— Никак не возьму в толк, к чему вам это «положение»! — заявила раздраженно Полли. — Там, при дворе, одно только притворство да обман.

— Все так. Но в этом «притворстве да обмане» должен участвовать и я, — проговорил резко лорд Кинкейд. — Поторопись, прошу тебя. Через полчаса мы выходим.

Конечно, сказала себе Полли, она могла бы и отказаться от поездки во дворец, и Николас не стал бы особенно возражать. Однако как это, в сущности, трусливо — отсиживаться дома и думать о том, что в это самое время злые языки нашептывают Нику о ее «измене».

Они молча вышли из дома и пошли не спеша в сторону дворца. Воздух был прозрачным и свежим, а улицы — сухими и чистыми, и Николасу захотелось немного прогуляться.

Придя во дворец, он оставил Полли в Большой Галерее, а сам направился в личные покои его величества.

Король Карл между тем совершал в это самое время сложную церемонию утреннего туалета. В частности, сидя в кресле, он предоставил свою царственную особу заботам придворного цирюльника.

Увидев Ника, его величество тепло поприветствовал гостя.

— Кинкейд, дорогой мой! — произнес он восторженно и милостиво протянул лорду руку для поцелуя. — Черт бы побрал распроклятые сплетни! Это они всему виной! Сейчас решительно никому нельзя верить, и даже не знаешь, откуда придет беда! Правда, Джордж?

— Несомненно, — отозвался Виллерс. — Сплетни, сплетни… Вот наш истинный враг!

Герцог подошел неспешно к Николасу и с напускной небрежностью заметил:

— Мне очень жаль, Кинкейд! Надеюсь, вы не испытывали особых неудобств во время пребывания в крепости?

— Признаюсь, там было вполне терпимо, — сухо улыбнулся Ник.

— А как несравненная Полли? Она, полагаю я, была бесконечно рада вашему возвращению?

Король усмехнулся:

— О да, мисс Уайт действительно несравненная! Вы просто счастливчик, Кинкейд, имея под своей опекой такое сокровище!

Николас поклонился. По наступившей паузе он понял, что повелитель сказал все, что хотел, по поводу его содержания под стражей, и потому отошел тактично в сторону. Он был зол и весьма озадачен. «Сплетни», «никому нельзя верить» — все это было слишком неубедительным объяснением случившегося. Кроме того, какое отношение ко всему этому имел герцог Букингемский?

Нику не пришлось долго ждать ответа на эти вопросы…

Полли стояла в кругу весело болтающих дам и с замиранием сердца смотрела на леди Кастлмейн. Ей казалось, что Барбара Пальмер знает ее тайну.

— Признайтесь, дорогая моя, ухаживания герцога были весьма приятны! — воскликнула миледи с вульгарной бесцеремонностью.

Раздалось чье-то громкое хихиканье. Полли, сделав вид, что не поняла намека, повернулась, чтобы уйти. Однако вокруг мельтешили те же злобные лица, так что бежать было некуда.

— Боже мой, ну и кислая же у тебя физиономия! — взволнованно прошептал Ричард, подходя к Полли. — Если ты не будешь обращать внимания на подобные насмешки, они прекратятся сами собой. Все решат, что это выдумки Барбары Пальмер: ведь известно, как она ненавидит тебя. Ну а если будешь стоять с виноватым выражением лица, вот как сейчас, то ваши с Виллерсом взаимоотношения получат широкую огласку.

— Но когда Ник…

— Возьми себя в руки: он как раз идет сюда.

Полли, скрывая тревогу, улыбнулась как ни в чем не бывало лорду Кинкейду, пробиравшемуся к ней сквозь толпу.

— Как отнесся к тебе король? Благосклонно? — поинтересовался Ричард, когда Николас подошел к ним.

— Он соблаговолил только поприветствовать меня и поинтересоваться, не слишком ли я пострадал из-за досадной ошибки, происшедшей бог знает по чьей вине.

— Выходит, дело действительно закрыто, — высказал свое мнение Де Винтер. — А поэтому не стоит ломать попусту голову, размышляя о том, что случилось.

— А, милорд Кинкейд! — прозвучал вдруг жеманный голосок Барбары Пальмер. — Примите мои поздравления по случаю вашего счастливого возвращения!

Полли вновь застыла в тревожном ожидании.

Николас произнес в ответ что-то малозначащее. Смех графини зазвучал еще громче.

— Ах, какой вы, однако, герой, милорд! — Взгляд ее обратился к Полли, которая стояла ни жива ни мертва от страха. — Боюсь, госпожу Уайт в отличие от вас никак не причислишь к лику святых! Она, похоже, утратила всякую веру в ваше освобождение. Но ее можно понять: умная женщина должна сама позаботиться о своем будущем, не так ли, госпожа Уайт? — Леди Пальмер лукаво улыбнулась. — Никто не может рассчитывать только на удачу в этом жестоком мире, а актрисы тоже становятся старыми — впрочем, как и проститутки… — И снова на ее губах заиграла улыбка. — Нужно срывать плоды, коль скоро они созрели, согласны? А древо у герцога Букингемского, как известно, плодоносит исключительно обильно… Не сомневаюсь, госпожа Уайт, что вам неплохо заплатили за ваши услуги. Кузен уверял меня, что вы старались вовсю…

Выплеснув все это, она повернулась и, шурша атласными юбками, пошла прочь, оставляя за собой пустоту и разрушение.

Взглянув на белое как мел лицо Полли, а потом на Ричарда, Николас понял все.

— Возьми меня под руку, Полли, — сказал он спокойно. — Мы пройдемся сейчас вдоль Галереи.

— Пожалуйста, отвезите меня домой! — прошептала она.

— Это можно будет сделать и чуть-чуть попозже. Мне нужно поздороваться с друзьями, и я хотел бы пойти к ним вместе с тобой. Если по дороге нам встретится герцог, сделай ему реверанс.

Полли в полном смятении посмотрела на Ричарда, но он лишь улыбнулся и пожал плечами.

Долгих полчаса длилась их прогулка по Большой Галерее. Полли заставляла себя улыбаться и непринужденно отвечать на вопросы. Николас, в свою очередь, был беззаботен и весел, и это заметили решительно все.

В конце Галереи стояли Джордж Виллерс и леди Кастлмейн. Николас почувствовал, что пальцы Полли дрожат. Он ободряюще сжал ее руку, и, когда они проходили мимо герцога, девушка сделала вежливый реверанс.

Взгляд Джорджа Виллерса бесстыдно остановился на глубоком вырезе ее декольте. Полли ясно ощутила, что это значило: герцог хотел дать ей понять, что он использовал ее, а затем взял да и выбросил за ненадобностью. Однако она тут же успокоилась: ведь Виллерс не стал победителем в их поединке.

— Доброе утро, ваша светлость! — приветливо улыбаясь, промолвила Полли. — Посмотрите, лорд Кинкейд вернулся к нам!

— Поздравляю вас обоих! — ответил Джордж Виллерс, с невольным восхищением глядя на юную леди. — Я с нетерпением жду спектакля с вашим участием, госпожа Уайт! Говорят, что новая пьеса Джона Драйдена исключительно интересна!

— Думаю, вы не будете разочарованы, герцог!

Она сделала еще один реверанс и удалилась вместе со своей свитой в составе Николаса и верного Ричарда.

Таким образом, перед тем как покинуть дворец, Ник с Полли показали всем, что случившемуся в отсутствие лорда Кинкейда, независимо от того, было это правдой или нет, ни сам Кинкейд, ни герцог Букингемский не придают особого значения.

По дороге к дому на Друри-лейн никто из троих не проронил ни слова.

У самых дверей Николас с каменным выражением лица обратился к Де Винтеру:

— Спасибо за поддержку, Ричард! Надеюсь, ты простишь меня, что я не приглашаю тебя войти.

— Не хочу быть назойливым, друг мой, но думаю, нам надо все же поговорить, — ответил Де Винтер.

— Ричард прав, — вступила в разговор Полли. — Он оказал мне большую поддержку, когда вас не было здесь, и потому имеет полное право участвовать в разговоре.

— Что ж, пусть будет так!

Николас открыл дверь и пропустил вперед Полли и Де Винтера.

Когда они вошли в гостиную, лорд Кинкейд сказал:

— Прости, но я хочу знать всю правду, Полли.

Она растерянно обернулась к Ричарду.

— Просто не знаю, с чего начать…

— Тогда позволь мне ознакомить Ника с событиями последней недели, — произнес Де Винтер. — Ты же, детка, налей-ка нам лучше вина. Ну, а если я вдруг ошибусь, поправь меня не стесняясь.

Он начал рассказывать все, что знал, и когда, наконец, завершил скорбное свое повествование, Николас взглянул на Полли. Она стояла у окна, глядя на Ника болезненно-напряженно.

— Почему ты не остановил ее, Ричард? — спросил Кинкейд.

— Дело было, так сказать, в полном разгаре, когда я узнал обо всем, — тихо ответил Ричард. — И, кроме того, я вообще не считаю, что имел право останавливать Полли. Я могу лишь советовать, но не приказывать.

— Я никому не позволила бы встать у меня на пути! — решительно заявила Полли. — Дело, в конце концов, касалось только меня и герцога, и то, что произошло, навсегда останется между нами.

— Нет… — возразил Николас. — Я не могу отнестись безучастно к случившемуся. — Затем, помолчав немного, предложил: — Давайте обедать… Полли, не забудь: в четыре часа тебе надо быть в театре.

— Подождите, Ник, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Полли, страшно волнуясь. — Вот если бы вы обвинили меня в предательстве по отношению к вам, я бы наверняка поняла вас, хотя в действительности дело обстояло вовсе не так. Все, что было, прошло как бы мимо меня, не оставив в моей душе никакого следа.

— Ну, хватит! — резко оборвал ее Кинкейд. — Как ты можешь нести подобную чушь? Думаешь, я не догадываюсь, какой кошмар пришлось тебе пережить? Постарайся забыть, что с тобой случилось. И чем быстрее ты сделаешь это, тем лучше. Теперь все это — моя забота. — Он подошел к столу и отодвинул стул. — Прошу тебя, Полли, садись.

Указав Ричарду на другой стул, Николас позвонил в колокольчик. Через минуту в комнату вошла Сьюзан, неся блюдо с олениной.

— Что означают ваши слова: «Теперь все это — моя забота»? — спросила Полли, когда дверь за Сьюзан закрылась. — Все самое страшное позади, любовь моя! Я жива, и вы в безопасности. А леди Кастлмейн может сплетничать, сколько ее душе угодно: это не имеет уже никакого значения. Я не хотела ничего говорить вам лишь потому, что боялась за вас…

— Берегла мои чувства, да? — произнес иронично Николас. — Весьма признателен за это! — Он отрезал кусок оленины и положил на тарелку Полли. — Ну ладно, хватит болтать! Займись-ка обедом, если не хочешь уйти голодной.

— Простите меня, Николас! — проговорила сквозь слезы Полли. — Я не знала, что еще можно было сделать для вашего освобождения.

Лорд Кинкейд хотел что-то сказать, но не тут-то было.

— Ник, довольно! — обратился к другу Ричард, пытаясь прекратить разговор на больную тему.

— Довольно?! — взорвался Кинкейд. — Выходит, я должен воспринимать с благодарной улыбкой тот факт, что женщина, находящаяся под моим покровительством, совершает подвиг, бог знает какими душевными муками купив мне свободу, и при этом старается скрыть от меня все, что она сделала? Думаешь, легко пережить такое?

В комнате воцарилась тишина. Полли роняла слезы на тарелку с нетронутой олениной.

— Ричард не виноват: он советовал мне сразу же рассказать вам обо всем, — заметила она спустя какое-то время.

— Вот и последовала бы его совету. — Голос Ника стал мягче. — Ешь, Полли, ты не сможешь играть на голодный желудок. — Он повернулся к Ричарду: — Мне хотелось бы нанести визит герцогу. Могу я рассчитывать на тебя?

— Уж не собираешься ли ты потребовать от него удовлетворения? — спросил Де Винтер. В его голосе звучало удивление.

Полли насторожилась. Хотя ее познания о придворном этикете и носили случайный характер, но были вещи, известные даже ей.

— Вы не должны делать этого! — воскликнула она испуганно. — Герцог не захочет даже слушать вас! Ведь то была обыкновенная, с его точки зрения, купля-продажа. Все произошло с полного моего согласия. Вы понимаете, он рассмеется вам прямо в лицо!

Николас, отодвинув с грохотом стул, резко встал.

— Я не знаю, что сделаю, если ты еще раз скажешь подобное! — заорал он гневно.

— Но как вы не поймете меня! — надрывно, сквозь слезы, произнесла Полли. — Если я решила забыть обо всем, что случилось, то почему бы и вам не поступить так же?

Она выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Николас с проклятиями бросился было за ней.

— Куда ты, Ник? Остановись! — крикнул Де Винтер. — Мне кажется, Полли и так пережила слишком много. И если она пожелала разделить с тобой твою боль, то заслуживает лишь уважения!

— Ричард, неужели ты думаешь, будто я не знаю, как Полли страдает! Но я хочу отомстить этому гнусному развратнику!

— О чем ты говоришь, подумай только! Полли права: Виллерс рассмеется тебе в лицо, да и только. Ну, а в итоге все кому не лень станут потешаться над тобой.

Николас словно очнулся. Комната была ярко освещена холодным зимним солнцем, в камине потрескивал огонь, из кухни доносились аппетитные запахи. Все говорило о некой семейной идиллии, за исключением того, что хозяйки дома не было в данный момент в гостиной.

— И в самом деле, меня лишь сочтут идиотом, и я стану всеобщим посмешищем! — согласился Ник. — Так что хватит пока об этом. Боюсь, однако, Ричард, что на этот раз тебе не придется доесть свой обед. Мне срочно нужна твоя помощь: есть одно дело, не терпящее отлагательства.

Придя в театр, Полли поняла, что это единственное место, где она действительно сможет успокоиться. Что бы ни случилось, как бы ни повел себя Ник, она все равно должна будет выйти на сцену: слишком много людей зависят сейчас от нее. Она нужна и Джону Драйдену, и Томасу Киллигрэ, и своим партнерам, и даже — самой себе. Сегодня вечером она покажет герцогу Букингемскому и леди Кастлмейн, и вообще всему свету, что ее так и не удалось сломить. К ней не пристанет грязь от нечистых рук и грязных душ.

В гримерной Полли увидела, что костюмы ее были уже готовы. На кресле лежало платье Мелиссы для первого акта и брюки, жилет и парик Флоримеля. Ей нравился характер Мелиссы-Флоримеля — яркий, живой, запоминающийся.

Полли улыбнулась. Роль была написана для нее, и она постарается доказать, что драматург не ошибся, поверив в ее талант.

Войдя в гримерную какое-то время спустя, Томас Киллигрэ обнаружил, что исполнительница главной роли уже готова к выходу на сцену. Полли весело поприветствовала его. Томас заметил, к великому своему облегчению, что на лице ее нет и следа недавних горестных переживаний. Обрадованный такой метаморфозой, он покинул ее и занялся декорациями.

Николас и Де Винтер прибыли в театр, когда спектакль был уже в самом разгаре. Полли не знала об этом, равно как и о том, что раньше их не было. Публика, до отказа заполнившая зал, как всегда, бурно реагировала на каждую бойкую реплику персонажей пьесы «Тайная любовь», этого творения Драйдена.

Николас вдруг вновь ощутил то же радостное волнение, что и в Мерфилде, на первом спектакле с участием Полли. Он сознавал, что смирился уже с ее присутствием на сцене. Полли принадлежала всей этой публике и, понимая, чего ждет от нее зритель, щедро одаряла всех и каждого своим ярким, искрометным талантом.

Ник взглянул на Ричарда, и тот понимающе улыбнулся.

— Думаю, ты был бы самым непопулярным человеком в Лондоне, если бы отлучил ее от театра, — заметил Де Винтер.

— Ты полагаешь, мне удалось бы это сделать, даже если б я и захотел?

— Пожалуй, нет. Да и ни к чему убивать таланты, — ответил Ричард. — Бог мой, ты только послушай, как она воркует! Боюсь, что бедный Селадон проиграл эту схватку!

— Но зато понял истину, что любовь стоит жертв, — сказал Николас.

Спектакль закончился тем, что Флоримель после многочисленных интриг вновь стал Мелиссой и между возлюбленными воцарились мир и согласие.

Когда закрылся занавес, зрители, повскакав со своих мест, ринулись к сцене, бурно аплодируя и оглашая воздух одобрительными возгласами. Полли, смеясь и кланяясь, ушла за кулисы, где к ней тут же подошел Николас.

— Пойдем! — позвал он. — Мы не можем терять ни минуты.

— Куда? — поинтересовалась Полли. — Я должна переодеться…

— В этом нет необходимости.

Полли оглянулась, стараясь прийти в себя после пережитого на сцене. Целых три часа жила она другой жизнью, пребывая в ином измерении, и вот теперь так сразу надо вдруг спешить куда-то…

— Ник, если вы все еще сердитесь из-за того, что я сказала… — начала было она, но лорд Кинкейд прервал ее.

— Я прощаю тебя по случаю предстоящего события, — проговорил он, ведя ее через черный ход. — Думаю, больше ты не скажешь такого.

— О! — Полли, так ничего и не поняв, едва успевала за быстро шагавшим Ником. — Может, скажете все же, куда мы торопимся? И почему вы не дали мне переодеться?

— У нас нет времени на разговоры, — последовал краткий ответ.

Они подошли к экипажу, где их уже ждали Де Винтер и сэр Питер Эплби.

— Добрый вечер, Полли! — весело приветствовал ее Ричард.

— Добрый вечер, — смущенно сказала Полли.

— Вы доставили нам сегодня истинное наслаждение своей игрой! — выразил свое восхищение сэр Питер. — Поистине вы превзошли самое себя, Полли!

— Благодарю вас, я рада, что вам понравилось, — молвила Полли, усаживаясь на мягкое, обитое бархатом сиденье. И после небольшой паузы обратилась к Нику: — Я сейчас совсем не в форме… Мое платье, прическа… Куда же мы едем?

Спутники Николаса улыбнулись.

— И то правда, Ник, нехорошо так поступать с девушкой, — стараясь сохранять серьезность, заметил сэр Питер. — Вы должны были дать ей время, чтобы привести себя в порядок.

— Здесь что, какой-то заговор? Объясните же, наконец, в чем дело, — потребовала Полли, вызвав новый взрыв веселья. Она взялась за ручку дверцы. — Все, хватит! Прошу остановить карету! Я выхожу! Не желаю терпеть насмешки, не зная даже, чем они вызваны!

— Успокойся, любовь моя! — улыбнулся Николас и обнял ее за талию. — Ты скоро сама все поймешь и тогда уж простишь нас.

Полли села, что-то недовольно бормоча себе под нос. Прошло немного времени, и карета остановилась. Выйдя из нее, Полли обнаружила, что находится на одной из главных улиц города. Она оглянулась вокруг, как бы пытаясь найти разгадку таинственного поведения своих спутников. Впереди располагались Хэттон-Гарден и Лизер-лайн, сзади высилась церковь Святого Андрея.

— Пойдем! — решительно произнес Николас, беря Полли за локоть.

— Что? Мы должны идти в церковь? Ведь сегодня не воскресенье. Я устала, мне не до шуток, и, кроме всего прочего, я ужасно хочу есть! — заартачилась она. Из глаз ее готовы были брызнуть слезы.

И все же они вошли в церковь. Глаза Ника сияли каким-то особым, теплым светом. Он легонько подтолкнул Полли к алтарю, где стоял священник в белой сутане.

— А, это вы, милорд! А я уж думал, что вы не приедете! — сказал он.

И тут взгляд его упал на упирающуюся, с всклокоченными волосами Полли.

— Это та самая юная леди? — удивленно спросил он, высоко подняв седые брови.

— Хватит, я больше не желаю! — воскликнула Полли, окончательно теряя терпение. — Я не понимаю, что происходит…

— Я не имею права начинать церемонию, если леди не согласна, милорд, — заявил священник.

Полли от удивления не могла вымолвить ни слова. Она посмотрела на улыбавшегося Ника, на сэра Питера и Ричарда и, будучи в полном смятении, покачала головой. Это какая-то непостижимая, фантастическая шутка!

— Скажи, ведь ты согласна? — мягко проговорил Николас, сжимая ладонями ее лицо.

— Но… но не можете же вы жениться на…

— Молчи. — Он прижал руку к ее губам. — Согласны ли вы выйти за меня замуж, госпожа Уайт?

Полли отвела его руки.

— Я хотела сказать: жениться на девушке без роду и племени, родившейся в долговой тюрьме и выросшей в таверне, — прошептала она.

— Ричард и сэр Питер знают об этом, а все остальные считают тебя незаконнорожденной дочерью знатного человека. Побочных отпрысков состоятельных людей при дворе великое множество… И все-таки еще раз спрошу: ты согласна стать моей женой?

— Вы сошли с ума, милорд!

— Пусть. Говори, ты согласна взять в мужья сумасшедшего?

Несколько минут Полли молчала, стоя под высокими сводами церкви. То, что сказал сейчас Николас о незаконнорожденных отпрысках знатных особ, было совершеннейшей правдой. И коль скоро никто не знает ее родителей, а Ника это не слишком волнует, почему бы ей и в самом деле не принять его предложение и любовь — несомненное, неопровержимое чувство, которое охватило их с такой стремительной силой!

Она медленно кивнула и улыбнулась:

— Да, если это действительно то, чего вы хотите, любовь моя!

Николас облегченно вздохнул.

— Кажется, мы можем начинать, господин Парсон, — обратился он к священнику.

Церемония в полусырой, по-зимнему холодной, со всех сторон продуваемой церкви длилась сравнительно недолго. Но Полли мало трогало это, как и отсутствие той торжественности, что сопровождает обычно обряд бракосочетания. Ответив на вопрос священника, девушка, держа руку в ладони Ника, все время думала, когда же она, наконец проснется.

По завершении церемонии свидетели расписались, как то и положено, на брачном документе, и, заплатив священнослужителю, все четверо вышли из церкви.

— Джон Кучер отвезет тебя домой, Полли, — сказал Ник, открывая дверцу экипажа.

Она взглянула в недоумении на его лицо, слабо освещенное тусклым лунным светом.

— Отвезет меня домой? А как же вы?

— Мне нужно уладить кое-какие дела, — спокойно ответил Ник. — Я постараюсь приехать как можно скорее. А тебе необходимо поесть и отдохнуть, как ты и требовала недавно с полным на то основанием.

Он улыбнулся, однако Полли встревожилась.

— Я поеду с вами. Не так уж я голодна, что не смогу потерпеть еще чуточку.

Но Кинкейд был неумолим.

— Отправляйся домой, — произнес он твердо, — мы расстаемся с тобой совсем ненадолго. Полли упрямо тряхнула головой.

— Вы не моргнув глазом женились на мне и тут же бросаете! Бессмыслица какая-то, милорд!

Николас вздохнул:

— Хочу напомнить, что прошло всего лишь несколько минут, с тех пор как ты давала торжественную клятву во всем слушаться мужа. Неужели ты хочешь так скоро нарушить ее?

— А я и не знала, сэр, что клялась в беспрекословном выполнении распоряжений, смысла которых не понимаю! — проговорила раздраженно Полли.

— Подчини себе жену и обретешь ее, — изрек глубокомысленно Ричард. — Давай, Ник, решай, что будем делать. А то холодно как в аду, и, кроме того, час далеко не ранний.

— Вполне своевременное замечание, — молвил мрачно Николас.

Не обращая внимания на сопротивление жены, он схватил ее в охапку, втолкнул в карету и захлопнул за ней дверцу.

— На Друри-лейн, Джон! — крикнул он. Кучер хлестнул лошадей, и карета помчала, увозя ругавшуюся, словно уличная торговка, леди Кинкейд.

— Да, это не лучший способ начинать семейную жизнь! — констатировал Николас.

— А ты и не сможешь начать ее должным образом, пока не доведешь все до конца, — произнес Ричард Де Винтер, и трое джентльменов направились к особняку герцога Букингемского на Стренд-стрит.

Джордж Виллерс был в библиотеке, когда ему доложили, что лорд Кинкейд, лорд Де Винтер и сэр Питер Эплби желают видеть его.

— В столь поздний час? — удивился герцог, хмуря брови. — Ну что ж, пригласи их. Пусть войдут.

Ожидая, когда незваные гости поднимутся, он мрачно размышлял, чем обязан странному посещению. Если это официальный визит, то почему в такой поздний час? А если…

— Прошу вас, господа! — приветствовал с улыбкой Джордж Виллерс входящих. — Что заставило вас нанести мне неожиданный визит? Впрочем, в любом случае — добро пожаловать! Хотите вина?

— Нас привело к вам дело чести, милорд! — заявил Николас.

— Вот как! Надеюсь, это что-нибудь приятное…

— Ошибаетесь. — Николас снял с руки перчатку и швырнул ее в лицо герцогу. — Я хочу отомстить вам за нанесенное вами оскорбление!

Джордж Виллерс насмешливо скривил губы.

— Вы, должно быть, сумасшедший. Какое еще оскорбление? Я ничего не знаю об этом. Остыньте, милорд! Не делайте из себя всеобщее посмешище!

— Поднимите перчатку, герцог, иначе вы сами станете объектом злословия, — тихо сказал Николас. — Если вы откажетесь сделать это, то присутствующие здесь джентльмены засвидетельствуют, что вы повели себя как настоящий трус.

Джордж Виллерс побледнел, однако в голосе его прозвучало явное презрение, когда он спросил:

— Но помилуйте, чья же затронута честь?

— Моей жены, а следовательно, моя собственная!

Герцог побледнел еще больше, но тут же взял себя в руки.

— Так-так, понимаю. Как это я сразу не догадался? Довольно глупо с моей стороны. — Он поднял перчатку. — Ну что ж, когда и где, господа?

— У Старых Вязов, на рассвете, — ответил Ричард с вежливой улыбкой. — Мы, сэр Питер и я, требуем как секунданты соблюдения всех правил дуэли.

Джордж Виллерс позвонил в колокольчик.

— В таком случае извините меня, господа: мне нужно многое успеть за оставшиеся несколько часов.

Попрощавшись, Николас, Ричард и сэр Питер вышли на улицу, и затем каждый из них пошел своим путем, предварительно договорившись о завтрашней встрече.

Николас зашагал по направлению к Друри-лейн, готовя себя морально к нелегкому испытанию. Женившись всего два часа назад, он мог наутро оставить свою жену вдовой.

Войдя в гостиную, Николас увидел Полли. Она лежала на ковре у камина. Лицо ее было бледным, дыхание — едва различимым. Николас, решив не будить новобрачную, взял ее на руки и бережно перенес на кровать. Потом, раздевшись, лег рядом и пролежал так, не смыкая глаз, несколько долгих часов.