Девушка натянула нижнюю юбку, чулки и жуткое саржевое платье. За водой для умывания, очевидно, ей придется идти на кухню самой. Она расчесала волосы и стала было по привычке заплетать их, но затем остановилась. Вчера сэр Хьюго захотел, чтобы она распустила волосы. Может, ему нравится именно так? Вчера она уже решила про себя, что будет стараться делать все, что нравится ее опекуну, поскольку ее планы целиком зависели от его расположения.

Самюэль был один в кухне, когда она вошла туда.

— Я умираю с голоду, — объявила она.

— Расскажите чего-нибудь поновее. — Самюэль не оторвался от камина, в котором перемешивал угли. — Думаю, что-нибудь найдете в кладовой.

Хлоя принесла ветчину, ломоть хлеба, кружок масла и кувшин с молоком.

— Сэр Хьюго уже завтракал?

— Насколько мне известно — нет. Кто-то приехал, и он вышел. Что с его ногой?

— Данте укусил его. — Хлоя отрезала толстый кусок ветчины.

При этих словах Самюэль повернулся и с минуту смотрел на нее заинтересованным взглядом.

— А с чего это ему вдруг вздумалось? — медленно спросил он.

Хлоя пожала плечами и положила толстый кусок ветчины на хлеб с маслом.

— Просто недоразумение. — Она наполнила чашку молоком и откусила большой кусок от своего бутерброда.

— Какое-то чудное недоразумение, — пробормотал Самюэль, снова поворачиваясь к камину.

Хлоя колебалась, раздумывая, стоит ли вдаваться в детали. Самюэль явно сделал собственные выводы, и они, скорее всего, были очень близки к истине; он уже заметил, как предан Данте своей хозяйке.

Она решила, что лучше все оставить, как есть, и низко склонилась над чашкой с молоком.

— Я пойду во двор, — сообщила она, отставив, наконец чашку в сторону.

Самюэль лишь что-то буркнул в ответ.

Захватив остатки бутерброда, она вышла из кухни, намереваясь проведать Беатриче и Данте, но когда проходила через большой холл, Беатриче неожиданно пронеслась мимо нее.

— Я принесу тебе завтрак через минутку, — сказала Хлоя вслед кошке, спешившей обратно по лестнице к своему потомству.

Хлоя остановилась у открытой двери, глядя во двор. Там Хьюго разговаривал с двумя восседавшими на лошадях мужчинами. Старшего из них она узнала тут же. Не составило труда догадаться о том, кто его спутник, хотя Хлоя и не видела обоих семь лет.

Все еще держа в руках хлеб с ветчиной, она медленно спустилась по ступенькам. Данте, распушив хвост, двинулся через весь двор навстречу ей. Джаспер Грэшем стоял лицом к лестнице и заметил ее первым. Он был довольно красив, как и его отец, хотя в его чертах была определенная тяжесть, а на лице — нездоровый румянец, что говорило о беспутном образе жизни. Но глаза его были пугающими. Они были удивительно светлыми и пустыми, их выражение то и дело менялось, и никогда нельзя было понять, что у него на уме. Взгляд его был беспокойным, бегающим, он никогда не задерживался на чем-либо подолгу. И в то же время Джаспер замечал все.

— А, — любезно произнес он, — вот и предмет нашего разговора.

Хьюго резко обернулся и сердито спросил:

— Что ты здесь делаешь?

Хлоя замедлила шаг, не ожидая от него столь нелюбезного отношения, но затем вздернула подбородок и заявила:

— Прошу прощения, сэр Хьюго, но я не знала, что мне запрещено выходить во двор.

Прежде чем Хьюго успел что-либо ответить, Джаспер сказал:

— Так-так, маленькая сестричка! Только посмотрите на нее — совсем взрослая. И как же ты поживаешь? — Он соскочил с лошади, приблизился к Хлое, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

Данте вдруг зарычал. Хьюго невольно шагнул вперед. Он знал Джаспера. Он знал, как Джаспер мог запятнать репутацию женщины. Но пришлось взять себя в руки. Ничего плохого не может произойти в это солнечное утро во дворе его собственного дома, особенно когда поблизости этот дворняга.

— Очень хорошо, благодарю, Джаспер, — вежливо ответила Хлоя, успокаивающим жестом положив руку на голову Данте.

— Доброе утро, Криспин, — приветствовала она молодого человека, который тоже спешился.

Он также склонился, чтобы поцеловать ее, и Хьюго заметил, как она напряглась, хотя вытерпела и это приветствие.

— Хлоя, как давно мы не виделись, — сказал Криспин с улыбкой, которая никак не отразилась в его карих глазах и совершенно не оживила его довольно вялые черты.

— Да, — согласилась она, отступив назад.

Она откусила еще один кусок от бутерброда с ветчиной и, похоже, с удовольствием предоставила инициативу продолжения беседы на долю посетителей.

Хьюго сдержал улыбку; тревога и раздражение моментально оставили его. Хлое не нравился ее сводный брат и не нравился Криспин, она давала им это понять совершенно нахальным образом, рассеянно улыбаясь и продолжая жевать свой бутерброд.

— Я надеюсь, ты посетишь нас в Грэшем-холле? — спросил Джаспер, голос которого вдруг стал срываться. — Посетишь своих ближайших родственников теперь, когда твоя дорогая мать…

Хлоя наконец перестала жевать и соизволила ответить:

— Вас не было на похоронах.

— Да… Я был в Лондоне.

— А-а! — Скептически поднятые брови девушки красноречиво дополнили ее вежливое односложное восклицание.

Джаспер внезапно повернулся к Хьюго.

— Это завещание — полный абсурд, — сказал он. — Можем мы обсудить это наедине?

— А нечего обсуждать, — ответил Хьюго. — Скрэнтон чрезвычайно ясно объяснил это… нам обоим, насколько я понимаю.

Щеки Джаспера покраснели:

— Это возмутительно, и тебе это известно, Латтимер. Ради Бога, пойдем в дом.

Хьюго покачал головой и сказал неспешно:

— Нет, не стоит, Джаспер. Я не хочу принимать тебя в моем доме.

Хлоя была потрясена. Она смотрела на обоих мужчин и всем своим существом ощущала их взаимную ненависть. Криспин покраснел так же сильно, как и его отец, и сделал шаг вперед. Теперь они с Джаспером стояли плечом к плечу. Хьюго продолжал спокойно смотреть на них. Хлоя впервые заметила, каким неухоженным он выглядит. Подбородок его зарос щетиной, морщинки на лице резко выделялись в ярком утреннем свете. Его рубашка была расстегнута у воротника, рукава закатаны до локтей, а его кожаные штаны и ботинки скорее пристало бы носить фермеру.

Джаспер и Криспин, напротив, были одеты безукоризненно — в бриджи из оленьей кожи для езды верхом, сверкающие сапоги, прекрасно сидевшие сюртуки, и к тому же держали в руках касторовые шляпы с загнутыми полями.

— Ты ведешь себя оскорбительно, — сказал Джаспер.

Хьюго насмешливо поклонился, но не проронил больше ни звука. Он знал, что последнее слово будет за ним. Он не видел Джаспера с той роковой ночи, но сейчас он ненавидел этого человека так же сильно, как и тогда.

— Я требую, чтобы моя сестра поехала со мной. Ей нужна забота женщин, и никто с этим не справится лучше, чем моя жена, ее собственная невестка. Ты только посмотри на нее. — Он махнул рукой в сторону Хлои. — Разве так подобает появляться молодой женщине на публике?

— А что у меня не так? — спросила Хлоя, широко открыв глаза — ну прямо сама невинность.

Хьюго прекрасно расслышал насмешку в ее голосе и не сумел сдержать ухмылку.

— Для начала — у тебя усы из молока, — сказал он.

— Ничего подобного! — воскликнула она, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— И еще у тебя глаза заспанные, — продолжил он, не отступая. — Да еще грязь и солома на подоле юбки. Однако я не вижу, в чем тебе необходима помощь невестки. Мы прекрасно справимся сами.

— Ты бросаешь перчатку, Латтимер, — негромко заявил Джаспер.

Казалось, атмосфера стала накаляться. Хьюго еще раз насмешливо поклонился. Хлоя поняла, что его насмешливая болтовня скрывала что-то более глубокое, существовавшее между ее сводным братом и опекуном. И дело было явно не только в завещании ее матери.

— Пойдем, Криспин. — Джаспер сел на коня — лицо его было темнее тучи. Криспин последовал его примеру.

— Дело еще не закончено, Латтимер.

— Да, Джаспер, и я так думаю, — сказал Хьюго.

— Я что-то сомневаюсь, что пропойца вроде тебя может быть достойным соперником для меня, — напоследок злобно сказал Джаспер.

Хьюго побелел, но лишь спокойно ответил:

— Всего доброго, Джаспер, Криспин…

Мужчины уехали, не оглянувшись.

Хлоя взглянула на Хьюго:

— Что все это значило?

Он, судя по всему, не слышал ее. Задумавшись, Хьюго провел рукой по небритому подбородку.

— Что ты сказала?

— Ничего, — ответила она, почувствовав, что этим утром ей не удастся разгадать тайну опекуна и сводного брата.

Он посмотрел на нее и покачал головой:

— Ну и растрепанный вид у тебя, девочка. А ведь это совершенно не делает чести мне как опекуну.

— Да вы и сами-то не особенно опрятны, — возразила Хлоя. — Вы что, спали в одежде?

— Я вообще не спал, — ответил он.

— О, у вас болела нога?

— Не особенно. — Он не собирался распространяться о муках неудовлетворенного желания. — Я и в хорошие времена сплю мало.

— Почему?

Он нахмурился, процитировав едва слышно:

— «Невинный сон…»

— «…Невинный сон распутывает клубок забот», — тут же подхватила Хлоя. — Но Макбет был виновен в убийстве очень многих… и неудивительно, что он не мог спать. А вы-то в чем могли провиниться?

«Я убил твоего отца», — чуть не вырвалось у него. Но дело было не только в этом. Его мучило и многое другое.

Скольких женщин заставили участвовать в оргиях, где предавался пороку и он сам? Этот вопрос и чувство собственной вины за чужие исковерканные судьбы постоянно преследовали его. Стивен был способен на шантаж. Он надругался над своей женой, сломил ее своею жестокостью. Он совершенно не щадил беззащитных женщин с улицы… Однажды он привел с собой девственницу… Нет! Он не хотел снова думать об этом.

Хлоя дотронулась до его руки, встревоженная мрачным выражением его лица.

— Что такое?

— Раскрашенные дьяволы, — с усилием произнес он. Так он называл их — жуткие образы, постоянно мелькавшие в его сознании. — Мне необходим завтрак. Я вижу, что ты уже успела поесть.

Хлоя задумалась, стоит ли настаивать на продолжении разговора, и решила, что не имеет на это права. Она едва знала его.

— Я поела только хлеб с ветчиной, — весело сказала она. — Если Самюэль приготовит яйца, то я составлю вам компанию.

От ее жизнерадостного тона у Хьюго вдруг стало легче на сердце. В этой девушке было что-то такое, что разгоняло его черные мысли.

— И как это ты успеваешь столько есть, девочка?

— Не знаю, но я всегда голодна, — призналась она, сопровождая его на кухню, Данте держался рядом. — Интересно, вернется ли Джаспер?

— Если вернется, то расправа будет коротка. — Хьюго взглянул вниз на собаку, затем мысленно махнул рукой. Он, похоже, потерпел полное поражение в этой битве.

— Горячей воды, Самюэль, я буду бриться. — Он вытащил рубашку из штанов, стянул ее и бросил на спинку стула.

Самюэль поставил миску с горячей водой на стол и прислонил маленькое зеркало к пустой винной бутылке:

— Мыло в кладовой.

Хлоя устроилась на краешке стола, наблюдая, как Хьюго правит длинное лезвие о кожаный ремешок и намыливает лицо.

Его руки завораживали ее. Они были красивыми и сильными, с гибкими тонкими пальцами. Продолжая смотреть на него, она вдруг почувствовала странный трепет в груди.

— А что это у вас за татуировка? — внезапно спросила она.

Еще вчера Хлоя заметила странный рисунок чуть выше его сердца, когда он был в постели.

— Это змея?

Хьюго замер, а затем небрежно сказал:

— Да, это змея.

— А зачем она вам?

— Разве в семинарии тебя не предостерегали от вульгарного любопытства? — строго спросил он. — Не говорили о том, что замечания личного плана бывают неуместными?

— Простите. — Она выглядела удрученной. — Я просто заинтересовалась потому, что раньше ничего подобного не видела.

— Да ты и мужчину без рубашки раньше не видела, — сказал он с некоторой резкостью, проводя длинную полосу по намыленной щеке.

— Не видела, — согласилась она. — Это у вас после флота?

Хьюго вздохнул и ухватился за легкий выход:

— Татуировки — обычное дело на флоте… Так, а у тебя есть амазонка?

К его облегчению, она приняла перемену темы без всяких возражений.

— Конечно, но она больше похожа на мешок. — Хлоя собрала рукой крошки со стола.

— Значит, пора что-то предпринять. Мы поедем в Манчестер и постараемся улучшить твой гардероб. — Он вытер полотенцем мыло с лица и провел по нему рукой, проверяя, достаточно ли чисто выбрит.

— Так-то лучше.

Затем он пристально рассмотрел Хлою, сидевшую о на краешке стола, и нахмурился:

— А вот ты явно не в форме. Самюэль, дай девочке кувшин горячей воды, пусть отнесет наверх и как следует вымоется.

Самюэль наполнил медный кувшин водой из чайника, стоявшего на огне. Он оценивающе посмотрел на Хлою:

— Лучше я сам отнесу его вам. Порыв ветра враз сдует вас, так мне думается.

— Я гораздо сильнее, чем кажусь, — возразила Хлоя, протягивая руку за кувшином. — Я могу снять нарост с копыта лошади, а его очень тяжело держать.

— Боже милостивый, — пробормотал Хьюго. — Но как это ты умудрилась стать ветеринаром?

— Старший грум платной конюшни в Болтоне многому меня научил. Я обычно тайком убегала из семинарии по воскресеньям и проводила с ним целый день. Это не особо приветствовалось сестрами Трент, — добавила она.

— Конечно, могу себе представить.

— Но они совершенно ничего не могли поделать, чтобы помешать мне, — продолжала она. — Кроме того, в Шиптоне я познакомилась с браконьером. Он научил меня обращаться с птицами и с маленькими зверюшками.

— Я удивлен, что многострадальные сестры Трент смогли так долго терпеть тебя, — заметил Хьюго.

— Я уверена, что им хорошо за это платили, — сказала, Хлоя, и в голосе ее прозвучало раздражение. — Я ведь проводила там большую часть года.

Она подхватила кувшин и направилась к двери:

— Мы поедем в Манчестер сегодня утром?

— Если только у тебя нет иных планов, — сказал он.

— Нет, полагаю, что других планов нет, — ответила она, копируя его насмешливую серьезность.

Хьюго хмыкнул, удивляясь, от кого она унаследовала чувство юмора. Элизабет была болезненно серьезна, а Стивен черпал веселье только в крайностях.

— Я должен поговорить с твоими банкирами. Сколько тебе сейчас выдают на карманные расходы?

— На карманные расходы? — Хлоя даже заморгала, услышав это новое для нее словосочетание. — У меня никогда не было денег. Если мне нужна была какая-то мелочь, то мисс Эмили выдавала мне деньги. Но они обеспечивали меня платьями, а больше мне не на что было особенно тратить деньги.

Хьюго потер виски.

— Я не имею ни малейшего понятия о том, какая сумма была бы уместной для тебя.

Это, разумеется, будет зависеть от того, где она будет жить. После утреннего визита он больше уже не рассматривал возможность ее переселения в частный дом с какой-нибудь респектабельной дамой в качестве компаньонки. Но, по крайней мере она не должна находиться рядом с Шиптоном. Иначе будет практически невозможно избежать встреч с ее сводным братом и Криспином.

Хлоя все еще стояла у двери, держа кувшин с водой, и Хьюго взмахом руки отослал ее:

— Иди и смени платье, девочка. Я что-нибудь придумаю.

— Ну, и чего вы думаете делать? — спросил Самюэль, когда дверь за ней закрылась.

— Один Бог ведает, — вздохнул Хьюго. — Ты читаешь мои мысли.

— Хотите держать ее здесь?

— В данный момент я не вижу иного выхода. — Ему подумалось, что должна же все-таки найтись какая-то семья, кроме Грэшемов, в которой она могла бы жить. Просто невозможно представить, что в таком нежном возрасте у нее нет никого, кто бы мог проявить о ней заботу.

Но он подозревал, что именно так и обстояло дело. До сих пор ее жизнь определялась растленным и кровавым прошлым ее отца, в котором и он, Хьюго, сыграл немаловажную роль. А сейчас, похоже, именно ему предстояло вмешаться в судьбу этой девушки и изменить ее — да еще, в какой мере.