Фокс обмахнулся веером в тщетной и ленивой попытке разогнать спертый перегревшийся воздух в ярко освещенном зале.

– Что ты думаешь о его браке, Джордж?

Он посмотрел на друга, но в ясных и умных глазах не прочел ни малейшей склонности к дешевому фанфаронству.

– Хотел бы это знать. Для меня это тайна. Не уверен даже, что они нравятся друг другу. Могу лишь сказать, Фокс, что мне эта леди по душе.

Чарлз кивнул:

– Она ничуть не похожа на брата. В ней есть уравновешенность, и, разумеется, она не дура. И знаешь, иногда я ловлю взгляд Джека, устремленный на нее, – заметил он, хмурясь. – Не могу точно определить выражение его лица… но… – Фокс сжал губы. – Он, пожалуй выглядит ошарашенным. Ошеломленным.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. И это совсем нехарактерно для Джека. Никогда в жизни не видел его сбитым с толку.

– Ну, буду с любопытством наблюдать, друг мой. О! Постой-ка! Что это она делает?

Фокс в ужасе шагнул к столу, в то время как Арабелла, проигравшая все свои деньги, расстегивала и снимала с запястья браслете изумрудами.

Джордж предостерегающе положил руку на его рукав:

– Нет, Чарлз, остановить ее – дело Джека. А ты вызовешь треп языками по всему городу.

Он указал взмахом руки на соседнюю комнату, где, как он знал, Джек играет с азартом и риском.

Джек поднял глаза от костей, когда Джордж тронул его за плечо.

– Играешь, Джордж?

– Сейчас не играю. На одно слово, Джек.

Джек положил кости на стол, извинился перед остальными игроками и легко поднялся с места, поправляя пену кружев на запястьях.

– Рад прервать игру… У меня в горле как в пустыне… – сказал он беспечно, хотя отлично понимал, что у Джорджа на уме что-то серьезное. Он подошел к низкому буфету и налил себе бокал рейнского из графина, потом спросил таким же беззаботным тоном:

– Так в чем дело, Джордж?

Вид у Джорджа был смущенный.

– Я не из тех, кто болтает попусту, – начал он.

Взгляд Джека стал острым, и все веселье его испарилось.

– Что делает моя жена?

– Она ставит на кон свои драгоценности. – Джордж пытался скрыть замешательство под небрежностью тона. – Тебе бы следовало получше за ней приглядывать, Джек. Ведь у многих язык без костей.

Джек улыбнулся одними губами:

– Похоже, что нынче вечером моя жена захватила недостаточно наличных. Понятная забывчивость. Благодарю, что обратил на это мое внимание, Джордж.

Все еще с бокалом в руке Джек направился в соседнюю комнату, ловко лавируя между игроками, всем своим видом стараясь показать, что не торопится, огибая карточные столы и болтающих зевак.

Он приблизился к Арабелле сзади и мягко положил свободную руку на ее гладкое белое плечо, открытое для обозрения низким декольте ее платья из шелка цвета слоновой кости.

– Получаешь удовольствие от игры, дорогая?

Она бросила на него беглый взгляд из-за края веера, стараясь не обращать внимания на то, как закололо ее кожу, будто иголками, от его прикосновения.

– В самом деле, сэр, и очень большое.

Она снова обратила взгляд к картам.

Он перегнулся через ее плечо и положил перед ней пять столбиков монет, потом протянул руку, чтобы взять изумрудный браслет от банкомета, заменив его двумя столбиками монет.

– Прошу прощения, что прервал игру, моя дорогая, – пробормотал он, ставя на стол свой бокал.

Все с той же небрежной улыбкой он застегнул браслет на ее запястье.

– Эти камни так идут к твоим глазам.

Арабелла знала, что все это верно, как и то, что настойчивость, которую Джек проявил при выборе мягких цветов для ее туалетов, ограничившись нежными оттенками кремового и бежевого, была оправдана, потому что они как нельзя лучше подходили к богатым природным и ярким цветам изумрудов, сапфиров, рубинов или топазов, которые он лично подбирал для каждого ее вечернего туалета. Ему было бы жалко потерять этот браслет, хотя жертвы были неизбежны, если бы она продолжала играть с беспечностью, уже бывшей на слуху.

Теперь она, не оборачиваясь, обратилась к нему:

– Скажите мне, сэр, какую карту мне сейчас выбрать. Думаю, что та, на которую я собралась поставить, проиграет. – Ее рука нерешительно замерла над горкой монет. – Возможно, смена тактики повернет удачу в мою сторону.

– Вне всякого сомнения, – согласился он. – Если бы игрок не верил в свое везение, он никогда бы не выиграл.

– В таком случае, сэр, сделайте выбор за меня и поверните фортуну лицом ко мне, – сказала она, весело рассмеявшись.

Джек посмотрел в это смеющееся лицо и мысленно пожелал увидеть снова открытую и безыскусную душу женщины, на которой женился. Лондон, его Лондон, губил, уничтожал ее. И подумать только, что было время, когда он желал, чтобы она сверкала, как эти чертовы камни у нее на шее. Шее, которая все еще вызывала в нем дрожь страстного желания, едва его губы касались ее, и он вдыхал свойственный ей нежный аромат, а завитки ее волос щекотали его ноздри.

– Я не следил за игрой, – сказал он. – Рискните сами, мадам, а я постою здесь и, возможно, принесу вам удачу.

Его рука снова опустилась на ее плечо, и он поднес к губам бокал свободной рукой.

Арабелла подумала, что, вероятно, стоит попытаться выиграть. Конечно, она не считала вышедшие карты, потому что не стремилась выиграть, но проигрывать намеренно, когда Джек стоял у нее за спиной, было не так-то легко. Она хмурилась, пытаясь вспомнить, вышла ли уже королева червей, и, подумав, поставила столбик монет на нее.

На этот раз она не ошиблась. Первая же вышедшая карта оказалась червонной дамой. Арабелла собрала выигранные деньги. Теперь у нее было достаточно наличных, чтобы не подвергать себя опасности поставить на кон браслет с изумрудами, но инстинкт подсказал ей, что пора заканчивать игру.

– Если вы меня извините, леди и джентльмены, я прекращаю игру, – сказала она, улыбаясь и стараясь не замечать неодобрительного шушуканья.

Джек отодвинул ее стул, она поднялась и приняла его руку.

– Вина? – спросил он. – Или хочешь домой?

Он провел ладонью по ее обнаженной руке. И тут ему захотелось предъявить права на свою Арабеллу.

Он склонился и зашептал, касаясь губами ее уха. Как он и рассчитывал, она мгновенно оцепенела, шаг ее стал неровным, и она ответила, пожимая плечами с беспечным видом:

– Во что бы то ни стало немедленно домой, сэр, если это не противоречит вашим желаниям.

– Я пошлю за экипажем.

Среди жаркого метания по скомканным простыням этой ночью Арабелла все-таки не могла не подумать о том, как случилось, что напряжение, возникшее между ними после вечера в опере, никоим образом не повлияло на их взаимное желание и его удовлетворение. Он был также нежен, как обычно, так же требователен, как всегда, а она отвечала ему или проявляла инициативу, как прежде. И в то же время вне спальни они напоминали изысканно одетые и подтянутые фигурки севрского фарфора или танцоров из музыкальной шкатулки. Они двигались так, будто опасались, что на них кто-нибудь выпрыгнет неизвестно откуда.

Джек не сказал ни слова о пропаже письма из его сейфа, а Арабелла не упрекнула его в том, что он не отправил его. Но между ними иногда возникало неловкое молчание, бывали минуты напряжения, и она догадывалась, что он знает о том, что она взяла письмо. Если бы он просто забыл его отправить, а иногда ей почти удавалось себя убедить, что такое возможно, то почему не вернул его ей? С извинениями. Она бы поступила именно так, они бы посмеялись и послали корнуэльских родичей ко всем чертям. Но он не принес ей письма, и она чувствовала, что он внимательно наблюдает за ней, так же как она за ним.

Что, по его мнению, она собиралась сделать? Она и сама не знала. Она хотела бы узнать правду, но понятия не имела, как ее добиться.

Ее рука спустилась через край кровати, и в пальцы тотчас же уткнулся холодный нос. И это ее успокоило. Собаки нипочем не соглашались покинуть ее спальню, но Джек научил их спать на полу. Как почти все, кто его знал, они беспрекословно подчинились ему.

Но жена его была из другого теста.

Она спиной ощущала тепло его тела. Дыхание его было ровным и глубоким, и в конце концов она сама уплыла в сны.

Принц Уэльский поместил свое увесистое тело на хрупкий золоченый стул, который, казалось, вот-вот треснет под его тяжестью, и с довольным видом созерцал хозяйку.

– Вчера было впечатляющее суаре, мадам. Вы должны велеть вашему повару послать в Карлтон-Хаус рецепт этих птичек. – Он с удовлетворенным видом погладил свое брюшко. – Мне непременно должны приготовить их на ужин.

– Месье Альфонс – гений кухонных дел, сэр, – сказала Арабелла.

Из груди принца вырвался низкий рокочущий смех:

– Мне ли не знать, миледи? В последние три года, если не больше, я пытаюсь переманить его.

– А я готов биться об заклад, сэр, что вам это не удастся, – весело объявил Фокс, не отходя от буфета, где наливал себе мадеру.

На этот раз его костюм был менее эксцентричным, чем обычно, хотя полосатый желто-зеленый жилет выглядел несколько кричаще.

– Отчего же? – вопросил его королевское высочество, осушая свой бокал.

Подошел Фокс с графином в руках:

– Джек совсем недавно пожаловался, что его дом стал центром по укрытию беженцев. – Он улыбнулся Арабелле, махнувшей рукой с насмешливым и протестующим видом.

Фокс продолжал усмехаться, наполняя бокал принца.

– Знаете ли, сэр, миледи Арабелла собирается призреть художников и ремесленников из эмигрантов, всех, кто собрался в Лондоне. Среди них есть повара, модистки и белошвейки, парикмахеры, и все они у нее в долгу. Бедный Джек сказал, что подозревает, что под его кровом собрались чуть ли не все родственники Альфонса.

– Он не жалуется, – возразила Арабелла. На мгновение она утратила свой легкий светский тон. – Право же, сэр, их положение ужасно и достойно сожаления. Многие из них прибывают сюда буквально босыми.

Принц Уэльский в ответ на это издал какое-то нечленораздельное хрюканье. Он сам постоянно был в долгах, и ему было ненавистно, что приходится стоять в конце длинной очереди в надежде раздобыть деньги.

Арабелле это было отлично известно, и она собиралась сменить тему, когда Тидмаус объявил:

– Леди Джерси, ваша светлость, и мистер Кавена.

– О, потрясающе! – воскликнул принц, тяжело поднимаясь на ноги. – Моя дорогая милая леди Джерси.

Он приветствовал даму многословными комплиментами и перецеловал ее пальцы с видом, который Арабелла сочла крайне неуместным. Всем было известно, что леди Джерси – любовница принца, но они вели себя прилюдно столь вопиюще, что это вызывало в обществе неблагожелательную реакцию.

Принц был последним в целом ряду ее трофеев, кто пал жертвой ее обольстительности и красоты, которых не могла отрицать даже самая ревнивая из жен. Арабелла в начале знакомства с этой дамой решила, что могла бы получать удовольствие от ее общества, остроумия и язвительного языка, если бы Фрэнсис Вильерс с наслаждением не унижала публично жен тех мужчин, которых уложила в свою постель.

– Леди Арабелла! – Леди Джерси обняла и расцеловала ее, как закадычного друга.

Крашеные страусовые перья на ее шляпе вздымались, как распущенный павлиний хвост, а большие глаза были полны недоброго лукавства.

– Надеюсь, у вас все благополучно, моя дорогая. Мне показалось, что недавно в Девоншир-Хаусе вы выглядели несколько утомленной.

– Благодарю вас, я чувствую себя прекрасно, – ответила Арабелла.

Она повернулась поздороваться с Джорджем Кавеной, подносившим ее руку к губам с галантным поклоном.

– Вы выглядите прелестно, как всегда, леди Арабелла, – сказал он, бросив выразительный взгляд на Фрэнсис.

– Вы очень любезны, сэр, – сказала Арабелла, присев в реверансе.

Она повернулась к графине, являя собой образ приветливой и радушной хозяйки:

– Могу я предложить вам бокал шерри, мадам?

– О нет… нет, разве что слабого чаю. – Графиня проплыла к стулу и села возле принца, взметнув облако юбок из тафты. – Боюсь испортить цвет лица. – Она похлопала по щекам пальцами в перчатках. – Я нахожу, что от вина выгляжу слишком красной.

Арабелла не ответила, только позвонила в колокольчик, призывая лакея. Принц поднял лорнет и принялся в шутку разглядывать сквозь него кожу своей возлюбленной, она же делала вид, что сопротивляется и протестует против столь лестного внимания.

– Джордж, налейте себе выпить, – предложила Арабелла, жестом указывая на буфет.

Снова открылась дверь.

– Лорд Морпет, ваша светлость, – объявил Тидмаус, подавая визитную карточку на серебряном подносе.

– Право же, мадам, вы нарасхват, – обратился к ней принц. – Человек не может и минуты поговорить с вами тет-а-тет.

– Я всегда к вашим услугам, сэр, – возразила Арабелла.

Принц весело рассмеялся:

– Это вы просто так говорите, моя дорогая мадам. Но когда бы я ни приехал к вам, вы окружены визитерами. – Он открыл изящную табакерку севрского фарфора и предложил угоститься Фоксу, прежде чем взять из нее понюшку.

– Впустите его, Тидмаус.

Вошел лорд Морпет, и поскольку в комнате собралась целая компания завзятых вигов, разговор переключился на политику. Арабелла с удовлетворением оглядывала своих гостей. Она еще была далека от того, чтобы стать хозяйкой политического салона и соперничать с герцогиней Девонширской. И все же дом на Кэвендиш-сквер становился почти так же популярен, как Девоншир-Хаус.

– Джека нет дома, леди Арабелла? – спросил Джордж Кавена, протягивая лакею, проходившему мимо с подносом, уставленным графинами, свой бокал. – Я надеялся перекинуться с ним парой слов.

– О, не более получаса назад я видел его на Маунт-стрит, – сообщил лорд Морфет. – Он выходил из дома Уорта.

Леди Джерси издала нежное чириканье.

– О, милая леди Уорт – сказала она. – Просто удивительно, как она хорошеет день ото дня. Не выглядит ни на минуту старше, сколько бы ни прошло времени. Потому-то мужчины и толпятся вокруг нее.

Она отпила крошечный глоточек чаю и улыбнулась Арабелле.

Улыбка гиены, подумала Арабелла свирепо, скоро появится падаль. Было достаточно омерзительно, когда эта женщина впивалась когтями в плоть жен своих любовников, но еще хуже то, что она попыталась уязвить женщину, с мужем которой ее ничто не связывало. Хотя, возможно, когда-то Джек тоже был близок с Фрэнсис Вильерс.

После замечания леди Джерси наступило настороженное молчание. Оглушительная тишина. Фокс попытался повернуть беседу в другое русло, заговорив о недавней смерти Джеймса Босуэлла. Арабелла тотчас же откликнулась и выразила свое мнение по поводу работы автора хроники, ни словом, ни взглядом не давая понять, что слышала реплики лорда Морпета и леди Джерси, и когда Джек вошел в салон получасом позже, она вежливо улыбнулась ему.

Он поклонился принцу, приветствовал всех остальных, легонько коснулся поцелуем руки жены, прежде чем взять бокал вина у лакея, приблизившегося с подносом, и сел напротив нее.

– Убирайтесь, невоспитанные псы, – обратился он к собакам, отталкивая их, пытавшихся лизать его длинные белые руки.

Они продолжали отчаянно вилять хвостами, не принимая всерьез критику.

– Красивые собаки, – заметил принц, завладевший рукой леди Джерси.

– Совсем невоспитанные, – отозвался Джек сварливо. – Ложитесь, или я вас выставлю.

– Борис… Оскар, идите сюда, – окликнула их Арабелла.

Она все еще не могла понять, что такое есть в Джеке, что превращает даже самых свирепых собак в обожающих его рабов. Они подошли к ней и тяжело опустились у ее ног, испуская вздохи раскаяния.

Получасом позже ушел последний из гостей, и Джек, проводив их, вернулся в салон.

– Должен поздравить тебя, дорогая, – сказал он, опираясь плечами о каминную полку и внимательно глядя на нее. – Тебе удалось завоевать положение в обществе даже раньше, чем я ожидал. Принц обивает твой порог чуть ли не каждый день, да и Йорк был здесь не далее как вчера.

– Они не настолько неприятные и раздражающие, как мне показалось сначала, – сказала она. – По крайней мере герцог. – Чуть скривив рот, она продолжала: – По-своему и принц ничего, но как только появляется леди Джерси, он глупеет, просто теряет лицо.

Джек поднял брови, удивленный столь суровой критикой, причина которой была ему непонятна.

– Может, брак его изменит? – предположил он.

– С чего бы это? – спросила Арабелла. – Обычно брак не влияет на холостяцкие привычки мужчины.

Уже произнеся эту фразу, Арабелла почувствовала, что готова откусить себе язык. С того вечера в опере ни один из них не упоминал о леди Уорт. И та тоже не появлялась в доме на Кэвендиш-сквер, хотя на светских раутах и обедах они несколько раз встречались и были всегда подчеркнуто и даже чрезмерно учтивы друг с другом.

Лицо Джека осталось непроницаемым.

– Думаю, мне стоит уехать недельки на две в Лэйси-Корт, – сказала Арабелла. – Я могла бы захватить сюда Мэг.

– Что за срочность? – спросил Джек.

Он достал понюшку табаку и теперь смотрел на жену прищурившись. Она медленно пила мелкими глотками шерри.

– Арендаторы привыкли к тому, что Лэйси-Корт обитаем. Мой отец часто жил там, и хотя Фредерик редко его навещал, зато я…

Он перебил ее, и в глазах его снова сверкнул опасный, будто лезвие, огонек.

– Вы забываете, мадам жена, что Лэйси больше не существует. Единственное имя, которое теперь идет в счет, – это Фортескью, и вы носите его.

Она поставила свой пустой бокал.

– Я не нуждаюсь в напоминании об этом, – ответила Арабелла, отворачиваясь.

Джек подошел к ней и положил руки ей на плечи, потом наклонился и поцеловал ее сзади в шею, отведя искусно уложенные волосы. Он почувствовал, как она затрепетала от его прикосновения, и руки его скользнули и охватили ее груди и ощутили их теплоту под тонким батистом ее утреннего платья.

– Это на всякий случай, как напоминание, что значит носить мое имя, – прошептал он, целуя ее в ухо, проводя языком по изогнутой раковине так, что она поежилась и поневоле рассмеялась.

– Черт тебя возьми, Джек Фортескью! – воскликнула она, пытаясь увернуться от него. – Что, если кто-нибудь войдет?

– Я верю, что мои слуги не так уж плохо воспитаны, чтобы входить без стука, – сказал он, и дыхание его прошелестело, касаясь ее уха.

Она вывернулась из его объятий и оглядела себя в зеркале над камином. Щеки ее пылали, глаза светились. Он умел сотворить с ней это, даже если она была полна решимости противостоять.

– Нет, – сказала она, когда он снова подошел к ней сзади. – У меня договоренность с леди Пивенси. Мы хотим побывать в Ботаническом саду, и я должна переодеться.

– Ты всегда можешь послать записку и извиниться, – предложил он, наблюдая в зеркале за ее лицом.

– Было бы невежливо, если бы я предупредила ее только сейчас, – ответила Арабелла. – Кроме того, меня очень интересует сад. А там есть сорт орхидей, которые я видела лишь на картинке.

На мгновение в его ясных серых глазах обозначилось разочарование, но они тут же приняли свойственное им выражение сдержанности и бесстрастия.

– Разумеется, мне не стоит и пытаться соревноваться с орхидеями, моя дорогая.

Он отвернулся и бросил через плечо:

– Кстати, я уезжаю из города на несколько дней.

– О! – Как Арабелла ни пыталась не проявлять любопытства, все-таки не смогла совладать с собой: – Куда?

– У меня есть имение в Херефордшире. Там возникли сложности с одним из арендаторов. Надо кое-что обсудить с управляющим.

– Понятно. И когда же ты уезжаешь?

– Сегодня днем.

– В таком случае увидимся, когда ты вернешься.

Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и вышла из комнаты.

Джек смотрел на закрывшуюся за ней дверь, сознавая свое полное бессилие и поражение. Он собирался пригласить ее поехать с ним, но не желал унизиться до просьб.

Арабелла испытала гораздо меньшее удовольствие от посещения Ботанического сада, чем ожидала. У нее слегка разболелась голова, а Хелен Пивенси, общество которой она обычно находила приятным, нынче показалась ей довольно нудной. Успеет ли она домой до отъезда Джека? Он не пригласил ее сопровождать ее, но она бы могла намекнуть, что не прочь к нему присоединиться. Глоток свежего деревенского воздуха был бы ей полезен.

– Простите меня, Хелен. У меня разболелась голова, – сказала Арабелла, отворачиваясь от впечатляющего зрелища, которое представляли собой растения, процветающие на камнях и скалах. – Вы не станете возражать, если мы вернемся домой?

– Нет, ни в коей мере. – Ее спутница с беспокойством смотрела на нее. – Вы выглядите несколько утомленной, Арабелла. И признаюсь, я увидела даже слишком много цветов для одного дня.

Арабелла оставила леди Пивенси у дверей ее дома, экипаж покатил дальше. Она поспешила вверх по ступенькам и спросила Тидмауса, как только тот открыл ей дверь:

– Его светлость еще дома?

– Нет, ваша светлость, он отбыл час назад.

Ее разочарование было столь сильным, что она с трудом удержалась от слез. И это было нелепо. Она не могла вспомнить, когда плакала в последний раз.

– Благодарю вас, – сказала она и направилась к лестнице.

– Вам понадобится экипаж нынче вечером, ваша светлость?

Все, чего она сейчас хотела, – это свернуться клубочком перед камином с книгой в руках, но это было бы пораженчеством.

– Да, графиня Дерби дает сегодня вечер. Мне потребуется экипаж в девять часов. Обедать я буду в своем будуаре.

Теперь она уже привыкла одеваться, не прибегая к советам своего мужа, как и выезжать вечером без его сопровождения. В этом искусственном мире мужья и жены почти никогда не бывали вместе на публике и, насколько она могла судить, очень мало времени проводили в частной жизни. Для этого у них почти не оставалось возможностей.

На вечере графини Дерби она, как всегда, заняла место за игорным столом, чтобы проиграть солидный куш из того, что, как она полагала, Джек отхватил из денег ее брата. Но по неизвестной причине сердце у нее было не на месте. В середине вечера место банкомета за столом, где она играла в фараон, занял лорд Уорт. Арабелла не знала, как относиться к тому, чтобы обогащать дом Уортов за счет дома Сент-Джулзов.

– Сегодня здесь нет леди Уорт? – спросила одна из дам из-за своего веера. – Я хотела с ней поговорить, но не нашла ее.

– Нет, она уехала на несколько дней за город, – ответил граф, сдавая карты. – Кажется, в ее внимании нуждается больная тетка.

Арабелла уткнулась в карты, ставя на пикового туза. Больная тетка или нетерпеливый любовник? Значки на картах плясали у нее перед глазами, но усилием воли она заставила себя усидеть за столом, до тех пор пока не проиграла все. Только тогда она поднялась из-за стола с непринужденным видом, со смехом признала свое поражение и не спеша пошла попрощаться с хозяйкой.