Глава 1

Антрим, Северная Ирландия, 1176 год

— Черт бы его побрал! Только этого мне не хватало!

Скомкав в кулаке кусок пергамента, Реймонд де Клер быстрыми шагами пересек внешний двор крепости. И ирландцы, обитавшие в замке, и солдаты из английского войска старались убраться кто куда, лишь бы не попасть хозяину под горячую руку. Не обращая внимания на их суету, Реймонд вошел в сумрачный сарай, гордо именовавшийся здесь конюшней. В ноздри ударил смрад перепревшего навоза, и Реймонд помрачнел еще больше.

«Вот и еще одна проблема!» — подумал он, а вслух крикнул:

— Коннал!

— К вашим услугам, милорд! — отвечал мальчик. Юношеская ломкость его голоса разозлила Реймонда еще пуще.

— А ну покажись. Да побыстрее!

Из денника вышел высокий подросток с темно-каштановыми волосами, едва заметно отливавшими медью. Глубоко вздохнул, набираясь отваги, и выпрямился во весь рост.

Реймонд смерил его разъяренным взором. И этой оглобле всего двенадцать лет от роду? Проклятие, ну и верзила из него вырастет! Реймонд смотрел, как Коннал О'Рурк идет ему навстречу. Единственный сын Шивон О'Рурк, в четыре или пять лет, мальчишка стал отрадой и гордостью ее второго мужа, Гэлана Пендрагона. Но даже это воспоминание, не улучшило настроения Реймонда де Клера. Он приехал в Антрим всего неделю назад и с тех пор только и делал, что пытался разобраться с навалившимися на него проблемами. А теперь к этим проблемам прибавился еще и Коннал заодно с сопровождавшими его рыцарями и неожиданной просьбой его приемного отца.

— Как прикажешь все это понимать? — Реймонд потряс в воздухе злополучным пергаментом.

— Полагаю, что мой отец высказался достаточно ясно, милорд.

Реймонд выразительно закатил глаза и повел плечами.

— Тысяча чертей! Похоже, Пендрагон выжил из ума, если поручает мне твое воспитание!

— Честно говоря, милорд, — уточнил Коннал, робко приближаясь еще на шаг, — эта идея пришла в голову моей матери.

Реймонд мрачно уставился на подростка и пробурчал:

— А я-то думал, что из них двоих она гораздо умнее!

— Я непременно передам это отцу при первой же встрече.

— Валяй, малыш, и тогда я уж точно спущу с тебя все семь твоих ирландских шкур!

Коннал лишь улыбнулся в ответ. Он знал, что этой жуткой угрозе никогда не суждено осуществиться. Несмотря на новый глубокий шрам, рассекавший щеку от скулы до подбородка и придававший лицу чрезвычайно свирепый вид, Реймонд де Клер по прежнему оставался рассудительным и дальновидным человеком. Коннал был бы не прочь узнать, что случилось с ним на службе у короля. Отчего веселый и общительный рыцарь превратился в мрачного солдафона и не связано ли это каким-то образом с ужасным шрамом у него на щеке? Однако в данный момент он не осмелился приставать к Реймонду с вопросами. Ведь теперь Коннал был не просто приемным сыном его боевого товарища, а новым оруженосцем в войске у милорда де Клера. По крайней мере, он надеялся им стать. Потому что отныне и впредь его судьбой мог распоряжаться только де Клер.

— Как вам угодно, милорд, — с неистощимым терпением поклонился Коннал.

— С каких это пор ты стал таким умным? — сердито прищурился Реймонд.

— Не знаю, милорд.

Может быть, дело в том, что этот сопляк, это костлявое чучело, по праву рождения был принцем этой страны?

— С вашего позволения, милорд, я слышал о том, что вы собираетесь жениться, — отважно заявил Коннал, переминаясь с ноги на ногу. — Когда вы представите меня своей невесте?

Рыцари за спиной у Реймонда зашевелились, и он услышал звуки, возмутительно похожие на ехидный смех. Он резко обернулся и кинул через плечо суровый взгляд. Двое из трех сопровождавших его мужчин испуганно потупились, тогда как третий — Николай — лишь высокомерно вскинул бровь и, как всегда, скрестил руки на широченной груди.

Реймонд перевел взгляд обратно на мальчика и процедил:

— Может, я и удостою тебя такой чести — когда будет с кем знакомиться.

Коннал растерялся.

Не обращая внимания на вопрос, читавшийся в зеленых глазах подростка, Реймонд шагнул к нему вплотную и вполголоса спросил:

— При чем тут я, Коннал? Зачем тебе служить моим оруженосцем, когда твой отец сам мог тебя выучить?

— Отец относится ко мне… снисходительно. Он любит меня и считает слишком юным.

— Но ведь это правда! Почему бы тебе не стать пажом у одного из его рыцарей?

— Я очень рослый. — Мальчишка зарделся от смущения, а Реймонд подумал, что дело вовсе не в этом.

Гэлан Пендрагон души не чает в своем приемном сыне и ни в чем не может ему отказать. Реймонд нисколько не возражал против такой горячей отцовской любви, но не мог согласиться с решением Гэлана сделать из Коннала оруженосца. Парень был слишком молод.

— Если мне суждено стать рыцарем, то я хочу быть лучшим из лучших, — с воодушевлением заявил Коннал. — А ведь вы — единственный, кто может сражаться на равных с моим отцом.

Реймонд лишь надменно приподнял темную бровь, не желая отвечать на эту неуклюжую лесть.

— К тому же у него и без меня хватает хлопот из-за сестер, — продолжал Коннал, пожимая плечами.

— Наверное, они у тебя совсем дикие, да? — Реймонд ничего не мог с собой поделать и добродушно улыбнулся. Коннал тоже улыбнулся в ответ, но вовсе не так добродушно.

— С Эйслин совсем нет никакого сладу, милорд. Месяц назад отец едва успел ее поймать, когда она сделала из простыней веревочную лестницу и хотела сбежать через окно своей спальни.

Реймонд живо представил себе, как Гэлан мечет громы и молнии на буйную голову своей старшей дочери, и более внимательно присмотрелся к Конналу. Слишком молод, чтобы быть оруженосцем, слишком велик, чтобы быть пажом. Реймонду было больно даже подумать о том, чтобы подвергнуть этого ребенка всем тяготам и жестокостям армейской жизни. И он сердито отрезал:

— Нет. Тебе еще рано в оруженосцы. Ты же ничего не видел в жизни, кроме своего Донегола!

Столь неожиданная смена настроения захватила Коннала врасплох, и он с отчаянием воскликнул:

— Я уже был с отцом в Англии, в Шотландии и во Франции! И я отсюда никуда не уйду!

Проклятый упрямец!

— Тебе что, пинка дать для скорости? Смотри, мало не покажется!

— Милорд…

— Нет! Война — слишком опасное занятие для тех, кто не умеет постоять за себя! — Реймонд повернулся к двери и бросил через плечо: — Возвращайся домой!

Коннал чуть не лопнул от возмущения. Но кто он такой, чтобы спорить с владетельным эрлом? Де Клер был в своем праве. Король доверил Гэлану Пендрагону править северными провинциями Ирландии, а отец передал часть своих земель под контроль Реймонда де Клера. Де Клер не может упустить свой шанс, так же как Коннал не может упустить свой.

— Я видел, как во время боя гибнут невинные и беспомощные люди, милорд! — выпалил Коннал, не желая уступать. — И я вовсе не такой уж маменькин сынок! Отец позаботился о том, чтобы я прошел хорошую школу. Он понимает, что его наследник должен быть сильным и решительным человеком!

Реймонд замедлил шаги и снова оглянулся через плечо.

— До тех пор, пока ты сам не убьешь врага в открытом бою и не увидишь, как гибнут твои товарищи, ты будешь оставаться маменькиным сынком!

Коннал лишь поджал губы и стиснул кулаки, и Реймонд подумал, что ему слишком хорошо знакомо это упрямое выражение на нежном и чистом лице. Если сопляк унаследовал хотя бы десятую часть норова своей мамаши, он так или иначе найдет способ здесь остаться. Де Клер развернулся, широко расставил ноги, скрестил руки на груди и не спеша смерил взглядом юного упрямца. Ну что ж, пусть пеняет на себя. Реймонд сделает так, что мальчишка сам захочет вернуться под крыло к родителям!

— По-твоему, я не прав? — Коннал открыл было рот, чтобы возразить, но де Клер перебил его, мрачно отчеканив: — Я прав, и ты сам это знаешь!

— Как скажете, милорд, — пробубнил несостоявшийся оруженосец.

— Антрим — это не Донегол! Здесь почти нет женщин, чтобы вытирать тебе нос! Еда грубая и скудная, работа тяжкая, и ее всегда много, а ночи слишком короткие, чтобы как следует отдохнуть!

— Да, милорд, вы правы, — отвечал Коннал, дерзко вскинув голову. — До сих пор я вел изнеженную жизнь аристократа. Но теперь пришло время изведать жизнь солдата в вашем войске.

Солдата? Черт побери, да у этого сопляка гонора не меньше, чем у его папаши! Не мешало бы дать ему урок смирения и послушания — качества, незаменимого для настоящего рыцаря. Реймонд недавно убедился в этом на собственном горьком опыте. В его памяти возникло юношеское лицо, искаженное предсмертной мукой. Он сухо произнес:

— Ты всего лишь невесть что возомнивший о себе мальчишка, неспособный позаботиться даже о себе самом! Я подумаю о том, чтобы сделать тебя своим учеником, а пока считай, что тебя взяли. Не надейся ни на поблажки, ни на снисхождение. Как все — так и ты, Коннал. Отныне ты станешь рядовым членом клана О'Рурк. Ты все понял?

Коннал молча кивнул, готовый уцепиться даже за этот ничтожный шанс.

— Тебе скажут, что ты будешь делать, чтобы вернуть этому замку, — тут в голосе Реймонда прозвучало явное раздражение, — его былое величие. — Де Клер сильно сомневался, что эта смердящая груда развалин вообще могла быть когда-то великой. — А пока оседлай моего коня. Если будешь цел после того, как познакомишься с Самсоном, получишь разрешение остаться.

— Мы куда-то едем?

— Нет, ты никуда не поедешь! — Реймонд широким жестом обвел рукой загаженную конюшню. — Ты будешь выгребать навоз из этих денников!

Каким-то чудом Конналу удалось сохранить самообладание. Он был готов на все, лишь бы остаться в Антриме: только так он мог стать первым среди ирландцев, получившим рыцарские шпоры от короля Генриха.

Реймонд окликнул Кевина, и на его зов явился паренек, на несколько лет старше Коннала.

— Составь список всего, что понадобится, чтобы навести порядок в этом… хлеву. — Он снова окинул конюшню брезгливым взглядом. — И принимайся за дело. Коннал будет тебе помогать. Ты отвечаешь за него, Кевин.

Светловолосый конюх поклонился, исподтишка косясь на Коннала. Реймонд не мог предсказать, как сложатся их отношения. Впрочем, пусть об этом печется сам Коннал. Он умывает руки.

Де Клер решительно повернулся и вышел из конюшни в сопровождении своей свиты.

Кевин не стал тратить времени даром и первым делом спросил:

— Ну что, О'Рурк, не боишься запачкать ручки?

Проигнорировав его ехидное замечание, Коннал направился к заваленному навозом деннику, в котором обитал Самсон, боевой конь Реймонда де Клера. В ту же секунду черный как смоль огромный жеребец топнул копытом и подался вперед, будто предупреждая неразумного подростка, что тому не стоит соваться, куда не следует.

— Смотри не зевай! — воскликнул Кевин. — Он злой как черт! И вдобавок кусачий!

Но Коннал продолжал идти, как ни в чем не бывало, хотя конь уже взвился на дыбы и молотил копытами воздух. Мальчик оказался совсем близко. Тяжелые подковы с силой врезались в грязный пол, и в тот же миг конь успокоился. Коннал погладил Самсона по бархатному храпу, и что-то прошептал ему на ухо.

Жеребец ласково фыркнул ему в плечо.

— Провалиться мне на месте! — с восхищением выдохнул Кевин. — Как ты его, а?

— Просто я с детства привык возиться с животными, — ответил Коннал, равнодушно пожав плечами. Он вовсе не собирался откровенничать с этим оруженосцем-англичанином. Парень понятия не имеет о том даре, что достался ему от предков, зато наверняка станет считать его тронутым. Сгибаясь под тяжестью рыцарского седла, Коннал кое-как водрузил его на спину Самсону и затянул подпругу. Взял жеребца под уздцы и повел к выходу из конюшни.

На пороге мальчик на миг задержался, окинув взглядом крепостной двор и мглистое серое небо, низко нависшее над замком.

«Какое здесь все мрачное!» — подумал он. Вряд ли король Генрих догадывается о том, что Реймонд де Клер получил от него в награду землю, отравленную давним проклятием.

Земля все сильнее содрогалась от ударов тяжелых подков, однако Фиона упрямо делала вид, что ничего не замечает. Она продолжала собирать в корзинку лекарственные травы, словно у нее за спиной грохотали не копыта, а дальняя весенняя гроза. И все же она всей кожей ощущала их приближение — будто видела наяву иноземное войско, без спросу вившееся в ее родной Антрим.

Англичане.

Это они нарушили покой лесов и долин своими грубыми голосами, лязгом оружия, блеском мечей и ненасытным стремлением властвовать над всем миром. Сердито поджав губы, она осторожно надломила плотный стебель тысячелистника и уложила растение в корзину. В Донеголе уже успели привыкнуть к суете англичан, однако Антрим встречался с ними впервые. Подобно острому мечу, без помех рассекающему податливую плоть, они ворвались в предгорные долины и заняли замок Гленн-Тейз. Впрочем, в замке все равно не нашлось хотя бы одного солдата, готового сразиться с захватчиками не на жизнь, а на смерть.

— Ты прячешься!

Раздавшийся у нее за спиной голос был мелодичным и звонким, немного похожим на детский.

— Я занимаюсь своими делами. А ты лучше займись своими! — проворчала Фиона, с преувеличенным вниманием высматривая в траве нужные ей травы.

Но около ее головы уже трепетали полупрозрачные невесомые крылышки, отливавшие радужным блеском, и тот же голос пропел:

— Как ни прячься, а от судьбы все равно не уйдешь!

Фиона резким жестом откинула с лица волосы. Как назло, в этой сырой долине почти не росло нужной ей разновидности вереска.

— Моя судьба — жить и умереть в Гленн-Тейзе, — отвечала она. Не хватало еще, чтобы ее учили уму-разуму какие-то зазнавшиеся феи!

— Если бы все было так просто, ты не родилась бы…

— Я знаю это и без тебя! — сердито перебила она.

— Но как же ты собираешься защищать то, что должна, прячась в лесу?

Фиона застыла, не дотянувшись до очередного цветка, захваченная врасплох новым видением.

— Оставь меня в покое, Кайра! — выпалила она. — Я и так делаю все, что в моих силах! Между прочим, ты тоже считаешься хранительницей — или я ошибаюсь?

В ответ фея громко фыркнула. Фиона подняла глаза. Кайра перепорхнула с одного лепестка на другой и с наслаждением выпила капельку росы. На миг ее крылышки замерли, и стало видно, что сегодня они отливают яркой синевой. Значит, непременно должно случиться что-то важное. В душе у Фионы поднялась неясная тревога.

— Тебе нельзя иметь дело с англичанами! В замке и так все вверх дном, а твое появление только добавит неприятностей!

Кайра сурово посмотрела на молодую женщину. От волнения побледнела, а ее сверкающие крылышки снова замерли.

— Тебе тоже нельзя здесь вертеться! — Фиона обвела выразительным взглядом лесную опушку, хотя вокруг не было видно ни одной живой души. Она снова посмотрела на фею, застывшую в независимой позе в золотистой сердцевине цветка, и строго добавила: — Особенно тебе!

— Кто-то идет! — зазвенели в траве тоненькие голоса, и перед Фионой возникла целая дюжина крошечных лиц.

— Ради всего святого, спрячьтесь сейчас же! — прошипела она, моментально обратившись в слух. Кто-то с треском ломился через подлесок, стараясь попасть на тропу. — Это Дуган! — Фиона выпрямилась, подхватила корзинку и поспешила прочь с поляны, задевая подолом платья головки цветов.

Но Дуган был уже совсем близко. Она испуганно оглянулась на любопытные рожицы Малого Народца, по-прежнему глазевшего ей вслед. Вот Дуган появился на опушке, и Фиона затаила дыхание в надежде на то, что он никого не заметит. Даже того отчаянного эльфа, что вцепился в подол ее платья.

— Она умирает! — воскликнул Дуган. — Ты должна к ней пойти!

— Тебе следовало позвать меня сразу, как начались схватки! — заметила Фиона, решительным жестом приказывая ему идти вперед.

— Да-да, оно конечно. — Дуган бросил через плечо виноватый взгляд. — Да только ее мать нипочем бы мне не позволила!

Старшее поколение действительно предпочитало не иметь с ней дел. Вилланам хватало отваги позвать ее на помощь только в том случае, когда речь шла о жизни и смерти и им оставалось лишь уповать на чудо. Краем глаза она уловила мелькание миниатюрных фигурок и махнула рукой у себя за спиной, умоляя их скрыться. Страшно было даже подумать о тех бедах, что непременно постигнут Малый Народец, если их увидит кто-то из непосвященных.

Фионе и так приходилось нелегко. Не хватало еще охоты на фею.

Она шла по деревне следом за Дуганом, с болью замечая косые взгляды и ту поспешность, с которой люди старались убраться с их пути. Как они не понимают, что Фиона попросту не способна причинить кому-то зло? «Не навреди» — вот самый главный закон, от которого зависит вся ее жизнь!

Дуган распахнул перед ней дверь, и Фиона решительно подошла к Мейри, не обращая внимания на то, каким ненавидящим взглядом сверлит ее мать несчастной роженицы.

— Выйдите. Вы оба, — сурово приказала она, заботливо склоняясь над Мейри и отводя с ее лица влажные от пота волосы. Женщина была совсем бледной и едва дышала. — Милая, я непременно тебе помогу, — прошептала Фиона. — Но ты должна сама меня попросить!

— Как вам угодно, миледи, — слабо кивнула Мейри. — Лишь бы ребеночек остался жив!

— По-твоему, мне хватит совести оставить его сиротой? — Фиона уверенно улыбнулась и даже поцокала языком с ласковым укором, стараясь ободрить свою пациентку. — Чтобы бедняжку воспитывала твоя мамаша? — Она демонстративно передернула плечами.

Мейри едва заметно улыбнулась в ответ, но в тот же миг ее тело содрогнулось от новой серии схваток.

При виде того, как Фиона проверяет положение плода, старая Онора не выдержала и вскричала:

— Да как ты посмел подпустить ее к своей жене?! — Ее морщинистое лицо исказила гримаса отвращения и ярости.

— Я сделаю что угодно ради ее жизни! — твердо ответил Дуган, встречаясь взглядом со своей разъяренной тещей. Если бы Онора не обманула его, уверяя, что роды у Мейри наступили в срок, его жена не оказалась бы сейчас на грани гибели.

— Выйди отсюда, Онора, — приказала Фиона. — И ты, Дуган, тоже. — Молодой виллан упрямо покачал головой, и она строго посмотрела ему в глаза: — Да выйди же! Ваша возня мешает мне сосредоточиться!

Дуган глянул на жену, измученную безуспешными потугами, и понуро кивнул.

— Нет! — Онора с визгом ринулась к Фионе. — Не смей осквернять мою девочку своим дьявольским колдовством!

Фиона резко повернулась и оказалась со старухой нос к носу. У Оноры сразу пропал воинственный пыл.

— Хватит, старая дура, ты уже натворила дел! Хочешь, чтобы твоя дочь осталась жива?

Онора кивнула.

— Тогда не путайся у меня под ногами! — Ребенок вот-вот должен был появиться на свет, однако плод был слишком велик. Если бы Фиона вынула его с помощью ножа, то наверняка потеряла бы мать. Итак, у нее оставался лишь один способ сохранить жизнь и матери, и ребенку.

Онора затравленно оглянулась на дочь и опрометью выскочила вон. Дуган поцеловал жену так нежно, что у Фионы стало тесно в груди. Наконец он посмотрел на Фиону и тоже вышел. Прополоскав тряпку в холодной воде, Фиона вытерла роженице лицо и объяснила, что собирается сделать. Мейри не в силах была скрыть свой страх, однако иного пути не было. По крайней мере, Фиона могла избавить ее от ненужной боли. Она побрызгала в комнате миррой и лавандовой водой, чтобы хоть немного освежить воздух, и налила в деревянную плошку горячей воды из котла, кипевшего на огне. Из поясной сумки Фиона достала замшевый мешочек с драгоценным флаконом, украшенным гербом ее предков. Отсыпав на ладонь немного темного порошка, она размешала его в воде и поднесла Мейри. Однако крестьянка не спешила пить это зелье.

— Он совершенно безвредный! — прошептала Фиона, и лишь после этого Мейри выпила все до капли. Фиона едва успела погрузить роженицу в сон, пока новая серия схваток не лишила ее жизни.

Во дворе нетерпеливо метался взад-вперед Дуган, пропуская мимо ушей злобное шипение тещи.

Онора была убеждена в том, что ее непутевый зять обрек жену на вечное проклятие, попросив помощи у ведьмы. Однако Дугану не было дела до глупых обвинений выжившей из ума старухи — жизнь двух самых дорогих для него существ оказалась под угрозой! Напротив их приземистого домика толклись перепуганные соседи, однако лишь Брайану, самому близкому другу Дугана, хватило смелости подойти поближе.

— Только не вздумай заводить речь о том, чем я рискую! Я все знаю и без тебя! — напустился на него Дуган.

Из дома донесся низкий протяжный стон, и мужчины с тревогой посмотрели на дверь.

— Ты что, не мог позвать ее раньше?

— Представь себе, не мог. Я же ее боюсь как…

— Как огня, да?

Дуган криво ухмыльнулся и опустил глаза, признаваясь в собственной трусости.

— Между прочим, им хватит ума считать ребенка проклятым из-за того, что ты позвал ее! — И Брайан выразительно кивнул на остальных.

Дуган лишь крякнул в ответ. Брайан знал, о чем говорил, и вовсе не воркотня его безмозглой тещи удерживала молодого крестьянина от того, чтобы немедленно позвать на помощь Фиону.

— Пусть хоть кто-то из них попробует открыть свою пасть… Все замерли от неожиданности. Хижина содрогнулась так, что с крыши посыпалась сухая солома.

— Ну вот, что я говорила? Она убила ее! — закричала Онора на своего зятя.

Но Дугану было не до нее. Он не в силах был отвести глаза от окон дома, лучившихся ярко-синим светом Дуган рванулся было вперед, но вера в Фиону помогла ему справиться с паникой. Зато Онора понеслась к двери так, что Брайан едва успел перехватить шуструю старуху на самом пороге, но та не унималась и принялась голосить на всю деревню. Словно в ответ на ее вопли синее сияние стало еще сильнее, затем стало меркнуть, пока через минуту не погасло совсем. И в наступившей тишине все ясно услышали жалобный плач младенца. Дуган переглянулся с Брайаном и шагнул внутрь. Он застыл на месте, со страхом озираясь, но увидел в комнате только Мейри и новорожденного ребенка.

— Где она?

Мейри, любовно склонившаяся над сыном, подняла на мужа безмятежный взор и только после этого огляделась.

— Только что была здесь… — пробормотала растерянная женщина.

Прежде чем выйти из тени деревьев, Фиона убедилась, что за ней никто не следит. Ей вовсе не требовалось торчать возле Мейри и Дугана, чтобы знать, как они благодарны за помощь. Да и выслушивать лишние попреки от безмозглой Оноры тоже не хотелось. Деревенские сплетницы никогда не упускали случая прошипеть ей вслед проклятие, а порой даже кинуть украдкой камень. Вот почему она предпочитала держаться подальше от деревни и жила в лесной глуши.

И все же Фиона ни о чем не жалела. На сердце делалось теплее всякий раз, стоило вспомнить, какому чудесному ребенку она помогла появиться на свет! Рослый здоровый мальчик заявил о себе в полный голос, как только покинул материнское лоно. Ей удалось подержать младенца на руках совсем недолго, но даже эти краткие мгновения с лихвой окупали испытанные ею обиды и боль. Она легко шагала по лесной тропе, высоко подняв голову и полной грудью вдыхая ароматы приближавшейся весны. Невольно ее взгляд задержался на верхушках башен, выступавших из густого тумана над кронами деревьев. Отсюда трудно было разглядеть весь замок, однако Фиона и без того слишком хорошо помнила, как выглядит эта зловещая твердыня. Тяжко опираясь на гранитный утес своими древними бастионами, крепость нависала над берегом моря и заповедной долиной, карауля каждое движение Фионы подозрительным, недоверчивым взглядом. Ни дать ни взять — надменный жестокий хозяин, готовый каждую минуту устроить взбучку нерасторопному слуге.

Ей пришлось снова напомнить себе о том, что к замку она больше не имеет никакого отношения. Лучше подумать о собственных делах. Но не успела Фиона сделать и двух шагов, как впереди раздался грохот копыт: стремительно приближался конный отряд. Вскоре она увидела их — английских рыцарей, мчавшихся во весь опор в сторону замка.

У Фионы тревожно екнуло сердце. Ей не требовалось видеть лицо, спрятанное под железным забралом, чтобы знать, кто командует этой безжалостной сворой. Она чувствовала его так отчетливо, словно сама оказалась в его шкуре: как он часто и глубоко дышит, как потеет под тяжелыми латами, как наклоняется к мощной шее своего жеребца, чтобы удержаться на скаку, и сжимает бедрами конские бока. А в следующий миг она вспомнила все, что так упорно старалась забыть все эти годы. Тот восторг, с которым он смотрел на нее однажды. Всего лишь однажды. Когда он был ранен и лежал в ее постели. Фиона не хотела, чтобы англичанин запомнил ее, и вытравила свой образ из его памяти с помощью колдовских трав. До сих пор все англичане, с которыми ей приходилось иметь дело, были грабителями и убийцами. И этот рыцарь, судя по всему, немногим отличался от остальных.

Захваченная врасплох, Фиона застыла как зачарованная, пока не услышала у себя за спиной детские голоса. Она резко обернулась. Трое малышей увлеченно возились прямо на дороге, гоняя по земле деревянными палочками плоский камень. С тревогой оглянувшись на англичан, Фиона громко закричала и кинулась к детям. Двое мальчишек испугались одного ее вида и тут же отбежали подальше. И только их упрямая приятельница не желала двинуться с места — дочь Фионы.

— Сойди с дороги, Шинид! — кричала Фиона. — Скорее!

Только теперь Шинид соизволила обратить внимание на конный отряд. До нее дошло, к чему привело ее детское упрямство, но от страха ее ноги словно приросли к земле. Фиона быстро прошептала несколько слов и взмахнула рукой. Невидимая сила моментально сбила девочку с ног, и она откатилась на безопасную обочину. Фиона оглянулась и поняла, что ее саму вот-вот затопчут. Не раздумывая она воздела перед собой руки ладонями вперед.

Жеребец предводителя отряда со злобным ржанием взвился на дыбы, и его всадник кубарем полетел в грязь. Тяжело вооруженный рыцарь со страшной силой грохнулся о землю так, что по лесу пошло гулять гулкое эхо.

Фиона снова взмахнула рукой — и черный жеребец остановился как вкопанный.

Остальным двум всадникам едва удалось вовремя натянуть удила, и их кони загарцевали на дороге, стараясь не наступить на неподвижно распростертого человека. Фиона как ни в чем не бывало, оттолкнула в сторону черного жеребца, чтобы прийти на помощь поверженному рыцарю. Она наклонилась, собираясь привести его в чувство, и вдруг услышала тихий, но отчетливый голос:

— Пошла прочь.

Он поднес к шлему огромную руку в латной рукавице и поднял забрало. Фиона О'Доннел оказалась лицом к лицу с Реймондом де Клером, лордом Антрима и хозяином замка Гленн-Тейз.

И она увидела, что Реймонд в ярости.

Глава 2

— Вы напрасно стараетесь убить меня взором, сэр рыцарь, — дерзко заявила Фиона, и не подумав опустить глаза. — Во всем виновата ваша собственная глупость.

— Виновата моя собственная глупость?!

— Ну вот видите, вы со мной согласны!

— Провалиться мне на этом месте! — Реймонд даже задохнулся от злобы, не в силах разглядеть черты лица Фионы под краем низко надвинутого капюшона. — Ты в своем уме, женщина?!

— Да, в своем! И он явно служит мне лучше, чем ваш!

— Мой?.. — Реймонд чуть не лопнул от ярости. Она что, принимает его за деревенского дурачка?!

— Но ведь это не я, а вы до сих пор валяетесь в грязи посреди дороги! — ехидно заметила молодая женщина.

— Тысяча чертей! — прокряхтел Реймонд, с трудом сев и кое-как поднимаясь на ноги.

Его свита спешилась, но предпочитала держаться в стороне, наблюдая за тем, как Реймонд снимает шлем и подшлемник.

— Нечего было кидаться под копыта! — Проклятие! Можно подумать, он нанимался к ней в воспитатели!

— А что еще мне оставалось делать? Стоять и смотреть, как ваши английские копыта топчут ирландских детей? — Убедившись, что жизнь Шинид вне опасности, Фиона моментально успокоилась.

— Я не видел никаких детей! — Рыцарь гневно сорвал рукавицы.

— Это только лишний раз подтверждает мою правоту, — заявила Фиона, подбоченившись. — Я всегда говорила, что англичанам угодно видеть лишь то, что они сами пожелают увидеть!

Ну вот, снова она говорит с ним как с идиотом! Реймонд почувствовал, что его терпение на исходе и он вот-вот сорвется.

— Слушай, милая леди… — зарычал он, но Фиона выразительно указала куда-то в сторону, и слова застряли у Реймонда в горле.

Он тупо уставился на обочину.

Фиона как ни в чем не бывало помахала рукой Шинид и ее дружкам. Все трое по прежнему сидели на земле и ошарашено таращились на дорогу. Шинид опомнилась первая. Она вскочила, потирая ушибленное место пониже спины, и возмущенно крикнула:

— Ты меня ударила!

У Фионы тоскливо сжалось сердце, хотя она понимала, что только чудом успела спасти свою дочь от ужасных копыт.

— В следующий раз будешь слушаться старших! — строго произнесла Фиона и наградила свою строптивую дочку самым суровым взором.

Шинид виновато потупилась, и вся троица бегом припустила подальше в лес. Оставалось лишь надеяться, что девочка сразу вернется домой, под опеку Коллин. Фиона вздохнула, не в силах подавить тревогу. Даже без помощи словоохотливой Шинид мальчишки украсят сегодняшнее происшествие сказочными подробностями так, что к вечеру вся деревня будет шушукаться о том, как по приказанию ведьмы земля разверзлась под копытами у англичан и поглотила всадников вместе с конями.

— Чем ты успела обидеть эту малышку?

Фиона растерянно обернулась. Обращенный на нее инквизиторский взор вовсе не располагал к откровенности, и она коротко ответила:

— Мне пришлось столкнуть ее на обочину. В этом не возникло бы нужды, если бы вы смотрели на дорогу! — «Или если бы Шинид не приспичило поупрямиться именно в этот момент».

— Но ведь ты тоже стояла на дороге! — нахмурился Реймонд, положив на седло свои рукавицы.

— Неужели вам удалось хоть что-то разглядеть из-под этой железной заслонки на вашем шлеме?

Рыцари из свиты дружно захохотали, и Реймонд сердито буркнул:

— У тебя слишком острый язычок, милая барышня!

— Ах, сэр рыцарь, это отнюдь не самый ужасный из моих недостатков! Если мне не изменяет память, совсем недавно меня обвиняли в том, что я не в своем уме!

Реймонд и сам не знал, злиться ему или смеяться вместе с остальными. Тонкая рука с удивительным изяществом поднялась к краю капюшона, и он невольно затаил дыхание в надежде увидеть лицо женщины. Плотная ткань накидки упала на плечи. На Реймонда посмотрели до боли знакомые голубые глаза. В тот же миг ему стало не до споров.

— Черт побери! — невнятно вырвалось у сэра Алека. Николай чертыхнулся на своем родном языке.

Но Реймонд не слышал их: ошеломленный красотой Фионы, он едва дышал. Глаза могли показаться ледяными, но в их загадочной глубине можно было различить доброту и душевное тепло. Реймонд и сам не понимал, что заставило его поверить в доброту столь язвительной и дерзкой особы, единственным неоспоримым достоинством которой можно было считать лишь внешнюю красоту. Черты лица молодой женщины поражали своей безупречной чистотой — так же, как нежная кожа. Шелковистая. Белая. Очаровательная.

Величавое движение головы — и получившие свободу роскошные локоны рассыпались по плечам, едва не доставая до земли. Чуть слышно зазвенели маленькие серебряные амулеты вплетенные в густые черные пряди. У Реймонда стало тесно в груди: такой знакомой показалась ему эта картина.

— Я тебя знаю!

У Фионы болезненно сжалось сердце, однако она не подала и виду, отвечая на взволнованный взор английского рыцаря. Так уже случилось шесть лет назад; непостижимым образом ему удалось завладеть частью ее души и сделать слабой и уязвимой перед мужскими чарами.

— Вы ошибаетесь, — процедила она, молясь, чтобы ее уловка сработала, не хватало еще, чтобы он вспомнил, кто она такая. И что заставило ее так некстати снять капюшон? В замешательстве Фиона подалась назад.

— Я вообще редко ошибаюсь, милочка, — ответил де Клер, преграждая ей путь. — Особенно если дело касается хорошеньких женщин.

Фиона наклонила голову, вслушиваясь в его голос. Вряд ли кто-то называл ее хорошенькой в последние годы, если вообще отваживался с ней общаться. Однако этот мужчина разглядывал ее без всякого стеснения. Его взор не спеша, скользил по ее фигуре. У Фионы возникло такое чувство будто она раскрывается под этим взором, как полевой цветок под лучами солнца, ласково прикоснувшегося к ней своей теплой ладонью. Ей хотелось возненавидеть его, заставить его расплатиться за те беды, что испытала Ирландия по милости англичан и вырвать свой образ из его памяти. Но она не смогла, ибо эта нежеланная встреча принесла ей не только боль, но радость. Пережитые ею когда-то чувства проснулись и оказалось, что с годами они стали только сильнее. Фионе не хватило решимости отвести взгляд от суровых серых глаз чужеземного рыцаря. Правда, он запомнился ей не таким огромным, но ведь в первую их встречу на нем не было лат. Реймонд лежал у нее на постели, сгорая в лихорадке, а из его плеча торчал обломок копья.

— Ты тоже смотришь на меня так, будто мы знакомы, — заметил он, нахмурившись.

— От вашей армии шум стоит на всю округу, де Клер. Любой крестьянин за десять лиг отсюда скажет, кто вторгся в наши земли.

— Я не вторгался! — возразил Реймонд. — Я вступил во владение своей землей!

Тупой, надменный англичанин!

— Гленн-Тейз находится на земле Ирландии! А не у вас в Англии. Или ты собрался отгрызть кусок нашей земли и уволочь его к себе на родину? — Фиона гневно кивнула в сторону моря.

Реймонд положил руку на седло и сердито спросил:

— Скажи, ты всегда так набрасываешься на чужеземцев или нарочно приберегла для меня все свое ехидство?

— А вы всегда такой непонятливый или нарочно притворяетесь передо мною?

Двое сопровождавших его рыцарей снова тихо зашептались, и Реймонд подумал о том, что следует научить этих олухов держать свое мнение при себе. По крайней мере на людях. Он направился было к Фионе, но та поспешно отступила.

— Я тебя не обижу.

— Англичане превратили тысячи свободных людей в бесправных рабов. — Она выразительно посмотрела на огромный меч де Клера с украшенной самоцветами рукоятью и добавила: — И после этого вы предлагаете нам посчитаться обидами?

И снова что-то в ее свободной язвительной речи показалось Реймонду до боли знакомым. Но ведь он никогда прежде не бывал в этих местах…

— Если вам больше не в чем меня упрекнуть, сэр рыцарь, то позвольте с вами распрощаться. — Фиона сделала шаг в сторону леса.

— Разве у тебя нет коня? — невпопад спросил Реймонд, не в силах расстаться с ней так просто.

Фиона обернулась и отвела с лица непослушные волосы.

— Мне вполне хватает собственных ног. Или ты не в состоянии справиться с этим, и тебе потребовалась замена? — И она кивнула в сторону черного жеребца.

— Ты сама выскочила под копыта.

— Ну вот, снова ты хнычешь как маленький! — Фиона смерила де Клера презрительным взглядом. — Что было, то было. Ты бы лучше занялся чем-нибудь более важным. Подумай хотя бы о том, как поскорее убраться обратно в Англию!

— Попридержи язык! — рявкнул Реймонд. — Я твой лорд и хозяин!

— Ах вот как мы теперь заговорили! — Фиона уперла руки в бока. — Ну так знай: тебе никогда не быть моим хозяином! Даже и не мечтай об этом!

— Знай свое место, женщина!

Фиона раздраженно подумала о том, что из этого типа вышла бы на редкость уродливая жаба — просто загляденье.

— Мое место, сэр рыцарь, — выпалила она, разгораясь от гнева, — было и будет там, где я выберу сама! А вот если у вас с этим возникнут затруднения, я с великой радостью укажу вам, где следует его искать!

Реймонд не мог не отдать должное ее отваге и неловко улыбнулся:

— По-твоему, я веду себя как самодур?

— Это слишком мягко сказано! — нахмурилась она. Самые грязные ругательства вертелись у нее на языке. И как ей вообще хватило ума положить глаз на такого мерзавца? Впрочем, когда он умирал от ран, ему было не до разговоров.

А Реймонд вдруг… улыбнулся — да так, что от восторга у Фионы подогнулись колени. Однако она продолжала держаться гордо и независимо.

— Тебя все равно не переспоришь! Ну что ж, отныне я дарую тебе право говорить в моем присутствии все, что пожелаешь! — И де Клер величаво взмахнул рукой.

— Я и так буду говорить все, что пожелаю, чванливый невежа, хочешь ты того или нет!

Фиона повернулась и пошла по тропинке в лес. Реймонд никогда бы не подумал, что встреча с какой-то простой ирландкой может так его заинтриговать.

— Эй, девушка, скажи хотя бы, как тебя зовут?

Она застыла на месте и оглянулась. По тому, каким напряженным стало лицо де Клера, Фиона догадалась, что ее все-таки узнали.

— Так это ты! — Он в два прыжка оказался рядом и поймал ее за руки, не позволяя убежать. Этого было достаточно, чтобы кровь вскипела у него в жилах и по всему телу прокатилась жаркая волна разбуженного желания.

— Ты — кузина леди Шивон! — сдавленно прошептал он. — Почему ты солгала?

— Я не лгала. Ты действительно не должен был меня запомнить.

— У тебя ничего не вышло, Фиона, — тихо сказал Реймонд.

Ее имя, слетевшее с его уст, на минуту лишило ее способности рассуждать. Однако Фиона заставила себя успокоиться и спросила:

— Что ты запомнил?

— Твое обнаженное тело — прямо передо мной! — промолвил он, привлекая ее к себе и упиваясь этой вожделенной близостью. Фиона покраснела, но все еще старалась сохранить выдержку.

— Я разделась, чтобы искупаться… — Ее голос дрожал. Дрожал от восторга. Впервые за столько лет кто-то осмелился обнять ее, как обычную женщину! Мало того — этим человеком оказался сам Реймонд де Клер! — А ты выпил сонное зелье.

— Значит, мало выпил!

— Ты был едва живой, де Клер. — Фиона прижала ладонь к холодным стальным латам. — Людям часто мерещится невесть что на грани между жизнью и смертью.

— Я привык верить своим глазам. — Его голос внезапно осип, а в серых глазах вспыхнула неистовая страсть. Тыльной стороной ладони он провел по нежной щеке, и даже от этой простой ласки у Фионы перехватило дыхание. — Я видел, как блестит от воды твоя нежная кожа и как твои волосы утопают в мыльной пене! — А еще он успел разглядеть ее лицо, и с тех пор ее удивительные голубые глаза не дают ему покоя ни днем, ни ночью. — И ты спасла мне жизнь.

— Неужели это так унижает твое достоинство — быть спасенным какой-то женщиной? — сердито спросила Фиона.

— Нет-нет, что ты! Напротив, я благодарен тебе за это, но не могу понять, почему ты не захотела в этом признаваться? Я помню, как мы встретились потом в Донеголе. Ты даже виду не подала, что мы знакомы! — Она не отвечала, и Реймонд наклонился вплотную, прошептав ей в самые губы: — Почему?

Горестная гримаса, исказившая ее чудесные черты, ранила его в самое сердце.

— Я не хотела, чтобы ты помнил меня, потому что тебе не дано было знать, как я тебя исцелила… — И уж меньше всего она хотела, чтобы Реймонд вспомнил ее сейчас.

— Никто не может по своему желанию распоряжаться памятью другого человека!

— Представь себе, я могу. — Судя по всему, он по-прежнему оставался упрямым скептиком.

Реймонд нахмурился, стараясь сосредоточиться, но так и не вспомнил ничего определенного.

— Фиона!

— Я не та, за кого ты меня принимаешь, де Клер, — с горечью промолвила она. Это было так чудесно — слышать, как Реймонд зовет ее по имени; и так больно — говорить с ним на разных языках, не надеясь на понимание.

— Но кто же ты такая? — Его охватило тревожное предчувствие. Де Клер уже пожалел о том, что задал этот вопрос. Вот сейчас выяснится, что она замужем, и он не выдержит — завоет, как собака на луну.

Фиона сглотнула, хорошо понимая, что через секунду откровенное желание в глазах Реймонда исчезнет навсегда и что отныне он не сможет взглянуть на нее без отвращения и ненависти. Вряд ли она переживет этот удар. И все же будет лучше, если де Клер узнает правду от нее, а не от какой-то косноязычной сплетницы из деревни.

— Я… я ведьма.

Этого оказалось вполне достаточно. Реймонд поспешил выпустить ее из объятий, будто боялся запачкаться, и Фиона с трудом удержалась на ногах.

— Ведьм не бывает!

— Если это так, то меня нет. А заодно и тебя. — Она гордо выпрямилась, считая ниже своего достоинства демонстрировать чудеса магии человеку, не желавшему в нее верить. — Ты ведь должен был умереть от той раны, де Клер. И не пытайся уверять меня, будто ничего об этом не знал!

— Да, я знал. — Реймонд смотрел ей прямо в глаза, стараясь не выдать обуревавшее его волнение. — Я понимал, что нахожусь при смерти, но лишь воля Господа помогла тебе вернуть меня к жизни, а не какие-то там заклинания и чары. Магия — это ложь и фокусы, с помощью которых не отягощенные моралью люди обчищают карманы своих ближних. — В его голосе звучала холодная ярость. — Назвать себя волшебником — все равно что признаться в том, что ты вор, плут и шарлатан!

Его слова оскорбляли ее достоинство, и Фиона не могла этого скрыть. Впрочем, ничего нового она не услышала.

— Значит, так тому и быть! — Гордо подняв голову, она повернулась и пошла в лес. Реймонд растерянно смотрел, как легкая фигурка мелькает среди деревьев. Он и сам не заметил, как двинулся было следом, но вовремя опомнился.

— Будь ты проклята! — вырвалось у него. Рыцарь заставил себя вернуться к коню.

Его терзало чувство невосполнимой утраты: руки все еще помнили, какой ласковой и нежной была на ощупь ее кожа. Счастье было так близко — стоило лишь протянуть руку, — но судьба обездолила его, вклинив между ними всего одно слово — «ведьма»…

Сэр Алек тоже долго смотрел вслед Фионе, прежде чем обратился к де Клеру:

— Готов поклясться, милорд, что впервые вижу женщину, способную так вас разозлить!

— Нахалка заслужила хорошую взбучку! — буркнул Реймонд. Не желая показывать, как он уязвлен излишней проницательностью собственного слуги, рыцарь сделал вид, будто подтягивает подпругу.

— Но при этом она не побоялась дать сдачи! Реймонд пронзил Алека свирепым взглядом.

— А какая красавица — просто дух захватывает, — как ни в чем не бывало продолжал свои рассуждения сэр Алек, поднимаясь в седло.

Реймонд глухо выругался, не в силах избавиться от наваждения. Он все еще чувствовал присутствие Фионы и жалел о том, что их встреча закончилась так… плачевно.

— Интересно, где она живет? — Алек обвел взглядом безлюдный лес.

— Тебе не все равно? — удивился Реймонд.

— Ну, я мог бы заглянуть к ней в гости… На вид она весьма аппетитная штучка!

Фиона была не просто «аппетитной». От одного ее вида у Реймонда делалось тесно в штанах. Но это не мешало ей быть шарлатанкой и лгуньей.

— Если тебе неймется рискнуть спасением своей души ради прелестей деревенской шарлатанки — кто я такой, чтобы вставать у тебя на пути?

Алек ехидно ухмыльнулся. Его нисколько не обмануло это напускное смирение.

— По-твоему, она сказала правду?

— Нет, не думаю. — Реймонд вскочил в седло и надел шлем, но оставил открытым забрало. До сих пор он надеялся, что его спутники не слышали разговора с Фионой. Увы, их слух оказался гораздо лучше, чем манеры. Рыцарь шагом поехал по дороге.

— Зачем ей было признаваться в том, что она ведьма? — недоумевал Алек. — Она же прекрасно знает, чем это грозит. Людей бросали в темницу, пытали и даже казнили всего лишь за подозрение в колдовстве!

Николай не спешил присоединиться к своим спутникам и долго смотрел на лес, оставшийся позади.

— Скорее всего она немного помешанная. — Хотя Реймонд меньше всего мог заподозрить Фиону в помешательстве, чем еще можно было объяснить столь вопиющую глупость?

Всадники проехали не меньше мили, когда Николай наконец сказал:

— У меня на родине есть цыганки. Они могут прочитать твою судьбу в хрустальном шаре или по линиям на твоей руке.

— Ерунда, — раздраженно фыркнул Реймонд. Ему давно хотелось сменить тему.

— Ага. Но только одна цыганка предсказала, что я навсегда покину родной дом.

— Николай, — Реймонд устало вздохнул, — тогда была война, и твой отец погиб. Конечно, тебе пришлось покинуть родину.

— Она предсказала мне это еще в детстве.

— Любой мальчишка в детстве мечтает о путешествиях и подвигах!

Николай выпрямился в седле, отчего его массивная фигура стала выглядеть еще внушительнее, и с достоинством произнес:

— По вашим меркам, я, сын великого князя Киевского, носил тогда титул принца. По праву рождения я должен был унаследовать престол моего отца. С какой стати мне было отказываться от наследства и тащиться за славой за тридевять земель?

— Действительно, с какой стати? — Не зная, как еще положить конец этому разговору, Реймонд попросту опустил забрало и дал шпоры Самсону.

Алек проводил его взглядом и спросил у Николая:

— Как по-твоему, откуда он ее знает? — Любопытному рыцарю удалось подслушать лишь обрывки разговора.

Николай молча пожал плечами, затем оглянулся и посмотрел на то место, где произошла памятная встреча. Даже отсюда можно было различить неведомо откуда взявшиеся снежно-белые цветы на темно-зеленой лужайке. Рыцарь с мрачной гримасой послал своего коня вслед за де Клером.

— Не думаю, что он вообще понимает, с кем связался, сэр Алек из места под названием Кент, — сказал Николай с затаенной усмешкой. — А ты смотри не зевай. Он уже далеко, а нам приказано прикрывать его благородную спину!

По пути к своей хижине Фионе пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Неожиданная встреча с де Клером обошлась ей слишком дорого. Она все еще вздрагивала от боли, вспоминая, с каким презрением смотрел на нее сероглазый англичанин. А ведь всего за минуту до этого он обнимал ее, трепеща от восторга и страсти! Фиона подняла глаза к небу и тяжело вздохнула, не в силах выдавить из себя ни слезинки. Наверное, это было частью наложенного на нее проклятия. Ее не просто сделали отверженной и изгнали из родного дома, но и лишили способности оплакать свою горькую судьбу. Впрочем, так даже лучше. Однажды дав волю слезам, она вряд ли сумела бы остановиться.

— Он просто болван!

Фиона слабо улыбнулась, услышав этот звонкий голосок.

— Да, верно. Тупой как пень! — Она повернула голову и увидела Кайру. Фея удобно расположилась на широком листе земляники, закинув ногу на ногу.

— Ну так и превратила бы его в рыбу!

— А это отличная мысль! — пробормотала Фиона. — Но нет, не стоит. Он нужен людям.

— Я могла бы наслать на него хорошенький кошмарчик…

— Даже думать об этом не смей! — Не хватало еще, чтобы феи стали мстить за ее обиды! Тогда де Клер наверняка лишится рассудка!

— Не забывай, чародейка, что в отличие от тебя мы не связаны всякими глупыми правилами! — пропищала фея с игривой улыбкой.

— Но зато твоя королева страшно рассердится! — как можно строже напомнила Фиона.

— Ты ей расскажешь? — Тонкие бровки Кайры потешно встали домиком.

— Можешь не сомневаться! — Фиона встала, задев подолом куст земляники, отчего фея кубарем полетела на землю.

Кайра тут же вскочила на ноги, рассерженно фыркая и отряхиваясь. Во все стороны полетела блестящая пыльца с прозрачных крылышек. Но Фиона ничего не заметила. Она думала о том, что ей предстоит серьезный разговор с Коллин и Изольдой. Шинид с каждым днем становится все упрямее, и за ней нужен глаз да глаз. Девочка совсем отбилась от рук, однако Фиона не считала возможным открыто признать ее своей дочерью. Ведь в глазах вилланов Шинид сразу превратится в ведьмино отродье со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Вернувшись в хижину, Фиона принялась перебирать травы из своей корзинки, сетуя на то, что пришлось потерять столько времени. Перед глазами упрямо маячил образ Реймонда, хотя Фиона понимала, что между ними лежит слишком глубокая пропасть и им не суждено быть вместе. Она сама обрекла себя на одиночество. Это случилось десять лет назад. Когда отец публично высек ее и выгнал из дома.

— Довольно!

Гул голосов в зале моментально смолк, и все дружно стали оглядываться в поисках того, кто посмел так разгневать хозяина.

Реймонд вытер ладонью рот и мысленно сосчитал до десяти. Еще один петушиный крик — и он начнет драть уши своим слугам, как шкодливым мальчишкам!

— Повар! — ткнул он пальцем в рослого мужчину. — Если я снова увижу в зале живого цыпленка, то вместо него насажу на вертел тебя! — Слуга поклонился и попятился. — Теперь ты, сенешаль1! Ты столь явно не справляешься со своими обязанностями, что больше не будешь их выполнять! — Сенешаль побледнел от обиды, однако Реймонд обратился к другому рыцарю: — Сэр Гаррик! Я назначаю тебя на место сенешаля в этом замке до тех пор, пока не найду более подходящего человека!

Сэр Гаррик не скрывал, что его совсем не радует эта милость. Реймонд выразительно выгнул бровь и умолк в ожидании ответа. В конце концов рыцарь нехотя поклонился, наградив прежнего сенешаля убийственным взглядом.

— А теперь ты! — И Реймонд сурово уставился на мальчишку примерно восьми лет от роду. — Еще одна такая выходка — и в течение месяца ты будешь питаться объедками, которые падают со стола! — В сущности, мальчишка и так уже сидел под столом. Он развлекался тем, что запускал жуков и мышей в сапоги обедавшим оруженосцам и смотрел, как они дрыгают ногами. — Ты все понял? — Реймонд навис над замершим от страха маленьким негодником. — Сегодня ты будешь убирать со стола, а потом отправишься на кухню и станешь помогать повару. Там у тебя будет довольно работы, чтобы не отвлекаться на всякие глупости! Понятно?

Мальчишка быстро закивал головой, и Реймонду даже стало его жалко. Но он понимал, что, если этого сорванца вовремя не остановить, его шутки станут попросту опасными.

К тому же нужно было с чего-то начинать. Его замок по-прежнему пребывал в плачевном состоянии, и чем скорее он приведет его в порядок, тем лучше. Реймонд выпрямился и рявкнул:

— А теперь все вон отсюда!

Не обращая внимания на поднявшуюся суету, де Клер отвернулся к очагу и плюхнулся обратно в кресло. Если эту жалкую развалину вообще можно было назвать креслом. Он с тоской огляделся. Наверное, в былые дни этот замок выглядел гордо и величаво. Сложенный из прочного черного камня, он высился над морским утесом, словно королевский дворец. А теперь его внутренний двор зарос сорняками, в пустых кладовых давно хозяйничали одни крысы, пристройки сгнили, а у кухни был такой вид, будто она вот-вот обрушится в море.

Реймонд запрокинул голову и зажмурился. Ему даже думать не хотелось о том, сколько труда придется вложить в эти камни, чтобы вернуть замку былую славу. Черт побери, и угораздило же короля Генриха наградить своего верного слугу этой никчемной грудой камней! Реймонд снова обвел взглядом гнилую солому на полу, черную полосу копоти, тянувшуюся по стене от очага до самого потолка, грязные расшатанные столы и скамейки, между которыми слонялись голодные тощие псы, — и у него вырвался тяжелый вздох. Как ни крути, а именно ему придется приводить в порядок этот свинарник. По крайней мере крыша над головой цела и не протекает, на верхних этажах сохранились отдельные комнаты, а все очаги и камины имели надежные дымоходы. И все же ему не верилось, что кто-то мог считать это место своим домом. Хорошо, если его удастся превратить в сносное жилье. Вместо награды за верную службу Гленн-Тейз оказался самой настоящей обузой.

Владения Реймонда оказались под стать самому замку: заброшенные и бесплодные. Но и этого мало: де Клеру следовало как можно скорее найти себе жену. Черт побери, можно подумать, что это так просто! Однако король слишком ясно выразил свою волю, и теперь Реймонду предстояло устроить в Гленн-Тейзе настоящий аукцион из ирландских девиц, как будто это телки или свиноматки, выставленные на продажу рачительными хозяевами.

Рыцарь глубоко задумался, спрятав лицо в ладонях, и к нему вернулись два привычных видения, не дававших покоя долгие годы. Первое было настолько тяжелым, что Реймонд старался отвлекаться на что-нибудь как можно скорее, чтобы не сойти с ума. Второе же было окутано таинственным туманом и имело привкус свежего ирландского ветра. Этот аромат не покидал его в Испании и Константинополе, в Италии и на выбеленных солнцем берегах Крита — везде, куда забрасывала де Клера суровая судьба. Снова и снова из облака тумана на него смотрели загадочные голубые глаза.

Реймонд до боли зажмурился и выругался, не в силах избавиться от тоскливых мыслей. Мало того, что он не смог позабыть эту женщину за прошедшие годы. Судьба снова свела их здесь, в Антриме. Реймонд был готов смириться с чем угодно: будь она чужой женой, или невестой, или даже деревенской шлюхой — но только не колдуньей. Одного ее слова было достаточно, чтобы задушить ту слабую надежду на счастье, что проснулась в его измученной душе после шести лет бесплодных скитаний. Ведь он никогда не признался бы Фионе в том, что именно из-за нее сбежал из Ирландии.

— Милорд!

Реймонд встряхнулся, возвращаясь к действительности, и посмотрел, кто его зовет. Сурово нахмурился, встал и пошел к выходу. Судя по тому, какое лицо было у сэра Алека, предстояла новая вылазка в горы.

Глава 3

Реймонд подал коня вперед, и вор оказался прижатым к дереву. Самсон дышал оборванцу прямо в лицо, отчего тот стал белее мела. Реймонд не спеша вытащил из ножен свой меч, и этот легкий шелест прозвучал в холодном воздухе как песня смерти.

— Если ты не слышал, я сообщаю тебе, что в Антриме появился новый хозяин. — Острие меча уперлось ирландцу в шею, так что достаточно было лишь легкого нажатия, чтобы пролилась кровь. — И он не потерпит воровства!

Изможденный от постоянного недоедания мужчина выронил мешок и поднял руки.

— Николай, приведи сюда обобранную им семью.

Вот уже в третий раз за эту неделю Реймонду приходилось сталкиваться с воровством. Причем в первых двух случаях негодяи хладнокровно прикончили своих жертв, избавляясь от свидетелей.

Николай кивнул и рысью вернулся к хижине арендатора.

— Ты мог бы найти себе более достойное занятие! — раздраженно заметил Реймонд.

— Я в жизни не брал чужого, милорд! — Вор, которому было не более двадцати лет от роду, гордо выпрямился, стараясь придать себе достойный вид. — Я всегда честно трудился на своем поле, но наша земля так оскудела, что не способна прокормить даже одну семью!

— Значит, тебе хватило совести вырвать кусок из чужого рта, чтобы накормить своих?

— Простите меня, милорд, я просто не знал, что делать! — краснея от стыда, пробормотал виллан. Он махнул рукой в сторону леса.

Через минуту из чащи безжизненных голых деревьев показалась женщина. Она вела за руки двоих детей и явно была беременна третьим. Реймонд нахмурился, опустил свой меч и жестом приказал женщине подойти поближе. Та кинулась на грудь своему мужу. Де Клер спрятал меч в ножны, снял шлем и подшлемник. Его оруженосец Карвер тут же забрал у хозяина оружие, пока рыцарь разглядывал стоявшую перед ним семью. Молодой крестьянин мало походил на вора, хотя Реймонд отлично знал, как бывает обманчива внешность. Но то, как легко удалось схватить вора, и присутствие семьи говорило о многом.

— Как тебя зовут?

— Фоли О'Каган, милорд!

— Выращиваю пшеницу и развожу свиней. Но в этом году урожай был такой скудный, что свиней пришлось прирезать. Мне нечем их кормить.

В эту минуту к ним подъехал Николай. За спиной у него сидел пострадавший арендатор. Николай резко натянул удила, конь встал на дыбы, и ирландец кубарем полетел на землю. Он представился как Майкл О'Доннел и признал в О'Кагане обокравшего его человека. О'Доннел готов был голыми руками разорвать своего обидчика, но даже его пыл угас при виде обездоленного семейства. Он смущенно покосился на де Клера.

Реймонд приказал показать ему содержимое злополучного мешка и увидел жалкую краюху хлеба и заплесневелый сыр. Черт побери, не хватало еще подвергать наказанию человека за то, что он хотел спасти от голода свою семью! Де Клер обвел взглядом поля, лишь кое-где покрытые жалкими островками чахлой травы, и лесную опушку, черную и голую, хотя в это время все деревья давно должны были одеться свежей весенней листвой. Неужели эта земля действительно настолько бесплодна?

Николай неловко заерзал в седле, и Реймонд вопросительно посмотрел на своего оруженосца. В эту минуту он не отказался бы от доброго совета, даже от этого ехидного киевлянина.

Наконец де Клер вытащил из седельной сумки какую-то мелочь и отдал пострадавшему.

— Вот, это возместит тебе убытки.

Затем приказал рыцарю отвезти О'Доннела обратно домой, чтобы без помех разобраться с пойманным вором. Фоли весь сжался, не ожидая ничего хорошего.

— Поедешь со мной, — приказал Реймонд. — Я хочу сам посмотреть на эту землю, с которой нельзя собрать урожай.

Фоли устроился позади де Клера, а его жену и детей повезли сэр Алек и Гаррик.

При виде хижины, в которой обитала эта семья, Реймонду стало тошно. Убогая халупа не годилась даже на стойло Для Самсона. Крестьяне спустились на землю и снова собрались жалкой кучкой вокруг своего защитника и кормильца.

Реймонд долго скакал по полям, которым полагалось в эту пору зеленеть первыми всходами будущего урожая, но повсюду видел лишь мертвые кусты полыни да бурую мертвую землю. Зима выдалась на редкость морозной и бесснежной.

Он вернулся к хижине семьи Фоли.

— Честно говоря, я мало разбираюсь в земледелии, но мне кажется, что на этой земле могло бы что-то расти.

— Может, здесь плохая вода? — предположил Алек. — Я хотел напиться, — он кивнул в сторону обложенного камнями источника, расположенного в центре давно обезлюдевшей деревни, — но от воды несет какой-то тухлятиной…

— Неужели ты сам не заметил? Поля пустые не только здесь, а повсюду! — Люди, его люди, живут как нищие и голодают.

Это открытие совсем не обрадовало де Клера. Он соскочил с коня и приказал свите выложить все свои припасы. Будь он проклят, если позволит своим людям умирать с голоду! Все, что удалось найти, он отдал Фоли, не обращая внимания на его растерянность.

— Поклянись, что больше не позаришься на чужое! Попадешься снова — пеняй на себя!

Ирландец низко поклонился, не зная, как выразить свою благодарность. Рядом с ним тихо всхлипывала жена, прижимая к себе оборванных ребятишек.

— И я тоже дам тебе клятву, — продолжал Реймонд. — Я найду способ оживить эту землю. Может, проведу сюда воду, а может, найму работников вам в помощь, пока…

— Это все без толку, милорд. Наша земля проклята. — И Фоли беспомощно пожал плечами.

— Никогда не верил в эту чушь! — возмутился де Клер.

— Как вам угодно, милорд, да только что есть — то есть. Вот уже десять лет эта земля практически бесплодна, и с каждым годом становится все хуже!

Де Клер снова оглянулся на бурое поле и подумал, что мог бы согласиться, если бы верил в эти глупые сказки.

— Наверняка есть какой-то способ все исправить, и я непременно его найду. — Он вскочил в седло и поскакал к замку.

Фоли О'Каган почел за благо не перечить своему лорду. Ему хватило и того, что его милость не отрубил ему руки за воровство и даже снабдил припасами на целых две недели. Вскоре англичанин и сам узнает о проклятии, что десять лет назад навлекли на эту землю О'Доннелы.

Реймонд возвращался в замок в глубокой задумчивости. Он знал о том, что к югу от Антрима лежат плодородные провинции, известные своим изобилием. Почему же Бог оставил своей милостью эти земли? Он поднял взгляд к небесам, вечно затянутым зловещими тучами, из которых так и не пролилось ни капли дождя. Ноги его коня на добрый фут утопали в густом тумане, не развеявшемся даже к середине дня. К югу от замка лежала холмистая местность, в которых обитали кланы О'Каганов, О'Флиннов, О'Доннелов и даже кое-кто из Магуайров, — и все они жаловались на то, что их земля оскудела за последние годы. К востоку от Гленн-Тейза на многие лиги тянулась зловещая чаща, которую его солдаты прозвали мертвым лесом. Деревья в этом лесу стояли в каком-то странном оцепенении между жизнью и смертью. За лесом начинались земли Коулрейна и Донегола. Ими владел Пендрагон — и, насколько Реймонду было известно, он был вполне доволен своими угодьями.

Дорога вывела их на лужайку, где им повстречалась Фиона, и де Клер остановился, резко натянув удила.

— А теперь объясните мне кто-нибудь, отчего вот эта земля плодородна, а эта — нет? — И он указал в сторону мертвого леса. За опушкой ясно была видна полоса зеленых деревьев, росших на склонах узкого распадка, тянувшегося от края леса до самого моря. Как могло получиться, что в этом распадке деревья оставались живыми, а в остальном лесу — нет? Это не укладывалось у Реймонда в голове.

— Распадок спускается к воде? — Алек растерянно пожал плечами.

— Даже я знаю, что от морской воды деревьям не будет никакого проку! — ехидно воскликнул Реймонд. — Еще одна попытка!

— В распадке сохраняется больше влаги, и от этого деревья растут лучше? — предположил сэр Нолан.

— Может быть, это и так, но почему тогда граница между мертвым и живым такая четкая? Или вы думаете, что Господу, в Его неизреченной мудрости, захотелось лишить влаги и солнца именно мои земли?

Повисло неловкое молчание. Свиту разозлил этот странный допрос, и Николай не выдержал первым, невнятно буркнув:

— Это из-за проклятия.

— Эдак ты и сам не заметишь, как начнешь убеждать меня в том, что здесь живут феи и прочий Малый Народец! — Реймонд вперил в русского рыцаря убийственный взгляд.

— Да, — упрямо кивнул Николай, направляя коня следом за де Клером. — Точно так же, как колдуны и колдуньи.

Реймонд стал мрачнее тучи.

— Сэр Гаррик, отправляйтесь с сэром Ноланом в деревню и узнайте у вилланов, почему эти леса стоят как мертвые. Объявите им, что я разрешаю охоту2 ради пропитания. Я не хочу, чтобы мои люди умирали с голоду. — Он уже тронул коня, но вдруг развернулся и крикнул рыцарям вслед: — Найдите желающих заработать на рубке леса! Наймите того вора тоже! Если у людей будут деньги, им не придется идти на преступления! Нам понадобится много рабочих, чтобы построить бастион!

Рыцари дружно кивнули и поехали в одну сторону, а Реймонд — в другую. Зеленая лощина начиналась у того самого места, где они встретились с Фионой и где она скрылась в лесу. С дороги было видно, что лощина тянется до самого морского берега, упираясь в какую-то груду огромных камней. Ничего не скажешь — самое подходящее место для ведьмы! Раздраженный тем, что никак не может отделаться от мыслей об этой дерзкой особе, Реймонд пустил Самсона в галоп и поскакал в замок.

Фиона стояла в маленьком, но чистом и уютном домике и с тоской смотрела на занавеску, отделявшую от общей комнаты закуток, в котором стояли кровати.

— Шинид! Выйди ко мне.

Но и во второй раз ее дочь отказалась подчиниться, и Фиона с тяжелым вздохом сняла свою накидку и повесила на крючок за дверью. Изольда сидела в кресле-качалке, а Коллин стояла у очага и мешала в котелке аппетитно пахнувшую похлебку. Фиона еще раз окликнула дочь, но так ничего и не добилась. От боли тяжело заломило виски. Она чувствовала обиду своей девочки так, словно это ныли открытые раны.

— Она весь день просидела дома, — заметила Коллин, добавив в котел пряностей и еще раз попробовав стряпню.

— Ничего удивительного. Сегодня она чуть не погибла из-за своего упрямства! — И Фиона кратко пересказала все, что случилось на дороге.

Изольда рассмеялась, и этот приглушенный старческий смех вызвал у Фионы новую вспышку раздражения.

— Она точь-в-точь как ты в детстве!

— Я не была такой нахалкой! — возразила Фиона, принимая от Коллин ложку с похлебкой на пробу.

— Значит, ты уже забыла, как спрятала у себя под кроватью свиней, чтобы их не закололи?

— Мы сами дали им имена! — сердито скривилась Фиона. — Разве можно есть того, у кого есть имя?

И тем не менее свиньи были съедены все до единой, а ее отец нарочно распорядился, чтобы девочка смотрела, как их будут резать и потрошить, — в качестве наказания.

— Это я виновата. — Коллин ласково погладила Фиону по плечу. — Я должна была за ней присмотреть.

— Вот именно! Такую сорвиголову, как она, нельзя оставлять без присмотра! — вскинулась Фиона и тут же виновато смолкла — так обиделась Коллин.

Фиона всегда переживала за дочь. Она знала, что девочка мечтает о собственном доме, в котором сможет жить вместе с матерью. Но сейчас эта мечта была неосуществима, им приходилось довольствоваться тайными встречами под крышей у Коллин и свиданиями в лесу. Однако Шинид росла, а вместе с ней росло и ее могущество. Способность управлять стихиями передавалась у них из поколения в поколение по женской линии, но для того, чтобы стать настоящей чародейкой, ответственной за свои поступки, требовались долгие годы учения. Шинид до сих пор не подозревала о своих талантах, и Фиона с ужасом думала о том дне, когда девочка осознает, какое наследство досталось ей от предков. В такую минуту ей непременно нужно быть рядом с дочерью, а не следить за ней украдкой, исподтишка. Однако срок наказания пока не истек, а значит, нечего было и мечтать о том, чтобы открыто признать Шинид своей наследницей.

Фиона искренне похвалила Коллин за ее стряпню. Она всегда удивлялась, как этой женщине удается сотворить настоящее чудо из простых кореньев и трав. Коллин накрыла на стол, и три женщины собрались обедать.

— Шинид, иди поешь с нами!

Прошло несколько долгих минут, но девочка так и не появилась.

Изольда медленно поднялась со своего места и отодвинула занавеску:

— Выходи, детка, твоя мама ужасно соскучилась.

Фиона почувствовала болезненный укол уязвленного детского самолюбия и едва удержалась на месте, когда Шинид вышла из-за занавески. Она уставилась на мать, дерзко задрав нос и явно считая ниже своего достоинства первой начинать разговор. Фиона отложила ложку и оперлась локтями на стол, положив подбородок на сплетенные пальцы.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

Шинид стояла не шелохнувшись, все так же сердито отвечая на материнский взгляд. Ее глаза были такими же ярко-синими, как у ее бабушки.

— Ну что ж, тогда мне остается только тебя наказать.

Шинид испуганно охнула и оглянулась на Коллин с Изольдой в поисках поддержки, но наткнулась на равнодушные спокойные взоры.

— Мне не пришлось бы вышибать из седла лорда Антрима, если бы ты вовремя меня послушалась.

— Лорда Антрима? — с благоговением спросила Коллин, переводя взгляд с девочки на Изольду и Фиону. — Он ранен?

— Только его гордость. — Фиона по-прежнему не спускала с дочери строгого взора. — Ты всю неделю будешь полоть грядки и выйдешь со двора только для того, чтобы принести Коллин хворосту для очага или воды.

Фиона едва успела заметить, как в синих глазах промелькнула обида. В следующий миг они уже пылали от ярости.

— Ненавижу тебя! — выкрикнула Шинид, топнула и скрылась за занавеской.

Обе женщины охнули от испуга, а у самой Фионы сердце облилось кровью от горя. Но она давно привыкла терпеть эту боль и понимала, как тяжело должна переживать ее дочь несправедливость и жестокость мира взрослых.

— Значит, так тому и быть. — Она посмотрела на Коллин и взялась за ложку. — И не вздумайте ее жалеть.

— Неделя — слишком большой срок. Тебе не следовало быть такой строгой, — пробормотала Коллин, уткнувшись в свою тарелку.

— По-твоему, мне очень нравится ее наказывать?

— Прости меня, Фиона. — Коллин робко погладила ее по руке. — Я знаю, как тебе нелегко, — добавила она сдавленным голосом.

— Осталось несколько дней, — напомнила Изольда. — А уж тогда все встанет на свои места.

— Что-то мне не верится, будто с окончанием срока изгнания наша жизнь наладится сама по себе, — горько усмехнулась Фиона. — Но по крайней мере я избавлюсь от этого ярма на шее!

Фиона не спеша доела свою порцию, стараясь найти утешение в том, что повидалась с дочерью, несмотря на ее детскую попытку бунтовать. Шинид по-прежнему сидела в закутке, и Фиона согласилась дать Коллин урок ведовства. Сегодня она рассказала своей подруге о целебных травах и зельях. Не следовало слишком спешить и обучать заклинаниям неопытного человека. К сожалению, все таланты Коллин сводились к искусству вкусно готовить. Колдунья из нее была никудышная.

Прошло несколько часов, когда Фиона собралась возвращаться домой, но стоило ей выйти из дома, как за спиной раздался тонкий голосок:

— Когда это закончится, мама? Когда мы сможем жить вместе?

Фиона повернулась. В ее глазах стояли слезы, которым так и не суждено было пролиться. Она встала на колени и распахнула объятия. Шинид кинулась ей на грудь и крепко обхватила руками за шею.

— Скоро, мой барашек, совсем скоро!

— Правда? — Шинид заглянула матери в глаза.

— Разве я когда-нибудь тебя обманывала?

— Нет, — нахохлилась Шинид. — Такие, как мы, не могут лгать.

— Вот и умница! — Фиона ласково потянула малышку за нос. — Ты ведь понимаешь, почему мама не может прямо сейчас забрать тебя к себе?

— Они испугаются и будут обижать нас обеих.

Фиона сомневалась, так ли уж хорошо ее дочка понимает их положение. Чародеи всегда внушали страх простому народу. Вилланы могли обидеть Шинид хотя бы за то, что она была дочерью изгнанницы-колдуньи. Фиона даже думать об этом боялась. Чтобы защитить свою дочь, она запросто могла нарушить первую заповедь магии и навредить кому-то из непосвященных.

— Послушай, — заговорила она, легонько баюкая дочь, — ты ведь знаешь, как много приходится трудиться Коллин и Изольде, чтобы содержать целый дом. И ты тоже должна им помогать чем можешь. — Фиона погладила дочку по спине и с тайной гордостью подумала о том, что, несмотря на дикие космы и грязное платьице, ее девочка все равно самая красивая на свете.

— Хорошо, мама, — серьезно пообещала Шинид, зажав в маленьком кулачке длинную темную прядь материнских волос.

— Ну вот, я так и знала, что под этими лохмами прячется хорошая послушная девочка. — Фиона ласково отвела с замурзанной детской щечки пушистые рыжие завитки. — Можно, я расчешу это безобразие перед тем, как ты ляжешь спать? — Ей ужасно не хотелось расставаться, и она была готова на любой предлог, чтобы хоть немного продлить эту встречу. Наградой ей была ослепительная детская улыбка.

— А ты вплетешь в них амулеты ветра, как у тебя?

— Выбери сама какие хочешь, — со смехом отвечала Фиона, целуя дочку в лоб. — Пусть это будет нашей тайной!

Шинид снова повисла у нее на шее, и Фиона отнесла ее за занавеску, пользуясь редкой возможностью хоть ненадолго стать настоящей матерью для самого дорогого для нее существа.

Реймонд стоял перед открытым окном, и порывы влажного утреннего ветра заставляли его то и дело зябко вздрагивать всем телом. Как и следовало ожидать, из окна самой высокой башни можно было разглядеть окрестности на многие лиги от замка. Прислонившись плечом к оконной раме, он оглянулся на сырую неуютную комнату без камина. На полу еще с ночи остались сгоревшие до середины свечи, а по углам в беспорядке громоздились какие-то сундуки. Единственным источником света было окно, но из-за туч от него было мало толку.

Де Клер снова обратил взгляд на то, что считалось теперь его владениями. Из этого окна и из того, что было прорублено в противоположной стене, можно было увидеть земли на протяжении примерно пяти лиг в обе стороны от замка. На востоке, за горным перевалом, лежал Коулрейн. За него отвечает Пендрагон. Значит, под рукой де Клера остается Антрим и земли к югу от него. Местные жители уверяют, что в ясную погоду из этого окна можно увидеть остров Ратлин, удаленный на семнадцать лиг от Гленн-Тейза. Только Реймонд сильно сомневался, что у него появится возможность проверить это самому. Согласно рассказам тех же старожилов, здесь не видели ясного неба на протяжении целых десяти лет.

Вечно с этими проклятиями одна морока. Суеверные дурни боятся объяснить все толком, как будто навлекут на себя еще худшие беды, упоминая о проклятии вслух. Они предпочитают отделываться туманными намеками, и Реймонду приходится с этим мириться. Он слишком хорошо знает, как легко привести в полное смятение их и без того помутненные мозги.

Глядя на темные морские воды, Реймонд снова вспомнил, как умирала его мать. Изможденная и бледная, она едва дышала, но все равно упрямо повторяла дурацкие заклинания и верила в то, что ведьмино зелье вернет ее к жизни. Призванные Реймондом врачи сказали ему в один голос, что именно это зелье и сгубило бедную доверчивую женщину. Зелье. Мерзкая старуха ведунья выманила у его матери все деньги, а в награду опоила ее ядом.

Реймонд опустил голову, тяжело вздохнул и потер переносицу. Ему следовало быть возле матери, а не мотаться с армией в дальних краях. Ни он, ни его дядя Ричард понятия не имели о том, что на склоне лет мать увлеклась колдовскими зельями и амулетами. Старуху, заманившую ее в свои сети, быстро нашли, поскольку его мать была далеко не первой жертвой, чьей доверчивостью воспользовалась бесстыжая шарлатанка. Черт побери, Реймонд де Клер сумел позаботиться о том, чтобы эта жертва была последней. Старуху сожгли, положив конец ее злобным козням, но это не помогло вернуть его мать. И тогда Реймонд поклялся, что никогда не будет верить в так называемое волшебство, потому что его нет на свете. А тех, кто посмеет назвать себя колдуном или колдуньей, он без всякой пощады будет сжигать на костре за их смертные грехи.

Еще раз глубоко вздохнув, Реймонд позволил резкому ветру сдуть с глаз непрошеные слезы и привычно подавил терзавшую его душевную боль.

Гленн-Тейз был возведен на отвесной скале и совершенно неприступен для атаки со стороны моря. Де Клер высунулся из окна, чтобы посмотреть, как разбиваются волны о мощный гранитный монолит. Примерно на милю южнее берег становился не таким крутым. Галька из того же черного гранита покрывала изогнутой дугой уютный пляж, укрытый от волн естественной дамбой, словно созданной здесь по велению самого Господа Бога. Именно на этот пляж выходила та зеленая лощина, что привлекла внимание Реймонда своим цветущим видом.

Среди вызывающе сочной зелени легко скользила женская фигура в синем платье, и де Клер точно знал, что это она. Ее как будто породил этот загадочный лес. Реймонд слегка растерялся, когда увидел, как Фиона остановилась и посмотрела на замок, прикрывая от солнца глаза. Ее взгляд был устремлен именно на это окно, и от волнения у него стало тесно в груди. Как будто она стояла рядом, заставляя его сердце биться гулко и неровно. Так уже было когда-то, в те дни, когда раненый де Клер лежал у нее в хижине. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы проникнуть в самые сокровенные уголки его души.

Больше всего на свете ему хотелось бы оказаться рядом и назвать ее своей — то есть поступить так, как всегда поступают мужчины, чьим сердцем завладела женская красота. Однако Реймонд слишком хорошо понимал, какую ответственность налагает на него звание эрла этой провинции. Если женщина будет упорствовать в своих заблуждениях и настаивать на том, что она ведьма, рано или поздно ему придется что-то предпринять. То есть отдать ее во власть закона. Пока он не в состоянии решиться на этот шаг, а значит, будет просто делать вид, будто ее не существует. Эта мысль показалась Реймонду настолько нелепой, что он едва не рассмеялся вслух. Ведь именно ради Фионы он вернулся в Ирландию и торчит теперь в этой башне — точно так же, как когда-то сбежал отсюда за тридевять земель.

Реймонд подошел к двери и крикнул, чтобы рыцари собирались на совет. Работа поможет изгнать чародейку из мыслей. А в том, что работы у него непочатый край, сомневаться не приходилось.

Глава 4

Реймонд давно заметил ее приближение, но все равно был ошеломлен красотой этой женщины, увидев Фиону вблизи.

Господь свидетель, она держалась в седле с королевским достоинством. Серебристая кобыла шла под ней ровным шагом, слегка играя роскошным черным хвостом. Однако достаточно было посмотреть в холодные голубые глаза, чтобы понять, что Фиона явилась сюда отнюдь не с визитом вежливости. Судя по всему, нервно перебиравшая копытами кобыла вполне разделяла настроение своей строгой хозяйки.

— Прекрати это!

Реймонд надменно поднял бровь и окинул взглядом женщину, дерзнувшую разговаривать с ним в таком тоне. До сих пор никто не мог похвастаться тем, что нагрубил сэру Реймонду и остался безнаказанным.

— У тебя нет ни повода, ни права мешать мне, женщина!

Голубые глаза стали еще светлее, и Реймонд повел плечами: ему показалось, что в его кожу вонзились тысячи ледяных иголок.

— Да, де Клер, у меня нет такого права. Но ты еще раз доказал, что за все эти годы не нажил и капли ума!

Его солдаты угрожающе загомонили, однако Реймонд заметил, в какое замешательство привели ее слова рабочих-ирландцев. Они действительно верили в то, что перед ними настоящая ведьма! Это только подлило масла в огонь.

— Следи за своим языком!

— Ты должен срубить эти деревья, чтобы оставить без дома десятки семей?

— Я сам позабочусь об этих людях, Фиона! За кого ты меня принимаешь?

— За жестокого и бессердечного англичанина. Совершенно не похожего на того человека, которым ты был прежде.

Реймонд не ожидал, что будет так уязвлен ее разочарованным тоном.

— Ты не знала меня ни тогда, ни сейчас!

— И не желаю знать — после того, что ты успел натворить всего за одну неделю!

Он улыбнулся так свирепо, что даже видавшие виды солдаты попятились от испуга.

— Не надейся испугать меня, де Клер! Не на такую напал!

— И что же в тебе особенного? Отчего все эти люди шарахаются от тебя как от прокаженной? — Реймонд обвел рукой толпу перепуганных ирландцев.

— Тебе надо — вот и спрашивай у них сам! — с достоинством отвечала она. — Да только вряд ли их ответы дойдут до тебя, де Клер! Ты же не веришь в то, что мы существуем!

«Мы» — то есть такие, как она, которые убили его мать! Де Клеру пришлось ухватиться за эту мысль, чтобы подавить в себе чувства, разбуженные этой шарлатанкой.

— Смотри, женщина, мое терпение на исходе! Что тебе от меня надо?

— Зачем ты делаешь все это? — Она кивнула на вырубленную в лесу прогалину. — Ты оторвал от своих дел всех этих добрых людей, ты вложил им в руки топоры — ради чего? Ради той жалкой платы, без которой они прекрасно обходились до тех пор, пока ты не явился в наши края?

Реймонду стало интересно, каким чудом ей удалось так быстро узнать о строительстве бастиона. Впрочем, что тут чудесного? Слухи всегда летают по воздуху быстрее ветра.

— Это нужно для их защиты.

— Это нужно для твоего короля, де Клер, и его алчного желания поработить всю Ирландию! — с отвращением заявила она. — На протяжении двадцати лет никому и в голову не приходило воевать. Но теперь нам придется позабыть о мире, потому что здесь появился ты и разжег в соседях точно такую же злобу и алчность!

— Девчонка не так уж глупа.

Реймонд медленно обернулся к сэру Алеку.

— А может, и нет. — Алек как ни в чем не бывало пожал плечами.

Тем временем Фиона соскочила со спины Ассаны и встала перед де Клером, проклиная упрямое сердце, готовое выскочить из груди от близости этого человека. Сегодня он был без лат, в одной рубашке, под которой так легко было угадать игру мощных мускулов на широкой груди. Фиона запросто могла представить, что видит перед собой не английского рыцаря, а простого дровосека, и ей пришлось напомнить себе о ели своего визита. Ради своего бастиона он не побоится вырубить целый лес, а это значит, что ее дочь лишится даже того жалкого убежища, что было у нее до сих пор.

— Почему бы тебе не вырубить деревья на восточной опушке? Там они все равно стоят сухие.

— Восточная опушка слишком далеко. Потребуется очень много людей, чтобы перетащить сюда деревья.

С какой стати он вообще пустился в объяснения? Тем более что у него уже темнеет в глазах от желания поцеловать эти губы, когда они перестанут изливать попреки и обвинения. Реймонд сердито нахмурился: так дело не пойдет! Он и сам не заметит, как его заговорит до смерти эта шарлатанка, готовая на любую подлость, чтобы добиться своего и сорвать его планы.

— Ага, стало быть, вас одолела лень, сэр рыцарь? Ну вот, опять она за свое!

— Фиона! Черт побери, еще одно слово поперек — и я тебя…

— Что? — ехидно перебила она. — Бросишь в свою темницу? Прикажешь высечь кнутом? Или уморишь голодом?

Реймонд замер, не в силах отвести от нее взгляд, разрываясь между желанием свернуть ей шею и заключить в объятия.

— Все это в моей власти.

— И через все это я уже прошла, де Клер! — с горечью бросила она.

Ему стало тошно от того, с каким видом она произнесла его имя. Как будто выплюнула что-то ядовитое.

— И где ты намерен поставить этот твой бастион?

— У входа в твою лощину.

— Нет! — От ужаса она даже подалась назад. Ведь это совсем рядом с Кругом Камней! — Это заповедное место!

— Да, я тоже это слышал.

— Неужели у вас в Англии стоят бастионы на месте церквей?

— Вряд ли эта горная лужайка похожа на церковь! — Он скрестил руки на груди.

— Для тебя — пожалуй. — Столь откровенное равнодушие ранило ее гораздо сильнее, чем она ожидала. Стараясь не дать волю обиде и гневу, Фиона перевела дыхание и поймала его взгляд. — Ирландия — это не Англия. Разве Пендрагон тебя этому не научил?

Реймонд не мог не вспомнить, как удивила его та готовность, с которой Гэлан принял местные обычаи и даже суеверия. Но он не Гэлан, у него есть своя голова на плечах.

— Это всего лишь незначительные различия двух. Q соседних культур.

— Ну тогда, сэр рыцарь, даже и не надейся завоевать преданность этих людей, — отчеканила Фиона, не желая больше тратить слова на такого тупицу. — Так ты ничего не добьешься.

Ну все, с него довольно! Как она смеет его учить?! Это его земля, и он на ней хозяин!

— Мне нет нужды что-то завоевывать! Я и так все получу по праву лорда!

— О да, ты получишь — страх и недоверие! А вот верность и преданность надо заслужить. — И заплатить за них самую высокую цену. Как когда-то заплатила Фиона, обратив свою преданность на недостойного ее человека.

Реймонду пришлось подавить острое желание схватиться за меч. Но не угрожать же ей оружием на глазах у целой толпы! Он шагнул к ней вплотную и с угрозой процедил:

— Убирайся туда, откуда пришла, женщина! И не смей крутиться возле моего замка!

Лицо Фионы так исказилось от горя, что Реймонду стало стыдно. Конечно, она вела себя вызывающе и совала нос не в свое дело, но он все равно оставался рыцарем! Но пока де Клер собирался с мыслями и придумывал подходящее извинение, Фиона уже вернулась к своей лошадке. Она легко ступала по траве, и там, где ее нога касалась лужайки, оставался четкий алый след. Неужели это были цветы? Да, кажется, цветы. Они закрывались слишком быстро — как только Фиона делала следующий шаг.

— Я ведь предупреждал вас, сэр.

Реймонд даже не пожелал обернуться на ирландца, возникшего рядом.

— Да, Дуган, предупреждал. — Молодой виллан загодя рассказал хозяину о предстоящем визите Фионы. Похоже, это был единственный человек в деревне, не впадавший в ступор при ее появлении и даже разбиравшийся в ее настроении. Впрочем, это было не так уж трудно — насколько Реймонд мог судить, эта шарлатанка была способна лишь на то, чтобы полыхать праведным гневом. Его губы скривились в презрительной ухмылке. Ну и взбалмошная особа! Хорошо, что она живет на отшибе. С ее способностями сеять смуту она наверняка перевернула бы весь замок вверх дном. А этого он не потерпит как лорд и хозяин.

Реймонд смотрел, как ловко она вскочила на спину лошади, машинально отметив про себя, что Фиона не пользуется седлом и уздечкой и сидит верхом по-мужски. Медленно поднимаясь вверх по холму, всадница задержалась, чтобы поговорить со сгорбленной старухой и женщиной средних лет, державшей за руку маленькую девочку. По дороге ирландцы торопливо расступались перед Фионой, не скрывая своего испуга, но ее это как будто не касалось. Наконец она скрылась в лесу, предоставив Реймонду проклинать себя за необдуманную грубость и за то, что позволяет себе чувствовать ее боль и обиду как свою собственную.

— Она всегда так бросается на людей? — сердито спросил он у стоявшего рядом ирландца.

— Она в своем праве, сэр.

— Черт побери! — Реймонд встряхнулся, словно старался избавиться от морока. — Теперь и ты туда же!

— Такие, как она, наделены великой мудростью, — задумчиво произнес Дуган, уставившись вдаль с таким видом, словно мог рассмотреть там Фиону. — Миледи всегда ставила чувства и нужды других людей выше собственных.

Реймонд тут же припомнил, что на протяжении их разговора Фиона ни разу не упомянула о том, что имеет во всем этом какой-то особенный интерес. Но с другой стороны, ни один из находившихся поблизости ирландцев и рта не раскрыл, чтобы поддержать ее попытку отстоять их дома. Стало быть, все это затеяла она одна и исключительно ради собственных целей. Каждый в этом мире преследует свою цель. Даже этот проклятый бастион нужен королю Генриху для того, чтобы поставить свое клеймо на ирландских землях.

Фиона вернулась домой, сняла накидку и стала готовить себе чай.

— Они остановились? Ты спасла нас? — раздался тоненький голосок у нее за спиной.

— Нет, не спасла, — отвечала она не оборачиваясь. — Он не пожелал меня слушать. Честно говоря, я боюсь, что сделала только хуже. — Фиона все еще не понимала, почему присутствие этого человека полностью лишает ее самообладания.

— Но что же теперь с нами будет?

Фиона аккуратно пристроила котелок над огнем и лишь после этого повернулась к пяти феям, рядком сидевшим на краю стола. Их легкие крылышки в форме древесных листьев и лепестков цветов нервно вздрагивали и задевали друг за друга, роняя на грубые доски столешницы волшебную пыль, исчезавшую через несколько мгновений. Галвин, единственный эльф, прилетевший с ними, сидел на корешке книги, с озабоченным видом постукивая по рукояти своего маленького меча.

— Он собрался возвести бастион в лощине, как раз в том самом месте, о котором я не решаюсь говорить.

— Это же заповедная земля! — в ужасе прошептала Рейчел и оглянулась на свою старшую сестру Кайру. — А что теперь будет с домом Изольды, Коллин и… ох, как я могла забыть… с домом Шинид?

Перед мысленным взором Фионы моментально возникла дочь. Девочка без конца плакала, стоя на вершине холма рядом с Изольдой и Коллин. В отличие от Изольды Шинид не желала мириться с новой несправедливостью и покидать свой дом. Ведь если де Клер продолжит стройку, их хижина пойдет на дрова или — хуже не придумаешь — станет частью проклятого бастиона.

— Я найду для них новый дом. — Ради своей дочери Фиона могла бы даже нарушить запрет и прибегнуть к силе стихий.

Кайра вспорхнула со стола и зависла в воздухе перед ее лицом.

— Ты должна пойти туда снова и объяснить ему еще раз!

— Я не могу. — Фиона отвернулась, делая вид, что роется на полках.

— Почему? — не унималась Кайра.

— Ты все равно этого не поймешь. — По-прежнему пряча лицо, Фиона насыпала в каменную ступку душистые травы. — Он пропускает мои слова мимо ушей. Он мне не верит, и я точно знаю, что он не верит в фей.

— Не верит! — Рейчел схватилась ручками за грудь и повалилась навзничь, безжизненно свесив со стола тоненькие ножки.

Остальные сестры, кроме Кайры, разразились горестными стонами, качая головками и картинно возводя глаза к потолку. Несмотря на плохое настроение, Фиона не удержалась от улыбки.

— Хватит кривляться, Рейчел! — строго воскликнула Кайра. — Мы говорим о серьезных вещах! — С этими словами она спланировала на стол и рывком усадила свою сестру прямо. Краснея от смущения, Рейчел откинула с лица рыжие волосы и сдавленно хихикнула.

— Женщины! — презрительно процедил Галвин с недовольной гримасой.

Кайра пихнула сестру локтем в бок, и все снова замолчали и сделались серьезными.

— Послушайте, что я скажу, — начала Фиона, растирая травы в ступке. — Лорд Антрим считает меня своим врагом, но до поры до времени предпочитает не связываться.

— Но ведь ты же хозяйка…

— Я никто! — резко перебила она, с яростью орудуя пестиком.

— Может быть, Коннал его уговорит? — предположила Кайра, потирая подбородок и задумчиво устремляя взгляд к потолку.

— Коннал! — от неожиданности Фиона даже выронила пестик. — Разве он здесь? Вы его видели?

— Конечно! Он такой бравый парень! Ты будешь им гордиться! — заявила Кайра с улыбкой, но тут же погрустнела. — Только другие мальчишки не дают ему проходу…

— Но почему? — удивился Галвин. — Ведь он настоящий ирландский принц!

— Потому что англичане перевернули здесь все с ног на голову и Ирландия никогда не станет прежней! — сурово отчеканила Фиона.

— Но твой долг как раз и состоит в том, чтобы этому помешать! — дружно пропели все пятеро.

— Это не в моих силах! — воскликнула Фиона, в отчаянии воздев руки. — Или вы хотите полюбоваться на то, как меня поджарят на костре? Де Клер наверняка не упустит такую возможность, если найдет, в чем меня обвинить! Звезды и ветер, он начинает беситься всякий раз, стоит мне с ним заговорить! — «И я веду себя не лучше!» — подумала она. Этак недолго окончательно утратить над собой контроль и стать такой же бешеной собакой, как ее отец. Ну что ж, тем больше у нее причин держаться подальше от Реймонда де Клера. — Но я не хочу, чтобы из-за меня пострадали вилланы из деревни. Они и так шарахаются от меня как от прокаженной.

— Но зачем же ты вернулась сюда из Донегола? — спросила Кайра.

— Здесь мой дом, — пробормотала Фиона, утомленная этими бесконечными спорами и объяснениями.

— Дом — это такое место, где тебя любят! — категорически заявила Кайра, скрестив ручки на груди.

У Фионы тоскливо заныло сердце. Она не могла не вернуться в эти места, потому что Гленн-Тейз был у нее в крови и вдали от него она чувствовала себя неполноценной, ущербной. Как ее мать, как Шинид, Фиона увидела свет под кронами этого самого леса и сделала здесь свои первые шаги. Ее сердце принадлежало этой земле, ее кровь струилась по жилам в унисон с ударами волн на морском берегу. И она все еще не утратила надежды, что с окончанием срока изгнания ее судьба изменится к лучшему. Это было нужно не столько Фионе, сколько ее дочери.

— Меня любит Шинид, а до остальных мне нет дела.

— Твое одиночество слишком затянулось! Ты забыла, что, значит, быть любимой мужчиной.

— Это о каких мужчинах ты хочешь мне напомнить? — презрительно усмехнулась Фиона. — Об отце, который публично высек меня и выгнал из дому? Или о Йене, доблестно предоставившем мне одной расплачиваться за наши общие грехи? Слава Богу, хоть от отца Шинид я не видела ничего дурного — и то потому, что мы сразу расстались! — Она тряпкой прихватила котелок и залила кипятком приготовленные в ступке травы. — Я слишком стара, чтобы идти под венец, а рубцы у меня на спине отпугнут даже самых отважных Женихов!

— Но ведь они не отпугнули отца Шин…

Фиона так посмотрела на Кайру, что та мигом прикусила язык.

— Не смей об этом говорить!

— Боюсь, эти шрамы лежат не столько у вас на спине, миледи, сколько на сердце, — заметила фея с сокрушенным вздохом.

— Ты слишком романтична. В моей душе давно не осталось места для любви, а все, что было, досталось Шинид. И я не жалею об этом.

Фиона прислонилась спиной к буфету, поднесла к губам кружку с травяным настоем и пригубила горячий напиток. С первого же глотка ей стало легче. Она не желала ударяться в воспоминания. И уж меньше всего ей хотелось думать о человеке, случайно забредшем когда-то в эти леса и подарившем ей недолгие минуты радости в те дни, когда от нее отвернулся весь свет. Фиона посмотрела на фей, все еще сидевших на краю стола. Их лица выражали преданность и надежду, но не в ее силах было эту надежду оправдать.

— А ну-ка кыш отсюда! Присмотрите лучше за моей дочкой. Я ничем не могу вам помочь, и мне еще нужно успеть приготовить лекарство для Изольды. У нее опять ломит кости. — Она отвернулась к буфету и снова занялась своими травами. Судя по едва различимому шелесту легких крылышек, феи оставили ее в покое.

Отлетев подальше от хижины, Кайра ободряюще подмигнула своим сестрам и пропищала:

— Фиона по рукам и ногам скована своими дурацкими правилами, а мы — нет! — Малышки захихикали и дружной стайкой понеслись в глубину леса, оставляя за собой прозрачный радужный след, заметный только для посвященных.

Николай, князь Киевский, лишенный отцовского трона и наследства, спокойно стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за тем, как два человека мутузят друг друга, катаясь в грязи.

— Николай, — устало произнес Реймонд, вставая рядом, — ты что, до сих пор не додумался их разнять?

— Я поставил деньги вот на этого, — сообщил киевлянин, показав на ирландца.

Реймонд с глухим стоном шагнул вперед и ухватил за шиворот обоих драчунов. Одного он сразу отшвырнул в сторону, а второго, продолжавшего яростно вырываться, грубо встряхнул, как котенка.

— Угомонись! — рявкнул он так, что забияка моментально притих, так же как и толпа, глазевшая на драку. — Что тут случилось? Черт побери, вы хуже детей!

— Он не желает делать свою работу, милорд!

— Я все делаю как надо, англичанин! — Ирландец в бессильной ярости плюнул под ноги своему противнику. — Это ты хотел построить стену из палок и грязи! А здесь нужен хороший строительный раствор!

Реймонд запрокинул голову к небесам, моля их о Божественном вмешательстве, но так и не дождался помощи свыше. Ему самому предстояло разбираться с тем, что творилось в замке Гленн-Тейз.

— Стэнфорт, а ведь парень прав! — заметил кто-то из его солдат.

Англичанин напыжился и надменно вздернул бровь.

— Я воин! Мое дело — воевать, сэр! А не пачкать нос в извести!

— А я, по-твоему, хуже? — угрожающе зарычал Элрой, хватаясь за меч.

— На две недели я лишаю вас обоих оружия! — объявил Реймонд, желая в корне пресечь эту свару. — А будете плохо работать — останетесь на стройке до самого конца! — Он смерил взглядом обоих забияк и лишь после этого оглянулся на Николая. Киевлянин не изменил позы и наблюдал за ними со снисходительной иронией. Тогда де Клер снова повернулся к драчунам. — И прежде чем что-нибудь делать, спросите совета у каменщиков! Понятно? — Оба кивнули, пряча глаза. — Стэнфорт! — окликнул он лучника, на две недели лишенного своего лука. — Если ты хочешь остаться у меня на службе, тебе придется научиться работать руками, а не махать ими в драке! Иначе я навсегда разжалую тебя в конюхи! — Вот теперь лучника действительно задело за живое. Он даже побледнел от испуга. — И тебя это тоже касается! — взглянул де Клер на ирландца. Кажется, этот человек служил когда-то в охране замка. — Недаром говорят, что терпение — это золото! Объясни им все толком, так, чтобы было понятно! А теперь за работу!

Пристыженные забияки отправились искать каменщика, а Реймонд снова посмотрел на Николая, все так же стоявшего с гордым отрешенным видом.

— Ну а вы, сэр Николай, отныне будете отвечать за то, чтобы эти двое больше не устраивали драк!

— Милорд?.. — Густые пшеничные брови медленно поползли вверх.

— У меня и так по горло забот! Не хватало еще устраивать междоусобицу в самом замке! Если снова увидишь, что кто-то дерется, разними их, а не то… — Он умолк на полуслове, не желая оскорблять киевлянина под горячую руку. — Словом, пусти в ход свои хваленые мышцы, вместо того чтобы играть ими напоказ перед хорошенькими барышнями! — Реймонд направился к конюшне, но на полпути остановился и глянул на Николая через плечо: — Только не пришиби кого-нибудь ненароком, понятно?

— Да, — коротко кивнул тот.

С облегчением переведя дух, де Клер вошел в конюшню. Похоже, здесь уже не так воняло навозом, а Коннал выводил из денника заседланного Самсона.

— Как ты узнал?

Мальчик пожал плечами, подавая хозяину уздечку.

— Это правда, что сегодня к вам приходила Фиона?

— Ну да, а в чем дело?

— Она близкая родственница моей матери. Я хотел бы с ней повидаться.

Реймонд понимал, что не стоит лишать мальчика возможности навестить родню, однако отпускать Коннала в одиночку шататься по окрестностям было бы безумием — особенно в такие тревожные времена. Угроза голода, нависшая над этой землей, снова разожгла пламя вражды между кланами, и любой неосторожный путник мог стать ее жертвой.

— Может быть, я отпущу тебя позже, когда вернусь. — Он легко вскочил в седло. — Только не вздумай убежать из замка тайком!

— Могу я спросить, почему вы не отпускаете меня сейчас, милорд? — мрачно поинтересовался Коннал.

— Могу я не отвечать? — Реймонду было неловко оттого, что он обошелся с мальчишкой слишком строго из-за неприязни к Фионе. А еще он злился на себя за излишнюю снисходительность и мягкость. — С тобой может случиться что угодно.

— Только не из-за Фионы.

— Это ты так считаешь! — сурово возразил де Клер.

Он развернул коня и поскакал к воротам; люди едва успевали расступаться перед ним. Следом за хозяином ехали сэр Алек и Нолан. Их сопровождал отряд из двадцати конных рыцарей и оруженосцев.

Реймонд не собирался возвращаться в замок, пока не выведет на чистую воду тех мерзавцев, что держали в страхе всю округу Сэр Алек взял на руки маленькую девочку и осторожно уложил ее в повозку, горестно морщась при виде того, как головка безжизненно перекатилась набок. Он поправил ее так, чтобы она лежала прямо, убрал с подбородка прилипшую солому и накрыл тряпицей бледное невинное лицо, покрытое коркой крови. Сглотнул и поспешил отойти в сторону. Неподалеку де Клер, присев на корточки, разглядывал отца семейства, так и погибшего, не выпуская из рук жалкой деревянной дубинки. «Они вырезали целую семью ради трех тощих коров!» — звенело в мозгу у Алека. Он подошел и встал возле Реймонда.

— Милорд.

Реймонд облизнул пересохшие губы, стараясь подавить нервный озноб.

— Я давно уже не сталкивался с таким бессмысленным зверством. — Он выпрямился и уточнил: — Ровно шесть лет.

Его взгляд скользнул по разгромленному хозяйству несчастного виллана. Несколько овец, избежавших гибели, разбежались по полю и теперь бродили вокруг пожарища, жалобно блея. Де Клер окликнул одного из солдат и приказал перегнать скотину в замок. Там тоже хватало голодных ртов, и нельзя было брезговать даже этой малостью. Одному Господу ведомо, какие еще удары приготовила для них судьба.

— Те, кто выжил, говорят, что это были О'Доннелы. А вырезали семью из клана Локлана О'Нила.

— О'Нила? — Реймонд задумался, припоминая события шестилетней давности. — Ну конечно, О'Доннелы лишились своей земли из-за О'Нила, когда тот устроил заговор против Пендрагона!

— По-вашему, О'Доннелы могли устроить это из мести?

— Да.

— Но зачем было так долго ждать?

— Эта земля бесплодна, и кланы не могли набрать достаточно сил, чтобы вспомнить о мести. Но они никогда не прощают пролитой крови. — Реймонд с Алеком бок о бок обходили разгромленную деревню. — Тебя не было здесь в то время, Алек, а Локлан О'Нил загубил тогда сотни ни в чем не повинных ирландцев. Он не щадил даже своих родственников, когда нападал на них под видом английских солдат. Но чаще всего он переодевался в цвета Магуайра — и уж тогда кровь лилась ручьями.

Алек выдал такой набор цветистых ругательств сразу на пяти языках, что озадачил даже де Клера.

— Зачем ему это понадобилось? — сурово спросил Алек.

— И чтобы посеять смуту. Чтобы люди поверили в зловещие россказни о Пендрагоне и чтобы натравить его на Магуайра. О'Нил хотел дождаться, пока они начнут воевать между собой, чтобы исподтишка прикончить обоих, а потом завладеть Донеголом, Тайроном и Коулрейном в придачу. Он успел побывать при дворе и втереться в доверие к королю. — Реймонд наклонился и подобрал с земли обломок копья, хмуро разглядывая потемневшее от времени древко. — Боюсь, что они так и не забыли старых обид. — Рыцарь умолк, вспоминая ту ночь, когда вот такой же обломок копья остался у него в плече. — Они оказались чертовски хитры. Представляешь, они устроили себе норы прямо в земле и замаскировали их ветками и листвой. После резни они прятались в эти норы и сидели там до тех пор, пока все вокруг не стихало. Люди считали их призраками. Даже Пендрагон на какое-то время поверил, что здесь орудуют фении3.

От неожиданности Алек даже остановился.

— Но ведь эти ирландские воины поклялись защищать свой народ, а не резать его по ночам!

— Гэлан Пендрагон не очень-то спешил в это поверить! — криво усмехнулся Реймонд.

— И вы угодили во всю эту заваруху, верно? Вы же были тогда у Пендрагона правой рукой!

Реймонд кивнул. Он не любил вспоминать те времена, по-прежнему считая себя виновным в том, что не сумел помешать мерзавцам похитить жену Гэлана. Его рука машинально потянулась к старому шраму на плече. Он едва не поплатился жизнью за то, что раскрыл тайну проклятых земляных нор. И снова перед его мысленным взором возник образ Фионы: обнаженное тело, полускрытое под черным шелком волос, и голубые глаза, смотревшие на него из темноты.

— Позаботься о мертвых, Алек, и доставь в замок тех, кто выжил. — В ответ на недоумевающий взор рыцаря де Клер добавил: — Я понимаю, что там и так полно народу, но разве ты сможешь спокойно спать, зная о том, что люди остались без крыши над головой?

— Нет, милорд. Только вот у повара наверняка не хватит провизии на всю эту ораву.

— Нашему повару приходилось кормить целую армию! Что для него какая-то дюжина тощих вилланов?

Алек поклонился и пошел в деревню, а Реймонд отправился к лошадям. Но вдруг у него за спиной раздались голоса, и он замер, до половины вытащив меч, готовый отразить любую атаку.

Из туманного облака появилась Фиона и побежала к раненым. Как всегда, люди шарахались от нее во все стороны. Реймонд спрятал меч в ножны и поспешил ей наперерез. Фиона до сих пор не заметила его присутствия, и когда она оказалась возле повозки, доверху заполненной трупами, рыцарь физически ощутил охватившие ее боль и отчаяние.

Шаги Фионы замедлились, ноги подогнулись, отказываясь служить, и стало ясно, что среди убитых лежит человек, который был ей близок и дорог.

Фиона ухватилась за край повозки, глубоко вздохнула и дрожащей рукой приподняла край полотна. С тихим стоном она прикоснулась к безжизненному детскому лицу. В золотистых волосах маленькой Лии запеклась черная кровь. Фиона вспомнила, как две недели назад встретила девочку в лесу. Малышка отважно забралась в самую чащу, чтобы собственными глазами увидеть Малый Народец. Фионе пришлось объяснить девочке, что феи являются лишь к тем, кто наделен волшебным даром и хорошо себя ведет. Она отправила Лию домой и только после этого обнаружила, что Кайра с одной из своих сестер все это время скрывалась у нее за спиной.

Шинид наверняка придет в отчаяние, узнав о гибели своей подружки. Рядом с Лией лежала ее мать, попросту брошенная поверх другого трупа. Фиона закрыла глаза, стараясь не поддаться панике и гневу. Но стоило ей услышать свое имя — и она развернулась как тугая пружина.

Реймонд невольно отшатнулся: у Фионы был такой вид, будто она сейчас выцарапает ему глаза.

— Теперь ты видишь, к чему привело ваше вторжение? — Она положила руку на край повозки.

— Я не имею ни малейшего отношения к этим делам.

— Врешь! — Фиона что было силы толкнула его в грудь, прикрытую холодной сталью доспехов. — Резня началась после того, как ты появился в этих краях, англичанин!

— Фиона, — он перехватил ее руки и заставил себя отстраниться, хотя все внутри его кричало от желания, — успокойся! — При виде слез, стоявших у нее в глазах, Реймонд стал мрачнее тучи.

— Сам успокойся! — Она грубо вырвалась из его рук. — Вы со своим королем норовите заграбастать все, до чего сумеете дотянуться, а мы вынуждены за это расплачиваться! — Она приподняла голову мертвой девочки и повернула ее лицом к рыцарю. — Вот взгляни! За что убили этого ребенка? — Она подхватила Лию на руки и вынудила Реймонда принять от нее этот страшный груз. — Тебе никогда не приходило в голову, что она могла бы прожить счастливую жизнь, если бы ты не явился в замок?

Реймонд опустил взгляд на посеревшее детское личико и скривился от острой боли. Повторяя про себя, что на войне всегда гибнут невинные люди, он осторожно уложил Лию обратно в повозку и накрыл девочку полотном.

— Эту жизнь отнял не я, а О'Доннелы. — Он сурово взглянул в лицо Фионе. — Твои соотечественники.

— Их гнев не вырывался наружу, пока не явился ты! — заявила она. — К тому же О'Доннелов осталось в этих местах слишком мало, чтобы устроить такую грандиозную резню и насладиться местью. Да и клан О'Нила давно расплатился за то, что натворил когда-то по приказу Локлана. Они превратились в парий, в отверженных, без конца проклинаемых теми, кто пострадал от их рук. А теперь ты затеял здесь стройку, угрожая лишить их даже той жалкой крыши, что была у них над Головой!

— Бастион должен защитить их от набегов.

Его хваленый бастион мог принести этой земле только новые страдания, но англичанин не желал ничего видеть в своей упрямой гордыне.

— Если ты будешь строить его поперек лощины, то первыми пострадают твои же люди!

— Что это ты задумала? — подозрительно прищурился он.

— Ты так ничего и не понял, лорд Антрим! Главный закон, по которому живут такие, как я, — никому не причинять вреда; и я никогда его не нарушаю! Никогда, понимаешь? Даже если речь идет о врагах! — И она добавила вполголоса: — Или о тебе.

— Зато твоя ненависть не знает никаких границ, Фиона.

— Не моя ненависть! — сердито вскинулась она. — А твоя непроходимая тупость!

— Я и без тебя знаю, что ирландцы не рады моему появлению в Антриме, — сурово процедил он. — Но если О'Доннел учинил резню ради того, чтобы вернуть свои земли, — он напрасно взял на душу этот тяжкий грех.

Она рассмеялась, но этот хриплый вымученный смех больше походил на карканье.

— Ты привел в Антрим целое войско, потому что собирался огнем и мечом доказывать свое право на эту землю! Но против вас не осмелилась выступить ни одна живая душа, и ты уже возомнил, будто теперь все пойдет как по маслу?

Реймонд опешил. Она читала его мысли! Фиона моментально поняла по его глазам, что попала в точку.

— Да, сэр рыцарь, правда всегда горька, не так ли? И платить за нее приходится дорого! — Она выразительно обвела взглядом раненых и убитых вилланов и их горевшие дома. Насколько еще успеет возрасти цена правды, пока Реймонд положит этому конец?

— Этот удар был нацелен на ирландцев, а не на англичан!

— А разве ты не собирался защищать моих соотечественников так же, как своих? Ведь ты без конца болтал о том, что отвечаешь за все, что происходит на твоей земле! Разве это не относится к погибшим вилланам?

— Не тебе учить меня ответственности, Фиона, — жестко возразил он. — Но я по прежнему считаю, что здесь произошла обычная стычка между кланами.

— Ну подумай сам, ради чего им драться, если ты все равно владеешь всей этой землей по приказу короля? Зато гибель наших детей косвенно наносит удар и по твоей репутации, Реймонд де Клер!

Эти суровые слова ранили его в самое сердце.

— Я не могу сказать точно, кто и зачем учинил эту резню. А значит, не могу никого наказывать.

Она вздохнула с таким облегчением, что Реймонду стало неловко: за кого его принимают? За чудовище, готовое разить и правого и виноватого в приступе дикой ярости? Неужели она совершенно ему не доверяет? Почему-то это обидело его сверх всякой меры.

— Твоя грубая сила не остановит этих набегов, — продолжала Фиона, рассеянно глядя на разрушенную деревню. — Боюсь, они станут еще более жестокими. О'Нилы всегда славились своей злопамятностью и непременно постараются отомстить. Но под их мечами снова погибнут невинные люди…

— Теперь по деревням постоянно будут разъезжать небольшие отряды, хотя мне не хотелось бы подвергать опасности новых людей.

— И мне тоже, — со вздохом призналась Фиона. Ей всегда было жаль погибших — будь то ирландцы или англичане.

— Я никуда не уйду отсюда, Фиона.

— Увы, я слишком хорошо это знаю. — Она прижала пальцы к нывшим вискам. — Постарайся все же защитить этих людей.

— Я действительно хочу принести им мир. Неужели ты даже в это не веришь?

Она покосилась на него:

— С какой стати я должна тебе верить? Ни для кого не секрет, каким образом ты получил во владение эту землю, сэр рыцарь!

Губы де Клера сжались, а лицо исказила уродливая жестокая гримаса.

— Сколько человеческих душ тебе пришлось загубить в военных походах, чтобы заслужить награду от короля Генриха?

Эти слова, произнесенные едва слышно, тихим голосом, ударили его в грудь словно тяжкий молот. Фиона глянула на него через плечо, и Реймонд почувствовал себя последней тварью под этим презрительным леденящим взором.

— Теперь это не имеет значения.

— Даже для тех, кого ты убил, и для их близких? — Каждое ее слово было полно яда. — Скажи мне, де Клер, тебе сладко спится в твоей роскошной постели, когда ты знаешь, какую кровавую кашу ваше вторжение заварило в Ирландии?

— Магуйары всю жизнь воевали с О'Доннелами, О'Нилами и черт еще знает с кем! И эта война началась задолго до того, как мы явились в эти земли!

— Но до сих пор все сводилось к похищениям за выкуп и мелким стычкам на границах. Ни о чем подобном, — Фиона кивнула на раненых, стонавших от боли, — мы не слыхали!

— Побежденным всегда приходится платить!

— Но нас никто не побеждал! Вы заполонили наши земли, как саранча! Вы взяли нас измором! И я не захотела класть жизни своих людей на ваши мечи! Точно так же, как не хотела этого Шивон, когда Пендрагон постучался в ее ворота! Она спасала жизни, когда впустила вас в замок!

— А что сделала ты ради мира на этой земле?

Де Клер попросту не знает об ее изгнании, иначе никогда не задал бы этот вопрос. Пока срок изгнания не истек, Фиона остается практически бессильной. Зато потом…

— Ты наделен властью, а значит — все в твоих руках! Их взгляды встретились: холодное голубое пламя снова сошлось в беспощадном поединке с жестокой серой бурей.

— В награду от короля тебе досталась не просто земля со старым замком!

Теперь она говорила загадками, которые он не мог разгадать.

— С какой стати тебя так волнует моя собственность?

— Меня волнуют люди, Реймонд де Клер. Учти, я слежу за каждым твоим шагом!

— А я — за твоим, милая леди!

— Пойми, я не пытаюсь тебя запугать. Но ты слишком презираешь наши обычаи. Рано или поздно это доведет тебя до беды! — Она резко повернулась, вошла в облако дыма и через миг — Реймонд от неожиданности обомлел — просто растаяла в воздухе.

— Мне больно, мама! — рыдая, повторяла Шинид. — Прямо вот тут! — ткнула она кулачком напротив сердца.

— Я знаю, моя хорошая!

— Заставь эту боль уйти! — взмолилась она, снова пряча лицо у матери на груди.

Девочка искренне верила в то, что с помощью волшебства можно унять любую боль. Увы, но сердечные дела были неподвластны влиянию земных стихий.

— Ты же знаешь, что это не в моей власти. Но со временем боль утихнет.

— Зачем они убили Лию, мама? — Шинид жадно смотрела на мать, радуясь даже этой короткой встрече. — Разве она кого-то могла обидеть?

Как всегда, дети не желали вникать в те правила, по которым живет жестокий мир взрослых.

— Наверное, она просто попалась кому-то под руку. Это вышло случайно, понимаешь? — Фионе делалось тошно при мысли о том, что кто-то мог нарочно поднять руку на ребенка.

— Тем хуже. Получается, что в этом никто не виноват! Фионе стоило большого труда сохранить невозмутимость.

— Ох, милая, твое горе не станет меньше оттого, что ты взвалишь на кого-то всю вину. Единственное, что нам остается — это верить, что Лия сейчас вместе со своими родными в каком-нибудь чудесном месте и что они… больше не страдают. — Ее голос предательски дрогнул. Фиона склонилась над дочкой, отвела с лица мокрые от слез пряди волос и поцеловала румяную щечку, с наслаждением вдыхая чудесный запах детского тела. Только по счастливой случайности убийцы выбрали другую деревню. А ведь они могли войти и в этот дом. И тогда вместо Лии на страшной повозке оказалась бы ее дочка… — Шинид, я так тебя люблю! — прошептала Фиона, снова покрывая поцелуями лицо девочки.

— Я знаю, мамочка. Я тоже тебя люблю, — отвечала Шинид, гладя Фиону по плечу и удивляясь про себя, почему ее мама не плачет. Вот она поплакала — и ей стало чуть-чуть легче, хотя Лию все равно было жалко. Ведь Шинид больше никогда ее не увидит. — Останешься сегодня у нас?

Фиона кивнула и быстро улеглась в кровать. Дочь теплым комочком приткнулась к ней под бок. Зазвучала тихая колыбельная. Фиона пела на древнем языке старинную балладу о сильной и прекрасной женщине, пославшей на землю свою единственную дочь, чтобы она стала королевой чародеек.

Задолго до рассвета Фиона осторожно соскользнула с кровати и поцеловала в лоб спящую дочку. Ее сердце болезненно сжалось от тревоги и любви при виде этой невинной малышки. Рано или поздно Шинид придется выйти в большой мир, и ее сон уже не будет таким безмятежным. Еще раз поцеловав дочку на прощание, Фиона вышла из-за занавески в общую комнату. Коллин уже возилась у очага, готовя завтрак.

— Да ты, оказывается, ранняя пташка…

— Ох! — Коллин так и подскочила на месте, хватаясь за сердце. — Ради всего святого, как ты здесь оказалась? — испуганно прошептала она. — Фиона, я тебя прошу, не надо… возникать у меня за спиной! Я каждый раз старею лет на десять!

— Мне казалось, что ты давно должна была к этому привыкнуть, — грустно улыбнулась Фиона.

— Значит, ты ошиблась. — Коллин подала на стол свежий хлеб и подогретое вино, и Фиона с наслаждением впилась зубами в румяную корочку. — Когда нам придется покинуть этот дом?

— Я не могу сказать точно, — пробормотала Фиона с полным ртом, запивая хлеб вином. — Но смотрите — вы обе, — ни на минуту не спускайте глаз с Шинид! — Она выжидательно посмотрела на занавеску. Изольда что-то сонно буркнула в ответ. — Деревню к северу отсюда, ту, что возле реки, прошлой ночью сровняли с землей. Малышка Лия и вся ее семья убиты.

— Значит, теперь наш черед. — Коллин устало опустилась в кресло, с тоской глядя на Фиону.

— Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось.

— Ты не сможешь постоянно ограждать нас чарами, Фиона.

— Я буду защищать вас троих до последнего вздоха. — Фиона доела хлеб и отряхнула крошки. — И скоро я смогу делать это не скрываясь.

— Но люди до сих пор верят в то, что Шинид — подкидыш, которого воспитали мы с Изольдой. По-твоему, будет мудро объявить им, что она — твоя дочь?

— Я не стыжусь Шинид, так же как она не стыдится меня! — гордо выпрямилась чародейка.

— Ну, я имела в виду… она сразу лишится своих друзей, ей не с кем будет играть.

— Она сама выберет свою судьбу, — сурово отвечала Фиона.

— Но она еще совсем крошка!

— Шинид умнее, чем ты думаешь. И как ни крути, она была и будет моей дочерью.

— Девочка не имеет понятия о том, какими жестокими могут быть люди! — горячо возразила Коллин.

— Ты не веришь в то, что я способна ее защитить? — надменно осведомилась Фиона.

— Ну что ты, Фиона, конечно, нет. — Коллин сердито отмахнулась от этой нелепой мысли. — Просто я тревожусь за нее. Когда ты заберешь Шинид к себе, мне будет ужасно ее не хватать. Признайся честно: ты видела много добра от этих людей? По-твоему, к Шинид они отнесутся иначе?

— Мы договорились о том, что дождемся того дня, когда я смогу объявить всем об окончании срока изгнания. Вспомни лучше наше детство. Тогда все знали, кто я такая.

— Да, это верно. — Коллин посмотрела на Фиону и убедилась, что ее уже не удастся отговорить.

— И никто меня не боялся и не пытался травить. Мы играли все вместе в этом самом доме с детьми Изольдиного брата.

— Да, я понимаю, что их напугало это твое изгнание, но с тех пор столько всего случилось… И как насчет мертвой земли? И скудных урожаев? Ты не думала, что они каким-то образом связаны с тобой?

— С какой стати? — удивилась Фиона.

— Эта хмарь повисла над нами с того дня, как тебя выгнали из дому.

— Нет, она появилась в тот день, когда умерла моя мать!

— Ну, пожалуй, что и так… — нехотя согласилась Коллин. — В тот день, когда появились первые тучи, меня отправили в лес за хворостом для камина. Твоя мама плакала и звала тебя до самой последней минуты. Изольда говорила…

— Довольно! — Фиона резко отвернулась. Она никогда не расспрашивала Изольду о подробностях того дня. Груз вины и так был слишком тяжким, и она не желала его усугублять. — Моя мать запросто могла наложить проклятие на эту землю перед тем, как уйти. Ее нельзя было назвать счастливой женщиной и без моих преступлений, и теперь земля как будто мстит живым за страдания ушедшей хозяйки.

— Но как же тогда его снять?

У Фионы заныли виски. Она ломала над этим голову с эго самого дня, как вернулась домой, но так ничего и не придумала.

— Все, что я могу сказать точно, — это если де Клер построит бастион там, где собирался, то есть на заповедной земле Круга Камней, ничто хорошее нас не ждет.

— Значит, кто-то должен его остановить.

— Уж не предлагаешь ли ты мне… — Фиона хмуро посмотрела на Коллин.

— Нет, что ты! Я знаю — «не навреди», но ведь это не мешает тебе с ним поговорить?

— Мне запрещено появляться в замке или хотя бы поблизости от него. К тому же де Клер все равно меня не послушает.

— Но с каждым днем он валит все больше деревьев, и с каждым днем люди теряют надежду!

— По-твоему, мне самой не хотелось бы заявиться в замок Гленн-Тейз, вышвырнуть оттуда всех англичан и вернуть земле тот вид, который был у нее десять лет назад? Но я лишена своего могущества, а де Клер видит во мне врага!

— Это все потому, что он не верит в магию?

— Да. — Хотя на самом деле Фиона считала, что здесь больше виновата его личная неприязнь к дерзкой чародейке.

— Может, тебе проще заставить его поверить в твои силы?

— Я не имею права пустить в ход свое искусство, пока де Клер не попросит, — бледнея от обиды, сказала Фиона. — А этого не случится никогда. Ради всего святого, Коллин! Хватит этих бесполезных споров! — Фиона взмахнула полой своей синей накидки, и ее фигура скрылась в облаке дыма, через секунду развеявшемся без следа.

Коллин смотрела во все глаза. Она цепенела от восторга всякий раз, сталкиваясь с настоящим волшебством. Только появление Изольды, с шумом отдернувшей занавеску, помогло ей прийти в себя.

— Ну, добилась своего? — сердито пробурчала старуха.

— Чего своего? — Коллин с невинным видом захлопала глазами. — Можно подумать, я уговаривала Фиону превратить этого англичанина в дойную корову. Между прочим, корова пришлась бы нам очень кстати!

Тяжелая дверь кабинета тихонько скрипнула, но Реймонд не повернул головы, глядя в окно.

— Я приказал меня не беспокоить! — рявкнул он.

— Всего два слова, лорд Антрим.

Коннал. Де Клер позволил ему войти. Только бы мальчишка не заводил разговора о том, чтобы сделать его оруженосцем!

— Тебе нравится твоя работа?

— Да, сэр.

— Тогда почему же ты ее оставил? — На этот раз Реймонд соизволил повернуться, чтобы взглянуть на своего подопечного.

Коннал осторожно протиснулся в щель между косяком и дубовой дверью, предназначенной быть последней защитой для обитателей замка на случай войны. У него была разбита губа, а на подбородке краснели две свежие царапины.

— Вы позволите задать вам вопрос, милорд? Реймонд кивнул.

— Это правда, что вы снова повстречались с Фионой?

Реймонд сердито нахмурился. Он не просто повстречался с Фионой — он разругался с ней так, что вряд ли она захочет видеть его снова.

— Да, правда. А в чем дело?

— Могу я теперь повидаться с ней, милорд?

Реймонд отошел от окна и встал, прислонившись спиной к холодной каменной стене.

— Что тебе известно о ней, Коннал?

— Прошу прощения, сэр, но вряд ли вам захочется услышать то, что мне известно о Фионе О'Доннел. — Мальчишка дерзко задрал свой исцарапанный подбородок. — Вы достаточно ясно выразили свое отношение к этим вещам.

— Моим рыцарям давно пора научиться держать свое мнение при себе! — зарычал де Клер.

— Я узнал это вовсе не от ваших рыцарей, милорд. Достаточно посмотреть вам в глаза, когда речь заходит о Фионе, чтобы понять, что вы предпочитаете верить лишь в то, что сами считаете правильным — и ни во что больше.

— Не смей делать за меня выводы, О'Рурк! — загремел Реймонд, грозно нависая над мальчишкой.

— Как скажете, милорд.

— Отвечай на вопрос!

Коннал задумался, прикидывая, с чего начать и сколько еще работы взвалит на него де Клер, когда не поверит в его рассказ. Впрочем, чему быть — того не миновать. Коннал набрал в грудь побольше воздуха и начал:

— Говорят, будто…

— Разве эти факты нигде не зафиксированы и не описаны на бумаге? — ехидно поинтересовался Реймонд.

— Нет, сэр, это всего лишь легенды. И боюсь, что со временем они утратили былую точность. Говорят, будто в древние времена друиды собрались в Гленн-Тейзе, сели в свои длинные ладьи и отправились на остров Ратлин, чтобы сотворить там свои тайные обряды.

— Но при чем тут Фиона?

Коннал снисходительно улыбнулся, будто был взрослым, призывающим к терпению непослушного малыша.

— Некоторые из них остались в Гленн-Тейзе, женились, обзавелись детьми, но держали в тайне свое происхождение. И когда в замок явились… непосвященные из Донегола, Коулрейна и Тайрона… их мудрость оправдалась, потому что друиды смогли остаться в этих местах, и земля процветала благодаря их заботам.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Друиды — это хранители земли, ветра, огня и воды. Без их благословения земля чахнет.

— То есть, по-твоему, выходит, что моя земля остается бесплодной, потому что в Гленн-Тейзе нет ведьмы?

Коннал растерянно пожал плечами. Как и следовало ожидать, они с де Клером говорили на разных языках. Как тут прикажешь объясняться?

— Ну, продолжай.

— Мне нечего больше сказать.

— Продолжай, я сказал!

У Коннала вырвался тоскливый вздох. Придется ему снова грести навоз на конюшне — как пить дать!

— С течением лет многие из стариков стали особенно почитать Лунную богиню…

— То есть женщину?

— Конечно, ведь женщина дает начало новой жизни! — воскликнул Коннал. — Здоровье, новая жизнь, возрождение и даже смерть. Все это дарит нам она и ее бог.

— Боже упаси эту бабу вообразить, будто она способна справиться со всем в одиночку!

Коннал весь сжался, как будто его вот-вот могла поразить молния. Но в следующую минуту он сурово прищурился и постарался придать себе достойный вид.

— Оба наделены равным могуществом, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Древние времена миновали, однако люди по-прежнему относятся к друидам с почтением и верят в то, что их дар достался им от Бога, а не от дьявола, как полагаете вы, милорд.

— Я предупреждал тебя насчет выводов, Коннал! Мальчик устало кивнул. Он понимал, что тратит слова понапрасну.

— Конец легенды я сам не знаю точно, но в жилах Фионы наверняка есть доля их крови. Гораздо больше, чем у моей матери.

— Шивон?

— Ей досталось бледное подобие настоящего дара, милорд, — ответил Коннал. — Она умеет вызывать туман.

— Ну так скажи ей, чтобы больше этого не делала! Иначе я никогда не увижу свою землю в свете солнца!

Коннал грустно улыбнулся:

— И я, и моя тетя Рианнон, и моя мама всего лишь боковые ветви. — И он добавил совершенно серьезно, даже благоговейно: — Так всегда бывает — у кого-то дар сильнее, у кого-то слабее. Предкам моей матери досталась слабая часть. Самая сильная среди нас — Фиона.

Реймонд кивнул и задумался, но Коннал мог заранее сказать, что он только прикидывает, какую выгоду можно извлечь из полученной информации. Так всегда делают невежды, свысока относящиеся к чужой вере и обычаям.

— А как насчет тебя, малыш? Тебе так и не досталось этих хваленых даров?

Коннал несколько раз глубоко вздохнул, чтобы не взорваться.

— Я умею обращаться с животными, милорд, но прошу вас никому не говорить об этом. — Коннал машинально тронул свои царапины, не желая вдаваться в подробности.

Он давно понял, что умение находить общий язык с животными не добавит ему популярности. После нескольких стычек со своими сверстниками мальчику стало ясно, что их упрямство под стать только их скудоумию.

— А что, если я скажу тебе, что не верю в эти вещи?

— Значит, вы ничем не отличаетесь от остальных, — равнодушно пожал плечами Коннал.

— А как это связано с проклятием?

— Зачем я буду говорить об этом? Только подолью масла в огонь…

— И правда — зачем?

— Эти земли останутся мертвыми до тех пор, пока проклятие не будет снято.

— Детские сказки!

— Так я и думал, — сухо произнес Коннал.

— По-твоему, я мог бы сломаться из-за какой-то дедовской байки?

Коннал гордо выпрямился, заложив руки за спину, всем своим видом показывая, что де Клер волен поступать как хочет. В комнате повисла напряженная тишина.

— Я хотел бы повидаться с Фионой.

— Нет.

— Милорд, я вас прошу! — Мальчик даже сгорбился от обиды.

— Коннал, — отвечал со вздохом де Клер, — это слишком опасно. Разве ты не видел, как мы хоронили сегодня целую семью? — Пусть мальчишка считает его жестоким самодуром, но остается в безопасности, за стенами замка.

— Да. Но я не боюсь этих разбойников, сэр. И в заповедной лощине со мной не может случиться ничего дурного.

— Это верно — если я поеду с тобой.

— Вас там не ждут, — сердито заметил Коннал.

Реймонд уже открыл рот, чтобы поставить наглеца на место. Он хозяин на этой земле и волен идти туда, куда пожелает! Но стоило ли заводиться из-за такой ерунды?

— Когда мы поедем?

— Может быть, завтра утром. Если только твои сородичи не втянут меня в новую драку.

— Мои сородичи живут в Донеголе, сэр. Так же как ваши люди — в Гленн-Тейзе.

Реймонд впился глазами в наглого сопляка, слово в слово повторившего недавний упрек Фионы.

— Если вы не будете вести себя как полагается их вождю, то как вы собираетесь ими править? — пролепетал Коннал, ошеломленный собственной дерзостью.

— Прости, не понял. — Во вкрадчивом голосе де Клера ясно звучала смертельная угроза.

— Найдите какой-нибудь способ объединить их. Может быть, это поможет исцелению? — Коннал поспешил высказаться, будто бросился головой в омут.

Легко сказать: «какой-нибудь способ». В этом и заключается главная проблема!

— По-твоему, если я признаюсь, что верю в колдовство и в магию, мне станет легче?

— Нет. Признайтесь, что верите в проклятие, и найдите способ его снять.

Реймонд провел рукой по лицу. Час от часу не легче.

— С вашего позволения, милорд.

Реймонд едва успел поднять взгляд, а Коннал уже выскользнул в коридор. Наглый зазнайка! Реймонд со слабой улыбкой подумал о том, что из мальчишки вырастет добрый воин и настоящий рыцарь. Вдобавок он ведет себя так, словно знает, как устроена Вселенная, и эти знания его вполне устраивают.

Вот если бы Реймонду позаимствовать у сопляка хотя бы толику знаний, чтобы разобраться с этой проклятой землей!

Глава 6

Фиона вышла из дома, вытирая руки о передник, и застыла от неожиданности при виде посетителей у себя во дворе. Первым делом она подумала о Шинид, но Изольда угадала это и молча покачала головой.

— Как вы осмелились сюда явиться? Разве вы не знаете, что это запрещено?

Дуган покраснел и переглянулся с Майклом и Изольдой.

— Это слишком важное дело.

— Бастион, — предположила Фиона, скрестив руки на груди.

— Да. Вы должны с ним поговорить, — пробубнил Дуган.

— Я не могу. — И как им не надоест толочь воду в ступе?

— Новый лорд строит прямо поперек лощины, — сообщил Майкл, выступив вперед.

— Мне запрещено приближаться к замку, Майкл, под угрозой смерти. — Фиона сурово поджала губы. — И я уже пыталась говорить с де Клером. Он и не подумает остановиться только потому, что я его об этом попрошу.

— Но ведь вы же…

— Нет, — отрезала она таким тоном, что мужчины испуганно отшатнулись. — Я вернулась в Гленн-Тейз, чтобы дожить здесь остаток своих дней, и точка! — С каждым словом Фиона распалялась все сильнее. — И не пытайтесь найти в этом какой-то тайный смысл! — Несчастные, они даже понятия не имеют о том, на что толкают ее своими просьбами!

— Ступай в замок, девочка, — сказала Изольда. — Его бастион перекроет дорогу от моря к Кругу Камней. — И она махнула рукой в сторону лощины.

— Мне запрещено появляться в замке, и ты это знаешь, — отвечала Фиона, проследив за ее взглядом. — Точно так же, как вам запрещено со мной говорить! — Она вздохнула и жестом предложила старухе присесть на пенек. — Почему вы нарушили запрет?

— Вы спасли моего сына и мою жену, миледи, — отважно напомнил Дуган, — и отныне я ваш самый преданный слуга!

— Мне не нужны слуги! И где была твоя преданность в прежние годы, когда ты боялся даже посмотреть в мою сторону? — Дуган смешался, а Фиона уже напустилась на Майкла: — Разве ты не пугал своих детей сказками о моих чарах? Чтобы я приходила к ним в кошмарных снах? Разве вы не верите, что я могу испепелить любого одним своим взглядом? А теперь вы являетесь сюда и просите меня о помощи, хотя знаете, чем мне грозит нарушение запрета!

— Простите нас, леди Фиона, — взмолился Дуган. — Но ведь вы помогли Мейри и моему малышу! Почему же вы не хотите поговорить с новым лордом?

— Тогда речь шла о спасении жизни. А сейчас нет. Изольда протянула было руку, но при посторонних не отважилась прикоснуться к колдунье и лишь тронула край ее подола.

— Один лишь лорд Антрим не желает верить в твои силы.

— Это верно! — Фиона резко рассмеялась, и ее саму неприятно поразил этот язвительный, горький смех. — Мой клан не надо уговаривать верить в то, что я жарю на обед младенцев и танцую по ночам на могилах предков!

— Люди всегда боятся того, что не способны объяснить.

— А вы — нет?

Дуган снова переглянулся со своими спутниками, прежде чем обратиться к Фионе.

— Мы чтим старые обычаи, и я знаю, что сердце у вас доброе, миледи. Оно понятно: вы сердитесь неспроста. Мы это заслужили. Но я прошу вас на время позабыть о старых обидах и помочь нам сейчас. Ведь этот бастион уничтожит и ваш лес тоже. Они повалят все деревья, и вместо них на заповедной земле встанет этот урод. — Виллан тяжело вздохнул, комкая в руках шапку. — Никто, кроме вас, не посмеет перечить этому англичанину. По правде сказать, от него у меня сердце в пятки уходит, миледи. Но мы все же должны попытаться.

— Дуган, ты сам был с ним позавчера. Ты видел, как де Клер смотрел на меня и как он меня прогнал. Он не захочет снова со мной говорить. — Ее голос дрогнул от обиды, в которой Фиона не хотела признаваться даже самой себе. — И у тебя повернулся язык просить меня снова унижаться перед этим типом?

— Вы нам нужны…

Эти слова — словно соль на рану. Нужна! Наконец-то Фиону попросили вернуться домой, но не потому, что хотят этого, а потому, что она им нужна. Конечно, ее долг — защищать людей, и Фиона всегда делала это не по принуждению, а с радостью и любовью. И все же ее сердце обливалось кровью всякий раз от незаслуженной обиды. Они по-прежнему считают Фиону отверженной… Но что сделано — то сделано.

— Это не может подождать хотя бы две недели? — К тому времени срок изгнания подойдет к концу, и чародейка спокойно сможет явиться куда угодно.

— К тому времени они уже закончат бастион! — сказал Майкл. Это было вполне возможно — ведь у де Клера не было недостатка в рабочей силе.

— Если я нарушу запрет — неизвестно, кому придется расплачиваться. Вы же знаете, что он может наказать любого, кто подвернется под горячую руку!

— Он не знает о твоем изгнании.

— Это всего лишь вопрос времени, — с досадой возразила Фиона. Как только де Клер пронюхает о наложенном на нее наказании, он наверняка воспользуется этим, чтобы лишний раз поиздеваться над ней.

— Я пойду с вами. — Дуган решительно выступил вперед. — Я уговорю его выехать за ворота, чтобы вы могли с ним поговорить.

Она внимательно посмотрела на молодого виллана. Да, он понимал, что рискует стать таким же отверженным, как и она, если открыто появится с ней под стенами Гленн-Тейза.

— Нет, Дуган, — Фиона покачала головой, — тебе нужно заботиться о жене и сыне.

Дуган растроганно улыбнулся. В этом была вся она — ставить чужие интересы выше собственных. Оба понимали, что возле замка их запросто может растерзать толпа разъяренных фанатиков и что единственной призрачной защитой Фионе служит страх, внушаемый ее искусством непосвященным людям. Никто не хотел вызвать гнев такой могущественной колдуньи.

Убедившись в том, что Дуган полон решимости добиться своего, она приказала:

— Ступай вперед и уговори их выйти за стены замка, пока я не передумала. Я выполню твою просьбу, но ты должен знать, что у меня нет надежды на успех. Этот человек слишком упрям. — Оба виллана вздохнули с таким облегчением, что Фиона сочла нужным добавить: — Боюсь, что него приятности только начинаются и дело не ограничится простой резней и междоусобицей. Но ради спасения Гленн-Тейза я попрошу его остановить стройку.

Задыхаясь от волнения, Фиона с трудом преодолевала крутой подъем перед замком. Наконец она остановилась, не смея идти дальше. До Гленн-Тейза оставалось еще целых пол-лиги. Она обвела взглядом высокие стены в семь футов толщиной. Черный камень, из которого были сложены укрепления, больше не сверкал на солнце, как это было при ее матери. Гладкая поверхность стала шершавой и обросла кристалликами морской соли, а камни в основании стены потрескались под напором сорняков, поглотивших развалины домов и ферм, теснившихся вокруг крепости.

Фионе всегда было больно видеть эти следы былого процветания. Внезапно у нее за спиной раздался чей-то шепот. Она резко обернулась и откинула край капюшона, чтобы разглядеть собравшуюся на лугу толпу. Судя по всему, не только Дуган, Майкл и Изольда возлагали надежды на эту встречу. И все же Фиона не могла отделаться от ощущения, что каждый взгляд этих людей укоряет ее в предательстве. Да, когда-то она предала их ради человека, который даже и не любил ее по-настоящему.

— Отойдите, — вырвалось у нее, и все послушно отступили на несколько шагов.

Среди вилланов стояла и Шинид, держась за руку Изольды. Девочка гордо улыбалась, глядя на мать. Фиона украдкой подмигнула ей, и Шинид так и прыснула со смеху.

Но тут распахнулись ворота замка, и ей стало не до смеха. С тоскливо сжимавшимся сердцем Фиона следила, как поднялась над мостом чугунная решетка и под тяжелый цокот копыт на мост выехал грозный всадник на черном жеребце. Де Клер, с головы до ног одетый в темно-серое, в один миг преодолел разделявшее их расстояние. За его спиной неловко пристроился отважный Дуган. Повинуясь железной руке, жеребец встал как вкопанный в нескольких ярдах от чародейки. От толчка Дуган скатился на землю, выпрямился и проковылял к толпе. Он кивнул Фионе, и та ответила на приветствие, прежде чем набралась духу поднять взгляд на де Клера.

Рыцарь спешился, небрежно отбросил поводья, похлопал Самсона по шее и только тогда направился к Фионе. Она впилась глазами в мощную фигуру. Сегодня де Клер был особенно хорош. Он двигался с такой непринужденной грацией, что от каждого шага у Фионы сердце замирало от восторга. Пришлось напомнить себе, что этот человек терпеть ее не может и считает двуличной коварной лгуньей. Разве не эта ненависть тлела в угрожающем взоре темно-серых очей, готовая в любую минуту разрастись в настоящее пламя?

Реймонд остановился и посмотрел на Фиону сверху вниз. Из-под края капюшона виднелся только ее рот. Алые пухлые губки так и манили припасть к ним в поцелуе. Как всегда, в ее присутствии ему в голову лезла всякая чушь. Раздраженный собственной слабостью, Реймонд сурово промолвил:

— Я не привык подчиняться чужому зову — если только это не сам король!

— Ну да, конечно, ты привык, чтобы все плясали под твою дудку! — Она пожалела об этих словах, едва они сорвались с языка. Ну почему ей не хватает выдержки хотя бы на простую вежливость? В конце концов, это она явилась сюда в качестве просительницы!

— Ты можешь сказать мне что-то по делу, не прибегая к оскорблениям?

— Да, нам надо серьезно поговорить, де Клер.

— Сперва откинь свой капюшон!

Недоуменно хмурясь, Фиона выполнила его приказ, и у Реймонда перехватило дыхание при виде ее несравненной красоты. Увы, он слишком хорошо знал, какое дьявольское коварство таится за этими божественными чертами. Такие, как она, способны положить к своим ногам целую армию одним только взглядом! Рыцарь тряхнул головой и напомнил себе, что пришел на свидание с деревенской шарлатанкой.

— Припоминая наши предыдущие встречи, я снизошел до твоей просьбы исключительно из любопытства.

— Ну что ж, тогда остается радоваться тому, что я являюсь для тебя такой диковинкой.

В ее голосе прозвучала такая горечь, что Реймонду стало неловко.

— Почему бы тебе не явиться в замок самой, вместо того чтобы устраивать это представление?

— Я не могу.

— Сможешь — если я прикажу.

— Тогда тебе пришлось бы втащить меня в замок силой, сэр рыцарь.

— Это недолго устроить.

— Можно подумать, тебе на самом деле хочется видеть меня в своем доме! — фыркнула Фиона. — Да и какой это дом — настоящая свалка!

— Ага, — злорадно ухмыльнулся он, — значит, ты все же заглядывала внутрь?

— Нет. Просто от него несет вонью за целую милю.

— Он так запущен, что я даже не знаю, с чего начать, — со вздохом признался Реймонд.

— Прикажи сперва выгрести всю грязь из башен и до ворот. Тогда станет видно, что нужно сделать.

| — Вряд ли это возможно. Ведь тогда придется вынести весь замок, заодно с коврами на стенах и соломой на полу. Да и от мебели почти ничего не осталось.

— Я видела, сколько у тебя солдат, де Клер, — сердито заявила Фиона. — Это целая армия рабочих рук. А в тех груженых повозках, что тащились у тебя в обозе, наверняка найдется достаточно мебели, чтобы обставить два замка!

— Да, на этот раз ты угадала. — Между прочим, повозки так и стояли, неразгруженные, во дворе.

— И не пытайся меня хвалить! — Она подозрительно прищурилась, не желая ни в чем доверять этому типу.

— Я и не собирался. — Реймонд растерянно захлопал глазами. От неожиданности он даже не разозлился на очередную дерзость.

— Тогда пошевели мозгами и придумай, как вернуть Гленн-Тейзу былую славу!

Переминаясь с ноги на ногу, де Клер разглядывал эту странную женщину. Он впервые видел столь яростный темперамент. Казалось, от этих вспышек вот-вот загорится сам воздух между ними.

— Значит ли это, что ты явилась сюда отчитать меня за нерадивость в управлении замком?

С ее губ сорвался странный звук, почти похожий на смех. Она покачала головой и ответила:

— Нет, я пришла умолять тебя от лица этих людей.

От былого благодушия Реймонда не осталось и следа. Де Клер обвел суровым взглядом толпу вилланов и спросил:

— Это ты подговорила их явиться сюда?

— По-твоему, мне больше нечего делать?! — оскорблено воскликнула Фиона.

— Ну конечно, ты предпочитаешь заниматься зельями и чарами, от которых нет никакой пользы, зато гораздо больше вреда!

Его слова были полны такой скрытой горечи, что Фионе стало даже интересно.

— Если это так, то ты давно гнил бы в земле!

У Реймонда возникло весьма неприятное ощущение, что чародейка искренне обрадовалась бы, если бы так оно и было.

— Я вернулся к жизни по воле Господа!

Фиона сердито поджала губы. Ее так и подмывало одним эффектным жестом показать этому упрямому ослу, что магия не вымысел. Но сейчас не время для мелочного выяснения отношений.

— Построй свой бастион в другом месте. Это устроит нас всех.

— Это не устроит меня. И я уже дал тебе свой ответ.

— Значит, для тебя королевский бастион значит больше, чем благополучие тех людей, что отданы в твою власть?

— У меня есть приказ! — отчеканил Реймонд, стараясь не подать виду, что слова Фионы задели его за живое.

— Это слабое оправдание. — Будь проклято это английское упрямство! — Посмотри на них! — Она подождала, пока Реймонд переведет взгляд на толпу. — Это же нищие! И ты готов отнять у них больше, чем они способны тебе отдать? Если бастион встанет поперек заповедной лощины, они лишатся последней надежды вернуть этой земле былое богатство! — Де Клер уставился на нее, не скрывая ярости. — Верни им надежду — и это воздастся тебе сторицей!

— Я не собираюсь менять свои планы. Я сам позабочусь о благосостоянии своих людей и не нуждаюсь в том, чтобы мне указывала какая-то женщина. Тем более что ты выглядишь совсем не такой нищей, как они! — Он указал на ее теплую накидку с меховой опушкой и выглядывавший из-под нее подол дорогого платья.

— Эта накидка — то немногое, что досталось мне от матери! — Только не подать виду, как оскорбило ее это новое обвинение! — А платье подарили мне Шивон и Гэлан в награду за то, что я спасла твою жизнь!

Вот так! Хотя голос Фионы был еле слышен, у Реймонда возникло такое ощущение, словно он получил самую настоящую пощечину.

— И я готова отдать их первому, кто попросит меня об этом!

Он перевел взгляд на вилланов. Только Дуган и еще одна маленькая девочка стояли с высоко поднятой головой. Все остальные рассматривали свои ноги, не смея ответить на взгляд чародейки. Ну как они не понимают, что стали жертвами собственных суеверий и страхов? Что ими вертит, как хочет наглая шарлатанка? Но с другой стороны, если они верят в силу Фионы, то эта просьба перенести бастион может оказаться искренней. И снова возникала загадка. Зачем они послали на переговоры именно ее?

— Тебе никогда не приходило в голову, что это может обозлить тех самых людей, в преданности которых ты нуждаешься? — Он открыл, было, рот, но Фиона нетерпеливо взмахнула рукой, заставляя его замолчать. — Нет, не надо мне рассказывать о правах победителей! Потому что когда речь идет о легенде, права не играют никакой роли!

— Ах вот как, легенде?

— Да, легенде о Круге Камней и владениях Малого Народца!

— Ну конечно! — Реймонд в притворном отчаянии воздел руки. — И как это я забыл? Малый Народец, феи из холмов! Волшебные радуги, на конце которых закопаны горшки с золотом, — приходи и бери кто пожелает!

— Ну… — Фиона опешила от неожиданности и смотрела на де Клера так, будто он лишился рассудка. — Не совсем так, но в сущности…

— Нет, не смей со мной соглашаться! — ехидно рассмеялся он. — Иначе земля разверзнется у тебя под ногами!

— Ты издеваешься надо мною! — возмутилась Фиона.

— Ах, какое счастье! Ты все же не такая чокнутая, какой хочешь казаться!

— А из тебя так и прет грубость и глупость, де Клер! — вспыхнула колдунья, — И не думай, что ты можешь без конца оскорблять меня и оставаться безнаказанным только потому, что до сих пор ни у кого не хватало духу ткнуть тебя носом в твои собственные грехи!

Черт побери, он физически ощущал жар, исходивший от ее кожи!

— А у тебя хватит? Валяй, я слушаю!

— Боюсь, список окажется слишком длинным! — Она небрежно отмахнулась от этой щекотливой темы и моментально изменила тактику: — Послушай, неужели в детстве твоя мать не рассказывала тебе на ночь сказки?

— Да, рассказывала, — признался Реймонд с таким видом, будто не смел сказать неправду под угрозой немедленной кары.

— Вот! — Фиона указала на землю и лес в заповедной лощине. — Вот откуда они пришли.

Де Клер запрокинул голову и расхохотался так, что у нее побежали мурашки по коже. Стараясь сдержать раздражение, Фиона сложила руки на груди и стояла молча, нетерпеливо притопывая ногой, дожидаясь, пока он успокоится.

А Реймонд покачал головой, уже не скрывая издевки. Да эта шарлатанка окончательно рехнулась!

— Нет, дорогая! Эти сказки достались нам от сказителей и менестрелей! Но я не могу не отдать должное твоей изобретательности, — он даже пару раз хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты, — это была превосходная попытка. Желаешь предпринять что-нибудь еще?

Фиона не выдержала и низко зарычала, стиснув кулаки. Реймонд замер от восторга. Какой артистизм! Она рычала совсем как большая дикая кошка из джунглей. Он видел такую в клетке у арабского принца. Грациозное создание в драгоценном ошейнике, черное как ночь и покорное хозяйской руке. Де Клер был так очарован этим зверем, что невольно шагнул вперед и дотронулся до шелковистой черной шкуры.

— У тебя тоже есть когти? — внезапно спросил он.

— Я выпускаю их только по особым случаям, — процедила Фиона сквозь стиснутые зубы.

— Насколько особым? — С легкой улыбкой Реймонд прикоснулся к подбородку чародейки, заставляя ее поднять лицо.

— Тебе не выжить, если я ударю.

— Это вызов, малышка?

То, с какой легкостью этот мерзавец играет ее чувствами, разбудило в Фионе новую волну гнева, мигом развеявшую наваждение. Она отшатнулась и выпалила:

— Это предупреждение, де Клер! Для тех, кто слишком высоко задирает нос!

Он озабоченно зацокал и спросил:

— И что же ты со мной сделаешь? Наведешь чары? Напоишь отравой?

Едва последние слова слетели с губ, как от его игривого настроения не осталось и следа. Реймонд попятился, с испугом осознавая, что не заметил, как оказался околдован деревенской шарлатанкой.

— Не смей шутить с тем, о чем не имеешь понятия! — предупредила Фиона.

— Тебе не надоело говорить загадками?

— Мне нет нужды доказывать, кто я такая, сэр рыцарь. Зато тебе постоянно приходится доказывать мне, что твоя воля сильнее!

— А разве не так?

Она только фыркнула в ответ. Чванливый болван!

— Я все равно прошу прекратить стройку!

— А я не буду слушать твои просьбы!

— Чтобы лишний раз меня унизить? — Только бы не сделать хуже! Ведь ему хватит ума построить бастион исключительно ради того, чтобы позлить ее!

— Нет. Потому что это мое право, мое решение и моя земля.

— Вся земля во власти Матери! Де Клер растерянно нахмурился.

— Не пытайся понять.

Фиона произнесла это так снисходительно, как будто обращалась к полоумному.

— Я прошу тебя еще раз.

— Нет.

Ну, вот и все. Фиона устало ссутулилась. Молча кивнула и отвернулась. Сделала несколько шагов вниз по холму, оглянулась на Дугана и снова накинула свой капюшон. На краю леса чародейка задержалась и обратилась к де Клеру.

Несмотря на разделявшее их расстояние, он услышал каждое слово так ясно, словно их прошептали ему на ухо:

— Если духам этой земли не нужен этот бастион, его здесь не будет.

— Я возведу его там, где хочу, Фиона! Даю тебе клятву. Она вскинула голову и сухо рассмеялась.

— Ах, Реймонд де Клер, лорд Антрима и Девяти Лощин, не смей разбрасываться передо мной пустыми клятвами! — Ее невеселая улыбка была полна скрытой угрозы. — Люди и земли бывают наказаны за гораздо меньшие грехи! — Чародейка моментально скрылась среди деревьев, как будто ее и не было.

Реймонд озабоченно нахмурился, стараясь понять смысл ее слов и не желая признаваться в собственном невежестве. Эта женщина оставалась для него загадкой, и возникало такое ощущение, словно она нарочно скрывает от Реймонда самые сокровенные тайны, чтобы лишний раз унизить его перед людьми. Взять хотя бы ее вчерашнее высказывание о том, что в награду от короля ему достались не просто земля и люди. Почему никто не пожелал объяснить ему, на что намекала Фиона? Реймонд все еще смотрел ей вслед, как будто надеялся разглядеть, куда она ушла. Неужели она не боится жить одна в этой чаще? Черт побери, какое ему до этого дело? Нужно было думать о том, как избавить людей от ее дьявольской власти, а не о том, где спит эта прожженная шарлатанка!

Тем временем вилланы потихоньку разбредались кто куда. Только Дуган оглянулся напоследок. Он спокойно выдержал взгляд своего господина и даже укоризненно покачал головой, прежде чем отправился восвояси.

Разочарование, написанное на лице Дугана, больно ранило гордость Реймонда. Он не сразу сумел взять себя в руки, но наконец опомнился, вскочил на коня и поехал обратно в замок. Во внешнем дворе он не глядя кинул поводья подбежавшему Конналу.

— Вы снова виделись с ней?

Он не потрудился замедлить шаги, и мальчик пошел рядом с ним.

— Да, Коннал. Я виделся с ней. — И впредь он трижды подумает, прежде чем снова решится на такую встречу! До сих пор его обуревала странная смесь эмоций. Любопытство и гнев, почтение и обида… Черт знает что такое!

— Она снова просила вас прекратить стройку, не так ли? На этот раз он не только остановился, но и посмотрел на мальчишку, не скрывая угрозы.

— Откуда тебе это известно? — На миг ему показалось, что паршивец осмелился тайком навестить свою родственницу, но тут же стало ясно, что Коннал никогда не пошел бы на такую глупость.

— Это заповедная земля, милорд.

— Это всего лишь каменистая лужайка на вершине холма! — надменно отчеканил он.

— Не важно, что думаете об этом вы, — упрямо гнул свое Коннал. — Важно то, во что верят все эти люди.

— Только дураки верят в бабушкины сказки, малыш! — Он хотел снисходительно похлопать Коннала по плечу, но тот увернулся.

— Это вовсе не так! И если вы не прислушаетесь к Фионе, пострадает не только эта земля!

Нет, вы полюбуйтесь, каков наглец! Реймонд злобно оскалился.

— Вот уж не думал, что ты такой суеверный, Коннал! И чему тебя учила мать?

— Она учила меня уважать старые обычаи и не отвергать чего-то только потому, что я не могу увидеть это своими глазами. Или объяснить простыми словами. Вы все еще упорствуете в своем неверии, потому что не знаете этих женщин. — Реймонд буквально опешил от такой наглости. — Позвольте откланяться, милорд. — Коннал резко повернулся и поспешил прочь.

— Коннал!

Мальчишка задержался, но лишь для того, чтобы равнодушно бросить через плечо:

— Простите мне мою дерзость, милорд.

Реймонду ничего не оставалось, как молча смотреть ему вслед. Весь день его постоянно унижали. И какого черта все так помешались на каком-то несчастном куске земли? Задумчиво хмурясь, де Клер вошел в главный зал. При виде царившего там разгрома его лицо стало мрачнее тучи. Трудно было винить Гаррика в том, что он не мог навести здесь порядок. Такие рыцари, как он, всю свою жизнь проводят в военных походах, а если и останавливаются на постой в замке, там всегда хватает женщин, поддерживающих чистоту и уют. Это снова напомнило Реймонду о том, что в Гленн-Тейзе совсем нет женщин и что ему предстоит найти себе невесту. При мысли о какой-то незнакомке, которой суждено войти в его жизнь, де Клеру стало совсем тошно. Он поспешил в караульную комнату, где его свита собралась вокруг стола, заваленного картами и планами.

Николаю достаточно было одного взгляда, чтобы хмуро заметить:

— Она вас разозлила.

— Как видишь. — Увы, Фиона не только разозлила де Клера, но и разожгла в нем желание сорвать покров с окутывавшей ее тайны. — Продолжайте стройку, Николай. Эти глупые сказки нас не остановят. Понятно?

Николай кивнул и добавил:

— Боюсь, нас остановят не глупые сказки, а кое-что более существенное.

— Хватит болтать чепуху! — Реймонд хмуро уставился на киевлянина. — Она всего лишь коварная двуличная шарлатанка!

— Убей меня Бог — я не заметил в ней ни капли коварства! — пробормотал себе под нос сэр Алек, подбрасывая дрова в очаг.

Реймонд, бурча какие-то невнятные ругательства, уперся ладонями в стол и стал разглядывать разложенный на нем план.

— Скажите Гаррику, чтобы собрал слуг в главном зале. Пусть выгребут оттуда всю солому и вымоют пол! — Черт побери, до чего же унизительно самому заниматься такими вещами! — И посоветуйте ему найти женщину, которая помогла бы навести в замке чистоту! Здесь воняет, как на свалке!

— Я уже пытался найти такую, — заявил Николай. Реймонд резко вскинул голову и посмотрел на киевлянина.

— Они не смеют соваться сюда поодиночке. — Николай выразительно повел широкими плечами, обтянутыми черной рубашкой. — И никто из местных жителей не пожелал приводить в порядок замок Гленн-Тейз. — При этом он умолчал о сложившемся у него впечатлении, что ирландцев отпугивает не плачевное состояние древней твердыни, а то, что крепость стоит на проклятой земле.

Де Клер выпрямился и с тяжелым вздохом полез пятерней в затылок.

— Ну так прикажи им!

— Нет, — ответил Николай по-русски.

— Что значит «нет»? — передразнил его де Клер. — Ты не отдашь такой приказ или они не захотят подчиниться?

— И то и другое.

Реймонд не спускал с рыцаря грозного взора.

— Нам придется волочь их в замок силой, Реймонд, — оправдывался Николай. — Подумай сам: что будет с женщиной среди целой армии мужчин, которым по твоему приказу пришлось воздерживаться несколько месяцев? Ты сам приказал оставить в Англии всех обозных шлюх!

Как ни старался Николай выглядеть невозмутимым, было совершенно очевидно, что столь длительное воздержание кажется ему настоящим преступлением против человеческой природы.

— Если я выдержал столько времени без женщин, они тоже как-нибудь это переживут! Пообещай женщинам, что их никто не тронет!

— Ты сам будешь их охранять во время работы или приставишь к каждой отдельного рыцаря?

Об этом не могло быть и речи: все его вассалы были заняты на стройке или в отрядах, разъезжавших по округе в поисках неведомых убийц. А на простых солдат надеяться было нечего. Во время войны ни один мужчина не упустит случая залезть под юбку.

— Похоже, тебе действительно не обойтись без хозяйки. Судя по его виду, Реймонд вовсе не нуждался в напоминании об этом печальном обстоятельстве.

— Думай, что говоришь, Ник! — Как всегда, Алек успел подслушать их разговор и теперь лез со своими советами. — Реймонду хватит ума пообещать тебя какой-нибудь ирландской невесте. Вот и дело с концом!

— Я — принц… — вскинулся было Николай.

— Знаю, знаю, эта история давно завязла у всех в зубах. — Ты у нас князь Киевский, старший сын и наследник великого князя…

— …и возьму в жены ту, что не уступит мне в знатности!

— Вряд ли ты сможешь, это сделать, имея за душой потерянный трон да боевого коня! — сказал Реймонд.

Николай заметно помрачнел, потирая подбородок.

— Да, золотом легко вымостить дорожку к любому сердцу. — Он поднял взгляд на де Клера и добавил. — Но эта женщина, Фиона О'Доннел, стоит любых сокровищ!

— Нет! — рявкнул Реймонд, багровея от ярости при одной мысли о том, что Фиона может принадлежать другому. — Я запрещаю вам иметь дело с этой женщиной, и уж тем более мечтать о том, чтобы на ней жениться!

— Но, Реймонд, — Алек выглядел не столько оскорбленным, сколько озадаченным, — ты не имеешь права нам это запретить!

— Раз вы состоите у меня на службе — значит, не можете жениться без моего согласия. А я никогда не соглашусь отдать своего человека в сети какой-то шарлатанке!

— Ее обвиняют в каком-то преступлении? Реймонд заставил себя сказать правду:

— Она сама призналась в том, что ведьма.

Алек скрестил руки на груди и внимательно посмотрел ему в глаза:

— Но ведь это слышал только ты, де Клер. — Он переглянулся с Ником. Киевлянин кивнул в знак согласия, и Алек выпалил: — А значит, по закону ты должен казнить Фиону ради ее же блага!

У Реймонда кровь застыла в жилах.

Нет, с этим надо кончать. Он видел единственный способ избавиться от соблазна и выкинуть из головы Фиону О'Доннел.

Он должен жениться.

Глава 7

Вот оно, то дело, ради которого рыцарь рождается на свет! Реймонд с наслаждением взмахнул мечом, чувствуя в руках его привычную тяжесть. Не свадьба по расчету, не управление замком, а добрый рыцарский поединок! Радость удесятерила его силы, и через секунду противник оказался безоружным.

Алек даже попятился от неожиданности.

— Провалиться мне на месте, Реймонд! — вырвалось у него. Удар был столь силен, что сэр Алек едва не получил вывих плеча. — Ты давно не тренировался.

— Я возился с детьми! — буркнул де Клер, показав взглядом на мальчишек, дравшихся деревянными мечами.

— Так вы все говорите! — Алек лукаво подмигнул, и Реймонд не удержался от ответной улыбки. Весь внешний двор крепости заняли оруженосцы и рыцари, упражнявшиеся в искусстве владения мечом. Многие относились к уроку столь усердно, что не стеснялись нанести своему противнику довольно чувствительные раны.

— Приведи кого-нибудь из них!

Алек вопросительно глянул на де Клера, повернулся и окликнул первого попавшегося оруженосца, приказав ему встать против лорда Антрима. Но не успел Реймонд занести меч, как во дворе показался конный.

Де Клер посмотрел на озабоченное лицо Николая и сразу спрятал меч в ножны. Тем временем ворота миновала последняя лошадь. Поперек седла лежало бездыханное тело. Бормоча под нос бессвязные проклятия, де Клер кинулся вперед. Гриссом. Господи, ему едва исполнилось семнадцать лет! Реймонд вопросительно глянул на Николая.

— Они напали на строителей?

— Нет, — поспешно ответил рыцарь. — К нам прибежали вилланы, умоляя о помощи. На их деревню напали уже второй раз за эту неделю. — Николай показал на Гриссома. — Он кинулся защищать молоденькую девушку, и… — Остальное было понятно и без слов.

— Где? — уточнил Реймонд.

— К востоку отсюда, на границе с Магуайром. Мне сказали, что пострадали кланы О'Каганов и О'Флиннов.

Реймонд отступил на шаг и задумался.

— Приведи ко мне старейшину из клана О'Флиннов, и, — он со свистом втянул воздух, — пошлите за Магуайром. — Может быть, Йен сумеет пролить свет на эту неразбериху? Де Клер шагал к цитадели, стараясь не обращать внимания на испуганный шепот у себя за спиной. Ведь каждое слово этих растерянных людей ранило его как отравленная стрела.

— Нам всем угрожает та же опасность!

— Что теперь делать, милорд?

— В замке почти не осталось провизии!

— Это проклятие!

Ну, это уж слишком! Реймонд резко развернулся и обвел взглядом людей, толпившихся в главном зале.

— Веря в проклятия, вы только укрепляете их власть над собой! — Его вкрадчивый голос был полон смертельной угрозы. — И не дай Бог кто-нибудь из вас еще раз произнесет это слово! Я сам спущу с него три шкуры!

Приказав всем держаться подальше от кабинета, он вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь.

— Черт бы побрал этих суеверных трусов!

Де Клер расстегнул перевязь с мечом и швырнул в угол. Ножны глухо ударились о камень, и этот звук только усилил снедавшее его ощущение беспомощности. Он оперся локтем на каминную полку и задумался, глядя на пламя.

Миновало не меньше часа, прежде чем Реймонд заставил себя смириться с принятым ранее решением. Он возьмет в жены девицу из местных, чтобы объединить этих людей. Жаль, что нельзя жениться сразу на двух или трех. На губах у де Клера заиграла злорадная ухмылка. Вот тогда бы уж он точно мог рассчитывать на поддержку всех местных кланов! Ведь Реймонд понимал, что одной свадьбой делу не поможешь. Если ирландцы действительно задумают его извести, они могут постепенно вырезать небольшие охранные отряды, пока от его армии не останутся одни воспоминания.

А потом явятся и за его головой.

Де Клер невольно пожелал, чтобы это случилось сейчас. Сколько можно биться вслепую, не зная, кто твой противник? Разбойники отлично понимают, что он не будет наказывать весь клан за преступления, совершенные несколькими отщепенцами. Число их жертв растет с каждым днем. А что, если они возьмутся и за англичан? Возможно, Магуайр сумеет разобраться в этой каше…

Реймонд отвернулся от очага и посмотрел на обрывки гнилых ковров, оставшиеся здесь еще от прежних хозяев. По углам пряталась расшатанная мебель, покрытая пылью и паутиной. По ночам здесь наверняка вовсю хозяйничают крысы. Внезапно Реймонд подумал, что у замка такой вид, будто… будто все его обитатели бросили все как есть и сбежали. Взять хотя бы корзинку с рукоделием, забытую кем-то под окном. Иголка все еще торчала из неоконченной вышивки, давно выцветшей за эти годы. А в другом углу на побитом молью ковре валялась сломанная кукла. Ни дать ни взять — замок с привидениями! Пожалуй, если бы у Гленн-Тейза была душа, она таила бы немало черных пятен и страшных тайн — совсем как душа его господина.

— Почему ты грустишь?

Реймонд так и подскочил на месте, всматриваясь в сумрак у стен в поисках того, кто это сказал. Так и есть: в углу на ковре сидела девочка, чинно сложив руки на коленях. Простое темное платьице и темно-рыжие волосы помогали ей слиться с тенями.

— А ты кто такая? И какого черта тебе здесь надо?

— Я первая спросила!

Девочка выпрямилась и вышла на свет. Реймонд удивленно поднял брови. Еще никогда в жизни ему не приходилось видеть такого прелестного ребенка. И такого отважного, если уж на то пошло. Она была совсем маленькая, не больше пяти лет от роду, худенькая. Ее густые рыжие волосы спускались до самых бедер, поблескивая цепочками и амулетами, которые так любили носить все ирландцы — и мужчины и женщины. Девочка спокойно стояла, сложив руки на животе, и по вопросительному взгляду ярко-синих глаз Реймонд понял, что она ждет ответа. Он неловко откашлялся и сказал:

— Я не грустил. Я задумался.

Она серьезно кивнула, вполне довольная таким объяснением.

— А меня зовут Шинид, и я здесь прячусь.

— Почему?

— Меня пинают.

Он не смог без улыбки наблюдать за тем, как Шинид расправила свою юбку, испятнанную отпечатками башмаков, и обстоятельно перечислила автора каждого отпечатка.

— Но как ты здесь оказалась? В замке почти нет детей, а девочек и подавно!

По-хозяйски подбоченясь, она подошла к де Клеру вплотную и заглянула ему в лицо. Для этого Шинид пришлось так запрокинуть голову, что она едва не упала. И тем не менее в детских глазах не было заметно и тени робости или испуга.

— Коллин для вас готовит.

Он не рискнул спросить, кто же такая Коллин, понимая, что придется выслушать слишком длинное подробное объяснение.

— А почему она стала для нас готовить?

— Потому что ты вырубил все деревья возле нашего дома и строишь бастион, и нам больше негде жить, — выдала она на одном дыхании.

У Реймонда стало тесно в груди. Малышка явно не держала на него зла.

— Ну что ж, тогда придется тебе жить в замке.

— А куда же нам еще деваться! — Шинид вздохнула и обвела взглядом захламленную комнату. — Но здесь все так воняет!

Реймонд кивнул в знак согласия. Девочка продолов жала разглядывать странного чужака, его тонкую тунику и наколенники. В следующую минуту ее привлек меч, валявшийся в углу, и Реймонд поспешил убрать его на каминную полку — от греха подальше. Шинид проводила меч таким напряженным взглядом, что де Клеру стало не по себе. Но уже через мгновение незваная гостья занялась исследованием ведер и котелков, в беспорядке разбросанных по полу.

— Они все ужасно грязные. Тебе надо их почистить!

— Я прикажу кому-нибудь этим заняться, но только не сейчас. — Почему-то он не решался тревожить вещи в этой комнате, как будто это могло разрушить нечто важное, какую-то незримую связь времен.

— Почему ты не можешь убраться здесь сам? — Шинид внимательно посмотрела Реймонду в лицо.

— Я — лорд Антрим.

— Ну и что? — Девочка глядела на него, не мигая, и Реймонду даже стало неловко под этим безмятежным взглядом.

— У меня есть для этого слуги.

— Таких слуг надо прогнать! — Шинид выразительно оглядела царивший в комнате разгром.

— Знаю, — ухмыльнулся Реймонд.

— Значит, лорд из тебя получился никудышный? — Она снова поймала его взгляд.

— Значит, мне еще нужно кое-чему научиться.

Он присел на корточки, чтобы разговаривать на равных. Шинид с грустным видом кивнула совсем по-взрослому и призналась, похлопав его по плечу:

— Мне тоже!

Реймонд изо всех сил старался удержаться от хохота, но это было не в его воле: где-то глубоко в груди зародился добродушный смешок. Она улыбнулась в ответ и стала от этого еще краше — хотя на первый взгляд это было невозможно.

— Проводить тебя обратно к Коллин?

Девочка снова оглянулась с таким видом, как будто хотела найти в этой комнате что-то важное, вздохнула и согласилась:

— Как пожелаешь.

— Может, лучше взять тебя на руки, чтобы никто больше не пинался?

— Нет. Они и так будут удирать от тебя во все лопатки.

Де Клер лишь покачал головой, пораженный прозорливостью Шинид, и направился к двери. Девочка поспешила следом, путаясь в своей длинной юбке, — ни дать ни взять заблудившийся котенок. Бездомное маленькое существо, которое он лишил крова.

На пороге главного зала Реймонд задержался и осторожно толкнул Шинид вперед. Молодая рыжеволосая женщина кинулась к ним навстречу и подхватила малышку на руки.

Шинид весело хихикнула.

— Простите, милорд, — виновато сказала женщина. — Она больше не будет вам мешать!

— Она мне не помешала.

— Ну да, так я и поверила, — пробурчала женщина себе под нос и с улыбкой обратилась к Шинид, шепотом выговаривая ей за то, что она убежала без спросу.

— А вот это лорд Антрим. Губитель деревьев и разрушитель домов.

— Шинид!

— А что? Это же правда! — не сдавалась девочка.

— Шинид сказала, что ты умеешь готовить? — Реймонд почувствовал себя виноватым настолько, что предпочел сменить тему разговора.

Коллин отступила в сторону, чтобы он мог сам полюбоваться на пятерых рыцарей, за обе щеки уплетавших ее стряпню.

— Милорд, идите попробуйте! — пригласил его Николай, оживленно размахивая руками.

Реймонд подошел поближе, с недоверием посмотрел на расставленные на столе блюда и оглянулся на Коллин. Та отправила Шинид на кухню с каким-то поручением, и девочка вприпрыжку пересекала зал, ловко лавируя между суетящихся слуг. Де Клер проследил за ней взглядом и снова обернулся к своим рыцарям. Похоже, они решили умереть от обжорства.

— Черт побери, давненько я не пробовал такого хлеба! — довольно бурчал Алек, вгрызаясь в теплую горбушку с хрустящей корочкой.

— Благодарю вас, сэр Алек, — учтиво отвечала Коллин, заработав в ответ весьма откровенное подмигивание. — А вам нравится мой хлеб, сэр Николай?

— Да! Он очень хорош, — ответил тот, жадно глядя на стол и выбирая кусок повкуснее.

Реймонду пришлось не мешкая отрезать для себя на пробу толстый ломоть.

— Как ты уговорила нашего повара пустить тебя на кухню?

— Я просто предложила ему помочь, милорд, — не моргнув глазом отвечала Коллин. — Похоже, ему тяжело готовить одному, и к тому же он плохо разбирается в приправах и пряностях.

— А разве у нас были пряности? — Николай даже оторвался от еды — так удивила его эта новость.

— У нас их больше, чем нужно. — Реймонду часто платили его долю не деньгами, а дорогими тканями, пряностями и даже скотом.

— Ах, сэр, — Коллин небрежно отмахнулась, — дело не в том, что положить в котел, а в том, как это приготовить!

Реймонд откусил от своего ломтя хлеба и сам не заметил, как проглотил его в одно мгновение. Пожалуй, даже за столом у короля Генриха ему не приходилось пробовать такой вкусный хлеб!

— Считай, что ту принята! — с чувством произнес он. Рыцари с довольными улыбками снова набросились на еду.

— А как же ваш повар, милорд? Я не хочу, чтобы он на меня сердился!

Реймонд приказал привести к нему повара.

— Она послана нам самой судьбой, не так ли, милорд?

— Значит, ты на нее не в обиде? — проговорил Реймонд с набитым ртом.

— Ох, да как можно? По правде сказать, я терпеть не могу эту поварню! Того и гляди в ней задохнешься от дыма. Мне милее походные костры!

— Да разве на костре приготовишь хорошее жаркое? — ужаснулась Коллин. — А если пойдет дождь? Хотя у нас уже давно о дожде и не слышали!

— Коли тебе так нравится возиться у очага, я ничего не имею против! — заверил повар.

— Превосходно, — сказал де Клер. — Осталось только найти мясо для жаркого, чтобы ты могла продемонстрировать свои таланты!

— Когда в лесах не хватает дичи, милорд, нас всегда выручает океан!

— Вот не знал, что у нас есть рыболовы! — ехидно заметил Алек.

— А что, по-вашему, вы едите? — И Коллин кивнула на стоявший перед ним поднос.

Он в полной растерянности уставился на поднос, а потом махнул рукой и снова набил полный рот.

— Вы с ребенком можете занять комнату возле сада, — сказал де Клер.

Коллин остолбенела, не веря в такое счастье.

— И я назначаю тебе постоянное жалованье. — В подтверждение своих слов де Клер извлек из кошеля пару монет, вложил в руку удачливой поварихе, отхватил напоследок еще ломоть хлеба и вышел из зала.

— Но на моем попечении есть еще один человек, милорд! — крикнула Коллин ему вслед. — Это старая женщина, ее зовут Изольда!

Реймонд задержался: он наконец-то вспомнил, где видел эту Коллин. Фиона разговаривала с ними на вершине холма в тот день, когда он начал стройку.

— Ну, значит, и ее возьмешь с собой, — разрешил он. — Сегодня ты можешь просить меня о чем угодно.

— Тогда остановите стройку на заповедной земле!

— Кроме этого, — процедил де Клер со снисходительной улыбкой, показывая, что прощает ей и эту дерзость.

— Все равно стоило попытаться, — простодушно призналась Коллин.

У дверей в зал раздались громкие крики, и Реймонд шагнул навстречу запыхавшемуся солдату, вбежавшему со двора.

— Бастион, милорд! Он рухнул! Берг с Элдоном не успели отскочить, их здорово покалечило!

Рыцари уже вскакивали со своих мест, громкими криками призывая оруженосцев. Главный зал опустел за считанные минуты. Коллин обвела взглядом опрокинутые впопыхах скамейки, с удовлетворением отметив, что на тарелках не осталось ни крошки. Она улыбнулась, весьма довольная собой, и пробормотала:

— По крайней мере нам теперь есть где жить, так что Фиона может о нас не беспокоиться.

— Ну да, мы теперь здесь, за крепкими стенами, — сердито отозвалась Изольда. — И с нами ее дочь, а ей запрещено входить в замок. Она даже к воротам подойти не может! И это ты называешь выходом из положения?

— Неужели все так плохо? — ужаснулась Коллин.

— Хуже некуда. А все потому, что ты делаешь не подумав!

Реймонд во весь опор мчался к бастиону. Самсон нес его во главе отряда из двух десятков вооруженных до зубов всадников. Но стоило де Клеру своими глазами увидеть, что творится на стройке, как он соскочил с седла и стал помогать разбирать завал. Под бревнами оказались двое его рыцарей, окровавленных, но живых.

— Кто-нибудь послал за лекарем? — поинтересовался Реймонд, отшвырнув в сторону еще один обломок.

— Он пьян в стельку, милорд.

Реймонд сурово поджал губы. Раненых уложили на одеяла и вынесли из опасной зоны.

— Поставьте подпорки где сможете! И больше не приближайтесь к этой стене без моего приказа! — У де Клера не укладывалось в голове, почему эта чертова стена не пожелала стоять на месте. Ведь на таких прочных скалах не могло случиться просадки грунта!

— У нас есть целительница, милорд.

Реймонд поднял голову и встретился взглядом с Дуганом.

— Уж не твоя ли жена занимается здесь врачеванием, парень? — спросил он, охваченный тревожным предчувствием.

— Нет, что вы, милорд! — Дуган неистово затряс головой, и Реймонд больше не сомневался, что речь идет о Фионе. — Она лучшая в своем деле. Говорят, она и вас когда-то вылечила!

Дуган подошел поближе. Реймонд не сразу справился с волнением, охватившим его при столь неожиданном упоминании об их первой встрече с Фионой. Тем временем чародейка сама появилась на лесной опушке с объемистой кожаной сумкой, прижатой к груди. Посмотрела на остатки стены и оглянулась на Реймонда.

Как всегда, де Клер не смог остаться равнодушным. Ему ужасно хотелось думать, что Фиона спешит к нему, а не к раненым солдатам. Пришлось снова напомнить себе, с кем он имеет дело, и взять себя в руки.

— Что так быстро, милая? Сидела здесь и ждала, когда стена рухнет? Или сама ее обрушила?

— Ты всегда обвиняешь в своих неудачах всех вокруг — или только меня? — небрежно кинула Фиона через плечо, направляясь к раненым.

— Я всегда стараюсь установить причину.

— Я тебя предупреждала.

— Значит, ты все-таки приложила к этому руку? — взревел он.

Ну как прикажете объяснять этому тупоголовому ослу, что Фиона на расстоянии способна уловить его чувства и что его собственное отчаяние привело ее на место трагедии так быстро?

— Ничего подобного, англичанин! Но ты еще успеешь меня облаять, когда я освобожусь!

— Ни шагу дальше, Фиона!

Он встал у нее на пути, и чародейка подняла на Реймонда вопросительный взгляд.

— Ты готов обречь их на страдания, лишь бы не принимать помощь от меня?

— Я сам позабочусь об их жизнях!

— Их шансы выжить убывают с каждой секундой! Или у тебя есть кто-то еще, искусный в лечении таких ран?

Не было. Реймонд готов был поспорить на что угодно, что она отлично об этом знает.

— Может, стоит спросить их самих? — предложила Фиона.

— Вы уж простите меня, милорд, — простонал Элдон, держась за бок и не спуская отчаянного взгляда с чародейки за спиной у Реймонда, — но явись сюда хоть сам дьявол — я бы и от его помощи не отказался! Лишь бы избавиться от этой жуткой боли!

— А ты? — обратился Реймонд к Бергу, готовому вот-вот потерять сознание от потери крови.

Берг едва успел кивнуть в ответ, как Фиона уже была возле раненых со своей сумкой. Быстрыми, уверенными движениями она обследовала увечья. Велела принести кипятку, растерла в ступке какие-то травы и подала было этот настой Элдону, но Реймонд перехватил ее руку:

— Не смей!

— Сию же минуту отпусти меня, де Клер! — вполголоса процедила она, обжигая его яростным взором.

— Никаких зелий! — Он и не подумал разжать пальцы. Это пришлось сделать Фионе. Она отстранила его руку и кивнула на Элдона:

— По-твоему, если он не заснет и станет кричать от боли, когда я начну вправлять ему кости, будет лучше? У него сломаны ребра!

— Милорд, пожалуйста…

Оба в нерешительности посмотрели на распростертых перед ними беспомощных людей.

— Умоляю вас, милорд, позвольте ей делать так, как она хочет! Да спросите хотя бы у вилланов! Они все ей верят! — Элдон из последних сил подавил рвущийся наружу стон и просипел сквозь стиснутые зубы: — Пожалуйста!

Реймонд все еще пребывал в нерешительности, когда Фиона вновь поднесла Элдону свое зелье.

— Фиона!

— Это не твое тело корчится от боли, де Клер, и не твоей жизни угрожает опасность! — И она прошептала на ухо молодому воину: — Все будет хорошо, Элдон! Я не дам тебе умереть!

Затем она напоила сонным зельем Берга. При необходимости Фиона могла бы прибегнуть к чарам, чтобы погрузить человека в сон. Собственно говоря, когда-то она так и сделала. Де Клер так метался от боли, что не позволял ей заниматься раной. Но демонстрировать свой дар перед тупицей, который все равно не поверит своим глазам, она считала ниже своего достоинства.

— Я не стала бы делать этого, если бы не было нужды, — промолвила чародейка вслух, будто желая объяснить свои поступки.

По ее приказу Дугам отправился искать прочное полотно и полки, из которых можно было бы сложить лубки. Тем временем пострадавшие как по команде закрыли глаза, и Реймонд в панике ринулся проверять, бьется ли у них сердце.

— По-твоему, я их отравила? — язвительно поинтересовалась Фиона, промывая Бергу глубокую рану на голове.

— Я думал… это из-за твоего зелья!

— Мне понятно твое беспокойство. Действительно, в руках невежды оно запросто может оказаться смертельным. — Она проверила зрачки у Элдона — Но я давно вышла из учениц. — Чародейка коротко глянула на де Клера и добавила: — И мое зелье всего лишь погрузит их в сон на то время, пока я буду вправлять переломы.

— Я видел, как их вправляют и без всякой отравы!

— Ну да, и радовался, когда люди корчились и визжали от боли! Но в этом случае, — она указала на Элдона, — пока я буду вправлять ему бедро, он должен оставаться совершенно неподвижным. Даже малейшее движение приведет к тому, что острый конец вонзится либо в легкое, либо в сердце.

— Ты так уверена?

— Не веришь — вскрой ему грудную клетку и убедись сам. А теперь отойди и прикажи остальным дать мне место! — И Фиона сурово обвела взглядом собравшуюся вокруг них толпу.

По приказу Реймонда солдаты нехотя отошли шагов на десять. Подоспел Дуган с ветками и кусками полотна. Фиона разорвала на груди у Элдона рубашку, и Реймонду стало страшно при виде жуткой раны, уже заплывавшей зловещей синевой. Как эта шарлатанка могла угадать все так точно с первой же минуты?

— Ты не мог бы немного его приподнять? Только осторожно! — попросила она.

Реймонд кивнул и обхватил Элдона за плечи. Фиона ловко наложила тугую повязку на сломанные ребра, и по ее знаку де Клер опустил беднягу на место. Он сел на корточки в сторонке и внимательно следил за тем, как споро Фиона обрабатывает остальные раны и вправляет переломы у Берга. Пожалуй, ее мастерству мог бы позавидовать любой опытный костоправ. Но вот все было сделано, и чародейка на миг опустила голову и зажмурилась, стараясь справиться с усталостью.

Де Клер ничего не мог с собой поделать — он пожирал ее глазами, мечтая о том, чему никогда не суждено было случиться. Фиона встряхнулась и стала собирать свои вещи, аккуратно укладывая их обратно в сумку. Внимание де Клера привлекла надпись на одном из ее загадочных пузырьков. Кажется, что-то подобное попадалось ему в руки, когда он разбирал вещи матери после ее смерти. Осененный неприятной догадкой, Реймонд выхватил из рук Фионы пузырек.

— Де Клер! — возмущенно воскликнула она.

— Что здесь?

— Экстракт белладонны.

— И ты напоила их этим? — Его глаза потемнели от гнева, из серых сделавшись почти черными.

— Да. — Она отняла свой пузырек, спрятала его в сумку и подобрала с земли теплую накидку.

— Значит, ты их убила!

— Они всего лишь спят! — намеренно не обращая внимания на дрожавшего от ярости де Клера, Фиона отряхнула накидку и обратилась к Дугану: — Когда понесете их в замок, будьте крайне осторожны. Лучше всего сделать твердые ровные носилки. И пусть несколько дней лежат неподвижно. Когда они очнутся, боль снова вернется.

Ирландец молча кивал, не желая на людях нарушать запрет на разговоры с опальной чародейкой. Фиона двинулась было обратно в лес, но Реймонд поймал ее за локоть.

— Ты не уйдешь!

— Да что ты все время цепляешься? — Она попыталась вырвать руку.

— Пока эти люди не очнутся, ты будешь в ответе за их жизнь!

При виде того, как этот болван демонстративно положил руку на меч, Фиона окончательно утратила терпение.

— Они очнутся, де Клер! И нечего валить с больной головы на здоровую! Это не я построила стену, переломавшую им кости! Ее построил ты!

Реймонд машинально выпустил Фиону, сжал в кулак горевшую как от огня руку и ошалело уставился на чародейку. Боль моментально прошла, и на ладони не было следов ожога, но он отлично запомнил это жуткое ощущение! Тогда Фиона шагнула ему навстречу, сама взяла его за руку, и по ладони разлился странный холод. Но сейчас де Клеру было не до этого: его целиком захватил загадочный взгляд бледно-голубых глаз.

— Ты не пожелал внимать предупреждениям — и вот результат. — Чародейка говорила еле слышно, только для него одного. — Пойми, эта стена рухнула потому, что ты возвел ее на заповедной земле.

— Земля есть земля, Фиона, и…

— Да ты посмотри вокруг! — Она отпустила его руку. — Разве ты сам ничего не замечаешь?

Реймонд послушно оглянулся. Вверх по склону холма тянулась узкая россыпь обкатанных временем светлых камней. При наличии воображения можно было представить, что это остатки ограждения какой-то древней дороги ниоткуда никуда. Впрочем, куда-то она все же вела: судя по тому, что на самой вершине, на опушке леса, виднелись еще более массивные белые валуны. Они стояли вертикально и образовывали нечто вроде круга. Трава и деревья радовали глаз свежей сочной зеленью на протяжении всей этой странной дороги. Несколько шагов в сторону — и уже начинался мертвый лес.

— Что это за место? — вырвалось у де Клера.

— Ответ прямо у тебя под носом, англичанин. Он очень прост, но ты не желаешь его замечать.

Он отлично понял, на что намекает эта шарлатанка, и пригвоздил ее к месту ненавидящим взором. Как женщина может так легко лгать и при этом оставаться столь прекрасной, что от одного ее вида темнеет в глазах?!

— Почему ты без конца твердишь об этом, зная, что рискуешь жизнью? — Честное слово, рано или поздно она вынудит Реймонда принять меры!

— Я просто говорю правду. — Ей пришлось вцепиться в сумку, чтобы не давать рукам воли: казалось, они вот-вот сами потянутся, чтобы обнять де Клера. — Точно так же, как я знаю то, что ты никогда не тронешь меня. И не важно, что породило ту ненависть, что гложет тебя изнутри.

Реймонд покачал головой, молясь про себя о том, чтобы она ошибалась. Чтобы все это оказалось неправдой.

— Фиона, я живу по своим законам. Я должен их выполнять.

— И я тоже.

— Тогда оставь наконец эту чушь насчет магии и зелий! — взмолился он, ловя ее руки. — Я не хочу осуждать тебя на смертную казнь! Но слишком многие люди уверены, что в этом состоит мой долг!

Де Клер боялся ее и не в силах был это скрыть. Тем сильнее ранила Фиону та робкая нежность, с которой он удерживал ее руки.

— Да ты и сам ни в чем не уверен, сэр рыцарь! — Она горько улыбнулась. — Не так ли?

И снова в его смятенных серых глазах промелькнула какая-то давняя потаенная боль, стоявшая между ними как каменная стена. Эта стена убивала надежду на счастье еще до того, как она успела родиться. Фиона не удержалась и провела ладонью по его щеке. Чуткие пальцы едва слышно прикоснулись к ужасному шраму.

— О Господи, Фиона… — У Реймонда перехватило дыхание. Он зажмурился и прижался щекой к ее ладони.

Сердце у Фионы обливалось кровью: у этого англичанина был такой вид, будто его никто никогда не ласкал. На миг он показался ей таким же одиноким, как и она.

— Фиона…

Их взгляды встретились, и он вздрогнул от невыразимой нежности при виде слез, стоявших у нее в глазах.

— Жаль, что наши пути такие разные, Реймонд де Клер, — сдавленным голосом прошептала чародейка. — Честное слово, мне очень жаль.

Он не в силах был отвести от нее глаз, мечтая о поцелуе. Фиона с тихим стоном высвободилась и отступила на шаг.

Реймонд протянул руку, и чародейка застыла, зажмурившись словно от боли. На миг ему показалось, что сейчас она вернется. Он ждал этого затаив дыхание. Но Фиона открыла глаза и посмотрела на него так горько, что у Реймонда заныло сердце.

— Фиона… милая…

Она затрясла головой. Дико, как в припадке.

— Милорд! — окликнул его кто-то из свиты. Реймонд обернулся. — Они пришли в себя!

Действительно, Элдон уже делал попытки принять сидячее положение. Реймонд с облегчением кивнул и снова повернулся к Фионе, но той уже и след простыл. Только легкое облачко тумана вилось там, где она стояла.

— Провалиться мне на месте! — буркнул себе под нос де Клер. — Терпеть не могу, когда она так исчезает!

Глава 8

Ее дочь оказалась в замке. В единственном месте, куда она не могла пойти.

Скорчившись за толстым деревом на лесной опушке, Фиона чувствовала себя зверем, запертым в клетке. Ассана паслась тут же, неподалеку, а ее хозяйка не в силах была оторвать взгляд от темневшей вдалеке каменной твердыни. Она всей кожей ощущала веселый смех дочери и страдала от того, что не может разделить с Шинид это веселье.

Шинид, ее дорогая малышка! Она осталась одна одинешенька там, среди этих проклятых англичан! Проклятые англичане! Это было настоящей пыткой — чувствовать себя абсолютно беспомощной. А вдруг с Шинид что-то случится? Фиона могла бы проникнуть в замок сквозь стену, но тогда запрет будет нарушен! Она разрывалась между отчаянием и бессильной яростью. О чем только думали Коллин с Изольдой, когда полезли в Гленн-Тейз? Неужели они не верили, что Фиона найдет им подходящее жилье? Судя по всему, так оно и было. Ее до сих пор охватывала досада, стоило вспомнить, как она явилась к ним в хижину с запасом провизии на целую неделю, но увидела покинутое жилье…

Замок оживал прямо на глазах. Плотники заново отстраивали казармы для солдат, тренирующихся во внутреннем дворе. По стене ходили дозорные лучники. Пажи и оруженосцы собирались в кучки во внешнем дворе и сидели прямо на земле, полируя оружие и латы своих хозяев, Фиона старательно высматривала среди них Коннала. Ее сердце болезненно замирало при мысли о том, что любая из таких кучек может собраться вокруг ее Шинид — и отнюдь не с добрыми намерениями. Девчонке запросто хватит озорства подшутить над кем-нибудь из них.

Ворота были распахнуты настежь, и люди сновали через них взад-вперед, однако их лиц отсюда было не разглядеть. Стоило немного напрячь память — и вместо затоптанного солдатами двора возникала мирная картина из прошлого: гурты овец, пригнанных с пастбищ, шумный лай собак и перекличка пастухов. Возле родника, в котором давно иссякла вода, тогда толпились женщины, и молодые ирландские солдаты вовсю заигрывали с теми, кто еще не был замужем. Теперь в местных краях почти не осталось незамужних девиц. Большинство из них вместе с семьями перебрались подальше отсюда, от власти жестокого проклятия. Многие стали искать пристанища в Донеголе, и как только увидели Фиону, разнесли среди местных историю о ее изгнании. После этого ее пребывание в Донеголе стало для Шивон и Гэлана не столько подспорьем, сколько обузой.

Фиона отчаянно зажмурилась, стараясь избавиться от мыслей о том, что проклятие как-то связано с ней и что это ее предательство принесло на родную землю такое горе. Но ведь земля по-прежнему умирает! Неужели ее мать настолько ожесточилась от горя, что прокляла свою землю? Ведь Эгрейн до последнего молила Доила не подвергать дочь столь страшному наказанию. Следует расспросить Изольду обо всем, что она знает. Бывшая служанка Эгрейн наверняка хранит в памяти немало секретов своей хозяйки.

Проклиная свою глупость и беспечность, Фиона снова поклялась себе не доверять мужчинам. Из-за юношеского себялюбия она уступила просьбам Йена Магуайра и не просто предала свой народ, но обрекла его расплачиваться вместе с ней. Прошептав что-то себе под нос, она встала, вскочила на спину Ассане и помчалась прочь. Подальше от проклятого замка, от прежней жизни, которую уже не вернешь, и от людей, все еще страдающих из-за ее беспечности. Она твердо решила во всем разобраться. Только не знала, с чего начать.

— Черт бы тебя побрал, Кевин! Как ты его упустил?

— Никто и не упускал, милорд! Просто была его очередь выгнать лошадей на пробежку!

— Одному, без охраны?

— Мне и в голову не приходило, что ему нужна охрана, сэр, — смутился Кевин.

Реймонд чуть не лопнул от ярости.

— Ничего нет проще, чем держать мальчишку в заложниках и вить из нас веревки! — рявкнул он. — Будь я проклят, ведь это же наследник Пендрагона!

Судя по всему, Кевина не очень-то удивила эта новость.

— Ну, если бы я знал, сэр, то, может быть, договорился бы с начальником стражи выделить для него охрану!

— Тьфу! — Реймонд раздраженно отмахнулся от Кевина и вскочил в седло.

Сегодня его свита состояла только из Николая и Гаррика. Алек присматривал за стройкой, а остальные рыцари командовали отрядами, объезжавшими земли на случай новых нападений.

— Николай, ты отправляйся в лощину, найди логово этой шарлатанки и притащи ее в замок. Пусть сидит и ждет меня до тех пор, пока я не вернусь с Конналом!

— Но вы ведь не думаете, что это она его похитила, милорд?

— Нет, — признался он, — но я не сомневаюсь, что это она его выманила! Иначе мальчишка не посмел бы удрать без спросу!

В глубине души Реймонд надеялся на то, что он ошибся и что Коннал удрал из замка из озорства. Думать об ином было просто страшно. Пусть Николай найдет его в берлоге у Фионы. Пусть он сидит на ферме у каких-то знакомых и объедается домашней стряпней. Пусть случится что угодно — только не то, что де Клер упорно гнал из своих мыслей.

Если кто-то действительно поднял руку на сына Пендрагона, пощады не будет ни правому, ни виноватому. Реймонд готов был поставить на колени хоть половину Ирландии.

Черт побери, отчасти он и сам виноват в том, что мальчик удрал к Фионе. Реймонд отделывался обещаниями уже целую неделю, но события катились как снежный ком, и ему стало не до визитов вежливости. А кроме того — чего уж греха таить, — он просто боялся новой встречи. Тогда как Коннал, судя по всему, думал иначе. Но с другой стороны, Реймонд не особо рассчитывал на то, что в исчезновении Коннала действительно виновата Фиона. Если бы все было так просто! Если бы это действительно оказалась Фиона, а не кто-то другой, замысливший похитить Коннала О'Рурка из-под носа у его опекуна!

Не дай Бог с Конналом что-то случится! Пендрагон сам снесет ему голову!

И де Клер не будет ему мешать…

Потому что такую вину ничем не искупить.

Ему доверили жизнь этого мальчишки, и теперь он куда-то пропал.

— Ты остаешься за старшего, — обратился он к Гаррику. — Закрой ворота и смотри, чтобы никто не покидал замок. А если Николай вернется раньше меня, запри Фиону в башне!

Гаррик кивнул и собственноручно запер за Реймондом ворота.

Пустив Ассану галопом, Фиона по широкой дуге объехала строившийся бастион, пока не оказалась перед Кругом Камней на вершине холма. Соскользнув с лошади, она рухнула ничком на землю, едва дыша. Одиночество душило ее, и Фиона приникла щекой к холодной земле, стараясь одолеть терзавшие душу призраки прошлого.

Оставалось ждать меньше двух недель. Тогда закончится. срок изгнания, определенный жестоким приговором ее отца в тот день, когда он ударами кнута выгнал Фиону из замка, призывая людей побить ее камнями. Отец гнал и гнал ее прочь, как бешеную собаку, пока она не скрылась в лесу.

Там Фиона провела двое суток, прежде чем набралась сил, чтобы уйти подальше. Но все уже знали о том, что случилось в Гленн-Тейзе. Дурные вести всегда летят быстро — так же, как и известие о том, что ее мать умерла и ее родной дом опустел. Теперь там воцарился де Клер, и ему принадлежит эта земля заодно со всеми ее невзгодами. А кроме того, Фиона отдала ему часть своей души. Меньше всего она хотела делиться своим одиночеством с этим человеком, и тем не менее это случилось: они успели заглянуть в душу друг к другу и понять, что оба несчастны.

До сих пор Фиона умудрялась хранить при себе свои тайны и то, на что она решилась, стараясь облегчить муки одиночества. Даже в Донеголе об этом не знала ни одна живая душа. Она родила Шинид в самой чаще леса и никого не позвала на помощь. Какое-то время они жили вдвоем, но Фиона понимала, что поступает жестоко, лишая девочку человеческого общества и дружбы ее сверстников.

Шинид едва исполнилось два годика, когда Фиона явилась к Изольде и уговорила взять ее дочку к себе, чтобы малышку не травили за преступления матери. Изольда поклялась, что никто не узнает, чья это дочь. Об отце Фиона вообще не упомянула из страха, что этот человек может узнать о ребенке и заявить на него свои права.

Этого она не переживет. Фиона умрет, если кто-то отнимет у нее Шинид. Вот и сейчас ее сердце все сильнее ныло от разлуки. А вдруг Шинид ненароком пустит в ход свое волшебство? Ведь так частенько бывало с Фионой в детстве!

Она по-прежнему лежала в Круге Камней, глубоко погрузив пальцы в почву и вслушиваясь в окружающий мир. Внезапно все чувства обострились. Так случалось всегда, если кому-то из близких людей грозила опасность.

Фиона вскочила и подошла к Ассане, мирно щипавшей траву. И снова ее окатила волна страха — не за себя, а за кого-то другого. Понимая, что паникой делу не поможешь, чародейка сосредоточилась, чтобы очистить рассудок от всех мыслей и настроиться на того, кто попал в беду.

«Леди Луна, Лорд Солнце, помогите мне найти того, кому сейчас плохо!»

Повинуясь ниспосланному ей видению, она вскочила на лошадь и поскакала на восток. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Фиона увидела двух коней на краю крутого обрыва. Один из них оказался Самсоном, и ей стало совсем тошно. Чувства сыграли над ней жестокую шутку. Стоило нестись сломя голову, чтобы выручать из беды этого типа де Клера! Она осторожно подобралась к краю обрыва, заглянула вниз и спросила:

— Что ты делаешь там внизу?

Реймонд, оживившийся было при звуках голоса, со стоном воскликнул:

— Так я и знал! Неприятности всегда следуют за тобой, Фиона!

— Можно подумать, это я ползаю по карнизам над обрывом! — Она всматривалась в нагромождение камней, стараясь угадать, кто еще угодил в эту ловушку. Ее по-прежнему не оставляло чувство тревоги и ответственности за кого-то из близких. — Тебе помочь — или ты предпочитаешь сидеть здесь и рычать от бессилия?

— Я не рычу!

— Ну конечно, де Клер! Прости, я ошиблась. Ты не рычишь, а воешь, как шакал!

— Неужели наверху нет никого из моих людей? — рявкнул Реймонд.

Фиона старательно оглянулась, хотя отлично знала, что не увидит ни одной живой души.

— Ну, если только они не овладели искусством превращаться в камни… нет, никого. И я не заметила никого по дороге сюда.

Де Клер тяжело вздохнул, вынужденный мириться с ее помощью.

— У меня в седельной сумке есть еще одна веревка. Эта слишком коротка, мне не дотянуться.

До чего он не мог дотянуться? И тут Фиону осенило: «Коннал!»

Прижимаясь спиной к отвесной стене, Реймонд осторожно кивнул на следующий карниз.

— Святые духи! Англичанин, тебе хватило совести тратить время на пустую болтовню, Коннал лежит там!

Фиона быстро нашла веревку и привязала ее к седлу. Седло было из дорогой испанской кожи с серебряной отделкой, но сейчас речь шла о жизни и смерти. Она бросила моток Реймонду и угодила прямо по макушке.

— Ты что, нарочно?

— Хватит ныть, де Клер! Моему кузену нужна помощь! Я привязала конец веревки к седлу твоего коня. Он сильнее Ассаны.

— Он тебя не послушает!

— Сейчас не время похваляться своей тупостью, сэр рыцарь!

Реймонд злобно ощерился, но связал обе веревки и пропустил конец через плечо, чтобы не потерять равновесие от сильного рывка.

— Коннал! — крикнул он.

— Да, милорд!

— Ты сильно ранен?

— Вы не поверите, но я совершенно цел! Так, пара царапин. Плохо то, что я не могу добраться до вашего карниза! — Мальчик старался держаться храбро, но Реймонд слышал, как его голос дрожит от страха.

— И не пытайся. Я сам тебя вытащу!

— Но вы же свалитесь мне на голову!

— . Нет, нас потянет Самсон, и Фиона тоже здесь!

— Он поймал веревку! — воскликнула чародейка за миг до того, как снизу донеслось:

— Все, поймал!

Реймонд с раздражением глянул вверх. Фиона свесилась над обрывом так, что он мог ухватить ее за волосы.

— Убирайся отсюда, пока не свалилась!

Презрительно надув губы, она отмахнулась и назло ему еще сильнее подалась вперед.

— Вот упрямая! — вырвалось у него.

Но, в конце концов, он не нанимался к ней в няньки! И Реймонд обратился к Конналу, объясняя ему, как надо завязать веревку, чтобы его могли вытащить. Наконец мальчик легонько дернул за свой конец веревки и крикнул:

— Я готов!

Медленно, дюйм за дюймом, Реймонд поднимал драгоценный груз, стараясь не думать о том, что веревка в любой момент может лопнуть, растрепавшись на острых скалах. Коннал беспомощно повис над самой бездной.

Фиона поморщилась, услышав его невнятное восклицание и почувствовав, какой болью взорвался разбитый лоб от удара о каменный выступ.

— Только не дергайся, малыш! — воскликнула она.

Ей оставалось лишь молиться, чтобы мальчик хватило выдержки, пока Реймонд медленно выбирал веревку. Даже под толстой курткой было видно, как буграми вздуваются у него мышцы на спине и на руках. Наконец над краем карниза показалась мальчишеская рука. Де Клер потянул с новой силой, отвоевав у скалы еще пару дюймов веревки.

— Не спеши, Коннал, — пропыхтел он, выгибаясь всем телом. Одно неловкое движение — и они оба могли слететь с узкого карниза в пропасть. Не выпуская веревки, Коннал занес на выступ одно колено, но как только он попытался перенести на него свой вес, край карниза обвалился, увлекая за собой мальчишку. От неминуемой гибели его спасла железная хватка де Клера: тот успел в последний момент поймать Коннала за шиворот и отчаянным рывком закинул его на карниз.

Коннал распластался на черном камне, едва дыша от ужаса, и поспешил отползти как можно дальше от края. Было видно, как дрожит его рука, когда он вытер кровь со лба и посмотрел на де Клера.

Реймонд с трудом заставил себя улыбнуться в ответ. Сматывая веревку, он наткнулся на кусок, который больше всего терся о камни, и облился холодным потом. Из всей веревки уцелело лишь несколько тонких волокон. Она могла… нет, она должна была порваться под таким весом! Фиона… По ее довольной улыбке трудно было что-то сказать, и де Клер предпочел выбросить из головы посетившую его дикую догадку.

Коннал осторожно встал на ноги, и Реймонд с тревогой всмотрелся в его грязное лицо, прежде чем наскоро прижать мальчишку к груди.

— Господь свидетель, я рад, что ты выкарабкался, — буркнул он.

— Благодарю вас от всего сердца, милорд, и прошу вспомнить об этой минуте, когда мы выберемся отсюда, — он указал большим пальцем вверх, — и вам захочется сорвать на ком-то свой гнев.

Реймонд лишь криво ухмыльнулся и покачал головой в ответ.

— Фиона! — крикнул он. — Попробуй подать Самсона назад!

— Что с Конналом? — осведомилась чародейка, пропустив его приказ мимо ушей.

— Я цел, Фиона! — крикнул мальчик.

— Ну хватит! — не выдержал Реймонд. — Еще успеете наговориться! — Он не хотел ни минуты находиться на этом ненадежном карнизе. Кто знает, долго ли расшатанные камни выдержат их двоих.

Глухо бурча себе под нос все, что она думает о манерах английских рыцарей, Фиона вынуждена была подчиниться его приказу. Так и быть, от одного раза с нее не убудет. Чародейка обернулась и прошептала что-то Самсону. Жеребец послушно сдал назад. Вскоре над краем утеса показался Реймонд с Конналом на спине. От напряжения у него ломило плечи: Коннал весил не меньше, чем взрослый рыцарь! Похоже, Фиона почувствовала, что де Клер держится из последних сил, и ласково обратилась к жеребцу:

— Молодец, Самсон, а теперь чуть-чуть побыстрее! Конь в два счета вытащил их наверх.

Коннал кубарем скатился на землю, да так и остался стоять на четвереньках. Реймонд оглянулся и увидел, что Фиона стоит возле Самсона, гладит его по лбу и целует в бархатную морду.

— Хороший мальчик! — похвалила она, словно конь мог ее понять. — А теперь иди погуляй с Ассаной. Только веди себя прилично!

Черный великан гордо встряхнулся и топнул копытом с таким оскорбленным видом, что Фиона рассмеялась. Только после этого она соизволила заняться мальчиком и мужчиной.

Подбоченившись, чародейка сверху вниз уставилась на эту забавную пару. Ей пришлось стиснуть кулаки так, что ногти вонзились в ладони — настолько сильным было желание схватить их обоих в охапку и прижать к себе, чтобы убедиться, что они живы и здоровы и с ними не случилось ничего страшного. Но об этом нечего было и мечтать. Коннал изо всех сил старался вести себя как мужчина и наверняка обиделся бы на Фиону за эти неуместные нежности. Ну а де Клер вообще не выносил ее присутствия — не говоря уж об объятиях.

— Переломы, ушибы?

— Нет, только это, — поспешно ответил мальчик, показав на ссадину у себя на лбу.

— Отлично.

— Фиона, если тебе так хочется, можешь сказать все, что ты обо мне думаешь. — Коннал спокойно смотрел на свою родственницу из-под спутанной темно-рыжей челки. — Тебе сразу полегчает! — С этими словами он слегка пригнулся, словно готовясь к заслуженной оплеухе.

Реймонд с Фионой гневно уставились на Коннала и не сговариваясь воскликнули:

— И о чем ты думал?!

Но не успел мальчик открыть рот, как Фиона напустилась на де Клера, давая выход давно сдерживаемой ярости:

— Ты! — Она с грозным видом ткнула в него пальцем. — Ты был обязан его защищать! Святые духи, ведь это сын самого могущественного человека в округе! Сын твоего товарища по оружию! И ты позволяешь ему одному слоняться где попало? — Чародейка сделала резкий широкий жест, способный охватить всю территорию Ирландии.

— Ничего я ему не позволял, черт побери! — взревел де Клер, мигом оказавшись на ногах и сверля Фиону пылающим взглядом.

— Ты не защитил даже его, рыцарь! — Она с холодным презрением покачала головой. — Как же ты собираешься защищать мой народ, де Клер?

— Я, конечно, прошу прощения… — попытался вмешаться Коннал, но им обоим было не до него.

— Он сам полез на этот утес!

— Ах вот как, лорд Антрим? Стало быть, в замке Гленн-Тейз каждый делает все, что захочет? И никто не выполняет твои мудрые приказы?

— Их выполняют все! — загрохотал Реймонд, но, покосившись на Коннала, буркнул: — За единственным исключением. Но и это будет исправлено. — Он снова обратился к Фионе: — А вот какое отношение имеешь к этому ты? Ни за что не поверю, что ты оказалась здесь случайно!

— Милорд! — Коннал встал перед ним, готовый защищать свою родственницу.

— Думай, кому грозишь, сэр рыцарь! — вкрадчиво промолвила Фиона, угрожающе прищурившись. — Ты почти не знаешь меня и уж тем более не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне! Я люблю этого мальчика! — И она показала на Коннала, как будто боялась, что безмозглый англичанин может забыть про виновника. — А ты просто не справился со своими обязанностями опекуна! Не явись я к вам на выручку, вы так бы и околели от голода в этом ущелье!

— Уж не хочешь ли ты сказать, что я спасся благодаря какой-то женщине?!

— Ну вот мы и пришли к соглашению!

— Простите, что я вам мешаю, — снова встрял Коннал. И снова на него не обратили внимания.

— Я не в состоянии следить за каждым, а уж тем более за этим сорвиголовой! — рычал Реймонд.

— Так, может, вообще не стоило брать детей под свою опеку?

Реймонд отшатнулся, и Фиона почувствовала, что нанесла удар по больному месту. На миг ей даже стало неловко. Она видела, что де Клер готов рубить ее на месте и что эти неосторожные слова задели память о чем-то более серьезном и страшном, чем несчастный случай с непослушным мальчишкой. Не думая о том, чем ей это грозит, чародейка шагнула вперед, положила руку ему на грудь и прошептала:

— Успокойся, де Клер. То, что сделано, уже не поправишь.

Реймонд растерянно заморгал, как будто увидел ее впервые, и ссутулился. У него вырвался глубокий вздох, унесший с собой остатки гнева. Он посмотрел на руку, все еще лежавшую у него на груди, и почувствовал, как исходящее из нее тепло помогает избавиться от терзавших душу демонов. Поразительно! Реймонд поднял глаза и увидел, что Фиона улыбается. От восторга ему стало трудно дышать.

— Я давно обещал отвезти Коннала к тебе, — невольно признался он, накрывая ее руку ладонью.

— Ах вот в чем дело! А когда ты этого не сделал, оказалось, что ты ему наврал.

— Я бы выполнил свое обещание, только позже, — оправдывался де Клер.

— Когда? — Чародейка наклонила голову, всматриваясь в его лицо. — Когда ты поверил бы в то, что я та, кем являюсь на самом деле?

Ее рука выскользнула из-под его ладони, и вместе с ней ушло ощущение тепла и покоя. Реймонду стало так тошно, что он едва не схватил руку Фионы, чтобы она снова прижалась к его груди, а потом… словом, воображение опять сыграло с ним опасную шутку.

— Так когда бы ты позволил нам свидеться? В день казни, когда меня будут четвертовать? Или ты предпочтешь меня сжечь?

— Я не стану делать ничего подобного!

Чародейка посмотрела на него с надменным недоверием.

— Ну, теперь я могу говорить? — воскликнул Коннал. Оба повернулись к мальчику, и Фиона, укоризненно покачав головой, все же улыбнулась и распахнула объятия:

— Иди сюда, негодник!

Коннал доверчиво кинулся к ней, и Фиона так зажмурилась от счастья, что у Реймонда стало тесно в груди. Чародейка баюкала мальчика, словно мать, и гладила его по голове. Эта беззаветная любовь не могла оставить де Клера равнодушным и даже немного удивила: кто бы мог подумать, что эта ехидная особа способна на такую привязанность? Наконец парочка разомкнула объятия. Фиона шепнула что-то Конналу напоследок, так что он покраснел и смутился, а чародейка глянула через плечо на Реймонда и обнаружила, что за ними следят.

В ее светлых глазах промелькнули досада и недоверие, как будто она ожидала, что Реймонд станет издеваться над ее привязанностью к Конналу. Да и сам мальчик почувствовал себя крайне неловко. Реймонд стоял неподвижно, переводя взгляд с одного на другого. Наконец Коннал не выдержал и шагнул вперед, как будто надеялся защитить Фиону от незаслуженных нападок.

— Лорд Антрим, я вовсе не собирался устраивать побег. Я вывел лошадей на разминку. Они слишком застоялись, и я не старался их особенно сдерживать. Вот почему этот жеребец отбился от остальных.

Реймонд стоически молчал, и Коннал закончил свою историю:

— Очевидно, я зазевался и спохватился слишком поздно. Мы уже были на краю обрыва.

— Вы оба едва не свернули шею.

— Знаю. Но конь оказался умнее, — честно признался Коннал. — Он остановился, а я перелетел через голову.

— Ты чудом остался жив.

— Да, милорд. — Коннал коротко поклонился и гордо поднял голову. — Я готов принять от вас любое наказание.

Фиона не спускала с мальчика взгляда, полного удивления и гордости. На ее глазах Коннал превращался в мужчину.

— Я еще подумаю об этом.

— Ты тоже кое в чем виноват! — заявила чародейка де Клеру.

— Надеюсь, ты просветишь меня насчет степени моей вины? — холодно процедил Реймонд.

— Ты обещал ему встречу со мной, но из-за своей личной ненависти не сдержал обещание!

— Это не так. — Он испытывал к Фионе что угодно, только не ненависть!

— Но тогда в чем же причина?

— Я не обязан отчитываться перед тобой, ведьма!

Фиона скрестила руки на груди и отвернулась, постукивая башмачком по камню.

Конналу достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что происходит.

— На вашем месте я бы не стал ее злить, милорд, — заметил он, осторожно отходя в сторону.

— С какой стати? Что она может сделать? — Де Клер смерил чародейку презрительным взглядом. — Превратит меня в птицу? Или в дерево?

— Лучше всего в безмозглый булыжник, — ответила Фиона. — Это больше всего тебе подходит.

Реймонд постарался изобразить надменную улыбку, но она почему-то получилась кривая.

Только теперь Коннал обратил внимание на то, какими взглядами обменивается эта пара взрослых. Он моментально уловил сходство с тем, как смотрят друг на друга его родители, когда ссорятся. Однако Реймонд разгневался не на шутку, и хотя его негодование вызвала не сама Фиона, а присущий ей дар, следовало вмешаться, пока не поздно. Коннал считал своей обязанностью защищать Фиону от кого бы то ни было — пусть даже от самого лорда Антрима, — поскольку они были родственниками.

Мальчик демонстративно принялся ощупывать ссадину на лбу, и Фиона не выдержала и кинулась осматривать рану.

— Боевой шрам! — ехидно пробормотала она. — Дай-ка я помогу тебе навести прежнюю красоту!

— Значит, я стану еще красивее! — довольно улыбнулся Коннал.

Чародейка прищелкнула языком и пообещала:

— Вот увидишь, скоро все женщины будут лезть из кожи вон, чтобы обратить на себя твое внимание!

И она за руку повела его к тому месту, где оставила сумку. Усадила мальчишку на землю и дала напиться, пока искала нужные вещи. Промывая его ссадину влажной тряпкой, она действовала с такой любовью и осторожностью, что Реймонду стало завидно. Он подошел поближе, и Фиона не оборачиваясь предложила ему воды.

Де Клер напился и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, опустил мех на землю. Каждое движение Фионы порождало в нем новую вспышку страсти. В конце концов он не выдержал и спросил:

— Придется наложить швы?

— Нет. Но голова еще будет болеть несколько дней.

— Она уже болит. — Коннал поднес руку к ране, но Фиона сердито оттолкнула ее.

— Ты что, совсем не соображаешь? Кто же лезет в рану такими грязными руками?

— Виноват, миледи.

Она снисходительно улыбнулась, легонько чмокнула Коннала в макушку и обвязала его голову чистой тряпицей. Снова на свет показался памятный Реймонду пузырек. Чародейка развела несколько капель из пузырька в воде и протянула чашку Конналу. Почувствовав, как напрягся де Клер, она обернулась и твердо ответила на его взгляд. «Я люблю этого мальчика!» — говорили ее глаза. Реймонд понурился и предпочел промолчать. В конце концов Фиона все равно сделает по-своему. К тому же Элдон и Берг шли на поправку. Пожалуй, она действительно искусная целительница. В противном случае ей не миновать костра, и Фиона отлично это знает. Следя за ее действиями, де Клер совсем позабыл о времени. Солнце уже садилось, и с каждой минутой надвигались мрак и холод.

— Если мы поторопимся, то успеем вернуться в замок до темноты.

Фиона как ни в чем не бывало возилась с повязкой, и Коннал спросил, недовольно морщась:

— Разве это так обязательно?

— Рыцарям не положено жаловаться! — прошептала Фиона и уже громче добавила: — Нужно позаботиться о том, чтобы туда не попала грязь. Потерпи хотя бы до утра, когда рана подсохнет. — Она обратилась к де Клеру, с тревогой осматривавшему окрестности: — Все еще гадаешь, где твои люди?

— Да, — сурово ответил он.

— Они не посмеют вернуться в замок без Коннала. Значит, они до сих пор рыщут по округе.

— И заночуют в поле, — нехотя кивнул Реймонд. — Наверняка они заехали слишком далеко и уже не успеют вернуться.

— Так же, как и мы.

Де Клер посмотрел на нее, не скрывая досады. Неужели она не понимает, о чем говорит? Провести целую ночь с ней вдвоем, вдали от замка — пусть даже с этим мальчишкой… Что угодно, только не это!

Коннал зябко повел плечами, и Фиона закутала его в свою меховую накидку, не обращая внимания на возмущенные попытки высвободиться.

— Нам надо где-то укрыться, — заявила чародейка и выразительно посмотрела на де Клера. Все было ясно и без слов. Коннал может серьезно заболеть, если после всего пережитого останется ночевать под открытым небом.

Реймонд старательно оглядывался, не подавая виду, что его самого знобит от холодного ветра, но так и не обнаружил ничего мало-мальски похожего на убежище.

— Это твоя земля, Фиона, — обратился он к чародейке. — И учти: осталось не больше часа светлого времени.

— Кажется, с некоторых пор это и твоя земля, де Клер, — язвительно напомнила она, не без злорадства отметив, какой яростью полыхнул взгляд англичанина. — После захода солнца нам поможет свет луны. — Указав на ближайшую гору, Фиона добавила: — С восточной стороны там есть пещера. Нам вполне хватит часа, чтобы туда добраться.

Реймонд еще раз прикинул, скоро ли сядет солнце, и решительно кивнул. Невзирая на протесты Коннала, он усадил мальчишку на коня и подошел к Фионе, чтобы помочь ей усесться верхом. Но та шепнула что-то своей кобыле, Ассана опустилась на землю, и Фиона мигом оказалась у нее на спине.

— Ох, де Клер, — воскликнула она с добродушным смехом, увидев, что Реймонд следит за ней с открытым ртом. — Вот видишь, как мало ты меня знаешь!

Развернув Ассану, чародейка поехала по едва заметной тропинке.

Черт побери, ее смех действовал на него как приворотное зелье! Только этого ему не хватало! Торопливо вскочив в седло, рыцарь последовал за Фионой и Конналом, с тревогой осматривая окрестности. Мало ли что может случиться! Он даже натянул латные рукавицы и проверил, легко ли вынимается из своего гнезда боевой топор.

Фиона уловила его тревогу и оглянулась.

— По дороге нам встретится ручей. Там мы напоим лошадей. Тропинка к пещере не очень-то удобная, зато мы проведем ночь в безопасности.

— Не веришь, что я способен тебя защитить? — снова оскорбился Реймонд.

— Нет, скорее не верю, что тебе этого захочется.

Коннал вдруг так посмотрел на де Клера, что тот проглотил рвавшийся наружу язвительный ответ. Похоже, он сильно рискует окончательно утратить уважение этого парня!

— Ты женщина, Фиона, — с чувством произнес он. — И мой рыцарский долг состоит в том, чтобы защищать тебя, не жалея жизни!

Ах вот как! Он соизволит защищать ее не потому, что ей нужна помощь, а из дурацкого чувства долга!

Фиона с обидой подумала о том, что напрасно позволяет себе быть женщиной в присутствии Реймонда де Клера. У них нет и не может быть ничего общего.

— Тогда мне придется сделать все возможное, чтобы еще один мужчина не лишился короны из-за своей неуместной галантности, — выпалила она и поехала вперед.

Возле ручья чародейка остановила Ассану и соскочила на землю. Пока кобыла утоляла жажду, ее хозяйка успела набрать приличную охапку хвороста.

Реймонд притих, озадаченный ее странным высказыванием, но оценил предусмотрительность своей спутницы и достал из седельной сумки ремень, чтобы связать хворост.

— Дай-ка мне. — Фиона резко вскинулась от его прикосновения, захваченная врасплох глубоким бархатным голосом. Не в силах больше сдерживаться, он наклонился, чтобы ее поцеловать.

Чародейка тут же прочла его мысли и прошептала:

— Не смотри на меня так, де Клер! Я не плод твоей фантазии!

Он резкими движениями связал хворост, снял свой плащ и возразил:

— Ты прекраснее любой фантазии, Фиона! — Накинув на ее хрупкие плечи темную плотную ткань, рыцарь добавил: — Ты хоть знаешь, как ты красива?

Чародейка взялась за ворот плаща, чтобы снять его, но Реймонд покачал головой и запахнул его поплотнее, как будто ухаживал за ребенком.

— Мужчины придают красоте слишком большое значение, — прошептала Фиона.

Реймонд, поправляя застежку на плаще, как бы невзначай коснулся ее шеи.

— Это потому, что обычно она бывает недоступна для них.

Ах, как легко было поддаться немой мольбе этих бездонных серых глаз! Но Фиона не сомневалась, что он отвернется от нее, едва увидит на спине позорные знаки ее предательства. А значит, ее сердце будет разбито навеки. Этого она не переживет. Только не от де Клера.

— Тело — всего лишь оболочка, выставленная напоказ, — прошептала чародейка, только теперь заметив, с каким любопытством поглядывает на них Коннал. — И не забывай, что в этом теле обитает ведьма!

Реймонд резко выпрямился, едва успев подхватить вязанку хвороста, которую Фиона кинула ему в последний момент. Он смотрел в спину этой загадочной женщине и повторял про себя, что любопытство и желание разгадать ее тайны не доведут его до добра. С тяжелым вздохом рыцарь приторочил хворост к седлу и вскочил на коня. Тропинка здесь поворачивала, огибая скалу, и выглядела довольно зловеще. Но Фиона поехала вперед как ни в чем не бывало.

— Фиона, погоди! Лучше я поеду первым!

— Ты не знаешь этих мест! Здесь ручей уходит под землю, и можно угодить на плывун! — Она показала на развалины старой крепости в нескольких милях от тропы. Давно сожженная и разрушенная до основания, крепость еще и сползла вниз по склону холма. — Если на нас и нападут, то только сзади, сэр рыцарь! — Фиона глянула на де Клера через плечо и ехидно ухмыльнулась, заметив, как он положил руку на меч. — Что, не терпится помахать своим могучим мечом?

И снова Реймонд оказался бессилен перед вызовом, сверкавшим в этих голубых очах!

— Это не лучшее место для ночлега. Мы же абсолютно беззащитны среди этих скал!

— Мы проведем ночь в безопасности и тепле.

— Ага, в пещере у дракона! — не удержался Коннал.

— Чушь! — возмутился Реймонд.

— Что, страшно? — оглянулся мальчик на своего опекуна. Реймонд лишь смерил его уничтожающим взглядом, а Коннал добродушно усмехнулся и снова поехал вперед.

На самом деле рыцаря мало волновали какие-то там драконы, разбойники или головорезы из враждующих кланов, взалкавшие кровной мести. Необходимость провести ночь вместе с этой женщиной — вот в чем заключалась для него главная опасность. Он больше не доверял себе и боялся, что бушевавшее в нем желание может выйти из-под контроля в любой момент.

Реймонд де Клер понимал, что тогда ему станет все равно, кто она такая, и он с радостью пожертвует спасением души ради одного мига в объятиях Фионы О'Доннел, чародейки из Гленн-Тейза.

Глава 9

Капли осевшей на стенах влаги сверкали как хрусталь. Под ногами мягко пружинила толстая подушка из мха, и все же замкнутое пространство пещеры действовало на него угнетающе. Не из-за массивных каменных сводов, нависавших над головой, и не из-за спертого воздуха, застоявшегося здесь за многие десятилетия. Его лишал самообладания тонкий женский запах, витавший в холодной атмосфере. Это слишком напоминало ловушку. Стараясь как можно реже оборачиваться в сторону Фионы, Реймонд расседлал лошадей и проверил запасы провизии, убедившись, что их ужин будет весьма скудным. Вдобавок оказалось, что он потерял огниво. Стены пещеры были слишком рыхлыми, чтобы попытаться высечь из них искру, и ночь в этом каменном мешке без костра обещала стать настоящей пыткой.

— Я потерял огниво, — признался он, подойдя к Фионе и Конналу.

— Я найду способ, — заявила чародейка со снисходительной улыбкой.

Коннал загадочно ухмыльнулся, а Реймонд озабоченно сдвинул брови. Он ничего не понимал. Во всей пещере не было ни одного камня, подходившего для огнива.

— У меня тоже есть немного еды, — сказала Фиона и вручила де Клеру небольшую торбу.

Пока он копался в ее содержимом, раздался тихий треск. Реймонд поднял глаза и обнаружил, что кучка хвороста занялась ярким пламенем, а Фиона склонилась над костром, откинув за спину свои длинные волосы, и подкладывает в огонь самые тонкие веточки. Где она взяла огниво и кресало? Ведь он только что смотрел на нее и на мальчишку, гадая, с чего это они так развеселились, и никакого огнива у них не было и в помине! Поскольку зажечь огонь без огнива было невозможно, Реймонд пришел к выводу, что стал свидетелем очередного шарлатанского фокуса.

Фиона села на корточки и вытряхнула себе на колени содержимое его сумки.

— Ох, де Клер, — вырвалось у нее, — этим побрезгует даже твой Самсон!

— Мой повар привык кормить армию в походе, когда солдаты готовы сжевать даже старые подметки. В замке почти не осталось провианта. — И вдобавок Реймонд выехал на поиски в такой спешке, что не успел обновить свои запасы.

— Это почему же? — нахмурилась чародейка, подумав о тех тысячах людей, которых он должен накормить.

— Вилланы не смеют охотиться в лощине и не позволяют делать это моим людям. — Де Клер подался вперед, не спуская с Фионы пристального взгляда: — Как ты думаешь, почему?

— Они боятся меня.

— Так я и знал. — Он опустился на землю по другую сторону от костра. Коннал устроился рядом. — Ну что ж, если в лесу еще осталась дичь, мои рыцари быстро ее добудут.

— Пусть попытаются.

Эта фраза прозвучала скорее как предостережение, а не приглашение на охоту!

— Кстати, ты так и не сказала, как нас нашла.

Фиона подняла на Реймонда взгляд, но заговорила не сразу. Однако вопрос был задан, а лгать она не могла.

— Я почувствовала, что Конналу страшно. — «И тебе тоже!» — добавила она про себя.

— Но как?

— Просто почувствовала — и все. — Чародейка небрежно пожала плечами, но Реймонд все так же смотрел на нее, ожидая разъяснений, и Фиона добавила: — Тебе никогда не приходилось заранее чувствовать скрытую опасность в пути или в бою? Когда у тебя возникает ощущение, что что-то должно случиться, а потом это происходит на самом деле?

— Да. Но это пришло ко мне с годами.

— Точно так же, как и ко мне. Дар внутреннего видения — один из многих, доставшихся мне в наследство.

— Ага, как у моей тети Рианнон! — Реймонд сурово глянул на дерзкого мальчишку, но Коннал лишь безмятежно улыбнулся в ответ.

Усмехаясь про себя над упрямым скептицизмом этого англичанина, Фиона достала из ножен на поясе маленький кинжал, нарезала хлеб, сыр и копченое мясо и подала Конналу.

— Хорошо, что мы встретились с тобой, Фиона, — признался тот с улыбкой, за обе щеки уписывая еду.

Фиона улыбнулась в ответ и не удержалась — поправила ворот его плаща, рискуя обидеть излишней заботой.

— Как там твоя мама?

— У нее все в порядке. Она снова собирается рожать!

— Когда? — озабоченно спросила Фиона. — Мне нужно будет ей помочь.

— Не могу сказать точно. — Коннал задумался. — Кажется, она говорила, что это будет осенью.

— Я мог бы послать гонца, чтобы это узнать, — предложил Реймонд.

Фиона подняла на него тревожный взгляд. Все, что исходило от этого человека, было чревато самыми непредсказуемыми последствиями.

— Спасибо, де Клер, но я и сама управлюсь.

Реймонд снова почувствовал себя лишним. Это ощущение не сгладило даже то, с каким радушием Фиона поделилась с ним своими припасами.

— Как же ты это узнаешь, если никто, кроме Донегола, с тобой не захочет разговаривать?

— Туда мог бы поехать я! — заявил Коннал, и оба взрослых хором воскликнули:

— Нет.

Парнишка ошарашенное захлопал глазами. Но вскоре пришел в себя, ухмыльнулся и уже открыл было рот, собираясь выложить де Клеру то, чего ему знать вовсе не следовало. Но поймал взгляд Фионы — и промолчал. Если де Клеру станет известно о ее способности перемещаться в пространстве, он наверняка взвалит на нее вину за налеты и грабежи.

— И все-таки — как ты собираешься это узнать? — не унимался Реймонд.

Фиона отломила кусочек сыра, положила его в рот, не спеша разжевала и поинтересовалась с самым невинным видом:

— Как поживают Элдон и Берг?

Реймонд долго смотрел на нее, но понял, что все равно не добьется ясного ответа, и равнодушно пожал плечами:

— В последние два дня мне было не до них. Но до сих пор они явно шли на поправку.

Чародейка молча кивнула и принялась за еду, как будто не ожидала ничего иного.

Насытившись, путники стали устраиваться на ночлег. Реймонд привычным движением пристроил под голову седло и положил меч так, чтобы он был под рукой. Краем глаза он заметил, как Коннал в точности копирует его движения, и тайком улыбнулся.

Вдруг рыцарь заметил, что Фиона не спускает с него глаз. Неожиданно подмигнув ему с самым лукавым видом, чародейка поправила хворост в костре, и пламя весело взметнулось вверх, хотя никто не добавлял в него топлива.

— Де Клер!

Он вздрогнул от неожиданности. Фиона протягивала ему мех с водой. Разделив остатки ужина, она предложила их Конналу и Реймонду, но Реймонд наотрез отказался.

— По-моему, в последнее время мой стол был побогаче твоего!

— Да. — Мужчина и мальчик переглянулись, и Реймонд подмигнул Конналу. — Но теперь в замке новая повариха, и она творит настоящие чудеса из самых простых припасов!

— Коллин? — прищурилась Фиона.

— Да.

— Готова поспорить на что угодно — она лучшая повариха в этой стране! — Фиона еще не решила, как отнестись к тому, что Коллин готовит для воинов де Клера, но одно ей было ясно: она не выдержит разлуку с Шинид. Да и как Коллин будет присматривать за девочкой, кормя целую армию?

— Откуда ты ее знаешь?

— Она пользуется теми травами, что я собираю в лощине.

Реймонд моментально уловил, что за этим кратким ответом кроется нечто большее, и его снова одолело любопытство.

— А кто снабжает тебя дичью, Фиона? — поинтересовался он, с удовольствием жуя последний кусок великолепно прокопченного мяса. Судя по ароматам, наполнившим его рот, не только Коллин могла похвастаться своим умением обращаться с пряностями.

— Я сама.

Реймонд ошалело уставился на детский кинжал Фионы, висевший в ножнах на поясе.

— Нет, я ставлю силки. — Чародейке претило проливать кровь живых существ, но это вовсе не означало, что она отказывалась есть мясо. Да и зачем было убивать крупную дичь, когда ей на обед было вполне достаточно кролика или белки?

— Очень вкусно! — пробурчал Коннал с набитым ртом.

— Прожуй, прежде чем говорить! — заметила Фиона. Мальчишка покраснел и замолк.

Не скрывая своего неодобрения, чародейка еще раз посмотрела на припасы Реймонда, сложила их обратно в сумку и сказала:

— Я понимаю, что даже для того, чтобы приготовить простое кушанье, требуется некоторый навык. Но почему их так мало?

— У нас кончаются запасы, — сухо напомнил он. — Мы съели почти все, что привезли с собой, а со здешними делами ты знакома не хуже меня.

— Но тогда тебе следует сделать закупки в южных провинциях, де Клер. Отправь туда доверенного человека с деньгами, и пусть он пригонит дойных коров, овец и еще какой-нибудь скот на убой.

— Чтобы бандиты вырезали все стадо, прежде чем мы его съедим?

— А ты держи свое стадо возле замка и охраняй как следует! Забивай скотину по мере надобности, и все будут сыты. Если кто-то тебя ограбил — тем более необходимо пополнить запасы, пока есть возможность. У вилланов такой возможности нет. Они слишком бедны и слабы, чтобы отражать набеги грабителей с оружием в руках, как это делаешь ты!

Последние слова были полны горечи, выдавая неугасимую ненависть Фионы к англичанам, непрошеными явившимся в эти края. И все же она рассуждала абсолютно здраво. Это могло решить проблему пропитания — пусть и временно. Де Клер задумчиво разглядывал ее непроницаемое лицо. Советоваться с женщиной было не в его обычаях, но кому еще задать мучивший его вопрос?

— Ты не могла бы объяснить, почему кланы снова враждуют между собой?

Фиона переглянулась с Конналом и повернулась к Реймонду.

— Нет. Но у меня есть некоторые подозрения.

— И какие же? — Наткнувшись на ее ироничный взгляд, де Клер едва не вспылил: — Да, я действительно хочу это слышать! Честно говоря, я совсем запутался!

— Причин может быть много. Все эти годы О'Нилы расплачивались за то, что Локлан сделал Шивон и Гэлану. Хотя сам Пендрагон не стал их наказывать, я со стыдом должна признать, что этим охотно занялись О'Доннелы. Хотя в итоге пострадали оба клана. Они лишились своих земель, титулов и власти. Все перешло к тебе и Пендрагону. И теперь оба клана пребывают в растерянности, словно овцы, оставшиеся без пастуха. — Ее выразительный взгляд добавил, что во власти Реймонда изменить эту ситуацию.

— Но зачем же затевать грызню между соотечественниками? Неужели они надеются, будто я позволю им уйти безнаказанными?

Эти слова вселили в сердце Фионы новую надежду.

— Может быть, они стараются показать тебе, что заставить их плясать под твою дудку не так-то просто?

— Ах, да кому это нужно? Все, чего я хочу, — это положить конец резне!

— Но ведь ты по-прежнему не желаешь слушать народ, над которым пытаешься утвердить свою власть!

— Ты вообще способна прямо отвечать па заданный вопрос, Фиона? — Презрение чародейки ранило Реймонда как отравленная стрела.

— Нет, коль скоро твои вопросы заданы не по делу! Вражда между кланами шла издавна. Земли и добыча переходили из рук в руки. Если ты действительно хочешь положить конец резне — сделай так, чтобы все удовлетворились своей долей. — Фиона прерывисто вздохнула — очевидно, старалась справиться с охватившим ее волнением — и продолжила: — В конце концов, это действительно могло начаться из-за голода. А ты привел с собой еще тысячу ненасытных ртов!

Де Клер строго посмотрел на нее и показал глазами на Коннала. Ее излишняя откровенность могла его напугать.

— Голод тут ни при чем, Фиона. Я снова опоздал. Они резали вилланов целыми семьями.

Чародейка вскинула на Реймонда растерянный взгляд. На миг ему даже показалось, что Фиона чувствует себя виновной в том, что творится на этой земле.

— Значит, после убийства Лии были новые налеты? — С ней по-прежнему никто не разговаривал, и она понятия не имела о том, что творилось за границами заповедной лощины. Разве что Кайра с сестрами иногда отправлялись на разведку и приносили новости.

— Да. Мне пришлось собрать в замок всех, кто поместился, а остальные расположились под стенами. Солдаты постоянно несут караул.

— Может быть, — вдруг выдал Коннал, — это происходит оттого, что осталось меньше двух недель до конца проклятия, и тогда все изменится?

Фиона с упреком посмотрела на своего болтливого родственника.

— Да что это за проклятие такое, черт меня побери? — не выдержал Реймонд.

— Об этом знал мой отец, — еле слышно промолвила Фиона, — и кое-кто из стариков. Но отца больше нет, и старики давно умерли. Меня не было здесь, когда это случилось. — Она по-прежнему не могла сказать, как связано проклятие с ее изгнанием. За столько лет много воды утекло, а люди всегда склонны валить с больной головы на здоровую.

— Но тогда откуда у тебя такая уверенность, что проклятие можно снять? — Реймонд все еще верил, что старается рассуждать здраво и не поддался всеобщему помешательству на суевериях.

И снова Коннал не к месту встрял в разговор:

— Скоро кончится десять лет и один день, и тогда…

Под леденящим взором Фионы слова моментально замерли у него на устах.

— Это не может быть связано! — яростно прошипела она.

— Но мама сказала…

— Нет, она не могла это сказать!

— Но, Фиона! — взмолился Коннал.

— Нет! — выкрикнула она, стиснув кулаки. Через минуту чародейка овладела собой и виновато посмотрела на испуганного мальчика.

Но Коннал все еще дулся. Он был слишком юн и неопытен. Ему было невдомек, какую боль и стыд испытывает Фиона всякий раз, когда ей напоминают о том, что родной отец выгнал ее из дому. К тому же она не хотела давать в руки де Клеру лишнее оружие против себя. Он наверняка не постесняется им воспользоваться, а клеймо предательницы по-прежнему горело у нее в душе и на спине, и она будет носить его до самой смерти.

— Ступай-ка ты спать, Коннал. До утра осталось немного, а тебе нужно набраться сил.

— Я и так отдохнул.

Фиона снова посмотрела на мальчишку так, что у него отпала всякая охота спорить. Со вздохом он откинулся на седло.

Чародейка с тревогой оглянулась на де Клера. Тот явно что-то заподозрил. Ну и пусть сам выспрашивает подробности о ее прошлом. Не хватало еще каяться перед каким-то англичанином в своем позоре!

— О чем это он? — вполголоса спросил Реймонд, кивнув на Коннала.

— Это тебя не касается. — Фиона напустила на себя самый надменный вид, давая понять, что разговор окончен. — Доброй ночи, де Клер. Надеюсь, ты не поленишься пустить в дело свой ужасный меч, если нас придется защищать?

— Нет, не поленюсь, — пообещал он, не спуская с Фионы задумчивого взгляда и думая, что следует непременно отправить гонца к Шивон и узнать у нее все об этой женщине.

— Я понимаю, тебе это противно, но…

— Нет, мне вовсе не противно — и в этом вся проблема. Фиона нахмурилась, делая вид, что не поняла намека.

— Слишком многое в тебе мне нравится.

И снова чародейка почувствовала себя беззащитной перед его обаянием. Она понимала, что никогда не сможет довериться этому человеку, но хотела этого больше всего на свете.

— Но в то же время я не хочу, чтобы ты мне нравилась.

— Что же мешает тебе избавиться от этого чувства, де Клер? — сухо поинтересовалась она. — До сих пор тебе неплохо удавалось изображать равнодушие. — Фиона улеглась к нему спиной.

Реймонд перевел взгляд на Коннала. Паршивец следил за ними из-под опущенных век да вдобавок ухмылялся! Де Клер вскочил и с мечом в руке вышел из пещеры. Прислонившись к каменной стене, он долго всматривался в туман, клубившийся над горами. Полная луна заливала эту серую пелену своим призрачным светом. Реймонд запрокинул голову, чтобы полюбоваться на звезды.

Миновало почти полчаса, пока Коннал догадался выйти к нему и встать рядом.

— Тебе надо спать.

— Я не настолько устал.

Ну конечно, мальчишка должен радоваться такому приключению! Реймонд невольно улыбнулся.

Но Коннал и не подумал улыбаться ему в ответ.

— Не унижайте ее больше, сэр. Да как он смеет?

— Я и не думал ее унижать!

— Вы же сами сказали, что она вам нравится, но на самом деле вы ее ненавидите. Это нечестная игра, милорд, и мне она совсем не по нутру.

— Ты слишком много на себя берешь! — На самом деле Реймонд понимал, что мальчик угодил не в бровь, а в глаз.

— Да, милорд. Но Фиона уже предупреждала вас, и я предупреждаю тоже — раз и навсегда. Не будите ее гнев. Вы даже понятия не имеете о том, какие могут быть последствия.

— Благодарю покорно за столь милостивое предупреждение!

Коннал посмотрел ему в лицо и кивнул с самым серьезным видом.

— А что ты говорил о десяти годах и одном дне?

Коннал нерешительно оглянулся на Фиону. Она лежала неподвижно, как будто спала.

— Десять лет назад Фиона была изгнана.

— Почему? — опешил Реймонд.

— Она предала свой народ ради любви к мужчине.

Реймонд не ожидал, что эта новость покажется ему такой сокрушительной. Фиона влюбилась в кого-то настолько, что позабыла о своем народе? Она любит этого типа по-прежнему? И что именно она совершила, заслужив такое наказание?

— Вот уж не думал, что она на такое способна!.. — вырвалось у него.

— Когда это случилось, она была не намного старше меня.

— А кто был этот человек?

— Не знаю.

Реймонд посмотрел на него, не скрывая недоверия.

— Я правда не знаю! — От обиды Коннал чуть не заговорил в полный голос. — Все, что мне известно, — во всем этом как-то замешана моя мать.

— Так это Шивон ее прогнала?

— Нет, Фиону прогнал ее отец.

У Реймонда буквально не было слов.

— Ее клану под страхом смерти запрещено разговаривать с ней и даже смотреть на нее, но все равно находились отважные люди, которые нарушали запрет.

Реймонд тут же вспомнил Дугана. И ту старуху, Изольду.

— Она родилась и выросла здесь, на этой земле, но не имеет права приближаться к замку. — Коннал кинул на Фиону сочувственный взгляд. — Отец сам выгнал ее из крепости. Сто ударов кнутом, от которых ее платье на спине превратилось в клочья. Но ее раны не кровоточили. — Коннал спокойно ответил на вопросительный взгляд Реймонда и сказал: — В место нее истекала кровью ее мать. Пока не умерла.

— Боже правый!

— Я уже вижу — вы не верите, что такое возможно.

— Ты хочешь сказать, что тот человек высек свою дочь, но от ее ран скончалась его жена? — вкрадчиво промолвил Реймонд.

— Это у них в роду. — Коннал пожал плечами с таким видом, как будто говорил о чем-то само собой разумеющемся.

Но Реймонду явно требовались пояснения.

— Они же чародейки, милорд.

— Разве ты забыл, что любая особа, именующая себя ведьмой, является обманщицей и что на свете нет никакой магии и колдовства?

— Я помню, милорд, — устало вздохнул Коннал и повернулся, чтобы вернуться в пещеру. — А костер у нас загорелся от молнии.

Реймонд, ошалело хлопая глазами, смотрел то на мальчишку, то на Фиону, то на мерцавший в пещере огонь. Наконец он пришел к выводу, что все это просто дурацкие фокусы.

Шарлатанство.

Дождавшись, пока Коннал уляжется, Фиона открыла глаза. Невыразимая тяжесть легла ей на сердце. За десять лет она успела смириться с горечью от людской неблагодарности. Но как прикажете принять этот жгучий напиток от Реймонда?

Измучившись от бессонницы и тревоги за Шинид, Фиона поднялась задолго до рассвета. Она добавила хвороста в костер, и пламя осветило Реймонда де Клера. Он тоже не спал и наблюдал за ней, переводя взгляд с ее лица на весело полыхавший костер и обратно.

Сделав вид, что ничего не заметила, чародейка вышла из пещеры. Де Клер встал и отправился следом. Фиона ничего не могла с собой поделать: она слишком бурно реагировала на присутствие этого человека. Эта слабость не доведет ее до добра.

— Как ты это сделала?

— Магия. — Она едва слышно вздохнула, старательно отводя глаза. — И я знаю, что для тебя эти вещи не существуют. Но они у меня в крови.

— Вот и Коннал об этом твердит.

— Коннал — всего лишь мальчишка, которому еще трудно отличить правду от вымысла. — Фиона зябко куталась в плащ Реймонда, прижимаясь щекой к теплой ткани. — Наверняка он наплел тебе всяких небылиц.

— О твоем изгнании тоже?

— Нет, это правда. — Она поникла, придавленная грузом вины.

— Почему ты ничего не сказала?

— Это вряд ли кого-то волнует, кроме меня.

Де Клер протянул было руку, чтобы обнять ее, прижать к себе и утешить — такая душевная мука прозвучала в ее голосе. Но рыцарь вовремя опомнился, и его рука безвольно повисла.

— Господи, Фиона! Целых десять лет! Ты была изгнана, когда мы встретились в Донеголе?

— Да. Местные вилланы ничего не знали обо мне — или это их просто не интересовало. До тех пор, пока туда не добрались беженцы из Антрима. Они и разнесли повсюду мою историю.

— Тебя выдворили оттуда силой?

— Быть отверженной — само по себе наказание. — Чародейка болезненно поморщилась, — И не важно, где именно оно тебя настигнет.

— Но ведь это же твой народ!

— Это народ, который я предала! — выкрикнула она, яростно сверкнув глазами.

— Ради мужчины… — Одной мысли об этом было достаточно, чтобы в груди де Клера проснулась черная ревность.

Фиона предпочла промолчать.

— Кто он?

Снова Реймонд остался без ответа.

— Ты его любила?

Алые губы сжались в упрямую черту.

— А он тебя любил?

— Нет.

— Нет. Значит, ты пошла на предательство ради мужчины, которому было на тебя наплевать? — процедил он, скрестив руки на груди.

— О, не на меня! — фыркнула чародейка. — На мое искусство!

— На твое искусство?! — Реймонд не поверил своим ушам. — Значит, он еще больший болван, чем ты!

Его ядовитые слова попали точно в цель. Лицо Фионы так исказилось от боли, что Реймонд чуть не закричал.

— Моя непростительная беспечность до сих пор ежечасно напоминает мне о себе, де Клер. Но я благодарна за то, что ты лишний раз освежил мою память. — Ее голос предательски дрогнул. — Потому что на миг я позволила себе обо всем забыть.

Глава 10

— Ох! — вырвалось у Реймонда, подавленного собственной грубостью. — Фиона, прости меня!

— Вы просите прощения у ведьмы, милорд? Право же, напрасно.

— Ты женщина, и я вел себя грубо.

— Из-за меня ты можешь не расстраиваться. — Меньше всего Фиона нуждалась в его проклятой жалости!

— Этот приговор лишил тебя не только твоего народа, — сказал он, не в силах оторваться от ее чудесных голубых очей. — Он лишил тебя гордости.

— Гордость — слишком большая роскошь для меня, — сдавленно прошептала чародейка. Реймонд по-прежнему не спускал с нее глаз, стараясь отыскать хоть малейшие признаки обычных человеческих эмоций.

— Ты никого не подпускаешь к себе, верно?

Она с болью подумала о том, что просто не может позволить себе такую слабость.

— Оставь свою жалость при себе! — вырвалось у нее. — Этим ты ничего не добьешься, а я не хочу лишний раз возвращаться в то время!

Фиона оттолкнула де Клера, собираясь вернуться в пещеру, но он встал так, что их тела оказались совсем близко. Чародейка застыла, не смея шелохнуться. Он чувствовал, как полыхавшие в ней гнев и обида заставляют душу буквально корчиться и рыдать от невыносимой боли. — А как насчет вот этой самой минуты?

— Ох, де Клер, — ее лицо жалобно скривилось, — ты все еще ищешь то, чего не способен дать ни один из нас!

Реймонд провел рукой по ее щеке, коснувшись кончиками пальцев полных влажных губ.

— Я ищу объяснения тому странному пламени, что разгорается во мне в твоем присутствии. Я хочу понять, истинное оно или это очередной обман?

Фиона оцепенела под его взглядом, и вся ее беззащитная поза словно молила об утешении и ласке.

— Я никого не обманываю, и в особенности тебя. Даже если мое изгнание закончится и ты поверишь в меня, это все равно ничего не изменит!

— Но почему? — Реймонд сдерживался из последних сил. Все, о чем он мог думать в эти минуты, — как бы обнять эту странную женщину, прижать к себе и… да, черт побери, сделать ее своею! — Почему? — повторил он, не спуская с нее восхищенного взгляда.

— Я принадлежу стихиям. — Фиона едва соображала, что говорит. Ведь пламя, бушевавшее в груди у Реймонда, давно разбудило в ней ответный пожар. — Я не могу быть просто женщиной. — И она добавила дрогнувшим голосом: — Больше не могу.

— Но любой мужчина скажет, что не видел женщины настолько совершенной, как ты! — Он осторожно приподнял ее лицо.

С уст Фионы сорвался невнятный жалобный звук. Она уперлась ладонями ему в грудь и простонала:

— Не делай этого, де Клер! Я тебя умоляю!

— Почему ты боишься меня? — удивился он, уязвленный этим паническим страхом.

— Потому что, отведав этого однажды, я погибну, мечтая большем, — запинаясь, произнесла Фиона.

— И я тоже, — признался Реймонд. А потом сделал то, о чем мечтал почти шесть лет.

Он поцеловал ее в губы.

Это было подобно удару молнии. Они сами не заметили, как их руки сплелись в объятиях, а тела тесно приникли друг к другу, побуждая искать все новые и новые ласки. Реймонд чувствовал, как жадно Фиона вбирает в себя все, что он способен дать. Его нежность. Его страсть. Его голод. Его желание обладать ею.

«Господи! — подумал он. — Отныне мне нет возврата!»

Словно во сне, Реймонду почудился аромат диких полевых цветов, неизвестно откуда взявшихся в этой пещере. Фиона еле слышно стонала, тая в его объятиях. Она знала, что так оно и будет. И потому сделала все, чтобы оттолкнуть его от себя, шесть лет назад.

Сердце у Реймонда обливалось кровью. Больше всего на свете он хотел обладать этой женщиной — и в то же время не мог забыть о клятве, данной королю Генриху. Он должен жениться на знатной девице из местных ради мира и спокойствия в этой стране. А значит, даже если он поверит в магию и заставит себя позабыть о том, как умерла его мать, он не сможет назвать Фиону своей.

Слишком занятые друг другом, они не обратили внимания на то, как на краю горизонта впервые за десять лет пробился сквозь облака тонкий лучик рассветного солнца. Вспыхнул и погас. В следующий миг зашевелился на своем неудобном ложе Коннал.

Фиона отстранилась, едва дыша и прижимая ладонь к груди. Она торопливо оглянулась на мальчика, свернувшегося клубком под ее накидкой, и посмотрела на де Клера.

— Фиона! — Он снова потянулся к ней, собираясь поцеловать.

Неистово тряся головой, она отступила на шаг и еще на шаг — пока не оказалась у выхода из пещеры, где ее разгоряченное тело овеял холодный утренний ветер. «Что я наделала?!» Какая глупость! Она сама дала де Клеру новое оружие против себя, пойдя на поводу у женской слабости!

— Это неправильно! — отрезала чародейка, стараясь обрести решимость. Реймонду показалось, что он получил пощечину.

— А ну-ка поцелуй меня еще разок, а потом повтори то, что сказала!

— Это не имеет значения, — возразила Фиона, не в силах скрыть душевную боль.

— Для меня — имеет! И я вижу по твоим глазам, что и для тебя тоже! — выпалил Реймонд, и чародейка испуганно прижала палец к губам, кивнув на спящего Коннала.

— Страсть погаснет так же быстро, как и вспыхнула, а за стенами этой пещеры нас ждут только ссоры.

— Это можно изменить. — Однако де Клера выдавала безнадежность, прозвучавшая в голосе.

— Ради одного поцелуя? — недоверчиво произнесла она. — Боюсь, что ты придаешь слишком большое значение обычному желанию.

— Черт побери, Фиона, почему ты не желаешь меня слушать?

— Ах вот как, теперь уже я не желаю тебя слушать? Ну что ж, тогда скажи мне… ты прекратишь строительство бастиона, если я скажу, что это заповедная земля?

— Нет! — Неужели она только об этом и думала? Неужели стала целоваться с ним в надежде смягчить его, притупить его бдительность? Ах, как обидно было об этом думать! — Без бастиона не обойтись. И не только из-за возможного нападения с моря. Я выполняю приказ короля. — В низком голосе Реймонда зазвучала сталь. — Я не могу его нарушить.

— Это — твое право. Но если ты действительно желаешь мира этой земле, то рано или поздно тебе придется идти на уступки.

— Ах, провалиться мне на этом месте! — Он с яростью рванул себя за волосы. — И как у тебя язык повернулся говорить об этом сейчас?

— Потому что я знаю, к чему привел бы еще один поцелуй! — прошептала Фиона, и серые глаза Реймонда сверкнули, говоря о том, что он все понял. — Потому что я больше не пойду на предательство ради собственной прихоти. — И чародейка сурово добавила: — Однажды я уже пошла на это ради мужчины — и поплатилась сполна!

Реймонду до безумия хотелось знать, кто же этот ублюдок, из-за которого Фиона утратила веру во всех мужчин. Она не верила даже Реймонду и боялась того чувства, что возникло между ними.

— И тебе хватит духу позабыть о том, что сейчас было?

— Да. Я должна это сделать. Оставить все в этой пещере. Так же, как и ты.

— По-твоему, у меня такая короткая память?

— Судя по тому, что ты отказываешься видеть меня такой, какая я есть, и замечаешь лишь то, что тебя устраивает, — да. Я не девчонка на побегушках, готовая выполнить любую прихоть мужчины. Я не шлюха. Я ведьма, Реймонд де Клер. И никогда не забывай об этом. — Голос Фионы зазвенел от боли и горечи. — Потому что я никогда не забуду, что твоя ненависть ко мне слабеет только тогда, когда ты идешь на поводу у своей животной страсти.

Чародейка резко отвернулась, прошла к костру и устроилась на своем месте, делая вид, что собирается снова заснуть.

Самсон осторожно пробирался по крутой тропинке, огибавшей горный кряж, а Реймонд то и дело оборачивался на Фиону. На ее неподвижном лице не осталось ни малейших признаков той страстной, податливой женщины, которую он держал в объятиях всего несколько часов назад. В какой-то момент он снова готов был заподозрить Фиону в двуличии. Но тут же понял, что эта женщина не станет торговать собой ради того, чтобы заставить Реймонда перенести злополучный бастион на другое место.

Внезапно чародейка подъехала к Конналу и поцеловала его в щеку, сказав:

— Побереги себя, Коннал!

— Ты уезжаешь? — Ломкий мальчишеский басок предательски дрогнул от искреннего сожаления. Де Клер развернул коня и моментально оказался возле них. — Останься! — Коннал оглянулся на Реймонда. — Милорд! Скажите, чтобы она ехала с нами до самого замка!

Реймонд окинул взглядом неподвижную фигуру, словно закутанную в невидимый плащ отчуждения.

— Он прав, Фиона. Так будет безопаснее. В округе слишком неспокойно, и одинокая женщина…

— Мне никто не посмеет причинить вреда, де Клер. — Она гордо ответила на его взгляд. — Я не нуждаюсь в твоей защите!

Он сурово прищурился. Неужели это та самая женщина, что таяла под его ласками?

— Я отправляюсь туда, где мне давно следует быть! — Фиона махнула рукой куда-то вбок и добавила: — Твои люди находятся вон на том холме, у развалин старой крепости.

Седельная кожа жалобно скрипнула под его весом, когда Реймонд посмотрел назад, на указанный холм. Но сколько он ни всматривался, так и не смог заметить ни малейших признаков присутствия людей. Когда же де Клер обернулся, Фиона оказалась уже на полпути к лесу. Темно-синяя накидка развевалась у нее на плечах, словно королевская мантия. Его сердце сжалось так тоскливо, как будто солнце внезапно покинуло небосвод.

— По-моему, она слышала вчера наш разговор, — виновато признался Коннал.

— Не исключено.

— Вы обратили внимание, что она за все утро ни разу не улыбнулась?

Реймонд не только заметил это, но и знал, что было причиной ее мрачного настроения. Он и сам дивился тому, как можно было испытывать такой восторг, держа ее в объятиях, а наутро проснуться с ощущением того, что он предал светлую память о своей матери. И все же де Клеру по-прежнему не давал покоя проклятый вопрос: кто был тот человек, ради которого Фиона пошла на предательство? Где он сейчас и любит ли она его до сих пор?

Реймонд въехал в ворота и окинул изумленным взором переполненный людьми внешний двор. Его воины и ирландцы, занятые на ремонте укреплений, едва ли составляли третью часть этой толпы. Они с Конналом спешились — точно так же, как и рыцари, въехавшие в замок следом за ними, — но все еще стояли на месте, не зная, как пройти к конюшне.

Женщины. Это они заполонили все свободное пространство.

— Милорд, — растерянно пробормотал Коннал, обводя их затравленным взглядом. — Откуда они здесь взялись?

— Сдается мне, я знаю откуда.

— Невесты! — воскликнул Коннал, тоже осененный этой догадкой.

— Пока еще не невесты! — строго поправил мальчишку Реймонд, едва сдерживая досаду. — Позаботься о лошадях, а потом найди себе какую-нибудь нору и забейся в нее поглубже, пока вот это, — он раздраженно кивнул на шумную толпу, — не прекратится!

— Ага! — Коннал двинулся было к конюшне, но задержался и подергал Реймонда за рукав, показав глазами на статную девицу с золотисто-рыжей шевелюрой. — Вон та — очень даже ничего!

Реймонд мрачно уставился на девицу, а затем на Коннала:

— Не рано тебе об этом судить?

— Нет, милорд, — Коннал разулыбался от уха до уха, — не рано!

У Реймонда душа ушла в пятки. Пендрагон прикончит его на месте, если узнает, что сопляк начал тискать женщин до того, как стал оруженосцем! А уж о том, что он услышит от Шивон, лучше было и не думать!

— Марш в конюшню! — рявкнул он так, что Коннала как ветром сдуло заодно с лошадьми. Понимая, что его вопль привлек к себе внимание, Реймонд постарался улыбнуться гостям как можно радушнее, но вместо улыбки получился звериный оскал. — Сэр Гаррик!

Ему пришлось локтями прокладывать себе путь к воротам во внутренний двор. Девицы, испуганные столь грубым приемом, бросались под защиту отцов и братьев. Реймонд и бровью не повел. Ему и так было не по себе все это утро, а при виде этой толпы и вовсе стало тошно.

Откуда ни возьмись перед ним возник Гаррик, и они быстро прошли во внутренний двор.

— Стоило оставить на тебя замок всего на один день — и что я вижу? — сердито осведомился Реймонд.

— Я тут ни при чем, милорд. Они стали подъезжать со вчерашнего вечера!

— Похоже, кто-то пустил слух о том, что вы ищете себе невесту. — К ним подошел сэр Алек.

— Уж не ты ли? — подозрительно он уставился на него.

— Вас не устраивает слишком богатый выбор? — безмятежно улыбнулся Алек. В его взгляде не было и тени раскаяния!

— Черт побери, приятель, никто не просил тебя звать сюда всех подряд!

— То, что вам нужна невеста, давно перестало быть тайной, — вступился Гаррик за своего чересчур расторопного друга.

— Мало ли что мне нужно! — Реймонд все еще сверлил Алека суровым взором. — Это еще не значит, что я хочу жениться сию минуту!

— Это верно, — кивнул Гаррик. — Я тоже не хотел бы жениться из-под палки!

— Король приказал, чтобы я женился и тем самым укрепил союз с местными кланами, — твердо произнес Реймонд, хотя в душе вовсе не чувствовал такой решимости. Ему претил союз с незнакомкой. И к тому же с ребенком: судя по всему, самой старшей из топтавшихся во дворе девиц едва минуло шестнадцать лет.

Оказавшись наверху, в кабинете, Реймонд машинально огляделся, как будто надеялся на то, что Шинид, его новая знакомая, снова прячется где-то здесь. Его внимание привлекло окно: благодаря вставленному дорогому стеклу с розоватым оттенком серый день выглядел не таким мрачным.

Паж подал ему кубок подогретого вина, и Реймонд отправил его за Коллин.

— Сэр Алек, — появившийся у двери рыцарь вздохнул и вошел в кабинет, — коль скоро тебе так нравится ярмарка невест, опроси всех этих девиц и их отцов и братьев. Самым строгим образом отбери тех, чей род не уступает мне по знатности, ибо я не могу унизить себя, взяв в жены простолюдинку. — Де Клер грозно посмотрел на Алека. — Остальные пусть убираются по домам!

— Вы доверяете мне право выбирать?

— Нет, я всего лишь доверяю тебе выяснить одну простую вещь. Надеюсь, у тебя хватит на это ума. Хотя я сильно сомневаюсь в твоих способностях после того, как ты устроил тут это сборище! — Его голос звучал размеренно и спокойно, однако серые глаза все еще метали молнии.

Алек со вздохом поклонился. Реймонд снова отвернулся к окну. В дверь негромко постучали, и появилась Коллин. Она робко посмотрела на де Клера. Пажи и оруженосцы у дверей потеснились, давая ей пройти.

— Что, Коллин, вряд ли мы сумеем прокормить всех этих людей? — задумчиво спросил Реймонд, перекатываясь с пяток на носки и следя за суетой во дворе.

— Эту толпу? Даже и не думайте, милорд. У нас совсем не осталось продуктов. И взять их тоже неоткуда.

Реймонд кивнул и обратился к первому попавшемуся на глаза рыцарю:

— Сэр Нолан, возьми с собой десять солдат и не меньше четырех ирландцев, владеющих английским. Отправляйся с ними на юг. — Де Клер вынул из-за пазухи кошель, полный золота, и подал Нолану. — Постарайся накупить как можно больше скота и зерна. Пусть Коллин составит список того, что нужно в первую очередь. Да поспеши!

Рыцарь с поклоном удалился, а Реймонд вызвал к себе Стэнфорта.

— Позаботься о том, чтобы для скотины были готовы стойла к тому времени, как Нолан вернется. — Командир лучников не смог скрыть, что его оскорбило это поручение, и де Клер добавил: — Это вопрос жизни и смерти для всех, кто живет в этом замке!

Деваться было некуда. Стараясь сохранить достоинство, лучник поклонился и сказал:

— Вы можете положиться на меня, сэр!

— Я еще нужна вам, милорд? — спросила Коллин, все еще остававшаяся в комнате.

— Ты довольна тем, как устроилась?

— Да, милорд, — улыбнулась Коллин. — Ваши парни… то есть ваши рыцари были очень гостеприимны. Похоже, у них в чести умение хорошо готовить!

Реймонд негромко рассмеялся и сказал:

— Ну что ж, тогда ступай и составь список. А потом приготовь такой обед, чтобы тебя стали чтить как королеву!

Коллин с улыбкой присела в реверансе и удалилась. Стоило Реймонду остаться одному, как образ Фионы снова заполнил его мысли. Он все еще загорался, представляя, какие горячие были у нее губы и как трепетало в его объятиях податливое женское тело. Черт побери, это был всего-навсего один торопливый поцелуй! И вот теперь он изнывает от несбыточного желания. Потому что грезит о женщине, которую никогда не сможет сделать своей.

«Будь ты проклята, Фиона! Будь ты проклята!»

Когда Реймонд набрался решимости и снова вышел во двор, народу там было значительно меньше. Зато его появление привело всех этих девиц в неописуемое возбуждение. Краем глаза он заметил знакомую рыжую шевелюру. Так и есть: это Шинид гонялась по всему двору за каким-то мальчишкой, ловко огибая людей и лошадей. Наконец она с маху налетела на мальчишку, сбила его на землю и собралась пустить в ход кулаки. Реймонд только крякнул при виде этой проказницы и едва успел прийти на помощь ее жертве. Шинид подняла голову, но даже глазом не моргнула, увидев перед собой сурового хозяина замка.

— Здрасьте!

— Скажи на милость, чем это ты занимаешься? — спросил Реймонд как можно строже.

— Учу Эндрю хорошим манерам!

— Разве леди положено лупить мальчишек? — Де Клер легко поднял ее за руки высоко в воздух, заставив отпустить несчастного Эндрю.

— А чего он обзывается? — Шинид шмыгнула носом и вдруг обхватила Реймонда ногами за пояс, смущенно признавшись: — Мне руки больно!

— Прости. — Он обнял девочку, тогда как Эндрю набрался отваги и встал с земли.

— Я, что ли, мальчишка?

— Ты ведешь себя хуже мальчишки. — Реймонд строго взглянул на Эндрю: — Что ты ей сказал?

— Он обозвал меня безродным подкидышем! — наябедничала Шинид.

Под суровым взглядом де Клера Эндрю обомлел от страха.

— В Ирландии не бывает безродных детей! — сказал Реймонд, немного знакомый со здешним обычаем кланов брать под опеку любого ребенка, рожденного вне брачных уз.

— Вот, понял?

— Помолчи, Шинид! Эндрю, если ты снова будешь так обзываться, то станешь работать за двоих!

Теперь бы отругать Шинид за привычку к рукоприкладству, но она так доверчиво обняла Реймонда за шею и улыбнулась, что рыцарь не выдержал и улыбнулся в ответ. Он осторожно опустил малышку на землю и упер руки в бока.

— Больше не смей драться, понятно?

— А я и не дралась. Я его лупила! — заявила Шинид. Реймонд поперхнулся и едва сдержал улыбку. Эта самоуверенность не доведет девчонку до добра!

— Знаю. — Он наклонился, и ее глаза широко распахнулись от неожиданности. — Но мужчинам не нравится, когда женщины их лупят!

— Почему?

— Потому что им полагается защищать женщин.

— Это кто такое сказал? — Шинид подбоченилась и окинула рыцаря строгим взором, явно подражая его манерам.

— Так повелось с начала времен!

— Фу-ты ну-ты! Я и сама себя защищу!

— А теперь? — ехидно поинтересовался де Клер, легко приподняв нахалку за шиворот и держа ее на расстоянии вытянутой руки.

Шинид честно попыталась вырваться или хотя бы пнуть, его по ноге, но поняла свою беспомощность и со вздохом сникла. Но не успел Реймонд подумать, что урок послушания прошел успешно, как у него зачесалось лицо. Мгновенно зуд распространился по шее, по плечам и пошел гулять по всему телу. Ему стало не до Шинид. Он выпустил ее и стал остервенело чесаться.

— Вошки покусали, милорд?

Де Клер лишь оскалился в ответ, по-прежнему раздирая ногтями кожу, но в следующий миг зуд прошел.

— Нет… да! — Он уставился на девочку сверху вниз, озадаченно хмурясь.

С другого конца двора Шинид окликнула Коллин. Девочка безмятежно улыбнулась — и была такова. Женщина виновато посмотрела на де Клера, схватила Шинид за руку и повела к кухне, явно отчитывая на ходу за очередную проделку. Реймонд смотрел им вслед, машинально потирая бок. Внезапно в его мозгу промелькнула какая-то неясная догадка, как будто Шинид напомнила ему кого-то знакомого, но тут его позвал Николай, и де Клер отвлекся.

Глава 11

Подперев ладонью голову, Реймонд слушал, как очередной посетитель расписывает ему преимущества своей дочери над всеми остальными девицами, и размышлял о том, с какой легкостью отец готов всучить свое чадо первому попавшемуся проходимцу — если получит за нее подходящую цену.

А ведь его, между прочим, совершенно не волновало, сумеет ли его будущая жена ухаживать за скотиной и достаточно ли девушка миниатюрна, чтобы чистить ею дымовую трубу. Де Клер откинулся в кресле, опершись локтями на подлокотники и держа сплетенные пальцы на животе. Ему впервые пришло в голову, что до сих пор он вообще не задумывался над тем, какой должна быть его будущая супруга.

Наверное, это будет милая послушная женщина. Нет, скорее у нее должно быть доброе отзывчивое сердце. Но в то же время она должна быть наделена внутренним огнем и не жалеть себя, когда речь пойдет о порученном ей деле. Или о том, во что она верит. То, что ей будут дороги те же идеалы, что и ее мужу, подразумевалось само собой. Впрочем, Реймонду как-то не приходилось обсуждать с женщинами свои политические убеждения. Обычно он просто занимался с ними любовью и исчезал из их жизни прежде, чем между ними могла возникнуть привязанность. Тогда расставание не ранило их нежные чувства, а Реймонд всегда старался щадить своих дам.

«А как же тогда Фиона? — язвительно прошептал его внутренний голос. — Ты жестоко обидел ее, и не один раз!»

Усилием воли избавившись от этой неприятной мысли, де Клер заставил себя сосредоточиться на очередном кандидате в тести. Вождь клана был одет в добротное, хотя и поношенное платье. Он повелительно кивнул кому-то по правую руку от себя, и дверь в комнату распахнулась. На пороге возникла миловидная рыжеволосая девица. Отец отрывисто пролаял несколько слов, и она шагнула вперед, скромно потупившись и держа руки на животе. Похоже, эта юная красотка едва соображала от страха.

Отец снова обратился к девушке по-гэльски. Она робко подняла взгляд и обмерла при виде глубокого шрама на щеке у де Клера. «Тьфу, все они скроены на один манер!» — подумал он, поднимаясь с кресла. Девица в ужасе попятилась, стараясь спрятаться за спиной у отца, и что-то быстро-быстро залопотала. Хотя Реймонд только начинал осваиваться с местным диалектом, он успел уловить несколько знакомых слов. «Жуткий… Папа… неужели я должна?..» Судя по тону, отец не сдавался и лез из кожи вон, стараясь то уговорами, то угрозами заставить ее передумать. Девчонка готова была вот-вот разрыдаться, но все равно упрямо трясла головой в рыжих кудряшках. Между прочим, так вели себя почти все девицы, представленные ему в качестве возможных невест. Что же это за жена, если от одного взгляда на мужа она начинает трястись от ужаса? А если он захочет ее обнять?

— Довольно! — нахмурился Реймонд. Вождь испуганно уставился на него и открыл было рот, собираясь что-то сказать, но де Клер строго покачал головой. Мужчина коротко поклонился и тычками погнал свое чадо вон из кабинета.

Весь день Реймонд угробил на бесплодные беседы с отцами и старшими братьями, любуясь на их хорошеньких подопечных. Судя по всему, девы считали его очень даже завидной партией ровно до того момента, как видели его лицо. Страшный, уродливый шрам, тянувшийся через всю щеку, был клеймом прирожденного воина, ценой, которую платит за свои золотые шпоры каждый рыцарь. Боже упаси этих малышек увидеть его тело, расписанное шрамами, как военная… карта стрелами!

— Все, больше никого не впускай, Гаррик.

Реймонд остановил своего слугу, уже открывавшего дверь перед новыми посетителями. Представленные ему девицы были, в сущности, еще детьми, не способными спрятать то, что ему никогда не приходилось видеть на женских лицах в молодые годы. Все они испытывали к нему отвращение.

Мимо Гаррика в комнату проскользнул еще один человек, и Реймонд хотел было приказать прогнать и его, но передумал. Перед ним стоял рослый широкоплечий мужчина с гордой осанкой и держался так, словно оказался в этом кабинете исключительно из любезности. Реймонд кивнул и спросил:

— Как тебя зовут, почтенный?

— Нейал О'Флинн, — представился мужчина с легким поклоном. — Я — брат Ками О'Флинна, милорд.

Реймонд не скрывал своего удивления. Интересно, удастся ли ему когда-нибудь окончательно разобраться в хитросплетении родственных связей между здешней знатью? Ведь вполне может статься, что этот малый предает свой клан, явившись к англичанину. Кузен этого человека, лорд Файр-Ли, некогда правил целой провинцией к северу от Банн-Ривер. А теперь его земля и права на титул оказались в руках у Реймонда. Когда-то де Клер с Пендрагоном состояли на службе у де Лейси, чванливого безмозглого негодяя, и наголову разбили войско Ками. Клан О'Флиннов пришел в упадок, окончательно обескровленный резней, учиненной коварным О'Нилом, мечтавшим занять место Пендрагона в Донеголе. А вдруг с помощью этой свадьбы младший О'Флинн надеется вернуть владения своего брата? Реймонд задумался на несколько секунд: положит ли он конец набегам и резне на своих землях, если женится на дочери вождя влиятельного клана и сделает его своим союзником?

— А с другой стороны я прихожусь кузеном Йену Магуайру, милорд.

Ну конечно, Магуайр. Еще один влиятельный человек, способный помочь навести здесь порядок.

— А вот это моя дочь Изабель. — О'Флинн махнул рукой, и на середину комнаты вышла девушка. Она держалась так, словно уже была полноправной хозяйкой этого замка и всей земли на тысячи лиг вокруг.

Реймонд невольно заинтересовался столь необычной особой. Изабель встала перед ним и сняла с головы капюшон. По ее плечам рассыпались густые темно-каштановые волосы. Живые янтарные глаза спокойно ответили на его взгляд, скользнули по шраму на щеке и задержались на мощной фигуре. Она смотрела на него с таким выражением, как будто он был куском говядины, слишком жестким для ее изысканного стола. О'Флинн буркнул по гэльски нечто совершенно неразборчивое.

— Миледи, — коротко кивнул Реймонд.

— Лорд Антрим. — Изабель сделала реверанс.

Голос девушки был низким и бархатистым. И она была на редкость хороша собой. Но Реймонду не давал покоя другой образ — женщины с волосами чернее воронова крыла и холодными светло-голубыми глазами, подчас обжигавшими его своим жарким сокровенным пламенем. Ему пришлось встряхнуться, чтобы скинуть наваждение и произнести, как бы пробуя на вкус это новое имя:

— Изабель…

— Она знает, как содержать замок в порядке, милорд. — Это Нейал продолжал нахваливать свой товар. — И хотя она не умеет готовить, но отлично знает, в чем состоят ее обязанности, и будет вам хорошей служанкой.

Тут Изабель не удержалась и бросила на отца оскорбленный взгляд. Реймонд почувствовал, как ей хотелось высказать все, что она думает по поводу этого спектакля. Но вместо этого девушка могла лишь бросать на отца разъяренные взоры. Реймонду так надоели трусливые маменькины дочки, что он даже обрадовался: по крайней мере хоть у одной из них есть сила духа! Он поднял ладонь в знак того, что перечисление достоинств невесты слишком затянулось, встал и предложил даме руку. Она приняла ее, хотя и не без колебаний, и позволила проводить себя в тесный внутренний садик, давно заросший сорной травой.

Изабель О'Флинн покорно шла бок о бок с Реймондом до тех пор, пока сорняки не стали слишком высокими. Не желая терять достоинства, выдирая из цепких колючек свой подол девушка осторожно отстранилась и села на каменную скамью. Глядя снизу вверх на де Клера, она с горечью подумала, что среди ирландцев все реже встречаются такие высокие мужчины.

— Расскажи мне о себе, — приказал он.

— А что тут рассказывать? Мама давно умерла, отец — вождь в Слайго, мои братья…

— Я сказал о себе. Ты умеешь ездить верхом? Любишь охоту? Книги?

— Да, все это мне нравится, милорд.

— Но тебе не нравится быть здесь. Изабель затравленно оглянулась.

— Какой женщине понравится быть отданной за тридевять земель в обмен на деньги или власть? — вырвалось у нее. Девушка виновато улыбнулась, подняв глаза на де Клера, но от этого ее слова показались еще более обидными: — Вы ведь не можете не знать о том, что эти земли прокляты, а значит, проклятие лежит и на здешнем народе.

— Проклятия — сказки для дураков.

— Типичный образец английского образа мыслей!

Лицо Реймонда стало мрачнее тучи. Изабель отвечала ему не менее суровым взором и ехидно спросила:

— Вы что, ни разу не выглядывали за ворота?

— Я не хуже тебя знаю о плачевном состоянии этой земли. — Реймонд, отчаянно искавший хоть какую-то причину, по которой мог сделать эту девушку своей спутницей на всю оставшуюся жизнь, постарался сосредоточиться на том, что ее надменность объясняется благородным происхождением. — А меня ты не боишься?

Она снова окинула его оценивающим взглядом, особенно задержавшись на шраме, и ответила:

— Я целый день смотрела на то, как из вашего кабинета одна за другой вылетают зареванные девицы. Честно говоря, это немного меня заинтриговало.

— Ну а теперь?

— Поначалу я была потрясена, — призналась она. — Ведь всегда думала, что слухи о вас весьма преувеличены.

— И что ты скажешь теперь?

— Что вы действительно уродливое злобное чудовище, скорое на расправу.

— Со мной тоже никто не церемонился, — буркнул Реймонд с досадой. Что толку объяснять этой соплячке, что прежде о нем шла совсем иная слава?

— Йен рассказывал, что вы были учтивы и великодушны, как и полагается родному племяннику лорда Пембрука. И что вы были близкими товарищами с лордом Донеголом.

— С тех пор как мы виделись в последний раз с Магуайром, утекло много воды. И многое успело измениться.

— Я бы не удивилась, если бы Йен мне наврал. — Изабель равнодушно пожала плечами. — Ему доставляет удовольствие хвастаться своими знакомствами. Будто это добавляет значительности и его несравненной персоне!

Йен действительно был значительной персоной — по местным меркам. Пендрагон не стал лишать Магуайра ни власти, ни земли, хотя имел такую возможность. В пользу Йена сыграл тот факт, что он никогда не пытался затеять междоусобицу на границе с землей Пендрагона. Но де Клер не собирался спорить об этом с какой-то девчонкой, слишком многое о себе возомнившей. Ей еще предстояло понять то, что не весь мир вращается вокруг ее драгоценной персоны, а Реймонду оставалось проклинать ее неопытность и чересчур юный возраст. Не хватало еще ходить в няньках у собственной жены! В отличие от большинства мужчин ему нужна была настоящая спутница жизни, а не племенная кобыла.

Для того чтобы превратить в настоящий дом такую махину, как Гленн-Тейз, ему нужна была не избалованная соплячка, а опытная женщина с сильной волей и твердой рукой. И снова его мысли вернулись к Фионе. Можно подумать, на ней весь свет клином сошелся!

— Милорд?

Реймонд растерянно замигал. Судя по раздраженному тону Изабель, она уже не первый раз пытается обратить на себя его внимание. Де Клер отчаянным усилием заставил себя вернуться к теме разговора:

— Разве тебе не нравится Магуайр?

— Он же мой родственник. Какая разница, нравится он мне или нет?

Реймонд не удержался от улыбки, а Изабель украдкой вздохнула и потупилась, делая вид, что расправляет складки на юбке. Она понимала, что испортит все дело, переча лорду Антриму на каждом слове, но не могла смириться с мыслью о том, чтобы стать женой какого-то чужака. Да вдобавок человека, захватившего их земли. И что этим англичанам не сидится на месте? Почему бы им не оставить Ирландию в покое?

— Вам нечего добавить к списку ваших достоинств, перечисленных отцом?

— Господь не наделил меня должным терпением. Я предпочту доехать куда-то верхом, нежели тащиться в повозке, и я не хочу выходить замуж за вас! — Ее даже передернуло, стоило подумать о том, что придется делить постель с этим типом. — Но… у меня нет выбора. Или вы, или монастырь.

Как ни пытался, Реймонд не сумел представить себе эту гордячку в образе монахини. У него не укладывалось в голове, как ее отец вообще мог додуматься до такого решения.

— Да, если так решил твой отец — выбора у тебя нет.

— Выбор есть всегда, — упрямо возразила Изабель.

— Ты намерена сбежать?

Чтобы ее отцу пришлось заменить заключение в монастыре на заключение в темнице? О'Флинн, должно быть, совсем рехнулся!

— Нет, — прерывисто вздохнула она. — Я покорюсь его воле.

Покорится. Склонится перед силой. И Реймонд больше не сомневался, какое принять решение. Он не желает иметь дело с женщиной, которая не хочет быть его женой. Об этом не может быть и речи.

— Могу лишь посочувствовать тебе.

Девушка подняла на англичанина растерянный взгляд.

— Придется тебе сбежать, малышка.

— Я не малышка! — гордо вскинулась она.

Одного этого было достаточно, чтобы распознать в ней избалованную девчонку, командующую всеми без малейших угрызений совести.

— Ну, насколько я могу судить, ты даже целоваться не умеешь.

— Неправда, я умею целоваться! — выпалила Изабель.

— Неужели? — язвительно процедил де Клер. Девушка поняла что проговорилась, и отвела взгляд, но от Реймонда не укрылось, с каким напряжением ее холеные пальчики сминают оборки на платье. Она тоже боялась его как огня, хотя до поры до времени скрывала этот страх под внешней бравадой. Нет, его не устраивала женщина, способная лишь покорно кивать в ответ на каждое слово. С годами он успел убедиться в том, что столь безоговорочная покорность никогда не бывает искренней.

— А ты довольно привлекательна, — заметил Реймонд, прикидывая, не соблазнится ли ее прелестями сэр Алек.

— Проклятие!

Он только усмехнулся в ответ. Но Изабель было не до смеха.

— А я-то надеялась, что вы этого не скажете! Я знаю о своей привлекательности. Мужчины прожужжали мне об этом все уши. Но кроме внешности у меня есть еще и мозги, милорд, и я была бы не прочь ими пользоваться!

— И чем бы ты занялась?

— Опытами.

Нет, это уж слишком! Реймонд расплылся в широкой улыбке.

— Мне нравится смешивать всякие вещества и смотреть, что из этого получится.

— И что же у тебя получалось?

Изабель пожевала губу, явно борясь со смущением, но в то же время сгорая от желания похвастаться своей ученостью.

— Ну, к примеру, я разнесла угловую башню в папиной цитадели.

— Так-таки целую башню? — Реймонд скрестил руки на груди.

— Ну, почти целиком.

Черт побери, теперь понятно, отчего у О’Флинна так чешутся руки от нее избавиться! Вот только у жениха должно быть достаточно средств, чтобы покрывать убытки от ее опытов!

— И как тебе это удалось?

— Понимаете, я смешала серу и золу и эту черную смолу, которая иногда попадается в горах…

— Так ты составляешь зелья?

Глухой голос де Клера заставил Изабель насторожиться.

— Нет, что вы! Скорее я назвала бы это огненным порошком, потому что дело всегда кончается грохотом и пожаром. — Причем по большей части пожаром. Наверное, ей еще следовало уточнить пропорции этой огненной смеси.

— Я бы ни за что не позволял такие эксперименты! — с чувством заявил Реймонд. — Из-за детской забавы ты рискуешь не только имуществом, но и жизнью людей.

— Это не забава! — возмутилась она.

— Если ты не можешь отвечать за свои поступки — то это именно забава. Ты ставишь опыты не над порошком, а над людьми! Это не доведет до добра!

Она уже открыла рот, собираясь что-то возразить, но де Клер услышал, как его зовет кто-то из свиты.

— Милорд! — Николай, с шумом продравшись сквозь заросли, в два прыжка оказался перед самой скамьей.

Изабель вскочила от неожиданности.

— Ну, что еще?

Николай с трудом заставил себя вспомнить, зачем явился в сад, и жестом попросил хозяина отойти в сторонку.

— Там скоро начнется драка между плотниками и каменщиками. И те и другие считают, что конюшню нужно перенести, ну и…

— Понятно! — Реймонд предостерегающе поднял руку. На самом деле он был только рад отделаться от шустрой Изабель — пусть даже по такому неприятному поводу.

Зато Николай так и ел незнакомку глазами. Она же смотрела поверх него в голубую даль, как будто он был не более чем частью пейзажа. Оскорбленный столь явным пренебрежением, Николай приосанился, отчего стал казаться выше еще на целый дюйм.

Реймонд не стал тратить время на церемонию знакомства с и просто сказал:

— Изабель, извини, но я должен уйти. Сэр Николай проводит тебя к отцу.

Девушка взглянула на лорда Антрима и тут же поняла, что получила отставку. Теперь он ни за что не возьмет ее в жены! И кто тянул ее за язык? Могла бы рассказать о своих опытах и после того, как они обменяются брачными обетами перед алтарем! А уж как будет злиться отец — не хотелось даже думать. Похоже, перед ней всерьез замаячила монашеская ряса…

Реймонд, в свою очередь, недоумевал, отчего Изабель так расстроилась. Ведь она не скрывала своего отвращения к предстоящей свадьбе с ним. Впрочем, сейчас было не до этих тонкостей. Похоже, девушка пришлась по вкусу Николаю — вот пусть и водит ее под ручку по всему замку. Однако не тут-то было. Изабель демонстративно вырвала у киевлянина руку и заявила, что не позволит прикасаться к себе чужому мужчине — будь он хоть трижды рыцарь! И она гордой поступью отправилась в замок.

— И я сама найду дорогу в ваших развалинах, без помощи каких-то англичан!

— Я не англичанин, — загремел Николай, поймав упрямицу за локоть. — Милорд велел мне сдать вас на руки отцу, и вы будете оставаться со мной, пока я этого не сделаю. Так что советую не слишком спешить!

Изабель попыталась вырваться, но не тут-то было. Мужчина держал ее крепко, хотя и не причинял боли.

— Отпусти меня, негодяй! Николай только сощурился в ответ.

— Насколько я могу судить, ты вполне владеешь ситуацией, Ник? — Ухмыляясь, Реймонд поспешил оставить их одних.

— Да, — рявкнул Николай по-русски.

— Да?! — Изабель оглядела его с презрением. — Ты лопочешь как младенец! Что за глупости?

— Я говорю вполне понятно для тех, у кого хватает ума меня понять!

— Подумаешь, была охота понимать всяких… — Она еще раз окинула взглядом настырного приставалу и только теперь обратила внимание на то, что он отлично сложен, молод и хорош собой. Это открытие моментально лишило девицу дара речи.

— Киевлян, — закончил за нее рыцарь. — Николай, князь Киевский.

— Тоже мне, шишка на ровном месте! — фыркнула Изабель, буквально исходя ядом презрения. Ее не волновала какая-то гора мускулов. Видала она и не таких принцев! Обычно они не могли похвастаться тем, что у них между ушей имеется хоть капля разума.

— Да, — все больше заводился Николай. — Тогда как ты — избалованная соплячка, не способная понять всей серьезности своего положения!

— И с чего же это оно стало таким серьезным?

— С того, милая барышня, — вкрадчиво промолвил Николай, грозно нависая над своей жертвой, — что вы находитесь целиком в моей власти!

Фиона, стоя в круге голубого пламени, резко воздела руки.

— Заклинаю властью Духов и Камня, законами четырех стихий. Заклинаю властью звезд над головой и земли под ногами — да снизойдет ваше благословение на меня и на это место. Ибо все, что здесь происходит, сделано во имя любви. — В ответ пламя поднялось еще выше и приняло бледно-зеленый оттенок. Тогда Фиона продолжала: — Леди Луна, Лорд Солнце, даруйте мне вашу силу, наполните ею мое заклятие!

Фиона опустила руки и насыпала душистых трав в каменную чашу. Положила на каменный алтарь обрывок выцветшей голубой ленты и нараспев прочитала заклинание.

— Дитя звезд! Дитя моего чрева! Переместись без звука и без страха. Дитя звезд, дитя моего чрева! Услышь мой зов и явись передо мной, невредимая, в этот круг!

Ветер кругами носился по поляне, теребя подол ее платья. Сила материнской любви медленно создавала круг волшебного пламени, разгоравшегося все сильнее по мере того, как чародейка снова и снова повторяла заклинание. Наконец Фиона почувствовала, что кто-то дергает ее за рукав, и опустила глаза. Перед ней стояла Шинид.

С радостным криком она подхватила девочку на руки и прижала к груди.

— Ох, как же я соскучилась! — шептала она, покрывая поцелуями милую мордашку.

Шинид повисла у нее на шее, весело хихикая.

— Я тоже соскучилась, мама!

А Фиона жадно всматривалась в родные черты, стараясь заметить даже самые малейшие перемены, случившиеся за время их разлуки. Девочка выглядела вполне здоровой, и чародейка опустила ее на землю, чтобы закончить обряд и отпустить на свободу служившие ей стихии.

Шинид благоговейно следила за тем, как волшебное пламя постепенно угасало.

— А когда я тоже так смогу?

— Еще очень не скоро, — ответила Фиона, высыпав травы на алтарь и собирая в корзинку остальные вещи.

— А Коллин с Изольдой меня не хватятся?

— Нет, они все поймут. — Фиона еще раз взглянула на алтарь и с удовлетворением отметила, что голубая лента пропала.

Рука об руку мать и дочь отправились в хижину Фионы. Там Шинид ждал праздничный стол, накрытый ее самыми любимыми лакомствами. Конечно, первым делом девочке захотелось попробовать пирог с начинкой из лесных ягод. Фиона, убиравшая в сундук свои вещи, на миг обернулась и предупредила:

— Сперва ужин!

Шинид скорчила рожицу, но все же послушно вскарабкалась на стул.

— Тебе нравится жить в замке?

Шинид так набила рот, что не сразу смогла говорить и лишь повела плечами.

— Мальчишки иногда дразнятся… Но я помогаю Коллин готовить и играю с собаками.

Фиона невольно застонала, представив себе, как ее драгоценная дочурка возится в грязи с зубастыми зверюгами.

— А Коннала ты видишь?

Шинид нахмурилась, снова пробурчав с набитым ртом:

— Кого-кого?

— Коннала, сына моей кузины Шивон. — Фиона украдкой вздохнула. Манеры ее дочери явно оставляли желать лучшего. — Наверное, он теперь оруженосец и у него совсем нет свободного времени.

Пока Шинид ела, Фиона приготовила для нее горячую ванну с душистыми травами. — Иди, уже готово!

Шинид в два счета избавилась от своей нехитрой одежки и плюхнулась в ванну, совсем по-женски вздохнув от наслаждения.

Фиона ласково улыбнулась и взяла в руки цветочное мыло. Нежась в ванне, девочка болтала обо всем подряд: как много в замке народу и лошадей и какие латы носят английские рыцари, когда едут в дозор. Наконец с мытьем было покончено, Фиона завернула Шинид в чистый широкий кусок белой ткани и усадила на стул.

— Мама, а у меня вырастет грудь? — вдруг спросила малышка.

— Да, конечно. — Фиона продолжала как ни в чем не бывало расчесывать ей волосы.

— Такая же большая, как у тебя?

— Наверное, — ответила мать и украдкой улыбнулась.

— А знаешь, мальчишки все время смотрят на грудь!

— Иногда они не только смотрят, — вырвалось у Фионы.

— Ага, они ее трогают! — заявила Шинид, гордая своей осведомленностью.

У Фионы глаза полезли на лоб.

— Я видела, как один мужик…

— Ты видела мужчину…

— Ну да, да! Он целовался с девчонкой, а когда стал ее. трогать, то получил по рукам!

— Так ему и надо!

— Почему?

— Потому что он полез без разрешения.

— Она его не пускала? — Шинид явно ужаснулась.

— Когда ты подрастешь, то все поймешь сама.

— Ну вот еще! Это же сколько придется ждать? — заныла Шинид.

— Ну, поскольку я не могу приказать тебе расти быстрее, то придется потерпеть. Это время не пройдет впустую, ведь ты будешь учиться многим вещам и сама не заметишь, как станешь прекрасной леди. И если какой-то мальчишка посмеет к тебе лезть, я даю тебе разрешение дать ему по рукам.

Девочка злорадно ухмыльнулась.

— Только не слишком сильно. Главное — чтобы он понял, что этого делать нельзя.

Шинид явно запуталась во всех этих тонкостях, и Фиона пожалела о том, что завела слишком взрослый разговор.

— Мама, а я видела лорда Антрима.

— Да? — Фиона застыла при одном упоминании о Реймонде.

— Он очень добрый.

— Он не напугал тебя? — Фиона изо всех сил старалась сохранить невозмутимость.

— Не-а! Он сказал, что я не должна лупить мальчишек, потому что с начала времен повелось, что мужчины защищают женщин.

Фиона озабоченно нахмурилась. Маленькая плутовка явно чего-то недоговаривала.

— Он прав.

— Он что, тебе нравится? — Девочка повернулась, чтобы заглянуть матери в лицо.

Нравится? Да, Фиона таяла в его объятиях, она готова была умереть ради его поцелуя, но не могло идти и речи о том, чтобы ей нравился этот тип. Упрямый, безмозглый самодур, неспособный даже на обычную учтивость!

— Мое мнение ничего не значит. А как выглядит замок?

— Грязный и темный. И там ни капельки не весело. Мне больше нравится снаружи.

Фиона понимала тягу Шинид к траве и деревьям. Она и сама начинала томиться, если слишком долго оставалась в четырех стенах.

— А больше всего мне нравится здесь, у тебя!

Фиона улыбнулась, чувствуя, как теплеет на сердце от этих простых слов, и ласково чмокнула дочку в макушку.

— И я тоже люблю, когда ты бываешь здесь, мой барашек! Так, значит, в замке никто не убирается?

— Никто. Там только Коллин, Изольда и я.

— Неужели? — Фиона сразу подумала о том, что женщины из деревни просто не рискуют соваться в это место, где слишком много одиноких мужчин. А возможно, их просто пугает дурная слава о Гленн-Тейзе, сложившаяся за последние годы.

— Были и другие, но сэр Алек их всех отправил домой. Сэр Алек. Фиона тут же припомнила темноволосого рыцаря, которого видела в сожженной деревне.

— Почему?

— Почем мне знать? Их там было много-много, и все чистые-пречистые. Разве такие будут убирать грязь?

Фиона встала и отвернулась, чтобы не выдать охватившего ее волнения. Почему де Клер до сих пор терпит такой беспорядок? И зачем было приводить в Гленн-Тейз женщин, не желавших позаботиться о чистоте?

Погруженная в эти мысли, Фиона машинально высушила дочке волосы и вплела в них серебряные цепочки и амулеты. Настала очередь вечерней сказки о прекрасном принце и его возлюбленной, заточенной в темной башне.

Реймонд беспокойно ворочался во сне. Что-то острое кололо его в ногу. Наконец он проснулся от боли и сел, первым делом схватившись за меч. Клинок с шипением выскользнул из ножен. Рыцарь встал на колени и осмотрелся. Дрова в камине еще не прогорели, окна были плотно закрыты. Де Клер нехотя сполз с кровати и обошел всю комнату, заглянув под столы и под кресла. Наконец он вернулся к кровати и рывком сдернул одеяло. При свете свечи Реймонд внимательно обследовал постель: не иначе как в тюфяке завелись клопы или мыши! Но он так ничего и не обнаружил. Со вздохом рыцарь убрал меч в ножны, забрался обратно на постель и укрылся одеялом. Похоже, он просто сходит с ума. Вот уже целую неделю он просыпается среди ночи от непонятной боли в ноге.

Де Клер улегся на бок и закрыл глаза. И снова что-то вонзилось ему под колено.

На этот раз он вскочил так резко, что успел уловить краем глаза какой-то отблеск. Наверное, это искра вылетела из камина. Но не успел Реймонд снова улечься на место, как что-то невидимое завозилось у него в волосах и цапнуло за ухо, заставив с рычанием повернуться, беспомощно таращась в темноту. И снова ему почудились эти призрачные зеленые искры! Пожалуй, если бы он верил в привидения, то мог бы поклясться чем угодно, что одно из них поселилось в этой комнате! Не зная, что еще предпринять, Реймонд рявкнул в темноту:

— Вот только тронь меня еще раз! Я тебя поймаю, утоплю, четвертую и скормлю свиньям на ужин!

Сам не понимая толком, что должны означать эти странные угрозы, Реймонд рассмеялся над своей выходкой, качая головой. Черт побери, как же он устал! Веки слипались сами собой. Он поправил подушку и улегся, погружаясь в сон. Но наутро он готов был поклясться, что, уже находясь на грани забытья, слышал, как кто-то хихикал у него над ухом.

И этот проказливый голос явно принадлежал молоденькой женщине.

Глава 12

Они захватили пленных.

И уж теперь-то Реймонд не упустит возможности вытряхнуть из них все, что сможет. Пересекая галопом голое поле, он издали заметил свой отряд, окруживший кучку тесно стоявших лачуг. Две из них все еще горели, и вилланы копошились вокруг, стараясь потушить пожар. Несколько человек погибли от стрел, их тела так и лежали на земле. Зато вилланы почти не пострадали. Завидев де Клера, они расступились, и он тут же увидел ее… Фиона стояла на коленях возле двух раненых и ожесточенно спорила с сэром Кендриком.

Кендрик разошелся настолько, что вытащил меч и приставил к ее шее.

— Сэр Кендрик! — рявкнул Реймонд, соскочив на землю. — Хватит!

Фиона устремила на де Клера свой взгляд, и на какой-то миг ему показалось, что в ее светлых глазах мелькнула искра. Неужели она тоже вспомнила о том, что было в пещере? Выбросив из головы эту неуместную мысль, Реймонд повелительно махнул своему рыцарю, подзывая его к себе.

— Это же бандиты, милорд! — воскликнул сэр Кендрик, но меч все же спрятал в ножны.

— Больше пленных нет?

— Нет, милорд. Сэр Перт отправился в погоню за теми, кто скрылся в лесу.

Реймонд посмотрел на Фиону. Она была полностью сосредоточена на ране одного из пленных. Несмотря на все усилия, кровь продолжала сочиться сквозь ее пальцы.

— И ты, конечно, тут как тут, пришла им на помощь! — процедил он, не скрывая отвращения.

— Я всегда говорила, что считаю своей обязанностью помогать всем страждущим, де Клер. — Чародейка подняла голову и сурово посмотрела ему в глаза. — Но на этот раз вышло по-твоему. Пока твои рыцари хватали меня за руки, он испустил дух. — Не тратя времени даром, Фиона уже занялась вторым раненым, разорвав на нем рубашку и стараясь остановить кровь.

— Сперва ты просишь меня об уступках, а потом предлагаешь свою помощь врагу! — сказал Реймонд, опускаясь рядом с ней на колени. — Черт побери, Фиона, неужели ты не понимаешь, что это предательство?

— И кого же я предаю? — Она снова подняла на него мрачный взгляд. — Они тоже стали твоими подданными, де Клер. Бандиты они или честные вилланы. Ирландцы или англичане. Все равно все они — твои люди, так же как и мои! — Чародейка махнула рукой в сторону вилланов, и от резкого движения с ее пальцев слетели капли крови. — По-твоему, я должна позволить им умереть только потому, что ты до сих пор не сподобился найти виновных? — Она решительно запустила пальцы в рану, ловко извлекла наконечник стрелы и бросила в сторону. Из раны снова хлынула кровь.

— Господь свидетель, Фиона, я только этим и занимаюсь!

— Значит, делаешь это недостаточно усердно! — отрезала она. — Тебе не приходило в голову расспросить свидетелей? И жителей дальних деревень? Не может быть, чтобы никто ничего не видел!

— Тебе что-то известно? — Реймонд грубо схватил ее за руку.

— Ничегошеньки! Ты забыл, что со мной никто не говорит? Впрочем, я не стала бы делиться с тобой сведениями, даже если бы что-то знала. Мне слишком дорог мой клан! И ты отлично это знаешь!

Да, в этом Реймонд мог не сомневаться. Он успел убедиться в том, что ее любовь к этим людям не знает границ. Даже после всех унижений и травли.

— И часто тебе приходилось лечить этих мерзавцев?

— Ты бы об этом знал. — Фиона хотела заняться раной, но де Клер все не выпускал ее руку. — Может, ты позволишь мне спасти хотя бы этого? Тогда ты сможешь его расспросить, чтобы разобраться, кто за этим стоит.

Он разжал пальцы, радуясь про себя, что получит пленного для допроса.

— И ты готова лечить его, хотя знаешь, что я подвергну его пыткам?

— Ты волен разорвать его на куски, но это не принесет тебе славы, а в твоих людях посеет страх и недоверие. Если ирландец поклялся отомстить, из него и клещами слова не вытянешь. — Фиона посыпала рану каким-то порошком, тут же испарившимся в виде желтоватого дыма.

Реймонд опешил. Подозрения всколыхнулись в нем с новой силой. Он наклонился и принюхался. Оказалось, это была сера.

— Я все еще не могу найти причину этой резни. Земля умирает, люди на ней бедствуют. — Фиона слушала его и бинтовала рану. — Их гибель приведет всего лишь к тому, что останется меньше голодных ртов!

Они посмотрели друг на друга.

— Нет, — вырвалось у чародейки, — такая цель слишком ничтожна.

— Сегодня они угнали не всю скотину, и это дает мне повод предположить, что им нужны готовые продукты, а не скот.

— Значит, они забирают только то, что могут сразу же съесть? — уточнила она.

— Вот именно!

Фиона задумчиво обвела взглядом окрестности и сказала: — Пожалуй, к этому времени они уже на границе твоих земель, Реймонд.

Она и не заметила, что назвала его по имени! От волнения у де Клера перехватило дыхание.

— А ведь разбойники могли прийти со стороны границы с О'Флиннами или Магуайрами!

— Не исключено. — Фиона снова посмотрела ему в глаза. — В той стороне почти не осталось деревень, зато есть множество укрытий. Ты так и не обследовал остатки крепости на известковом холме? Я понимаю, что путь туда неблизкий, но может быть…

— Нет. — Он покачал головой. — Мы уже были там и ничего не нашли. Мало того что крепость слишком далеко от тех мест, где совершаются набеги, — она почти полностью погрузилась в море. Вода перекрыла все выходы. А те укрепления, что были сожжены, просели в землю.

— Это потому, что грунт размыт подземной рекой. Ее вода питает заповедную лощину, но никто не отважится приблизиться к Кругу Камней или к сожженной крепости, чтобы попробовать ее.

«Точно так же, как и к тебе!» — подумалось ему.

— Ну и суеверный же вы народ! — сказал Реймонд вслух. Фиона смущенно улыбнулась.

— Я пыталась носить людям эту воду, но они наверняка решили, что я ее заколдовала!

Для Реймонда это стало лишним подтверждением тому, как сильно она любит свой народ. Тем временем Фиона собрала свои вещи и встала с земли. Стараясь оттереть руки от крови, она подозвала сэра Кендрика и предупредила его, что раненый придет в себя не раньше чем через сутки и что за это время ему обязательно нужно сменить повязку. Иначе некого будет допрашивать. Чувствуя себя неловко под слишком пристальным взглядом де Клера, чародейка посоветовала:

— Ты бы лучше смотрел вокруг. Обрати внимание: на дороге почти нет отпечатков копыт!

Реймонду не потребовалось много времени, чтобы убедиться в ее правоте. Пеших бандитов будет догнать гораздо легче, чем конных! Он подозвал двух разведчиков и приказал им еще раз обшарить мертвый лес к западу от деревни.

Фиона следила за ним, едва заметно улыбаясь. Но и этой тени улыбки было достаточно, чтобы у Реймонда сладко замерло сердце.

— Спасибо, — буркнул он.

Фиона подумала, что даже эта краткая благодарность далась ему нелегко. Она перекинула через плечо ремень своей сумки. На руках все еще оставались пятна засохшей крови.

— Когда я оказалась здесь, стычка подходила к концу, но я видела, как доблестно твои солдаты защищали вилланов, — призналась чародейка. Ей тоже нелегко было говорить правду. — Хотя среди них вполне могли оказаться предатели. Они могут скрываться где угодно — даже в замке.

— Я не раз думал об этом. Но почему они на это пошли?

— Эта земля досталась тебе в бою. — Она пожала плечами и добавила: — Ты сам мне так сказал.

— Люди слишком часто поддаются соблазну, мечтая о деньгах, о земле или о власти. — Де Клер потупился, слегка пиная камешек на дороге. Вожди кланов по-прежнему торчали в Гленн-Тейзе и ждали его решения. Но Реймонду делалось тошно от одной мысли о предстоящей женитьбе.

Внезапно Фиона подалась вперед, и он напрягся всем телом, не спуская с нее тревожного взгляда.

— Никто не смеет охотиться или брать воду в лощине возле Круга Камней. Ты видел своими глазами, что стало с сожженными укреплениями и с той крепостью, что погрузилась в море. — Его глаза широко распахнулись от недоумения, и чародейка продолжала с терпеливой улыбкой: — Оставь в покое заповедную землю! Ты и сам не представляешь, как много получишь в обмен на эту ничтожную уступку! Сколько еще мне придется умолять тебя, Реймонд?

Его имя, слетевшее с этих чарующих уст, разбудило в груди неясную тревогу и тоску по чему-то неведомому. Реймонду стало трудно дышать от невесть откуда взявшегося аромата полевых цветов. Похоже, он совсем потерял голову из-за этой красотки.

— Не надо меня умолять. Это ниже твоего достоинства.

— Тогда снизойди до моей просьбы!

Он застонал и зажмурился, но когда снова открыл глаза, Фиона по-прежнему смотрела на него в ожидании ответа.

— Пожалуйста, не проси меня об этом!

— Но я должна! — Чародейка поднесла руку к лицу де Клера. Но так и не посмела прикоснуться. Она не имела на это права. Недоверие и подозрительность возвели между ними несокрушимую стену. Он до сих пор не желает понять, что своим упрямством только усугубляет проблему, вместо того чтобы с ней бороться. А значит, кровь по-прежнему будет литься рекой. Ее рука безвольно повисла. — Употреби погубленные тобой деревья для домов и очагов, а не для войны и ненависти.

Фиона резко повернулась и отошла в сторону. Повинуясь взмаху ее руки, откуда-то из-за домов появилась серебристая кобыла Ассана и резвой рысью прискакала к своей хозяйке. Фиона мигом оказалась у нее на спине и заставила развернуться, чтобы подъехать к де Клеру.

Он замер, позабыв обо всем на свете, покоренный красотой этой удивительной женщины.

— Твое время на исходе, Реймонд! Рыцарь недоуменно нахмурился.

— Близятся перемены, которые ты не в силах остановить!

Довершив свои загадочные слова ироничной ухмылкой, чародейка поскакала прочь, предоставив де Клеру мучиться над очередной головоломкой. Между прочим, он едва устоял на месте — так сильно было желание помчаться вслед за Фионой.

Целый день Реймонд провел в разъездах, но стоило ему оказаться в замке — и снова пришлось разбираться в мелких дрязгах, грозивших поглотить его как болото.

— Коллин, — обратился он к новой поварихе, — неужели так трудно каждый день накрывать на стол в одно и то же время?

— Каждый день в одно и то же время? — Женщина уставилась на англичанина так, словно у него выросли жабры и плавники. — Это когда надо мной сразу три господина и всякий требует своего? Разве у меня шесть рук? Лучше уж сами отдайте мне приказ, и я буду его исполнять. А вот его, — она ткнула пальцем в сэра Гаррика, — держите подальше от кухни, чтобы не лез мне под руку со своими советами!

Реймонд посмотрел на Гаррика.

— Когда люди голодны, они думают только о том, чтобы насытиться!

— Вот и пусть себе ждут, пока обед будет готов! — взвилась Коллин. — И если ты перестанешь путаться у меня под ногами, я буду готовить гораздо быстрее!

— Коли ты такая неповоротливая корова… — начал Гаррик.

— Коли из тебя такой же сенешаль, как из меня рыцарь…

— Молчать! — не выдержал Реймонд. Парочка мигом заткнулась и в страхе посмотрела на хозяина. — Гаррик, не лезь не в свое дело! В кухне должна командовать Коллин! А ты, Коллин, постарайся хотя бы завтрак подавать в один и тот же час. И закончим на этом!

— Отлично. Через час после восхода.

Он согласился с этим предложением и отпустил Коллин. Проходя мимо сэра Гаррика, повариха злорадно ухмыльнулась, и рыцарь с ревом кинулся вдогонку, но женщина оказалась проворнее и выскочила в коридор, хлопнув дверью.

Реймонду пришлось схватить Гаррика за шиворот, чтобы удержать на месте.

— Я запрещаю тебе приставать к Коллин, понятно? Слава Богу, мы теперь хоть едим по-человечески!

— Как скажете, милорд, но эта женщина слишком много о себе…

— Да, я знаю, она не лезет за словом в карман, но это окупается ее талантом. Оставь ее в покое! Если бы у нас было больше дичи, она могла бы готовить и подавать на стол целый день. Но пока мы не можем себе этого позволить. Придется довольствоваться тем, что три раза в день она накрывает для нас общий стол. — Гаррик явно чувствовал себя оскорбленным, и де Клер постарался его утешить: — А знаешь, если бы ты нашел к ней хороший подход, то наверняка объедался бы пирогами…

Гаррик задумчиво причмокнул и посмотрел в сторону кухни. Реймонд отпустил его и вышел во двор, как всегда, неприятно поражавший своей запущенностью.

— Лорд Антрим! — окликнул его хор женских голосов.

Де Клер с досадой оглянулся на своих предполагаемых невест, сбившихся в стайку возле крыльца, неловко кивнул в знак приветствия и поспешил убраться. Его так допекли эти кокетки с их глупыми ужимками и настырные отцы и братья, готовые на что угодно, лишь бы сбыть с рук свой товар, что Реймонд всерьез подумывал о том, чтобы засадить эту компанию в темницу до тех пор, пока он не сделает выбор. Даже ночью у себя в спальне он не ведал покоя. Его по-прежнему донимали уколы, тычки и странный шепот, возобновлявшийся каждую ночь. Не важно, верит он в привидения или нет, пожалуй, стоит попросить священника окропить эту комнату святой водой.

За воротами во внешний двор де Клера ошеломили суета и шум. Яростно спорили строители; оруженосцы пытались отыскать себе свободный пятачок, чтобы поупражняться на мечах; солдаты, не занятые в дозорах, приводили в порядок амуницию.

Внезапно его внимание привлек звонкий детский хохот. Так и есть: это Шинид гонялась за щенком. Она носилась по всему двору, не разбирая дороги и не обращая внимания на то, что из-за нее паж, несший ведро воды, споткнулся и уронил свою ношу. Следом за ним каменщик постарался пройти мимо развеселой парочки, но не удержал корзину с рабочим раствором. Тем временем щенок кинулся под копыта боевому коню, на котором сидел тяжело вооруженный рыцарь, и у Реймонда от испуга замерло сердце.

Рыцарь не видел беспечную девочку и запросто мог ее затоптать! Реймонд кинулся наперерез, приказывая всаднику остановиться, но его голос был поглощен общим шумом, и де Клеру лишь в последний момент каким-то чудом удалось подхватить Шинид на руки.

На миг он замер, тяжело дыша и прижимая к груди свою драгоценную ношу. Вокруг уже собирались зеваки, хвалившие англичанина за ловкость и отвагу. Все в один голос утверждали, что только благодаря ему девчонка осталась жива.

— Милорд!

— Все хорошо, Шинид. Но больше не смей путаться под ногами!

— Я путалась?

— И еще как! — Он опустил малышку на землю и сурово нахмурился. Сегодня ему даже не пришлось стараться, чтобы напустить на себя грозный вид.

— Вчера ты устроила скачки на собаках и переполошила всю свору. Позавчера ты не давала прохода рыцарям, уговаривая их покатать тебя на лошадке, когда они собирались ехать в дозор. А сегодня я снова ловлю тебя на том, что ты крутишься возле поля для упражнений! Это ведь не в первый раз?

— Ага. — Шинид старательно избегала смотреть Реймонду в глаза.

— Ну и что полагается в таком случае сказать?

— Прошу прощения? — Она явно считала, что делает Реймонду большое одолжение.

— А как насчет «я больше не буду»? Или «я обещаю больше не лезть на поле для упражнений»?

— А на кухне скучно!

Реймонд уже успокоился, но понимал, что излишнее снисхождение не доведет девчонку до добра.

— Тогда кому-то придется за тобой присматривать.

— Тебе? — просияла Шинид.

Реймонд лишь покачал головой в ответ и огляделся, пробормотав себе под нос:

— Нахалка!

Первым ему на глаза попался Коннал, и де Клер подозвал паренька к себе.

— Теперь ты будешь присматривать за Шинид.

— Милорд? — Коннал не поверил своим ушам.

— Она не может оставаться сама по себе. Коллин слишком занята, а Изольда совсем старая и не в состоянии гоняться за ней целый день.

— Но у меня тоже есть обязанности! — Коннал поднял с земли ведра, полные овса для лошадей.

— Вот и выполняй их по-прежнему. А она пусть будет при тебе.

— Вы хотите, чтобы я стал нянькой?

— Я не младенец! — Шинид со всей силы пнула обидчика в лодыжку.

Коннал скривился от боли и поставил ведра, чтобы потереть ушибленное место.

— Шинид, леди не положено пинаться! — устало напомнил Реймонд. — Коннал, разве ты никогда не имел дела с детьми? Ведь у тебя есть сестры!

— Да, милорд, — выпрямился Коннал. — И я предпочел убраться из дому, лишь бы не стать нянькой у них!

— Обещаю тебе, что это ненадолго. Как только в замке появятся другие женщины, я освобожу тебя.

— А этих разве мало? — Коннал кивнул в сторону невест, топтавшихся возле крыльца.

Реймонд даже не посмотрел в ту сторону. Он не доверил бы заботу о Шинид ни одной из этих хихикающих кокеток, поглощенных одной-единственной целью: прогуляться с ним под венец.

— У меня есть свои причины, — строго произнес де Клер, ясно давая понять, что Коннал испытывает его терпение.

— Да, милорд, — поклонился тот.

Что же касалось Шинид, то она прямо-таки ела Коннала глазами. Реймонд украдкой ухмыльнулся.

— Ты — Коннал О'Рурк! — с торжеством заявила девчонка.

— Ну да. — Он посмотрел на нее, не скрывая опаски.

— Значит, ты — мой суженый! — выдала она, уверенно улыбаясь и откинув с лица растрепанные космы.

— А ты — несчастье всей моей жизни, — машинально буркнул Коннал… и вдруг опешил: — Прости, что ты сказала?

— Ты не проси у меня прощения, Коннал, — с чувством воскликнула Шинид. — Потому что я заранее прощаю тебе все-все!

— Ну да, конечно… — Он ошалело захлопал глазами. Реймонд молча следил за этой забавной сценой.

— Ну ладно, пошли, что ли. — У Коннала вырвался тяжелый вздох. — Чем больше у тебя будет дел, тем меньше времени останется на пакости!

Парочка удалилась, причем Шинид смешно подпрыгивала, пытаясь подстроиться под стремительные шаги своего нового воспитателя. Реймонд понимал, что Коннал на него обижен, но у него не было иного выхода. Все, на что хватало мозгов у топтавшихся во дворе папенькиных дочек, — это уронить на землю платок, когда предполагаемый жених проходит мимо. Реймонду уже надоело подавать им эти платки. Одна Изабель не скрывала своего отвращения и смотрела на англичанина как на пустое место. А Реймонд все еще не мог заставить себя выбрать кого-то из этой толпы. Стоило подумать о женщине — и перед его глазами возникала Фиона.

Но ведь она не могла похвастаться ни знатностью рода, ни влиянием среди воинственных кланов. Напротив, ее подвергли публичному наказанию и выгнали из родного дома. Но даже это не помогало Реймонду избавиться от наваждения. Он по-прежнему хотел Фиону и не сомневался в том, что и Фиона хочет его. Недовольно морщась, де Клер приказал привести к нему Дугана.

— Я к вашим услугам, милорд, — усердно поклонился молодой ирландец, готовый смотреть на кого угодно, только не на грозного хозяина. По крайней мере так показалось Реймонду, стоявшему спиной к воротам.

— Когда кончаются эти десять лет и один день… ну, ты помнишь, у Фионы?

Только теперь Дуган набрался храбрости посмотреть ему в лицо — или на что-то у него за спиной?

— По всему выходит, сегодня, милорд!

— С чего ты это взял?

Дуган ткнул пальцем ему за спину, и Реймонд наконец-то оглянулся.

По середине дороги шла Фиона. По мере ее приближения к воротам все замирали, следя за каждым шагом загадочной чародейки.

Под конец единственным звуком, нарушавшим тишину, стал мягкий перезвон серебряных амулетов, поблескивавших в черных как ночь волосах, свободно распущенных по плечам.

Внезапно откуда ни возьмись, выскочила Коллин и кинулась Фионе навстречу с распростертыми объятиями, но на полпути остановилась и спрятала руки под фартук.

Только теперь до Реймонда дошло, что он видит яркий солнечный луч, пробившийся сквозь тучи. Впервые за все время, что находится в этом замке.

— Ты уверен, что все кончено? — вполголоса спросил он у Дугана.

— Ей было запрещено входить в замок и даже ступать на дорогу, милорд. Да, я уверен! — И Дуган улыбнулся, не скрывая радости.

Реймонд смотрел, как Фиона задержалась перед воротами. Даже издали было видно, что она задыхается от волнения.

Снова все вокруг замерли в тревожном ожидании.

А Фиона все еще старалась совладать с чувствами, бушевавшими в груди. Она снова стала той наивной девочкой, какой была десять лет назад. Напуганной. Одинокой. Выставленной на позор на этом самом месте, оглушенной жестоким приговором. Ее взгляд скользил по чугунным воротам, по подъемной решетке, по надвратным башням. Она еще помнила, как гордо стояли там на своих постах могучие ирландские воины. Воины клана О'Доннел. Фиона помнила, как развевались на ветру флаги и как резали слух грубый хохот и проклятия, несшиеся ей вслед со стен.

Теперь место ирландцев занимали англичане в своих серых накидках. Она провела рукой по своему простому плащу и крепко сжала серебряную брошь с сапфиром, доставшуюся в наследство от друидов.

Десять лет чародейка ждала этой минуты. Десять лет мечтала о том, как вернется домой. Сейчас не имело значения даже то, что в замке хозяйничает английский захватчик.

Она пришла сюда, чтобы защитить свою дочь и свой народ.

Она не постоит за ценой.

Глава 13

Фиона запрокинула голову и глубоко вздохнула, позволив себе вспомнить все: как их схватили и разлучили с Йеном, оставив ее одну отвечать на обвинения перед советом старейшин. Как ей вынесли приговор и как отец сам взял в руки кнут. Казалось, в ушах по-прежнему висит жалобный крик ее матери, умолявшей его остановиться.

Она крепко зажмурилась и тряхнула головой, освобождаясь от призраков прошлого и от мук одиночества, ставшего ее уделом на протяжении долгих десяти лет. «Этот день несет новую надежду!» С этой мыслью Фиона прошла под подъемной решеткой. На миг она задержалась, чтобы осмотреться. Во дворе стояли люди, и они смотрели на нее — они смотрели, а не пытались прятать глаза. Фиона приветствовала их с сердечной улыбкой. Ей отвечали — пусть еле слышно, несмело, но даже этот шепот стал бальзамом для ее истерзанной души. Она окинула взглядом замок и внешние укрепления, отметив заново отстроенные амбразуры и лестницы, ведущие на парапет. В остальном внешний двор все еще оставался запущенным и больше походил на свалку.

Да и сам замок не очень-то напоминал человеческое жилье. Черные стены, покрытые сетью трещин, только подчеркивали мрачную обстановку этого места. Тем не менее Фиона продолжала идти ровным шагом, пока не оказалась посреди двора. От ощущения свободы по всему телу бежали мурашки и немного кружилась голова. «Дома! — повторяла она про себя. — Я снова дома!» Горло свело болезненной судорогой, однако чародейка старалась не выдавать снедавшее ее волнение на глазах у всех. И особенно на глазах у де Клера.

Она до сих пор не набралась смелости посмотреть на него.

Возле Реймонда стоял Дуган, машинально соскребавший остатки известки со своего мастерка. Парень широко улыбался. Она ответила на его улыбку и кивнула, когда Дуган поклонился. Коллин тихонько плакала, вытирая слезы краем передника, а Изольда просто кивнула. И вот наконец Фиона взглянула на де Клера.

Сердце сладко замерло у нее в груди, а из головы мигом вылетели все мысли. Реймонд сделал несколько стремительных шагов и оказался совсем близко, так близко, что кровь забурлила у нее в жилах от вспыхнувшего желания.

— Все кончено, не так ли? Ты имеешь право идти куда захочешь?

Фиона кивнула, не в силах вымолвить ни слова. А он вдруг улыбнулся.

Реймонд отлично чувствовал снедавшее ее радостное возбуждение, тончайшими иголочками впивавшееся в его кожу. Он и сам ощутил душевный подъем при виде того, как развеялась тень, постоянно омрачавшая это прекрасное лицо.

— Ну и почему же ты явилась именно сюда?

— Потому что могла это сделать и сделала. — Фиона все еще не привыкла к тому, как обостряются в его присутствии обычные чувства. Обведя взглядом загаженный двор, она добавила: — Похоже, со дня твоего появления здесь ничего не изменилось.

— Уже начинаешь упрекать меня в нерасторопности?

— Это только начало. Тебе еще многое придется выслушать!

— Только не сегодня, Фиона! — со стоном взмолился он. — Мне и без тебя хватает забот. К тому же я всю жизнь провел в походах и не привык обитать в четырех стенах.

— Грязь есть грязь, де Клер, где бы она ни была, — сердито возразила она. — Разве ты позволил бы так запустить свое оружие?

Реймонд ухмыльнулся. Фиона опять взялась за свое, а он был не прочь поспорить с этой дерзкой особой — пока речь не шла о более щекотливых предметах.

— На свете существуют различные степени загрязнения!

— Ну, здесь эта степень давно перевалила за грань возможного!

— Прелестно. Я согласен. Мы живем как свиньи. Теперь ты довольна?

Фиона не выдержала и улыбнулась. Для англичанина он был чересчур обаятелен!

— Миледи!

Фиона оглянулась. Оказывается, это был Элдон. Она тут же оказалась рядом, отругала его за то, что он так рано встал с постели, усадила возле стены и спросила:

— Как тебе дышится? Грудь не болит?

— Нет, миледи! Я пришел, чтобы спросить у вас позволения снять наконец эту проклятую повязку!

Фиона подняла на нем рубашку и слегка надавила на ребра. Убедившись, что пациент не чувствует боли она сказала:

— Да, можешь снять. Но не спеши браться за оружие или ездить верхом. — Эддон улыбнулся в ответ, и Фиона поинтересовалась: — А как дела у Берга?

Элдон кивнул в сторону строящейся стены. Его товарищ по оружию стоял возле каменщика и держал корзину с рабочим раствором, опираясь на толстую палку.

— Похоже, он тоже не жалуется!

— Спасибо вам, миледи. — Элдон робко прикоснулся к ее руке. — Я знаю, что без вас непременно отдал бы концы.

Чародейка сердито скривилась, явно считая это признание излишним.

— С вами все будет хорошо. — Фиона еще раз проверила, как срастается сломанная рука, и решительно выпрямилась, бормоча себе под нос: — Отлично, кости совсем не сместились… — Заставила пациента пошевелить пальцами и предупредила.» — Когда снимешь лубки, рука будет совсем слабой и вялой. Не спеши давать ей полную нагрузку, понятно?

Тот кивнул и жестом показал на Берга, спешившего спуститься к ним со стены.

Реймонд стоял в сторонке и следил за тем, как она весело болтает со своими пациентами, смеется и шутит. При этом ее руки действовали словно сами по себе, умело обследуя их травмы. Внезапно в глазах у де Клера вспыхнуло подозрение: чародейка достала кинжал. Но оказалось, что Фиона просто хотела снять швы с раны на лбу у Элдона. Откуда ни возьмись возле чародейки возникла старая Изольда с плошкой теплой воды и чистой тряпицей. Они обменялись парой фраз, причем Реймонд мог поклясться в том, что из глаз старухи капают слезы.

Фиона ласково погладила ее по плечу, взяла воду и тряпку и промыла Элдону рану. Реймонд мысленно попытался сравнить ее с ведьмой, отравившей его мать. И не смог обнаружить ничего общего — как ни старался. Ничегошеньки. И дело было не просто в разнице возрастов и внешности. Фиона никогда не попросила ни гроша за свои услуги и не хвасталась направо и налево своими колдовскими способностями. Реймонд сам назвал ее ведьмой перед своими людьми. Он грозил ей тюрьмой, он махал перед ней мечом — и все равно она ставила превыше всего благополучие своих пациентов. Де Клеру редко приходилось видеть в людях такое бескорыстие и готовность к самопожертвованию. Особенно если речь шла не об их близких, а о каких-то чужаках. Или о тех несчастных, что в два счета могли бы послать Фиону на костер в угоду своим предрассудкам. Между прочим, к этим любителям скорой расправы принадлежал и сам Реймонд. От внезапного стыда он чуть не провалился сквозь землю.

Может быть, она просто обладает даром целительницы и только тешит себя иллюзией насчет способностей колдовать?

А как же тогда ей удалось зажечь огонь в пещере? Ведь там не было ни одного сухого камня, хотя бы отдаленно напоминавшего кремень! Этому непременно должно иметься какое-то разумное объяснение, вот только Реймонду надо его найти. «А если ты не найдешь объяснения, — шептал в глубине души ехидный голос, — во что ты тогда станешь верить?»

Реймонд устало провел ладонями по лицу. Когда дело касалось Фионы, он мог с уверенностью сказать лишь одно: он хочет ее так, как не хотел ни одну другую женщину.

— А она хорошенькая, — заметил Николай, подходя поближе.

— Я не слепой, Ник.

— Они от нее без ума.

— Еще бы! — По сравнению с напряженно притихшей группой невест Фиона казалась особенно оживленной и обаятельной.

— Но в ней нет благородной крови…

Реймонд только насупился в ответ. Николай сыпал соль на рану, лишний раз напоминая о том, что Фиона не ровня де Клеру. Между прочим, он до сих пор не знает, какое положение занимала в замке ее семья.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Реймонда, Фиона помогла Элдону подняться с земли. Он с Бергом отправился по своим делам, а Фиона вернула плошку с водой Изольде и шепотом спросила:

— Где она?

— На конюшне. Допроказничалась до того, что лорд Антрим заставил Коннала за ней приглядывать.

— Наверняка Коннал ей чуть шею не свернул! — пробормотала Фиона, подняв глаза к небу.

— Да, он не очень-то обрадовался. В отличие от нее. Фиона не сомневалась, что для Шинид Коннал был настоящим героем. Она украдкой посмотрела в сторону конюшен. Но Шинид видно не было, зато рядом по-прежнему торчал де Клер. Возле него стоял какой-то верзила с непомерно широкой грудью и пялился на чародейку так, будто явился на конский рынок за племенной кобылой. Она направилась к мужчинам, на ходу расстегивая свой плащ, но тут дозорные на башнях подняли тревогу.

Пока солдаты суетились во дворе, хватаясь за оружие, де Клер в два прыжка оказался на парапете. Ну и дурак. Фиона не стала бы так поспешно отдавать приказ закрыть ворота, чтобы через минуту снова их открывать. Тем временем Реймонд успел спуститься и вышел вперед. Только теперь людям во дворе стал, виден рыцарь, приближавшийся к замку. За ним ехал небольшой отряд. Солдаты охраняли пастухов, гнавших по дороге овец, свиней и коров. Караван замыкала череда повозок, груженных корзинами и клетками с птицей.

— Потратил все до последней монеты, милорд! — крикнул издали сэр Нолан.

— Превосходно! Все прошло спокойно?

— Да, милорд!

Реймонд прикинул на глаз численность стада и приказал Стэнфорту присмотреть за тем, чтобы скотину загнали в стойла, только что отстроенные заново у восточной крепостной стены. Нолан спешился и с довольной улыбкой стал отдавать распоряжения своим людям. О» явно гордился удачно выполненным поручением.

Фиона подошла к Реймонду и спросила:

— Ты принял мое предложение?

Склонив голову набок, де Клер сначала полюбовался растерянной улыбкой чародейки и только потом ответил:

— Это было лучшее решение. По крайней мере, теперь у нас есть возможность обзавестись своим стадом.

— Тогда тебе следует разделить самцов и самок. — В ответ на недоуменный взгляд она пояснила: — Они будут охотнее спариваться и давать потомство.

— И ты даже не краснеешь, когда говоришь о таких вещах?

— Это обычная жизнь: смена поколений, рождение и смерть. — Она смотрела на него со снисхождением, словно обращалась к ребенку. — Глупо делать вид, будто этого не существует. Хотя, наверное, так полагается вести себя непорочным невестам. Но не думаю, что это идет им на пользу.

Реймонд невольно нахмурился: вскоре ему предстояло столкнуться именно с этой проблемой.

— Фиона, по-моему, я должен тебя кое о чем предупредить. Она сосредоточенно смотрела на него, ожидая продолжения, но тут женский голос жеманно окликнул:

— Лорд Антрим!

Только теперь Фиона обратила внимание на стайку девиц и посмотрела на Реймонда с немым вопросом.

— Что это за шум у ворот?

Де Клер почувствовал, что бледнеет от смущения.

— Это всего лишь стадо! — ответил он и поспешил удалиться, воспользовавшись тем, что его позвал Николай.

Фиона присмотрелась повнимательнее. Возле крыльца действительно собрались одни девицы, причем кое-кто из них следил за де Клером так, будто он уже был подан к столу в жареном виде, с румяной корочкой и печеным яблоком во рту.

Ее охватило весьма неприятное предчувствие.

Она окликнула Дугана.

— Миледи?

— Что это за женщины? Я никогда их здесь не видела. Кроме нее. — Чародейка имела в виду темноволосую особу, демонстративно державшуюся в стороне и не проявлявшую ни малейшего интереса к тому, что творилось вокруг. — Это ведь дочка Нейала О'Флинна?

— Да, — неохотно буркнул Дуган, пряча глаза.

— Ну? — Она тронула его за локоть, желая добиться более внятного ответа.

— Из них должны выбрать невесту.

С закаменевшим лицом Фиона отвернулась от девиц и посмотрела в спину де Клеру. Он оглянулся, как будто почувствовал этот взгляд.

Прежде чем вернуться к Фионе, Реймонд долго беседовал со своей свитой, отдавая приказания.

— Он собирается жениться? — шепотом уточнила чародейка у Дугана.

— Ну да, одна из них должна стать леди Гленн-Тейза, — отвечал тот. — Простите, миледи…

Она глухо застонала от острой боли в груди. Глаза пекло, словно под веки насыпали песок. Он ни словом не обмолвился о том, что хочет жениться.

— Миледи?

Фиона заморгала и выпрямилась. У нее нет права на ревность, у нее нет права на обиду. У нее нет прав ни на него, ни на этот замок. Как бы их ни тянуло друг к другу — у этой связи нет будущего из-за шрамов, уродовавших ее спину, и колдовского дара, доставшегося в наследство от матери.

— Де Клер — хозяин замка, и он волен сам выбирать себе невесту. Не вздумай проговориться ему, кто я такая. Он явно об этом не знает. — Дуган упрямо отмалчивался, и Фиона сурово посмотрела на него, добавив: — Если ты скажешь хоть слово, то мне будет еще хуже, понятно? — Ирландец нехотя кивнул, не скрывая сомнений. Фиона еще раз обвела взглядом стайку девиц. Все были как на подбор хороши собой, но оставались сущими детьми, особенно по сравнению с Реймондом. — Мне казалось, ему хватит ума сделать более удачный выбор.

— Это не он. Это сэр Алек выбрал их по его приказу.

— Сэр Алек? — ужаснулась Фиона.

— К вашим услугам, миледи! — Рыцарь вырос перед ней как из-под земли, картинно положив руку на рукоять меча.

— У вас чересчур длинные уши, сэр.

— Когда мое имя произносит такая красавица, трудно пропустить это мимо ушей!

Чародейка добродушно рассмеялась. Ну и льстец!

— Дуган сказал мне, что вы отобрали этих женщин для лорда Антрима. Почему он не стал делать этого сам?

— Потому что он получил приказ… — Алек равнодушно пожал плечами. — Жениться на ирландке.

Фиона явно недоумевала. Разве такое возможно?

— И король Генрих не постеснялся отдать такой приказ?

Реймонд невольно замедлил шаги при виде весело беседующих Фионы и Алека. Он замер около хохочущей парочки, переводя подозрительный взор с одного на другого.

Фиона поинтересовалась с нарочитой небрежностью:

— Ну что, вы уже выбрали себе невесту?

Однако от Реймонда не укрылась та горечь, что таилась за этим беспечным тоном.

— Ты выбрал, Реймонд? — вкрадчиво повторила чародейка, и от этого тихого голоса его сердце словно сдавил ледяной обруч.

— Нет! — выпалил он, отлично зная, что причина его нерешительности стоит прямо перед ним. «Выбери ее!» — взывал внутренний голос. Но об этом нечего было и думать. Король не даст согласия на брак с простолюдинкой, и уж тем более с ведьмой.

— Понятно. Может, требуется совет?

— Спасибо, не надо.

— А вы вполне уверены? По-моему, ваш источник не заслуживает доверия! — И она небрежным кивком указала на сэра Алека. — По крайней мере я лучше знаю, что вам требуется!

Реймонду оставалось лишь гадать, что имеет в виду Фиона. Но в любом случае не могло быть и речи о том, чтобы впутывать ее в это дело.

— Отличная мысль! — вскричал сэр Алек, не скрывая облегчения.

— Нет! — рявкнул Реймонд.

— С чего это ты так взбеленился? — прошептала ему на ухо Фиона. — Недоволен, что пришлось признаваться? Скажи-ка, ты думал об этом, когда целовался со мной? — Ее голос осекся, выдавая боль и обиду.

— Нет, не думал, — буркнул он.

— Значит, для тебя это не в новинку — предавать своих женщин, — громко заключила чародейка и добавила, прежде чем Реймонд успел возразить: — Да, конечно, как же я забыла? Помнится, был когда-то в Донеголе рыцарь, не дававший прохода хорошеньким девицам!

Реймонд покраснел. Он действительно успел тогда прослыть охотником за юбками.

— Ага, де Клер, попался! — воскликнул сэр Алек.

Однако ему стало не до шуток, стоило де Клеру посмотреть на него через голову Фионы. Весельчак мигом умолк и предпочел убраться подальше. Реймонд снова остался вдвоем с Фионой. Как прикажете ей объяснить, что ему нужна одна-единственная женщина, но именно на ней он не вправе остановить свой выбор?

— Это вышло случайно. Я не хотел тебя обманывать.

— Конечно, нет. Ты просто хотел быстренько мною попользоваться.

— Это не так! — взревел де Клер.

— Врешь! — Фиона резко развернулась и хотела уйти, но Реймонд схватил ее за плечо. Чародейка напряженно застыла.

— Когда ты была рядом со мной, когда я обнимал тебя, мне не было дела до приказов короля Генриха!

С ее уст сорвался какой-то сдавленный звук, больше всего похожий на стон отчаяния.

— Нетрудно догадаться! — Она посмотрела на него снизу вверх, отлично понимая то, что он не смеет ей сказать. Что, по его понятиям, она ему не пара. — Ну что ж, должна признаться, что этот поцелуй был довольно… приятным!

— Приятным?!

— Да.

— Он был не просто приятным — и ты отлично это знаешь! Фиона не только знала — она мечтала о большем и не нашла в себе силы лгать.

— Это был всего лишь краткий миг, Реймонд. Случайная встреча, случайный поцелуй со скуки в уединенной пещере. Твой король приказал во имя мира жениться на женщине благородных кровей, и ты обязан выполнить его приказ. Но я не собираюсь быть твоей подстилкой до тех пор, пока ты не найдешь себе подходящую невесту.

— У меня и в мыслях не было ничего такого! — прошипел Реймонд.

— Ах вот как? Тогда вставай на колени и проси моей руки!

Его лицо окаменело, отчего шрам на щеке стал еще заметнее.

— Ну вот, теперь и ты все понял, — надменно процедила Фиона. — В отличие от тебя я знала это с самого начала.

— По-твоему, мне хватило бы совести вот так тебя использовать?

— Это не имеет значения, потому что я ведьма и ты с этим никогда не смиришься. Мало того, что мы не доверяем друг другу, у нас с тобой нет ничего общего! — И чародейка решительно направилась к конюшне.

Реймонду ужасно захотелось ее окликнуть. Но он сдержался.

Между прочим, Нейал О'Флинн караулил каждое его движение. Изабель по-прежнему держалась особняком, но все ее внимание поглотил Николай. Киевлянина же это не волновало. Он лениво оттолкнулся от стены, возле которой стоял до сих пор, и подошел к де Клеру.

— Не морочь мне голову. Я видел, как ты ешь глазами эту ведьму.

— Заткнись, Николай! — взорвался Реймонд.

Вечерняя трапеза стала настоящим пиршеством благодаря изобилию свежего мяса. Реймонд позволил своим людям такую роскошь после затянувшегося воздержания. Правда, очень скоро им снова придется затянуть пояса — особенно когда в замок стеклось столько народу.

Весь вечер его донимали О'Флинн, О'Доннел, О'Каган и прочие ретивые вожди кланов. Все дружно торопили его с принятием решения и не менее дружно уговаривали прекратить строительство бастиона.

Реймонда гораздо больше интересовал черный ход, через который слуги вносили в зал новые кушанья. Там то и дело мелькала Фиона. Она не покинула замок на закате, а осталась, чтобы помочь Коллин. И Реймонд был ей за это благодарен. Чародейка было обижена на него и тем не менее снова презрела собственные интересы ради пользы других людей. Вот она появилась в дверях со свежей порцией жаркого, весело улыбнулась и передала поднос слуге. Сегодня Фиона взяла на себя обязанности распорядителя, освободив Гаррика от этой хлопотной работы. Мимо пробежала Шинид. Фиона ловко поймала проказницу за плечо и что-то ей сказала. Девочка улыбнулась и кивнула в ответ, а Фиона погладила ее по голове так ласково, что у Реймонда все перевернулось внутри.

Малышка помчалась дальше. Фиона выпрямилась и вытерла руки о передник. Сегодня она вообще выглядела необычно — в грязном переднике поверх дорогого нарядного платья. Вот она посмотрела на Реймонда, взяла кувшин с вином и подошла к господскому столу. Встала по правую руку от де Клера и наполнила его кубок.

— Леди Кэтрин — настоящая красавица. Вдобавок у нее достаточно широкие бедра, чтобы нарожать тебе кучу наследников.

Реймонд зажмурился и покачал головой, не в силах вытерпеть это издевательство.

— Хватит, Фиона! — простонал он.

От ее слащавой улыбки у него возникло желание оглянуться: а вдруг Фиона уже занесла над его головой топор? На протяжении всего ужина она не упускала возможности лишний раз подобраться к нему вплотную, чтобы прошептать на ухо очередную гадость. Впрочем, до него почти не доходил смысл ее язвительных замечаний. Стоило чародейке оказаться поблизости — и от возбуждения у Реймонда темнело в глазах, а из головы вылетали все мысли.

— Бриджет тоже хороша собой, и я нисколько не волнуюсь из-за того, что она готова падать в обморок всякий раз, как ты на нее посмотришь. Ты и сам не заметишь, как привыкнешь подбирать ее с пола!

Реймонду пришлось спрятать лицо в ладони, чтобы не расхохотаться на виду у всех.

— А вот Сесилия — настоящая душка. Ты только взгляни, какая у нее пышная грудь! Твои дети будут накормлены до отвала!

Реймонд снова фыркнул и посмотрел на Фиону с немой укоризной.

— Что, и эта не подходит? — совершенно серьезно спросила она. — Ну что ж, придется продолжить поиск.

— Перестань! — прошипел де Клер.

— Но я стараюсь помочь тебе как могу!

— Ты режешь меня без ножа, женщина!

Она снова приблизилась, не выпуская из рук кувшина с вином:

— Пока без ножа, де Клер. Но ты не бойся: я непременно предупрежу тебя заранее, когда соберусь пустить в ход настоящий нож!

От волнения у Реймонда перехватило дыхание. Ах эти прозрачно-голубые глаза! Будь проклят королевский приказ заодно с его собственными предрассудками! Мало того, что он целовался с этой женщиной, отлично зная, что никогда не сможет на ней жениться. Он еще и проболтался о предстоящей свадьбе, так что нанесенная ей обида только увеличила разделявшую их пропасть!

Глава 14

Фиона старательно промывала рану заключенному, брошенному в тесную темницу в подземелье Гленн-Тейза.

— Расскажи ему все, что знаешь, — украдкой шепнула она. Пленник покосился на рыцарей, карауливших каждое его движение, и снова посмотрел на чародейку.

— Тебе хватило совести занять сторону англичан? — грубо спросил он.

— Меня не интересует ничья сторона, а он теперь хозяин на этой земле.

Раненый хотел возразить, но Фиона строго посмотрела на него, напоминая о том, что они здесь не одни. Напряженный взгляд Реймонда буквально жег ей спину все то время, пока она ухаживала за пленным.

— Ты воюешь против своего народа! — сказала она. Заключенный отвечал ей яростным взглядом, полным презрения.

— Как тебя зовут? — сурово спросил у него Реймонд. Пленный демонстративно сжал губы.

— Не зли его понапрасну, — чародейка завязала последний узел на бинте, — его терпение на исходе. — Внезапно Фиона прищурилась, всмотрелась в изборожденное морщинами лицо и охнула, узнав эти черты, искаженные глубоким шрамом, рассекавшим губу и подбородок.

— Твои поступки навлекают позор на всех нас, Кит О'Каган! И кланам придется за них заплатить! — резко выпрямилась чародейка.

— Это за тебя им приходится платить! — взревел пленник, но тут же раскашлялся, хватаясь за раненый бок.

— Я сполна расплатилась за свои поступки и чиста перед законом, — холодно возразила Фиона, не делая попытки облегчить его боль. — Поверь, ирландец, де Клеру нужен мир на этой земле. Расскажи ему что знаешь, чтобы он мог положить конец бессмысленной резне!

— Успокойся, Фиона! — воскликнул у нее за спиной Реймонд. Ему было трудно дышать в этом тесном, пропитанном испарениями каменном мешке.

— Это Кит из клана О'Каганов! — сказала она. — Когда-то он был настоящим воином и одним из фениев!

В серых глазах Реймонда вспыхнул суровый огонь. Он посмотрел на пленника, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.

Фиона тоже обернулась на своего пациента и добавила, не скрывая отвращения:

— А еще он был самым преданным слугой прежнего лорда Гленн-Тейза. Я думала, что он давно сгинул заодно со своим хозяином.

Она молча обошла де Клера и его свиту и поспешила наверх, на свежий воздух. Пересекла двор и вошла в конюшню, подслеповато щурясь в царивших там сумерках. На грязном полу в одном из денников сидела Шинид, старательно полируя кожаное седло.

Девочка сосредоточенно нахмурилась, услышав чьи-то шаги, но в ту же секунду узнала мать и вскочила, уронив пропитанную маслом ветошь. Фиона прижала Шинид к груди и зажмурилась, вдыхая свежий детский запах, смешанный с запахом мыла и сена. Но даже это не помогло ей справиться с призраками прошлого. Искаженное яростью лицо Кита вернуло ее в тот день, когда отец произнес свой приговор и взял в руки кнут. Она рухнула на колени после первого же удара, однако услужливый Кит заставил девочку подняться и выдержать всю порку на ногах. Она напряглась всем телом, гоня из памяти его жестокие черты.

— Мама! — громко прошептала Шинид, и Фиона содрогнулась от страха: а вдруг кто-то войдет и услышит? Она все еще боялась объявить Шинид своей дочерью. Ей казалось, что люди должны сначала свыкнуться с тем, что среди них живет чародейка, и только потом им можно будет узнать, что у этой чародейки есть дочь.

— Тс-с! — Фиона выпрямилась, стараясь взять себя в руки.

Шинид задумчиво посмотрела на ее грустное лицо, провела рукой по волосам и протянула матери чудесную золотистую бабочку. Фиона невольно улыбнулась: она была благодарна дочери за этот подарок и не могла не радоваться тому, как развивается в ней волшебный дар. И все же ей было страшно: такое удивительное существо, как эта бабочка, слишком бросалось в глаза. Трепеща крылышками, бабочка подлетела к открытому окну и исчезла из виду.

— Спасибо, Шинид!

— Ерунда! — небрежно отвечала та, но не могла скрыть довольную улыбку: ее мама больше не плачет!

— Только обещай мне, что не будешь показывать ничего подобного чужим людям! — ласково прошептала Фиона. Шинид кивнула, и они снова обменялись улыбками, как настоящие заговорщицы. — Покажи, что ты тут делала.

— Оно и так чистое, — девочка сердито пнула тяжелое седло из дерева и кожи, — но Коннал велел мне почистить его еще раз!

— Ты должна его слушаться! Он старается изо всех сил, чтобы его приняли в оруженосцы. — Фионе было известно о том, что из-за Шинид у Коннала почти не остается времени для тренировок.

Девочка лишь снисходительно улыбнулась в ответ, но предпочла держать свое мнение при себе. Конналу еще расти и расти до того, как лорд Антрим сочтет его годным для настоящей службы.

Фиона наклонилась и провела рукой по глянцевой теплой коже.

— Ты хорошо потрудилась. А теперь мне пора.

— Можно мне с тобой? — взмолилась Шинид, чуть не плача.

— Постараюсь сегодня тебя вызвать.

— Знаешь, как это щекотно? — хихикнула дочка.

— Неужели? — удивилась Фиона.

— Ага! У меня прямо мурашки по коже!

Фиона ласково рассмеялась, поцеловала девочку на прощание и вышла во двор. Шинид вновь с прилежанием взялась за седло.

Через минуту из соседнего денника появился Коннал. Он задумчиво посмотрел вслед Фионе и перевел взгляд на свою подопечную. Шинид, пыхтя от усердия, возила по седлу промасленной тряпкой.

— Это тайна, Коннал! — наконец не выдержала она. — Понятно?

Он сердито поморщился, решив поначалу, что девчонка сболтнула очередную глупость. Но стоило ей поднять на Коннала серьезный взгляд, он понял, что Шинид не до игры и что она вовсе не так глупа, как кажется.

— Черт побери! Так, значит, она твоя мать?

— Тс-с! — Шинид прижала пальчик к губам. — Я сказала тебе, потому что верю.

— Веришь мне? Но с какой стати?

— С той, что ты мой…

— Суженый! — простонал Коннал, бессильно опуская руки. — Ты уже мне все уши прожужжала этим суженым!

В ответ Шинид улыбнулась так лукаво, что мальчику не составило труда представить ее взрослой женщиной. Теперь он видел, что девочка похожа на Фиону как две капли воды. Удивительно, как до сих пор никто не обратил на них внимания? И кем был ее отец? Что знает о нем Шинид? А еще Коннал подумал о том, что эта малышка — единственное слабое место могущественной чародейки. Тот, кому хватит совести похитить у Фионы ее дочь, может вить из нее веревки.

Внезапно Шинид бросила тряпку, вскочила на ноги и вприпрыжку понеслась во двор. — Шинид! Стой!

— Я есть хочу!

— Не ходи без меня!

— Я уже большая!

— Если ты впутаешься в историю, меня снова накажут!

Шинид задержалась у двери и оглянулась, весело прищелкнув языком. Коннал слишком хорошо знал, что означает это игривое выражение на ее чумазой физиономии. Что ему не миновать дополнительных работ. Он опрометью выскочил за ней во двор, но девчонки и след простыл. Впрочем, не совсем: можно было наверняка угадать, куда она скрылась, по опрокинутым ведрам и корзинам и чертыхающимся ей вслед взрослым людям. «Провалиться мне на этом месте, если я и правда стану твоим суженым!» — яростно подумал Коннал.

Реймонд допросил пленного сам, но так ничего и не добился. Оставив Кита О'Кагана под надежной охраной, он отправился на поиски Фионы. Ему пришлось обшарить всю крепость, прежде чем он снова вернулся в главный зал и догнал ее в коридоре, ведущем в подземелье.

— Вот ты где! Что все это значит?

— Кит О'Каган… не очень хороший человек, — запинаясь, сказала чародейка.

— Не морочь мне голову, Фиона! Наверняка это не все, что ты можешь о нем сказать! У тебя ведь всегда имеется что-то про запас? — Он подошел вплотную, и Фиона отступила, прижавшись спиной к каменной стене.

— Он был жестоким и властолюбивым человеком в прошлом — и не изменился за эти годы. Все, что бы он ни делал, имело целью исключительно его личную выгоду и ничью больше.

— Тогда почему он молчит?

— Да хотя бы из вредности! — фыркнула Фиона. — Он пойман, остальные погибли — что ему терять?

— Ты так хорошо с ним знакома… Почему же ты не узнала его сразу?

— Он был весь в грязи и крови, а меня главным образом заботило то, как спасти ему жизнь. — Фиона устало потерла нывший висок.

— Он считает тебя виноватой, — напомнил Реймонд, пытаясь заглянуть ей в лицо. — В чем он обвиняет тебя, Фиона?

— Я предала Гленн-Тейз. — Ее рука бессильно упала. — По-твоему, этого мало?

— Ты что-то скрываешь? — Снова в его душе зашевелились смутные подозрения.

— Мне нечего скрывать! А если бы и было — с какой стати я должна откровенничать с тобой, де Клер? — Чародейка подалась вперед, и Реймонд ощутил, как впиваются в его кожу острые иголки ее гнева. — При каждом удобном случае ты пытаешься обвинить меня во всех своих бедах! Ничего не скажешь, хороший способ завоевать мое доверие! — Факел на стене ярко вспыхнул, как будто в ответ на вспышку ее гнева. — Но я не виновата в том, что родилась ведьмой, нравится тебе это или нет! Твоя ненависть зародилась не по моей вине, так почему ты норовишь взвалить чужую вину на меня? — Напрасно Фиона замолкла, чтобы перевести дух и успокоиться. Обида захлестнула ее с новой силой, и она выкрикнула: — Ну, выкладывай, почему ты так ненавидишь ведьм?

— Ведьма отравила мою мать!

Она широко распахнула глаза и отшатнулась, пораженная жестокой правдой:

— Значит, она не была из посвященных!

— Еще как была! Она только и делала, что похвалялась своим колдовским искусством и силой ее зелья! Того самого зелья, в которое так верила моя мать и которое ее убило!

Фиона не могла не почувствовать боль от старой раны, проснувшуюся в его сердце, и это помогло ей совладать с собственной болью.

— Что это было за зелье? — спокойно спросила она.

— Белладонна!

Чародейка моментально вспомнила, как всполошился де Клер, обнаружив пузырек с белладонной в ее сумке, и как грозился бросить ее в темницу.

— Удивительно, как ты не прикончил меня на месте, когда я напоила ею Элдона, — прошептала Фиона. — Но так действует большинство лекарственных трав и корней. Слишком большая доза приносит больному больше вреда, чем пользы.

— Вреда? Моя мать умерла!

— Ну что ж, я могу лишь посочувствовать твоему горю. Ho если та женщина просто дала настойку твоей матери и не отмерила сама нужную порцию — почему ты так уверен, что твоя мать просто не ошиблась? Эта… — Фиона споткнулась на последнем слове, явно не считая неведомую отравительницу настоящей чародейкой. — Она хорошо объяснила твоей матери, что надо делать?

— Она только и делала, что говорила целыми днями напролет!

Судя по тому, как закаменело его лицо, Фиона сделала неверный шаг, подвергнув сомнению аккуратность его матери. И все же она не спешила сдаваться:

— Но зачем ей было кого-то убивать?

— Ради денег!

— Она получила деньги и скрылась из города?

— Нет…

— Тогда почему ты так уверен в своей правоте?

— Потому что моя мать уже едва дышала, но продолжала до последней минуты повторять какие-то заклинания! Она верила, что это зелье ее вылечит!

— Но разве белладонна что-то лечит? — Фиона была потрясена таким невежеством. — Спроси у любого врача — он скажет, что белладонна действует исключительно как снотворное! — В это трудно было поверить. А она-то считала Реймонда де Клера одним из самых просвещенных людей своего времени! — Но ты не заставишь меня снова платить за чужие грехи, Реймонд! Тебе известен закон троицы? По нашим законам за любое зло человек платит трижды. И когда я пустила в ход свои чары и предала свой народ, я на три года лишилась колдовской силы! Ты хоть понимаешь, что это значит? Посвященный не может действовать кому-то во вред!

Фиона не обращала внимания на то, как душно стало в узком коридоре и как трещит и мечется пламя факелов, хотя воздух оставался неподвижен. В отличие от нее Реймонду стало не по себе.

— Если твоя мать приняла яд от непосвященной и заплатила за это деньги — значит, эта женщина, что называла себя чародейкой, попросту шарлатанка. Она, а не я!

— Она уже мертва, — выпалил де Клер. — Я об этом позаботился!

— Ты казнил ее без суда? — При мысли о том, что он так же просто мог лишить жизни и ее, у Фионы кровь застыла в жилах.

— Нет, почему же, суд выслушал все ее оправдания.

— Но ты судил предвзято, потому что хотел отомстить за мать. Не сомневаюсь, что расправа была суровой и жестокой. — Каждое ее слово было полно горечи. Она не оправдывала неведомую ей шарлатанку, претендовавшую на звание посвященной и обрекшую на смерть невинного человека. Но Фионе было страшно подумать о том, к каким новым жестокостям могут подтолкнуть де Клера горе и жажда мести. Нужно было во что бы то ни стало заставить его понять: нельзя судить обо всех посвященных по какой-то несчастной мошеннице, встретившейся ему на пути! — Настоящая магия требует чистоты помыслов и творится только во имя любви! Без этого не помогут никакие чары, заклинания и зелья. На словах я могу пообещать превратить тебя в птицу и зажарить себе на обед, но я никогда не сделаю ничего подобного! Неужели в твоих глазах я такая же негодяйка, как та женщина, что отравила твою мать? Скажи честно: ты видел, что я сотворила хоть малейшее зло?

— Нет, господи, конечно, нет, но…

Его нерешительность оскорбила Фиону до глубины души.

— Если ты не способен прислушаться к голосу собственного сердца, — сдавленно прошептала она, — значит, мы еще более далеки, чем я боялась. — Она сделала шаг в сторону.

— Фиона! — Потрясенный ее горем, Реймонд мигом забыл о собственном гневе.

— Ты поклялся в верности своему королю. Почему бы тебе не выполнить его приказ и не взять в жены одну из этих девиц? А меня оставить в покое!

— Нет, не уходи, наш разговор не окончен! — Де Клер попытался загородить ей путь.

— Не советую тебе становиться у меня на пути! — Как всегда, Фиона чувствовала себя оскорбленной. Англичанин не в силах скрыть свою страсть, но в то же время ненавидит ее, потому что предпочитает идти на поводу у своих заблуждений.

Реймонд протянул руку, чтобы схватить ее за плечо, и чародейка резко выставила перед собой ладони.

Де Клер ощутил сильный толчок в грудь и еле удержался на ногах, для чего ему пришлось отступить на несколько шагов.

— Не смей. Я тебя предупредила, — холодно отчеканила чародейка. Ей так и не хватило духу ударить в полную силу, так, чтобы он кубарем покатился по коридору.

— Я уже привык к тому, что от тебя можно ждать все, что угодно! — признался Реймонд, и в ее глазах вспыхнула такая отчаянная надежда, что он снова позабыл обо всем на свете. Де Клер осторожно двинулся вперед. Невидимый барьер исчез, рыцарь подошел к Фионе, поймал ее за руки и привлек к себе.

От волнения чародейку бросало то в жар, то в холод.

— Если бы ты хоть немного уважал меня, то не позволил бы себе ничего подобного! Ведь у тебя под дверью торчит целая толпа незамужних девиц…

— Не о них я мечтаю… — Реймонд провел руками по ее плечам, и Фиона слабо застонала в ответ, прижавшись лбом к его груди.

— Ты мечтаешь всего лишь о моем теле.

— Ну, тогда я не терял бы тут времени понапрасну! — фыркнул он.

— Тебе следует оставить меня, Реймонд. Пожалуйста.

— Не могу. — Он заглянул ей в лицо. Его сердце болезненно сжалось при виде слез, стоявших в светло-голубых глазах. Слез, которым не суждено было пролиться.

— Тогда мне самой придется покинуть Гленн-Тейз.

Это испугало его не на шутку. Но он не успел ни слова ей возразить, потому что Фиона сама приникла к его губам в жарком поцелуе. Воздух в коридоре наполнился ароматом цветов и трав. Реймонд застонал от наслаждения, но уже в следующий миг чародейка поспешила прочь. Реймонд кинулся следом. Фиона исчезла за поворотом. Он одним прыжком оказался там, уверенный, что настигнет беглянку в два счета… и замер как вкопанный.

Кроме него, в сумрачном алькове не было ни одной живой души. Его взгляд отчаянно шарил по людям, сновавшим в главном зале. Нет, это невозможно, ей негде было спрятаться так быстро! Де Клер окликнул пробегавшего мимо слугу и спросил, не проходила ли здесь Фиона.

— Нет, милорд, — низко поклонился слуга. — Она не появлялась здесь с тех пор, как спустилась с вашей милостью в темницу!

Реймонд едва сдерживал ярость. Он еще раз обшарил зал и коридор, но так ничего и не добился. Фиона не могла пройти через зал незамеченной — и тем не менее в замке ее не было. Реймонд выскочил во двор и обратился к девицам, сидевшим на каменной скамье.

— Фиона здесь не проходила?

— Нет. — Леди Сесилия встала и двинулась ему навстречу изящной походкой. — Я и сама не прочь с ней поговорить. Ей было приказано подать мне завтрак в спальню, однако она посмела не выполнить приказ!

Реймонд буквально вскипел от гнева.

— Фиона здесь не служит, и нечего ею распоряжаться! Так же, как и прочими слугами в моем замке! Будете завтракать, как все, через час после восхода, а нет — ждите обеда!

— Чтобы я встала в такую рань?! — ужаснулась Сесилия.

— Тогда ходите голодной! — отрезал де Клер и отправился дальше.

Даже Изабель О'Флинн соизволила обратить внимание на то, что лорд Антрим кого-то ищет.

— Ступай к нему! — шепнул ей на ухо отец.

Девушка скроила брезгливую гримаску. Она вовсе не собиралась просвещать своего родителя по поводу того, что де Клер уже отверг ее в качестве кандидатки в невесты. Кому же хочется своими руками запереть себя в монастырь? Но и гоняться за этим противным англичанином по всему двору Изабель не хотела. Пусть этим занимаются те дуры, что без конца квохчут на скамье возле крыльца! Однако О'Флинн присовокупил к своему совету весьма чувствительный тычок пониже спины. Изабель наградила отца убийственным взором, но все же двинулась в сторону де Клера. Тем временем лорд Антрим скрылся в сыроварне. Изабель задержалась на пороге, чтобы еще раз с укоризной посмотреть на родителя и дать ему ощутить всю низость его поступка.

Англичанин продолжал расспрашивать слуг. Изабель отлично видела, что он едва сдерживает нетерпение, хотя старается выглядеть спокойным и добродушным. Но его выдавало о, как он переминался с ноги на ногу и то и дело лез пятерней в затылок.

— Кого это вы ищете?

Де Клер молниеносно развернулся, и Изабель чуть не подпрыгнула от неожиданности. Господи, что за звериные повадки!

— Фиону.

— Я только что видела ее возле кухни. — Он кивнул и поспешил к выходу. Изабель посторонилась, давая ему пройти, но решила выполнить свой долг до конца и попыталась завести светскую беседу: — У вас не найдется немного свободного времени? Мы могли бы с вами поболтать!

— Поболтать?.. — У англичанина был такой вид, будто Изабель попросила достать ей луну с неба.

— Нуда, поговорить, обменяться мнениями… — пояснила Изабель. Он что, совсем безмозглый? — Где-нибудь в спокойном месте.

— Зачем?

«Затем, что отец не дает мне прохода, и я скоро совсем сойду с ума!» — подумала она, а вслух сказала:

— Затем, чтобы мы могли узнать друг друга получше.

— И снова я спрашиваю вас: зачем? Вы давно просветили меня по поводу ваших чувств. Точно так же, как и я — вас. Я не собираюсь жениться на женщине, которая этого не хочет.

Внезапно в дверях возник Николай.

— Ах, как мило! Их высочество почтили нас своим присутствием! — сухо промолвила Изабель, смерив киевлянина презрительным взором.

— Что-то случилось, сэр Николай? — добродушно обратился к нему Реймонд.

— Нет, милорд. Просто я… просто…

— Ведете себя как дурак? — ехидно поинтересовалась Изабель.

Ник уставился на нее, грозно нахмурившись. Девица гордо задрала носик.

Реймонд решил, что он здесь лишний, и двинулся к выходу, но на пороге спросил:

— Ты не видел Фиону?

— В кухне! — напомнила Изабель.

— Нет, она в маслобойне, — поправил ее Николай.

— Вы ошибаетесь! — с презрением процедила девушка. — Это была кухня!

Спор грозил затянуться, и Реймонд понял, что от этих двоих толку не добьешься. Он вышел во двор и попытался расспросить стражу у ворот, но часовые утверждали, что из замка выходили только солдаты и что Фиону они не видели. Оказавшиеся поблизости ирландцы бурчали себе под нос, что для такой, как она, ничего не стоит пройти сквозь дверь или стену, но Реймонд предпочел пропустить эту чушь мимо ушей. Он и сам не заметил, как увлекся этой странной погоней. Фиону постоянно видели то в одном месте, то в другом — и всякий раз она умудрялась скрыться за миг до того, как там появлялся де Клер. Затянувшиеся поиски привели его обратно в главный зал. Он молча прошел к себе в кабинет, но вдруг задержался, привлеченный необычной суетой.

Пятеро мальчишек выгребали из зала гнилую солому. А за ними с тряпками и ведрами двигались несколько женщин, отмывавших каменный пол. Их никак нельзя было принять за благородных девиц, выставленных на ярмарке невест. И Реймонд с удовлетворением отметил, что в замке все-таки появились работящие женщины. Он только сейчас обратил внимание на то, что из зала вынесли всю мебель. То, что еще можно было починить, стояло во дворе, и над этими бренными останками трудились двое молодых парней.

— Давно пора этим заняться, Гаррик! — обратился де Клер к рыцарю, только что вышедшему из кухни с куском пирога в руке.

— Это не мое распоряжение, милорд. Реймонд посмотрел на него с немым вопросом.

— Это все леди Фиона. Она повыдергала пажей прямо из-за стола и приставила их к делу, а остальных выгнала вон из зала. Вы уже видели, какая чистота в кухне и на маслобойне?

Там все сияет! Она даже полки в буфете выскребла! — И Гаррик с удовольствием откусил от своего пирога.

Реймонд запоздало отметил, что в зале заметно посвежело. Здесь больше не пахло помойкой.

— А ты на что был поставлен? — напустился он на Гаррика. — Не мог сам додуматься до таких простых вещей?

Бедняга чуть не подавился пирогом.

— Я десять раз приказывал им выгрести солому! Да разве меня кто слушает? Зато у нее они ходят по струнке! — Гаррик выразительно кивнул на двух мужчин, ковырявшихся в дымоходе. Они перемазались сажей с головы до ног и явно не были рады такому поручению, однако выполняли его весьма старательно. — Вот кого бы вам нанять, милорд! Она на редкость смышленая, и все ее слушаются!

Реймонд задумчиво уставился на Гаррика. Он понимал, что рыцарь просит не столько за Фиону, сколько за себя. Старому вояке не по душе была должность сенешаля. Да и справлялся он с ней кое-как.

— Так уж и все?

— Ну, почти все. — Гаррик небрежно повел плечом. — Кое-кто из ирландцев разносит про нее небылицы и пугает наших солдат. — Рыцарь ухмыльнулся и добавил: — Дескать, такой, как она, лучше не перечить.

— Небылицы? — Реймонд помрачнел.

— Да, про всякое колдовство.

Реймонд поднял глаза к небу и глубоко вздохнул, но вспомнил про пирог и без сожалений отнял у Гаррика оставшуюся половину.

— Похоже, ты послушался моего совета…

Растерянно хлопая глазами, Гаррик уставился в спину де Клеру. Тот удалялся, жуя на ходу пирог. Рыцарь грустно вздохнул и с надеждой посмотрел в сторону кухни: в дверях стояла Коллин с новым куском пирога. Гаррик в два прыжка оказался рядом, подхватил ее за талию и закружил по залу.

— Тебе нужна только моя стряпня! — пыталась возмущаться Коллин, упираясь ладонями ему в грудь.

— Конечно! А еще твои сладкие губки, и милые улыбки, и… ах, какая нежная у тебя грудь! — зарычал Гаррик, уткнувшись носом в ее пышный бюст и увлекая в темный угол. Коллин рассмеялась в ответ. Он поцеловал ее в губы и совсем позабыл о пироге.

Стоило де Клеру оказаться во дворе, как его окружила толпа недовольных родственников: отцы и братья напирали, требуя немедленно принять решение. Дочери и сестры держались на втором плане, осуществляя моральную поддержку и не упуская возможности лишний раз привлечь к себе внимание. Поднятая ими суматоха чуть не вывела Реймонда из себя.

— Нет, не сейчас! — повторял он, пытаясь вырваться из окружения.

— Но, милорд…

— Позже!

— Мы и так ждем не один день!

— И будете ждать столько, сколько нужно! — рявкнул он. — Король отдал мне в распоряжение весь Антрим, а не только этот замок с прилегающими землями! У меня под началом целая армия, я должен не только командовать ею, но и присматривать за строительством укреплений! Не говоря уже о бандитах, по которым давно плачет виселица! Кто будет их ловить? Не нравится торчать здесь — отправляйтесь по домам! Я пришлю гонца, когда приму решение!

— Гонец вместо благородного свата! — первым возмутился Нейал О'Флинн. — Это же оскорбление!

— Да очнитесь вы наконец! Люди гибнут только по той причине, что имели несчастье родиться ирландцами! — вскричал де Клер. — И если вас действительно волнует судьба Ирландии — лучше помогите мне, вместо того чтобы мечтать о земле, которая достанется вам с выкупом за невесту!

Реймонд гневно развернулся и отправился к конюшне. Пусть обижаются, если хотят! Ему надоело расшаркиваться перед этими невежами вместо того, чтобы заниматься делом! Его слуги ходят оборванцами, его кладовые пусты, и он не в состоянии их наполнить, потому что эта крепость только сосет из него кровь, а не приносит доход. Мало того, что его загнали в угол — вокруг Гленн-Тейза все еще рыщет банда убийц. И пока де Клер их не выловит, все его попытки исправить положение обречены на провал! И куда, черт побери, запропастилась Фиона?!

Громко топая, он промчался мимо Коннала, не обращая внимания на то, как мальчишка скрестил руки и качает головой, провожая его взглядом. Желая получить хоть какую-то разрядку, Реймонд подскочил к тренировавшимся рыцарям и взмахнул мечом, приказывая кому-нибудь сразиться с ним.

Вперед выступил сэр Алек. Несмотря на добродушную улыбку, он двигался легко и изящно, готовый отразить любую атаку.

— Вперед, милорд, — воскликнул он. — Пусть вся ваша ярость уйдет в бой!

— Это не ярость, Алек!

— Ага, — Алек понимающе кивнул, слегка опустив меч, — значит, вам просто не хватает женщины!

Реймонд не выдержал и с рычанием ринулся на своего противника. Закипел поединок. Звон мечей привлек немало зрителей — всем было интересно посмотреть на то, как ловко управляется лорд Антрим со своим необычным мечом с рукоятью, украшенной самоцветами.

— Ты растерялся из-за слишком богатого выбора? — продолжал издеваться сэр Алек.

— Напрасно ты меня подзуживаешь! — На Алека посыпался такой град стремительных ударов, что он невольно попятился.

— Черт побери, де Клер, хватит тянуть! Выбери одну из них — и дело с концом!

— Вот и выбери ее сам, а меня избавь от этой головной боли!

— Нет уж, благодарю покорно за столь щедрое предложение! — Алек по понятным причинам умолчал о том, что по крайней мере одна из невест уже побывала у него в спальне, подвергнув нешуточному испытанию преданность своему господину. Алек до сих пор жалел о том, что пришлось выставить ее несолоно хлебавши. Из-за этой Фионы ты совсем потерял покой!

— Эта женщина постоянно со мной спорит, прячется от меня, без спроса является в замок… — А заодно и в сны, и в мысли!

Кипя от негодования, Реймонд сделал ложный выпад и ловким финтом выбил у Алека меч. Тяжелый клинок отлетел далеко в сторону и вонзился острием в землю.

— Отличный удар, милорд! — Алек согнулся в церемонном поклоне.

Когда он выпрямился, Реймонд был уже на пути к цитадели, Желание найти Фиону овладело им с новой силой.

Внезапно де Клер замер от тревожного предчувствия, оглянулся и увидел, как стрела с подожженной паклей на конце перелетела через крепостную стену, на миг зависла в воздухе и в следующую секунду угодила как раз в копну сена.

Во дворе тут же воцарился настоящий хаос.

Глава 15

Воздух наполнился дымом и отчаянными криками. Огонь мигом охватил сухое сено и грозил разойтись по всему двору. Англичане и ирландцы бросились выводить из конюшни лошадей и заливать пламя. Девицы на скамейке дружно заверещали от испуга и кинулись наутек заодно со своими отцами. Только Нейалу О'Флинну с его дочкой хватило смелости прийти на помощь. Изабель воевала с огнем наравне со всеми и даже не заметила, как загорелся рукав ее платья. Николай не раздумывая схватил ее в охапку и прижал к земле, мигом задушив жадный огонь. Реймонд пытался отдавать приказания. Он вызвал к себе Гаррика и велел ему снарядить отряд на поимку поджигателей. Но через стену перелетела новая стрела. На этот раз она попала в крытую соломой конюшню.

Крыша занялась вся разом, словно по волшебству. Реймонд с ужасом подумал о том, что там наверняка находится Коннал. Он ринулся было мальчишке на выручку, но тот уже выбежал ему навстречу вместе с Кевином. Они вели Самсона и еще несколько лошадей. Реймонд убедился, что мальчишка невредим, и стал оглядываться в поисках Шинид. Она стояла на другом конце конюшни. От Реймонда ее отделяло пламя, жадно поглощавшее охапки сена. Над головой у девочки угрожающе трещали балки, которые пожирал огонь. Де Клер замахал руками и закричал что было сил, чтобы она не мешкала и бежала отсюда, пока не поздно. Но упрямая сорвиголова и не подумала двинуться с места. Она безмятежно улыбнулась Реймонду и медленно подняла над головой широко разведенные руки. Де Клер не в силах был на это смотреть. Он выплеснул на себя ведро воды и помчался напролом, задыхаясь и кашляя от дыма. Рыцарь подскочил к Шинид, схватил ее в охапку и крепко прижал к груди, высматривая путь назад. Но пламя всколыхнулось с новой силой, целиком охватив конюшню и подбираясь к соседним постройкам. Не выпуская из рук свою драгоценную ношу, Реймонд метнулся вправо, к пролому в стене. Он едва успел выскочить наружу, как позади с шумом просела соломенная крыша.

В воздух взметнулось огромное облако дыма и пепла, пронизанное яркими оранжевыми искрами.

— Пусти! Мне так неудобно! — верещала Шинид, вертясь у него на руках и так и эдак.

Но Реймонд по-прежнему прижимал ее к себе, пока не убедился, что отбежал на достаточное расстояние от бушующего пламени. Каким-то образом Шинид все же удалось повернуться к нему спиной, и теперь она напряженно смотрела на пожар. Тонкие ручки с растопыренными пальцами снова поднялись высоко в воздух. Девочка сделала круговое движение, как будто что-то хотела захватить, а потом медленно опустила руки вниз, сжимая кулаки.

И Реймонд не поверил своим глазам: пожар погас, как будто его залили водой. Остались лишь тонкие струйки дыма, кое-где поднимавшиеся к небу. Никогда в жизни рыцарь не испытывал такого потрясения. Он посмотрел на Шинид, на пожарище и снова уставился на маленькую девочку, которую все еще бережно прижимал к груди. Стараясь подавить дрожь, де Клер медленно опустил ее на землю.

Шинид взглянула на него с гордой улыбкой и в тот же миг пустилась наутек, лавируя в толпе. Реймонд смотрел ей вслед и не в силах был отвернуться, хотя понимал, что на лице у него по-прежнему написан животный ужас.

— Нам больше нечего здесь делать! — заявил О'Каган, возникая за спиной у лорда Антрима.

— Вот именно! — сварливо подхватил другой вождь. — Шила в мешке не утаишь, де Клер! Теперь мы все видим, что кто-то охотится за твоей головой!

Реймонд заставил себя обернуться.

— Почему вы так уверены, что охотятся именно за мной? — раздраженно спросил он и окликнул своих людей: — Алек, Нолан, Кендрик! — Рыцари бегом явились на его зов. — Соберите отряд и помогите Гаррику обшарить все вокруг замка! Тот, кто послал эти стрелы, не мог уйти далеко!

Возле крепости уцелело всего лишь несколько деревьев, и вряд ли среди их голых ветвей можно было спрятаться взрослому человеку. Но чтобы послать стрелу через укрепления, лучник должен был находиться достаточно высоко и в надежном укрытии. Реймонд обвел неприязненным взглядом вождей кланов и добавил:

— А вы уезжайте. Сидите дома, раз вам так дорога ваша шкура. Сегодня я увидел, что лишь один из вас достоин своего звания. — И он, посмотрев на О'Флинна, молча кивнул ему в знак признательности и отправился в замок.

Сэр Алек видел, как нарастает раздражение Реймонда по мере того, как их бесплодные поиски подходят к концу. Неизменный туман, клубившийся над самой землей, не позволял толком рассмотреть следы, хотя любому опытному воину было ясно, что таинственный лучник не мог расположиться далее чем в двух сотнях ярдов от стен.

Наконец де Клер остановился, сложил руки на груди и прикинул расстояние от замка до мертвого леса. Алек хорошо знал своего хозяина и моментально понял, что того наконец-то осенило.

— Кто-то знал с точностью до ярда, куда надо послать стрелу. Угоди она на голую землю — и не было бы никакого пожара.

Алек согласно кивнул и сказал:

— Стэнфорт находился на лугу, охранял стадо. Он клянется и божится, что не видел ни одной живой души. Только зажженную стрелу. Он даже послал солдата в ту сторону, откуда она прилетела.

Молодого новобранца вскоре нашли люди сэра Гаррика. Он был жив, но без сознания. Пятеро его товарищей были слишком заняты скотиной, взбесившейся из-за пожара, и не заметили ничего подозрительного.

Рыцари не спеша направились к замку, как вдруг Реймонд замедлил шаги, вспомнив свой разговор с Фионой. Кажется, она советовала внимательно осмотреть деревья! Де Клер вскочил на Самсона и поехал к мертвому лесу, то и дело оглядываясь на замок, чтобы приблизительно наметить ту точку, из которой должны были лететь стрелы. Оказавшись под мертвыми кронами, он поднял голову и осмотрелся. В глаза сразу бросилось что-то трепещущее на ветру между голыми ветвями.

Не слезая с коня, Реймонд ухватился за нижнюю ветку и подтянулся на руках. Древесина, ослабленная долгой нехваткой воды и солнца, натужно заскрипела под его тяжестью. Он прижался спиной к стволу и протянул руку за болтавшимся на сучке обрывком одежды. Де Клер старательно осмотрел свой трофей: темно-коричневая ткань почти не отличалась по цвету от корявых ветвей, на которых виднелись свежие отметины. Реймонд сунул тряпку в карман и стал спускаться. Тем временем сюда подоспел Алек.

— Что, детство вспомнили, милорд? Реймонд спрыгнул на землю.

— Посмотри на дерево! — сказал он и протянул Алеку свою добычу, обратив внимание на то, как краска с ткани испачкала его пальцы.

— Здесь мог угнездиться только один человек! — решительно произнес Алек, осмотрев место засады. — Вот почему мы не нашли следов!

— Верно. И боюсь, что этот кто-то укрывается среди нас.

— Но кто мог додуматься спалить замок, если живет в нем вместе со всеми? — сурово произнес сэр Алек.

— Вот именно — кто?

Реймонд приказал Алеку молчать о сделанных ими открытиях и поехал обратно. Он застал вождей кланов и их бесценных дочерей в самый разгар сборов. Глядя на то, как суетятся их слуги, таская сундуки с пожитками в повозки, Реймонд нисколько не жалел о том, что испортил отношения с этими алчными трусами. Они лезли из кожи вон, стараясь всучить ему своих чад, но не ударили палец о палец, когда в замке случился пожар. Вдобавок они явились сюда без его приглашения. Вспомнив об этом, Реймонд наградил Алека весьма сердитым взором. Прежде чем устраивать эту ярмарку невест, следовало навести порядок в своих делах. А заодно и разобраться в отношениях с Фионой. Тайна, окружавшая эту женщину, все еще не давала рыцарю покоя. У него было такое чувство, будто он стоит перед запертой дверью и безуспешно пытается подобрать к ней ключ.

Де Клер тяжело вздохнул, кое-как отряхнул с себя древесную труху и без особой охоты пообещал вождям, что не будет тянуть с решением и непременно их известит. Ему было тошно иметь дело с этими трусами, но он старался быть вежливым и даже пожелал девицам приятного пути. Его внимание привлекла Изабель. Как всегда, она держалась особняком. Ей единственной из всех девушек хватило смелости приехать в замок верхом, в дамском седле, на белой лошадке. Изабель держалась как настоящая аристократка, но даже от Реймонда не укрылось отчаяние, таившееся в ее взгляде. Он взял ее за руку и обнаружил, что тонкие пальчики заледенели от волнения. Повинуясь его молчаливому приказу, Изабель наклонилась, чтобы можно было поговорить вполголоса.

— Я не говорил твоему отцу о том, что мы с тобой уже все решили.

— Он все равно угадает, что у меня на уме и на сердце, милорд.

— Я не буду спешить с гонцом. Подожду по крайней мере две недели. Может быть, к тому времени решение придет само собой и тебя не отправят силком в монастырь.

— Спасибо вам, милорд, — прошептала она, чуть не плача. — Но мне кажется, что единственным выходом остается побег.

— Это глупо и неосторожно! — нахмурился он.

— Я устрою большой взрыв. Пусть отец считает, что меня разнесло на куски.

— Черт побери…

Изабель улыбнулась при виде его испуга.

— Не тревожьтесь обо мне, лорд Антрим! Со мной ничего не случится! — Она поцеловала его в щеку, переполошив целую толпу глазевших на нее конкуренток, и Реймонд чуть не пожалел о том, что они так и не сошлись характерами. Он отступил назад, и Изабель поехала к воротам. За ней потянулась длинная вереница повозок. Возле подъемного моста Изабель оглянулась, однако смотрела она вовсе не на Реймонда. Де Клер и не заметил, что рядом с ним давно стоял Николай, стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Киевский витязь не отрывал взгляда от прекрасной ирландки и готов был лопнуть на месте от бессильного гнева. Реймонд задумчиво потер подбородок, снова посмотрев на Изабель. Но девушка уже успела отвернуться и гордо въехала на подъемный мост.

Дождавшись, пока последняя повозка покинет наружный двор, Реймонд подошел к сэру Алеку. Рыцарь вытянулся в струнку, отлично понимая, что ничто хорошее его не ждет. Де Клер поманил его пальцем:

— Поди-ка сюда, дружок. У меня есть для тебя подходящее дело.

Алек подошел и поклонился. Услышав, что теперь ему поручается охранять свиней, бедняга чуть не завыл от тоски.

Фиона не позволит ему становиться у себя на пути! Шинид нуждается в присмотре, и никакие знаки внимания со стороны де Клера не помешают ей быть вместе с дочерью! Как только стало известно о пожаре, она вызвала к себе Шинид с помощью чар и лично убедилась, что девочка цела и невредима. Дочь поклялась, что никто не видел, как она погасила огонь. Но Фиона не могла равнодушно смотреть на то, как все эти девицы вьются возле де Клера. Да, она ревновала его, когда увидела их три дня назад, и хотя феи рассказали, что всем им пришлось покинуть замок, Фиона отдавала себе отчет в том, что не в силах дольше терпеть разлуку. Она должна увидеть Реймонда как можно скорее. Ее так и подмывало вернуться в замок, хотя она понимала, что снова подвергнет себя опасности.

— Доброе утро, Фиона, — раздался чей-то голос. От неожиданности чародейка остановилась и откинула капюшон.

Это Онора приветствовала ее, стоя на обочине дороги. Фиона кивнула, стараясь подавить неясную тревогу. Не далее как месяц назад эта самая женщина готова была спалить ее на костре! Однако следом за Онорой с ней стали здороваться и другие вилланы, и она шла в замок, то и дело кивая в ответ на их поклоны.

Наконец ей повстречался Дуган, и чародейка накинулась на него:

— С чего это они стали так любезны? Ведь ни один из них даже смотреть на меня не хотел все эти годы!

— Они просто боялись нарушить запрет, миледи. А вдруг это навлекло бы проклятие и на них?

— Пожалуй, так оно и есть, — задумчиво промолвила она. Впрочем, какое ей дело до этих людей? По крайней мере им пока не пришло в голову снова выставить ее из Гленн-Тейза — и на том спасибо! — Ты тоже сегодня работаешь в замке?

— Нет, сегодня мне велено пасти скотину! — Он споро шагал по дороге. Мимо проезжали повозки и проходили военные отряды. Все как один улыбались и приветствовали Фиону.

— Они пригнали большое стадо?

— Да, большое. Не знаю, где его милость раздобудет такую прорву зерна, чтобы всех содержать! — И Дуган обвел выразительным взглядом бурую землю, не способную прокормить даже козленка. — Вы не могли бы вырастить здесь траву?

— Я пробовала.

— Стало быть, плохи наши дела, — понурился Дуган. Фиона взяла его под руку и с чувством сказала:

— Ох, Дуган, нам нельзя сдаваться! — Возле помещений для скота стоял сэр Стэнфорт. Фиона заметила его и поздоровалась. — То, что у меня ничего не вышло, лишний раз доказывает, что проклятие не имеет ко мне никакого отношения!

— Не знаю, так ли это.

— Мы непременно что-нибудь придумаем! — Она ласково распрощалась с Дуганом и пошла к воротам.

— А где вы были эти дни? — вдруг крикнул виллан ей вслед.

От неожиданности Фиона застыла на месте.

— У себя дома, в лесу. А почему ты спрашиваешь?

— Да потому что его милость, — Дуган ткнул большим пальцем в сторону замка, — с ног сбился, разыскивая вас.

— Вот именно! — встрял Стэнфорт. — И, на мой взгляд, это отнюдь не прибавило ему хорошего настроения!

— А значит, и всем остальным тоже! — подхватил Элрой, слышавший их с высоты крепостной стены. Англичанин и ирландец дружно расхохотались.

— Да, это точно, — смущенно кивнул Дуган.

— По-вашему, это я виновата в том, что ему под хвост попала шлея?

— Ага! — хором откликнулись мужчины. Им вторили все, кто был свидетелем этого разговора.

— Тогда мне лучше вообще туда не соваться!

— Ну уж нет! — Кое-кто из смеющихся мужчин даже двинулся вперед, словно собирался отрезать ей путь к отступлению.

Фиона добродушно рассмеялась и пошла к воротам. По мере того как с ней здоровалось все больше людей, у нее поднималось настроение. Его не испортил даже вид сожженной конюшни. Конюшню можно будет отстроить заново, а вот ей больше не следует оставлять Шинид без присмотра. Ведь даже Реймонду не дано поспевать везде и всюду. В дверях маслобойни замаячила сияющая мордашка Шинид, перемазанная сливками. Фиона послала девочке воздушный поцелуй, хотя больше всего ей хотелось обнять дочку и прижать к себе. Она заглянула в птичник, набрала свежих яиц и отправилась на кухню. Коллин занималась стряпней, весело болтая с сэром Гарриком. Рыцарь удобно расположился за столом и уписывал за обе щеки лакомые кусочки, которыми потчевала его радушная повариха.

— Вот уж не думала вас здесь застать! — удивилась Фиона. — Мне кажется, все заняты на строительстве!

От неожиданности Коллин выронила нож, а Гаррик вскочил со стула. Оба дружно набросились на чародейку с упреками, как будто она была непослушной девчонкой.

— Все, все, хватит! — не выдержала Фиона. — Я уже взрослая и сама могу о себе позаботиться! Если его милость изволят гневаться, это еще не значит, что все должны плясать под его дудку!

— С тех пор как вы пропали, вся работа пошла насмарку!

— Кто здесь сенешаль — ты или я, Гаррик?

— Но вы…

— Помогла в меру своих сил, вот и все! — раздельно произнесла Фиона и покачала головой. — И учти, я снова уйду отсюда и не вернусь, если меня не оставят в покое! — За годы своего вынужденного отшельничества она успела отвыкнуть от того, что кого-то интересует, куда она пропала.

Гаррик переглянулся с Коллин и смущенно извинился за свою несдержанность. Фиона повязала передник и отправилась в главный зал.

— Гм, гм… Фиона, — смущенно окликнула ее повариха, — тебе следует кое о чем знать. — Фиона замедлила шаги и оглянулась. Коллин пробормотала, беспомощно заломив руки: — У нас гости.

— Что, опять? Ну, знаешь ли, при таком гостеприимстве ему скоро снова придется посылать сэра Нолана за продуктами! — сердито заметила она и пошла в зал.

Коллин открыла было рот, но промолчала. Пожалуй, даже лучше, если предстоящая встреча окажется для Фионы полной неожиданностью. Может, бедному парню повезет и его не сразу превратят в жабу.

Раздраженно окинув взглядом столы, так и стоявшие с остатками завтрака, Фиона созвала пажей и приказала убирать со столов и сдвигать их в дальний угол зала после каждой трапезы.

— Лорд Антрим желает вас видеть, — сообщил сэр Гаррик откуда-то сзади.

Фиона, помогая мальчишкам собирать со столов посуду, небрежно кинула через плечо:

— Ты ведь наверняка сказал ему, что я здесь, Гаррик? Значит, он знает, где меня найти.

— Ну пожалуйста, Фиона! Он ждет в кабинете. Чародейка посмотрела на Гаррика повнимательнее. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке. Точно так же, как и она не могла равнодушно думать о том, что снова увидит Реймонда. Наконец она кивнула, оставила стопку грязных тарелок и сняла фартук. Но чем ближе Фиона подходила к кабинету, тем сильнее сердилась на настырного англичанина. Кто он такой, чтобы командовать ею? Особенно после того, как позволил себе с ней заигрывать, когда в его замке состоялась настоящая ярмарка невест? В конце концов она разозлилась не на шутку и стукнула в дверь кабинета с такой силой, что та сразу распахнулась.

У де Клера был просто отвратительный вид. Он что, не спал все эти ночи? Фиона убедилась в правоте своей догадки с первых же его слов.

— Где, черт побери, тебя носило?

Сострадание, не успев проснуться, было задавлено волной праведного гнева.

— Там, черт побери, где меня сейчас нет!

— Проклятие, Фиона, — зарычал Реймонд, шагнув ей навстречу, — я с ног сбился, пока искал тебя!

— Это зачем же, позволь тебя спросить? Чтобы снова сорвать украдкой поцелуй перед тем, как продемонстрировать мне свой выводок невест?

— Ты сама меня поцеловала!

— В первый и последний раз!

Реймонд глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки, и сквозь стиснутые зубы прошипел:

— Войди. Не хватало еще, чтобы весь замок слышал, как мы спорим!

— Напрасно ты вообразил, будто это спор! Клянусь богами, это настоящий поединок, и если ты не перестанешь ко мне цепляться, то больше не увидишь никогда! Надеюсь, тогда до тебя дойдет, что твой брак с какой-нибудь соплячкой не имеет отношения к тому, что было между нами!

Реймонд полез пятерней в затылок и взъерошил волосы, и без того стоявшие торчком.

— Чтоб тебе пусто было, женщина! Сегодня ты и правда ведешь себя как настоящая ведьма!

— Зато из тебя вышел сущий самодур! — Глаза Фионы угрожающе сощурились. — Не слишком ли много ты на себя берешь? Не забывай, я не твоя служанка и никогда ею не буду! — Чародейка ткнула пальцем ему в грудь, заставив отступить, и вошла в кабинет. — И если бы ты не метался без толку по всему замку, а дал себе труд пустить в ход мозги, то давно бы понял, где меня найти!

«Ну конечно, — подумал рыцарь, — в этой проклятой колдовской лощине!»

— Десять лет я ждала, когда смогу вернуться домой, и не думай, Реймонд де Клер, что твое внимание удержит меня от… — Она поперхнулась и умолкла, увидев еще одну фигуру.

Все мышцы в ее теле сковало от напряжения. Ошеломленная, бледная, Фиона во все глаза смотрела на человека, которого не желала видеть до конца своих дней.

На Йена Магуайра.

— Что ему здесь надо? — слетело с пересохших уст.

— Он приехал по моей просьбе… Господи, Фиона, — всполошился Реймонд, — тебе плохо?

У чародейки был такой вид, будто она вот-вот потеряет сознание. Де Клер кинулся было на помощь, но Фиона грубо оттолкнула его, по-прежнему не сводя глаз с Магуайра. Наконец она стряхнула оцепенение, вихрем развернулась и была такова. Реймонд мрачно уставился на Йена.

— Некоторые женщины слишком нервничают в моем присутствии, — пробормотал Йен, чувствуя себя крайне неловко.

Глаза Реймонда внезапно вспыхнули, но он поспешил следом за чародейкой. Йен не отставал от него ни на шаг, преследуя Фиону в узких переходах.

— Фиона! Стой!

Но она даже не обернулась. Лавируя между слугами, Фиона пересекла главный зал.

У двери во внутренний двор де Клер припустил чуть ли не бегом и успел поймать Фиону за локоть. Чародейка обернулась так резко, что рыцарь отшатнулся от неожиданности.

— Не смей ко мне прикасаться! Не смей!

— Фиона, да что с тобой, ради всего святого?

— Я могу тебе все объяснить, — раздался у него за спиной голос Магуайра.

— Нет! Ни слова ни одной живой душе, иначе… иначе я превращу тебя в окуня и скормлю ястребу!

Среди слуг раздались испуганные восклицания, и вокруг троицы моментально образовалась пустота. Фиона запоздало пожалела о том, что позволила своим чувствам выйти из-под контроля. Эта ошибка могла стоить ей всего, что было заработано таким тяжким трудом в последние дни. Как будто мало того, что Йен Магуайр уже стоил ей лучших лет ее жизни! Нет уж, она не собирается жертвовать ради него еще десятью годами!

— Делай как знаешь, Фиона, — ответил Йен, стараясь не выдать свой страх и глядя ей прямо в глаза. — Я это заслужил.

— Да, клянусь святыми духами этой земли, ты заслужил суровую кару! Это не я, а ты должен был носить шра… — Чародейка умолкла и помчалась прочь, проклиная свою несдержанность.

— Пожалуйста, не уходи! — крикнул Йен ей вслед.

— Фиона! — вскричал Реймонд с таким отчаянием, что она невольно замедлила шаги и оглянулась. Его лицо, столь дорогое Фионе, было полно боли и растерянности.

— Со мной ничего не случится. Но пока он здесь, мне в замке делать нечего!

— О-ох! — вырвалось у Реймонда. Он едва успел перехватить ее у ворот. Интересно, ему так и придется всю оставшуюся жизнь гоняться за этой сумасбродкой?

— Фиона! — мягко окликнул ее Йен, снова оказавшийся рядом. — Поговори со мной. Я тебя умоляю!

— Мне не о чем с тобой говорить! — выпалила она, и Реймонд подумал, что впервые видит ее в такой ярости. Чародейка вся горела у него в руках и тряслась как в лихорадке. Над головой сгустились тучи, и неведомо откуда подул резкий ветер.

— Но мне есть что тебе сказать!

— Не из-за твоих ли слов, — язвительно напомнила она, — мне уже пришлось пострадать?

— Пожалуйста! — Йен опустился на одно колено, и от неожиданности Реймонд даже выпустил локоть Фионы. Рыцарь не верил своим глазам.

— Ох! — раздраженно вздохнула Фиона. — Вставай, Йен! Не могу не признаться — мне приятно видеть, как ты унижаешься ради меня, но это ничего не изменит. Встань и веди себя по-мужски!

Йен встал и замер в ожидании. Решит ли она уйти или останется? А Фиона смотрела на Реймонда. Больше всего ее терзало то, что он стал свидетелем этой сцены. И зачем только Йен вернулся? Все Магуайры — упрямцы, и он не уберется из замка, пока не вытрясет из нее всю душу. Как будто ей приятно вспоминать о том кошмаре, в который он втравил ее десять лет назад! Фиона потащилась обратно в кабинет. Йен хотел было пойти следом, но Реймонд задержал его:

— Ты здорово досадил ей, Йен.

— Я сделал гораздо хуже, — ответил он и зашагал за чародейкой.

Фиона видела, что Реймонд хочет присутствовать при их объяснении, но не впустила его в кабинет. Пусть обижается сколько хочет. Она так злилась на Йена, что не отвечала за себя. Не дай Бог, ее ярость вырвется из-под контроля — тогда запросто может пострадать невинный человек.

И чародейка захлопнула дверь у Реймонда перед носом.

Затем она подошла к окну и распахнула ставни с розовыми стеклами. Ее лицо овеял ласковый ветерок, и Фиона вспомнила, как любила сидеть возле этого окна ее мать.

Йен смотрел ей в спину и чувствовал, какая боль и обида кипят в ее душе. Даже в самой комнате стало душно, несмотря на распахнутое окно. Ну что ж, будь что будет. И Йен начал свою речь.

— Как только я оказался здесь, я думал лишь о том, что могу встретить тебя.

— Стало быть, тебе крупно повезло.

Йен перевел дыхание, стараясь совладать со страхом. Вряд ли ему когда-нибудь удастся помириться с Фионой. Но он все равно должен попытаться.

— Я горько сожалею о том, что сделал.

— Вот и отлично, — процедила она. — А теперь убирайся.

— Господь свидетель, ты самая упрямая женщина на свете!

— Ты путаешь упрямство и упорство! — Фиона так впилась в подоконник, что казалось, ее ногти вот-вот вонзятся в камень.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. — Йен умолк на минуту и еле слышно промолвил: — Я никогда не видел тебя такой красивой.

— Твоя лесть меня не волнует. То время, когда я могла на нее купиться, давно миновало.

— Тогда я был глупым мальчишкой, Фиона.

— А я была глупой девчонкой! Девчонкой, влюбленной в мальчишку, готового на все ради собственного удовольствия! И ради тебя я пустила в ход свое колдовство! — Она резко повернулась, отчего на Йена пошла плотная волна жара. — Ради тебя я пошла против законов своего племени! Я прибегла к чарам без просьбы! Я вытащила Шивон из замка, потому что верила, что она этого хочет! Потому что ты сказал, что она этого хочет! Ты соврал!

— Но она собиралась замуж за Тайрана! — пытался оправдаться Йен.

— И она должна была это сделать, чтобы прекратить резню!

— Но я любил ее!

— А я любила тебя! — выкрикнула Фиона, и по ту сторону двери Реймонду пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Он спрятал лицо в ладонях, проклиная себя за то, что остался здесь и услышал эти роковые слова.

Глава 16

Фиона боролась с чувством стыда, таким же болезненным и острым, как десять лет назад.

— Я навела на Шивон чары, потому что любила тебя, Йен! Я знала, что ты этого хочешь!

— Знаю, — прошептал Йен, подавленный виной и раскаянием. Ее способность к самопожертвованию всегда была безгранична.

— И я вела себя как дура, позволила тебе охмурить себя красивыми словами! Я действительно поверила в то, что ты меня любишь, потому что слишком хотела верить в твою любовь и в то, что мы спасаем Шивон! — У Фионы было такое чувство, будто все внутренности скрутились в тугой комок, подкативший к самому горлу. Каждое слово давалось ей с огромным трудом. — Шивон чуть не убила нас обоих, когда очнулась! И это из-за твоей лжи, — с горечью продолжала она, — я потеряла все! Совет старейшин лишь слегка пожурил тебя и поспешил отослать в Англию. А меня публично высек мой собственный отец!

— Фиона, — возразил Йен с болезненной гримасой, — ты ведь знаешь, что их не интересовали ни я, ни ты. Они заботились только о том, как сохранить союз с Тайраном!

— А о чем еще им было беспокоиться? Йен, неужели ты так и не понял, что из-за нас чуть не началась война? Тай-ран О'Рурк требовал у них мою голову! — Она ткнула себя в грудь. — Мою, а не твою!

— Ты могла бы скрыться. С помощью магии.

— По-твоему, я нарочно позволила отцу бросить меня в темницу и высечь кнутом? — взвилась чародейка. — Я нарушила заповедь и заплатила за это втройне! Я на три года лишилась колдовского дара!

Лицо Йена вытянулось от изумления, а Фиона отвернулась к окну. Ей до сих пор делалось страшно, стоило вспомнить то ощущение беспомощности и неполноценности, что терзало ее все три года. Но ей хватило мужества выжить, и она не забудет полученный урок. Она стала взрослой за то время, пока боролась за свое существование, лишенная крыши над головой и поддержки родных и друзей.

— Я был слишком молод и думал только о себе, — признался он с тяжким вздохом. — Главная вина лежит на мне.

— Вот именно. — Взгляд бледно-голубых глаз был словно ушат ледяной воды. — Но к великому моему сожалению, ты предпочел умолчать об этом десять лет назад.

— В последние годы меня терзало раскаяние…

— Ты даже понятия не имеешь о том, что значит настоящее раскаяние! — презрительно фыркнула Фиона. — Тебе приходилось терпеть удары кнута? Или быть выгнанным из дома? Или десять лет оставаться изгоем, до которого никому нет дела?

— Я понимаю, что ты меня ненавидишь, — совсем понурился Йен.

— Это не ненависть, Йен, — призналась она со вздохом. — Скорее я готова возненавидеть себя за глупость и наивность.

Ты мог просить меня сколько угодно, но достаточно мне было сказать «нет» — и это спасло бы нас обоих.

— Мне так и не удалось уговорить их, Фиона. — Перед Йеном снова замаячила слабая надежда на прощение. — Я умолял пощадить тебя, но Тайран уперся. Он тогда ходил в любимчиках у короля Англии и грозил снова пойти войной на Дермотта. Тогда пострадали бы все кланы, а не только мы!

— Шивон пострадала больше всех, потому что ей пришлось стать женой этого животного! — напомнила Фиона.

— Она простила меня!

Ответом ему был суровый мрачный взгляд.

— Неужели ты так ожесточилась за эти годы?

— А как по-твоему? Шивон любила тебя, но не так сильно, чтобы пойти против своего народа… в отличие от меня. Наверное, меня настигло проклятие любви, когда человек не способен различить, где правда, а где ложь, пока не становится слишком поздно. И теперь ты будешь носить это проклятие до конца своих дней! — Фиона подошла к нему вплотную и не без злорадства увидела, что Йен испугался не на шутку.

— А что же будет с тобой, Фиона? Неужели ты готова сама приговорить себя к одиночеству, хотя вовсе не обязана больше страдать?

Фиона подумала о дочери. Шинид станет ее спасением от одиночества. И ей снова захотелось покинуть этот кабинет и увидеть свою дочь. В тот же миг ее мысли вернулись к Реймонду. Он наверняка торчит под дверью, ловит каждое слово и проклинает себя за то, что это услышал. Фиона готова была провалиться сквозь землю от стыда.

— Я слишком устала и слишком стара для того, чтобы мечтать о мужчинах! — глухо проговорила она, не скрывая горечи. — Мои шрамы выдадут меня с головой. И ни один мужчина больше меня не захочет.

— Ты судишь себя слишком строго!

— Нет, я заслужила эту кару за то, что слишком доверяла мужчинам! — Чародейка горестно покачала головой. — Меня выдрали кнутом, но я лишь пострадала от боли и заработала шрамы на спине как напоминание о своей беспечности. Но пока отец бил меня, моя мать истекала кровью.

— О Господи! — вырвалось у Йена.

— Она умерла вместо меня. — Фиона шумно сглотнула и добавила: — А вот теперь попроси у меня прощения еще раз.

Но Йен не в силах был вымолвить ни слова. Только теперь перед ним открылась вся глубина его предательства. Он знал, какая нежная любовь связывала мать и дочь, но понятия не имел о том, что леди Эгрейн погибла из-за его эгоизма.

Фиона подошла к двери и распахнула ее настежь. На первый взгляд коридор был пуст. Она вышла из кабинета и услышала, как кто-то тихонько окликнул ее по имени. Чародейка обернулась. В сумраке смутно угадывалась одинокая фигура Реймонда.

— Ты слышал.

— Кое-что.

— Неужели я не имею права на личную жизнь?

— Прости. — Реймонд тянулся к ней всем сердцем, всей душой. Но Фиона держалась так отстранение, словно была с ним едва знакома.

— Меня тошнит от этих ваших «прости»! Как будто этого достаточно, чтобы убрать из жизни все несчастья, в которые женщины попадают по вашей милости!

Чародейка повернулась и кинулась наутек. Реймонд метнулся следом, понимая, что Фиона снова собирается скрыться. Он поймал ее за руку и вынудил остановиться.

— Оставь меня в покое! — прорычала она, вырываясь.

— Нет! — В ответ он получил надменный ледяной взор. — Мне надоело гоняться за тобой, Фиона! — И Реймонд потащил ее к лестнице.

— Это не твое дело — куда я пойду!

— Неправда, мое! — Он уже спускался по ступеням и волок ее следом.

— Реймонд, перестань!

Внизу, в главном зале, заметили их появление. Кое-кто уже хихикал и даже хлопал в ладоши при виде такого необычного зрелища. Подоспевший Йен застыл у верхней ступеньки, скрестив руки на груди и не сводя с парочки взгляда, полного надежды.

— Ты меня позоришь перед людьми! — прошипела Фиона.

— Ах, какая жалость!

— Реймонд де Клер!

Он взглянул на нее так, что даже Фионе стало ясно: сейчас с ним лучше не спорить.

— Заткнись! — сурово приказал англичанин и направился к своей спальне.

Фионе приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за его широкими стремительными шагами.

— Ноги моей здесь не будет! — воскликнула она, упираясь на пороге.

Но Реймонд попросту зашвырнул свою жертву в комнату, пробурчав:

— Уже есть!

— Моя репутация и так оставляет желать лучшего! — Чародейка развернулась, готовая ринуться в атаку, как загнанная в угол кошка. — Но тебе и этого мало! Ты тащишь меня к себе в спальню на глазах у всего замка!

— О какой репутации ты говоришь? — Де Клер с грохотом захлопнул за собой дверь. — А кто прожужжал мне все уши о том, что Фиона О'Доннел — ведьма, предавшая свой народ? Это ни для кого не секрет! Что там еще у тебя осталось? Твое целомудрие? — Он ухмыльнулся и окинул ее оценивающим взором. — Ни за что не поверю, будто ты все эти годы оставалась такой уж неприступной!

Она подскочила и ударила его по лицу. На щеке остался багровый отпечаток ее пятерни. А Реймонд, к полному недоумению чародейки, вдруг улыбнулся.

— Ну вот, наконец-то ко мне вернулась та женщина, которую я знаю! А не та, что пряталась от меня по всем углам!

Как будто не он целовался с ней, когда у него был полон двор невест! Или он считает, что Фиона должна радоваться этой веселой шутке?

— Я вынуждена была искать убежище! Ты совсем не давал мне проходу!

Судя по виду Реймонда, он не поверил ни единому ее слову. Де Клер отвернулся, чтобы зажечь свечи в канделябрах и развести огонь в камине.

А Фиона застыла, парализованная мыслью о том, что попала в спальню своей матери. Что за спиной у нее постель. Однако ей претило обернуться и посмотреть на ложе, давно ставшее холодным и чужим. Ведь скоро де Клер приведет сюда молодую жену, чтобы зачать себе наследника. При мысли об этом ей стало трудно дышать. Фиона снова почувствовала себя униженной. Ей нечего делать в этой спальне!

— Выкладывай, что у тебя на уме, и покончим с этим!

— Не сомневайся, именно так я и поступлю!

— Ну так не медли!

— Я начну, когда сам того захочу! — Реймонд положил в камин несколько поленьев. Одно из них, упрямо откатывавшееся в сторону, пришлось поправить пинком.

Англичанин так ловко высек искру с помощью простого кремня, что Фиона подумала, не обладает ли он хоть малейшим даром. Вскоре в камине весело танцевало пламя. Реймонд выпрямился и прошелся по спальне, на ходу отстегнув перевязь с мечом. Меч он положил на стол, а сам встал за креслом, выдвинутым на середину комнаты. Его руки спокойно лежали на резной деревянной спинке кресла, но даже из другого угла спальни Фиона видела, как побелели от напряжения судорожно стиснутые пальцы.

— Значит, это он! — вдруг вскричал де Клер, грохнув креслом об пол. — Ты предала своих родных, свой клан — ради Йена?!

Эта вспышка животной ярости больно ранила ее самолюбие, заставляя снова переживать позор и унижение прошлых лет.

— Тебе хватило совести подслушивать под дверью? Ну что ж, по крайней мере теперь ты знаешь всю правду!

— Ты его любишь?

Фиона ответила не сразу. Она всмотрелась в полные ярости серые глаза и произнесла:

— Ты ревнуешь!

— Нет, черт побери, я не ревную, я просто лопаюсь от ревности!

— Почему? — С сильно бьющимся сердцем она робко шагнула ему навстречу.

— Фиона, ты же умная женщина! — со стоном воскликнул де Клер. — Неужели ты не видишь, как я к тебе отношусь?

— А что я должна видеть? Ты только и делаешь, что споришь со мной и валишь на меня одно обвинение за другим!

— Пожалуйста, прости меня за это! Я ошибался! Фиона кивнула, принимая его извинение, и замерла перед креслом. Она не сводила глаз с напряженной фигуры Реймонда. Он понурился, и упавшая на лицо прядь волос скрыла от Фионы его черты.

Наконец он медленно поднял голову и прошептал:

— Я хочу тебя!

— Я знаю, — мягко улыбнулась она. — И ты еще раз доказываешь свою бессердечность, говоря об этом вслух!

— Таков уж я есть! — Реймонд криво улыбнулся.

— Я устала с тобой спорить.

— По-моему, это ты не можешь и дня прожить без драки!

— А тебе хватает совести каждый раз втягивать меня в споры. Из-за тебя я стала так легко впадать в ярость, что скоро сделаюсь противна сама себе!

Взгляд де Клера жадно скользил по ее лицу, по ее телу, пока Фионе не стало казаться, что она чувствует его горячие, страстные прикосновения.

— По-моему, эта черта нравится мне в тебе больше всего!

— Ну а мне нет. Мой отец был жестоким человеком, и я поклялась, что не позволю себе быть такой же жестокой и вспыльчивой.

— Но в тебе нет и капли жестокости, Фиона!

— Тогда почему в твоем присутствии я становлюсь бешеной идиоткой, не способной держать язык за зубами?

— Да потому что ты тоже чувствуешь эту… эту энергию, что возникает между нами. Нет, не пытайся отрицать! Я докажу свою правоту одним-единственным поцелуем! — И Реймонд обошел кресло неслышно и грациозно, словно огромный хищник, не спуская с Фионы алчно горевших глаз. — Мне нравится то, что с тобой можно говорить откровенно, не играя словами. — Он с удовольствием следил, как проступает замешательство на этом прелестном лице. Никогда в жизни ему не приходилось встречаться с женщиной, так снисходительно относившейся к слабостям других людей и столь строго судившей саму себя. Он заставил себя замереть на месте, чувствуя, что еще немного — и ему станет не до разговоров. — Почему ты не призналась мне, что это был Йен?

— Потому что этот подонок не достоин того, чтобы я о нем вспоминала! — надменно отчеканила чародейка.

Реймонд подумал о том, что нынешняя резня запросто могла быть отголоском этой трагической истории. Но сейчас ему было не до вражды между кланами. Сейчас его интересовала только Фиона.

— Почему бы тебе не простить его?

— Потому что я не хочу его прощать!

— Еще как хочешь! Ты больше всего на свете хотела бы навсегда позабыть эту боль! — Он ласково взял ее лицо в ладони и повернул к свету, любуясь тонкими чертами. — Я читаю это в твоих глазах, Фиона. Обида разъедает твою душу, как огромная язва! Ты лишаешь Йена своего прощения потому, что он ушел от наказания, а ты — нет!

Чародейка зажмурилась, впитывая в себя тепло рук Реймонда, омывавшее ее измученную душу и побуждавшее мечтать о тех простых радостях жизни, которых она лишилась навсегда.

— Ты ничего об этом не знаешь, — выдохнула Фиона еле слышно.

— Зато я знаю, что ты сполна искупила свою вину. Так же, как и он.

Она сердито фыркнула и вырвалась.

— Признайся, Фиона! Ты бы хотела, чтобы он пострадал наравне с тобой! Но пока ты не дашь свободу Йену, ты не освободишься сама!

— Это слишком трудно. Он вышел сухим из воды, а я получила клеймо на всю жизнь!

— Знаю!

Она устремила на Реймонда напряженный взгляд.

— Я знал это еще с той ночи в пещере! Коннал мне рассказал.

Фиона кивнула, вспомнив их ночную вылазку.

— Покажи мне их, — сказал Реймонд.

— Ни за что! — Фиону явно оскорбило это предложение.

— Покажи сама, не то я добьюсь своего силой! — пригрозил де Клер.

— Только попробуй говорить со мной в таком тоне — и глазом моргнуть не успеешь, как превратишься в бревно! — Но Реймонда нисколько не смутила ее угроза, и Фиона растерялась: — Ну пожалуйста, Реймонд! Не надо! Они слишком уродливые!

— Ничто в тебе не сможет меня оттолкнуть! Обидно видеть, как такая сильная женщина унижается из-за каких-то шрамов! Тебя ведь не оттолкнуло вот это! — И он провел пальцами по глубокому шраму, уродовавшему его щеку. — Я видел, как ты переносила нападки и ненависть окружающих. Ты вела себя как королева. Так почему ты считаешь, что какие-то шрамы на спине не позволяют тебе больше быть женщиной?

— Потому что так оно и есть! — выкрикнула Фиона и без сил рухнула в кресло. Слова полились потоком, однако ей не хватило смелости поднять голову и посмотреть де Клеру в глаза. — Все эти годы я молила о том, чтобы ненависть ушла из моего сердца навсегда. Я мечтала о том, что когда-нибудь смогу вспоминать об этом без гнева и обиды, а лишь с сожалением и грустью. Я клялась, что пересилю свой позор. Я заслужила наказание. Но я не заслужила этой ежедневной пытки за то, что любила кого-то всем сердцем. Я была глупой девчонкой… — У нее вырвалось сдавленное рыдание.

Фиона подняла голову, и Реймонд увидел, что она плачет. Впервые за все это время. Он встал на колени, взял ее руки в свои, а Фиона тихо плакала, не стыдясь своих слез. Его сердце обливалось кровью от этих жалобных звуков.

— Ты не заслужила этого, Фиона, но теперь все кончено. Прости себя, как ты прощаешь других!

Она посмотрела на него сверху вниз, но так ничего и не ответила, не в силах преодолеть душившие ее рыдания.

— Все кончено, — повторил де Клер.

Чародейка со стоном ткнулась ему в грудь в поисках поддержки. Реймонд баюкал ее как маленькую, прижимая к себе.

Они и не заметили, как затихла обычная дневная суета за дверью спальни. Фионе потребовалось немало времени, чтобы выплакать все горе, что накопилось за долгие десять лет изгнания. Она изливала свою душевную боль в ласковых дружеских объятиях, зная, что Реймонд не позволит себе смеяться над ее беззащитностью и слабостью. Она почувствовала себя защищенной от жестокостей внешнего мира… впервые с той минуты, когда отцовский кнут прошелся по ее спине.

Мало-помалу рыдания Фионы стали тише, но Реймонд по-прежнему баюкал ее, и гладил по спине, и нашептывал нежные слова, то и дело целуя в макушку. Только когда в камине прогорели дрова, он на минуту отстранился, чтобы подложить туда еще несколько поленьев. Глядя на его точеный профиль, Фиона думала о том, что любит этого человека всем сердцем. Это не было неожиданностью: еще в их первую встречу в Донеголе Фиона не осталась равнодушной к его доблести и красоте. Ничего удивительного, что сейчас привязанность вспыхнула с новой силой, несмотря на ее полную безнадежность. Реймонд готов был пожертвовать чувствами ради того, чтобы выполнить приказ короля, не говоря уже о том, что он так и не поверил в ее колдовской дар. А ведь Фиона больше всего нуждалась в этой вере. Она могла бы доказать свою силу, просто щелкнув пальцами, но разве силой заставишь человека полюбить? Реймонд должен был поверить ей по велению сердца. На меньшее Фиона не могла согласиться.

Она понимала, что мечтает о невозможном. Трагическая гибель матери и неосторожно данная клятва сковали его по рукам и ногам, и теперь Реймонд ни за что не признается вслух в том, во что уже не мог не поверить — это Фиона знала точно. И все же она не могла противиться его обаянию и своей любви. Достаточно было легкой ласки, мимолетного касания пальцев, чтобы все ее тело затрепетало от разбуженной нежности и страсти.

И Реймонд почувствовал, как бурлит в ней эта страсть. Мигом позабыв про камин, он посмотрел ей в глаза и хрипло прошептал:

— Фиона!

— Что?

— Я по тебе с ума схожу, ты знаешь? — Его губы кривились в каком-то жалком подобии улыбки.

— Еще бы не знать! — Она вздрогнула всем телом и добавила: — Не меньше, чем я по тебе!

Он застонал и жадно впился в ее губы. Глубоко вдыхая наполнивший воздух аромат орхидей, он целовал и целовал ее без конца, и Фиона отвечала со всей силой разбуженного в ней желания. Она понимала, что ей не суждено быть вместе с единственным человеком, которого она смогла полюбить, но не в силах была отказаться от того шанса, что предоставила ей судьба. Будь что будет. Реймонд усадил ее к себе на колени, и она обхватила его ногами, прижимаясь всем телом. Даже сквозь одежду Фиона чувствовала, как рвется на свободу его затвердевшее копье, и ей тут же захотелось почувствовать его в себе, чтобы слиться воедино и изведать наивысшее наслаждение от их близости.

— Тебе нечего бояться меня, Фиона, — прошептал Реймонд, посмотрев ей в глаза. Он решительно распустил шнуровку на ее платье, обнажая плечи и грудь. Фиона сдавленно охнула и застыла, обмирая от страха и в то же время мечтая о новых ласках.

Де Клер медленно наклонился и взял в рот затвердевший сосок, заставив ее стонать от восторга. Фиона опомнилась лишь тогда, когда он положил руку ей на спину.

— Нет, не надо! — взмолилась она сдавленным шепотом. Ее прекрасное лицо покраснело от стыда, и это болью отозвалось в сердце де Клера.

— Доверься мне! — ласково попросил он.

— Я не верю мужчинам! — Фиона сделала слабую попытку высвободиться.

— Всем, кроме меня… — С этими словами он развязал шнурки, опустил платье до талии и осторожно прикоснулся к иссеченной шрамами спине. Она скривилась, но не пыталась его оттолкнуть.

Ее потрясло то, как благоговейно Реймонд гладил ее спину, словно она была столь же совершенна, как и остальное тело.

Вместе с состраданием в Реймонде просыпался и гнев. Он пожалел о том, что не может встретиться с тем, кто сделал это, и заставить его самого отведать кнута. Но де Клер тут же подавил в себе вспышку неуместного гнева и продолжал ласкать Фиону все так же нежно и терпеливо. Наконец он позволил себе наклониться и припасть губами к шраму, уродовавшему правое плечо. Жалобный стон зародился у нее в груди и замер на устах.

— Нет, Реймонд, не надо!

— Надо, — возразил он и поцеловал соседний шрам. Ему казалось, что отметины становятся бледнее в тот миг, когда он касается их губами. — Они уродуют не твое тело, а твою душу, Фиона, — нашептывал Реймонд. — А меня они нисколько не пугают, любимая! Они только доказывают, какой ты была стойкой и отважной, несмотря на молодость! — Он продолжал покрывать поцелуями ее плечи. — Между прочим, у меня шрамов не меньше, чем у тебя! Тебя ведь это не пугает?

— Нет. — Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза. — Разве они могут пугать? Это же знаки воинской доблести и отваги! А мои — клеймо предательницы…

— Неправда! — твердо возразил де Клер, сжимая ее лицо в ладони и не позволяя ей отвернуться. — Это всего лишь следы бессильной ярости, которую недостойный человек сорвал на собственном ребенке. Ты действовала по велению сердца, Фиона, и виновата лишь в том, что умеешь любить!

Он понимал ее так, как не понимал ни один человек на свете, и это положило конец одиночеству, на которое была обречена ее душа на многие и многие годы. Наконец-то чародейка получила то, о чем мечтала! Понимание и прощение! Не в силах удержаться, она спрятала лицо у него на плече и снова дала волю слезам. Реймонд утешал ее как мог, уверяя Фиону в том, что она самая храбрая и самая прекрасная женщина в мире и что он желает только одного: чтобы она была довольна и счастлива. А он будет горд, стать тем человеком, которому она окажет эту честь и позволит сделать ее счастливой.

Она прижала пальчик к его губам, и де Клер молча посмотрел на нее, проведя пальцем по влажной щеке.

— Это правда, что ведьмины слезы приносят удачу?

— Слезы как слезы, — слабо улыбнулась она. — Нет, это не ведьмины, а слезы фей приносят удачу.

Он несмело рассмеялся, и Фионе стало ясно: Реймонд и сам не знает, верить ей или нет. Но возврата к прошлому не было: она любит этого человека, пусть даже эта любовь разобьет ей сердце и станет причиной ее гибели.

Реймонд любовался ею, гадая про себя, о чем она теперь думает. Фиона все еще казалась грустной, но голубые глаза вспыхивали от восторга в ответ на его ласки. Он осторожно потеребил ее соски, и чародейка вздрогнула всем телом, едва слышно охнув.

— Господи, как же мне нравится, когда ты так охаешь! — прошептал де Клер.

— Так чего же ты ждешь? — Она томно прикрыла глаза и сама прижала его руку к бедру.

Реймонду не требовалось другого приглашения: путаясь в складках платья, он нащупал то самое сокровенное место, что так ждало его ласки, и Фиона жалобно всхлипнула в ответ. Реймонду показалось, что он чувствует в эту минуту все, что чувствует она. Он ощущал каждую клетку ее тела как свою. С хриплым стоном он прикоснулся к лепесткам ее женственности, и чародейка придвинулась, еще сильнее прижимаясь к его руке.

— Ох, Реймонд… — вырвалось у нее, и от возбуждения у него потемнело в глазах. Он готов был овладеть этой женщиной сию же минуту. Фиона просунула руку и обхватила его разгоряченное копье. Задыхаясь, Реймонд отвел ее руку и прошептал:

— Нет, сейчас моя очередь! — Он не мог позволить себе полной близости. А вдруг Фиона забеременеет? Не хватало еще оставить ее с внебрачным ребенком на руках!

— Но я хочу тебя сейчас! — возражала она, понимая, что это ее первая и последняя ночь любви и разделенной страсти. Однако Реймонд не отвечал, продолжая ласкать ее по-прежнему. — Реймонд!

— А ты не стесняйся, малышка, — откликнулся он с усмешкой, — покажи мне, на что ты способна! — Его пальцы выписывали ритмичные круги и восьмерки вокруг самой чувствительной точки. Он жадно ловил искры страсти, мелькавшие в широко распахнутых бледно-голубых очах. — Мне нравится то, как ты сжимаешь мои пальцы и вся дрожишь, умоляя о большем…

Внезапно Фиона запрокинула голову и задохнулась, содрогаясь всем телом. Ослепительная вспышка заставила ее надолго позабыть об окружающем. Наконец она опустила голову на плечо Реймонду, все еще слабо вздрагивая и тяжело дыша.

— Спасибо тебе, Реймонд, — прошептала чародейка. — Ты отвел меня в такое место, о котором я и не мечтала!

— И куда же именно? — Он немного отодвинулся и взглянул на нее с мягкой улыбкой. Но тут же стал серьезным при виде того, какое торжественное у нее лицо.

— В такое место, где я могу простить и начать жить заново, — прошептала она.

Это простое признание пронзило де Клера подобно удару арбалетного болта. Перед ним снова открылась та пропасть, в которую столкнула Фиону не заслуженная ею кара.

— Рад был вам услужить, миледи. — Он поцеловал ее в губы и довольно улыбнулся, почувствовав знакомый аромат полевых цветов.

— Ты разбудил во мне желание побывать там снова! — прошептала Фиона. Она упивалась поцелуем, словно умирала в пустыне от жажды, а это был последний глоток воды. Ведь завтра утром, при ясном свете дня, эти минуты блаженства будут стоить ей навеки разбитого сердца.

Глава 17

Внезапно дверь в комнату задрожала от резких ударов, и Фиона вздрогнула от испуга. Он лишь усмехнулся, не спеша провел руками по ее обнаженной груди и приподнялся, чтобы поцеловать в губы. Она едва слышно застонала и подалась вперед, к его горячим ладоням, готовая снова погрузиться в тот волшебный мир, где только что побывала благодаря ему. Но тот, кто стоял за дверью, не спешил уходить, и Фиона напряженно застыла, подумав о том, что в коридоре наверняка слышен каждый звук.

Реймонд попытался встать, но сделать это было не так-то просто. Распаленное тело не желало ему служить, вздрагивая от предвкушения близкой разрядки.

— Черт побери! — вырвалось у него. Он явно разрывался между долгом и желанием.

— Как жаль, — шепнула Фиона.

— А мне нет, — ответил де Клер, глядя на нее сквозь прядь темных волос, свисавших со лба. Он хотел еще раз погладить ее по груди.

— Тебя зовут. — Чародейка осторожно перехватила его руку и кивнула на дверь.

— Пусть проваливают отсюда ко всем чертям! — зарычал он и поцеловал Фиону грубо и страстно, все сильнее возбуждаясь от ее приглушенного смеха и той откровенной жадности, с которой она принимала его ласки.

Реймонд отодвинулся и посмотрел на Фиону так, словно в ней сосредоточился для него весь мир, заставляя ее трепетать от восторга. Она задыхалась, мечтая о новой близости, но все же нашла в себе силы разомкнуть его объятия и встать.

Реймонд тоже поднялся на ноги, а в дверь постучали снова.

— Ну, что там еще? — рявкнул он.

— Простите мое вмешательство, милорд, — раздался голос Йена по ту сторону двери. Он громко кашлянул и добавил: — У нас тут проблема.

— У меня тоже, — буркнул Реймонд. Наконец он вздохнул и приказал: — Подожди! — Его тревожный взгляд был обращен на Фиону. Растрепанная, разгоряченная его ласками, она торопливо приводила в порядок платье и показалась Реймонду столь соблазнительной, что он готов был послать к черту и Йена, и все его проблемы. — Надо что-то сделать, не то все в замке поймут, чем мы тут занимались.

— Да, тебе это действительно не помешает! — ехидно заметила чародейка, стараясь поправить прическу.

Он с тоской посмотрел на топорщившиеся штаны, подошел к сундуку, стоявшему в другом конце комнаты, откинул тяжелую крышку и покопался в его содержимом. Наконец достал оттуда расческу и щетку для волос и подал все это Фионе. Она с поразительным проворством затянула все шнурки на своем платье и занялась волосами. Чтобы расчесать длинные пряди, ей пришлось извлечь из них все ленты. Реймонд осторожно перебирал черные как вороново крыло волосы, в которых тускло поблескивали искорки серебряных амулетов.

Фиона оглянулась через плечо, машинально пропуская волосы через расческу.

— Возможно, ты действительно настоящая чародейка, — прошептал он. — Во всяком случае, меня ты явно очаровала.

— Я понимаю, что ты не веришь мне, Реймонд, — ответила она с упавшим сердцем, — и давно с этим смирилась.

— Разве ты не могла бы это доказать? — сосредоточенно нахмурился он.

— Я не хочу этого делать. — Разве можно заставить человека поверить в то, что и сам не можешь объяснить простыми словами? Тем более что Реймонд все еще скован предрассудками и клятвами. Недоумевая, как ее угораздило влюбиться в такого убежденного упрямца, Фиона повернулась к де Клеру и провела расческой по его взъерошенной шевелюре.

— Могла бы или нет? — сурово повторил он, перехватив ее руку.

— Да, могла бы, — ответила чародейка с усталым вздохом. — Но в этом нет никакого смысла.

— Как это нет? Почему ты так решила?

— Потому, что я не могу заставить тебя силой поверить в то, что я говорю правду!

— Проклятие, Фиона, магии не существует! — прошипел он яростным тоном, не допускающим возражений.

— Я не могу тебе врать, Реймонд. А ты хочешь, чтобы я стала лгуньей в угоду твоим убеждениям! — Стук в дверь возобновился, и Фиона торопливо добавила: — Я отказываюсь врать и отказываюсь демонстрировать тебе свою силу. Между нами все кончено. — Чародейка направилась к выходу, но задержалась, разглядывая что-то в левом углу.

— Нет, неправда! — Реймонд не желал расставаться с ней так просто.

— Кроме той возни в кресле, между нами нет ничего общего. Мы по-прежнему не доверяем друг другу. Когда ты смотришь на меня, то видишь свою покойную мать, и я этого не потерплю.

Реймонд подумал о том, что при взгляде на Фиону он вспоминает о чем угодно, кроме своей покойной матери.

— Я знаю, что ты не такая, как та старуха, я получил этому доказательства! — Она готова была лечить любого, даже, несмотря на оскорбления и издевки, получаемые взамен. Даже несмотря на то что он сам оскорблял ее не задумываясь.

— А вот теперь позволь мне тебе не поверить.

— Я согласен, что ты самая талантливая целительница на свете, но магии все равно не существует, и…

— Я не собираюсь устраивать тебе представление, как дрессированный медведь! Или ты веришь мне — или нам не о чем разговаривать. — Он не успел и глазом моргнуть, как Фиона оказалась у порога, откинула крючок и распахнула дверь.

Йен с подозрением покосился на чародейку.

— Что ты со мной сделала? — вполголоса спросил он. — Я только что пришел в себя, а до этого не мог шевельнуть и пальцем!

— Ты вел себя слишком настырно и чуть не выломал дверь! Бурча что-то весьма нелестное по поводу ведьминой мести, Йен шагнул в спальню.

— Ну и в чем твоя проблема? — мрачно поинтересовался Реймонд, меньше всего желая в эту минуту заниматься делами.

— В замок вернулся отряд. Бастион снова рухнул. Фиона охнула.

Реймонд грязно выругался. Он постареет раньше времени из-за этих чертовых укреплений! Никогда в жизни строительство бастиона не приносило ему столько хлопот, пока он не приехал сюда. В страну, где кишмя кишат ведьмы и феи и где шагу нельзя ступить без магии — если верить местным остолопам! Пропади все пропадом! Он и сам не заметил, что стал рассуждать, как они!

— Раненые?

— Нет, никого. На этот раз повезло.

— О каком везении ты говоришь? — Фиона многозначительно посмотрела на Йена и пояснила: — Он строит в лощине, на заповедной земле возле Круга Камней.

Йен уставился на Реймонда как на умалишенного:

— Заклинаю тебя всем святым, скажи, что ты шутишь!

— Ирландцы мне все уши прожужжали, что я делаю ошибку! — небрежно отмахнулся от него де Клер.

— Значит, для тебя не должно быть неожиданностью, что бастион то и дело рушится!

Реймонд задумался, потирая подбородок, и наконец сказал:

— Прикажи остановить стройку!

Фиона не удержалась от радостного восклицания. Ее глаза были широко распахнуты и сияли от восторга, алые губки раздвинулись в благодарной улыбке.

Глядя, как расцветает от счастья ее лицо, Реймонд чуть не лопнул от удовольствия. У него было такое чувство, словно он только что завоевал целый мир.

— На время, — сурово напомнил он. — Я остановлю стройку на время, пока не разберусь с теми, кто стоит за грабежами и резней, и не пойму, зачем им это было нужно. — Де Клер благоразумно решил, что будет проще управляться с каждой проблемой по очереди, нежели с обеими сразу. — Но, так или иначе, бастион будет построен. Именно для этого меня сюда и прислали. — С каждым его словом улыбка на устах у Фионы бледнела, пока не исчезла совсем. Он шагнул было к чародейке, но та уже выскочила из комнаты, бросив на прощание:

— Поступай как знаешь, де Клер!

Ну вот, опять он стал де Клером. У него вырвался горький вздох. Он снова поссорился с Фионой. Реймонд вытер лоб, внезапно обнаружив, что обливается потом и задыхается от жары. Огонь в камине почти погас и не давал столько тепла, однако в спальне было нечем дышать.

Йен глянул на де Клера, не скрывая сочувствия, и внимательно осмотрелся. Он понимал, что раскаленный воздух — обычное проявление горячего нрава Фионы, и с тревогой размышлял о том, что чародейка все еще впадает в ярость в его присутствии. Внезапно внимание Йена привлекла искусная резьба, покрывавшая изголовье массивной кровати. В два шага ирландец оказался возле нее и склонился над изголовьем:

— Это же Круг Камней!

— Что ты сказал? — рассеянно откликнулся Реймонд. Он все еще смотрел вслед Фионе, с грустью пытаясь угадать, какие еще сюрпризы готовит ему эта непредсказуемая женщина.

— Заповедное место! — ткнул пальцем Йен. — Тебе хватило ума спать под его изображением в то самое время, когда ты строишь там бастион? — Йен говорил таким тоном, что можно было легко догадаться, что он думает по этому поводу.

Только теперь Реймонд соизволил обратить внимание на Магуайра и на резное изголовье.

— Я его не заметил. Обычно я так устаю к концу дня, что едва успеваю дойти до постели, — признался он. А стоит ему заснуть — его тут же будят неясные голоса, уколы и щипки. Де Клер прихватил свечу со стола и взобрался на кровать, чтобы как следует изучить резное изображение на деревянной спинке. — Черт побери!.. — вырвалось у него. Теперь понятно, что с таким вниманием разглядывала здесь Фиона несколько минут назад!

— Спорю на что угодно, Фиона была рада узнать, что эта вещь уцелела, пока замок стоял в руинах.

— А ей-то какое до этого дело? — пробурчал Реймонд, сползая с кровати на пол.

— Это кровать ее матери.

Реймонд ошалело захлопал глазами, на минуту утратив дар речи. Наконец он опомнился и вкрадчиво произнес:

— Эта кровать принадлежала ее родителям? — Реймонд не знал, что и подумать.

— Ну, если быть точным, эта кровать принадлежала ее матери, заодно со спальней.

— Но ведь это самая просторная комната в замке!

— Конечно. А где же еще должна находиться хозяйская спальня?

У Реймонда тревожно екнуло сердце. «Женщины в Ирландии могут править наравне с мужчинами!» — вспомнил он слова Шивон.

— Эгрейн. Она была замужем за Дойлом О'Доннелом, — произнес Йен так, словно освежал в памяти Реймонда давно известные ему факты. Судя по всему, реакция де Клера оказалась для него полной неожиданностью. — Я думал, тебе это известно.

— Нет, — бросил тот на полпути к двери. — Не было! — И это признание только подлило масла в огонь. Как Фиона посмела умолчать о том, что была хозяйкой этого замка?! Как посмела корчить из себя простолюдинку?! Она выставила его на посмешище перед всеми ирландцами!

— Ну, по крайней мере это объясняет многие вещи.

Реймонд застыл как вкопанный и вперил в Йена тяжелый взгляд:

— На что это ты намекаешь?

— На то, что я не мог понять, какого черта ты притащил в Гленн-Тейз всех этих невест, когда самая подходящая маячила у тебя перед носом!

Реймонд слушал его и готов был рвать и метать. Ей мало было обмануть его и выставить на посмешище! Она устроила ему настоящую пытку, ведь Реймонд был вынужден цацкаться со всеми этими соплячками и их алчными родственниками! А она смотрела на это и молчала, хотя достаточно было одного ее слова, чтобы все изменить! Ну Фиона, ну ведьма! Пусть теперь пеняет на себя! И Реймонд приказал:

— Не вздумай проболтаться ей о нашем разговоре!

— Можно подумать, она вообще со мной разговаривает! — мрачно ответил Йен, обращаясь уже к пустой комнате.

Стоило Реймонду оказаться на лестнице, и он почувствовал восхитительный аромат кушаний, приготовленных Коллин на обед. Но через минуту ему стало не до еды: солдаты, встревоженные последними событиями, обступили де Клера плотным кольцом, как только он оказался в зале. Однако Реймонд не в состоянии был сосредоточиться на том, что они говорят. Он обшаривал глазами зал, высматривая ту, на которой собирался сорвать свою ярость.

— Милорд! — воскликнул сэр Алек таким тоном, что Реймонд невольно прислушался. — Это нельзя объяснить небрежностью рабочих! — повторил Алек в десятый раз.

Реймонд глубоко вздохнул. Деваться некуда, расправу над Фионой придется отложить. Сначала он займется бастионом.

— Я допросил всех англичан, а потом ирландцев и убедился, что это не было умышленное вредительство, — доложил Николай. — По крайней мере здесь не замешаны те, кто работал на стройке.

Реймонд сильно в этом сомневался. Но с другой стороны, попытка нарочно обрушить бастион не могла остаться не замеченной верными ему людьми, а таких было явное большинство. Кто-то непременно заметил бы вредителя и вывел его на чистую воду.

— Собери оруженосцев и конвой. Я хочу взглянуть на это сам.

— А мне казалось, что ты хотел остановить стройку, — громко произнес Йен, спускаясь по лестнице в зал.

— Да, хотел. — Реймонд раздраженно посмотрел на ирландца.

— Что?! — воскликнули рыцари в один голос. Реймонд подошел к очагу, расталкивая тех, кто замешкался и оказался у него на пути.

— По-вашему, мы можем терять людей без конца? Сколько еще может погибнуть под обвалами?

— Ну конечно, нет… — промямлил Алек, — но определенные потери все равно неизбежны…

— Алек, разве мы воюем? — напустился на него де Клер. — Мы всего лишь строим бастион!

— Но королевский приказ…

— Я отлично помню, что приказал мне король Генрих, сэр Алек из Кента, — угрожающе процедил Реймонд. — И не нуждаюсь, чтобы мне напоминали об этом чересчур болтливые слуги!

— Как скажете, милорд, прошу меня простить! — Алек тут же пошел на попятную, гадая про себя, какая муха укусила лорда Антрима на этот раз. То ли он все еще злится из-за ярмарки невест, то ли случилось что-то еще?

— Прикажи седлать коней! — машинально произнес Реймонд, глядя куда-то ему за спину.

Алек и Николай тут же оглянулись, желая узнать, что так приковало его внимание.

И ни один из них не удивился, увидев Фиону.

— Клянусь честью, она настоящая красотка! — воскликнул Алек. — Как по-твоему, почему она до сих пор не замужем?

— Откуда мне знать? — буркнул Реймонд, стараясь не выдать охватившее его напряжение.

— Что за глупая выдумка это ее изгнание? Только дурак разбрасывается такими женщинами!

— Что до меня, так я бы не растерялся! — заметил Гаррик, откровенно раздевая ее взглядом.

Реймонд так глянул на своих сластолюбивых рыцарей, что те моментально умолкли.

Де Клеру с трудом верилось в то, что он видит перед собой ту самую страстную любовницу, что отвечала на его ласки с таким жаром там, наверху. Сейчас Фиона была живым олицетворением деловитости и распорядительности. Она успела собрать волосы в узел на затылке, а поверх платья повязала чистый передник. Окинув оценивающим взглядом накрытые к обеду столы, Фиона отправила служанок за недостающими блюдами, а двум пажам велела добавить еще один стол, чтобы за ним поместились все желающие. В эту минуту из кухни появилась Коллин с полным подносом в руках. Фиона отведала приготовленное ею кушанье и отозвалась о нем с такой похвалой, что повариха просияла от гордости. Еще один приказ — и в зал потянулась череда слуг, подававших обед. Все получалось споро и слаженно, словно пажи выполняли фигуры хорошо известного сложного танца. При этом Фиона умудрялась подбодрить каждого словом и ласковой улыбкой. Люди готовы были расшибиться в лепешку, угождая такой госпоже.

Истинной леди Гленн-Тейза.

Ярость полыхнула в его груди с новой силой, и Реймонд задумался, прикидывая, как бы ему наказать Фиону за ее двуличие.

— На твоем месте я бы не дулся на нее как мышь на крупу! — раздался у него за спиной вкрадчивый голос Йена. — Потом не оберешься хлопот!

— Ты веришь в то, что она колдунья? Йену стало смешно.

— Я знаю, что она колдунья!

— Расскажи, как именно она колдовала для тебя?

— Ну уж нет, я не дурак! Она же сотрет меня в порошок!

— Она не сможет причинить тебе зла. Она никому не может. Для нее это правило — святое.

— Да, конечно, зла она не причинит. Иначе бы не стала ждать столько лет, чтобы со мной расплатиться! Но мне что-то не хочется провести остаток дней в облике жабы или белки.

Реймонд уставился на ирландца как на сумасшедшего.

— В этом случае, — продолжал Йен как ни в чем не бывало, — мне вряд ли будет причинено прямое зло. Но как я буду отдавать приказы своим слугам? Боюсь, они быстро утратят ко мне всякое почтение! Ты ведь знаешь, как это бывает!

Реймонд очумело потряс головой. Ну что ж, по крайней мере Йен относится к своему помешательству со здоровым юмором. Он снова посмотрел на Фиону, и их взгляды встретились. Она не жалела слов, отвлекая его глупыми байками о колдовстве, и в то же время молчала о том, что была леди этого замка! Ноги сами подняли Реймонда с места и понесли к Фионе, но тут его окликнул Алек. Рыцарь явился доложить, что отряд готов. Де Клер оглянулся на Фиону, поглощенную хлопотами, о которых она могла бы даже не думать. Машинально отмахнулся от Алека и пошел к ней, чувствуя, как возрастает его волнение с каждым шагом.

Йен следил за тем, как люди расступаются перед Реймондом, пробирающимся к Фионе. Она стояла к де Клеру спиной, и все же Магуайр не сомневался: чародейка чувствует его приближение. Это было видно по ее напряженной позе и по тревожно блестевшим глазам. Фиона любила де Клера. И ирландец с горечью подумал о том, что когда-то имел глупость с презрением оттолкнуть этот дар судьбы. Они были молоды и беспечны, в их жилах бурлила горячая кровь, и хотя Йен был неравнодушен к Фионе, эта привязанность казалась ему ничем по сравнению с тем, что он чувствовал к Шивон.

Однако Шивон отвергла его, и он возжелал ее еще сильнее, хотя теперь Йен понимал, что виновато в этом было оскорбленное самолюбие, а не разбитое сердце. Черт побери, он был так слеп в своей мальчишеской ярости, что не заметил, в какое жуткое месиво превратил жизнь этих женщин — не говоря уже о своей собственной. Ведь когда появился Пендрагон, Йен вообразил, будто Шивон предпочтет его надменному англичанину. И снова обманулся. Правда, со временем все встало на свои места и они даже подружились с Пендрагоном, но это не умаляет его вины. Он оскорбил дружбу и доверие Шивон. Он унизил и отверг любовь Фионы. Проклятие, он слишком хорошо понимал чувства обеих женщин и знал, что Фиона права! Магуайру не дано испытать той любви, что навек связала Шивон и Гэлана и теперь зародилась между Фионой и де Клером. Это не на земле Гленн-Тейза лежит проклятие! Это на него, Йена Магуайра, боги наложили проклятие душевной слепоты!

Тем временем Реймонд оказался возле Фионы.

Он обратился к ней, намеренно подавив в себе все теплые чувства и сосредоточившись на мыслях о ее коварном обмане.

— Фиона!

— Они подождут и не будут начинать обед без тебя, де Клер, — заверила она, расставляя приборы на дополнительном столе. — Отдай приказ — и все будет так, как ты захочешь.

— Пусть начинают. Я еду на стройку.

— Ты не обязан передо мной отчитываться. — Чародейка что-то поправила на столе и снова отвернулась. — Точно так же, как и я…

— Нет, — отрезал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, — ты никуда не уйдешь! Ты останешься здесь до тех пор, пока я не вернусь. Нам нужно многое обсудить.

— Разве мы не все обсудили? — устало спросила она.

— А как насчет твоей дочери? — прошептал Реймонд ей на ухо.

Фиона охнула от неожиданности и отшатнулась.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Она поспешила прочь, как будто не замечала, что Реймонд следует за ней по пятам. Наконец ему надоело гоняться за Фионой по всему залу. Он рывком подтащил ее к себе и спросил так, чтобы слышала она одна:

— Хочешь, я спрошу ее сам?

Как назло, именно в этот момент Шинид снова выскочила в главный зал. Фиона проводила девочку тревожным взглядом, а потом вырвала руку и устремила на де Клера пылающий яростный взор.

Она напомнила ему разъяренную львицу, вынужденную защищать своих детенышей. Реймонду оставалось лишь сожалеть о том, что сейчас нет возможности обсудить ту паутину лжи, что Фиона плела вокруг него все это время.

— Оставляю все на ваше усмотрение, миледи. — Он отвесил ей шутовской поклон и был таков.

Фиона без сил рухнула на первую попавшуюся скамью, опираясь локтями на стол и пряча лицо в ладонях. Она едва дышала от ужаса.

— Фиона!

Ее руки медленно опустились. Напротив нее за столом сидел Йен Магуайр.

— Чего ты хочешь от меня?

— Разве ты не знаешь?

— Ты ведешь себя так, будто от моего прощения что-то зависит! — Чародейка вскочила и попыталась спастись бегством, но Йен схватил ее за руку и сказал:

— От него зависит больше, чем ты представляешь!

Фиона подняла голову, и Йен болезненно поморщился под ее пронзительным взглядом. Однако Магуайр не сдался и кивнул, приглашая ее отойти к очагу. Фиона вырвала свою руку, но не спешила уходить. Наконец она согласно наклонила голову и пошла следом за ним. Йен устроился возле очага, и Фиона тут же оказалась рядом. Одно усилие воли — и пламя полыхнуло так, что посыпались искры.

— Сядь и успокойся, пока не спалила дотла весь замок! — вполголоса посоветовал Йен.

Фиона застыла, следя за тем, как рвутся на свободу языки огня. Наконец она совладала с собой и села на низенькую скамейку.

Йен опустился перед ней на одно колено.

— Не надо! — всполошилась она, испуганно оглядываясь: а вдруг кто-то увидел? — Я больше не держу на тебя зла, Йен. Теперь мне ясно, что я не могу жить по-старому. Это позволило бы прошлому по-прежнему держать меня в руках.

— Так же, как оно держит меня?

— Я хотела, чтобы ты заплатил за свое предательство!

— Ты имела на это право.

— Нет. Я не верховный суд, и я не меньше твоего виновата в том, что между кланами чуть не началась война. А теперь я знаю, что мое прощение было для тебя крайне важно, и моя злопамятность стоила тебе недешево.

— В глубине души я все еще раскаиваюсь в том, что сделал тогда, Фиона! И дня не прошло без того, чтобы я не подумал о причиненных тебе горе и обиде. И я умоляю вас, миледи, — он покаянно склонил перед ней голову, — простите меня!

Она едва успела выплакать свою обиду на груди у Реймонда и еще не свыклась с новообретенной свободой, однако это помогло ей взглянуть на своего обидчика иными глазами. Ведь он явился сюда по доброй воле, чтобы смиренно просить прошения. Перед ней стоял не прежний самовлюбленный сумасброд, а взрослый мужчина, готовый отвечать за свои поступки и не постеснявшийся унизиться перед Фионой на глазах у всего замка. Ради нескольких коротких слов.

— Твое покаяние и смирение приняты, Йен Магуайр, — проговорила чародейка, возлагая руку на темноволосую голову. — Я даю тебе свое прощение. Да будет так.

Широкие плечи Йена опустились. Он заслонил глаза рукой. Сейчас его не волновало то, что в зале повисла напряженная тишина: люди замолчали и таращились на них во все глаза.

— Ну, слава вам, великие духи! Я все-таки дожила до этого дня!

Фиона коротко рассмеялась, мигом узнав этот ворчливый голос. Старая Изольда стояла у нее за спиной с полным кувшином в руках.

— Вот и еще один шаг! — загадочно сообщила она Фионе и напустилась на слуг, совсем забывших про свои обязанности.

— Спасибо! — Йен поднял голову, и Фиона увидела, что в глазах у него стоят слезы.

Она сдержанно кивнула. Не так-то просто было в один миг сменить гнев на милость и вернуть их былую дружбу. Йен выпрямился и предложил ей свою руку. Она долго разглядывала эту сильную, загрубевшую от меча ладонь, прежде чем приняла ее. И в тот же миг ей показалось, что за ней наблюдают. Чародейка затравленно оглянулась. Но все вокруг были заняты своим делом. Людей больше волновал горячий обед, чем ее переживания. Тем временем Йен откланялся и пошел во двор, а Фиона вернулась к господскому столу и встала возле кресла Реймонда. Ее внимание привлекло еще одно кресло по правую руку от кресла де Клера. Оно казалось не таким массивным, как хозяйское, но тоже было украшено искусной резьбой. А в следующую секунду у нее перехватило дыхание от неожиданности. Потому что на сиденье она увидела свою аккуратно сложенную меховую накидку.

Фиона впилась взглядом в толпу, как будто ждала, что кто-то может наброситься на нее и растерзать на части. И тут она увидела де Клера. Он стоял на пороге и надевал латные рукавицы.

Возле него показался Йен, и Фионе стало ясно, что Реймонд ждал Магуайра. Она снова посмотрела на накидку и подняла взгляд на де Клера. Их глаза встретились. Подтвердились самые худшие ее опасения.

Реймонд узнал о том, что она была леди Гленн-Тейза.

И это его совсем не обрадовало.

Глава 18

Реймонд спешился, поспешил к бастиону и медленно обошел его по кругу. Вернее, обошел то, что от него осталось. Вся восточная стена лежала в руинах, а западная и южная пострадали настолько, что могли обрушиться в любую минуту. Толстые сваи, с таким трудом вбитые в плотный грунт на целых пять футов, были вывернуты из земли, как корни деревьев, поваленных ураганом.

Йен остановил коня в нескольких футах позади него, соскочил на землю и осторожно приблизился к развалинам. Он долго разглядывал обломки бревен.

— Древесина была достаточно прочной. Если это не удар молнии, то есть лишь одна причина, по которой они могли не выдержать…

— Изволь объяснить, что же это за причина!

Йен встал перед де Клером и посмотрел ему в глаза.

— Приказать возвести на этом месте бастион — все равно… — Йен замялся в поисках подходящего сравнения, — все равно что строить казарму на том месте, где прежде была церковь!

Суровые черты лица Реймонда превратились в каменную маску.

— Пожалуй, место было выбрано не совсем удачно из-за подземных вод, размывших грунт, — упрямо пробормотал он, скорее пытаясь убедить в этом себя, нежели окружающих. — Вот и Фиона говорила о фунтовых водах, выходящих на поверхность возле самой лощины…

— Реймонд. — Йен резко махнул рукой, предлагая ему отойти в сторону от любопытных ушей, и де Клер сделал несколько шагов вниз по склону. — Скажи, как долго ты собираешься пробыть в Гленн-Тейзе?

Что за странный вопрос?

— Я полагал — до конца своих дней, — озадаченно отвечал де Клер.

— Тогда я бы не советовал тебе пренебрегать некоторыми особенностями моего народа. Мы не всегда готовы верить в то, что ты считаешь единственно правильным и верным. И пока ты не научишься хотя бы уважать старые обычаи, ты будешь оставаться один против всех. — Поскольку де Клер не проронил в ответ ни звука, Йен продолжил: — Ты веришь в чудеса, сотворенные Иисусом?

— Конечно!

— Так почему ты не в состоянии поверить в могущество тех сил, что правили миром до его рождения?

— Потому что эта языческая вера убила мою мать, Йен!

Магуайр был настолько ошеломлен, что Реймонд счел необходимым рассказать ему все. Но он еще не успел закончить, как ирландец тряхнул головой, не желая соглашаться.

— Ты не имеешь права сравнивать эту женщину с Фионой, ведь такие, как Фиона, живут ради того, чтобы исцелять, а не нести смерть! Для них это не игра и не способ заработать себе на жизнь! Для них это образ существования! Они не способны причинить вред!

Реймонд рассеянно смотрел вдаль, сожалея о том, что при всем своем желании не может поверить в эту чушь. Фиона просто талантливая целительница — но не более того. Реймонд не верит в колдовство вовсе не из-за смерти матери. Этому противоречит простая логика.

— Фиона обладает даром управлять силой стихий, — продолжая Йен. — И тебе это должно быть известно лучше других, ведь однажды она воспользовалась этой силой, чтобы спасти тебе жизнь.

Реймонд, осененный мрачной догадкой, развернулся и впился в ирландца подозрительным взглядом:

— Кажется, ты добился ее прощения? И теперь корчишь из себя ее рыцаря?

Йен услышал в его голосе бешеную ревность.

— Это тебе следовало стать ее рыцарем! — воскликнул он. — Неужели тебе хватает совести обнимать ее и смотреть ей в глаза, — продолжал Магуайр очертя голову, — и в то же время обвинять ее в коварстве и алчности?

Нет, конечно, нет! И все же Реймонд продолжал считать себя оскорбленным.

— Она ввела меня в заблуждение, она намеренно умолчала о том, на что может претендовать по праву рождения!

— О каких правах ты толкуешь, англичанин? — грубо оборвал его Йен. — Разве не вы захватили нашу землю заодно со всеми правами? Разве Коннала кто-то из вас готов признать принцем? И что еще ты ожидал от Фионы, когда устроил в замке эту ярмарку невест, а ее каждый день грозился сжечь на костре? По-твоему, она должна была сама броситься тебе на шею? — Он резко отвернулся и пошел к рабочим, на ходу отдавая приказы не торчать на месте, а приниматься за разборку завалов.

Реймонд стоял, опустив голову, подавленный бременем неприятных открытий, следовавших сегодня одно за другим. Из головы не шла Фиона — такая, какой он видел ее перед отъездом: испуганная, захваченная врасплох при виде своей накидки на кресле. А как же Шинид? Де Клер готов был поклясться в том, что это дочка Фионы. Но это порождало бесконечную череду новых вопросов. Был ли Йен отцом ребенка? Знал ли он о существовании этой маленькой рыжей проказницы?

Реймонд вспомнил, как Шинид потушила пожар и как Фиона разводила костер в пещере. Как вокруг Фионы накалялся воздух, когда она сердилась. Как Фиона лечила людей, не задумываясь о собственной выгоде и безопасности. Какое у нее было лицо, когда она впервые за много лет вошла в ворота Гленн-Тейза. Как у него кружилась голова от аромата орхидей, когда они с Фионой целовались. Простой и логичный мир, в котором Реймонд жил до сих пор, сошелся в смертельном поединке с тем, что он видел своими глазами. Его сердце готово было разорваться: он искренне хотел поверить в то, что Фиона говорит правду, но все еще не был способен смириться. Ведь по законам рыцарской чести это считалось бы поражением.

С тоской размышляя о том, что из-за голубоглазой колдуньи он окончательно утратил душевный покой, де Клер вскочил на коня и один поскакал вверх по склону. Не обращая внимания на предостерегающие крики Йена, он мчался прямо к Кругу Камней, названному Дуганом зачарованным местом. Как ни старался, Реймонд не мог рассмотреть, чем же этот пресловутый Круг Камней отличается от остальной земли. Обычный клочок скудной каменистой почвы — таких было полно вокруг Гленн-Тейза.

— Ты видишь только то, что хочешь видеть! — прошептал де Клеру на ухо ехидный голосок, и он с бешеной яростью натянул удила и заставил Самсона развернуться, чтобы увидеть хозяина этих дерзких слов. Внезапно Самсон стал нервно прядать ушами, гарцевать и пятиться, не обращая внимания на гневные окрики Реймонда. Боевой конь вел себя так, будто почувствовал свежую кровь и готовился к сражению. Рыцарю все же хватило сил успокоить его и направить вперед. Они едва успели продвинуться на пару футов, когда Самсон визгливо заржал, прянул назад и взвился на дыбы, чуть не сбросив хозяина на землю.

— Да хватит тебе, малыш, чего ты испугался? — сердито воскликнул де Клер, но конь встал как вкопанный и не желал трогаться с места. Глухо чертыхаясь, Реймонд соскочил на землю. Жеребец немедленно вернулся на тропинку и встал там, всем своим видом демонстрируя, что не желает приближаться к зловеще белевшим камням. Такое трусливое поведение стало для Реймонда неприятным сюрпризом: Самсон был для него настоящим товарищем по оружию, отважным бойцом, не подвластным никаким страхам.

Реймонд еще раз обвел взглядом внешне ничем не примечательную лужайку и решительно шагнул вперед. На миг у него возникло странное ощущение, как будто ноги затекли от долгого пребывания в неудобной позе, а теперь в них снова восстановилось кровообращение. Он задержался, чтобы помассировать икры и бедра, и двинулся дальше. Однако неприятное покалывание нарастало, поднимаясь от бедер все выше. Оно не внушало Реймонду страха — скорее разбудило в нем любопытство. Он остановился и оглянулся на Самсона. Черный жеребец совершенно успокоился и как ни в чем не бывало принялся щипать траву по обочинам.

Это внушило Реймонду некоторую уверенность. Он сделал еще несколько шагов. Покалывание перешло в подергивание, и к тому моменту, когда де Клер поравнялся с камнями, его уже била крупная дрожь. Сердце билось гулко и часто, как будто обливалось кипящей кровью и готово было выскочить из груди. Не выдержав такого напряжения, Реймонд рухнул на колени и согнулся пополам, впившись скрюченными пальцами в землю. Он задыхался и судорожно глотал ртом воздух. В ушах откуда ни возьмись загудели барабаны, а визгливое пение лютни ввинчивалось в мозг, словно острое сверло. Ужасной музыке вторил шепот множества голосов. Жалобно кривясь, Реймонд безуспешно пытался набрать воздуха в легкие.

Этого не могло быть! Этого не могло быть!

Внезапно пытка кончилась — словно неведомые силы хотели наказать его за то, что не верил в их могущество. Он шумно вздохнул, весь в жарком поту, хотя день выдался довольно прохладным и по горам гулял резкий ветер.

Реймонд выпрямился и потащился к коню, с трудом преодолевая свинцовую тяжесть во всем теле. Словно во сне он попытался вскочить в седло и повторил эту попытку еще дважды, прежде чем понял, что забыл, как это делается. Ему пришлось постоять, прислонившись лбом к прохладной вытертой коже, и старательно восстановить в памяти всю последовательность движений. На этот раз попытка была удачной.

Не тратя времени даром, он помчался обратно вниз и вскоре поравнялся с людьми, суетившимися среди развалин.

— Чтобы я больше не видел здесь ни одной живой души! — приказал Реймонд, не сходя с седла.

Еще минута — и они с Йеном, Алеком и остальными рыцарями помчались в замок. Его все еще пробирала дрожь, стоило вспомнить шепот зловещих голосов, обитавших в Круге Камней. Ощущение было столь сильное, что Реймонд оглянулся, как будто ожидал увидеть тех, кто издавал эти потусторонние звуки. Он не сразу опомнился и заставил себя смотреть на дорогу, зябко кутаясь в плащ. Однако никакая одежда не могла изгнать стылый холод, пронизавший его до самых костей. Напрасно он пытался убедить себя, что от усталости у него разыгралось воображение, подогретое той чушью, что приходится выслушивать каждый день от суеверных ирландцев. Но стоило ему опустить взгляд на свои руки, и он увидел, что сжимает в кулаке неведомо откуда взявшийся гладкий белый камень. Реймонд не помнил, как подобрал этот камень на лужайке. И когда он пытался вскочить в седло, руки у него были пустые. Де Клер остановился, чтобы рассмотреть камень как следует. Голыш был отполирован почти до блеска и помечен незнакомым Реймонду знаком: вертикальной чертой с крючками на концах, обращенными в разные стороны.

— Де Клер! — окликнул его Йен, остановившись рядом.

— Что ты можешь сказать об этом, Магуайр? — Реймонд подал ему камень. При виде царапин на камне ирландец явно встревожился.

— Это же руна!

Реймонд не спускал с него сурового взора, ожидая пояснений.

— На рунах гадают… Эти камни бросают, чтобы узнать будущее… или разобраться в настоящем.

— Бросают? Это что, еще один вид колдовства? — Реймонду сделалось тошно еще до того, как он услышал ответ.

— Ими пользовались в старину. Где ты взял эту руну?

— На границе Круга Камней. — Реймонд забрал камень у Магуайра и не заметил, как потрясла ирландца эта новость. — Что, по-твоему, она значит?

Йен потупился. Было видно, с каким трудом дается ему этот разговор. По спине у Реймонда снова поползли мурашки, как будто кто-то старался напомнить о том, при каких обстоятельствах досталась ему эта руна — и во что он до сих пор не желал верить.

— Она означает «eihwaz», — наконец промолвил Магуайр, поднимая глаза. Реймонд явно не знал этого слова, и Йен пояснил: — Препятствие, помеха. Что-то стоит у тебя на пути, и не так-то просто от этого избавиться. Руна велит тебе остановиться и осмотреться, чтобы принять решение обдуманно и не совершить ошибку. Иначе все пойдет прахом. — Йен пожал плечами и кивнул на развалины укреплений: — Примерно как там. Это тебе еще одно предупреждение. Хорошо еще, что никого не завалило насмерть.

— Мне следовало остановить стройку после первого обвала, — процедил Реймонд, стиснув камень. — Под обломками могло погибнуть больше сотни людей.

— Совершенно верно, милорд. Это ни о чем вам не говорит? — С каждым словом Йен заводился все больше. — Если плотники трудились на совесть и если нет следов умышленного вредительства, то что же остается?

— Хотел бы я знать…

— Простите меня, милорд, за дерзость, но вы отлично все знаете! Вы просто предпочитаете этого не видеть!

Реймонд невольно отшатнулся, пораженный тем, как точно Йен угадал слова, нашептанные ему неведомым голосом в Круге Камней. Те самые слова, что так часто повторяла Фиона. Его взгляд снова приковал к себе камень с древней руной. Внезапно Реймонду стало ясно: это не он подобрал руну, а она сама его нашла.

Кит О'Каган хрипло закашлялся, безуспешно стараясь избавиться от душной влаги, заполнившей не только легкие, но и каждую клетку его тела. В тесной темнице было нечем дышать. Рана давно закрылась и больше не кровоточила, но это уже не имело значения: его убивало само это место. Он услышал чьи-то шаркающие шаги и мрачно уставился на старуху, принесшую ему еду. Она поставила поднос с водой и хлебом прямо на пол перед казематом.

— Нечего так смотреть на меня, Кит О'Каган! Узник подслеповато прищурился.

— Изольда! Великие боги, а я-то думал, ты давно подохла!

— Как бы не так! Зато ты точно отправишься на тот свет раньше меня!

Заключенный неловко встал на четвереньки, выпрямился и проковылял к решетке, зажимая рукой бок.

— Выпусти меня. Не пожалеешь!

Она лишь презрительно фыркнула в ответ, скрестив руки на груди.

— Ты все такой же! Нашкодил, а теперь лезешь из кожи вон, чтобы избежать наказания! За столько лет мог бы и повзрослеть, щенок несчастный!

— Ах ты, сука! — яростно прохрипел пленник. В припадке бешенства он даже кинулся на решетку в надежде добраться сквозь прутья до ненавистной физиономии, но не дотянулся на какую-то долю дюйма. Старуха как будто заранее знала, где ей встать. Она злорадно улыбнулась, и выцветшие глаза сверкнули былым задором.

— Помнится, ты называл меня совсем по-другому, когда хотел залезть ко мне под юбку! — Она окинула Кита с головы до ног презрительным взглядом и снова посмотрела ему в глаза.

— Это было много лет назад, — пробурчал он.

— А ты все равно остался таким же недоноском! Тебе сильно повезет, если дело кончится простой виселицей! — Изольда выразительно чиркнула себя пальцем по шее.

— Выпусти меня! — в панике взмолился он. — Ну что тебе стоит — ради старых добрых времен?

— По-твоему, я рехнулась?

— Ты все еще держишься за Фиону! — Кит с трудом сдерживал душившее его бешенство. — Разве мало она нам напакостила?

— Это Дойл обрек нас на проклятие! Он убил Эгрейн! И ты знаешь это лучше других!

— Ух как я жалею, что тебя тогда не вздернули! — Кит в ярости плюнул ей под ноги.

— Ну вот, ты опять валишь с больной головы на здоровую! — вспыхнула в ответ Изольда, но тут же успокоилась и сказала: — Это проклятие можно снять.

— Не раньше, чем подохнет эта ведьма! Не сойти мне с этого места, если я вру!

Изольда приосанилась, выпрямив свою сутулую спину. Ее темные глаза смотрели сурово и строго. Она не пожалеет своей жизни, чтобы леди Гленн-Тейза заняла подобающее ей место, и не этому жалкому человеку становиться на пути у колесницы судьбы.

— Подыхай в этой темнице, Кит. Тебе уже недолго осталось. А когда ты испустишь последний вздох, то вспомнишь, что для таких, как ты, у Господа уготован ад. Ты отправишься прямиком в преисподнюю и сможешь сам передать отцу моей госпожи, что она заняла то место, что предназначено ей по праву рождения!

Первыми полегли солдаты, освещавшие путь факелами. Еще мгновение — и вокруг воцарился кровавый хаос. Воины в серых плащах посыпались на отряд из засады в кронах деревьев. Факелы погасли, и в сгустившейся тьме Реймонд мог разглядеть лишь ближайшего бандита, которого требовалось убить. Вынимая из ножен меч, он широким замахом снес голову одному противнику и тут же повернулся к другому, готовому поразить Самсона в грудь своим копьем. Боевой конь не подвел хозяина: повинуясь нажатию колен, отступил вбок и взвился на дыбы, опрокинув нападавшего ужасными черными копытами.

С ветвей спрыгнули еще трое. Реймонд спешился и хлопнул Самсона по крупу, прогоняя с дороги. Рыцарь жутко улыбнулся своим противникам и поманил их рукой, предлагая заняться делом. Бандиты с лицами, вымазанными сажей, закутанные в грубо выделанные меха, ринулись в атаку. Мечи столкнулись, высекая искры, и Реймонд одним могучим ударом развалил первого противника от плеча до бедра. Предсмертный вой еще висел в воздухе, а бездыханное тело не успело грохнуться о землю, как Реймонд развернулся, и острая сталь его меча со свистом отсекла руку второму бандиту, а потом лишила его ноги.

Реймонд бился как бешеный, горя желанием отомстить за гибель ни в чем не повинных людей, за кровь и страдания детей и женщин. Каждым ударом он платил налетчикам за загубленные жизни и разоренные дома, за невзгоды и страдания всего народа Гленн-Тейза. Его меч собирал свою кровавую дань, а перед глазами Реймонда стояло серое, залитое кровью лицо малышки Лии. Он вспоминал, как Фиона прижимала к себе мертвую девочку и заклинала прекратить эту ужасную резню, и он разил и разил без пощады, заставляя негодяев платить жизнью за горе его народа. Потому что сейчас де Клер бился за своих людей и за свою землю. Вот именно — он бился за своих людей. Верный Карвер надежно прикрывал его спину, а Йен, Алек и Николай бились с ним рука об руку, пока под их неистовым натиском у нападавших не иссяк весь воинственный пыл и на дороге не осталось ни одного противника. Только горячая кровь сочилась на землю да раздавались жалобные стоны раненых.

Реймонд все еще оглядывался, жалея о том, что схватка кончилась так скоро. В конце концов он вонзил в землю свой меч и зарычал от бессильного гнева. Он задыхался, он был с головы до ног залит кровью своих врагов. Бушевавшая в груди ярость по-прежнему требовала выхода. Услышав, как стонет один из нападавших, он метнулся на обочину дороги и грубым рывком приподнял его, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Почему вы это делаете? — прохрипел де Клер, поднеся к горлу раненого свой кинжал. — Чего вы добиваетесь?

Ирландец отвечал на его взгляд, не скрывая ненависти, и вместе с пузырящейся кровью с полумертвых уст слетело:

— Пошел к черту!

— Отвечай, и я помилую тебя!

Но в ответ Реймонд получил еще один ненавидящий взгляд. Одним ударом прикончив упрямца, де Клер кинулся к другому раненому.

— Милорд! — окликнул Йен, но Реймонду было не до него. Он собирался допросить еще одного бандита. — Реймонд!

Де Клер оглянулся, не выпуская из рук окровавленный кинжал.

Даже Йену стало не по себе от звериного оскала лорда Антрима.

— Они ничего не скажут!

— Еще как скажут! — Он одним рывком поднял с земли раненого ирландца, зажимавшего руками окровавленный бок. — Мы не уйдем отсюда, пока не вытрясем из них, почему они затеяли эту резню! — И он приказал, передавая пленного сэру Алеку: — А ну-ка покажи ему, чему ты выучился у турок!

Николай и Алек обменялись суровыми взглядами, дружно кивнули и привязали ирландца к дереву.

Фиона вышла во двор и окликнула Шинид. Девочка не спеша вышла из конюшни, и у Фионы упало сердце: этот упрямый взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Что ты натворила? — спросила Фиона, тревожно оглядываясь. Но кроме трех коров, мирно жевавших жвачку, поблизости не было ни одной живой души.

Шинид стиснула кулаки и замотала головой, отказываясь отвечать. И в эту минуту из-за мешка с зерном появился молодой козлик. Путаясь в тонких голенастых ножках, он смешно споткнулся и упал мордой в грязь.

— Ох, только не это! — в ужасе вскричала Фиона: у козлика были зеленые человеческие глаза, а на голове торчали пучки рыжих волос. Коннал! Однако его превращение оказалось неполным: на голове под рожками остались человеческие уши, а главное — да простит ее Господь! — он все еще был одет в штаны и рубашку!

Фиона кинулась к Шинид, схватила ее за руку, козлика — за загривок и потащила обоих в конюшню. Козлик протестующе заблеял. Ему вторил голос Шинид.

— Сейчас же все исправь, Шинид! — приказала Фиона, обмирая от стыда. Как она объяснит все это Шивон?!

— Он обозвал меня паршивой козявкой!

— Ну, деточка, ты только что доказала, что он был прав! — Шинид явно ошарашил столь суровый приговор, и Фиона наклонилась к самому ее лицу: — Ты пустила в ход свой дар, не умея толком с ним управляться! Представляешь, что будет с нами обеими, если кто-то об этом узнает? Мало я тебя предупреждала? Или ты забыла первую заповедь? Никому не причинять вреда! Быстро делай, что я велю, потому что ему больно!

Только теперь до Шинид дошло, что же она натворила. Девочка придвинулась к козлику, не обращая внимания на то, как угрожающе он выставил рожки. Она зажмурилась, опустив руки и сжав их в кулаки, и стала читать заклинание, как будто это была детская считалка. Наконец юная чародейка повелительным жестом воздела руки к небу. Ничего не произошло, и она беспомощно оглянулась на мать. Фиона встала рядом, еще раз повторив заклинание и медленно поднимая руки. Задние ноги козлика превратились в человеческие. Чем выше она поднимала руки, тем больше Коннал возвращался к своему естественному состоянию.

Наконец у Фионы вырвался вздох облегчения: мальчик рухнул на землю, едва дыша, но не сводя с Шинид яростного взора. Он коротко глянул на Фиону, и той стало ясно: Коннал знает, чья это дочь.

— Надо было законопатить тебя в бочку и продать старьевщику! — зарычал он, ринувшись на свою обидчицу. Но Шинид успела увернуться, и Коннал снова рухнул лицом в грязь.

— Коннал, мне так жаль… — Фиона заботливо склонилась над беднягой, желая ему помочь.

— Ты что, не можешь вправить ей мозги? — сердито ответил он.

— Судя по всему, это гораздо труднее, чем я думала, — пробормотала чародейка. Она заставила Шинид сесть на землю и ткнула ее в бок: — Проси прощения!

Как всегда, девчонка не замедлила продемонстрировать свое упрямство. Она гордо скрестила руки на груди и отрезала:

— Пусть первым попросит он!

— Чтобы я стал извиняться?.. — От возмущения Коннал даже поперхнулся. — За то, что сказал правду? Нет, Шинид, ты настоящая паршивая козявка! Ты только и делаешь, что отравляешь мне жизнь своими выходками! — Он глянул на Фиону и добавил: — Сегодня утром она покрасила молоко в синий цвет. А у кур в курятнике выросли павлиньи перья!

— Ты больше не будешь отвечать за ее поступки, Коннал, — пообещала Фиона, устало вздохнув.

— Желаю удачи! — с сочувствием произнес мальчишка. Он был так измучен, что даже не обрадовался избавлению от непоседливой воспитанницы.

— Нет, одной удачи тут будет мало, — сурово промолвила Фиона, глядя на дочь. — Похоже, придется как следует ее выдрать!

С Шинид моментально слетела вся спесь.

— Прости меня, Коннал! — выпалила она.

Он буркнул в ответ что-то невнятное, все еще слишком злой, чтобы помириться, встал и протянул руку Фионе.

— Я прошу тебя не выдавать нашу тайну.

— Ты и глазом мигнуть не успеешь, как остальные поймут то, что уже понял я.

Он говорил чистую правду. Фиону пробрала дрожь при мысли о том, что скажет ей де Клер, когда вернется в замок.

— Знаю. — Шинид сделала было попытку скрыться, но Фиона дернула ее за руку и посмотрела так, что у проказницы отпало всякое желание своевольничать. — Придется все же рискнуть и открыто взять ее под свою опеку.

— А как же де Клер? Ведь это он приказал мне о ней заботиться.

— С ним я поговорю сама. — Реймонд уже разгадал их нехитрую тайну. Пройдет еще немного времени — и весь замок узнает о том, что Шинид — дочь чародейки и что ее дар почти не уступает таланту матери.

— Ступай займись делами.

— Ты уверена?

— Да, вполне. Но сперва… — На минуту оставив Шинид без присмотра, Фиона прочла короткое заклинание, проведя руками вдоль его тела. Мальчик почувствовал, как где-то в груди зарождается приятное тепло и растекается по всему телу до самых кончиков пальцев.

— Это что такое?

— Защитные чары. Теперь тебе не страшны заклинания Шинид.

Шинид запищала от возмущения и даже притопнула ножкой.

Коннал только улыбнулся в ответ на сердитую гримасу и высунутый язык своей мучительницы, оскорбленной в лучших чувствах.

— Надолго их хватит? — спросил он у Фионы. Та уже направлялась к двери, увлекая за собой зареванную Шинид.

— Пока я сама их не сниму.

Коннал довольно улыбнулся, стараясь не подать виду, как сжалось его сердце при виде слез на румяных щечках Шинид.

На глазах у всех Фиона протащила Шинид через двор к кухне, не обращая внимания на любопытные взгляды. Слава Богу, Шинид хватило ума идти за ней молча и не устраивать истерик. Синее молоко — довольно безобидная шутка, и перья у кур можно привести в порядок в два счета, но Шинид стала разбрасываться чарами направо и налево и даже подняла руку на человека. Это недопустимо. Миновав кухню, Фиона с дочкой оказались возле крепостной стены, где был когда-то устроен маленький внутренний садик. Чародейка распахнула калитку, втолкнула туда Шинид и жестом приказала сесть на каменную скамью. Девочка повиновалась, надувшись от обиды.

— Ты разочаровала меня, Шинид.

— А чего он ругался?

— И правильно делал, детка! Разве можно так поступать?

— А что, нельзя?

— Пойми, магия — это не детская забава!

— Я не детка!

Фиона устало потерла виски и села рядом с дочерью.

— Несмотря на весь свой дар, ты не сможешь с помощью магии заставить кого-то тебя полюбить. И учти: это не проходит даром. Чары, наложенные тобой ради собственной выгоды, рано или поздно обратятся против тебя!

— Мама, но ведь Коннал — мой суженый!

— Уже? — с недоверием спросила Фиона.

— Да, уже! Я его видела во сне! — Шинид не знала, как рассказать матери о том, что она часто видит сны, которые скоро становятся явью. Потому что ей слишком часто снились всякие страшные вещи. Вроде стрел и пожаров.

— И что же ты видела в этих снах?

Шинид, до этого старательно разглядывающая сорняки у себя под ногами, набралась храбрости и посмотрела Фионе в глаза.

— Я видела Коннала, когда он уже стал взрослым. Настоящим рыцарем. Ой, мама, он такой большой-пребольшой и ужасно красивый! — проворковала малышка, и Фиона невольно улыбнулась при виде того, как мечтательно затуманился ее взгляд. — А еще я видела его совсем стареньким, и я тоже была вместе с ним!

— Но это может означать только то, что тебе суждено увидеть его в это время, а вовсе не то, что он твой суженый.

— Нет! — Шинид слетела со скамьи и встала перед матерью, упрямо надувшись. — Нет! Он суженый! Я знаю!

— Ну хорошо, я тебе верю. — Еще никогда дочка не отстаивала своих убеждений с такой горячностью. — Но все равно он еще очень молод и даже не стал оруженосцем. Ты слишком рано забиваешь себе голову такими мыслями. — Хотя сама Фиона уже успела прикинуть, что они были достаточно далекими родственниками, и в будущем это не могло препятствовать их браку.

— Но из-за твоих чар не он станет меня любить!

— Ох, милая! — воскликнула чародейка, привлекая девочку к себе. — Разве магия может помешать настоящей любви? Никогда! Я просто не смогу наложить чары против веления его сердца!

— Правда?

— Ты же знаешь, что я никогда не лгу! — Фиона торжественно кивнула. — Если вам с Конналом суждено быть вместе, этому не помешает никакая магия! Если уж на то пошло, это должно случиться само, без колдовства! Понятно?

Шинид кивнула, сияя от счастья.

— Вот и хорошо. А что касается его превращения в козла — это был очень гадкий поступок.

— Знаю. Но я на него обиделась!

— Я понимаю, но это тебя не оправдывает. Мы не можем наложить чары со зла. За это грозит страшная расплата. А кроме того… ему было ужасно больно, Шинид. Особенно из-за того, что превращение оказалось неполным. Знаешь, как у него ломило все кости? Ты не должна никому делать больно. Это первая заповедь.

— Теперь он ко мне близко не подойдет! — захныкала Шинид.

— И я не могу его в этом винить. Но мне кажется, что он тебя простил. Хотя, конечно, какое-то время будет относиться к тебе с опаской и станет держаться подальше.

— Коннал ничего не боится!

Фиона с ласковой улыбкой потрепала дочку по макушке. Похоже, она не на шутку влюбилась в Коннала! Тем не менее, следовало подумать о том, как обезопасить других людей от бешеных вспышек ее горячего нрава.

— Ты ведь знаешь, что я должна тебя наказать.

— Да, — мрачно буркнула Шинид. — Мне придется драить котлы?

— О, это было бы слишком легким наказанием, мой барашек. Ты дашь мне клятву не прибегать к помощи магии.

— Но, мама!.. — снова захныкала девочка.

— Нет, Шинид, — строго отрезала Фиона. Заставила девочку сесть на скамью и встала перед ней на колени. — Отныне тебе разрешается колдовать только в том случае, если тебе или кому-то другому будет грозить серьезная опасность.

— Это надолго? — судя по взгляду, брошенному на мать сквозь пряди рыжих волос, девочка снова была готова взбунтоваться.

Фиона не без причины заподозрила в этом вопросе скрытый подвох. Шинид наверняка обдумывала увертки, с помощью которых можно будет обойти запрет. И ей пришлось отделаться неопределенным:

— Пока я не скажу сама.

— Клянусь, — со вздохом произнесла Шинид.

Фиона покачала головой и протянула руку. Шинид вложила свою ручку в материнскую ладонь, а Фиона сняла с пояса серебряную цепочку и обмотала ее вокруг их запястий.

Шинид грустно посмотрела на сверкающую восьмерку, сковавшую их руки, и подняла глаза на мать.

— Клянусь не колдовать до тех пор, пока ты не скажешь мне сама.

Фиона смотрела в глаза своей дочери и думала о том, что относилась к ее дару слишком беспечно. Ей следовало давно преподать Шинид этот урок. Иначе девочка никогда не поймет, что с магией не шутят. А сила ее дара такова, что детские шутки могут обернуться настоящей бедой для многих людей.

— Во имя любви и во имя веры я принимаю эту клятву. Чтобы удержать это дитя от ошибок, я забираю ее магию себе. Она не станет колдовать до тех пор, пока я не разрешу. Да будет так.

У Шинид в глазах стояли слезы.

— А когда ты разрешишь, мама?

— Тогда, когда я научу тебя управлять своим даром.

— Да ведь это же навсегда!

Фиона, грустно улыбаясь, развязала цепочку, разорвала ее пополам и одну половину обмотала вокруг своего запястья, а вторую отдала Шинид.

— Нет, не так долго.

— Но твое изгнание кончилось, а мы все еще живем отдельно!

— Ах ты, моя хорошая! — Они крепко обняли друг друга, и Шинид дала волю слезам. Сердце Фионы обливалось кровью: конечно, ее дочь заслужила лучшей участи. Ей и самой ужасно хотелось покончить с этим унизительным притворством, но она все еще не решалась сделать последний шаг. Наконец девочка выплакалась и успокоилась. Фиона вытерла ей слезы и повела во двор.

— Мама, поколдуй для меня немножко!

— Не думаю, что это разумно.

— Ну пожалуйста!

Фиона задумчиво осмотрелась. Когда-то здесь был разбит чудесный уютный сад. Но пока замок стоял без хозяина, этот уголок превратился в обыкновенную свалку, заросшую сорняками. Фиона отпустила дочь и вышла на середину сада. Подняла руки к небу и стала кружиться на месте, нараспев читая заклинание. С каждым поворотом воздух вокруг нее закручивался все быстрее, пока этот волшебный смерч не подхватил весь мусор, скопившийся на земле. Он закружился в гудящем водовороте, каким-то чудом не задевая саму Фиону. Наконец смерч поднялся высоко в небо и улетел, унеся с собой все обломки.

Шинид прыгала от восторга, хлопая в ладоши.

Фиона пригладила растрепанные волосы и с довольным видом осмотрелась. Подошла к Шинид и спросила:

— Ну как, довольна?

— Здорово! И лорд Антрим будет очень доволен! «Представляю, как он будет доволен!» — язвительно подумала Фиона. А вслух сказала:

— Шинид, я сделала это не только для себя, но и для других. Понятно?

Шинид кивнула.

Они медленно побрели к калитке. Сад был очищен от мусора. Но в нем по-прежнему не росло ни одного цветка. Даже Фионе не хватило бы могущества заставить вырасти здесь хоть одну былинку.

Точно так же, как различить фигуру, застывшую возле розового окна в кабинете. Этот человек видел все, что происходило сегодня в саду.

Глава 19

Массивные чугунные плошки с горящим маслом ярко освещали внешний крепостной двор, и это немного успокаивало Фиону. Но все равно сердце у нее было не на месте. Такое тревожное предчувствие посещало ее нечасто, и пренебрегать им не следовало. Любой талант имеет свою обратную сторону — и из-за своей чувствительности Фиона никогда не могла ощутить полное спокойствие и комфорт.

— Сэр Гаррик, я вас умоляю!

Однако рыцарю не так-то просто было решиться отдать такой важный приказ в отсутствие де Клера.

— Миледи, я не могу рисковать, отправляя туда еще один отряд!

— Но их слишком мало!

Она была права, но Гаррик не очень-то доверял всяким провидицам и колдуньям. Однако на лице Фионы была написана такая искренняя тревога, что Гаррик не мог с этим не считаться.

— Вы предчувствуете, что на замок скоро нападут? Она кивнула.

— Боюсь, де Клер уже встретился с неприятелем.

— Да, мне тоже кажется, что им давно пора было вернуться, — озабоченно ответил рыцарь.

Фиона заметно побледнела, стараясь совладать с охватившей ее тревогой. Реймонду грозила смертельная опасность — теперь она знала это совершенно точно, но не могла ничего предпринять. Вряд ли Реймонд обрадуется, если Фиона перенесется туда при помощи чар, да к тому же ей не следовало оставлять без присмотра Шинид. Чародейку угнетало это ощущение своей беспомощности.

— Мы тратим драгоценное время на пустые споры! — раздраженно воскликнула она, и Гаррик попятился от волны жара. Чародейка перевела дыхание, чтобы немного успокоиться, и сказала: — Если даже я ошибаюсь, мы ничего не потеряем!

Этот довод показался Гаррику разумным. Он кивнул и окликнул начальника стражи, приказав ему удвоить число часовых и привести в замок тех людей, что жили под его стенами.

— Прихватите с собой как можно больше скота! — добавил он, обращаясь к солдатам.

— Но сперва позаботьтесь о людях! — вмешалась Фиона. Гаррик не стал ей возражать, хотя обоим было ясно, что в случае длительной осады в замке наверняка начнется голод. Фиона вышла на середину внешнего двора, не захваченную общей суматохой, и окликнула одного из рыцарей:

— Сэр Элрой! Соберите всех детей в главном зале!

Он кивнул и отправился выполнять приказ, а Фиона заметила в толпе Изольду. Оказывается, старуха еще не легла спать.

— Разбуди Коллин! Пусть приготовит на скорую руку что-нибудь для этих людей! Да постарайтесь раздобыть для них побольше одеял!

Изольда пошла за Коллин, а Фиона занялась женщинами и детьми, не позволяя им задерживаться во внешнем дворе и направляя в замок. Внезапно возле нее возникла Онора, а вместе с ней Мейри с младенцем на руках. Чародейка напряглась в ожидании новой порции ругательств и бессвязных обвинений.

— Чем мы можем помочь?

У Фионы вырвался вздох облегчения.

— Возьми детей и устрой их возле очага! — сказала она Оноре и тут же обратилась к Мейри: — Попроси Элдона принести в зал как можно больше дров. — Она показала на рослого англичанина и добавила: — Скажи, это я тебя послала.

Обе женщины с поклоном удалились, а к Фионе подошел повар Реймонда и спросил, что ему делать. Фиона подумала о том, что этот человек кормил во время походов целую армию. Благодаря его опыту и искусству Коллин вилланы, что поневоле оказались заперты вместе с ними в замке, не умрут с голоду. Фиона приказала повару развести костер прямо во дворе и приготовить обед: пусть будет не так вкусно, зато сытно и много.

Позаботившись о людях, Фиона решила обойти стены и посмотреть, как гарнизон готовится к отражению штурма. Солдаты расставляли возле бойниц бочонки, полные стрел, приводили в порядок мечи и щиты и натягивали тетивы на луки. Несколько человек устанавливали возле стены передвижную катапульту, а пажи уже успели натащить сюда целую груду камней для метания. Для этих людей война была вполне привычным ремеслом. По крайней мере они могли не опасаться атаки со стороны моря: утес, на котором стоял Гленн-Тейз, был с той стороны совершенно неприступен. И Фиона с удовлетворением подумала о том, что Реймонд первым делом приказал укрепить внешнюю оборонительную стену и возвести по ее наружному краю ряд острых зубцов, за которыми могли укрыться защитники замка.

Ее окликнул Коннал.

— Что мне делать? — При этом он весьма выразительно поглядывал на солдат, готовившихся отражать штурм.

Фиона отлично понимала, что у него на уме, но никогда не простила бы себе, если бы отправила в кровавую мясорубку этого неопытного мальчишку.

— Присмотри, чтобы скотина вела себя спокойно, дружок. Если животные начнут беситься, у нас будут крупные неприятности. В замке слишком много народу, и наверняка начнется давка. — Она посмотрела на стадо, загнанное на площадку для упражнений, и добавила: — Пожалуй, для надежности можно было бы соорудить что-то вроде изгороди из веревок!

Коннал нехотя кивнул. Он не скрывал своего разочарования, но не посмел ослушаться.

— Сэр Нолан! — Седовласый ветеран, втолковывавший что-то своим солдатам, повернулся к ней. — Магуайр оставил в замке кого-то из своих людей?

— Да, миледи, человек пять или шесть. И с ними двое рыцарей Пендрагона.

— Превосходно. Магуайр всегда славился своими лучниками, они стреляют не только далеко, но и метко. Я бы предложила вам расставить их в башнях. — И чародейка махнула рукой на сторожевые башни, грозно высившиеся по углам крепостной стены. Ее взгляд задержался на самой высокой башне, где располагалась комната ее матери, и Фиона застыла от неожиданности: там в окне промелькнул свет!

— Миледи!

Подавив в себе неприятное ощущение, что кто-то за ней наблюдает, Фиона посмотрела на сэра Нолана.

— Вы можете предложить что-то еще? Что за странный вопрос?

— Но ведь вы рыцарь, десятки раз участвовавший в осаде! Скорее следует прислушаться к вашим предложениям, чем к моим!

— Ну, до сих пор нам приходилось только захватывать замки, а не выдерживать осаду, но… — Нолан обвел взглядом деловито снующих солдат и продолжил: — По-моему, мы предусмотрели все, что могли. — Он даже улыбнулся, но достаточно было одного взгляда на тревожное лицо Фионы, чтобы улыбка угасла. — Гаррик сказал, что вы чувствуете опасность.

— Да. И она не только снаружи, но и внутри этих стен.

— Тогда вам не следует ходить безоружной. — И рыцарь предложил чародейке свой кинжал.

Фиона была благодарна Нолану за такое доверие и откинула в сторону полу плаща, демонстрируя собственный кинжал, который всегда носила на поясе.

— Сэр Нолан, — произнесла она вполголоса, тоже решив довериться рыцарю, — есть ли в замке люди, способные на предательство?

— Да, — спокойно отвечал он, как будто вопрос Фионы не был для него неожиданностью. — Вот что я нашел по эту сторону восточной стены! — . Он показал Фионе клочок грязной ткани и снова спрятал его под туникой.

— Реймонд снял точно такой же с дерева! — сказала чародейка, стараясь подавить волну душного страха.

Все началось почти мгновенно. За стеной раздался жалобный вопль гибнущего животного, и тут же на крепость обрушился дождь из стрел и дротиков. Фиона поспешила за последними вилланами в безопасное место. Не успели они добраться до внутренних стен, как вражеский дротик вонзился в спину человеку, бежавшему рядом с Фионой, и уложил его на месте.

Защитники крепости, укрывшись за зубцами на стене, стреляли по нападавшим из луков и арбалетов. Сквозь шум атаки то и дело прорывались вопли раненых и умирающих. Рыцари в тяжелых доспехах стояли на парапетах, ожидая, когда враг начнет взбираться по штурмовым лестницам.

Сегодня у ирландцев и англичан был общий враг, грозивший захватить Гленн-Тейз, и они отражали этот натиск плечом к плечу. Во дворе быстро развели костры, и вот уже на головы нападавших полился крутой кипяток. В ответ на отчаянные вопли штурмующих со стен раздался дружный восторженный рев. Но Фионе было не до того: она кинулась на помощь какому-то раненому, но не успела ничего сделать. Солдат скончался у нее на руках, умоляя спасти его. С сухими, горевшими от не пролитых слез глазами чародейка поцеловала беднягу в лоб и оттащила в сторону, чтобы его не растоптали в суматохе. Возле нее вовсю работала катапульта, посылая через стену свои грозные снаряды. Пажи едва успевали подносить новые камни — так быстро кончался их запас.

К ногам Фионы упал еще один раненый, и тут же поверх него рухнул другой. При падении поразившие их стрелы вонзились еще глубже, и оба умерли в один миг. Напрасно Фиона старалась сосредоточиться, чтобы призвать на помощь защитникам замка стихии: все, о чем она могла думать, — это то что Шинид сейчас в безопасности, а Реймонд — нет.

Ее сердце тоскливо сжималось от страха. Если бы только знать, что он жив!

И вдруг со стены раздались восторженные крики англичан и ирландцев:

— Де Клер! Де Клер!

Бессвязно шепча благодарственные молитвы, Фиона метнулась к лестнице и буквально взлетела на стену.

— Миледи, не надо! — кинулся к ней Гаррик, но Фиона отмахнулась и выглянула наружу.

Реймонд — верхом на Самсоне, но без лат — во главе небольшого отряда прорубал дорогу к воротам. Сила и беспощадность, принесшие ему в награду Антрим, были в каждом взмахе грозного меча, разившего с быстротой молнии. И все же Фиона обмирала от страха за де Клера: враги подступали со всех сторон, и их кольцо становилось все теснее. В конце концов одному из них удалось ранить Реймонда в предплечье. Фиона охнула от испуга, вцепилась в камень и забормотала заклинание, хотя понимала, что напрасно теряет время: в таком состоянии невозможно было сосредоточиться настолько, чтобы заклинание обрело силу. Ах, если бы ему удалось пробиться в замок! Как всегда, рука об руку со своим предводителем бились Николай и Алек. Им помогал Магуайр, своей доблестью ничуть не уступавший этим прославленным рыцарям королевства.

Ворота распахнулись, со стен обрушился настоящий шквал из стрел и арбалетных болтов. Нападавшие не выдержали и отступили, а из замка на выручку Реймонду понеслись тяжело вооруженные рыцари. Их атака положила конец неистовому штурму. Большинство врагов полегло у ворот замка, и лишь немногим удалось спастись бегством.

Реймонд въехал в крепость в окружении своих оруженосцев. Те, кто остался цел, везли с собой раненых. Ворота крепости захлопнулись, и тяжелые запоры снова опустились на свои места.

Фиона кубарем скатилась со стены и застыла на месте.

Де Клер сам слез с седла и тяжело облокотился на Самсона, все еще задыхаясь от усталости. Оба — и человек и конь — были в крови и грязи. Не выпуская из руки окровавленный меч, Реймонд озирался, пока не увидел Фиону. Ее сердце замерло в груди.

Их взгляды встретились, и оба прочитали одно и то же: страх, тревогу и любовь.

В этот миг Реймонду стало ясно: вот оно, самое главное. Остальное не имеет значения. Не важно, что он раскрыл обман Фионы и злился на нее все утро. Не важно, чародейка она или нет — а заодно и ее ребенок, существование которого она скрывает от всех. Даже прошлое де Клера больше не имело значения; Потому что все это померкло по сравнению с радостью от сознания того, что Фиона жива и невредима. Что штурм удалось отразить и ни один враг не проник в эти стены.

Фиона подобрала подол и помчалась навстречу Реймонду. Он не помнил, как выронил меч, чтобы распахнуть ей свои объятия. Рыцарь схватил ее и прижал к себе, спрятав лицо у нее на плече, всей грудью вдыхая свежий, чистый запах тела чародейки и с наслаждением чувствуя, как его обволакивает исходившее от Фионы живое тепло.

— Я боялась, что тебя убьют! Ох, Реймонд… — Ее голос прервался от слез. Дрожащими пальцами Фиона гладила его по голове.

— Я жив, любимая! Я жив!

Она не сразу нашла в себе силы, чтобы отстраниться и заглянуть ему в лицо. Оказывается, она успела перемазаться грязью и кровью, что покрывала его одежду. Но главное — раны де Клера на лбу и на руке оказались совсем неглубокими.

— Я цел! — уверял он, но Фиона должна была убедиться в этом сама. Наконец он поймал ее за руки и заставил посмотреть на себя. — Фиона! — прошептал де Клер. — Ты знала!

Чародейка не сразу справилась с подступившими к горлу рыданиями. Старательно подавляемый страх не прошел бесследно и давал о себе знать.

— Я чувствовала, что ты в опасности. Это было сильнее меня. Я чуть не умерла со страха!

Он слегка прикоснулся губами к ее губам и почувствовал, как они дрожат.

— Ты не ошиблась, — прошептал Реймонд и наконец поцеловал ее.

Глухой стон зародился у Фионы в груди. Они целовались и целовались и не могли остановиться. В этот поцелуй оба вложили всю боль своего одиночества и желание быть вместе, несмотря ни на что. Они позабыли о том, что стоят посреди крепостного двора, на виду у всех; главным стало то чувство, что соединило их сердца и заставило биться в унисон. Наконец кто-то решительно окликнул Реймонда, и ему пришлось вернуться с небес на землю, но и тогда он не сразу прервал поцелуй, а еще несколько раз прикоснулся к ее губам. Фиона несмело подняла глаза и затрепетала под его голодным взором.

— Я… — Нужные слова никак не шли на ум, а ему требовалось немедленно объясниться с Фионой, чтобы она больше не сомневалась в его чувствах. Однако Нолан окликнул его еще раз, и де Клер сказал: — Это еще не все. Но сначала мне придется оценить наши потери и организовать погоню.

— Подожди до утра, — сказала чародейка. И добавила, увидев, что он собирается возразить: — Пожалуйста, Реймонд. Кто бы это ни был, они намного лучше ориентируются в наших горах.

Ее трогательная забота и рассудительность не оставили де Клера равнодушным.

— Хорошо, я подожду. — Он снова поцеловал ее, и Фионе захотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Ведь как только с делами будет покончено, он захочет получить от нее ответы на многие вопросы. И она всерьез опасалась, что этот разговор уничтожит то хрупкое доверие, что зародилось между ними в этот вечер.

Кто-то позвал ее. Фиона оглянулась и увидела Элдона. Он сидел на земле и поддерживал за плечи раненого солдата. Чародейка приказала принести ее сумку с травами и поспешила на помощь. Реймонд снял с себя грязный плащ, не спуская глаз с Фионы и мечтая только об одном: остаться с ней наедине. Вот она опустилась на колени и успокоила солдата одним прикосновением руки. «Разве это не колдовство? — прошептал его внутренний голос. — Оно всегда было перед тобой, только ты не желал ничего замечать!»

Нолан подал ему кубок подогретого вина, и он залпом осушил его, вытерев рот тыльной стороной ладони. Его взгляд по-прежнему был прикован к Фионе.

— Это поразительная женщина, милорд. Реймонд покосился на Нолана с немым вопросом.

— Если бы не ее предупреждение, вы застали бы замок примерно в том же виде, в каком он был перед нашим приездом. — Нолан рассказал, как было дело, и де Клер проникся к Фионе еще большим уважением.

Как всегда, она готова была спасать кого угодно, забыв о себе. Между прочим, люди давно перестали ее бояться. Интересно, заметила ли это сама чародейка? В последнее время многие предпочитали получить приказ именно от нее, потому что он неизменно сопровождался добрым словом и ласковой улыбкой. Словно почувствовав на себе его взгляд, Фиона подняла голову, несмело улыбнулась и вернулась к делу.

Тряхнув головой, Реймонд попытался прикинуть, что может принести ему грядущий день. Во всяком случае, одно он знал точно: Фиона станет принадлежать ему еще до того, как на Гленн-Тейз опустится следующая ночь.

Истекающее кровью потрепанное воинство кое-как карабкалось по горам, миновав заброшенный лагерь возле недостроенного бастиона и заповедный Круг Камней. Два человека рухнули на землю, чтобы уже никогда не подняться. Их товарищи успели лишь с грустью закрыть им лица, забрали пару ненужных теперь мечей и двинулись дальше. Когда предводитель отряда поравнялся с темневшим в горном склоне входом в подземный тоннель, ему навстречу выступил мужчина гигантских размеров. Даже в темноте было видно, что его сотрясает ярость. Еще мгновение — и тяжелый кулак со свистом обрушился на голову предводителя, не ожидавшего такого коварства. И без того ослабший от ран, воин рухнул замертво с проломленным черепом.

Великан так глянул на остальных, что они в ужасе попятились.

— Вы чуть не прикончили Магуайра! — взревел он.

— Но ведь он тоже нас не жалел, милорд!

— Меня это не волнует! Он должен остаться цел и невредим! А вам нечего было соваться в замок! По-вашему, мне нужна эта мертвая земля и куча головешек? — Гигант с угрозой посмотрел на ближайшего к нему воина в залитом кровью грязно-сером плаще. — Ваша затея провалилась, и теперь мы будем играть по моим правилам!

Переодевшись в чистое платье и наскоро отмывшись в ванне, приготовленной для него, Реймонд вошел в главный зал. Он никак не ожидал увидеть здесь множество крестьян, спавших вповалку на полу. Де Клер стал высматривать Фиону и ласково улыбнулся, увидев, как уютно она устроилась в кресле с младенцем на руках. Чародейка ласково перебирала шелковистые волосики на макушке малыша, а тот хватался за ее серебряные цепочки. Похоже, эта парочка была единственной, кто не спал в полутемном зале. Осторожно перешагивая через неподвижные тела, Реймонд двинулся к очагу.

Он шепотом окликнул ее по имени, и Фиона посмотрела на него с мечтательной улыбкой.

— Вот непоседа! Мать от усталости свалилась с ног, а он все еще хочет играть! — И Фиона посмотрела на молодую женщину, прикорнувшую тут же на свободном пятачке.

— Это ведь жена Дугана, Мейри? — присмотревшись, спросил Реймонд.

— Не ожидала, что ты вспомнишь.

— Стараюсь! — Он опустился на одно колено и увидел, что Фионе пришлось надеть передник, чтобы прикрыть пятна крови у себя на платье.

— У Пендрагона хорошая память на лица. А у меня — на имена. Имя я вспоминаю легко, а потом мучаюсь, пока подберу подходящее лицо!

— Хороши же вы были! Два сапога — пара! — Чародейка залюбовалась каплями влаги, сверкавшими в его мокрых темных волосах, и несмелой улыбкой на обветренных губах. — Ты не скучаешь по тем временам? Когда вы были простыми наемниками?

— Нет. Я потому и приехал сюда — чтобы покончить с прошлым. — Он не хотел будить людей и старался говорить тихо. — Сегодня днем на нас напали неподалеку от бастиона. — Ее глаза широко распахнулись от испуга. — Один из них все-таки признался, что их послали с одной целью: заставить нас драться и задержать вдали от замка. — Реймонд протянул руку и осторожно провел пальцем по детской головке. — Тогда мне стало ясно, что главные силы направились сюда. — Он все еще смотрел на ребенка, но взгляд его посуровел. Через миг Реймонд взял себя в руки и слабо улыбнулся.

— Я знаю, кто они, Реймонд. Это люди О'Доннелов из Антрима… Мои люди.

— Знаю. — Он вздохнул и убрал руку.

А Фиона рассказала ему о находке Нолана. Но и это его не очень-то удивило.

— Я все еще не могу поверить в то, что кто-то из них способен пойти против своих! — И чародейка обвела взглядом зал, переполненный людьми, явившимися искать укрытия в этих стенах. Некоторые лица были ей совершенно незнакомы.

— Зло многолико. Но почему именно этот замок? Ведь к югу отсюда лежат плодородные нетронутые земли. И даже если я сдамся — на мое место явятся другие!

— Даже думать об этом не смей! — Ей стало страшно, стоило подумать о том, что Реймонд покинет Гленн-Тейз. А для де Клера ее возглас, полный тревоги и доверия, стал той долгожданной наградой, о которой он мог только мечтать.

— Мне нужна помощь, Фиона.

Она понимала, что Реймонд имеет в виду правдивые сведения, и спокойно посмотрела ему в глаза.

— Миледи! — раздался у нее за спиной сонный шепот.

Это Мейри уже отдохнула и протянула руки, чтобы забрать своего сына. Фиона поцеловала малютку на прощание и закутала в теплое одеяло. Реймонд встал и выразительно обвел взглядом зал, намекая ей на то, что разговор нужно продолжить в другом месте, подальше от чужих ушей. Не стоило понапрасну тревожить этих людей, только начинавших проникаться доверием к своему новому господину. Он подал Фионе руку. Она вложила пальчики в его ладонь и встала, позволяя вести себя между спящими. По дороге Фиона задержалась, чтобы прихватить с собой сумку с травами.

— Тебе тоже не мешает подлечиться, — отвечала она на вопросительный взгляд де Клера.

На рукаве чистой рубахи уже проступило кровавое пятно. Она повернула было к кабинету, но Реймонд решительно увлек ее на лестницу. Фиона на миг остановилась, и Реймонд прошептал:

— Мне нужно поговорить с тобой наедине прямо сейчас. Что, боишься? — лукаво добавил он.

— Конечно, нет. — Она шагнула к нему. — Это тебе должно быть страшно остаться наедине с ведьмой!

— Но сегодня я не видел никакой ведьмы! — возразил англичанин с ласковой улыбкой. — Ко мне явился настоящий ангел!

— Ага, теперь подлизываешься? — прошептала Фиона с напускной строгостью, но ничего не могла с собой поделать и тут же улыбнулась. — Не иначе как хочешь чего-то добиться!

— Ох, красавица, я так хочу, что даже нет слов!

— Реймонд, ты не распознаешь настоящую ведьму даже у себя под носом, пока она не надерет тебе задницу!

— Хочешь попробовать?

Чародейка рассмеялась и двинулась дальше по ступенькам, чувствуя, как просыпается в ее душе горькая, отчаянная нежность к этому человеку. Стоило ему оказаться рядом — и она снова вздрагивает от каждого прикосновения и взгляда.

Фиона открыла дверь в спальню, а Реймонд задержался на верхней площадке лестницы, задумчиво разглядывая вилланов, спавших на полу в главном зале.

— Ты беспокоишься о тех, кого не успели привести в крепость, — прошептала она.

Де Клер кивнул и вошел в спальню.

— Я разослал отряды, чтобы собрали всех, кому угрожает опасность. Меня пробирает дрожь, стоит подумать о том, что снова страдают невинные люди.

— Им не устоять против всей мощи твоей армии, Реймонд, и убийцы тоже наверняка это знают. Или ты считаешь, что они стараются добраться только до тебя?

Фиона с удовольствием отметила, что в спальне тепло от жарко пылавшего камина, а на столе накрыт ужин.

— Нет. Я для ирландцев никто, пустое место. — Она резко обернулась, и де Клер почувствовал, как просыпаются ее подозрительность и тревога. — А вот ты — другое дело.

Чародейка и сама не раз задумывалась над этим. Ненависть способна пустить очень глубокие корни, и Кит О'Каган был этому живым доказательством.

— Если кому-то понадобилось бы меня убить — это можно было сделать давным-давно. Чем это объяснить, Фиона? — продолжал он, будто не слышал ее последних слов. — Что в тебе такого?

— Ты знаешь ответ.

— Скажи мне сама. Я хочу услышать это от тебя.

— Я — единственная дочь Эгрейн и наследница Гленн-Тейза, Девяти Лощин и всех земель отсюда до Коулрейна, — проговорила она, гордо подняв голову.

У Реймонда вырвался долгий, тяжкий вздох.

— Еще одна ирландская принцесса?

— Не совсем. Королева.

От неожиданности Реймонд онемел.

— У моей матери не было братьев, и когда скончался дедушка, титул перешел к ней.

Реймонд полез пятерней в затылок. Мать честная! Да в этой Ирландии плюнуть некуда — сплошные принцессы да короли!

— Почему ты скрывала это от меня?

— Как я могла это скрыть? — возмутилась чародейка. — Тебе достаточно было расспросить любого ирландца! — Она махнула рукой, как бы обведя весь Гленн-Тейз. — Но ты был так занят, возводя на меня горы напраслины и строя свой бастион, что тебе было не до расспросов!

— Прости меня, — покаялся он, и ее гнев моментально иссяк.

— Десять лет назад я потеряла свои права на наследство.

Так что теперь это все равно не имеет значения.

— Еще как имеет! Черт побери, женщина, ты что, не видишь, что эти люди преклоняются перед тобой? Они же спят и видят, чтобы ты вернулась в свой замок.

Фиона покачала головой, отказываясь верить в то, о чем не смела даже мечтать.

— В них живет уважение не ко мне, а к крови моей матери. А мне они служат только из страха. — Она прошла мимо Реймонда к камину, поставила на огонь котелок и открыла свою сумку с травами.

— Ты ошибаешься, — возразил Реймонд. Он расстегнул перевязь с мечом и снял пояс с кинжалом. Стащил через голову рубашку и стал смотреть, как Фиона правит свой нож на снятом им кожаном ремне. Судя по ее резким, порывистым движениям, она вот-вот готова была взорваться. — Это многое меняет.

— Нет! — Она с силой вонзила нож в столешницу. — Нет! Не смей говорить мне об этом, Реймонд де Клер! Отныне здесь правишь ты! Ты и твой английский король! — Ее глаза влажно мерцали в полутьме, а рука, сжимавшая рукоять ножа, едва заметно дрожала. Наверное, так должна была бы выглядеть статуя, олицетворяющая ирландскую гордость. — Ради всего святого, почему ты так жесток ко мне?

Он встал, осторожно разжал ее пальцы и привлек к себе. Фиона не могла долго противиться этой нежности и со вздохом опустила свою головку к нему на грудь.

— А я все еще не могу обрести свободу…

— О чем это ты говоришь?

— Чем скорее ты женишься на Изабель, тем скорее мы с этим покончим! Из всех невест она самая подходящая. И твой король наверняка одобрит такой выбор.

— Но я ни на ком не собираюсь жениться! — Он лукаво улыбнулся и добавил: — Ни на ком, кроме тебя!

Глава 20

Фиона растерянно заморгала, и Реймонд подумал, что это наверняка случилось с ней впервые в жизни. У чародейки не нашлось что ответить.

Однако блаженное молчание было очень недолгим.

Она вырвалась из его объятий и попятилась.

— Значит, пока ты не знал о моем происхождении, я не была достойна такой чести, а теперь ты готов снизойти до меня — благодаря моей матери? Но я даже родилась не в этих стенах! Я появилась на свет в лесу, под сенью деревьев и под охраной фей! Великие силы благословили меня даром, с которым ты до сих пор не в состоянии смириться, и хотя мне придется выйти за тебя ради счастья моего народа…

— А как насчет нашего с тобой? — сердито перебил де Клер.

— Разве ты думал обо мне, когда все эти племенные кобылы гарцевали перед тобой по кругу?

Ревность, прозвучавшая в ее голосе, ранила его сердце.

— Да, я думал! — Она застыла, не смея шелохнуться. — Думал каждый миг! — Он подходил к ней медленно, неслышно. — Стоило мне посмотреть на них и попытаться выбрать хотя бы одну, с которой я мог бы связать свою судьбу, — и перед глазами вставала ты! И я видел, что ни одна из них не стоит твоего мизинца!

Фиона затрясла головой, не желая верить ни единому слову.

— Я хотел взять в жены равную себе, а не быть нянькой у избалованной соплячки! Мне нужна была женщина, а не девчонка! — Реймонд подошел так близко, что уже мог расслышать ее частое, неровное дыхание. — Выходи за меня!

Фиона боялась, что сердце не выдержит такой пытки.

— Нет, — сдавленно прошептала она.

— Какого черта? — помрачнел Реймонд.

— Такого, что я слишком стара!

— Это кто же тебе сказал? — язвительно поинтересовался он, откровенно раздевая ее глазами.

— Я не племенная кобыла для случки, а ты все еще не веришь в то, кто я на самом деле.

— Я… мог бы смотреть на это сквозь пальцы, — заметил де Клер, сам не понимая толком, зачем это сказал. То ли ему хотелось разозлить Фиону еще сильнее, то ли он не надеялся, что ее обманет простое обещание поверить в колдовство.

Чародейка с воплем отчаяния воздела руки.

— А я взамен должна смотреть сквозь пальцы на то, что ты так и остался полным олухом, да к тому же английским?

Реймонд хищно ухмыльнулся.

— Прикажешь поцеловать тебя, чтобы доказать, как чудесно мы подходим друг другу?

— Не трогай меня! — Она отшатнулась, выставив перед собой руки.

Однако Реймонд медленно приближался, любуясь замешательством на прелестном лице.

— Реймонд! — строго воскликнула Фиона, чувствуя себя совершенно беспомощной под взглядом его серых глаз. Он сделал еще шаг. И чародейка привычным жестом выставила перед собой ладони.

Де Клер задержался на миг, чувствуя сопротивление, но сейчас он не собирался ломать голову над ее фокусами. Реймонд понимал, что Фиона снова пытается возвести между ними стену, оставив его терзаться от одиночества. И он проиграет, если не разрушит эту стену навсегда. Отчаянным усилием преодолев невидимую преграду, он обнял чародейку за талию, стараясь не обращать внимания на волну колдовского жара, ударившую его в грудь.

— Твоя магия не остановит меня, Фиона.

Эта простая истина окончательно лишила ее сил.

— Ох, Реймонд, — жалобно промолвила она, — за десять лет окружавшие меня страх и ненависть пустили слишком глубокие корни, и наша свадьба ничего не изменит. Я боюсь, что это только добавит ярости нашему неведомому врагу, и из-за меня пострадают еще многие люди.

— Я не позволю ему разгуливать на свободе.

— Взяв меня в жены, ты больше проиграешь, чем выиграешь.

— По-твоему, я хочу жениться на тебе ради выгоды? Хорошо же ты обо мне думаешь!

— Но ты англичанин…

— Да-да, я знаю, и вдобавок полный олух. Но мне все же хватило ума разглядеть, что нас связывает не только простое желание. Нас связывает гораздо большее. Признайся, что сегодня во дворе ты не испытывала ко мне ничего, кроме обычного физического влечения, — и я даже близко к тебе не подойду.

— Нет, не могу…

— Тогда выходи за меня.

— Но я же ведьма! — напомнила Фиона.

— Я верю, что ты владеешь некими чарами, перед которыми я бессилен. Иначе я не влюбился бы в тебя.

Она охнула от неожиданности. Реймонд не стал дожидаться, пока Фионой снова овладеют сомнения и страх, и поцеловал ее так, что она позабыла обо всем на свете, кроме их близости.

— Я хочу тебя, Фиона! Теперь мне кажется, что я мечтал о тебе всю жизнь!

Чародейка упивалась его словами, его ласками, чуть не плача от счастья. Так и должно было быть: Реймонд лишил ее способности рассуждать и сопротивляться. Мыслей больше не было, остались одни чувства и острое желание утолить физический голод, терзавший ее все эти годы.

— Твоя рана, — запоздало вспомнила она. — Позволь мне ее промыть!

— Ерунда, царапина! Нет, я не хочу отвлекаться! — Он глубоко вздохнул, когда острый язычок прошелся вокруг его соска, и уточнил: — Вернее, не могу!

Реймонд покрыл жадными поцелуями шею и грудь Фионы, распустив завязки на платье. Она застонала, откинув голову, вздрагивая от наслаждения.

— Выходи за меня, — вдруг повторил он.

— Если так пойдет и дальше, — задыхаясь, отвечала Фиона, — то я сама не замечу, как пообещаю тебе все, что угодно!

— Значит, мне стоит постараться! — вкрадчиво произнес Реймонд и взял в рот розовый сосок. Он припал к этому чудесному бутону с такой алчностью, будто это был глоток воды после долгого пути через пустыню.

Через минуту Реймонд отстранился и снял с нее платье, залюбовавшись стройной фигурой под чудесной вуалью из темных волос с вплетенными в них серебряными цепочками. Они тихонько звякнули, когда Фиона протянула руку к завязке на его штанах.

— Вы такая дерзкая, миледи! — поддразнил де Клер, укоризненно качая головой и лаская ее ноги.

— Можно подумать, ты об этом не знал! — Чародейка решительно дернула за конец тесьмы. Завязка ослабла, штаны упали на пол, и Реймонд чуть не задохнулся, когда горячие пальчики прошлись по его ожившему копью.

— Фиона! — прохрипел он, а та улыбнулась и ответила:

— Я женщина, а не девчонка, и меня не нужно учить, как добиться своего! — Ее пальчики действовали проворно и умело, и Реймонд зажмурился, отдаваясь ей во власть. Вскоре он так возбудился, что не в силах был больше ждать. Подхватив Фиону на руки, он припал к ее губам и понес свою драгоценную ношу на кровать.

По комнате пронесся неведомо откуда взявшийся сквозняк.

Чувства Реймонда внезапно обострились настолько, что каждая мелочь стала казаться значительной и важной: прерывистое дыхание чародейки, ее пальцы, вцепившиеся в его плечи, влажные податливые губы, отвечавшие на его поцелуй… В какой-то момент ему показалось, что он способен ощутить все, что сейчас ощущает Фиона.

Они оказались возле кровати, и он раздвинул коленом ее ноги, усадив к себе на бедро. Она с силой обхватила его ногу и прижалась так, чтобы он почувствовал жар, исходящий из ее лона.

— Ты дрожишь? — лукаво поинтересовалась она.

— Я так тебя хочу, что боюсь сделать тебе больно!

— О нет, мой рыцарь, — покачала головой Фиона, — вам не следует терпеть! Ибо я этого не потерплю! — Она снова обхватила пальцами его копье, предлагая не медлить.

Вздрагивая от возбуждения, де Клер опрокинул ее на кровать. Фиона лежала совершенно спокойно, не стесняясь своей наготы. Как будто не было у нее на спине тех ужасных шрамов, что заставляли страдать ее душу. Реймонд снова взял в рот сосок и задохнулся от восторга, услышав сдавленный стон Фионы и почувствовав, как она схватила его за плечи.

Ее волосы разметались по подушке, словно черное пламя, цепочки и амулеты загадочно поблескивали в шелковистых черных прядях.

Не спуская с Фионы восхищенного взгляда, де Клер осторожно провел пальцами по влажной ложбинке между ее ног. Она оказалась горячей и влажной, готовой принять его, и это открытие едва не лишило Реймонда остатков выдержки. А Фиона подалась ему навстречу и положила руку поверх его руки, заставляя проникнуть еще глубже. Она стонала все громче, позабыв о том, что в замке полно людей и что их могут услышать. Главное — чтобы Реймонд не прекращал свои ласки, приносившие ей такое блаженство.

Он приподнялся, и она приподнялась вместе с ним, чтобы снова взять в руку его копье. Реймонд охнул, а она рассмеялась и поцеловала его в живот, спускаясь все ниже, ниже… Горячий язычок прошелся по длинному шраму у него на бедре, и де Клер напрягся всем телом, опустив на нее потрясенный взор.

— Черт побери, ты сошла с ума, Фиона!

Она посмотрела на него, кончиками пальцев лаская влажную шелковистую головку его копья.

— Мне давно об этом говорили!

Ее язык пришел на помощь пальцам. Реймонд не выдержал: запрокинул голову и взревел, как зверь, выпущенный на свободу. Она ласкала его ртом и гладила по бедрам, по ягодицам, не прекращая эту сладостную пытку и наслаждаясь своей властью над его огромным, могучим телом.

— Перестань! А не то я наброшусь на тебя, как сопливый мальчишка! — наконец взмолился он.

Фиона снизошла до его мольбы и выпрямилась, стоя на коленях и следя за ним с откровенной, кошачьей улыбкой.

— Ты не сопливый мальчишка! — промурлыкала она, явно довольная тем, что увидела.

Реймонд шагнул вперед и заставил ее улечься навзничь, не позволяя больше шаловливым пальчикам снова взять его в плен. Теперь пришла его очередь целовать свою любимую так, чтобы у нее темнело в глазах от восторга. Его пальцы щекотали и дразнили влажное лоно, всякий раз оставляя ее в каком-то шаге от блаженной разрядки. Фиона умоляла его прекратить эту пытку так громко, что ее мог слышать весь замок.

— Не стесняйся, кричи сколько угодно! Я хочу слышать твой голос, я хочу видеть твой восторг! — Он припал губами к влажным завиткам между ее ног и добавил: — Потому что я собираюсь отведать тебя на вкус!

Фиона ошеломленно посмотрела на него, но в следующий миг он уже опустил голову, чтобы целовать ее так, как не целовал ни один мужчина. Он осторожно покусывал ее, — — он ласкал ее языком, он помогал себе пальцами, пока она не обезумела окончательно, содрогаясь от предвкушения разрядки. И тогда он вошел в нее, навалившись всем телом, одним сильным, решительным рывком.

Фиона рассеянно улыбнулась, чувствуя каждый дюйм его горячего, напряженного копья и стараясь вобрать его в себя до конца, без остатка. Она обхватила Реймонда ногами и стала отвечать на его рывки, пока их обоих не ослепила вспышка острого, как боль, наслаждения. Они катались по огромной кровати, сплетенные воедино, содрогаясь от дикого, первобытного экстаза.

Наконец они затихли, все еще тяжело дыша и вздрагивая от возбуждения. Прохладный сквозняк прошелся по их влажным от пота телам. Где-то раздался грохот — наверное, слуги уронили кувшин. Но для Реймонда существовала только Фиона. Он слышал лишь ее частое дыхание и видел светившиеся от счастья бледно-голубые глаза.

— Я мечтал о тебе целую жизнь, — признался он. — И каждый раз мое сердце готово было разорваться от тоски, когда ты от меня ускользала!

— А мое обливалось кровью от горя! — отвечала Фиона и поцеловала его, не скрывая вновь проснувшейся страсти. Она уселась на него верхом и так умело изобразила наездницу, что Реймонд моментально возбудился, опрокинул ее на спину и снова овладел своей прекрасной любовницей. Как будто отполированный меч вошел во влажные, тугие ножны — так естественно было их слияние.

Время словно остановило свой бег. Его течение отмечали лишь невнятный ласковый шепот, вздохи и стоны — секунды и минуты того блаженства, о котором они не смели даже мечтать. Их тела блестели от пота, неистово напрягаясь в древнем, как мир, ритме.

Они двигались все быстрее и быстрее.

Балдахин над кроватью снова зашевелился от сквозняка, хотя и двери, и окна были закрыты. По комнате поплыл пьянящий аромат орхидей, пламя в камине внезапно проснулось и зашумело, грозя вырваться на свободу.

Но они были заняты друг другом и не замечали, что творится вокруг. Реймонд снова подвел свою неистовую кельтскую красавицу к тому волшебному обрыву, за которым лежало ослепительное блаженство, и она отвечала ему с такой же страстью.

— Фиона! — сорвалось с его пересохших уст, когда первые судороги разрядки прошлись по его телу. Фиона присоединилась к нему в этом вихре экстаза, вознесшего их на самый пик наслаждения.

Они долго лежали неподвижно на кровати, принадлежавшей когда-то ее предкам, и Реймонд не выпускал Фиону из объятий. Аромат орхидей внезапно усилился, и Реймонд медленно, заранее опасаясь того, что ему предстояло увидеть, приоткрыл глаза. Экзотические цветы прорастали прямо сквозь каменные стены, чтобы распуститься и через минуту поникнуть, превратившись в кучку легкой сверкающей пыли. Затем его взгляд привлекло большое зеркало, висевшее на стене. Фиона выглядела в нем особенно соблазнительно, плавные изгибы ее спины и бедер так и манили к ним прикоснуться. Высокородный Реймонд де Клер с благоговением смотрел на простую демонстрацию силы любви и волшебного дара женщины, которую он держал в своих объятиях. Он смотрел на абсолютно гладкую, безупречную спину Фионы. Ужасные шрамы, в течение многих лет заставлявшие ее мучиться от стыда и унижения, исчезли без следа.

Реймонд проснулся задолго до рассвета, встал и тихонько натянул штаны, рубаху и сапоги. Он прокрался к двери, но не удержался и еще раз оглянулся на Фиону, раскинувшуюся во сне поперек кровати. Она лежала на животе, согнув одну ногу, и являла собой живое воплощение женской красоты и совершенства. Шрамов на ее спине не было и в помине. Этот непреложный факт стал последней каплей. Больше Реймонд не мог отрицать то, что видел своими глазами. Магия существовала, хотел он того или нет. И Фиона была средоточием и источником этих чудес.

Он спустился в зал и прошел к выходу во двор, стараясь не потревожить сон людей, искавших защиты от неведомых налетчиков под его крышей. Только на кухне можно было обнаружить признаки жизни и то, что он искал. Вернее — кого он искал.

Изольда привычными размеренными движениями месила тесто для хлеба.

Реймонд не без основания считал ее самой старой обитательницей замка и надеялся получить от нее ответы на вопросы, с которыми не справилась бы даже Фиона.

— Стало быть, ты все-таки явился, чтобы расспросить меня? — негромко сказала старуха и рукой, измазанной в тесте, указала Реймонду на стул по другую сторону стола. Реймонд уселся и сложил руки перед собой. Изольда снова взялась за тесто.

— Как долго ты знаешь Фиону?

Она улыбнулась, и Реймонду стало ясно, что под сеткой морщин скрывается лицо, поражавшее когда-то своей красотой. Ее глаза выцвели от старости, но не стали равнодушными и водянистыми: в них все еще сверкал молодой задор.

— Я помогла ей появиться на свет. Я была личной служанкой у Эгрейн.

— Значит, ты видела все? И наказание?

— Да. Это был скорбный день для Гленн-Тейза.

— А это проклятие, что оно означает?

Изольда повернулась к соседнему столу, отрезала толстый ломоть хлеба, намазала его маслом и подала Реймонду.

— Прикажешь понимать это как приказ выложить всю правду?

— Да. — Он откусил от еще теплого ломтя.

Изольда посыпала стол мукой и снова принялась мять кусок теста.

— Союз Дойла и Эгрейн не задался с самого начала, а когда ушел Куинн — стало и того хуже.

— Куинн? Ах да, это брат Фионы! — Пендрагон рассказывал ему что-то об этом парне.

Изольда со стариковским терпением смотрела на него, дожидаясь, когда он снова соизволит вернуться к ее истории.

— Куинн ни за что не вернется сюда. Его долг — хранить всю Ирландию, а не только владения его отца4. Даже мать не могла убедить его остаться — пока он не объявил об избранной им судьбе. И вся тяжесть наследства легла на плечи Фионы. Ее обручили еще в детстве с сыном влиятельного вождя с владениями где-то возле Банн-Ривер. Конечно, она об этом не знала, — добавила Изольда, заметив, как Реймонд напрягся всем телом при этом известии. — Она была совсем крошкой. И отец заявил, что не хочет тревожить ее прежде времени. — Она пожала худыми плечами, разделила тесто пополам и стала придавать ему форму хлеба. — Но Дойл помнил об этом договоре и рассчитывал получить могучего союзника и много денег за свою дочь. Вот почему ее измена с Магуайром задела интересы столь многих вождей — не говоря уже про короля Тайрана. Магуайры были в ярости и требовали баснословного откупа — о таких деньгах здесь никогда не слыхали. О'Флинны и О'Каганы сочли себя оскорбленными, разорвали с Дойлом все договоры и союзы и превратились в его заклятых врагов. А король Тайран, этот насильник и самодур, стал требовать ее голову на блюде. Вот именно — на блюде, — повторила старуха, пронзительно глянув на Реймонда.

— И как же ей удалось выжить?

— Шивон не тратила времени даром и вышла за Тайрана, немного остудив его гнев и остановив войну в Коулрейне и Донеголе. Совет старейшин решил, что во всем виновата Фиона — особенно в том, что наложила чары ради собственной выгоды, не спросив Шивон. Их мало волновало то, что Йен ввел ее в заблуждение своей ложью и что Шивон не очень-то сопротивлялась, когда ее похитили. — По брезгливому тону Реймонд заключил, что старуха так и не простила Йена — в отличие от своей хозяйки. — Его выслали на три года из Ирландии, но отцу Фионы пришлось расстаться с владениями в западном Антриме и даже с Девятью Лощинами. В сущности, у него только и осталось, что этот замок да Круг Камней. — Изольда постаралась выпрямить согбенную спину и сурово посмотрела на своего нового лорда. — Дойл женился на Эгрейн ради ее земли. Ему еле удалось выторговать у совета старейшин ее руку, и когда он потерял почти все, что у него было, его ярость обрушилась и на дочь, и на мать. Он объявил, что выгоняет Фиону из дому на десять лет и один день, и выдрал ее как собаку. Он сам бил ее кнутом, и от каждого удара на спине лопалась кожа и открывалась рана, но ни одна из них не кровоточила. — Она вздохнула и понурилась. — Все тогда смотрели только на Фиону, и пока она не скрылась в лесу, никто не замечал, что Эгрейн лежит на ступенях замка и истекает кровью.

Он уже слышал это от Коннала и волей-неволей должен был поверить в правдивость этой истории.

— Я ухаживала за Эгрейн как могла, но она лишилась дочери, а с ней и желания жить. Однажды ночью, перед самым концом, Дойл не позволил мне войти в ее спальню. Он сам остался с ней, и я боялась, что он ее убьет. Поэтому я решила подслушивать под дверью. Не знаю, были они там вдвоем или к ним приходил кто-то третий, но я слышала слова.

Реймонд напряженно выпрямился на своем стуле, с замиранием сердца ловя каждое ее слово.

— «Пока леди Гленн-Тейза не вернется на свое законное место и не обретет заслуженную ею любовь — все земли, кроме заповедной лощины, не родят ни травы, ни зерна, и вечно будут холода и тучи!»

Лицо Реймонда превратилось в суровую маску. Он глубоко задумался.

— Наутро Эгрейн не стало, а над замком повисли тучи. Реймонд машинально доедал хлеб, все еще думая о чем-то своем. Изольда молча разглядывала этого чужака — англичанина, полюбившего ее Фиону.

— А что стало с ее отцом? — У Реймонда просто руки чесались вышибить этому типу мозги.

— Тело Эгрейн пропало, и те, кто был ей предан, обвинили Дойла в том, что он поскупился на похороны — если вообще не расчленил ее и не скормил свиньям. — Реймонд с полным ртом уставился на старуху, не скрывая ужаса. — Кое-кто даже хотел его убить. Один старый друид поплатился за это жизнью, — и она провела пальцем вокруг шеи, намекая на виселицу. — Замок пришел в упадок и скоро стал той развалиной, что досталась тебе. Люди отказывались подчиняться Дойлу, обвиняя его в том, что из-за него их землю прокляли. А какой же он господин, если у него нет вилланов? Его все забыли, и он умер один, никому не нужный, в одной из башен.

— А что это был за голос? Мужской или женский? — Изольда не спешила отвечать, и Реймонд сурово нахмурился.

— Не знаю! — воскликнула она и тут же спохватилась — так можно было переполошить весь замок! — Эгрейн была больна, ее голос звучал низко и глухо. Это могла быть она — или не она. Может, сам Куинн.

— Он что, тоже колдун? — Старуха кивнула. — А ее мать? — не унимался де Клер.

— Ох, можешь даже не спрашивать! — И Изольда с достоинством добавила: — Эгрейн была чистокровной колдуньей, все ее предки обладали волшебным даром. — Старуха склонила голову набок, и этот жест так напомнил ему Шинид, что он с трудом удержался от улыбки. — Ты ведь поверил в колдовство, не так ли?

— Я постоянно вижу вещи, не поддающиеся объяснению, — признался он, взъерошив волосы на затылке. — Как я могу не верить?

— Так-то оно так, но теперь ты веришь не умом, а сердцем. И с этого дня многое пойдет по-другому.

Он подозрительно прищурился.

— Я видела, как вы вчера целовались с ней во дворе. Весь замок это видел. А чем вы занимались всю ночь в хозяйской спальне? По-твоему, слуги слепые и глухие?

— Ты забываешь, с кем говоришь! — Реймонд попытался напустить на себя строгость.

Но Изольда только рассмеялась в ответ.

— Ты же любишь ее, де Клер!

— Да, — невольно улыбнулся он. — Люблю.

— Это правда, милорд? — раздался заспанный голос. Реймонд подскочил на месте и тепло улыбнулся при виде Шинид. Протирая кулачками глаза и смешно зевая, девочка брела к де Клеру, все еще не проснувшись до конца. Она не стала спрашивать разрешения, а просто подобрала подол длинной ночной рубашки, вскарабкалась к нему на колени и с довольным вздохом опустила головку ему на грудь. — Так правда или нет?

Реймонд несмело обнял эту маленькую лисичку и ответил:

— Правда, малышка. — Поцеловал Шинид в теплую макушку и добавил: — Я люблю ее.

— Это хорошо. Ей нужно, чтобы ее любили.

— Но ведь и ты тоже любишь свою маму? — прошептал он на ухо девочке.

Шинид охнула и испуганно заморгала. Реймонд улыбнулся, стараясь ее успокоить, но Шинид с тревогой переводила взгляд то на Изольду, то на него. Девочка явно была испугана.

— Я никогда не обижу тебя, Шинид! И никому не позволю обижать тебя или Фиону. Ты ведь это знаешь?

Она кивнула, но так и не решилась ответить Реймонду вслух. И у него не хватило духа настаивать на ответе, ведь Шинид наверняка поклялась хранить тайну своего рождения.

— Не тревожься, милая, ты ни в чем не виновата, — заверил де Клер, ласково погладив ее по голове.

Шинид снова свернулась калачиком и уютно устроилась у него на руках. Это трогательное доверие стало для Реймонда самой драгоценной наградой. Он понял, что готов был заботиться об этой малютке с их первой встречи. И поклялся про себя, что защитит ее от всех невзгод и опасностей этого мира, от проклятий и шрамов, а если повезет — то даже от разбитого сердца и несчастной любви.

Изольда продолжала возиться с хлебом, как будто понятия не имела, о чем шушукаются эти двое.

— Ну вот, — заметила она, звонко шлепнув по тесту. — Теперь дело за малым. Нужно уговорить Фиону выйти за тебя замуж.

— Выйдет, никуда не денется. Старуха засмеялась и воскликнула:

— Ты что, так и не понял, что ее ничем не проймешь, коли она упрется на своем?

Шинид у него на руках украдкой хихикнула, явно соглашаясь с Изольдой.

Глава 21

Утренний свет уже проникал в спальню через неплотно прикрытые ставни, когда Реймонд проснулся во второй раз. Первым делом он протянул руку к Фионе и обнаружил, что ее нет. Сна как не бывало. Он в панике оглянулся и тут же увидел Фиону в дальнем углу комнаты. Она с увлечением исследовала содержимое старого обшарпанного сундука. С удовольствием окинув взглядом ее нагое тело, де Клер удобно устроился в постели, подперев голову рукой.

— Вряд ли там найдется что-то подходящее для тебя, — заметил он. — Хотя, прошу заметить, меня это нисколько не расстроит.

Фиона оглянулась и застыла, не в силах оторваться от его мускулистого торса, уже слегка потемневшего от загара. Реймонд запоздало протянул руку, чтобы прикрыться одеялом, но она успела разглядеть его полностью — и почувствовала, как просыпается в теле знакомая истома. Но сейчас не время было заниматься любовью.

— Это сундук моей матери, — сообщила она и со вздохом снова полезла внутрь. — Я так и знала, что его просто забыли в этой башне, но все же надеялась… Ага! — Чародейка вытащила и встряхнула бледно-зеленое платье. С этим платьем она прошла к столику, на котором стояли кувшин и тазик, и стала приводить себя в порядок. Реймонду не хватило выдержки оставаться в постели: он встал и подошел к ней. Фиона оглянулась и посмотрела на него.

Он был неописуемо хорош в своей откровенной наготе. И Фиона моментально растаяла в его объятиях, отвечая на поцелуй.

— Скажи мне одну вещь, любимая.

— Спрашивай. Я не скрою от тебя правду.

— Шинид — твоя дочь, не так ли?

Онемев от неожиданности, Фиона со страхом смотрела ему в глаза.

— Черт побери, ты все еще боишься в этом признаться! — удивился он. — Неужели ты считаешь, что я могу обидеть твою дочь? Или вообще способен поднять руку на ребенка?

Она верила ему всем сердцем, всей душой, но все равно не сразу собралась с духом, чтобы сказать:

— Да, она моя! — Эти слова словно прорвали невидимую плотину, и Фиона воскликнула: — Моя дочь! Ох, святые духи, сколько лет я мечтала сказать это вслух! — Ее горло сдавили рыдания, и она зажала рот рукой и закашлялась, с удивлением ощущая, как с сердца словно свалилась огромная тяжесть.

— Почему ты никому не признавалась?

— Но ведь это моя дочь! И многие могли бы обидеть ее именно из-за этого! Только Изольда и Коллин все знают, они взяли ее к себе.

— Я так и знал.

— Я должна была позаботиться о ее безопасности и свободе, Реймонд! — с чувством сказала она, отступив на шаг. — Иначе она разделила бы со мной то наказание, которого не заслужила! Шинид жила с ними с двух лет. И никто больше не знает, что она моя. — При виде его недоверия Фиона всполошилась: — Как ты догадался?

— У нее твоя улыбка, твои глаза, — едва заметно улыбнулся де Клер. — Она так же находчива и упряма, как ты. А еще я видел, как она… она…

Фиона охнула.

— Ах маленькая негодница! Ну погоди у меня! Она же поклялась, что никто ничего не видел!

— Ну, значит, она соврала. Может быть, она считала, что я умею хранить тайны?

— Наверное, она тебе доверяет! — Эта мысль вызвала у Фионы легкую улыбку. — Но она еще сама толком не освоилась со своим даром, а он слишком силен.

— Точно так же, как у ее матери.

От волнения у чародейки перехватило дыхание. Она впилась взглядом в лицо Реймонда, все еще не смея надеяться на такое счастье и обмирая от тревожного предчувствия.

— Что заставило тебя поверить? — сдавленно спросила она.

— Я верю тебе. И я знаю… что ты не могла солгать.

От этих простых слов ноги у Фионы подогнулись, и де Клер едва успел подхватить ее на руки. Прекрасные бледно-голубые очи наполнились слезами, и Реймонд застонал от стыда:

— Прости меня, любимая! Тебе пришлось так долго ждать!

— Конечно, ведь все англичане такие тугодумы! Но я тебя прощаю! — прошептала чародейка, всхлипнув и спрятавшись у него на груди.

Он негромко засмеялся и ласково приподнял ее лицо.

— Я не пожелал ничего видеть, когда ты развела костер без огнива, когда Шинид напустила на меня чесотку и погасила пожар. Но вчера, когда я вернулся в крепость и увидел тебя, мне стало ясно, как мало значат наши разногласия. Ведь главным было то, что ты осталась жива, и мне был дарован шанс признаться тебе в своей любви! — Он ласково прикоснулся губами к ее трепещущим губам. — Но потом, Фиона, я изведал в твоих объятиях величайшее блаженство и увидел, как исчезли без следа твои шрамы. И мне открылось, что самое великое чудо на земле — это наша любовь.

Она застыла, не зная, что и сказать.

— Их больше нет?! — Фиона попыталась ощупать себя, но не удовлетворилась этим и отправилась к зеркалу. Реймонд перехватил ее на полпути и поднес ее руки к губам.

— Просто поверь мне — и все. Их нет. Ее счастливая улыбка словно осветила просторную спальню, став для Реймонда лучшей наградой.

— А ты, мой рыцарь, тоже не лишен своей магии! — прошептала чародейка и поцеловала его так, что у Реймонда стало жарко в паху.

— Ты пришла в замок, чтобы быть рядом с Шинид, верно? — спросил он. — Чтобы защитить ее.

— Я надеялась, что люди мало-помалу снова привыкнут ко мне, и тогда можно будет открыть нашу тайну. Ты должен хранить ее, Реймонд! — Тонкие пальчики с силой впились в его голые плечи.

— Но зачем вам теперь таиться? — Ему было больно видеть, что Фиона по-прежнему боится за свою дочь. — Я никому не дам ее в обиду!

— До сих пор я и сама с этим справлялась! — ревниво возразила она. — И почему же мы должны перестать таиться?

— Потому что мы поженимся, и она станет моей дочерью.

— Я не могу за тебя выйти. — Фиона отвернулась, и Реймонд окинул ее усталым взглядом. Ну и упрямая ему досталась женщина!

— Почему бы нам не пожениться, если мы любим друг друша?

Ох, временами он делается таким же тупым, как и прочие мужчины!

— Потому что над тобой стоит твой король! Если не ошибаюсь, он велел тебе жениться…

— На ирландке!

— Вот именно! Но я больше не дочь вождя и не имею никакого веса!

— Да, ты не дочь вождя! Ты — дочь королевы и полноправная наследница Гленн-Тейза! Поверь мне на слово — его величеству этого будет более чем достаточно!

— Реймонд, но как же приданое? У меня нет ни гроша за душой!

Он понял, как стыдно Фионе в этом признаваться, и поспешил возразить:

— Меня интересует только то чудо, которое ты сотворила с моей жизнью, и судьба маленькой девочки, мечтающей при всех назвать тебя мамой!

— Она так хочет жить вместе со мной, что часто плачет, — с трудом призналась Фиона.

— Вот и пусть живет! — подхватил де Клер. — Она знает, что я тебя люблю!

Фиона, натягивающая на себя платье, застыла. Неужели он уже успел поговорить с Шинид?

— И что она тебе сказала?

— Что тебе нужно, чтобы тебя любили! — Реймонд тоже решил одеться и поднял с пола штаны. — Должен признаться, что именно этим я и собирался заняться в первую очередь, — добавил он, окинув многозначительным взглядом ее дивное тело. Она не выдержала и рассмеялась.

— Вряд ли она имела в виду именно это.

Крепко поцеловав Реймонда в губы, чародейка расправила подол платья и вытащила из под ворота длинные волосы. Он повернул ее спиной к себе и принялся затягивать шнурки, с довольной улыбкой любуясь гладкой здоровой кожей. Теперь ему самому было невдомек, почему он так долго не решался поверить в магию, хотя имел доказательства под самым носом. Реймонд оглянулся и заметил в углу над камином одинокую орхидею, все еще торчавшую из стены.

— А почему ты не спрашиваешь, кто отец Шинид? — осторожно поинтересовалась Фиона, когда с тесемками было покончено.

— Это меня не интересует. Потому что теперь ее отцом буду я. Только скажи мне… — де Клер замялся, собираясь с духом, — …скажи, что это не Йен! — чуть ли не с мольбой закончил он.

— Конечно, нет! — Реймонд не скрывал своего облегчения, и Фиона с горечью добавила: — Я была совсем молодая. И я не расспрашиваю тебя о твоих женщинах, де Клер. А ведь их было у тебя немало!

Реймонд виновато улыбнулся в ответ.

— Только я знаю, кто отец Шинид, и эта тайна останется моей навсегда. Этот человек был случайным прохожим, подарившим мне немного тепла, когда я больше всего страдала от одиночества. Он ничего не значит для меня — кроме того, что я родила от него Шинид и у меня появилось близкое существо, которое я могла любить.

— Не мне тебя судить, — торжественно кивнул Реймонд. — Тем более что я сам не могу похвастаться своим прошлым. Ведь когда-то я поступил так же — искал утешения от одиночества.

— Моим утешением стала моя дочь. Ты даже понятия не имеешь о том, что она для меня значит! — Фиона наклонилась, чтобы надеть чулки.

— Имею. Я уже был отцом.

— Что значит — был? — испуганно спросила она.

— Несколько лет назад к моему дяде пришла женщина, медленно умиравшая от чахотки, и оставила ему ребенка. Она уверяла, что это мой сын.

Фиона следила за ним широко распахнутыми глазами, позабыв про чулок.

— Я не мог ей не верить. Мальчишка как две капли воды был похож на меня, и я стал воспитывать его как своего сына. — Реймонд прислонился к столу и скрестил руки на груди. Он не решался взглянуть на Фиону и обращался к ней стоя за кроватью. — Однажды я нанялся в войско к какому-то эрлу и собрался на войну, но Марк не хотел меня отпускать. Он умолял взять его с собой, но я запретил ему даже думать об этом. Мне казалось, он все понял.

— Ох, Реймонд, только не это…

Он посмотрел на нее, и в бездонных серых глазах Фиона прочла затаенную боль — те самые горе и скорбь, что он старательно скрывал от других.

— Увы, он не послушался меня и спрятался в обозе. Он проделал это так ловко, что я не подозревал о его присутствии до самого первого боя. Я оказался в самой гуще, и Господь свидетель, это было жестокое сражение. Это случилось уже под конец: я услышал, как Марк меня зовет. — Реймонд потер затылок. — Я был так потрясен, что застыл на месте, а он сжимал в руке свой детский клинок и бежал ко мне, сияя от счастья, ужасно гордый собой. Но враги не упустили своего шанса, и его ударили мечом. — Его голос прервался.

Фиона мигом оказалась рядом, чтобы обнять и утешить сильного и отважного мужчину, такого трогательно-беззащитного в эти минуты. Она чувствовала его боль как свою. Теперь было ясно, что все эти годы Реймонд оставался наедине со своей скорбью, и она сломила его, навеки уничтожив того добродушного, общительного человека, которым он был прежде.

— Этот ублюдок разрубил его почти пополам! Не понимаю, как можно сделать такое с ребенком?! — яростно выкрикнул Реймонд, понимая, что никогда не получит ответа на свой вопрос. — Марк так и не выпустил свой клинок. Мой сын умер у меня на руках. Он умолял простить его за непослушание. А потом он забился в агонии и сделал вот это. — Реймонд прикоснулся к шраму на щеке. — Я никогда не прощу себе то, что позволил сыну погибнуть.

— Ох, Реймонд, — прошептала Фиона, стараясь заглянуть ему в лицо, — он всего лишь хотел быть вместе с тобой! Только настоящая любовь и отвага могли подтолкнуть его на такой шаг! Он хотел во всем походить на своего отца!

— И я его подвел.

— Нет-нет, — горячо возразила она, и сердце ее обливалось кровью: такая боль прозвучала в его сдавленном голосе. — Ты подарил ему самые счастливые годы жизни! Его мать умерла, и он наверняка погиб бы один, без нее! Ты взял его к себе и полюбил так, как только отец может полюбить сына. Он был счастлив и горд — иначе ни за что не пошел бы за тобой на войну, Реймонд!

— Но я — рыцарь! — выкрикнул де Клер, оттолкнув ее от себя. — Война — мое ремесло, и я дал обет защищать слабых и невинных! И все равно я не смог защитить собственного сына!

— Ты же не знал, что он там! — Чародейка снова привлекла Реймонда к себе и с болью увидела, что его по-прежнему терзает чувство огромной вины. — Ты не знал, что он там! — раздельно повторила она. — Так уж повелось, что дети — это наше слабое место. — Фиона осторожно провела рукой по его искаженному лицу, стараясь разгладить морщины — эти суровые отметины прожитых лет. — Здесь не помогут ни богатство, ни власть. Но мы все равно продолжаем их любить, потому что они — самое прекрасное, что есть у нас на этом свете.

Реймонд понимал, что она права, ведь ему самому довелось изведать эту любовь, хотя была она недолгой и закончилась так трагически.

— Я не подведу тебя, Фиона. И я не подведу нашу дочь, — прошептал он. — Я ни за что не расстанусь с тобой. Я люблю тебя. Я тебя люблю.

Разве можно было слушать его и остаться равнодушной? Фиона поцеловала де Клера так жадно, словно и не было ночи, полной нежности и страсти. Желание вскипело в ее крови с новой силой.

— На тебе слишком много одежды! — Он взялся за ворот на ее платье, но Фиона решительно перехватила его руки.

— Мы не можем просидеть тут целый день!

— Я — лорд Антрим. И волен делать все, что захочу. Она рассмеялась в ответ на эту напыщенную тираду.

— В замке яблоку негде упасть, — терпеливо напомнила Фиона. — На счету каждая пара рук. Те, кто напал на нас вчера, наверняка перебили всю скотину, которую не успели загнать внутрь. Значит, наши запасы снова оскудели.

Конечно, она была права.

— Я приказал прекратить стройку, но лучше от этого не стало.

— Сам по себе бастион ничего не значит. Просто он оказался на заповедной земле.

— Это место таит в себе огромную силу, верно? — спросил Реймонд, и что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

— Да. — Фиона всмотрелась в его лицо и сказала: — Ты был там! — Ее голос дрогнул от удивления.

Де Клер развязал мешочек на поясе и извлек камень, подобранный им в Круге Камней. Отдал Фионе загадочную руну и постарался описать все, что увидел и почувствовал, когда совершал свой дерзкий опыт.

— Вот видишь! Я сразу почувствовала, что в тебе тоже есть магия! — Она с улыбкой вернула ему камень. Реймонд принял его с таким благоговением, словно это был бесценный самоцвет. — Это говорит о том, что мы упускаем из виду что-то очень простое, что лежит на поверхности. Но пока мы этого не увидим, нас не оставят в покое.

— Я столько думал об этом, что едва не свихнулся. Я знаю, что они могут укрываться в деревьях, потому что нашел засаду лучника и обрывок плаща, маскировавшего его среди ветвей…

— Сэр Нолан нашел такой же клочок в замке! — перебила она. Реймонд кивнул: это не было для него новостью.

— Если они так любят прятаться на деревьях, то мы могли бы выжечь их все до единого… — Фиона посмотрела на него так, что ему стало стыдно. — Нет, не бойся! А они не могли укрываться в лощине?

— Если бы в лощине появилась хоть одна живая душа — я бы об этом знала. Может быть, они постоянно меняют укрытие, чтобы их не выследили?

— Ох, это и так понятно. И до сих пор им отлично удавалось путать следы. Я обшарил каждый дюйм до самой Банн-Ривер!

— А ты не пропустил тех развалин на холме и сожженной крепости?

Де Клер кивнул, заботливо спрятал камень в свой кошель и стал надевать рубаху.

— Нигде нет никаких признаков жизни. Между прочим, можно только пожалеть, что такое замечательное укрепление на наших северных границах превращается в бесполезную пыль. — Он дважды объезжал развалины, и каждый раз его поражало то, с какой легкостью подземные воды уничтожили это творение человеческих рук.

— Ее построили слишком близко к Кругу Камней и заповедной лощине! — отрезала Фиона.

Реймонд в притворном ужасе замахал руками:

— Ой, не ругайте меня, миледи, я все понял!

— Вот так-то лучше! — Она поцеловала его на ходу, прибираясь в комнате и заправляя постель.

— Я понимаю, что они хотели захватить замок, но не понимаю — зачем? Ведь владения не приносят никакого дохода! Для любого рачительного хозяина эта земля станет настоящей обузой из-за того количества ртов, которые придется кормить. Ни Йен, ни Пендрагон не страдают от проклятия, и среди вождей все чаще раздаются призывы отправиться в набег и потребовать виру за гибель какого-то брата.

— За сына О'Кагана, — подтвердила чародейка. — За брата Сесилии. — Реймонд явно не мог сообразить, о ком идет речь, и Фиона пояснила: — Ну, помнишь, той, что с большой грудью?

Он с ухмылкой кивнул, надел сапоги и сел на кровать.

— Но это ерунда по сравнению с той резней, что творится здесь!

— Значит, им нужно что-то еще, кроме этого замка! Ты со мной согласен?

— Да. — Де Клер хотел было рассказать ей все, что узнал от Изольды, но передумал. Ведь для того, чтобы снять проклятие, Фионе следовало сначала стать его женой. — Черт побери, скорее бы уж сойтись с ними лицом к лицу! Сколько еще эти собаки будут прятаться и кусать исподтишка? — Он встал, заправил рубаху в штаны и вдруг спросил: — А ты не могла бы вывести их на чистую воду с помощью своих чар?

Вот так, легко и просто, одним своим вопросом он доказал Фионе, что действительно поверил в волшебство. Ах, как ей хотелось поддержать Реймонда в этой борьбе!

— Я пыталась это сделать. Если бы я знала, кто за этим стоит, то не тыкалась бы вместе с тобой как слепой котенок. Но мне не дано видеть будущее. Я могу призвать на помощь силы стихий, но все равно мне требуется определить точку, куда должна обратиться эта сила.

— Кажется, я начинаю понимать, какое это нелегкое ремесло — быть настоящей чародейкой, — заметил он, искоса разглядывая свою милую колдунью. — Шарлатанка стала бы уверять, что ее магия способна на все. А ты честно признаешься в том, что тебе не под силу.

— Это не просто ремесло — это вера, Реймонд. Это закон, по которому мои предки жили на протяжении многих веков.

Внезапно Реймонд вспомнил кое-что из того, что ему довелось слышать шесть лет назад.

— Шивон говорила, что однажды ты превратилась то ли в кошку, то ли в птицу.

— Да.

— Ты действительно на это способна? Превращаться в кого-то другого?

— Да. — Она мягко рассмеялась при виде его потрясения. — Но это требует слишком много времени, и я не могу удерживать чары очень долго. А потом делаюсь совсем слабой.

— Ну и не надо! — пылко заявил де Клер. — Не хватало еще тебе превратиться в корову или лань и угодить под нож какому-нибудь голодному браконьеру!

— Я не могу превратиться в существо, которое намного больше меня! — заверила Фиона, остановившись перед ним. — Да и зачем мне теперь прятаться?

— Учти, я все равно тебя найду!

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Лукаво улыбаясь, она потеребила расшитый клапан на его штанах.

— Хочешь помочь мне его застегнуть?

— Разве ты ребенок и не можешь одеться сам? — Реймонд со стоном схватил ее за плечи и привлек к себе. — Что, тесновато, милорд? — ехидно спросила она, туго затягивая клапан. В ответ ей достался такой поцелуй, что обоим стало не до одежды.

— Вы заплатите за ваши выходки, миледи. Сегодня же ночью!

— Только ночью? — Ах, как сладко прозвучал для него этот милый огорченный голосок.

— Да, после того как мы поженимся!

— Ах да, конечно, я чуть не забыла! — улыбнулась Фиона, стараясь не выдать охватившего ее волнения.

Из темного коридора потянуло съестным, и Кит О'Каган беспокойно зашевелился в своем углу и встал, подслеповато всматриваясь в приближавшуюся к нему фигуру.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло зашептал узник, узнав своего посетителя.

Тот ничего не ответил, и Кит придвинулся к самой решетке, с тревогой оглянувшись — не следит ли кто за ними. Он так и не заметил кинжала и даже не почувствовал, как острое лезвие рассекло ему горло — так быстро действовал убийца. Кит зашатался и попятился, захлебнувшись собственной кровью и зажимая руками ужасную рану. Наконец он опустил руки и в шоке уставился на капавшую с них кровь. Его ошеломленный взгляд метнулся к загадочному визитеру, а в следующий миг он рухнул замертво. Последнее, что он слышал в этой жизни, — звук удалявшихся шагов.

Фиона настояла на том, что спустится в главный зал одна, немного раньше, чем Реймонд. Он уступил, так как знал, что в подобных случаях ей лучше не перечить. Наконец де Клер счел возможным покинуть спальню и вышел на лестницу, не скрывая довольной улыбки, которую тут же заметила вся его свита. Просиял даже Николай, хотя в последнее время он ходил мрачнее тучи. Реймонд оглянулся, стараясь высмотреть Фиону, и только теперь заметил, что люди в замке ведут себя как-то необычно. У всех был такой вид, будто они готовы пуститься в пляс от счастья.

Коллин выступила вперед с кубком вина и подносом со свежим хлебом. Казалось, что румяные ломти исходят паром — такие они были горячие и свежие. Реймонд взял кусок хлеба и спросил:

— Что здесь творится?

— Вы выпейте сперва. — И Коллин со слезами на глазах подала ему кубок. Де Клер окинул повариху внимательным взглядом, но послушался и выпил кубок до дна. Только теперь Коллин махнула рукой на дверь и сказала: — Ступайте во двор и все поймете!

Реймонд посмотрел на распахнутую дверь и позабыл о хлебе. Он сам не помнил, как оказался на крыльце и спустился во двор.

Боже правый!

На небе вовсю сияло солнце!

Под ногами сквозь землю пробивалась молодая трава!

А по ту сторону крепостных стен почки на деревьях лопались под напором свежих листьев!

Реймонд обвел взглядом двор, те его уголки, что еще вчера были покрыты сором и пылью. У кухни какой-то виллан с таким упоением ковырялся в земле, будто боялся, что плодородный слой вот-вот исчезнет. Пучки травы были еще совсем маленькими, но зеленели так ярко, что было больно глазам. «Вот это волшебство так волшебство!» — подумал Реймонд. Он все еще не мог поверить своим глазам.

— Да, милорд, сегодня есть на что полюбоваться, — степенно произнес Дуган, тихо возникший рядом с де Клером. Реймонд ошалело уставился на ирландца.

— Ничего не понимаю… — Он вышел на середину двора и запрокинул голову, с наслаждением подставляя лицо солнечным лучам. Неужели это все случилось за одну ночь? — А где Фиона? Она уже видела?

— Да, видела!

Он резко обернулся навстречу чародейке.

— И как ты объяснишь это — после месяцев… нет, долгих лет холода и мрака?

В его голосе не было и следа гнева — только веселое недоумение.

— Проклятие снято! — объявил Дуган. Он не мог молчать, его буквально распирало от радости. — Я же говорил, что тут дело не обошлось без вас! — сказал он Фионе.

— Но я не виновата в том, что земля оставалась бесплодной! — с отчаянием возразила она. — Да, я вижу, что сегодня ночью проклятие было снято. Я не слепая! Но я ничего для этого не делала! Моей власти не хватило бы, чтобы его снять! — Она обвела глазами собравшихся вокруг вилланов — Я хотела снять проклятие, но у меня ничего не получалось! Неужели выдумаете, что я ничего не пыталась сделать? Реймонд положил руку ей на плечо, и она испуганно обернулась. Он коротко пересказал ей все, что узнал от Изольды.

— Но кто мог наложить такое проклятие? — Фиона пожала плечами. — Мои родители мертвы. У отца не было дара, а мать никогда не действовала кому-то во вред — Она сжала пальцами виски. — И почему Изольда ничего не рассказывала мне об этих голосах?

— Может быть, она не хотела делать твое горе еще тяжелее.

Фиона беспомощно оглянулась. Земля с каждой минутой становилась все зеленее, а ирландцы улыбались чародейке так добродушно, что ей становилось тесно в груди.

— Все эти годы они считали, что во всем виновата я! — с горечью сказала она и подняла на Реймонда растерянный взгляд — Разве я могла сделать такое? Ведь люди умирали от голода!..

— Я знаю, любимая. Я верю тебе. — Он осторожно обнял Фиону и погладил по спине, чувствуя, как ее медленно покидают тревога и страх. — Тебе больше не о чем беспокоиться! десять лет изгнания миновали, и земля снова ожила! И между прочим — тихим шепотом добавил он, — когда мы занимались любовью, в спальне было полно цветов!

Фиона шлепнула его ладонью по губам и оглянулась: а вдруг их кто-то слышит. Дуган с ухмылкой отошел в сторону. а Реймонд отвел ее руку и продолжал:

— Я всегда чувствую, как пахнет цветами, когда мы целуемся! А однажды ты на меня разозлилась, и в твоих следах оставались алые цветы! По-твоему, тут ты тоже ни при чем?

Чародейка молча покачала головой. Она не могла спорить с этим человеком. Теперь, когда он поверил в нее, отступать было поздно. Потому что он отдал ей свое сердце.

— Не пора ли начать новую жизнь? — прошептал Реймонд, ласково прижимая к себе Фиону. — Я люблю тебя! Займи то место что принадлежит тебе по праву, и стань снова леди Гленн-Тейза!

— Да, мой рыцарь, — отвечала она, чуть не плача. — Я согласна!

Глава 22

У Фионы было такое ощущение, словно она попала в царство грез: рассудок заволокло каким-то туманом, сквозь который пробивались лишь отдельные звуки. Все ее внимание было сосредоточено на Реймонде. Он не выпускал ее руки и осторожно ласкал пальцами ладонь. Эти размеренные, спокойные движения помогали ей справиться с душевным трепетом и сохранять внешнее спокойствие. Ведь Фиона до последней минуты боялась, что ирландцы не смирятся с этим союзом и заодно с матерью подвергнут гонениям ее дочь. Оказывается, она ошибалась. Сегодня в замке яблоку негде было упасть: столько народу собралось на их свадьбу. Кого-то из них Фиона знала в лицо, кого-то — нет, но все нарядились в свое лучшее платье. В толпе царила приподнятая, праздничная атмосфера.

Перед ними стоял священник и торжественно произносил слова христианских обетов. Однако Фиона и без них давным-давно отдала свое сердце Реймонду де Клеру. С того самого дня, как он впервые поцеловал ее, чародейка навек полюбила этого английского рыцаря. Ему пришлось отказаться от всего, чему его учили с детства, — ради веры в ее колдовской дар. Реймонд любил Фиону всей душой и готов был защищать чародейку и ее дочь даже ценой собственной жизни.

— Фиона! — с тревогой прошептал Реймонд. Он заметил, как подозрительно блестят у нее глаза, и еле слышно охнул, когда по бледной щеке скатилась прозрачная слезинка. — У меня разрывается сердце, когда ты плачешь!

— Это слезы радости, мой рыцарь! Я десять лет не давала им воли. Пусть прольются!

Реймонд с улыбкой прикоснулся губами к ее губам.

— Милорд! — укоризненно прошептал священник. — Мы же еще не кончили!

— Ну так поторопись! — в один голос воскликнули новобрачные — и вместе рассмеялись.

Он не отходил от Фионы ни на шаг и все время держал ее за руку. Кажется, кое-кто в толпе хихикал при виде таких нежностей, и даже Шинид не удержалась и прыснула в ладошку. Но Реймонду было все равно. Пусть себе смеются. Главное — быть рядом с этой непостижимой, прекрасной женщиной, подарившей ему такое счастье. Де Клер набрался терпения и ждал, пока священник закончит обряд, чтобы по праву назвать Фиону своей.

Их союз был предопределен самой судьбой. Теперь Реймонд знал это совершенно точно. И никогда об этом не забудет.

Внезапно, повисла неловкая тишина.

— Милорд! — прокашлявшись, напомнил священник. — Вы можете поцеловать невесту!

И Фиона, и Реймонд посмотрели на священника, как будто их застали врасплох. Святой отец широко улыбнулся и ободряюще кивнул.

— Жена! — воскликнул Реймонд, привлекая Фиону к себе.

— Муж! — отвечала она. И тут же добавила: — Лучше тебе поторопиться, де Клер! А то остынет праздничное угощение!

— Ни в коем случае! — прошептал он. И по его жаркому поцелую стало ясно: это ее, Фиону, он считает своим самым главным угощением в этот день!

Изольда вытирала слезы, и Коллин тоже плакала не таясь — к великому расстройству Гаррика, стоявшего рядом. Он даже обнял ее и чмокнул в макушку, чтобы утешить.

Внезапно в главном зале воцарилась абсолютная тишина, а потом раздались удивленные восклицания. Только Шинид засмеялась как ни в чем не бывало и захлопала в ладоши. А Алек пробормотал:

— Доживи я до ста лет…

Реймонд почувствовал, что что-то неладно, и оглянулся. Он легонько толкнул Фиону, и ее испуганный взгляд прошелся по стенам и потолку.

Сквозь камни пробивались буйные побеги винограда и диких цветов.

Они распускались прямо на глазах, а следом за ними появлялись все новые бутоны и почки, готовые раскрыться и наполнить воздух своим дивным ароматом. Фиона посмотрела на толпу, теперь уже не скрывая страха.

Реймонд погладил ее по щеке, заставил повернуться к себе лицом и произнес громко и четко, так, чтобы слышали все присутствующие:

— Слушайте меня! — Он обратился к ирландцам на их родном языке. — Пусть всякий убедится в могуществе вашей леди! С ней в Гленн-Тейз вернулась магия!

От дружного восторженного вопля задрожали стены.

Фиона охнула от неожиданности и кинулась де Клеру на грудь, ошеломленная столь полным принятием и доверием. Он снова поцеловал ее и поспешил отстраниться, пока оба не забыли, где находятся. Новобрачные повернулись к гостям.

Люди в зале опустились на колени.

— Ох, полно вам, встаньте сейчас же! — растерялась Фиона. — Здесь уже целую неделю не убирались!

Реймонд весело расхохотался и покачал головой. Фиона совсем смутилась и хотела было спуститься с возвышения, на котором они стояли, но де Клер поймал ее за руку и заставил вернуться на место. Затем высмотрел в толпе Шинид, принарядившуюся по случаю праздника в красивое платьице из зеленого бархата. Рыцарь поманил малышку пальцем, и она послушно подошла к помосту, на который ее мигом поднял сэр Алек.

— А еще я хочу объявить всем, кто меня слышит, что беру под свою опеку этого ребенка. Отныне я считаю Шинид своей дочерью и полноправной наследницей Гленн-Тейза!

Шинид просияла от счастья и запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Реймонд щелкнул ее по носу. Накануне они долго беседовали, обсуждая будущее, и Шинид, демонстрируя редкостную для ее возраста прозорливость, беспокоилась лишь об одном: чтобы де Клер всегда любил ее мать и чтобы они с Фионой поскорее «сделали ребяток», а у нее появились наконец братья и сестры. Причем на сестрах Шинид настаивала в первую очередь. Реймонд с легким сердцем пообещал, что приложит к этому все усилия.

Алек решительно выступил вперед, и Реймонд кивнул. Как ни смущалась Фиона, ей пришлось выстоять церемонию до конца. Каждый рыцарь принес ей присягу верности и поклялся защищать ее жизнь и ее честь до последней капли крови. Реймонд следил за чародейкой, не скрывая восхищения. Несмотря на растерянность, Фиона отвечала на слова присяги с королевским достоинством. И когда ей поклялся в верности последний солдат, она вышла на край помоста и выпрямилась, собираясь обратиться к гостям.

— Я прошу у вас прощения за прошлое. Я прошу у вас благословения на будущее. — Чародейка обвела глазами ирландцев, своих соотечественников. Йен в компании двух рыцарей Пендрагона держался в стороне, но Фиона успела заметить, как болезненно скривилось его лицо. Правда, через секунду Магуайр уже овладел собой и улыбнулся.

На миг гости замерли, но вот кто-то крикнул:

— Добро пожаловать домой, миледи! — И этот клич подхватили все в зале, пока от их приветствий не задрожали стены замка.

Чуть не плача от радости, Фиона коснулась своей груди и губ, а потом воздела руки к потолку. С ее тонких пальцев взлетел вверх целый рой голубоватых искр, и под восторженные вздохи гостей осел на их нарядах сверкающей волшебной пылью.

Довольные гости стали хлопать в ладоши, а Фиона посмотрела на Реймонда. Он прижал ее к груди и совсем по-детски прошептал:

— Я тебя столько раз просил что-нибудь показать, а ты всегда отказывалась!

— Потому что тогда ты еще не поверил в мой дар, Реймонд. Те, кто не верит в магию, не способны увидеть чудо. Ведь настоящее волшебство должно радовать душу, а не действовать ей вопреки. Ты тоже верил — только вот тут, втайне от всех. — И чародейка прижала ладонь к его сердцу. — Из-за смерти матери и своих прежних убеждений ты просто не позволял себе в этом признаться.

Реймонд вспомнил, сколько раз она пыталась удержать его своей невидимой силой, но он все же прорывался сквозь этот щит.

— Учитывая то, как мне удавалось тебя разозлить, остается лишь радоваться, что твои чары не могли на меня подействовать.

— Это кто тебе такое сказал? — лукаво улыбнулась Фиона. — Ты, наверное, забыл о главном законе? Не навреди! — И она ласково поцеловала его в губы.

Однако им пришлось прерваться: кто-то настойчиво держал Фиону за юбку. Конечно, это была Шинид. Реймонд подстил девочку на руки, и она тут же чмокнула его в щеку, чего у Фионы на глазах снова появились слезы. А де Клер гладил Шинид по голове, нисколько не стесняясь демонстрировать перед всеми свою привязанность к этой малышке.

— Ну вот, мама, теперь ты там, где тебе положено быть. Ты снова стала леди Гленн-Тейза!

Реймонд посмотрел на Фиону и не удержался: снова наклонился и поцеловал со словами:

— Она никогда не переставала ею быть!

— Вы уже поженились? А то я голодная! Реймонд рассмеялся и приказал сэру Гаррику:

— Начинай праздник! — А Фионе вполголоса прошептал: — Чем скорее они наедятся до отвала и попадают под стол, тем быстрее мы сможем довести церемонию до конца у себя в спальне! — При этом де Клер так весело подмигнул, что Фиона громко фыркнула в ответ. Но уже в следующий миг его отвлекли рыцари, желавшие провозгласить торжественный тост в честь господина. Чародейка забрала у де Клера свою дочь и посадила в хозяйское кресло. Шинид моментально освоилась: забралась в кресло с ногами и принялась за обе щеки уписывать мясной паштет, с любовью приготовленный Коллин. Девочка то и дело поглядывала на своего приемного отца, и он таял от любви к этой маленькой проказнице.

Кто-то дружески хлопнул его по плечу, желая поздравить с удачной женитьбой. Кто-то позвал к столу, чтобы еще раз чокнуться и выпить за жениха и невесту. С каждым разом тосты и пожелания становились все более откровенными, но Реймонд слушал их вполуха, постоянно оглядываясь на Фиону: не скучает ли она за праздничным столом?

К нему подошел Йен и тоже поздравил со свадьбой, добавив:

— Я очень рад, Реймонд, что вы нашли друг друга. Честное слово, она заслуживает счастья.

— И ты не ревнуешь?

— Ох, сэр, да как же нам не ревновать? — простодушно воскликнул Алек. — Черт побери, вы только взгляните на эту красавицу! Вам будет завидовать любой нормальный мужчина! Так бы и съел ее! Это же само очарование!

— Да, — согласился де Клер, отпив из своего кубка и не спуская с Фионы влюбленного взгляда. — И я с радостью поддаюсь этим чарам.

Она как будто услышала Реймонда с другого конца зала и оглянулась. Их взгляды встретились, и от восторга у него перехватило дыхание: с таким изяществом чародейка двинулась в его сторону.

Фиона остановилась перед Реймондом и сказала так, чтобы мог услышать только он:

— Тебе не стыдно раздевать меня глазами?

— Конечно, мне было бы удобнее сделать это руками! — прошептал он в ответ и обнял жену за талию.

Фиона повернулась, отвечая на приветствия его рыцарей.

Ее внимание привлек сэр Николай. Судя по той мрачной целеустремленности, с которой он поглощал эль и вино, киевлянин должен был отправиться под стол одним из первых. Фиона толкнула Реймонда локтем в бок и показала глазами на Ника. Де Клер громко окликнул своего оруженосца, и когда Ник приблизился, Фиона больше не сомневалась в том, что его что-то гложет. Она вспомнила, как киевлянин крутился возле дочки О'Флинна. Правда, они только и делали, что ссорились, однако при этом не расставались ни на миг.

— У тебя на сердце тяжесть, киевлянин, — произнесла она по-русски. — Это из-за той женщины?

Николай опешил, но все же ответил:

— Да.

«Между прочим, мог бы и не удивляться!» — Реймонд с гордостью поглядел на Фиону.

— Реймонд, позволь ему отправиться за Изабель!

— Изабель? — Де Клер пристально посмотрел на Николая. — Ты что, влюбился?

— Да, — признался тот. — Я и сам не ожидал от себя ничего подобного, милорд! Но я боюсь, что ее отец выполнил угрозу, и это не дает мне покоя!

Ну конечно, ведь О'Флинн обещал отправить ее в монастырь!

— Черт побери! — Реймонд совсем забыл об этом! — Да, конечно, ступай! Но ты понимаешь, что берешь на себя ответственность за ее судьбу?

— Да!

Если киевлянин похитит девицу, ее родные откажутся от нее. А Ник до сих пор не был уверен во взаимности и не мог сказать, захочет ли она сбежать вместе с ним.

Реймонд переглянулся с Фионой. Оба понимали, что это может спровоцировать О'Флинна на новую междоусобицу.

— Нейал — кузен Магуайра. Попробуй получить его согласие!

Йен подошел к ним с вежливой улыбкой, но сразу помрачнел, когда понял, в чем заключается их просьба.

— Нейал упрямый как осел и все еще не смирился с тем, что его клан лишился земли и власти. Он был готов на что угодно, лишь бы выдать Изабель за Реймонда.

— Йен, Изабель сама мне сказала, что вынуждена была подчиниться грубой силе. Тогда как ей вовсе не улыбается стать женой какого-то англичанина.

Николай громко вздохнул, не скрывая облегчения.

Фиона с подозрением посмотрела на своего мужа. С чего это Изабель стала с ним откровенничать? Но тот пожал плечами с самым безмятежным видом.

— Это долгая история. Я еще успею все тебе рассказать! — пообещал он.

— А если Реймонд пожалует Николаю землю, это не поможет Нейалу забыть обиду? — предложила Фиона.

— Кто его знает, — буркнул Йен.

— Тебе уже не терпится разбазарить мои владения? — Реймонд строго посмотрел на Фиону.

— А тебе не терпится править всей этой землей одному? — язвительно парировала она. И добавила с тем неподражаемым блеском в глазах, от которого у де Клера всегда пробегал мороз по коже: — Мне кажется, милорд, что вам не мешало бы побольше времени уделять мне и своему дому!

Дому! От одного короткого слова у него стало тесно в груди. Он никогда не имел своего дома. Отец умер слишком рано, и Реймонда взял на воспитание его дядя. А потом он превратился в настоящего бродягу-наемника, способного лишь мечтать о надежной крыше над головой. Он посмотрел на Фиону с рассеянной улыбкой и обратился к Нику:

— Возвращайся с ней и живи как хочешь. Но если тебе придется украсть ее из монастыря, то сперва придется жениться.

— Я и сам так думал, милорд, — сказал киевлянин и вполголоса добавил: — Мы отправимся под венец, как только она перестанет вырываться и пищать.

— Ну, тогда не трать времени понапрасну. — И Реймонд снова переглянулся с Фионой. — В таких делах одна минута может стоить целой жизни!

Когда де Клер посмотрел на то место, где только что стоял Николай, тот был уже возле выхода из зала.

Изольда с кряхтеньем спускалась по крутым скользким ступенькам в подземелье. Внизу старуха остановилась, морщась от неприятного запаха. Заподозрив неладное, она поспешила к темнице, где держали пленного, и обнаружила лужу крови, вытекавшую из-под решетки. Изольда глянула внутрь и на миг замерла в нерешительности: она не знала, следует ли перекреститься в память о заблудшей душе или плюнуть на труп кровожадного злодея в надежде, что он уже корчится в адском пламени.

— Балбес! Я ведь говорила тебе, что проклятие будет снято, а моя госпожа вернется домой! — ворчала она себе под нос, карабкаясь обратно по лестнице.

Мрачно размышляя над тем, что эта новость наверняка испортит Фионе праздничное настроение, старуха вдруг застыла, крепко вцепившись в рукоятку своего кинжала. Неведомый убийца должен быть в замке… Но кто он?

В их спальне снова стало тесно от цветов и виноградных лоз.

— Фиона, ты когда-нибудь сведешь меня с ума своей красотой! — признался Реймонд.

Она с томной улыбкой погладила его по груди и. — стала щекотать живот, постепенно спускаясь все ниже.

— Мне все еще не верится, что это правда! — Чародейка улеглась сверху, распластавшись по его сильному, мускулистому телу, как плющ. — Я всю жизнь мечтала об этой ночи, мой рыцарь! — И она одним легким, скользящим движением раздвинула бедра и приняла в себя его твердое копье.

Реймонд глухо застонал и выгнулся ей навстречу, стараясь проникнуть как можно глубже, впиваясь пальцами в ее бедра. Она двигалась медленно, нарочно стараясь распалить его еще больше, то впуская его в себя, то приподнимаясь.

От восторга у него темнело в глазах.

На протяжении последних часов Фиона вела себя как настоящая дикарка, всякий раз заставляя мужа трепетать от счастья и даря ему все новые доказательства своей безграничной любви. Реймонд понимал, что и эта близость не будет последней в их брачную ночь, и с облегчением увидел, что цветы и лианы вдруг растворились в воздухе. Если так пойдет и дальше — они попросту заблудятся в собственной спальне, превратившейся в настоящие джунгли.

А Фиона двигалась все быстрее, и вскоре Реймонду стало не до размышлений: все поглотил вихрь блаженства, поднимавший супругов все выше, к самому пику наслаждения.

— Ты замучаешь меня до смерти! — задыхаясь, вымолвил он.

— Ах, любимый! Я так мечтала об этом! Чтобы ты полностью оказался в моей власти!

— Это в какой еще власти? — зарычал Реймонд, приподнявшись и взяв в рот ее напряженный сосок.

Она затрепетала всем телом, упиваясь его лаской, и стала двигаться еще нетерпеливее.

Реймонд застонал и с силой подался вперед. Несколько мощных рывков — и прелестная пленница страсти забилась в конвульсиях от сладостной пытки. Реймонд считал, что не видел в жизни ничего прекраснее.

Так прошла их первая брачная ночь, подарившая новую жизнь и душе, и телу безумно влюбленных новобрачных. Духи предков благосклонно взирали с небес на эту удивительную пару, освещая их ложе загадочным светом далеких звезд.

Глава 23

Фиона настояла на том, чтобы присоединиться к Реймонду, и пока он изучал отпечатки испачканных кровью сапог, склонилась над неподвижно распростертым телом Кита.

— Прошло всего несколько часов, Реймонд, — сказала она вполголоса и подняла взгляд на мужа. — Скорее всего это случилось вчера во время церемонии. На празднике царила такая суматоха, что сюда мог пробраться кто угодно, сделать свое дело и уйти незамеченным.

— Это был мужчина. — Де Клер показал на пол. Среди разлившейся крови можно было различить отпечаток тяжелого сапога. — У Изольды ноги намного меньше, и она сказала, что не подходила к трупу так близко. — Он подумал и добавил.» — Она ведь тоже была с ним знакома, верно?

— Много лет назад Кит даже пытался заигрывать с ней, — сказала Фиона, не сводя глаз с бездыханного тела, — но она так и не простила ему, что он помогал держать меня во время порки.

— Одного этого довольно, чтобы заслужить смерть!

Ах, какое это было приятное чувство — знать, что кто-то готов защищать тебя до последней капли крови! Фиона ласково пожала ему руку. Реймонд велел солдатам унести тело и хотел отвести жену наверх. Но чародейка не спешила уходить и, когда солдаты завернули тело в рогожу и вынесли его из темницы, подозвала Реймонда, чтобы показать ему кое-что на полу. Это были все те же отпечатки сапог, только очень бледные. Они вели по коридору мимо остальных казематов ко второй лестнице, поднимавшейся на укрепления и выходившей во внешний двор. Вход в казематы запирался массивной дверью. Напротив нее на парапете стоял часовой — а значит, проскользнуть в нее незамеченным было невозможно. Если только в замке не завелся еще один предатель.

Реймонд немедленно вызвал к себе начальника стражи, и как только сэр Перт явился, вывалил на него кучу вопросов. — Нет, милорд! Эту дверь не отпирали с тех пор, как мы привели пленного, и ключи я всегда держу при себе! — В доказательство тот продемонстрировал массивный ключ у себя на поясе.

— Есть еще один ключ, у сэра Гаррика, — напомнила Фиона.

— А кто стоял на посту? — осведомился Реймонд.

— Их трое: Элрой, Стэнфорт и Карвер — и они меняют друг друга. Но Стэнфорт недавно заболел. — Де Клер сурово нахмурился, и Перт пояснил: — На прошлой неделе попил воды из деревенского колодца. И его пару раз подменял Элрой. А сегодня там стоит Карвер.

— А чья смена была прошлой ночью?

— Стэнфорт договорился меняться с Элроем каждый час, чтобы посмотреть на вашу свадьбу. — Перт посмотрел на Фиону и учтиво поклонился.

Фиона подошла поближе и положила руку де Клеру на локоть. Он оглянулся.

— Мы не сможем расспросить всех, кто мог здесь побывать.

Реймонд вынужден был согласиться, и приказал Перту опросить солдат, дежуривших на соседних постах. Они стояли через каждые тридцать футов и вполне могли что-нибудь заметить.

— Через час явишься с докладом. Мне нужно знать, кто имел возможность туда пробраться. — Рыцарь поклонился, хотя было видно, что это поручение не доставляет ему радости.

— Ты доверяешь своим оруженосцам? — спросила Фиона шепотом.

— Без малейших сомнений.

Она с подозрением покосилась на солдат и отвела мужа в сторонку.

— Я хорошо знаю ирландцев, но все равно не могу понять: зачем его убили?

— Фиона, Кита заставили замолчать навсегда, чтобы он не мог выдать изменника.

— Откуда такая уверенность? — с сомнением спросила она.

— Уверенности у меня нет, но зачем еще было его убивать? — Реймонд вдруг умолк, потирая подбородок, но Фиона легко прочла его мысли.

— Нет, я не могу вызнать правду при помощи чар — хотя очень хотела бы это сделать. Ужасно сознавать свое бессилие, когда опасность грозит тем, кого я люблю! К чему тогда весь мой талант?

Де Клер с тревогой глянул на чародейку, обнял за плечи и легонько чмокнул в висок. Во дворе больше делать было нечего, и они не спеша вернулись в кабинет.

— Тебя наделили талантом не для того, чтобы ловить убийц, моя милая! — улыбнулся Реймонд, взяв в ладони ее лицо и отводя со лба спутанные пряди волос.

— Но ведь я чувствовала угрозу не только снаружи, но и внутри замка перед тем, как начался штурм! Жаль, что такое предчувствие посещает меня слишком редко. Пожалуй, за все десять лет это случилось два или три раза. — Она сосредоточенно сдвинула брови. — Я ощутила угрозу и ненависть, как будто кто-то следил за мной из западной башни. Но потом я поднялась туда и проверила замок. Он весь покрыт ржавчиной, и его не трогали уже много лет.

По спине у Реймонда поползли холодные щупальца страха. Его осенило страшное открытие: им нужна она, Фиона, с ее талантами и магией. А значит, опасность грозит не только ей, но и Шинид!

— Где сейчас Шинид?

— С Изольдой. А в чем дело?

— Я хочу, чтобы с нее не спускали глаз! — Он осторожно высвободился, чтобы пройти к двери и позвать слуг. Реймонд приказал им немедленно найти Шинид и вызвать к нему Алека и Йена.

Захлопнув дверь, он посмотрел на Фиону и спросил:

— Я могу положиться на своих рыцарей. Но кому ты могла бы доверить Шинид?

— Конналу, но он слишком молод. Или Дугану. — Реймонд не скрывал своего недоверия, Фиона пояснила: — Да, Дуган не умеет воевать, но он сумел бы о ней позаботиться. Хотя, с другой стороны, я не считаю себя вправе подвергать его жизнь опасности. Кто будет содержать его семью?

— Значит, ей придется остаться с нами, — решил Реймонд.

— Я могла бы защитить ее при помощи чар, но она не раз избавлялась от них просто из каприза!

Несмотря на снедавшую его тревогу, Реймонд не смог сдержать улыбки. С этой рыжей сорвиголовой не соскучишься!

Фионе было не до веселья. Все еще погруженная в мрачные мысли, она подошла к окну и распахнула его, рассеянно глядя на внутренний садик, покрытый свежей зеленью и цветами.

— Мы можем перечислить по именам всех, кто был здесь, с нами, во время штурма. Но кого не было рядом с тобой? — Она глубоко вздохнула и добавила: — Смотри, скоро на деревьях распустятся листья, и у наших врагов будет еще больше возможностей устроить засаду! — Чародейка устало потерла переносицу, и Реймонд поспешил к ней, чувствуя, как нарастает в ее душе неясная тревога. — И кто ненавидит нас с такой силой, чтобы делать это прямо у нас под носом?

— Тс-с! — Он ласково отвел ее руку и поцеловал бледный лоб. Заставил приподнять лицо и посмотрел в глаза. — Я его обязательно найду!

— Ты собрался на разведку? — всполошилась Фиона.

— От тебя ничего не скроешь, верно? — прошептал Реймонд с нежной улыбкой.

— Но это же глупо! — возмутилась Фиона. — Зачем так рисковать? — Она хотела попроситься в отряд, но передумала. Если Реймонд будет озабочен ее безопасностью, то запросто сможет прозевать засаду — и тогда им всем конец. Пусть думает, что Фиона надежно укрыта за стенами замка, и занимается своим делом. — Когда?

— Наверное, завтра. — Он с легким недоумением выгнул бровь. — И ты не пытаешься меня отговорить?

— Они рыскали вокруг нас, как стая волков, и норовили перерезать всех до одного, когда здесь были одни развалины, — сказала Фиона, обнимая мужа за талию. — А теперь, когда проклятие удалось снять, они тем более не угомонятся, пока не выкурят нас из Гленн-Тейза.

Он согласился и обнял ее еще крепче. Почему им до сих пор не удалось разгадать, что за препятствие стоит у них на пути? О каком «eihwaz» говорила та руна? А вдруг Реймонд уже преодолел его, только не понимает этого сам? Ведь он признался в любви Фионе и снял проклятие, он остановил стройку… Черт побери, когда же его тайный враг выйдет на честный бой лицом к лицу?

— Кажется, меня утешит пара-другая поцелуев!

Де Клер негромко рассмеялся и наклонился, припав к податливым, теплым губам. Кто-то настойчиво постучал в дверь, и они с неохотой отодвинулись друг от друга и разомкнули объятия. Фиона не сводила с мужа восхищенного взора и томно улыбалась.

Он со вздохом прижался лбом к ее лбу и сказал:

— Это либо Йен, либо Алек.

— Ну что ж, пусть войдет. — Она осторожно провела пальцами по его губам, еще влажным от поцелуя. — Хочешь, чтобы я вышла и не мешала вам совещаться?

— Нет, я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Мне нужен твой совет. — Она посмотрела на Реймонда, не скрывая иронии. — Каждый раз, когда я пытаюсь делать по-своему, становится еще хуже, — признался он.

Она усмехнулась и высвободилась из его рук, чтобы отворить дверь.

Перед ними предстал Алек, с головы до ног увешанный цветами. Фиона прыснула со смеху, да и Реймонд не удержался от ухмылки.

Это только подлило масла в огонь. Алек рассердился не на шутку.

— Вам еще не надоели эти игрушки? — ворчал он, входя в кабинет и стряхивая с себя цветы. — Между прочим, вчера в зале из-за них нельзя было шагу ступить!

Фиона переглянулась с Реймондом и покраснела. Он прикрыл рот ладонью. Чародейка предпочла промолчать и лишь незаметно сняла с воротника сэра Алека зацепившийся там бутон.

Постепенно собирались вызванные де Клером английские рыцари. Пришел Йен Магуайр со своими вассалами. Лица у всех были одно мрачнее другого. Не хватало только Николая, но Изольда сразу сказала, что Кита О'Кагана убили после того, как киевлянин покинул замок. Она побывала в темнице за два часа до того, как обнаружила труп, и пленник был еще жив. Фиона не сомневалась, что старуха спускалась в каземат, чтобы лишний раз поиздеваться над своим былым мучителем. Несмотря на все свои достоинства, Изольда отличалась редкостной злопамятностью. Правда, это все равно не заставило бы ее пойти на убийство.

Фиона, выполняя роль хозяйки, угостила рыцарей вином. Первый кубок она подала мужу, а потом обошла всех остальных, особо отметив ирландских воинов. По меньшей мере троих из них она знала с самого детства. Все они были высокого роста и могучего телосложения и ни в чем не уступали англичанам, от пришлых рыцарей их отличали лишь длинные волосы. Все отвечали на ее приветствия с завидной учтивостью, кланялись и поздравляли со свадьбой, однако Фиона чувствовала фальшь в их словах. Былые обиды забудутся очень не скоро, и пройдет немало времени, прежде чем англичане и ирландцы научатся жить в мире и согласии. Ее взгляд упал на сэра Гаррика, и она встрепенулась и посмотрела на мужа.

Реймонд замер, не донеся кубок до рта.

— Что с тобой, милая?

— У сэра Гаррика нет ключа от восточной двери! — И чародейка указала на кольцо с ключами, болтавшееся у того на поясе.

Гаррик тут же снял кольцо и старательно перебрал все ключи.

— А я и не знал, что он у меня должен быть!

Фиона тоже проверила кольцо с ключами и подтвердила:

— Да, его не хватает!

Она описала Гаррику, как выглядит этот ключ и какая на нем должна быть отметина, но незадачливый рыцарь так его и не вспомнил.

— Я ни на минуту не расставался с ним, милорд, — воскликнул Гаррик, потрясая в воздухе тяжелым кольцом. — Только тогда, когда его брала у меня миледи!

— Мне не требуются ключи, чтобы распахнуть любую дверь в этом замке! — сердито вскинулась Фиона.

— Но ведь он просил их для вас! — От испуга румяная физиономия сэра Гаррика буквально позеленела. — Он сказал, что вам надо отпереть сокровищницу, чтобы достать драгоценности на время церемонии!

— Кто сказал? — рявкнул Реймонд.

— Стэнфорт, сэр!

Реймонд застыл, глядя на жену. Все части головоломки встали на свои места. Он отправил двоих оруженосцев с приказом немедленно доставить сюда Стэнфорта. Как только они вышли, Фиона обратилась к Йену:

— Почему с нами нет рыцарей Пендрагона?

— Они стоят на часах.

— Найди их, — приказал Реймонд. — И… Фиона… — Она подняла на него вопросительный взгляд. — Ступай к Шинид, любимая, и поскорее!

Фиона сидела на кровати и расчесывала на ночь волосы. Стэнфорт успел скрыться. Никто не видел его с прошлой ночи. Реймонд расспросил рыцарей Пендрагона, пока Фиона искала Шинид. Как и следовало ожидать, она нашла ее на конюшне. Девчонка дразнила Коннала.

Реймонд удовлетворился теми ответами, что получил от рыцарей из Донегола, и у Фионы не было повода не доверять его чутью. Бедняга Гаррик был безутешен. Никакие уговоры не могли смягчить его раскаяние. Тем более что кольцо с ключами — знак доверия его господина — утратило в глазах Гаррика свою значительность, поскольку там не хватало одного важного ключа. Полный набор теперь имелся только у Фионы. Ее дочь мирно спала в смежной комнате под защитой четырех волшебных камней по углам кровати и охранного заклинания. Фиона понимала, что Шинид первым делом попытается снять ее заклинание — хотя бы ради интереса, — и постоянно проверяла, чем занята эта маленькая искательница приключений.

В окно заглянула полная луна, и легкий сквознячок отнес в сторону тепло, исходившее от камина. У Фионы вырвался довольный вздох. Со дня их свадьбы погода над Гленн-Тейзом менялась прямо на глазах. С каждым новым утром становилось все теплее по мере того, как ожившая почва впитывала в себя лучи дневного светила. Ведь отныне ничто не заслоняло над замком ясного неба. Повсюду из земли пробивалась буйная зелень: зеленели лужайки, зеленели поля с пшеницей и ячменем, а по обочинам дорог начали распускаться первые полевые цветы. Жизненная сила, до поры до времени спавшая в заповедной лощине, простирала свои щедрые руки на всю округу, как будто старалась обнять своего старого друга. Одного этого Фионе было довольно, чтобы сердце в груди начинало петь от счастья.

— Чему это ты так улыбаешься? Уж не мне ли?

Реймонд вольготно раскинулся на кровати, заложив руки за голову.

— Не исключено. — Щетка для волос полетела на ночной столик, а Фиона оказалась в любящих объятиях. Губы и языки едва успели начать свою волшебную игру, и Реймонд уже приподнял подол ночной рубашки жены, когда в дверь спальни тихо постучали. Реймонд со вздохом откинулся обратно на подушки.

— Покой… — простонал он. — Чего бы я не отдал за минуту покоя!

Пока Реймонд встал, натянул штаны и подошел к двери, он успел разозлиться настолько, что готов был прибить нерадивого слугу, потревожившего хозяина среди ночи. Но на пороге оказалась Шинид. При виде отчаянно стиснутых рук и горючих слез, стоявших в широко распахнутых детских глазах, сердце у Реймонда сжалось от боли.

— Папа, можно мне войти? — спросила она дрожащим голоском. Реймонд подхватил малышку на руки, захлопнул дверь и отнес девочку на кровать. Та мигом оказалась под боком у матери.

— Что с тобой, милая? — Фиона с тревогой посмотрела на Реймонда. — Она вся дрожит!

Пока чародейка пыталась успокоить дочь, Реймонд устроился возле них на просторной кровати. Шинид несколько раз всхлипнула и опустила голову на подушку. Ее взгляд метался между недавно обретенными отцом и матерью.

— Шинид, чего ты так испугалась? — настойчиво спрашивала Фиона.

Детские черты застыли в горькой гримасе, и малышка ответила:

— Мы живем вместе, и все растет. — Тонкая ручка обвела комнату. — Плохие люди злятся.

— Отчего же? — строго спросил Реймонд.

— Они не хотят, чтобы мама была здесь.

— Почему?

— Не знаю.

Реймонд растерянно переводил взгляд с одной чародейки на другую.

— У тебя было видение, Шинид? — уточнила Фиона, всматриваясь в ее лицо.

— Прости, мама, я не хотела… — понурилась малышка.

— Тебя никто не собирается ругать или наказывать, моя маленькая! Расскажи, что ты видела! — Фиона говорила спокойно, но Реймонду еще предстояло привыкнуть к необычным способностям его женщин, и он вздрогнул от страха.

— Кто-то хочет обидеть тебя, мама! — Шинид подняла на Фиону заплаканные глаза.

— Кто? — не выдержал Реймонд, но Шинид только пожала плечами в ответ. — Что еще ты видела?

— Глаза на деревьях! — И Фиона, и Реймонд тревожно нахмурились. — Они были… на таких черных палках! — Девочка отчаянно пыталась найти нужные слова, но это удавалось ей с большим трудом.

— Все хорошо, милая, — успокоила ее Фиона. — Мы слушаем!

— А ты был злой-презлой! — Она посмотрела на Реймонда. — А ты плакала, — добавила маленькая провидица, обратившись к матери, и на минуту задумалась. — И еще я видела мужчину. У него волосы как у меня, а глаза — как у тебя, мама! — Этот человек не показался Шинид плохим, но она не могла сказать с уверенностью.

— Это все? — спросил Реймонд.

— Я как будто заснула и видела страшный сон. — Девочка растерянно покачала головой.

Взрослые обменялись тревожными взглядами.

— Мы тебе верим, моя хорошая, — сказала Фиона, — только не надо никому об этом рассказывать!

Шинид прерывисто вздохнула, кивнула и крепко обняла обоих. Прижалась носом к носу Реймонда, чтобы смотреть на него глаза в глаза, и сообщила:

— Мне уже немножко нравится, что у меня есть папа!

— А мне нравится, что у меня есть дочка! — отвечал де Клер голосом, охрипшим от волнения. Шинид так удивительно походила на мать! Такая же красивая, умная и отважная. Реймонд поцеловал девочку в лоб и улегся, обнимая их обеих.

В комнате царила тишина, пока Шинид не уснула вновь. Реймонд переглянулся с Фионой и понял, что для нее открывшийся в дочери дар провидицы стал полной неожиданностью. Убедившись, что малышка спит, Фиона осторожно высвободилась из детских ручонок, укутала дочку одеялом и кивнула Реймонду, предлагая перебраться к камину.

— Я должна была это предвидеть, — с горечью прошептала она, кутаясь в плед.

Реймонд опустился в глубокое кресло и усадил ее к себе на колени.

— Каким образом?

— До сих пор она говорила только о том, что видела в будущем себя и Коннала. — Реймонд сурово сдвинул брови. — Она явно к нему неравнодушна и вбила себе в голову, что они непременно поженятся.

— А мальчишка шарахается от нее как от чумы! — ухмыльнулся де Клер.

— Это потому, что она пыталась его заколдовать!

— Черт побери! — ужаснулся он.

— Вот именно. Должна признаться, это было душераздирающее зрелище. Но я наложила на него защитные чары, а ее дар забрала себе. — В доказательство Фиона подняла руку с серебряной цепочкой на запястье, и Реймонд вспомнил, что видел точно такое же украшение у Шинид. И все же эти чудеса не укладывались у него в голове.

— Ты можешь запретить ей колдовать? — недоверчиво спросил он.

— Как-никак я ее мать. И хотя она уверена в обратном, я пока еще немного искуснее в магии, чем эта маленькая зазнайка.

— Слава тебе Господи!

Фиона опустила голову ему на плечо. Ей было приятно чувствовать его сильные, горячие руки. Она осторожно и ласково куснула его за ухо. Реймонд вздрогнул в ответ, и шаловливые руки моментально проникли под плед, щекоча и лаская его просыпавшееся тело.

— Фиона… — растерянно прошептал он.

— Она спит, а я тебя хочу!

— Но мы же будем шуметь! — Он слишком хорошо помнил о том, что его жена не из тех холодных особ, которые умеют заниматься любовью совершенно беззвучно.

— О, это просто устроить! — И она с лукавой улыбкой простерла руку в сторону кровати, нараспев произнеся заклинание: — Спи спокойно, спи беззвучно, милая голубка! Помни, все, что ты услышишь, — это только сон!

Реймонд довольно улыбнулся, а Фиона в последний раз взмахнула рукой, и балдахин над кроватью бесшумно опустился, скрыв от них Шинид. Для Реймонда не требовалось особого приглашения. Он не спеша прошелся губами по всему телу Фионы, пока пальцы не проникли в заветную ложбинку между ног и не раздвинули влажные складки кожи. Он ласкал жену, и та нежилась в его объятиях и мурлыкала, как настоящая кошка, пока возбуждение не возросло настолько, что ее пальчики стали требовательно теребить завязку на его штанах.

— Что, уже не терпится, любимая?

— Ох, тише ты… черт бы побрал эти завязки! — Наконец ей удалось добраться до того, что она искала, и Реймонду стало не до шуток. Он придержал Фиону за бедра и вошел в нее. Чародейка тихо застонала, с готовностью отвечая на его рывки. Прошло немало времени, пока оба снова вспомнили об окружающем, все еще задыхаясь и вздрагивая от восторга.

Но не успели они отдышаться, как детский голосок внятно произнес:

— Папа, у меня вся кровать в цветах!

Всякий раз, стоило Реймонду услышать этот доверчивый голосок, у него что-то переворачивалось в груди.

— Я знаю, моя хорошая!

— А почему тут цветы?

— Ну, это… такой подарок в знак моей любви к тебе и к твоей маме. — Фиона уставилась на мужа как на сумасшедшего, и он ответил ей взглядом: «Потом придумаешь что-нибудь получше!»

— Ох — сонно вздохнула Шинид. — Как красиво!

— Черт побери, Фиона! — зашипел он. — Ты что не могла сдержаться? — Из-за этих цветов не только Шинид, но и весь замок мог безошибочно сказать, когда он бывает близок со своей женой.

— Могу предложить лишь один способ, — с лукавой улыбкой отвечала Фиона. — Заниматься этим до тех пор, пока весь Гленн-Тейз не будет погребен под цветами. Тогда уже никто ничего не заметит!

Между прочим, его вполне устраивал такой ход мыслей! Реймонд плотоядно ухмыльнулся.

— Милорд!

Де Клер отвернулся от розового окна, через которое смотрел на крепостной двор, и посмотрел на Коннала. Паренек стоял по другую сторону стола. Солнце, ярко освещавшее комнату, сделало его волосы ярко-рыжими — в точности такими, какими они были в детстве.

Но детские годы закончились, и теперь Коннал на глазах превращался в рослого красивого юношу, мечтавшего стать достойным воинской славы своего приемного отца. Он полностью отказался от мрачного наследства Тайрана, своего настоящего родителя. И тем не менее Коннал все еще был очень юн и неопытен, и Реймонд с тяжелым сердцем начинал этот разговор.

— Ты не готов, — отрезал англичанин, сверля Коннала суровым взглядом и скрестив руки на груди.

Коннал сердито прищурился.

— Когда я позволил тебе остаться в Гленн-Тейзе, мы пришли к соглашению, что ты будешь ждать, пока я сам не решу, что тебе можно дать в руки меч.

— Да, я знаю.

— Ты должен научиться выдержке, ведь оружие и латы весят очень много! Твои мышцы должны свыкнуться с этой тяжестью, чтобы потом она не мешала тебе управляться с мечом. Но я не могу нагрузить тебя по полной выкладке, потому что твои кости еще не сформировались до конца, Коннал. Это слишком большой риск.

— Я не боюсь рисковать.

— Ты не доверяешь моему опыту?

— Доверяю, милорд. — Конналу постоянно приходилось напоминать себе, что де Клеру достаточно сказать одно слово — и ноги его больше не будет в этом замке.

— Я выучил воинскому искусству не одну сотню отличных бойцов, Коннал, — немного смягчился он. — И я знаю, что говорю.

— Да, милорд.

— Тебе больше нечего сказать? Я вижу, что ты злишься.

— Я разочарован — вот и все.

— Потренируйся ходить по бревну. — Де Клер имел в виду бревно на тренировочной площадке. Оно было таким узким и длинным, что идти по нему было так же трудно, как по натянутому канату. Однако это упражнение отлично развивало чувство равновесия. — Заставь свои ноги нести тело как следует.

— Да, милорд.

— Ты свободен.

Коннал, машинально комкая в руках шапку, низко поклонился и направился к двери.

— Ты еще успеешь стать рыцарем, Коннал, — произнес де Клер, и мальчик замер на месте. — Я тебе обещаю. И я сам буду тебя учить. Но ты должен дождаться, пока придет твое время.

— Премного благодарен, милорд, — ответил Коннал. Интересно, успеет ли он стать таким же стариком, как де Клер, пока кто-то из близких ему людей поверит в его силы и позволит ему стать мужчиной?!

Глава 24

Не спуская глаз со своей жены, Реймонд стоял возле Самсона и отдавал приказания Карверу:

— Нет, не нужно лишней тяжести. Я надену только нагрудник и наручи!

— Но, милорд! — испуганно вскричал оруженосец.

— Ты слышал, что я сказал? — Он по-прежнему смотрел на Фиону.

Она ласково улыбнулась. Сегодня де Клер оделся как ирландец — в меха и кожу. И хотя его одежда все же выделялась своей добротной выделкой, он смотрелся в ней так естественно, что у Фионы замирало сердце. Она и восхищалась Реймондом, и тревожилась за него. Отказавшись от тяжелых доспехов, он станет двигаться намного проворнее. Но с другой стороны, латы давно стали для него второй кожей.

— Может, все-таки объяснишь, что ты задумал? — Она обвела взглядом небольшое войско. Солдаты готовились к вылазке, как всегда, но чародейка чувствовала, что на этот раз они не вернутся, пока не выкурят из норы неведомых злодеев.

— Найти тех, кто старается разрушить все, что мы пытаемся построить.

Столь обобщенный ответ говорил сам за себя. Реймонд не хочет посвящать ее в лишние подробности, чтобы не тревожить понапрасну. Оставалось лишь положиться на судьбу и на его военную удачу. Но ведь де Клер всегда бился по законам рыцарской чести, неведомой для его коварных противников.

— Тогда возьми с собой Фаррела. — Фиона указала на пожилого ирландца, никогда не расстававшегося с луком и стрелами. — Он знает каждую пядь нашей земли.

Она окликнула Фаррела, и тот поспешил к своей госпоже. Когда ему объяснили, чего от него хотят, он без лишних слов вскочил на круп лошади за спиной у Карвера, оруженосца де Клера.

Чародейка отошла в сторону, остановила служанку, спешившую мимо по своим делам, и прошептала что-то ей на ухо. Девушка бегом отправилась в замок, а Фиона снова обернулась к мужу. Ее лицо оставалось совершенно непроницаемым, когда Реймонд наклонился в седле, чтобы поцеловать ее на прощание. Только пальцы, крепко вцепившиеся в его широкие плечи, выдавали снедавшую ее тревогу.

— Не спускай глаз с Шинид, — шепнул он, легонько целуя ее в щеку. — И мне было бы спокойнее знать, что у тебя тоже есть оружие.

— Я и так нахожусь под защитой, Реймонд. Не бойся за меня.

— Придется положиться на твои чары! — невесело улыбнулся он. — Жаль, что я не могу остаться с тобой!

— Найди этих мерзавцев! Только ты можешь это сделать! Пусть за все заплатят сполна!

— Ах, любимая, твои речи заставляют меня рваться в бой! — грозно зарычал де Клер и хотел было поцеловать ее еще раз, но Фиона каким-то чудом вывернулась из его объятий. Доблестный рыцарь опешил, глядя на свои пустые руки. Тем временем во двор успела вернуться давешняя служанка. Фиона взяла у нее длинный кусок темно-изумрудной ткани и расправила перед Реймондом. Затем решительно сняла с него простую темную накидку, бросила ее служанке и накинула на Реймонда свой плащ, закрепив с помощью большой серебряной броши с сапфирами и жемчугами. Реймонд узнал тот самый плащ, что был на ней в день их свадьбы.

— Фиона, это же твое!

— Все мое равным образом принадлежит и тебе, любовь моя! Когда-то его носил мой дед, — добавила она вполголоса, так, чтобы мог слышать один Реймонд. — Мама говорила, что он был великим волшебником. Самым могучим и самым щедрым из посвященных. Он мог призвать дождь, когда земля страдала от засухи, и переносил с места на место целые дома одним мановением руки. — Чародейка посмотрела на де Клера и украдкой усмехнулась: его совершенно заворожила эта история. — Его зачарованный меч всегда был готов прийти на помощь униженным и оскорбленным, и мама видела, как он ловит стрелу прямо в воздухе!

Де Клер ошалело хлопал глазами, не зная, что и сказать. Фиона отступила и пожала плечами: хочешь — верь, хочешь — нет. Однако она не успела сделать и двух шагов, как Реймонд снова оказался рядом и заключил ее в объятия. Он жадно вдыхал дивный аромат ее тела и проклинал неведомую напасть. Ну почему им нет покоя на этой земле? Почему он должен снова таскаться по горам в поисках бандитов, вместо того чтобы остаться в замке со своей молодой женой?

— Этот плащ и эта брошь защитят тебя, мой рыцарь! — шепнула Фиона ему в губы.

По тому, как невидимые тиски на миг сдавили его грудь, Реймонд догадался, что на него наложены охранные чары. Он машинально потрогал плащ — было такое ощущение, словно он прикоснулся к живому.

— Если бы ты знала, как мне не хочется тебя оставлять! Я слишком боюсь предательства!

— Тем, кто находится за стенами замка, опасность не грозит. Я об этом позаботилась. Скачи вперед и рази без пощады. Ты бьешься за правое дело. Пусть это прибавит тебе сил.

И все же Реймонду не давала покоя тревога за Фиону и за Шинид. Он всматривался в дорогое лицо так пристально, как будто старался запомнить на всю оставшуюся жизнь.

— Я все еще не верю своему счастью, — сдавленно прошептал де Клер. — Господь свидетель, я так люблю тебя, что готов умереть от любви! — Его голос задрожал, как будто он боялся, что эта их встреча может стать последней.

— И я люблю тебя, Реймонд де Клер, — отвечала Фиона со слезами на глазах. — Ты принес мир моей измученной душе. Твоя любовь — высшая награда, о которой я не смела и мечтать.

Еще один, последний поцелуй — и Реймонд вскочил в седло, дав знак своим солдатам. Отряд медленно двинулся к воротам. Сегодня они не взяли с собой знамени. Кроме рыцарей Пендрагона, находившихся в подчинении у Йена, все были одеты как ирландцы. Фиона следила за ними с тяжелым сердцем. Из головы у нее не шел Кит О'Каган и постигшая его бесславная смерть. Убийца все еще мог разгуливать по замку. В эту минуту проезжавший мимо нее рыцарь Пендрагона чуть замедлил шаги своего коня. Жеребец недовольно загарцевал на месте, звякая уздечкой. Фиона подняла голову и посмотрела на рыцаря, но его лицо было скрыто за серебристым забралом.

Он едва заметно кивнул, и Фиона машинально кивнула в ответ. Тревожное предчувствие зашевелилось в ее душе с новой силой, но рыцарь как ни в чем не бывало выехал в ворота следом за Магуайром.

Ущербная луна уже вскарабкалась на небосвод, не дождавшись, пока солнце окончательно уйдет за горизонт. Это был тот редкий случай, когда Лорд и Леди одновременно взирали на Гленн-Тейз с небес, наделяя чары Фионы необычайным могуществом. Может быть, сегодня ей хватит силы развеять покров тайны над лицами тех, кто принес столько крови и страданий на эту землю. Для сотворения обряда чародейка выбрала самую удаленную комнату в северной башне. Она начертила на полу круг и расставила по четырем сторонам света четыре магических камня с укрепленными на них горевшими свечами. В сундуке, оставшемся от матери, Фиона нашла «Книгу Теней». Сегодня ей предстояло воспользоваться одним из записанных в ней заклинаний. Она стояла в центре круга в белой прозрачной сорочке, надетой на голое тело. Перед обрядом чародейка тщательно вымылась и умастила кожу маслом и благовониями. В высоко поднятой руке сверкал маленький кинжал.

Шинид сидела за пределами круга и не спускала с матери глаз. Первым уроком, который ей следовало усвоить, было терпение. Именно терпения Шинид не хватало больше всего. И Фиона не могла разрешить своему строптивому чаду активно участвовать в обряде, войдя вместе с ней в магический круг. Но само присутствие этой чистой, невинной души могло придать силу вызванной ею колдовской сфере. По крайней мере Фиона на это надеялась.

— Заклинаю вас силами Круга Камней! Ничто не войдет в него, кроме чистой любви! Ничто не покинет его, кроме любви! Во имя любви наделите меня своей силой, духи предков! — Она отложила кинжал и посыпала вокруг себя благовонной солью. Затем добавила пряных трав и запечатала круг, окропив его водой. Высоко подняла жезл из рябины, увенчанный магическим кристаллом, и медленно произнесла на древнем языке: — Сила камня с Севера, сила духов земли! Вызываю тебя в этот круг! Поделитесь со мной своим могуществом, духи предков!

Непривычные слова давались ей с огромным трудом, но Фиона творила заклинание дальше, обращаясь по очереди к духам воздуха, огня и воды. Вокруг нее поднялась колдовская сфера, переливавшаяся бледно-голубыми и зелеными сполохами. Тогда Фиона обратилась к Богине и Богу, предложив им войти в поднятую ею сферу. И стала просить их о помощи.

— Мать-утешительница, мать с щедрой грудью, мать с сильными руками, я — твое чадо. Отведи от меня несчастья. Дай мне ключ, чтобы открыть врата. Великая мать, охранительница своих детей, я стою перед тобой в великой нужде. Я прошу у тебя помощи против тех, кто злоумыслил на нас словом и делом. Пусть их деяния кончатся крахом. Пусть сотворенное ими зло обратится против них самих! — Она зажгла свечу на низком столике, где лежали дары для четырех стихий: курящиеся благовониями травы, коробочка с землей, кубок с вином и плошка с водой. — Великая мать, я прошу тебя о защите и с радостью принимаю твои дары.

Чародейка склонилась над плошкой с водой, молясь о том, чтобы на этот раз ее усилия увенчались успехом. До сих пор Фионе удавалось видеть лишь спокойную поверхность воды. Тогда она утешала себя тем, что силы каждого посвященного имеют свои границы и некоторые вещи могут оставаться для нее недоступными. Но ее мать умела пользоваться даром провидения, и она должна была попытаться еще раз. Слишком многое было поставлено на карту.

— Воды из источника фей, отворитесь и покажите мне зеркало власти. Подарите мне истинное зрение, чтобы я видела правду. Покажите мне то, что я хочу. Назовите имя зла.

Фиона, напряженно хмурясь, следила за тем, как на поверхности воды появилась легкая рябь. А в следующий миг ее сердце радостно встрепенулось: в прозрачной глубине она увидела вихрь белой пыли и воинов, бившихся не на жизнь, а на смерть. Они были одеты в изодранные грязные плащи, их лица размалеваны до неузнаваемости. Фиона охнула от ужаса: именно такие лица являлись Шинид в ее вещих снах!

Дым от курившихся на столике трав стал есть глаза, и чародейка зажмурилась, стараясь смигнуть слезы и делая над водой пассы руками. Еще, ей надо увидеть еще! Появились лица, похожие на Николая и Изабель, и Фиона радостно улыбнулась. Как и следовало ожидать, Николай тащил девицу, перекинув ее через плечо, а она добросовестно пиналась и кусалась, стараясь вырваться. За ними гнался по пятам Нейал О'Флинн, полыхавший праведным отцовским гневом. Чародейка хотела повторить заклинание, чтобы вернуть первую картину, где бились воины с размалеванными лицами, но вместо этого она увидела в темной воде образ другого человека. Его длинная рыжая шевелюра развевалась по ветру, а полированный металл щита и меча ярко сверкал на солнце. Он стоял, окутанный мрачным черным облаком, и весь его облик излучал угрозу и смерть. В припадке ярости он закричал на кого-то, кого Фиона не могла разглядеть, взмахнул своим мечом и ударил. На землю упала отрубленная рука в латной перчатке. В тот же миг вода в плошке снова потемнела.

С тяжело бьющимся сердцем Фиона повторила заклинание, но так ничего и не добилась. Чтобы завершить обряд, ей пришлось погасить волшебную сферу и вобрать ее силу обратно в кинжал. И только когда в комнате снова стало темно и тихо, она отважилась посмотреть на дочь.

Шинид пропала.

Коннал дождался, пока часовой не скроется в темноте, и скользнул по веревке с крепостной стены. В несколько секунд он отбежал в тень деревьев и, спотыкаясь и падая в темноте, помчался все дальше и дальше, не разбирая дороги.

По дороге мальчишка не переставал проклинать упрямство де Клера. Тупой старик! Как он не понимает, что Коннал уже давно вырос и может сражаться с врагами наравне с остальными солдатами! Кем же ему еще быть, если не рыцарем? Он давно расстался с мечтой о том, что мог бы заявить о своих правах и стать принцем Ирландии. Да и какой из него принц? Но это только усилило его стремление стать настоящим рыцарем и повторить подвиги своего отчима. В свое время устоять в поединке против Пендрагона мог лишь один де Клер. Коннал достаточно хорошо был знаком с местной знатью и считал, что один де Клер достоин быть его господином и наставником.

Но де Клер не желал видеть в Коннале мужчину. Он считал его упрямым недорослем. Ребенком. При мысли о том, с каким снисхождением смотрел на него Реймонд — как будто собирался поменять ему пеленки, — Коннал вновь задохнулся от обиды. Он рывком поправил на плече свой узелок с вещами и пошел дальше — куда глаза глядят. Может, ему повезет и он все же найдет рыцаря, который не станет утирать ему сопли, а примет в оруженосцы.

Надо отдать должное, Коннал злился не только на де Клера, но и на себя. Он считал, что не проявил достаточно рвения. Если бы ему удалось отличиться перед де Клером, тот вполне мог передумать. И он давно упражнялся бы с оруженосцами и рыцарями, вместо того чтобы выгребать навоз из денников.

— Почему ты ушел из замка?

Коннал застыл как вкопанный и оглянулся.

— Какого черта тебе здесь надо?!

Шинид довольно улыбнулась и подошла поближе.

— Куда ты собрался?

— На кудыкину гору, козявка!

— Ты решил сбежать?

— Нет. А теперь возвращайся домой.

— Но ты взял с собой все вещи и выбрался из замка тайком, а этого нельзя делать, — возразила девочка.

— Точно так же, как и ты, приставучая козявка!

— Я не козявка! — От возмущения Шинид даже притопнула ножкой. — Ты сбежал! Зачем ты врешь, Коннал? Скажи, это из-за меня, да?

— А кто превратил меня в козла?

— Но я попросила прощения! К тому же мама наложила на тебя охранные чары, а я все равно пока не могу колдовать! Пока мама не скажет. Она взяла себе весь мой дар.

— Вот и хорошо. Таким козявкам нельзя доверять серьезные вещи! А теперь проваливай, Шинид!

— Не уходи, Коннал! — кинулась к нему девочка. — Ну пожалуйста! С тобой может случиться беда!

Чудесные синие глаза наполнились слезами, и у Коннала вырвался обреченный вздох. Он бросил свой узелок на землю и сел, а Шинид замерла в нерешительности.

Ну что прикажете с ней делать? Шинид любила его, в этом можно было не сомневаться. Но она была слишком мала — совсем как его сестры. Маленькая-то маленькая, а все же не побоялась ночью удрать из замка и следовать за ним! Он приглашающе похлопал по земле рядом с собой, развязал узелок и достал краюху хлеба. Разломил хлеб пополам и поделился с Шинид.

Оба молча принялись за еду. Коннал украдкой разглядывал свою непрошеную спутницу. Между прочим, когда-нибудь она станет очень красивой. И начнет кружить головы всем парням напропалую. Да уж, де Клеру с Фионой не позавидуешь. Мало того, что Шинид избалована и упряма — с этими ее чарами вряд ли найдется мужчина, способный с ней справиться. И уж во всяком случае, это будет не он, не Коннал. Он пока еще не сошел с ума.

— Почему ты следила за мной, Шинид?

— Ты мой суженый, Коннал, до самого скончания моих дней.

Подросток покорно кивнул, не собираясь вступать в пререкания по этому глупому поводу. Да и какой смысл спорить с этой козявкой, когда она все равно ничего не поймет?

— Тогда ты должна помнить о том, что очень скоро мы станем взрослыми. — Девочка кивнула с самым серьезным видом, и Коннал легонько пихнул ее в бок. — Тогда перестань вести себя как взбалмошный щенок!

— Взбал… чего?

— Того! Сперва нужно думать, а уж потом что-то делать!

— Ох!

— Как ты считаешь, твоя мама очень обрадуется, когда узнает, что ты сбежала? Наверняка она с тебя шкуру спустит!

— Ага! — Шинид со страхом оглянулась на замок. — Могу поспорить, что на этот раз меня наверняка запрут в темном чулане!

— Вот видишь! Потому что ты совершила дурацкий поступок. Ты знала о последствиях, но не придавала им значения, пока не стало слишком поздно.

— Но ведь ты ушел! — вскричала она, и слезы снова полились в три ручья. — Не уходи, Коннал! — молила Шинид, дергая его за рукав. — Я тебя прошу! Ты мне нужен!

Коннал только застонал в ответ и обнял девочку. Она рыдала, пряча лицо у него на груди, а он гладил ее по спине. Черт побери, он совсем не хотел обижать эту козявку. В конце концов, она не такая уж плохая. И де Клер так и не отменил своего приказа присматривать за ней, а значит, Коннал все еще отвечает за то, чтобы с ней ничего не случилось.

— Я должен уйти, и… Нет, нет, не реви! Послушай, что я скажу! Тебе надо вернуться. Обещай, что сразу же вернешься в замок!

Она не отвечала.

— Обещай мне, Шинид, а не то придется тащить тебя силой! И я сразу отведу тебя к матери!

— Ладно. Я обещаю тебе. — Девочка нарочно сделала ударение на последнем слове, чтобы Коннал не сомневался: Шинид идет на уступки исключительно ради него.

Он кивнул, поставил ее на ноги, собрал свой узелок и подтолкнул девочку в сторону замка. Шинид побежала прочь, ни разу не оглянувшись. Чего-чего, а гордости у нее было хоть отбавляй. А ведь Коннал знал, что она сейчас плачет от обиды.

Но не успел он отойти и на несколько ярдов, как снова остановился, осененный неприятной мыслью. Упреки и обида Шинид — это еще полбеды. А что, если до отца дойдет известие о его побеге? Родители сочтут себя опозоренными, ведь он повел себя в точности как ребенок, неразумный ребенок, каким по праву считал его де Клер! Реймонд поверил в него, позволил ему остаться в замке, а он не оправдал оказанного доверия! И после этого он называл Шинид взбалмошной! Ну и дурак!

Коннал круто повернулся и пошел напролом через чащу, низко опустив голову и высматривая в предрассветных сумерках свои следы на влажной земле. Внезапно он услышал сдавленный писк и оглянулся. Его внимание привлекло движение в древесных кронах по обе стороны от тропы. В лесном полумраке мелькнули темные фигуры людей. А между ними он увидел пару худых детских ног, пытавшихся пнуть своих обидчиков. Выронив узелок, Коннал помчался на выручку, вынимая на ходу свой детский меч.

Шинид. Господи, они захватили Шинид!

По мере того как он приближался к засаде, стало ясно, что за темные силуэты мелькали среди деревьев. Это были люди, одетые в бурые накидки, которые сливались с землей и древесными стволами. Этот наряд скрывал похитителей так удачно, что даже вблизи трудно было различить, что они делают. Но Шинид он видел совершенно отчетливо. Коннал отчаянно рванулся вперед, навалившись всем телом на одного из бандитов, и опрокинул его на землю. Ударил мечом под ложечку и по сдавленному хрипу понял, что попал удачно.

— Беги, Шинид! — закричал он, стараясь увернуться от града ответных ударов кулаками. Его противник был больше и сильнее, но приглушенный писк Шинид вливал в Коннала новые силы. Он успел еще пару раз взмахнуть мечом и до кости рассек бандиту руку, прежде чем получил предательский удар по затылку. Коннал без чувств повалился на землю. Шинид дико заверещала, задыхаясь под широкой ладонью, зажавшей ей рот, и с ужасом смотрела, как противник Коннала скинул с себя оглушенного парня, вскочил на ноги и замахнулся мечом, собираясь снести ему голову одним ударом. Но другой клинок предотвратил этот роковой удар, и хриплый голос пролаял:

— Это сын Пендрагона!

— А мне-то что?

— Ты хочешь, чтобы он послал на нас всю Северную Ирландию?

Грязно ругаясь, бандит спрятал меч в ножны.

Шинид не переставала вырываться и кричать. В конце концов похититель оглушил ее ударом в висок. Ее глаза закатились, и девочка безвольно обвисла в его руках.

Коннал вяло зашевелился и с трудом разлепил веки. Поначалу он увидел только конские копыта.

— Ты держи с ней ухо востро! — предупредил один из бандитов. — Она вовсе не такая безобидная соплячка, какой кажется!

— Подумаешь, цаца!

— Вот-вот, цаца! — передразнил его предводитель отряда. — Она такая же ведьма, как ее мать и бабка!

— Поэтому она тебе нужна?

Вожак уставился на девочку, сверля ее ненавидящим взглядом. Она обладала даром, но пока еще оставалась ребенком. Неслыханная, редкая удача! Он сам станет ее учителем и превратит дьявольское отродье в свое послушное орудие. А уж тогда ничто не помешает ему вернуть все, чего он был лишен все эти годы!

Фиона окликнула часовых и спросила, не видели ли они ее дочку. Солдаты отрицательно покачали головами, и паника накатила на нее с новой силой. Весь замок был поднят на ноги, слуги обшарили каждый уголок, но сознание собственной беспомощности не давало Фионе сосредоточиться.

«Реймонд, помоги мне! Помоги!»

Чародейка застыла в середине внешнего двора с воздетыми к небу руками. Укрепленные на стенах факелы ответили ей безумной вспышкой, как будто над замком зажгли праздничный фейерверк. Фиона сделала несколько пассов руками, закружилась на месте и исчезла в облаке голубого тумана. Чары перенесли ее на луг перед замком. Она подобрала юбки и побежала вниз по склону, призывая на помощь Малый Народец. Появились Кайра и Галвин и закружились у нее над головой.

— Она в беде, я знаю! Ищите ее! — закричала Фиона на бегу. Феи по спирали взвились в небо, а в сумерках на дороге появилась человеческая фигура. Неизвестный споткнулся, упал, качаясь, встал на ноги и потащился Фионе навстречу. — Коннал! — Она опрометью кинулась к нему и едва удержалась на ногах под тяжестью его тела. — Ох, святые духи! — вырвался у нее вздох облегчения.

По крайней мере Коннал был жив. Но в следующую минуту Фиону снова охватила паника: она почуяла, что от паренька пахнет кровью. Вся его одежда промокла от крови, и Фиона без слов подставила ему плечо и повела к замку.

— Шинид! — прохрипел он. Фиона приросла к месту.

— Где она?

Часовые увидели их и стали открывать ворота.

— Они забрали ее с собой!

Фиона охнула от ужаса и чуть не лишилась чувств.

— Прости, Фиона, — всхлипывая, прошептал Коннал. — Я пытался ее освободить… Но их было человек пять, не меньше. И они одеваются, как… как деревья! Даже лица разрисовали коричневой и серой краской! Ох, Фиона, ведь она пошла за мной!

— Ты ни в чем не виноват, Коннал!

Чародейка с тоской думала о том, что напрасно теряет время, но не бросила Коннала на дороге и даже укутала его своим плащом. Казалось, прошла целая вечность, пока они дотащились до внешнего двора.

— Коллин, Изольда, Дуган! Скорее! — Фиона держалась из последних сил, и Кендрик и Дуган едва успели подхватить Коннала. Парень чуть не плакал от бессилия. Фиона отвела волосы с его лица и приказала посмотреть ей в глаза. Она прочла в его взгляде раскаяние и вину. — Я ее найду!

— Им нужна была она, Фиона! Только она! Зачем им похищать ребенка?

— Не знаю. — Чародейка с трудом поспевала за Кендриком, который на руках внес раненого в замок. — Не давайте ему спать, этот удар слишком силен! — крикнула она Изольде и поспешила вон со двора.

— Куда это вы? — остановил ее Дуган.

— В Круг Камней. — Она изо всех сил старалась держаться спокойно.

— Ну уж нет! Де Клер мне голову снесет, если я выпущу вас за стену!

— Не снесет, не бойся. — Она решительно вырвала руку. — Пойми, я должна там быть! Теперь это единственный способ ее отыскать!

В заповедном месте ее чары усилятся, и ей удастся призвать на помощь силу всех стихий. Здесь она не сможет сосредоточиться — слишком велики страх и отчаяние. Ведь кто-то похитил ее дитя! Кто-то не побоялся поднять руку на сына Пендрагона, чтобы добраться до Шинид!

— Я пойду с вами! — воскликнул Дуган. Вокруг них уже собрался небольшой отряд. Солдаты не желали отпускать ее без охраны.

— Нет, ты не можешь! Пойми, охранные чары действуют только внутри этих стен! — При мысли о Шинид, беспомощной и напуганной, Фионе стало трудно дышать. — И вообще, это не место для простых смертных! — решительно отрезала она. Взмахнула полой плаща — и исчезла.

Войско де Клера двигалось размашистой рысью, растянувшись в ширину почти на милю и прочесывая местность частым гребнем. Не зря ирландцы окрестили английских захватчиков проказой — от них ничто не могло укрыться. Они ехали от того места, где Коннал принял свой неравный бой, на север, давно миновав заповедную лощину и обшаривая по пути каждый дюйм в поисках следов. Фаррел уверенно вел их через мертвый лес. Но сегодня ветви деревьев были покрыты свежей листвой, а сквозь лесную подстилку упрямо пробивались зеленые стрелки травы. В самом сердце леса, где кроны смыкались теснее всего, Реймонд нашел следы последней засады: поломанные ветки, обрывки одежды и поврежденную кору в тех местах, где по дереву поднимались обутые в сапоги бандиты. Место выбрано на редкость удачно: над самой тропой. Любой путник становился легкой добычей этих мерзавцев. А кроме того, Реймонду стало понятно, как им удавалось так легко уходить от погони. Они просто возвращались в свои укрытия на деревьях.

Над лесом сгустилась тьма, замедлившая продвижение отряда. По дороге они наткнулись на остатки поселения нищих вилланов, ютившихся в убогих землянках. Лорд Антрим предложил им перебраться поближе к замку и пообещал на первых порах помочь продуктами и деньгами — не говоря уж о защите от налетчиков и мародеров. Но ирландцы отказались наотрез. Они даже не захотели рассказать о тех людях, что недавно побывали в деревне и обобрали их до нитки. Реймонд слушал их с возраставшей тревогой, то и дело поглядывая на Йена. Деревушка гнездилась почти на границе его земли и владений О'Флинна. Он предложил выделить им солдат, чтобы охраняли их в пути, но и это не сломило сопротивления упрямых вилланов. А тащить их в Гленн-Тейз силой попросту не было времени. Отряд двинулся дальше, но де Клер вдруг резко натянул поводья, отчего Самсон взвился на дыбы и сердито заржал.

— Милорд! — окликнул Йен.

— Я должен вернуться!

— Что?! — Йен с Алеком растерянно переглянулись. Чувство неясной тревоги охватило Реймонда с новой силой, и на этот раз он не мог не обратить на него внимания.

Случилась какая-то беда.

Не тратя времени даром, де Клер дал шпоры своему коню, и Самсон сорвался с места в карьер, унося своего хозяина обратно в Гленн-Тейз.

«Фиона!»

Пока все удивлялись, куда это помчался лорд Антрим, никто не заметил одинокого всадника, съехавшего с дороги и поскакавшего по тропинке на запад.

Малый Народец собрался вокруг Фионы, и колдовской свет от их легких крылышек окружил ее голубоватым нимбом. Но чародейка не успела призвать на помощь силы стихий. Кайра тревожно вскрикнула, и что-то больно ударило Фиону по спине. Она вздрогнула и оглянулась.

От неожиданности у нее перехватило дыхание.

— Из тебя получилась на редкость смазливая бабенка, Фиона. — Мужчина демонстративно помахал перед ней обрывком от платья Шинид.

Накатившая на чародейку волна гнева отозвалась гулким грохотом, как будто поблизости проскакала конная армия.

— Ублюдок! — Одним взмахом руки она сбила своего противника с ног, и он упал навзничь.

Задыхаясь и кашляя, мужчина кубарем покатился по земле, но не успел он подняться, как Фиона сделала новый пасс, и он отлетел вбок, врезавшись в древний каменный алтарь. Отскочив от него как ошпаренный, противник яростно посмотрел на Фиону. Она медленно приближалась, выставив перед собой руки и сковав его невидимыми путами.

Мужчина понял, что не успеет скрыться.

— Не навреди — разве не это гласит твой закон? — Он ударил так, что голова чародейки беспомощно дернулась. — Разве не это?

Медленно повернув к нему пылающее лицо, Фиона окинула его холодным взором и отчеканила:

— Ради нее я нарушу закон.

Судя по всему, ее противник оказался не из робкого десятка, потому что ему хватило духу улыбнуться в ответ на это зловещее обещание.

— Не бойся, твое отродье еще дышит! Пока дышит! — добавил он и кому-то кивнул. Фиона едва успела развернуться, чтобы отразить атаку двух человек, неожиданно выскочивших из темноты. Но отбиться от второй пары чародейка не сумела. Они набросились сзади и накинули ей путы на запястья. По-видимому, это были не простые веревки, потому что Фионе так и не удалось ускользнуть, превратившись в облако пара.

Вожак нападавших злорадно осклабился, глядя на то, как чародейка пытается освободиться:

— Не надейся одурачить меня своими уловками, соплячка! — Повинуясь его сигналу, к ним подошли еще двое мужчин с лицами чернее ночи, с головы до ног закутанные в серые и бурые накидки. Один больно рванул ее за волосы и запрокинул голову, другой нанес удар по горлу.

Пленница поперхнулась и закашлялась, и он влил ей в рот какую-то отраву.

Фиона сумела выплюнуть вонючую жидкость прямо ему в лицо.

Как ни в чем не бывало он ударил снова, а их вожак подскочил вплотную:

— Если хочешь увидеть свою вонючку живой — делай что велят! Ну, живо!

— Мой муж тебя убьет!

— Твой муж, леди Фиона, уже издох!

Он зловеще осклабился в ответ на то, каким бледным пламенем полыхнули ее глаза, влил новую порцию отравы, зажал чародейке рот и нос и стал ждать. В конце концов пленница стала задыхаться и была вынуждена проглотить это питье. Она узнала его с первой же минуты. Белладонна. Значит, ему нужна не она. Ему нужна Шинид!

«Ох, Реймонд, где же ты?»

Зелье подействовало быстро и безболезненно, лишая ее последней надежды. Но вожаку и этого было мало: он собирался завязать своей пленнице глаза.

— Ты не доживешь до следующего дня! — Леденящий голос Фионы на миг заставил его призадуматься, но отступать он не собирался.

И Фиону до конца дней будет преследовать воспоминание о той дьявольской ненависти, что горела в глазах у ее отца.

Глава 25

Закутанные в темное люди напали быстро и бесшумно, и только блики лунного света на оружии выдавали их присутствие в ночи. Сталь ударилась о сталь, рассыпая во тьме яркие искры. Реймонд сражался один против десяти противников. Их накидки сливались с ветвями и листьями, а лица были размалеваны ломаными полосами, напоминавшими древесные ветви. «Глаза на деревьях»! Шинид была права! Черт побери, какой же он непроходимый глупец!

Досада на собственную недогадливость придала де Клеру сил для новой атаки. Он ринулся вперед как одержимый и завалил двух противников одним ударом меча. Он прикончил их тут же, на месте, не тратя времени на размышления и сожаления из-за отнятых жизней. Он спешил на помощь жене. Ему казалось, что воздух звенит от ее неистовой мольбы. Один из нападавших подкрался к нему сбоку и даже успел нанести удар, но холодную сталь остановил заговоренный плащ. Призванные к жизни колдовские чары огнем растеклись по его жилам. Реймонд накинулся на врага, не нуждаясь ни в щите, ни в латах. Со сноровкой, обретенной в сотнях сражений, он орудовал мечом, он желал смерти этим людям, хотел превратить их в груды окровавленного мяса, от которого уже никому не будет вреда. Он должен был воздать этим мерзавцам за принесенные ими кровь и страдания.

Вдруг Реймонд оказался не один на поле боя. По правую руку от него неведомо откуда появился одинокий воин. Его зловеще сверкающий меч проложил среди нападавших узкую тропу. Мужчина жестом дал понять, что будет биться вместе с Реймондом, и они встали спина к спине, отражая неистовые атаки. Под их ударами враги падали один за другим, истекая кровью от ужасных смертельных ран. Реймонд заколол последнего — просто насадил его на свой меч, как свинью. Мерзавец рухнул на землю бездыханным, а де Клер без малейшего сожаления наступил ногой ему на грудь и вырвал свой клинок, застрявший между ребер.

Внезапно лицо этого человека показалось ему знакомым. Он рывком поднял его, повернув к неверному свету луны, и сразу узнал Стэнфорта. Значит, они не ошиблись. Стэнфорт и был тем предателем, что пропустил к Киту О'Кагану неведомого убийцу. Мало того — именно Стэнфорта не было в крепости, когда Гленн-Тейз чуть не взяли штурмом. Господь свидетель, Реймонд догадывался, что этот парень не привык трудиться и умеет только махать мечом, — но пойти ради этого на измену?.. Кому из своих людей Реймонд может теперь доверять?

Брезгливо фыркнув, де Клер оттолкнул от себя труп негодяя и оглянулся. На лесной тропе оставался стоять только один человек. Его неведомый союзник. Его лицо было скрыто низко надвинутым капюшоном. Полы теплой накидки из роскошного золотистого меха откинулись, открывая взгляду полированный нагрудник, покрытый орнаментом викингов. Но Реймонда не обманул этот маскарад: у викингов не принято пользоваться такими длинными мечами. — Не знаю, как тебя зовут, дружище, но я благодарен тебе за своевременную помощь. — Реймонд отвесил учтивый поклон, спрятал меч в ножны и вернулся к Самсону. Незнакомец не отставал от рыцаря и тоже вскочил верхом на свою белоснежную лошадь. Но де Клеру было не до него: англичанин спешил вернуться в замок.

По дороге он размышлял над тем, что Стэнфорт мог подавать сигналы лучникам, укрывшимся в кронах деревьев, тогда как убийца О'Кагана все еще оставался загадкой. Понятно, что он проник в темницу при помощи Стэнфорта. Но это не помогало установить его личность. Сгорая от нетерпения, Реймонд чуть не загнал Самсона, пока наконец не оказался у ворот замка. Часовые распахнули тяжелые ворота и подняли чугунную решетку. Де Клер въехал во двор и буквально скатился с седла, окликая жену.

Первым к нему подбежал конюх и принялся хлопотать над измученным жеребцом. Следом появился Кендрик, пришедший в ужас при виде залитой кровью одежды лорда Антрима. Он в двух словах описал Реймонду, что случилось. Шинид похитили, а Фиона исчезла.

— О Господи! — Отчаяние де Клера было столь велико, что на какой-то миг он утратил ясность рассудка. Трясущимися руками Реймонд провел по лицу и по волосам. В горле саднило, и он то и дело глотал, чтобы преодолеть тугой комок, возникавший снова и снова каждую секунду. «Почему, почему ты не дождалась меня?!»

И внезапно все встало на свои места. Она не могла терять драгоценное время. И инстинкт, и логика подсказывали одно и то же: чародейка отправилась в Круг Камней, чтобы просить помощи у стихий. Реймонд догадался об этом с легкостью. А если так подумал не только он? Рыцарь уже вставил ногу в стремя, когда его окликнула Изольда. Она поддерживала шатавшегося Коннала, и Реймонд кинулся к мальчику, различив на его тунике пятна крови.

— Ты ранен?

— Ничего, жить буду. — Подросток отмахнулся, не желая, чтобы его жалели. Зеленые глаза смотрели на Реймонда грустно и совсем не по-детски. — Простите меня, милорд. Шинид убежала из замка из-за меня. Я пытался их остановить, но…

— Я не сомневаюсь, что ты сделал все, что мог, малыш! — Реймонд не стал тратить время, выясняя, как самого Коннала угораздило оказаться вне замка. Главное сейчас — найти Шинид и Фиону. Матери пришлось в одиночку сражаться за дочь. Или это старательно рассчитанный шантаж? Их взяли в заложницы, чтобы заставить его подчиниться неведомым злодеям? Да, Реймонд готов отказаться от всего, что имеет, ради спасения жены и дочери — но какой ценой расплатятся за это доверившиеся ему люди? И почему он не ощущает присутствия Фионы, как будто оказался в ином мире?

С трудом сдерживая панику, Реймонд молился всем богам, которые могли его услышать: «Спасите Шинид и Фиону!» Он приказал арестовать всех, кто считался друзьями Стэнфорта. Если эти негодяи заморочили голову одному юнцу — что им мешало проделать то же самое с остальными?

— Клянусь любовью Эйрин… — пролепетала Изольда, глядя ему за спину.

Реймонд резко развернулся: навстречу ему выступил все тот же незнакомец в меховой накидке. Он вел под уздцы свою белую лошадь. Реймонд уставился на ошарашенных часовых. Те привычными движениями обнажили мечи, но было уже поздно: незнакомец стоял перед лордом Антримом.

— Вы что, ослепли?! Черт побери, да я с вас шкуру спущу…

— Они не виноваты. — Мужчина откинул капюшон, не спуская внимательного взгляда с Изольды. Его величавая осанка и правильные черты лица внушали невольное почтение. Длинные темно-рыжие волосы были распущены по плечам и заметно тронуты сединой. На висках они были заплетены в тонкие косицы. Глаза незнакомца были бледно-голубыми, холодными, как вода в осеннем озере. Глаза Фионы. «У него глаза, как у тебя, мама!» Это сказала Шинид.

— Ты ее суженый, — прошелестел отстраненный голос. Он обладал удивительной мощью, хотя звучал не громче шепота. Реймонд машинально уловил в нем шотландский акцент.

— Я — Реймонд де Клер, лорд Антрим. А ты кто такой, черт тебя побери?

Мужчина с достоинством поклонился.

— Я — Катал из Ратлина, последний друид.

— Будь я проклят! — Реймонду еще никогда не приходилось встречаться с боевым чародеем!

— Это вы зря, ребята, — оглянулся Катал на обнаженные мечи часовых и небрежно двинул рукой. Солдаты выронили оружие и со стоном схватились за свои руки.

— Не навреди! — выкрикнул Реймонд, в мгновение ока приставив острие своего меча к его горлу. И в тот же миг ему стало ясно, с кем он имеет дело!

Катал молча смотрел в глаза лорду Антриму и терпеливо ждал, пока иссякнет разгоравшаяся между ними неуместная вражда.

«Он под охраной!» — зазвучал над ухом у друида звонкий голос, и тонкие губы изогнулись в холодной улыбке.

— Я пришел не драться с тобой, де Клер. Я пришел помочь.

Реймонд скривился. Весь жизненный опыт боролся в нем с верой в этого человека. Наконец он решительно бросил меч в ножны и отправился к коню.

— Они не тронут ребенка. Чего я не могу сказать о Фионе.

Эта новость так потрясла Реймонда, что он едва не упал и вынужден был уцепиться за луку седла. Значит, тот, кто захватил Шинид, намерен воспользоваться ее даром. «Eihwaz!» — прошелестело у него в мозгу, и он вытащил из кошелька колдовскую руну и сжал ее в кулаке. «Она велит тебе осмотреться, чтобы не сделать опрометчивый шаг!» — говорил Йен. Реймонд обвел рассеянным взглядом крепостной двор. На надвратной башне стоял молодой ирландец. Его фигура напомнила де Клеру упрямых вилланов, не желавших покидать свое пепелище. Он повернулся и поспешил к Конналу, чтобы внимательно осмотреть его одежду.

— Милорд? — Парень ошалело таращился на то, как хозяин вытряхивает пыль из его грязной туники.

Реймонд растер в пальцах маленький белесый комочек и обратился к Изольде.

— Ты не помнишь, у О'Кагана не было светлой пыли на одежде или на башмаках?

— Да, была! Вот и прачка все жаловалась, что не может отстирать какому-то рыцарю тунику из-за этой пыли! — И Изольда поспешила добавить: — Я запомнила это, потому что ей пришлось поменять воду в корыте и перед дверью долго стояла такая белая лужа!

— Как звали этого рыцаря? Ну, женщина, думай! — Но старуха лишь беспомощно заморгала в ответ, и Кендрику пришлось послать за прачкой.

— Нам некогда ждать, — решил Реймонд и вернулся к лошадям.

— Милорд, у их лошадей и копыта были в этой пыли! — крикнул Коннал, но де Клер уже сидел верхом.

Он кивнул мальчишке в знак благодарности и сказал:

— Поехали, Катал. Я знаю, где их искать.

Ни разу не оглянувшись, англичанин покинул Гленн-Тейз.

Дойл О'Доннел выжил. Человек, подвергший ее унизительной порке, убивший ее мать и укравший у Фионы полжизни, все еще осквернял своим существованием эту землю.. И чародейка прокляла силы, позволившие ему выжить. Но кто же тогда лежит в могиле на деревенском кладбище возле заброшенной часовни? Изольда сказала, что они вообще не хотели предавать земле тело этого изверга, и на похоронах не было даже священника. Дойл лишился всего, когда не стало ее матери.

Фиона услышала какую-то возню и ощутила присутствие Шинид. Девочка была где-то поблизости и плакала от страха — тихие, душераздирающие звуки, заглушенные рычанием и ревом волн, бившихся о каменные стены их темницы. Но материнское сердце слышало их — даже несмотря на пронзительный вой ветра.

Куда они попали? Что это за место? Шумело снаружи, шумело у нее в голове, и в какой-то момент от этого шума Фиона чуть не лишилась рассудка. Она переждала приступ боли и беззвучно призвала Шинид, стараясь внушить ей, что Реймонд непременно их найдет. Белладонна не лишила ее жизни, но рассудок все еще был окутан вязким туманом, не позволявшим сосредоточиться настолько, чтобы прибегнуть хотя бы к самой простой магии. Но ради Шинид она должна бороться с беспамятством и быть начеку.

Ее тело затекло настолько, что Фиона не ощущала веревок на руках и ногах, притянутых к металлическим кольцам в стене. Попытавшись пошевелиться, она услышала глухой звон своих оков и поняла, что висит, распятая, в каком-то каменном мешке.

А потом она услышала смех — злорадный и вкрадчивый смех. Ей был знаком этот голос. И он не принадлежал ее отцу.

Реймонд и Катал пронеслись по стоянке отряда подобно молнии. На ходу лорд Антрим окликнул Алека и Йена и приказал им ехать следом. Четверка поскакала к берегу моря, где доживала свои дни старинная крепость. Реймонд приник к шее Самсона, и доблестный конь вытянулся в струнку, стараясь показать все, на что способен скакун с такой родословной. Как только стали видны развалины замка, Реймонд замедлил бег Самсона, спешился и отпустил его пастись.

Когда-то здесь стояли три гордые башни, окруженные надежной стеной. Теперь от них остались лишь жалкие груды битого камня. Белого камня, рассыпавшегося от времени, дождей и ветра в пыль. Только одной башне удалось выстоять до сих пор, но и она давно лишилась крыши. Подобраться к ее основанию было невозможно из-за коварной осыпи, в которую превратились останки двух других башен и крепостных стен. Под ними глухо журчал подземный поток — то шумели воды реки, выходившей на поверхность в этом месте.

Фиона считала, что именно подземные воды стали причиной падения этой твердыни. Но Реймонд убедился в том, что она ошибалась. Дело было в ненадежном камне, что выбрали незадачливые зодчие для своей постройки. Почти вся эта гора состояла из него, и подмытый волнами утес почти полностью успел обрушиться в море.

Четверка крадучись подбиралась к развалинам, даже говорить старались шепотом, чтобы не привлечь к себе внимание. Под чьей-то ногой хрустнул обломок камня, и Йен вперил в Катала суровый взор.

Реймонд едва успел их познакомить и рассказать о том, как угодил в засаду. Но и теперь Йен относился к новому члену их отряда с откровенным подозрением.

Реймонд объяснил свой план, и маленький отряд двинулся вперед. Йен шел по левую руку от де Клера, Алек прикрывал ему тыл, а Катал неслышной тенью скользил справа. Не выпуская из рук мечей, они рыскали по осыпи незаметно, как мыши, стараясь найти вход в башню, но повсюду натыкались на неприступные обвалы. Если даже дверь и уцелела, она была надежно погребена под обломками.

В конце концов Реймонду пришлось отправиться к самому дальнему краю развалин, смотревшему на север. Он пригибался все ниже и ниже, пока не пополз на животе, скрываясь за неровным гребнем внешней стены. Наконец он услышал чьи-то голоса и увидел часовых. Их было четверо: темные силуэты, резко выделявшиеся на фоне белых стен. Судя по тому, что все четверо были вооружены до зубов, у них был приказ убивать всех посторонних, а уж потом разбираться, свой это или чужой. Реймонд вытянул шею и заглянул через край обрыва. Так и есть: скала нависала над самым океаном, белея подмытым волнами подбрюшьем. Судя по тому, как яростно колотилось о нее море, здесь сразу начиналась большая глубина.

«Gabh go те, то gra. Eistim go do croi! — прошелестел в мозгу знакомый голос. — Найди меня, любимый! Прислушайся к своему сердцу!»

Фиона!

Реймонд замер, не смея шелохнуться. Йен подобрался к нему.

— Давай снимать часовых!

— Ее там нет, — возразил Реймонд, еще раз глянув на скалы.

— Что?! — чуть не взорвался Йен.

— Говорю же, ее там нет! — И тут он увидел веревки. Совсем рядом, у них под боком, было закреплено около дюжины веревок, свободно свисавших с обрыва. Реймонд проверил веревку на прочность и немного отодвинулся, чтобы посовещаться с Йеном.

— Если ее нет в башне, то где она, черт побери? Реймонд и сам не сразу решил эту загадку.

— Где-то под нами, — заявил он наконец.

Йен воспринял его слова буквально и с ужасом посмотрел себе под ноги: неужели Фиону погребли заживо?!

Реймонд дал знак, и все четверо осторожно двинулись назад, пока не оказались достаточно далеко от часовых.

— Постарайтесь не шуметь! — приказал Реймонд. — Вы двое вернетесь в отряд и выясните, кого там не хватает.

— Милорд! — Темные брови Алека удивленно изогнулись.

— Один из наших рыцарей предал нас, как Стэнфорт. — В ответ Алек выдал целый букет ругательств на четырех языках. — Этот тип мог ускользнуть незаметно, пока все были заняты поиском и не обращали внимания друг на друга. Но тот, кто захватил Фиону и Шинид, спешит довести свое грязное дело до конца, а значит, вывел из логова и своих людей!

— И куда ты поедешь? — спросил Йен.

— Они захватили Фиону в Круге Камней, — рассуждал сам с собой Реймонд, обводя взглядом окрестности. — Значит, остальные находятся где-то в той стороне, чтобы встретить их по пути сюда. — И он вскочил на Самсона.

— А что с этой башней?

— Как только я верну своих близких, мы спалим ее дотла и сровняем с землей.

Алек кивнул. Они с Йеном посмотрели на человека, не отстававшего от де Клера ни на шаг.

— Скорее, де Клер. Дорога каждая минута. Они хотят ее убить.

Но Реймонд знал это и сам. Он всей кожей ощущал холод клинка, танцевавшего возле горла его жены.

Фиона почувствовала, как холодный кинжал прижимается к шее. Отец издевался над ней, стараясь запугать до полусмерти. Он часто развлекался подобным образом много лет назад, напиваясь до зеленых чертей и требуя, чтобы маленькая колдунья сотворила для него горы золота. Фиона чуть не рассмеялась, вспоминая об этом.

— С чего это ты развеселилась, доченька?

Последнее слово сочилось такой ядовитой ненавистью, что Фиона брезгливо поморщилась.

— Ты умрешь в этом мрачном месте, — запинаясь, произнесла она. Отравленное питье по-прежнему не давало ей мыслить ясно. — Ты получишь свое, и я никогда… никогда больше не вспомню о тебе!

Он рассмеялся — злобно и самоуверенно.

— Готов поспорить на весь Гленн-Тейз, что ты только и делала, что думала обо мне каждый день с тех пор, как я высек тебя кнутом и выставил из своего дома!

— Мне было… тошно о тебе думать, — процедила Фиона, облизав пересохшие губы. — И Гленн-Тейз никогда не был твоим, так что нечего ставить его на кон! Ты женился ради денег и земли. Даже мама знала, что у тебя на уме.

— Да, знала, еще как знала! — прошипел Дойл, склонившись к самому ее уху. — Мы заключили сделку — она и я!

— Какую сделку?

— Я не сверну тебе шею, если она останется со мной! Святые духи, так он всю жизнь шантажировал ее мать?

— Зачем?

— Чтобы он не смел сюда соваться! — выпалил Дойл. Он больше не видел смысла скрывать от Фионы эту грязную историю. Де Клер уже наверняка испустил дух, а его хваленый отряд не устоит под натиском неведомой силы, атакующей под покровом ночи. Люди Дойла ждут лишь команды. — Незадолго до нашей свадьбы он увел твою мать, обрюхатил ее, а свое отродье спихнул на меня!

Он! От неожиданного прозрения у Фионы закружилась голова.

— Он бросил тебя, спасая собственную шкуру, и ты попала прямо в мои надежные руки!

— Не обижай маму! — закричала Шинид и сморщилась от напряжения. Она изо всех сил старалась избавиться от наложенного Фионой заклятия. Преданное сердечко одолело запретные чары. Караулившие ее солдаты почувствовали ужасный зуд по всему телу, нараставший с каждой минутой.

— Перестань, не то я ее прикончу! — Дойл взмахнул кинжалом и прижал лезвие к горлу Фионы.

Шинид кивнула, обливаясь слезами. Солдаты мало-помалу пришли в себя.

«Тише, мой барашек! Реймонд уже в пути!»

Йен с Алеком остановились как вкопанные.

— Провалиться мне на месте! — выдохнул Алек при виде солдат де Клера, сражавшихся не на жизнь, а на смерть. — И как прикажешь в этой мясорубке выяснять, кого из наших рыцарей не хватает?

— Никак. Проклятие, они пролили кровь на заповедной земле! — воскликнул Йен, соскочив с коня.

— По-моему, это уже не важно! — Алек тоже спешился, готовясь вступить в бой, хотя ветераны де Клера выстояли под коварным натиском и уже взяли немало пленных.

— Вот погоди — сам увидишь! — возразил Йен, и в тот же миг земля под ними задрожала. Мужчины обменялись тревожными взглядами, осенили себя крестом и присоединились к своим товарищам по оружию.

Каменный пол старой темницы заметно содрогнулся. Шинид встрепенулась и прошептала:

— Дедушка?

Дойл уставился на нее, не веря своим ушам:

— Что ты сказала?

Проклятие! Он все-таки выполз со своего острова!

О'Доннел затравленно оглянулся. Сквозь невидимые трещины в стене утеса медленно сочилась молочно-белая жижа, постепенно заливавшая пол. Он схватил девочку за шиворот и подтащил к себе:

— Что тебе известно?

Не добившись ответа, он встряхнул Шинид так, что ее зубы клацнули.

— Ты меня не убьешь! — Она с вызовом посмотрела на своего мучителя. — Ты сам сказал, что тебе нужна моя магия!

Кто-то у него за спиной презрительно фыркнул. Дойл пронзил рыцаря Пендрагона убийственным взглядом.

— Молчать! — рявкнул он и отшвырнул Шинид так, словно это был куль с овсом.

— Я ввязался в это ради земли и не собираюсь участвовать в детоубийстве!

Дойл с отвращением посмотрел на Нейала О'Флинна.

— Ты уже участвовал в детоубийстве, и весьма успешно, насколько я знаю! — Нейал побледнел как полотно. — Если твоя безмозглая дочка все-таки выйдет за де Клера, нам придется устранить его одного. У него нет наследников. И мы получим полную власть.

— Нейал! — прошептала Фиона, только теперь оценившая все коварство их замысла. — Магуайр свернет тебе за это шею!

Но Нейал лишь ухмыльнулся в ответ.

— Магуайр слишком носится со своей виной перед бесценной Фионой, чтобы замечать что-то вокруг себя! Он не заметит, даже если весь его клан вырежут подчистую!

— Он получил прощение.

На это у Нейала не нашлось ответа. В каменном мешке повисла тишина, нарушаемая лишь воем ветра снаружи.

— А Изабель уже вышла из монастыря и едет сюда. — Все чувства Фионы внезапно обострились. Она уловила шелест шагов и поняла, что кто-то появился у входа в каземат, заслоняя его от порывов ветра. Стараясь отвлечь внимание врагов, чародейка рассмеялась, гордо подняв голову.

— Я хорошо заплатил монахиням! Они не выпустят ее оттуда!

Но Фиона лишь молча покачала головой. На лице у предателя проступил животный ужас. Он стал озираться, пока не увидел веревки, свисавшие с края утеса. Море разбушевалось вовсю, грозя вот-вот затопить остатки подземной темницы. И Нейал не выдержал: метнулся к веревке и полез вверх, но сорвался и с жутким воплем полетел в грозно ревущие волны.

— Ну вот, меньше придется делиться. — Дойл равнодушно пожал плечами. Его гораздо больше встревожил белесый пар, пробивавшийся через трещины в стене. По полу уже тек настоящий ручей из мутной воды. Подручный Дойла подошел к выходу и потянул все пять оставшихся веревок. Достаточно было легкого рывка, чтобы положить конец и этой непрочной связи с внешним миром. Рыцарь выпустил веревки и в ужасе уставился на Дойла — вернее, на кого-то у него за спиной.

Из облака пара появился де Клер.

Дойл не растерялся: он мигом оказался возле Шинид.

— Не дури! — рявкнул Реймонд, стараясь не смотреть на Фиону. Он боялся, что ему не хватит выдержки. — Ты все равно проиграл!

— Отпусти меня, или она умрет! — Дойл прижал свой кинжал к шее девочки.

Шинид беспомощно посмотрела на Реймонда, и при виде ее разбитых в кровь губ ему захотелось разорвать негодяя на куски.

— Отпусти ее! — Реймонд ударил мечом, но Дойл успел увернуться.

С садистской улыбкой Дойл нажал на лезвие, и Шинид тихонько взвизгнула от ужаса и боли: из раны на шее потекла кровь. Фиона закричала так, что старая кладка не выдержала и растрескалась, а в каземате стало нечем дышать от жары. Камни моментально раскалились, и вода с шипением испарялась с их поверхности. Внешняя стена поддалась напору волн. Бушующее море ворвалось в каземат, сметая все на своем пути.

Дойл, из последних сил удерживаясь на ногах, пытался высмотреть хоть какой-то путь к спасению.

Реймонд опустил меч. Любовь к дочери пересилила гнев.

— Не трогай ее! Ты волен идти на все четыре стороны!

— Нет, ни за что! — Сквозь пролом в стене в каземат вошел Катал, и Дойл побледнел от испуга. Его широко распахнутые глаза встретились с бледно-синими холодными глазами друида. — Тебе не следовало обижать мою дочь. — Повелительный взмах руки, и оковы превратились в пыль. Освобожденная пленница рухнула на пол, не успев прийти в себя.

— А ты не должен был покидать свой остров! — взревел Дойл. Кинжал ярко блеснул в его руке и по широкой дуге стремительно полетел вниз, к Шинид.

— Нет!!! — Реймонд рванулся вперед, но сообщник Дойла оказался проворнее. Он был совсем рядом с Дойлом и… успел заслонить своим телом Шинид. Девочка отлетела в сторону, а кинжал по самую рукоять вошел в спину ее спасителя.

Дойл ошалело посмотрел на убитого им союзника, оглянулся и попятился.

Реймонд зарычал как бешеный и налетел на Дойла, осыпая ударами чудовище, которое Фиона считала отцом. Дойл сопротивлялся с яростью обреченного, заглянувшего в глаза собственной смерти, но Реймонд был моложе и искуснее. О'Доннел недолго продержался против такого врага. Лорд Антрим вступил в этот поединок ради мести за свою жену, хотя сама Фиона никогда не попросила бы его об этом. Но он мстил не только за Фиону. Он мстил за невинных людей, погубленных алчностью этого мерзавца. Он бился за прошлое и будущее Ирландии.

Противники рубились так, что трещали кости. Дойл давно обливался кровью из разбитого носа и губ. Реймонд, оттеснив врага к самому обрыву, поднял руку в тяжелой латной рукавице и нанес еще один сокрушительный удар в лицо. Дойл О'Доннел зашатался и рухнул на четвереньки, окончательно уподобившись грязному псу, каким и был всю свою жизнь.

— Реймонд! — выкрикнула Фиона, и рыцарь мигом позабыл о Дойле. Наконец-то он мог прижать к груди самых дорогих ему существ — жену и дочь! — Я знала, что ты нас найдешь! — повторяла Фиона, рыдая от счастья.

— Конечно, ты же меня позвала! Господи, Фиона… — Он жарко поцеловал ее в губы, все еще не справившись до конца с тревогой и страхом. Фиона убедилась, что рана на шее у Шинид совсем неглубокая, и девочка крепко поцеловала отца в щеку.

Раздался глухой стон: это подал признаки жизни человек, заслонивший Шинид своим телом. Фиона поставила дочку на пол и дернула Реймонда за рукав, предлагая заняться раненым. Англичанин все еще опасался подвоха и хотел оттеснить Фиону в сторону, но чародейка уже склонилась над спасителем дочери и перевернула его на бок. Отведя волосы с грязного лица, она охнула от удивления.

— Боуэн! — Его веки заметно дрогнули. — Ох, Боуэн! — Реймонд опустился на колени, переводя вопросительный взгляд с Фионы на этого человека. — Это родной отец Шинид! — Реймонд заметно помрачнел.

Боуэн поднял дрожащую окровавленную руку, чтобы погладить Фиону по щеке, но даже на это у него не оставалось сил.

— Она была единственным светлым пятном в моей жизни, — выдавил он. — Я не мог позволить… — Его рука бессильно упала, и он умер.

Фиона глубоко, со всхлипом вздохнула и провела рукой по лицу Боуэна, закрыв мертвые глаза. Внезапно через бездыханное тело метнулась мужская рука, схватила чародейку и с ужасной силой рванула к краю обрыва. Реймонд кинулся следом, но Дойл уже летел вниз, увлекая за собой Фиону. Реймонд успел поймать лишь рукав ее платья, и Фиона повисла над водой. Налетела новая волна, и чародейка чуть не захлебнулась в водовороте белой пены.

— Он держит меня за руку! — прохрипела она, задыхаясь и кашляя.

— Не вырывайся! Береги силы! — стараясь перекричать рев волн, ответил Реймонд. Фиона все еще находилась под воздействием белладонны и могла захлебнуться в любую минуту. Дойл не выпускал ее правую руку, а де Клер держал за левый рукав. — Я тебя удержу!

Фиона с отчаянием посмотрела ему в глаза, а шов на платье угрожающе затрещал. Подмытый край скалы подался у Реймонда под ногами, и он откинулся назад, чтобы не скатиться в воду. Возле де Клера появился Катал и свесился над водой. Звериный вой Дойла слился с ревом разбушевавшейся стихии. Железные пальцы, мертвой хваткой стиснувшие запястье Фионы, наконец-то разжались, и Реймонд рывком вытащил жену на твердую землю.

Он прижал Фиону к груди, все еще не веря, что все кончилось и она жива и невредима. Но сейчас было не время для нежностей. Шторм разгулялся не на шутку, грозя затопить их жалкое убежище.

— Катал, прекрати это! — потребовал Реймонд. Он встал и обхватил чародейку за плечи, не давая ей упасть. Шинид подошла сама и ухватилась за его пояс.

— Не могу! Эта стихия мне не по плечу! — ответил Катал. У него за спиной в воду обрушился еще кусок каменной кладки, подняв целый фонтан брызг. — Лучше просто убраться отсюда! — добавил друид, высоко подняв руки.

Реймонд как мог закрыл собой близких, приготовившись героически погибнуть под обвалом. Он напрягся всем телом и не сразу понял, что уже стоит на зеленой лужайке, овеваемой теплым ветерком. Не веря своим глазам, де Клер выпрямился и огляделся. Шинид взвизгнула и захлопала в ладоши. Они стояли в Круге Камней. Англичанин напустился на Катала:

— Если ты мог сделать так с самого начала — какого черта нам пришлось обдирать колени, ползая по развалинам?

— И куда бы нас перенесли мои чары, англичанин? В самую толщу утеса?

Реймонд в ответ лишь покачал головой и посмотрел на жену, которую не спешил отпускать от себя. Она же не сводила глаз с Катала.

— Ступай к нему. — Де Клер осторожно поцеловал Фиону в лоб.

Она сделала несколько робких шагов и остановилась. Реймонд ждал, когда же отец распахнет объятия перед своей дочерью. Судя по всему, Катал только об этом и мечтал. Однако Фиона обманула их ожидания: сложила руки на груди и топнула ногой. Весь ее вид говорил о том, что она не собирается обниматься.

— Я не желаю иметь никакого дела с человеком, проклявшим тысячи ни в чем не повинных людей!

— И это все, из-за чего ты гневаешься на меня, малышка? — Друид попытался обратить все в шутку, хотя и понимал тяжесть своей вины.

— Сколько народу погибло от голода! Но и это еще не все! Ты бросил меня, отдав на воспитание жестокому мерзавцу! Он мучил меня, он мучил мою маму! Всю свою жизнь я провела в страхе: а вдруг извращенная натура Дойла пробудится и во мне? А теперь выходит, что мне было нечего бояться! И у тебя хватило совести оставить нас в его власти?! — Горло чародейки сдавили рыдания, и она кинулась Реймонду на грудь, обливаясь слезами.

— Я проклинал свой поступок на протяжении целых тридцати лет, Фиона, — промолвил Катал, обращаясь к ее спине. — Это было ужасной пыткой: отказаться от жены… и ребенка. Вспомни, как тебе было больно отказаться от Шинид! Представь себе, какое горе испытал бы Реймонд, потеряй он вас обеих! Может, тогда ты поймешь, с какой болью мне приходилось жить все эти годы. И я жил с ней один на один.

Фиона подняла глаза на Реймонда, и он ласково улыбнулся.

— Я бы умер от такой пытки, — прошептал англичанин. — Да и зачем мне жить без тебя и Шинид?

Недаром чародейка привыкла относиться к боли окружающих как к своей собственной. Она не могла остаться равнодушной к горю своего отца. «Ох, святые духи, как мне его не хватало! — подумала она, несмело глядя на Катала. — Как многого я была лишена!»

— Прости его, — шепнул Реймонд. — Теперь все будет хорошо, любимая! Прости его и подари ему согласие с собой, которого ты столько лет не давала Йену!

— Правда, мама! — вмешалась Шинид, с детской непосредственностью разглядывая Катала. — Чего ты сердишься? Ведь он же твой родной папа!

Фиона держалась за Реймонда, как будто это была ее единственная опора в жизни. Шинид выглянула из-под локтя де Клера и за спиной у Фионы помахала Каталу. Этот простой жест чуть не заставил его разрыдаться на глазах у всех. Он неуверенно кивнул в ответ, а Реймонд легонько подтолкнул Фиону.

Наконец она набралась храбрости и посмотрела ему в глаза.

— Я знаю, что тебе пришлось пережить, и жалею о том, что тебя не было с нами. Теперь мне понятно, почему мама так любила бывать в своей башне.

— Она говорила со мной оттуда, Фиона. — Друид сделал шаг вперед. — Она рассказывала мне о том, как ты растешь и какая из тебя вышла красавица. Она рассказала мне о том, как ты спрятала свиней у себя в спальне.

Фиона коротко засмеялась — и снова всхлипнула. На миг она замолкла, погрузившись в воспоминания, но вскоре ее губы задрожали, и она воскликнула:

— Я хочу, чтобы она была с нами! — Слезы хлынули рекой.

— Ах, дитя мое! — вздохнул Катал, осторожно привлекая ее к себе. — Ты все, что у меня осталось от нее! — Фиона сопротивлялась из последних сил, стараясь не дать волю слезам и той любви, что Катал принес в ее мир. — Мне так не хватало тебя, Фиона!

— Мне тоже не хватало тебя, отец!

— Ты ведь простишь глупого старика?

— Да, да! — Содрогаясь от рыданий, она крепко обхватила его за плечи.

— Я всегда был здесь, неподалеку, душа моя, — прошептал он. — Всегда!

Внезапно ночную тьму расцветили живые пляшущие огоньки. Катал с Фионой выпрямились. Реймонд застыл, не смея шелохнуться, и лишь неотрывно следил за колдовским сиянием. Это феи явились в Круг Камней, и Катал приветствовал Малый Народец торжественным поклоном.

— Спасибо за то, что присматривали за ней, — сказал он.

— Я правда вижу то, о чем подумал? — шепотом спросил Реймонд у Шинид.

— Ну да, это феи! Ты что, их раньше не встречал?

Кайра подлетела к остолбеневшему Реймонду и ущипнула его так, что он вскрикнул от боли. Фея в притворном ужасе с визгом унеслась в небеса.

— Кажется, встречал! Кажется, теперь ясно, кто не давал мне спать!

— Они очень любят шалить!

— Так вот кем ты хочешь стать? Феей? — Он щелкнул дочку по носу, и Шинид весело хихикнула. А Реймонд посмотрел на Фиону.

Чародейка не выдержала и засмеялась. Маленькие проказницы так и вились над де Клером, не давая ему покоя, дергая за уши и за волосы. Фиона подошла поближе.

— Кайра! — строго окликнула она. — Как тебе не стыдно заигрывать с моим мужем у меня на глазах? Учти, я не люблю делиться!

Реймонд довольно улыбнулся.

Тут же перед Кайрой возник Галвин и схватил свою подружку за руку.

— Ничего подобного! Она и не думала заигрывать! Она моя! — И эльф поволок свою избранницу прочь, оставляя в воздухе шлейф сверкающей пыли. Кайра с мечтательной улыбкой запрокинула голову и какое-то время просто плыла по воздуху, а потом ловко извернулась и поцеловала Галвина в губы. В следующий миг счастливая пара исчезла в облаке волшебной пыльцы.

Шинид захлопала в ладоши, и Катал взял внучку на руки. Ему давно стало ясно, о чем думают Реймонд и Фиона, и он коротко поклонился со словами:

— Жду вас в Гленн-Тейзе.

— Да-да, мы скоро там будем, — рассеянно отвечала Фиона.

Реймонд не выдержал и обнял ее, глубоко вздохнув. На миг они замерли, глядя друг на друга.

— Я больше такого не переживу, — с чувством промолвил он. — Мне казалось, что я потерял тебя навсегда!

— Это невозможно, мой рыцарь! Ведь мы предназначены друг для друга!

— Да, теперь я в этом нисколько не сомневаюсь! — От улыбки Фионы у Реймонда огонь побежал по жилам, и он припал к ее губам так жадно, что она забыла обо всем, кроме их любви.

В самый темный, колдовской час ночи, в самом сердце заповедной земли Реймонд сжимал в объятиях свою возлюбленную, свою жизнь, свое будущее. Весь холм покрылся благоуханными цветами. На полянах в дремучей чаще весело плясали лесные феи. Очарованный мир с улыбкой следил за влюбленными, подмигивая им огоньками звезд, мерцавших на ирландском небосводе.

Эпилог

Несколько лет спустя…

Реймонд без сил рухнул ничком на кровать и со стоном взмолился:

— Укроти их, Фиона! Я тебя умоляю! Укроти их!

— Но, милый, а чего ты еще ожидал?

— Да, чего еще я мог ожидать? — Де Клер осторожно приоткрыл один глаз и улегся поудобнее, прижавшись к ее теплому податливому телу. — Черт побери, молоко опять посинело, и я точно знаю, кто их подучил! А свиньи стали желтыми! Ты представляешь: черные свиньи — желтыми! И как мне прикажешь учить новобранцев, если мои штаны меняют цвет?!

— Да, тебе не позавидуешь! Представляю, как ты жалеешь о том, что женился на чародейке!

— Ну уж нет, милая, этого ты не дождешься! — прошептал он ей в губы. Он действительно ни на что не променял бы свою суматошную, удивительную жизнь в Гленн-Тейзе — самой процветающей провинции Антрима. — Я и так потерял столько лет, не имея понятия о том, что значит любить и быть любимым!

— Должна признаться, милорд, что это непростая задача — любить такого упрямого невежу!

— А вот ночью ты называла меня совсем по-другому! — Реймонд грозно сдвинул брови и получил игривый толчок в грудь.

— Мало ли что кому приснится!

— Но мне никогда не удавалось тебя переупрямить!

— Это что, жалоба?

— Н-нет… — Он прошелся языком по ее губам, распахнул ночную рубашку и лизнул розовый сосок. Фиона застонала в ответ, но не успели они продолжить любовную игру, как дверь в спальню отворилась.

— Папа, ты на нас очень-очень рассердился?

Реймонд отодвинулся от жены и посмотрел на своих дочек. Ни дать ни взять — воплощенное раскаяние.

— Не очень. — Он вздохнул и похлопал по кровати. Вихрь белых ночных рубашек, топот босых ножек — и все трое закопались в пышной перине, как крольчата в норке. Реймонд стоически вынес тройную порцию щекотки, тычков и возбужденного хихиканья, прежде чем малышня успокоилась, лежа между ним и Фионой.

— После того, что мы пережили с Шинид, меня уже ничем не проймешь! — философски заметил де Клер.

— Да, она была для нас хорошей школой! — поддержала Фиона.

Дверь скрипнула, и в комнате возникла еще одна фигура. Она двигалась с такой врожденной грацией, что Реймонд не мог не испытать гордости за свою старшую дочь. Красота и женственность удивительным образом сочетались в ней с непокорным диким нравом, угадывавшимся в шаловливом блеске огромных голубых глаз. Реймонд заранее сочувствовал мужчине, которого угораздит похитить сердце этой кельтской красавицы. Ах, если бы это было в его власти — держать Шинид при себе до тех пор, пока она не станет достаточно взрослой!

— Здесь еще осталось немного места! — сказала Фиона, откинув край одеяла.

— Я уже большая.

— И не позволишь себя обнять собственному отцу? — с притворной строгостью возмутился Реймонд.

Шинид лукаво улыбнулась и тут же оказалась рядом со своими сестрами.

— Как же я вас люблю! — вырвалось у нее с довольным вздохом. Реймонд по очереди обнял всех и откинулся на подушку. Ему нисколько не мешал шепот под одеялом, то и дело перемежавшийся возней и тычками. Он чуть повернул голову и взглянул на Фиону поверх этой кучи-малы.

— Ах, мой рыцарь, теперь ты видишь, сколько чудес сотворила наша любовь!

Он осторожно приподнялся и прикоснулся губами к ее губам. Любовь этой удивительной женщины стала для Реймонда высшей наградой в жизни, а их дети — самым драгоценным даром. В них он видел смысл своей жизни, и они отвечали ему безграничным доверием. Пройдя через горе и боль, он готов был до последней капли крови защищать свою семью от любой напасти. Ведь недаром много лет назад, когда он находился на грани между жизнью и смертью в убогой хижине в чаще леса, чары леди Гленн-Тейза навсегда покорили его сердце.

Ибо в глубине души у Реймонда всегда жила вера в то, что любовь — это единственная сила на земле, способная творить настоящие чудеса.

1

Управляющий замком, эконом, второе лицо в средневековом замке после хозяина.

2

В средневековом обществе охота считалась благородным занятием, и браконьеров из простонародья карали жестоко и беспощадно.

3

Мифическое воинское братство, члены которого посвятили себя защите Ирландии.

4

Имеется в виду то, что Куинн О'Доннел стал одним из фениев.