Когда она направила лошадь к входу в бухточку, граф резко выпрямился. Не собирается же она пуститься в море? Сильвестр даже привстал, чтобы закричать ей, но тут увидел, как Тео достигла песчаной косы футах в двенадцати от берега и, окруженная сверкающим ореолом мелких брызг, двинулась вдоль косы легкой рысью.

— Отчаянная цыганка! — Он снова уселся на камень, закрыв глаза, подставил лицо солнцу и стал ожидать возвращения Тео.

Она скакала до тех пор, пока ее раздражение не улетучилось. Лошадь под ней бежала с видимым удовольствием, весело резвясь на мелководье. Морские волны ритмично набегали на песок, но здесь, в защищенной от ветра бухточке, поверхность моря была гладкой, как зеркало, и солнце жгло затылок и спину юной всадницы.

Тео обернулась и посмотрела на берег. Сильвестр Джилбрайт все еще был там, и его поза ясно говорила о том, что он никуда не торопится. Не будет же она до бесконечности скакать по бухточке!

Повернув кобылу, Тео вернулась на берег. Костюм ее промок до пояса, в сапожках хлюпала вода, а рубашка прилипла к вспотевшей спине. Шпильки где-то потерялись, и косы рассыпались по плечам.

Тео подъехала к тому месту, где полулежал граф, откинувшись на сложенные за затылком руки.

— Вы отвратительны, я вас ненавижу, — заявила Тео.

— Неужели?

Граф открыл глаза и лениво покосился на Тео.

— Может быть, вы будете любезны вернуть мне жакет? — ледяным тоном проговорила она.

Сильвестр покачал головой:

— Подойдите и возьмите сами, цыганочка.

— Будьте вы прокляты!

Она повернула лошадь и поскакала прочь.

— Она начала повторяться, — пробормотал граф, усаживаясь на лошадь и направляясь вслед за Тео. Расстояние между ними быстро сокращалось, несмотря на то что Тео пригнулась к шее своей кобылы и всячески подгоняла ее. Но ее лошадь выдохлась, и Тео бросила попытки вырваться вперед. Она отпустила поводья и дала своей лошади возможность скакать, как ей вздумается.

Тем временем граф поравнялся с Тео. Она искоса взглянула на него и, к крайнему своему удивлению и неудовольствию, обнаружила, что он смеется. Тео заметила блеск в его глазах, а на губах многозначительную ухмылку. Она снова пришпорила свою лошадь в отчаянной попытке оторваться от графа.

Сильвестр взял в зубы поводья своей лошади, наклонился и легко снял Тео с седла. К его удивлению, сделать это при ее посадке оказалось нетрудно. Затем он остановил ее лошадь и пристроил свою пленницу на седле перед собой.

— «Приехал юный Лохинвар на боевом коне. В краях сих лучшего коня никто не видел и во сне», — процитировал граф. — И не вздумайте в очередной раз посылать мне проклятия, кузина, а то мне придется применить карательные меры.

И с этими словами он крепко прижал Тео к груди. Его жеребец под тяжестью двух седоков начал тяжело дышать, тогда как лишившаяся наездницы кобыла радостно фыркала и рыла копытами песок.

Тео оцепенела. Пальцы графа скользили по ее лицу, прослеживали линии ее щек, шеи, губ.

— У вас очень привлекательная внешность, милая цыганочка. Но я не могу ее оценить в полной мере, когда вы постоянно шипите и плюетесь, а ко всему прочему все время пытаетесь свалить меня с ног.

Он, улыбаясь, ухватил ее за подбородок и чуть наклонился.

Тео пыталась сопротивляться, но все ее усилия были тщетны. Тело ее больше не повиновалось разуму. В жилах бешено пульсировала кровь, солнце обжигало сомкнутые веки. Руки графа скользили по ее телу, ощупывая набухшие под тонкой рубашкой груди. Кроме рубашки, на Тео ничего не было, и он легонько покручивал ее маленькие соски.

Затем он расстегнул пуговицы и проник под тонкую ткань. Со слабым стоном Тео прильнула к нему и, дрожа всем телом, обхватила его шею рукой, подтягивая его еще ближе и жадно отвечая на его поцелуи.

Граф медленно, неохотно оторвался от ее губ, поднял голову и посмотрел ей в лицо. Рука его продолжала ласкать ее грудь.

Глаза Тео были открыты, в них светилась страсть… страсть и смущение.

— А вам действительно надо носить только рубашку, — все еще улыбаясь, заметил граф. — В таком виде вы привлекательны просто до неприличия.

Тео глубоко вдохнула и попыталась усесться прямо, но его хватка стала жестче, он не прекратил свои ласки, и со слабым стоном Тео уступила.

— Ну? Разве это не приятнее, чем все время мне угрожать? — поддразнивая Тео, пробормотал Сильвестр.

— Это был вызов, а не угроза, — заявила Тео, выведенная из состояния транса его тоном и неприятным чувством, что этот невыносимый Джилбрайт так ненавязчиво и естественно возобновил свои ухаживания.

Да, она проявила слабость, переоценила собственные силы, а на самом деле оказалась беспомощной, как новорожденный младенец. Тео высвободила руку, толкнула графа в грудь и заморгала от яркого солнечного света, бившего прямо в глаза. Голова у нее кружилась. Черный жеребец графа беспокойно дернулся, и Тео неизбежно свалилась бы на землю, если бы Сильвестр не поддержал ее за талию. Он хохотнул, но сказал серьезно: — Я с удовольствием принял бы вызов, но это плохой способ решения проблем. Вам стоит об этом помнить, кузиночка… особенно если мы собираемся какое-то время жить под одной крышей.

— Я бы на это особенно не рассчитывала, — заявила Тео просто потому, что ей нечего было сказать.

Она выскользнула из-под его руки и соскочила на землю.

— Почему же это? — Граф поднял бровь и удивленно посмотрел на нее.

И действительно, почему? Что может ему помешать? Ее мать, кажется, очарована им, а сама Тео никак не научится держать язык за зубами. Все ее тело горело огнем, каждый кусочек кожи стал повышенно чувствительным. А этот несносный Джилбрайт, словно ему все было заранее известно, с неотрывным вниманием смотрел на ее грудь, и Тео чувствовала, как под этим пристальным взглядом поднимались ее соски, набухали и становились упругими.

— Советую вам в будущем носить блузку, — спокойно проговорил граф. — Или не снимать жакет… до тех пор, пока вы не будете готовы платить по основному счету, выдав аванс.

— Вы с самого начала нашего знакомства ведете себя как грубиян, — проговорила она, дрожа от вновь вспыхнувшего гнева. — Возможно, тогда этому и было какое-то оправдание… вы ведь не знали, кто я. Но теперь должна сказать вам, Стоунридж, что вы законченный наглец и самодовольный хлыщ!

Тео вскочила на свою кобылу и поехала вдоль берега к широкой дороге, которая вела к скале.

Сильвестр скорчил гримасу: шаг вперед, два назад. В этой девушке было нечто, что пробуждало самые низменные инстинкты. Она была чертовски задиристой, и это вызывало в нем желание подчинить ее своей воле. Но если отбросить ее ребячливость, в этой девушке было нечто такое, что воспламеняло графа, и он готов был побиться об заклад, что Тео будет потрясающей партнершей в страсти… при умелом руководстве.

Граф следил, как она удаляется по дорожке, и весь трепетал при воспоминании о ее груди и страстной реакции на его поцелуи. Разрази его гром, но он вышколит свою строптивую кузину!

Сильвестр поехал назад к тому месту, где на скале все еще лежала их одежда. Ему подумалось, что чувства Тео сейчас в таком же смятении, как и его собственные. Ее пылкая натура не пугала графа. Гораздо труднее было бы преодолеть безразличие. Так что, по-видимому, он избрал правильную тактику по отношению к кузине.

Граф спешился и подобрал одежду. Помнится, Тео что-то запихивала в карман — пакет с яблочными тарталетками. Ага, она их забыла! И граф не колеблясь съел их перед тем, как снова усесться в седло. Когда он подъезжал к усадьбе, из розария показалась леди Илинор с садовыми ножницами в руках и корзинкой желтых и белых роз.

— Лорд Стоунридж! — приветливо воскликнула она. — Как мило, что вы приехали.

Он снял шляпу, спешился и пошел рядом с леди Белмонт.

— Мне надо вернуть жакет и шляпу леди Тео, миледи.

У леди Илинор глаза полезли на лоб.

— Объяснитесь, милорд!

Граф обезоруживающе улыбнулся:

— У нас вышла небольшая… размолвка. И кузина весьма поспешно уехала.

— Но ради всего святого, что она делала без жакета и шляпы?

Леди Белмонт сверлила графа глазами, хотя в голосе ее звучало едва заметное любопытство.

— Кузина вызвала меня на кулачный бой, миледи. — На этот раз улыбка его была грустной. Леди Илинор перевела дыхание.

— Уверена, что вы не приняли этот вызов.

— Вообще-то да. Кузина была вынуждена взять его назад. И теперь она на меня в обиде.

— О, это все Эдвард! — проговорила леди Илинор, покачав головой. — Это он обучил Тео всей этой чепухе, когда они были еще детьми, и всякий раз, когда он бывает здесь, они практикуются в борьбе друг с другом.

— Эдвард?

— Жених Эмили, Эдвард Ферфакс. Ферфаксы — наши соседи, и дети знали друг друга с пеленок. Я думала, что Эдвард и Тео поженятся, но они посовещались между собой, и вот я узнаю, что Эдвард помолвлен с Эмили. — Она слабо улыбнулась. — Я уверена, что это правильное решение, но до сих пор не могу понять, что привело эту троицу к такому заключению, да к тому же столь внезапно.

— А где сейчас мистер Ферфакс?

— Лейтенант Ферфакс. Он под знаменами герцога Веллингтона, — ответила леди Илинор, бросив на него быстрый взгляд. — Вы ведь тоже были на войне, сэр?

— Да… и потом двенадцать месяцев в плену у французов, — отрывисто ответил граф. Леди Илинор кивнула.

— Итак, вы отговорили Тео от поединка, и теперь она на вас сердита.

— Вот именно, миледи. Она меня вообще недолюбливает. Просто не могу понять, что я такого сделал, чтобы вызвать такое отношение.

— Очевидно, вы с Тео встречались раньше?

— Да… и встреча была не самой теплой, — нахмурившись, согласился граф.

Леди Илинор снова взглянула на него. Стоунридж сдерживал нетерпение, все время стараясь идти с ней в ногу. Он явно чувствовал себя неловко, и это сказывалось в каждом его жесте. Какая-то глубоко засевшая боль, казалось, терзает его. Леди Илинор все еще не могла решить, нравится он ей или нет. Скорее да… или по крайней мере это выяснится при более близком знакомстве. Он, безусловно, привлекателен, а Тео как будто этого не замечает.

— Вам надо кое-что усвоить относительно Тео, — проговорила она как о чем-то само собой разумеющемся. — Этот дом, имение и люди — часть ее самой, как было у ее отца и деда. Ни ее сестры, ни я сама никогда не сможем этого понять. Тео была любимицей деда и чувствует себя обязанной продолжать его дело. Вы же, сэр, для нее чужак, вмешивающийся не в свои дела. Вы посягаете не более и не менее как на зов крови, текущей в ее жилах.

Сильвестр молча прислушивался к ее голосу, как к голосу своей совести. Предположим, он скажет этой женщине правду… что ни одна из них не была предана или забыта старым графом. Но почему он должен восстанавливать справедливость по отношению к памяти старого графа за счет своего будущего? Этот хитрый старик заварил кашу… и тем самым поставил их всех в крайне сложное положение.

— Но я хочу изменить это положение вещей, леди Бел-монт, — проговорил он спустя минуту. — Я предлагаю вашей дочери остаться здесь и увидеть, как се наследство переходит в руки ее собственных детей.

— Да. И это мне представляется отличным выходом, — заметила леди Илинор, останавливаясь, чтобы обрезать ветку живой изгороди. — Но Тео, возможно, этого еще не понимает. А у меня нет времени, чтобы убеждать ее.

Граф подавил раздраженное восклицание и, взяв себя в руки, отрывисто проговорил:

— Может быть, вы походатайствуете за меня, миледи?

Леди Илинор остановилась и пристально взглянула на него из-под полей соломенной шляпы, украшенной цветами. Затем твердо сказала:

— Нет, граф. Вы должны сами за себя постоять. Граф поспешил исправить свою ошибку:

— Я понимаю. Прошу простить мою дерзость.

Он поклонился, прикоснувшись к своей шляпе. В глазах у него была грусть.

Леди Илинор тут же решила, что он ей все-таки нравится. И как привлекательны эти морщинки вокруг глаз! Она улыбнулась и взяла его за руку.

— Я ни в коей мере не виню вас, сэр. Когда речь идет о Тео, разумный человек пускает в ход все свои средства.

— В таком случае я тоже попробую так поступить, — сухо заметил граф.

Леди Илинор проследила за его взглядом. По дорожке навстречу им спускались Тео и Рози. Внезапно девочка рванулась вперед и упала на колени перед клумбой. Тео присела рядом с ней на корточки.

— Опять червяки, — вздохнула леди Илинор, — или на этот раз улитки? Никак не могу свыкнуться с увлечениями Рози.

Тео встала и взглянула на мать и ее спутника так, словно увидела их в первый раз. Сильвестр решил было, что она развернется и уйдет, но, вероятно, из уважения к матери Тео направилась к ним.

Она переоделась в простенькое полотняное платье, но более приличное, чем ее холщовый наряд, который был на ней при ловле форели. Тем не менее вид вполне соответствовал сельской местности. Шляпы на ней не было, а волосы были собраны в одну иссиня-черную косу. Граф наблюдал, как она приближалась и как колыхалось при ходьбе ее платье.

— Боже мой, лорд Стоунридж, какая приятная неожиданность! — проговорила она, подойдя ближе. Глаза ее блестели васильковой синевой на загорелом лице. — Признаюсь, я не ожидала снова сегодня с вами встретиться.

— Вы оставили на берегу свои жакет и шляпу, — проговорил граф, вручая ей названные вещи. — Я думал, что они могут вам еще понадобиться… по крайней мере жакет, — многозначительно добавил он. — Но вижу, вы и без меня вышли из положения.

Граф рассчитывал на примирение, но поведение Тео было столь вызывающе насмешливым, что он готов был немедленно наказать ее, напомнив о том, что произошло между ними нынче утром и как она реагировала на повышенное внимание с его стороны. Граф намеренно откровенным взглядом обозрел ее всю, и его вполне удовлетворило, что щеки Тео слегка порозовели. Но она быстро оправилась.

— У меня нет особой надобности в этом жакете, милорд. Но я благодарна вам, потому что в кармане есть нечто важное. Рози, у меня для тебя яблочные тарталетки от миссис Вудз.

— О, — смущенно проговорил Сильвестр, — боюсь, что я их съел.

— Вы их съели? — Тео удивленно посмотрела на него. — Но они предназначались для Рози!

Сильвестр почесал в затылке и выглядел так смущенно, что леди Илинор с трудом сохраняла серьезный вид.

— Я прошу прощения, но они выглядели столь заманчиво, и еще я надеялся, что вы забыли про них.

Граф посмотрел на Рози, которая в свою очередь уставилась на него сквозь очки с выражением недоуменного любопытства.

— Простите меня, леди Розалинда… Оба они выглядели ужасно нелепо: девочка ко всему прочему держала в своей ладошке пригоршню улиток.

— Я, право, очень сожалею. Я не знал, что это для вас.

— Ничего страшного, — весьма серьезно ответила Рози. — Мне ведь их никто не обещал. Вероятно, это должно было быть сюрпризом.

Сильвестр заморгал.

— Вы говорите так, чтобы меня успокоить? Тео рассмеялась:

— Да, как хорошо воспитанная девочка!

— О!

Граф на самом деле казался опечаленным.

— Успокойтесь, — проговорила Тео. — Мы с Рози сходим сегодня в «Зайца и гончих» и попросим у миссис Вудз еще тарталеток.

— Это мое дело, — заявил Сильвестр, усаживаясь на лошадь. — Мало признаться в ошибке, надо ее исправить. — Он приподнял шляпу. — Всего хорошего, леди Белмонт… кузина Тео… Рози.

— Пока, — беззаботно проговорила Рози. Она полностью сосредоточилась на содержимом своей ладошки. — О… — сказала она вдруг, посмотрев на графа. — А вы не будете торопить нас с переездом? Мне надо перевезти мой музей, а это может занять много времени, потому что все надо тщательно запаковать и перенести на руках до подъездной дорожки.

— Рози! — воскликнула леди Илинор. Теперь настала очередь графа рассмеяться.

— Нет, кузиночка, я ни в малейшей степени не заинтересован в том, чтобы вы покидали усадьбу. Я уверен, что мы сможем жить в мире и согласии столько, сколько понадобится. Не так ли, кузина? — И он одарил другую сестру игривой улыбкой.

— Это еще надо проверить, сэр, — возразила Тео без всякой уверенности.