На какое-то мгновение перед глазами Риса повисла пелена, и он отчаянно затряс головой, стараясь прийти в себя. Легкая дымка рассеялась как раз вовремя, и он успел мгновенно отпрыгнуть в сторону. Стоило сэру Ральфу шагнуть вперед, как Рис молниеносно ускользал. И вот наконец долгожданный миг настал. Улучив момент, когда сэр Ральф на мгновение потерял осторожность, Рис с быстротой молнии нанес удар. Сэр Ральф всей своей тяжестью навалился на него, клинок вошел еще глубже, и оба противника повалились на землю. Но на этот раз ни один из них не смог подняться.

Восторженные вопли понемногу стихли, сменившись жуткой зловещей тишиной. Все будто оцепенели, и прошло немало времени, прежде чем зрители очнулись настолько, чтобы сообразить, что произошло. Несколько человек с обеих сторон рванулись к своим командирам, безжизненно распростертым посреди поляны.

У Джессамин вырвался сдавленный всхлип. Подобрав юбки, она стремглав бросилась вниз по склону. Сердце ее колотилось как бешеное, она снова и снова повторяла про себя:

— Боже милостивый, пощади его… сделай так, чтобы он был жив!

К тому времени как она выбежала на поляну, обоих противников уже оттащили друг от друга.

Один из людей Риса, опустившись на колени, снял с его головы искореженный шлем. Джессамин рухнула рядом, по лицу се градом катились слезы.

Лицо Риса было мертвенно-бледным. Засохшая кровь, грязь и пот покрывали его до бровей, словно маска. Кожа покрылась синяками и ссадинами, тонкая струйка крови сочилась по скуле и стекала к подбородку.

— О Боже милостивый, Рис… Рис… скажи же что-нибудь! — закричала она, обхватив его руками и обливая слезами израненное лицо. Вдруг ей показалось, что губы его слабо пошевелились. Она резко отодвинулась, и как раз в это мгновение веки его чуть заметно дрогнули. Рис широко открыл глаза, и слабая усмешка искривила разбитые губы.

— Матерь Божия, ты жив! — Безумная радость охватила се. Джессамин лихорадочно ощупывала дрожащими руками его израненное тело.

— Я выиграл? — едва слышно прохрипел Рис.

Джессамин слабо кивнула, украдкой бросив взгляд через плечо туда, где кучка англичан склонилась над распростертым телом своего лорда. С головы сэра Ральфа уже сняли разбитый шлем. Лицо его было белым как полотно, кровь из глубокой раны на шее багровыми пятнами покрыла смятый металл доспехов. Люди суетились вокруг него, пытаясь вернуть к жизни, но все было тщетно. Его оруженосец судорожно сжимал запястье лорда, стараясь нащупать пульс, потом махнул рукой и угрюмо произнес одно слово:

— Мертв!

И вновь над примолкшей толпой пропел серебряный голос трубы. Вес затаили дыхание.

— В смертельной схватке между сэром Ральфом Уорреном, сражавшимся за Англию и короля Генри, и лордом Рисом из Трейверона, защищавшим честь Уэльса и Оуэна Глендовера, победителем вышел лорд Рис Трейверон!

Дикий рев восторга прогремел над толпой валлийцев. А в ответ ему со стороны англичан донесся лишь чуть слышный вздох, будто ветер прошелестел в ветвях деревьев. Безжизненное тело сэра Ральфа бережно перенесли в повозку.

Джессамин трясущимися руками рвала подол своей нижней юбки, чтобы отереть кровь с лица Риса.

Один из его людей сбегал за вином, и она осторожно поднесла кубок к его губам. Что теперь будет? Взгляд ее с беспокойством обежал ряды англичан, готовых в любую минуту наброситься на ликующих валлийцев. Вдруг редкие капли дождя забарабанили по траве. И тут изумленная Джессамин заметила, что англичане, неохотно опустив оружие и проклиная сквозь зубы так некстати начавшийся дождь, принялись один за другим спускаться по склону холма в поисках укрытия. Ряды их медленно таяли, словно снег под лучами солнца. Джессамин не верила глазам. Неужели они намерены уйти именно тогда, когда победа сама шла к ним в руки?!

Но так оно и было. Низко опустив головы под струями дождя, который яростно хлестал их, англичане возвращались той же дорогой, по которой пришли. Похоже, нынешняя битва была нужна лишь сэру Ральфу Уоррену. Теперь, когда его не было в живых, у англичан пропала охота драться. С востока угрюмой чередой быстро тянулись тучи, и, словно убегая от них, торопливо уходили англичане, низко опустив головы. Они спешили домой.

По рядам валлийцев пробежал удивленный шепот. Ошеломленные этим неожиданным отступлением, больше похожим на бегство, они дали английскому отряду уйти. Никому не пришло в голову попытаться задержать их. И вот наконец на вершине холма осталась лишь горстка измученных до предела валлийских воинов.

Увидев над собой встревоженное лицо Джессамин, Рис с трудом улыбнулся и едва заметно дотронулся своей закованной в латную перчатку рукой до ее сверкающих на солнце волос.

— Господи помилуй, либо я умер и попал в рай, либо… либо я вес еще жив, — чуть слышно прошептал он, глядя на ее прелестное, искаженное тревогой лицо, сплошь залитое слезами.

— Нужно унести тебя отсюда, любимый. Пошел дождь. Ты можешь идти? — взволнованно тормошила его Джессамин. Но стоило Рису пошевелиться, как из его груди вырвался хриплый вопль и он без сил откинулся назад, скривившись от боли.

Каждая косточка в его израненном теле ныла так, словно была сломана по крайней мере в нескольких местах. Рис чувствовал себя так, будто побывал между жерновами огромной мельницы. Кровь из раны в плече натекла в рукав, ткань рубашки успела пропитаться ею и присохла, при каждом движении причиняя невыносимую боль. Несколько воинов поспешно бросились ему на помощь.

И пока двое суровых лучников вели его наверх, Рис, собрав все свое мужество, поднял руку и слабо помахал ею в знак того, что он жив и по-прежнему готов сражаться. Оглушительный вопль восторга вырвался из сотен глоток, люди радостно размахивали руками, провожая глазами своего лорда.

Все время, пока дождь громко барабанил по плотной ткани, которую спешно растянули над одной из повозок, Джессамин, всхлипывая и сердито утирая слезы, ручьем катившиеся по лицу, обмывала и перевязывала многочисленные раны Риса.

Когда его люди бережно сняли с него доспехи, из груди Джессамин вырвался сдавленный крик — все его тело было залито кровью, хлеставшей из огромной раны в плече. Собравшись с силами, она осторожно обмыла бесчисленные ссадины настоем из трав, который не даст им воспалиться, а потом тщательно смазала мазью и наложила повязки. Валлийские воины, которым уже не раз приходилось бывать в сражении, научили ее, как нужно очищать глубокие раны, нанесенные мечом, а потом перетягивать, чтобы остановить кровотечение.

Но она не могла сдержать слез при виде той боли, которую причиняла любимому. Стиснув зубы, Рис едва слышно стонал, пока ее ловкие пальцы осторожно бинтовали чистым полотном его израненное тело. Сейчас он думал только о том, как бы не потерять сознание. Будто раскаленные иголки вонзились в его мозг. Джессамин поднесла к его губам чашу с болеутоляющим отваром. Сделав несколько глотков, он немного пришел в себя и подал знак продолжать.

Когда наконец все раны были перебинтованы, Рис принял решение возвращаться в Уэльс. Слишком велика была опасность, что на них нападут, а силы валлийцев были на исходе. Его отряд понес большие потери, второго сражения им не выдержать.

Рис до сих пор никак не мог поверить, что сэр Ральф Уоррен мертв. В тот момент, когда его собственное тело беспомощно распростерлось в грязи, только жгучая ненависть и мучительное воспоминание о тех страданиях, что пришлось по милости этого негодяя перенести Джессамин, заставили его подняться и нанести последний удар. Это было похоже на то, как если бы праведный гнев влил силы в его руку, пока он лежал в беспамятстве, отчаянно цепляясь за ускользающее сознание, и одна лишь мысль билась в его мозгу — что будет с Джессамин?!

Его отряд растянулся по узкой, извилистой дороге. Люди брели по колено в грязи, увязая в ней, падая и поднимаясь. К тому времени как его воины выбились из сил, дождь прекратился.

Всю ночь Рис горел в лихорадке, и Джессамин не смыкала глаз, ухаживая за ним: смачивала его пылающий лоб ледяной водой и то и дело подносила к потрескавшимся от жара губам отвар из коры ивы.

Так было всю ночь и весь следующий день. И вторую ночь она тоже провела без сна, вскакивая в ужасе каждый раз, когда из груди его вырывались хриплые стоны, и отирая пот, катившийся по его лицу и собственные слезы отчаяния. Когда наконец она сомкнула усталые веки, то сон навалился на нее и Джессамин провалилась во тьму, и ни грохот подков, ни скрип повозок не могли потревожить ее. Она совершенно обессилела.

Ее разбудил яркий луч солнца, скользнувший по лицу сквозь прореху в натянутой ткани. Джессамин растерянно заморгала — Рис, весело сверкая глазами, сидел, прислонившись к стенке, и с довольным видом уплетал хлеб с сыром, запивая его пенящимся элем.

— Рис, тебе лучше? — воскликнула она. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто побывал в аду, — весело объявил он с полным ртом. — Но, слава Богу, благодаря твоим заботам я жив. Всегда знал, что коль скоро нам предстоит сражаться, то без тебя не обойтись.

— Я уж и не надеялась, что с тобой все будет в порядке, — прошептала она и припала губами к его заросшей колючей щетиной щеке. — Ты совершил чудо, а сейчас нужно сменить твои повязки.

Рис недовольно скривился:

— Вот этого я и боялся. Скажи мне честно, неужели ты думала, что я потерплю поражение?

Пришлось сознаться. Джессамин опустила глаза.

— Да. Ведь он столько раз бился на турнирах, а ты…

— А я никогда, это ты хочешь сказать? Все, что я могу, это нападать под покровом ночи и… продолжай, ведь именно так ты думала?

— Да, я отчаянно боялась.

— Я тоже.

— Что?! — Джессамин уставилась на него круглыми от удивления глазами, решив, что ослышалась. — Но… ты выглядел таким уверенным… словно ничуть не сомневался в своей победе! О, Рис, я думала…

— Я играл; любовь моя, играл… отчаянно надеясь, что выиграю время и Глендовер успеет прийти нам на помощь, Сама знаешь, дойди дело до сражения, и нас бы всех убили. Оставалось надеяться только на то, что этот проклятый англичанин ставит свою репутацию безупречного рыцаря достаточно высоко и не посмеет обидеть тебя, коль скоро дал клятву. Ведь тогда я бы уже не смог защитить тебя…

Слезы текли у нее по лицу. Джессамин осторожно обняла его, все время помня о той боли, которую испытывал Рис. Тепло его губ наполнило ее блаженством, которое, как она думала, ей уже не суждено будет испытать.

— О, Рис, никогда в жизни я так не молилась! А теперь нужно поскорее отвезти тебя домой.

— Нет!

Это прозвучало, как удар хлыста, Джессамин испуганно отпрянула.

— Неужели ты все еще собираешься пробираться к Глендоверу?! Раненый?! Да тебя убьют!

— Послушай, женщина, кто здесь отдаст приказы: ты или я?!

Нотка раздражения в его голосе заставила се слегка поморщиться. Но сейчас его безопасность значила для Джессамин куда больше, чем оскорбленное мужское самолюбие.

— Я, — твердо заявила она, — и ты должен слушаться, потому что находишься на моем попечении. Поэтому учти — никаких сражений, пока твои раны не заживут!

— Ладно… так я и думал.

Джессамин, удивленная такой покладистостью, бросила на него подозрительный взгляд. Уголки губ у Риса подергивались. Было заметно, что невозмутимое выражение лица дается ему с трудом. Заметив, что брови у нее поползли вверх, он не выдержал и хмыкнул:

— Джессамин Дакре, сколько бы ты ни уверяла меня в обратном, но ты нисколько не изменилась. Скажи, неужели ты и сейчас хочешь меня, когда я слаб, как новорожденный котенок?

— Тебе и так это известно. Конечно же, я хочу тебя…

— Тогда давай обсудим, когда нам надо отправляться.

— Даже и не мечтай! До Трейверона путь долгий, а ты пока что слишком слаб, чтобы выдержать такое путешествие.

— А кто говорит о Трейвероне?

Джессамин подумала, что ослышалась. Протянув руку, она коснулась его лба. Может быть, жар еще не спал? Странно, лоб был совершенно холодный, даже немного влажный. Рис быстро поцеловал ее запястье, воровато скользнув языком по нежной коже там, где билась тоненькая голубая жилка.

— Никакого жара… странно, тогда почему ты говоришь загадками?

Здоровой рукой Рис обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Сказать по правде, я намереваюсь как можно скорее обвенчаться с тобой, Джесси. Так что собирайся! Мы отправляемся в Кэрли. Пора покончить с этим делом!

Она растерянно заморгала. Изумление и восторг нахлынули на нее с такой силой, что она испугалась.

— Но ты еще слишком слаб, чтобы сражаться!

— А разве я говорил, что собираюсь сражаться? Ты же сама слышала — те воины, которых оставил сэр Ральф, разжирели и обленились от спокойной жизни. А теперь, когда Уоррена больше нет, я намерен предоставить им выбор: либо покинуть Кэрли и остаться в живых, либо попытаться помешать мне… тогда они последуют за своим лордом. Думаю, ребята недолго будут колебаться. Выбор, прямо скажем, небогатый.

— Но у тебя так мало людей! Неужели ты надеешься взять замок приступом?

— Возьму с собой людей Гриффита. К тому же мои парни отобрали у англичан немало знамен. Вот пускай и позабавятся: поднимут их, и пусть Джексон считает, что мы лишь передовой отряд, а главное войско подойдет через день-два. Думаю, это должно на пего подействовать.

— Да… твой план может сработать.

— О Боже, и это все?! А где же несгибаемая вера в мои силы?! Ты только представь себя на его месте: отряд у него небольшой, а тут вдруг приближается целое войско, да еще с захваченными английскими знаменами! Конечно, ему придется сложить оружие. Помнишь, что говорил Хьюз? Они обленились до того, что даже не поднимают мост, к тому же цепи и ворот у него проржавели настолько, что вряд ли это получится!

Джессамин порывисто поцеловала Риса в губы. Поразительный человек… чуть жив, а уже снова строит планы, как взять замок!

— Ты необыкновенный! — прошептала она, ласково коснувшись кончиком пальца его разбитой губы. — Может, поэтому-то я и люблю тебя так сильно!