Принцесса критически оглядела его с ног до головы и сморщила нос.

— Ты нынче напился допьяна! — Паг не стал опровергать ее слова. Каролина вздохнула и покачала головой. — Я заподозрила что-то в этом роде, когда вы с Роландом не явились вечером в обеденный зал. Вам повезло, что папа сегодня тоже не вышел к ужину, не то он послал бы слуг искать вас.

В памяти Пага один за другим всплывали рассказы о страшной участи незнатных юношей, уличенных в преступных связях с принцессами крови. Ему придется, подобно всем им, пасть от руки палача, если герцог узнает об их с Каролиной ночном свидании. Его сиятельство наверняка откажется поверить, что принцесса явилась сюда незваной, и принять во внимание, что ничего предосудительного между ними не произошло. Он с мольбой взглянул на Каролину и прошептал:

— Ваше высочество, вы не должны оставаться здесь! Ведь этим вы можете погубить нас обоих!

Каролина упрямо вскинула голову:

— Я не уйду, пока не выскажу тебе всего, что считаю нужным!

Паг понял, что возражать принцессе бесполезно. Он слишком хорошо знал и этот ее упрямый взгляд, и капризный тон. С трудом подавив тяжкий вздох, он покорно прошептал:

— Хорошо. Я слушаю вас. Что же вы хотели сказать мне?

Каролина поджала губы и процедила:

— Мне не нравится, как ты ведешь себя со мной! Если ты будешь продолжать в том же духе, я вообще ничего не скажу!

Паг едва не застонал от страха, досады и напряжения. Он закрыл глаза, сделал глубокий вздох и тряхнул головой. Когда он вновь заговорил, голос его звучал ровно и бесстрастно.

— Виноват, ваше высочество. Что я должен сделать, чтобы заслужить ваше прощение?

Она похлопала ладонью по тюфяку рядом с тем местом, где сидела сама.

— Подойди и сядь сюда.

Паг подчинился. Он приблизился к постели на негнущихся ногах и скорее упал, чем опустился на ложе рядом с Каролиной. Она хихикнула, услыхав негромкий стон, который ему не удалось сдержать. В это мгновение Паг с нараставшим отчаянием подумал, что жизнь его висит на волоске, и волосок этот может ненароком оборвать сидящая рядом с ним капризная, вздорная девчонка.

— А каково это — напиться допьяна? — с любопытством спросила она.

— В настоящий момент — отвратительно. Чувствуешь себя так, словно тобою вымыли пол, а потом отжали и повесили сушиться.

Каролина взглянула на него со смесью участия недоверия и зависти. Она развела руками и покачала головой.

— У вас, мальчишек, столько интересных занятий и игр! Вы стреляете из лука, деретесь, управляетесь с мечом и пикой. Если бы ты знал, какая это докука — все время держаться, как подобает истинной леди! Если бы я хоть раз в жизни выпила неразбавленного вина, папу наверняка хватил бы удар!

— Вот если он узнает, что вы побывали здесь, у меня, тогда ему наверняка не избежать удара! — прошептал Паг. — Я буду казнен, а вы — скомпрометированы! Каролина, во имя всех богов, зачем вы сюда пришли?!

Принцесса пропустила его слова мимо ушей.

— Что вы с Роландом делали нынче днем? Дрались? — Паг нехотя кивнул. -Из-за меня? — Глаза ее заблестели.

Паг вздохнул:

— Да. Из-за вас. — Каролина даже не пыталась скрыть радость, охватившую ее при этом известии. Она улыбнулась с таким торжеством, что Паг осуждающе произнес: — Каролина, вы злоупотребляете его… расположением к вам.

— Вот еще! Он просто влюбленный дурачок, без характера, без воли, без самолюбия. Да прикажи я ему спрыгнуть с крепостной стены, он и это сделает не задумываясь!

— Каролина, — Паг готов был расплакаться, — почему вы…

Она не дала ему договорить, приникнув губами к его рту. Паг настолько опешил от неожиданности, что не успел ни уклониться от поцелуя, ни ответить на него. Каролина резко выпрямилась и с торжествующей улыбкой спросила:

— Что ты теперь скажешь?

— О чем? — еле выдавил из себя Паг.

— О поцелуе, олух ты этакий!

— Ах, о поцелуе, — пробормотал Паг. Он все еще пребывал в величайшем смятении и потому поспешно, видя, как нетерпеливо ее высочество ждет ответа, выпалил первое, что пришло ему в голову: — Это было… мило.

Она резко вскочила с постели и встала перед ним, глядя на него сверху вниз сузившимися от ярости глазами. Ногой, обутой в изящную кожаную туфельку, она постукивала по полу. Руки ее были сжаты в кулаки. Паг невольно зажмурился. Он был почти уверен, что сейчас она ударит его. Но Каролина осталась недвижима. Низким, свистящим шепотом она произнесла:

— Мило! И это все, что ты можешь сказать?!

Паг взглянул на принцессу сквозь полуопущенные ресницы. Он все еще пребывал во власти страха, охватившего его, едва лишь Каролина переступила порог каморки, но теперь его начали волновать и совсем иные чувства.

Принцесса никогда еще не казалась ему такой прекрасной. Ее синие глаза загадочно блестели в неярком свете лампы, на щеках играл румянец, разметавшиеся темные волосы мягкими волнами окутывали покатые плечи. Ее высокая, упругая грудь вздымалась под тонкой тканью рубахи в такт дыханию. Он перевел взгляд на тонкий стан принцессы, на ее округлые бедра и стройные ноги и поспешно отвел глаза.

Полные алые губы Каролины дрогнули в презрительной усмешке.

— За всю мою жизнь я не целовалась ни с одним мужчиной! Кроме моего отца, братьев и… тебя! Ты и в самом деле считаешь, что это всего лишь мило — получить в дар первый поцелуй принцессы?!

Паг растерянно заморгал. Каролина смотрела на него так пристально, что он вконец смешался и, кивнув, выдохнул:

— Очень мило.

Она подбоченилась, от чего сорочка еще теснее обвила ее тело, и с минуту смотрела на него сверху вниз с выражением крайнего изумления. Когда она заговорила, в голосе ее зазвенели еле сдерживаемые слезы обиды:

— Я прибежала к тебе, позабыв обо всем на свете! Разве ты не понимаешь, что я подвергла себя ужасной опасности?! Ведь меня заточат в монастырь, если кто-нибудь об этом узнает! — Паг не мог не отметить про себя, что принцесса не соизволила даже единым словом упомянуть о куда более грозной опасности, которой из-за ее нелепого каприза подвергался он. — Все крайдийские мальчишки, — чуть не плача, продолжала Каролина, — а также взрослые мужчины, представляющие цвет аристократии нашего Королевства, из кожи вон лезут, чтобы завоевать мое расположение. А ты смеешь вести себя со мной, как с последней служанкой, с которой можно позабавиться от скуки и бросить ее, когда надоест!

Выслушивая гневную речь Каролины, Паг мало-помалу обрел былую ясность мысли и способность рассуждать здраво. Этому немало способствовало и то, что в словах принцессы, в ее позе и звуках ее голоса чувствовалась некоторая наигранность. Она явно любовалась собой — своей смелостью, своей безоглядной готовностью ради минутной прихоти рисковать собственной свободой и… его жизнью.

— Каролина, погодите! — взмолился он. — Дайте мне немного подумать… Я должен собраться с мыслями, чтобы ответить вам…

— Разве у тебя было мало времени, чтобы все обдумать?! — возмутилась принцесса. — Долгие недели… Да что там недели — месяцы…

Но Паг не дал ей договорить:

— Прошу вас, сядьте! Нам необходимо объясниться.

Поколебавшись, Каролина опустилась на постель Пага, на то самое место подле него, с которого она вскочила несколько минут назад. Чтобы придать своим словам больше теплоты и доверительности, он непринужденным, дружеским жестом положил ладони на ее маленькие ручки, и внезапно тело его напряглось, пронзенное мучительно острым ощущением ее близости. Он чувствовал тепло ее тела, вдыхал пьянящий запах ее волос и нежной кожи, и ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не поддаться искушению и вернуться к начатому разговору.

— Каролина, вы мне нравитесь, — сказал он, проглотив комок в горле. — Даже очень. Порой мне начинает казаться, что я люблю вас нисколько не меньше, чем Роланд, но зачастую в вашем присутствии я испытываю растерянность и смущение. В этом вся беда: мне трудно разобраться в собственных чувствах, понять, радует ли меня ваше… внимание или страшит…

Ясные глаза принцессы сузились. Она явно ждала от него совсем иных слов.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — процедила она язвительно: — Никогда еще не встречала мальчишки, которого заботили бы такие вопросы!

Паг выдавил из себя улыбку.

— Видите ли, ваше высочество, чародеи думают и чувствуют иначе, чем все остальные. И мы поневоле должны доискиваться объяснений многому из того, что кажется непосвященным людям совершенно ясным. — Каролина вскинула голову, и в глазах ее блеснул огонек интереса. Ободренный этим, Паг продолжал: — Передо мной два пути, и я не знаю, какой из них мне избрать. Возможно, я так и не стану настоящим чародеем, ведь учение дается мне с таким трудом, хотя мастер Кулган не жалеет для меня ни сил, ни времени. Поверьте, я вовсе не избегаю вас! Просто мне приходится все свое время посвящать занятиям.

Видя, что слова его не находят должного отклика в душе Каролины, он решил переменить тактику.

— И выходит, что мне совершенно некогда даже помыслить об управлении землями, полученными в дар от вашего отца. Возможно, когда-нибудь я займусь этим и стану совмещать службу при дворе с заботами о своих крестьянах и арендаторах, но сперва я должен убедиться, что чародея из меня не выйдет. Понимаете, Каролина, я считаю это своим первейшим долгом по отношению не только к Кулгану, но и к самому себе. Я не смею покинуть его. — Он вздохнул и вполголоса добавил: — Разве что мастер сам прогонит меня, отчаявшись добиться от меня толку!

Паг умолк и с тревогой вгляделся в лицо принцессы. В ее ясных глазах читался невысказанный вопрос, и он торопливо добавил:

— Чародеи ведь не пользуются почетом в нашем Королевстве! Вот если бы я стал мастером… — Он усмехнулся, ясно давая понять, что нисколько не верит в такую возможность. — Но даже в этом случае… Каролина, разве согласились бы вы стать женой чародея, пусть даже придворного?!

Она, смеясь, помотала головой и столь же неожиданно, как и прежде, прижалась своими нежными, теплыми губами к его губам. Лицо Пага побагровело, по всему его телу пошли мурашки. Он уже готов был заключить ее в объятия, но Каролина резко отстранилась и пробормотала:

— Бедняжка Паг! — Ее нежный, с легкой хрипотцой голос зазвучал в его ушах сладкой музыкой. — Ведь тебе это вовсе ни к чему. Я имею в виду, учиться ремеслу чародея. У тебя уже теперь есть земли и титул, а папа, когда придет срок, одарит тебя еще щедрее!

Паг помотал головой:

— Боюсь, я не сумел толково объяснить вам, что меня заботит. Понимаете, Каролина, вопрос не в том, чего я хочу или не хочу, а совсем в другом. Я обязан выполнить свой долг. Возможно, я мало преуспел в учении потому лишь, что не был достаточно усерден, не посвятил избранному ремеслу всего себя без остатка. Вы ведь не хуже моего знаете, что Кулган не так уж и нуждался в ученике, когда взял меня к себе. Он сделал это из сострадания. Что бы ни говорили мой учитель и отец Тулли, я вовсе не уверен в своей одаренности, но чувство долга не позволяет мне бросить занятия, пока есть хоть какая-то надежда, что рано или поздно я выучусь ремеслу. — Он перевел дыхание и взглянул на принцессу с глубокой грустью. — Вот и выходит, что я не могу распоряжаться собой. Мне недосуг ни управлять своим имением, ни… встречаться с вами так часто, как мне бы этого хотелось.

Каролина закусила губу. Голова ее поникла.

— Я не хочу быть тебе обузой, Паг, — прошептала она. От жалости к ней, от мучительного желания сжать ее в объятиях у Пага помутилось в голове. Ему хотелось привлечь ее к себе, сказать ей, что все у них будет хорошо, но он понимал, что стоило ему дать волю своему порыву, и ситуация мгновенно вышла бы из-под его контроля.

Паг чувствовал, что еще мгновение, и он не в силах будет противиться обуревавшей его страсти. Он безуспешно пытался вспомнить хоть какой-либо из приемов сосредоточения, концентрации и переключения внимания, которым обучил его Кулган, но внезапно ясно увидел перед собой искаженное ненавистью лицо герцога Боуррика, а затем — виселицу и рядом с ней крайдийского палача в красном капюшоне с прорезями для глаз. Это видение мгновенно отрезвило его. Он почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой. Паг поежился и отер пот со лба.

— Каролина, я люблю вас… Даже очень. — Она вскинула на него свои ясные глаза. — Но по-своему, — поспешно добавил он. — И твердо знаю, что прежде всего должен решить, кто я, на что я гожусь, а потом уже думать обо всем остальном.

Принцесса прижалась спиной к холодной каменной стене каморки. Она склонила голову набок, обдумывая слова Пага. Он был рад происшедшей в ней перемене. Каролина, привыкшая капризно требовать всего, чего ни пожелает, теперь готова была признать его правоту. Она вникала в смысл сказанного им, заранее соглашаясь с его доводами.

— Я не могу поступить иначе, чтобы потом не корить себя или что еще хуже — вас за необдуманное решение, — мягко, проникновенно проговорил он. — Ведь и вы не пожелали бы этого, Каролина?

Помолчав, она прошептала:

— Нет. Я не хочу, чтобы ты по моей вине ошибся в своем выборе, Паг. Ты сам должен принять решение. — Она вздохнула. — И сам отвечать за него.

Напряжение, владевшее обоими, внезапно рассеялось без следа.

Каролина поежилась от холода и обхватила себя за плечи.

— Я понимаю тебя, Паг, — с вымученной улыбкой проговорила она. — Наверное, я полюбила тебя именно за то, что ты правдив и прямодушен со всеми, даже со мной. Другие только и умеют что льстить да угодничать. — Она вздохнула. — Ты стараешься быть честным прежде всего по отношению к самому себе.

— И к вам, Каролина! — воскликнул Паг, видя, что глаза ее подернулись слезами. — А это так нелегко! Пожалуйста, поверьте мне! Ведь мне гораздо легче было бы солгать вам!

Каролина смахнула слезинки, катившиеся по ее щекам, и негромко засмеялась:

— Бедняжка Паг! Я вконец смутила и расстроила тебя!

Паг виновато улыбнулся и кивнул. Он был счастлив, что Каролина чутко уловила его настроение, что она больше не пыталась подчинить его волю своей. Он не мог бы рассчитывать на более благоприятный итог этого объяснения. И все же где-то в самых потаенных глубинах его души гнездились сожаление и грусть.

— Нам не о чем горевать, Каролина, — прошептал он. — Вовсе не о чем! -Кончиками пальцев он нежно провел по ее лицу. — У нас ведь еще много времени впереди. Нам не грозит разлука!

Каролина покачала головой:

— Ты скоро уедешь из Крайди вместе с моим отцом!

— Но ведь я вернусь и останусь здесь на долгие-долгие годы, если не навсегда! — Он коснулся губами ее щеки и с деланной беззаботностью проговорил: — Я смогу официально вступить в права владения своими землями только через три года. Но возможно, что ваш отец даже и тогда не согласится расстаться с вами. — Он криво улыбнулся. — Как знать, быть может, и ваше отношение ко мне переменится настолько, что вы тогда и слышать обо мне не захотите!

Каролина обняла его и прижалась щекой к его плечу:

— Никогда! Слышишь, Паг? Я никогда не стану любить никого на свете, кроме тебя! — Тело Пага напряглось. Щекочущий холодок пробежал по его коже. Аромат, исходивший от волос Каролины, кружил ему голову. — Я не могу выразить словами, как я люблю тебя, Паг! — шептала Каролина. — Ты — единственный, кто сумел понять меня. Ты такой умный и добрый, Паг! И такой отважный!

Он слегка отстранился от нее и, взяв ее ладонью за подбородок, нежно поцеловал в губы. Каролина прижалась к нему всем своим гибким телом и страстно ответила на его поцелуй. Паг чувствовал, как неистово бьется ее сердце, он ощущал жар ее тела и слышал ее прерывистое дыхание. Лишь страх неизбежной расплаты помог ему и на сей раз воспротивиться порыву страсти, захлестнувшему их обоих. Он осторожно разжал руки принцессы, сомкнутые на его шее, и отстранился от нее.

— Вам пора возвращаться к себе, Каролина!

Слегка склонив голову набок, она смотрела на него с мольбой. Ее влажные розовые губы были полураскрыты, на щеках выступил румянец. Никогда еще принцесса не казалась Пагу такой божественно прекрасной, такой желанной.

— Уходите! Сейчас же! — хрипло пробормотал он.

Они медленно, с усилием отстранились друг от друга и поднялись с ложа. Каждый остро ощущал присутствие другого. Паг взял обеими руками узкую ладонь принцессы и прижался к ней губами. Подняв с пола ее плащ, он помог ей завернуться в него, приоткрыл дверь и осторожно выглянул на лестницу. Не обнаружив там никого, он широко распахнул дверь и отступил в сторону. Каролина бесшумно скользнула на лестничную площадку, оглянулась и прошептала:

— Я знаю, ты порой считаешь меня пустой и вздорной гордячкой, капризной, избалованной девчонкой. Я и в самом деле временами бываю именно такой! Но я так люблю тебя, Паг!

Он не успел ответить ей. Принцесса бесшумно сбежала вниз по лестнице и исчезла во тьме коридора. Паг затворил дверь и погасил лампу. Он лег на свою жесткую постель и подложил руку под голову. Глядя перед собой невидящим взором, он вспоминал лицо Каролины, ее глаза, с любовью обращенные к нему. В комнате все еще витал аромат ее волос и кожи. Теперь, когда она ушла, он мог не противиться вожделению, и ощущения, которые он пережил в ее объятиях, нахлынули на него с прежней силой. Паг со сдавленным стоном прикрыл глаза тыльной стороной руки и прошептал:

— Завтра я стану ненавидеть и презирать себя!

Кто-то настойчиво колотил в дверь. Первой мыслью проснувшегося Пага было, что это герцог, узнав о ночном визите Каролины, прислал за ним дюжину стражников. «Он прикажет повесить меня!» — пронеслось у него в голове. Паг бросил тоскливый взгляд в окно. Но во дворе еще царила непроглядная мгла. Стук повторился. Паг бросился к двери и открыл ее, ожидая худшего. Однако вместо стражников с каменными лицами он увидел за своим порогом всего лишь пожилого низкорослого слугу в ливрее, который почтительно поклонился ему и негромко проговорил:

— Простите, что разбудил вас, сквайр, но мастер Кулган желает, чтобы вы тотчас же поднялись к нему, — и для пущей убедительности он указал костлявым пальцем в потолок. — Тотчас же. Без промедления. — Паг кивнул. Слуга откланялся и удалился.

Лишь закрыв дверь и привалившись к ней спиной, Паг окончательно поверил в то, что ему не грозит больше смертельная опасность. Он никогда еще не чувствовал себя так скверно. Все тело его, покрытое синяками и ушибами после вчерашней схватки с Роландом, при малейшем движении пронизывала мучительная боль, в голове шумело, к горлу подкатывала тошнота. Вспомнив, где и как он провел остаток дня, вечер и часть ночи, Паг дал себя клятву никогда больше даже не пригубливать зля.

Он с трудом дотащился до маленького столика у окна, плеснул себе в лицо воды из умывальной чаши, пригладил влажными ладонями волосы и смахнул пыль с камзола и панталон. В голове у него немного прояснилось, и он побрел наверх, к Кулгану.

Чародей критически осматривал груду своих носильных вещей и книг, высившуюся посреди комнаты.

На табурете возле постели сидел отец Тулли. Покачивая головой, он наблюдал, как Кулган вынул из шкафа несколько свитков и водрузил их поверх остального.

— В своем ли ты уме, мастер Кулган? — проворчал Тулли. — Неужто ты и впрямь рассчитываешь взять с собой эту гору тряпок и книг? Ведь их не утащит и пара сильных мулов! И неужели ты надеешься, что тебе позволят взять все это на корабль?

Кулган с нежностью, точно мать на любимых детей, взглянул на книги, лежавшие на полу.

Я могу оставить здесь свою одежду, но книги мне необходимы хотя бы для того, чтобы мальчик мог по ним учиться!

— Чепуха! — возразил Тулли. — Ты ведь жить не можешь без своих книг! Небось мечтаешь наслаждаться любимым чтением у походного костра или во время плавания. — Он взглянул на друга с насмешливым сожалением. — Но оставь эти мысли, мастер! Вам придется скакать во весь опор, чтобы добраться до Южного перевала прежде, чем его занесет снегом. И какое, скажи на милость, чтение во время опасного зимнего плавания по Горькому морю?! Что же до отрока, то ему вовсе не помешает немного отдохнуть от учения. Вы с ним Пагоните пропущенное за те восемь лет, что ему еще осталось пробыть у тебя в учениках! Дай ему хоть месяц-другой передышки!

Паг переводил взгляд со священника на Кулгана, не решаясь прервать их беседу. Старики, увлеченные своим спором, не замечали его. В конце концов Кулган внял уговорам отца Тулли и промямлил:

— Похоже, ты прав, друг Тулли.

Он принялся перекладывать книги на свою постель и лишь тогда заметил стоявшего в дверях Пага.

— В чем дело? Почему это ты еще здесь?!

Паг растерянно заморгал:

— Но ведь вы даже не сказали мне, зачем я вам понадобился, учитель!

— Да неужто? — Глаза Кулгана расширились от удивления, и он стал похож на сову, внезапно ослепленную ярким светом. — Разве я ничего не говорил тебе? — Паг кивнул. — Ну так слушай. Мы отправляемся в путь сегодня на рассвете. Герцог не стал дожидаться ответа гномов, потому что ему донесли, что Северный перевал уже покрыт снегом. Его сиятельство рассчитывает добраться до Южного, пока тот еще не замело, но, признаться, предчувствие, которое еще никогда меня не обманывало, подсказывает, что зима нынче будет ранней и очень суровой. Как бы нам не опоздать к перевалу!

Тулли поднялся с табурета и покачал головой:

— И это говорит нам человек, предсказавший засуху в год чудовищных ливней, когда всех нас чуть не смыло в Безбрежное море! Ох, уж эти мне маги и чародеи! Шарлатаны, вот вы кто! — Он медленно подошел к двери и, собравшись переступить порог, обернулся. Насмешка на его лице сменилась глубоким участием. — Да благословят боги ваш путь, Кулган! На сей раз ты, похоже, прав. Мои кости ноют неспроста. Зима не за горами.

Священник ушел. Паг недоверчиво спросил:

— Неужто мы и в самом деле сегодня уедем, учитель?

— Да! — раздраженно ответил Кулган. — Разве я только что не сказал тебе об этом?! Быстро собери самые необходимые вещи. Солнце взойдет меньше, чем через час.

Паг был уже у двери, когда его остановил возглас Кулгана:

— Минутку, Паг!

Чародей оттеснил Пага от двери, выглянул на лестницу и, удостоверившись, что отец Тулли вышел в коридор, заложил руки за спину и принялся расхаживать по комнате.

— Вот что я хотел сказать тебе, дружок. Ты вел себя почти безупречно. Но я от души советую тебе в дальнейшем, если тебе вдруг нанесет поздний визит некий… посетитель, не подвергать себя и… его искусу, ибо вы с ней можете ведь и не устоять перед оным.

Паг побледнел и во все глаза уставился на чародея.

— Так вы все слышали?!

Кулган с усмешкой указал на окно и участок пола под ним.

— Твоя труба проходит примерно на фут ниже вот этого места. Она устроена так странно, что с ее помощью мне стало слышно решительно все, что происходило в твоей каморке — каждое слово, каждый вздох. — Он насупился и пробормотал про себя: — Когда я вернусь, надо будет выяснить, в чем тут дело. — Снова взглянув на Пага, чародей покачал головой. — Не подумай, что я подслушивал! Я работал допоздна и поневоле слышал все, о чем вы говорили. — Паг покраснел и опустил голову. — Я вовсе не хотел смутить тебя, дружок! Гляди веселее! Ведь ты ни в чем не виноват! Ты проявил редкие в твоем возрасте выдержку и мудрость. — Он погладил Пага по опущенной голове. — С моей стороны было бы слишком самонадеянно давать тебе советы по столь деликатному вопросу. Ведь мой опыт общения с дамами весьма скуден, и среди тех, кто был со мной любезен, ни одна не отличалась такой редкостной красотой и таким отчаянным упрямством, как… некая особа, чьего имени я упоминать не стану. — Он без улыбки заглянул в глаза Пага своими лучистыми синими глазами. — Но мне хорошо ведомо, как трудно бывает порой не потерять голову и устоять перед соблазном, как нелегко в такие моменты предвидеть последствия своих действий! Я горжусь, мой мальчик, что ты оказался способен на это!

Паг усмехнулся и, хитро сощурившись, ответил:

— Мне это удалось без особого труда, учитель. Я сумел сконцентрировать свои мысли и направить их на некий отвлеченный объект.

— В самом деле? А на какой именно? — полюбопытствовал Кулган.

— Я отчетливо представил себе виселицу, учитель.

Кулган расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы. Он похлопал Пага по плечу и назидательно проговорил:

— Но не забывай, дружок, что принцесса тоже рисковала очень многим! Это на Востоке высокородные дамы ведут себя вольно и только и знают, что меняют возлюбленных, соблюдая лишь минимум внешней благопристойности. Но единственная дочь герцога Крайди, находящегося в столь близком родстве с королем, наследная принцесса Королевства — совсем другое дело. Она должна иметь безупречную репутацию. Даже тень подозрения может повредить ей. И тот, кто искренне любит ее, обязан помнить об этом. Понимаешь, Паг?

Паг кивнул. Он в который уже раз порадовался тому, что сумел минувшей ночью противостоять искушению.

— Вот и хорошо. Я уверен, что ты и впредь будешь столь же осмотрителен, разумен и сдержан. — Глаза Кулгана блеснули в лукавой усмешке. — Не сердись на старого ворчуна Тулли. Он вне себя оттого, что герцог, несмотря на все его просьбы, велел ему остаться в Крайди. А Тулли то, поди, считает себя таким же проворным да резвым, как его послушники! Торопись же, дружок! Тебе надо успеть собраться! Ведь до рассвета осталось совсем немного!

Паг кивнул и спустился к себе, оставив Кулгана у груды толстых фолиантов. Тот торопливо сложил свою одежду в просторный кожаный мешок и, взяв в руки одну из книг и прочитав ее заглавие, с глубоким вздохом вернул ее на полку. Другую он сунул в мешок и пробормотал, словно продолжая спорить с отцом Тулли:

— Ну могу же я взять с собой хоть одну!

Он аккуратно разложил по полкам свитки и оставшиеся книги, затем критически оглядел свой шкаф. С минуту он простоял в задумчивости, теребя рукой бороду, затем крякнул, снял с полки объемистый том и, воровато оглянувшись, втиснул его в туго набитый мешок.

— Ну и что ж такого! — запальчиво воскликнул он, обращаясь к невидимому оппоненту. — Где одна, там и две!