Глава 1

Лорд Николас Кинкейд пребывал в мрачном расположении духа. Да и окружающая обстановка отнюдь не способствовала доброму настроению. Таверна Пса, куда заглянул он, располагалась в узком зловонном переулке, выходившем на Ботэлф-лайн. Судя по всему, посещали это заведение в основном лодочники и гребцы с речных судов, все как один сквернословы и выпивохи; их нечасто удавалось видеть трезвыми.

В этот выпавший на среду декабрьский вечер 1664 года от Рождества Христова по улицам Лондона кружил холодный туман. Зависая над Темзой, плавно несущей свои воды в нескольких ярдах от Ботэлф-лайн, он источал вокруг удушливые миазмы. Разумеется, никому не пришло бы в голову бранить гребцов за недостаточное усердие. Не много находилось охотников переправляться через реку в такую пору, что и неудивительно: даже наиболее опытные паромщики опасались сбиться с пути в разостлавшейся над землей непроглядной тьме. Вероятно, Де Винтер из-за промозглой погоды не решился прийти в таверну, где у них с Николасом была назначена встреча.

Камин, в котором жгли уголь, нещадно дымил, и Николас, с отвращением вдыхая насыщенный чадом воздух, невольно закашлялся. Кстати, такой же едкий дым струился из труб городских строений по всему Лондону и, смешиваясь с густым туманом, придавал ему еще большую непроницаемость. Но что было делать? Стояли холода, а дров не хватало, вот и приходилось топить углем, который всегда имелся в продаже и стоил сравнительно недорого.

Когда окутавшая зал смрадная пелена, наконец, рассеялась, лорд обвел слезившимися глазами погруженное в полумрак грязное, с низким потолком помещение и изумился увиденному. Затем непроизвольно уставился на стоявшую перед ним на столе кружку с подогретым белым вином. Вне сомнения, выпил он изрядно в надежде избавиться от озноба и вновь обрести душевное равновесие, однако не столько же, чтобы лицезреть наяву призрачные видения.

Вглядевшись пристальнее в пространство перед собой, Николас понял, что существо, привлекшее к себе его внимание, обладало вполне реальной телесной оболочкой. Пробираясь сквозь толпу с заставленным пивными кружками подносом на поднятой над головой ладони, создание сие двигалось в его сторону.

«Золотистые, словно мед… густой, темный мед», — подумал лорд, любуясь дивными волосами. Они струились по точеным девичьим плечам и, как бы стекая с них, ниспадали на нежно-кремовые округлости, выглядывавшие из глубокого, обрамленного дешевыми кружевами выреза в платье. Великолепия ее груди не мог умалить даже броский, безвкусный наряд, который скорее всего и сшит-то был так, чтобы выставить напоказ все прелести его обладательницы. Грязный подол нижней юбки, торчавший из-под ярко-красного платья, то и дело открывал округлые коленки и изящные лодыжки. И даже грубые деревянные башмаки не могли скрыть тонкую щиколотку и узкую ступню девушки.

Николас, с удивлением рассматривая юную красавицу, перевел восхищенный взгляд со стройной шеи и гибких рук на ее лицо. Совершеннейший овал, нежная кожа цвета слоновой кости с розоватым оттенком, маленький прямой носик, тонко изогнутые, чуть приподнятые по углам брови над сияющими карими глазами и в дополнение ко всему этому едва заметная улыбка на пухлых алых губках, словно обещавших бездну чувственных наслаждений.

О Боже, как оказался сей бриллиант в этой зловонной яме, среди всякого сброда и целого скопища корабельных крыс! Лорд Кинкейд хотел было открыть рот, дабы поведать свои мысли самой чаровнице, но та, приблизившись к нему, одарила его столь обворожительной улыбкой, что он тотчас лишился дара речи. Проходя мимо Николаса, девушка чуть коснулась его рукава и, не останавливаясь, пошла дальше, к длинному дощатому столу, стоявшему посреди зала. Шумная компания с гоготом приветствовала ее появление. Изрекая громогласно отборные непристойности, гуляки нетерпеливо тянули руки к подносу, на котором стояли деревянные кружки с пенящимся пивом.

Николас наблюдал за происходящим с гримасой отвращения. С ней обращались как с обычной портовой шлюхой. В другой ситуации он, возможно, и не обратил бы на нее столь пристального внимания, но сейчас вид этих грязных костлявых лап, которые бесцеремонно хватали ее тут и там и дерзко касались чудесной груди, бесконечно злил Кинкейда, выворачивал наизнанку все его существо. Казалось, и сам он ощущает то же чувство омерзения, которое, судя по всему, испытывала девушка. Каких усилий стоило ей сохранять спокойствие и улыбаться, безропотно сносить град щипков и фамильярные похлопывания! А так хотелось ударить или оцарапать обидчика, а то и просто плюнуть в его физиономию! Обслуживать клиентов с улыбкой на устах, кокетничать с ними и быть любезной с похотливым сбродом входило в ее прямые обязанности. Когда же она забывала об этом, Джош грозил ей оправленным в металл ремнем.

Девушка чувствовала на себе взгляд незнакомого джентльмена, и от этого положение ее казалось ей еще более унизительным. «Нет ничего хуже, когда все это происходит на глазах у свидетелей», — подумала она с горечью.

— Полли, иди скорей сюда, ленивая девчонка! — заорал хозяин таверны, заглушая смех и гул пьяных голосов.

Наконец-то она может покинуть бесшабашную компанию!

Схватив пустой поднос, прелестница стала пробираться сквозь толпу к залитой пивом стойке.

Джентльмен не отводил от нее взгляда. Полли приподняла кокетливо голову и снова улыбнулась ему на тот случай, если Джош все еще наблюдает за ней, ибо иначе тот может потом обвинить ее в нежелании заработать пару лишних монет, полюбезничав немного с богатым клиентом.

Осушив до дна кружку с пивом, Джош смачно крякнул и вытер губы тыльной стороной ладони. Его маленькие красные глазки светились довольством: он заметил, с каким восторгом взирал на девчонку этот джентльмен. И прежде бывало, что молодые господа таяли при виде ее хорошенького личика. Джош прекрасно понимал их. Его самого не раз охватывало вожделение лишь при мысли о ней, о том, как спит она одна-одинешенька в своем маленьком чуланчике под лестницей…

Если бы Пруэ — черт бы ее побрал! — не была такой ограниченной, такой щепетильной в подобных вопросах, он давно бы уже поимел девчонку; ведь по-настоящему то она ему никакая не родственница.

Джош поморщился. При виде идущей к нему Полли и глазах его мелькнул злой огонек. Если уж он сам не может насладиться ее прелестями, то, во всяком случае, сумеет найти им достойное применение!

— Отправляйся на кухню, к тете, и скажи, чтобы она приготовила еще одну кружку белого вина, — приказал он. — Да не простую, а особую, поняла?

Полли кивнула. Знакомый страх вновь охватил ее, когда она представила себе дальнейшее.

— Вино подашь джентльмену. И проследи, чтобы он выпил все до дна, — продолжал Джош. — А потом отведешь его наверх. Кошелек у него, видать, толстый-претолстый, не говоря уж о перстнях на пальцах! — Глаза его сверкнули плотоядным блеском. — Наобещай ему побольше и уложи в постель.

— Нет, Джош! — умоляюще проговорила Полли, хотя и знала, что все ее мольбы бесполезны. — Я не желаю, чтобы опять все было так, как в прошлый раз.

Хозяин таверны ударил ее наотмашь по лицу. Закусив губы, чтобы не расплакаться, она, спотыкаясь, поплелась на кухню. Там ее встретила мужеподобная матрона с толстыми узловатыми пальцами, наблюдавшая за кипящим котлом. Горячий влажный воздух был насыщен всевозможными испарениями и тяжелыми запахами.

Женщина посмотрела на Полли пронизывающим взглядом.

— Что, опять рассердила своего дядю? — спросила она.

— Он мне вовсе не дядя, — огрызнулась девушка, снимая с крючка высокую кружку.

— Что? Постыдилась бы говорить такое! Если бы не он, ты не имела бы сейчас ни своего угла, ни куска хлеба на обед, — укоризненно сказала Пруэ и добавила, понизив голос: — Мы заботимся о тебе как о родной, а ведь ты — всего-навсего жалкое отродье.

В свои семнадцать лет Полли столь часто слышала подобные слова, что давно уже перестала обращать на них внимание.

— Джош просил вас приготовить особое вино, — произнесла равнодушно девушка и протянула кружку Пруэ.

Тетка кивнула:

— Ага, тому самому джентльмену, что сидит в углу, я полагаю. Сначала я думала, что он кого-то ждет, но раз он один, то и беспокоиться не о чем.

Она опустила черпак в дымящийся котел и, наполнив кружку, стала что-то подсыпать в нее из маленького глиняного горшочка, одного из многих, что стояли на полке. Полли молча наблюдала за ней. Она знала, что в таком же точно сосуде хранился у Пруэ белый порошок далеко не безобидного свойства.

Хозяйка что-то сосредоточенно бормотала над кружкой с вином, и девушке вдруг показалось, что в этой закопченной комнате разместилась самая настоящая кухня ведьмы. Полли вздохнула. Должна же быть и какая-то иная жизнь за стенами этой преисподней! Должен же, непременно должен существовать такой мир, где сбываются самые смелые мечты и становятся явью сладостные видения, проносившиеся порой перед ее мысленным взором. Когда-нибудь она выступит совсем на другой сцене и сыграет роль, вовсе не похожую на ту, что навязана ей сейчас этим жалким, подлым существованием в той среде, где крайняя нужда была единственной движущей силой, а петля — почти неизбежным исходом. Все, что ей было нужно, — это покровитель, богатый и щедрый господин, который бы убедился в ее таланте и представил свою подопечную влиятельным в театральной сфере особам. Проблема, однако, заключалась в том, что толстосумы со связями не так-то часто заглядывали в таверну. А если такое и случалось, как произошло это, к примеру, сегодня, то Джош заранее предназначал подобным посетителям совсем иной удел, что полностью лишало тех всякой возможности облагодетельствовать Полли.

Взяв кружку из рук тетки, девушка вернулась в зал. Ей предстояло чуть позже проводить джентльмена наверх, в номер, где под воздействием снадобья Пруэ этот господин потеряет сознание, и, когда он будет лежать там в беспамятстве, Джош со своими дружками обчистят его. Все, что случится с ним потом, после того, как Полли приведет его в указанную хозяином таверны комнату, — уже не ее забота: она свое дело сделала. Девушку попросту вытолкают под лестницу, на грязный тюфяк, и она, оказавшись в своей конуре, заткнет уши, чтобы не слышать доносящихся сверху глухих ударов, скрипа, неразборчивых проклятий, шарканья ног и стонов.

Полли оглядела переполненный зал, размышляя, как бы побыстрее пройти к столику джентльмена. Здешний люд так груб и невоспитан! И сколь отвратительны изрекаемые этим сбродом непристойные шутки! Завсегдатаям таверны ничего не стоило оскорбить девушку. Они беспрестанно норовили схватить ее, словно она была лакомым кусочком на прилавке торговца мясом. А тот господин — высокий, широкоплечий мужчина в бархатном камзоле, с трудом сходившемся на его мощной груди, — казался ей совсем другим.

«В честной борьбе он, пожалуй, одолеет и Джоша, и его дружков!» — пронеслось вдруг в голове у Полли.

Золотисто-каштановые волосы джентльмена блестели при свете лампы, глаза же у него были изумрудно-зеленые. Полли вспомнила, как он смотрел на нее, когда эти пьянчуги хватали ее за бока, и поморщилась от досады: что-то он мог подумать о ней! Откуда ему было знать, что она вынуждена сносить оскорбления, чтобы не оказаться на улице. Будь что будет, но она попытается все же произвести на него благоприятное впечатление и своей изысканной речью, и манерами благородной леди.

Николас наблюдал, как девушка пробирается к нему сквозь толпу. Несколько минут назад он едва сдержался, увидев, как тот тип ударил ее, хотя в общем-то это, конечно же, его не касается. Хозяин таверны знает, что делает, тем более что девушка, по всей видимости, его дочь. И все-таки было нечто омерзительное в безграничной власти этого человека над прелестным созданием.

— Не хотите ли еще вина, господин? — молвила девушка удивительно приятным голосом и, поставив кружку на стол, снова обворожительно улыбнулась ему. — Не позволите ли мне составить вам компанию, сэр?

— Буду лишь польщен, — ответил лорд и, привстав, жестом пригласил ее сесть рядом с собой.

Конечно, особой необходимости в подобном проявлении вежливости не было: ведь он имел дело всего лишь с жалкой потаскушкой с немытыми руками и нечесаными волосами. И тем не менее…

— Может, выпьешь вместе со мной? — улыбаясь, спросил Николас и, положив на стол монету в шесть пенсов, пояснил: — Ужасно не люблю пить в одиночестве!

— Благодарю вас, сэр, — ответила Полли. Вернувшись к стойке, она взяла для себя кружку пива. От Джоша не ускользнул блеск шестипенсовика. Он нетерпеливо щелкнул пальцами, и Полли безропотно отдала ему монету, хотя ей очень хотелось оставить ее у себя. Иногда, если девушке давал деньги кто-то из толпы, загораживавшей ее от взора хозяина, ей удавалось утаить их, но такое случалось крайне редко.

Подойдя затем к столику джентльмена, Полли уселась рядом с господином, поощряя его взглядом к ласкам и вольностям, с тем чтобы все дальнейшее выглядело вполне естественно.

«Как обидно, что такая красивая девушка вынуждена влачить столь жалкое существование!» — подумал Николас, отпивая вино и делая вид, что не замечает призывных взглядов.

Неожиданно девушка обняла его и прильнула своим прелестным чувственным ротиком к его губам, и ему ничего не оставалось, как только, поддавшись сладостному искушению, заключить ее в свои объятия.

— Если вы захотите побыть наедине со мной, сэр, то мы сможем подняться наверх, — прошептала соблазнительница. По ее щекам разлился нежный румянец, словно она смутилась, делая такое в высшей степени нескромное предложение.

«Ах ты, плутовка! Дрянная шлюшка в роли невинной девственницы! Артистка же ты, прямо скажем, отменная!» — признал он, чувствуя, как маленькие ручки многообещающе сжимают его пальцы.

Она не была обычной проституткой. Исключительная красота, хорошие манеры и благородная речь — все отличало ее от типичных представительниц самой древней профессии.

Вставая из-за стола, Полли украдкой взглянула на кружку джентльмена. На ее дне все еще оставалось вино, но и того, что он выпил, было, вероятно, уже более чем достаточно: ведь Пруэ так щедро сыпала свое ужасное снадобье!

Лорд почувствовал, что голова его гудит. Ему вдруг показалось, что в зале невыносимо душно. Красная физиономия хозяина таверны, маячившая перед ним, стала постепенно расплываться. Однако девушка, крепко держа Николаса за руку, уверенно вела его сквозь толпу к узкой лестнице в конце зала.

Когда они поднялись наверх, Полли открыла дверь в один из номеров.

— Сюда, сэр, пожалуйста, — проговорила она елейным голоском и учтиво поклонилась, словно приглашая его в королевскую опочивальню.

Николас вошел в небольшую, убого обставленную комнатенку. Камин чуть теплился, ветер свистел в щелях разбитых рам. Кровать была застлана несвежим смятым покрывалом. А из-под колченогого туалетного столика, стоявшего у стены напротив двери, доносилось подозрительное шуршание.

Голова у Николаса кружилась, ужасная слабость охватила его. Зачем он здесь, в этом отвратительном месте?..

Внезапно он замер: девушка ловким, лишенным всякого кокетства жестом ослабила шнуровку платья, и взору его предстали упруго вздернутые вверх полные нежно-кремовые груди с розоватыми сосками.

Николас опустился на край узкой кровати под жалобный стон пружин, просевших от тяжести его тела. Хотя веки у него как-то странно отяжелели, он все еще продолжал смотреть на девушку.

Полли была в отчаянии. Прежде ей ни разу не приходилось раздеваться в подобной ситуации: до этого просто не доходило дело, так как жертвы ее мгновенно засыпали. А этот господин выглядел еще достаточно бодрым и, кажется, был намерен узнать, что же будет дальше.

Девушка с робкой надеждой заглянула ему в глаза: нет ли признаков действия снотворного? Но, увы, господин не сводил с нее взора, словно и не пил вина с подмешанным в него порошком.

Деваться ей было некуда, и она нехотя сняла с себя уже расстегнутое платье. Затем рассталась и с сорочкой и предстала совершенно обнаженной перед затаившим дыхание Николасом. Контраст между убогостью обстановки и этим безупречно прекрасным телом с нежной, матовой в свете масляной лампы кожей был поистине поразительным.

— Подойди поближе, — прозвучал голос незнакомца.

Полли, сама не своя, сделала первый несмелый шаг по направлению к кровати.

Внезапно все закружилось у Николаса перед глазами, и прекрасный образ стал блекнуть и исчезать.

— Скажи, ради всего святого, что ты сотворила со мной! — воскликнул он, пытаясь из последних сил превозмочь дремоту, и в ту же минуту, к величайшему облегчению Полли, смешанному, однако, с неким отчаянием, без сознания повалился на постель.

На этом миссия девушки, успешно исполнившей роль соблазнительницы, была завершена. Теперь она может одеться и вернуться назад, в пивной бар, предоставив все остальное Джошу с его подручными. Но как поступят они с джентльменом? Ведь не убьют же, в самом деле? Хотя, с другой стороны, если оставят незнакомца в живых, то он не преминет привести стражей порядка, и тогда всем им, включая ее, не позавидуешь.

Закусив губы, Полли припомнила вдруг одну мудрую молитву: «Не дай мне впасть в нужду, Господи, не сделай меня вором!»

Она-то знала, что такое бедность в этом не слишком справедливом к ней мире, и поэтому укоры совести представлялись ей непозволительной роскошью.

Снизу из пивной раздался оглушительный взрыв хохота. Полли вздрогнула. Джош ждет ее, и если она тотчас не спустится к нему, он придет сюда сам. Девушка окинула взглядом распростертое тело незнакомца и остановила свой взор на оттопыренном кармане его бархатного камзола, где лежали деньги. Джош все равно не знает, сколько монет у того в кошельке…

Она тихонько наклонилась, рука ее скользнула осторожно в заветный карман.

— Так вот, значит, какие фокусы! Воровка! Шлюха! — закричал неожиданно незнакомец.

В голове у Полли все перевернулось, и в следующее мгновение она обнаружила, что лежит на кровати, глядя в чуть затуманенные, однако живые изумрудные глаза.

— Ты хотела взять деньги еще до того, как выполнишь свои обязанности, ведь так?

Незнакомец, тяжело навалившись на нее, заломил ей руки назад и схватил за подбородок.

— Но вы должны были спать! — проговорила она с простодушной, наивной непосредственностью.

— Черт побери, я сам виноват! — пробормотал Николас. — Каков простофиля! Взять да и угодить вот так в ловушку в этом злачном, проклятом Богом заведении!

Николас понимал, что главное для него сейчас — это не потерять сознания, и злость в данном случае была ему хорошим помощником. Он посмотрел изучающе належавшее под ним красивое, но лживое создание, на огромные блестящие глаза, обещавшие чудесные наслаждения, чуть приоткрытый чувственный рот и безупречные белые зубки, и вновь его охватила ярость.

— Знай, тебе придется сначала хорошенько послужить мне, и только потом ты получишь свои денежки! — прохрипел он, прижимая свой рот к губам девушки.

Полли напряглась и стала изо всех сил вырываться. Пуговицы камзола больно вдавливались ей в кожу, бархат же оказался грубым и шершавым.

Подумать только, в любой момент сюда мог нагрянуть Джош с дружками и застать ее голой, а незнакомца — бодрым и полным сил! Она не выполнила приказ — не дождалась, когда джентльмен допьет вино. А это значит, что на нее ложится вина за провал всего плана. Впрочем, по-видимому, и Пруэ, в свою очередь, допустила ошибку в дозировке снадобья…

— Ну пожалуйста! — молила Полли, пытаясь увернуться от поцелуев знатного господина. — Вы меня не так поняли…

— Как же! — захохотал он. — Здесь и понимать нечего. Я просто покупаю то, что ты, плутовка, обещала мне продать!

— Но я ничего не обещала вам…

Голос девушки беспомощно дрогнул, когда она поняла, сколь неубедительно звучат ее оправдания. Как боялась она всегда, что удача отвернется вдруг от нее, она не сможет защитить себя и лишится девственности, то есть того, что отличало ее от несчастных неряшливых женщин, толпами сновавших вокруг с пустыми глазами. Полли знала, что потеря невинности нередко влечет за собой беременность и ужасные болезни, полную немощность или нескончаемую цепь насилия и родов, которую одна лишь могила сможет прервать. Ступив однажды на этот путь, она уже не в силах будет повернуть назад, и тогда прощай мечты о театре, сцене, аплодисментах и безоблачном счастье. Однако, если час ее уже пробил, лучше отдаться этому господину, чем переспать за пару пенни с одним из грубых и грязных завсегдатаев таверны.

Полли затихла.

— Только не делайте мне больно, пожалуйста! — прошептала она.

Николас удивленно взглянул на нее:

— О чем это ты? С какой стати я стану делать тебе больно?

Девушка вытерла набежавшие слезы.

— Но я слышала, что в первый раз это очень больно… — Голос ее звучал растерянно.

Николас пожал плечами. Как, разве может быть такое, чтобы девка из портовой таверны хранила невинность?

— Не морочь мне голову! Думаешь, я поверю в то, что ты девственница? — проговорил он с вызовом.

И все же Николас, с изумлением глядя на девушку, встал с постели.

— Я должна была лишь заманивать джентльменов сюда, — молвила она. — Все они сразу же засыпали — еще до того…

— Они засыпали, а ты грабила их? — прервал ее Николас, не зная, как относиться к ее словам. Он никак не мог поверить в то, что она смогла сохранить невинность, живя в столь грязном и жестоком мире.

— Не я, а Джош с его дружками, — уточнила Полли, словно это могло что-либо изменить.

— А что, интересно, происходило потом? — спросил он, расхаживая по комнате. Девушка молчала. Подойдя к ней, Николас встряхнул ее за плечи:

— Отвечай же, что было дальше.

Полли, умоляюще глядя на него, покачала головой:

— Не знаю.

— Лгунья! — воскликнул Николас и, взяв за подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза. — Лгунья, воровка и пособница убийц!

Боже мой, сколько же пороков заключалось в ней, столь прелестной и юной! Просто невероятно!

Брезгливо отвернувшись, он подошел к двери и взялся за ручку.

— Нет-нет, вам нельзя спускаться вниз! — услышал он взволнованный шепот. — Они не выпустят вас отсюда живым!

Полли спрыгнула с постели и, подбежав к Николасу, взяла его за руку.

— Здесь, на лестничной клетке, есть чулан. Спрячьтесь пока, а когда они войдут сюда, вы сможете незаметно уйти.

— Уж не думаешь ли ты, что я стану прятаться от этих мерзких крыс? — заявил Николас.

— Но ведь их шестеро, — ответила Полли. — Пусть вы и отважны как лев, но силы явно не равны.

С этими словами она отвернулась и подняла с пола платье. Заметив на ее спине следы синяков, Николас вспомнил зловещую фигуру Джоша, его огромные красные кулаки, которыми он то и дело грозил девушке, и грязный блеск его маленьких глаз.

Николас почувствовал укор совести. Какое у него право винить это бедное создание, если насилие в окружающем ее мире — повседневная норма! Она делает только то, что ее заставляют делать, жизнь же человека в этих трущобах не стоит ровным счетом ничего.

— Скажи, что будет с тобой? — спросил он тихо. — Ведь Джош наверняка захочет тебя наказать.

Полли покраснела. Она совсем забыла о себе и о том, что ее скорее всего ожидали побои.

— Он ведет себя так со мной только потому, что не может сделать другого… — В глазах ее блеснул озорной огонек. — Пруэ крепко держит его в руках. Она говорит, что не собирается делить своего мужа с ничтожной девчонкой, которую она сама же и вырастила. — Полли улыбнулась. — Она сильная. Даже сильнее Джоша.

Николас почувствовал, что невольно улыбается ей в ответ. Улыбка Полли была соблазнительной и нежной, обещающей и обманывающей одновременно.

Размышления Николаса прервал шум тяжелых шагов. Полли стала бледной как мел. Он же, выхватив шпагу, шагнул вперед.

Дверь с треском распахнулась, и на пороге показался Джош с пятью дюжими молодчиками. В руках у каждого была дубина.

«Зачем им подобные орудия, если они считали, что их жертва лежит без сознания? — спокойно подумал Николас, делая шаг назад. — Наверное, перед тем как бросить несчастного в Темзу, они до смерти избивают его!»

— Вон отсюда! — гаркнул Джош, глядя на Полли. — У меня еще будет время разобраться с тобой!

Он поднял дубину и шагнул к Николасу. Компания дружков молча наблюдала за происходящим. Лорд взмахнул шпагой, и рука противника обагрилась кровью. Хозяин таверны заревел, как раненый зверь.

Николас ловко отскочил в сторону. Но отступать дальше было некуда: спина его касалась стены.

Внезапно в комнату ворвался холодный ветер, и тлевшие в камине угли зашипели и задымились.

— Скорее! — в отчаянии крикнула Полли, и Николас, поколебавшись немного, решил-таки оставить свои амбиции и отказаться от первоначального замысла сражаться до конца, отстаивая честь рода Кинкейдов. Что почетного в том, чтобы пасть здесь от рук пьяного сброда?

Держа своих противников на расстоянии вытянутой шпаги, лорд вскочил на широкий каменный подоконник и прыгнул вниз, во мрак ночи. Хотя он больно ударился о землю, — слава Богу еще, что не о камни! — боевое настроение не покинуло его. А холодный воздух вкупе с охватившим Николаса возбуждением тут же прояснил чудеснейшим образом его сознание.

Он огляделся. Здесь его легко могли найти. Надо было бежать.

— Ой, держите меня! — послышался вдруг знакомый голосок.

Николас посмотрел вверх и увидел стоявшую на подоконнике Полли. Он вытянул руки, и девушка с отчаянным воплем бросилась вниз. Лорд подхватил ее, но, не удержав равновесия, упал, увлекая за собой и свою ношу. И как следствие этого несколько бесценных минут было потрачено им на то, чтобы освободиться из оборок ее широкого платья.

— Быстрее, — скомандовала Полли. — Джош уже на лестнице!

Схватив Николаса за руку, она потащила его в кромешную тьму, подальше от освещенного окна.

— За мной, скорее!

Николас хотел, было возразить ей, но передумал. Что ж, видать, ему предстояло этой туманной холодной ночью бежать по улицам Лондона в компании с девчонкой из грязной таверны!

Достойное и вполне заслуженное завершение сегодняшнего дня!

Глава 2

Николас, не имея ни малейшего представления о том, куда они направляются, послушно следовал за девушкой, бежавшей со скоростью, на какую только была способна.

Мало-помалу шаги преследователей затихли вдали. Свернув еще в один переулок, беглецы, часто и тяжело дыша, наконец, остановились.

— Теперь уж точно им не найти нас, — сказала Полли прерывистым голосом и поежилась от ледяного ветра, насквозь продувавшего ее легкое платье.

— Боже мой! — ужаснулся вдруг ее спутник. — Ты, должно быть, просто сумасшедшая! Выходить зимой на улицу в таком виде!

— Но если бы я начала одеваться, то не смогла бы удрать! — ответила девушка. — Не спрыгни я вовремя, так они без труда схватили бы вас! Ведь из сада всего лишь один выход, и найти его не так-то просто.

Полли переступала с ноги на ногу. Было холодно, грязь на мостовой замерзла, и босые ноги девушки совсем окоченели.

— И что ты собираешься делать теперь? — спросил Николас, снимая камзол. — Вот, возьми, согрейся.

— Как «что делать»? Пойду с вами! — проговорила весело Полли.

Мысль эта, по правде говоря, пришла к ней неожиданно. Вот она, та самая возможность, о которой Полли так долго мечтала! Конечно, ей придется пойти на кое-какие жертвы. Ну а уж он-то наверняка будет рад получить то, что предложит ему Полли в обмен на покровительство.

Мужчины всегда были неравнодушны к ее красоте, и Полли воспринимала это как должное, хотя порой чрезмерное внимание и тяготило ее. И вот теперь из этого обстоятельства можно будет извлечь определенную выгоду.

Завернувшись в камзол, она провела рукой по мягкой ткани.

— Я никогда еще не носила бархат…

— Что ты имела в виду, говоря, что пойдешь со мной? — нетерпеливо произнес Николас.

— Ну… Не могу же я вернуться назад, не так ли? Джош сразу же убьет меня, если только, конечно, Пруэ не сделает этого раньше. — Девушка потерла озябшие руки. — И, кроме того, я спасла вам жизнь, и теперь вы мой… мой… — Полли запнулась, подыскивая подходящее слово, и, наконец, выпалила: — Мой защитник… Или — как это там? — покровитель. Ведь у актрис всегда бывают покровители, правда? Вот вы и станете одновременно и моим покровителем, и защитником. Другие-то джентльмены делают так.

— Скажите, пожалуйста! — воскликнул ошеломленный Николас, глядя на пританцовывавшую от холода фигурку девушки, закутанную в бархат. — Позволь тебе напомнить, по чьей вине я попал в эту передрягу!

— Ах да! — Полли закусила губы. — Все так. Но что же мне делать? Не быть мне актрисой, если у меня не найдется покровителя. Я так устала ждать, а тут как раз вы. Это большая удача!..

Резкий порыв студеного ветра прервал смущенный лепет девушки. Николас озадаченно посмотрел на нее. Что же делать? Она замерзнет, если он оставит ее здесь. Надо что-то придумать.

— Где мы? — Он вглядывался в кромешную тьму, тщетно пытаясь хоть что-нибудь увидеть.

— Неподалеку от церкви Благодарения, — ответила Полли. — А в той вон стороне — Корнхилл.

Она вытянула руку, указывая направление.

— Надо поискать карету, если, конечно, повезет, — сказал Николас и посмотрел на голые ступни девушки. — Ты можешь идти?

Полли пожала плечами.

— А разве у меня есть выбор? — заметила она и побежала вверх по улице. Полураздетая, в

мужском камзоле, с развевающимися по ветру золотистыми, словно мед, волосами, она являла собой престранное зрелище.

Вероятно, найти карету будет нелегко: не каждый извозчик захочет иметь с ними дело.

«Черт, она выглядит так, словно сбежала из сумасшедшего дома!» — мрачно подумал Николас, ускоряя шаг.

Редкие прохожие с удивлением провожали взглядом занятную пару. Николас на всякий случай держал руку на эфесе шпаги. Что скажет он стражам порядка, если вдруг встретит их по дороге? Как объяснит им, что с ним приключилось?

Дойдя до Корнхилла, Полли остановилась и, закрыв лицо руками, устало вздохнула. От ее былой беспечности и бойкости не осталось и следа.