Торможение было настолько мягким, что Томпи его даже не почувствовал. Потом загремели шлюзы.
      — Привет, Томпи! — дверь с треском распахнулась, и Фукс просунул в люк терроплана свою рыжую голову.
      Томпи выбрался из кабины, и они зашагали по широкому коридору внешней галереи спутника.
      — Эти сигналы… они все еще продолжают поступать? спросил Томпи. — Да. Мы все время сидим на приеме. — И что, удалось вам установить местоположение? — Да, установили еще вчера вечером. Источник сигналов находится где–то в созвездии Лиры. — Все как будто сходится…
      — Угу… Но, видишь ли… — Фукс помолчал. — Он подает еще какой–то сигнал, дополнительный сигнал, я хочу сказать…
      — Может быть, у него расстроились автоматы? Ведь прошло уже столько лет…
      — Возможно, но маловероятно. В то время когда он вылетал, нейроника была уже на довольно высоком уровне
      — А ты проверил, это действительно он?.. — А кому же еще быть?..
      — Не знаю… Следовало бы свериться с хрониками.
      — Уже сверялся. По хроникам получается, что это именно его позывные. В хрониках его космолет числится пропавшим.
      — Ну что ж, случается, что и пропавшие космолеты возвращаются.
      — Да, но не через столько лет… В каком году он должен был вернуться?
      — Точно не припомню. Подсчитай сам. Он покинул солнечную систему за двадцать лет до тебя, Томпи. — Вот именно, а летел он всего лишь до Веги. — Ты говоришь так, точно Вега лежит тут же, за орбитой Плутония. Ведь до нее как–никак двадцать шесть световых лет.
      — Я летел значительно дальше. Он должен был вернуться за несколько десятков лет до меня.
      — Должен был, но не вернулся, — Фукс пожал плечами.
      — В этом–то как раз ничего неожиданного нет. Космолеты иногда гибнут… сгорают в тучах космической пыли или входят в атмосферы неведомых планет, чтобы никогда не выйти из них. Но он возвращается — вот что абсолютно непонятно. Допустим, он возвратился бы на пять, на десять, даже на пятнадцать лет позже — это тоже бывает… Но через сто лет?
      — А что, если его задержали исследования системы Веги? вопрос Фукса прозвучал неуверенно.
      — Абсурд! Ведь целых сто лет! Сто лет активной жизни, а не анабиоза! Он уже давным–давно умер бы.
      — А может, он пробыл там как раз в состоянии анабиоза?
      — В анабиозе? Нет, это нелепица. Ведь даже для того, чтобы просто повернуть космолет к Земле, необходимо выйти из анабиоза. Нужно на много часов вернуться к нормальной жизни. Ты можешь возразить, что он мог вернуться к жизни позднее, через несколько лет, уже на Веге. Но это тоже невозможно. Ведь у него был витализационный автомат, такой же, как и у меня, когда я летел к Регулюсу. А если такой автомат один раз отказал и не вернул его к жизни сразу же после достижения Веги, то ему уже не сделать этого ни через десять, ни через сто лет. Ведь мы живем не в какой–то космосказке, и автоматы не ведут себя, как капризные принцессы.
      — Конечно, ты прав, — согласился Фукс. — Дело совершенно непонятное. И незачем себя обманывать. Мы просто не знаем, что могло произойти. Я повторяю это пятнадцать раз на день всем этим корреспондентам из видеотронии, но они не желают мне верить. У них в голове не умещается, что мы и наши автоматы можем чего–то не знать. Сами они выдвигают предположения одно нелепее другого, но мне не верят.
      — Ну что ж, повторим теперь им это в шестнадцатый раз, теперь уже вместе… Но ведь не ради этого вызывал ты меня с Земли?
      — Нет, не ради этого. Здесь дело в другом. Видишь ли, Томпи… Ты теперь единственный из знакомых с ним людей, оставшийся в живых… — Неужели?!.
      — Да. Я узнал, что ты несколько семестров слушал курс космогонии еще в марсианском институте.
      — Возможно, но что из этого? — Томпи вопросительно посмотрел на Фукса.
      — Просто я думаю, что лучше тебе находиться здесь, когда он вернется. — Далеко он сейчас?
      — Его космолет уже входит в солнечную систему, и сейчас он находится примерно в полумиллионе километров от Земли.
      — Значит, мы вскоре перейдем на визуальную связь?
      — Да, его можно будет увидеть на экране, как только он поравняется с Луной. — А скорость?
      — Выключена в соответствии с программой полета.
      Томпи подошел почти вплотную к экрану космоэмитора и тихо спросил: — А имя?.. Как его звали?
      — Не помнишь разве? — Фукс глянул на него, на минуту оторвавшись от экрана. — Его звали Бан.
      _ Бан?.. Да, теперь припоминаю. Мы еще называли его Бананом. — Томпи неожиданно улыбнулся. — Банан? Что это?
      — Фрукт такой. Можешь полюбоваться на него в музее ботаники. Да, в наше время, два века назад, нам, кроме искусственных продуктов, случалось едать и настоящие бананы…
      — А он был похож на этот… как его… банан? — Нет, скорей всего нет. И подумать только! Старый Банан подлетает к Земле теперь, когда имена его учеников позабыты даже их собственными внуками!
      — Бессмертие — привилегия космонавтов. — Бессмертие? Нет, они далеко не бессмертны… Просто, они спят, запертые в тесных ящиках космолетов, хоть и удаляются с каждой секундой на десятки тысяч километров от звезды, которая некогда была их солнцем. Да, в анабиозе…
      По мере приближения космолета Бана к Земле связь улучшилась настолько, что автоматы сочли возможным перевести ее на видео. Томпи вместе с Фуксом стояли перед экраном видеотрона, когда он засветился блеклым светом, показывая кабину космолета. Там под путаницей проводов в прозрачном герметическом контейнере лежал Бан. Автоматы уже начали выводить его из состояния анабиоза. Главный координатор был настолько перегружен, что передавал только данные, необходимые для поправок в прокладывании трассы космолета.
      — Все протекает нормально. Автоматы не обнаружили никакой аварии… — Фукс бормотал это скорее про себя.
      — В таком случае подай сводку. Может, тогда корреспонденты, наконец, успокоятся и улетят на Землю.
      — Придется дождаться, когда Бан заговорит. Впрочем, они и так не улетят, пока Бан не объяснит им причины своего столетнего запоздания.
      — Интересно… — после минутного молчания снова заговорил Фукс. — Как ты думаешь, почему все отсеки, предназначенные для проб, пусты?
      — Ты проверял?
      — Да, еще до того, как мы перешли на видеосвязь.
      — А может быть. Ban поместил эти пробы где–нибудь в другом месте?
      — Где? Космолет не лабиринт с тысячью укромных местечек.
      — А что, если он вообще не брал никаких проб? — решился спросить Томпи.
      — Что же в таком случае он делал все эти сто лет?
      — Подожди еще минутку и услышишь все это от самого Бана. Судя по его внешности, Бан жил активной жизнью не более десяти лет. Все остальное время он, вероятно, был в состоянии анабиоза. Приглядись к нему повнимательнее. Ведь он выглядит явно моложе меня…
      — Ты видишь его на экране. Не забывай, как сильно омолаживает видеотрон.
      Тем временем автоматы переложили Бана на кресло. Автовитализатор придвинулся к нему и покрыл его голову десятками электродов. Почти одновременно автоэмитор приступил к повышению температуры тела Бана. Продолжалось это минут пятнадцать. Наконец автоматы отступили.
      — Привет тебе на Земле! — произнес Фукс традиционную формулу приветствия возвращающихся космонавтов.
      — Где… где я?.. — По–видимому, Бан не расслышал приветствия и растерянно разглядывал кабину спутника, появившуюся на его экране.
      — Ты движешься по замкнутой орбите вокруг Земли, сообщил ему Фукс.
      — А Вега?
      — Что Вега?
      Бан с минуту помолчал, а потом неуверенно сказал:
      — Ведь я должен был лететь на Вегу. Почему вы вернули меня на Землю?
      — То есть как это «вернули»? — удивился Фукс.
      — Конечно, вернули, ты ведь говоришь, что я нахожусь в солнечной системе.
      — Естественно. Ты ведь возвращаешься…
      — Откуда возвращаюсь?
      — С Веги, конечно!
      На этот раз молчание Бана длилось долго. Наконец он произнес:
      — Я не был на Веге.
      — Как это не был?
      — Не был. Я не видел системы Веги…
      — Откуда же ты в таком случае возвращаешься?
      — Не издевайтесь надо мной. Ведь вам это известно лучше, чем мне, — на щеках Бана проступил румянец.
      — Ничего нам не известно. С момента твоего вылета прошло более двухсот лет. Двести лет! Слышишь? Откуда нам знать, что с тобой происходило?
      Фукс почти сорвался на крик.
      — Не может быть… Двести лет… Неужели?
      Томпи почувствовал, что Бан им не верит.
      — Это правда. Поговори с каким–нибудь, автоматом — и сразу убедишься, — вмешался он. — Интересно только, что с тобою происходило все это время…
      — Я ничего не помню. Я ни разу не витализировался и наверняка не видел Веги.
      — Вот в том–то и дело, но кто же направил твой космолет к Земле, если ты ни на минуту не выходил из анабиоза? подхватил Фукс.
      — Не знаю. Говорю вам, что не знаю. Это вы, вы должны мне объяснить все, вы, которые оборудовали этот космолет автоматами…
      — Скорее уж наши предки. Это ведь они строили его два века назад, — мрачно заметил Фукс.
      — Но если даже космолет вернулся сам по себе, то что же происходило с ним целых сто лет?
      Томпи не ожидал ответа на свой вопрос. Да никто, в сущности, и не пытался ему ответить. Бан сидел в витализационном кресле, уставясь в одну точку. Фукс что–то мучительно обдумывал, наморщив лоб.
      — Бан! — тихо окликнул Томпи. — Бан! — позвал он громче.
      Бан поднял голову и поглядел на него с экрана. — Бан, я когда–то слушал твои лекции.
      — Ты — мои лекции? Но ведь ты же старше меня.
      — Я меньше пробыл в анабиозе…
      — Да, конечно… Как–то вылетает из головы, что возраст — вещь относительная.
      — Я несколько семестров слушал твои лекции — повторил Томпи.
      — Ну и как, запомнил что–нибудь? — Запомнил. Но почти все это уже стало достоянием истории. Ты и не представляешь себе, как далеко вперед ушла космогония. Да и не только она. Другие науки — тоже…
      — Я догадываюсь… А мы… мы что теперь, тоже достояние истории?
      — Почти. Здесь сейчас такие автоматы…
      — Какие?
      — Знаешь, мне иногда кажется, что они разумнее нас. Они читают мысли.
      — Это, должно быть, неприятно.
      — Все как–то привыкли и не обращают внимания.
      — А ты? Фукс не дал Томпи ответить.
      — Не принимай этого чересчур всерьез, Бан. Томпи у нас пока еще только осваивается. Когда летишь в космос, следует заранее быть готовым к тому, что мир за время твоего отсутствия несколько продвинется вперед в своем развитии. Это цена, которую приходится платить за участие в экспедициях, цена открытия новых звезд.
      — Я ничего не открыл, — Бан произнес эти слова внешне совершенно спокойно.
      — Да, не повезло тебе. По–видимому, случилась какая–то авария, но мы сейчас все разузнаем. Проверим записи в запоминающих устройствах автоматов… Что… Что это? Бан!.. Бан!..
      Фукс и Томпи всматривались в серую пустоту экрана, с которого лишь мгновение назад на них глядел Бан. Потом изображение съежилось, как зажженный листок бумаги, и исчезло.
      — Радар! Поищи его радаром! — крикнул Томпи.
      — Нет, все в порядке, он здесь! — Фукс отпустил клавишу радара.
      — Да, я здесь. А что, собственно, произошло? Оба одновременно обернулись. С экрана на них смотрел Бан.
      — Какая–то помеха в связи, — ответил Фукс. — Вызови автомат управления и спроси его на всякий случай, что случилось, — посоветовал Томпи.
      Фукс кивнул в ответ и нажал кнопку вызова. На пульте засветилась контрольная лампочка.
      — Координатор управления полетов у аппарата, — голос звучал металлически, как и у всех автоматов, которым не часто приходится разговаривать с людьми.
      — Доложите о причинах перерыва в связи. После вопроса Фукса воцарилась тишина, и только мигание красной лампочки свидетельствовало о том, что координатор подготавливает ответ.
      — …Облачко газов атомного двигателя неизвестного селеноплана, плотности порядка земной ионосферы… по вхождении в него космолета аннигиляция… излучение в полном спектре частот… причина неизвестна.
      — Ты понимаешь хоть что–нибудь? — спросил Томпи.
      — Да. Он подает информацию в ускоренном темпе и не соблюдает правил грамматики. Мне непонятен только самый смысл… По–видимому, имеется в виду нечто вроде ядерной реакции… — Где? В реакторе?
      — Нет, на броне космолета. И в этом–то самое странное.
      — То есть как это на броне? — спросил Бан.
      — Сам не понимаю… Погоди–ка! — И Фукс нажал кнопку вызова.
      — Концепциотрон, — скомандовал он в микрофон.
      — Земной концепциотрон. Вас слушают, — ответ прозвучал почти мгновенно.
      — Исследуйте гипотетические причины ядерной реакции на броне космолета. Исходные данные возьмите у мнемотронов нашего спутника. Срочно! — подчеркнул Фукс.
      — Задача ясна, — отозвался концепциотрон. — По получении результатов сразу же перехожу на передачу.
      — Сейчас мы узнаем причину, — Фукс ободряюще улыбнулся Бану. — Концепциотрон — это подлинное произведение нашей эпохи. Он выполняет работу, которой прежде могли заниматься только великие ученые.
      — Значит, теперь уже и великие ученые не нужны? спросил с экрана Бан.
      — Ну, это не совсем так. Ведь должен же кто–то создавать концепциотроны и помогать им в автоконсервации.
      — А космолеты тоже имеют собственные концепциотроны?
      — Да.
      — У моего космолета его нет.
      — Вполне естественно: ведь двести лет назад они еще никому и не снились. Твой космолет годится теперь только в музей истории техники.
      Бан ничего не ответил. Томпи прекрасно понимал его в этот момент.
      — Бан, это ведь в порядке вещей. Техника все время идет вперед… — попытался он хоть как–нибудь утешить Бана.
      — А как же я?.. Я тоже теперь пригоден только для музея? — спросил Бан.
      — Ну что ты! Ты ведь человек. — Ты быстро освоишься, прибавил Томпи. От пультов послышалось жужжание зуммера. Как будто майский жук пробовал перед полетом крылья.
      — Извини, Бан. Мне придется на минутку прервать связь. Нужно заняться твоим приземлением. А ты тем временем подготовься к прощанию с космолетом.
      Экран погас. В ту же минуту Фукс вскочил с кресла и бросился вдоль зеленых рядов экранов к пульту управления. Там он нажал какую–то кнопку.
      — Готово, — сказал он в микрофон.
      — Что готово? — не выдержал Томпи.
      Он изумленно следил за нервными движениями Фукса.
      — Не мешай. Здесь что–то очень важное. Концепциотрон не решился передавать открытым текстом.
      — И часто он так?..
      Концепциотрон вдруг заговорил голосом дешифрующего его автомата:
      — Судя по данным о плотности газа и количестве выделенной при этом энергии, на броне космолета происходил процесс аннигиляции газа.
      — И что же?.. — Фукс порывисто нагнулся вперед, да так и застыл в этом положении.
      — Либо выхлопные газы ракеты, либо броня космолета представляют собой антиматерию. Правдоподобность второй возможности в несколько сот тысяч раз больше. Все.
      — Из антиматерии… — прошептал Фукс. — Как это из антиматерии? Покрыть корпус ракеты броней из антиматерии невозможно. Ведь в любом случае при соприкосновении материи с антиматерией равные их части превращаются в энергию в соответствии с законами Эйнштейна…
      — Разумеется…
      — В таком случае, концепциотрон ошибается. — Броню из антиматерии нельзя накладывать на обычный космолет, но ею можно покрыть космолет из антиматерии…
      — Ну, а как же тогда Бан? Он–то никак не может находиться в космолете из антиматерии.
      Фукс как–то странно поглядел на Томпи.
      — Да, но только в том случае, если он сам не состоит из антиматерии. С минуту они оба молчали.
      — Неужели ты и вправду считаешь это возможным? — спросил, наконец, Томпи.
      — Не я, а концепциотрон.
      — Этого он не говорил. Я все слышал.
      — Не говорил потому, что его об этом не спрашивали. Это вытекает из сказанного.
      — Но ведь это же какая–то бессмыслица!
      — Ты знаком с работой «Межзвездные перелеты»?
      — Конечно. Она была опубликована еще до моего отлета.
      — Там есть фраза: «Среди звезд есть вещи, которые и не снились нашим автоматам».
      — Я помню. Тогда говорили даже, что кто–то уже в древности сказал нечто подобное.
      — Едва ли… В древности не было автоматов.
      — Хорошо, но согласись и ты, что история с Баном полная нелепица.
      — Более чем нелепица. Это нечто небывалое в истории человечества.
      — Вот именно поэтому я и думаю, что концепциотрон ошибается…
      — Концепциотрон не ошибается.
      — Ты слишком веришь в его непогрешимость.
      — Он заслуживает доверия. Это сконденсированные знания многих поколений людей. Он безотказен, как безотказно движение Земли по ее орбите вокруг Солнца. Ты, Томпи, родился не в наше время, и только этим объясняются твои сомнения…
      Томпи пожал плечами.
      — Хорошо. Пусть твой концепциотрон прав. И космолет и Бан — из антиматерии. Но что дальше?.. Ведь это ничего не объясняет…
      — В любом случае это дает основания для выдвижения интересных гипотез.
      — Каких еще гипотез?
      — Этим займутся концепциотрон и ученые.
      — Но ведь Бан ничего не знает и ничего не сможет им сказать.
      — Зато знаем мы. Мы знаем, что двести лет назад космолет Бана покинул пределы солнечной системы и направился к Веге. Он возвращается с опозданием на сто лет и состоит из антиматерии. Можно предположить, что космос в окрестностях Веги обладает свойством зеркального преобразования материи. Не знаю, насколько подобное предположение находится в противоречии с основными принципами физики, но если даже оно им и не противоречит, то сразу же возникает сомнение относительно…
      — Относительно его возвращения?
      — Вот именно. Вероятность того, чтобы космолет попал в солнечную систему, практически сводится к нулю, а ведь Бан не направлял его к Солнцу. — Так чем же ты объясняешь все это?
      — Фактором X.
      — Не понимаю.
      — Не понимаешь? Неужели ты всерьез полагаешь, что подобная трансмутация могла произойти случайно? Я считаю, что здесь в игру входит фактор Х–чужая цивилизация, или называй это как хочешь. Но она есть, и она… она хочет нас уничтожить… — добавил он тихо.
      — Уничтожить? Зачем?
      — Не знаю зачем. Но посуди сам: если бы не это облачко газов, то космолет Бана через полчаса вошел бы в земную атмосферу. При этом произошел бы взрыв, который уничтожил бы половину планеты!
      — Ты преувеличиваешь…
      — Ты так считаешь? Космолет Бана составляет массу многих тысяч тонн антивещества. А пятидесяти килограммов антивещества достаточно, чтобы нагреть до точки кипения водяной шар диаметром в два километра. Подсчитай сам…
      — Но в таком случае Бану нельзя приземляться в пределах солнечной системы. Разве что на Юпитере или Сатурне.
      — Да, нельзя. А он даже не знает об этом… — Фукс в отчаянии переводил взгляд с одного экрана на другой.
      — Но он не знает и того, что происходило там, на Веге. Не знает про этот самый «фактор X», не знает, что они разбирали атом за атомом его космолет, а затем и его тело. Они ставили на их место совершенно идентичные атомы, только в их ядрах вместо протонов были антипротоны, а вокруг ядер вместо электроновпозитроны. По сравнению с их техническим уровнем наша цивилизация — эпоха палеолита… Это ужасно… — Томпи умолк.
      — Не менее ужасно, чем то, что Бан теперь античеловек, сказал Фукс. — Он не знает, что тело его опаснее для нас, чем атомная бомба древности… Психологически он тот же человек, который покинул Землю двести лет назад. Мышление его, не претерпев изменений, вполне соответствует его личности. У него те же привычки, склонности, воспоминания, только записи эти сделаны теперь на антиматериальной основе. И поэтому… поэтому ему нельзя возвращаться к нам на Землю.
      — Ты хочешь сказать ему об этом?
      — Пожалуй, придется…
      — Но ведь он… Бан… Фукс беспомощно пожал плечами…
      — Посмотрим! — И он включил видеотрон. Бан все еще продолжал сидеть на витализационном кресле. Он даже не изменил позы. В кабине тоже ничто не изменилось… А ведь это была антиматерия.
      — Все готово, — сказал Бан, увидев Фукса и Томпи.
      — Бан, ты не будешь приземляться! — Фукс выговорил это одним духом.
      — Почему не буду?
      — Ты из антиматерии.
      — Я из антиматерии? Ты шутишь.
      — Нет, это серьезно.
      — Мне не до шуток, Фукс. Честно говоря, мне и без того невесело.
      — Ты из антиматерии, — упорно повторил Фукс.
      — Ты ошибаешься, я нормальный человек. Нормальный! Слышишь?
      — Это не мое мнение. Автоматы…
      — К черту автоматы! Они обманывают вас, они ненадежны, а вы в них верите, как в божества.
      — На этот раз они не ошиблись.
      — Ошиблись, наверняка ошиблись!
      — Нет.
      — Посмотрим.
      — Что ты собираешься сделать?
      — Я войду в верхние слои атмосферы. Если вы правы…
      — Этого нельзя делать. Представляешь ли ты себе силу взрыва?
      — Я все прекрасно представляю, но это не антиматерия. Я — из антиматерии?.. Подумать только…
      — Ты полагаешь, что должен чувствовать какую–то перемену?
      Вопрос этот поставил Бана в тупик.
      — Нет… Пожалуй, нет… — отозвался он, помолчав.
      — Вот видишь, а мы не можем так рисковать. Земля — это не испытательный полигон.
      — Так что же делать?
      — Выходи на замкнутую орбиту вокруг Земли, а автоматы тем временем займутся выработкой решения.
      — Нет! Хватит с меня ваших автоматов! — Бан поднялся с кресла, но Фукс предупредил его. Он бросился к эмитору и передвинул какой–то рычаг.
      — Управление твоим кораблем мы взяли на себя.
      — Не выйдет!
      — Вышло. Имеется специальное приспособление для этого. Иногда пилоты возвращаются из космоса с нарушениями психической деятельности, а нам приходится заботиться о Земле, — пояснил Фукс, печально улыбнувшись.
      Бан с минуту постоял в нерешительности, а потом медленно уселся в кресло.
      — Делайте, что хотите, — сказал он и закрыл глаза.
      — Бан… Бан… — прервал Томпи тягостное молчание. Неужели ты и в самом деле ничего не помнишь о своем пребывании на Веге?
      — Ничего, — ответил Бан почти шепотом.
      — А может быть, они велели тебе уничтожить… Знаешь, такая трансформация мозга, при которой определенное действие становится необходимостью, — быстро добавил Томпи.
      — Да нет же, нет! Я чувствую себя обыкновенным человеком, таким, как ты.
      — И все–таки они хотели нас уничтожить… — произнес Фукс.
      — Что заставляет тебя так думать?
      — Самый факт отправления корабля из антиматерии…
      — А не кажется ли тебе, что им намного проще было бы выслать излучатель антипротонов?
      — Возможно, им хотелось захватить нас врасплох. Мы принимаем на Земле твой космолет, возвращающийся с Веги, а он уничтожает Землю.
      — Я с тобой не согласен, Фукс, вмешался Томпи. — Ты приписываешь им свои мысли. А они — если только они действительно существуют — должны мыслить совершенно иными категориями. Захватить врасплох? С таким же успехом они могли иметь намерение оповестить нас о чем–то… Возможно, что подобное изменение материи космолета как раз и призвано служить каким–то сигналом… Может быть, для них это общеизвестная вещь. Может, им и в голову не приходит, что мы не в силах справиться с антиматерией…
      — Да какие там сигналы! Ведь вы считаете, что они собирались уничтожить Землю, а противника не предупреждают о задуманном ударе.
      — Бан! Как я раньше не подумал об этом! — вдруг воскликнул Фукс. — Ты, кажется, подсказал мне способ проверить их намерения. Я совершенно забыл о сигнале. Может быть, все дело именно в нем. Они же передавали сигнал. Тот дополнительный сигнал, о котором я говорил тебе, Томпи, когда ты только прилетел сюда… Если в сигнале нет никакой информации…
      — Тогда это будет означать, что они действительно стремились к нашему уничтожению… — закончил Томпи.
      — Координатор!
      — Координатор слушает, — отозвался автомат.
      — Передать концепциотрону дополнительный сигнал, принятый нами. Необходимо проверить, не содержит ли он в себе какой–либо информации.
      — Задача ясна.
      — Результаты доложить немедленно, — добавил Фукс.
      — Ну вот, Бан, через минуту все и выяснится…
      Томпи внезапно умолк. Экран был пуст.
      — Бан! Бан! Он исчез! Скорее радар!
      Фукс с минуту повозился с видеосвязью, но экран оставался пустым, только на трассе, ведущей к Луне, поблескивали маленькие светлячки грузовых ракет.
      — Это конец… — сказал Фукс. — Должно быть, в него попал метеор. Пусть даже самый крохотный, но из материи произошла аннигиляция, и космолет испарился…
      — А если все–таки попробовать радар, — неуверенно предложил Томпи.
      — Ни к чему!
      В этот момент они услышали голос автомата.
      — Поступила информация, — автомат четко и не спеша выговаривал слова. — Исследование равнозначно воссозданию. Альтернатива выбора. Если да- конец. Если нет — вторичное воссоздание с перемещением во времени. Конечная цель получение положительного ответа.
      — Значит, они все–таки хотели что–то сообщить нам… голос Фукса сорвался на крик. — Но что именно? Я ничего не понимаю.
      — Сейчас узнаем. Необходим комментарий! — приказал он аппарату. Ответ поступил мгновенно.
      — Исследование объекта связано с его уничтожением. После чего объект воссоздается из материи или антиматерии.
      — Наверное, в зависимости от того, куда его высылают, тихо заметил Томпи.
      — Космолет был воссоздан и выслан по направлению к Земле. Если он создан из нужного типа материи, пусть остается на Земле. В противном случае следует послать сигнал на Бегу. Тогда его воссоздадут из материи с противоположным знаком и пришлют через какое–то время. Конец.
      — По–видимому, они разлагают на атомы все, что обследуют, — Фукс задумчиво смотрел на экран. — А потом заново синтезируют, но это уже значительно сложнее.
      — Еще бы, — согласился Томпи. — Правда, если этот процесс отнимает у них целых сто лет… то он и для них твердый орешек…
      — Это ничего не доказывает. Может быть, эти существа очень долговечны по сравнению с нами и сто лет — всего лишь маленькая частица их жизни. Да и не в этом дело. Важнее всего то, что они не стремились нас уничтожать!
      — И все–таки Бан погиб. Я теперь самый старый человек в солнечной системе, вернее, раньше всех родившийся.
      — Это не совсем так. Не забывай, что через двести лет Бан вернется с Веги.
      — Вернется?!
      — Несомненно. Это они и обещают в своем сигнале. Он, Бан, — это бессмертный с Веги. Он бессмертен благодаря их технике, ибо они записали структуру его тела, его мозга и могут воссоздать Бана в любой момент. Как только сигнал дойдет до них, они примутся за новое воссоздание Бана и космолета, а двести лет спустя наши потомки вторично будут встречать его на пути к Солнцу.