Я понял, что пора уходить. Фрол Митрофанович проводил меня до калитки, пожелал на прощание всяческих успехов на новом поприще, и я ушел, глубоко разочарованный. По дороге домой мое разочарование трансформировалось в раздражение. Хорошо, думал я, Исполнителю много знать не полагается, но Организатору-то? Не может же быть, что Организатор находится в таком же неведении? А не лукавил ли старик? Ведь не договаривал же он что-то. Разговор о Магистре не замял даже, а оборвал, просто не стал о нем говорить и все, будто проговорился и испугался того, что проговорился. Собирался высказать какие-то свои предположения - не высказал. И застолье он устроил с умыслом, чтобы было легче не договаривать, чтобы было чем занять руки. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что старик был себе на уме и оставил-таки мне самому во всем разбираться.
      Я пришел домой, разделся, сел в кресло, закурил, и подумал о папке. Ладно, подумал я, разберемся, и потянул папку к себе.