- Снято! - сказал голос. - Всем спасибо.
      Свет померк, остались только дежурные лампы. Кто вздохнул, кто закашлялся, кто проворчал что-то насчет каторжной работы. Вадим на ощупь выбрался из лабиринта декораций, присел на шаткий табурет.
      - Слушай, Вадька, - раздался рядом голос Мироныча. - Вот ты скажи мне: неужели Россия стала насквозь криминальной страной?
      Вадим поднял голову и посмотрел на Мироныча. Было сумеречно, и глаза еще не привыкли к полумраку, поэтому он не разглядел его как следует, но и так знал, что тот пожилой, лысый, маленького роста, с необычайно подвижным морщинистым лицом землистого цвета.
      - Почему насквозь? - нехотя ответил Вадим, глядя, как Мироныч основательно усаживается на пустой ящик, разминает сигарету и закуривает.
      - Насквозь, Вадя, насквозь. - Мироныч выпустил дым поверх головы Вадима. - Сужу по сериалам. Что сейчас снимают? Детективы, боевики и... эээ... а что еще снимают?
      - Хм, - Вадим задумался. - Комиксы. Пожалуй, больше ничего.
      - Ну вот, я и говорю! - Мироныч взмахнул рукой, прочертив в полумраке метеорный след.
      - Но это же не значит, что Россия стала насквозь криминальной страной!
      - Ну-ка, ну-ка! - Мироныч оживился и подался вперед. - И из чего же это следует?
      - Да не из чего, - смутился Вадим. - Мало ли что снимают. Что смотрят, то и снимают. Коммерция.
      - Коммерция, - задумчиво повторил Мироныч, щурясь от дыма. - Это тебе Режиссер сказал?
      - Мироныч! - Вадим укоризненно покачал головой. - А то вы не знаете, что Режиссер ни с кем не разговаривает. А, это у вас шутка такая?
      - Шутка, Вадя, шутка. Значит, ты сам до этой мысли додумался?
      - Слушай, Мироныч, вы что, меня за идиота считаете? Не такая уж это великая мысль, чтобы до нее нельзя было додуматься самостоятельно, без всякого Режиссера.
      Мироныч усмехнулся:
      - Ладно, что ты кипятишься. Это я опять пошутил.
      - Мальчики, дайте-ка сигаретку, - послышался голос Маши Строевой.
      Вадим повернулся и прямо перед глазами увидел короткую юбку и толстые ноги. Выше колыхался огромный бюст, едва скрываемый микроскопическим топиком, еще выше - голова с прической "конский хвост" из крашеных под блондинку волос.
      - Не курю я, - с тоской ответил Вадим.
      Мироныч угостил Машу сигаретой, поднес спичку.
      - Что вы тут про Режиссера говорили? - Маша пытливо заглянула каждому в глаза.
      - Ничего не говорили, - со вздохом сказал Вадим.
      - Как ничего, когда я слышала? Говорили, говорили! - Маша выпустила дым прямо в лицо Вадиму, тот поморщился, задержал дыхание. - Вот скажу Режиссеру, что вы тут про него ябедничаете, он вам...
      - Маша, стара шутка! - перебил ее Мироныч. - Не смешно уже.
      Маша выудила из полумрака ящик, уселась на него, вызывающе закинув ногу на ногу, демонстрируя свои пышные бедра. Ящик задавленно скрипнул, но выдержал.
      - Никаких шуток! - она смотрела серьезно. - Мне Режиссер вчера сказал...
      - Маша! - укоризненно протянул Мироныч. - Ты же не дура. И нас дураками не считай.
      - Да ладно вам! - Маша отвернулась. - Уж и повыпендриваться нельзя.
      Вадим вздохнул, подумал о том, что ей бы лучше выпендриваться в другом месте, но ничего не сказал.
      - А я видела Режиссера! - раздался голос.
      Все повернули головы и увидели Милочку Ревунову, тонкую, стройную, в брючках, обтягивающих красивую попку, с лицом не от мира сего.
      - А, малохольная, - бросила в сторону Маша.
      - Видела, видела! - Милочка сжала кулачки, на глазах у нее появились слезы, Вадим отчетливо заметил их в свете тусклых ламп под потолком, - глаза уже привыкли к полумраку. - Вы никто не видели, а я видела.
      - А снежного человека ты не видела? - брякнула Маша, окутывая Милочку клубом дыма.
      - Снежного человека не видела! А Режиссера - видела! - упрямо заявила та. - Да не ты ли тут только что уверяла, что тебе Режиссер что-то говорил?
      Маша хмыкнула, тряхнула головой и покрутила пальцем у виска.
      - Мда, больная тема, - сказал Мироныч. - Скоро мы все свихнемся от нее. А ведь мы еще и половины сериала не сняли. Да и существует ли он вообще - Режиссер?
      - Как!? - Милочка повернулась к Миронычу всем телом. - Как же его может не быть! А кто же говорит: "Мотор, начали!"? И "Снято, всем спасибо"?
      - На магнитофоне записано, - усмехнулся Вадим.
      - На каком магнитофоне? - Милочка едва не плакала. - Где он, этот магнитофон? Ну, покажи, покажи! Не можешь показать? Ну и молчи тогда!
      Вадим пожал плечами, огляделся. Они сидели кто на ящиках, кто на стопке досок на задворках декорации и вели никчемный разговор о Режиссере. К ним подошел Иван Бодряков, высокий и худой парень лет двадцати пяти, улыбнулся:
      - Существование Режиссера недоказуемо!
      - Равно как и его отсутствие! - тут же подхватил Мироныч, и они рассмеялись.
      - Ну, вы еще Режиссера богом назовите! - сказал Вадим, качая головой.
      - А что! - радостно осклабился Иван. - Это интересная мысль. А может так и есть - бог?
      - Что значит отсутствие? - обиженно спросила Милочка. - А кто же тогда съемками управляет? Кто говорит: делай так и не делай этак?
      - Сценарист! - сказал Иван и они с Миронычем опять рассмеялись.
      - Какой такой Сценарист? - Милочка сделала большие глаза. - Это еще кто? Нет никакого Сценариста. Есть Режиссер, и он гений!
      - Ага, гений! - Маша выпросила у Мироныча вторую сигарету и продолжала дымить, стряхивая пепел длинным красным ногтем. - Гениальнее него уже никого нету.
      - Мила, а ты голос Режиссера слышала? - спросил Вадим. - Я вот не слышу. То есть голос, конечно, звучит, но не снаружи, а внутри, где-то вот здесь, в голове, - Вадим приложил руку к затылку.
      Все загалдели, перебивая друг друга, и выяснилось, что голоса как такового никто, кроме, разумеется, Милочки, не слышал.
      - Я слышала, я слышала! - повторяла Мила, но на нее не обращали внимания. - И самого Режиссера видела.
      - Малохольная, - презрительно произнесла Маша, и раздавила окурок каблуком.
      - Сама ты малохольная! - закричала Милочка и неожиданно вцепилась Маше в волосы. Они повалились на пол, пинаясь, шипя, выкрикивая черные ругательства.
      Мужчины вскочили, расступились. Никто не полез разнимать. Вадим побежал к пожарному щиту, схватил ведро, ринулся в туалет, наполнил ведро холодной водой, прибежал обратно. Поздно. Девушки уже сидели далеко друг от друга, сдавленно ругались, рассматривали царапины.
      - Достойное завершение трудового дня, - сказал Мироныч, указывая на ведро. - Жаль, что ты не успел, Вадя.
      - Да уж, - поддакнул Иван. - Что-то они сегодня больно быстро закончили. Лишили нас интересного зрелища.
      - Вот что бывает, когда на фильм берут непрофессиональных актрис, - Мироныч покачал головой, закурил очередную сигарету.
      - Ты-то, профессионал! - огрызнулась Маша. - Молчал бы в тряпочку! Тряпочку дать?
      - Вадим, дай-ка ведро! - Мироныч протянул руку, но Вадим ведра не дал, понес обратно.
      Когда он вернулся, на задворках уже никого не было. Лампы под потолком, и так горевшие вполнакала, начали еще больше тускнеть.
      Вадим заглянул в зал, где была смонтирована декорация. Там никого не было. Он прошел вглубь, сел на мягкий диван, посмотрел на Экран. В Экране тускло отражалась большая комната с книжными шкафами и фальшивыми книгами, низкий стол с бутафорскими фруктами в вазочке, диван, пара удобных кресел. Вадим встал, подошел к Экрану, положил руки на холодное стекло. Сколько раз он стоял вот так, пытаясь разглядеть, что там, за Экраном, светил фонариком, один раз даже воспользовался софитом, но так и не смог ничего увидеть.
      - Что смотришь? - послышался голос. - Все равно ничего не увидишь.
      Вадим нехотя обернулся, незаметно вздохнул. Это был Мироныч. Он подошел к стеклу, скосил глаза на Вадима.
      - Разбить не пробовал? - Мироныч едва заметно улыбнулся. - Нет? Я пробовал. У декораторов есть кувалда. Размахнулся, долбанул...
      Он замолчал.
      - Ну, и? - Вадим с любопытством взглянул на него.
      - А ничего, - Мироныч кисло улыбнулся. - Спасло то, что ручка у кувалды была довольно длинная.
      - Спасло? Ручка?
      - Ну да. Была б ручка покороче, кувалда снесла бы мне башку. Она отлетела от стекла как мячик.
      - Ух ты, - уважительно произнес Вадим. - А мне вот в голову не приходило разбить. Как вы думаете, почему?
      - Потому что ты еще молод. Тебе еще нравится играть в сериале. Я же вижу, как ты стараешься.
      Вадим пожал плечами:
      - Ну, вы тоже хорошо играете.
      Мироныч искоса взглянул на него, усмехнулся.
      - Я не сказал, что ты хорошо играешь. Я сказал, что ты стараешься.
      - Обидеть хотите, - Вадим невесело улыбнулся. - А зачем?
      - Обидеть? - Мироныч достал сигарету, принялся ее разминать. - Да нет, Вадя, и в мыслях не держал тебя обидеть. Ты хорошо играешь. Только ведь я этого не говорил. Я сказал, что ты стараешься, а ты выдал мне комплимент, как бы в ответ. Чувствуешь неувязочку?
      - Чувствую, - Вадим отошел от Экрана, сел на диван. - А вам, стало быть, не нравится играть в сериале?
      - Нисколько. - Мироныч тоже сел, зажег спичку. - Ну, сам посуди - что мы снимаем? Весьма паршивый детектив с претензией на психологизм. Сценарий без начала и без конца. Выходит какая-то жвачка.
      - Ну, не скажите. Очень даже интересно. Безяева, например, убили. Ну, и где он теперь?
      - Ну, во-первых, убили не Безяева, а его персонаж. - Спичка догорела, обожгла пальцы, Мироныч отшвырнул ее. - А где теперь Безяев - кто знает? Снимается в другом сериале.
      - Что?! - Вадим подался вперед, выпучил глаза. - Что вы сказали? В другом сериале?
      - А что тебя так удивило? - Мироныч зажег еще одну спичку, со вкусом прикурил, выпустил дым, откинулся на спинку кресла.
      - Другой сериал... Вы всерьез верите, что Безяев перешел в другой сериал?
      - А как иначе? Он ведь, кроме как сниматься в кино, ничего не умеет.
      - А вот Иван считает, что Безяева по-настоящему убили.
      Мироныч посмотрел с иронией, слегка покачал головой.
      - Ты ему веришь?
      - Как же не верить, когда он пульс щупал.
      - Ну-ну. И, конечно же, сказал, что пульса у Безяева не было? Это он по сценарию так сказал.
      - Нет, не по сценарию! Он мне лично, после съемки говорил.
      - Вот как? - Мироныч поискал обо что затушить сигарету, не нашел и раздавил ее о подошву. - И какие же у тебя основания утверждать, что он не наврал?
      - Он просто высказал предположение. - Вадим повернулся всем телом к собеседнику. - Вот вы видели, как Безяев потом встал, пошел куда-то? Не видели? Может быть, он попрощался с вами? Пожелал творческих успехов? Нет? Режиссер сказал "Снято!", свет погас, образовался вот такой же полумрак, все разошлись на перекур, а о Безяеве просто-напросто забыли! А на другой день его уже не было! Куда он ушел? Вы ведь не хуже меня знаете, что отсюда не уйти!
      - Мда, - протянул Мироныч. - Интересно получается. Я как-то не задумывался.
      - Странный вы человек, - Вадим позволил себе улыбнуться. - Утверждаете, что Безяев играет в другом сериале, не подумав о том, КАК он мог туда попасть.
      - Это ты точно подметил. Мда. Да что уж там странный, говорил бы прямо: Мироныч, ты дурак! Точно! Так что же получается? Его на самом деле шлепнули? И мы до сих пор не знаем - кто?
      - Не знаем. Ведь сценарий до конца никто не читал. Его просто нет, сценария! Каждый день мы получаем несколько листов очередной серии, играем ее...
      - Вот чертовщина какая! - Мироныч достал сигарету, принялся разминать. - Что-то здесь не так!
      - Здесь все не так!
      - А почему ты раньше мне об этом не говорил? - Мироныч пытливо вгляделся в лицо Вадима, тот прятал глаза. - А, понимаю. Ты подозреваешь меня? Ну, говори, говори! Не стесняйся!
      - Ну что там... - смущенно забормотал Вадим. - Ну да, я думал это вы... то есть ваш персонаж. А что, разве не так?
      - А представь себе, что не так! - Мироныч дрожащими руками зажег спичку, прикурил. - У меня алиби есть! То есть у моего персонажа, конечно. Я в это время был у Мещерякова... Эээ, то есть у Бодрякова.
      - И Бодряков может это подтвердить?
      - Еще бы!
      - А что вы делали у Бодрякова? - с прищуром спросил Вадим.
      - Водку кушали! Да, вдвоем. Третьего не нашлось. И не надо на меня так смотреть! Ты не следователь, а я не обвиняемый!
      - Ладно, ладно, - Вадим отвернулся.
      - А вот ты где был во время убийства? Расскажи-ка!
      - Я? - Вадим растерялся. - Где, где. Нигде! Так я и стану вам рассказывать! Вы ведь тоже не следователь... Погодите-ка!
      - Что? Что?
      - Следователь... Где он?
      Мироныч забыл выпустить дым, раскрыл рот, потом страшно закашлялся. Вадим посидел в нерешительности, подумал о том, что надо бы постучать старику по спине. Он уже начал вставать, но Мироныч перестал кашлять, посмотрел мутно.
      - Не знаю. В следующей серии будет, наверное.
      - В серии-то будет, непременно. А у нас? У нас кто расследует дело Безяева?
      - Вот ты и займись. Пинкертон! Только в первую очередь выспроси у себя, где ты был. Уж не с Верочкой ли прохлаждался?
      Вадим густо покраснел и сжал кулаки.
      - Ладно, ладно, - примирительно сказал Мироныч. - Я ничего не говорил. Это твое личное дело. Актеры всегда с гримершами путались. Все-все, умолкаю. Знаешь что? Пора спать.
      Мироныч опять затушил сигарету о подошву и быстро ушел. Тусклые лампы под потолком предупреждающе мигнули, и Вадим заторопился. Пора спать.
 
      Декорация изображала жилую комнату. Двуспальная кровать размером с небольшой аэродром, прикроватные тумбочки, покрытые золоченой резьбой, большой торшер с голубым абажуром. Спальня семьи с немалым достатком. На кровати сидела Милочка с мокрыми глазами, с видом побитой кошки.
      Вадим стоял над Милочкой и сжимал кулаки. По сценарию Лида, которую играла Милочка, была его женой. Он застукал ее с любовником, и сейчас должен был разыграть сцену ревности. Но злости, так необходимой для такой сцены, не было. Вадима тошнило от банальности ситуации, от слов, которые он должен был говорить. Он стоял неподвижно, только морщился и косил глазами в потолок, на яркие лампионы.
      - Ну, что такое? - раздался голос. - Что случилось? Слова забыли?
      - Ничего я не забыл, - с вызовом проговорил Вадим и неожиданно для себя самого, добавил: - Меня тошнит от вашего сценария.
      - Очень хорошо, - в голосе послышалась усталость. - Ну-ка, выйдите в гримерную.
      Вадим нехотя двинулся к выходу. Милочка провожала его бесконечно удивленным взглядом. В кулисах цокали языком и качали головами. Кто-то, кажется, Мироныч, покрутил пальцем у виска. Вадим вошел в гримерную, сел, посмотрел на себя в зеркало. Еще достаточно молодой человек, привлекательной (хочется надеяться, что привлекательной) наружности.
      - Ну, - недовольно сказал голос. - В чем, собственно, дело?
      - Я буду разговаривать с вами только при одном условии, - Вадим оглядел стены гримерной, пачку старых афиш в углу, затертый и засаленный халат на вешалке. - Вы должны показаться мне. Вы знаете, что вас тут уже чуть ли не богом считают?
      - Что еще за глупости?
      - Покажитесь, если вы человек!
      - Но это невозможно!
      - Почему?
      - Потому что если я покажусь вам, то мне отсюда уже не выйти. Сериал остановится, возникнет жуткий скандал, может произойти все, что угодно, вплоть до банкротства канала... Нет, конечно, до банкротства дело не дойдет, но... Неприятностей не оберешься.
      - Вот как, - разочарованно произнес Вадим. - Значит и вы несвободны?
      - Молодой человек! - сердито сказал голос. - Мы с вами теряем много времени. Это очень плохо. Очередная серия должна выйти в срок. Объясните же, наконец, что происходит!
      - Да ничего, собственно. Знаете, у нас тут ходит слух, что Режиссера не существует. Вот я и хотел вас увидеть.
      - И только поэтому вы сорвали съемку? Дорогой мой, конечно, я несвободен, как и вы. Все мы связаны контрактом. Только и всего. У меня, как и у вас, своя среда обитания. Пока не закончится сериал. Идите и работайте. Вообразите, что жена навертела вам рога, и сыграйте эту сцену как следует. Вы же прекрасный актер, черт побери! Талантливый!. Таких как вы - раз, два, и обчелся. Ну? Вперед!
      - Умеете вы соврать, - улыбнулся Вадим и вышел из гримерки.
      - На том стоим, - послышалось вслед.
      В кулисах его дергали за рукав, заглядывали в глаза. Всем было интересно, что произошло в гримерке. Вадим отмахивался, делал страшное лицо. К нему подошла Вера, молоденькая гримерша, провела по лицу кисточкой с пудрой. Вскоре начали снимать сцену ревности. Вадим выложился полностью. Он кричал на Милочку, стучал кулаком по столу, смел взмахом руки пудреницу. Милочка испуганно оправдывалась, прижимая ручки к груди, смотрела с мольбой.
      Наконец Вадим выбежал с площадки, вытирая пот со лба. На него набросились, хлопали по плечу, выражали восторг и зависть.
      - Браво! - кричал Мироныч. - Ты гений, Вадя! Куда там Голливуд! Мы их всех за пояс заткнем! Ура!
      - Отстаньте, - тихо сказал Вадим, отбиваясь от поздравлений. - Я устал.
      - Вадим! - кричала Маша Строева. - О чем ты разговаривал с Режиссером?
      - Да, о чем? - подхватил Мироныч. - Что такого он тебе сказал?
      - Похвалил! - рявкнул Вадим.
      От него отшатнулись. Мироныч обхватил всех руками, стал оттеснять от Вадима.
      - Ну, что столпились? Не видите, парень устал.
      Вадим подошел почти к Экрану, прислонился к штукатуренной и беленой стене, сжал кулаки и несколько раз с силой ударил. Штукатурка откололась и посыпалась. Невдалеке стоял расшатанный стул из декорации, Вадим схватил его, с остервенением стукнул. Стул разлетелся, штукатурка провалилась. Вадим заглянул в образовавшуюся дыру. Ему показалось, что в дыре мелькнула деревянная крашеная поверхность. Он принялся разламывать цементные пласты. Под штукатуркой был замурован дверной проем.
      - Дверь! - ахнул Мироныч. Он незаметно подошел и с интересом наблюдал за действиями Вадима. - Выход!
      - Выход! - закричала Маша. - Выход!
      Сбежались все. Вадим очистил проем, подергал дверь.
      - Заперто!
      - Ерунда, - Мироныч тяжело дышал от возбуждения. - У декораторов ломик есть... Ваня, сгоняй, а?
      - Неужто выход? - Вадим растерянно оглядел окруживших его актеров. - Неужто?
      - Погоди, - срывающимся голосом произнес Мироныч. - Откроем, посмотрим - выход или вход.
      - Все шутите?
      - Выход, выход! - вскричала Маша. - Я точно знаю - выход! Ну, где же Ванька? Его только за смертью посылать! Тормоз!
      - Погоди, Маша, - Мироныч несколько успокоился, закурил. - Не торопись. Выйти все успеем. Вопрос только - куда.
      - Что значит - куда? - вскинулась Маша, выставляя вперед огромный бюст. - Куда нужно.
      - А куда нужно? - Мироныч лукаво улыбнулся.
      - Вечно ты, Мироныч, все усложняешь, - Маша презрительно скривила толстые, ярко накрашенные губы. - Проще надо быть, проще.
      - Куда уж проще! - непонятно сказал Мироныч.
      Послышались возбужденные голоса. Вместе с Иваном шли декораторы, осветители, гримеры. Замыкала шествия тетя Люба, уборщица, со шваброй. Впереди всех шагал Сергей, здоровенный детина с ломиком наперевес. Ломик в его руках казался иголкой.
      - Ну-ка, разойдись! - скомандовал он.
      Сергей вбил ломик в щель, навалился всем телом. Дерево хрустнуло, и дверь распахнулась. Все подались вперед. Кто-то вскрикнул, кто-то вздохнул удивленно. За дверью была... кирпичная стена.
      - Погодите, погодите, - бормотал Сергей, простукивая стену. Кирпич отвечал высоким звуком. - Мощная стена, мля, - Сергей замахнулся и принялся долбить.
      Все молча следили за ним. За кирпичом оказался еще один. Сергей сплюнул, отшвырнул лом.
      - Глухо, - сказал он и непечатно выругался.
      Постепенно толпа разошлась, оставив кучу штукатурки и тетю Любу, которая, подбоченившись, обозрела погром и начала ворчать:
      - Ну вот, опять! Насорют, насорют, а потом все - шмыг! - в кусты. А тетя Люба - убирай за имя. Вот молодежь пошла! Нехристи окаянные!
 
      За Вадимом по пятам ходили Мироныч, Маша и Милочка. Милочка больше молчала, только глядела огромными глазами и хлопала ресницами.
      - Ну что, что тебе сказал Режиссер? - в сотый раз спрашивала Маша, напирая огромным бюстом.
      Вадим с тоской заглядывал в ложбинку между грудей и в сотый раз отвечал:
      - Похвалил.
      Маша отмахивалась, Мироныч недоверчиво покачивал головой, стараясь, чтобы Вадим не заметил.
      - Ну что пристали? - Вадим сел на бутафорский пуфик, оглядел всех, обреченно вздохнул.
      - Ты его видел? - Маша приблизила лицо, Вадим скосил глаза, отвернулся.
      - Не видел. Не видел. Только голос слышал.
      - Так что он тебе сказал?
      - Машенька! - взмолился Вадим, приложил руки к груди. - Ну разве не мог Режиссер меня похвалить? А? Разве я недостоин?
      - Достоин, достоин, - встрял Мироныч. Он откашлялся и продолжал: - В самом деле, Маша, чего ты хочешь от Вадима? Беседа была конфиденциальная, и он не обязан посвящать нас.
      - Не обязан, да? - Маша скривилась, словно собирала расплакаться, но только шмыгнула носом, промокнула глаза микроскопическим платочком. - Ну и не надо. Подумаешь! Завтра я тоже встану как истукан, буду молчать, а потом скажу, что мне сценарий не нравится. Посмотрим, что Режиссер МНЕ скажет.
      - Маша, что вы! - в один голос закричали Вадим с Миронычем. - Не вздумайте!
      - Это почему? - опешила Строева.
      - Ну... - замялся Вадим, взглянул на Мироныча, но тот сделал вид, что занят сигаретой.
      - Машенька, - послышался голос Милочки. - Ты же не маленькая девочка. И не профессиональная актриса. Тебя вышибут из сериала в два счета.
      - Кто это меня вышибет? - взревела Строева, уперла руки в боки и взглянула грозно.
      - А Режиссер и вышибет, - сладким голосом проворковала Милочка.
      - Сейчас опять подерутся, - шепнул Мироныч Вадиму.
      Маша услышала, повернула к ним растерянное лицо.
      - Я что, дурная актриса, да? - она была готова заплакать. - Нет, вы скажите, я дурная актриса, да? Ну, что же вы молчите?
      - Машенька, - ненатуральным баритоном пропел Мироныч. - Все это вздор! Хорошая актриса, дурная актриса - какая разница? Вас взяли в сериал. Вам дали приличную роль. Вы востребованы - что вам еще нужно? Никогда не спрашивайте у актеров - хорошо вы играете или плохо. Всегда наврут. Если плохо играете - пожалеют, если хорошо - наврут от зависти. Ступайте к себе. Успокойтесь, выпейте валерьянки.
      - Пойдем, Маша, - сказала Милочка. - Мироныч прав, не бери в голову. Вышибут, не вышибут. Меня тоже могут. Пойдем.
      Она обхватила мясистые плечи Строевой и повела ее прочь.
      - Мироныч, - сказал Вадим, когда девушки ушли. - Что это такое Милочка сказала? Как это может быть - чтоб вышибли?
      - А никак, - Мироныч весело пожал плечами. - Как Безяева...
      - Мироныч! - ахнул Вадим. - Как?! Так его Режиссер убил, что ли?
      - А то! Скорее Сценарист.
      - Сценарист... Он вообще - существует?
      - Кто ж его знает? - Мироныч улыбнулся. - Как и Режиссер. По правилам должен быть.
      - Ну хорошо, хорошо, пусть Сценарист. Но ведь не Безяева убили, а персонажа его!
      - Как знать, как знать...
      - Ну подумайте, подумайте, что вы говорите! Конечно персонажа! Как может быть иначе?
      Мироныч помолчал минуту, потом тихо произнес:
      - Он плохо играл. Ленился, забывал реплики. Помнишь?
      - Ну, помню. Погодите! Я сегодня... Сделал вид, что забыл реплику. А потом вообще сказал, что мне сценарий не нравится. А? Меня тоже, что ли, убьют?
      - Тебя - навряд ли. - Мироныч погладил лысину. - Ты хороший актер, парень, такими как ты не разбрасываются.
      - Е мое, - прошептал Вадим. - Это что, наказание такое, да?
      - Наказание, Вадя, не в этом. Наказание, Вадя, в том, что мы здесь.
      - А за что?! - взвился Вадим. - За что мы здесь?
      - Эк ты спросил! - Мироныч развел руками. - Что полегче спроси. За что мы здесь... За то, что мы есть.
      - Я пойду стену долбить, - нервно произнес Вадим.
      Он встал, постоял немного, и снова сел.
      - Хорошее дело, - одобрил Мироныч. - Только вот тете Любе это не понравится. Ох, не понравится! Знаешь, а я, пожалуй, с тобой пойду. Помогу. Вдвоем веселее.
      Они пошли к Экрану, оглядели дверь. Ломик лежал тут же, брошенный Сергеем.
      - Взрывчатки бы, - задумчиво сказал Мироныч. - Бабахнуть так, чтоб вдребезги! А?
      - Где ее возьмешь, взрывчатку! - Вадим махнул рукой. - Пиротехников у нас нету. По сценарию не полагаются.
      - Мда. А так долбить - запаримся.
      - Не запаримся! Вот верхонки нам не помешали бы.
      - Ну, так сходи к декораторам.
      Вадим ушел, а Мироныч присел на корточки, посмотрел на стену и проговорил:
      - Вот ведь, молодой, а? Неймется ему. И я, старый дурак, туда же.
      Он встал, прислонился к стене, закурил и принялся разглядывать Экран. Когда Вадим вернулся с двумя парами рабочих рукавиц, Мироныч погасил сигарету и сказал:
      - Вадя, ну вот выйдешь ты в мир. Туда где Зрители, и все такое. И что дальше?
      - Дальше? - Вадим замер. - Я не думал. Что дальше? Там видно будет.
      - Ну да, ну да. - Мироныч надел рукавицы и разглядывал их со всех сторон. - Там видно будет, конечно. Но нужно хотя бы предполагать, ЧТО ты там увидишь, с кем встретишься, и тому подобное.
      - Да вы никак отговорить меня хотите?
      - Нет, ну почему, - смутился Мироныч. - Не хочу. Просто - неизвестность ведь. Не страшно?
      - Да не думал я об этом, - с досадой сказал Вадим. - Вы не знаете, что там, я не знаю. Ну, и чего, спрашивается, гадать? Это все равно, что карты раскинуть, или кофейную гущу разглядывать. Отойдите-ка.
      Минут десять Вадим сосредоточенно долбил стену. Кирпич подавался плохо. На шум начали сходиться люди, подходили, глазели, качали головами.
      - Гляди-ка, - сказал Серега, тыкая в бок Бодрякова. - Парень решил выйти. Эй, Вадька, принесешь мне оттуда бутылку настоящей водки? А то эта бурда у меня уже вот где! - он чиркнул ладонью по горлу.
      Кто-то заржал, на него тут же зашикали.
      - А ты со мной иди, - отирая пот со лба, сказал Вадим. - Там и наберешь все, что нужно.
      - Ага! - радостно сказал Сергей. - Для меня тебе дыру знаешь какую надо проделать!
      Он отвернул рукав футболки, поиграл огромным бицепсом.
      - Сам бы и проделал! - сказал Мироныч, отбирая у Вадима лом. - Только зубоскалить горазд.
      - О, Мироныч, никак и ты в поход собрался? - Сергей осклабился, подмигнул собравшимся. - Ну работай, работай. Солнце еще высоко.
      Он ткнул пальцем в потолок и захохотал.
      Работали долго, пока совершенно не выбились из сил. Зеваки постепенно разошлись, никто не остался помогать. Вадим и Мироныч сидели на полу, прислонившись к стене, и тяжело дышали.
      - Ну, на двадцать сантимов углубились, - закуривая, сказал Мироныч. - Как думаешь, какой толщины стена?
      - Кто ж ее знает?
      - Да уж. Думаю, дыру надо больше делать, а то скоро на длину лома войдем, потом не размахнешься. А кирпич тут какой, заметил? Старый, тяжелый. Не то, что нынешний - пыхалка. Стукни как следует по нему - он и в порошок. А этот кирпич знатный. И кладка старая, небось, на яичных белках замешана.
      - Да ну, - усомнился Вадим. - Это ж сколько яиц надо.
      - А вот. В старину все добротно делали, не то, что сейчас - промышленные технологии, экономия, то да се. О, тетя Люба идет. Сейчас начнется концерт по заявкам.
      Тетя Люба стукнула шваброй об пол, посмотрела недовольно, поправила волосы, выбившиеся из-под платка.
      - Долбите, сердешные? - спросила неожиданно мягко, с интересом.
      - Долбим, - миролюбиво ответил Вадим.
      - И ты, старый, туда же? - тетя Люба повернулась к Миронычу. Тот пожал плечами. - А что хотите проделать-то - вход или выход?
      Вадим озадаченно молчал. Мироныч отвернулся, тоже ничего не ответил.
      - Ладно, долбите, - тетя Люба устало махнула рукой, подхватила швабру и пошла, шаркая косолапыми ногами.
      - Смотри-ка, концерт отменили, - пробормотал Мироныч и усмехнулся.
      - Погодите, погодите! Что такое она сказала? Вход или выход? А в чем разница?
      - Эх, Вадя, - вздохнул Мироныч. - А самому-то что, трудно догадаться, да?
      - Как же... Да нет, не трудно. То есть, может получиться так, что мы проделаем дыру, а она окажется входом? И выйти отсюда через нее будет нельзя?
      Мироныч неопределенно хмыкнул.
      - Так какого ж рожна мы делаем дыру? На фига нам вход? - Вадим повернулся всем телом, стараясь разглядеть в тусклом свете лицо собеседника.
      - Ну.. эээ... Так ведь пятьдесят на пятьдесят. Вдруг окажется выход.
      - Вдруг... - Вадим отвернулся. - Словечко какое-то...
      - Чем тебе словечко не нравится? Хорошее словечко. Вдруг, откуда ни возьмись, появился...
      - Выход, - закончил Вадим. - А вот скажите лучше, почему нам никто не помогает? Не верят?
      - Не знаю. Не верят, наверное. Я и сам не верю, а с тобой увязался, чтобы занять себя чем-то. Тоска ведь такая по вечерам... Когда свет гасят, хочется выть, кусаться или убить кого-нибудь. Трезвым быть страшно. А пьяным - не хочется. Вот и помогаю. Эх! Выспаться хочу. А не так, как... здесь - выключаться вместе со светом. А ты, Вадя, веришь ли? Или тоже от нечего делать?
      - Верю, - убежденно произнес Вадим. - А как иначе?
      - Да, - Мироныч вздохнул, принялся пересыпать из руки в руку кирпичную крошку. - Иначе - никак.
      - Не нравится мне ... про вход.
      - Ты вот что, - Мироныч дернул Вадима за рукав. - Ты забудь про вход. Нет его. Нет, и вся недолга. Выход будет, выход. Выйдешь наружу, человеком станешь...
      - А вы что же?
      - Я не пойду, - Мироныч произнес это так тихо, что Вадим скорее догадался, чем услышал. - Что мне там? Здесь у меня работа, а там?
      - Вы же выспаться хотели.
      - Эх, если б можно было так - выспался, и назад. - А то ведь назад дороги не найдешь...
      - Ну вот, - Вадим с досадой шлепнул себя по коленке. - Откуда вы все знаете? Кто-то уже выходил? Возвращался? Или это все байки да легенды?
      - Байки да легенды, - согласился Мироныч. - А что ж еще? Говорят, знаешь что? Что никаких Зрителей нет, а Экран - так, обманка. Что Режиссера тоже нет, есть только голос. Слышимость одна. Говорят, ничего снаружи нет - все это миф и сотрясение воздуха. Брожение ума. А есть только одна штука - Рейтинг. Пока наш Рейтинг высок - мы на коне. Нам платят, снимают, нас кормят, поят и снабжают сигаретами. А упадет Рейтинг - и нас... в расход. Как Безяева.
      - И вы верите в это?
      - Я не знаю, Вадя. - Мироныч взглянул с такой тоской, что Вадим вздрогнул и непроизвольно отодвинулся. - Я не знаю, во что верить. Ничего ведь не видел, кроме этого, - он кивнул в сторону съемочной площадки, которая в полумраке напоминала нагромождение скал.
      - Но ведь это же тюрьма! Неужто вам не хочется вырваться из нее?
      - Я тебе уже ответил, - пожилой актер протяжно вздохнул. Помолчал и спросил: - Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы пробить дыру?
      Вадим пожал плечами, думая о своем.
 
      Казалось, что стена бесконечна. Они работали и работали, а конца не было. Но однажды Вадим, уже собираясь закончить работу, ударил особенно сильно, и лом провалился, едва не вырвавшись из усталых рук.
      - Ура! - хрипло сказал Мироныч, заглядывая в отверстие. - Завтра доделаем. Пошли спать.
      - Завтра? - Вадим покачал головой. - Я уснуть не смогу. Так и буду всю ночь таращиться в темноту.
      - Да скоро уж свет выключат!
      - Ну и черт с ним, со светом! Вы бы лучше фонарь раздобыли. Или свечу.
      - Фонарь - вряд ли, - Мироныч задумался. - А вот свечу я тебе найду!
      Он ушел, а Вадим принялся работать с удвоенной силой.
      Мироныч, конечно, не удержал язык за зубами, и весть о том, что дыра все-таки проделана, быстро разнеслась по студии. Вадима окружили все, кто так или иначе занят в сериале.
      - Ну, ты, Вадька, молоток! - с восхищением сказал Сергей. - Я думал, ты не продолбишься.
      - Точно, молоток! - подхватила Маша. Она встала на колени, выпятив толстый зад, и попыталась заглянуть в дыру. - Просто, я бы сказала, два молотка. Или даже три. Вадя, а ты меня с собой возьмешь?
      Вадим остановился, оперся на лом, отдышался.
      - Отчего не взять? Возьму.
      - Там не видно ничего, - сообщила Маша.
      Все принялись заглядывать по очереди. Появился Мироныч со свечным огарком. Огарок зажгли, попытались осветить черноту в дыре, но так ничего и не смоги разглядеть.
      - Ничего, - сказал Сергей. - Залезешь - все увидишь.
      - Потом уж поздно будет, - сказал Бодряков.
      - Как поздно? - удивилась Маша.
      - А так, - Иван сделал страшное лицо. - Туда-то он залезет, а вернуться не сможет. А если там... чудище зубастое? Ам! - и нет Вадима.
      - Как не сможет? Какое чудище?
      Вадим тяжело вздохнул и принялся работать.
      - Никакого чудища там быть не может! - уверенно заявила Маша.
      Ее поддержал Мироныч. Но Иван и Сергей делали страшные глаза, скалили зубы и заронили-таки в сердце девушки сомнение. Она отошла в сторону и задумалась.
      - Мироныч, - сказал Вадим, переводя дух. - А как узнать - вход или выход?
      - Свечу поставь. В какую сторону пламя упадет, там и выход.
      В это время погас свет. Все разом заголосили, возникла возня, все потянулись к свече, и чуть не погасили ее. Огарком завладел Мироныч, затолкал его в дыру, отошел, чтобы всем было видно.
      - Выход! - выдохнул Вадим.
      Пламя легло в сторону отверстия.
      - А ведь ты уже пролезешь! - сказал Сергей.
      - Я-то пролезу, а вот Маша...
      Вадим спохватился, что сболтнул лишнего. Маша ужасно не любила, когда намекали на ее полноту. Но девушка только хмыкнула:
      - Полезай. Я останусь.
      - Маша, ну что ты, - укоризненно сказал Вадим. - Наслушалась наших зубоскалов?
      - Не, я не полезу. В другой раз. Завтра. Вот Сережа завтра мне лаз расширит.
      - Я-то расширю, - осклабился Сергей. - А ты чем рассчитываться будешь?
      - Я водки тебе притартаю. Ящик.
      Сергей только хмыкнул.
      - Ну ладно, - Вадим вытер руки, оглядел всех. - До свидания, люди добрые.
      - Эх, соколик, - тетя Люба подошла, прижала голову Вадима к груди и заплакала. - На кого ты нас покидаешь?
      - Но-но! - прикрикнул Мироныч. - Вадя, не слушай старую хрычовку. Она ума решилась на старости лет.
      Тетя Люба только рукой махнула, вытерла слезы краем платка, отошла.
      - Ну, это, старик, - сказал Сергей, смущенно протягивая руку. - Давай, типа, полезай. И ни пуха тебе, ни пера.
      - К черту! - ответил за Вадима Мироныч.
      - Вадик, ты что же, правда полезешь? - спросила Милочка, блеснув влажными глазами.
      - Полезу, Люда. Как не полезть. Для чего же я столько работал? - Он оглядел собравшихся, поинтересовался: - Кто-нибудь со мной?
      Все прятали глаза и отворачивались.
      - Ну ладно. Ежели что, не поминайте лихом.
      Он взял свечу, принялся протискиваться в лаз. Его встретила чернота.