Политик из кофейни, или судья в ловушке

      Скуизем. Да, не маленькая; матерьялу хватило на много страниц.
      Хиларет. Бог даст, вы еще столько напишете в ней!
      Мальчик (за сценой). Запишите: бутылка шотландского в гостиницу "Льва".
      Скуизем. Ну, рассказывай... Где ты начала свои амуры?.. Уж верно в церкви. Много любовных историй начинается в церкви, но, увы, они редко кончаются там. А может быть, дело началось с того, что ты вздумала поглазеть на военный корабль? Женщины падки на зрелища. Сколько вас погибло из-за них! Оттого-то и дети так любят зрелища - ведь многие из них и на свет-то появились благодаря этим самым зрелищам.
      Хиларет (в сторону). Спасибо, что напомнил, а то я чуть не позабыла, что мой первый соблазнитель был моряк. Правда, сударь, там-то я и познакомилась с ним, там-то и произошла наша роковая встреча.
      Скуизем. Ну, и как же началась ваша любовь - с разговора или с письма?
      Хиларет. Все началось с письма, сударь. Он извел целую кучу бумаги, а я все не отвечала ему: сперва я возвращала его письма нераспечатанными, потом стала распечатывать - и все же посылала обратно... Но наконец... он добился ответа.
      Скуизем. Добился ответа - и что же?
      Xилapет. Ах, как только он получил мое письмо, он почувствовал себя победителем!
      Скуизем. Да, да, конечно. Я и сам замечал во всех моих любовных похождениях, что, как только получишь от женщины ответ на письмо, можно уже рассчитывать на все остальное: женщина незамедлительно следует за своим письмом собственной персоной. Так что же было в его ответном письме?
      Xиларет. Ах, он исписал его клятвами: и любить-то он будет меня до самой смерти, и счастья-то ему нет без меня... чего-чего только там не было!
      Скуизем. Да, да, да! Точно так же писал и я. В ухаживании за женщиной, как в судопроизводстве, важна система.
      Хиларет (в сторону). То-то, старик, ты так скучно ухаживаешь - точно тяжбу ведешь.
      Скуизем. Сколько же ты ему писем написала, прежде чем...
      Хиларет. О, совсем немного, сударь: он уже не нуждался в поощрении.
      Скуизем. Ну-с, минуем все околичности и перейдем к вашему последнему, роковому свиданию.
      Хиларет. Это случилось утром, в воскресенье...
      Скуизем. Правильно! Таков и мой излюбленный прием: улучить часок, когда все прихожане в церкви.
      Хиларет. День был очень жаркий...
      Скуизем. Верно, был май... а быть может, июнь... Женщины, как и вишни, слаще всего в этом месяце.
      Хиларет. Утомленная прогулкой по саду, я зашла отдохнуть в беседку. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила там своего коварного друга!
      Скуизем. До чего же хитер! Молодец! Снова узнаю свою систему. Засада бывает так же полезна в любви, как и на поле сражения.
      Хиларет. Он сделал вид, что наша встреча для него неожиданность. Когда же я потребовала у него объяснения, ради чего он затаился в беседке, он сорвал с себя маску и сознался во всем. Он подлетел ко мне, страстно прижал меня к своей груди и стал клясться в пламенной любви, вечной верности. Охваченная гневом, я оттолкнула его. Он усилил натиск, я ослабила сопротивление; он умолял, я негодовала; он вздыхал, я рыдала; он настаивал, я потеряла сознание; он...
      Скуизем. Довольно!.. Я больше не в силах терпеть, мой ангел! Мое блаженство! Цветочек! Голубка! Солнышко!
      Хиларет. Что с вами, сударь? Чего вы хотите?
      Скуизем. Съесть, тебя, проглотить тебя, задушить тебя в своих объятиях!
      Хиларет. На помощь! Караул! Помогите! Он хочет меня обесчестить!
      ЯВЛЕНИЕ 7
      Скуизем. Хиларет. Сотмор.
      Сотмор. Ба! Что за чертовщина!.. Никак судья Скуизем собирается обесчестить девицу?
      Xиларет. Ах, сударь, заклинаю вас небом, помогите бедной, одинокой, несчастной девушке... Этот злой человек коварно соблазнил меня.
      Скуизем. О господи!
      Сотмор. Стыдно, мистер Скуизем! Судья, блюститель закона, а сами же его нарушаете!
      Скуизем. И ты смеешь обвинять меня?!
      Xиларет. Вы сами знаете, как гнусно вы со мной поступили. (К Сотмору.) Сжальтесь, сударь, надо мной и схватите его! Не дайте ему уйти до прихода констебля. Если только закон распространяется и на судей, я добьюсь, что этого негодяя повесят.
      Скуизем. Господи боже мой! До чего я дожил! Какой позор! Какое унижение!
      Сотмор. Если б ты был честным малым и держался бутылки, этого с тобой никогда не случилось бы; а ты погнался за юбкой, чума тебя возьми, в твои-то года! У тебя не ноги, а спицы, морда - как у хорька, шея - как у цапли, а туда же - блудить! Кто бы мог подумать, что такой старый, гнилой пень посягнет на женщину? Да ты сделаешься посмешищем всего города!.. Все наши щелкоперы газетчики напишут о тебе столько статеек, что потом будут целый месяц обедать на твой счет. Сам Александр Македонский не въезжал в Вавилон с такой помпой, с какой тебя повезут на виселицу. Когда жреца правосудия ведут на казнь, это настоящий праздник - праздник правосудия!
      Скуизем. Сударь, если есть правда на земле, я невинен, как...
      Сотмор. Да будь ты хоть трижды невинен, это тебя не спасло бы... Не груз грехов затягивает петлю на шее. Твоя невинность не поможет тебе на суде, если эта особа присягнет против тебя; а уж когда ты попадешь на виселицу, кричи сколько угодно о своей невинности - не поможет! Тут что попало в сеть - то и рыба. Виселице так редко достается законная добыча, что, только попадись ей, не выпустит.
      Xиларет. И вы смеете утверждать, что вы не виновны? Да вот свидетель, вы думаете, он не видел, как вы дерзко оскорбили меня?
      Сотмор. Да, да, я присягну в том, что было совершено насилие, присягну с такой же чистой совестью, с какой я выпиваю стакан вина.
      Скуизем (в сторону). Теперь я вижу, что меня предали. Я попался в свою же ловушку. Возможен только один выход - тот, который я всегда предлагаю другим... Сударыня, вы, очевидно, рассчитываете получить с меня деньги. Я слишком хорошо знаю законы и потому не стану спорить. Надеюсь, вы будете благоразумны в своих требованиях, - я ведь беден, очень беден; с моей честностью не больно разбогатеешь.
      Xилapeт. Сударь, никакие миллионы не способны приостановить мое мщение! Вас повесят в назидание другим.
      Скуизем. Ах ты негодяйка! Ах жестокая! Жаждет крови, когда я предлагаю ей золото! Ведь золото и есть моя кровь.
      Сотмор. Эге-ге! Это что за посудина?.. Из-под уксуса, что ли? Да это вино, ей-богу вино! Ах ты мерзкий негодник! И ты еще божишься, что невинен, когда пойман с такой уликой? Будь я судьей или хоть всей дюжиной присяжных, я бы тебя вздернул на основании одной этой подлой бутылки! Ну, раз уж тебя все равно повесят, дай-ка я выпью за твое благополучное отбытие на тот свет... Ты встретишь там уйму знакомых, отправленных тобою туда же... Ну-с, а теперь я пойду за слугой, пусть позовет констебля.
      Скуизем. Стойте, стойте, сударь! Ради бога, не губите меня!.. Неужто, сударыня, вас ничем невозможно умилостивить?
      Xиларет. Ничем, кроме строгого исполнения закона. Сударь, прошу вас, не теряйте времени, посылайте скорей за констеблем.
      Скуизем. Я сделаю все, что вы скажете, я согласен на любые условия!
      Xиларет. Констебля, констебля!
      Скуизем. О, погодите, сударь! Голубчик! Я дам вам сто гиней! Я сделаю все!
      Xиларет. Вспомните, как вы обошлись с двумя джентльменами нынче утром!.. Но я отомщу за них... Сударь, пошлите же за стражей, прошу вас!
      Скуизем. Одного из них я уже освободил, а другого немедленно выпущу.
      Xиларет. Поздно!
      Сотмор. Послушайте, сударь, обещаете ли вы бросить женщин и перейти на вино?
      Скуизем. Я брошу и то и другое.
      Сотмор. Тогда вас повесят. Но если вы обещаете начать новую жизнь и напиваться всякий божий день, как подобает порядочному человеку, я похлопочу перед этой дамой за вас, чтоб она вас отпустила, как только вы отпустите ее друзей.
      Скуизем. Я сделаю все, я брошу все!
      Сотмор. Сударыня, будьте на этот раз милосердны к этому несчастному, к этому заблудшему служителю правосудия.
      Xиларет. Сударь, я не в силах в чем-либо отказать вам.
      Скуизем. Дайте мне перо и чернила! Я пошлю за ним тотчас и прикажу его освободить.
      Сотмор. Перо, чернила и бумагу, любезный! Да прихвати бутылочку старого портвейна!
      Скуизем (к Хиларет). И у тебя хватило бы совести присягнуть против бедного старца?
      Сотмор. В самом деле, это было бы немножко жестоко, сударыня. Неужели у вас хватило бы духу смотреть, как болтается в петле этот ветхий мешок с костями? Неужели вы осмелились бы предложить правосудию такое невкусное блюдо? Вот и бумага! Пишите же, сударь, скорее приказ об освобождении того джентльмена, - это же и вам вольная!
      Скуизем пишет. Сотмор и Хиларет выходят на авансцену.
      Сотмор. Вы так блестяще провели это дело, что я, наконец, уверовал в женский ум.
      Хиларет. Уж если пошло на каверзы, мистер Сотмор, положитесь на женщину - не подведет.
      Сотмор. Да, сударыня, на женщину, которая не гнушается стаканчиком, можно положиться. Вино - источник мыслей:
      Чем больше вина,
      Тем больше ума.
      Я так и не решил еще, что больше: польза, приносимая вином, или вред, причиняемый лекарствами? Была бы моя воля, я превратил бы все аптеки, какие есть в нашем городе, в кабаки.
      Хиларет. Боюсь, что чем больше бы вы развели кабаков, тем больше аптек пришлось бы открыть.
      Сотмор. Напротив! Это аптекари со своими снадобьями и портят нам вино: само по себе оно ведь так же безвредно, как вода. Сами посудите, какой может быть вред от виноградного сока? Иное дело все эти порошки да травы... Послушайте меня, сударыня, - бросьте ваш чай, эту гнусную тлетворную воду, и переходите на вино. Оно оживляет лицо лучше любых румян, оно укрепляет нравственность лучше всех проповедей в мире. Я введу вас в несколько клубов, в которых состою сам. Там вы найдете компанию честных малых, которые живут в облаках табачного дыма и не знают иного жилья, кроме кабака.
      Скуизем. Вот, сударь, письмо: оно доставит сюда джентльмена, о котором вы хлопочете.
      Сотмор. Послушай, любезнейший, доставь это письмо по назначению... Ну что же, почтеннейший судья, хоть наше знакомство и началось не совсем обычно, оно может вскоре обратиться в дружбу. Давайте же усядемся и будем поджидать нашего приятеля, как подобает добрым людям. Вспомните, что вы обязались делать каждый день, и начните новую жизнь с этой минуты. Садись же, старый кабатчик, садись, торговец законами!
      Садятся.
      Выпьем за процветание вашей торговли, сударь; за то, чтоб не переводились шлюхи и фальшивые игральные кости... Ты сборщик пошлин с человеческих грехов и пороков, вот ты кто! И кто хочет плутовать и распутничать без всякой узды, должен получить от тебя разрешение. Пей же со мной, старина! Если ты хоть каплю оставишь на дне, тебя отправят в тюрьму, клянусь вот этой бутылкой!
      Скуизем. Нет, сударь, уж очень вы щедры! Я, право, боюсь охмелеть.
      Сотмор. Люблю видеть пьяного судью! Когда правосудие пьяно, оно не способно брать взятки.
      Скуизем. Вы, верно, забыли, как афиняне карали судей за пьянство?
      Сотмор. Мы, слава богу, не афиняне, и такого закона у нас нет. У нас за пьянство, да и за другие грешки, привлекают только низшее сословие. Пьянство, как и азартные игры, - господская забава. Кто не имеет кареты, чтоб добираться домой, - и думать не смей напиваться!
      Xилapeт. Право, сударь, не принуждайте меня.
      Сотмор. Клянусь бутылкой, сударыня, я заставлю вас выпить! Я силой заставлю вас пить в присутствии судьи. Для вас вино пользительней чая, и вам не придется после него убегать к себе, чтоб потихоньку запивать его джином. Выпейте за здоровье судьи в знак дружбы и мира. Судья честный пьянчужка и добрый малый. (Обращается к судье.) Позволь дать тебе хороший совет: брось охальничать с девками, предоставь их молокососам. Твое дело - бутылка. Это по нашему с тобой возрасту. И впредь не суди так сирого честных сорванцов. Славных ребят посадил ты нынче за решетку - тех двоих; пусть это будет в последний раз... Будь беспощаден, если хочешь, с шулерами, гулящими девками, которые действуют без твоего разрешения, но если ты еще хоть раз прикажешь схватить кого-нибудь из моих друзей, знай: я тебя заставлю не только пить из бутылки, но и съесть бутылку. Твое здоровье! Надеюсь, что ты станешь честней! Постой, тебе тоже придется выпить стаканчик за свое здоровье!.. Эй, мальчик, еще вина!
      Скуизем. Ни капли больше!
      Сотмор. "Капля", ты сказал? Будь оно проклято, это слово! А ну-ка, осуши стакан! Видишь, леди ждет.
      Скуизем. Да это похуже тюрьмы!
      Сотмор. Ну нет, из тюрьмы-то выбраться стоит дороже. Пей же!
      Скуизем. Ну ладно, раз вы заставляете.
      Сотмор. Ну-ка, затянем песенку во славу вина!.. Я буду запевать, вы подхватывайте. (Поет.)
      ЯВЛЕНИЕ 8
      Скуизем, Хиларет, Сотмор, Констант, Стафф.
      Констант. Хиларет! Счастье мое!
      Хиларет. Констант, дорогой мой!
      Сотмор. Поздравляю тебя, душа моя, с освобождением!
      Констант. Спасибо, друг Сотмор, ведь это тебе я обязан своей свободой. Мы не останемся в долгу перед тобой, Рембл и я, мы посвятим тебе за это шесть ночей.
      Сотмор. А где же Рембл?
      Констант. О, за него не беспокойся, он в безопасности.
      Хиларет. Сударь, раз уж мы покончили с этим делом, возьмите назад кошелек, который вы мне давеча подарили. Пусть я кое в чем и обманула ваши надежды, но вы получите то, чего вы никак не ждали, - ваши собственные деньги, сударь! Я не прикасалась к ним, поверьте.
      Скуизем. Ну что ж! И на том спасибо!
      Сотмор. Джентльмены, прошу всех занять места, возьмите каждый по стакану. Мы во что бы то ни стало должны посвятить часок-другой веселью.
      Скуизем. Джентльмены, правосудие прежде всего! Мистер констебль, исполняйте ваш долг.
      Стафф (страже). Эй вы, сюда!
      ЯВЛЕНИЕ 9
      Скуизем, Хиларет, Сотмор, Констант,
      Стафф и стражники.
      Стража хватает Константа, Хиларет и Сотмора.
      Скуизем. Именем короля - хватайте их! Я обвиняю эту женщину и этого мужчину в намерении принести ложную присягу против меня.
      Стафф. Сопротивление бесполезно, джентльмены.
      Xилapeт. О, мерзавец!
      Скуизем (Сотмору). Это вам вперед наука: прежде чем отсылать письмо, написанное под вашу диктовку, не побрезгуйте заглянуть в него.
      Сотмор. Ну и подлюга! Даже вино бессильно внушить тебе понятие о чести.
      Скуизем. Обратите внимание, джентльмены, на выражения, которые употребил арестованный. Уж погодите, я с вами расправлюсь со всеми по всей строгости законов!.. Мистер констебль, отведите арестованных к себе на квартиру и держите их там, пока не получите распоряжения доставить их к судье.
      Сотмор. Эй, судья, не слишком ли далеко зашла твоя шутка?
      Скуизем. А вот ты на собственной шкуре узнаешь, как далеко заходят мои шутки!
      Сотмор. Наконец-то я нашел человека, с которым я сам отказался бы выпить!
      Стафф. Пожалуйте, джентльмены, ко мне на квартиру. Благо дорожка знакомая... (Сотмору.) Сердечно рад приветствовать вашу милость и постараюсь устроить вас со всеми удобствами.
      Констант. Что до меня, я притерпелся к несчастьям и уже не ропщу на них. Но как мне снести твою беду, Хиларет?
      Xилapeт. Чем меньше ты будешь тревожиться обо мне, Констант, тем легче мне будет.
      Сотмор. Позвольте лишь сказать на прощанье два словечка судье: пусть небо ниспошлет тебе целый ливень жидкого пива и пусть твое поганое тело сгниет от него, как уже сгнила твоя душа!
      Хиларет.
      Я к небу возношу мольбу одну:
      Всего лиши его - оставь ему жену!
      ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
      ЯВЛЕНИЕ 1
      В доме Политика.
      Политик (один). Это просто поразительно, до чего у моей дочери нрав не похож на мой! Не иначе, как ее мать с кем-нибудь согрешила! В самом деле, возможно ли, чтобы я, который всю жизнь славился своей добродетелью, произвел на свет такую шальную девчонку? Теперь я начинаю припоминать, что к нам одно время повадился какой-то долговязый отставной офицер, да и девчонка как будто смахивает на него. Она такая отчаянная, что любой офицер в нашей армии мог бы оказаться ее папенькой!.. Природа благоволит ко всем самцам, кроме мужчины: бык, конь, пес - все они свободны от забот о собственном потомстве; у них эти заботы лежат целиком на самке. Человек же, с того часа как болтливый поп пробормочет над ним свои роковые слова, обязан печься обо всех щенках, каких только заблагорассудится жене подарить ему. Должен, однако, признать, что сия девица исправно выполняла свой дочерний долг, пока ей не повстречался тот проклятый молодчик в красном кафтане. Почему это красный цвет так любезен дамам? Римский сенат все время держал свою армию в чужих краях, чтобы не делить с солдатами своих земель. И нам бы следовало так поступать с нашей армией, если мы не хотим, чтоб солдаты разделяли ложе с нашими женами. Да знаете ли вы, сколько работы повивальным бабкам может задать один дюжий молодец за одну только зиму, сидя у себя дома? Воюй он десять лет без роздыху, он не причинил бы столько хлопот хирургам неприятельской армии!
      ЯВЛЕНИЕ 2
      Политик и Фейсфул.
      Политик. Ну что, есть ли какие-нибудь известия о моей дочери?
      Фейсфул. Нет, сударь. Зато есть новости из канцелярии министра: прибыла голландская почта, и вы с ней познакомитесь в вечернем выпуске наших газет.
      Политик. Ну что ж, подождем... Итак, у нас накопилось три почты. Не нравятся мне что-то наши дела на севере! Да, покуда северный ветер не сулит нам ничего хорошего. И на востоке как будто начинают собираться тучи.
      ЯВЛЕНИЕ 3
      Политик, Деббл.
      Политик. Добрый день, мистер Деббл!
      Деббл. Почта прибыла?
      Политик. Только что.
      Деббл. Я не спал всю ночь, все думал о том, что вы мне вчера сообщили. Может быть, голландская почта прольет свет на все эти дела... Но что пишут "Завиральные новости"?
      Политик. Я не успел еще познакомиться с ними. Может быть, вы почитаете их вслух? Я прочел всего только "Лондонскую газету", "Сельскую газету", "Еженедельную газету", "Газету Аппельби", "Британскую газету", "Британский репортер", "Утренние новости", "Утренние новости кофейни", "Дневные новости", "Дневной курьер", "Дневную газету", "Ежедневную хронику", "Листок", "Вечерние новости", "Правительственные вечерние новости", "Лондонские вечерние новости" и "Сент-Джемские вечерние новости". Теперь я не прочь послушать "Завиральные новости".
      Деббл. "Москва, января пятого. Нам пишут из Константинополя, что ситуация остается неопределенной; еще не ясно, что предпримет двор. На днях императрица, испытывая легкое недомогание, выезжала на прогулку в карете. Вернувшись с прогулки, ее императорское величество почувствовала себя исцеленной и изволила скушать отменно обильный ужин".
      Политик. Странно, в других газетах ничего не говорится об ужине.
      Деббл. "Берлин, января двадцатого. В городе ходят упорные слухи о некиих мерах, предпринятых некиим северным монархом, в ответ на некий события... Однако мы не в состоянии со всей определенностью назвать вышеупомянутого монарха, а также определить характер мер, предпринятых им. При всем том мы не сомневаемся, что время прольет свет на вышеозначенные события".
      Политик. Будьте добры, повторите последнее предложение.
      Деббл. "При всем том мы не сомневаемся, что время прольет свет на вышеозначенные события".
      Политик. Так, так.
      Деббл. "Марсель, января восемнадцатого. Положение с Италией продолжает оставаться неопределенным".
      Политик. Так.
      Деббл. "Слухи об отправке крупных воинских соединений не прекращаются".
      Политик. Так.
      Деббл. "Испанцы по-прежнему стоят лагерем близ Барселоны".
      Политик. Так. (Качает головой.)
      Деббл. "Угроза разрыва отношений не миновала. При всем этом мы ожидаем курьера из Вены с известиями о заключении общего мира".
      Политик. Ну и слава богу!
      Деббл. Люблю читать газеты, в которых добрые вести приберегаются под конец, где в начале столбца вам угрожают войной, а в конце обещают мир!
      Политик. Читайте, пожалуйста, дальше.
      Деббл. "Однако, несмотря на заверения в противном, в некоторых кругах полагают, что вышеупомянутый курьер только подтвердит опасения тех, которые ожидают войны. Нам остается лишь гадать о возможном исходе событий, и пока мы не столкнемся с фактом военных действий, мы вынуждены оставить наших читателей в той же неопределенности, в какой они пребывали доныне".
      Политик. Так. Очевидно, ничего определенного нельзя еще сказать: миру ли быть, или войне?
      Деббл. Ставлю десять против одного, что будет война. Обратите внимание: о возможности войны тут говорится дважды, о мире же всего лишь один раз... Постойте, в следующем сообщении, из Фонтенебло, мы, может быть, получим окончательное разрешение вопроса. "Фонтенебло, января двадцать третьего. Вчера его величество отправился на охоту. Сегодня он посетит оперу, а завтра намеревается присутствовать на обедне".
      Политик. Это мне уже не нравится. Обедня - не к добру.
      Деббл. "Как известно, кардинал Флери..."
      Политик. А ну, а ну!
      Деббл. "Как известно, кардинал Флери несколько дней тому назад имел продолжительную беседу с послом некоей державы. Это обстоятельство наводит на размышления. Однако, не будучи осведомлены относительно предмета их беседы, мы ничего не можем сказать о ее результатах. Между тем нельзя не отметить, что известные лица, которые последнее время хмурились, заметно повеселели в связи с последними событиями. Приняв во внимание как вышеупомянутое обстоятельство, так и последние сообщения из Марселя, в некоторых кругах полагают, что война неизбежна; в других же, менее воинственно настроенных кругах можно найти горячих сторонников противоположной точки зрения... Окончательное решение вопроса предоставим времени, этому великому судье всемирной истории, который с помощью своей обоюдоострой косы, освобождая тайные государственные совещания от окружающих их сорняков, тем самым делает эти совещания доступными простому глазу проницательного политика".
      Политик. Можно попросить вас повторить эту последнюю фразу?
      ЯВЛЕНИЕ 4
      Политик, Деббл, Фейсфул.
      Деббл (читает). "Окончательное решение вопроса предоставим времени, этому великому судье всемирной истории, который с помощью своей обоюдоострой косы, освобождая тайные государственные совещания от окружающих их сорняков, тем самым делает эти совещания доступными простому глазу проницательного политика"...
      Фейсфул. Сударь, сударь! Клорис принесла такие чудные вести о моей молодой госпоже.
      Политик. Не перебивай, болван!
      Фейсфул. Сударь, нельзя медлить - вы рискуете потерять ее навеки!
      Политик. Молчать!
      Фейсфул. Сударь, мою молодую госпожу, мисс Хиларет, погубят, опозорят, повесят, если вы не поспешите к ней на помощь! Она арестована по обвинению в насилии, сударь... О, моя бедная госпожа! Такая добрая, такая милосердная! Такой еще никогда не бывало на свете! Не думал я дожить до этого черного дня! Сударь, и вы можете сидеть тут и читать эту проклятую, дурацкую; лживую чушь, когда ваша дочь погибает!
      Политик. Да он с ума сошел, этот малый!
      Фейсфул. Ах, сударь, ваша дочь в тюрьме... Ее схватила стража... она арестована за насилие.
      Политик. Моя дочь - за насилие?!
      Фейсфул. Да, да, сударь! Говорят, что она обесчестила самого судью.
      Политик. Ей-богу, этот малый свихнулся!
      Фейсфул. Эх, сударь, вы тоже свихнулись бы, когда бы у вас было сердце! О, зачем довелось мне увидеть мою госпожу в такой страшной беде!
      Политик. Обвинять женщину в совершении насилия - да ведь это неслыханно!
      Фейсфул. И, однако, они собираются подкрепить свое обвинение присягой... как будто я не знаю, что во всем королевстве не сыщешь такой скромной и благонравной девицы! Но эта шайка мерзавцев готова присягнуть в чем угодно. Сударь, прежде чем поступить к вам, я был в услужении у этого Скуизема и знаю, что другого такого подлеца не сыщешь во всем королевстве. Идемте же, мой добрый господин, идем к судье Уорти. Прогоните меня вон, как собаку, если вы не найдете у него свою дочь!
      Деббл. Я припоминаю, сосед Политик, что мне уже случалось читать о подобном случае в какой-то газете.
      Политик. В газете? Ну, если вы читали в газете, тогда, может быть, все это правда! Позвольте в таком случае откланяться, сосед Деббл, я приду через час в кофейню, где мы продолжим нашу беседу.
      ЯВЛЕНИЕ 5
      В доме Уорти.
      Уорти, Изабелла.
      Уорти. Видно, благородная скромность совершенно исчезла в наш век. Было время, когда добродетель внушала людям священный трепет. Никто и думать не смел посягать на нее. Ныне же наша молодежь до того распустилась, что ни одна женщина, кроме уличной, не смеет показаться на улице.
      Изабелла. И, однако, милый брат, наши законы не менее суровы, чем в других государствах, и соблюдаются с неменьшею строгостью.
      Уорти. О, если б это было так! Но увы, колесница правосудия слишком часто застревает в золотом песке, который не дает ее колесам вращаться. Само богатство, вместо того чтобы служить уликой против неправедного стяжателя, приводит к обвинению невинного. Золото успешнее стали может перерезать петлю, закинутую на шею преступника.
      Изабелла. Что до меня, я буду впредь остерегаться выходить на улицу, когда стемнеет. Солнце, оказывается, лучшая защита для женщин. Что бы там ни говорили про девственность луны, ей нет дела до нашего целомудрия.
      Уорти. Неужто этот негодяй нанес тебе оскорбление?
      Изабелла. Он оскорбил бы меня гораздо сильнее, если бы ему не помешали. В ту минуту я отдала бы все свое добро, все богатство, лишь бы только очутиться здесь в безопасности. Ну, да пора и забыть этот случай, - слава богу, все обошлось.
      Уоpти. Забыть? Ни за что! Клянусь небом, я потрясен до глубины души! Мы гордимся самым лучшим законодательством в мире, и все же наши законы не могут служить правосудию из-за подлости тех, кто должен наблюдать за их исполнением. Я мечтаю дожить до того времени, когда у нас, как в Голландии, пешеход будет спокойно шагать по всем улицам и безбоязненно держать при себе свой кошелек.
      ЯВЛЕНИЕ 6
      Уорти, Изабелла, Скуизем.
      Скуизем. Мистер Уорти, - ваш покорный слуга. Я пришел побеспокоить вас... случилось удивительное происшествие. Хорошие времена, нечего сказать, когда сами судьи не могут считать себя в безопасности! Как же мы можем охранять других, если не в состоянии защитить самих себя?
      Уорти. Чем вы так взволнованы, мистер Скуизем?
      Скуизем. Чем? У меня едва хватит силы рассказать вам об этом. Сударь, я открыл коварнейший заговор, равного которому не знает история со времен Порохового заговора *.
      Уорти. Не против правительства, надеюсь?!
      Скуизем. В том-то и дело, что против правительства! Ибо всякий заговор, направленный против лица, находящегося на правительственной службе, есть тем самым заговор против правительства. Короче говоря, сударь, этот заговор был направлен против меня, против моей собственной персоны. Вы только послушайте, коллега Уорти: публичная женщина, подстрекаемая самим сатаной, обвиняет меня ни больше ни меньше как в совершении насилия над нею и намерена подкрепить свое чудовищное измышление присягой.
      Уорти. Вас обвинить в совершении насилия? Безумная женщина! Стоит только взглянуть на вас, чтобы увидеть, что вы не способны на такое злодейство. Ваша наружность, коллега Скуизем, так и пышет невинностью.
      Скуизем. Сударь, я полагаю, что моей репутации достаточно, чтобы опровергнуть подобный поклеп.
      Уорти. Надо надеяться. Было бы весьма прискорбно, если бы лицо, занимающее такую почетную должность, не было в состоянии опираться на свое незапятнанное доброе имя.
      Скуизем. Совершенно верно. Подобные оскорбления бросают тень на всех нас. Обвинение одного из членов корпорации равносильно обвинению всей корпорации. В этом смысле мы должны брать пример с адвокатов - они стоят горой друг за дружку. Надеюсь, коллега Уорти, вы отнесетесь к моему делу с особым доброжелательством. Уверяю вас, что, если мне когда-либо доведется разбирать ваше дело, вы можете смело рассчитывать и на мое снисхождение к вам.
      Уорти. Снисхождение, сударь? Надеюсь, что я никогда не буду нуждаться в чьем-либо снисхождении. Уверяю вас, что мой суд будет полностью беспристрастен. Да я полагаю, что иного суда вам и не нужно.
      Скуизем. Разумеется, сударь, лично я не нуждаюсь в пристрастном суде. Однако мне кажется, что наш общий долг опровергать любые обвинения, выдвигаемые против любого из нас.
      Уорти. Опровергать их своей праведной жизнью - дело похвальное. Иных опровержений быть не может. Плох закон, если он освобождает самого законодателя или блюстителя правосудия от ответственности.
      Скуизем. А я полагаю, коллега Уорти, что законодателям, равно как и блюстителям правосудия, должно делать поблажки. Пользуются же сочинители и актеры правом бесплатного посещения театра.
      Уорти. Это просто смешно, мистер Скуизем! Позвольте лишь высказать вам мое глубочайшее убеждение: отъявленным негодяем является тот, кто держит в руках меч правосудия, а сам заслуживает, чтобы этот меч поразил его.
      Скуизем. Позвольте, коллега Уорти, и мне высказать вам мое глубочайшее убеждение: тот, кто держит в руках меч правосудия и сам ранит себя этим мечом, - просто-напросто дурак!
      Изабелла. Пожалуй, я пойду, милый братец. Мое присутствие едва ли необходимо при разборе этого судебного дела.
      ЯВЛЕНИЕ 7
      Уорти, Скуизем, Констант, Хиларет, Стафф, Сотмор,
      Брейзенкорт, Файербол, три помощника констебля.
      Скуизем. Вот и мои арестанты!.. Вот, коллега Уорти, женщина, которую я обвиняю в гнуснейшем поступке. Дело было так: я получил письмо, написанное незнакомой рукой. В нем меня просили прийти в определенный час в одну харчевню. Руководимый единственно чувством сострадания, я откликнулся на просьбу и пошел в назначенное место. Там я застал эту женщину. Она была одна. Обменявшись со мной несколькими словами, она с громким криком бросилась на меня. На ее крик явился этот человек. Оба приступили ко мне с угрозами, требуя немедленного освобождения вот этого человека (указывая на Константа), а также еще одного, которого я задержал за особенно гнусные противозаконные действия. В случае моего отказа женщина грозила присягнуть, что я обесчестил ее. Сударь, то, что я рассказал, - сущая правда, и я готов повторить свои показания под присягой.