Там, где располагались стойла, была кромешная темнота, и лишь время от времени раздающееся фырканье подсказывало, что в конюшне находится не одна лошадь. Фонарь будет виден из таверны, но придется рискнуть!
      Октавия не без труда подожгла пропитанный маслом фитиль, длинные тени легли на деревянные стены. Животные забеспокоились. Сердце Октавии отчаянно колотилось - страшные картины представились ей. Да, она находится под покровительством Руперта даже в его отсутствие, но это пока остается в комнате. Но коль скоро она осмелилась оттуда выйти...
      Жеребец Руперта оказался в последнем стойле, сбруя висела рядом.
      Задув фонарь, Октавия вывела Питера наружу. В тишине двора цоканье копыт раздавалось, как барабанная дробь. Сердце Октавии билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но, очутившись в седле, она почувствовала, что страх прошел. Пусть теперь вся компания, собравшаяся в таверне, выскочит ее догонять - пешему не настигнуть конного.
      Октавия догадалась, по какой дороге поехал Руперт, и, потянув уздечку, направила жеребца на холм, к вересковой пустоши. По прошлой поездке она знала, что Питер слишком вымуштрован, чтобы воспользоваться неопытностью наездницы.
      На широкой спине Питера она держалась относительно свободно и на вершине холма решилась пустить его в галоп. Узкая петляющая лента дороги едва виднелась впереди. По обеим ее сторонам мелькали корявые стволы с искривленными ветвями. Порывистый ветер немилосердно бил в лицо. Пустошь Патни была мрачным, неприветливым местом, к тому же в эту ночь не было видно ни звезд, ни луны, небо казалось угрожающе черным, будто само поглотило весь свет. Октавия пустила жеребца по поросшей утесником торфяной обочине, которая приглушала топот копыт.
      Она все время прислушивалась, но различала лишь поскрипывание деревьев, завывание ветра да крик одинокой совы. Лорд Ник должен ждать где-то поблизости от дороги, чтобы вовремя оказаться рядом с ничего не подозревающей жертвой. Октавия осторожно направляла Питера, и жеребец повиновался почти идеально, только постоянно втягивал воздух ноздрями, принюхиваясь к неведомой опасности.
      Внезапно тишину разорвал такой страшный крик ужаса и боли, что сердце Октавии замерло, а жеребец попятился. Октавия вцепилась в уздечку; несмотря на пронизывающий ветер, лоб покрылся испариной. Вопль достиг крещендо и замер. К Октавии вернулось дыхание: она поняла, что кричал какой-то зверек, ставший добычей лисицы или совы. Но от этого пустошь не показалась ей приветливее.
      Питер осторожно двинулся вперед, держась торфяной обочины. Впереди вырисовывалась рощица серебристых берез - светлое облако в непроглядной темноте. Лошадь и наездница поравнялись с деревьями.
      Октавия не видела, как позади нее появилась тень, лишь почувствовала, что кнут дважды обвился вокруг ее тела. Боли не было - защитил плотный плащ, - но от страха и неожиданности она чуть не закричала.
      - Ни звука! - раздался тихий голос.
      Октавия подавила крик. Зато тишину нарушил Питер: он узнал встречных и радостно заржал.
      Октавия обернулась. Закутанный в черное всадник на серебристом коне молча смотрел на нее: глаза - лишь серые щелочки на черной шелковой маске. Рука его шевельнулась, и кнут сам собой размотался. Длинная змея мелькнула в воздухе, черный всадник одним едва различимым движением перехватил ее и намотал на луку седла.
      Внезапно конь Лорда Ника поднял голову и тихонько заржал. Ник весь напрягся, насторожившись. Октавия замерла.
      В следующую секунду она услышала доносящийся из-за темного поворота стук колес.
      - Ступай под деревья. - Голос Ника прозвучал спокойно, но Октавии даже не пришло в голову ослушаться приказа. Девушка повернула Питера, и они скрылись в березовой роще.
      Лорд Ник занял позицию на обочине. И всадник, и конь застыли. Грохот колес и стук копыт становились все громче. Карета прямиком направлялась в ловушку. До слуха Октавии уже доносились удары кнута и голос кучера, понукавшего лошадей. Путники приближались к повороту, около которого в роще берез пряталась Октавия.
      По лихорадочной поспешности кучера было очевидно, что ему известен этот печально знаменитый, удобный для засады лесок. Волосы зашевелились у Октавии на голове, а по спине пробежал холодок.
      Карета показалась из-за поворота: кучер что есть мочи нахлестывал кнутом, шестерка лошадей выбивала гальку из разбитой дороги - мелкие и крупные камни веером разлетались во все стороны.
      Черный всадник не спеша выехал на дорогу, поднял пистолет и выстрелил поверх упряжки. Кучер выругался, внутри кареты раздался пронзительный крик. Лошади понесли, баулы на крыше съехали в сторону и повисли на веревках.
      Лорд Ник остался там, где стоял - посередине дороги, - а кучер изо всех сил пытался справиться с лошадьми. Наконец экипаж со скрипом и скрежетом остановился...
      - Я задержу вас ненадолго, джентльмены, - небрежно произнес грабитель. В голосе чувствовалось спокойствие, но он не походил на тот голос, что знала Октавия. Лорд Ник говорил с легким, но вполне различимым иностранным акцентом, тембр казался выше. Октавии было страшно, но оторвать завороженного взгляда от дороги она не могла.
      - Вы не подадите мне ваше короткоствольное ружье, сэр? - вежливо обратился Лорд Ник к кучеру. - И вы, джентльмены, бросьте свои пистолеты.
      Оружие упало на землю.
      - Спасибо.
      - Роберт... Роберт, сделай же что-нибудь, - донесся из кареты пронзительный женский вопль. - Такой здоровый, а сидишь, как мокрая курица. Нас поймали! Это грабитель!
      - Да, дорогая, знаю, - отвечал печальный голос.
      - Тогда делай что-то! Ты мужчина или слюнтяй? Защищай мою честь!
      - Сомневаюсь, дорогая, чтобы твоей чести угрожала опасность. - Послышался приглушенный шлепок, тяжелый вздох, и дверца кареты открылась.
      На землю спрыгнул тощий господин в парике и принялся суетливо вытаскивать шпагу. На грабителя, невозмутимо восседающего верхом, он смотрел довольно безнадежно.
      - Ты.., проходимец! Прежде чем ты получишь от меня хоть пенни, тебя закуют в кандалы, - произнес он явно неуверенно.
      - Дорогой сэр, уверяю вас, меня нисколько не интересуют ваши деньги, спокойно возразил Лорд Ник. - И прошу вас, не мучайтесь со своим оружием, это только приведет к неприятностям.
      Мужчина замер, откровенно изумленный, рука застыла на рукояти наполовину вытащенной шпаги.
      - Не интересуют?
      - Нет, - учтиво ответил Лорд Ник. - И ничто другое из ваших пожитков. Так что, повторяю, оставьте в покое оружие.
      - Эй, Роберт, что ты там делаешь? Ты его уже проткнул? - В окне кареты показался высоченный парик - Эх ты, что с тебя толку? - продолжала женщина, оценив ситуацию. - Теперь меня ограбят и изнасилуют. Ну же, убей его! Говорю тебе, убей!
      - Хорошо, дорогая... Но видишь, это не так-то просто. - Тощий человечек, по-прежнему сжимая шпагу, беспомощно смотрел на грабителя. - Он ведь на лошади. - Он наконец нашел удобное извинение.
      - Вижу, ты, пустомеля. - Дверца карсты с треском распахнулась, и из нее вышла закутанная в меха толстуха. - Дай мне шпагу. - Она протянула руку. - Я буду защищаться сама!
      - Извините, мэм, но вам нечего защищать. - Глаза Лорда Ника смеялись, но голос был по-прежнему тверд. - Прошу вас, возвращайтесь в карету.
      - Не смей так со мной разговаривать, ты, грязный вор! Она вырвала шпагу из ножен, при этом рукоять клинка врезалась в подбородок несчастного джентльмена. Не удержавшись на ногах, он отлетел в сторону.
      - Ну, негодяй! Нападай на беззащитную женщину! Сможешь? - Грузная фигура направилась к Лорду Нику, бешено вращая шпагой. Все это очень напоминало танец слона.
      Раздался легкий свист, и длинный кнут, обвившись округ рукояти шпаги, без видимых усилий вырвал орудие из рук женщины. Клинок со звоном упал на дорогу.
      Свесившись с седла. Лорд Ник подобрал шпагу и чтиво осведомился:
      - Надеюсь, я не поранил вас, мадам? А теперь, может быть, вы все-таки вернетесь в карету? - В его голосе послышался металл. Ошарашенная женщина смотрела на него с ужасом, а ее лицо сделалось белым, как простокваша.
      Несчастный муж наконец сумел подняться на ноги.
      - Дорогая, делай лучше, как он говорит. - Он успокаивающе дотронулся до руки жены.
      - Трус! - закричала та на беднягу, отдернула руку и, шелестя юбками, забралась в экипаж.
      - Сэр! - Лорд Ник жестом предложил ему последовать за женой. - Понимаю, что сейчас вам кажется безопаснее оставаться на дороге, но все же вынужден настаивать.
      Джентльмен безнадежно пожал плечами и покорно забрался в карету. Грабитель спешился и, все еще держа в руке шпагу, заглянул в окно. В углу кареты, стараясь остаться незамеченным, трясся коротышка в коричневом костюме. Женщина, устроившись на сиденье, слава Богу, молчала, обмахиваясь перчаткой. Однако, увидев в окне грабителя, она зашипела, как змея, и погрозила ему мясистым пальцем. Сверкнул изумруд.
      - Скорее отдам свое тело, чем кольца.., негодяй!
      - К счастью для нас обоих, мне не нужно ни то, ни другое, - ответил Лорд Ник сухим, как сама Сахара, голосом.
      - Мерзавец, - не унималась та. - Делай же что-нибудь, Роберт!
      - Придержи язык, Корнелия, - взмолился многострадальный Роберт, теряя осторожность.
      - Браво, сэр! - Бандит захлопал в ладоши, а разъяренная Корнелия злобно надулась, как индюк. Лорд Ник вежливо обратился к съежившемуся в углу человеку:
      - Будьте столь любезны, передайте мне кожаную сумку, что лежит у вас под сиденьем.
      Коротышка уставился на Лорда Ника так, словно перед ним оказалась кобра:
      - Что?.. Как?..
      - Не важно как, дорогой мой сэр, - ответил грабитель. - Просто дайте ее мне. И тогда вы и ваши попутчики можете продолжить путь. Не очень подходящая ночь для путешествий, не правда ли? И о чем вы только раньше думали?
      - Говорила же, что на ночь надо остаться в "Колоколе и книге". - Корнелия снова обрела дар речи. - Никто не послушал!
      - Но, мадам, это вы настаивали на том, чтобы приехать в город сегодня же, - возразил ее муж. - А я старался доказать, что ехать через пустошь ночью просто безумие...
      - Придержи язык! - Корнелия замахнулась на мужа сумочкой. - Ты что, собираешься со мною спорить? Память как у цыпленка, а сам утверждает, что я не права!
      Лорд Ник перестал слушать их все усиливающуюся ругань, взял сумку у трясущегося пассажира и собрался отойти от кареты.
      - Слева! - Крик Октавии прорезал ночь. Лорд Ник резко обернулся: один из форейторов подбирал оставленный на дороге пистолет. Грабитель проворно прыгнул вперед, в темноте сверкнул клинок. Застонав, форейтор выронил оружие и схватился за кисть.
      - Дурак! - грубовато сказал Лорд Ник, отбрасывая ногой оба пистолета и ружье в придорожные кусты. - Эй ты, - кивнул он второму форейтору, перевяжи-ка своего приятеля и смотри - чтобы больше не делать глупостей.
      Лорд Ник вскочил в седло. Он подождал, пока оба они не оказались на лошадях, а кучер не взялся за вожжи, и только тогда отъехал в сторону.
      - Кучер, вперед!
      Второго приглашения не потребовалось. Щелкнул кнут, и упряжка рванула вперед. Лорд Ник приподнял шляпу и учтиво поклонился, когда в окне проносившейся мимо кареты показалось красное от ярости лицо Корнелии.
      Когда экипаж скрылся из виду, показалась Октавия. Она тряслась от беззвучного хохота, тыльной стороной ладони утирая мокрые от слез глаза.
      - Несчастный! - только и сумела выговорить она.
      - Да, глядя на него, сердце исходит кровью, - сухо согласился Руперт, стаскивая с лица маску. Он внимательно посмотрел на Октавию:
      - Скажи на милость, чем это ты тут занимаешься?
      - Откровенно говоря, я не думала, что дело обернется так круто.
      - Да? А поразмыслила бы раньше, может быть, и не оказалась здесь...
      - Но тогда ты бы сейчас лежал с пулей в голове.
      - Возможно. Постараюсь принять это в расчет. Но запомни: я не терплю, когда вмешиваются в мои дела.
      Прежде чем Октавия успела ответить, Руперт направил коня в сторону вересковой пустоши.
      - Следуй за мной. Питер сам побежит за Люцифером. - Он пришпорил коня, и тот с места рванул в галоп - светлый силуэт начал быстро растворяться в темноте.
      Без всякой команды Питер поскакал следом. Он уверенно и без разбору несся по неровной, замерзшей земле: видимо, местность была ему хорошо знакома.
      В просвете бешено несущихся облаков засеребрилась луна. Холодный, призрачный свет озарил черную фигуру на белом коне. Вокруг ни души, лишь кусты и кривые деревья - такие фантастические на этой плоской равнине.
      Октавия не знала, куда конкретно они направляются, но понимала, что они все дальше и дальше углубляются в пустошь, оставляя позади себя дорогу, тепло очага и согретые постели. Пропало чувство времени, только в разрыве облаков она иногда видела луну, которая стояла теперь высоко. Сколько часов назад она была пленницей сладострастного сплетения рук и ног в объятиях мужчины, который скакал впереди? Теперь он казался совсем чужим, даже пугал ее, уводил в неведомые края, известные лишь ему одному. Это с ним она заключила дьявольское соглашение, по которому должна обмануть и ограбить неизвестного ей человека. В холодный ночной час их сговор показался Октавии совершенным безумием.
      Люцифер повернул вправо и спустился с небольшого холма. Питер последовал за ним, и они оказались на грязной деревенской улочке. Мысль о возвращении хоть в какое-то подобие обычного мира вызвала у Октавии вздох облегчения, но Люцифер не замедлил бега, и Питер не отставал от него. Всадники миновали спящую деревню и подъехали к небольшому каменному домику, стоявшему особняком, в полумиле от других. В нижнем окне мелькнул свет.
      Люцифер перешел на шаг и, уверенно обогнув дом, приблизился к длинному строению. Питер держался сзади, и вскоре Октавия оказалась в темной конюшне, прохладный воздух которой был пропитан запахом душистого сена.
      - Все в порядке, Ник? - раздался из темноты голос Бена, и Октавия от неожиданности вздрогнула. Куда, черт возьми, они попали?
      - Силы небесные! - в свою очередь, воскликнул хозяин таверны, разглядев второго всадника. - Откуда она взялась?
      - Интересный вопрос. - Руперт спешился. - На него-то я вскоре намерен получить ответ. - Он снял с Люцифера кожаную сумку, и в темноте сверкнули его белоснежные зубы. - Моррис тянет на столько золота, сколько весит сам.
      - Славная пожива? - Бен принял поводья лошади.
      - Вроде недурная. - Руперт перебросил сумку через плечо и подошел к Октавии. - Мисс Морган, оставляю вас здесь и прошу обустроить Питера. Бен приготовил стойло только для одной лошади, а Питер заслужил уход не меньше Люцифера. Вилы и сено в углу. Коня надо как следует вытереть и накрыть попоной, чтобы не простудился. - И Руперт пошел из конюшни, насвистывая какую-то песенку.
      Октавия молча выслушала приказ. Если Лорд Ник ждет, что она взорвется, так пусть испытает разочарование. Она умеет подавлять раздражение.
      - Можно зажечь фонарь? - смиренно обратилась она к Бену.
      - Нет, - последовал категорический ответ. Хозяин таверны явно не хотел вступать с ней в дружеский разговор. Октавия оглянулась; глаза постепенно привыкали к полумраку.
      - Пошли, Питер. - Конь послушно пошел за ней.
      В стойле Питер был явно у себя дома. Октавия набросала сена в кормушку и поискала глазами, чем бы вытереть лошадь.
      - Бен, какая-нибудь тряпка или щетка есть?
      - Там.
      Где там? Октавия осмотрелась и, увидев висящее на крюку драное одеяло, принялась вытирать им Питера, пока тот довольно пережевывал сено. Он был крупным конем, и девушке приходилось вставать на цыпочки, чтобы вытереть ему спину. К концу работы начали болеть руки и, несмотря на холод, пот заливал лицо. Бен давно кончил возиться с Люцифером и оставил в конюшне ее одну, коротко заметив, чтобы она не забыла закрыть дверь, когда станет уходить. Октавия подавила желание послать грубияна к черту.
      Попона нашлась на воротах стойла, и девушка набросила ее на коня. Питер негромко фыркнул и ткнулся мордой в плечо.
      - Хоть ты, приятель, хорошо ко мне относишься. - пробормотала Октавия в его бархатный нос и пошла навстречу тому, что ждало ее в каменном домике.
      В единственном окошке внизу теплилась свеча. Октавия отворила дверь и оказалась в квадратной комнате, занимавшей весь первый этаж.
      Перед пылающим очагом в деревянном кресле-качалке сидел Руперт. Напротив в таком же кресле-качалке устроился Бен. Мужчины держали оловянные кружки, из которых поднимался ароматный пар. На каминной полке поблескивала медная миска.
      - Закрывайте дверь, мисс Морган, сейчас не лето!
      Октавия обиженно поджала губы и с треском захлопнула дверь. Ей было сейчас так же холодно, как недавно жарко от работы в конюшне. Два кресла, два стула и стол - другой мебели в комнате не было, но Октавии все же показалось, что в доме очень уютно - от золотистого света масляной лампы и от багряных отблесков из очага.
      Она решительно прошла через комнату и наклонилась к огню, чтобы погреть руки.
      - Лорд Ник и Люцифер - отличная парочка. - Ее замечание прозвучало почти небрежно.
      - Полагаете? - Руперт безразлично пожал плечами.
      - Дуэт существ, объединившихся, чтобы бросить вызов судьбе. Вор с большой дороги на белом коне.
      - Хочется сделать жизнь поострее. - Руперт не отрывал взгляда от огня. Ведь вы, мисс Морган, понимаете толк в удовольствии, которое доставляет опасность.
      - Напротив, сэр, терпеть не могу напрасно рисковать головой.
      Он поднял на нее смеющиеся глаза:
      - Ах вот как? А тем вечером нашей первой встречи, как вы думаете, чем вы рисковали?
      - Только уж не головой! Руперт усмехнулся:
      - Вы правы. Чему-чему, а уж вашей голове с моей стороны ничего не грозило.
      Бен поперхнулся, и Октавия посмотрела на него с неприкрытой неприязнью:
      - Нам обязательно продолжать разговор в таком обществе?
      - О, Бен - это не общество... Общество - это вы, - заявил грабитель. Бену здесь быть положено, а вот вам - нет.
      - Но не Бен спас вас сегодня от пули.
      - Не буду отрицать, резон в ваших словах есть. - Руперт, казалось, о чем-то задумался.
      - Гляди-ка, да она не иначе в твоем наряде разъезжает. - Бен снова хмыкнул и уткнулся носом в кружку.
      - Боже правый! - Руперт впервые обратил внимание на то, что было на Октавии под плащом. - Вы носите мои панталоны?! Если только слово "носите" подходит к тому, что вы с ними сделали!
      - Не могла же я скакать верхом в платье! С удовольствием бы спросила вашего разрешения, но вы ускользнули, как змея.
      - Как змея! Хорошенькое сравнение! А я тем временем уезжал по делам, возмутился Руперт. - Да в отличие от вашего мое поведение просто ангельское!
      Октавия сменила тему разговора:
      - А вы ведь знали, что в карете окажется та кожаная сумка. Что в ней?
      - Доход от аренды, - с готовностью ответил Руперт. - Деньги графа Гиффорда. Негодяй богат как крез и вряд ли ощутит потерю, разве что разозлится.
      - А тот человек, что приходил к вам в "Королевский дуб"... Моррис... Он и сообщил о том, что сумка будет в карете?
      - Совершенно верно, - лениво потянулся Руперт. - Большую часть своего времени Моррис болтается по окрестным тавернам и ко всеобщей пользе держит уши торчком. И вот сегодня услышал, как управляющий графа уговаривал попутчиков переночевать в "Колоколе и книге", потому что не хотел рисковать своим драгоценным грузом. Но мадам Корнелию разве в чем-нибудь убедишь? Ей никак не терпелось в город. - Руперт пожал плечами. - Что оставалось бедняге? Милейшая леди оказалась на редкость настойчивой.
      Октавия даже не улыбнулась - так ей хотелось хоть что-нибудь еще разузнать о Лорде Нике.
      - А почему вы ничего не взяли у этой противной женщины и ее мужа?
      Руперт укоризненно покачал головой:
      - Нельзя жадничать. В этой кожаной сумочке достанет денег, чтобы приодеть вас ко двору. Останется даже на туфельки с изумрудными каблуками и бриллиантовыми застежками.
      - Э.., что я слышу? - очнулся от дремоты Бен. - Она на твоем содержании, Ник?
      - Нет! - Октавия гневно вспыхнула. - Мы будем участвовать в общем деле. Подтвердите это, сэр!
      - Да, да, моя дорогая Октавия, - рассмеялся Руперт. - Нечего пронзать меня взглядом. В вашем участии никто не сомневается. Но позвольте дать вам совет. Бен - лучший друг, какого только может пожелать мужчина, и в нашем совместном деле пригодится вам так же, как и мне. Будет лучше, если вы это запомните.
      - Тогда и ему лучше понять, как обстоят дела, - твердо сказала Октавия. Я вам ничего не должна, лорд Руперт.
      - Кроме штанов, рубашки и лошади, - едва слышно пробормотал тот. Выпейте-ка лучше молочного пунша, - резко переменил он тему разговора, указывая на кувшин, стоящий на каминной решетке. - Берите сами. Кружки в шкафу у камина.
      Октавия не стала заставлять себя уговаривать. Если этот странный человек больше не намерен говорить о событиях нынешней ночи, то так тому и быть. Она налила себе пуншу и уселась у камина. От первого глотка она почувствовала приятную слабость. Тот, кто готовил пунш, знал, как уложить здоровенного мужчину. От второго - пошла кругом голова.
      Мужчины за ее спиной о чем-то мирно разговаривали, но она не слушала их. Предметы в комнате самым восхитительным образом стали расплываться; Октавия почувствовала, как приятная истома охватывает ее тело. Она улыбнулась огню и в полудреме откинулась на спинку стула. Сделала еще глоток и почувствовала, что мужская рука поглаживает ее волосы. Последним усилием она осушила кружку до дна.
      - Недурная получилась ночка у надоедливой маленькой девчонки. - Грабитель рассмеялся.
      Октавия смутно понимала, что хорошо бы возразить, но не было ни слов, ни сил, ни желания. Она почувствовала, как сильные руки подхватили ее и куда-то понесли.
      Стало холодно, и Октавия что-то протестующе забормотала, но уже в следующий миг оказалась в постели. Те же уверенные руки раздели ее, но так ловко, что не впустили под одеяло холод.
      Сквозь дрему Октавия почувствовала, как Руперт улегся рядом, ощутила его прохладное тело и, свернувшись калачиком, заснула, уткнувшись носом в уже согревшуюся спину, вдыхая запах мужчины, о котором грезила со дня их первой встречи.
      Глава 9
      - Она хороша, эта леди Уорвик, - заметил герцог Госфордский, подходя к зятю. Он взял понюшку табака и воспитанно чихнул в платок. - Остается только надеяться, что за подобную внешность комитет не даст ей отставку. Надо иметь крепкие нервы, чтобы вот так появиться на людях.
      - Альмак - это еще не двор. - Филипп разглядывал молодую женщину, только что вошедшую в бальный зал под руку с мужем.
      Комнаты были до отказа заполнены счастливчиками, принадлежавшими к Высшим Десяти Тысячам, где членство определял Комитет четырнадцати. Драконовские правила для участниц избранных балов привели к тому, что половина лондонской знати так и не смогла попасть в заветные десять тысяч. Среди толпы накрашенных, напудренных, тщательно причесанных записных участниц бала появление леди Уорвик произвело впечатление, близкое к шоку.
      Ее волосы не были напудрены, на лице ни следа румян, губ не коснулась помада. По залу пробежал шепот, и все глаза устремились к этой необычной женщине.
      Желание Октавии в свой первый выход пренебречь светскими условностями сначала удивило Руперта. Он понял ее замысел позже, когда увидел, как она сходит по парадной лестнице их дома. Изумительная природная красота не требовала никаких прикрас. Ей не нужно было скрывать щербины от оспы под толстым слоем пудры, румянить бледную от недосыпания и излишеств кожу, портить жирной краской густые ресницы.
      Волосы ниспадали на плечи, сияя в отблеске свечей первозданной красотой, подчеркивая белоснежную кожу и глубину золотистых карих глаз. Платье настоящее произведение искусства из белого и красного муслина поверх яблочно-зеленой нижней юбки; рукава отделаны шелком того же цвета, запястье прикрывает изящное кружево. Кружевная косынка в низком вырезе платья вырисовывала округлость груди, хотя и предполагалось, что должна ее скрывать. Наряд подчеркивал чистоту лица, изящные линии фигуры и в то же время будто намекал на некую тайну в характере.
      Через минуту все мужчины будут у ее ног - так он решил в тот момент. И теперь понял, что недооценил Октавию. Через всю залу к ним приближался принц Уэльский. Капельки пота выступили на красном лице, в глазах - похотливый отблеск, на губах - сладострастная улыбка.
      - Мадам, вы восхитительны, - поклонился он. - Какой свежий, необычный облик! Уорвик, скорее представьте меня вашей жене.
      Руперт учтиво представил Октавию, и принц тут же схватил ее за руку:
      - Откуда вы, прелестная леди? Подумать только, сколько времени мы здесь томились, не видя вас! И как вам удавалось от нас скрываться? Почему вы позволили этому несчастному псу, - он погрозил жирным пальцем в сторону лорда Руперта, - украсть вас у нас?
      - Вы слишком добры ко мне, ваше высочество. - Октавия присела в глубоком реверансе.
      - Нет, нет, поверьте мне, нет! - с жаром воскликнул принц Уэльский. - Я нисколько не преувеличиваю... Такое милое создание! А ты, Уорвик, и в самом деле премерзкий пес. Всех обошел. Где ты ее раздобыл?
      "Разглядывают, как редкое насекомое", - подумала Октавия.
      - В провинции, сэр, - все так же учтиво ответил Руперт. - В Нортумберленде.
      - В Нортумберленде! - В крошечных глазках засквозило удивление. - Вот те на! Никогда бы не подумал, что это возможно. Так далеко на севере. - Он оглянулся на свиту, ожидая подтверждения своих слов.
      - Совершенно справедливо, сэр, - тут же согласился один из придворных. Очень далеко от Лондона.
      - Ну и ну, - снова заохал принц, не сводя с Октавии жадного взгляда. Если у них там все такие красотки, стоит нанести туда визит. - И он от всей души рассмеялся собственной остроте. - Пойдем потанцуем, прелестное создание.
      - Но у меня пока нет разрешения ни одной из патронесс, - скромно ответила Октавия. - Не хотелось бы нарушать правила, ваше высочество.
      Принц разразился хохотом:
      - Как будто они и так не нарушены, мадам. Долли... Долли, подойди сюда и разреши этому удивительному созданию потанцевать со мной. - Он махнул даме в платье из сиреневого муара, огромный парик которой украшали нелепые меховые зверюшки.
      С застывшей улыбкой, враждебно разглядывая Октавию, к ним подошла герцогиня Дирвотерская.
      - Леди Уорвик. - Октавия сделала почтительный реверанс.
      - Если вам нужен искусный парикмахер, буду рада вам его предложить.
      - Вы очень добры ко мне, мадам.
      - Я слышала, что в провинции все по-другому. - Герцогиня скривила губы. Но в Лондоне деревенские обычаи не нужны. Им здесь не место.
      - О, мадам, полагаю, совершенствоваться можно везде, - мягко ответила Октавия. - Даже Лондон не закрыт для новых веяний.
      Герцогиня не верила своим ушам: правильно ли она поняла эту нахалку? Неужели эта выскочка осмеливается говорить, что лондонская мода устарела?
      Руперт удивленно поднял бровь. Может быть, Октавия не понимает, какую роль при дворе играет эта дама? Он подыскивал слова, чтобы замять неловкость, но в это время принц Уэльский разразился громогласным хохотом:
      - Совершенно справедливо, леди Уорвик. Мы тут вовсе закоснели в наших обычаях. Правила, протокол, Бог знает что еще... Все вина нашего двора. Чертовски старомоден. Подождите, придет мое время.., и вы увидите, какие наступят перемены, - помяните мое слово.
      Эта потрясающая бестактность, ясно показывающая, что принц ждет не дождется смерти отца, была встречена с таким молчаливым неодобрением, что маленький вызов Октавии остался незамеченным.
      Схватив Октавию за руку, принц увлек ее на середину зала, где формировались пары для контрданса.
      - Его высочество - еще мальчишка.., такой упрямый, - спокойно заметил Руперт и с улыбкой поклонился герцогине. - Юность есть юность.
      - Конечно, - согласилась дама, прикладывая к верхней губе надушенный платок. Она окинула оценивающим взглядом статную фигуру лорда Уорвика и как будто бы смягчилась от того, что увидела.
      Его светлость был одет в черный шелк, волосы, как и положено, напудрены и стянуты на затылке. Золотом сверкали карманные часы, а на белоснежной рубашке ослепительным голубым огнем сияла булавка с бриллиантом. На лице внимательное выражение, на губах участливая улыбка - он, казалось, извинялся за бестактность жены и принца Уэльского.
      - Молодежь должны наставлять старшие, лорд Уорвик. - Глаза придворной дамы были прикованы к танцующим. - Ваша жена, сэр, еще не приобрела городского лоска.
      - О, я думаю, дело не в этом, - раздался голос графа Уиндхэма. Представляется мне, что леди Уорвик имеет смелость вести себя так, чтобы отличаться от всех остальных. Разве я не прав, Уорвик?
      Руперт поклонился Филиппу, в глазах мелькнула насмешливая искорка:
      - Разумное предположение, Уиндхэм. Граф довольно улыбнулся, и серые глаза вновь обратились к залу, где в такт музыке двигались танцующие. Он с интересом разглядывал леди Уорвик.
      Неужели Филипп ничего не чувствует? Каждый раз, когда они говорили или обменивались взглядами, Руперт чувствовал, что кровь начинает быстрее бежать по жилам, а пульс - биться чаще. Филипп в его присутствии, похоже, не испытывал ни малейшего стеснения или неловкости, у него не было даже тени предчувствия. Может быть, это оттого, что он считал брата мертвым?
      - Так вы познакомились с леди Уорвик в Нортумберленде? - Филипп небрежно отвернулся от танцующих и предложил Руперту табакерку.
      Лорд Уорвик покачал головой:
      - Не люблю нюхательный табак. Да, когда ездил навестить друзей.
      - И конечно, это ее первый сезон в Лондоне? Руперт кивнул:
      - Мы решили отложить свадебное путешествие до дня рождения короля.
      Монарх родился в июне, и день его рождения означал закрытие сезона.
      - Медовый месяц в разгар сезона в Лондоне для новичков имеет свою прелесть. - Филипп вежливо поклонился и отошел.