Это было не то, что он ожидал. Около четырех лет он ежедневно видел ее портрет. Где бы они с Мерфи ни были, в каких бы условиях ни находились, тот всегда устанавливал его на видном месте. Яркая блондинка на фотографии имела лишь отдаленное сходство со скорбящей молодой женщиной, которую он видел пару дней назад на похоронах.
      Ее волосы цвета меда ниспадали на плечи ровным, роскошным каскадом. Черное платье соответствовало торжественности случая и говорило о хорошем вкусе. В ушах сверкали золотые серьги в виде крупных колец, а темные глаза были большими и печальными.
      Они как бы искали в его глазах ответную печаль и ждали утешения. Женщина на похоронах не была похожа на девушку с драгоценного портрета Мерфи. В ней чувствовалась какая-то необъяснимая ранимость.
      Пытаясь заглушить воспоминания и боль, Эндрю Макларен поднялся с большого кожаного кресла в родительском доме и подошел к английскому секретеру. Объемистый конверт, лежащий перед ним, напомнил ему о тех событиях, которые он почти забыл.
      Заставив себя взять в руки конверт, Эндрю уставился на него, размышляя над значительностью его веса. Минуты шли, а он все стоял, не двигаясь с места.
      Эндрю знал, что находится в конверте. Десятью днями раньше он собрал лежащие в нем вещи там, где оставлял их Мерфи в начале каждой смены. Это была одна их самых трудных задач, которые ему приходилось делать. Запечатывая конверт, он думал, что спрятал в него и ненужные воспоминания.
      Оказалось, что это не так.
      В конверте было несколько предметов, когда-то ценных для Чарльза Мерфи – его соседа по комнате, сослуживца и друга.
      Не так-то просто отделаться от воспоминаний.
      Эндрю закрыл глаза, и возникшее чувство сожаления охватило его целиком. Он не хотел принять смерть друга как реальность, но не мог и отрешиться от нее.
      Тяжелой походкой он вернулся к креслу и погрузился в его прохладу, затем вскрыл конверт и высыпал содержимое на колени. Каждый предмет вызывал воспоминания.
      Губная гармошка – простой инструмент. Мерфи коротал время, играя на ней в одиночестве в сумерках. Мелодии, которые он наигрывал, доставляли ему радость. Иногда Чарльз играл так долго, что это раздражало его товарищей. В мрачной тишине, окружавшей Эндрю, он вдруг почувствовал, как не хватает ему этой несложной музыки.
      Кольцо – знак его университетского факультета – выглядело богато: золотое, оно было украшено большим красным камнем и головой льва. Мерфи считал его символом достоинства. Если бы Чарльза похоронили с этим кольцом, он расценил бы это как лишнюю сентиментальность. Поэтому кольцо сняли.
      Эндрю колебался, прежде чем прикоснуться к сверкающей золотой цепочке. Это был рождественский подарок девушки Мерфи. Он прекрасно помнил тот момент, когда его друг развернул упаковку. Чарльз обрадовался как ребенок и немедленно надел ее на шею. Каждый раз, снимая цепочку, он боялся ее потерять.
      Наконец Эндрю заставил себя посмотреть на последний предмет – двойную золоченую рамку. Он осторожно приподнял ее, чтобы получше рассмотреть вставленные в нее две фотографии. Эндрю рассматривал их так, словно никогда раньше не видел.
      На одном снимке был изображен Мерфи с девушкой. Красивый, разбитной, с черными как смоль волосами, озорными синими глазами, насмехающимися над всеми и вся, он властно положил руку ей на плечо. С другой фотографии лучезарно улыбалась эта самая девушка. Это был знакомый образ – безмятежное, счастливое дитя. Сам Эндрю предпочитал женщин взрослых, зрелых, искушенных.
      Волосы у девушки с фотографии были собраны в два хвоста, торчащие под разными углами. Эндрю подумал, что это выглядит глупо, по-детски, так же как и нелепые серьги, свисающие почти до плеч – причудливые крылатые лошадки.
      Ее наряд также не вписывался в стиль взрослой женщины. На ней были мешковатая блузка флюоресцентного зеленого цвета, завязанная узлом с одной стороны, и плотно облегающие брюки, внушавшие ему сомнение насчет соблазнительности ее тела в таком юном возрасте.
      – Эндрю, у тебя все в порядке? – Мелодичный женский голос вернул его к действительности, прервав воспоминания.
      – Конечно, Сара, – ответил он, обернувшись к неожиданно появившейся сестре. – Конечно, у меня все замечательно.
      – Трудно проститься с другом, – прошептала она и в знак поддержки положила руки ему на плечи. – Трудно позволить ему уйти.
      Эндрю видел сострадание в ее изумрудных глазах и знал, что она поймет его печаль. Он всегда мог поговорить с Сарой. Сегодняшний день не был исключением.
      Он прокашлялся, затем еще раз взглянул на фото в своих руках.
      – Я обещал Мерфи позаботиться о ней. – Потерев ладонью лоб, Эндрю заколебался. Он хотел объяснить, он обязан это сделать, он должен вспомнить каждую мелочь из того, что пытался забыть.
      Сара оперлась на стул. Ее внимание ободрило его, и он продолжил:
      – Мы сидели рядом и болтали после нескончаемого адского дня. Нам приходилось постоянно уворачиваться от артиллерийского огня. Оба смертельно устали, я думаю. Во всяком случае, – он пожал плечами, – в ту ночь мы чувствовали себя маленькими и ничтожными. Пушечным мясом…
      Эндрю прервался, вспомнив тот день так ясно, словно все это произошло вчера. Вспомнилась даже усталость и тревожный голос друга.
      – Мерфи, как обычно, напился. Он беспокоился о ней, сказал, что, если с ним что-нибудь случится, она этого не вынесет. Мерфи был твердо убежден, что она без него беспомощна. Я никогда не понимал этого. Он был чрезвычайно заботлив, может быть, потому, что она росла на его глазах. – Эндрю прикрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Он медлил с воспоминаниями. Сжав зубы, он взглянул на сестру и сказал: – Как бы то ни было, в ту ночь он был не в себе, все говорил и говорил о ней и о том, как она зависит от него, нуждается в нем, любит его.
      – Похоже, он тоже любил ее, – тихо сказала Сара.
      – Так оно и было. Когда он стал умолять меня позаботиться о ней в случае его смерти, я согласился. Я пообещал ему, – подчеркнул Эндрю. – Никогда не думал, что буду сидеть вот здесь и стараться собрать все это вместе.
      – Ты думал, что вы молоды и у вас впереди годы и годы, – предположила Сара, обняв его за плечи.
      – Я хотел поддержать своего лучшего друга, – объяснил Эндрю. – Мне и в голову не приходило, что придется когда-нибудь выполнить свое обещание. – Расстроенный, он вздохнул и покачал головой. – Я должен поговорить с ней, отдать это. – Эндрю указал на вещи Мерфи. – Мне показалось, что церемония была неподходящим местом для этого. А теперь…
      – Ты не знаешь, что ей сказать, не так ли? – догадалась Сара. – Девушка недостаточно знакома тебе, а ты считаешь, что она ждет совета, и стараешься избежать встречи с ней.
      – У меня достаточно собственного горя, – признался Эндрю. – Уже почти две недели как Мерфи нет. А я все жду, что вот сейчас откроется дверь, он войдет и спросит, загрузил ли я уже вертолет или не сходить ли нам за пивом.
      – И вдруг ты понимаешь, что это уже невозможно.
      – Да. Одна моя половина восприняла реальность, а другая все еще надеется, что это кошмарный сон. – Он остановился, набираясь сил, чтобы продолжить. – Теперь мне нужно взять себя в руки и утешить ребенка, потерявшего друга.
      – Ребенка? Сколько же ей лет?
      – Я не знаю, возможно, восемнадцать, нет, скорее девятнадцать. Мерфи начал с ней встречаться, когда ей было пятнадцать, я думаю. – Эндрю поглядел на Сару и снова пожал плечами. – Я не помню точно. Это не так уж и важно. Мы были знакомы с Мерфи четыре года. Она единственная, с кем он встречался.
      Сара взяла из рук брата фотографию и стала внимательно ее разглядывать.
      – Он был на несколько лет моложе тебя?
      – Да, ему через два месяца должно было исполниться двадцать пять, – пробормотал Эндрю. – Достаточно зрелый, чтобы всерьез воспринимать подростка.
      – Она выглядит молодо. – Сара задумалась. – Знаешь, если ты собираешься поговорить с ней, тебе лучше бы сдерживать свое критическое отношение к ней. Мерфи был взрослым и мог принимать собственные решения вне зависимости от твоего одобрения.
      – Хорошо, Сара. Поставим на этом точку. Я постараюсь держать свое мнение при себе, – поклялся он, зная, как это будет трудно. – Но уверен, что Мерфи ошибался.
      – Насчет чего?
      – Я надеюсь, что это не разобьет ее жизнь, что она достаточно сильная, чтобы устоять. Если это не так, то пакет с его вещами расстроит ее. И что я буду тогда делать?
      – Вот именно, – согласилась Сара. – Поговори с ней по-родственному, как бы ты говорил со мной или с Рейчел.
      – Постараюсь. Но ты же знаешь, я не выношу слез.
      – При твоей стойкости мне не верится, что ты так мягок.
      – Проклятие, я не мягок, Сара.
      – Не-ет, – поддразнила его сестра. – Ты рискуешь жизнью, стараясь накормить голодающих детей. Ты выносливый, Эндрю Макларен. Тебе нравится летать под артиллерийским обстрелом… Но ты просто платишь по счетам и вовсе не заботишься о детях.
      – Черт, ты права, – отрезал он. Сара невинно улыбнулась:
      – Но ты будешь заботиться о ребенке?
      – Да, черт побери.
      – Тогда, дорогой братец, – сказала она с усмешкой, – это доказывает, что ты мягок.
      Он поднял руки в знак того, что сдался:
      – Я сдаюсь. У меня нет аргументов против твоей логики, но я все-таки не считаю себя мягким человеком.
 
      Несколько часов спустя Эндрю сидел в своем джипе и смотрел на фотографию. Он откладывал поездку через весь город, пока это было возможно, ведь ему придется признать реальность смерти Мерфи и говорить об этом с Кесси Уэле.
      Глядя на снимок, Эндрю чувствовал, что ему хотелось смотреть не на вечную улыбку Мерфи, его манила ее улыбка.
      Господь его хранит. Вероятно, Сара права: он на самом деле слишком мягок. Эндрю знал, что неравнодушен к блондинкам. А ее сияющие темные глаза с такими длинными ресницами…
      “Замечательно, – подумал он. – Просто замечательно. И что мне с этого?”
      Эндрю засунул фотографию обратно в конверт, аккуратно закрыл его. Вещи Мерфи принадлежали его девушке. И он здесь для того, чтобы доставить их по назначению, а не нежно разглядывать изображенную на снимке женщину-ребенка.
      Захлопнув дверцу джипа, Эндрю двинулся в путь и, бросая время от времени беглый взгляд на местность, добрался до потрепанного непогодой желтого домика. Постучав в обитую деревом дверь, он немного подождал, нетерпеливо постукивая ногой о порог и разглядывая облупившуюся краску на дверной раме. Никто не ответил, и Эндрю постучал громче.
      Наконец дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме показалась светлая головка Кесси.
      Первое, что он заметил, была ее прическа – хвостики.
      – Энди, – прошептала она еле слышно.
      Еще большее изумление, чем прическа, у Эндрю вызвали серьги чуть ли не до плеч в форме гигантских розовых фламинго в ушах девушки. Он прокашлялся.
      – Я хотел бы поговорить с тобой пару минут, если это возможно.
      – Конечно.
      Она открыла дверь и легким взмахом руки указала на комнату справа:
      – Проходи.
      Полосатый кот, увидя вошедшего, начал тереться о его ноги. Эндрю заметил в глазах Кесси слезы. Он поднял голову и мысленно взмолился: “Только без слез, о Господи, только без слез!”
      Войдя в гостиную, Эндрю повернулся к девушке и окинул ее взглядом, затем еще раз. Она была босиком и оказалась ниже ростом, чем он ожидал: пять футов и пять дюймов. Эндрю обратил внимание на ее вздернутую верхнюю губу, из-под которой виднелись зубки. Розовые фламинго слегка покачивались. Перед ним, без сомнения, стояла девушка с фотографии Мерфи. Об этом свидетельствовали и серьги, и весь ее наряд.
      Она была ходячей рекламой Спандекса: обтягивающие черные леггинсы и ярко-розовый топ, плотно облегающий грудь. Живот был обнажен, почти не оставляя возможности для фантазии.
      Хотя наряд ее был достаточно откровенен, выглядела она наивной. И, несмотря на привлекательные формы, Эндрю не мог воспринимать ее как соблазнительницу. Ему она казалась ребенком, нарядившимся для маскарада.
      Однако он знал, чем она была для Мерфи. Прежде чем она заговорила, Эндрю напомнил себе, что не должен выказывать своего отношения к ней.
      – Я принес вещи Мерфи. Может, ты захочешь оставить себе что-нибудь в память о нем.
      – У меня много чего осталось от него на память, – ответила она тоном, который навел Эндрю на мысль, что внешность этой женщины обманчива. Небрежно поведя плечом, она спросила: – Могу я посмотреть, что в конверте?
      Когда он передавал ей конверт, их глаза встретились. Это были те же глаза, полные печали, которые он видел на церемонии, глаза женщины, а не ребенка. Этот контраст лишал его присутствия духа.
      Она перевела взгляд на сверток. Воцарилась тишина.
      Бумага резко захрустела. У Кесси возникло желание извиниться. Вместо этого она заглянула внутрь в непреодолимом желании увидеть то, что составляло для Мерфи такую ценность, сознавая, что это предвещает возврат к всепоглощающей печали, с которой приходилось бороться все последние дни. Ей нужен был сам Мерфи, а не его наследство. Но если она не в состоянии вернуть его, то хотя бы пусть среди этих вещей найдется что-нибудь особенное.
      Сквозь пелену слез девушка разглядывала каждую вещь. Когда она достала из конверта и зажала в ладони золотую цепочку, у нее перехватило дыхание. Затем Кесси подняла сверкающую нить и покачала ею перед Эндрю.
      – Мерфи говорил, что я заарканила его ею, – объяснила она шепотом. – Он сказал… что будет хранить ее… до самого последнего дня.
      Стараясь не привлекать внимания, Кесси поспешно вытерла следы слез с лица. Она выплакала океаны слез за последние десять дней, так много, что, казалось, больше уже не осталось. Теперь она убедилась, что это не так.
      – Я благодарю вас за то, что вы принесли все это. Мерфи всегда говорил, что вы настоящий друг, лучший из друзей. Он так и говорил: “Энди – лучший друг. Ни у кого нет более преданного друга”. Думаю, вы ведь тоже тоскуете по нему, верно?
      Эндрю набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул его.
      – Да, мне не хватает Мерфи, – выдержав паузу, согласился он. – Мы были очень близки. Никогда не расставались. Делали одно и то же.
      Это ее не удивило. Мерфи много рассказывал об их дружбе. Она знала: Эндрю тоскует о Мерфи не меньше ее самой.
      Кесси размышляла о стоящем перед ней человеке, о его чувстве жалости и каком-то необъяснимом сходстве с Мерфи. Она никак не ожидала, что друзья окажутся совсем не похожими друг на друга. В то время как Мерфи отличался гибкостью и едва ли достигал среднего роста, Эндрю был могучего телосложения и высокого роста – почти шесть футов. Если синеглазого Мерфи можно было назвать жгучим брюнетом, то мужчина, оценивающий ее в этот миг, был рыжеволосым с темно-карими глазами.
      Кесси сразу заметила и другие различия. Улыбка Мерфи была его неотъемлемой частью. Эндрю же предстал перед ней мрачным, без какого бы то ни было намека на улыбку. Правда, это могло быть вызвано печалью, как и ее слезы.
      Общим у них было восприятие окружающего мира.
      Эндрю Макларен держался высокомерно, так, словно он в любой момент готов был принять брошенный ему вызов. И Мерфи занимал подобную позицию.
      В какой-то момент Кесси почувствовала, что Эндрю передались ее переживания. Не то чтобы его испытующий взгляд выражал поддержку, нет, но от него веяло покоем.
      Может, такое ощущение возникало потому, что это был друг Мерфи.
      – У тебя все в порядке? – спросил Эндрю, озадачив ее странным выражением лица.
      Она кивнула, продолжая так же пристально смотреть на него.
      “Черт побери! Это круто, – подумал он. – Если бы она перестала так разглядывать меня своими темными глазами”.
      – Ты уже примирилась с тем, что он ушел, или все еще…
      – Я знаю, что его больше нет, Энди, – перебила она, наконец отведя свой взгляд. – Мерфи умер. Он уже не будет спасать голодающих детей и никогда не вернется.
      Эндрю снова обнаружил противоречие. Несмотря на юный внешний вид, рассуждения ее были зрелыми и разумными. Она, не выплескивая наружу свои эмоции, фактически приняла смерть Мерфи. У него так не получалось. Скорее всего девушка была более сильной, чем казалась.
      Эндрю испытал некоторого рода восхищение и неожиданно неподдельное беспокойство о ее судьбе, которое не было связано с обещанием, данным Мерфи.
      – Что ты теперь будешь делать? – спросил он.
      – Не знаю, – призналась она, тряхнув головой так, что ее хвостики покачнулись в такт ее причудливым серьгам. – Я эти несколько дней старалась примириться со смертью Мерфи.
      Ее тихий, но откровенный вздох наполнил дом. Он сам провел последнюю неделю так же, задавая другим тот же вопрос, что и себе: примирились ли они с тем, что Мерфи больше не вернется.
      Слегка смущаясь, он оглядел небольшую гостиную. В ней было по-домашнему уютно, хотя большая часть мебели выглядела несколько потрепанной. Обивка была истерта, как и ковер под ногами.
      Непростые чувства, которые он стремился отогнать от себя, начали овладевать им.
      И тут Кесси заговорила:
      – Ты расскажешь мне, что случилось? В официальном сообщении говорится, что мистер Мерфи погиб из-за штурманской ошибки. Я…
      – Штурманская ошибка. Да, так, – ответил он с горечью. – Чертовски невероятно.
      – Я бы хотела, чтобы ты мне объяснил, – сказала Кесси.
      Эндрю старался не встречаться с ней глазами.
      – Я тоже.
      – Что?
      – Я тоже хотел бы, чтобы мне объяснили. Но объяснений нет. Вертолет взорвался от удара. – Он остановился, в который раз пытаясь представить ужасную смерть своего друга, затем заставил себя продолжить: – Я знаю не больше тебя, ведь меня там не было…
      – Но как это могло случиться? Мерфи был очень опытным. Как мог обычный полет…
      – Но ведь все наши обычные полеты были небезопасны, Кесси. Он, должно быть, говорил тебе об этом. Или так берег твой покой, что ты ничего не знала о нашей опасной жизни.
      Сердито взглянув на него, Кесси ответила:
      – Конечно же, я знала, что он постоянно рискует. Так он жил. И он этого не избегал. Но он говорил, что вы оба всегда очень осторожны.
      – Меня не было с ним в тот день, – повторил Эндрю тихим голосом.
      Она неподвижно смотрела перед собой, как кот, готовый схватить неожиданную добычу. Он приготовился к ее вопросу.
      – У меня нет того ответа, который ты ждешь. Я знаю не больше, чем ты.
      – Но ты не веришь в то, что это была штурманская ошибка, ведь так? – бросила она с вызовом.
      Эндрю устало покачал головой. Он думал об этом тысячу раз и тоже ничего не понимал. Заурядный полет в отдаленную деревушку. Вместе с Мерфи они проделывали это сотню раз.
      – Нет, Кесси, я не считаю, что это была штурманская ошибка, – ответил он наконец.
      – Что тогда? И почему? – поинтересовалась она.
      – Мы никогда не узнаем, – сказал он. – Я думаю, это была провокация. Мы помогаем голодающим. Политики высших рангов на бумаге рады нашей помощи, но на самом деле это не так. Нам постоянно ставят палки в колеса. Только порядочная администрация организации, в которой мы работаем, может сломать эти политические барьеры, но и она не всесильна.
      – Может ли кто-нибудь из этой организации провести расследование?
      – Официальное заключение уже дано: штурманская ошибка, и для расследования нет причин, – объяснил он. – Кроме того, я наводил справки. Вертолет взорвался в воздухе и сгорел. – Эндрю колебался, сказать ли больше. Он знал, что лишь небольшие обломки вертолета остались после катастрофы. – Сожалею, но мы должны примириться с официальным заявлением.
      Он увидел, как слезы заструились по ее щекам. И снова печаль девушки так глубоко тронула его, что он не мог отмахнуться от этого.
      Эндрю вовремя вспомнил, что Сара советовала отнестись к Кесси по-родственному. Он так и сделал. Придвинувшись к девушке, он обнял ее за плечи, как родную сестру. Для него это было непривычно. Сара советовала поговорить с ней. Только бы остановить поток слез!
      Стараясь успокоить девушку, Эндрю привлек ее к себе и прошептал:
      – Мне очень жаль, Кесси. Так жаль!
      Ее тело содрогнулось от глубоких рыданий. Эндрю понимал, что это было неизбежно. Он тоже почувствовал боль. Ему хотелось уйти, остаться одному. Вместо этого он обнял ее крепче.
      “Возможно, разделить на двоих утрату было не такой уж плохой идеей”, – подумал Эндрю. Он закрыл глаза и замер, напомнив себе, что должен сдержать обещание.

      Эндрю захлопнул дверцу вертолета и перекинул брезентовый рюкзак через плечо. Он чувствовал, что выдохся: не проходило дня без страданий и смерти. Эндрю решил сделать передышку.
      Совсем недавно он думал о своей семье, которая в Бостоне готовилась к крестинам его племянников, и о темноглазой подруге Мерфи, горюющей в продуваемом всеми ветрами домишке.
      Это было здорово – снова попасть домой. В последние дни чувство тоски не покидало его. Он считал, что выполнил долг по отношению к Кесси Узле, но в то же время сознавал, что это было чем-то большим, чем выполнение обещания другу, что любой другой человек, вероятно, не чувствовал бы того напряжения, с которым ему приходилось бороться каждый раз, как он вспоминал печаль в глазах и дрожь в голосе Кесси, когда она говорила, что пойдет дальше сама. Он понимал ее решительность, потому что сам тоже шел дальше один, без Мерфи.
      Его убежденность в необходимости борьбы с мировым голодом была непоколебима, но что-то изменилось в нем со смертью друга. Выполняемое им дело не приносило больше прежнего удовлетворения.
      Эндрю правильно сделал, что решил поехать домой. Его семья всегда благотворно действовала на него. И сейчас он надеялся получить эмоциональную поддержку. Эндрю улыбнулся самому себе. Благодарение Богу, ему есть у кого искать понимание. Наблюдая, как люди борются с суровой нуждой, он видел, что сам играет безнадежно малую роль в этой пьесе жизни. Со времени смерти Мерфи он с каждым днем все больше и больше ощущал свою беспомощность.
      Просто смешно, как скоро иссяк его оптимизм. Он всегда был уверен в необходимости своего дела. Мерфи разделял это мнение. Без друга и соратника работа для Эндрю потеряла прежнее значение. Он задумался о ее результате, чего никогда не делал раньше.
      Эндрю надеялся, что поездка домой поможет ему. Должна помочь. Прочность семьи – непреложная ценность в его жизни.
 
      С рюкзаком через плечо Эндрю прошел через взлетную полосу Логанского международного аэропорта. Он нетерпеливо выискивал в толпе высокую фигуру своего седовласого отца.
      – Эндрю, сюда! – вдруг раздался голос брата. Рослый, с каштановыми волосами, он стоял под руку с великолепной блондинкой.
      – Эй, Люк, – отозвался Эндрю, пробираясь в их сторону.
      Он протянул брату руку и чуть подался вперед, чтобы обменяться братскими похлопываниями по спине.
      – Добро пожаловать домой!
      – Спасибо. Это здорово – вернуться.
      Улыбаясь он обернулся к стройной женщине, стоящей у него за спиной, и радушно воскликнул:
      – Эй, шикарная женщина, мой брат хорошо с тобой обращается?
      – Пока не жалуюсь, – ответила та.
      – Дашь знать, если что-то будет не так. – Эндрю заговорщически подмигнул ей и с улыбкой взглянул на брата: – Я ожидал встретить отца. Где он?
      – Помогает Этану закончить работу над лодкой. Они так увлеклись, что не могут оторваться от своего занятия.
      – Даже чтобы встретить сына и брата, возвращающегося из тяжелого похода, – заметил Эндрю, повысив голос так, словно хотел, чтобы они его услышали.
      – Не только для этого, – смеясь ответила Мэнди. – Мы боимся, что Этан не сможет оторваться даже на крестины близнецов.
      – Старший брат никогда не простит ему этого, – высказал предположение Эндрю.
      – Вот почему отец так серьезно взялся за дело, – объяснил Люк. – Парусник – дитя Этана. Он построил его сам. Но в конце концов отец убедил его, что никто не узнает о его помощи. Я думаю, он рассудил, что в связи с приближающимися крестинами и твоим возвращением домой, – Люк кивнул брату, – это будет разумное решение.
      – Похоже, что так, – согласился Эндрю. – Как Джесс и Брайана справляются с двойняшками?
      – Прекрасно, – ответил Люк.
      – Мы помогаем, – добавила Мэнди.
      Понимая, что это в порядке вещей для его семьи, Эндрю кивнул:
      – Ага, пока мужчины строят лодку, женщины ухаживают за детьми.
      – Я возражаю, – перебил его Люк.
      – Ты тоже занимаешься детьми?
      – Да. Наш несговорчивый братишка принял помощь только от отца.
      – Конечно, – согласился Эндрю, – Этан всегда должен все делать по-своему.
      – Он и работает по особому, собственному методу. Подожди говорить, пока не увидишь его детище.
      – Не говори ему, – предостерегла Люка Мэнди. – Разве Джесс не предупредил, что хочет увидеть выражение лица Энди при виде готовой лодки?
      – Ты видел проект? – спросил Люк. Эндрю кивнул:
      – Я пожелал ему удачи и предостерег, боясь, как бы он не похоронил себя под такелажем. Но он настаивал, что исполнит задуманное, даже если ему придется трудиться восемь часов на верфи для заказчиков и десять часов для себя.
      – Иногда он так и делает, – заметила Мэнди. – Мама посылает ему еду на верфь.
      – А как у него с женщинами? – спросил Эндрю, неожиданно состроив забавную гримасу.
      – Поверишь ли, но у него нет на них времени, – ответил Люк.
      Эндрю с сомнением покачал головой:
      – Не может быть!
      – Вот увидишь его лодку… Она прекрасна. Стоит этой жертвы.
      – Где, черт побери, вы припарковались? – спросил Эндрю, неожиданно обнаружив себя окруженным машинами. Он был так поглощен разговором, что не заметил, как они покинули здание аэропорта.
      – Иди за нами.
      – Гуськом? Как в детстве? – Эндрю обменялся взглядом с Мэнди и спросил: – Как Сара? Мы с ней мало общались. Есть какие-нибудь проблемы, о которых я не знаю?
      – Никаких, – заверил его Люк. – У Сары все хорошо. Девочки восхитительны.
      – Но малышка везде лезет, и у Сары очень мало времени, – вмешалась Мэнди. – Думаю, что писать письма – не главная ее забота сейчас.
      – Она всегда умудрялась поддерживать гармонию…
      Люк перебил его:
      – Эндрю, дети, которые начинают ходить, всегда тянутся за мелкими предметами. Если ты…
      – Ты стал знатоком? Такое впечатление, что у тебя большой опыт воспитания детей. Где Рейчел?
      – Постоянно занята! – воскликнула Мэнди. – Если она не на занятиях или в библиотеке, то на добровольных началах обучает грамоте взрослых.
      – Вот и машина, – сказал Люк. – Мама ждет тебя к обеду. Ты ведь не остановишься у себя, правда?
      Эндрю засмеялся в ответ:
      – Нет. После такой прогулки мне нужно поддержать свои силы. Твои парни едят дома?
      Пока Люк открывал дверцу машины перед женой, она посмотрела через плечо:
      – Что, если мы пропустим обед в честь твоего прибытия?
      – Чертовски некрасиво, – ответил Эндрю.
 
      Эндрю забросил рюкзак в джип, который держал в родительском гараже, и удобно устроился за рулем. Когда он выезжал на улицу, изящный серебристый “корвет” подъехал к дому.
      – Добро пожаловать домой! – приветствовал его старший брат. – Извини, что не смогли быть на обеде. Иен целый день капризничал.
      – Что, адвокат, близнецы замучили?
      Улыбка брата была исполнена отцовской гордости:
      – Немного. Я не жалуюсь. Внешне они очень похожи, но на этом их сходство и кончается. Сет ест и спит. Иен ест, затем требует к себе внимания.
      – Не дождусь, когда увижу их. Как Брайана?
      – Она прекрасно справляется, если учесть, что наша семья удвоилась.
      – Мэнди сказала, что все помогают.
      – После того как они поставили тебя в известность о том, что происходит здесь, почему ты не рассказываешь, что с тобой?
      Эндрю почесал затылок. Он пересек континент и океан, чтобы добраться домой, но все его проблемы остались при нем. Время, проведенное в семье, свежие новости, которыми каждый спешил поделиться с ним, помогли ему на время забыть собственные заботы.
      Джесс вернул его к ним.
      – Трудно, – откровенно признался Эндрю.
      – Из-за политики или из-за того, что ты потерял Мерфи?
      Звук, который издал Эндрю, отдаленно напоминал смех.
      – Политики стран третьего мира никогда не исправятся. Готовы уморить голодом своих соседей, – с горечью ответил он, затем, взглянув на брата, продолжил: – Я знаю, что не решу проблемы…
      – Но ты можешь помочь голодающим.
      – Может быть. А может, и нет… – сказал он неуверенно.
      – Что, перегорел?
      – Наверное, Джесс. Я догадывался, что это когда-то произойдет…
      – Смерть Мерфи охладила твой пыл, подорвала силу духа? – догадался брат.
      Эмоции Эндрю выплеснулись мгновенно.
      – Я должен был быть с ним! – твердо сказал он. – И теперь чувствую вину, что еще жив, что заболел в тот момент. Если бы я был с ним, вместо того чтобы валяться с рвотой из-за этой проклятой заразы, он бы не погиб.
      – Или вы погибли бы оба.
      – Нет! – воскликнул Эндрю. – Нет! Мы были отличной командой, вместе прекрасно работали! Я должен был быть с ним…
      – Судьба, Эндрю. Это значит, что ты не должен был быть с Мерфи в тот день, – спокойно предположил Джесс.
      – Ты веришь в это, потому что так удобнее. Судьба. Что-то еще. Я жив, а Мерфи мертв.
      – Но ты никак не можешь изменить это, – напомнил ему Джесс.
      Эндрю кивнул, соглашаясь.
      – Однако есть кое-что, что я могу сделать. Черт побери, я могу сдержать обещание. Кесси еще ребенок. Ей нужен кто-то.
      – Пра-виль-но, – саркастически, с расстановкой произнес Джесс. – Эндрю, эта твоя позиция…
      – Знаю, знаю, – поднял он руки, – это старомодно и только создаст мне проблемы с женщинами.
      – Ты собираешься опекать ее независимо от того, хочет она этого или нет.
      – По крайней мере я сдержу свое обещание. Мне нужно знать, что у нее все в порядке.
      – Ради него или ради себя? – спросил Джесс.
      – Ради обоих. – Эндрю почувствовал, что нужно ответить честно. – Я… Не важно.
      – Хорошо. Оставим это. Я лучше пойду поздороваюсь с родителями. Этан еще дома?
      Эндрю махнул головой в сторону грузовичка, украшенного голограммой “Кораблестроители Макларен”:
      – Он уехал с полчаса назад. Похоже, что нервничал, хотя внешне был спокоен.
      – Похоже. Одержимость лодками, – объяснил Джесс. – Надеюсь, ты собираешься навестить своих племянников завтра?
      – Конечно. Ждите меня к ленчу. – Эндрю увидел удивленное выражение на лице брата. Но в следующее мгновение Джесс уже улыбался.
      – Парень изображает любовь к кулинарии и сам себя приглашает на ленч. Какая наглость! Ничего не меняется.
      – Я только что приехал, – попытался оправдаться Эндрю. – К тому же принесу замороженный йогурт на десерт.
      Он дружески ткнул Джесса кулаком в плечо и забрался в джип.
      Уже сидя в машине, Джесс бросил:
      – Увидимся завтра.
 
      На следующее утро Эндрю припарковался напротив дома Кесси Уэле. “Джесс прав: я глупец, что приехал сюда”, – сверлила его мысль.
      В его прошлый приезд, когда слезы у Кесси высохли, она сказала, что Мерфи достаточно часто отсутствовал из-за своей работы и поэтому она будет продолжать жить так, как если бы он просто был в отъезде. Ей не нужно, чтобы кто-то присматривал за ней.
      Эндрю не сказал ей тогда о своем обещании. Он не знал, как убедить печальную молодую женщину в необходимости своих визитов, ведь она не видела выражение глаз Мерфи той давней ночью, а он видел. И, черт побери, если самое малое, что он может сделать, чтобы компенсировать отсутствие друга, – время от времени навещать ее, то он будет это делать.
      Джесс правильно заметил: Кесси, возможно, не захочет, чтобы он навязывался ей. Но Эндрю не мог забыть ее печали. Воспоминание о том, как горюет девушка, преследовало его три месяца.
      Он не намеревался заменить Мерфи – никто не сможет этого сделать, он только издалека хочет помочь ей, как поступил бы Мерфи, взяв на себя роль защитника молодой женщины.
      Выйдя из машины и расправив плечи, он сначала постарался унять бушевавшие в нем чувства, затем несколько раз постучал в дверь. Ему снова пришлось довольно долго ждать.
      Наконец Кесси отозвалась. Она была явно удивлена.
      В этот раз девушка была одета в просторную блузу, скрывающую ее тело, и мешковатые белые брюки. Несмотря на простоватую одежду, можно было заметить, что у нее стройные бедра и длинные ноги. Розовые морские раковины и белые чайки болтались у нее в ушах, подчеркивая изящество шеи. Ее волосы были всклокочены, словно она только что проснулась.
      Эндрю заметил, что ее живот округлился. Чтобы убедиться, что глаза не обманули его, он взглянул на него еще раз.
      – Ты беременна? – спросил он.
      – Да, – подтвердила она. – Это ребенок Мерфи.
      Эндрю смотрел на ее увеличившийся живот и вспоминал, во что она была одета, когда он приезжал в последний раз, ведь тогда он ничего не заметил.
      – Он знал? – В вопросе Эндрю сквозило сомнение. Девушка покачала головой.
      – Я узнала об этом за несколько дней до его гибели. Мне не хотелось сообщать ему об этом по телефону или в письме. – Голос ее дрогнул. – Я не могла! Я ждала, когда он вернется домой… И не дождалась.
      Эндрю кивал головой, слушая ее объяснения. Внешне он оставался вежливым, но внутри у него все кипело.
      – Мерфи примчался бы домой, если бы ты сказала ему об этом..
      – Я знаю, – прошептала она. – Но… мне хотелось видеть выражение его лица, когда я скажу ему о ребенке.
      Она машинально прикрыла рукой живот.
      Открытие внезапно осенило Эндрю. Маленькая часть его друга жива. Жизненная связь непрервалась. Это было так важно.
      “Мерфи любил бы этого ребенка, если бы у него была такая возможность”, – подумал он.
      Увидев, как Кесси попятилась, словно загнанное в угол животное, он понял, что должен сохранять самообладание, следить за своими словами. Сейчас во взгляде женщины было больше враждебности, чем отваги.
      – Нам нужно это обсудить, – сказал он тихим и ровным голосом.
      – Здесь нечего обсуждать, – отрезала она.
      Уставившись на ее живот, Эндрю возразил:
      – Черт возьми! Послушай, Кесси, может, ты пригласишь меня войти и мы спокойно потолкуем или будем говорить через порог, чтобы все соседи нас слышали? Что ты выбираешь? Так или иначе, я собираюсь поговорить с тобой.
      Кесси поджала губы. Затем она вздернула подбородок, словно приняла вызов, и потянула за ручку двери.
      – Проходи, – сказала она глухо.
      Ее приглашение не свидетельствовало о гостеприимстве. Она только проявила терпимость, возможно, в память о Мерфи.
      “Черт бы побрал мой характер! – сетовал про себя Эндрю. – С другой стороны, нельзя просто обменяться с ней любезностями или игнорировать ее беременность. Боже, что за путаница!”
      Он прошел за Кесси в гостиную. Как и в первый свой приезд, ему бросилась в глаза жалкая обстановка. Мерфи часто говорил, как много для него значит получить повышение по службе. Это обеспечило бы его детям приличную жизнь.
      Эндрю бросил взгляд на Кесси и удрученно опустился на потертую тахту.
      Кесси отошла к креслу-качалке у противоположной стены и шлепнулась в него с такой силой, что оно откатилось к стене.
      “Как упрямый ребенок”, – подумал Эндрю.
      Она держалась скованно, избегая смотреть ему в глаза. Пальцы теребили одну из ее глупых сережек. Нервные движения не вязались с воинственным выражением лица.
      – Тебя это не касается, – начала она.
      – Как бы не так, – возразил он. – Мерфи поручил тебя мне.
      Ее взгляд, полный неподдельного изумления, заставил его без извинений продолжать:
      – Он любил детей и хотел иметь своих.
      – Я знаю, – прошептала она. – Но он умер.
      Эндрю был захвачен врасплох щемящей тоской этих тихо произнесенных слов. Боже, как это тяжело! Ему не нужны воспоминания. Он понимал, что надо идти вперед. Но полные печали глаза Кесси тянули его в прошлое, к Мерфи, к данному обещанию.
      – Я здесь, – настаивал Эндрю.
      – Но ты здесь ни при чем…
      – Неправда! – Он чуть не вскочил с кушетки. – Я дал Мерфи слово…
      – Нет! – настаивала она.
      Эндрю увидел, как резко взлетели ее чайки от многозначительного взмаха головой.
      – Возражать бесполезно. Тебя там не было. Ты не могла слышать наш разговор, но я могу пересказать его тебе слово в слово. Он просил меня позаботиться о тебе, если что-нибудь случится с ним, – на одном дыхании проговорил Эндрю, затем продолжил: – Я обещал ему это. Ты знаешь, как мы дружили, знаешь, чем была наша дружба. Мы во всем доверяли друг другу, Кесси. – Он помолчал, давая ей время осознать смысл его слов. – Мерфи доверил мне и твою жизнь тоже. Я не могу его подвести.
      Он увидел, как поднялись и опустились ее плечи в глубоком вздохе, затем она кивнула в знак согласия.
      – Мы будем вместе над этим работать. – В его словах прозвучали и вопрос, и утверждение.
      Кесси кивнула еще раз:
      – Хорошо. Придя к этому решению, можно строить какие-то планы. – Она подняла на руки белого персидского кота, тершегося о ее ноги, и спросила: – Твои предложения?
      Эндрю оглядел гостиную.
      – Ты уже обдумала, как будешь управляться, когда родится ребенок?
      – У меня три месяца, чтобы решить, что делать. Моя семья не… – Кесси попыталась увильнуть от ответа. – Ну, они не в восторге от моего будущего…
      – Еще бы, – проворчал он. Явно задетая, она сверкнула глазами.
      – Им нравился Мерфи, – сказала она, – но их не устраивает мое положение.
      – Они будут тебе помогать?
      – Они – моя семья. Конечно, будут.
      Эндрю еще раз окинул взглядом обстановку и вспомнил встречу с ее семьей: бабушкой, мамой и двумя младшими сестрами. В этом доме не больше двух спален. Зная, что вторгается в частную жизнь, но в то же время помня, что делает это из-за Мерфи, он все-таки не мог не спросить, насколько велика их помощь.
      – У нас будет дом, – ответила она, как бы оправдываясь.
      – Дом, – повторил Эндрю, вспоминая желание Мерфи уехать подальше от этого места. – Ты не можешь оставаться здесь. Мерфи это не понравилось бы.
      – Наши мечты не всегда сбываются.
      – Ты мечтала о ребенке?
      – Нет, – уверенно ответила она. – Просто так получилось.
      – Это я и имел в виду, – сказал он. – Ты не можешь оставаться здесь.
      – Я не могу позволить себе переехать куда-нибудь. – Раздражение сквозило в каждом звуке. – И Мерфи не предполагал…
      – Он беспокоился, и, неужели ты не понимаешь, я обещал ему позаботиться о тебе, если он не сможет!
      Эндрю шагнул к ней, глядя на ее округлившуюся талию.
      – Мерфи не захотел бы, чтобы ты была одна. Единственный выход из сложившегося положения, который я вижу, это взять на себя ответственность за тебя и твоего ребенка.
      Кесси уставилась на его могучую фигуру. “У него нет права распоряжаться мной, демонстрировать свою снисходительность или заставить меня отказаться от выбора, сделанного бабушкой, которая говорит, что все, что делается, делается в интересах семьи”, – думала она. Но как только эта мысль пришла ей в голову, она вспомнила, что Мерфи всегда хорошо отзывался об Эндрю Макларене, и она, видимо, может доверять ему.
      Кесси в задумчивости покусывала нижнюю губу, затем вздернула подбородок и взглянула на него.
      – Как я уже говорила тебе, моя мать не одобряет эту ситуацию, но она сказала, что мы найдем место для еще одного человека. Другого выбора нет.
      – Ей не придется тесниться. Мы с тобой справимся с… – он кашлянул, – с ситуацией. У нас есть варианты.
      – Назови хоть один.
      Увидев в ее глазах вызов, Эндрю возблагодарил свою способность быстро и хладнокровно принимать решения.
      – Я могу обеспечивать…
      – Ты это сделаешь?
      – Ради Мерфи, – напомнил ей Эндрю.
      – Но я… я не могу… брать у тебя деньги.
      – Неприлично?
      Она наклонила голову.
      – Что-то в этом роде. Ни мама, ни бабушка не одобрят этого. И я…
      – Ты беременна. Не замужем. У тебя нет постоянной работы, – заметил он, чувствуя, что нужно называть вещи своими именами.
      – Но я найду другую работу. Я не могу принять деньги от тебя. Это неправильно.
      Эндрю слушал ее и медлил с ответом. “Это такая глупость”, – подумал он. Потирая висок, он старался найти приемлемое решение и, как ему показалось, нашел.
      – Послушай, Кесси, нет сомнения, что ты нуждаешься в финансовой поддержке. Медицинская страховка… – Он бросил задумчивый взгляд на юное лицо, на котором читался вызов. – И столь же очевидно, что ты чертовски горда или упряма, чтобы принять такое предложение. Значит, единственный приемлемый выход – пожениться. Тогда отпадет вопрос о финансовой помощи. Я думаю, нам следует пожениться.
      Широко раскрытыми глазами Кесси уставилась на Эндрю:
      – Что?
      – Нам следует…
      – Я слышала! Слышала!
      Она повысила голос, а Эндрю сохранял спокойствие.
      – Обсудим это, Кесси, – предложил он. – Замужество, финансовая поддержка, имя для ребенка Мерфи и надежное плечо. Это лучший способ сдержать мое обещание и прекрасный выход для тебя. Если ты будешь моей женой, то все мое будет твоим и ребенка.
      Она смотрела на него так, словно он предлагал ей нечто ужасное.
      – А как же твоя жизнь? У тебя никого нет…
      – У меня необыкновенная семья, которая понимает мое подвижничество, как они это называют. Но у меня никогда не было никаких романтических устремлений. Женщины, которыми я увлекался, просили меня бросить летать…
      – Мерфи бы предпочел умереть, чем бросить летать, – слабым голосом заметила девушка.
      – Точно, – согласился Эндрю, стараясь не замечать, что губы Кесси задрожали при этих словах. – Ты понимала его. Мне же не довелось встретить женщину, которая смогла бы понять, почему я поступаю так, а не иначе. Я ни с кем не хочу больше связываться.
      – Ты на самом деле женишься на мне? – прошептала она.
      – Я же сказал, разве не так? – Эндрю боролся с растущим разочарованием.
      Девушка боролась со слезами. Но решение было принято, и он ждал ответа. Терпение не входило в число его добродетелей, но стоило ли требовать ответа прямо сейчас?
      – Тебе нужно обдумать мое предложение? Кесси кивнула. Чайки снова закачались.
      При виде ее мокрых от слез щек жалость пронзила Эндрю, он бросился к Кесси и, нежно обняв, поднял ее с кресла. Так он и держал ее плачущую, чувствуя, насколько она ранимее и слабее его.
      И вдруг он ощутил округлость ее живота, где находился ребенок Мерфи. Это придало ему уверенности.
      – Ты выйдешь за меня, Кесси? – спросил он.
      – Нет, – ответила она еле слышно. – Нет, Эндрю, я не выйду за тебя.

      Кесси наблюдала, как джип Эндрю Макларена трогается с места. Когда он скрылся, она опустила занавеску. Взяв на руки кота и поглаживая его мягкую шерстку, Кесси села на потрепанную кушетку и придирчиво оглядела комнату.
      Гостиная выглядела убогой. Она и была убогой. От Кесси не ускользнул оценивающий взгляд Эндрю, когда он рассматривал эту каморку со старой мебелью. Ей сразу показалось, что он чувствует себя здесь не в своей тарелке.
      А вот Мерфи – нет. Он был здесь на месте, ему всегда было уютно в ее семье, даже когда он говорил о том, что хочет изменить к лучшему многое в ее жизни.
      Кесси положила кота на подушку и прикрыла рукой живот. Мерфи всегда говорил, что мечтает о сыне, который обязательно будет таким же замечательным человеком, как его друг Эндрю Макларен.
      Теперь она познакомилась с ним, узнала его характер, поняла, что он по-настоящему предан Мерфи. Но она еще очень мало знала этого человека.
      Его предложение сначала ошеломило ее. Оно походило на неуместную шутку. Но по выражению его лица она поняла, что он не шутил. Эндрю предложил ей переменить жизнь на ту, которую обеспечил бы ей Мерфи, если бы не вмешалась судьба.
      Кесси любила Чарльза Мерфи. Она мечтала выйти за него замуж. Как же она могла теперь согласиться на брак с Эндрю Маклареном? Она едва была с ним знакома. Какая женщина согласилась бы на такой брак?
      “Отчаявшаяся”, – ответил ей внутренний голос.
      Кесси осмотрела гостиную еще раз.
      “Женщина, которая хочет лучшей жизни для своего ребенка, – подумала она. – О, Мерфи, почему ты не вернулся домой раньше? Я смогла бы сказать тебе о нашем ребенке. Мы могли бы пожениться…”
      – И я сейчас не чувствовала бы себя такой одинокой и несчастной, – прошептала она.
      Раздумывая о своей жизни, Кесси понимала, как трудно будет ее семье, когда появится еще один человек, которого должен приютить этот дом, еще один рот, который нужно кормить. Прибавится забот у бабушки, мамы и у нее самой. Меньше денег придется на Лидию и Мелинду. Справедливо ли будет по отношению к семье отклонить предложение Эндрю? Может ли она отказать своему будущему ребенку в лучшей жизни?
      Кесси огорченно вздохнула. Ее мечты рухнули. Теперь надо было думать только о ребенке. Мерфи никогда бы не позволил своему сыну расти в таком соседстве. Он постарался бы как можно быстрее найти выход из положения. Он и ее родным помог бы съехать с этой квартиры.
      Доводы Эндрю были обоснованны. У нее нет выбора, а замужество могло оказаться выходом из создавшегося положения.
      Кесси медленно поднялась с кушетки и взглянула на визитную карточку Эндрю. Белый персидский кот спрыгнул на ковер и теперь игриво растянулся на нем. Легонько оттолкнув его с дороги, девушка потянулась за визитной карточкой.
      Эндрю оставил решение за ней, сказав, чтобы она позвонила, если ей что-нибудь понадобится. Гордость побуждала ее отказаться от его предложения. Насколько молодой человек был добр с ней в горькую минуту, настолько же был и раздражен. Он высказал свою позицию достаточно ясно. По его мнению, их женитьба была единственным выходом. Считая, что она совершает ошибку, отказывая ему, он в то же время выразил уважение к принятому ею решению.
      Теперь ей нужно найти силы, чтобы сказать ему, что ее отказ был поспешным. Кроме того, вряд ли у нее появится другая возможность успешно решить проблему, в лучшем случае она уедет из этих мест. Была очень небольшая вероятность устроиться официанткой с сокращенным рабочим днем. Сомнительно, чтобы с ребенком на руках ее взяли на полный.
      Кесси необходимо было верить, что Мерфи одобрил бы этот ее шаг. Она должна была доверять его лучшему другу сама и доверить ему будущее ее ребенка.
      Кесси решительно подошла к телефону.
 
      Смирившись с крушением своих планов, Эндрю обосновался на кухне. Он не терпел бездействия. В такие моменты, как этот, ему нужно было что-нибудь делать руками, и он рад был заняться приготовлением пищи. Большинство парней, насколько он знал, кулинарией не увлекались, а ему доставляло удовольствие удивлять своих родных гастрономическими изысками. И никто никогда не усомнился в его мужественности из-за пристрастия к кулинарному искусству.
      Сегодня палочка-выручалочка не помогла. Эндрю чувствовал, что готов взорваться. Он словно слышал мольбу Мерфи, свое собственное обещание и видел перед собой Кесси Уэлс, защищающую руками будущего ребенка друга.
      Эндрю смотрел в глаза Кесси, когда она со словами благодарности отказывалась от его предложения.
      Послание на автоответчике удивило его. Когда он перезвонил ей, ее голос прозвучал необычно. Что-то в нем настораживало. Беспокойство? Или смирение? Эндрю жалел, что не мог видеть выражение ее лица. Он никогда не любил летать вслепую, а этот их телефонный разговор напоминал подобную ситуацию.
      Было глупо предлагать себя в мужья. Но положительный опыт из этого разговора он извлек. Теперь Эндрю понимал, почему Кесси не сообщила Мерфи свою новость заранее. Есть вещи, которые невозможно обсуждать с бездушной телефонной трубкой в руках. Однако самым важным было все-таки то, что она согласилась быть его женой, позволив взять на себя ответственность, возложенную на него Мерфи.
      Раздался глухой стук в дверь. Поспешно вытерев руки полотенцем, он шагнул и рванул ее так, словно это могло помочь решению его проблем.
      – Я знал, что ты объявишься рано или поздно, – сказал Эндрю, отступая, чтобы дать Джессу войти.
      – Должно быть, что-то случилось, раз ты не только просил мою секретаршу и Брайану сообщить мне, чтобы я приехал, но и пропустил бесплатный ленч.
      Эндрю провел брата в небольшую гостиную, захлопнул дверь и навалился на нее спиной.
      – У тебя жуткий вид. – Джесс уселся поудобнее на диван и закинул руки за голову. – Что произошло?
      – Что произошло? – повторил Эндрю, стукнув кулаком по двери.
      – Спокойнее, – посоветовал Джесс. – Проблемы с законом или твои личные?
      – Личные, – еле выдавил Эндрю. Затем, круто развернувшись, начал расхаживать по комнате. – Знаешь, что сделал Мерфи? Он оставил ее беременной! Беременной! Она ждет от него ребенка, хотя сама еще дитя. Боже! Мерфи безмозглый болван! – Эндрю выругался, воздев руки к небесам.
      – Подожди! Помедленнее. Почему ты так волнуешься?
      – Она была дома одна. Спала. Беременность ведь утомляет, так? – Эндрю остановился и взглянул на брата.
      Джесс кивнул:
      – Беременные женщины обычно много спят.
      – Она еще ребенок, – поспешно поправил его Эндрю. – Ребенок, который ждет ребенка от Мерфи.
      – Бывает, Эндрю.
      – Черт, да я знаю. Мы все знаем, как это случается с другими людьми. – Он посмотрел на брата как бы извиняясь. – В твоем случае все прекрасно. Но в ее… Мерфи нет, а он должен был быть.
      На лице Джесса мелькнуло смущение.
      – Я что-то не понял. Конечно, Мерфи был твоим близким другом, но ты, похоже, воспринял эту новость слишком близко к сердцу.
      – Неудивительно, ведь то, что случилось, задевает меня непосредственно, – произнес Эндрю.
      – Каким образом? – поинтересовался Джесс.
      – Подожди, – со вздохом сказал Эндрю, продолжая вышагивать. – Ты знаешь, я дал ему обещание. Что еще я мог? Он очень беспокоился о ней… Смешно, ведь правда, что он беспокоился о ней, когда она была далеко, но не беспокоился, когда они были вместе.
      – Не жди от меня, что я буду его оправдывать, – пробормотал Джесс.
      – Нет. Никто не виноват, кроме Мерфи. Только рассчитываться, к сожалению, придется тем, кого он оставил. – Эндрю прервался, борясь с волной постоянно наплывавших воспоминаний: голодающие дети, артиллерийский обстрел и его лучший друг. Отрывки их совместного с Мерфи прошлого снова причинили ему боль. – Мерфи просил меня позаботиться о ней.
      – Следовательно, ты чувствуешь себя обязанным?
      – Я обещал, – подчеркнул Эндрю, – дал ему слово.
      – Твое слово имеет силу юридического документа?
      – Нет, но я должен его сдержать. Правда, когда я обещал Мерфи, мне даже не приходило в голову, что когда-нибудь мне придется это сделать.
      Эндрю повернулся к стулу, затем медленно опустился на его край. Смиренно вздохнув, он положил голову на руки.
      – Я предложил ей выйти за меня замуж, потому что не вижу другого выхода из этой ситуации.
      Джесс уставился на него, отказываясь верить своим ушам.
      – Стоп! – скомандовал он. – Дай мне это переварить.
      – Удивлен? – поинтересовался Эндрю. – Хорошо. Умный старший брат, скажи, что бы ты сделал на моем месте?
      На минуту в комнате воцарилась тишина.
      – Я полагаю, что хорошенько обдумал бы ситуацию, взвесил все возможные варианты и, конечно, не спешил бы с принятием решения. – Он посмотрел прямо в глаза Эндрю. – Не кажется ли тебе твое поведение несколько суетливым?
      – Нет, черт побери! Она беременна. Я должен возвращаться к работе. У нас не хватает пилотов, а у замены Мерфи нет опыта. Мне некогда здесь прохлаждаться. Надо все провернуть сейчас!
      – Но жениться! – возразил Джесс. – Это не единственное решение ее проблемы, Эндрю, а ты берешь обязательство на всю жизнь.
      – Я знаю, – тяжело вздохнул Эндрю. – Я знаю. Джесс запустил пальцы в свои золотисто-каштановые волосы.
      – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, во что ты впутываешься? Ведь женитьба предполагает обязательства с обеих сторон. А девушка Мерфи… Как, кстати, ее зовут?
      – Кесси. Как мне узнать, что она думает обо всем этом?
      – Ты предложил ей выйти за тебя замуж, – напомнил ему Джесс. – У тебя должно быть какое-то представление о ней.
      – Это дитя! Сегодня, когда она открыла мне дверь, то была похожа на маленькую девочку, пробудившуюся ото сна. Вот только что беременна! – По мере того как росло волнение Эндрю, он переходил на повышенный тон. – Не верю, что это случайность! – Он вскочил со стула. – Она живет в семье. Думаю, что они еле сводят концы с концами. Я знаю, что он хотел бы, чтобы его ребенок ни в чем не нуждался.
      – И ты собираешься играть роль благородного рыцаря?
      – У меня есть выбор?
      – Может быть, и нет, – ответил Джесс. – Но жениться? – Он с благоговением произнес это слово.
      Но Эндрю не уловил эту интонацию в его голосе.
      – Черт! Я не намерен жениться. Моя работа – моя жизнь. Но я должен это сделать. Удача не на ее стороне.
      – Еще одна жертва?
      – Нет! – страстно возразил Эндрю. – Она живой человек с реальными проблемами. И я могу ее поддержать. Я справлюсь с одной девушкой и ее ребенком, обеспечив их едой, кровом и одеждой. Это более конкретно, чем накормить голодающие толпы.
      – Восхищаюсь твоим духом, Эндрю, и уважаю твое решение. Но ты хочешь связать себя на всю жизнь с незнакомым человеком. И мне отнюдь не безразлично, во что это тебе обойдется, я имею в виду не деньги, а эмоциональную нагрузку.
      – Откуда мне знать? Будущее покажет. Думаю, что как-нибудь справлюсь. Кроме того, Джесс, моя основная обязанность – работа. А эта так называемая женитьба – только компромисс, временная мера, способ обеспечить достойную жизнь ребенку Мерфи. Я ведь женюсь не так, как ты. Мы не собираемся жить вместе. Черт, ей только девятнадцать. Прекрати хмуриться, Джесс. Я пытаюсь исправить ошибку Мерфи.
      Джесс поднялся и посмотрел на Эндрю.
      – Как всегда, твои методы нетрадиционны.
      – Я вижу в этом единственный выход, – настаивал Эндрю.
      Его брат кивнул в задумчивости:
      – Хорошо. Мы все тебя поддержим, благородный рыцарь. Что бы ты ни делал.
      – Спасибо, – ответил Эндрю. – Я не забуду этого.
 
      Кесси прошла мимо небольшой группы людей и сделала маленький глоток из своего стакана. Она никак не ожидала, что дом Макларенов столь огромен, а его семья такая гостеприимная. Оглядев гостиную, Кесси мельком взглянула на Эндрю. Она заметила, что костюм и галстук на нем были те же, что и в тот день, когда она встретила его впервые. Хотя его наряд был официальным, он небрежно прислонился к массивной облицовке камина, оживленно разговаривая с двумя своими братьями.
      Ей с трудом верилось, что этим утром она стала его женой. Прошло всего две недели, как он предложил ей выйти за него замуж. Когда Эндрю сказал, что сделал все нужные приготовления, Кесси решила, что речь идет о юридических формальностях их бракосочетания. Она думала, что будет короткая гражданская церемония, а Эндрю, оказывается, планировал венчание в церкви с музыкой, цветами, обменом золотыми кольцами и такой милой вечеринкой в доме его родителей.
      Мерфи рассказывал, с каким энтузиазмом Эндрю всегда брался за организацию чего-либо. Она это запомнила и теперь убедилась в справедливости этих слов.
      Рассеянно слушая свою бабушку, которая, стоя позади нее, восторгалась обилием рыбных деликатесов, Кесси разглядывала человека, который теперь был ее мужем.
      Все ее чувства смешались. Она была благодарна Эндрю за то, что он переложил на себя часть забот их семьи, но ей было неловко, что ее мать не имеет возможности пригласить на обед родственников жениха.
      Хотя свадьба не была пределом мечтаний для молоденькой девушки, она могла теперь заткнуть рот сплетникам. Ее мать заплакала от радости, когда Кесси сказала ей, что выходит замуж.
      Все было хорошо, но совсем не похоже на то, что она всегда рисовала в своем воображении. Как только Кесси вспоминала о Мерфи, слезы выступали у нее на глазах.
      Она любила Мерфи, его ребенка носила под сердцем. Он должен был быть с ней рядом вместо Эндрю Макларена.
      Теперь же она замужем за человеком, которого едва знает. Правда, он очень логично убедил ее, что это лучший выход для нее и ребенка. Умом она соглашалась с ним, но при этом очень сомневалась, что когда-нибудь полюбит его. Тем более так, как Мерфи…
      Она удивлялась, что, мысленно советуясь с Мерфи, всегда делала так, как сказал бы он, хотя чувствовала некоторую обиду на Эндрю.
      Несмотря ни на что, друг Мерфи дал ей почувствовать себя сегодня невестой больше, чем она этого ожидала. Надо отдать должное – роль жениха ему удалась на славу. Время от времени она чувствовала себя так, словно была его настоящей невестой, а он – женихом, а не дублером Чарльза Мерфи. Эндрю преданно поддерживал ее за руку, постоянно улыбаясь. Больше всего ее тронули цветы, музыка и обмен кольцами в церкви.
      “Что же беспокоит меня больше всего? – задавала она себе вопрос, поднося к губам бокал. – Что же так раздосадовало? Мерфи и не подумал бы о музыке и цветах, предоставив все это ей. Он не стал бы мучить ее, советуясь относительно машины, страховки и объединения счетов, а сказал бы мне, что делать, или сделал сам. Может быть, это меня возмущает? Делая что-то важное, Эндрю всегда советуется. Это его манера. Не Мерфи. Не моя”.
      Она снова взглянула в сторону Эндрю. Когда их глаза встретились, он улыбнулся. Смущенная, Кесси отвернулась. Предыстория этой свадьбы ни для кого не была секретом. “Как только он может улыбаться и притворяться целый день? Он, кажется, легко все переносит”, – думала Кесси, хотя знала, что это не так. Чуть раньше, когда он держал ее руку в своей, его ладонь была холодной и влажной – явный признак волнения. “Было ли все его поведение вызвано желанием скрыть свое беспокойство? Заметили ли другие его возбуждение? ” – продолжала раздумывать она.
      – Кесси, – услышала она у себя за спиной мягкий и живой голос, – ты, должно быть, устала. Почему не присядешь хотя бы ненадолго?
      Она обернулась. Кесси знала, что подошедшая женщина с золотисто-каштановыми волосами – сестра Эндрю. После церемонии муж представил ее каждому члену их семьи. Теперь нужно было только вспомнить, как он ее называл.
      – Спасибо, Сара, – ответила Кесси, направившись к ближайшему стулу. – Я пока не устала, но, без сомнения, скоро сдамся.
      Сара засмеялась:
      – Моей младшей год и четыре месяца. Я чувствовала себя совершенно измученной с первого дня беременности! Муж жаловался, что я спала по двадцать часов в день.
      – Мне кажется, я не видела твоего мужа, – поддержала разговор Кесси.
      Сара прикрыла глаза и слегка кивнула:
      – Теда здесь нет.
      Когда ее взгляд встретился со взглядом Кесси, он был открытым и решительным. Сара, сохраняя доверительный тон, прикрыла своей рукой ее руку. Этот жест был исполнен понимания и сочувствия.
      – Мой муж… – начала Сара, затем остановилась в затруднении. Она собралась с духом и продолжила: – Извини, думала, что смогу сказать это сегодня, но похоже, что нет. Я вдова, Кесси.
      Кесси прижала руку ко рту.
      – Я уже смирилась со смертью Теда и живу дальше, – сказала Сара. Ее уверенное спокойствие отражало внутреннюю силу. – Сегодня… Что же, возможно, вдовство делает нас немного печальнее. Я заметила, что ты в какой-то момент готова была расплакаться.
      – Я думала о Мерфи, – прошептала Кесси. – Мне… мне не стоило…
      – Нет, стоило, – возразила Сара. – Он был другом Эндрю. Эндрю поймет! И еще хочу тебе сказать: не огорчайся, когда он закричит. Это его обычная манера говорить. Он кричит по любому поводу, потому что рыжий. Я думаю, он считает себя обязанным поддерживать свой имидж.
      Кесси скользнула взглядом по волосам Сары, затем по остальным рыжеватым головам в гостиной.
      – Только у Эндрю такой взрывной характер. Остальные умеют себя контролировать. В большинстве случаев, – добавила она.
      – Это у Джесса и у Люка волосы напоминают твои? – преодолевая смущение, отважилась задать вопрос Кесси.
      Улыбка Сары излучала теплоту и понимание.
      – У Джесса волосы золотисто-каштановые, как у меня. Он женат на Брайане. Она…
      – … темноволосая, держит ребенка на руках, – подхватила Кесси.
      – Да. По-моему, она с Сет. Двойняшки так похожи, но родители одевают их по-разному. Ноа и Бетани тоже их дети.
      Кесси кивнула:
      – Возможно, я приму приглашение Эндрю и схожу на крестины на следующей неделе. Это будет для меня хорошим началом. Не знаю, как я запомню все ваши имена.
      – Я помогу. Только не стесняйся спрашивать, – посоветовала Сара. – Теперь слушай. Вон стоят три девочки. Это Меган, Бетани и Молли. Я назвала по старшинству.
      – Меган и Молли твои?
      – Да, – подтвердила Сара. – Вот видишь, как легко.
      – Неправда. Я не могу разобраться с Джессом и Люком, не помню имен их жен. Завтра же я не смогу вспомнить, как зовут хоть одну из маленьких девочек.
      Сара похлопала Кесси по руке:
      – Это не беда. Люк женат на Мэнди. Только у Джесса и у меня по нескольку детей.
      – По нескольку, – повторила Кесси, пристраивая поудобнее руку на округлившемся животе.
      – Я прерву ваш интересный разговор? – спросил Эндрю, взглянув на руки Кесси, покоящиеся на животе. Ему в глаза бросилось вдовье кольцо Сары, он машинально тронул обручальное кольцо на своей руке.
      – Готовимся к выходу в свет, – заявила Сара.
      – Ты выглядишь усталой, Кесси, – заметил Эндрю.
      – Все в порядке.
      – Дашь знать, когда захочешь уйти. Вечером мне нужно будет собраться.
      Сара посмотрела на брата, в ее глазах мелькнуло любопытство.
      – Когда ты улетаешь?
      – Завтра. В девять пятьдесят две утра.
      – Без медового месяца? – поддела его сестра. Выражение ее глаз сменилось с любопытного на озорное.
      Эндрю снисходительно улыбнулся и кивнул:
      – Конечно. Я думаю, что мы сейчас размещаемся где-то в горах Адирондака.
      Сара тряхнула головой, выражая удовольствие:
      – Ты можешь. Ты действительно можешь!
      – Если бы не… – Он прошептал, наклонившись к сестре. – Новобрачная не в лучшем виде.
      Кесси не прислушивалась, но услышала то, что он сказал. Она почувствовала, как заливается краской от смущения.
      – Эндрю! – с упреком сказала Сара.
      – Прости, Кесси, – пробормотал он. – Я не хотел смущать тебя.
      – Это часть нашей… – начала Сара.
      – Семейной традиции? – подхватил брат.
      – Нельзя сказать, что традиции. Скорее это наша манера, – объяснила Сара. – Я не ожидала, что ты будешь ее обижать.
      – Я не обижаю.
      – Все в порядке, – заверила его Кесси. – Я поняла. Я слышала, как твои братья дразнили тебя.
      Эндрю рассерженно взглянул на нее:
      – Что ты слышала?
      – Они подшучивали, что ты неравнодушен к блондинкам, – сообщила она с усмешкой, несмотря на неодобрительный блеск в глазах ее новоиспеченного мужа.
      – Это правда, – подтвердила Сара.
      – Так, – согласился Эндрю с легким раздражением. – Я неравнодушен к блондинкам. Однако, дорогая сестра, Этан поступил более изобретательно чуть раньше. Он составил подробный список характерных черт некоторых из моих прежних спутниц.
      – Могу представить, – язвительно заметила Сара. – Полногрудые, длинноногие свисгушки.
      – Черт, Сара! Ты не лучше их!
      – Извини, – тотчас же попросила она прощения.
      – Мне пора уходить, Кесси, – неожиданно объявил Эндрю. – Пойдем попрощаемся с родителями.
      Прежде чем она успела понять, что происходит, он взял ее за руку и помог подняться со стула.
      Уходя, Кесси успела бросить через плечо:
      – Было приятно поболтать, Сара.
      – Мне тоже, – ответила сестра Эндрю, помахав рукой. Эндрю не обратил внимания на этот краткий диалог.
      Его удивили всколыхнувшиеся в нем чувства. Ему не хотелось, чтобы Кесси слушала глупые выдумки о его прошлом. Личные отношения не для всеобщего обсуждения. Это частное дело. Кроме того, Кесси – его жена. Во время перепалки с Сарой он пережил внезапный укол совести, потребность защитить свою супругу от неловкости.
      Это началось еще во время церемонии, видимо, потому, что понятие священного долга не было для него пустым звуком, несмотря на причину их брака. Повторяя за священником слова клятвы, он ощутил всю правоту того, что говорил ему Джесс, понял, что обязательства он берет на всю жизнь. Когда он оглянулся на родителей, братьев с их женами, ему стало ясно значение совершенного им. Он был женат.
      Чувства захлестнули Эндрю вновь, когда минутой позже он увидел сияние золотого кольца на пальце Кесси. Он почувствовал значение этого символа, действительно ощутил себя женатым, несмотря на нелепость ситуации.
      Эндрю собирался дома укладывать вещи. Не будет ни медового месяца, ни брачной ночи. Он отвезет Кесси к себе, а утром отправится к месту работы, чтобы снова через полмира возить продукты и медикаменты для обездоленных.

      Эндрю вошел в квартиру, скинул с плеча ремень сумки и бросил ее на пол. Мягкий свет лампы освещал часть гостиной. Он повернулся, его внимание привлек какой-то шорох в дверях спальни.
      – Уй, Кесси, – позвал он.
      – Энди, не ждала тебя сегодня вечером. – Ее голос был тихим, в нем чувствовалось удивление.
      – Я успел на ранний рейс, – объяснил он.
      – Ты не голоден?
      – Я бы выпил пива. Есть в холодильнике?
      – Ой, нет, – ответила Кесси, медленно направляясь на кухню.
      Эндрю застыл от удивления, уставившись на фигуру жены, вырисовывавшуюся в мягком свете лампы. Когда он уезжал три месяца назад, ее беременность, конечно, была заметна, но сейчас…
      – Господи, Кесси, ты необъятная! Сядь. Я сам возьму что-нибудь.
      – Я не инвалид…
      – Расслабься. Я вполне в состоянии обслужить себя сам.
      Он видел, как неуклюже она двинулась к дивану. Наконец Кесси улеглась, положив ноги на подушки.
      Эндрю не мог удержаться, чтобы не смотреть на нее. Он видел других беременных: сестру и свояченицу. Но это было совсем не то. Может быть, он отсутствовал, когда их фигуры теряли свои привычные очертания, а возможно, разница состояла в том, что Сара и Брайана были старше и их беременность не удивляла.
      Кесси же выглядела не более чем измученный ребенок, нарядившийся взрослой женщиной. Ни дать ни взять, перед ним лежала девочка, надевшая мамину просторную ночную рубашку и подложившая под нее для солидности пару подушек.
      Обескураженный, Эндрю опустился на диван, не сводя взгляда с ее необъятного живота. Его карие глаза чуть было не вылезли на лоб от удивления. Нагнувшись к ней, он спросил:
      – Ты хорошо себя чувствуешь?
      Когда она кивнула в ответ, он вздохнул полной грудью. Эндрю понимал, что так таращиться неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Он был изумлен и подавлен в одно и то же время.
      – Ты такая большая. Как тебе удается двигаться?
      – Медленно. – Она забавно, отчасти натянуто улыбнулась. – Я двигаюсь не спеша.
      – Ты выглядишь усталой.
      Темные круги под глазами отчетливо выделялись на ее бледном личике. Самые разные чувства заставили его бережно коснуться ее нежной щеки. И не один раз, а дважды. Затем еще.
      В ответ Кесси прикрыла глаза и вздохнула.
      – Я устала. Сейчас уже больше десяти. Обычно я ложусь после девяти.
      Он не уходил. Сопротивляясь желанию погладить ее шелковые волосы, рассыпавшиеся по плечам, спросил:
      – Почему ты не спишь?
      Кесси бросила в его сторону озадаченный взгляд. Она была удивлена нежностью его прикосновения. Он смотрел на нее с сочувствием.
      – У тебя отекли ноги, так ведь?
      – Стали только на два размера больше.
      – Что сказал доктор?
      Кесси снисходительно улыбнулась:
      – Что я беременна.
      Эндрю не отозвался на шутку. Он был слишком встревожен. Ее лицо без косметики и волосы цвета меда, свободно падавшие на плечи, делали ее моложе, невиннее и подчеркивали усталость.
      – И это все? Он не проявляет к тебе должного внимания?
      – Естественные осложнения, ничего серьезного, – ответила она.
      – Больше, чем ты ожидала, Кесси? – спросил он тихо. Она кивнула в ответ, затем отвернулась. От Эндрю не ускользнул блеск слез в ее глазах, но он ничего не стал говорить.
      Чтобы отвлечь ее, он спросил:
      – Выпьешь что-нибудь? Может быть, освежающее, прохладное?
      – Да, пожалуйста. Хочется пить. – Она прикрыла глаза.
      Ее терзали противоречивые чувства. Эндрю Макларен официально был ее мужем. Он приехал домой, в свою квартиру, к предстоящему рождению ребенка Мерфи. Кесси была благодарна ему за присутствие и, возможно, будет еще благодарна за помощь, когда придет время. Но ее смущало, что она совершенно не знала человека, за которого так поспешно вышла замуж.
      Сегодня в ожидании его Кесси целый день размышляла о том, что ей придется провести ближайшие два месяца с незнакомым человеком. Теперь это время настало.
      С самого начала она восхищалась его уверенностью и внутренней силой, которые чувствовались во всем его облике, особенно в широком размахе плеч. Печать надменности служила ему щитом от внешнего мира.
      Его высокомерие и немногословность подавляли ее. Временами она напоминала себе, что он лучший друг Мерфи и действует в ее интересах. Еще ей хотелось верить, что редкая и мимолетная доброта Эндрю означает, что он сам неравнодушен к ней. В нынешнем положении Кесси очень нуждалась в участии.
      Услышав глубокий вздох, она заставила себя поднять отяжелевшие веки. Предмет ее мыслей был перед ней.
      Возможно, это ее прочная опора. Но прежде всего она отдавала себе отчет, что это мужчина. Рыжие волосы и веснушки делали его необыкновенно привлекательным.
      – Я подумал, что ты уснула. – Его низкий голос звучал очень мягко, успокаивающе. И еще (она упрекнула себя за то, что думает об этом) очень сексуально.
      – Нет. Я… – Она остановилась, взглянув на его губы. – Интересно, как наше соглашение будет работать?
      Эндрю по-турецки уселся на полу напротив дивана.
      – Ты имеешь в виду наш брак?
      – Да. И… нашу совместную жизнь… Я никогда не жила с мужчиной.
      Обдумывая значение сказанного ею, Эндрю в молчании рассматривал ее: изучал лицо, усмотрев тревогу и беспокойство в ее глазах. Мыслями он вернулся к Мерфи и его страстному увлечению этой девочкой, результатом чего стало это соглашение.
      Затем, прервав размышления о друге, он сказал:
      – Вы были близки с Мерфи. Считается, что все мужчины устроены одинаково… – Он пожал плечами. – Ну хорошо, не совсем одинаково, приняв во внимание все, но очень похоже. Одни неряшливее других. Мерфи, к примеру, был не очень аккуратным соседом.
      – А ты был аккуратным, да? – догадалась Кесси. – В твоей квартире не было ни пылинки, когда я приехала.
      – Справедливое обвинение, – ответил Эндрю. – Ты так можешь жить?
      – Конечно. Я предпочитаю, чтобы вещи находились на своих местах: полотенце аккуратно повешено, крышка на тюбике с зубной пастой плотно завинчена, дверцы буфета закрыты, кровать застелена.
      – Ужас! Мы отлично начинаем.
      – Нет, ты не понял. У нас в семье только сестры, мама и бабушка. В нашем доме не было мужчин. Я не знаю, что ожидать, что входит в мои обязанности. А Мерфи был единственным мужчиной, которого я видела… неодетым…
      – Ясно, – пробормотал Эндрю. – Мерфи упомянул, что ты была девственницей…
      – Как! Он сказал тебе об этом?! – оборвала его Кесси. Она была потрясена.
      – Мерфи был пьян. И скучал по тебе…
      – Но он не должен был рассказывать тебе все о нас.
      Эндрю наблюдал за ее реакцией с сочувствием. Как он понимал, смущение и негодование, вызванные заявлением Мерфи, подорвали доверие к нему со стороны Кесси.
      – Я знаю, что он не должен был так фривольно говорить о ваших отношениях, Кесси. Я не оправдываю его. Но таков уж он был. Ничего не поделаешь.
      Она поудобнее устроилась на подушках.
      – Я не понимаю, как можно обсуждать такой личный вопрос, – с неудовольствием и разочарованием произнесла она. – Все мужчины обсуждают это…
      – Нет, – возразил он. – Но Мерфи почти не контролировал себя, когда был пьян. Тебе лучше знать: он не отличался особой сдержанностью. Я не могу делать вид, что Мерфи не посвящал меня в такие вопросы, которые должен был держать при себе.
      – Я догадываюсь…
      – Допивай свой сок, – посоветовал он, – и иди в кровать, Кесси. Ты измучена.
      – Я себя чувствую нормально.
      – Ты так говоришь, но выглядишь как выжатый лимон. Тебе надо особенно позаботиться о ребенке в оставшиеся недели. – Эндрю выразительно посмотрел на ее живот. – Помочь добраться до спальни? Я заметил, что тебе трудно.
      Он осекся, обратив внимание на странное колыхание. Ему показалось, что он видел, как что-то выпятилось под ночной рубашкой, а затем пропало.
      – Это ребенок? – спросил он, зачарованный новой жизнью, расцветавшей в ней.
      Сосредоточившись на мысли о Мерфи и его распущенном языке, Кесси почти не слышала, о чем говорит Эндрю. Ей и в голову не приходило, что он наблюдает за ней.
      Она подняла на него глаза, совершенно не ожидая увидеть выражение лица, полное крайнего удивления и восхищения. Отражение этих чувств она хотела бы видеть на лице Мерфи.
      – Что… что ребенок?
      – Это… ребенок шевелится?
      Не в состоянии говорить, она только кивнула и посмотрела на Эндрю. Он подошел к ней и осторожно приложил руку к ее животу.
      Когда ребенок зашевелился снова, она еще больше удивилась его действиям. Пальцы Эндрю старались уловить малейшее движение, казалось, будто он играл с ребенком.
      Затем его взгляд скользнул от ее живота к лицу, и он улыбнулся.
      Это была открытая, красивая, искренняя улыбка. Она поняла, что случившееся удивило и обрадовало Эндрю, и ей стало стыдно. Улыбка, подобная его, могла осветить день… Или всю жизнь.
      – Ребенок Мерфи, – сказал он, – воюет. Похоже, это будет парень что надо, как и его отец.
      – Мерфи хотел сына, – мягко заметила Кесси и не почувствовала близости своего погибшего друга. Напротив, она ощутила себя действительно замужем за этим улыбающимся человеком, чья большая теплая рука так естественно защищала ее ребенка.
      Глаза Эндрю светились восхищением.
      – Мы назовем его в честь Мерфи, хорошо, Кесси?
      – Мне бы тоже этого хотелось, – согласилась она. – Если ты в самом деле этого хочешь.
      Внезапно Эндрю изменился. Его широкие рыжие брови сошлись на переносице. Глубокая морщина прорезала лоб. Мгновение назад он улыбался в несказанном блаженстве, а теперь перед ней вновь был замкнутый суровый незнакомец.
      – Это твое решение.
      Его слова, непонятно почему, прозвучали злобно и с обидой. Это так не подходило к недавнему благоговейному выражению его лица. Кесси была сбита с толку такой стремительной переменой настроения.
      – Ты… Я… – Она тщетно пыталась приподняться на диване.
      Эндрю быстро пришел ей на помощь:
      – Давай помогу.
      Кесси замотала головой.
      – Я не понимаю тебя, – прошептала она, стараясь перевести свое отяжелевшее тело в вертикальное положение. – Ты предложил мне назвать ребенка в честь Мерфи, а теперь говоришь, что это мое решение. Ты же мой муж. – Она замолчала, закусив нижнюю губу и отважно парируя его взгляд, устремленный на нее. – Это дает тебе право помочь мне в выборе имени для ребенка.
      – Это ребенок Мерфи, а не мой. Ты его мать. Тебе решать, какое дать ему имя, – ответил Эндрю. – Если бы мы были… – Резко развернувшись, он внезапно остановился.
      – Если бы мы были… что?
      – Я хотел сказать: если бы мы были действительно женаты, но это глупо. Мы женаты. – Стараясь не смотреть на Кесси, Эндрю уставился на картинку на стене. – Если бы ребенок был наш: твой и мой, то мы оба имели бы право голоса в этом вопросе. Но ребенок принадлежит тебе, значит, решать, какое имя ему носить, будешь ты.
      – Назовем его в честь Мерфи, если ты согласен, – сказала она.
      Эндрю повернулся к ней лицом, пристально посмотрел на нее и тотчас же отвел глаза.
      – Хорошо, – произнес он глухо и невыразительно.
      – Как мы уживемся, если даже такой простой разговор ставит нас в тупик.
      – Сумеем.
      – Иногда я спрашиваю себя, почему я согласилась, – с сожалением созналась Кесси.
      – У тебя не было выбора, – напомнил он ей. – А раз я не предполагал часто приезжать, то это был приемлемый вариант.
      – Ты собираешься пробыть здесь два месяца, да? Эндрю услышал в ее голосе замешательство, а во взгляде заметил промелькнувшее на миг опасение. Он готов был отказаться от этих двух месяцев. Ей ни к чему были дополнительные заботы, особенно сегодня.
      – Да, я буду здесь. И мы постараемся, Кесси. Не беспокойся.
      – Я беспокоюсь.
      – Это ничего не изменит, – заявил он решительно. – Иди. Укладывайся со своим шустрым малышом.
      Прежде чем она успела запротестовать, его сильные руки подняли ее. Прикосновение Эндрю было удивительно нежным.
      – Отпусти меня! Я же огромная, ты сам сказал.
      – Прекрати вопить и держись! Я положу тебя в постель. Ты с трудом стоишь на ногах. Мне нужно было раньше настоять, чтобы ты вернулась в кровать.
      – Я не позволю тебе обращаться со мной как с ребенком.
      – Ты и есть ребенок, – проворчал он, сажая ее на свою кровать.
      – Нет! – возразила она, дерзко вздернув подбородок.
      – Я же говорил тебе, Кесси, что считаю бесполезным обсуждать с тобой этот вопрос, потому что не сомневаюсь: мы никогда не придем к соглашению.
      – Я женщина, Эндрю Макларен!
      – Ты сущее наказание! – Он распрямился, воздев руки к небу. – Уже поздно, чтобы спорить. Мы оба устали. Кроме того, слышала ли ты, чтобы женатые люди шли спать сердитыми?
      Кесси прикрылась покрывалом, как щитом.
      – А ты… спишь здесь?
      – Нет, Кесси, – ответил он с удивительным терпением. – Я сплю на диване.
      Эндрю скользнул по Кесси взглядом: она лежала, зарывшись в его покрывало. Он видел только ребенка, утомленного игрой во взрослую жизнь, и чувствовал, как никогда раньше, что принятое им решение было правильным. Она нуждалась в том, чтобы рядом с ней был человек старше и опытнее ее.
      Образ Мерфи возник перед ним ниоткуда. Он, по обыкновению, преследовал его. Эндрю отвернулся и пошел к двери.
      – Спокойной ночи, – пробормотал он, выходя из спальни.
      – Спокойной ночи, Эндрю, – послышалось в ответ.
 
      Сон не приходил. Эндрю лежал в темной гостиной, вспоминая прошедшие несколько часов и думая, насколько непростая ситуация сложилась у него с этой женитьбой.
      Брак предполагает обязательства. Ему не было чуждо чувство ответственности, на него ложилась ответственность за благополучие двух людей. И это порождало тревогу. Он убедился в этом, когда почувствовал, как ребенок Мерфи шевелится под его рукой.
      Эндрю улыбнулся, вспоминая, как несколько месяцев назад сестра обвиняла его в слабохарактерности. Возможно, она права. Может быть, он и вправду тряпка, но он заставил Кесси поверить, что позаботится о ней и ее ребенке и не подведет Мерфи.
      Печаль, похоже, возвращалась к Эндрю. Случалось, не в силах сдержать чувства, он горевал о потере друга.
      Ему одному суждено было держать Кесси за руку, носить на руках ребенка Мерфи, слышать их смех, видеть слезы, делить с ними каждый день то, что Мерфи делать уже не мог.
      Ответственность давила на него. Он глубоко вздохнул, затем расправил плечи, готовый противостоять грядущим испытаниям и выполнить обязательства Мерфи, обязательства, которые теперь стали его.
      “Но как мне ужиться с Кесси? День за днем конфронтация и компромисс? ” – Эндрю тяжело вздохнул. Все было не так просто. Он всегда много размышлял, но сейчас… Сейчас он поистине превзошел самого себя.
 
      С порога спальни Кесси смотрела, как Эндрю спит на небольшом диване. Ему было явно неудобно. Его мебель была слишком мала для того, чтобы рослый мужчина мог на ней растянуться, и не предназначалась для сна.
      Легкое одеяло валялось на полу, видимо, сброшенное им в поисках удобства. Голова Эндрю покоилась на краю подушки, волосы были взъерошены, глаза закрыты, грудь обнажена, и Кесси наблюдала, как мерно она поднималась и опускалась. Она увидела густую поросль рыжих волос, покрывавшую его мускулистую грудь. Еще она заметила, что веснушки, украшавшие его лицо, изобиловали и на плечах, руках, ногах – везде, куда бы она ни взглянула, виднелись веснушки.
      Кесси любовалась мужем. Раньше у нее не было такой возможности. Она видела Мерфи обнаженным, но в спешке удовлетворения физического влечения она никогда не изучала его тело. У него не было растительности на груди и веснушек, как у Эндрю. Ноги Мерфи не были такими на-тренированными, как у него. Молодой мужчина лежал раскинувшись перед ней, одна нога была согнута, другая перекинута через спинку дивана. Кесси, чувствуя некоторую неловкость, с любопытством оглядела фигуру спящего. Ее взгляд задержался на груди, медленно проследовал к животу и устремился к той части тела, которая была от нее скрыта. Единственное, что было надето на Эндрю, – спортивные трусы.
      Увидев, что на трусах изображены глупые зеленые эльфы, Кесси не удержалась от смеха. Было странно, что такой крутой мужчина, как Эндрю Макларен, носит нечто подобное.
      – Над чем ты смеешься? – пробормотал он сонным голосом.
      Кесси моментально успокоилась, открыла рот, чтобы оправдаться, и сказала:
      – Эльфики.
      Эндрю приподнял свои еще тяжелые веки, его глаза после непродолжительных поисков наткнулись на нее.
      – Ты не поверишь, но их мне купила Рейчел.
      – Я не думала, что шьют такие трусы.
      – То, что у Рейчел четверо братьев, – ее преимущество, – сказал он, поднимаясь и без стеснения потягиваясь. – Моей сестре доставляет удовольствие отыскивать для нас необычные подарки.
      Эндрю повернулся к жене. Она была в желтой ночной рубашке до пят. Длинные шелковистые волосы свободно падали на плечи. Кесси выглядела невероятно свежей и невинной в лучах утреннего солнца.
      В следующее мгновение ему бросилось в глаза выражение ее лица. Он ожидал увидеть приятную улыбку, но губы Кесси были сложены маленьким пухлым бантиком, что выдавало досаду.
      – Скажи мне, пожалуйста, ты не из тех особ, что постоянно ходят недовольными? – спросил он, поддавшись раздражению.
      – Нет, – заверила его Кесси, нахмурившись еще больше.
      – Тогда почему ты выглядишь так, словно хочешь наброситься на меня? – Он уставился на ее торчащий живот.
      В этот момент Кесси подошла ближе и пригвоздила его своим взглядом. У нее достало чувства юмора, чтобы усмехнуться:
      – Ты не можешь спать здесь, Эндрю. Это тебе не подходит! – Она вызывающе подбоченилась.
      – Мне было немного неудобно, – вздохнул Эндрю. – Ты предлагаешь разделить кровать с тобой? – спросил он, наблюдая, как ее лицо заливал румянец.
      – Я… я не предлагала ничего, только констатировала факт.
      – Догадываюсь, мне придется покупать диван-кровать.
      – Я так и думала.
      Эндрю следил за ней. Несмотря на свою неуклюжесть, она все-таки уселась на ближайший стул. Округлость ее живота притягивала его взгляд. Он почувствовал жалость к ней и одновременно злость на Мерфи.
      – Ты хорошо спала или этот маленький сорванец докучал тебе всю ночь?
      – Я думаю, мы оба спали неважно, – ответила она. – Я не чувствую покоя, пока ребенок внутри меня.
      – Еще пять недель?
      – Дети появляются тогда, когда они к этому готовы.
      – Мне кажется, что ты готова в любой момент.
      Кесси кивнула.
      – Хорошо. – Он задумчиво оглядел опрятную гостиную. – Надо бы нам подготовить и эту комнату. Нужно купить детскую кроватку и что ты там еще считаешь нужным.
      – Сара дала мне целую коробку пеленок и детской одежды, – сказала Кесси. – Она очень щедрая.
      Озабоченный, Эндрю едва кивнул.
      – Эндрю, – позвала Кесси. – Эндрю, – повторила она громче, когда он не ответил.
      Он повернул голову:
      – Что?
      – Ты не слушал меня, – обиделась она.
      – Я думал. Эта квартира слишком мала. Тебе нужна комната, ребенку тоже. Я позвоню Мэнди. Может быть, она найдет что-нибудь получше.
      – Это не обязательно, – запротестовала она. – Я не в состоянии переезжать.
      – Тебе ничего не придется делать, – заверил ее Эндрю. – Мне помогут братья. Мы переедем моментально. Не беспокойся, Кесси, – посоветовал он с обычной для него самонадеянностью. – Ты хотела бы украсить колыбель ребенка?
      Она медленно кивнула. Волосы упали на лицо. Обычно она убирала их за уши. Прядь зацепилась за серьгу, и, прежде чем ответить, Кесси высвободила ее.
      – Ты уже так много сделал, Эндрю. Тебе ни к чему лишние заботы.
      – Без разговоров. Мне не нужны бесконечные выражения благодарности.
      Кесси отвернулась. Она не хотела раздражать его. Глубоко вздохнув, она поборола накатившую волну печали.
      Кесси скучала по Мерфи. Тосковала по вниманию. Теперь она ясно понимала, что та часть ее жизни закончилась, и тешила себя надеждой, что Эндрю будет уважать ее как личность, а не только видеть в ней свою подопечную.
      Ей нужно постараться понять его.
      – Почему ты это делаешь? – жалобно спросила она.
      – Потому что ты меня злишь, – огрызнулся он. – Я никак не ожидал, что моя жена будет благодарить меня за то… что я ее муж.
      Уязвленная его отношением, Кесси сказала:
      – Я постараюсь запомнить это и не выражать больше свою благодарность.
      Затем, поразмыслив, она вернулась к предыдущей теме разговора:
      – Ты полагаешь, что есть необходимость беспокоить Мэнди по этому поводу? Не можем ли мы сами подыскать квартиру побольше без агента по недвижимости?
      – Она не посчитает это за беспокойство. Давай посмотрим, что она скажет нам, и будем исходить из этого. Хорошо?
      Их взгляды скрестились.
      – Мое мнение будет иметь значение?
      – Конечно, – поторопился ответить Эндрю. – Я решил прошлой ночью, что семейная жизнь требует взаимных уступок. Начнем с этого случая. Я не буду заставлять тебя жить там, где тебе не захочется. Взамен я прошу тебя, чтобы ты уважала мое желание сохранять близкие отношения с моими родными.
      – Это справедливо, – пробормотала она.
      – Справедливо… – проворчал Эндрю, поднимаясь с дивана. – Я сначала позвоню Мэнди, потом приму душ и оденусь.
      – Я приготовлю завтрак. – Кесси постаралась встать со стула.
      – Не беспокойся, – сказал он, размашисто шагая. – Мы перехватим что-нибудь по дороге.
      “Но мы не решили, куда поедем”, – подумала Кесси, плюхнувшись обратно на стул. Руки она положила на живот. Ребенок снова шевелился.
      “О, малыш, ты даже не подозреваешь, как усложнил мою жизнь. Как нам жить с этим человеком… И как бы мы обходились без него? ” – мысленно обратилась она к еще не появившемуся на свет ребенку.
      На мгновение она представила себе густые темные волосы Мерфи, сверкающие синие глаза, беззаботную улыбку. Он был для нее центром вселенной, ее опорой. Прежде всего он был для нее старшим братом и лишь потом любовником. Она считала, что солнце встает и заходит с Чарльзом Мерфи.
      И вот Мерфи умер.
      Кесси погладила живот, лаская ребенка Мерфи, и предалась размышлениям о том, как она будет жить с его лучшим другом.

      Спустя три дня Эндрю, стоя в дверях спальни, рассматривал свою юную жену. Она отдыхала после того, как они вернулись из магазинов. Это был трудный день, полный размолвок и уступок.
      Сначала они спорили о том, красить или обклеивать обоями стены в доме, который подыскала им Мэнди. Кесси хотела, чтобы детская была оклеена обоями, он – нет. Они провели все утро, листая обойные каталоги.
      В конце концов были выбраны обои: окаймленные танцующими медвежатами – для детской, простые, в синюю и коричневую полоску, – для гостиной и с крупными цветами – для комнаты Кесси.
      Выбирая краску, они снова заспорили, но компромисс был-таки достигнут. Позже, в мебельном магазине, разногласия возникли из-за того, что Эндрю хотел купить небольшой диван-кровать для гостиной, а Кесси настаивала на царском ложе. И опять они смогли прийти к взаимному согласию.
      Ему никогда не нравилось ходить за покупками, но он понимал, что это неизбежно. “Чем раньше отделаешься, тем лучше”, – думал он. Его беспокоили отеки на щиколотках жены. Наконец он убедил ее отправиться домой, чтобы полежать.
      Его захлестнула волна жалости к Кесси, сменившая раздражение от мысли, что ребенок изматывает ее не только физически, но и морально. “Ей бы еще расти и веселиться, ведь она такая юная”, – подумал он. Потом Эндрю почувствовал сожаление от того, что Мерфи нет здесь и он не будет наблюдать, как растет ребенок.
      Кесси пошевелилась, веки ее затрепетали, и глаза открылись.
      – Прости, я разбудил тебя, – тихо сказал Эндрю, – но через час нас ждут Люк и Мэнди.
      – Нам нужно ехать?
      – Думаю – да. Мэнди хочет отпраздновать нашу удачную квартирную авантюру. Кроме того, она сказала, что мама и Рейчел придут сюда, чтобы уложить посуду и мелочи, пока нас не будет. По-моему, прекрасная мысль. Тебе ничего не надо делать, кроме как одеться и сесть в машину.
      – Макларены вступают во владение, – заметила Кесси с сарказмом.
      – Не остроумно, Кесси, – проворчал он. – Ты ведь теперь тоже Макларен! – С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.
      Кесси села на кровати. У нее и в мыслях не было досаждать ему. Она только сказала первое, что пришло ей на ум.
      “Он прав. Я тоже Макларен. Нравится мне это или нет, но я жена Эндрю Макларена. Не надо быть грубой. Он не заслужил такого отношения к себе. Наоборот, сегодня постоянно старался найти компромисс”, – подумала она.
      Ее извиняло только то, что она все еще чувствовала усталость. Ей никуда не хотелось ехать, особенно на обед. Она не могла припомнить, когда в последний раз как следует выспалась или ела без приступов тошноты.
      Однако было слишком поздно, чтобы отказываться от приглашения.
      Кесси приняла душ и надела длинные мешковатые брюки, скрывавшие ее распухшие щиколотки. Когда она покупала ярко-зеленые слаксы, ей казалось, что они выглядят модно, но на девятом месяце беременности при слоновьих размерах нельзя выглядеть модно. Вязаная кофта, огромная, как палатка, сидела на Кесси почти в обтяжку. Даже ярко-зеленый и желтый цвета не подняли ее настроения.
      Она начала сушить волосы, затем передумала, потому что у нее просто не было сил оставаться здесь. Приколов несколько модных заколок спереди, а сзади собрав волосы в хвост, Кесси быстро подкрасила лицо, прихватила пару сережек в виде больших тигровых лилий и крикнула Эндрю, что готова.
      – Не хочешь ли ты помочь мне с туфлями? Я, кажется, не могу…
      – Я знаю, – перебил он, придя ей на выручку. – Не могу поверить, чтобы ноги так отекали.
      – Ты точно знаешь, как дать женщине почувствовать себя красивой и женственной, – уколола она его.
      Эндрю застегнул туфли жены, затем выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз, настойчиво ища ее взгляд.
      – Тогда, может быть, сегодня ночью стоило воздержаться от комментариев, что ты чувствуешь себя большой и неуклюжей, Кесс?
      – Как гигантская слоноутка.
      – Какая слоноутка?
      – Это мое изобретение. Я чувствую себя, как слон, но переваливаюсь, как утка. – Она усмехнулась и поспешила отвернуться.
      Эндрю почувствовал, что она прячет слезы.
      Он обнял ее и нежно привлек к груди. Потом, заметив замешательство жены, наклонил голову и прижался губами к ее лбу.
      Тяжело дыша, Эндрю постарался разрядить обстановку.
      – Ты просто выглядишь как на десятом месяце беременности, а вовсе не как причудливая зверюшка.
      – Дети рождаются на девятом месяце, – прошептала она, судорожно вздыхая.
      – Я знаю, – отозвался он, проведя рукой по ее животу, – но твой живот наводит на мысль о десятом месяце, Кесси.
      – Как я говорила, – повторила она, – ты можешь словами…
      – Я очень постараюсь, – попытался он ее раздразнить.
      – Не беспокойся. Это не поможет.
      Эндрю нежно похлопал ее по животу.
      – Ну поехали. Мы собираемся повеселиться!
      Кесси округлила глаза:
      – О Боже, повеселиться!
 
      Когда они подъезжали к дому Люка и Мэнди, Кесси уже с нетерпением ждала встречи. Мэнди была так добра к ней, пока они подбирали жилье, что ей захотелось познакомиться с ней поближе. Она только сожалела о том, что чувствует себя уставшей.
      Когда их машина свернула на узкую гравийную дорожку, Эндрю впервые с тех пор как они выехали заговорил:
      – Люк проектировал этот дом. Он говорит, что не всем нравится так много стекла… Ты увидишь сама. Уверен, они будут рады показать нам свое жилище.
      Мгновение спустя в их поле зрения оказалось потрясающее современное сооружение.
      – Здорово! – все, что смогла сказать Кесси, и в ответ услышала довольный смешок Эндрю:
      – Действительно, здорово!
      Затем она попыталась, насколько возможно, охватить взглядом всю собственность Люка.
      – Я думала, что мы приглашены, чтобы отметить удачное завершение поисков пристанища для нас, – заметила Кесси, увидев большое скопление припаркованных машин.
      Эндрю подождал, пока машина остановится, и выключил мотор.
      – Кесси, – начал он, – похоже, что Мэнди пригласила еще несколько человек.
      – Должно быть.
      – Это моя семья…
      – Я знаю, Энди. И принимаю это. Не беспокойся. – Она толкнула дверцу машины. – Не хочешь ли подать мне руку?
      Он тихо засмеялся.
      – Кто-нибудь должен придумать лифт для выгрузки из машины беременных женщин, и чтобы были мягкие подушки сидений, – проворчал он добродушно.
      Когда они подошли к дому, дверь открылась. Люк и Мэнди вышли встретить своих гостей.
      – Вы еще кого-нибудь пригласили? – спросил Эндрю.
      – Да, все уже на месте, – с расстановкой произнес Люк. – Вы последние, кого мы ждем.
      – И наиболее желанные, – добавила Мэнди, повернувшись к Кесси и приглашая ее войти.
      В холле царил полумрак, но в просторной гостиной под искусственным светом скрытых лампочек Кесси увидела море улыбающихся лиц. Как только она попала в объятия приветствовавшей ее миссис Макларен, со всех сторон закричали:
      – Сюрприз!
      Кесси была рада, что свекровь поддерживала ее.
      – Что все это значит? – спросил сбитый с толку Эндрю.
      Теперь настал черед Кесси посмеяться. Она уже разглядела причудливо украшенный зонт, подвешенный над большой качалкой, стоявшей напротив окон. Рядом возвышалась груда подарков.
      – Это, – ответила Мэнди, взяв Эндрю за руку, – для ребенка.
      – Но я думал…
      – Не спорь, – посоветовал Джесс со своего места на диване. – Лучше проводи жену на почетное место, – он указал на кресло-качалку, – и начинайте принимать подарки.
      – Хорошенькая идея! – воскликнул Этан. – Я проголодался, а Мэнди обещала накормить нас обедом после вручения подарков.
      – Этан! Веди себя прилично, – одернула его мать, усаживаясь рядом с Джессом.
      – Ты ожидала такое? – прошептал Эндрю на ухо Кесси.
      Она повернула к нему голову и улыбнулась, не скрывая радости, переполнявшей ее.
      – Это здорово! – Не задумываясь, она переплела свои пальцы с его и потянула мужа в сторону подарков. – Пойдем, ты поможешь.
      – Помочь? – Он скептически изогнул бровь.
      – Конечно, – подтвердила Мэнди. – Это для вас обоих и для ребенка тоже.
      Эндрю недовольно взглянул на Люка:
      – Мог бы и предупредить меня.
      – Да, но женщины… – Люк охватил взглядом каждую из тех, кто был в гостиной, – захотели сделать все именно так.
      – Предатель! – отплатил ему брат, состроив комичную гримасу.
      – Где твоя жизнерадостность? – поддразнила Сара.
      – В заднем кармане, – ответил Эндрю, садясь на пол у ног Кесси. Видно было, что ему неудобно. Кесси чувствовала, что ей следует протянуть ему руку, чтобы помочь.
      – Кресло от Джесса и Брайаны, – объяснила Мэн-ди, указывая на большой зеленый бант и подарочную открытку, прикрепленные к спинке.
      Кесси увидела, как ее муж устремил на брата вопросительный взгляд.
      – Это одна из наиболее полезных вещей, – ответил Джесс, проигнорировав его невысказанный вопрос.
      – Хм, – согласилась Брайана. – Оно слишком велико, чтобы можно было его завернуть.
      – Спасибо, – сказала Кесси, затаив дыхание.
      Она подняла руку и послала всем воздушный поцелуй.
      – Это замечательный сюрприз! Кивнув головой, Эндрю согласился.
      – Вот. – Рейчел передала Кесси большую квадратную коробку, украшенную погремушками. – Ты откроешь эту, а Энди другую. Мы не позволим ему сидеть без дела. Он ненавидит пассивность. Эти милые свертки не дадут ему скучать. Я не могла устоять против покупки лошадки-качалки. Она напомнила мне ту, что стоит у Молли в спальне. Ты ее видела?
      Взглянув на нее, Кесси кивнула.
      Затем она сняла крышку.
      – Медвежата! – радостно воскликнула она и подняла подарок, чтобы все смогли увидеть.
      – Подходяще, – заметил Эндрю.
      – Спасибо, Рейчел. Это великолепно! На обоях, которые мы выбрали для детской, тоже танцующие медвежата, – объяснила Кесси.
      – Передай им вон ту большую коробку, завернутую в бумагу, – посоветовал Этан.
      – Эту бумагу можно будет использовать еще раз, – сказал Эндрю.
      – Мы знаем, – смеясь, ответил ему брат. – Консервирование…
      – Это не предмет для насмешек, – перебил его Эндрю.
      – Полегче, – посоветовал Джесс.
      – Ты имеешь в виду – поспешим. Я так проголодался, – вставил Этан.
      – Практично! Сиденье для машины. Спасибо, Этан. – Эндрю улыбнулся младшему брату, затем повернулся к жене, качая головой. – Я даже не подумал ни об одной из этих вещей.
      – Это от нас, – заметила Мэнди, когда Кесси взяла в руки очередной сверток. – Мы потратили много времени на покупки, не так ли, дорогой? – подмигнула она Люку.
      – Да, мы немного увлеклись, – произнес Люк с расстановкой.
      Вскоре Кесси поняла, что он имел в виду. Однако Люк и Мэнди не были единственными, кто увлекся. Гора просмотренных подарков росла. Здесь были пеленки и памперсы, одежда и посуда. А на полу лежало еще много нераскрытых коробок.
      Сара протянула Кесси странной формы сверток. Та отогнула уголок узорчатой бумаги, заглянула внутрь и увидела корзинку, полную детских косметических принадлежностей.
      Эндрю приоткрыл другой уголок.
      – Что это такое? – спросил он удивленно и вместе с тем недоверчиво.
      – Шампунь, детское мыло, мочалка…
      – Извини. – Он резко поднялся и вышел из комнаты. Неловкая, как на поминках, тишина повисла в гостиной.
      Кесси закусила губу. Она не могла понять, почему он вышел, но его неожиданный уход огорчил ее. Сама она наслаждалась, а он, как она чувствовала, был напряжен. Сейчас ее охватило смутное чувство пустоты, словно она очнулась ото сна, который не могла вспомнить.
      – Пойду поговорю с ним, – вызвался Джесс, вскочив с дивана. Он приостановился похлопать Кесси по плечу. – Расслабься. Эндрю иногда выкидывает такие штучки.
      – Да, – согласился Люк. – Ему не очень понравилось все это, когда он приехал.
      – Не очень-то вежливо, – вставил Этан.
      – Кто бы говорил, – бросил Джесс через плечо, выходя из комнаты.
 
      Выйдя из дома, Эндрю стоял и слушал, как вода нежно перекатывает камни на берегу. Спустя время он немного успокоился. Но природная гармония не сгладила образы в его памяти. Он был уверен, что это никогда не пройдет. День за днем, месяц за месяцем он жил вместе с ними.
      – Что тебя задело? – Голос брата разрушил спокойствие, окружавшее его.
      – Контрасты задевают за живое. Все сразу. Как лавина. – Его взгляд обратился к воде. – Посмотри вокруг. Посмотри внимательно. У нас так много всего.
      – Мы работали, чтобы иметь это, – заметил Джесс.
      – Я не собираюсь спорить, но думаю, как наша жизнь не похожа на жизнь других. Мы так много имеем, – повторил он уже высказанную им мысль. – Детям нужны не вещи. Им нужны любовь и забота. Основное – это пища, одежда и кров. – Он повернулся лицом к Джессу. – Ты встречал тысячи женщин, которые моют своих детей в ближайшей реке?
      – Это то, что тебя беспокоит?
      – Нет, – возразил Эндрю, затем поправился: – Да. Я как раз думал о расточительности нашей жизни и о детях, которых я видел. У них нет даже еды.
      – Знаешь, мне нечего ответить, Эндрю. Ты делаешь свое дело. Неужели тебе хочется лишить ребенка Кесси преимуществ, которые можешь ему дать?
      – Это не решение вопроса. Я хочу для этого ребенка лучшей доли. Лучшей, чем я могу ему обеспечить. Но я не могу не замечать разницы и не задаваться вопросами.
      Он потер затылок в тщетной попытке снять напряжение.
      – Все рассердились?
      – Все голодны. Пойдем поедим.
      – Еще минуту, – попросил Эндрю.
      – Еще одно… – Джесс колебался. – Кесси выглядела очень встревоженной, когда ты ушел.
      – Я слышу, – пробормотал Эндрю, однако брат усомнился в том, что он его понял.
 
      Когда Эндрю вновь присоединился к гостям, большинство из них уже наполняли свои тарелки. Он оглядел комнату, ища жену. Джесс прав. Надо поговорить с ней. Остальные – его семья. Они скорее всего поймут его поведение или хотя бы не обратят внимания.
      Он и не думал огорчать ее. У нее и без того достаточно трудное время, чтобы терпеть его дурное настроение.
      Он нашел ее возле Сары, державшей на руках Молли. Подбежала Меган и ухватилась за свободную руку матери. Эндрю улыбнулся самому себе. Какой контраст! Сара всегда казалась холодной и спокойной.
      Приблизившись к ним, он спросил Кесси:
      – Тебе хорошо здесь?
      Она взглянула на него так, словно была удивлена его вопросом.
      – Только что получил нагоняй, – сказал Эндрю, зная, что это звучит неубедительно. – Хочешь, подержу одну из малышек?
      Сара кивнула, послала дочери сияющую улыбку и отвернулась.
      – Ты не поел, – сказала Кесси.
      – Нет аппетита, – ответил он, сдерживая себя, чтобы не коснуться ее щеки. – Я все объясню позже, хорошо?
      – Все нормально? – Ее глаза выдавали беспокойство. Ее темные наблюдательные глаза.
      – Да, Кесси. Сядь и положи себе что-нибудь. Тебе не стоит проводить так много времени на ногах, – предупредил он. – Как кресло? Удобное?
      Губы Кесси тронула слабая улыбка.
      – Если бы я не была так занята разбором подарков, я бы уснула… – Ее голос на мгновение затих. – Эндрю, как мне всех отблагодарить? Твои родители дали нам денег на покупку детской кроватки, а мама еще и выстегала красивое одеяло для малыша.
      – Поблагодари ее и скажи, какое оно необыкновенное, – посоветовал он.
      – Но этого, похоже, мало.
      – Этого будет достаточно, – заверил ее муж. – Ты же член семьи.
      Позже, когда Кесси лежала в постели и сон не шел к ней, она припомнила эти слова и нежность, с которой Эндрю их произнес.
      Она подошла к креслу со все еще привязанным к нему большим зеленым бантом и нежно погладила его теплое дерево.
      Член семьи.
      А ведь она действительно чувствовала себя так, словно была членом семьи Макларенов. Одним небесам было известно, как гостеприимны и сердечны были они с самого начала.
      Но на самом деле были ли они с Эндрю и будущим ребенком семьей?
      Кесси уселась в кресло-качалку и достала коробку со стеганым одеялом. Она разложила одеяльце у себя на коленях и провела рукой по ткани, восхищаясь аккуратностью стежков и той любовью, которую Либби Макларен вложила в каждый дюйм. В этом была она вся. Доброжелательная. Любящая.
      Кесси закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Если бы таким же был Эндрю. Он кажется более ответственным, чем доброжелательным, более озабоченным, чем любящим. Кесси чуть вслух не хохотнула. У нее получился почти реальный портрет любящего Эндрю Макларена.
      И еще, по тому, как он общается со своими родными, она сделала вывод, что ему свойственна замкнутость. Сегодня вечером она увидела, что он может и с ними подолгу молчать, как с ней. Это помогло ей чувствовать себя менее обделенной. “Его брат сказал, что иногда незначительные вещи выводят Эндрю из себя”, – вспомнила Кесси.
      Открыв глаза и оглядев спальню мужа, она увидела коробки из-под подарков. Сегодня такой “незначительной вещью” оказалась нужда людей, которым он помогает. Голодающие дети – это уже серьезно. Глупо соперничать с идеями, и она мирилась с предназначением Эндрю достаточно легко.
      “Может быть, он потерял самообладание из-за ребенка или из-за беременности? ” – продолжала размышлять Кесси. Когда Эндрю пытался объяснить свое состояние, Кесси почему-то чувствовала негодование. Хотя ей становилось тоскливо каждый раз, когда Мерфи уезжал, она уважала его стремление помогать голодающим. С Эндрю все было по-другому. Вероятно, потому, что он был другой. Причину своей обиды она видела в его ответственности, стремлении объяснить ей, что значит в его жизни работа. Она угадывала в нем чувства, страсть, но все это принадлежало не ей, а его работе. Этим незнакомым детям.
      “Вот, что отдаляет нас друг от друга”, – подумала Кесси. Теперь ей все стало ясно.
      Кесси аккуратно сложила одеяло и положила его в коробку. “Завтра я найду способ выразить свою признательность этой семье за все, что они сделали. И может быть, со временем я примирюсь со своим местом в жизни Эндрю”, – решила она.
 
      Что-то разбудило Эндрю. Он приподнялся, протер глаза, затем опустил ноги на пол. Нащупав ногой вместо голого пола ковер, Эндрю вспомнил, что они с Кесси переехали на новую квартиру. Некоторое время он сидел в темноте, прислушиваясь и соображая, что же прервало его глубокий сон.
      Вдруг в ночной тишине послышался тихий плач, исходивший откуда-то сверху.
      Эндрю вскочил и, спотыкаясь, поспешил наверх. Поднявшись, он тревожно спросил:
      – Кесси, у тебя все в порядке?
      – Нет, – простонала она в ответ.
      Эндрю щелкнул выключателем. Мягкий свет наполнил комнату. Кесси лежала посреди кровати сжавшись и держалась за живот.
      – Что случилось? Ребенок?
      Ее глаза были закрыты, лицо искажено болью.
      – Так быстро, – слабым голосом сказала она. – Еще три недели.
      – “Дети появляются тогда, когда они к этому готовы”, – напомнил он ей ее же слова.
      – Я думаю, что ему уже пора, Эндрю.
      – Хорошо. Не волнуйся.
      – Я спокойна, – произнесла она сквозь зубы.
      – Правильно, – поддержал он, наблюдая за ней. – Что я могу сделать?
      – Помоги мне одеться, пожалуйста, – попросила она умоляющим тоном.
      – Ты можешь сесть?
      Кесси попыталась сделать это.
      – Нет. Как только шевельнусь хоть чуть-чуть… боль раздирает меня. Как же мне одеться?
      – Я помогу.
      – Меня пугает эта сильная боль.
      Он бросился к кровати и бережно поднял ее на руки. Ей стало немного легче.
      – Все сырое, – заметил он, когда раздел ее.
      – Наверное, воды отошли, – смущенно пробормотала она.
      – Догадываюсь. Черт, Кесси, – прорычал он, стараясь держать в узде свои эмоции. – Как давно это случилось?
      – Примерно… Может быть, час назад, я не уверена.
      – Какие у тебя боли?
      – Спина болит постоянно. Если я шевельнусь, живот просто сжимается от боли. Это повторяется каждые шесть минут. Я только дважды посмотрела на часы.
      – Я не врач, но уверен, что у тебя схватки. Кроме того, если у тебя отошли воды, нам нечего сидеть и обсуждать это. Поехали.
      В следующие полчаса Эндрю проявил чрезвычайное терпение. До госпиталя они с Кесси добрались без споров, действуя на этот раз слаженно.
      Не было сомнений, что у Кесси начались схватки. Испытывая мучительную боль каждые несколько минут, она с силой сжимала руку Эндрю, словно боялась ее отпустить. Он разговаривал с ней, старался подбодрить, следил за ее дыханием. Между схватками, когда она могла немного расслабиться, он наблюдал за ее лицом.
      Несколько раз он замечал выступившие на ее глазах слезы. Кесси сдерживала их, хотя много раз издавала мучительные стоны. Эндрю восхищался тем, как стойко она переносит боль.
 
      Днем в пятнадцать семнадцать Кесси наконец родила девочку девяти с половиной фунтов. Дочь Мерфи. Эндрю был в этот момент рядом с женой, в изумлении наблюдая за происходящим. Прежде чем он осознал, что произошло, новорожденную передали ему. Распираемый гордостью и радостью, Эндрю покачивал девочку у своей широкой груди и улыбался.
      Он был очарован этим крошечным созданием. Глаза малютки были закрыты, голова покрыта пушком золотистых волос. Когда Эндрю оторвал взгляд от ребенка, он увидел, что слезы ручьем текут по щекам Кесси.
      – Это слезы радости или облегчения? – тихо спросил он.
      Глядя на сверток, который Эндрю держал у груди, Кесси прошептала:
      – Мерфи хотел сына.
      – У него прекрасная дочь, – возразил Эндрю голосом, полным нескрываемого благоговения перед таинством жизни. – Она похожа на тебя.
      Удивленная комплиментом, Кесси взглянула на него. Пока она вытирала свое мокрое от слез лицо, он улыбался удивительной улыбкой, которую она редко видела на его лице.
      Было невозможно не отозваться на доброту.
      – Спасибо, что ты был со мной, – прошептала она. – Прости, если что-то было не так.
      – Ты держалась молодцом, Кесси. Мерфи гордился бы тобой.
      – И был бы разочарован, – вновь повторила она, упав духом.
      – Я не согласен, но давай не будем спорить. Как ты думаешь назвать ее?
      Мгновение Кесси выглядела растерянной.
      – Я не знаю. Я ожидала, что будет сын. Я думала… назвать его в честь Мерфи.
      – Придется изменить планы, – тихо проговорил он, – это девочка.
      Кесси протянула руку, чтобы погладить малышку по головке. Пока ее пальцы ласкали нежный золотистый хохолок, она гадала, как назвать ее драгоценную дочурку.
      – Если бы это была твоя дочь, Эндрю, как бы ты ее назвал?
      Она не почувствовала слез, вновь заструившихся из ее глаз, пока не ощутила тепло его руки на своей щеке. Его пальцы нежно вытирали их.
      – Если бы она была моя, я назвал бы ее Элизабет, в честь моей мамы.
      – Тогда я назову ее Элизабет Мерфи Макларен, – решила Кесси, бросив на Эндрю быстрый пытливый взгляд. – Как тебе?
      Его глаза лучились особой теплотой и заботой, которых она не видела прежде.
      – Элизабет, – прошептал он тихо. – Красивое имя для прелестной крошки. Мерфи гордился бы тобой сегодня, Кесси.
      Добрые слова и чуткость Эндрю обезоружили ее. Кесси перевела взгляд с него на малышку.
      – Но Мерфи больше нет… – Она беззвучно заплакала.

      В последующие недели Эндрю много думал. В результате он сделал несколько открытий, касавшихся его самого и Кесси.
      Он был поражен силой духа, которую его жена проявила во время родов. Увидел ее в новом свете, стал уважать как женщину. Восхищаясь, он сознавал, что неправильно судил о ней из-за ее возраста.
      Эндрю благоговел перед актом рождения и совсем не был готов к тому, чтобы принять в руки младенца. Однако именно с этого мгновения он полюбил Элизабет и не мог уже отрешиться от такого сверхсильного чувства к другому человеку, как любовь. До гибели Мерфи он не верил, что люди способны испытывать чувства, подобные этому по глубине.
      С первых часов жизни Элизабет он почувствовал себя отцом. Его злость по отношению к Мерфи ослабла из-за любви к дочери друга. Было смешно, но именно беспомощность принесла Эндрю одну из самых больших радостей, которые он когда-либо знал.
      Раньше он слушал, как Джесс говорил о привязанности к своим детям, не осознавая, что именно тот имел в виду.
      Теперь Эндрю это прекрасно понял. Каждый день открывал ему не только как воспитателю, но и как личности что-нибудь новое.
      Из-за того, как он ухаживал за ней и помогал заботиться об Элизабет, Кесси все больше и больше уважала его. Он видел, как загорались любовью ее глаза, когда она держала младенца у своей груди, слышал, как нежно она ворковала над ним во время купания, и наконец-то понял, что Кесси была права, когда настаивала на том, что она уже женщина. Она легко вошла в роль матери, естественно приняв на себя всю ответственность. Эндрю пришлось согласиться, что она уже не ребенок, как это ему казалось. С дочкой на руках Кесси была воплощением женственности. Наряду с уважением в нем всколыхнулись и другие чувства. Многие из них привели его в недоумение и даже поставили в тупик. Он никак не мог объяснить вдруг появившуюся тревогу.
      Когда Эндрю пытался разобраться в своих чувствах, ему становилось неприятно. В его профессии стальные нервы и жесткая беспристрастность были залогом успеха, даже способом выжить.
      До этого времени он сохранял дистанцию между собой и Кесси, выполняя свои обязательства. Но каким-то образом темноглазое дитя с фотографии Мерфи подорвало его привычную беспристрастность. Ее жизнь почти случайно переплелась с его. Но что было хуже всего, так это то, что он вдруг ощутил в себе горячее желание опекать молодую женщину, заботиться о ней.
      Эндрю не раз повторял себе, что она молода и любит Мерфи, что он не должен ее касаться… Ребенок был для них буфером. Эндрю мог – и с удовольствием делал это – открыто выражать свои чувства по отношению к дочери. Во всем мире не нашлось бы причины, по которой он отказался бы от своей любви к Элизабет. Он изливал ее на ребенка и получал от этого огромное удовольствие.
      В глубине души Эндрю обнаружил, что нежные чувства, которые он испытывает к малышке, также подрывали его беспристрастность. Он знал, что, когда вернется к своей прежней работе, не сможет больше смотреть на все со стороны, как это делал раньше. Понимал Эндрю и то, что родительские чувства заставят его пронзительнее ощущать боль при виде незнакомых голодных детей.
      Недели пролетели быстро. Эндрю убеждал себя, что находится здесь только потому, что обещал Мерфи, хотя это было не совсем так.
      Поток душевных волнений, захлестнувший его с головой, продолжал мучить Эндрю, хотя он убеждал себя в том, что им троим было бы лучше, если бы он вернулся к своей работе.
      Эндрю привык к размеренному существованию и удобному распорядку, но возвращаться к полной тревог жизни в небе было необходимо. И он почти обрадовался, когда отпуск подошел к концу.
      Мерфи тоже не остался бы дома ради семьи.
 
      За несколько дней до Рождества Эндрю вернулся, но дом был пуст. Довольно долго ему пришлось расхаживать, теряясь в догадках, куда могла уйти Кесси с Элизабет. Было пять часов утра, и он никуда не мог позвонить. Но и ждать спокойно было не в его характере.
      В семь часов наконец пришла Кесси. Одна, без ребенка. Она была одета в один из своих ужасных нарядов.
      Ярко-фиолетовые брюки скрывали длинные ноги. На ней болтался огромного размера фиолетовый свитер, надетый поверх черной водолазки. Большие золотые рождественские шары раскачивались на мочках ушей. Волосы были собраны сзади большой фиолетовой заколкой, но из-за выбившихся прядей она выглядела растрепанной. Казалось, что она провела на ногах всю ночь.
      – Где ты, черт побери, была? – прорычал Эндрю, не в состоянии сдержать злость, накопившуюся в нем за эти несколько часов беспокойного ожидания. – И где ребенок?
      – Эндрю! – воскликнула она, явно удивленная его присутствием.
      – Я жду твоего объяснения. Где ты была?
      – В больнице, – ответила она упавшим голосом. – Я была в больнице. Элизабет больна.
      Его негодование тут же сменилось сожалением.
      – Что с ней?
      – У нее бронхит. Доктор сказал, что это обострение астмы.
      – Астмы? Когда это началось? Почему ты не написала об этом в письме?
      Кесси расстегнула заколку на голове.
      – Она заболела в День благодарения. С тех пор у нее был круп и пару раз простуда. Я не думала, что нужно, как только она чихнет, писать тебе.
      – Почему бы и нет? Разве ты не знаешь, что меня это интересует? – Незнакомое чувство ярости нарастало в Эндрю.
      – У меня не было времени писать пустые письма, Энди. Элизабет была очень плоха. Несколько ночей мне пришлось держать ее на руках и спать в кресле-качалке.
      – И это не причина, Кесси, – вышел он из себя, – чтобы сообщить мне о болезни ребенка?
      – У меня не было времени, – не сдавалась она. – Элизабет сейчас требует больше внимания, чем когда она родилась. Болезнь сделала ее капризной. Кроме того, я нашла работу…
      – Ты – что? – прогремел он. Кесси с вызовом вздернула подбородок.
      – Твой счет значительно уменьшился, после того как дочка заболела.
      – Уже две причины, Кесси! – закричал он, размахивая руками.
      – Ребенок болен. Мне нужно больше денег.
      – Это мои проблемы.
      – И мои! – Глаза Кесси сверкнули. – Когда тебя здесь нет, вся ответственность ложится на меня. Мне ничего не мешало заработать немного денег. Я нашла работу. Я способна…
      Не в состоянии сдерживаться, он оборвал ее:
      – Что делать?
      – Я работаю по пятницам вечером и в субботу. Развожу продукты.
      – А ребенок?
      – Мама присматривает за ней. Она рада мне помочь.
      От Эндрю не ускользнул вызов, прозвучавший в ее объяснении, но он почувствовал, что за бравадой скрывалась многодневная усталость.
      Он старался контролировать свои противоречивые чувства, хотя это было нелегко. Постепенно его злость сменилась сочувствием.
      – Ты выглядишь неважно, – заметил он уже спокойным тоном.
      Она равнодушно отнеслась к его замечанию.
      – Это была длинная ночь.
      – Она поправляется?
      – Думаю, да.
      – Черт, Кесси. Похоже, я всегда кричу на тебя. Пока тебя не было, я предполагал худшее.
      – Ты долго ждал?
      – Да. Два часа. У меня в голове роились самые ужасные мысли. – Как бы извиняясь, он пожал плечами и продолжил: – Когда ты вошла в дверь без ребенка… – он остановился, вспомнив, какие у нее с Мерфи были отношения, – я подумал, что ты была с кем-то.
      С минуту в комнате стояла тишина. Затем он увидел, что самообладание изменило Кесси. Она повернулась к нему и с яростью загнанной в угол тигрицы прокричала:
      – Я замужняя женщина! С ребенком! Я всю ночь провела на ногах около нее! Я совсем не спала!
      – Ты измучена, – сказал он спокойно.
      Ему хотелось поддержать ее, стереть беспокойство с ее лица, снять напряжение.
      – Прости меня, Кесси. Тебе нужна поддержка, а не нападки.
      Протянув руку, он хотел обнять ее, но она уперлась ладонями в его грудь и отстранилась.
      – Кесси, не надо, – попросил он, прилагая все усилия, чтобы задобрить ее. – Прости…
      Когда их глаза встретились, он увидел сомнение и замешательство в ее пристальном взгляде.
      – Считай, что виноват мой характер.
      Она глубоко вздохнула, и он почувствовал, что под его руками она обмякла. Поддавшись порыву, он приблизился к ней и дотронулся до ее щеки. Его пальцы ощутили ее тепло, и неожиданно для себя он нежно коснулся своими губами ее губ…
 
      Кесси кормила Элизабет, наблюдая, как Эндрю возится с елкой. Было так приятно, что ребенок снова дома. И приезд Эндрю ее обрадовал, хотя не все шло так ровно, как бы ей хотелось. Его противоречивое отношение к ней заставляло ее быть постоянно настороже.
      В большинстве случаев он держался на почтительном расстоянии. Но бывало, когда она удивлялась его нежному прикосновению или взгляду, полному беспокойства.
      Его присутствие в доме время от времени создавало неловкие ситуации. Она не могла представить, что когда-нибудь их совместное проживание будет ей удобно. Ей приходилось приспосабливать свой ежедневный распорядок и личные привычки к его. За то короткое время, которое они провели вместе после рождения ребенка, Кесси успела привыкнуть к его помощи и была за это очень благодарна Эндрю. Когда он уехал, она начала устраиваться сама, организуя свой день с большим удобством для себя и дочки.
      Теперь же, когда во время кормления Элизабет ерзала и дергала на ней одежду, Кесси чувствовала себя в собственном доме как на показе. Ей было интересно, что думает Эндрю, когда видит ее с обнаженной во время кормления грудью. Она ведь с интересом разглядывала его, когда заставала не совсем одетым.
      Кесси услышала, как он тихо выругался, и взглянула в его сторону. Он был наполовину погружен в ветки ели. Видны были только его ноги в джинсах и голые пятки.
      – Проблемы? – спросила она.
      – Проблема, как ты это называешь, – в его голосе слышался сарказм, – что все живые деревья несимметричны. Задуманные приспособления не обеспечивают стопроцентного успеха. О черт!
      Кесси уставилась на джинсы, плотно обтягивающие его бедра.
      – Что случилось?
      – Прищемил палец.
      – Ты, может быть, не будешь выражаться, когда рядом ребенок? – проворчала она.
      – Хорошо. Трехмесячные малышки не в состоянии повторять все глупые слова, которые они слышат.
      – Ты понимаешь, что я имею в виду…
      – Елка прямая? – спросил он.
      – Клонится к окну.
      – Ствол кривой, Кесси. Что бы я ни делал, она все равно клонится.
      – Ты спросил, прямая ли елка.
      – Черт, Кесси, я имел в виду, в потолок ли смотрит макушка.
      – Отчасти.
      – Я здесь уже заболел, наглотавшись иголок, – пожаловался он. – Сделал все, что смог. Как это проклятое дерево выглядит?
      – Ш-ш! Элизабет уснула. Ты ее разбудишь.
      – Положи ее в кровать, – посоветовал он. – Но скажи, как смотрится это зеленое чудовище?
      – Прекрасно, – прошептала Кесси через плечо, выходя из комнаты.
      Эндрю вылез из-под елки и растянулся на ковре, положив руки под голову и уставившись в потолок. Украшение елки к Рождеству всегда приносило радость в дом. Они всей семьей, прежде чем выбрать елку, обходили не один акр посадок. Особой гордостью для отца было спилить ее. Ему вспомнилось какао, которым они согревались, вернувшись домой, вкусное печенье, что они грызли, наряжая елку, и рождественские гимны, распевавшиеся в это время.
      Еще всплыло в памяти какое-то особенное веселье.
      Эндрю поднялся и подошел к плейеру. Этан дал ему в прошлом году несколько компакт-дисков с записями рождественской музыки. Традиционные гимны исполнялись на подлинных инструментах Новой Англии. Он нажал несколько кнопок, и звук заполнил комнату.
      – Что это такое? – поинтересовалась Кесси.
      – Музыка, – проворчал он в ответ. – Я думал, что это поможет. Мы явно не сходимся во взглядах на музыку.
      – Это необычно, – пожала плечами Кесси, направляясь на кухню. – Хочешь эгног?
      – Эгног? – переспросил он.
      – Моя мама всегда подавала его, когда мы ставили елку… – Она осеклась. – Почему ты хмуришься?
      – Она подавала детям эгног?
      Кесси засмеялась, затем быстро прикрыла рот ладонью.
      – Без алкоголя, Эндрю. Тот, что продается в бакалее. Если ты хочешь, я добавлю немного рома, он станет более пикантным.
      Эндрю подрегулировал громкость плейера.
      – Конечно, почему бы нет? Поддержим вашу семейную традицию.
      Она остановилась в дверях, глядя на него удивленно:
      – Ты сердишься?
      – Нет, – ответил он, мотнув головой. – Нет, Кесси. Не на тебя.
      Эндрю проводил ее взглядом, затем потянулся за гирляндой лампочек. “Новые традиции. Все худшее в прошлом. Тогда откуда такая неловкость? Выбор музыки Этана не так уж плох. И эгног я люблю больше, чем какао. Возможно, все дело в компромиссе, ведь я не один, Кесси тоже приходится приспосабливаться. Черт, прошлая ночь – прекрасный тому пример”, – размышлял он.
      Ища старый спортивный свитер, Эндрю вошел в спальню и застал там Кесси, кормящую ребенка. Ее рубашка была расстегнута, обнажая грудь. На мгновение он застыл на месте, но, заметив смущение жены, поспешил извиниться. Позже он ощутил растущее чувство неловкости.
      Вид Кесси с младенцем у груди взволновал его. Это было красиво и естественно. Его взгляду явились простота и совершенство материнства, и он не мог оторвать глаз от этого зрелища, во всяком случае, до тех пор, пока он не заметил, как заалели щеки молодой женщины.
      Эндрю поспешил уйти, хотя предпочел бы понаблюдать за мерным покачиванием головки Элизабет у груди матери.
      Даже сейчас, когда он вспоминал эту картину, у него перехватывало дыхание. Его желание никак не вязалось с реальностью ситуации.
      Эндрю повесил гирлянду лампочек на елку и из-за спины услышал голос Кесси:
      – Ты совсем не купил белых огней?
      Он издал протяжный утомленный вздох, понимая, что она не собиралась раздражать его. Вероятно, на свете не существует ни одной вещи, которая бы нравилась им обоим.
      – Нет, – ответил он, стараясь сдержать растущее раздражение. – Я купил разноцветные мигающие. Мне нравятся такие и…
      – Я только спросила.
      – Правильно, – огрызнулся он.
      – Твой эгног на кофейном столике.
      – Спасибо.
      – Тебе помочь? У меня освободились руки. Эндрю повернулся к ней. Ее взгляд был полон надежды.
      – Хотя я ценю твое предложение, Кесси, но не рассчитывал, что мы будем делать это вместе.
      – Почему? Он задумался.
      – Потому что мы не пришли к согласию ни по поводу музыки, ни по поводу огней. Я уверен, что это только маленькая верхушка айсберга, так сказать.
      – И ты даже не хочешь попробовать, так? – обвинила она его.
      – Не хочу, – согласился Эндрю. – Это не такая уж хорошая идея. – “Не в теперешнем моем расположении духа”, – подумал он. – Позволь мне закончить с огнями, если тебе очень хочется, ты можешь повесить украшения.
      – Что ты купил? – Кесси развернулась в поисках места для коробки.
      – Шары и мишуру.
      – И все?
      – Да. Я люблю вещи простые, – ответил Эндрю, повышая голос.
      – Потише! – попросила его Кесси. – Ребенок спит. У тебя действительно все просто.
      – Кесси, – в его голосе звучала угроза, – кончай.
      Она опустилась на диван и взяла в руки бокал. Интересно, он всегда такой неуживчивый? Или это из-за того, что она рядом.
      Иногда, особенно когда он держал на руках ребенка, Кесси видела теплоту в его глазах, но чаще всего было просто невозможно ужиться с ним.
      – Ты сердишься? – неожиданно спросил он.
      – Нет.
      Эндрю выразительно пожал плечами и продолжал возиться с елкой.
      – Ты такая тихая, что я невольно подумал, что ты размышляешь над моим ужасным вкусом.
      – Я наслаждаюсь эгногом… И музыкой, – добавила она, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы дразнить его.
      – Музыка овладевает тобой, – заметил он. – Знаешь, Кесси, ты же не сказала, что хочешь видеть два миллиона белых огней на елке…
      Кесси поставила свой бокал на столик.
      – Знаешь, Эндрю, – парировала она, – ты не спросил меня, что я люблю.
      Он взглянул через плечо, нахмурился, резко повернулся к ней лицом, явное раздражение сквозило и в его взгляде, и в позе.
      – Ты права, – согласился он. – Я не учел твоего вкуса, потому что привык сам принимать решения. Я считал, что помогаю тебе.
      – Хорошо, – ответила она. – Ты помогаешь. Я не думала, что у меня будет время…
      – У тебя нет времени что-нибудь делать, – подчеркнул он.
      – Мы спорим об украшении елки? Как глупо! Это радостное событие. Меня никогда не заботил цвет лампочек.
      – Ты закончила?
      Кесси поняла с полуслова. Его терпение было на исходе. Она положила руки на колени и встретила его грозный взгляд.
      – Прекрасно. В следующем году ты купишь украшения сама. Я закончил.
      – Прекрасно, – эхом ответила она, положив ноги повыше, – упакую подарки для Элизабет.
      – Что ты приготовила?
      – Почти все подарки – одежда: пара пижамок, свитер. Не могла устоять против рождественского платья. Медвежонок…
      – Медвежонок? Я тоже купил медвежонка.
      – Почему ты сначала не спросил меня?
      – Почему, черт побери, я должен это делать? У каждого ребенка должен быть медвежонок.
      – Хорошо! Мы хоть в чем-то согласны друг с другом, – саркастически заметила она.
      – Прекрасная основа для брака, – проворчал он себе под нос.
 
      К счастью, ближайшие дни были заполнены встречами с Макларенами: обмен гостинцами, пение рождественских гимнов, обед у Макларенов дома. Джесс и Брайана устроили прием для родных и друзей, как Люк и Мэнди.
      Кесси восхищалась легкостью и фантазией, с которыми каждая хозяйка устраивала прием, завидовала им, вспоминая, каких трудов стоило им с Эндрю просто украсить елку.
      Ее семья тоже отмечала Рождество, но не так широко, как Макларены. Да и стоит ли сравнивать? Любая семья вносит в праздник что-то свое, присущее только ей. Это не зависит от финансовых возможностей, а только от силы любви.
 
      Когда Эндрю уехал после Нового года, Кесси почувствовала его отсутствие острее, чем прежде. Она так много времени провела с Макларенами, что теперь скучала по шуму и сутолоке. За исключением традиционных воскресных обедов у них, она нигде не бывала, и ее ожидало одиночество бесконечно однообразных зимних дней.
      Когда она не была занята с ребенком, ее мысли возвращались к Эндрю и их прощанию.
      Она чувствовала, что ему не хочется уезжать. За несколько дней до отъезда он замкнулся в себе, стал особенно раздражительным, менее шумным, чем обычно, и без конца нянчился с Элизабет.
      Кесси радовалась каждый раз, когда видела их вместе. Она догадывалась, что муж старается отвлечься от грядущего отъезда.
      Эндрю уезжал поздно вечером, когда дочка уже спала. Кесси не знала, что сказать, когда увидела его за сборами. Они пришли к безмолвному пониманию за эти две недели, что он был дома.
      Собравшись, Эндрю отнес багаж в джип. Затем вернулся, зашел в детскую и встал возле колыбели, чтобы попрощаться с ребенком.
      Кесси оставила их одних. Когда он вышел и они спустились вниз, Эндрю попросил ее хриплым от волнения голосом:
      – Держи меня в курсе ее успехов. И побольше фотографируй.
      – Хорошо, – согласилась она.
      Чтобы он не видел неожиданно навернувшихся слез, Кесси отвернулась.
      Но он заметил и, проведя ладонью по ее щекам, чтобы вытереть их следы, сказал:
      – Ты сможешь с этим справиться, Кесси.
      Борясь с волнением, которое вызвала нежность его голоса, она ответила с наигранной бравадой:
      – Знаю, что смогу.
      – Мне лучше уехать… – (Его голос действительно дрогнул?) – Береги себя.
      Уже на пороге он обернулся и поцеловал ее. В этот раз поцелуй не был для него неожиданностью.
      Их взаимное недовольство мгновенно исчезло, и она не колеблясь ответила на поцелуй.
      Тепло его губ глубоко взволновало Кесси. Когда бы она об этом ни вспоминала, это чувство возвращалось к ней. Она ответила на его поцелуй естественно, без мысли о Мерфи, под натиском губ мужа и непривычного чувства собственного желания.
      Кесси продолжала заботиться о ребенке, что не составляло для нее труда. Гораздо труднее было разобраться в собственных чувствах к Эндрю и понять, как теперь вести себя с ним.

      Эндрю шагнул в палату, игнорируя попытку Кесси показать кровать Элизабет. Ребенок неподвижно лежал в кислородном боксе, борясь за каждый вздох. Глаза девочки были закрыты, хотя, похоже, она не спала, крошечная грудь без конца вздымалась, лицо было бледным, прелестные белокурые волосы прилипли к головке.
      У Эндрю все внутри сжалось в мрачном предчувствии беды. Внезапно возникло неясное, но такое знакомое чувство мучительной беспомощности, которое он уже испытывал несколько лет назад, когда его брат лежал в этом же госпитале, подключенный к аппаратуре, поддерживавшей его жизнь. Это же чувство преследовало его, когда муж Сары был застрелен. Оно было таким же мучительным, когда погиб Мерфи.
      Сейчас, борясь с волнением, Эндрю смотрел на малышку и, хотя это было непросто, старался отогнать от себя неприятное чувство.
      Наконец оторвав взгляд от больничной койки, он ощутил за своей спиной присутствие Кесси и повернулся к ней. Как только их глаза встретились, ярость, которую он подавлял, неожиданно вспыхнула в нем.
      Эндрю пробыл в пути пятнадцать часов, любезно вел себя с персоналом госпиталя, торопясь найти Элизабет, но он очень устал, был голоден, обеспокоен и взбешен. Поэтому всю свою сдерживаемую до того момента злобу выплеснул на жену.
      Он приблизился к ней, словно тигр, готовый наброситься на добычу.
      – Почему ты не сообщила мне раньше? Я бы приехал домой тотчас же. Что заставило тебя так долго ждать?
      Ее губы беззвучно двигались в оправдание, но у него не хватило терпения дождаться ее ответа.
      – Черт, Кесси! У нее пневмония. Ты же знаешь, что я беспокоюсь за нее. Почему не поспешила сообщить мне?
      – Это произошло так неожиданно, Энди, – ответила она. – Кроме того, я… я думала, что справлюсь сама.
      – Ха! – громко усмехнулся он.
      – Пожалуйста, – начала умолять она, – потише.
      Он посмотрел на ребенка.
      – Ты права. Сейчас не время и не место, но когда мы будем одни, обязательно это обсудим.
      – Тебе будет легче, если я извинюсь? Ты этого хочешь?
      – Мне нужны не извинения, а объяснения.
      Кесси отвернулась от него. Сжав кулаки, она старалась вернуть самообладание.
      За последние четыре месяца она научилась обходиться без посторонней помощи. Это был ее выбор. Она должна была показать другим, что может справиться со сложившейся ситуацией.
      Теперь он вернулся и ведет себя так, словно она непослушный ребенок, а не взрослая женщина, мать. Ничего не изменилось.
      Кесси с трудом сдерживала негодование. Здесь нельзя было спорить, а Эндрю Макларен не способен обсуждать что-либо спокойно.
      – Элизабет ужасно выглядит. – От волнения слова застревали у Эндрю в горле.
      – Она еще очень слаба. – Кесси повернулась к нему и, увидев необычайную усталость у него на лице, сделала шаг навстречу. Он не был похож на человека, за которого так недавно она выходила замуж. Небритые щеки и неопрятный вид, более длинные, чем обычно, волосы подчеркивали его мужественность. Ее досада неожиданно испарилась, а в душе возникла нежность к этому уставшему и взволнованному человеку.
      – Ты сам неважно выглядишь, Энди.
      Он уставился на нее. Зеленые огоньки вспыхивали в его глазах, челюсти были яростно сжаты. Кесси показалось, что он сверлит ее взглядом.
      – Как давно она в госпитале?
      – Я думала, что у нее опять простуда, – ответила она. – Она столько болела, что я не придала этому особого значения.
      – Как давно? – настаивал он на ответе. Кесси колебалась.
      – Три дня. – Она попыталась объяснить: – У нее были сильные хрипы…
      – Что сказал доктор? Сколько это еще будет продолжаться?
      – Они хотят держать ее в кислороде до тех пор, пока не наладится дыхание.
      – Кислород дают только тяжелобольным. – Его слова звучали как обвинение, хотя он и контролировал свой голос. – Когда же, черт побери, ты повзрослеешь? Что может заставить тебя осознать серьезность положения?
      – Я уже знаю, я принесла ее сюда, Энди.
      – Почему не раньше? – повысил он голос.
      – Ш-ш! Ты разбудишь ее.
      – Прости. – Эндрю воздел руки в извинении, затем устало начал разминать шею, мотая головой из стороны в сторону. Неожиданно он объявил: – Я бы перехватил что-нибудь. Может быть, к тому времени, как я вернусь, она проснется и будет рада меня увидеть.
      – Вряд ли она узнает тебя. Ты так долго отсутствовал.
      – Возможно, ты права. – Он повернулся и, широко шагая, вышел из палаты, казалось, менее злым, чем пришел.
      Изнуренная и опустошенная, Кесси рухнула на ближайший стул. Она думала, что будет рада возвращению мужа. Какая-то часть ее и была рада. Все это время ей приходилось трудиться не покладая рук. И вот теперь у нее явно не было шанса на его одобрение. Ей казалось, что они больше не будут так много спорить, но, оказывается, она ошибалась.
      Кесси чувствовала себя дурочкой.
      “Энди ждет объяснений. Как я объясню? Каким образом смогу заставить выслушать себя? Он насмехался надо мной, назвал меня ребенком. Но это не так, и надо будет убедить его, что на мне тоже лежит ответственность. Нельзя винить меня в болезни Элизабет. Я хорошо заботилась о малышке, и Энди должен понять это”, – размышляла Кесси.
 
      Эндрю укачал Элизабет, осторожно уложил ее в колыбель и на цыпочках вышел из комнаты. Увидев, что Кесси все еще в ванной, он выбрал одну из книг, рекомендованных братом, и спустился почитать.
      Но сосредоточиться он не мог. Книга лежала открытой на коленях, в то время как мысли его блуждали далеко от нее.
      Весь день Эндрю украдкой наблюдал за Кесси. Она соблюдала дистанцию. Это было понятно, ведь, когда они забирали дочку домой, он напомнил ей об отложенном разговоре.
      Ее поведение озадачило Эндрю. Насколько он мог судить, Кесси была искренне преданна Элизабет, так же любила ее и заботилась о ней, как любая мать. В то же время он не понимал, как могла она оставить больного ребенка и выйти на работу и почему работа для нее оказалась важнее здоровья дочери?
      “Удастся ли мне прояснить все, прежде чем я уеду? Я дал ей кров. Обеспечил материально, предложил помощь, когда ей понадобится. Если она не обращается ко мне, что еще я могу сделать? Лишь периодически приезжать в Бостон”, – думал Эндрю.
      Роль отца, весьма редко видящего ребенка, не очень его устраивала. Замечание Кесси, что Элизабет вряд ли узнает его, глубоко задело Эндрю. У него перекашивалось лицо, как только он вспоминал об этом. “Почему, черт побери, должно быть так сложно? Осталось ли еще что-нибудь простое? ” – Эндрю откинул голову на подушку и закрыл глаза.
      “Это не годится, Макларен, – упрекнул он сам себя. – Ты что-то упустил. Ты самонадеянно думал, что будет легко нести бремя ответственности за жену и ребенка. Подумай еще…”
      Приглушенный звук шагов на лестнице заставил его открыть глаза и обернуться. Он увидел, как Кесси приостановилась, потом вновь стала подниматься вверх.
      – Кесси, – окликнул он, стараясь скрыть свое разочарование, – нам надо поговорить.
      Эндрю наблюдал, как она спустилась по ступеням, прошла по ковру гостиной и опустилась в кресло, не произнеся ни слова, затем уставилась в пол, словно школьница, готовая получить нагоняй от учителя.
      Был ли он не прав, ожидая объяснений? Ему только хотелось понять… В молчании ощущалась напряженность. Не в состоянии выносить это дольше, Эндрю захлопнул книгу, откинул ее в сторону и, стараясь сдерживать эмоции, поднялся со своего места. Оказавшись на ногах, он тотчас начал расхаживать взад и вперед, как загнанный в клетку зверь.
      Этим он добился контроля над волнением. Эндрю ненавидел свои чувства, свою беспомощность, считая возможным опираться только на разум и логику.
      Сплетя пальцы рук за спиной, он развернулся лицом к жене.
      – Почему ты не сообщила мне, как только Элизабет заболела?
      Она подняла голову, ее и без того темные глаза стали еще темнее.
      – Я говорила тебе: она часто простужалась. Я никак не думала, что это что-то серьезное…
      – Почему ты не заметила, что ей становится хуже? Черт, Кесси! Я никак не могу понять, как такое случилось!
      – Она всегда больна! – воскликнула Кесси. – Не было никаких необычных признаков, когда я в пятницу пошла на работу. В субботу утром она казалась слегка разгоряченной. Я оставила ее с мамой.
      – Вот! – перебил ее муж. – Ты оставила ее и ушла на работу.
      – Моя мама подменяла меня. Я могу доверить ей ребенка!
      – Но ребенок заболел, Кесси, – напомнил он. – Как, черт возьми, ты могла оставить ее, когда она была больна?
      – Ну и что, – огрызнулась она. – Элизабет всегда больна! Кроме того, я быстро доставила ее в госпиталь, как только обнаружила, что это серьезно.
      – Может быть, ей был необходим осмотр врача раньше, но ты не знала, потому что была на работе.
      В тоне Эндрю отразился его характер: он почти кричал. Кесси закричала в ответ:
      – Я доверяю своей маме!
      – Я – нет! Если бы у нее была хоть капля чувства, она бы показала ее доктору сама!
      – Ты нерассудителен…
      – Нерассудителен? – Он повторил это слово, будто оно было иностранным. – Я говорю о здоровье Элизабет. Разумно было показать девочку врачу. Больной ребенок должен быть на первом месте. Перед работой, Кесси, – подчеркнул он. – Перед работой!
      – Хорошо! – уступила она, взмахнув руками. – Может быть, я приняла неверное решение…
      – Может быть? Неверное решение? На самом деле ты приняла несколько неверных решений. Ты забыла, что не сообщила мне немедленно?
      – Я считала, что делаю все правильно!
      – Ты вовсе ничего не считала! Черт, Кесси! Я думал, что у тебя больше здравого смысла, допускал, что тебе можно доверить заботу о Элизабет. Как, ты думаешь, отнесся бы к этому Мерфи? По-моему, он был бы разочарован!
      Нервы Кесси и без того были измотаны болезнью Элизабет. Его слова оказались последней каплей. Ярость поднялась в ней, требуя выхода. Она вскочила со стула, замахала руками перед его носом.
      – Послушай, Эндрю Макларен, – заявила она. – Мерфи мертв. Но если бы был здесь, то не орал бы. Он никогда не повышал на меня голоса. Мерфи понял бы, что я сделала все, что могла, для нашего ребенка. Он доверял мне. Он был бы разочарован? Это ты разочарован, потому что я не подхожу под твои придуманные стандарты.
      – Ты позвонила бы Мерфи, чтобы сообщить о болезни дочери? – допытывался Эндрю.
      – Да, – ответила она, вздернув подбородок. – Да, конечно.
      – А мне – нет?
      – Ты ей не отец! – ответила она тут же. Мрачная, неподвижная тишина, заполнившая комнату, была гораздо тяжелее, чем злобные слова, которые ей предшествовали. С трудом набрав в легкие воздух, он стоял, глядя сквозь нее. Его захлестнула такая волна боли, какую он еще никогда не испытывал.
      Он был отцом Элизабет, чувствовал себя отцом с того момента, как ощутил ее толчки под своей ладонью. Он держал ее в своих руках, когда она родилась, провел часы, нянчась с ней, заботясь о ней, любя ее. Она была его дочерью. Даже имя ей дал. Она была его! Его, черт побери! Не Мерфи. Мерфи только дал ей жизнь. Эндрю принял на себя всю ответственность за нее, все заботы… И получил ее любовь.
      Он отвернулся, его страдание было невыносимо. Не зная, как с ним справиться, Эндрю покачал головой, как бы опровергая утверждение Кесси. Наконец он глубоко вздохнул.
      – Ты не права, Кесси, – возразил он, стараясь сдержать дрожащий от волнения голос. – Я ее отец. Я дал ей свое имя. – Взглянув в ее глаза, он вновь увидел, что они потемнели. – Мерфи никогда не собирался стать отцом Элизабет, а я готовился.
      Кесси кивнула, осознавая свою ошибку. Она сожалела о вылетевших у нее словах. Они были брошены в порыве гнева, и теперь, хотя она и понимала, что должна попросить прощения, не знала, с чего начать. Оскорбленное выражение лица мелькнуло перед ней, приоткрыв всю силу его боли, скрытой за непроницаемостью самообладания. Если бы только она понимала его достаточно хорошо, чтобы перекинуть мост через пропасть, которую создала своим необдуманным заявлением.
      – Энди, – начала она робко, – я была раздосадована. – Она сделала пробный шаг, затем приблизилась, чтобы тронуть его за руку. Под пальцами Кесси почувствовала напряжение его тела. – Прости, я не должна была говорить это. Ты… ты не заслужил этого, – срывающимся от слез голосом сказала она. – Ты так добр к нам, Энди. Я… я действительно очень сожалею. Ты нужен нам…
      Она говорила заикаясь, и слезы струились по ее щекам.
      Ее слова были для него бальзамом. А когда нежные пальцы Кесси коснулись его руки, он дрогнул. Глядя сверху вниз на эту женщину-дитя перед собой, он почувствовал, что ярость, которую он испытывал мгновение назад, куда-то исчезла. Кесси выглядела такой милой, все еще печальная, с полными слез глазами.
      /Эндрю убрал прядь ее волос с плеча. Свободно спасающие, они были похожи на струящийся шелк. Его пальцы сбежали по ее волосам, поглаживая этот роскошный каскад.
      Он почувствовал, что этот жест был более чем братский. Когда она подняла на него свои удивленные глаза, он просто сказал:
      – Извинения приняты, Кесси.
      – О Энди! – всхлипнула она.
      Инстинктивно он притянул ее к себе, чтобы это несчастное создание могло поплакать в его объятиях.
      Странно, но ее слезы не трогали его. Хотя острая боль от сказанных ею слов напоминала о себе, сейчас его заботила только ее слабость. Он обнял ее крепче. Затем закрыл глаза и медленно вздохнул всей грудью. От нее исходил аромат свежести, как от летнего ливня. Он вдыхал благоухание ее шампуня и пудры и чувствовал, что его тело реагирует на это. Он боролся с чувствами, разраставшимися в нем… но проиграл эту борьбу. Наклонив голову, Эндрю коснулся губами ее прохладного лба.
      Этого оказалось недостаточно. Он начал покрывать поцелуями ее ресницы, желая высушить следы соленых слез на нежных, как лепестки цветов, щеках, пока наконец его настойчивые губы не слились со свежестью ее губ.
      Как жаждущий, он упивался их вкусом, затем стиснул Кесси в своих объятиях и потерял над собой контроль.
 
      Прежде чем открыть глаза, Эндрю вдохнул ее аромат. Он принес с собой воспоминания и… сожаление. Эндрю вспомнил, как обнимал Кесси, чтобы утешить ее после их объяснения, он вспомнил, как целовал ее, словно это произошло только что, как отнес ее в постель и закрепил их брачный союз. Он никак не ожидал, что такое может произойти, особенно после их вчерашнего объяснения.
      “Черт! Что я сделал? – подумал он. – Какой идиот!”
      Эндрю открыл глаза и в тот же миг скатился с кровати, на которой еще спала Кесси. Не теряя времени, он подобрал с пола свои джинсы и выскочил из ее спальни.
      Внизу он сварил кофе и кашу.
      – Ты болван, Эндрю Макларен, – пробормотал он. – Настоящий болван.
      Он набросился на кашу, словно был очень голоден, затем с той же энергией, не в состоянии больше есть, оттолкнул миску.
      При свете дня было легче все разумно обдумать. Кесси призналась, что позвонила бы Мерфи, чтобы сообщить о болезни Элизабет, но не стала сообщать ему. Она не воспринимала его как отца ребенка. Этим было много сказано. Конечно, она извинилась, но в душе еще ныла заноза от ее колких слов.
      Эндрю потер затылок. Может быть, это объясняло его поведение. Может быть, это был акт мести…
      “Может быть, коровы летают! ” – глупо усмехнулся он про себя. У него не было повода для мести. Он сделал это совершенно импульсивно, поддавшись желанию, потеряв контроль над собой, когда почувствовал в своих руках ее беззащитное тело, а на губах свежесть ее губ. Он был охвачен желанием. Черт, страстью! И это-то и плохо, очень плохо.
      Как теперь он посмотрит ей в глаза? Что ему сказать в свое оправдание? Она любила Мерфи, дала жизнь его ребенку, а он, Эндрю, злоупотребил его доверием. Мерфи просил заботиться об этой девочке, а не спать с ней.
      Эндрю громко зарычал. “Как, черт, я мог позволить себе такое? Она вышла за меня замуж. Когда она это делала, на наших отношениях стоял невидимый знак “вход воспрещен”. Я это знал. Как же мог предать Мерфи? Я всегда считал себя его другом, а друзья никогда не воспользуются подобной ситуацией. Черт! ” – сокрушался Эндрю.
      “Ведь все началось с простого обещания, – продолжал думать он, – и в какой ком все выросло! Мне пришлось сдержать слово. Я заботился о Кесси и Элизабет, а теперь… хорошенькое дело заварил. Нужно держать дистанцию с ней. Вот и выявилась слабая сторона моего сильного, по общему мнению, характера… Я не могу ручаться за себя, когда рядом Кесси. К счастью, вещи еще не распакованы. Собраться не составит труда”.
      Эндрю твердо решил уехать. Надо было только попрощаться с родителями и поговорить с матерью Кесси о Элизабет.
 
      Спустившись вниз, Кесси увидела около двери рюкзак Эндрю. Она нахмурилась, удивляясь, почему муж поставил его там, вместо того чтобы спрятать, как обычно, в чулан.
      Она остановилась на пороге кухни, увидев его выливающим остатки кофе в раковину. После ночи, проведенной в его объятиях, она вообразила, что их совместная жизнь изменится. Ей нужно было время, чтобы проверить их новые отношения, их супружество. Теперь она позволила себе рассмотреть его.
      Он выглядел очень сексуально, стоя в туго обтягивающих джинсах. Широкая спина и мускулистые руки были обнажены.
      Безмолвно изучая его, Кесси вспомнила, какие чувства разбудило в ней его тело, поросшее жесткими волосами, вспомнила горячность и пыл мужчины, который теперь, без сомнений, стал ее мужем.
      Закончив мыть чашку и отставив ее в сторону, Эндрю обернулся. Вместо того чтобы улыбнуться, он едва кивнул, будто она была его случайная знакомая.
      Изумленная и задетая, она все-таки улыбнулась, хотя теперь уже не совсем уверенно.
      – Доброе утро, – сказала она.
      – Извини, Кесси, – попросил он прощения. – Прошлая ночь… не должна была случиться.
      Она хотела возразить ему, он не дал ей сказать ни слова.
      – Я совершил ошибку, – продолжил Эндрю. – Я знаю, что не могу исправить то, что сделано, и понимаю, что извинений недостаточно. – Он поднял на нее молящие глаза. – Прости. Больше это не повторится. Мерфи не имел в виду, чтобы я с тобой спал.
      Он поморщился и глубоко и безнадежно вздохнул.
      – Я скоро отчаливаю. Уже собрался. Мне хотелось бы побыть немного с Элизабет, когда она проснется…
      Кесси была так ошарашена его словами, что кивнула в безмолвном согласии.
      – Я увеличу размер твоего счета. Хочу, чтобы ты ухаживала за ребенком. На тебе лежит вся ответственность за нее, Кесси. Если тебе нужен будет отдых, позвони маме, Мэнди или Рейчел. Если Рейчел будет занята с детьми, Сара организует подмену, я попросил их. Тебе нет необходимости брать все на себя, если у тебя есть близкие люди.
      Его слова наконец дошли до нее, и Кесси перешла в наступление на его высокомерие.
      – Именно это я и делала всегда, – напомнила она ему. – Я просила помощи у своей семьи.
      Эндрю постарался сдержать злость.
      – Хорошо, Кесси. Замечание принято. Я не хочу начинать новую ссору. Но подумай об этом. Твоя мать курит. Для ребенка с астмой это не очень-то полезно. Здоровье Элизабет поставлено на карту. Не рискуй ею, Кесси, она еще только ребенок…
      – Знаю, Энди, – перебила Кесси, защищаясь. – Это моя дочь, я люблю ее и никогда не причиню ей вреда.
      – Я тоже ее люблю, – сказал он с нажимом. – И беспокоюсь о ней.
      – Ты думаешь, что я не беспокоюсь? – В ее сдержанном тоне слышалась угроза.
      – Черт, Кесси! Я этого не говорил и не хочу спорить сегодня. Боже, как ты раздражаешь меня!
      – А ты меня, мистер Олицетворенная Простота, – проворчала она.
      Эндрю напрягся. Когда он заговорил, его низкий голос дрожал от с трудом сдерживаемой ярости:
      – Я уезжаю. Ты даже не хочешь попробовать ужиться со мной. Хотя бы позаботься о Элизабет. Это все, о чем я прошу.
      С этими словами он сдернул рубашку с дверной ручки, перекинул рюкзак через плечо и вылетел из дома, хлопнув дверью.
      Кесси застыла на месте не больше чем на десять секунд. Грохот захлопнувшейся двери заставил ее очнуться.
      Она села на ближайший стул и уставилась на то место, где еще мгновение назад стоял муж.
      Растерянность охватила ее, лишив сил. Слезы брызнули из ее глаз. Слова мужа отдавались в голове. Она не могла поверить, но он явно извинялся за прошедшую ночь.
      Щемящая тоска сжала ей сердце, и Кесси попыталась прокрутить прошедшие события, чтобы хоть что-то понять.
      Она проснулась, как всегда, одна, но тут же вспомнила, что произошло. Воспоминания о его нежности и теплоте заставили вновь затрепетать ее всем телом. Он сделал ее своей женой, прикоснувшись к ней нежно, благоговейно, страстно. Она чувствовала его близость всю ночь. Это было прекрасно: ощутить себя в его объятиях, слиться с ним в одно целое, а после спать рядом. Она почувствовала себя женщиной, его женщиной, неожиданно поняв, что это именно то, чего она хотела, – быть женщиной Эндрю.
      Когда-то совсем недолго она была девушкой Мерфи. Но Мерфи умер. Сейчас она почувствовала это отчетливее, чем когда-либо. “Неужели Эндрю только что сказал, что я – женщина Мерфи? ” – подумала Кесси. Она знала, что это уже не так, что она сейчас и не могла бы быть женщиной Мерфи. И не хотела.
      Эндрю Макларен был ее мужем, истинным мужем. Под покровом ночи он продемонстрировал ей такую нежность, на которую Чарльз Мерфи никогда не был способен. Их близость с Эндрю не была похожа на ее близость с Мерфи. Он пробудил в ней чувства, которых она прежде не испытывала, отнесся к ней с уважением и чуткостью, овладел ею, как своей любимой. Эндрю разбудил в ней желание. Это чувство обострилось, когда она увидела его на кухне. Волнение было таким сильным, что все еще владело ею.
      И все-таки, несмотря на новое ощущение, Кесси испытывала сильное замешательство. Она не могла понять, как мужчина может так притворяться с женщиной, как это сделал Эндрю этой ночью, а затем пойти на попятную.
      В ее представлении их ночь вдвоем была более чем особенной. После тринадцати месяцев замужества она наконец стала его женой. Кесси не ожидала такой нежности от резкого, вспыльчивого Эндрю и была не только взволнована его действиями, но и согрета его пламенем. Она сопротивлялась своим чувствам, потому что боялась, что они не найдут ответа.
      По мере того как отчаяние росло в ней, Кесси начала осознавать, что нежное чувство благодарности переросло в ней во что-то большее.
      Тяжело вздохнув, она выпрямилась на стуле и расправила плечи. Мерфи ушел, но оставил ей надежду на будущее – Элизабет и своего лучшего друга. Возможно, он не предполагал, что все случится именно так…
      Кесси вытерла слезы. Ей было тяжело думать о Мерфи. Но в то же время она поняла, что гораздо тяжелее для нее уход Эндрю.

      Он совершил ошибку. Сомнений не было. Он это понял, как только сел в самолет в Бостоне.
      “Какой же я ханжа! Сказать Кесси, что благополучие ребенка важнее, чем работа, а самому, вскочив в самолет, убежать от жены и дочки. Никто из моих близких не сделал бы такого. Боже! Она – моя жена! Она заслуживает уважения, а не такого гнусного обращения”, – терзался Эндрю.
      Возвращаясь мыслями к последней неприятной сцене, он вспоминал ее глаза и боль, которую они излучали.
      На нем лежала ответственность. Он был причиной этого страдальческого взгляда, взгляда, который он не мог забыть. При мысли об этом у Эндрю все переворачивалось внутри.
      Скорость самолета не устраивала его. Он знал, что правила полета не позволяют расхаживать в проходе между рядами кресел, но не мог остановиться. Ему хотелось поскорее вернуться к ней и загладить все обидное, что он сказал. И сделал.
      Эндрю старался не думать о ее нежности и благоухании, но все было бесполезно. Он это отчетливо помнил.
      Память о разделенной радости, когда он сделал ее своей женой, причиняла ему боль. Снова и снова он старался отогнать от себя воспоминание об удивительном ощущении, которое он испытал, когда позже привлек ее к себе. Но все это было бесполезно. Его чувства вышли из-под контроля.
 
      Кесси мечтала, что вот закроет глаза – и Эндрю вернется. Она скучала без него, особенно сейчас, не могла понять, было ли растущее раздражение Элизабет вызвано отсутствием отца или у нее просто резались зубки. Она только видела, что ребенок несчастен, и старалась сделать все, чтобы утешить дочку. Кесси спустила ее на пол, позволив играть у своих ног, пока сама готовила поднос с закусками. Но девочка продолжала капризничать.
      “Энди помог бы. Он погулял бы с ней или покачал бы ее. Часто ребенок успокаивался с ним, когда ничего больше не помогало”, – думала Кесси. Она предполагала, что причина была в теплом и глубоком тембре его голоса.
      Расстроенная, Кесси отложила в сторону огурцы, которые резала, сполоснула руки, взяла дочь.
      – Все хорошо, дорогая, – проворковала она. – Мамочка готова постараться для тебя.
      Прижав малышку к груди, она поднялась в ванную, повернула кран, чтобы наполнить ванну водой, и сняла подгузники с вертящегося во все стороны ребенка.
      Бросив в ванну полдюжины игрушек, Кесси опустила в воду Элизабет. Несмотря на это, малышка не успокоилась. Ее возбуждение переросло в непрекращающийся плач.
      – Хорошо, дорогая, – повторяла Кесси, доставая пушистое полотенце, – мы попробуем кое-что еще.
      Расстилая полотенце, Кесси почувствовала, что слезы застилают ей глаза. Уютно закутав девочку в мягкое полотенце, она нежно похлопала ее по спинке.
      Оглянувшись, Кесси вздрогнула. В дверях стоял Эндрю. Безотчетно потянувшись к нему, она сделала шаг навстречу.
      – Я не слышала, как ты пришел.
      – Неудивительно при шуме воды и криках ребенка, – ответил он, подавшись вперед, чтобы вытереть ее слезы. – Дай девочку мне, Кесси. Почему бы тебе не принять душ, чтобы освежиться и расслабиться. Может быть, дать ей бутылочку?
      – Попробуй. – Кесси начала нервно перебирать прядь волос, которая запуталась в солнце, луне и звездах, болтавшихся у нее в ушах. – У Элизабет режутся зубки и выступила какая-то неприятная сыпь…
      Эндрю бережно взял Элизабет одной рукой, другой – привлек к себе жену, прижав ее к своей надежной, как стена, груди.
      – Я справлюсь с ребенком, дорогая, – прошептал он. Кесси подняла на него удивленные глаза. Слезы все еще лились по ее бледному лицу. С минуту они просто смотрели друг на друга, ища в глазах ответ на незаданные вопросы, затем Эндрю улыбнулся.
      – Пойдем, моя драгоценная, – обратился он к Элизабет. – Я дам тебе волшебное молочко.
 
      Выйдя из ванной, Кесси нашла мужа в детской. Он сидел в кресле-качалке с уснувшей на его руках малышкой. Пустая бутылочка лежала на полу перед ними. Вид малюсенькой детской ручки, обхватившей один из пальцев Эндрю, вызвал новый поток слез. В тот момент, когда она попыталась их вытереть, он повернул голову в ее сторону и улыбнулся. Его любовь к ребенку отразилась в этой улыбке.
      Он поднялся и медленно и осторожно положил спящую девочку в колыбель.
      Кесси повернулась, чтобы выйти из детской и дать ему возможность постоять одному у кроватки Элизабет и посмотреть на спящую дочку.
      На пороге спальни Эндрю догнал ее. Кесси вздрогнула от его прикосновения. Он тут же отпустил ее руку и прислонился плечом к стене.
      – У тебя сегодня плаксивое настроение? Выдался тяжелый день?
      Под его испытующим взглядом Кесси кивнула в ответ.
      – Нужна помощь, миссис Макларен? – спросил он с неподдельным сочувствием в голосе. – Я не мог не заметить, что творится у тебя на кухне.
      – Нет, – отказалась она. – Теперь, когда она спит, я спущусь и закончу свою работу.
      – Мы вдвоем справимся быстрее. – Эндрю последовал за ней на кухню.
      Кесси всматривалась в его лицо, излучавшее доброту. Она была уверена, что за этим что-то кроется. Когда за ним три дня назад захлопнулась дверь, она думала, что он уехал на несколько месяцев. Но он вернулся и вел себя так, словно ничего между ними не произошло. И даже предлагал свою помощь. Притворяясь, что не замечает его, Кесси взяла нож и начала резать огурцы.
      – Ты являешься всегда неожиданно, – сказала она с некоторым укором.
      – Это мой дом.
      В его голосе слышалось волнение, которого раньше она не замечала. Кесси посмотрела через плечо.
      – Ты разрешишь мне помочь?
      Она собиралась ответить “нет”, но передумала. Он прав. Вдвоем они справятся быстрее.
      – Ты знаешь, где ножи.
      “Боже, – подумал он, – почему все так трудно? ” Он посмотрел в сторону Кесси и почувствовал прилив волнения. Ее суровый вид, однако, заставил его не спешить.
      – Кесси, – привлек он ее внимание. – Я бросил свою работу.
      – Что сделал? – воскликнула она. – Почему? Его руки скользнули к ее запястьям.
      – Пойдем сядем в гостиной, – предложил он, кивнув головой в направлении комнаты.
      – У меня липкие руки.
      Он неохотно выпустил ее руки из своих.
      – Помой их. Я приготовлю что-нибудь выпить. Немного погодя он вошел в гостиную с двумя кружками капуччино. Он знал, что только такой кофе пьет Кесси.
      Прежде чем что-либо сказать, Эндрю подкрепился несколькими глотками горячего напитка.
      – Не знаю, с чего начать, Кесси, – произнес он. – Когда я сел в самолет, ко мне вернулся рассудок. Я понимаю, что не должен был его терять. Это все равно, что менять коней на переправе. Главным для меня всегда была работа. Но неожиданно я понял, как был близорук. Прости. Я потерпел неудачу в заботе о тебе. Обеспечив тебя материально, не дал больше ничего, говорил, что ребенок должен быть на первом месте, но работу ставил выше интересов Элизабет… и тебя.
      Эндрю запнулся, когда Кесси взглянула на него. Он не мог признаться, что его чувства к ней глубже и сильнее, чем они должны быть. Ему было стыдно обмануть доверие Мерфи.
      – Это нечестно по отношению к Элизабет, – продолжил он. – Я не могу найти оправдание своему стремлению накормить незнакомых мне ребятишек, в то время как единственный ребенок, носящий мое имя, нуждается в отце. – Он остановился, выжидательно глядя на Кесси.
      Она молчала.
      – Это было трудное решение, но я думаю, что сделал правильный выбор. Я не могу растить дочь, если нас разделяют океан и континент.
      – Что ты собираешься делать? Как мы будем… Я могу попросить дополнительную работу. Уверена, что мне пойдут навстречу.
      – Нет необходимости. У нас прочное финансовое положение, – заверил он ее.
      Эндрю никогда прежде, за исключением тех дней, когда болела Элизабет, не видел у нее такого обеспокоенного лица. Взглянув на нее внимательнее, он заметил темные тени под глазами.
      – Кесси, тебе необходим отдых, – заметил он. – Я знаю, как ты измучена. Я тоже устал. У меня был длинный перелет. Почему бы нам на время не отложить разговор и не взяться за твою работу. Покажи мне, что тебе нужно сделать.
 
      Позже, когда Кесси очнулась от дремоты, дом был пуст и темен. Она на цыпочках вошла в комнату Элизабет, но нашла там пустую колыбель. Спускаясь по ступеням вниз, она обратила внимание на непривычную тишину. Никого не было.
      Кесси включила свет и оглядела безупречно убранную кухню. Эндрю предложил ей отдохнуть до того, как уборка была закончена. Ее взгляд упал на короткую записку, извещавшую, что он отправил работу по адресу, а сам с Элизабет поехал навестить Макларенов.
      Кесси налила себе стакан холодного сока. Отсутствие шума было непривычным. Она подогнула под себя ноги, обдумывая причину возвращения Эндрю и их предыдущий разговор.
      Когда входная дверь открылась, Кесси вскочила и кинулась в холл. В руках Эндрю держал большую сумку, но с ним не было ребенка.
      – Где Элизабет?
      – Мои родители согласились посидеть с ней вечером, – объяснил он. – Я принес на обед кое-что из китайского ресторана. Мы можем без задержки поесть и поговорить.
      – Она скучала без тебя, поэтому так плохо спала. Отдав ее родителям, ты ничего не решил… – Кесси запнулась, увидев выражение лица мужа.
      – Можем ли мы пообедать без споров, Кесси? – Когда она покорно кивнула, он продолжил: – Вы присоединитесь ко мне, миссис Макларен?
      Его обезоруживающая улыбка была ее гибелью.
      – Благодарю, думаю, что да, – бодро приняла она приглашение.
      Скрепя сердце они принялись за обед. Кесси подумала, что все к лучшему, но пока Эндрю прокашливался, чтобы начать разговор, она испытала некоторую тревогу.
      – Мы должны обсудить нашу ситуацию. – Голос у него был уверенный, а выражение лица сдержанное.
      – Хорошо, – поколебавшись, Кесси согласилась. Эндрю долго и пристально разглядывал сидящую перед ним женщину-дитя. Она была одета в длинное платье фиолетового цвета, скрывавшее ее от шеи до пят. Волосы, собранные в мягкий пучок, были заколоты серебристой заколкой. Вместо обычных болтающихся серег она вдела в уши маленькие серебряные колечки. После того как подремала, она выглядела посвежевшей, но он все-таки заметил следы усталости, от которой нельзя было избавиться, слегка отдохнув. Это смягчило его сердце, и он сказал:
      – У меня есть выбор работы. Чартерные рейсы… – Он запнулся. – Мне нужно будет наладить связи, выбрать что-нибудь подходящее.
      Кесси нервно закусила губу.
      – А как насчет моей работы? Ты… будешь настаивать, чтобы я ее бросила?
      – Я не людоед, Кесси, – ответил он, – и понимаю, что ты хочешь сохранить за собой работу. Мое единственное требование – чтобы она не мешала заботиться о Элизабет. Я буду тебе помогать в воспитании дочери, потому что не могу сидеть сложа руки и наблюдать, как моя жена будет растить… – Он остановился на полуслове, увидев на ее лице странное выражение. – Я сказал что-то не то?
      – Моя мать растила нас без отца. И я… я думала, если бы Мерфи был с нами… – Она не закончила, пытаясь уловить его реакцию.
      – Если бы Мерфи был с вами, то его здесь не было бы. Он летал бы где-нибудь, помогая голодающим.
      – Это примерно то, что я хотела сказать, – прошептала Кесси.
      – Я много думал последние несколько дней, Кесси. Присмотрись поближе ко мне и моей жизни, узнай, чего я стою. Мне нужно быть здесь. Последние несколько лет я был занят тем, что пытался улучшить мир, старался помочь тем, кому повезло меньше, чем нам, но сейчас самая большая польза, которую я могу принести, – быть рядом с собственным ребенком, передать дочери те ценности, в которые верю сам. Поэтому я остаюсь.
      – Но будешь ли ты доволен?
      – Думаю, что да. Я не знаю, как у нас с тобой все сложится дальше, но уверен, что могу взвалить на свои плечи всю ответственность. Я обещал Мерфи и сделаю все, чтобы сдержать слово, – торжественно заверил он ее и замолчал.
      Кесси смотрела на него. Она не сомневалась, что он человек слова. Ее раздражало теперь лишь постоянное присутствие тени Мерфи между ними.

      Следующие шесть недель Эндрю приспосабливался к новой работе, а Кесси приноравливалась к их совместной жизни. Как-то в пятницу она колдовала на кухне, осваивая новый рецепт печенья. Появившийся неожиданно Эндрю воскликнул:
      – У тебя здесь чертовский беспорядок! Что ты тут делаешь?
      Кесси оглянулась, вздохнула и решила не реагировать на него.
      – Почему так рано? Вертолет сломался? – спокойно осведомилась она.
      – Небо прохудилось. Льет как из ведра. Ни один человек, будучи в здравом уме, не соберется сегодня на экскурсию. Кофе еще остался?
      – Может быть. Кроме тебя, его никто не пьет.
      – У меня к вам предложение, миссис Макларен. Не нальете ли мне чашечку горячего кофе, пока я переоденусь в сухое? Потом я вам помогу закончить со стряпней.
      Глаза Кесси засветились удовольствием.
      Эндрю остановился в комнате Элизабет и несколько мгновений стоял, прислушиваясь к ее дыханию. Его решение остаться в Бостоне трудно далось ему, но это надо было сделать ради Элизабет, и он не раскаивался.
      Заботливо подоткнув одеяльце, он почувствовал удовлетворение и в который раз осознал радость отцовства.
      Наконец Эндрю снял мокрую одежду и подошел к шкафу, чтобы достать сухую. Когда он брал чистую рубашку, на кухне раздался грохот. Эндрю бросился вниз по ступеням.
      – Кесси? Что случилось? – спросил он, едва переступив порог.
      Она сидела на полу рядом с опрокинутым стулом. Противень лежал вверх дном, его содержимое было разбросано по полу.
      Эндрю поспешно опустился на колени рядом с женой.
      – Что произошло, Кесси? – Он обнял ее. – Тебе больно?
      – У меня закружилась голова. Я как раз собиралась поставить противень в духовку…
      Кесси теснее прижалась к его сильной груди. Ей нужно было слышать мерное биение его сердца и чувствовать покой в его объятиях, чтобы подыскать слова, которые она должна была сказать.
      – Я… – Она запнулась. Не так она намеревалась сделать это.
      – Что? – спросил он ее, нежно гладя ей спину.
      – Я… беременна, – прошептала она.
      Эндрю замер. Его рука повисла в воздухе. Он сделал глубокий вдох, чтобы сдержать нахлынувшие на него чувства, но даже это не помогло.
      – Боже! – пробормотал он охрипшим голосом. – Беременна, беременна, беременна, – повторил он несколько раз, потрясенный. – Кесси?
      Она услышала, как он произнес ее имя, и медленно повернула голову.
      – Такое случается, – сказала она. – Мы женаты. Это неудивительно.
      – Неудивительно? – передразнил ее озадаченный Эндрю.
      Он не сводил с нее глаз, силясь понять причину ее странного безразличия. Он готов был поклясться, что в ее глазах было еще что-то.
      – Дети не спрашивают разрешения, когда им появляться на свет. Важно, что мы готовы быть родителями…
      – Мы уже родители, – поправил он.
      – Да, уже, – поспешно согласилась она. – Но этот ребенок будет наш общий. Твой и мой. Год назад ты сказал, что хотел бы дать имя своему ребенку. – Кесси пристально посмотрела на него, надеясь увидеть малейший проблеск теплоты, понимания или одобрения. Она стремилась всей душой уловить подобие того взгляда, которым он так естественно награждал Элизабет, но тщетно. Собравшись с духом, она сказала: – Я хочу твоего ребенка… думала, что ты тоже хочешь.
      Эндрю пытался осознать смысл сказанных ею слов, но мысли путались. Он не мог поверить в то, что услышал, не знал, что сказать, что она хочет услышать. Даже не мог определить, что он чувствует, кроме ответственности.
      – Это… Ребенок меняет дело, Кесси, – проговорил он.
      – Какое дело?
      – Наш брак. Наши… отношения.
      Сбитая с толку, Кесси уставилась на него. Его голос, несмотря на переполненность эмоциями, был необычайно спокоен. Однако сам он был в напряжении.
      – Выйдем из кухни, – предложил он. – Если ты и вправду хочешь иметь ребенка, тебе нужно побольше заботиться о себе. – Он почесал затылок и пристально посмотрел на ее живот. – Мой собственный, – прошептал он. – Дай мне время проникнуться этой новостью.
      – Конечно, – отозвалась она после некоторого колебания. – Я только хочу, чтобы ты понял, как я себя чувствую.
      – Именно это я и стараюсь сделать, – невнятно ответил он, помогая ей подняться с пола.
 
      Эндрю остановился на пороге офиса Джесса, пытаясь придать себе смелости.
      – У тебя найдется несколько минут?
      – Конечно. Заходи, – ответил Джесс. – Что-то случилось? Ты обычно не заходишь сюда.
      – Мне нужен совет, брат. Я стараюсь разобраться с самим собой, но ничего не получается.
      – Для этого и существуют старшие братья! – Джесс отложил ручку и откинулся на спинку стула. – Рассказывай.
      – По правде говоря… Мне не хочется рассказывать кому бы то ни было, – пожаловался Эндрю. – Я совершил ошибку.
      – Мы все совершаем ошибки, – напомнил ему Джесс.
      – Правильно.
      – Что ты сделал?
      Нахмурившись, Эндрю бросил взгляд на шикарные стулья перед столом и начал вышагивать по кабинету. Джесс терпеливо ждал, наблюдая за братом.
      – Ты знаешь, почему я женился на Кесси, – наконец сказал он. – Думаю, ты догадываешься, что мой брак… имеет некоторые проблемы.
      – В каждом браке свои трудности.
      – Но не в твоем.
      – И в моем, – выдал секрет Джесс. – Но у брака больше шансов, когда есть прочная основа.
      – Я не знаю, – проворчал в ответ Эндрю. – У нашего брака слабая основа. Он держится на обоюдном желании обеспечить всеми возможными способами благополучие и безопасность Элизабет.
      – Какое у тебя теперь мнение о Кесси? Все еще считаешь ее ребенком, воспитывающим ребенка?
      – Кесси – хорошая мать. Она изо всех сил старается дать дочери все. Но… Она упряма, как и я.
      – Знаю, – ответил Джесс. – Очевидно, что твоя эмоциональность влияет на брак, Энди. Ты бы не беспокоился, если бы мог.
      – Я могу сдерживать эмоции.
      – Это ты и делаешь, так ведь? – догадался Джесс. – Ты держишься вдали от Кесси и дочки, как и ото всех нас?
      – Правда, – признался он.
      – Неужели ты думаешь, что мы не заметили, какими редкими стали твои поездки домой? Почему ты отдалился, Энди?
      – Не так больно.
      – Что больно? Все еще не дает покоя гибель Мерфи?
      – Нет, – согласился Эндрю. – Вернее, да. Я грущу без него. Не знаю, смогу ли объяснить, Джесс. – “Или захочу ли”, – подумал он. – Временами какой-то пустяк вызывает в памяти нашу с ним жизнь, и тогда я думаю о том, что он должен быть здесь… должен видеть Элизабет… слышать ее воркование… И моя выдержка мне изменяет…
      – Я понимаю, что это нелегко, Энди.
      Эндрю повернулся к Джессу, но смотрел мимо него, словно вновь почувствовал вину, потому что понимал, что вводит брата в заблуждение.
      – Мерфи – ушедшая боль, – сказал он, – но Кесси… – Он запнулся, не желая глубоко копаться в своих сердечных делах.
      – Продолжай, – предложил Джесс.
      – Когда Элизабет была в госпитале в последний раз, мы с Кесси поругались. Она напомнила мне, что я не отец Элизабет. – Эндрю разоткровенничался не без труда. Его глаза, полные боли и печали, встретились с сочувствующим взглядом брата. – Но я ее единственный отец. Она знает только меня. И Кесси… В общем, замечание Кесси очень задело меня.
      – Могу понять. Знаю, как сильно ты любишь малышку.
      – В этом-то и дело. Я не мог бы любить ее сильнее, будь она моей родной дочерью, – сказал он.
      – Кесси знает, как ты переживаешь?
      – Да, она извинилась, – тихо проговорил Эндрю. – Все прошло. Но когда я думаю о случившемся, это мне как соль на рану. А сейчас… Черт! Я устроил такую неразбериху!
      – Просвети меня, – предложил Джесс. Ответом было молчание.
      – Эндрю! – окликнул он.
      – Черт! – громко выругался тот. – Она беременна. Кесси беременна.
      – О! Похоже, я ошибался, говоря о твоей сдержанности.
      Эндрю молча нахмурился.
      – Хорошо. – Джесс запустил пальцы в свою густую шевелюру. – Если ты предпочитаешь молчать, я поделюсь своими мыслями. Первое – поздравления, кажется, уместны. Ты вступил в этот брак, чтобы сдержать обещание, данное Мерфи. Вы с Кесси обменялись клятвами перед алтарем. Ты сделал больше, чем обещал. Зная тебя, я не сомневаюсь, что у тебя и в мыслях не было нарушить клятву, данную Кесси. Очевидно, у вас бывали ссоры. Но вам нужно время, чтобы притереться друг к другу. А ты сам отдалился от жены и дочери. Думаю, это решение стоило тебе усилий.
      Эндрю кивнул и выразительно пожал плечами.
      – Я вернулся шесть недель назад. Почему, как ты думаешь? Я не могу оставить ее и Элизабет.
      – А теперь и еще одного ребенка, – вставил Джесс.
      – Да, – пробормотал Эндрю.
      – Тебя это удивило? – догадался Джесс. Он сдерживал невольную улыбку.
      – Что-то вроде этого, – согласился Эндрю.
      – Какие у вас планы?
      – Не знаю. Сообщение Кесси застало меня врасплох. Наши отношения такие хрупкие. Боюсь, что я задел ее.
      – Ну а как работается на чартерных рейсах?
      – Это… – Эндрю остановился. Слава Богу, хоть на этот вопрос он мог ответить не кривя душой. – Я раньше и не думал, что работа может быть такой веселой. Но совесть меня мучает, поэтому я два раза в неделю помогаю в бесплатной столовой для нуждающихся.
      – Как всегда, проявляешь благородство. – Джесс довольно ухмыльнулся.
      Эндрю поднял глаза, чтобы посмотреть на брата, и усмехнулся в ответ.
      – Энди, – тон брата снова стал серьезным, он наморщил лоб, словно взвешивал каждое слово, – если тебе хочется отличиться, удели побольше времени семье. Раздели трудности Кесси, это стоящее дело. Кесси особенная. Хороший брак – не случайность. Мужья и жены должны обсуждать свои проблемы. Это и есть партнерство, какое было у тебя с Мерфи. Если ты не пытаешься понять потребности и чувства своей жены, будь готов к конфликтам. Кстати, как насчет медового месяца? Ты же не побеспокоился о нем, когда вы поженились.
      – По очень простой причине. Она была на шестом месяце.
      – А теперь она носит твоего ребенка, Эндрю. Возможно, это лучшее время, чтобы увезти ее отдохнуть…
      – Кесси не захочет оставить Элизабет и работу.
      – Она работает только по пятницам и субботам. Правильно? Планируй короткий отъезд. Я не говорю, что не будет ссор. Оправдывайся. Льсти. Одним словом, сделай попытку, – подбодрил он.
      – Черт, Джесс! Это не так плохо.
      – И еще, Кесси не забеременела бы, если бы ты не испытывал к ней определенных чувств, не так ли?
      Эндрю поднял глаза на Джесса. Брат был прав. Несколько мгновений в комнате стояла тишина.
      – Нет, – наконец неохотно согласился он, – не забеременела бы.
      – Нужна няня для Элизабет?
      – Спасибо, не надо. Я попрошу маму или Мэнди. У Брайаны и так полон рот забот с детьми.
      – Да, кстати, хотел тебе сказать, что остаться здесь, в Бостоне, было разумным решением.
      Эндрю слегка улыбнулся брату:
      – Спасибо. Думаю, что я приглашу миссис Эндрю Макларен провести со мной медовый месяц.
      – Превосходно! – воскликнул Джесс, довольно улыбнувшись.
 
      – Кесси! – позвал Эндрю, едва перешагнув порог с букетом маргариток в руке. – Кесси! – повторил он, громко захлопнув за собой дверь.
      – Нельзя ли потише, Энди? – умоляюще обратилась к нему жена, спускаясь по лестнице навстречу ему. – Я с трудом утихомирила Элизабет, и тут приходишь ты и вопишь, словно где-то пожар. – Она уставилась на маргаритки.
      – Это тебе, – ответил он, протягивая ей цветы.
      – Мне?
      – Ты же моя жена и… ждешь от меня ребенка… поэтому я… принес это тебе.
      Кесси устремила на мужа взгляд своих темных глаз.
      – Почему? Я думала… – Она запнулась, покачав головой с недоверием.
      – Пойдем в гостиную.
      – Я только поставлю их в воду.
      – Оставь их, – сказал он, взяв ее за руку.
      В гостиной она уселась на диван и в замешательстве бросила на него мимолетный взгляд.
      Он начал мерить шагами комнату. Кесси ничего не могла понять.
      – Я только что из конторы Джесса, – услышала она, и мгновенное беспокойство лишило ее сил.
      – Ты уходишь от нас? – прошептала она, преодолевая свой страх.
      – Ухожу? С чего ты это взяла?
      – Ты сказал… – Она глубоко вздохнула. – Ты сказал, что пришел из конторы брата. Ты ходил туда, чтобы получить юридический совет?
      – Нет, братский. – Он остановился прямо перед ней и опустился на колени. – Ты подумала, что я пошел к Джессу как к юристу?
      Она нехотя кивнула.
      – Для чего?
      Не глядя на него, Кесси прошептала:
      – Для развода.
      – Для раз-во-да? – по слогам повторил Энди. – Напротив. Я думаю, что нам надо наладить наши отношения.
      Кесси взглянула на него. Его последующие слова повергли ее в совершенное изумление.
      – Джесс посоветовал мне устроить запоздалый медовый месяц.
      – А Элизабет? – озадаченно спросила Кесси.
      – Я думаю, что мама будет рада повозиться с нашей дочкой, – предположил Эндрю.
      – Ты честно этого хочешь? Или ты только следуешь совету брата? – Кесси постаралась встретиться с ним взглядом.
      – Джесс посоветовал, а я уже все обдумал. Это хорошая идея, Кесси. У нас еще не было времени для себя самих…
      Кесси не могла сдержать смешок.
      – Что, черт побери, тебя так позабавило? Она повернулась к нему:
      – Прости, но это так смешно: мы женаты уже год и только теперь планируем поездку, чтобы узнать друг друга поближе.
      – Это печально, Кесси, что мы оказались в такой ситуации… Брак малознакомых людей. Джесс попал в цель. Нам нужно познакомиться, пока не поздно.

      Пока Эндрю переключал сцепление, он заметил, что Кесси задремала. Ее глаза были закрыты, шелковые ресницы покоились на мягкой округлости бледных щек. Великолепные золотистые волосы были заплетены в косу. Ему пришло на ум, что она выглядит умиротворенной, милой и…
      Эндрю заволновался. Он подумал, что медовый месяц все усложнит, потому что он подразумевает и интимную близость. Каждый раз, вспоминая о разнице в их возрасте, он чувствовал вину перед Мерфи за то, что был рядом с Кесси и Элизабет… а Мерфи нет.
      Затем возникало чувство вины перед Кесси за то, что он с самого начала устроил такую неразбериху с их браком. Он понимал, что ему не хватало терпения, что он не уступал ей так часто, как это было нужно, привык все делать по-своему, быть за все в ответе. Семейная жизнь оказалась более трудной, чем он ожидал. Обдумывая все это, он выругался вслух.
      – Мы забыли что-то важное? – спросила Кесси в полусне.
      – Нет, – прозвучало в ответ.
      – Прости, я уснула.
      – Кесси! – разозлился он больше на себя, чем на нее. – Не извиняйся за то, что ты устала. Твое состояние – моя вина, а не твоя. Ты ничего не сможешь сделать, если ребенок утомляет тебя.
      – Ты меня утомляешь, Эндрю Макларен, – ответила она, обратив внимание на его плотно сжатые губы и руки, стиснувшие руль машины.
      Она была озадачена его неожиданной, необъяснимой злостью.
      – Эндрю! – начала она осторожно. – Можешь ты забыть все, что тебя раздражало, хотя бы на время нашей поездки? Если мы собираемся наладить наши отношения, злость этому не поможет.
      – Я тебе говорил, что мне нравится такая прическа, Кесси? – поинтересовался Эндрю совершенно неожиданно.
      – Нет, – удивилась она его комплименту. – Я решила, что коса будет мне удобнее.
      – Очень красиво. Ты хорошо выглядишь. Синие джинсы и рубашка – то, что мне нравится. – Он кивнул в подтверждение своих слов, продолжая следить за дорогой.
      Кесси обрадовало, что они вновь заговорили спокойно.
      – Мне недолго придется носить эти джинсы, – сказала она, засмеялась и тут же покраснела от неловкости.
      – Наш маленький Макларен позаботится об этом?
      Нежный смех Кесси неожиданно тронул Эндрю до глубины души. Он взглянул на жену, радуясь ее реакции на его дружеское подтрунивание.
      Она нежно похлопала себя по животу:
      – Наш маленький Макларен, похоже, стремится, чтобы о нем узнали все.
      – Я сказал Джессу, – признался Эндрю. – Но больше никто не знает.
      Кесси услышала странные нотки в его голосе. Склонив голову к плечу, она заметила:
      – Ты сказал это так, словно тебе было неудобно сообщать о моем положении брату. Я не… – Ее вдруг осенила догадка. – Ты стыдишься меня или нашего ребенка?
      – Кесси, не надо. – Эндрю положил свободную руку ей на колено. – Я хочу ребенка, а если и чувствую стыд, то с этим ничего не поделать…
      Было заметно, как он напрягся. Кесси ждала, молча наблюдая, и с каждым мгновением усиливалась ее тревога.
      – Да, – согласился он нерешительно. – Мне стыдно за мое поведение. Я не должен был так поступать с тобой.
      – Быть со мной в близости?
      – Да, – пробурчал он в ответ.
      – Ты мой муж.
      – Не очень удачная отговорка.
      – Энди, обещай мне, что никогда не скажешь нашему ребенку то, что только что сказал мне. Обещай, что никогда не дашь ему повода сомневаться в том, что он желанный.
      Кесси откинула голову и закрыла глаза. “Что это было, когда Энди взял меня? – спрашивала она себя. – Он был невероятно нежен со мной, его страсть была такой неподдельной”. Она знала, что для нее самой это был не просто секс, а нечто гораздо большее. Глубокое, прекрасное чувство возникло незаметно. Кесси сначала не позволяла себе поверить в его существование, затем старалась подавить, но со временем вынуждена была признаться, что испытывает к своему мужу сильное, пылкое чувство, а не просто уважение и признательность.
      Ей очень хотелось заслужить его уважение, одобрение или даже что-то большее.
      “Он прав, – думала Кесси, – нам нужно побыть одним, отключиться от семейных обязанностей, лучше узнать друг друга, и тогда, может быть, я смогу завоевать его любовь…”
 
      Место, где они собрались отдыхать, располагалось на возвышенности возле соленого водоема, окруженного высокими соснами. Площадки для палаток были расчищены. Высокая изгородь из зеленых насаждений обеспечивала полное уединение.
      Кесси и Эндрю молчали, пока ставили палатку и оборудовали все по его вкусу. Затем она смотрела, как он укладывает дрова для костра, восхищаясь его мускулистым натренированным телом. Он разжигал огонь с легкостью человека, имеющего опыт в этом деле. Видя, какое удовольствие он получает от работы, Кесси радовалась, что согласилась на его предложение. Здесь, на природе, вдали от общества и обязательств, он чувствовал себя как рыба в воде. Кесси часто интересовало, о чем он думает, что скрыто за этими предвещавшими бурю зелеными глазами, особенно когда он молча устремлял на нее взгляд.
      “Наступит ли день, когда я пойму его? Будет ли мне с ним спокойно? ” – думала Кесси.
      Эндрю медленно поднялся и повернулся к ней.
      – Ты что-то все молчишь, – сказал он.
      – Я смотрела, как ты работаешь. – Она кивнула на аккуратную поленницу. – Может быть, из-за тишины вокруг нас.
      – Очень красивое место. Раньше здесь жила пара лебедей. Когда птицы скользили по воде, казалось, что кто-то вырезал их из картины и поместил сюда. – Он улыбнулся и сел рядом с ней на бревно.
      – Потрясающий вид, – заметила Кесси.
      – Правда. Есть на свете райские уголки.
      – Ты много повидал, да? Мерфи… – Она запнулась на полуслове. Мерфи снова появился в их жизни.
      – Благодаря нашей работе мы с Мерфи где только не бывали. Нам повезло, очень повезло, но, знаешь, Кесси, нет ничего лучше того, что я видел именно здесь, в наших краях.
      Она окинула взглядом местность, насколько это позволял окружавший их лес.
      – Скажите, что бы вы хотели, миссис Макларен? – поинтересовался он. – Почему я до сих пор не положил мясо на огонь? Мы сделаем салат, а потом я расскажу вам о захватывающих зрелищах.
      – Вы сами напросились, мистер Макларен, – ответила она беспечно, – но перед историями – суп. На этот раз я согласна с вашим предложением.
      – Надо же! – Он откинулся назад и поднял к небу глаза. – Невероятно! Она согласна со мной!
 
      Сумерки спустились на лагерь. Эндрю задумчиво смотрел на языки пламени. Кесси наблюдала, как отблески огня от костра играли на его лице и танцевали в его медных волосах.
      – Когда я учился в колледже, – его низкий голос прорвался сквозь вечерние звуки леса, – у меня были два приятеля. Я был с ними так же близок, как позже с Мерфи. – Он помолчал, глядя на вспышки огня, отраженные в ее глазах. – После колледжа каждый пошел своей дорогой. Я – в аспирантуру, затем спасать мир. Но перед выпуском мы провели лето, путешествуя по штатам, и столько повидали! – Вспомнив о чем-то, Эндрю счастливо улыбнулся. – Эта поездка была непревзойденной. Рождение на моих глазах Элизабет было не менее замечательным, чем созерцание Большого Каньона или исполинских мамонтовых деревьев в прибрежных лесах Калифорнии.
      Эндрю прервался, улыбнувшись Кесси и как бы приглашая ее разделить с ним воспоминание о появлении на свет Элизабет.
      – Ты скучаешь по ней, да? – спросил он.
      – Без нее так тихо. Я продолжаю думать, что должна заботиться о ней. Странное чувство.
      – Я тоже скучаю по ней, Кесси, – признался он. – Но мы должны сейчас побыть одни. Мы можем быть прекрасными родителями, но наши отношения требуют внимания. Не хотите ли прогуляться со мной при лунном свете к воде, миссис Макларен? – спросил он, протянув ей руку.
      – Хочу, – ответила она, подав свою и ощутив тепло принявшей ее ладони. – Ты расскажешь мне еще о вашей поездке?
      – Нужно испытать это самой: постоять у основания мамонтовых деревьев, глядя вверх, или встать на край Большого Каньона и долго смотреть вниз. Есть места, где небо кажется больше, а звезды ярче, где увидеть падающую звезду – обычное дело. Когда дети подрастут, я возьму вас туда и поделюсь всем самым лучшим с тобой, Кесси.
      Она улыбнулась и кивнула головой в знак согласия.
      – Завтра мы наймем каноэ и обследуем этот водоем. – Он остановился, глядя сверху вниз на Кесси в лунном свете. Она слушала его, как ребенок, с неподдельным интересом. Эндрю заметил это, как, впрочем, и усталость на лице жены. Чувство вины вновь всплыло в его душе. Это по его вине она так устала, по его вине она беременна.
      – Почему бы нам не вернуться? – предложил он, нежно потрепав ее по щеке. – Тебе нужно отдохнуть. Пойдем ляжем и будем слушать ночные звуки.
 
      Темнота в палатке создавала обстановку, при которой шумы снаружи слышались явственнее. Нежный бриз пробегал по кронам деревьев, заставляя ветви качаться и шелестеть листвой. Вода мерно плескалась о берег.
      Эндрю теснее прижал к себе жену и удобнее примостил ее голову у себя на плече. Он слушал ровное дыхание Кесси и бессознательно поглаживал ее живот.
      Когда она прижалась теснее, он дотянулся до ее губ, припал к ним своими и услышал ответный вздох, послуживший ему знаком одобрения. Он приподнял просторную футболку на Кесси, освободив живот.
      За прошедшие недели у него вошло в привычку спать, прикрывая рукой то место, где рос его ребенок. Обычно ночная рубашка Кесси служила барьером. Нынешней ночью близость тела превратила это движение его руки в жест обладания. Инстинктивно тело Кесси выгнулось в его руках.
      Не отдавая себе отчета, он ласкал ее. Наконец снял с нее футболку и дал волю страсти, стараясь удовлетворить ее. Казалось, его руки и губы были одновременно всюду, дразня ее, лаская, целуя и вкушая.
 
      Эндрю прислонился к большому камню и смотрел, как Кесси распаковывала их ленч. Дни пролетели быстрее, чем он ожидал. Они совершали пешие прогулки, катались на каноэ, купались. Приготовление еды на костре отнимало достаточно много времени, и спорить им было просто некогда.
      Часы прогулок проходили в спокойных разговорах, которые ничем не прерывались.
      Эндрю обнаружил, что здесь, на природе, он более терпелив и склонен выслушивать идеи Кесси и ее мнение. Она предложила устраивать пикники каждый раз, как они будут ходить в лес, и он согласился.
      В первый день был пикник за соленым водоемом. Их пригласили два молодых человека, плававших на двухместном плоту. На следующий они взобрались на обрыв, где располагался маяк, в третий раз вернулись к скалистой бухте, обнаруженной ими накануне. Это, похоже, было излюбленное место охотников с гарпуном и любителей подводного плавания.
      Утром Кесси неожиданно сказала:
      – У меня идея.
      Эндрю снисходительно улыбнулся:
      – Поделитесь ею с мужем, миссис Макларен?
      – Ты, можешь быть, посчитаешь это глупостью.
      – Нет причин оправдываться. Мне кажется, павлиньи перья, что ты носила вчера, выглядели нелепо, но я не думаю, что твоя идея может быть глупой, – усмехнулся он, поддразнивая ее.
      Еще какой-то момент Кесси колебалась, затем поддалась на уговоры:
      – Хорошо. Я скажу тебе. Но после такого саркастического замечания относительно моих сережек…
      – Говори, – ободрил ее Эндрю.
      – Украшения гармонировали с зеленым, синим и коричневым цветом шотландки моей юбки, – бросила она ему неожиданно. – Кстати, я заметила, Энди, что ты не так уж разборчив сам при выборе одежды, ведь никому не придет в голову надеть спортивные трусы с радугами или зарослями тростника.
      – Их мне купила Рейчел, – перебил он сухо.
      – Но никто не заставляет тебя их носить. Ты мог просто держать их в ящике.
      Как бы сдаваясь, он поднял руки.
      – Хорошо, не велика важность. Я ношу дурацкие трусы, – уступил он. – Ты отклонилась от темы. Расскажи о своей идее, Кесси.
      – Вчера, – начала она, – наблюдая, как пловцы готовились нырять, я подумала, что мне нравятся эти пикники. Они забавные. И мне пришла в голову мысль, что можно открыть свое дело по обслуживанию таких пикников… У людей разные вкусы. Если предложить различные меню или выбор a la carte… Что ты думаешь об этом?
      – Может сработать. Особенно в разгар туристического сезона. Я, правда, не уверен, будет ли спрос зимой.
      – Просто придется поизобретать, – поспешила объяснить Кесси. – Ты можешь, например, устроиться с большим набором супов и теплым хлебом перед ярко горящим костром глубокой зимой и назвать это пикником.
      Эндрю наградил ее своей эффектной улыбкой.
      – Я бы пошел, если бы меня пригласили, – поддразнил он жену. – Почему ты не запланировала несколько пробных меню? Подсчитай цену продуктов и время, затраченное на их приготовление. Составь более полную картину того, что ты хочешь делать.
      – Ты не считаешь это глупым?
      – Нет, Кесси, – заверил он ее. – Думаю, что это неплохая идея, но требует более детальной проработки. Ты знаешь, может быть, даже удастся включить пикник как дополнение в мои чартерные рейсы. Я катаю отдыхающих, а ты их кормишь.
      Кесси улыбнулась, чувствуя, что лицо ее пылает. “Энди не сомневается. Больше того, он сделал свое предложение, похоже, что ему понравилась идея”, – подумала она и решила, что этот разговор – шаг вперед в их отношениях.

      Эндрю мерил шагами гостиную в ожидании Кесси. Элизабет в выходном платьице проковыляла от дивана до стула и обратно, таща за ухо своего любимого плюшевого мишку и счастливо лепеча.
      Он ненавидел опаздывать куда бы то ни было. А нынешний вечер к тому же особенный. Макларены отмечали тридцать пятую годовщину бракосочетания родителей, и каждый из них приложил руку к организации этого празднования. Готовился сюрприз.
      Было решено, что семья соберется в усадьбе, как Люк любовно называл родительский дом. Эндрю придумал прекрасный предлог – вызвался попросить мать с отцом разрешить использовать дом для празднования дня рождения Кесси. Он заверил всех, что убедит их, сказав, что его собственный городской дом слишком мал, чтобы удобно разместить гостей. Сара предложила украсить торт. Брайана, Мэнди и Кесси вызвались приготовить угощение. Рейчел сказала, что позаботится о цветах. Этан взял на себя ответственность за украшение дома, если кто-нибудь отвлечет внимание родителей за час до празднования. Джесс уверил его, что все будет в порядке.
      Эндрю прекратил расхаживать, взгляд его упал на Элизабет.
      На малышке было простое бледно-лиловое с белым платье. Кесси надела на ножки девочки белые колготки и такие же туфельки. Головку ребенка украшал тонкий ободок, гармонировавший с ее нарядом. Элизабет выглядела мило, но Эндрю подумал, что с ее подвижностью вряд ли ей удастся надолго остаться воплощением безукоризненного вкуса.
      Услышав шаги Кесси, Эндрю опустил шторы и, повернувшись, застыл на месте.
      Платье, которое она выбрала, было удивительно скромным. Темно-зеленого цвета, оно делало ее темные глаза еще темнее. Волосы Кесси распустила, и они свободно лежали на плечах. На щеках пылал естественный румянец, глаза подчеркивали легкие зеленые тени на веках. Стиль свой она все-таки сохранила. В ушах у нее мерцали длинные золотые серьги, под стать ожерелью. Несколько сверкающих золотых браслетов украшали изящные запястья Кесси. Общий вид свидетельствовал о хорошем вкусе.
      Очарованный, несколько мгновений Эндрю молча наблюдал за женой, остановившейся на верхней ступеньке. На него налетел неподдающийся описанию вихрь чувств. Он решил, что она красива, и в то же мгновение у него перехватило дыхание, а затем внутри все сжалось непонятно почему. Он не был уверен, произошло ли это от мысли, что перед ним его жена, или от сознания, что она беременна, или просто от ее внешнего вида. Большинство переживаний исчезли так же быстро, как и появились, оставив лишь след в душе.
      Глубоко вздохнув, он улыбнулся и жестом пригласил ее выйти на улицу. Одобрение мужа придало Кесси храбрости, но она все-таки немного нервничала. Сегодняшний вечер был особенно сложен для нее, ведь она была как бы приманкой для старших Макларенов.
      Когда Джойс и Либби Макларен вошли в гостиную, они были, несомненно, удивлены. Их дом был полон родственников и друзей, стремившихся поздравить их и пожелать им долгих лет жизни и много радости.
      Кесси зачарованно наблюдала. Эта семья всегда ошеломляла ее.
      Взгляд молодой женщины скользил от одной персоны к другой. Люк стоял за спиной у Мэнди, привычно положив руку ей на плечо. Голова Этана темнела рядом с Сарой, которая смеялась над чем-то. Кесси заметила многозначительный взгляд, которым обменялись Брайана и Джесс, стоявшие рядом. Для нее не составляло труда прочесть в нем молчаливое признание в любви. Когда же она обернулась к мужу, то увидела, что он обнимает Рейчел. Их рыжие головы слились воедино, когда Эндрю коснулся губами лба сестры.
      Кесси поспешно отвернулась, заставив себя улыбнуться, несмотря на подкативший к горлу комок. Она так сосредоточилась на своих мыслях, что вздрогнула, когда большая, крепкая рука коснулась ее плеча.
      – Успокойся, – посоветовал Джесс, – я не серый волк, а только старший брат.
      – У меня никогда не было старшего брата. – Она судорожно вздохнула.
      – А теперь есть, – возразил Джесс. – Даже три.
      – Ты прав. И много старших сестер тоже, – добавила Кесси.
      – Твой муж забил мне голову всякими выдумками, Кесси, – прямо заявил Джесс, – сказал, что живет со смутьянкой. А ты вот стоишь и, как мне кажется, не похожа ни на одну смутьянку, которую я когда-либо видел.
      Кесси начала покусывать губы.
      – Расслабься, – повторил он. – Я пошутил.
      – Эндрю прав, – призналась она, заставив себя встретиться с пытливым взглядом, устремленным на нее. – Не знаю, что он сказал тебе, но уверена: это близко к правде. Иногда мы по-разному смотрели даже на погоду.
      Джесс обратил внимание на ее выражение лица, когда она за шуткой пыталась спрятать истинные чувства.
      – Кесси, если не хочешь, чтобы я вмешивался, – не буду, но я хотел бы помочь вам обоим.
      – Спасибо, – пробормотала она.
      – Ты заметила, что Эндрю выходит из себя по поводу и без повода?
      – Надо быть идиоткой, чтобы этого не видеть.
      – Правильно, – рассмеялся Джесс. – Но, к сожалению, это его характер.
      Кесси поморщилась:
      – Я знаю.
      – Ты не очень довольна вашими отношениями, так ведь? Кесси, чтобы потянуть время, поправила браслеты на запястьях.
      – Нет, – наконец согласилась она. – Я – нет.
      – А ты говорила ему о своих чувствах?
      – Я не знаю как…
      – Надо попытаться, – ободрил он ее. – Я знаю, что Энди становится неприступным, но попробуй улучить момент, Кесси… Он говорил мне, что ты упряма и решительна, как и он, но мне кажется, что ты совсем не упряма. Может быть, ты просто должна говорить ему о своих чувствах? И тогда обнаружишь, что он способен на понимание.
      – Вся беда в том, что я не знаю, как до него достучаться.
      – Наберись терпения. Попробуй. Поговори с ним, – настаивал Джесс. – Не скрывай своих неудач и надежд. Поделись ими с Эндрю. Для этого брак и нужен.
      Прежде чем Кесси успела ответить, маленькая дочка Джесса подбежала к ним. Бетани попросила папу пойти с ней и посмотреть, что делает дядя Этан. Джесс бросил взгляд, выражавший извинения, и с радостью последовал за ребенком. Кесси издала тяжелый вздох и решила смешаться с толпой.
 
      Несколько часов спустя Кесси была уверена, что переговорила со всеми. Она любезно, хотя и без особой радости, принимала поздравления с днем рождения. Привыкнув к этой семье и кругу ее друзей, Кесси даже начала чувствовать себя достаточно уютно и получать удовольствие, хотя время от времени все еще искала глазами мужа.
      Кесси постаралась прогнать уныние, вызванное невниманием к ней Эндрю. Она присоединилась к золовкам, которые собрались в столовой.
      – Это шоколадное печенье с миндалем – просто искушение, – восхищенно заявила Мэнди, откусывая кусочек. – Ты оставишь нам этот рецепт, так ведь?
      – Конечно, – ответила Кесси, – это один из старых маминых рецептов.
      – Люк накинулся на печенье, словно я его никогда не кормила, – добавила Мэнди.
      – Рада, что оно вам понравилось. Я заметила, что Этан тоже взял полную пригоршню.
      – Полную пригоршню печенья? – вмешалась Брайана.
      – Да, а ты пробовала? – спросила Мэнди.
      – Хм, – кивнула Брайана, – просто восхитительно.
      – Печенье Кесси, – прошептала Мэнди. – Знаешь, ты можешь начать свое дело.
      – Мне это неинтересно, – призналась Кесси. – Но я думаю начать обслуживать пикники.
      – Какая необычная идея! – восторженно отозвалась Мэнди. – Корзинки от Кесси. Ты готовишь просто великолепно. Если начнешь с разнообразного ассортимента, удача тебе обеспечена.
      – Пока в каждой корзинке будет печенье Кесси – это будет иметь успех, – включилась в разговор Брайана.
      – О! Существенное дополнение к идее, – заметила Мэнди, взяв очередную порцию печенья.
      Брайана и Кесси дружно рассмеялись.
      – Я все время обдумываю этот план, – вернулась к теме разговора Кесси. – И знаете, я жду некоторой помощи от вас обеих. – Она взглянула на Мэнди и Брайану. – Вы поможете?
      – Конечно, мы, Макларены, держимся вместе, ты же знаешь, – ответила за себя и Брайану Мэнди.
      – Спасибо. – Кесси неожиданно поняла, как она рассчитывала на поддержку своих золовок.
      – А что Эндрю думает обо всем этом? – спросила Мэнди.
      – Когда я сказала ему о моей идее, его реакция была… благоприятная. Он даже дал несколько полезных советов, но я не уверена в том, что ему понравится, когда я начну по-настоящему и займу кухню. Мой бизнес может нарушить привычное течение его жизни.
      – Почему ты не спросишь у него совета? – поинтересовалась Мэнди. – Если Эндрю будет считать, что помогает, он более терпимо станет относиться к любым посягательствам на его привычный уклад.
      – Я не знаю…
      – Замечательная идея, – вставила Брайана. – Стоит попытаться. Эндрю любит, когда его привлекают к делу.
      – Я хочу делать все без его помощи, – запротестовала Кесси.
      – Почему? – хором воскликнули удивленные Брайана и Мэнди.
      – Я должна доказать ему, что могу что-то сделать сама.
      – Даже если ты попросишь у него помощи, это не значит, что он будет делать работу за тебя, – высказала свое мнение Брайана. – Это твоя идея. Мы обеспечим тебя нашими любимыми и испытанными рецептами блюд и поддержим морально, но не обещаем готовить за тебя. Ни у кого из нас нет на это времени. Знай, ты все это делаешь на свой риск.
      – Может быть, ты осознаешь, что получить советы Энди просто полезно, – с энтузиазмом добавила Мэнди.
      Кесси покачала головой:
      – Если я привлеку его, он будет думать, что я не могу обойтись без его помощи.
      Брайана и Мэнди обменялись удивленными взглядами.
      – Кроме того, вы с Эндрю сможете больше времени проводить вместе, – мягко заметила Брайана. – Раз вы оба интересуетесь кулинарией, это удобный случай. Я по своему опыту знаю, как сложно тебе найти время побыть с Эндрю. Ною было четыре, когда мы с Джессом поженились…
      Это заявление заставило Кесси удивленно округлить глаза.
      – … И если бы дядя Люк не уделял время нашему сыну, у нас не было бы ни минуты свободной для самих себя! – Брайана остановилась, выразительно подмигнув Мэнди.
      Та в ответ усмехнулась, мгновенно подхватив мысль Брайаны:
      – Почему бы вам не позволить дяде Люку и тете Мэнди понянчить дорогую Элизабет, как Люк нянчил Ноя? – поинтересовалась она.
      Кесси перевела взгляд с одной на другую. “Они действительно составляли план, чтобы помочь мне одержать победу над мужем и спасти брак? Осведомлены ли они, как непрочны у нас с Эндрю отношения? ” – мелькнуло у нее в голове.
      – Я… я не знаю, что сказать, – ответила она запинаясь.
      – Не говори ничего, – посоветовала Мэнди. – Просто соглашайся. Люк и я будем просто счастливы забирать Элизабет один или два раза в неделю. Вам только нужно будет упаковать корзинку для пикника и выбрать место.
      Кесси почувствовала, как улыбка медленно тронула ее губы.
      – Какая замечательная идея! Можно разнообразить меню каждого пикника. Это будет эксперимент. А если я захочу участия Эндрю, это будет замечательная уловка. Кроме того, он может найти дюжину подходящих для пикников мест.
      Она кинулась обнимать каждую золовку по очереди.
      – Вы обе замечательные! Как я смогу отблагодарить вас за такие прекрасные идеи? – Кесси сияла от радости.
      – Кесси Макларен… – проворчала Брайана, – заруби себе на носу, что мы не ждем никакой благодарности. Мы одна семья. Этого достаточно.
      Вечер оказался наполненным событиями больше, чем любой другой.
      Наблюдая за родственниками Эндрю, Кесси обнаружила, что Макларены участвуют в делах друг друга. Доказательством этому было празднование юбилея Джойса и Либби. Ей нравилась семья Эндрю, и она тоже хотела участвовать в ее жизни. Пока Кесси была среди родных мужа, она чувствовала себя ближе к нему. “Может быть, мои золовки правы? – думала она. – Возможно, у них обеих было свое особенное понимание мужчин этой семьи”.
      И Кесси тут же, на празднике, решила, что сделает все, чтобы завоевать уважение Эндрю. И любовь…
      Когда в тот же вечер дома Кесси вошла в детскую, Эндрю нежно нашептывал что-то Элизабет, пока готовил для нее постель. Она наблюдала, как он вытирал личико дочки полотенцем. Он был так нежен с ней, так заботлив…
      – Ты в самом деле любишь детей? – решилась она спросить.
      Не отрывая глаз от Элизабет, он кивнул. Его движения были неспешны. Он аккуратно надевал памперсы на ребенка. Затем Эндрю повернулся к жене. Его низкий голос был спокойным, почти благоговейным.
      – Мне хотелось бы иметь больше двух детей, в зависимости от наших возможностей и, во всяком случае, если ты этого захочешь.
      Бережно держа ребенка на руках, он пристально посмотрел на Кесси, затем двинулся к ней и передал ей дочь. Она приняла драгоценный сверток и, прижав к себе девочку, нежно погладила пальцами ее чудесную белокурую головку.
      Эндрю молча наблюдал за тем, как жена выражала свою любовь к дочери.
      – У тебя сложное время: ты беременна.
      – Я хорошо себя чувствую, – успокоила она его.
      – Ты всегда уставшая. Нам не надо принимать решение прямо сейчас, Кесси. Когда-нибудь попозже.
      – Будет ли у нас это “попозже”, Эндрю? Наш брак… – Она оборвала себя, чтобы не произнести слова, которые уже готовы были сорваться с ее языка.
      Он не мог не заметить этого.
      – Я борец, Кесси, а не лодырь и сдержу свое обязательство перед тобой… И перед Мерфи…
      – К черту Мерфи! – воскликнула она. – Его нет! Он умер! Я не хочу всю жизнь жить с призраком Мерфи, Эндрю Макларен! Я твоя жена!
      Он уставился на нее, изумленный ее горячностью.
      – Положи ребенка в кровать, – сказал он.

      С первыми лучами солнца, проникшими в гостиную, Эндрю проснулся. Раскинувшись на подушках дивана, он лежал и смотрел в потолок. Во время их разговора прошлой ночью он напомнил Кесси о том, что он взял на себя обязательства, что он не лентяй.
      Сейчас, при свете дня, снова появилось знакомое ноющее чувство вины. Он чувствовал себя так, словно предал Мерфи и все, что было хорошего в их дружбе.
      Он неделями сдерживал свои эмоции, но прошлой ночью понял, что больше не может. Ему хотелось упаковать чемоданы и уйти. Но он был борцом и должен выполнять обязательства, которые взял на себя. Эндрю знал, что не может сбежать от них.
      – Я сохраню доброе имя, – пробормотал он. – Сдержу обещание, данное Мерфи и самому себе.
      Эндрю думал, что, несмотря на долгосрочность обязательств, он доведет дело до конца, даже если придется пройти сквозь огонь и воду. Потому что своим уходом он разочарует не только Мерфи, но и Кесси, и Элизабет, и себя самого. Он признает поражение. Признает то, что не в состоянии нести ответственность за женщину и ребенка.
      Всегда считая себя достаточно стойким, Эндрю был уверен, что справится с чем угодно. Он смотрел смерти в лицо. Видел голодающих детишек. На его глазах взрослые мужчины убивали себе подобных. Он переживал, видя горе сестры, когда ее молодого мужа сразила пуля снайпера, не находил себе места, когда его брат был на пороге смерти.
      Во всех этих случаях было трудно. И если он сбежит, то лишится самоуважения и чести.
      Эндрю сел на диване и разочарованно покачал головой.
      – Чертов Мерфи! – выругался он сгоряча. – Какого черта ты ждал от меня?
      В тот же миг он вспомнил слова, произнесенные Кесси этой ночью: “Он умер! Я не хочу всю жизнь жить с призраком Мерфи…”
      Ее слова сначала удивили его, но потом он понял, что Кесси была права.
      – Мерфи мертв! – прошептал он с болью в голосе. – Мерфи… мертв!
      Эндрю закрыл глаза, опустил голову и вздрогнул. Его друг не просто ушел, он умер. Наконец-то ему удалось сказать это вслух. Потребовались месяцы, чтобы он смирился с этим. “Конечно, я обещал Мерфи присмотреть за Кесси, – думал Эндрю, – но в то же время именно я предложил Кесси стать моей женой, именно я встретил в этом мире это крошечное существо и мгновенно полюбил его…”
      Мысли вели Эндрю дальше. “Мерфи уже никогда не быть отцом Элизабет. Не это ли я сам говорил Кесси? Я был ее отцом и мужем Кесси. Не это ли она сказала мне прошлой ночью? ” Он неожиданно улыбнулся, вспомнив, как хороша была Кесси в их медовый месяц – молодая и свежая, солнечный свет играл в ее волосах цвета меда. Она так чудесно выглядела на приеме. И прошлой ночью тоже, когда лежала на кровати с рассыпавшимися по подушкам волосами.
      “Она носит мое дитя”, – подытожил про себя Эндрю.
      Он вздохнул, улыбнулся гордо и удовлетворенно, затем распрямился и вытянул ноги.
      – Мерфи умер, – прошептал он. – Мерфи нет. – Он покачал головой и уставился в окно на кардинала-дубоноса, усевшегося на сосну. – Но он не забыт, старый друг. Никогда не будет забыт. Он похоронен с надлежащим почетом, – продолжал шептать Эндрю.
      “Благодарю тебя, приятель, – пронеслось у него в голове, – что предоставил мне такую возможность: любить и быть любимым ребенком и его матерью…”
      Эндрю поднялся сдивана и подошел к окну, рассматривая птицу. Роса на ветках дерева искрилась под солнечными лучами.
      – Я позабочусь о ней, Мерфи. Я обещаю. Как смогу…
      Как только Эндрю произнес эти слова, он почувствовал, что долгожданное спокойствие пришло к нему. Теперь он знал: их жизнь с Кесси не будет унылой.
 
      Кесси проснулась в одиночестве. Она долго лежала, обдумывая события прошедшей ночи и вспоминая взгляд мужа, когда он провожал ее в спальню. Этот взгляд означал изменение в их отношениях. Похоже, что наступил перелом, на который она надеялась и которого ждала. С этого дня они должны сблизиться.
      Кесси улыбнулась собственным мыслям. Она не отрицала своих симпатий к Эндрю. Одно его присутствие в комнате волновало ее. Но больше всего ей хотелось говорить с ним без страха, что между ними снова может возникнуть стена.
      Прошлая ночь была прекрасна, мечта становится явью… “Но где же он теперь? ” – задала она себе вопрос и тут же забеспокоилась, что с наступлением дня все вернется на круги своя.
      Быстро оценив ситуацию, Кесси надела фиолетовый халат и на цыпочках спустилась по лестнице, ища своего загадочного мужа.
      Она остановилась у лестницы. Эндрю стоял у окна спиной к ней. Солнечный свет, проникавший сквозь стекло окна, делал его волосы еще ярче, великолепнее, чем обычно. Кесси окинула взглядом его высокую фигуру и улыбнулась, подумав, как же противоречив ее муж на самом деле.
      Он был дерзким, упрямым, строгим, властным, но в то же время нежным, страстным, хотя и очень скрытным. У него было множество уязвимых мест, которые он старательно скрывал, и только близкие люди знали о них.
      Ей приходилось не раз наблюдать, как трепетно он ухаживал за Элизабет. Она часто видела Эндрю смеющимся в кругу его семьи, а иногда он расслаблялся до такой степени, что позволял себе посмеяться даже вместе с ней. Под личиной жесткого парня он скрывал, теперь она была в этом уверена, эксцентричность.
      Сейчас, глядя ему в спину, Кесси не сомневалась, что он взволнован.
      Она распрямила плечи, глубоко вздохнула и тихо спросила:
      – Я сделала что-то не так?
      Эндрю покачал головой и, не оборачиваясь, ответил:
      – Нет, Кесси.
      – Я… я не ожидала… – Она запнулась, затем заставила себя продолжить: – Я не знала, что ты… уже встал и ушел.
      Когда он повернулся к ней, то увидел молодость и красоту. Принятое только что решение и свежий вид жены привели Эндрю в умиротворенное состояние.
      – Почему ты решила, что сделала что-то не то, Кесси?
      – Потому что… Просто так, – раздумала она отвечать и отвернулась, чтобы уйти.
      – Это не причина.
      – Прости, – прошептала она.
      – Ты не устала без конца повторять свое “прости”? – Он пересек комнату и взял ее за плечи. – Ты не должна извиняться… Отчего эти слезы?
      – Вот. Ты снова на меня сердишься, – тихо ответила она.
      Эндрю несколько мгновений смотрел в ее глаза, заблестевшие от слез, затем сказал:
      – Думаешь, что я на тебя сержусь?
      Она опустила глаза и кивнула.
      Притянув ее к себе и выдохнув “Ах, Кесси! ”, он наклонился и прильнул губами к ее губам требовательно и властно.
      – Ты здесь ни при чем. Я никогда не надеялся, что буду испытывать такие чувства, что буду желать. – Он дал ей почувствовать его возбужденное состояние. – Я спустился не из-за тебя. – Он всматривался в ее лицо, пытаясь разгадать ее мысли. – Я спустился, чтобы подумать.
      – Ты не можешь думать в спальне?
      – Обнимая тебя? Трудно!
      Не веря своим ушам, Кесси прикоснулась к нему. Она провела своим пальцем по его груди и животу и остановилась у резинки его спортивных трусов.
      – Могу я чем-нибудь помочь?
      Его глаза на мгновение закрылись и снова широко распахнулись. Когда он улыбнулся, в них промелькнул озорной огонек.
      – Очевидно, миссис Макларен, вы можете облегчить мои физические страдания.
      Смелый пальчик Кесси медленно двинулся вниз.
      – Приятные ощущения, – простонал Эндрю. – Мне нужны твои прикосновения, Кесси. Мне нужна ты.
 
      – Почему бы нам не вернуться в постель? – поинтересовался Эндрю спустя некоторое время.
      – Я могу спать здесь.
      – Ты можешь спать где угодно и как угодно.
      – Это талант.
      Он рассмеялся и погладил ее живот с чувством собственника.
      – Говорят, что это свойство детей.
      – Почему ты продолжаешь держаться в стороне? – спросила она неожиданно.
      – Потому что… – начал он издалека, – меня одолевают противоречивые чувства.
      – Ты все еще считаешь меня ребенком?
      – Кесси, – его тон заставил ее взглянуть на него, – сколько раз за последние двадцать четыре часа мы занимались любовью?
      Вместо ответа она густо покраснела.
      – Правильно. Я не занимаюсь подобного рода делами с детьми, миссис Макларен, – выразительно заявил он. – Кроме того, я не буду напоминать тебе, что ты носишь нашего ребенка.
      – Значит, не надо доказывать, что я уже женщина?
      – А ты доказываешь?
      – Я всеми силами старалась показать тебе, что я уже не ребенок.
      – Господи, дорогая, – пробормотал он, – разве тебе не хватало забот с Элизабет?
      – Я должна была доказать тебе, что могу сама отвечать…
      – Ты ничего не должна мне доказывать, Кесси. У меня есть глаза, и я сам вижу, какая ты мать.
      – Но ты всегда злишься на меня.
      – Это из-за того, что я рыжий. Разве ты не согласна с этим? И не всегда я сержусь на тебя. Иногда я злюсь на себя самого. Черт, Кесси! Этот пол такой жесткий. Перевернись. Давай переберемся на диван. Тебе помочь?
      Она потянулась к нему. Он поднял ее с пола и прижал к себе. Его большая рука тронула ее щеку, медленно скользнула по шее и затем привычно легла на живот.
      Кесси положила свои руки поверх его.
      – Наш ребенок, – прошептала она.
      – Мой, – тем же тоном ответил Эндрю.
      – Твой, – подхватила она и кончиками пальцев коснулась его губ.
      – Ах, дорогая, – вздохнул он. – Я ненавижу себя за утро, наступившее после ночи, когда он был зачат.
      – Эндрю!
      – Ш-ш, – успокоил он ее и нежно поцеловал в висок.
      – Пожалуйста, не говори так, – попросила она.
      – Это правда, – согласился он спокойно. – Я ненавижу себя за то, что воспользовался тобой, чтобы удовлетворить свои физические потребности. Больше всего ненавижу за то, что ты была девушкой Мерфи. Ты была его. Для меня на тебе как будто бы было написано “Вход воспрещен”. Я никогда не помышлял о том, что у нас с тобой будут интимные отношения. Я только знал, что тебе нужна помощь.
      – Вот почему ты уехал.
      – Да, Мерфи стер бы меня в порошок, если бы я прикоснулся к тебе пальцем.
      – Я твоя жена, Эндрю.
      – Ты не перестаешь повторять мне об этом, Кесси. Для тебя так много значит быть моей женой?
      – Да, – прошептала она в ответ.
      – Раз уж мы исповедуемся, то я скажу тебе, что этот ребенок чертовски много значит для меня… Я не жалею, что тогда проявил инициативу.
      – Мне приятно слышать это. Я тоже не жалею.
      – Ни капли?
      – Немного. Но не из-за ребенка, – поторопилась прибавить она.
      – Ты мне скажешь?
      Кесси в раздумье взглянула на мужа.
      – Я рада, что ты женился на мне, Эндрю. Я знаю, что без тебя мне с Элизабет не было бы так хорошо. Я всегда буду благодарна судьбе, что у Мерфи оказался такой друг, как ты. Но я сожалею о месяцах, что мы жили порознь, о месяцах, когда ты уезжал, о том, что все это время ты держал меня на расстоянии. – Она положила свою ладонь на его щеку и пристально посмотрела на него. – Я хочу быть твоей женой по-настоящему.
      – Не думаю, что я знаю, как нужно быть мужем, Кесси. Но я обещаю, что буду стараться. Это все, что я могу. Только без слез, любимая. Я не переношу слез.
      – Я знаю. – Она поспешила вытереть слезы. – Ты выполняешь свои обещания, Эндрю.
      – Думаю, да, – согласился он.
      – Надо же, мы вместе из-за простого обещания…
      Кесси поудобнее устроила свою голову на широкой груди мужа. Ей нравилось чувствовать щекой прикосновение его жестких волос. Она закрыла глаза и вдохнула аромат, принадлежавший только ему. Такими и должны быть отношения между мужем и женой. Так ей было с ним удобно, и она чувствовала себя в безопасности.
      Они сделали грандиозные усилия, чтобы укрепить свой союз.
      Эндрю был спокоен. Кесси знала, что это не было необычным. Он мог быть настолько же тихим и спокойным, насколько шумным и вспыльчивым. Она предпочитала нынешнее его состояние. Это устраивало ее больше.
      – Мне нравится, когда ты спокоен, – призналась она.
      – Я думал о Мерфи.
      – Иногда, когда я смотрю на играющую Элизабет, мне кажется, что ему нравилось бы играть с ней.
      – Я знаю. Больше всего мне не хватает его, когда я вижу Элизабет.
      – Я не знала.
      – Как это случилось, что мы как будто сговорились не касаться в разговоре Мерфи?
      – Я думаю, что это произошло постепенно.
      – Это плохо, Кесси. Он был нашим другом. Мы оба любили его по-своему. Он соединил нас. Мы должны говорить о нем.
      – Но не говорим.
      – Мне хотелось бы, чтобы Элизабет, когда повзрослеет достаточно для того, чтобы понимать, знала, каким человеком был ее отец. Мерфи заслуживает любви и уважения своей дочери.
      – Так и будет, Эндрю, – ответила Кесси. – Можешь быть уверен.
      – Ты знаешь, Кесси, в ночь, когда я дал обещание Мерфи, стояла мертвая тишина. Полный контраст тому чертову дню. Мы очень устали. Было такое чувство, как если бы нас атаковали. Вертолет днем постоянно попадал под огонь. Наша жизнь висела на волоске, но мы с Мерфи всегда чувствовали ответственность перед людьми, чья жизнь постоянно подвергалась опасности и которые верили, что мы доставим им все необходимое.
      После того мучительного дня Мерфи был очень взвинченным. Раньше я его никогда таким не видел. Может быть, это была реакция, может, страх… Честно сказать, на него не было похоже, чтобы он напивался после дня, подобного этому.
      Но в ту ночь что-то с Мерфи было не так. Он как будто сломался. У него помутился рассудок. Единственное, о чем он мог думать, это о тебе. Быть с тобой. Любить тебя. – Эндрю с глубоким вздохом устремил на Кесси полные печали глаза.
      – В то время я не думаю, что понимала, в каком отчаянии он был. Я не осознавала, какие глубокие чувства может испытывать мужчина к женщине. Возможно, когда-нибудь я бы поняла его.
      – Он не боялся за себя, Кесси. Ему было страшно за тебя. Он боялся, что ты не сможешь жить без него и его любви. – Эндрю откинул капризную прядь волос с ее лица и осторожно заправил за ухо. – Поэтому он заставил меня пообещать, что я буду заботиться о тебе.
      Его глаза закрылись. Минуту они молчали, пока Эндрю вспоминал друга.
      – В ту ночь моя жизнь изменилась, а я даже не понял этого. Мерфи дал мне новое направление. Тебе – тоже. Он знал, Кесси, что я обязательно сдержу слово, знал, что буду присматривать за тобой, несмотря ни на что. Я думаю, он чувствовал, что с ним что-то может случиться. Я любил его, Кесси. Он был самым близким другом изо всех, что у меня были. Мы доверяли друг другу нашу жизнь каждый день. Возможно, я не смог оправдать его доверие вполне.
      – Но ты это сделал, Эндрю, – возразила Кесси. – Ты был со мной, заботился обо мне. Ты сдержал свое слово.
      – Сдержал обещание заботиться о тебе, – повторил он. – Но интересно, сделал ли я то, что Мерфи подразумевал?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я никак не могу понять, то ли он хотел, чтобы я был уверен, что с тобой все в порядке, то ли ждал от меня чего-то большего.
      – Я не понимаю.
      – Я тоже, – согласился он. – Это-то и мучает меня, Кесси. Я не знаю точно, что именно обещал ему. Ты думаешь, он ожидал, что я женюсь на тебе?
      – Не знаю, – покачала головой Кесси.
      – Ты, конечно, не можешь знать, – пробормотал Эндрю. – Но мое обещание и смерть Мерфи предначертали нашу судьбу, правда?
      Хотя Кесси была признательна ему за доверие и озадачена его переживаниями, которыми он поделился с ней после всех их недомолвок, она не могла согласиться с последним заявлением Эндрю. “Едва ли он прав”, – подумала она и добавила:
      – И судьбу Элизабет.
      – Правильно, – согласился он с Кесси, хотя не любил напоминаний об их с Мерфи близости. Он любил Элизабет и не возражал против того, что своим появлением на свет она обязана Мерфи. Но он не желал знать, что Кесси была близка с его другом. – Я понял, что не люблю обсуждать частные вопросы.
      – Но ты сказал, что нам нужно говорить о Мерфи, так ведь? И разве я не заявила, что не хочу всю жизнь жить с его призраком? Ты удивляешь меня, Эндрю.
      – Нам действительно нужно говорить о нем, избавиться от его тени, но помнить о нашем друге, – постарался он объяснить. – Я уже говорил тебе, что не соревновался с ним” когда он был жив, тем более бессмысленно это делать теперь.
      – Соревноваться? – спросила она, явно не понимая. – Ты не можешь. Он умер.
      – Но не память о нем. У нас есть Элизабет.
      – Да, но ты сказал, что любишь ее как собственную дочь.
      – Да. Черт побери! Но факт ее… – он попробовал подыскать подходящее слово, – зачатия…
      Глаза Кесси широко открылись: она наконец поняла, что он пытался ей сказать.
      – Ты имеешь в виду, что мы с Мерфи были вместе, что между нами был секс.
      – Да, – выдавил из себя Эндрю, посмотрев в сторону.
      – Тебя беспокоило, что и Мерфи…
      – Да! – неожиданно огрызнулся он.
      – И вы, Эндрю Макларен, вообразили, что почему-то соревнуетесь с Мерфи?
      – Да, черт побери!
      – Нет, – возразила она спокойно. – Нет никакого соревнования, Эндрю.
      Ее слова заставили его обернуться.
      – Между нами с Мерфи был секс, – объяснила она. – А мой муж занимается со мной любовью. – Он смотрел скептически, а она продолжала: – Мне едва исполнилось девятнадцать, когда впервые…
      – Мне нет нужды слушать это, – проворчал он.
      – Но тебе придется, – мягко возразила Кесси. – Тебе придется узнать, что нет повода для соревнования.
      Он пожал плечами, как будто давал разрешение.
      – Мерфи был старше. Опытнее, как обычно говорят. Я была наивна и, можно сказать, благоговела перед ним. Я не возражала, когда он касался меня. Мне нравилось внимание.
      – Кесси, – почти прорычал Эндрю.
      – Хорошо, – уступила она. – Но я хочу, чтобы ты понял. Между нами был только секс. Не важно, насколько сильными были наши чувства друг к другу. Это был только секс. Я давала, Мерфи брал. Не было никакого взаимопонимания. Это всегда было в спешке. Мерфи было нужно, и я удовлетворяла. Это не было похоже на занятие любовью…
      – Хватит.
      – Я хочу, чтобы ты понял, – оправдывалась она. – У меня никогда не возникало то чувство, которое вспыхивает, когда ты обнимаешь меня.
      – Думаю, мы достаточно сказали друг другу. Мерфи любил тебя. Ты любила его. Вы были близки, и подтверждение тому – Элизабет.
      – Ты оставишь этот вопрос в покое?
      – Да, – кивнул он.
      – Больше никакой ревности?
      – Ревности?
      – Найдешь ли ты более подходящее слово, чтобы охарактеризовать свои чувства, когда говоришь о моей близости с Мерфи?
      – Знаешь, Кесси, что это за чувство, заставляющее ревновать к своему лучшему другу?
      – Энди, – поспешила она ответить, – ты дал обещание Мерфи под нажимом. Ты сдержал его. Как я это вижу, Мерфи верил, что ты сдержишь свое слово. И, зная его, допускаю, что он рассчитывал, что ты сдержишь свое обещание. Не думаю, что его беспокоило, как ты намеревался позаботиться обо мне. Для него, возможно, было довольно и того, что ты согласился. Ты был способен и надежен. Он не мог просить большего. Мерфи по-своему старался устроить мое счастье.
      – Ты счастлива, Кесси?
      – По большей части да, – честно призналась она. – Наши отношения складывались не всегда легко, но мы будем над этим работать, правда? Мы должны признать, что никто из нас не лодырничает.
      – Думала ли ты о нем, когда мы занимались любовью? – неожиданно задал он вопрос.
      Кесси чуть не задохнулась от удивления.
      – Когда ты берешь меня на руки, я абсолютно ни о чем не могу думать, кроме тебя.
      – Хорошо, хорошо, – он широко улыбнулся, – я запомню это до следующего раза.
      – Пожалуйста, – скромно ответила она.
 
      Эндрю вытянул ноги на ковре в гостиной и прислонился спиной к дивану, любуясь рождественской елкой. Пока его взгляд перелетал с одного украшения на другое, он вспомнил предыдущее Рождество. Год назад он был женат на Кесси только официально и стойко придерживался строгого образа жизни. Теперь он женат по-настоящему, собирается стать настоящим отцом. У него другая работа, и он изменил образ жизни.
      Кесси повзрослела, превратилась в женщину, особенно в его глазах.
      Такая черта, как упрямство, которая не позволяла ей пользоваться советами Эндрю, оказалась полезной. Эта же самая черта, обернувшись решительностью, помогла ей бороться за их брак так же настойчиво, как он должен был заставить их брак действовать.
      “И мы добились”, – подумал Эндрю с удовлетворением.
      Он посмотрел на маленькую коробочку в своих руках, украшенную по-праздничному. Его пальцы любовно погладили рождественский подарок для Кесси.
      Этот подарок будет ключом к его вечному обещанию, как он понимал это.
      Эндрю спустился, чтобы спрятать его среди других подарков, сохранив до конца празднования, но передумал.
      Он решил отдать подарок Кесси, когда они останутся вдвоем. В Рождество это сделать не удастся: слишком много должно было присутствовать Макларенов. Оставался сочельник. “Как-нибудь я найду спокойное время в сочельник”, – подумал Эндрю.
      Эта идея пришла к нему мгновение назад. Он попросит приготовить для двоих пикник в сочельник. Когда Кесси отлучится, он спрячет крохотный подарок в ее корзинку. Она найдет его, когда будет распаковывать угощения.
      “В этой коробочке мое будущее, – размышлял Эндрю. – Наше будущее. Кесси и мое. Элизабет. Наших детей. Этот подарок скрепит обещание. Он соединит вчера и завтра. И Кесси он понравится”.
 
      Эндрю начал зажигать огни, когда услышал, что Кесси на кухне подпевает рождественским гимнам, звучавшим по стерео. Он встал на колени и улыбнулся самому себе.
      Кесси весело напевала, хотя он знал, что она устала после дневных хлопот. Они обедали со всей семьей, затем ходили в церковь на праздничную службу. Элизабет возбужденно болтала весь вечер. Любовь Кесси к праздничной поре растаяла в заботах о дочери.
      Наконец время пришло. Продолжая мурлыкать, Кесси вошла в гостиную, неся два хрустальных бокала, наполненных эгногом.
      – Я пропустила приход Сайта-Клауса? – спросила она, передавая ему бокал и потянувшись к корзине для пикника.
      – Ничего страшного, я уверен, что он оставил для тебя кое-что.
      – Подарки могут подождать до утра, – заявила она, словно зачитала королевский указ. – Я умираю от голода.
      Не удивляясь, что она снова голодна, Эндрю довольно усмехнулся и отхлебнул большой глоток из бокала, затем посмотрел, как она приподняла крышку корзинки и нашла там сверкающий маленький сверток.
      – Что это? – спросила она, беря в руки подарок. Он не мог удержаться от улыбки.
      – Никогда не знаешь, куда помощники веселого старичка спрячут подарок. Открой, Кесси.
      Кесси долго развязывала ленточку. До этого он не замечал, какими аккуратными были ее движения. Его ладони стали влажными, пока он дожидался, когда она откроет подарок.
      Свет огня отражался в ее волосах. Длинные ресницы оттеняли щеки молочной белизны. Эндрю чувствовал, как его захлестывает нетерпение.
      Он услышал негромкий возглас изумления жены и увидел, как радостно заблестели ее глаза. Но это было не все, что он хотел увидеть.
      Не дожидаясь остального, он наклонился вперед, нежно вынул из ее ушей рождественские шары и надел вместо них элегантные аметистовые серьги из коробочки.
      Потеряв дар речи, Кесси притронулась к изысканному украшению. Затем, так как она в полном изумлении разглядывала содержимое коробки, Эндрю взял ее левую руку и надел ей на палец кольцо.
      – Я дарю тебе это кольцо как знак любви, – произнес он торжественно. Их глаза встретились, обменявшись беззвучным обещанием. – Я не нашел лучшего способа сказать, что люблю тебя, Кесси…
      – Или более красивого способа, – добавила она, едва дыша.
      – Если бы мы не были еще женаты и я подарил бы тебе на Рождество кольцо и попросил бы выйти за меня замуж, ты согласилась бы? – спросил он, и его голос заметно задрожал от волнения.
      – Конечно. У меня же твои дети, – напомнила она, положив его руку на свой необъятный живот. – И я даже терплю твой “изумительный” характер, – шаловливо улыбнулась она.
      – Ты вышла бы за меня замуж? – Он был ошеломлен гордостью жены.
      – Вышла бы, Эндрю, – заверила она его. Ее темные глаза сверкали весельем. – Знаешь почему?
      – Нет, – признался он. – Я только знаю, что благодарен тебе за согласие.
      – Потому, – прошептала она, наклонив к нему голову, – что я очень тебя люблю.
      Их губы встретились. Ее слова были мягкими, а поцелуй – жарким.
      – Выходи за меня замуж снова, Кесси, – выдохнул он. – Пообещай, что мы раньше…
      В мерцании пламени камина и огней елки Эндрю и Кесси Макларен вновь обменялись клятвами. Они дали друг другу обет любви навсегда.