ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Кейн стоял на балконе, глядя на луну, отражающуюся в глади реки. Пронзительно-свежий воздух мягко щекотал ноздри, вдали чернели тучи, обещающие продолжение бури.

Он оглянулся. Сквозь прозрачный тюль в глубине комнаты виднелась кровать, на которой сияло в свете луны прекрасное женское тело. Феба спала, раскинувшись на подушках, на ее тонких чертах лежал прозрачный полог счастья.

Господи, что же я наделал?

Кейн не жалел о последних нескольких часах, это было лучшее, что он когда-либо испытывал. Но что будет теперь?

Феба неминуемо исчезнет из его жизни. Как он сможет пережить ее утрату? Ему не надо было этого делать, ведь он же с самого начала знал, что нужно держаться от нее на расстоянии.

Девушка заворочалась на кровати, перевернулась на спину, и Кейн вернулся в комнату. Она сладко потянулась и, посмотрев на него, сказала:

– Как ни странно, я ужасно хочу есть. – Улыбка осветила ее прелестное лицо. – Покорми меня, а?

Кейн улыбнулся в ответ и, наклонившись к ней, нежно пощекотал теплый подбородок. Феба обняла его за шею и притянула к себе.

Он снова был в ее власти, не в силах противиться желанию обладать этой женщиной каждую секунду, минуту, всю жизнь. Горячая гладкая кожа обжигала его. Кейн прижал Фебу своим телом к кровати.

– Кейн, милый, пожалуйста, сейчас, – застонала Феба.

Дыхание ее участилось, слова с трудом срывались с горячечных губ. Кейн не отрывал от нее глаз, понимая, что Феба, самый главный человек для него, требует участия, понимания, любви, в конце концов, а он не в состоянии дать ей всего этого.

Но сейчас она снова принадлежала ему, бешено, неистово, пока ослепительная вспышка света не обрушила их на землю.

Кейн сидел на кровати и натягивал на себя рубашку, наблюдая за спящей Фебой.

Девушка не проснулась ни разу за ночь, наверное, впервые за последние несколько месяцев. Скоро она откроет глаза, и счастье закончится. Если он расскажет ей все о смерти Лили, она возненавидит его. Нет, лучше молчать. Нельзя было допустить прошлой ночи, ведь теперь он должен будет сделать Фебе больно.

– Доброе утро, – промурлыкала она, улыбаясь и щуря один глаз. – Ты уже одеваешься?

– У меня много дел.

– Может, еще чуть-чуть полежишь?

Феба приподнялась на колени и, прогнув по-кошачьи спину, потерлась о его плечо щекой, медленно потянув за кончик ремня.

– Феба, прошлая ночь...

– ... была великолепна.

– Да, но...

Она отпрянула от него как ужаленная. Пронзительная мысль заставила ее похолодеть.

– Что – но?

– Я думаю, то, что произошло между нами вчера, было... ошибкой.

– Да как ты можешь так говорить? – гневно выпалила Феба. Вскочив с кровати, она сдернула простыню и, обмотавшись ею, немым укором застыла перед Кейном.

– Страсть – это еще не все, – глухо произнес он.

– Это обалденное начало! – воскликнула она. – И какого черта ты вообще решил, будто между мужчиной и женщиной не может существовать ничего, кроме одной только страсти? Разве ты не знаешь, как я к тебе отношусь?

– Это ничего не изменит.

– Правда?

– Я не покину «Девять дубов», хотя ты и ждешь от меня именно этого.

– Да ты просто идиот! Я хочу, чтобы ты уехал отсюда, но не ради меня, а ради себя! Пойми, ты не будешь счастлив, пока прячешься от всего мира. Я знаю, это Лили заставляет тебя сидеть здесь, и ненавижу ее за это! – кричала она, задыхаясь от обиды и ярости.

Кейн молча уставился в пол.

– Зачем ты так со мной, с нами? – Слезы душили ее, беззвучно сотрясая хрупкое тело.

Он никогда теперь не сможет искупить свою вину.

Феба бросила на него полный боли взгляд. А затем, потуже затянув простыню, она, шатаясь, направилась к выходу.

– Феба...

– Иди ко всем чертям! – отчеканила она, с размаху хлопнув дверью.

Мне не надо никуда идти, я и так живу в бесконечном кошмаре, который сам для себя создал, мрачно подумал Кейн, проводив ее взглядом.

Чуть ли не бегом Феба шла по коридору, прижав ладонь ко рту, чтобы не разрыдаться.

Оказавшись в своей спальне, она закрыла дверь и прижалась к ней спиной. Слезы градом покатились из ее глаз.

За что? Бог ты мой, ну за что?!

Ноги отказали ей, и она без сил опустилась на пол, подтянув под себя колени и свернувшись в клубок.

Не желая больше сдерживаться, Феба рыдала по тому человеку, который открылся ей всего несколько часов назад.

Господи, да что же он делает с собой! Заперся наглухо за стенами «Девяти дубов» и сидит сиднем в своем чертовом кабинете в обнимку с компьютером и телефонной трубкой.

Феба потрясла головой, вынужденная признать свое поражение. Все ее попытки вытащить его из скорлупы потерпели крах.

Он опять замкнулся в своей клетке.

Бенсон со стуком опустил на стол поднос, и фарфор жалобно зазвенел, явно не привыкший к такому варварскому отношению.

– Еще что-нибудь желаете, сэр? – скороговоркой поинтересовался дворецкий, глядя куда-то в сторону.

Кейн поднял голову и посмотрел на него.

– Нет, спасибо. Ты свободен.

Бенсон не шелохнулся.

– Ты хочешь что-то сказать мне? – спросил Кейн.

– Да, сэр.

– Ну, говори.

– Простите, но вы настоящий осел!

Брови Кейна удивленно поползли наверх.

– Вы уже позволили Лили сломать вам жизнь, – продолжал Бенсон, – а теперь еще и мисс Фебу заставляете страдать из-за этой ведьмы.

– Ты видел Фебу?

Они избегали друг друга вот уже два дня.

– Да, она в данный момент в спортзале, что есть мочи выбивает пыль из боксерской груши.

– Ты закончил свое бурное выражение чувств или еще что-то скажешь?

– Не думаю, сэр, что это имеет смысл, так как вряд ли мои слова будут услышаны, – с горечью произнес Бенсон и, развернувшись, вышел из кабинета.

Кейн бросил ручку, на секунду закрыл лицо ладонями, затем встал и решительно направился в сторону спортзала.

Когда он вошел в просторную комнату, Феба, скользнув по нему равнодушным взглядом, продолжала избивать несчастную грушу. Футболка на ней была насквозь мокрая, на лице сверкали капельки пота.

– Феба...

– Я бы на твоем месте не подходила ко мне близко, – угрожающе процедила она.

– Прости, я...

Она развернулась к нему, опустив руки.

– Если ты собрался извиняться за ту ночь, то не стоит. Я не жалею ни о чем.

Кейн тяжело сглотнул.

– Я тоже.

– Тогда чего ради ты просишь прощения?

– Я причинил тебе боль.

– Ты калечишь прежде всего свою жизнь. Сильный, могущественный, богатый Кейн Блэкмон позволяет какому-то призраку из прошлого мучить его!

– А кого это, интересно, постоянно преследует образ Рэндала Крига?

– Да, действительно, сплю я плохо, тем не менее не перестала наслаждаться жизнью, как некоторые! – Феба безуспешно пыталась зубами ослабить узел на перчатке.

Кейн подошел и стал ей помогать.

– Ты тратишь свою жизнь попусту, – проговорила она.

– Это моя жизнь, и мне решать, что с ней делать! – решительно заявил Кейн.

Феба вскинула голову и внимательно посмотрела на него.

– А как насчет меня? Я для тебя ничего не значу?

– Ты для меня все, – тихо произнес он.

У нее сердце сжалось от этих слов.

– Тогда расскажи мне о Лили и о той старой лодке на берегу!

На мгновение Кейн окаменел.

– Нет, – выдавил он, придя в себя.

– Но почему?

– Нет. – Он повернулся и вышел из спортзала.

Феба бессильно осела на пол, швырнула перчатки в угол и начала вытирать лицо полотенцем.

Она имела свободный доступ ко всему в этом поместье, кроме лодок. Смерть Лили была как-то связана с лодкой.

Феба встряхнула головой, быстро встала и побежала за ним.

Кейн сидел в кабинете за столом, опустив голову и сжав виски пальцами.

– Кейн, я понимаю, что ты опять хочешь спрятаться от всего мира, но, может, уже хватит? Пора взглянуть в лицо призракам из прошлого.

– Оставь меня, прошу тебя, – глухо проговорил он, не поднимая глаз.

– Послушай, не отвергай меня, – сказала она нежно. – Ты уже сделал это девять лет назад, не надо повторять прошлых ошибок.

Слезы душили ее, голос дрожал. Она вдруг поняла, как дорог ей этот человек.

– Феба, я не могу, ты не знаешь, что я сделал.

– Так расскажи.

– Это бесполезно. – Он отчетливо представил, как она уходит навсегда из его жизни, и все сжалось у него внутри. – Я не смогу дать тебе то, что ты хочешь. Ты уедешь, а я останусь здесь. Все будет по-прежнему. Нет смысла бороться и что-либо менять.

Она подошла вплотную к нему и наклонилась, заглядывая ему в лицо.

– А если бы ты предложил мне остаться, как ты думаешь, что бы я ответила?

– Ты бы просто не сумела со многим смириться, – тихо сказал Кейн, пропустив сквозь пальцы ее локон. – В тебе столько бурлящей жизни.

– В тебе прошлой ночью было не меньше, поверь.

Кейн прикусил губу и, помолчав немного, проговорил:

– Я не покину «Девять дубов».

Глаза Фебы мгновенно погасли от этих слов, она отступила от него на несколько шагов.

– В таком случае это сделаю я.

– Что ты собираешься делать? – встрепенулся Кейн.

– Я уезжаю завтра утром, – бросила она, направляясь к двери.

– Что ж, это твое право.

Кейн чувствовал, что упускает самое главное в жизни, но ничего поделать с этим не мог. Как он будет жить без нее?

Феба повесила трубку, страх охватил ее. Поежившись, она встала и пошла, сама не зная куда.

– Кто звонил?

Она подняла мутные глаза на Кейна.

– Никто.

– Феба.

– Оставь меня, обойдусь без твоего сочувствия.

– Пойми, я хочу помочь, – сказал он мягко, положив руку ей пи плечо.

Феба вздрогнула всем телом и отступила на шаг.

Кейн почувствовал, что она вся дрожит, увидел немой страх в ее глазах.

– Скажи, что произошло?

– Это был мой адвокат или тот, которого ты нанял... В общем, слушание назначено на завтра.

– Что ж, прекрасно, значит, все совсем скоро закончится.

– Его освободили, и он будет преследовать меня всю жизнь.

Она развернулась и бросилась бежать вверх по лестнице.

Вернувшись и кабинет, Кейн позвонил своему адвокату. Выяснилось, что Феба отказалась свидетельствовать против Крига. Это могло означать только одно: ублюдок выйдет сухим из воды. Она же проведет всю жизнь в страхе, прячась от мира.

Феба превратится в хмурого отшельника, такого же, как и он сам. Кейн не мог этого допустить. Он решительным шагом направился к ней в комнату и вошел без стука.

– Ты дашь показания.

– Нет.

– Феба, он пытался тебя убить. Надо просто разобраться с этим раз и навсегда.

– Доказательства говорят сами за себя.

– Но твои показания сделают их просто неопровержимыми.

– Я не могу, – простонала она. Слезы текли по ее щекам.

Опасаясь спугнуть девушку, Кейн тихо подошел к ней и мягко взял за руку.

– Ты боишься?

– Мне так или иначе придется встретиться с ним в суде. Господи, я не смогу смотреть на него. Он трогал меня, рылся в моих вещах, приставил нож к горлу... Я до сих пор помню холодное острое лезвие, и... – Она судорожно перевела дыхание. – Нет. У него самые лучшие адвокаты, деньги, власть. Что я могу против него?

– Ты очень сильная, Феба, ты справишься.

Она отрицательно покачала головой.

– Если не сделаешь этого, то всегда будешь скрываться, бояться каждого шороха за дверью, – сказал он, тяжело вздохнув. – А потом станешь мной.

– Но это не так уж плохо.

– Ты просто не знаешь, как тяжело быть все время одному, и я не допущу, чтобы это случилось с тобой.

– Каким образом, интересно знать?

– Я пойду на суд с тобой.

Она замерла, не веря собственным ушам. Он собирается покинуть «Девять дубов»? Пятилетняя жизнь в изоляции прервется ради нее?

– А ты не подумал, какой фурор произведет твое появление в обществе? – спросила она, с сомнением вглядываясь в его лицо.

– Что ж, в таком случае внимание будет переключено на меня, и тебя наконец-то оставят в покое.

– Почему ты делаешь это, Кейн?

– Я просто хочу, чтобы ты снова почувствовала себя свободной. Надо дать против него показания хотя бы для того, чтобы защитить других женщин.

– Кейн, – выдохнула она, утонув в его объятиях.

– Все будет хорошо, милая, я помогу тебе.

Глядя на уткнувшуюся ему в плечо голову с разметавшимися рыжими волосами, Кейн вдруг осознал, что нет у него в жизни более дорого человека. Он сделает все, чтобы она была счастлива.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Возвращение Кейна Блэкмона в мир было устроено с большим размахом.

Вертолет доставил их из «Девяти дубов» в аэропорт. Они сели на личный самолет его семьи и отправились в Калифорнию, где было назначено слушанье дела.

– Ты с таким любопытством все разглядываешь, – сказал Кейн, тихонько посмеиваясь.

– Ты ведь никогда не летал на нем? – спросила Феба, с интересом осматривая роскошную кабину.

– Сюзанна часто им пользуется, и некоторые мои служащие иногда летают по делам, а я, действительно, в первый раз.

Он делал это для нее. Ей казалось, что все происходящее лишь сон.

– Я ненавижу летать, – признался Кейн, взглянув в иллюминатор. На его лице появилась смешная гримаса.

– Что ж, ты прекрасно притворялся всю Дорогу, можешь расслабиться, мы, кажется, садимся.

Когда они спустились по трапу, их сразу окружила толпа журналистов.

Кейн со спокойной уверенностью провел Фебу сквозь череду искаженных лиц, вспыхивающих камер, отмахиваясь от потока навязчивых вопросов и грубых комментариев.

Они сели в лимузин. Феба впервые увидела другую сторону Кейна: перед ней был сильный мужчина, которому все вокруг подчинялись. Она чувствовала себя защищенной, когда они вновь пробирались сквозь толпу жаждущих сенсации любопытных глаз у здания суда.

На мгновение Феба замерла, увидев, как в зал заседаний вплывает самодовольная улыбочка Рэндала Крига, которая вмиг испарилась, наткнувшись на ледяной взгляд Кейна Блэкмона. Самоуверенный мачо вдруг побледнел и, повернувшись к своим адвокатам, начал яростно им что-то объяснять.

Феба слегка толкнула Кейна в бок. Он, как загипнотизированный, следил за мечущимся среди дорогих галстуков Кригом. Посмотрев на нее, Кейн нежно улыбнулся и, наклонившись, шепнул:

– Смелее, я здесь, рядом. Он никогда больше не тронет тебя.

Заседание началось. Адвокаты Кейна оказались настоящими виртуозами. К тому же частный детектив неплохо поработал.

Как выяснилось, Феба не первая жертва Крига, несколько женщин выступили в качестве свидетелей обвинения.

Услышав, что ей дали слово, Феба медленно встала и, подойдя к трибуне, начала говорить. Присутствие Кейна вселяло в нее уверенность, она черпала в нем силу для того, чтобы противостоять напору провокаций со стороны адвокатов Крига.

Когда она снова заняла свое место, присяжные удалились на совещание. Был объявлен перерыв.

Кейн отвез обессиленную Фебу в отель, где заранее была поставлена охрана у номера люкс.

– Тебе надо отдохнуть.

– Я хочу, чтоб это все скорее закончилось.

– Немного осталось, – сказал он, глядя на часы.

– Зачем им столько времени?

– Не знаю. Я вот думаю, где наш обед.

Она улыбнулась.

– Спасибо тебе.

– Не стоит.

– Сложно было покинуть «Девять дубов»?

– Послушай, я жил в изоляции не потому, что избегал назойливой прессы, я просто не хотел никого видеть.

– Ну, ты все равно очень много сделал для меня.

– От тебя не так-то просто отделаться, – хитро подмигнул он.

– Эй, ты хочешь сказать, что я нагловатая особа, вьющая из тебя веревки?

– В точку.

Они вместе весело расхохотались.

– Смотри-ка, да ты ведь смеешься, – с усмешкой заметил Кейн.

– Что ж, так и быть, запиши это на свой счет, – улыбнулась Феба. Поерзав, она поудобнее устроилась на диване, поджав ноги, и, помолчав немного, проговорила: – Теперь ты знаешь о самых гадких моментах моей жизни, Кейн. Когда же ты расскажешь о твоих призраках?

Кейн стиснул руки и скрежетнул зубами.

– Феба, пойми... – Он не закончил фразу, погрузившись в борьбу с чувством вины, преследовавшей его вот уже много лет.

– Кейн, пожалуйста.

Он молчал.

– Я не смогу помочь тебе, пока не знаю всего.

Кейн повернулся к ней, и она на мгновение погрузилась в темную, мучительную бездну его глаз.

– Так ты хочешь правды? Уверена?

– Да.

– Феба, я убил свою жену. Достаточно? – выпалил он.

Она затрясла головой, распахнув полные ужаса глаза.

– Нет, не может быть, это неправда!

– Я не пытался помешать Лили взять лодку, хотя знал, что она не умеет ею управлять.

Кейн начал вставать, но Феба заставила его сесть обратно.

– Подожди, – прошептала она, дотрагиваясь до его лица.

– Я женился на ней, потому что она носила моего ребенка. Я никогда не любил ее. Роковой ошибкой было само наше знакомство, которое сломало наши жизни.

– Но она-то тебя любила?

– Да, черт возьми, меня это просто убивало: постоянно видеть ее светящиеся обожанием глаза. Когда она потеряла ребенка, я старался заставить себя взглянуть на нее по-другому. Но ничего не вышло: мы были абсолютно чужими людьми, вынужденными жить в одном доме...

Затаив дыхание, Феба смотрела на него, боясь упустить хоть слово.

– Спустя несколько месяцев Лили поняла, что я никогда ее не полюблю, – помолчав, продолжил Кейн. – И она обратила на меня всю свою ненависть и злость. Моя жизнь стала похожа на бесконечный кошмар. В тот злополучный вечер я хотел поговорить с ней о разводе, но она уже знала, подслушав мой разговор с адвокатом. Мы сильно поругались, наговорили друг другу ужасные вещи. А потом...

– Как вышло так, что Лили оказалась в лодке?

– После нашей ссоры она выскочила из дому. Я решил, что она остынет и мы поговорим спокойно, как цивилизованные люди. Лили раньше частенько уходила на улицу, когда мы ругались. Но на этот раз ее не было слишком долго. И я пошел ее искать. Она сидела в лодке на берегу. Увидев меня, она закричала, чтобы я убирался прочь и оставил ее наконец одну. Ну, я и ушел.

Феба целую минуту ждала продолжения рассказа.

Наконец Кейн встряхнул головой, стараясь отогнать слишком яркие образы прошлого.

– Я не думал, что она отвяжет лодку.

– Погода была ясная?

– Сначала – да, но потом начался мелкий дождь, хотя река была довольно спокойной. Когда она не вернулась через несколько часов, я пошел за ней сам. Вот тогда я понял, что она уплыла на лодке. Это была не первая ее выходка, целью которой было вывести меня из себя. Я вызвал береговую охрану, а сам отправился искать ее на катере. Но она словно испарилась. Дождь тем временем усиливался, видимость была практически нулевая, и мы вернулись на берег. Я всю ночь провел на пирсе, утром нашел лодку, а потом ее. – Он бессильно откинулся на спинку дивана.

– Кейн, Лили могла справиться с лодкой?

– Я не знаю. – Он вскочил и быстро зашагал по комнате. – Нет, не могла, я знал об этом и все равно не помешал ей.

– Подожди, ты что, себя винишь в ее смерти?

– Я виноват во всем. Мог утащить ее обратно в дом, да куда угодно от этой проклятой реки, но не сделал этого. Моя нелюбовь убила ее.

– Кейн, Лили была взрослым человеком, который в состоянии оценить опасность. Она прекрасно знала, что не умеет управлять лодкой, и все равно отправилась на ней по реке в дождь, когда каждую минуту мог начаться настоящий шторм. Все это было сделано специально, как ты не понимаешь? Она сама выбрала такой путь.

Кейн затряс головой.

– Неужели ты думаешь, что я поверю в это? Она не хотела умирать, и...

– Что сказал следователь?

– Никаких ран, захлебнулась.

– Она хорошо плавала?

– Достаточно.

– Тогда она просто не хотела плыть, – заключила Феба.

– Я должен был заставить Лили вернуться в дом, должен был увести ее оттуда!

– То есть ты хочешь сказать, что не любил ее должным образом?

Кейн согнулся, как от удара.

– Кейн, иди сюда, – нежно сказала Феба, дотронувшись до его холодной руки. – Милый, это не в твоей власти – заставить себя испытывать определенные чувства к кому-либо. Твое преступление не в том, что ты не смог полюбить ее, а в том, что запрещаешь себе любить теперь.

Кейн шептал ее имя сквозь бесконечно долгий, заволакивающий прошлое поцелуй.

Телефонный звонок разорвал их объятия. Феба напряженно наблюдала за выражением его лица, когда он взял трубку.

Через мгновение Кейн повернулся к ней.

– Присяжные готовы огласить свое решение. Поехали.

Феба не успела еще до конца осознать, что она свободна, а Криг получил большой срок, как оказалась уже в самолете.

Кейн всю дорогу молчал и практически не смотрел в ее сторону. Она оставила его наедине с прошлым. По напряженному лицу Кейна то и дело пробегали тени: он будто заново переживал смерть жены.

Через несколько часов они приземлились в аэропорту. Феба очнулась от странного оцепенения, когда поднималась по лестнице в «Девяти дубах». Она оглянулась.

– Кейн.

– Увидимся утром, – сказал он не терпящим возражений тоном.

Зачем он так? Опять прячется, избегает ее. Она бессильна перед стеной отчуждения, которую он снова воздвиг.

– Кажется, здесь мне больше нечего делать.

– Да, ты можешь ехать домой, тебе теперь ничего не угрожает. Собери вещи, а я утром вызову для тебя такси.

– Мое сердце навсегда останется в «Девяти дубах». – Ее голос дрогнул. – Но я не могу быть рядом с человеком, который из-за глупого чувства вины не хочет видеть будущего.

– Феба, пожалуйста, не начинай снова...

– Кейн, очнись, ты не сделал ничего плохого. Конечно, если не считать того, что позволил призраку сломать себе жизнь, – с грустью сказала она и, вздохнув, пошла к себе в комнату.

Феба любила этого человека, любила всем своим существом. И как было мучительно осознавать, что она теряет его из-за женщины, которая уже пять лет мертва.

Она пришла к нему, как свежий аромат ночи, как легкое дуновение ветра сквозь удушливую пелену воспоминаний. Нежное прикосновение, его имя, слетевшее с губ, светящееся, почти прозрачное тело, скользнувшее под одеяло. И нестерпимо жаркая и исступленная мысль, что все это в последний раз.

– Не уходи, – шепнул он.

Качнув головой, она исчезла за дверью.

Кейн зажег спичку и поднес ее к лодке, перевернутой на берегу. Старое, сухое дерево вспыхнуло мгновенно. Он сел на землю и завороженно уставился на пылающий костер.

Проснувшись утром в одиночестве и ощутив аромат Фебы на подушках, Кейн вдруг понял, что приносит свою жизнь в жертву прошлому. Он не вспоминал о Лили несколько недель, она ушла, стала лишь частью памяти о давно прошедшем.

Любовь к Фебе – это слишком дорогая цена за ошибку молодости. Позволив чувству вины поглотить все его существо, он чуть не упустил свое счастье.

Густой белый дым поднимался в небо, унося с собой годы одиночества, страданий, оставляя удивительное ощущение легкости и свободы.

Со стороны дома доносились голоса, к подъезду подъехала машина. Уиллис, Доббс и Бенсон помогали Фебе с вещами.

Она обняла Бенсона и, стараясь не расплакаться, открыла дверцу джипа.

– Феба!

Она обернулась и увидела поднимающийся над рекой дым. Кейн спешил к ней. На нем были узкие джинсы и белая футболка. Она никогда не видела его одетым так, какая-то неуловимая свобода сквозила в каждом движении.

– Я решил, что пришло время оставить кое-что в прошлом.

– О чем ты? – спросила Феба, чувствуя, как предательски дрожит ее голос.

– О призраках, чувстве вины, одиночестве.

Феба сглотнула.

– Правда?

Он шагнул к ней.

– Не покидай меня, – тихо произнес Кейн.

Слезы размыли его образ.

– Я не могу быть с тобой и вести изолированную жизнь.

– Так помоги мне открыть двери в мир.

– Но...

– Я был просто идиотом, сам сделал свою жизнь невыносимой. Ты помогла мне выбраться из клетки, которую я себе соорудил. Не бросай дело на полпути! Не уезжай! После всего, что мы пережили вместе...

– Кейн! Я... – Ее руки обвились вокруг его шеи.

– Ты нужна мне, как воздух. Ты – моя жизнь. Я люблю тебя, Феба Делонгпри, слышишь, люблю!

– Я любила тебя всегда.

– Я хочу быть с тобой, Феба, хочу, чтобы у нас были дети... Выходи за меня, Феба, прошу тебя!

– Да, – только и смогла сказать она, задыхаясь от слез счастья, душивших ее.

Кейн подхватил Фебу на руки и закружил. Солнце, пляшущее в ее огненных волосах, озаряло его душу. Ему вдруг показалось, что сверху на них, улыбаясь, смотрят предки, радуясь, что «Девять дубов» опять наполнятся смехом, надеждой и любовью.