Глава 18

Девушка, стоявшая на спине лошади в центре арены, была одета в алую блузку с волнистыми рукавами и гофрированным воротником, кожаные штаны и полусапожки. Лошадь под ярким нарядным чепраком исполняла караколи, становилась на дыбы, но девушка даже не пошатнулась. Затем она подпрыгнула, сделав в воздухе сальто, и с удивительной точностью снова стала на прежнее место.

Эмили взвизгнула и схватила Эдварда за руку. У Клариссы округлились глаза, а Рози наклонилась вперед и уперлась руками в колени, стараясь запечатлеть в памяти все номера. Тео была в восторге.

— Вот это здорово! — с завистью проговорила она. — Какая у них, должно быть, интересная жизнь.

— Работать наездницей в цирке? — спросил Сильвестр, подняв бровь. — Милая моя девочка, ты разве не видишь, как потрепаны их костюмы? Скитаться в кибитке в холод и зной, испытывая голод и нужду, — разве это можно назвать жизнью?

— Просто блаженство! — заявила Тео. Она во все глаза смотрела на арену, где труппа эквилибристов работала с горящими факелами.

— Ой, он собирается проглотить его! — воскликнула Кларисса, побледнев, когда один из артистов закинул голову и на целый дюйм засунул пылающий факел в рот.

— Как он это делает? — спросила Рози. — Это, наверное, обман.

— У тебя нет никакого воображения, — сказала ей Кларисса.

— Я просто хочу понять, — настойчиво проговорила Рози.

Сильвестр чуть откинулся назад. Глаза его остановились на профиле жены, которая жадно смотрела на арену, где теперь кружились шесть лошадей и их белые плюмажи колыхались в воздухе. На каждой из лошадей стоял наездник. Все они, трое мужчин и три женщины, были одеты в одинаковые костюмы. Они исполняли причудливый танец, своего рода кадриль, в которой партнеры менялись местами, перескакивая с одной лошади на другую.

Не отрывая глаз от арены, Тео сказала:

— В этом есть нечто завораживающее, рискованное. Это истинная жизнь… не то… не…

Тео замолчала, но Сильвестр знал, что она хотела сказать. Лондон наскучил ей, она презирала этот пустой, бессодержательный мир, хотя и старалась скрыть свою скуку от матери и сестер, которые, кажется, искренне наслаждались.

Сильвестр перевел взгляд с жены на Эдварда Ферфакса. Эмили держала его за руку. Сильвестр все еще не был уверен, знает ли Эдвард что-нибудь о Вимьере или нет. Но если и знает, то наверняка не скажет. Ведь он без колебаний выразил на приеме у леди Белмонт свою поддержку Стоунриджу.

Сильвестр прикрыл глаза. Тео не заводила разговора о том вечере, а ее сестры и Эдвард вели себя как обычно. Возможно, этому способствовала поездка в цирк.

Но также возможно, думал он, что это еще одна демонстрация поддержки, своего рода слепой преданности просто потому, что граф был одним из них. Это действительно весьма необычная семья. Но Боже милостивый, если бы только Сильвестр мог доказать, что они в нем не ошибаются!

Он почувствовал себя обессиленным. Если бы только вспомнить или найти кого-нибудь, кто помнил, что же случилось до того, как его ранили!.. Он разыскал архивы, внимательно изучил их, но эти записи не дали ему ничего нового. И вновь перед ним встало лицо Нейла Джерарда. Он еще не появлялся в городе, правда, сезон только начался. Когда Нейл появится, Сильвестр возьмется за него, он последует за Нейлом всюду и так или иначе, но заставит говорить о Вимьере. Может быть, теперь, когда позор плена начал понемногу заживать, ему удастся зацепиться за какой-нибудь факт, чье-то воспоминание, что даст ему ключ к разгадке.

Если только все случившееся не было правдой. Тогда он знал все, что должен был знать. Он потерял знамя, сдался противнику, обрек на гибель своих людей. Возможно, правда была еще более ужасной, чтобы оставаться в памяти…

Тео отвела взгляд от арены, посмотрела на мужа и вздрогнула, увидев выражение его лица. Глаза его были пусты, лицо осунулось, щека подергивалась. Что с ним?

Она взглянула на сестер, но те были поглощены происходящим на арене. Природная деликатность семьи Белмонт не позволяла никому из них упомянуть о случившемся позавчера. Раз Тео не задает вопросов, то они тем более не имеют на это права. Можно обсудить это между собой, с матерью, но дальше семейного круга это не пойдет.

Тео не могла заставить себя обсуждать нечто неблаговидное в прошлом Сильвестра даже со своими сестрами или с матерью, от которой у нее не было секретов.

— Хотела бы я так же ездить верхом, — сказала она с напускным восторгом и была сразу же вознаграждена возвращением Сильвестра к действительности. Он снова был в цирке Астлея.

— Можно подумать, ты не умеешь, — сказала Кларисса. — Ты же только сегодня утром ездила в Гайд-парк.

— И ты называешь это умением ездить верхом? — скорбно возразила Тео. — Обычная рысца по прогулочной дорожке на виду у всех старых котов Лондона.

Сильвестр поднял бровь и взглянул на Эдварда. Молодой человек ответил ему понимающей улыбкой.

— Посмотрите на глотателя шпаг! — вскрикнула Рози. — Это уж точно обман! Она, наверное, складывается или еще что-нибудь, когда он запихивает ее себе в рот.

— Наша Рози — неблагодарная аудитория для фокусников, — тихо сказал Сильвестр, и Тео расхохоталась.

— У нее пытливый ум.

— Я это заметил.

Выступление завершал парад-алле. Сильвестр отметил, что это незамысловатое представление имело успех. Эмили и Кларисса были довольны, Рози восхищена, хотя и полна сомнений, а Тео отвлеклась на несколько часов.

— Обедать, — весело объявил Сильвестр, набрасывая плащ на плечи Тео.

Волосы ее были красиво уложены, а грациозная белая шея казалась пленительной. Он на секунду забыл, где они находятся, и, наклонившись, поцеловал Тео в затылок. Вздрогнув, она взглянула через плечо, и в ее глазах граф прочел чувственный ответ на его ласку. Он поцеловал уголок ее рта и кончик носа.

— Куда мы пойдем обедать? — спросила Рози, не обращая внимания ни на этот обмен нежностями, ни на то, что сестры и Эдвард усиленно смотрели в другую сторону.

— Я думаю, мы можем поехать в «Пантеон», Рози, — сказал Сильвестр.

— А у них есть устрицы, запеченные в раковинах, и гвоздичное мороженое? — полюбопытствовала девочка, снимая очки и протирая стекла подолом юбки.

— Непременно, — заверил ее Сильвестр. — Давайте выбираться отсюда.

Граф собрал свой выводок и повел его через шумную толпу горожан, торговцев и уличных мальчишек. Цирк Астлея был заведением, привлекавшим внимание всякого, кто мог заплатить пенни за вход.

Выбравшись на улицу и очутившись среди столь же шумной и крикливой толпы, они глотнули свежего осеннего воздуха. Торговцы фруктами и цветами старались перекричать продавцов пирожков, шарманщик играл, обезьянка танцевала.

— Ой, я хочу взглянуть на обезьянку! — Рози не раздумывая нырнула в толпу.

— Рози!

Тео рванулась за ней, но Сильвестр опередил ее. Он ухватил девочку за пелеринку и подтащил обратно.

— Здесь не Лалуорт, — сказал он строго. — Здесь нельзя бегать где вздумается. Ты поняла, Рози?

— Я только хотела посмотреть на обезьянку, — с оскорбленным видом заявила Рози. — Вы же знаете, Стоунридж, что есть много разных видов обезьян. У меня есть книжка про них, и я хотела установить, к какому виду она относится.

— Это мартышка, — пояснил Эдвард. — А теперь идем, Эмили начинает мерзнуть.

Он взял Рози за руку и пошел вперед. Эмили и Кларисса рука об руку последовали за ними к ожидавшему их экипажу и двуколке Сильвестра.

Сзади шли Тео и Сильвестр. Толпа вокруг них, казалось, стала плотнее. Но внезапно Тео поняла, что это не так — с обеих сторон их сжимали три человека в кожаных рабочих фартуках. Это были дюжие парни. Она взглянула на Сильвестра и поняла, что эта троица разъединила их, когда они пробивались сквозь толпу.

Тео увидела, что Сильвестр тоже почуял опасность.

— Тео, иди к экипажу! — приказал граф, делая шаг в сторону.

В это мгновение тяжелый сапог ударил Сильвестра по голени, и он выругался сквозь зубы.

Сильвестр был окружен и к тому же безоружен. Человек, отправляющийся в цирк в компании женщин и ребенка, не берет с собой оружия. Его хлыст остался в двуколке. Один из парней занес руку, в которой была тяжелая дубинка, и Сильвестр чуть не вскрикнул при воспоминании о штыке, обрушившемся на его голову. Защищаясь, он выставил вперед руку, но в этот момент Тео нанесла нападавшему удар ногой по почкам.

Тот взвыл и повернулся к ней, освобождая Сильвестру пространство. Тео снова нанесла удар ногой, и сделала это настолько точно, что парень с визгом согнулся пополам.

Теперь Сильвестр был против двоих. Блеснуло лезвие ножа. Граф ударил одного из нападавших кулаком в челюсть, но у этого здоровяка только дернулась голова, и он вновь приготовился к нападению. Тео снова была тут как тут, направив два пальца ему в глаза. Ослепленный, нападавший упал со страшным криком.

— Подонки! — воскликнула она, отряхивая пыль. — Но это почище цирка, правда, дорогой?

Сильвестр столь же успешно расправился с третьим нападавшим, который лежал на земле скрючившись. Нож его валялся неподалеку. Граф моментально обернулся к жене. Тео тяжело дышала, щеки ее пылали, волосы растрепались, но она была готова сразиться еще с дюжиной разбойников.

Шляпа ее лежала на земле, граф поднял ее, вытерев о колено, и вручил жене. Тео нахлобучила ее на голову и улыбнулась Сильвестру.

— Они получили хороший урок.

— Да, — согласился Сильвестр. — Я в этом уверен. Но где, черт возьми, ты научилась так драться?

— Эдвард меня научил. Ты ведь знаешь.

— Я знаю, что ты владеешь приемами борьбы, — медленно проговорил он. — Но не знал, что ты умеешь драться, как матрос в порту.

— Извини, если тебе это неприятно, — не без горечи проговорила Тео. — Но сдается мне, ты должен быть благодарен. Этих негодяев, на мой взгляд, не интересовали ни твой кошелек, ни твои часы.

— Куда вы пропали? — раздался встревоженный голос Эдварда.

— Да так, небольшая стычка, — ответил Сильвестр.

— Бандиты, — пояснила Тео, с улыбкой глядя на растерянное лицо Эдварда. — Видел бы ты меня минуту назад! Я вспомнила все удары ногой, которым ты меня учил, и этот трюк с пальцами. — Она жестом проиллюстрировала свои слова.

— Боже мой! — пробормотал Эдвард, с беспокойством взглянув на графа. — Я только показал ей несколько приемов, сэр.

— Вы можете быть довольны своей ученицей, — ответил Сильвестр. — Неизвестно, чем все могло кончиться, если бы не Тео. Я бы, вероятно, уже лежал с перерезанным горлом, что помешало бы мне поблагодарить вас обоих.

— Не за что, сэр, — сказала Тео. — А что с ними делать?

— Оставим здесь, — проговорил Сильвестр, отворачиваясь. — С нашими дамами все в порядке, Ферфакс?

— Да, они в экипаже, — тихо произнес Эдвард. — Пока я провожал их, не заметил, что случилось. Хотя это бы мало что изменило. Калека ни на что не годен, кроме как присматривать за юными леди.

— Не будьте дураком, — прервал его Сильвестр, но при этом тронул его за плечо успокаивающим жестом. — Пойдемте к экипажам.

Граф несколько поотстал, повернувшись к нападавшим. Один из них пытался подняться на колени. Сильвестр поставил ногу ему на грудь и заставил снова лечь на землю.

— Передай тому, кто вас нанял, что, когда я узнаю, кто он, пусть не ждет пощады. — Граф занес ногу над поверженным парнем.

— Хорошо, сэр, хорошо. Мы только делали то, что нам велели.

— Кто велел?

— Он был весь закутан. Лицо было скрыто шарфом, честное слово, — промямлил парень, прикрывая голову руками. — Он нашел нас в «Отдыхе рыбака» на Док-стрит. Он сказал, что нужно выполнить небольшую работенку. Голос у него хриплый, скрежещущий такой. Он привел нас сюда, указал на вашу светлость и сказал, что с вами надо покончить. Дал по гинее на брата. Мы только делали, что нам было сказано.

— Я тебе верю.

Кто бы ни был этот человек, он не настолько глуп, чтобы открыть лицо перед наемными убийцами. Но «Отдых рыбака» уже был зацепкой.

— Мы вовсе не ожидали, что рядом с вами будет эта дьяволица, — жалобно захныкал другой. Он все еще стонал от боли в боку.

— О, это замечательный сюрприз для всех нас, — кивнул Сильвестр. — Ну, господа, не забудьте передать мои слова вашему хозяину.

Он повернулся и зашагал к экипажам, где застал Эдварда и Тео в самом разгаре спора.

— Тебе не стоит ехать в открытом экипаже в таком виде.

— Не глупи. Кто это увидит?

— Тео, иди к нам и позволь Эдварду ехать с лордом Стоунриджем, — прокричала Эмили, высовываясь из окна.

— Что у вас тут стряслось? — несколько устало спросил Сильвестр.

— Эдвард говорит, будто я не могу править двуколкой, потому что у меня немного порвано платье.

— Ничего себе немного! — воскликнул Эдвард. — Оно разодрано до самой талии!

— А как ты думаешь, могла я нанести удар ногой, не разорвав его? Что же, я должна была задрать его до пояса и продемонстрировать окружающим свое исподнее?

— Тео! — возмутилась Эмили.

— Нет, разумеется, у меня красивые панталоны, — продолжала Тео, не обращая внимания на слуг. — У них кружевная оторочка и розовые ленты, и я думаю…

— Довольно! — прервал Сильвестр это вдохновенное описание, пока оно не собрало толпу. Затем он схватил Тео в охапку и запихал в кабриолет. — Ты удовлетворишь любопытство сестер по дороге на Керзон-стрит, где переоденешься.

Сильвестр говорил так, словно отчитывал ее, но глаза его смеялись и были озарены чем-то сродни восхищению. Он приказал кучеру вернуться на Керзон-стрит и уселся в двуколке рядом с Эдвардом.

— Это были грабители, сэр? — напрямик спросил Эдвард, когда они тронулись в путь, а лакей в ливрее устроился на запятках.

— Совершенно верно. Я уверен, что они ограбили бы меня до последнего су.

— А вы не думаете, что нападавшие преследовали другую цель?

Граф кивнул.

— Еще один «несчастный случай», которые, похоже, начинают становиться системой.

— Кто?

— А черт его знает! Я поначалу думал, что это какой-нибудь обиженный арендатор. Но теперь ясно, что все не так просто. Но ничего не говорите Тео. Недоставало только, чтобы еще и она принялась за расследование.

Эдвард улыбнулся:

— Ей нужно занятие. Сильвестр в ответ простонал:

— Но почему нельзя заняться обычными для молодых женщин делами? Эмили и Кларисса ездят по магазинам, на выставки, на балы и приемы…

— Тео не похожа на них.

— Да, — мрачно согласился Сильвестр. — Она не похожа ни на одну из женщин, которых я встречал. Если бы я не присматривал за ней каждую минуту, она бы гоняла сломя голову по Гайд-парку или занялась военной подготовкой. Не понимаю, о чем думали мать и дед, видя, что на их глазах растет чертенок. Эдвард ощетинился.

— Я думаю, оба понимали, что Тео перестанет быть собой, если они попытаются сформировать ее по какому-нибудь общепринятому образцу, — с усилием проговорил он.

Сильвестр искоса взглянул на застывшее лицо молодого человека, улыбнулся и миролюбиво сказал:

— Да, вы правы.

Эдвард облегченно вздохнул:

— Вы собираетесь узнать, кто стоит за этими покушениями, сэр?

— Если я хочу остаться в живых, думаю, мне необходимо это сделать. — Сильвестр едва не задел чей-то экипаж.

— А если я могу быть полезен… — неуверенно предложил Эдвард. — Я знаю, что однорукий…

— Ради Бога, не говорите глупостей! Однорукий мужчина может ездить на лошади, стрелять, управлять экипажем, фехтовать, ловить рыбу и заниматься любовью, как и тот, у кого обе руки, — заявил Сильвестр. — Когда мне понадобится помощь, я вас позову.

Этот строгий тон успокоил Эдварда больше, чем сочувствие или вежливый отказ.

— Я понял, сэр.

Они приехали на Керзон-стрит раньше своих дам и в добром согласии уже попивали кларет, когда появились сестры.

— Это 96-го года? — спросила Тео, вдыхая букет. — Некоторые бутылки в этой партии отдают пробкой.

— Эта бутылка отличная. Иди и переоденься. Мы все умираем с голоду.

— Но я тоже хочу выпить, — подмигнув, ответила Тео и наполнила рюмку. — После всех этих упражнений мне необходимо подкрепиться, как вы понимаете.

Тео так и светилась озорством и энергией. Сильвестр редко видел ее в таком настроении и вдруг понял, что она счастлива.

И счастлива Тео была потому, что эта стычка раззадорила ее, позволила продемонстрировать то, в чем она была мастером, что льстило ее самолюбию, наполняя чувством собственной нужности.

Она никогда не удовлетворится жизнью матроны из общества. Может быть, будущее материнство поглотит ее избыточную энергию. Вспомнив об их наполненных страстью ночах, Сильвестр мог надеяться, что это не замедлит произойти.

— Возьми вино с собой, — проговорил граф. — Даю тебе десять минут на переодевание.

— Вы не уедете без меня?

— Не могу за это поручиться.

— Что? И это после того, как я спасла тебе жизнь?

— Не преувеличивай. Девять минут.

В глазах у него плясали смешинки, губы подергивались, и Тео почувствовала исходящее от него тепло. После прибытия в Лондон эти мгновения взаимопонимания стали очень редкими, и Тео их недоставало.