23

Союзники

Они старались двигаться бесшумно.

Дэш вел свой отряд по подвалу; каждый стражник был вооружен большой дубинкой и кинжалом. Задача была незамысловатой. Тех, кто сопротивляется, унять; если они применят оружие — убить.

По всему городу стражники и гвардейцы Патрика проводили рейды. Поднять тревогу Патрик не разрешил, но Дэш выжал из него дозволение использовать для скоординированного рейда две сотни его гвардейцев.

Они обнаружили семь разных укрытий и три корабля в гавани. Корабли они оставили Королевскому флоту, в достаточном количестве сосредоточенному поблизости, так что осуществить внезапную высадку на нужные корабли было бы несложно.

Но Дэш все равно был недоволен. Он знал, что в городе укрывались и другие агенты и что значительная часть охранников при караванах наверняка состояла из кешианских солдат. Утешало его только то, что эти непойманные солдаты пребывали за стенами и там должны были и остаться. Он поставил на воротах заставы под предлогом того, что для восстановления города требовались более точные сведения о составе населения.

Они добрались до подвала в северо-восточной части города; здание еще не восстановили после пожара, но Дэш знал, что дверь в подвал уже починили. Она была только специально подпалена, чтобы выглядела обгорелой.

Весь день он спорил сам с собой по поводу того, как лучше к этому подойти, и наконец выбрал тактику внезапного удара.

Верхний подвал был пуст, но уверенно направился к задней двери, ведущей к спуску в нижний подвал, который, в свою очередь, выходил в канализацию. Он повернул дверную ручку, и она с легкостью поддалась. Дэш осторожно открыл дверь и шепотом скомандовал стоявшим сзади:

— Идем тихо, пока я не разрешу разговаривать.

Он прокрался по спуску до площадки, выходившей в большой подвал, в котором когда-то хранились бочки с вином и пивом. Здание наверху служило когда-то постоялым двором. В дальнем конце помещения десятка два людей сидели на бочках или лежали на полу на подстилках.

— Расходитесь и не останавливайтесь, — скомандовал Дэш своим людям.

Он целеустремленно прошагал к ближайшему человеку, который изумленно посмотрел на вошедших, потом увидел красные повязки и попытался подняться.

— Именем принца, сдавайтесь! — крикнул Дэш.

Человек на ближайшей подстилке начал было вставать, но Дэш взмахнул дубинкой и оглушил его. Другие стражники поспешили вперед, и одного человека, который попытался вытащить меч, одновременно оглушили тремя дубинками. Остальные подняли руки, сдаваясь, только один бросился бежать по коридору. Кто-то из стражников метнул дубинку по полу так, что она, отскакивая от камней, ударила беглеца сзади по ногам. Тот упал как подкошенный, и его тут же нагнали два гвардейца.

Не прошло и пары минут, как сопротивление было подавлено и пленникам уже связывали руки за спиной.

— А легко все вышло, шериф, — сказал один из стражников.

— Не расслабляйтесь, — посоветовал Дэш. — Остаток ночи вряд ли будет спокойным.

На рассвете Джимми проснулся от того, что над его постелью стоял озабоченный Марсель Дюваль.

— Граф Джеймс, — извиняющимся тоном произнес сквайр из Бас-Тайры.

— В чем дело? — спросил Джимми, одновременно поднимаясь и пытаясь потянуться.

— Некоторые лошади стерли копыта, и я хотел спросить, нельзя ли нам отдохнуть денек.

Джимми моргнул, сомневаясь, не снится ли это ему.

— Отдохнуть?

— Мы очень быстро идем, сэр, и некоторые лошади так совсем охромеют к тому времени, как мы доберемся до Крондора.

Джимми наконец проснулся.

— Сквайр, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие. — При дворе в Бас-Тайре можете сколько угодно играть в солдат, но здесь вы солдатами являетесь. К тому времени как я оседлаю коня, ваша рота должна быть готова к дневному переходу. Сегодня впереди поедете вы, храбрецы.

— Сэр…

— Это все! — отрезал Джимми. Он закрыл на секунду глаза, потом медленно сосчитал до десяти и, глубоко вздохнув, закричал: — По коням!

Вокруг него солдаты засуетились, седлая коней. Отчасти раздражение Джимми было вызвано тем, что они действительно загоняли лошадей. И кони, и люди, конечно, выбьются из сил при подходе к Крондору, но только такими невыносимыми темпами можно было добраться до города за три дня. Оставалось надеяться, что еще не будет слишком поздно.

Когда колонна была готова, Джимми оглянулся и попытался подсчитать численность своих отрядов. Пять сотен кавалеристов и пехотинцев, сейчас тоже оседлавших коней. Солдаты питались сухим пайком, и некоторые были уже заметно нездоровы. Но больными или здоровыми, усталыми или отдохнувшими, он доведет их до Крондора. Если город будет еще держаться к тому времени, как они туда подойдут, он сможет изменить баланс сил. Борясь с голодом и усталостью, он распорядился:

— Поешьте, потом времени не будет. Через десять минут ускоряем темп. — Повернувшись к голове колонны, он закричал: — Сквайр Дюваль, ведите колонну шагом!

— Есть, сэр! — откликнулся Дюваль и вывел свои пять десятков улан в авангард.

На востоке поднималось солнце, расцвечивая пейзаж розовыми и желтыми тонами, и, обозрев войско при свете, Джимми не мог не признать, что выглядела рота Дюваля по-боевому.

Атаковали их на рассвете, до того как солнце встало над горами, в тот момент, когда солдаты менее всего были готовы к бою и скорость их реакции тоже была медленнее всего. Эрик уже проснулся и позавтракал, проверил укрепления, которые приказал соорудить вчера, и скомандовал всем в лагере приготовиться к выступлению.

Ричард стоял у командной палатки, наблюдая за приближающимися войсками.

— Они хотят пройти по нашим телам, — мрачно сказал он.

— Я бы на их месте сделал то же самое, — отозвался Эрик. Он взмахнул правой рукой, держа шлем под мышкой левой. — Если мы удержим центр, то сможем сегодня победить. Если один из флангов не устоит, я смогу заткнуть пробоину, но если падет центр, нам придется отступить.

Стоявший рядом с отцом Леланд констатировал очевидное:

— Тогда надо постараться, чтобы центр не пал. — Надев свой собственный шлем, он сказал: — Отец, могу я присоединиться к колонне?

— Да, мальчик мой, — сказал Ричард. Юноша побежал к груму, державшему его лошадь, и когда он прыгнул в седло, лорд Макарлик добавил: — Пусть Тит-Онанк ведет твой клинок, а Рутия улыбается тебе. — Упоминание бога войны и богини удачи было тут вполне к месту, решил он.

Захватчики маршировали неритмично, без барабанщиков или другого установленного темпа, чего Эрик привык ожидать от войск Кеша или Королевства. Он сражался рядом с большинством людей, которым сейчас противостоял, и пока был среди них шпионом, почти не ощущал близости к ним. И все же он уважал их храбрость, и ему было ясно, что Фэйдава смог создать хорошо организованную армию из разрозненных отрядов пехоты и конницы с Новиндуса. Впереди выступала тяжелая пехота, роты копейщиков, которых поддерживали воины со щитами, мечами и топорами. За ними двигались всадники, судя по всему кавалеристы, половина с копьями, другая половина с мечами и щитами. Эрик возблагодарил богов за то, что на Новиндусе так и не приучились использовать конных лучников.

Внезапно Эрика осенило, и он повернулся к гонцу.

— Передай сообщение Аки и его хадати. Пусть передвинутся в заросли справа от наших позиций и проверят, нет ли там лучников, которые пытаются нас обойти.

Гонец убежал, а Эрик повернулся к Ричарду.

— Теперь остается только сражаться. — Он надел шлем и пошел туда, где грум держал его лошадь.

Сев в седло, Эрик проехал вперед, осматривая расположение трех «бриллиантов». Как он и ожидал, Джедоу распределил людей лучшим возможным образом; там дислоцировались самые закаленные отряды, а средний «бриллиант» контролировали Кровавые Орлы. Джедоу помахал ему из центра среднего укрепления, и Эрик салютовал в ответ. Он мог бы передать командование сержанту и остаться с кавалерией, но Эрик знал, что в глубине души лейтенант Джедоу Шати из долины Грез навсегда останется сержантом.

— Пусть Тит-Онанк даст вам сил! — крикнул Эрик.

Солдаты приветственным криком ответили на слова командира.

Тут захватчики нарушили строй и бросились в атаку. Разгорелась битва.

Томас смотрел, как Асьяла медитировал. Тэйтар и еще один эльф сидели тут же, образуя углы треугольника. Томас попросил у них мудрого совета, и Асьяла согласился использовать свои мистические силы в поисках лучшего выбора.

В конце Войны Врат Томас поклялся никогда не оставлять Эльвандар без защиты. Теперь он гадал, не приведет ли эта клятва в конце концов к разрушению всего, что он клялся защищать.

Томас знал древние легенды и обрел память существа, чью силу унаследовал. Ашен-Шугар, последний валкеру, на время стал с ним одним целым, и большая часть его силы все еще жила в бывшем кухонном мальчике из Крайди. Томас лучше большинства живущих понимал, что лежало за событиями, сформировавшими его жизнь.

Бессчетное количество лет назад Ашен-Шугар и его братья летали по небу на спинах драконов. Они охотились, как настоящие хищники, валкеру вместе с драконами. В своем высокомерии они считали себя самыми могучими существами во Вселенной и не имели понятия о собственных заблуждениях.

С годами Томас понял, что то, что он знал от Ашен-Шугара, было правдой лишь настолько, насколько ее знал сам Ашен-Шугар. Он имел представление о том, как думал, что чувствовал и что помнил древний валкеру, но то, во что он верил, вовсе не обязательно было истиной.

Ашен-Шугар единственный из валкеру избежал влияния Друкен-Корина, который, как теперь знал Томас, был игрушкой Неназываемого, бога, одно имя которого несло разрушение. Человеческое сознание Томаса находило забавным, что Неназываемый использовал тщеславие валкеру и их уверенность в собственном всемогуществе, чтобы постепенно их уничтожить. Валкеру же в душе Томаса был полон гнева при мысли о том, что его раса послужила всего лишь орудием, которое отбросили в сторону, когда оно оказалось больше не нужно.

Томас посмотрел на троих эльфов и понял, что Асьяла еще не скоро сможет поделиться мудростью. Он покинул поляну созерцания и пошел по Эльвандару. Вдали он заметил разговаривающих Субаи и Пэймана из Наталя. Разведчики редко разговаривали с кем-то, кроме других разведчиков и иногда эльфов, так что Томас понял, что в Субаи Пэйман нашел родную душу.

Смех детей притягивал Томаса как магнит. Дюжина малышей играла в догонялки. Томас увидел своего сына рядом с Эллией, женщиной из-за моря. Они сидели, держась за руки, и Томас почувствовал, как на сердце потеплело. Он знал, что других детей у него не будет — жизнь Калису дала особая магия. Он сыграл свою роль в уничтожении Камня Жизни, великой угрозы всей жизни на Мидкемии, и теперь его судьба принадлежала ему самому. Но у Калиса никогда не будет детей, так что род Томаса заканчивался его сыном. И все же двое эльфийских малышей, игравших здесь, Тайлак и Чапак, уже казались ему родными, хотя имена мальчиков, чуждые для рожденных в Эльвандаре, напоминали Томасу, что нет в мире места, которому он бы принадлежал полностью. Он улыбнулся Калису. Как и его сын, он сам нашел себе место в жизни и был им доволен.

Калис помахал отцу рукой.

— Иди к нам.

Эллия улыбнулась Томасу, но в ее улыбке чувствовалась неуверенность. Во время Войны Врат Томас избавился от принадлежавшего Ашен-Шугару разума валкеру, а Камень Жизни очистил его от многих последствий этого слияния, но в нем все-таки чувствовался валкеру. У любого из эледелов — как называли себя сами эльфы — это вызывало почти инстинктивную почтительность, граничащую со страхом. Томас опустился на колени рядом с сыном.

— Нам есть за что быть благодарными.

— Да, — сказал Калис. Он глянул на сидевшую рядом женщину, и она улыбнулась.

Томас был почти уверен, что они поженятся. Отец мальчиков погиб во время войны на Новиндусе, которая привела к завоеванию Королевства. Учитывая низкий уровень рождаемости эльфов и высокий процент браков между теми, кто ощутил «узнавание», инстинктивное знание того, кто станет их супругом, шанс для вдовы найти второго мужа был невелик. Калис же прожил большую часть жизни среди людей и сам был наполовину человеком, так что среди народа его матери для него не было подходящей жены. Томас решил, что судьба проявила благосклонность к его сыну, приведя эту женщину и ее сыновей в Эльвандар.

— Субаи принес тревожные новости, — сказал он.

Калис опустил голову.

— Я знаю. Наверное, мне стоит вернуться на службу в Королевство.

Томас положил руку на плечо сыну.

— Ты уже сделал что мог. Я думаю, что настало время мне вернуться в Королевство.

Калис посмотрел на отца.

— Но ты сказал…

— Я знаю, но если это действительно то, о чем мы с тобой думаем, необходимо справиться с этой угрозой сейчас, у Илита. В противном случае нам все равно придется иметь с ней дело, только война придет сюда.

— Это то же безумие, которое разрушило мою деревню за морем, — сказала Эллия. Акцент у нее для эльфийского уха был странный, но она старательно училась языку своих предков. — Это неизмеримое зло. У них черные души и нет сердец. — Она глянула на своих играющих сыновей. — Только чудо послало нам Миранду, иначе мы бы не спаслись. Все остальные дети в деревне были убиты.

— Я жду мудрого совета Асьялы, — объяснил Томас, — но думаю, что стоит слетать на остров Колдуна и посоветоваться еще и с Пагом.

— После уничтожения демона я думал, что с остальным разберутся люди, — сказал Калис.

Томас покачал головой.

— Если я правильно понимаю хотя бы десятую часть того, что мне рассказали, это никогда не станет просто вопросом разногласий между людьми. За людьми всегда будут стоять куда большие силы, и на каждом этапе эти силы должны быть в равновесии. — Он поднялся на ноги. — Увидимся за ужином?

— Я обещал поужинать с Эллией и детьми, — сказал Калис.

Томас улыбнулся.

— Я передам твоей матери.

Он пошел по Эльвандару, где провел большую часть жизни, и, как и каждый день, он изумлялся тому, что ему позволили здесь жить. Если на свете и было более прекрасное место, он не мог его представить. Это было одной из причин того, что он поклялся никогда не покидать Эльвандар и всегда защищать его, потому что он не мог представить себе мир без Эльвандара.

Идя дальше, он наконец снова оказался на поляне созерцания. Асьяла уже вышел из состояния медитации. Выглядел он встревоженным. Томас был удивлен — старый вождь эльдаров редко проявлял свои эмоции так открыто.

— Ты видел что-то опасное? — спросил Томас. Тэйтару и второму эльфу Асьяла сказал:

— Спасибо за помощь. — Потом он взял Томаса под локоть и попросил: — Пройдись со мной, друг мой.

Томас последовал за ним через тихий участок леса, вдали от кухонь и мастерских, около края внутреннего круга Эльвандара. Наконец, удостоверившись, что рядом никого нет, Асьяла сказал:

— Что-то темное все еще остается в Крондоре. — Он посмотрел на Томаса. — И что-то прекрасное тоже. Я не могу объяснить, но былая сила добра вот-вот вернется. Похоже, Вселенная пытается восстановить равновесие.

Асьяла был вождем эльдаров, древнего эльфийского рода, который был ближе всего к валкеру. Томас научился ценить его советы; старика отличал широкий и необычный взгляд на вещи.

— Но какова бы ни была эта сила добра, зло, высвобожденное демоном перед тем, как его уничтожили, еще сильнее, — продолжил Асьяла. — У этой темной сущности есть слуги, и они сосредоточивают силы в Илите и Зане, а теперь и в Ламуте.

— А то, что Субаи говорил насчет человеческих жертвоприношений?

— Это великая и злая сила, — кивнул Асьяла, — и она растет с каждым днем. Те, кто служит такому злу, часто глупы и не представляют, что они навлекают на себя, а не только на других. Они не знают, что первым делом разрушают свои собственные души. Без души они не чувствуют ни угрызений совести, ни стыда, ни сожалений. Они просто действуют, подчиняясь импульсу, стремясь к тому, чего, как им кажется, они хотят: славы, могущества, богатства, внешних проявлений мощи. Они не понимают, что уже проиграли и, что бы они ни делали, это влечет за собой лишь смерть и разруху.

Томас, помолчав немного, проговорил неуверенно:

— У меня есть память валкеру, так что и мне эти импульсы не чужды.

— Твои предки-валкеру жили в другое время, друг мой. Вселенная была устроена по-другому. Валкеру были воплощением силы природы и не служили ни добру, ни злу. Но то, о чем мы говорим, — настоящее зло, и его надо уничтожить. А для этого силам, которые стараются противостоять нападению, понадобится помощь.

— Тогда я должен предоставить в помощь и мою силу, — заявил Томас.

— Из всех нас только ты можешь сдвинуть баланс в сторону добра, — согласился Асьяла.

— Я найду Пага, — решительно произнес Томас — Вместе мы сделаем все, что можем, для спасения Королевства и предотвратим распространение этого зла в Крондоре.

— Иди к королеве, — сказал Асьяла, — и знай: что бы ты ни делал, ты делаешь это ради нее и твоего сына.

Томас пожал Асьяле руку и ушел.

Позже той ночью, попрощавшись с женой, Томас вернулся на поляну к северу от центра леса. Он был одет в бело-золотые латы, на которых, несмотря на их древность, не было ни царапинки. Он вернул себе золотой меч с белой рукоятью, когда его сын распутал тайну Камня Жизни. Теперь Томас держал руку на его рукояти и нес за плечом белый щит с золотым драконом. Он посмотрел на небо и послал зов, потом принялся ждать.

Со всех сторон лежали мертвые и умирающие солдаты. Эрик устало стоял перед грудой тел мертвых врагов. Лошадь его сегодня днем пала от случайной стрелы.

Дважды он чуть было не скомандовал отступление, но его люди оба раза собирались с силами и отбрасывали врага. Он смутно припоминал, что днем был момент затишья и ему удалось напиться воды из кожуха и что-то съесть, но что именно, было уже не вспомнить.

Несколько минут назад с другой стороны прозвучал горн, и враг отступил. «Бриллианты» устояли, и около тысячи солдат противника погибли, пытаясь взять их. Эрик не представлял себе, сколько при этом погибло защитников; он знал, что об этом ему доложат утром.

Подъехал Леланд со словами:

— Отец вас благодарит, капитан.

Эрик кивнул, стараясь приободриться.

— Я скоро подойду, лейтенант.

Он наклонился и вытер меч о тунику мертвеца, потом убрал его в ножны и оглядел поле. Он оказался в промежутке между центральным и правым «бриллиантами». Куча мертвых тел перед ним доходила ему до пояса. Он повернулся к Джедоу Шати, и тот крикнул: