Переодевшись в рубаху и платье, Адель сразу же почувствовала себя на голову выше. До чего же хорошо снова выглядеть чистой и причесанной! Когда она поднялась с кресла, темно-зеленая шерсть ниспадала красивыми складками к ее ногам. Марджери принесла с собой простой обруч из переплетенных пурпурных и светло-лиловых лент, чтобы закрепить на лбу полупрозрачную вуаль цвета морской волны. Затем с проворством, достойным ярмарочного фокусника, она достала из подвесного кармана зеркало.
Адель пристально разглядывала свое отражение в ярком свете камина и новых свечей, которые принесла с собой Марджери. Несмотря на то что черты ее лица остались такими же, какими они ей запомнились, она обнаружила в нем такую перемену, что ей казалось, будто перед ней незнакомка. Очертания ее подбородка и скул стали резче, а в зеленых глазах появился стальной блеск, которого она никогда не замечала прежде. Эта перемена была вызвана ее нелегкой жизнью. Хотя в действительности с начала ее странствий прошло не больше года, Адель за это время стала намного старше, завершив переход от юности к зрелой женственности.
Она разбудила Симма, но тот не желал даже ненадолго отойти от постели хозяина, чтобы перекусить, поэтому Марджери пришлось силой вытолкать его за дверь: юноше просто необходимо было подкрепиться.
Следующим появился Уиллет, личный слуга Рейфа, которого прислал сюда Артур, чтобы он побрил своего господина. Одна нога Уиллета была покалечена, поэтому обычно он не сопровождал Рейфа в походах, прислуживая ему лишь тогда, когда его лорд находился в замке. Он даже не подозревал о том, что Рейф был в спальне не один, и потому очень удивился, застав там незнакомую леди и ее горничную. Уиллет отвесил Адель вежливый поклон, и она сразу поинтересовалась, что именно ему сообщили о хозяине.
– Только то, что лорд Рейф был ранен, – ответил Уиллет, бросив взгляд в сторону кровати. – Я еще никогда не видел его таким бледным.
– Ну разумеется, он еще никогда таким не был, ты, олух царя небесного. – Марджери подтолкнула слугу к постели: – Брей его поскорее, а потом убирайся.
Пока Уиллет занимался своим делом, обе женщины связали в узел использованное белье и подготовили новую смену простыней и наволочек для кровати больного. Рейф без возражений дал слуге побрить себя и расчесать волосы.
Не успел Уиллет промыть в воде бритву и объявить, что его задача выполнена, как из коридора послышались тяжелые шаги; затем в комнату без лишних церемоний вошли трое мужчин во главе с Артуром, который с недоумением уставился на Адель – он едва узнал ее в новом наряде. Двое его спутников также замерли на месте, не сводя глаз с Адель. То были молодой священник в сутане, который явился сюда, чтобы исповедать и соборовать лорда де Монфора, и местный лекарь, державший склянку со скользкими тварями, служившими орудиями его ремесла и явно принесенными им для того, чтобы высосать из Рейфа последнюю кровь.
– С дороги, женщина! – приказал Артур, едва к нему вернулось самообладание. – Мы здесь для того, чтобы позаботиться о нашем господине.
– Сегодня ночью кризис миновал. Разве вы не видите, что лорду Рейфу намного лучше?
Мажордом перевел взгляд с Адель на Уиллета, который в нерешительности стоял возле постели хозяина, не зная, остаться ли ему или уйти.
– Что ж, парень, впервые в жизни ты сделал все так, как тебе приказали. А теперь отдай мне бритву – она пригодится для того, чтобы вскрыть ему вену.
– Нет! Ни в коем случае нельзя пускать ему кровь! – в ужасе вскричала Адель. – Он и так потерял ее слишком много. Именно поэтому он такой бледный. Если вы сделаете ему кровопускание, вы погубите его!
– Сядьте и не вмешивайтесь не в свое дело. Мы сами разберемся, что к чему, – решительным тоном заявил Артур и поспешил вперед, сделав знак лекарю следовать за ним вместе с миской и кувшином.
Врач, похоже, не знал, как ему поступить, и остановился на полпути между дверью и кроватью. Священник, однако, испытывал меньше колебаний и надел на шею фиолетовую столу,
готовясь совершить над умирающим последние церковные обряды.
Адель оставалась на своем посту рядом с Рейфом, убежденная в том, что если ему вскроют вену, это может оказаться для него роковым. Несмотря на то что в те времена такое лечение было в большом ходу, кровопускание всегда казалось ей бессмыслицей, в особенности когда пациент и без того уже ослабел от потери крови.
– Вы, святой отец, можете приблизиться, – произнесла она с улыбкой, жестом подзывая к себе священника. По крайней мере молитвы не могли принести Рейфу вреда. Адель с беспокойством спрашивала себя, известно ли присутствующим о том, что она посылала за миссис Галлет. Заметив неприкрытую враждебность на лице Артура, Адель снова вспомнила предостережение старухи о том, что, если она не проявит достаточно твердости, ее просто вышвырнут вон из замка.
Артур и лекарь перешли на другую сторону комнаты, и Уиллет присоединился к ним, давая возможность священнику без помех исполнить свой долг.
В самой середине обряда Рейф, по-видимому, понял, что за молитвы произносятся над ним. Губы его шевелились, пока он чуть слышно повторял за священником латинские слова. Он даже исповедался в грехах, хотя молодому священнику пришлось наклониться пониже, чтобы расслышать его бормотание.
Адель хотела было указать на вновь обретенную силу Рейфа как на еще одно свидетельство достигнутых ею успехов в лечении, однако ей хватило одного взгляда на плотно сжатые губы мажордома, чтобы понять всю бессмысленность подобного шага.
Как только таинство было совершено, священник благословил всех присутствующих в комнате и извинился перед ними за то, что вынужден уйти, поскольку у него есть неотложные дела. Адель открыла перед ним дверь и приказала одному из стражников проводить служителя церкви до ворот замка. Такой поворот событий явно вызвал у Артура досаду, поскольку он до сих пор считал, что Адель не обладает никакой властью; теперь же перед ним было явное доказательство обратного. Он собирался уже утром выставить ее из Фордема, но, едва войдя в спальню хозяина, обнаружил, что женщина, которую он принимал за обыкновенную прислугу, прикидывавшуюся важной особой, действительно оказалась той, за кого себя выдавала, – а именно леди Сен-Клер. Что еще хуже, сундуки и прочие вещи, принадлежавшие даме с этим именем, прибыли в Фордем еще несколько месяцев назад. Великолепный мерин, находившийся в конюшне замка, и огромный черный пес, наблюдавший за ним из угла, также, по слухам, принадлежали этой загадочной леди.
Рейф между тем порывался что-то сказать, и Адель наклонилась к нему поближе, умышленно повернувшись при этом спиной к разгневанному мажордому.
– Я умираю? – спросил Рейф, видимо, осознав, что его только что соборовали. Слишком часто ему приходилось слышать слова последнего обряда, произносимые над телами его умирающих соратников.
– Нет, дорогой, тебе сегодня намного лучше, – заверила его Адель.
– Ах, милорд! – воскликнул Артур, поспешив к постели и довольно грубо оттолкнув в сторону Адель. – Я привел сюда лекаря Роджера, чтобы он вами занялся.
Лекарь снова выступил вперед, держа наготове кувшин с пиявками и миску, в которую собирали кровь. Артур уже хотел было закатать рукав Рейфа…
– Нет! Прекратите сейчас же! Я запрещаю вам! – Адель решила пустить в ход все влияние, которым обладала.
Лекарь тотчас отступил назад, безошибочно почувствовав в ее тоне властные нотки, а лицо Артура побагровело; казалось, он вот-вот взорвется.
– Черт бы вас побрал, несносная женщина! Перестаньте стоять у меня на пути, иначе я прикажу выставить вас из замка. Если мой господин умрет, то только по вашей вине.
Со стороны постели послышался слабый, но безошибочно различимый смешок.
– Ну, Артур, приятель, с таким собеседником, как ты, и впрямь не соскучишься. Неужели я так близок к тому, чтобы встретить старуху с косой?
Смутившись, Артур, запинаясь, начал бормотать извинения: в приступе гнева он совсем забыл о том, что хозяин мог слышать каждое его слово.
– И не будь так суров со служанкой, – слабым голосом добавил Рейф. – Наверняка бедняжка делает то, что считает нужным.
– Он говорит не со служанкой. – Адель метнула на Артура гневный взгляд. – Твоему мажордому доставляет большое удовольствие оскорблять
меня.
– Адель? – спросил Рейф, пытаясь сесть. – Неужели это в самом деле ты?
– Да, это я, – прошептала она, опустившись рядом с ним на колени и взяв его за руку. – Они хотят пустить тебе кровь, а я не позволяю им этого сделать. На мой взгляд, это было бы просто глупостью. У меня есть целебный бальзам…
– Да, полученный из рук ведьмы. Мы не потерпим здесь никакого колдовства, – прогремел Артур; воспользовавшись удобным случаем, он снова выступил вперед.
Все глаза были прикованы к Адель; и тут она заметила Симма, стоявшего в дверном проеме. Прежде чем он успел признаться в том, что ходил за миссис Галлет, Адель произнесла:
– Я послала за знахаркой, поскольку у меня больше не осталось лекарств, чтобы обработать твои раны. Она дала мне хороший совет да еще настойку, которая и совершила это чудо.
– Так это правда, что ты посылала за старой ведьмой? – спросил Рейф, голос которого вновь обрел силу.
– Нет, я посылала за целительницей. Хотя, по правде говоря, я обратилась бы к кому угодно, лишь бы спасти твою жизнь.
– Милорд, вы же сами запретили этой старой карге переступать порог замка!
Рейф утвердительно кивнул в ответ на напоминание Артура и повернулся на постели так, чтобы видеть окно, сквозь которое в спальню проникал серый утренний свет.
– Верно, я запретил ей приходить сюда, – прохрипел он; горло его саднило так, что он едва мог говорить. – Но если ее бальзам действительно помог, думаю, на сей раз мы можем посмотреть на это сквозь пальцы. Я благодарен Богу уже за то, что он дал мне возможность дожить до этого дня.
Воспользовавшись временным затишьем, Марджери приблизилась к лекарю и схватила его за руку.
– Пожалуй, тебе лучше уйти, парень, ты слишком скверно пахнешь, чтобы находиться в комнате больного, – добавила она, презрительно фыркнув. – Раз моя госпожа говорит, что в тебе нет нужды, значит, так оно и есть.
Артур и лекарь дружно запротестовали, обратившись за поддержкой к хозяину.
– Но, милорд, кровопускание является в таких случаях единственно верным лечением, – непререкаемым тоном напомнил ему Артур.
– Если леди Адель думает иначе, я уверен в том, что она права, – спокойно ответил Рейф.
Окончательно посрамленный этими словами, мажордом довольно нелюбезно откланялся и покинул комнату, увлекая за собой Уиллета и лекаря. Последний при этом долго извинялся перед ее светлостью за причиненное беспокойство. Этот человек явно рассчитывал в дальнейшем иметь дело со знатью, платившей ему за услуги звонкой монетой, в отличие от деревенских жителей, которые обычно возмещали свои долги буханками хлеба и бочонками со свиным салом.
Когда мужчины вышли, Адель и Марджери охватило настоящее ликование. Рейф, однако, чувствовал себя достаточно окрепшим и не хотел принимать лекарство не глядя.
– Это что еще за гадость? – Он указал на зловонную бурду, которую Адель пыталась ему дать.
– Не знаю, но от нее тебе уже стало лучше. Пожалуйста, открой рот.
– Она пахнет хуже коровьего навоза, а вкус у нее, как…
Адель быстро сунула ложку между его зубов, и Рейф сморщился, почувствовав у себя в горле вязкую жидкость. Предыдущие дозы оказали на больного такое благотворное действие, что Адель на этот раз решила дать ему еще одну ложку и, как только больной снова открыл рот, собираясь возразить, влила ему в горло лекарство. После второй дозы Рейф поднял руку, чтобы ее остановить, и это резкое движение заставило его вздрогнуть от боли.
– Хватит! Ты хуже того лекаря – вместо того чтобы пустить мне кровь, хочешь меня отравить! Какой сейчас день, нет, какой месяц? У меня такое ощущение, словно я несколько недель провел в чистилище…
– На дворе пока еще декабрь, но какой именно день, сказать не могу, – призналась Адель. После той кошмарной схватки, когда кинжал Йейтса вонзился в спину Рейфа, все дни слились для нее в один сплошной поток, так что она не знала, когда кончался один и начинался другой.
– Мне до сих пор не верится, что ты здесь, со мной. Наконец-то жизнь начинает возвращаться в прежнее русло. Как тебе удалось доставить меня в Фордем?
– Джералд Монсорель помог мне привезти тебя в замок. Мы думали, что дома тебе сразу станет лучше, но в дороге твои раны воспалились и у тебя началась лихорадка.
– О, такое случается со мной не в первый раз, и до сих пор мне всегда удавалось выкарабкаться. – Рейф небрежно махнул рукой, не без труда усевшись на постели и прислонившись спиной к груде пуховых подушек. Симм все еще ждал у двери, и Рейф сделал знак юноше подойти.
– Сюда, мой мальчик. Дай мне взглянуть на тебя.
Молодой человек чуть не заплакал от радости, увидев, что его господин восстал из мертвых, однако то обстоятельство, что именно он ходил за миссис Галлет, до сих пор тяжким бременем лежало на его совести.
– Вы не должны винить леди Адель, милорд. Это я посоветовал ей послать за ведьмой.
– Теперь это уже не важно: разумеется, нелепые заклинания не помогают, но по крайней мере некоторые из бальзамов оказывают свое действие. Я – живое тому доказательство, – добавил Рейф, к которому, судя по всему, уже вернулась его прежняя жизнерадостность.
Глава 14
Прошла уже неделя, а Адель все еще с трудом могла поверить в чудесную перемену, происшедшую с ее возлюбленным. В первое время Рейфу было трудно подолгу оставаться на ногах, но с каждым днем дальность его прогулок увеличивалась.
Барон с нескрываемой гордостью показывал Адель замок, оборонительные укрепления которого были перестроены в соответствии с самыми последними достижениями фортификационной науки. Девушка снисходительно выслушивала его объяснения, пока он описывал ей устройство внутренних и внешних подъемных решеток и особую конструкцию водозаборов. Даже темницы были для него предметом внимания: хотя Рейф и надеялся, что они ему не понадобятся, камеры выглядели чистыми и просторными. Адель не стала перебивать его, когда он с видом ребенка, похваляющегося новой игрушкой, показал ей усовершенствованную модель лука. Рейф до такой степени вошел во вкус, что даже представил ей некоторых из своих лучников, не забыв упомянуть при этом, что большинство из них были валлийцами, – а ведь все знали, что лучшие лучники в стране происходили из Уэльса.
Адель, спрятав улыбку, размышляла над его словами. Хотя Рейф вел себя как настоящий дворянин, сопровождая ее по замку, Адель открыла для себя еще одну сторону человека, которого любила, – темперамент порывистого, увлекающегося подростка.
Они не стали карабкаться на башни, поскольку Рейф находил подъем по ступенькам утомительным и считал ниже своего достоинства прибегать к трости, которую вырезал для него брат Айво.
Несмотря на то что Адель сама выросла в замке, она была поражена размерами Фордема: его мощные куртины поднимались почти на высоту главной башни Эстерволда, а наполненный водой ров, питаемый стремительно бегущим горным ручьем, вполне мог сойти за реку.
Интерьер Фордема в целом показался ей несколько спартанским, как и подобало военному сооружению, однако апартаменты хозяина замка являлись исключением. Герб де Монфоров украшал великолепный лепной потолок в верхнем зале, и он же был высечен из мрамора над огромным каменным очагом. По обе стороны от фамильного герба висели старые продолговатые щиты, принадлежавшие отцу и деду Рейфа. Его дед, еще юношей отправившись на поиски славы, присоединился к войскам норманнского герцога Вильгельма, вторгшимся в Англию в 1066 году. Как оказалось, их происхождение имело много общего: предки Адель также покинули свою родину, чтобы принять участие в завоевательном походе, и обе семьи получили в награду за службу земельные владения во вновь покоренной стране.
В течение первых нескольких дней они ужинали вместе в верхнем зале. Рейф ел мало и с трудом досиживал до конца ужина. Адель уже использовала всю черную жидкость, которую вручила ей миссис Галлет, и послала Симма за старухой, чтобы попросить еще, однако ему так и не удалось ее найти. Адель опасалась, что без лекарства состояние Рейфа ухудшится, но, к счастью, ее тревога оказалась напрасной.
В конце концов он окреп настолько, что смог занять свое место за господским столом в главном зале Фордема. Когда де Монфор в первый раз после болезни спустился вниз, чтобы поужинать со своими вассалами, солдаты как один повскакали с мест и их громкие крики потрясли стены – так бурно они выражали свою радость от того, что их лорд снова был с ними.
И вот как раз тогда, когда хозяин замка почти совсем оправился и даже мог совершать короткие прогулки верхом, а впереди уже ждали рождественские праздники, неприятное вторжение из внешнего мира нарушило их покой.
День выдался холодным и пасмурным. Адель сидела у камина, вышивая напрестольную пелену для алтаря. Она собиралась пожертвовать эту вещь церкви в качестве тайной епитимьи за то, что обратилась за советом к ведьме, спасая жизнь Рейфа. Впрочем, едва ли этот знак раскаяния с ее стороны мог иметь силу; в глубине души Адель не сомневалась: если подобное повторится, она снова пренебрежет наставлениями святых отцов и отправится на поиски миссис Галлет.
Каждый день после обеда Рейф отдыхал и, хотя он жаловался на постельный режим, тем не менее неукоснительно следовал указаниям своей очаровательной сиделки; однако Адель знала, что такое положение вещей продлится недолго. Как только Рейф решит, что совсем здоров, он будет поступать так, как угодно ему.
Внезапно снаружи донесся стук копыт, и Адель увидела, что во двор замка въехал отряд всадников. Она не особенно удивилась, когда в дверь постучали.
– Там, в зале, люди, которые желают видеть лорда Рейфа, – сообщил ей слуга. – Их хозяин говорит, что дело очень важное.
Адель недовольно кивнула – ей не хотелось будить Рейфа, но другого выхода у нее не было.
Когда с ее помощью Рейф поднялся и натянул на себя тунику из красной шерсти и черные кожаные сапоги, Адель в нерешительности остановилась посреди комнаты. Заметив это, хозяин замка нетерпеливо произнес:
– Ну, что же ты не идешь? Сейчас не время мешкать!
Она улыбнулась в ответ, и они вместе спустились по лестнице в главный зал.
– Де Вески! – изумленно воскликнул Рейф, увидев гостя. Голос его окреп настолько, что никто бы не догадался о том, как близок он был к смерти еще несколько недель назад.
Лорд Алнвик сделал несколько шагов ему навстречу, и они обнялись.
– Де Монфор! Клянусь Богом, вы прекрасно выглядите. Вероятно, меня ввели в заблуждение. До меня дошли слухи, будто вы лежите при смерти, – признался де Вески и при этом бросил удивленный взгляд на Адель.
– Нет, вас не ввели в заблуждение. Если бы не мой рыжеволосый ангел, вы бы как раз успели на мои похороны. – Рейф рассмеялся и знаком предложил гостю место у камина.
Теперь, когда де Вески открыто стал врагом короля, он никуда не выезжал без вооруженной охраны. Его отряд расположился вокруг деревянных столов, наскоро установленных для них в главном зале. Чтобы рыцари могли подкрепить силы, им подали эль в кружках, а также хлеб грубого помола с мясом. Вино из Гаскони и нежное мясо, приготовленное с приправами, вместе с лучшим пшеничным хлебом и головкой ароматного белого сыра предназначались для господского стола. Впрочем, и мясо, и выдержанный сыр из погребов замка по большей части остались нетронутыми, пока де Вески рассказывал о последних событиях в стране. Многие люди, в том числе уроженцы Уэльса и западных графств, поддержали северных лордов, приняв сторону повстанцев, несмотря на все попытки короля Иоанна выявить и сурово покарать предателей.
– Мы с вами почти соседи, и тем не менее вы до сих пор к нам не присоединились, – заметил де Вески. – Почему? Уж, конечно, не потому, что являетесь сторонником политики Немощного…
– Разумеется, нет, но я предпочитаю срединный путь, предложенный архиепископом Лэнгтоном. Его тоже нельзя назвать другом Иоанна, но вместе с тем он против любого произвола. Кстати, как насчет новой хартии, составленной баронами? Вы уже представили документ королю?
– Нет, мы сделаем это позже. – Де Вески нахмурился. По-видимому, он надеялся получить от хозяина более четкий ответ, возможно, даже обязательство. – А вы уже набрали рекрутов среди ваших арендаторов и местных земле– владельцев?
– Нет. К тому же я только что восстал со смертного одра, – буркнул в ответ Рейф, только теперь начиная понимать, к чему клонится разговор – Юстас де Вески хотел заручиться новым союзником, на которого он мог бы опереться в своей борьбе против короля.
– Время не ждет. Есть намерение представить хартию весной, но за такой короткий срок мы не успеем собрать армию, чтобы поднять восстание. У Иоанна остались преданные ему люди: Пембрук, Арундел, Уорик, Девон, – все они трусят за ним по пятам, словно комнатные собачонки.
– Вы знаете, что я либо на вашей стороне, либо ни на чьей, – заверил Рейф гостя и поднялся из-за стола. Де Вески подобрал латные рукавицы и сделал знак своему капитану готовить людей к отправлению.
– Леди Адель, как всегда, сама красота и добронравие. – Де Вески на прощание поцеловал ее руку, и глаза его одобрительно сверкнули при виде изящной фигуры, затянутой в черную с золотом парчу.
– До свидания, лорд Юстас. Надеюсь, мы увидимся с вами снова на Рождество? – спросила она, пока гость застегивал свою плотную куртку на подкладке из овчины.
– Возможно; все будет зависеть от доброй воли вашего славного лорда. – С этими словами он удалился.
* * *
Неожиданный визит де Вески не только ознаменовал собой перелом в болезни Рейфа, но и вызвал резкую перемену в его настроении. Вместо того чтобы радоваться возвращению к жизни, он выглядел все более угрюмым и озабоченным. Большую часть времени барон теперь проводил со своими солдатами, обсуждая с ними способность замка выдержать осаду и приказав лучникам чаще стрелять по мишеням. Кроме того, он требовал от них большей меткости и удвоил время, посвященное воинским упражнениям. Рейф явно готовился к войне.
Несмотря на надвигавшуюся бурю, обитатели замка не забывали и о приготовлениях к предстоящим торжествам. Адель нравился аппетитный запах горячей выпечки, доносившийся с кухни, ей не терпелось попробовать пудинги с фруктовой начинкой и ароматные булки, которые заворачивались в пропитанную ромом ткань и затем хранились в бочонках в кладовой, не говоря уже о засахаренных фруктах, густо облепленных сладкими желтоватыми кристалликами. Дичь подвешивали к потолку в погребе, чтобы выдержать ее к рождественским праздникам, которые длились целых двенадцать дней. Адель находила все это очень волнующим, но вместе с тем ей трудно было представить себе столь же грандиозные хлопоты в тот день, когда она станет леди Фордем. Леди Адель из замка Фордем – каким пышным казался ей этот титул! Однако в последнее время при мысли о свадьбе вместо радости ее охватывала печаль. Она надеялась, что Рейф по крайней мере иногда будет касаться в разговоре темы их брака, однако он ни разу о нем не упомянул. В первые дни после его выздоровления она была в таком восторге, что почти не задумывалась ни о чем другом, но теперь все обстояло иначе, и эта перемена объяснялась недавним визитом Юстаса де Вески. Все последние дни голова Рейфа была занята одним-единственным вопросом: как защитить замок. Хотя здоровье его окрепло достаточно, чтобы ездить верхом, они так и не совершили обещанную им прогулку по окрестностям.
Однажды утром Рейф ускакал в соседнее поместье, невзирая на пронизывающий ветер и угрозу снегопада, полностью пренебрегая настойчивыми советами Адель подумать о своем здоровье. Уже одно то, что они больше не строили планов на будущее, являлось для нее разочарованием, однако у них не было и настоящего. Правда, Рейф по-прежнему обнимал и целовал ее при встрече, но теперь эти знаки внимания отличались обычно несвойственной ему сдержанностью. Кроме того, они не предавались любви с самого Сент-Эдмундсбери. Пока де Монфор был болен, она и не ждала от него никаких проявлений чувств, но теперь-то он поправился! У него находилось достаточно сил, чтобы обучать солдат, разъезжать верхом по всей округе, – словом, для чего угодно, кроме нее, и Адель уже не могла успокаивать себя, как вначале, разного рода отговорками. Иногда она чувствовала себя настолько заброшенной, что даже задавалась вопросом, не разлюбил ли он ее. Всякий раз, когда эта ужасная мысль приходила ей в голову, сердце Адель учащенно билось, а ладони покрывались липким потом. Прежде их любовь была такой страстной, что Рейф уже успел стать частью ее существа!
Адель подняла воротник плаща, чтобы защититься от пронизывающего ветра, – здесь, в Фордеме, зимы были более суровыми, чем в Эстерволде, главным образом из-за холодных северных ветров, дувших с Шотландских гор; они беспрепятственно носились над пустынной вересковой равниной, превращая все живое на своем пути в лед.
В тот день Адель вышла за ворота замка одна, решив, что ей нужно немного прогуляться и поразмыслить. Это было на нее не похоже, и Вэл явно удивился, когда хозяйка приказала ему остаться дома. Всякий раз, когда она ехала верхом на Лунном Свете, а рядом с ней был ее верный пес, ей казалось, что жизнь снова вернулась в прежнее счастливое русло, но, сколько бы она ни делала вид, будто все в порядке, это, безусловно, было не так! Боль от открытого пренебрежения со стороны Рейфа становилась все острее с каждым днем. Ей необходимо было найти нужные слова для разговора с ним, потому что молчать она больше не могла.
Адель уже собиралась вернуться, когда очередной порыв ветра донес до нее стук конских копыт. Поднявшись на вершину ближайшего холма, она заметила внизу наездника. Рейф! Адель узнала бы его огромного гнедого жеребца среди тысяч других. Однако на этот раз ей не хотелось встречаться с ним наедине, так как она еще не решила, что ему сказать. Поэтому, вместо того чтобы, как в прежние времена, броситься ему навстречу, она замедлила шаг.
Рейф между тем осадил коня рядом с небольшой рощицей из приземистых деревьев, росших вдоль дороги. Здесь его уже ждали: из-за деревьев сразу появился некто, завернутый в плащ. Судя по виду, то была женщина, и Адель немедленно задалась вопросом, кто она и как тут оказалась. Барон сидел неподвижно в седле, глядя на женщину сверху вниз, однако Адель не могла расслышать их беседы и даже не знала, говорили они между собой или нет. Затем он спешился и сделал шаг в сторону незнакомки.
Послышался звонкий серебристый смех, и Адель сразу же узнала этот звук. Когда женщина откинула капюшон плаща, густые темные локоны упали ей на плечи: Сэди Галлет подняла свою изящную руку, коснувшись ею плеча Рейфа.
Смешанная волна ревности и досады охватила Адель. Теперь ей стал ясен ответ на все мучившие ее вопросы. Мисс Галлет снова вернулась в жизнь Рейфа де Монфора. Вот почему он избегал близости с ней и не строил планов на будущее! Тревожное предчувствие, которое Адель испытала при первой встрече с очаровательной Сэди, было предостережением, которым она пренебрегла.
Адель возвращалась обратно, то и дело спотыкаясь и ничего не видя перед собой из-за застилавших глаза слез. У нее не хватило духа остаться и наблюдать за ними, однако ее живое воображение без труда могло дорисовать картину.
Как давно Рейф встречается с Сэди? Все его недавние поездки по округе, когда она по глупости своей радовалась тому, что он чувствует себя достаточно хорошо, скорее всего были тайными свиданиями с дочерью ведьмы. Оказывается, поразительная выносливость Рейфа объяснялась совсем иными причинами, чем она предполагала.
Все время полдника Адель сидела за столом молча, ожидая удобного случая, чтобы переговорить с Рейфом наедине. Барон уже вернулся и теперь обсуждал вопрос о мобилизации крестьян из близлежащих деревень с арендатором по имени Беннет, чья ферма располагалась в том месте, где окружавший Фордем ров переходил в реку. Они долго беседовали между собой о тех соседях, чью собственность конфисковали по приказу короля, однако Адель могла думать только о связи между Рейфом и Сэди Галлет.
Разговор мужчин тянулся без конца, и Адель в конце концов потеряла терпение. Беннет, говоривший в нос, имел неприятную привычку то и дело прочищать горло. Все это раздражало ее сверх меры. Когда она, извинившись, поднялась из-за стола, Рейф искоса взглянул в ее сторону, однако даже не спросил, куда она собралась.
Для Адель это послужило лишним доказательством его охлаждения. Вся в слезах, она едва сумела подняться по лестнице в свою комнату. Этим утром, когда стала ясна подлинная причина перемены Рейфа по отношению к ней, уютная, озаренная светом камина комнатка, которую она прежде находила такой прелестной, сделалась ей противна. Если бы он действительно любил ее, то никогда бы не отпустил так далеко от себя. Все эти красочные гобелены, зеленый бархатный балдахин и толстые пледы из овчины возле камина выглядели в ее глазах насмешкой, олицетворяя собой безопасную гавань, которой в действительности не существовало.
Адель натянула ботинки и схватила с кресла плащ. Она решила прогуляться в надежде, что холодный декабрьский ветер немного освежит ее голову; в последнее время она слишком редко прислушивалась к голосу рассудка в том, что касалось Рейфа де Монфора.
Девушка и на этот раз не стала брать с собой Вэла, хотя тот радостно подскочил к ней, едва увидев, что она надела плащ. Бедняжка! Ее отказ явился для него настоящим ударом: большая черная голова пса уныло поникла, и он поджал хвост.
– В другой раз, дорогой, – пообещала Адель, ласково потрепав Вэла по загривку, и вывела из конюшни Лунного Света. Юноша, седлавший коня, предупредил хозяйку о том, что скоро начнется снегопад, однако она в ответ высокомерно заявила, что ее это не пугает.
Адель проехала через два подъемных моста, прислушиваясь к стуку копыт о деревянные доски. Как только внутренний двор замка остался позади, она выбрала тропинку, сбегавшую вниз по холму к вересковой пустоши. 