По следу вервольфа

      ***
      Просмотрев газеты, он решил было идти спать, но остановив взгляд на открытке Егора, передумал. Время было детское - всего десять часов вечера и Александр решил написать письмо однокурснику еще сегодня. Не торопясь он нашел тетрадь в линеечку, раскрыл ее посредине и взяв ручку стал писать. Гладя на высокие стройные буквы появляющиеся из-под его руки всякому было понятно, что он обладал красивым почерком. Его понятные конспекты, еще в далекие студенческие годы, старались заполучить многие институтские товарищи. Александр не жадничая отдавал свои тетради сокурсникам и считал это вполне обычным делом. За свою отзывчивость и бескорыстие он снискал себе довольно высокий авторитет на факультете. Написав традиционное приветствие, Александр задумался: перед ним стояла довольно трудная задача - на двух-трех страницах в сжатой форме изложить послеинститутскую жизнь. Постепенно, предложение за предложением, он справился и с этим нелегким делом. Письмо получилось солидным и на его написание ушло около часа. С чувством большого удовлетворения Неретин запечатал и подписал конверт, на котором были изображены три симпатичных снеговика. Досмотрев газеты и выкурив сигарету он, вспомнив о трудном завтрашнем дне, пошел спать. Ответ на письмо пришел неожиданно быстро - в первых числах января. По его содержанию Александр Михайлович и Светлана поняли, что Егор рад возобновлению прерванных по окончании института доверительных отношений. С подъемом и душевной теплотой Егор обрисовывал все основные моменты своего многотрудного бытия. Неретины читали письмо Митрофанова вечером после ужина. Оба были очень удивлены, когда узнали, что Егор уже три года как не работает по специальности - получил инвалидность по болезни. Но так как пенсия мала, вынужден подрабатывать, устроившись на охрану какогото объекта, сторожем. - Интересно, что с ним могло произойти? - спросил Александр и посмотрел на жену так, как-будто она могла точно знать диагноз болезни Митрофанова. Поймав на себя вопрошающий взгляд супруга, Светлана поспешно ответила: - А кто его знает, что с ним могло произойти за эти годы. - Ну, ты же знаешь каким здоровяком он был в институте. Мне казалось, что ему никогда не будет износа и вдруг - инвалидность. - Чему ты удивляешься,- не удержалась жена,- ты посмотри у нас в селе - какие молодые мужики поумирали: Иван Белов, Славка Васягин, а почему? Я думаю все это происходит из-за "химии", которая окружает нас в повседневной жизни. Ты же сам говорил мне, что вы не выращиваете ни одного вида продукции без применения ядохимикатов. Так это здесь, в деревне, а в городе вообще дышать нечем, не говоря обо всем остальном. Александр подумал и согласился с доводами супруги: - Да и жизнь сама по себе не скупится на стрессовые ситуации. У нас тут сама жизнь какая-то размеренная, а ведь в городе кругом суета, очереди. Я всегда не завидовал горожанам, а уж если приходилось зачем ехать в областной центр то, честное слово, не чаял когда же вернусь домой. После этих слов он продолжил чтение письма. Супруги допоздна обсуждали все, что описал им Егор. Когда Светлана ушла спать Александр еще добрые полчаса затратил на ответное письмо. Запечатав конверт и выкурив перед сном традиционную сигарету, он потушил свет и отправился в спальню. Прежде чем уснуть несколько минут раздумывал над возобновленными отношениями с Егором. Честно говоря, ему хотелось увидеться с ним наяву, обговорить все, вспомнить счастливые студенческие годы. Под равномерное посапывание супруги, он пытался представить себе эту встречу и не мог. В его мыслях оживал образ того Егора Митрофанова, которого он знал в сельхозинституте. Как не богато было его воображение, но представить себе абстрактно лицо теперешнего Егора он не мог. Александру вдруг пришла в голову неожиданная мысль: "А что если в самом деле взять и съездить к нему?" Неретин имел моду брать отпуск перед самым началом весенне-полевых работ. Вот и сейчас он решил отгулять очередной отпуск сразу, как только агроном-семеновод выйдет на работу. Поехать к другу он решил вместе с женой на своей старенькой машине. Переписка перепиской, а встреча наяву - это совсем другой коленкор. Неретин с сожалением вспомнил о том, как он несколько лет назад не смог поехать на встречу с однокурсниками, которая состоялась по случаю пятнадцатилетней годовщины окончания института. Уже позже он узнал, что приехало подавляющее большинство выпускников их курса. не забыли они и о нем прислали групповую фотографию всех участников встречи. Александр частенько вечерами смотрел в заметно постаревшие лица своих однокурсников, порою даже не узнавая некоторых из них. Уже погружаясь в сон, он окончательно решил навестить Митрофанова, а разговор с женой отложил на завтрашний вечер. Александр Михайлович надеялся, что Светлана поддержит его инициативу. Сон пришел неожиданно - такое часто происходит с человеком когда тот уверен в своей правоте и принял единственно правильное решение.
      ***
      А унтер-офицер уже вел к обреченным нового кандидата в палачи, который стоял до того в первой шеренге перед Архиповым. Сергей понял, что следующая очередь его. И вновь у обрыва разыгралась кровавая трагедия, как две капли воды похожая на ту, которая была совершена рукой белобрысого. Откуда-то появившийся фотограф делал снимки происходящего. Архипов отмечал все это чисто автоматически, а сам с ужасом размышлял над тем - способен ли он на такое злодеяние? Он стал внушать себе, что способен, что это не так страшно как кажется со стороны, он настраивал себя на убийство и холодный липкий пот катился у него по спине и лицу. Сергей видел, что следующим кому унтер-офицер доверит молоток будет он. Действительно, тот, поигрывая пистолетом, без слов протянул ему необычное орудие убийства. Архипов шел нетвердым шагом к шеренге советских людей, которых он должен был убить, чтобы жить самому. Архипов дал себе обещание не смотреть в глаза своим жертвам, а также решил орудовать молотком рационально, чтобы уменьшить страдания людей. Сергей чувствовал на себе выжидающие взгляды всех присутствующих. В большинстве глаз, смотревших на него, читался немой вопрос: "Неужели ты сможешь лишить жизни ни в чем не повинных людей?" Но когда он сильными ударами молотка в левый висок в считанные мгновения поверг на землю всех десятерых, ни у кого не было сомнения в том, что перед ним только что состоялся зверь жестокий и безжалостный. Архипов не смотрел на тех, кого он только что убил, он стоял с бледным лицом, вдыхая широко раскрытыми ноздрями морозный воздух и не выпускал окровавленного молотка из рук. Унтер-офицер подошел к Сергею, одобрительно похлопал его по плечу и не удержался от похвалы: - Молодец, здорово ты их ухлопал! Архипов никак не среагировал ни на слова офицера, ни на гневные крики военнопленных. он продолжал неподвижно стоять, как бы раздумывая над тем, что только совершил. - Давай сюда молоток и становись в строй,- произнес миролюбиво унтер-офицер и протянул левую руку в кожаной перчатке. Сергей машинально подал ему молоток, но руки разжать не смог - мышцы свело судорогой. Тогда унтер-офицер ударил Архипова по кисти руки рукояткой пистолета, выдернув из нее орудие убийства. Сергей словно опомнившись направился к шеренге предателей, где теперь у него было только что "заслуженное" место. Кровавая оргия продолжалась до тех пор, пока все изменники не прошли это жуткое испытание. Еще двое "кандидатов" не смогли поднять руки на своих соотечественников, унтер-офицер тут же пристрелил их за "слабость" уже известным способом. Архипов стоял и смотрел на все происходящее как в диком кошмарном сне. И только одно не выходило у него из головы - что теперь он враг своего народа. Сегодня он переступил ту последнюю черту, которая безвозвратно отделила его от Родины, матери, жены, сына. Сегодня он перестал быть человеком, сегодня он сам себя поставил вне закона. На душе было пусто, его уже ничего не интересовало, только хотелось побыстрее вернуться в сарай, поесть и упасть лицом в солому и забыть обо всем на свете. Этот день круто повернул всю жизнь Сергея Архипова так, как он и не предполагал. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, он понимал, что легче было получить пулю в затылок от того унтер-офицера, чем начать преступную и жалкую жизнь. Сергей Петрович размыл новую папиросу, не спеша постучал мундштуком о ноготь большого пальца и только после этого закурил. Выпустив дым через нос, он бросил спичку в пепельницу и поднявшись из кресла направился к окну. Не отодвигая шторы он смотрел на листья кленов, а его мысли были в том далеком сорок первом году. Досада разрывала душу Архипова потому, что он не находил оправдания своему предательству. Он подбадривал себя тем, что у него в тот кошмарный день просто не было выбора, все так сложилось, что ему нужно было или убивать или самому быть убитым и сброшенным в овраг. Те трое, которые не смогли пересилить себя, наверное, давно уже сгнили в том безвестном овраге. Что из того, что они умерли - не запятнав себя чужой кровью? Их уж давно нет и умерли они в расцвете жизненных сил. Что же в этом хорошего? А вот он живет уже много лет и не очень жалеет о тех десяти заложниках, которых он убил ради сохранения собственной жизни. Он даже не запомнил их лица, да и кто теперь думает о тех, кто нашел свою кончину в том овраге? У нас вон - до сих пор находят останки солдат второй мировой войны брошенных в окопах, на полях сражений, и ничего - у всех совесть чиста, все делают вид, что это их не касается. Архипов как мог успокаивал себя, но до конца реабилитировать себя в своей безгрешности не мог.
      ***
      На второй день как и обещал лейтенант, он появился в кабинете Мошкина рано утром. Николай Федорович, услышав стук в дверь, не ожидал посетителей в столь ранний час. Сказав традиционное: - Да-да, войдите,- он машинально посмотрел на настольные часы: они показывали без четверти восемь. - Разрешите, товарищ полковник? На пороге кабинета стоял тот самый лейтенант-эксперт, который так понравился Мошкину своей деловитостью и профессионализмом. - Проходите, лейтенант, докладывайте, что там у вас? - Я привез вам обещанное: фотографии убитого, сделанные при изъятии трупа из могилы, отпечатки пальцев и результаты экспертизы. Он раскрыл планшет и достал оттуда все им перечисленное. Одернув китель, он подошел к столу и аккуратно положил бумаги и два конверта перед Мошкиным. Фотографии были исполнены качественно на прекрасной мелованной бумаге. Снимков действительно было сделано много, труп снимали в различных ракурсах. Пока Николай Федорович знакомился с принесенными бумаги, лейтенант сидел на стуле и, теребя застежку планшета, ожидал когда следователь удовлетворит свое любопытство. Мошкин не торопился отпускать эксперта, допуская, что ему еще могут потребоваться пояснения лейтенанта. На знакомство и просмотр документов ушло несколько минут. Прочитав заключение, Николай Федорович, наконец поднял глаза на лейтенанта. Тот встал со стула и спросил: - Я могу быть свободен? - Да, мне пока ваша помощь не нужна. Спасибо, вы свободны, а если понадобится ваша помощь или консультация, то я найду вас. - До свидания, товарищ полковник. Лейтенант взяв планшет направился к двери. - Всего доброго,- попрощался Мошкин и вновь его внимание сосредоточилось на документах. Он отобрал из всего многообразия фотографий ту, где лицо убитого было изображено крупным планом. Ее следовало размножить и раздать сотрудникам, возможно, она поможет установить личность убитого. Только что полученные отпечатки пальцев нужно было отнести в лабораторию к дактилоскопистам для идентификации. Нужно было вести поиск не только в своей картотеке, но и сделать запрос в центральную. Для организации целенаправленного поиска нужно также размножить фотографию убитого. Предстоящую работу облегчало то, что лейтенант вложил в конверт и саму фотопленку. Взяв с собой отпечатки пальцев и негативы, Мошкин направился в картотеку. По пути он зашел в фотолабораторию, где отдал фотопленку для тиражирования нужных фотографий. В картотеке Николай Федорович организовал идентификацию отпечатков пальцев еще быстрее. Начальника не было, но его заместитель, капитан Зарубин, отнесся к поставленной задаче с пониманием дела, обещая сразу же приступить к поиску. - Провести соответствующую работу со своими, зарегистрированными в нашей картотеке отпечатками пальцев просто. Сегодня к вечеру я смогу совершенно точно сказать: был ли у нас зарегистрирован хозяин этих пальчиков или нет. - Виктор Тимофеевич, а как долго ждать ответа на запрос в центральную картотеку? - Мне приходилось неоднократно обращаться к ним с подобными запросами и, как правило, ответ приходи дней через пять - от силы шесть. - Жаль, что ожидать придется почти неделю, но другого выхода у нас просто нет. - Товарищ полковник, я, как только мне станет хоть что-нибудь известно, обязательно сообщу вам. - Спасибо, а я только что хотел просить вас об этом. При любом результате, поставьте меня в известность, я ежедневно в конце рабочего дня у себя в кабинете. Николай Федорович отдал отпечатки пальцев капитану, встал со стула и направился к двери. Уже на пороге, взявшись за дверную ручку, он обернулся и сказал Зарубину: - Желаю удачи, капитан, если вы не найдете хозяина этих пальцев, то окажете большую помощь в раскрытии убийства. - Спасибо за пожелания. Будем искать, товарищ полковник, будем искать. - Надеюсь на вас. Открыв дверь Мошкин вышел из картотеки и направился к себе в кабинет. В коридоре было пустынно и он шел не торопясь, раздумывая об убийстве. Расследование складывалось не так удачно как бы хотелось ему. Определенные трудности с установлением личности погибшего оттягивали поиск убийцы. Нужно было ускорить, активизировать поиск, но этому мешали объективные причины и они-то усложняли и без того тупиковую ситуацию. От невеселых мыслей его оторвал повстречавшийся в коридоре капитан Скребнев. Ответив на его приветствие, Мошкин пригласил Алексея Ивановича к себе, чтобы совместно обсудить план действий по раскрытию убийства.
      ***
      Взяв отпуск, Александр первые десять дней затратил на то, чтобы поделать домашние дела, которые запустил за последние месяцы. Вопрос о поездке в Воронеж к Егору Митрофанову был им с женой решен положительно. Светлана с пониманием отнеслась к душевному порыву мужа, да и самой ей хотелось посмотреть на места, где прошли ее самые счастливые девичьи годы. Поехать решили под выходные дни с таким расчетом, чтобы Митрофановы наверняка были дома. Александр не торопясь подготовил машину: заменил масло, фильтр, долил тормозной жидкости в систему, а напоследок хорошо промыл кузов с автомобильным шампунем. Светлана взяла с собой в Воронеж нехитрый подарок: двух гусей и несколько банок с соленьями и домашним вареньем. Собравшись в дорогу, не забыли попросить соседей, с которыми они были в особенно хороших отношениях, присмотреть за домом и взять на попечение имеющуюся на подворье живность. В путь тронулись рано утром, с таким расчетом, чтобы у Егора быть к десяти часам дня. До Воронежа было немногим более трехсот километров и Александр рассчитывал преодолеть это расстояние за четыре-пять часов неторопливой езды. Весна уже полноправно вступила в свои права. На возвышенных местах и южных склонах холмов снег полностью сошел и только на обочинах дорог и в лесных полосах еще лежал тонким рыхлым слоем. Асфальт был сухим, но обилие выбоин на проезжей части не позволяло вести машину на предельной скорости. Светлана находилась в приподнятом настроении и оживленно рассказывала ему о последних деревенских новостях и о покупках, которые она планировала сделать в городе. Сосредоточив все свое внимание на дороге, он, тем не менее, поддерживал беседу, изредка вставляя короткие предложения или задавая уточняющие вопросы. На дорогу ушло, как и предполагал Александр, без малого пять часов. Домик Егора отыскали не сразу, дважды пришлось справляться у горожан, но в конце концов проехав через весь город отыскали его в Северном микрорайоне. Жили Митрофановы почти на самой окраине города, в стандартном недавно выкрашенном щитовом домике. Перед домом находился небольшой палисадник, где виднелись холмики тщательно укрытых на зиму кустов роз. Высокие железные ворота ведущие во двор были тщательно выкрашены, как и сам дом, в светло-голубой цвет. Александр остановил своего "жигуленка" в двадцати сантиметрах от ограды палисадника. Если бы не многоэтажные дома подступившие вплотную к частным домам, то невозможно было бы поверить, что Митрофановы живут в областном центре. От длительного сидения в одной позе занемели все члены и супруги Неретины с удовольствием выбрались из машины. - Вот и приехали,- сказал Александр и прикурил сигарету, которую только что извлек из пачки. - Приехать-то приехали, а вдруг дома никого нет,- предположила Светлана и зябко повела плечами. После тепла кабины воздух улицы казался особенно сырым и холодным. - Сейчас посмотрим, есть ли кто дома или нет. Александр глубоко затянулся и обогнув стоящую машину направился к калитке. Она оказалась незапертой и, дважды стукнув щеколдой, супруги Неретины прошли во внутренний дворик. Вся его площадь была заасфальтирована. Вплотную к дому примыкали гараж и большая теплица сплошь затянутая полиэтиленом, в которой ярко светились около десятка ламп дневного света. Свернув за угол дома, они поднялись на высокое резное крылечко. Александр глазами отыскал кнопку звонка, но звонить почему-то не торопился. - Ну, ты чего мнешься, или боишься? - не выдержала Светлана. - Сейчас позвоню, вот только сигарету докурю. Они постояли еще минуты две и только отбросив окурок в сторону Александр с силой утопил квадратную кнопка звонка. Буквально вслед за этим послышались шаги и в распахнутой двери появилась миловидная белокурая девушка. - Здравствуйте,- поздоровался Александр. - Здравствуйте, вам кого? - слегка смутившись спросила она. - Здесь живет Егор Митрофанов? - Да, здесь, проходите, папа дома. Неретины поднялись на ступеньку и оставив обувь в коридоре прошли вслед за девушкой в дом, где слышался шум работающего телевизора.
      ***
      После того рокового дня жизнь Архипова пошла совершенно по другому руслу. На следующий день всех девятерых повели в баню и переодели в красноармейское обмундирование, почти новое, но без знаков различия. Из сарая всех прошедших проверку перевели в барак, где было тепло и на каждого имелась постель. Кормить состоявшихся убийц стали не объедками от стола немецких солдат, но и наравне сними. Передвигаться поодиночке им было запрещено, везде ходили только строем. Воинских знаков различия не было, но на рукаве шинели каждый носил белую повязку. Командовал ими немецкий унтерофицер немного знающий русский язык. В сложившейся ситуации знание немецкого очень пригодилось Архипову и немец командовал взводом изменников в основном через него. Оружия им пока не доверяли. После выдержанного накануне "экзамена" им дали дня на то, чтобы они обустроились на новом месте и привели себя в порядок. Эта небольшая передышка была большинству из них как нельзя кстати. А потом началась их "работа", если то, что они творили, можно назвать таким хорошим словом. Немцы заставляли предателей, в основном, выполнять карательные акции против военнопленных, а они как правило носили массовый характер и были практически ежедневными. Кто из них не выдерживал ужасного ритма кровавых оргий, тот с пулей в затылке навсегда исчезал в овраге. На деле получалось, что проверку быть убийцей он проходил чуть ли не каждый день. Архипов ежедневно так "работал" молотком, что порою было трудно поднять утром уставшую руку. Со временем их взвод пополнился и в нем было в среднем около двадцати человек. Эта цифра не была постоянной по известной причине. Целый месяц немцы только и знали, что заставляли их убивать и убивать своих соотечественников. Руки каждого предателя из их взвода были в буквальном смысле по локоть в крови. Архипов уже не ощущал в своей душе сочувствия или жалости к невинным жертвам, для него лишить человека жизни стало обыденным делом. Через месяц, прежде чем выдать всему взводу изменников оружие, их по-одному вызывали в домик к обер-лейтенанту, где с каждого сняли отпечатки пальцев и взяли подписку о сотрудничестве с немецкой администрацией. На каждого было заведено личное дело. В своем деле Архипов увидел фотографии, на которых он с молотком запечатлен на фоне убитых им военнопленных, там же были и документы, которые у него изъяли при пленении. Сергей в душе побаивался визита к обер-лейтенанту, не ожидая от него для себя ничего хорошего. Но с Архиповым офицер был приветлив и не только предложил стул, но и угостил ароматной египетской сигаретой. - Я наслышан о твоей старательности и исполнительности. Мы немцы видим в тебе человека, который будет преданно служить нашему фюреру и Великой Германии. Я сам видел как мастерски ты работал молотком круша черепа своим бывшим товарищам. Притворяться так - просто невозможно. Я доволен тобой, думаю, что ты не подведешь меня и впредь. - Рад стараться, господин обер-лейтенант,- вскочил со стула Архипов, сжимая в ладони дымящуюся сигарету. - Садись, садись и слушай меня внимательно. Одна из вышестоящих организаций требует от нас трех проверенных в деле человек из числа бывших военнопленных. В бумаге говорится, что они, желательно, должны говорить по-немецки, ну если не говорить, то хорошо понимать немецкую речь. Я хочу в числе этих троих человек направить тебя. - Рад стараться, господин обер-лейтенант,- вновь вытянулся по стойке "смирно" Сергей. - Я вижу, что не ошибся в выборе. Садись и слушай, а кого из взвода ты порекомендуешь на два оставшихся вакантных места? - Смирнова и Измалкова, господин обер-лейтенант,- без раздумий четко произнес Архипов, вновь вскочив со стула. - Я полностью полагаюсь на тебя. Вы, все трое, завтра же будете отправлены поездом, за старшего поедет унтер-офицер Шварц. Смирнову и Измалкову пока ничего не говори. Только запомни - мою хорошую рекомендацию данную тебе нужно подтверждать ежедневно. Будь таким же старательным каким я видел тебя здесь. Так что Архипов не забывай, что это с моей легкой руки из тебя получился верный слуга фюреру. - Благодарю вас, господин обер-лейтенант,- вновь вскочив щелкнул каблуками Сергей. Офицер улыбнулся и добавил: - А теперь свободен, но помни и там куда я тебе посылаю служи старательно как и здесь. - Слушаюсь, господин обер-лейтенант. Архипов, щелкнув каблуками, четко повернулся и не медля ни секунды вышел из кабинета. По дороге в казарму он думал над словами обер-лейтенанта и никак не мог придумать куда тот посылает их и зачем? Сергей пытался разгадать эту задачу, размышляя над ней до самого отбоя, но не дано ему было предвидеть то, что готовит ему судьба завтра.
      ***
      Вечером, за пятнадцать минут до окончания рабочего дня в кабинет к Мошкину постучался майор Зарубин. Увидев его в дверях Николай Федорович произнес: - Виктор Тимофеевич, проходите, не стесняйтесь. Мошкин оставил в покое бумагу, которую только что просматривал. Зарубин прошел в кабинет и сел на один из ближайших к столу стульев. Николай Федорович выжидающе посмотрел на майора. Тот встретившись взглядом с полковником, заговорил: - Я перевернул всю картотеку, но ни одного пальчика идентичному тому, что дали мне вы не нашел. - Неужели все оказалось напрасным? - Надежда осталась только на центральную картотеку. - А ты отослал туда запрос? - Все сделал как учили, теперь остается только ждать результатов. Новость, которую принес ему майор, Мошкина конечно расстроила, но не настолько, чтобы это мог заметить Зарубин. - Ладно, Виктор Тимофеевич, не будем вешать нас от первой неудачи. - Честно говоря, у меня теплилась слабая надежда на то, что удастся установить хозяина пальчиков пользуясь только нашей картотекой. - Но теперь-то мы знаем, что у нас погибший своих отпечатков не оставлял - это успокаивает. Спасибо за работу. - Благодарить меня не за что, ведь результата нет никакого. - Я думаю, вы проделала свою работу не зря. Будем надеяться, что поиски в центральной картотеке будут более удачными. Думаю такое резюме тебя вполне устроит? - Вполне, ведь это лучше чем признать неудачу. - Что еще можешь сообщить после просмотра своих карточек? - Николай Федорович, я знаю только свою картотеку и целыми днями сижу как проклятый в кабинетной тиши. Ожидать от меня чегото сверхъестественного просто не приходится,- сказал Зарубин вставая со стула. - Ничего, Виктор Тимофеевич, не прибедняйся ваша скучная возня с карточками тоже приносит иногда большую пользу, чем целая оперативная бригада. Ведь и тебе приходилось вычислять преступника не выходя из кабинета? - Бывало и такое, но не так часто как бы нам хотелось. - Ладно, брось, не отчаивайся, мы только в самом начале поиска и конечно все будет получаться не так как нам нужно. У тебя уже все рабочий день закончился? - Да, на сегодня достаточно - время вышло. Я сейчас забегу к себе и сразу же домой. - Неплохо, а мне еще надо идти к Говорову. - Не буду вас задерживать, товарищ полковник. До свидания. Мошкин протянул Зарубину руку и сказал: - Всего доброго. Когда дверь за капитаном закрылась, Николай Федорович подошел к столу и вытащил сигарету из пачки лежащей на краю пепельницы. Размяв ее двумя пальцами, он не торопясь прикурил и, бросив спичку в пепельницу, подошел к окну. Идти к генералу не хотелось, скорее всего из-за того, что он топтался на месте и не продвинулся в расследовании преступления ни на шаг. Могила на кладбище в Северном микрорайоне оказалась с секретом. Кто-то хотел надежно спрятать тру, но нелепая случайность сделала тайное - явным. Этот "кто-то" сделал все возможное, чтобы труп бомжа больше не видел белого света, но судьба распорядилась по-своему. Этот "кто-то" наверняка уже знает, что труп эксгумировали и теперь будет делать все, чтобы только милиция не смогла до него докопаться. Сложилась парадоксальная ситуация, когда преступник в силу сложившихся обстоятельств оказался в более выгодном положении, чем он следователь. Со дня убийства и захоронения трупа прошло достаточно много времени - более месяца. Потерянное время всегда на руку преступнику. Как наверстать упущенное и возможное ли это дело Мошкин не знал, у него не было уверенности. Из всей достоверной информации по делу известной ему, Мошкин сделал один очень важный вывод: преступник совершивший это преступление находится где-то неподалеку, возможно он даже работает на кладбище. Посторонний, живущий далеко, не в Северном микрорайоне, мог только закопать труп, а этот еще и следил за состоянием могилы. Он несколько раз поправлял могилу, разрытую собаками, а это возможно только в одном случае - если он живет или работает неподалеку. Значит нужно искать. Искать среди работников кладбища и жильцов близлежащих домов. Нужно не терять драгоценного времени, а прямо, завтра, с утра, вместе со Скребневым начать работу. Сигарета начала жечь пальцы, быстрым шагом Мошкин вернулся к столу и погасил ее в пепельнице. Поправив волосы и галстук, Николай Федорович направился к двери - нужно было идти к генералу. Закрыв дверь, он твердым шагом, человека принявшего важное решение, направился длинным коридором к шефу.
      ***
      Дом изнутри оказался гораздо просторнее, чем могла показаться снаружи. Стены прихожей были оклеены обоями с красивым восточным орнаментом. Девушка шедшая впереди вдруг громко сказала: - Папа, тут к тебе пришли, иди встречать гостей. На эти слова из зала показался Егор одетый в синий спортивный костюм. Он снял очки, в которых только что смотрел телевизор и теперь близоруко смотрел на вошедших, пытаясь определить кто они. Дочь с любопытством ожидала, глядя из-за его плеча на то, как будут развиваться события дальше. Александр понял заминку хозяина дома посвоему и решил помочь Митрофанову. - Здравствуй, Егор, не узнаешь гостей - давненько мы не виделись? После этих слов лицо хозяина озарила улыбка, он, видимо, узнал кто явился к нему. Со словами: - Сашка, ты ли это? - он шагнул к гостю и обнял его. Встреча получилась теплой - бывшие однокурсники, похлопывая ладонями по спине, долго тискали друг друга в объятиях. Когда Александр освободился и перевел дух, первыми его словами были: - Я думал, что ты меня не признаешь. - Что ты говоришь, как можно не узнать своего старинного друга. Проходите в зал, а то что ж мы тут в коридоре стоим. - Спасибо, сейчас пройдем,- отозвался Александр и шагнул в комнату, где работал телевизор. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.