Когда наконец они с Уолтером извинились и покинули свадебное веселье, Джессамин вздохнула с облегчением.

Натянув поводья, Джессамин привстала в стременах, вглядываясь в расстилавшуюся перед ней скованную холодом равнину. Скоро Рождество. Пора начинать приготовления к празднику. Она уже давно решила, что в этом году они непременно украсят замок венками из остролиста и восковпицы и ветками падуба, которые наберут в ближайшем лесу. В одном из сундуков припасена целая связка свечей из красного воска. Там же лежат и маленькие серебряные колокольчики, такие звонкие, что сердце радуется. Да, пообещала себе Джессамин, в это Рождество их зал наполнится светом и весельем. Пусть это будет настоящий праздник для всех обитателей Кэрли!

Прищурившись, чтобы солнце не било в глаза, Джессамин вглядывалась в холмы, лежавшие по ту сторону их долины. Ее внимание привлекли какие-то разноцветные пятнышки почти у самого горизонта. Они двигались, и наконец девушка поняла, что это отряд всадников. Сердце Джессамин бешено заколотилось.

Неужели Рис возвращается раньше, чем обещал? Может, он оставил Элинед в Честере, а сам едет в Уэльс? Разозлившись на себя за безумные мысли, Джессамин безжалостно положила конец своим надеждам. Отряд двигался с юга, это была целая армия, а не просто шайка вооруженных валлийцев. Должно быть, солдаты короля, слишком правильная колонна не походила на шальных приверженцев Глендовера. Они приблизились к холму, и двойная шеренга всадников, вероятно, по команде, в одно мгновение обтекла холм. Тут и там на отполированном до блеска оружии ослепительно вспыхивало солнце, пока солдаты все так же неторопливо двигались вперед, туда, где стояла Джессамин. Повернув Мерлина, девушка вонзила шпоры ему в бока.

Будет лучше, если она поскорее окажется за толстыми крепостными стенами. Хотя этот отряд скорее всего обойдет замок стороной, рисковать все-таки не стоит. К тому же сегодня она не переоделась в свой мальчишеский наряд, беспечно накинув поверх платья теплый плащ для верховой езды.

Джессамин уже с час как вернулась в Кэрли, когда Саймон, капитан охраны, примчался в зал, сказав, что ему срочно надо поговорить с Уолтером. Брат мгновенно изменился: он вскочил с места, лицо его вспыхнуло от возбуждения. Саймон отдал ему честь и стремглав выбежал из зала.

Все еще улыбаясь, Уолтер торопливо направился к Джессамин, лицо его сияло.

— Что случилось? Это из-за солдат, которых я заметила, когда возвращалась домой? — угрюмо спросила она, ломая голову над тем, что так обрадовало брата.

— Солдаты… да… Но, Джессамин, это не просто солдаты. Это приехал он.

— Он?

— Сэр Ральф из Кэйтсрс-Хилла просит разрешения войти в Кэрли, — произнес он напыщенно. — Мы должны выйти поприветствовать его.

Сердце Джессамин упало. Она с мрачным видом встала и отставила в сторону кубок.

— Ладно. Видно, без этого не обойтись.

— Что это значит — «без этого не обойтись», хотел бы я знать?!

— Это значит, что пора идти приветствовать своего благородного родича, а заодно и узнать, что он нам приготовил. Дай Бог, чтобы, когда наступит ночь, у нас с тобой все еще была крыша над головой! Если это его отряд я видела на дороге, то могу поклясться, у него хватит солдат, чтобы построить их от ворот замка до Холли-Ридж!

— Ну-ка прекрати! — рявкнул Уолтер, шагнув к сестре с угрожающим видом. За дверью в эту минуту послышался шум, — И умоляю тебя, ради собственного же блага, будь с ним повнимательнее! А если уж не можешь, то хоть постарайся не выглядеть, как высушенная старая дева, черт тебя возьми!

Джессамин резко повернулась к брату.

— Это еще почему? Или ты рассчитываешь спихнуть меня за него?

Кривая улыбка и виноватое выражение, которое Уолтер так и не успел скрыть, подтвердили ее опасения, Но возмутиться она не успела.

Они напряженно ждали, пока шеренга солдат войдет в зал. Охрана Кэрли исподтишка разглядывала их, но предпочитала держаться особняком. Несмотря на то что в замке был небольшой гарнизон, Саймон расставил в зале дюжину своих людей и велел им не спускать глаз с лорда Уолтера и его сестры на тот случай, если гости прибыли с недобрыми намерениями.

Наконец шорох, пробежавший по рядам прибывших солдат, возвестил о появлении сэра Ральфа. Джессамин стиснула руки. Ладони ее вспотели от напряжения — она ждала появления того, кто, вполне возможно, покорит ее сердце или, что гораздо хуже, станет ее супругом. Она невольно содрогнулась, чувствуя, как при одной мысли об этом сердце ее сжимается от страха.

Торопливо выйдя вперед, Уолтер протянул руку, приветствуя плотного невысокого мужчину, закованного в сверкающие доспехи, который в эту минуту появился на пороге зала. Горело несколько факелов, и в их тусклом свете Джессамин успела различить лишь его рост и фигуру. Она даже не могла угадать, сколько ему лет. Мужчины обнялись, приветствуя друг друга.

Потом брат обернулся, отыскивая взглядом Джессамин. Девушка предусмотрительно скользнула в тень и укрылась в нише у стены. Но как она ни пряталась, Уолтер разглядел ее, и голос его вдруг зазвучал громко и повелительно:

— Подойди поближе, сестра, не будь такой дикаркой!

Джессамин с радостью бы стукнула его. Изобразив на лице приветливую улыбку, она торопливо подошла, чтобы поздороваться с гостем. Девушка приблизилась к сэру Ральфу, скромно опустив глаза, и присела в торжественном реверансе, украдкой заметив, как радость на лице Уолтера сменилась изумлением.

— Добро пожаловать в Кэрли, сэр Ральф. Надеюсь, ваше путешествие было приятным? — Джессамин сладко улыбнулась, внимательно разглядывая его остроконечные солереты (Солереты — остроконечные рыцарские ботинки). Их носки, длинные, уродливо вытянутые, подчеркивали тонкие ноги лорда. Вдруг она почувствовала чужую руку возле лица, и кто-то осторожно приподнял се подбородок, заставляя поднять глаза. Прямо перед собой она увидела лицо сэра Ральфа из Кэйтерс-Хилла.

— Мое путешествие было достаточно приятным, но удовольствие, которое я испытываю сейчас, в сотню раз сильнее. Разве мог я ожидать, что встречу здесь столь прелестную даму? — галантно произнес он чуть хрипловатым голосом.

Быстро окинув его внимательным взглядом, Джессамин ответила улыбкой на изысканный комплимент. Лицо у сэра Ральфа оказалось довольно приятным, но ничем не примечательным, с квадратной челюстью и гладкой на вид кожей.

Глубоко посаженные глаза были голубовато-серыми, а волосы, насколько она могла судить по единственной пряди, выбившейся из-под низко надвинутого шлема, — густыми, золотисто-каштанового цвета. Хотя он и выглядел довольно молодо, но Джессамин догадалась, что на самом деле сэр Ральф намного старше, чем кажется при тусклом свете факелов. В конце концов она была вынуждена признать, что его внешность и манеры приятно удивили ее. А она-то боялась увидеть чванливого, надутого пустозвона или рыцаря, растолстевшего и опухшего от пьяного разгула.

Поверх богато украшенных искусной насечкой доспехов сэр Ральф накинул на плечи белый плащ. Остроконечный шлем на голове венчал высокий серебряный плюмаж. Джессамин знала, что обычно так одеваются рыцари, собираясь на турнир. Но сэр Ральф, желая, как видно, подчеркнуть свое богатство и высокое положение, не пожалел роскошных доспехов из немецкой стали, собираясь в обычную поездку.

Джессамин выпрямилась и обнаружила, что они почти одного роста. Сэр Ральф улыбнулся ей, и девушка послала ему осторожную улыбку в ответ. Ее внимание было поглощено гербом, вышитым на белоснежном плаще, — голубой с серебром щит, увенчанный свернувшейся змеей. Прищурившись, она с трудом разобрала девиз — «Уязвлен, но не в пяту».

— Ты уснула, Джессамин? — насмешливо фыркнул Уолтер, подтолкнув сестру локтем в бок.

Джессамин растерянно заморгала, сообразив, что так погрузилась в изучение плаща, что пропустила мимо ушей то, что говорил ей сэр Ральф. Помня о том, что нужно быть полюбезнее, девушка только молча улыбнулась и вопросительно посмотрела на гостя.

— Ваш приезд ее совсем ошеломил, — извиняющимся тоном произнес Уолтер.

Осторожно заведя руку назад, Джессамин больно ущипнула брата. Уолтер чуть слышно зашипел от боли, но умудрился сохранить на лице приветливую улыбку.

— Я тоже поражен вашей красотой сверх меры, леди Джессамин. Три дня, что я проведу в вашем замке, обещают превратиться в самое большое удовольствие в моей жизни!

Она все еще улыбалась идиотской улыбкой. Три дня! Ошва тебе Господи! Могло быть и хуже. По крайней мере не придется выносить его общество несколько недель подряд!

— Джессамин, позаботься, чтобы нашему гостю приготовили ванну, — резко вмешался Уолтер, и она почувствовала, как его пальцы больно стиснули ее локоть. — К тому же сэр Ральф, должно быть, проголодался с дороги.

Вежливо присев, Джессамин выскользнула из зала. Она ломала голову, как долго сможет играть роль жеманной, послушной дурочки. Но, подумав немного, Джессамин пришла к выводу, что уж три дня как-нибудь выдержит — просто для того, чтобы доставить удовольствие Уолтеру! Но это зависит от того, будет ли брат упорствовать в своем желании навязать ее сэру Ральфу в качестве жены, А вдруг тот уже женат, с радостной надеждой подумала Джессамин, и сердце ее встрепенулось. Стоит только Уолтеру узнать об этом, и его физиономия вытянется на целую милю! Наконец Джессамин пришлось вернуться в зал. Накрыли стол, а она знала, что без нее за еду не сядут.

Джессамин распорядилась, чтобы обед сегодня приготовили более обильный, нежели обычно. В этот вечер они сели за стол позже — надо было дать время поварам зажарить каплунов, приготовить заливное из осетрины и испечь пироги с голубями. А чтобы хоть немного утолить волчий голод гостей, Джессамин приказала подать холодное мясо, свежий хлеб и эль.

Зная, что от нее этого ожидают, Джессамин переоделась и тщательно причесалась. Хоть она и понимала, что Уолтер разозлится, но свой самый красивый наряд девушка предпочла не надевать. Воспоминание о том, для кого в последний раз предназначалось это голубое с серебром платье, все еще было слишком свежо в ее памяти, в самом деле, лишь только Мери вытащила его из шкафа, как к горлу Джессамин подступили слезы, а сердце болезненно сжалось, будто служанка ненароком выпустила наружу призрак ее загубленной любви.

Проглотив комок в горле, она резко прикрикнула на Мери, однако девушка так искренне расстроилась, что Джессамин, коря себя за грубость, поспешила извиниться.

Она с удовольствием коснулась рукой нежно-розового шелка. Это платье, поверх которого было наброшено другое, винно-красного цвета, богато отделанное заячьим мехом, было ничуть не хуже голубого. Нет никаких сомнений, что сэр Ральф найдет ее весьма соблазнительной. При этой мысли губы ее скривились в горькой усмешке. Ведь не по своей воле ей приходится одеваться так, чтобы понравиться ему. Она уж было совсем собралась облачиться в свое обычное простенькое шерстяное платьице, но, вспомнив об Уолтере и щадя его самолюбие и честь замка Кэрли, решила одеться как подобает хозяйке замка.

Джессамин медленно шла, направляясь в зал, и шум голосов становился все громче по мере ее приближения. Убедившись в том, что ни пряди не выбивается из прически, которую удерживала розовая шелковая лента, Джессамин величаво вплыла в шумный, освещенный пламенем факелов зал.

Глаза всех присутствующих в тот же миг обратились на нее. Ее появление было встречено гулом одобрения. В устремленных на нее взглядах Джессамин, кроме почтения, читала и откровенный восторг. Высоко вскинув голову, девушка прошла мимо сдвинутых столов, за которые с трудом усадили солдат.

Чад, дым и копоть от горевших факелов смешивались с аппетитными ароматами, доносившимися с кухни. И Джессамин, пробираясь по выщербленным плитам, вдруг поняла, что большая часть ее жизни прошла под этой грубо обтесанной крышей. Может быть, с надеждой подумала она, и на этот раз все обойдется?

Прокатившийся по рядам солдат гул одобрения при виде Джессамин заставил сэра Ральфа поднять голову, и сейчас он с любопытством разглядывал ее, пока девушка медленно шла к хозяйскому столу. За ней, отставая на несколько шагов, торжественно вышагивала Мери, словно настоящая фрейлина. Хотя, сказать по правде, она была всего лишь служанкой, но Джессамин на эти три дня повысила ее в звании, решив, что это произведет благоприятное впечатление, а кроме того, польстит самолюбию Уолтера. В конце концов, должны же они утереть нос знатному родственничку!

— Дорогая леди Джессамин, как вы прелестны! — рассыпался в комплиментах сэр Ральф, встав, чтобы поприветствовать ее. Он галантно поднес ее руку к губам, коснувшись мягкой кожи.

— Время от времени! — насмешливо фыркнул Уолтер, когда сестра проходила мимо пего, направляясь к своему месту по левую руку гостя. — Что так задержало тебя, сестричка?

— Ваш обед! — последовал быстрый ответ. После этих слов Джессамин опустилась па стул, покорно сложила руки на коленях и всем своим видом показала, что не намерена обсуждать опоздание.

Ее появление послужило сигналом для бесконечной процессии блюд, которые длинной чередой поплыли на стол. Большинство служащих замка отправили помогать на кухне, чтобы обед удался на славу. А поскольку сэр Ральф позаботился привезти с собой немало провизии, Джессамин не пришлось ломать голову, как накормить такую ораву.

Первым делом на стол подали блюда с жареными каплунами, плавающими в густом, приправленном пряностями винном соусе, покрытыми золотистой поджаристой корочкой, еще горячими, так как их только что сняли с огня. За ними последовала нарезанная толстыми ломтями осетрина, залитая янтарным, желе и украшенная кудрявыми веточками зеленой петрушки. После нее подали горшочки с паштетами из копченой рыбы и ломтики мяса, сваренные в вине с пряностями. Ароматные круглые валлийские пироги, караваи ячменного и пшеничного хлеба в сопровождении деревянных горшочков со свежим деревенским маслом подавались на стол вперемежку с блюдами, на которых дрожало нежнейшее желе из розовых лепестков. Розоватый пенящийся напиток из сладкого миндаля и пряное имбирное пиво соседствовали с тарелками, на которых горой лежали нарезанные яблоки. Чтобы гости могли промочить горло, Джессамин позаботилась подать на стол их лучшее гасконское вино — в знак уважения к такому почетному гостю, как сэр Ральф.

Глаза Уолтера при виде столь роскошное угощения чуть не вылезли из орбит.

Украдкой бросив на брата взгляд, она убедилась, что по лицу его скользнула одобрительная улыбка. И не только потому, что кушанья были изысканными и источали восхитительные ароматы, — ему доставляла неизъяснимое наслаждение мысль о том, что он имеет возможность с такой роскошью принять сэра Ральфа. Это тешило его самолюбие.

За едой мужчины погрузились в беседу, обсуждая гарнизон замка, запасы продовольствия и нестабильную политическую обстановку в стране. Желая произвести самое благоприятное впечатление на сэра Ральфа, Уолтер внимательно слушал то, что он говорил, и время от времени вставлял свои замечания.

Джессамин ела молча, прекрасно зная, что для женщины считается неприличным вмешиваться в мужскую беседу.

Внезапно сэр Ральф отложил в сторону нож и повернулся.

— Дорогая леди Джессамин, должно быть, мы изрядно утомили вас всеми этими разговорами о войнах и турнирах. Расскажите мне, каких припасов вам не хватает, и все будет немедленно доставлено, — с приятной улыбкой произнес он. — Кстати, примите мои поздравления — вы превосходная хозяйка!

— Благодарю вас, сэр Ральф, вы слишком добры. Если вы не против, я передам вам список завтра утром.

Кивнув, он вернулся к десерту из печеных яблок, щедро приправленных пряностями, запивая его сладким вином.

Сэр Ральф был одет в великолепный дублет из переливчатого синего бархата, подбитый алым и пурпурным атласом. Панталоны были также алого и пурпурного цветов. Бархатные малиновые башмаки на мягкой подошве щедро украшало золотое шитье, а их вытянутые и загнутые кверху носки завершались крохотными золотыми колокольчиками. Джессамин предположила, что такое сочетание цветов сейчас в моде при королевском дворе. Но ей такой наряд показался слишком уж ярким, вульгарным, словом, совсем не в ее вкусе, да и сэр Ральф в нем смахивал на королевского шута. Надушенные волосы он зачесал назад, что ему очень шло. Однако теперь, когда вокруг было светло как днем, на лбу его отчетливо проступили глубокие морщины.

Под усталыми глазами, словно следы птичьих лапок, также легла сеточка морщин, и еще две резкие складки тянулись вниз к углам рта, выдавая тот прискорбный факт, что сэр Ральф был куда старше, чем казался с первого взгляда. Теперь, в свете факелов, глаза его потемнели и казались почти черными. Пока он ел, Джессамин то и дело ловила на себе его восхищенные взгляды. Глаза его скользили по ней, переходя с узкой талии к вырезу платья и обратно. Желудок Джессамин свело судорогой, стоило ей убедиться, какая похоть сквозила в его взгляде. И она поклялась, что с этой минуты будет держаться от него подальше. Ведь сэр Ральф даже не делал попытки скрыть, какие желания она будит в нем.

Правда, он обращался к ней, демонстрируя величайшую почтительность и изысканные манеры. Но Джессамин не доверяла ему. Пока он говорил ей комплименты, выражение его лица не менялось, однако Джессамин удалось перехватить его взгляд, когда он обвел глазами зал, — и она могла поклясться, что увидела блеснувшее в них коварство. Да, этот человек, без сомнения, отличался и корыстолюбием, и алчностью. Но сейчас он рассыпался в комплиментах перед Уолтером, нахваливая образцовый порядок в его маленькой крепости, толщину степ замка и выгодное положение, которое тот занимал. Джессамин почувствовала себя неуютно. Похоже, худшие ее предположения начинали оправдываться.

Бедный Уолт — болтает без умолку, как сорока, сияет от радости, осчастливленный вниманием знатного родича, и, похоже, даже не подозревает, что замышляется предательство. Придется держать ухо востро и не спускать глаз с сэра Ральфа, уповая на то, что тот чем-нибудь выдаст себя!