Сестры Дункан - Фиалка

В холле у подножия лестницы Джулиан нетерпеливо ожидал ее. Первые гости должны были появиться с минуты на минуту, и он хотел удостовериться, что с Тэмсин все в порядке и что она не надела на себя рубины и алмазы. Он увидел ее на верхней площадке лестницы и окликнул:

— Поторапливайся, Тэмсин, гости сейчас начнут собираться. Она сбежала к нему вниз, как всегда, оживленная, одной рукой небрежно придерживая юбку с развевающимся сзади шлейфом.

— Прошу прощения. Я не хотела заставить вас ждать. Сияя улыбкой и слегка склонив головку набок, как малиновка, она перепрыгнула через последнюю ступеньку.

— Ну, как вы думаете, милорд полковник? Я выдержу экзамен?

— Бог мой, — выдохнул он тихо.

— Что-нибудь не так? — Ее улыбка потускнела.

— Да, — ответил он. — Дамы не мчатся по лестнице, будто за ними гонятся все дьяволы ада. Вернись и спустись, как полагается.

— О, очень хорошо.

С комическим вздохом Тэмсин снова подобрала юбки и помчалась вверх по лестнице. На верхней площадке она остановилась, повернулась, положив одну руку на перила, и грациозно поплыла вниз, в холл.

Джулиан стоял внизу, положив руку на перила и поставив ногу на нижнюю ступеньку, и наблюдал за ней критически. Изысканное платье не могло скрыть бурлившей в ней чувственности, и сияние глаз усиливалось по контрасту с прозрачностью кожи. Бледные цвета и тонкий материал только подчеркивали ее бьющую через край живость. Ему хотелось схватить ее, прижаться губами к изящному изгибу, в том месте, где граничат шея и плечо, вдохнуть медовый аромат ее кожи, пробежать пальцами по шапочке сверкающих волос…

Ему хотелось предъявить права на нее, держать ее в объятиях, будучи уверенным в своем праве на обладание ею. Ему хотелось объявить об этом праве всему миру.

Когда она приблизилась, он поднес ее руку к губам, как и полагалось приветствовать дам.

— Попытайся не забывать ни на минуту в; течение всего вечера, что ты не должна скакать как жеребенок. — Сент-Саймон выпустил ее руку и отвернулся.

Тэмсин прикусила губу. Она не рассчитывала на комплименты, но было бы славно, если бы он встретил ее чуть поприветливее и не отчитывал, как школьницу.

В течение двух следующих часов, пока дом наполнялся смеющимися и щебечущими гостями, Джулиан наблюдал за ней. Она стояла на верхней ступеньке лестницы рядом с Люси, которая приветствовала всех прибывающих гостей и каждому представляла Тэмсин. Он замечал, против воли восхищаясь ею, что в ее беглой английской речи появился сильный испанский акцент, и это делало ее еще более экзотической и необычной. Он видел, как вокруг нее толпились молодые люди и оглушительно смеялись каждой ее шутке, заглядывая с восторгом и обожанием в ее сияющее лицо. И мужчины более зрелого возраста, пользуясь этим преимуществом, старались прикоснуться к ее плечу и отечески похлопывали по руке, а она улыбалась им и флиртовала напропалую с невинным очарованием, разящим наповал.

Удивительное представление, размышлял Джулиан. Никто, видя ее такой, не поверил бы, что она может быть свирепой жилистой воительницей, или неукротимой фурией Бадахоса, или усталым почерневшим от пороха подручным канониров на борту «Изабеллы». И все эти Тэмсин, Виолетты и Фиалки были знакомы ему, все они ему принадлежат, думал он, и его охватывало всепоглощающее томление, и он уже был не властен над этим водоворотом чувств, над омутом, в который его засасывало. А юная, блестящая лицедейка чувствовала себя, как рыба в воде. Она играла роль, и он один знал об этом.

Но настоящая, подлинная Тэмсин принадлежала только ему одному. И ему хотелось выхватить ее из круга этих разомлевших и глупых прыщавых юнцов и объявить всему миру о своих правах.

Безумие. Совершеннейшее безумие. Он так же подпал под ее чары, как и все остальные, кто присутствовал в этой комнате. Он знал, что она такое. Незаконнорожденная, полукровка, разбойница, дикарка, не имеющая принципов и не ведающая о приличиях.

— Удивительное сходство, не правда ли? — произнес дребезжащий голос у его локтя.

Он очнулся от своего полусна и с вежливой улыбкой повернулся к древней леди, стоявшей рядом с ним, которая опиралась на палку с серебряным набалдашником и сгибалась над нею почти вдвое.

— Леди Ганстон, как ваше здоровье?

— Человеку девяноста шести лет не задают таких вопросов, юноша, — сказала она хихикнув. — Помогите мне добраться до стула и раздобудьте стакан негуса[29]. Не могу понять, куда подевалась эта дурочка.

Джулиан с улыбкой повиновался. Легация Ганстон была местной знаменитостью. Она никогда не отказывалась от приглашений, и ее многострадальная компаньонка, почти такая же древняя, как она сама, несла бремя светских обязанностей с такой же твердостью, с какой выносила постоянные раздражение и жалобы своей хозяйки.

— Пожалуйста, мэм. — Он подал негус и сел рядом с ней. — Я добавил туда немного вина, зная, что вам нравится его вкус.

Леди Ганстон снова хихикнула и отхлебнула крошечный глоточек крепленого пряного вина, смешанного с горячей водой.

— Мне случалось пить и худший. Она одобрительно кивнула и снова оглядела комнату своими выцветшими глазами.

— Поразительное сходство, вам не кажется?

— О чем вы, мэм? — Он наклонился ближе к ней, чтобы лучше слышать ее тонкий дребезжащий голос.

— Об этой девушке. — Она указала палкой куда-то через комнату.

— Я не видела ее здесь прежде. Но она как две капли воды похожа на Силию.

— Не понимаю вас.

Джулиану показалось, что его кровь заструилась по жилам медленнее. Леди Ганстон повернула голову и внимательно на него посмотрела.

— Ну, конечно же, откуда вам это помнить. Силия умерла, когда вы, как я понимаю, были еще в пеленках. Красивая была девушка, но немножко более живая, чем требуют приличия. Никто не мог бы сказать, что она сделает в следующую минуту.

Она рассмеялась, потом сильно закашлялась и снова сделала добрый глоток негуса.

— Силия… а как дальше, мэм?

Он почувствовал, что весь похолодел, все его тело будто стало невесомым в ожидании ответа, который, как он чувствовал, изменит всю его дальнейшую судьбу и положит конец его приключению с этой дивной дикаркой.

— Ну, конечно же, Пенхэллан. Силия Пенхэллан. Умерла в Шотландии от какой-то лихорадки.

Леди Ганстон снова кивнула головой, вглядываясь туда, где Тэмсин танцевала с каким-то юным отпрыском местной дворянской семьи.

— Все дело в волосах, — размышляла она, и ее голос становился все тише.

Чтобы слышать, что она говорит, Джулиану пришлось наклониться низко к ней.

— Никогда и ни у кого не видела прежде такого цвета волос. Хотя мне не видны отсюда ее глаза.

— Фиолетовые, — ответил Джулиан, и его голос прозвучал так, будто доходил сюда с большого расстояния, — Ах, да. Они и должны быть такого цвета. Старая женщина улыбнулась беззубым ртом, но улыбка ее была самодовольной.

— У Силии были фиолетовые, глаза. Внезапно она вздернула голову и сказала;

— Приведите сюда мою дурочку, молодой человек. Время ехать домой.

Джулиан отправился на поиски мисс Уинстон. Он двигался будто через пустоту, его сознание отключилось. Он проводил старую леди к ее старомодной берлине[30].

Лакей в ливрее помог усадить ее, маленькая мисс Уинстон устроилась позади. На руках у компаньонки была целая охапка плащей и лишних ридикюлей. Кучер прикоснулся к заломленной набекрень шляпе, щелкнул кнутом, и тяжелая повозка загромыхала по подъездной дорожке.

Джулиан стоял в дверях, прислушиваясь к звукам музыки, приглушенным голосам, внезапным взрывам смеха, доносившимся из комнат у него за спиной. «Люси превзошла себя, — думал он отрешенно. — Если она так себе представляла малый прием, то как бы она устроила настоящий бал».

Силия Пенхэллан. Сесиль. Но как Силия Пенхэллан стала Сесилью? Подругой испанского разбойничьего Барона? Как же смерть в Шотландии могла обернуться похищением в Пиренеях? Должно быть, ответ известен Седрику Пенхэллану.

Сент-Саймон вышел из дома и повернул за угол, в темную тишину фруктового сада. В этой толпе его отсутствие не сразу заметят, а ему требовалось время, чтоб он мог вернуться к светским глупостям, к самодовольным улыбкам, к ничего не значащей болтовне. Он не мог вернуться до тех пор, пока не приведет мысли в порядок.

Значит, в ее жилах текла кровь Пенхэлланов. Голубая кровь одной из влиятельнейших семей в стране. Но это была скверная кровь. Опозоренная бездушной и безудержной жаждой власти виконта и грязными и порочными фокусами близнецов.

Боже милосердный! И в этих тонких голубых жилках, столь хорошо заметных под белой кожей на запястьях, кровь изгоя была смешана с кровью тиранов. Когда она стояла, ее подбородок был надменно вздернут, глаза вызывающе сверкали, рот был упрямо сжат, будто она решила настоять на своем. Все это были черты Пенхэлланов. Непоколебимая решимость, не знающая преград, слепое стремление добиваться своих целей, все сметая на пути, такова и ее манера преодолевать любые препятствия.

Но Седрик Пенхэллан никогда ее не признает, даже если ее доказательства будут неопровержимыми. Не только его личная гордость не позволит ему обнародовать родство с таким существом, с созданием такого неприемлемого для него происхождения. А как ему объяснить широкой публике, что смерть, похороны, траур по его сестре — все это было инсценировкой? И почему, во имя всего святого, он пошел на такой обман? Зная Седрика, можно предположить, что из боязни скандала.

Может быть, Сесиль… Силия… сбежала из дому. Сбежала в Испанию, чтобы длинные руки брата не дотянулись до нее, и Седрик просто придумал приемлемое объяснение для общества. Возможно, и так.

Джулиану казалось, будто голова его сейчас лопнет. Он ненавидел Пенхэлланов и все, что было с ними связано. Двадцать лет назад Седрик манипулировал жизнями людей, чтобы добиться собственных целей, и Тэмсин была непредсказуемым отпрыском этой семейки.

И теперь этот непредсказуемый отпрыск начинал активно вмешиваться и по-своему перекраивать жизнь лорда Сент-Саймона в соответствии со своими представлениями о том, какой она должна быть, и, может быть, лелея в душе идею стать будущей владелицей Тригартана. И каким, черт возьми, образом он сам, Джулиан, оказался впутанным в эти хитросплетенные интриги семейства Пенхэлланов?..

Теперь он ясно видел, что и его собственной жизнью манипулируют, но эта ясность никак не помогала упорядочить его запутанные, пребывающие в полном сумбуре, чувства. Было невероятно, чтобы он мог построить свою жизнь с Тэмсин, и в то же время он не мог себе представить жизни без нее.

И надо ли говорить ей о том, что ему удалось выяснить? Стоит ли пробуждать в ней бесплодные надежды? Седрик Пенхэллан рассмеется ей в лицо и разрушит эту страстную мечту о семье, которая возместит утрату Сесили и Барона.

Пока Джулиан бродил по саду, Седрик Пенхэллан ехал в Тригартан. Он специально опоздал, и хозяйка дома покинула свой пост на верхней ступеньке лестницы задолго до того, как он вошел.

Он приостановился у открытой двойной двери, выходившей в салон, где толпились ярко разодетые женщины, похожие на стайку пестрых бабочек, и их более скромно одетые спутники. Музыканты играли вальс, и он сразу заметил дочь Силии, кружившуюся в объятиях молодого человека в ярко-красном мундире.

Седрик остановился в дверях, не сводя глаз с легкой фигурки. Он вспомнил, что Силия носила платья тех же цветов. И танцевала она с такой же живостью и грацией.

— Лорд Пенхэллан, вы оказали нам честь. — Люси спешила к нему, запыхавшаяся и испуганная.

Взгляд ее метался в поисках Джулиана, который, конечно же, должен был быть здесь и приветствовать высокого гостя, но брата не было видно. Она раскланялась с виконтом.

— Могу я предложить вам стакан вина? О, Гарет! — Со вздохом облегчения она окликнула мужа, появившегося в двух шагах от них. — Гарет, это лорд Пенхэллан.

Гарет тоже искал шурина. Он не был готов иметь дело с человеком, вращавшимся в гораздо более высоких сферах, чем он сам, с человеком, взиравшим на него с насмешкой из-под густых седых бровей. Однако Фортескью мужественно искал достойную тему для разговора и потому спросил виконта о его конном заводе.

Тэмсин догадалась о прибытии своего дяди, вернее почувствовала, когда его взгляд устремился на нее. Музыка окончилась, она улыбнулась партнеру и извинилась, отказавшись от его настойчивого предложения проводить ее к ужину. Она решительно пересекла помещение и направилась к Люси, Пока она приближалась, глаза Седрика встретились с ее взглядом.

— О, — сказала Люси с облегчением. — Разрешите представить вам лорда Пенхэллана, Тэмсин. Виконт, это подопечная моего брата — сеньорита Барон. Она приехала к нам из Испании, Герцог…

— Да, я слышал эту историю, — грубо перебил ее Седрик. — Все по соседству знают об этом.

— Конечно, как это глупо с моей стороны, — пробормотала Люси, краснея.

Седрик сделал жест, как бы отстраняющий ее.

— Здравствуйте, мисс Барон.

— Очень приятно, сеньор. — Она нежно улыбнулась ему, делая поклон. — Для меня честь — познакомиться с вами.

Ее рука метнулась к вороту платья и медальону на шее, прежде чем она сказала;

— Пожалуйста, извините меня, я обещала танец и вижу, что мой партнер ждет.

Она отошла, не оглянувшись, но казалось, волосы шевелятся у нее на затылке под его мрачным угрожающим взглядом.

Лорд Пенхэллан с минуту наблюдал за ней, потом, резко прерывая подробный доклад Гарета о скачках в Нью-Маркете, сказал:

— Доброй ночи, леди Фортескью. Его массивное тело отличалось удивительной подвижностью: он повернулся и исчез.

— Ну и ну, — воскликнула возмущенная Люси. — Что за ужасный человек! Как можно быть таким грубым? Зачем он приехал, если собирался тотчас же уехать?

— Нет слов, — отозвался Гарет. — Но все Пенхэлланы страшно высокомерны и спесивы… считают себя слишком хорошей компанией для всех остальных.

— Но не для Сент-Саймонов, — возразила Люси, выпрямляясь во весь рост. — В любой геральдической книге ты прочтешь, что Сент-Саймоны ничем не хуже Пекхэлланов.

— Да уж, будьте уверены, — ответил Гарет примирительным тоном. — Но лорд Пенхэллан — могущественная фигура, он имеет влияние в правительстве. Говорят, что премьер-министр и шагу не сделает без его одобрения.

— Я считаю, он отвратителен. Слава Богу, что он ушел. Закончив свою речь на этой ноте, Люси отошла, чтобы удостовериться, что столы достойно сервированы для ужина, накрыты и полнятся яствами.

Джулиан вернулся в дом через боковую дверь и потому ничего не знал о кратком визите виконта Пенхэллана. Он заглянул в салон. Общество поредело, но Тэмсин все еще танцевала. Он пересек площадку для танцев и слегка похлопал по плечу ее партнера.

— Простите меня, Джейми, но я имею право на некоторые привилегии как опекун.

Молодой человек отрывисто поклонился, оставив свою даму, и встал у стены, с тоскою глядя на бывшую партнершу.

— Тебе весело?

— О да, — ответила Тэмсин, но она казалась рассеянной, и он почувствовал напряжение в ее теле, пока кружил ее по зале. В ее глазах он заметил чуть ли не лихорадочный блеск, а щеки ее раскраснелись.

— Сколько вина ты выпила? — спросил он, уводя ее с площадки для танцев.

— Не более одного стакана.

— В таком случае причина — возбуждение. — Улыбаясь, он вытащил носовой платок и отер ее влажный лоб.

— Это мой первый вечер с тех самых пор, как мне исполнилось семь, — сказала она, улыбаясь в ответ на его улыбку, но попытка пошутить показалась ему не слишком убедительной.

— Утром я отправлюсь в Лондон, — сказал он внезапно, только сейчас осознав, что принял решение.

— О? — Она посмотрела на него, и ужас на ее лице был столь же очевиден, как, если бы прозвучал звук боевого рожка. — Зачем?

— Я должен выполнить дело, возложенное на меня Веллингтоном.

— Но ведь ты собирался через две недели. — Хмурясь, она кусала нижнюю губу. — Почему так внезапно, Джулиан?

В его взгляде было нечто такое, что где-то в глубине ее души зародилось мрачное предчувствие. Он выглядел, как человек, приготовившийся прыгнуть вниз с утеса.

Он ответил не сразу, а прежде потянул ее за собой в глубокую оконную нишу. Голос его был низким и серьезным:

— Поедем со мной в Испанию, Тэмсин. Она ожидала всего, но только не этого.

— Сейчас?

— Да. — Он убрал прядь волос с ее лба. — Поедем со мной и будем воевать вместе. И останемся вместе и будем любить друг друга до тех пор, пока война не кончится.

«До тех пор, пока война не кончится». Сердце ее заныло теперь в их отношениях были расставлены все точки, и она в который уже раз поняла, что лорд Сент-Саймон не в состоянии представить себе будущее с женщиной, любящей его, но не вписывающейся в общепринятые представления о достойной партии.

— Но я не сделала того, что собиралась сделать и для чего приехала сюда, — возразила она спокойно.

— Неужели это правда для тебя так много значит, Тэмсин? Что за жизнь ты будешь вести в Англии, даже если найдешь семью своей матери и убедишь своих родственников принять тебя? Это не для тебя, и ты сама это знаешь.

Он обвел рукой пустеющую залу, в которой музыканты еще что-то наигрывали.

— Поедем в Испанию. Там мы сможем быть вместе так, как не сможем здесь.

— Ты не безразличен ко мне? Я что-то для тебя значу? — Ее голос был тихим, а лицо столь же бледное, сколь раскрасневшимся оно было всего несколько минут назад.

— Ты же знаешь, что это так, — сказал он, прикасаясь пальцем к ее губам. — Потому-то я прошу тебя об этом.

— Но ведь у нас нет общего будущего? Нет настоящего будущего?

Молчание в ответ на ее вопрос было достаточно красноречивым.

— Думаю, что нет, — сказала она невыразительным голосом, отвечая сама на свой вопрос. — У Сент-Саймона не может быть общего будущего с незаконнорожденной дочерью разбойника. Я это знаю.

Она попыталась улыбнуться, но губы ее задрожали.

— Это звучит так жестоко, — сказал он, чувствуя себя беспомощным.

— Правда часто бывает такой.

Она отступила, стараясь смотреть в одну точку и скрыть слезы, которые высыхали на щеках по мере того, как ее охватывал гнев, и гордость внезапно пришла ей на помощь. Она не позволит этому англичанину смотреть на нее сверху вниз и считать, что она недостаточно хороша для него. Дочь Сесили Пенхэллан и Эль Барона не будет стоять на коленях перед Сент-Саймоном.

— Нет, я не могу вернуться с тобой. Я сделаю то, ради чего сюда приехала. Но вы свободны от своих обязательств, милорд полковник.

Сейчас она была отпрыском Пенхэлланов с головы до ног, холодной и высокомерной, и при виде этого он попытался подавить свой гнев.

Он принужденно поклонился.

— Конечно, ты можешь оставаться в Тригартане, сколько пожелаешь. Люси будет продолжать тебе покровительствовать, я не сомневаюсь в этом. Думаю, ты сочтешь ее более полезной, чем меня.

Полезной! Какое это имело отношение ко всему происходящему? Она отвернулась от него, резко взмахнув рукой, что означало прощание.

— Желаю вам, полковник, благополучного путешествия. С Богом!

Он продолжал стоять в нише, пока она уходила прочь, пересекая почти пустую залу. Он молча проклинал собственную глупость и то, что сделал ей предложение, которого, как он знал, она не примет. Он сделал это отчасти для себя самого, но еще и ради нее. Это была отчаянная попытка не дать ей выяснить, кто она, и уберечь от разочарования и боли, которые неизбежно последуют, когда Седрик Пенхэллан со смехом захлопнет дверь у нее перед носом.

Но теперь дело было сделано, и ему не стоило дожидаться утра, чтобы уехать в Лондон. Если пуститься в путь до рассвета, то можно вовремя добраться до Бодмина, и, следуя с достаточной скоростью, удастся миновать вересковую пустошь засветло.

Тэмсин поднялась к себе в башню, не сказав никому ни слова. Хосефа ждала ее и дремала на низеньком стуле у камина. Она встрепенулась и хотела уже спросить питомицу, как прошел вечер, но вместо вопроса издала горестное восклицание, увидев лицо девушки.

— Я не хочу об этом говорить, — сказала Тэмсин. — Сейчас отправляйся спать, а утром мы, все трое, побеседуем.

Хосефа неохотно вышла, но по ее тону поняла, что перечить не стоит, она часто слышала такие интонации в голосе Барона и никогда не возражала.

Тэмсин задрожала, когда из открытого окна внезапно повеяло ветром. До нее доносился рев прибоя, и она поняла по звуку, что ветер усиливается. Охватив себя за плечи, она подошла к окну. Облака проносились, закрывая луну, все скапливаясь и сгущаясь, и недавний ласковый морской бриз внезапно сменился холодным и влажным ветром. Казалось, восхитительной летней погоде пришел конец.

До нее доносились голоса отъезжающих гостей с подъездной дорожки. Гости спешили добраться до дома, пока погода совсем не испортилась.

Тэмсин не знала, сколько времени простояла у окна, наблюдая, как собираются тучи, предвещающие бурю. Она ощущала все крепчающий ветер, он сотрясал стекла открытого окна и раздувал занавески, обвивая их вокруг ее неподвижного тела. Первые капли дождя пробудили ее от столбняка. Она закрыла окно, задернула занавески, чтобы отгородиться от ставшей неласковой ночи, разделась, но ум продолжал лихорадочно работать, и наконец ей удалось привести свои мысли в порядок.

Она не ожидала, что Джулиан примет решение так внезапно. Если бы только это не произошло сразу же после ее встречи с Седриком, она ответила бы иначе. Но она все еще была под впечатлением этой долгожданной встречи, открывавшей ей возможность мести, и не могла соображать отчетливо и отвечать разумно. Седрик знал, кто она. Это было ясно по выражению его лица: он поднял брошенную перчатку, он принял ее вызов.

Она хотела немного поиграть с ним, дать ему возможность встречать ее в свете, позволить погадать, каковы ее намерения, поразмышлять, кто она. А Джулиан ворвался в ее размышления и бросил бомбу в столь тщательно разработанный ею план. Поэтому она не стала анализировать его предложение, не подумала о том, насколько это сблизит их, она услышала только слова и ответила на них взрывом слепых чувств. А слепые чувства были роскошью, которой она не могла себе позволить. Они не вписывались ни в план ее мести, ни в план завоевания его любви.

Тэмсин забралась в постель и натянула одеяло до подбородка.

Если Джулиан собирается обратно в Испанию, она поедет с ним. Половина каравая была лучше, чем ничего, и эта половина могла вырасти до целого хлеба.

Перекатившись на бок, она задула свечу и лежала в темноте, прислушиваясь к дроби дождя, теперь уже тяжело обрушивавшегося на оконное стекло. Перекрывая стук капель, до нее доносился ясно слышный рокот прибоя, и ночь становилась все мрачнее.

Тэмсин любила Джулиана, любила его так же, как Сесиль любила Барона. Он был единственной ее любовью…на всю жизнь. И если бы он мог предложить ей хотя бы половину себя, то теперь она согласилась бы. Она должна была сказать ему об этом. Но сначала надо разделаться, с Седриком. А в свете новых событий как ей следовало поступить? Как сделать это?

Ответ должен был прийти утром. Когда она отдохнет и успокоится, она скажет Джулиану, что передумала.

Перед рассветом буря пошла на убыль. В промозглом и холодном полумраке Джулиан прыгнул на Сульта, его складной саквояж был пристегнут ремнями к седлу позади. Небо было серым, как оружейный металл, море казалось черным, лужайки пропитанными водой, на гравии партеров поблескивали лужи. Он поднял глаза вверх, к восточной башне, и посмотрел на увитое плющом окно, выходившее на дорожку. Затем повернул на север и легким галопом поскакал по аллее.

Тэмсин, с глазами, запавшими от бессонной ночи, стояла у окна и смотрела в темное от дождя утро на уезжавшего Джулиана. Зачем он уехал так скоро? Как он мог быть таким непонятливым и не догадаться, что она передумает, как только гнев ее пройдет?

Она вихрем ринулась из своей комнаты, вниз, по ступенькам черной лестницы, в конюшенный двор и взбежала в комнату Хосефы и Габриэля.

— О малышка, полегче, — сказал Габриэль, выпрыгивая из постели при виде ее лица и безумных глаз. — Ну-ка расскажи мне, в чем дело.

Он обхватил ее руками и крепко прижал к своей мощной груди, так что она не могла заговорить, даже если бы захотела.

Но наконец она получила возможность рассказать, что случилось, и воспользовалась ею.

— Я должна ехать за ним, — сказала она просто, садясь на край постели, до боли сжимая руки в кулаки.

— Я люблю его… у меня с ним так же, как было у Сесили с Бароном, и я ничего не могу поделать. Это больно.

Она переводила взгляд с Хосефы на Габриэля. Глаза Хосефы были блестящими и влажными, а Габриэль почесывал подбородок. Затем он медленно кивнул:

— Тогда нам лучше отправиться в путь. Хосефа останется здесь. Ей не нравится рыскать по долам и весям и трястись в седле за моей спиной.

Он посмотрел на женщину, которая флегматично кивнула. Это был не первый случай, когда ей приходилось дожидаться их возвращения после той или иной авантюры.

— Я скажу Люси, что у нас неотложное дело в Пензанс и что мы вернемся через неделю-другую.

— Значит, ты вернешься из-за Пенхэллана? Тэмсин беспомощно смотрела на него в мучительной нерешительности:

— Да, я должна, я обещала это Барону и Сесили… мысленно, но теперь даже не знаю, как поступить, Габриэль. Не знаю, как и что будет.

— Ох, девчушка, не мучь себя попусту. Что будет, то будет, — сказал он, стараясь ее успокоить. — Пойду-ка спрошу миссис Люси, как нам добраться в Лондоне до дома полковника. Лучше, если мы будем знать, как его найти.

Тэмсин обхватила его за шею.

— Что бы я делала без тебя, без вас обоих? — Со слезами на глазах она обняла Хосефу, которая все это время невозмутимо одевалась.

— Мы упакуем немного одежды, — сказала женщина, похлопывая ее по спине. — Не следует отправляться в такое путешествие, не имея пары панталон на смену.

— Да, Хосефа, — согласилась Тэмсин, вяло и покорно позволила вывести себя из комнаты на чердаке на холод, во влажное утро. Позади раздавался низкий смех Габриэля, действовавший на нее всегда успокаивающе и ободряюще.

Глава 22

Позади дома на Одли Сквер был маленький садик, в который можно было проникнуть из конюшен. Люси сказала, что библиотека в доме ее брата выходит в сад.

Тэмсин сидела в огороженном металлическими прутьями саду в центре Одли Сквер в ожидании Габриэля, отправившегося на разведку. Темнело. После пяти дней непрерывной скачки, когда они делали по пятьдесят миль в день, Тэмсин ощущала приятную усталость. Лошади их были пристроены на конюшенном дворе гостиницы поблизости от Чарринг Кросс, где Габриэль должен был остаться на эту ночь, а Тэмсин собиралась тем временем сделать полковнику сюрприз.

Конечно, она могла бы подойти к парадной двери и постучать, но у нее было желание иначе разыграть сцену их свидания, придумать нечто более соответствовавшее внезапности и шоку после отъезда Джулиана.

Ворота звякнули, и Тэмсин невольно подпрыгнула при этом звуке. И тут она поняла, как нервничает, как боится, что человек, которому она собиралась сделать сюрприз, окажется чужим, кем-то, чьей реакции она не могла предвидеть, а не тем, чью жизнь и постель она разделяла четыре последних месяца.

По гравиевой дорожке, извивавшейся между тянувшимися до середины сада живыми изгородями из бирючины, заскрипели сапоги Габриэля.

— Ну, — начал он без предисловия, садясь рядом с ней, — кажется, это довольно просто. Ворота со стороны конюшен заперты, но я без труда могу тебя переправить через них. Библиотека полковника имеет два окна, оба они находятся достаточно низко, так что ты и без моей помощи сможешь туда влезть.

— Я полагаю, окна закрыты.

— Возможно. Тогда тебе придется разбить стекло. Прибереги для этого случая камень, обернутый тканью. Это не вызовет особого шума.

— Если только Сент-Саймон не окажется в комнате, — размышляла она вслух. — Если же он в доме, мне будет достаточно постучать в окно.

— Тебе не приходит в голову постучать в дверь? Это было бы намного проще, — заметил Габриэль мягко. Тэмсин улыбнулась.

— Да, проще, но далеко не так забавно.

— Да уж, пожалуй, не так забавно. И, думаю, при свете дня это было бы еще менее забавно.

— Да, — согласилась она. — Поэтому пойдем поужинаем и вернемся, когда совсем стемнеет. Около десяти часов.

Они поели в грязной харчевне на Пикадилли, и Тэмсин выпила несколько стаканов портера, чтобы успокоиться и усмирить чертенят предвкушения и возбуждения, плясавших у нее в животе. Она не понимала, почему так волнуется. Она знала этого человека, знала его тело почти так же хорошо, как свое собственное. Знала его настроения и как свет менял выражение его глаз. Знала, что значило, когда он принимал определенную позу, когда его губы кривились, когда его подвижные золотистые рыжие брови поднимались или сдвигались. Или когда его веки лениво опускались, прикрывая глаза и наполовину скрывая их яркую синеву.

И ей был известен его гнев. Но с чего бы ему сердиться. Она была здесь просто, чтобы сказать, что передумала, что готова вернуться с ним назад, в Испанию… что она согласна на временную связь, если он считает это единственным, что может ей предложить.

Габриэль больше молчал, сосредоточив все свое внимание на бараньих отбивных и вине, но в его ласковых серых глазах светилась настороженность. Он вовсе не был уверен в разумности их предприятия и, по правде говоря, желал, чтобы полковник лорд Сент-Саймон отправился к дьяволу. Тэмсин, конечно, могла решить, что нашла единственную любовь своей жизни, но он имел право пожелать, чтобы она остановила свой выбор на ком-нибудь попроще, с кем было бы легче поладить, на ком-нибудь, кто занимал бы не столь высокое положение, как этот такой воспитанный английский лорд.

Если бы не появился англичанин, Тэмсин нашла бы кого-нибудь вроде Барона, и они все счастливо жили бы в горах, делая то, к чему были способны и что им удавалось лучше всего.