У стоящего за стойкой хозяина заведения по имени Джад было страшно изуродовано лицо. Щеку пересекал алый шрам, след от удара французского штыка, нос был сплюснут так, что его обладателю было трудно дышать, а постоянно открытый рот выставлял на всеобщее обозрение один-единственный почерневший передний зуб. На месте пустой левой глазницы была нашлепка.

— Разрази меня гром, если это не кэп, — приветствовал он вошедшего с гримасой, которая должна была означать улыбку. — Разве уже пришло время? Удивительно, как быстро дни бегут!

Он взял кружку эля и сделал добрый глоток, вытерев пену с губ тыльной стороной грязной ладони.

— Чем могу служить, сэр?

Он ухмыльнулся еще шире. Ему было отлично известно, что гость ни к чему не прикоснется в его заведении.

Капитан Джерард не удостоил его ответом. Эта еженедельная унизительная пытка становилась с каждым разом все тяжелее, но у него не было выбора. И особенно теперь. Он вынул из кармана кожаный кошелек и кинул его на стойку:

— Посмотрим, что тут есть.

Джад открыл кошель и вытряхнул его содержимое на стойку. Золото тускло заблестело на грязных досках.

— Только четыре гинеи, сэр? — В голосе хозяина таверны звучала насмешка. — Насколько мне помнится, мы договаривались о небольшой добавке, а моя память меня еще не подводила.

Джад вытер стойку рукавом. Его единственный глаз недобро поблескивал.

— Большинство людей со временем забывают о том, что для них сделали… но не Джад О'Фланнери.

Нейл Джерард почувствовал прилив бессильной ярости. Этот человек крепко ухватил его. Он держал в своих грязных лапах репутацию капитана, его положение в обществе, возможно, даже жизнь — ведь за проявленную трусость перед лицом врага его ждал расстрел.

— Майор Джилбрайт — вот это настоящий мужик, — размышлял вслух Джад. — Говорят, что он был одним из лучших офицеров на Пиренеях. Даже старый Нузи так о нем отзывался.

Герцог Веллингтон, которого Джад так фамильярно называл, действительно был высокого мнения о Сильвестре Джилбрайте. Именно его мнение и спасло майора от обвинения в трусости, которое могло быть ему предъявлено на основании невыясненных фактов. Но герцог настоял, и его любимца оправдали за недостаточностью улик.

Все это ставило Нейла Джерарда перед неразрешимой задачей, покуда на земле одновременно существуют Сильвестр Джилбрайт и Джад О'Фланнери.

Но Джад еще не знал, что положение капитана, его бывшего командира, внезапно осложнилось. Сильвестр стал теперь графом Стоунриджем и вступает в выгодный брак. Он, несомненно, снова появится в обществе, и старая история оживет, начнут шептаться, но Стоунридж будет прощен, потому что являлся объектом пустых слухов, а в настоящее время обладает неоспоримым правом доступа в замкнутый мирок высшего общества.

Меньше всего капитану хотелось, чтобы старая история всплыла вновь. Ему будут задавать вопросы, а что, если Сильвестр начнет расследование? Что, если память вернется к нему? Тогда он станет решительно защищать свою честь в клубе «Сент-Джеймс», а это неизбежно приведет к тому, что станут тыкать пальцем в Нейла Джерарда, который должен был прийти на помощь осажденному аванпосту… и по необъяснимым причинам не сделал этого.

Нейл порылся в кармане и выложил еще одну гинею. Он с отвращением смотрел на свое олицетворенное возмездие, а Джад только смеялся, сгребая монеты.

Сержант О'Фланнери был свидетелем того, как его командир капитан Джерард предал маленький отряд майора Джилбрайта. Сержанту было приказано отвести своих людей, в то время как сам капитан ретировался в безопасное место за линию холмов.

Только сержант О'Фланнери знал, что скрывалось тогда за приказом отступить, и теперь его хватка становилась все более крепкой.

Нейл оглядел бар, пытаясь проникнуть взглядом сквозь едкий дым, поднимавшийся к почерневшим балкам таверны. Среди этих опустившихся людей мог бы сыскаться человек, который за определенную плату избавит его от Сильвестра Джилбрайта. Но если Джад каким-то образом узнает об этом, тогда жизнь самого капитана Джерарда не будет стоить и выеденного яйца. Джад О'Фланнери был признанным королем лондонского дна, и не было такого кошелька, который заставил бы вора или убийцу поссориться с Джадом, всюду имеющим шпионов и соглядатаев.

Джерард резко повернулся и пошел прочь из зловонной таверны. О'Фланнери презрительно сплюнул на опилки у себя под ногами, когда элегантная фигура капитана исчезла за дверью.

Джерард уселся в ожидавший его экипаж. Устранение Стоунриджа будет означать, что Нейлу никогда больше не придется делать эти ужасающие визиты, которые, как настаивал Джад, он должен был наносить лично. Поэтому Джерард всякий раз был вынужден красться в этот притон, чтобы оплачивать шантаж, а его унижение доставляло Джаду даже большее удовлетворение, чем деньги.

Помимо «Черного пса», существовали и другие притоны, где можно было найти наемного убийцу. Никто, конечно, не захочет идти против Джада О'Фланнери, но кто-то может и согласиться убрать некоего незнакомого джентльмена и не будет задавать лишних вопросов, если цена будет соответствующей.

Нейл нахмурился, сидя в экипаже, и ухватился за ремень, когда они резко свернули в сторону, чтобы не раздавить какую-то паршивую дворняжку. Если ему удастся отделаться от. Стоунриджа, пока тот все еще находится в провинции, все неприятности капитана останутся позади. На него никогда не падет подозрение, а если потенциальный исполнитель его замысла сыщется на месте, то сержант О'Фланнери вряд ли услышит об этом. Игра стоит свеч.

Но если план не удастся и Сильвестр вновь появится в обществе, что тогда? До Вимьеры они были друзьями. Правда, он первый подверг Джилбрайта остракизму… Все ждали, как поведет себя капитан Джерард, чтобы последовать его примеру. Он отвернулся от Джилбрайта, и это было понято так, словно он знал правду, но во имя старой дружбы не хотел ничего рассказывать, чтобы не подвести майора. И Сильвестр Джилбрайт исчез, унося в своем сердце горечь и стыд.

В высшем свете ничего не знали о Джаде О'Фланнери, единственном свидетеле тех событий, а Джад, со своей стороны, грозился обнародовать истинные факты, если его бывший командир вздумает обвинить Джилбрайта. Тем самым сержант обеспечил себе весьма приличный доходец, который он мог увеличивать по своему усмотрению.

А если Джилбрайт вернется в Лондон и Джерард первый поздравит его с возвращением? И Джилбрайт протянет ему руку, великодушно забыв о своих подозрениях? Общество, несомненно, последует примеру графа, и старый скандал будет забыт. Сильвестр был бы дураком, если бы возобновил его.

Но Сильвестр — человек гордый, способный на отчаянные поступки, если дело касалось его принципов. Если он увидит возможность восстановить свое доброе имя. он сделает это любой ценой.

Нет, все-таки наилучший план — несчастный случай в Дорсете.

Пока экипаж вез Джерарда по грязным улицам Ист-Энда к респектабельным кварталам, занимаемым ему подобными, в голове капитана рождались планы один коварнее другого, что яснее всего прочего говорило о его отчаянном положении.

Пока бывший друг майора Джилбрайта лелеял свои черные замыслы, сам Сильвестр сидел со своей нареченной и ее семьей за обедом и с нетерпением ждал его окончания. Мрачный вид Тео пресекал всякие попытки завязать беседу. Если бы она просто угрюмо молчала, это было бы легче преодолеть, но на фоне ее болезненной настороженности все разговоры казались неуместными.

Наконец Сильвестр не выдержал. Он бросил салфетку на стол и встал.

— Извините меня, леди Белмонт, но боюсь, нам грозит несварение желудка, если Тео не выскажется как можно скорее.

Он прошел вокруг стола к тому месту, где, уткнувшись в тарелку с клубникой, сидела Тео и рассматривала спелые ягоды так, словно видела их впервые в жизни.

— Пойдемте, кузина, и давайте покончим с этим.

— Покончим с чем?

Тео взглянула на него через плечо, с трудом выходя из оцепенения.

— Вот об этом вы мне и расскажете, — сухо проговорил граф, беря ее за локоть и поднимая на ноги. — Извините нас, миледи.

— О, пожалуйста, — со вздохом облегчения проговорила леди Илинор.

Лакей открыл им дверь, и Сильвестр провел Тео в холл.

— Мы поговорим в библиотеке или вы предпочитаете прогуляться?

— Здесь нечего обсуждать. Я не могу выйти за вас замуж, Стоунридж, вот и все.

— А по-моему, здесь есть что обсудить, — холодно возразил граф. — Или вы считаете своей прерогативой поминутно изменять свои решения?

Тео вспыхнула. Она не ожидала обвинения, и хотя граф имел на то право, Тео было ужасно неприятно видеть себя в столь нелепом положении.

— Вы не понимаете…

— Да, не понимаю, — резко перебил граф. — Но надеюсь, вы объясните мне. Так где вам угодно говорить со мной?

Если бы ставки в этой игре не были столь велики, он бы, наверное, почувствовал к ней сострадание. Тео казалась убитой горем и рассеянно проводила рукой по лбу. Но граф не имел права на сочувствие. Она была в затруднении, и Сильвестр собирался использовать это преимущество.

— Ну так как же?

Тео была не в состоянии совладать с собой, тем более что не видела в его глазах ни сочувствия, ни понимания.

— Пройдемте на улицу, — еле слышно проговорила она, повернулась и почти выбежала из холла.

Сильвестр не спеша последовал за ней. Тео направилась по лужайке к каменному мостику у основания холма. Там она остановилась и перегнулась через низенькие перила, глядя в лениво струящийся прозрачный поток. Над рекой резвились две ласточки, то и дело касаясь поверхности воды.

Сильвестр ступил на мост. Шаги его гулко раздавались в тишине. Он встал рядом с Тео. Она молчала, но граф почувствовал легкую дрожь ее руки.

— Может быть, вы уже успели стать женщиной? — тихо промолвил граф.

— Разумеется, нет! — Тео в бешенстве повернулась к нему. В этом ее еще никогда не обвиняли!

— Тогда, черт возьми, в чем же дело?

— Я боюсь! — выкрикнула Тео.

Она не собиралась этого говорить, но слова вырвались сами собой.

Граф ожидал чего угодно, но только не этого.

— Боитесь? Но чего, дорогая моя?

— Вас! — Она произнесла это яростным шепотом.

— Меня? — Сильвестр был ошеломлен. — И что же я такого сделал, чтобы вас напугать?

Тео подобрала камешек и бросила его в поток.

— Не столько того, что вы сделали, сколько того, что вы собираетесь сделать, — тихо проговорила Тео. Сильвестр нахмурился:

— И что же, по-вашему, я собираюсь сделать, глупышка?

— Я не глупышка, — ответила Тео, обретая некоторую долю хладнокровия. — Я боюсь, что вы поглотите меня… завладеете мной.

— Я все еще не понимаю.

Граф молил Бога о терпении. Все было гораздо сложнее, чем он думал.

— Я боюсь, что если выйду за вас замуж, то потеряю себя, — пояснила она. — Вы возьмете верх надо мной, и я превращусь в ничто.

Тео старалась выглядеть спокойной, но знала, что щеки ее пылают и что ей никак не удается найти нужные слова, а ведь так трудно это объяснить!

— Давайте уйдем подальше от дома, — предложил Сильвестр, чувствуя, что окна усадьбы, словно множество глаз, наблюдают за ними с холма. Взяв Тео за руку, он пересек мостик и направился вдоль берега к дубовой рощице, где впервые увидел свою кузину.

— Посмотрим, что я могу сделать, чтобы избавить вас от страхов.

Граф улыбнулся и встал, прислонившись к стволу дерева. Ему казалось, он нашел верное средство.

— Будем надеяться, это поможет…

И как только его губы вновь коснулись ее губ, Тео позабыла обо всем на свете. Она проникла руками под его одежду, ощущая через рубашку тепло его кожи.

Охваченная вихрем эмоций, она опустилась на землю и откинулась назад на влажную от вечерней росы траву. Приподняв ее, граф быстро расстегнул крючки на ее платье, а затем снова опустил на траву. Тео изгибалась, стараясь помочь ему, когда он стягивал с нее платье. Она превратилась в пылающий костер страстей, где не было места скромности, а лишь желание слиться с графом в едином порыве. Тео скинула белье и отбросила его ногой.

Она извивалась в предчувствии неизведанного высшего наслаждения, притягивала графа к себе. Но вдруг с хриплым восклицанием Сильвестр отпрянул от нее.

Он посмотрел на обнаженную девушку, которая лежала перед ним в ожидании, с глазами, полными страсти.

— Боже мой! — прошептал граф, проводя рукой по глазам. Он сделал глубокий вдох и протянул руку к ее панталонам. — Наденьте.

Тео не сразу поняла.

— Почему? — проговорила она, и глаза ее сузились. — Идите ко мне.

Сильвестр нагнулся, поймал ее руку и, слегка потянув, поставил Тео на ноги. Теперь он вполне владел собой и еле сдерживал смех, подбирая с земли ее платье.

— Одевайтесь.

— Но почему?

— Потому, моя вспыльчивая плутовка, что у меня нет намерения завести наследника до брака. Ну, живее!

Тео повиновалась, но ее разгоряченной крови потребовалось еще немало времени, чтобы остыть.

— Теперь вы понимаете, чего я боюсь? Я потеряю себя. Я уже теперь не знаю, что делаю.

Граф погладил ее взлохмаченные волосы.

— Скажите правду, в данный момент вы напуганы или разочарованы?

Тео на мгновение задумалась.

— Разочарована, — проговорила она наконец с печальной улыбкой.

Сильвестр рассмеялся.

— Я тоже! — Затем он заговорил серьезно: — Вам нечего бояться. Ведь я чувствую то же, что и вы. Если вы растворитесь во мне, то и я растворюсь в вас. Так что ни у одного из нас нет никаких преимуществ. Я же обещаю, что никогда больше не воспользуюсь преимуществом, которое дает мне ваша страсть. Вы поняли? Никогда больше, — повторил он тихо, подавляя волну отвращения к самому себе.

Тео медленно кивнула. Но она все еще была напугана силой своего чувства, новыми, неизведанными ощущениями. А вдруг она готова будет ответить, если на месте графа окажется кто-то другой?

Сильвестр все так же стоял, прислонившись к дереву. Он сложил руки на груди и с улыбкой наблюдал за ней.

— Итак, должен ли я послать в «Газетг» опровержение или наша помолвка остается в силе?

— Не надо опровержения, — проговорила Тео. — Вам нужны мои знания, я же не хочу покидать имение, таким образом, каждый получает то, чего хочет.

— Да, можно сформулировать и так, — кисло проговорил граф, отталкиваясь от дерева. — Пойдемте обратно в дом и всех успокоим.

Этим вечером леди Илинор впервые после смерти свекра легла спать со спокойной душой. Ее старшие дочери теперь обеспечены, и даже Рози может рассчитывать на вполне приличное приданое, когда придет ее время. А Тео, что тревожила ее больше всех, выходит за человека, которого леди Илинор считала единственным подходящим для дочери мужем. Конечно, она мало знакома с графом, но материнский инстинкт подсказывал ей: Тео быстро поймет, что собой представляет лорд Стоунридж.

На следующий день Сильвестр уехал по важному делу, не зная, что его нареченная тоже выехала по своим собственным делам.

Тео проехала через деревню и свернула в сторону Касл-Корф. Не доехав до замка, она остановилась у маленькой хижины. Ее лошадь по кличке Далей бывала здесь со своей хозяйкой и прежде. Она мирно щипала травку, когда Тео исчезла во мраке низенького строения.

— Добрый день, госпожа Меривезер! — С этими словами Тео положила на стол небольшой сверток.

— Доброго тебе дня, девочка.

Женщина, настолько старая, что трудно было себе представить, как жизнь еще теплится за этой морщинистой кожей, сидела у очага на треногом стуле. Но глаза ее были достаточно остры, и она сразу же заметила сверток, в котором, как она знала, были сыр и мясо из господской кухни, а также несколько монет. Этого было вполне достаточно, чтобы довольно долго существовать по скромным меркам, к которым она привыкла. Госпожа Меривезер была известна в Дорсетшире как травница и знахарка.

Она перевела взгляд на свою посетительницу. Тео она знала с детства, с того самого дня, когда во время одной из своих прогулок десятилетняя девочка наткнулась на ее жилище. Она плакала от жалости, неся в руках кролика, которому капканом повредило лапу. Ее собственная коленка кровоточила. Девочка порезалась об острый камень, когда освобождала кролика.

Старая знахарка перевязала девочке коленку, напоила отваром шиповника и дала кусочек яблочного пирога. Затем старуха отправила Тео восвояси, пообещав позаботиться о кролике.

Кролик в тот же вечер угодил в котел, и знахарка прожила на его мясе целую неделю, но когда девочка возвратилась, она сказала ей, что кролик выздоровел и ускакал в лес.

С тех пор Тео регулярно посещала госпожу Меривезер и всегда приносила с собой гостинец. Когда Тео выросла, дары стали существеннее. Часто она приносила мясо и сыр, которые старухе было неоткуда взять.

— Так что у тебя стряслось, девочка? Знахарка видела, что Тео пришла не просто так. Об этом говорила ее напряженность.

— Ты знаешь, как предотвратить зачатие? — без обиняков спросила Тео, облокотившись на шаткий столик.

— Да, как и предотвратить рождение ребенка, если это тебе надо. — Старуха с трудом встала на ноги. — Вина с соком бузины, детка?

Она взяла бутылку с полки рядом с очагом, откупорила ее и щедро плеснула в оловянную кружку.

— Спасибо.

Тео взяла кружку, выпила и передала обратно хозяйке, которая налила вина себе.

— Так что ты хочешь, девочка? — Старуха снова повернулась к полке.

— Я не хочу зачатия ребенка, — пояснила Тео.

— Понятно. — Скрюченные пальцы старухи перебирали бутылочки и мешочки. — Вот то, что тебе надо.

Она вытащила пробку и понюхала содержимое небольшого флакона. Нос у нее сморщился.

— У тебя есть возлюбленный, девочка?

— Нет, не совсем. Через несколько недель один человек станет моим мужем.

— А, — кивнула старуха. — Лучше приглядеться к человеку заранее. Если сначала жизнь не сложится, потом уже не жди ничего хорошего. Попомни мои слова.

— Я тоже так думаю. Как же надо принимать это средство?

Тео получила точные указания и через пять минут была уже на пути к дому. Она поступит по своему собственному усмотрению и сама решит, когда подарить наследника графу Стоунриджу.

Граф был сегодня очень доволен собой, и его улыбка стала шире, когда он увидел, что Тео

на этот раз постаралась и на ней было довольно модное темно-голубое платье под цвет ее глаз. Волосы не висели сзади неизменной косой, а были уложены двумя красивыми завитками.

— Сударыня. — Граф отвесил поклон леди Белмонт. — Кузины… Надеюсь, вы хорошо провели время?

— Вовсе нет, — откликнулась Рози. — Я потеряла стрекозу, которую пыталась поймать, и порвала сачок о ветку дерева.

— О, как это печально, Рози!

Девочка обычно не присутствовала за вечерней трапезой, но поскольку на ней было накрахмаленное муслиновое платье с широким поясом, в волосы тщательно вплетена бархатная лента, а лицо и руки казались необычайно чистыми, граф решил, что Рози присоединится к ним за обеденным столом.

— Да, это очень огорчительно, — проговорила Рози, прихлебывая лимонад. — А вы что сегодня делали?

— О, я сделал несколько интересных покупок, и вот одна из них, — ответил граф, доставая из кармана маленькую коробочку. — Кузина!..

Он подошел к Тео и взял ее за левую руку.

— Разрешите.

Тео уставилась на свой палец, на который граф нанизал изящное колечко с бриллиантом, оправленным жемчугом. Оно было изысканно простым, и выбиравший его должен был знать о ее вкусах больше, чем Тео это предполагала.

Она взглянула на графа, в его глазах читался вопрос и некоторая неуверенность. Он хотел, чтобы его выбор понравился.

— Очень мило, — проговорила Тео.

Граф поцеловал ее руку, а затем, увидев, что она в растерянности от проявленного им внимания, наклонился и чмокнул ее в кончик носа.

— Оглашение имен вступающих в брак будет в церкви каждое воскресенье в течение трех недель, а в следующий за этим понедельник мы обвенчаемся.