— Да пожалуйста, — не стал перечить ухмыльнувшийся Френкель и передал трубку Владимиру Александровичу. — Сейчас, ваше благородие…

Пришлось коротко изложить старику последовательность событий.

— Ты сам-то как? — с неожиданной заботой в голосе поинтересовался Генерал.

— Ну, не лучшим образом, однако терпимо, — пожал плечами Виноградов. Он предоставил воображению собеседника создавать картину пережитых майором испытаний, среди которых жестокий похмельный синдром занимал отнюдь не последнее место…

… Первым делом Владимиру Александровичу сделали новые документы. Теперь он был гражданином Мексики по имени Хусто Мартинес.

— Интересно! Я был там. Пролетом… — майор вспомнил прошлогоднее пересечение южной границы Соединенных Штатов и поежился.

— Это вовсе и не обязательно. Ну-ка, сравни… — продемонстрировал приятелю свой паспорт Френкель. Судя по гербам и печатям, они опять оказались «соотечественниками». Очень удобно — как уже знал Виноградов, для мексиканцев существовал безвизовый режим пребывания в Испании, Франции и ряде других государств.

— То же самое?

— Ничего подобного! У тебя «липа», а у мой — абсолютно подлинный.

— Подлинный? — удивился майор. — В каком смысле?

И тут он с удивлением услышал историю о том, что стать гражданином страны кактусов и текилы можно почти зщаконно и с минимальными затратами. Следовало только приехать в какой-нибудь крохотный, забытый Господом городок подальше от столицы и заплатить главе местной администрации символическую сумму. Затем, получив на руки «выписку» из соответствующей толстой книги о том, что вы родились именно в этом месте от родителей-мексиканцев, решать вопрос с организацией вроде наших военкоматов. Это тоже стоит сущие копейки, а тем, кому больше сорока одного года и женщинам подобная процедура вообще не нужна.

Теперь самое время подавать заявление в МИД на оформление загранпаспорта. И если не хочется долго ждать — вручите кому следует из чиновников конвертик за хлопоты.

Нет проблем! Вы уже ездите по планете с подлинным, прошедшим через все компьютеры документом.

Все удовольствие — примерно две тысячи баксов…

Френкель протянул обратно Виноградовский «липовый» паспорт:

— В случае чего сойдет, но лучше все-таки по улицам не шляться и перед носом у патрулей им не трясти.

— Да, пожалуй! — согласился Виноградов, приготовив себя к полной опасностей и приключений жизни иностранца-нелегала.

Но следующий разговор с Россией состоялся даже раньше, чем они ожидали — звонок поставленного на подзарядку «мобильника» застал их в одном из портовых районов Бильбао.

— Алле? Кто это?

— А кто нужен?

Собеседники узнали друг друга по голосу и обошлись без формальностей. Генерал сообщил, что «товар для обмена» уже у его людей и сделку совершить можно будет в ближайшую среду.

— А где? — покосился на Виноградова «тюремщик». За эти дни они настолько привыкли друг к другу, что иногда обходились вообще без слов.

Генерал назвал небольшую страну в Северной Европе и под запись продиктовал необходимые ориентиры и номер задействованной машины.

— Когда?

Собеседник ответил. Потом поинтересовался:

— Мой человек в порядке?

— Пока — да. Но проблема ещё доставить его туда, куда вы сказали. Все-таки, две границы…

— Помочь?

— Справимся.

— Только без лишних… телодвижений. Ладно?

— Обижаете! Мы же приличные люди. Кстати, а как наш «товар»? Не повредили при транспортировке?

— Он сначала не очень хотел ехать. Пришлось уговаривать… Но сейчас все в порядке.

— Тогда до встречи!

— Всего доброго.

Так вот и вышло, что во вторник вечером Виноградов уже шагал вслед за Френкелем и его людьми вдоль трассы по притихшему скандинавскому лесу. До прибытия рефрижератора оставалось не менее трех часов…

… Владимир Александрович как-то незаметно успел озябнуть. Не то, чтобы от платной стоянки до его дома было далеко, но после теплого уютного салона идти под моросящим питерским дождиком удовольствия мало.

Хорошо, что на этот раз все позади! И обмен его на злополучного немца, и засада, и взрыв на трассе. Хорошо, что под руку подвернулся Сурен с деньгами — а то вообще бы пришлось неизвестно каким образом выпутываться.

А так — попарился в искусственных тропиках, вышел на повторную связь с Генералом. И через некоторое время на Рыночной площади успевшей поднадоесть скандинавской столицы уже орошал его седой хохолок слезами радостного возвращения.

Сказалось нервное перенапряжение.

Виноградов не очень отчетливо помнил свой первый доклад, дорогу к российской границе, таможенные формальности… И наспех, чуть ли не на самой лестничной площадке перед квартирой, сунутый предусмотрительным стариком пакет.

Огромный пакет — с сувенирами для жены и детей.

Опоздание больше чем на три минуты считается неприличным.

Со стороны ничего заметно не было, но те, кто хорошо и долго знал Генерала, решили бы, что старик очень нервничает. Что же поделаешь — возраст! Впрочем, хорошо знавшие его долго не жили…

Служебная серая «волга» с номерами одного из управлений Пароходства выкатилась на причал Второго района морского торгового порта.

— Это здесь. Вон, стоит!

— Тормози.

Туман… Где-то впереди скрежещет металлом огромный, раскорячившийся на рельсах башенный кран. Надрываются сытые чайки. То и дело выскакивают на асфальтовый пятачок угрожающе обнажившие матовые лезвия клыков автопогрузчики: выхватывают что-то из нескончаемого штабеля разноцветных поддонов и исчезают с добычей в распахнутом чреве кирпичного склада.

Протяжный, тоскливый гудок покидающего рейд теплохода режет душу и выворачивает её наизнанку.

Закрывая и без того скудную панораму гавани, прямо напротив чернел помятый и обшарпанный борт уже начавшего опорожнять трюма сухогруза. Название этой посудины на русский язык не переводилось, но где-то вверху лениво полоскался на ветерке флаг некоего малоизвестного исламского государства, никогда не имевшего выходов к морю.

— Не забудь про контрольное время.

— Есть! — Водитель-охранник, облаченный по этому поводу для конспирации в красивую морскую форму с эмблемами «Инфлота», кивнул и остался за рулем — свои действия при возникновении нештатной ситуации он представлял…

Старик энергично отжал ручку двери и выбрался из автомобиля. Подошел к борту:

— Здравствуйте!

— Здравия желаю.

Аккуратный, откормленный солдат-пограничник второго года службы без интереса оглядел подошедшего:

— Документы, пожалуйста.

— Да-да, минуточку! — зашарил по карманам визитер. Седенький, худощавый, в плаще времен Московской Олимпиады и с кожаной папкой в руках… Очередной мелкий чиновник из портовой конторы или морского агентства. — Вот!

— Заранее надо готовить.

— Извините.

— Ведь не первый же, наверное, год работаете! — Наставительно сдвинул брови солдат. Взял потрепанное удостоверение и пропуск-вкладыш на иностранные суда. Сверился с фотографией:

— Проходите!

Документы исчезли в специальном ящичке перед трапом, а посетитель поднялся наверх — туда, где начиналась юрисдикция другого государства. Строго говоря, это была уже не Россия…

Собственно, на данной норме международного права и строился расчет. Прокуратурой Российской Федерации уже давным-давно было выписано постановление на арест всех видных лидеров вооруженных сепаратистов — в том числе и того, который любил называться Посланником.

Поэтому, получив приглашение Генерала прибыть на встречу, он так и не решился ступить на вражескую территорию — слишком был умен и осторожен. Видная фигура в руководстве мятежников, Посланник и жив-то оставался до сих пор только потому, что не верил даже собственным детям — а уж что говорить о нынешних партнерах! Даже если и не «подставят» под случайную милицейскую облаву, то запросто могут организовать что-нибудь вроде несчастного случая.

Аллах Всемогущий, как и христианский Бог, оберегает предусмотрительных… Здесь, на борту иностранного судна, российским правоохранительным органам было его не достать. Теоретически.

Посланник понимал, что это лишь иллюзия относительной безопасности от спецслужб — такая же призрачная, как на улицах тихой Женевы или в тропических джунглях.

А на берег он и не собирался! Так и сидел в тесноватой каюте второго штурмана, разглядывая через иллюминатор знаменитое золото питерских куполов и шпилей — впрочем, с его борта видно было в основном единообразные трубы и причальную стенку судоремонтного завода.

… В тот момент, когда старик решительно взялся за леера крутого металлического трапа, Посланник занимал себя чтением. Внимание на русском тексте концентрировалось плохо — и вовсе не из-за проблемы с переводом, языком он владел прекрасно, значительно лучше многих москвичей и сибяряков. Просто — тревожное ожидание опасности: время встречи, назначенной Генералом, приблизилось и теперь в любой момент надо было быть готовым.

Неразлучный здоровяк-телохранитель настаивал, чтобы на время стоянки у берегов России его подопечный максимум времени проводил в одном из трех специально оборудованных тайников, но с точки зрения горца это было бы слишком унизительно. Поэтому, Посланник ограничился тем, что перебрался из единственной пассажирской каюты, в которой прожил весь рейс и которую можно было считать «засвеченной», в расположенное на другом конце судна обиталище вахтенного помощника капитана.

В принципе, спрятаться он успеет — о малейшей опасности предупредят расставленные повсюду «матросы», а остальное в руках Всевышнего и Милосердного…

Человек, называвший себя Посланником, покосился на темные лампочки тревожной сигнализации и снова раскрыл книгу:

«… Вот так, может, за папиросу и кружку пива Максим отдал душу. Впрочем, бывает, что и очень умные люди отдают ее: ради красного словца.

Ну, конечно, дьявола так не устраивает, получается, что и сделки никакой не было. Ведь зло и потеря души — когда дьявол может действовать через человека. Понятно? Сам факт договора ерунда, главное — дела. совершенные человеком вследствие этого договора, понял? Дьявол готов и без договора помогать, лишь бы помогать…»

— Ерунда! — мужчина перевернул глянцевый томик и в очередной раз посмотрел на обложку: в качестве автора значился некто Владимир Шинкарев. Что-то смутно знакомое? — Впрочем…

Он старался следить за новинками литературы — и из художественной предпочитал персидские стихи и русскую прозу. В первую очередь потому, что на его родном языке практически ничего никогда не издавали.

Перед отходом из Гамбурга, таинственный пассажир, внесенный в судовую роль в качестве «представителя судовладельца» накупил в эмигрантском квартале с полдюжины современных детективов, томик Чехова и ещё парочку книг малопонятного жанра, которые ему выдали за юмористические.

Это помогло скоротать время…

Ласково замигала синяя лампочка: все в порядке, прибыл гость, он один и ничего подозрительного вокруг судна не наблюдается…

Сопровождающий постучал костяшками пальцев о металл, и получив разрешение впустил Генерала в каюту:

— Здравствуйте!

— Салам!

Следовало обменяться рукопожатием, но оно так и не состоялось — ограничились сдержанными кивками.

— Прошу, присаживайтесь.

— Благодарю.

— Кофе, чай?

— А не отравите? — улыбнулся гость.

— Зачем? — поднял брови хозяин.

Действительно, видимых причин для этого не было, и старик согласился:

— Тогда чаю… Не очень крепкого — сердце, знаете ли!

Хозяин отдал распоряжение на своем родном гортанном наречии, дверь закрылась и собеседники остались одни.

— Итак?

— Почему вы сразу не сказали, что валюта фальшивая?

— Фальшивая? — человек, называвший себя Посланником, хотел было сделать удивленный вид. Но потом передумал:

— Какая разница? Чемоданчик ведь уже у вас…

— Да, эти доллары теперь у меня, — кивнул старик. Выдержал паузу и добавил:

— Но я вам их не отдам. Пока…

— Почему? — окаменел лицом собеседник.

— Время прошло, изменились условия.

Посланник смотрел на сидящего напротив человека скорее с недоумением, чем с ненавистью:

— Странно… Зачем тогда было назначать эту встречу?

— Ну, у нас появились теперь новые предложения, которые безусловно стоит обсудить.

— Шутите?

— Отнюдь! — Не похоже, чтобы Генерал откровенно издевался. — Отнюдь…

Опять раздался негромкий стук хорошо выдресированной судовой прислуги: на столике перед напряженно молчащими мужчинами возникло все, необходимое двоим для чаепития.

— Жаль… — первым нарушил тишину после ухода стюарда хозяин:

— Очень жаль этих несчастных русских парней — я имею в виду ваших солдат. В плену и так никому не сладко, а уж теперь! Вместо того, чтобы скоро оказаться дома, с папой и мамой… Вы представляете, как это больно — когда с живого человека сдирают кожу? Выкалывают глаза? Сажают на такой длинный, деревянный кол?

Старик молчал, но пиала в его руке едва заметно дрожала — и хозяин продолжил:

— Знаете, Генерал… Перед смертью каждому из них обязательно расскажут, что во всем виноваты вы. Лично вы! Ваша жадность и деловая… непорядочность.

— Зачем?

— Вы же помните — чемоданчик в обмен на ваших пленных солдат. Тогда все стороны считали сделку вполне привлекательной.

— Я могу предложить вам нечто значительно более ценное, чем какие-то два с лишним миллиона поддельных американских долларов!

К удивлению Посланника, голос у гостя ничуть не изменился: спокойный, уверенный… А дрожь в руках — это, видимо, всего лишь возрастное.

— Слушаю. — В конце концов, выставить его с судна всегда успеется. До отхода из порта почти сутки, но люди Генерала вряд ли посмеют пойти на дипломатические осложнения. Придется, конечно, принять дополнительные меры предосторожности, но…

— Позволю себе начать с начала. Не возражаете?

— У меня пока есть немного времени! — хозяин добавил себе ещё немного золотистой и ароматной жидкости:

— Когда надоест — обязательно скажу…

Генерал проглотил и этот плевок — с его точки зрения хозяин был в их деле всего-навсего переспективным, достаточно толковым мальчишкой с непомерными амбициями.

— Мы тоже с самого начала охотились за этим чертовым «чемоданчиком». Шли почти след в след за людьми нашего общего одноухого знакомого — вы, надеюсь, понимаете, о ком речь?

— Допустим, — пожал плечами Посланник.

— Но мы опоздали…

— Значит, это он украл валюту?

— Нет. И нас, и его опередили. Причем, люди, не признающие ни авторитетов, ни правил игры… Ладно, не важно! Словом, оперативную информацию о том, кто присвоил фальшивые доллары мы получили незадолго до встречи в Прибалтике.

— То есть, когда я предлагал сделку…

— Да! К тому моменту мы не только знали о том, у кого валюта, но и предприняли ряд шагов по её изьятию.

— В каком смысле?

— Старинный способ — обыкновенная «кукла». Ничего не стоящие куски нарезанной бумаги, вручаемые взамен денег.

— Я знаю, что в вашем преступном мире называют «куклой».

— Тем более! Для начала требовалось чем-то соблазнить потенциального «партнера». Придумали историю с якобы похищенной «евровалютой», обставились разными документами, а затем через свои каналы в организованной преступности подкинули господину Френкелю наживку.

— Что это такое — «евровалюта»? — переспросил хозяин, откладывая в память прозвучавшую из уст собеседника фамилию.

— Не важно… Фантики! Долго рассказывать. Очень интересный экономический проект, но к нашей истории он отношения не имеет.

— Постойте-ка! — на восточный манер хлопнул себя ладонями по коленкам Посланник:

— Это что — вы нам в Москве того придурка с сумкой подставили? Документы насчет Испании, «надежный канал переправки чего-то там на Запад»…

— Да, чего уж! Не хотелось выпускать ситуацию из-под контроля — чтобы вы, упаси Боже, не стали чего-нибудь сами ворочать. Зря обижаетесь. Главное — результат, верно?

— Я не обижаюсь.

— Вот и чудненько… Только-только кончики между собой увязались — на ловца зверь и выбежал! То есть, нас же самих господа разбойнички попросили проверочку провести, все ли с предложенной сделкой чисто. Ну, мы, конечно, не отказали. А для полноты и достоверности даже своего человека «втемную» использовали.

— Что за человек?

— Да не важно. Расходный материал… — отмахнулся старик. — Главное, что та сторона лично ему доверяла на сто процентов. И, надо сказать, парень постарался!

— Это он поехал в Испанию?

— Да! И в конце концов убедился сам и искренне убедил своих друзей в подлинности предложенного товара. Состоялась сделка, наш «продавец» осчастливил партнера толстыми пачками «фантиков», а взамен получил заветный чемоданчик с долларами.

— Тоже фальшивыми?

— Ну, тогда почти все уже знали о том, что они фальшивые. Нас, впрочем, это не смущало… Главное, что валюта попала от нашего парня к неприкосновенному Ивану Альбертовичу, который её, хотя и не без приключений, доставил в Россию.

— Да, шуму было много! — кивнул хозяин. И добавил:

— Он рисковал. Несмотря даже на свою депутатскую неприкосновенность…

— Обошлось! Вовремя подстраховали. Собственно, человек, который один раз сломался и был готов отвезти что-то нелегальное за границу — без особых проблем согласится выполнять и обратную задачу. Но — Бог ему судья! — Генерал улыбнулся и с удовольствием положил в рот красную, осыпанную сахарной пудрой пастилку.

Собеседник прищурился:

— И зачем вы все это рассказали? Собственно, мне не так уж важно знать, каким образом у преступников отобрали похищенное. — В чуть раскосых пронзительно-черных глазах промелькнула догадка:

— Торгуетесь? Цену набиваете?

— Как не стыдно… Вы же не дослушали! — отставил старик фарфоровую чашку. Продолжил:

— Ну разве вам не интересно узнать, что стало с человеком, имя которого только что прозвучало?

— Вы имеете в виду похитителя?

— Да. Господин Френкель… Он успел насолить очень многим! Даже настолько уважаемая организация, как Интерпол, готова была поступиться многими принципами, чтобы заполучить этого «одинокого волка».

— Такой опасный?

— Они разыскивали Френкеля за связи с басками из ЭТА, за участие в акциях германской РАФ и Ирландской республиканской армии… Я читал ориентировку — жуть: убийства полицейских и мирных граждан, неоднократное сопротивление аресту, вооруженные грабежи, контрабанда, подделка документов.

Старик сокрушенно покачал головой и продолжил:

— Вот я им его и сдал! Вместе со всеми «фантиками» в придачу. А взамен господин Боот вручил мне вот это…

Наконец, очередь дошла и до кожаной папки. Раскрыв её, Генерал протянул собеседнику несколько довольно качественных ксерокопий.

— Что это?

— Посмотрите! — он и сам с удовольствием глянул на ровные столбики индексов, подписи, даты, фамилии, оттиски печатей и фирменных бланков. — Движения по некоторым счетам в западноевропейских банках, преимущественно — Швейцария и Германия.

— Не понимаю.

— Ой, да бросьте! То-то у вас физиономию перекосило… Конечно, данные по обезличенным, «номерным» счетам являются строжайшей коммерческой тайной — и единственная организация, которая иногда имеет к ним доступ — какая? Правильно, Интерпол!

— Ну, допустим. И что с того?

— Знаете, я не силен во всяческих дебетах-кредитах, депозитах и прочем, но… Специалисты уверяют, что документы крайне любопытные. — Генерал почти силой вытянул обратно из рук сидящего напротив человека тонкую бумажную пачку:

— Скажем, вот этот показывает фактический путь валютных пожертвований одной богатой мусульманской страны: сколько поступило на нужды сопротивления от братьев по вере, сколько разворовано, как… И даже — кем: фамилии, конечно, нет, но зато имеется несколько букв и цифр! Полюбуйтесь, остатка денег едва ли хватит на пару подержанных автоматов Калашникова. Верно?

А теперь посмотрите-ка! Вот из этой огромной благотворительной суммы Международного общества Красного Полумесяца сразу же уворовано больше половины — потом доллары, конечно, раскидали дальше, но крайним опять оказывается обладатель все того же номерного счета…

— Очень мелкий и некрасивый шантаж. Провокация! — поморщился видный деятель борьбы за независимость горских народов. — Простые люди доверяют нам и просто не поймут всех этих заумных выводов.

— Эх, молодой человек… Никогда не следует недооценивать соотечественников. Даже таких забитых и диких! Кроме того, подумайте — что скажет человек, которого вы все называете своим Президентом? Что он скажет, прочитав вон ту последнюю страничку?

Старик поправил ладошкой седой хохолок:

— Представьте себе искреннее удивление уважаемого человека: кто-то распоряжается его личным секретным счетом как своим — и отнюдь не в сторону увеличения!

— Между собой мы как-нибудь разберемся! — Прежде чем ответить, собеседник с трудом проглотил застрявший в горле тяжелый ком.

— Возможно! Возможно… Ничуть не сомневаюсь в ваших ораторских способностях. Но насколько я знаю того, о ком мы сейчас говорим — узнай Президент о том, что его кто-то потихоньку обворовывает, этого бедолагу сначала оставят калекой на остаток жизни, и лишь после этого предоставят возможность обьясниться.

— Чего вы хотите? Ладно, оставьте валюту себе.

Генерал поднял брови:

— Имеется в виду чемодан фальшивок? Или все деньги на тех счетах, о которых я только что так красочно рассказывал?

Собеседник опалил его взглядом:

— Негодяй!

— Вы тоже не букет фиалок…

Оба непозволительно долго справлялись с собой. Наконец, заговорил Генерал:

— К искреннему сожалению, воспользоваться подобными банковскими депозитами постороннему практически невозможно. Зато — мы готовы через европейских коллег их заблокировать и дать в прессу организованную утечку… С соответствующими комментариями! Представляете? Подрыв национально-освободительной идеи, спонсоры чувствуют себя оставшимися с носом, международная гуманитарная помощь приостанавливается… А лично для вас, как обладателя и распорядителя того самого «номерного» счета, о котором мы вели речь, все закончится небольшой, но болезненной экзекуцией в узком кругу сподвижниколв мятежного Президента.

— Что вам нужно? — повторил «пассажир» иностранного сухогруза.

— Поделитесь! — опустил в рот очередную пастилку старик. Потом аккуратно вытер губы и прокомментировал:

— Все предыдущие договоренности остаются в силе. Зпабирайте свой чемоданчик — его доставят прямо на борт после моего ухода. А с завтрашнего дня хотелось бы уже увидеть по телевизору, как полевые командиры возвращают матерям сыновей… Ладно? Журналисты, они такие — очень любят разнообразные жесты доброй воли!

— Хорошо. Дальше!

— Все очень просто. Я сейчас оставлю номерок счета в одном из солидных банков — он тоже анонимный и на мой взгляд ничем не хуже тех, которые обозначены в этих списках. Вам потребуется только совершить самый простенький трансфер — перебросить на него… скажем, двадцать миллионов!

— Долларов?

— По поводу рублей или «евровалюты» я бы такого уважаемого человека не стал беспокоить.

— Это — грабеж! Больше половины…

— Не надо преувеличивать. Впрочем, как хотите.

Человек, который любил, чтобы его называли Посланником, в раздумьи почесал переносицу:

— После этого мы в расчете?

— Да. Разумеется!

— А где гарантии…

— Не смешите. Ничто так не связывает, как взаимные финансовые интересы. Тем более, когда они несколько выходят за общепринятые рамки законности.

— Мне трудно вам что-то возразить! — хозяин оценивающе посмотрел на Генерала.

Пожалуй, названная сумма не слишком велика, если в обмен удастся заручиться поддержкой такого мощного и влиятельного союзника, как этот старик. Президент, в конце концов, не вечен — война, все-таки, спецслужбы… Уже было несколько покушений, да и вообще! После его гибели неминуемо начнется драчка за трон, и вот тут-то неплохо подстраховаться.

К тому же, неминуемо настанет время для рассчетов — недаром итальянцы говорят, что месть, это такое блюдо, которое следует кушать изрядно остывшим.

Хозяин потянулся к чайнику, наполнил пиалы:

— Я согласен!

— Вот и прекрасно, — только сейчас стало заметно, насколько гость бледен и нездоров. По идее, в его возрасте следует няньчить внуков и по весне перекапывать приусадебные «шесть соток»:

— Вот и прекрасно… Рад, что вы отреагировали без лишних эмоций.

— Никогда не грешно поучиться у старших по ремеслу, — сделал Посланник на лице подобие улыбки. — А за учение надо платить!

Старик отставил пустую пиалу и посмотрел на часы:

— Пора! Очень жаль, но надо идти.

— Надеюсь, мы ещё встретимся.

Действительно, и тот, и другой относились к категории профессиональных игроков — люди были для них не более чем неодушевленными исполнителями, и потеря пешки или даже ферзя огорчала, но в меру… Какой смысл стрелять в сидящего напротив за черно-белой доской человека, если всегда можно снова расставить фигуры и предложить сопернику реванш?

Что же касается Виноградова, то лично он с некоторых пор без энтузиазма относился к своей роли в разыгрываемых другими сложных партиях.

Молча прыгать по чьей-то воле с клетки на клетку? Чтобы потом быть сьеденным неизвестно за что? Не хотелось. А присесть за шахматную доску в качестве игрока пока никто не приглашал…

Надоело! Совсем другое дело — наблюдать за чужими забавами со стороны. Ничем не рискуя и абсолютно ни за что не отвечая.

Чем, собственно, в данный момент Владимир Александрович и занимался.

— Товарищ майор! Будете? — видеоинженер из пресс-службы уже окончательно освоился в новой обстановке и теперь по-хозяйски приглашал разделить трапезу.

— Давай, — Виноградов опустил бинокль, подошел к накрытому чистой белой скатертью столу и взял пластиковый стаканчик:

— Спасибо.

Кофе можно было пить без отрыва от производства — все необходимое вынесли прямо на свежий воздух. Огромные термосы с кипятком, сахар, банки, пакетики… Публика с удовольствием налегала на выпечку и бутерброды.

— Хорошо, что дождя нет.

— Это точно…

— Передай-ка тарелочку!

— Пора, однако. Сколько на ваших?

— Без одной… Нет, ровно.

И в этот момент небо с треском и грохотом разорвали сигнальные ракеты — сначала две красных, потом зеленая.

— Блин! Мать его… — кто-то взвизгнул, кто-то расплескал содержимое стаканчика, а несколько бывалых, понюхавших пороху корреспондентов вжали головы в плечи и попытались присесть.

Виноградов тоже непроизвольно пригнулся — рука зашарила по боку в поисках кобуры, и наткнувшись на пустоту смущенно занырнула в карман. По счастью, никто ничего не заметил…

Световые блики неторопливо рассеялись по укрытому облаками небу, и почти сразу же слуха достигла первая россыпь выстрелов.

— Вон, глядите!

— Где? Быстрее давай!

— Там, чуть влево — сразу за большим валуном… Не видишь?

— От-тлич-чно!

Коллегу из пресс-службы будто волной слизало — вместе со своим громоздким «бетакамом» он уже прыгал по нейтральной полосе, готовя достойный видеоряд для вечернего выпуска «Криминальных известий ГУВД».

А снимать было что…

Сначала из облетевших уже на осеннем ветру зарослей кустарника на открытое пространство выбежало несколько человек в грязно-сером, под цвет местности, камуфляже. Матово отсвечивая прозрачным пластиком защитных козырьков и полусферами шлемов, они довольно организованно перебегали от укрытия к укрытию.

Стали видны ярко-желтые повязки на рукавах.

Прикрывая друг друга, нападающие стреляли короткими очередями — и оружие в их руках казалось несколько непривычным отечественному взгляду.

Пока обходилось без видимых потерь…

Задача перед людьми в камуфляже стояла достаточно сложная — полуразрушенные артиллерийские бастионы не смотря ни на что представляли собой специально предназначенное для обороны сооружение. И те, кто скрывался за его каменными стенами вполне грамотно использовали свое преимущество. Распределив сектора обстрела, они вели огонь через узкие щели амбразур и проломы в гранитных плитах. Впрочем, ни тем, ни другим дистанция пока не позволяла стрелять достаточно эффективно.

Но вот, наконец, одному из атакующих все-таки не повезло: удачный выстрел, вскрик боли… Опрометчиво подставленное под пулю плечо окрасилось кроваво-красным и бедолага скрылся за валуном.

Вообще, огонь со стороны крепости велся довольно активный, но рассчетливый — поэтому у противников «желтых» имелись все шансы удержать оборону.

— Вон, ещё одного…

— Да они их как котят перестреляют, из укрытия-то!

И точно — автоматчик, попытавшийся неожиданным броском преодолеть расстояние от каменной кучи до «мертвого пространства» у стены словил сразу две очереди в грудь и в голову.

После чего скатился вниз по склону…

— Ну-ка, смотрите!

— А они их видят?

— Нет, вроде не должны.

Со стороны заброшенной и уже более полувека назад сгнившей пристани на каменистый берег высаживались ещё трое — с желтыми повязками на рукавах и экипированные точно так же, как те, кого сейчас люди в крепости плотным огнем удерживали перед бастионом.

Без шума и суеты они вытянули из воды резиновую лодку, опустили на лица защитные козырькии толково используя особенности рельефа двинулись вперед.

— Классно!

Противник, увлеченный отстрелом копошащихся внизу фигурок в камуфляже, так ничего, кажется, и не заметил.

— Сейчас они им покажут, — вслух, неожиданно даже для самого себя констатировал Владимир Александрович.

— Уже! — подтвердил его вывод сосед.

Действительно, веер радостных очередей и прицельных одиночных выстрелов недвусмысленно указал на то, что троица достигла цели.

Можно было легко догадаться, что сейчас происходит внутри: растерявшихся бойцов противника выводили из строя одного за другим — умело, без пощады и практически в упор.