- Вы милый, Джоэл.
      Он залпом осушил бокал, и тут же громко, на весь дом, зазвонил телефон, и торжественно забили часы в холле:
      Девять... десять... одиннадцать... двенадцать...
      5
      И снова настало воскресенье. Джоэл подумал, что пошел вечером в театр, еще не сбросив с себя гнета будней, и Стеллы домогался так настойчиво, будто спешил до конца дня покончить и с этим делом. Но теперь наступило воскресенье - впереди двадцать четыре упоительных праздных часа, каждая минута манит тайным обещанием, в каждом мгновении таятся бессчетные возможности. И нет ничего недостижимого, все только начинается. Он налил себе еще один бокал.
      Стелла вскрикнула и бессильно опустилась на пол возле телефона. Джоэл подхватил ее и перенес на диван. Он смочил носовой платок содовой водой и приложил ей к лицу. Из телефонной трубки доносилось какое-то бормотание, и он взял ее.
      - ...самолет упал сразу после вылета из Канзас-Сити. Тело Майлза Кэлмена опознано и...
      Он повесил трубку. Стелла открыла глаза.
      - Не поднимайтесь, - сказал он, стараясь протянуть время.
      - О господи, что случилось? - прошептала она. - Позвоните им! Господи, что случилось?
      - Сейчас я позвоню. Кто ваш доктор?
      - Они сказали - Майлз погиб?!
      - Лежите тихо... Кто-нибудь из слуг еще не спит?
      - Обнимите меня, я боюсь!
      Он обнял ее за плечи.
      - Скажите мне фамилию вашего доктора, - твердо повторил он. - Может быть, это ошибка, но надо, чтобы кто-то был здесь.
      - Мой доктор... О боже, неужели Майлз погиб?!
      Джоэл кинулся наверх и стал рыться в незнакомых аптечках в поисках нашатырного спирта. Когда он вернулся, Стелла рыдала.
      - Нет, нет, он жив! Я знаю, он жив! Он это все придумал. Он нарочно мучит меня. Он жив, я знаю. Я чувствую, что он жив.
      - Кому из ваших близких друзей позвонить, Стелла? Вам нельзя оставаться одной.
      - Нет! Нет! Я не хочу никого видеть. Останьтесь вы со мной. У меня нет друзей. - Она встала, слезы заливали ее лицо. - Майлз - мой единственный друг. Он не умер, он не может умереть! Я поеду туда, я должна сама все увидеть. Узнайте, когда поезд. И вы поедете со мной.
      - Но сейчас ночь, ничего нельзя сделать. Скажите мне, кому из ваших подруг я могу позвонить: Лоис? Джоун? Кармеле? Кому?
      Стелла подняла на него невидящие глаза.
      - Моей лучшей подругой была Ева Гобел, - сказала она.
      Джоэл вспомнил, как они с Майлзом говорили на студии два дня назад, увидел перед собой его отчаянное, печальное лицо. В страшном безмолвии смерти все стало на свои места. Он был единственным режиссером-американцем, соединившим в себе совесть художника с незаурядным характером. Зажатый в тисках киномашины, он расплачивался своим душевным здоровьем за то, что не шел на компромиссы, не сумел выработать в себе трезвый цинизм, не смог найти себе убежище, а если оно у него и было, то жалкое и ненадежное.
      У парадной, двери что-то стукнуло, потом она отворилась. В холле послышались шаги.
      - Майлз! - пронзительно крикнула Стелла. - Это ты, Майлз? Это Майлз, Майлз!
      На пороге появился рассыльный с телеграфа.
      - Я не нашел звонка. Но вы тут разговаривали.
      Телеграмма точно повторяла то, что передали по телефону. Стелла перечитывала ее снова и снова, будто хотела убедиться, что это какая-то страшная чушь, а Джоэл тем временем звонил по телефону. Все еще где-то веселились, и никого не было дома, но в конце концов он разыскал каких-то знакомых, потом заставил Стеллу выпить виски.
      - Вы должны остаться, Джоэл, - шепнула она словно в полусне. - Не уходите, Майлзу вы так нравились... он говорил, что вы... - Она содрогнулась всем телом. - Боже мой, если бы вы только знали, как мне одиноко! - Глаза ее закрылись. - Обнимите меня, Джоэл. У Майлза был такой же костюм. - Она резко выпрямилась. - Как подумаю, какой ужас он должен был испытать! Он так всего боялся.
      Она помотала головой, потом вдруг сжала лицо Джоэла в ладонях и притянула к себе.
      - Нет, нет, ты не уйдешь! Я ведь нравлюсь тебе - ты любишь меня... Любишь? Не звони никому. Завтра еще будет время. А сейчас останься, не уходи от меня!
      Он смотрел на нее, не веря своим ушам, а потом вдруг все понял и ужаснулся. Быть может, сама того не сознавая, Стелла тщилась вернуть Майлза к жизни, сохраняя ту ситуацию, в которой он был главным действующим лицом, - ей словно казалось, что сознание его не угаснет, пока не исчезнет причина его тревоги. Это была безумная, мучительная попытка отсрочить ту минуту, когда придется смириться с реальностью его смерти.
      Джоэл решительно взял трубку и позвонил доктору.
      - Не надо, не надо, не звони никому! - закричала Стелла. - Иди ко мне, обними меня!
      - Доктор Бейлз дома?
      - Джоэл! - рыдала Стелла. - Я думала, что могу положиться на тебя. Ты так нравился Майлзу. Он ревновал меня к тебе... Джоэл, иди же ко мне!
      ...Значит, если он предаст Майлза, ей удастся сохранить иллюзию, что он жив... но ведь он погиб, его уже невозможно предать!
      - ...страшное потрясение. Только что. Не могли бы вы приехать сейчас же и привезти сиделку?
      - Джоэл!
      Теперь дверной звонок и телефон звонили беспрерывно, а к парадному уже подъезжали автомобили.
      - Но ты не уйдешь! - молила Стелла. - Ведь ты останешься, скажи, что останешься!
      - Нет, я не останусь, - ответил он. - Но я вернусь, если буду нужен.
      На ступеньках крыльца Джоэл остановился. Дом теперь гудел и пульсировал жизнью, которая всегда трепещет вокруг смерти, как защитная завеса листвы, и в горле у Джоэла забилось глухое рыдание.
      "Он был волшебником. Он сотворял чудо, к чему бы ни прикоснулся, подумал он. - Он преобразил даже эту маленькую статисточку и сделал из нее подлинное произведение искусства".
      Потом:
      "Как будет не хватать его в этой пустыне... Уже не хватает!"
      И потом, не без горечи:
      "Я-то вернусь... я вернусь".
      1932