Знакомьтесь: Пеле …

Его называют «королем футбола». Вероятно, за всю историю всех известных человечеству монархий – от египетских фараонов до уцелевших к XX веку последних могикан голубых кровей – не было короля, более любимого и почитаемого. В его жизни бывали дни радости и печали, его творчеству не были чужды как моменты высшего вдохновения, так и мучительные периоды серой рутины. А самым трагическим днем в его жизни был, вероятно, тот несчастный июльский день 1966 года, когда, предательски искалеченный португальскими защитниками в последнем матче бразильской сборной на первенстве мира, «король», беспомощно ковыляя где-то на краю поля, с отчаянием присутствовал при разгроме своей армии, снискавшей гордую славу непобедимой…

В те дни, когда Бразилия тяжело переживала это горькое поражение, когда громы и молнии падали на головы тренеров и футболистов, когда раздавались истерические крики о несмываемом позоре и окончательной гибели бразильского футбола, в газете «Жорнал до Бразил» было напечатано письмо советского болельщика Е. Ф. Бурзева, проживающего в Харькове (газета сообщала его точный адрес) по проспекту Ленина, дом 19/9, кв. 52. В его письме, в частности, говорилось: «Пеле и его товарищи по команде: Гарринча, Зито, Жилмар, Белини, Орландо, Жаирзиньо и другие – не должны терять веру в свои силы. Они должны помнить, что, несмотря на поражение в Англии, они продолжают оставаться в глазах тех, кто любит и ценит настоящий футбол, единственными и неподражаемыми чемпионами мира… Подлинные спортсмены должны держать головы высоко поднятыми и не забывать древней мудрости: „Сквозь тернии – к звездам!“

Мы, советские болельщики, называем Вас, Пеле, „Паганини кожаного мяча“. И можете поверить, мы понимаем красоту футбола, любим его и не станем расточать похвалы попусту…»

В тот день, когда это письмо было опубликовано, бразильская команда еще находилась в Англии: нужно было выждать время, чтобы страсти остыли и встреча побежденных не получилась бы слишком бурной… А когда команда вернулась на родину, Пеле сразу же направился в Сантос, и никто не передал ему это письмо советского болельщика. Спустя полтора года, отправляясь в командировку в штат Сан-Паулу, я вспомнил об этом и решил рассказать Пеле о письме.

Захватив пожелтевшую вырезку из газеты и заправив «аэровиллис» бензином на дальнюю дорогу, я отправился в Сантос, где вскоре с сожалением убедился, что в редкие дни, свободные от тренировок и матчей, найти Пеле практически невозможно.

Два дня я ловил его по всему городу. На стадионе «Сантоса» – «Вила Бельмиро» – сказали, что он уехал домой. Жена Пеле, красавица Розе-Мери, повязанная передником, сказала, пряча руки, покрытые мукой, что супруг ее будет только вечером, а сейчас он, возможно, заехал на свою фабрику санитарного оборудования на улице Жоан Пессоа. Фабрика эта оказалась небольшой мастерской, монтирующей умывальники, унитазы, водопроводные краны. При ней был маленький магазинчик, в котором мне сочувственно сообщили, что патрон уже уехал, но не сказал куда…

Короче говоря, у меня был один выход: ждать до завтра, когда должен был начаться предыгровой сбор «Сантоса» накануне очередного матча с «Коринтиансом». Нетрудно было предположить, что на сборе и на предыгровой тренировке Пеле будет лишен этой потрясающей «мобильности». Так оно и получилось. И когда на следующий день благодаря помощи Зито и еще одного администратора клуба я добрался до дачи-базы «Сантоса», затерянной среди холмов и озер между Сан-Паулу и Сантосом, мне осталось только набраться терпения и дождаться конца тренировки…

Впоследствии мне довелось много раз убеждаться, что лучшим местом для интервью с любым футболистом, а тем более с Пеле, является эта самая «концентрация», как ее называют в Бразилии, или «сбор», как это называется у нас. Никто никуда не спешит, все заботы и хлопоты остались за оградой «концентрации». Там, за этой оградой, могут меняться судьбы мира, болеть дети, страдать возлюбленные, изменять жены, гореть дома и прогорать торговые сделки… Все это – там. А здесь, внутри священной ограды, за которую «вход посторонним воспрещен!», всегда будет царить тишина: ничто не должно смущать покой футболиста накануне завтрашнего матча. Потому что завтрашний матч всегда – самый важный.

Пеле улыбался, слушая взволнованное письмо из Харькова, а потом сказал:

– Передайте ему, что мы стараемся не думать о прошлом, а с надеждой смотреть в будущее, где нас, как я верю, ожидают еще немалые победы… Это очень трогательное письмо. И я хотел бы обнять этого человека и поблагодарить его за теплые слова…

Потом я долго расспрашивал Пеле о его жизни, о фут боле. О самых памятных матчах. О «Сантосе» и о сборной. О семье и дочке. О внефутбольных «деловых» заботах «короля» и о песнях, которые он сочиняет в редкие свободные от футбола минуты. Потом были новые встречи и новые беседы.

Однажды я рассказал одному из своих друзей – директору музея изображения и звука в Рио-де-Жанейро Рикардо Краво Албину о том, что собираюсь написать о Пеле. Рикардо загадочно улыбнулся и потащил меня в свой музей. Усадив за стол, за которым стоял громоздкий магнитофон, он исчез, попросив подождать минутку. За окном серого особняка шумела площадь маршала Анкора. Пахло свежей рыбой и плесенью: совсем рядом искрилась солнцем волнистая бухта Гуанабара.

Гудели автобусы, пыхтели буксиры, истерично визжали свистки полицейских, а в прохладной комнатке музея было тихо и уютно.

Спустя несколько минут Рикардо вернулся, торжественно потрясая коробками с магнитной пленкой. На каждой из них было выведено: «Эдсон Арантес до Насименто – Пеле». Это была запись воспоминаний Пеле о себе самом, сделанная музеем для потомков.

Я прослушал, а затем и скопировал ее. В этой пленке нет никаких сенсационных сообщений или ошеломляющих открытий. Кроме некоторых курьезных фактов и подробностей, в ней нет ничего, что не было бы в той или иной степени уже известно многочисленным биографам Пеле, посвятившим ему нескончаемые газетные очерки и тома воспоминаний.

И все же эта звукозапись показалась мне необычайно интересной. Не только для будущего историка мирового футбола или какого-нибудь болельщика-дилетанта, фанатичного поклонника выдающегося таланта Пеле. Записанный на пленку рассказ Пеле о себе самом оказался портретом не столько Пеле, сколько Эдсона – простого бразильского парня, прошедшего все ступеньки своей необычной жизни: от босоногого мальчишки – чистильщика ботинок до лучшего футболиста мира и самого популярного бразильца и сохранившего при этом все свои лучшие человеческие качества – скромность, трудолюбие, сердечность, необычайную душевную щедрость и доброту…

Поэтому рассказ о Пеле мне хочется начать с нескольких отрывков, взятых из этой пленки. Пусть Пеле сам рассказывает о себе. А там, где он по скромности или забывчивости будет что-либо упускать или умалчивать, можно будет дополнить его рассказ сведениями, почерпнутыми от его друзей. И не только друзей, но и у тех, кто его видел лишь с трибун стадионов, но все равно считает его своим близким человеком. Потому что для каждого бразильца Пеле – это что-то свое, бесконечно дорогое. Это символ родины, воплощение лучших качеств своего народа.

Итак, предоставим слово Пеле:

«Я родился в маленьком селении „Трес корасоэс“ – „Три сердца“ в штате Минас-Жерайс 23 октября 1940 года. Отец мой – его зовут Дондиньо – был в молодости профессиональным футболистом. Мать никогда не работала. Детство мое было такое же бесхитростное и хорошее, как у всех детей в простых бедных семьях: мы играли во всевозможные игры, но больше всего, конечно же, гоняли футбольный мяч. Правда, его трудно было назвать футбольным – тот мяч, которым я играл в детстве! Это был мяч из бумаги или из тряпок, из соломы или еще из чего-нибудь. А иногда мячом служил простой мандарин… Впервые начал играть в команде, которая имела название, в семь лет. Это была команда „7 сентября“ в городке Бауру, куда мы переехали всей семьей. К сожалению, в той же команде я испытал и первое жестокое разочарование в своей жизни. Меня пригласили участвовать в настоящем турнире, но я не смог: у меня не было бутсов, а мои родители не имели денег, чтобы их купить… Так я и не участвовал в том первом турнире…

Когда я поступил в колледж, пришлось сократить часы, отведенные футболу: с двух до пяти дня я должен был сидеть за партой. Но остальное время почти все – с утра до полудня и с полшестого до восьми – продолжал гонять мяч.

Там же, в Бауру, родилась моя кличка, ставшая моим вторым именем, – Пеле. Ее происхождения никто не знает. Говорят, что в команде отца был вратарь Биле, и я вроде бы пытался ему подражать. Но это все догадки…

Мне всегда нравилось играть в футбол, но, по правде говоря, я отнюдь не стремился стать „звездой“ футбола. Я мечтал выучиться пилотировать самолеты: у нас, в Бауру, неподалеку от дома, был аэродром, и мы бешено завидовали летчикам…

Еще в детстве я любил плавать, хотя никогда не занимался плаванием профессионально: речушка в Бауру была не из полноводных. Метр шириной, полметра глубиной…»

Там, в Бауру, прошли детство и юность Пеле. Там он стал играть в дворовых командах, там стал тренироваться в детской команде местного футбольного клуба, где он с 13 до 15 лет был постоянным «артиллейро» – лучшим форвардом, забивавшим наибольшее количество голов. Отец не мог нарадоваться на своего сына. А мать горестно качала головой. Особенно обострились споры, когда один из приятелей отца предложил отвести мальчишку в Сантос и показать тамошним тренерам. Несмотря на протесты матери, отец принял решение отправить сына на поиски футбольного счастья… Эдсон приехал в город Сантос, приятель отца привел его на «Вила Бель миро», стадион легендарного «Сантоса» – лучшей футбольной команды Бразилии…

«Я жил в Сантосе в одной комнате с игроком Васконселосом. Почти не выходил на улицу. Плакал, тосковал, хотел вернуться домой. Однажды даже сбежал ночью, но меня поймал и привел обратно один из служителей клуба… После первой же тренировки со мной заключили контракт. Первый контракт в моей жизни. Мне было тогда 16 лет, и я стал получать 5 тысяч „старых“ крузейро в месяц. Большие деньги по тем временам… Половину стал отсылать матери, две тысячи платил за пансион, в котором жил, а пятьсот оставались на карманные расходы… Матери деньги я посылал с особым удовольствием: когда я там, в Бауру, бил мячом стекла, она, помню, ругалась, кричала на меня, и я успокаивал ее такими словами: „Не сердись, мама! Когда я подрасту, стану зарабатывать деньги, куплю тебе дом…“ „Как же! Дождешься! – сердилась мать. – Вон посмотри на отца: тоже обещал мне и дом, и много чего еще. И вот, пожалуйста, полюбуйся сидим нищие“»

Так началась ослепительная футбольная карьера Пеле, приведшая его на пьедестал почета на чемпионатах мира в Швеции и Чили. Там, в «Сантосе», Пеле забил свои первые из тысячи голов, забитых им за четырнадцать лет профессионального футбола.

Армандо Ногейра, спортивный редактор «Жорнал до Бразил», попросил однажды Пеле рассказать о том, что, по его мнению, является самым главным из его детского опыта. Чему он научился в детстве? Каким образом смог он достичь без серьезной помощи тренеров такого уровня мастерства, что оказался, будучи еще мальчишкой, принятым в профессиональный клуб, один из лучших в стране?

Вот что ответил он на этот вопрос: «Главное, чему я научился в детстве, – это дриблинг на ходу, на скорости. Водиться и обыгрывать друг друга любят и умеют все ребята. Но при этом часто забывают, что главное – не просто обвести противника, а сделать это на скорости, выигрывая пространство, наступая. С детства я инстинктивно почувствовал, что нужно стремиться добиваться исполнения всех финтов, любых самых сложных технических приемов в самое короткое время… Пожалуй, именно это я считаю главным, основным в обучении детей футболу…»

Когда он уехал в свой первый отпуск в Б ауру, чтобы навестить мать, отца и сестер, он был уже признанным мастером футбола, хотя со дня его отъезда в Сантос прошло около полутора лет. Там же, в Бауру, по радио он услышал о том, что его зачислили в состав сборной страны, отправляющейся на чемпионат мира в Швецию.

Первую игру на чемпионате мира он просидел на скамейке запасных. Вторую – тоже. Лишь на третью игру под давлением журналистов, врача и ряда игроков тренер Феола согласился выпустить на поле запасных игроков: Гарринчу и Пеле… Это была игра с командой Советского Союза. Что он чувствовал тогда, в тот день, впервые выходя защищать спортивную честь своей страны в матче первенства мира?

«До сих пор, когда я выхожу на поле в составе „Сантоса“ или сборной в международном матче и слышу, как исполняется гимн моей страны, меня охватывает дрожь. А представьте себе 17-летнего парня, впервые вышедшего на поле в столь ответственном матче?… Скажу одно: я всегда пою гимн, когда его исполняют перед началом матча. Но в тот раз не смог. Минут десять меня трясло. И лишь потом я смог успокоиться…»

А свой первый гол в чемпионатах мира Пеле забил в матче против сборной Уэльса. Десять лет спустя – в 1968 году – он сказал мне, что продолжает считать этот гол самым памятным, самым важным, а может быть, и самым красивым в своей футбольной биографии.

После этого я не мог успокоиться до тех пор, пока не разыскал пленку с записью этого действительно поразительного гола: Пеле получил мяч от Диди, находясь метрах в одиннадцати от ворот в окружении защитников. Он обыграл их двумя молниеносными финтами и послал мяч в правый нижний угол. Этот гол решил судьбу матча. Потому что он был очень трудным, и счет не был открыт. Любая случайность могла бы привести к поражению, к крушению всех надежд… Можно представить себе эмоции 17-летнего парня в эту минуту! Во всяком случае, кинопленка бесстрастно зафиксировала, что он бросился в ворота, схватил мяч и начал его целовать. А сзади налетела вся команда, образовав кучу-малу. Красота гола усугублялась еще и тем обстоятельством, что в момент приема мяча Пеле находился спиной к воротам. О чем он подумал в эту минуту? Как он умудрился «спланировать» каскад стремительных финтов?

«В тот момент, когда я получил мяч, я, пожалуй, уже ни о чем не думал. Я исполнял то, что обдумал раньше. На поле игрок должен думать до того, как он принимает мяч. Тот же, кто размышляет, что ему делать с мячом тогда, когда мяч находится у него в ногах, не может быть хорошим нападающим… Поэтому-то я всегда стремлюсь обдумать два-три варианта дальнейшего продолжения игры еще до того, как мои партнеры передадут мне мяч…»

Через четыре года на первенстве мира в Чили Пеле получил одну из самых тяжелых травм, которая надолго вывела его из строя. В этом эпизоде проявился дух товарищества, дружбы, свойственный «золотой» бразильской сборной:

«Я ушел в том несчастном матче в раздевалку угнетенным, я плакал, потому что не мог видеть, как товарищи вынуждены продолжать игру вдесятером против одиннадцати… Я стал умолять доктора Гослинга, чтобы он мне сделал обезболивающий укол, и я смог бы тогда выйти на поле. Доктор наотрез отказался сделать это…

После матча ко мне в больницу приехали ребята: Загало, Гарринча, Белини. Они смеялись, успокаивали меня: „Да брось ты плакать! Не вешай носа! Мы выиграем это первенство специально для тебя“»

И они действительно выиграли кубок мира во второй раз.

После этой сенсации во всем мире с новой силой вспыхнули споры о преимуществах артистического латиноамериканского футбола перед «грубым», «силовым» европейским. Что думает Пеле по этому поводу?

«Футболисты Европы больше нас уделяют внимание защитным схемам, они страдают боязнью пропустить гол. Особенно сильно заметно это у итальянцев и немцев. Все эти защитные схемы, при которых команда из боязни поражения оттягивает в защиту до девяти человек, оставляя впереди двух-трех, вредит футболу, лишает его красоты. Я думаю, что в этом со мной согласятся все любители футбола… Сегодня профессиональный футбол, к сожалению, перестал быть искусством и стал коммерцией. Чтобы он вновь вернулся к искусству, стал радостным спектаклем, как это было раньше, нужно изменить мировоззрение тех, кто слишком много печется об очках и местах в таблицах, о защите своих ворот любой ценой… Ну, а чтобы воспрепятствовать дальнейшему распространению грубостей на футбольных полях, следовало бы, по-моему, ввести в футболе баскетбольное правило: удаление провинившегося игрока после пяти ошибок…»

В 1966 году бразильская торсида испытала жестокое разочарование. Поражение на чемпионате мира долгое время объяснялось «заговором» судей, закулисными маневрами ФИФА, желавшей угодить создателям футбола – англичанам.

Прошли долгие месяцы, прежде чем руководители бразильского футбола смогли трезво оценить причины поражения, чтобы извлечь необходимые, хотя и горькие уроки для очередной схватки в Мехико. А Пеле не верил ни в заговоры, ни в махинации. Пеле воспринял поражение как настоящий спортсмен.

«Прежде всего у нас были серьезные проблемы с руководством сборной команды, о которых мне по этическим соображениям не хотелось бы говорить, – отвечает он с присущей ему деликатностью. – Но главное – это то, что у нас фактически не было одиннадцати „титуларес“. Была делегация футболистов, но никто не знал, будет ли он играть или нет. Хромала и физическая и психологическая подготовка: болельщики и пресса считали победу в Лондоне практически обеспеченной, а игроки, наоборот, чувствовали неуверенность в своих силах… В 1958 году каждый рвался в бой, мечтал о том, чтобы его поставили в основной состав. А в 1966 году многие, словно предчувствуя поражение и боясь ответственности, старались остаться на скамейке запасных».

Многие интересуются, сталкивался ли когда-либо Пеле с расовой дискриминацией по отношению к себе. Ведь «Сантос» чуть ли не каждый год посещает США! В 1968 году Пеле ответил мне, что никогда не испытывал расовой дискриминации ни в США, ни в других странах.

«Однажды, правда, меня пригласили на какой-то банкет или прием в Нью-Йорке. Вероятно, это было сделано с целью продемонстрировать, так сказать, „образцово-показательного черного“. Я сказал, что приму приглашение только в том случае, если вместе со мной будут приглашены и все остальные мои товарищи по команде: белые и черные… После этого разговор о моем приглашении не возобновлялся… А вообще-то я никогда, даже в США, не испытывал на себе расовой дискриминации».

Спустя два или три месяца после этого разговора «Сантос» вновь отправился в США. Во время этой поездки произошел следующий случай: в Бостоне в отель, где остановились футболисты, позвонили неизвестные лица и пригрозили, что если бразильский «черный» Пеле не уберется из города, его прикончат. Руководители делегации не сказали об этом Эдсону, но «Сантос» ездил из отеля на стадион и обратно под охраной полицейских патрулей…

Однако поговорим немного о Пеле-человеке, о его жизни вне футбольного поля, о его семье.

В 1966 году Пеле женился. И вскоре после свадьбы один из его друзей-журналистов поинтересовался, почему Пеле никогда раньше не показывался, как говорится, «на людях» со своей невестой. В ответе Эдсона нельзя не почувствовать удивительную душевную чуткость этого человека. И его умение ценить хорошую шутку:

«У меня были разные подружки, но… разве мог бы я пройтись по улице с какой-либо девушкой, без того чтобы она завтра же не появилась во всех газетах как моя возлюбленная, как невеста, как подруга Пеле!… Представляете себе: шумиха, фотографии!… И она, эта девушка, осталась бы с этим клеймом „подруга Пеле“ на всю жизнь. И потом у нее могли бы возникнуть трудности, если бы она, захотела познакомиться с другим парнем, выйти замуж. Эта „кличка“ осложнила бы ей жизнь… И поэтому я никогда не показывался с девушками, никогда не говорил ни с кем о моих подругах… Так же было с Розе-Мери. Я был знаком с ней до свадьбы около шести лет, но пока мы не решили пожениться, пока не договорились об этом с ее родителями, никто не подозревал о том, что у меня есть невеста. Ведь если бы эта помолвка расстроилась, она осталась бы на всю жизнь „невестой Пеле“» …

А познакомились мы с ней на баскетбольном матче, причем она болела за «Коринтианс», а я, естественно, за «Сантос». На следующий день я должен был играть против «Коринтианса», и она попросила меня не забивать гол в ворота ее команды… Так и началось наше знакомство…

Потом пришло время говорить с ее отцом: просить руки его дочери. Это было чертовски трудно, и у меня было маловато мужества на то, чтобы поговорить об этом с ним у него дома. Ну… и я решил с ним говорить, когда мы были на охоте… И он сказал мне: «Да». Еще бы! Ведь мы были один на один, в лесу, с ружьями в руках… Самый что ни на есть мужской разговор! Что ему еще оставалось делать, спрашивается! Разумеется, он сказал: «Хорошо, хорошо! Согласен! Бери мою Розе-Мери в жены…»

Разговор с Пеле будет неполным, если мы не упомянем о том, что, как и все профессионалы футбола, он стремится сколотить к моменту окончания футбольной карьеры хоть маленькое состояние. У него семья, дочь. И он не хочет голодать в старости. Поэтому он, как и большинство его коллег, старается найти заработанным: деньгам какое-то применение. Он купил небольшую мастерскую санитарно-технического оборудования «Санитария сантиста» с магазином при ней, но она чуть не разорила его. И он продал ее. В пригороде Сан-Паулу Санто-Андре он завел небольшую фабрику резиновых изделий на паях с Зито. Купил кое-какие акции. И обзавелся земельной фазендой (имением) неподалеку от Сан-Паулу. Впрочем, с точки зрения обеспечения своей старости, Пеле всегда имеет одну более чем стопроцентную возможность: ему достаточно подписать контракт с каким-либо богатым европейским клубом, и он будет обеспечен деньгами до конца дней своих. Ведь так поступили многие из его товарищей, в том числе герой шведского чемпионата Вава, герой чилийского чемпионата Амарилдо… Почему же он до сих пор не последовал их примеру?

«Видите ли, деньги – это еще не все в нашей жизни… Я отлично чувствую себя в Бразилии и не собираюсь покидать мою родину. Потому что здесь мой дом, моя семья… А деньги… Нет, дело не в них. Если бы дело было в деньгах, я давно бы уже „должен“ был уехать: ведь мне делались миллионные приглашения и в ФРГ, и в Италии, и в Испании. Однажды даже намекали на миллион долларов в США, если я соглашусь поехать в эту страну… Представляете: миллион долларов! Но разве эти деньги принесли бы мне счастье?»

Так говорит Пеле, человек, чье имя более десяти лет подряд окружено ореолом заслуженного почета и честно заработанной славы. Он побил все официальные и неофициальные рекорды: в семнадцать лет стал самым молодым в истории футбола чемпионом мира, в двадцать один – самым молодым двукратным чемпионом… Не пересчитать его остальных титулов! Двукратный чемпион Южной Америки, пятикратный чемпион Бразилии, девятикратный чемпион штата Сан-Паулу… Прославленный клуб «Сантос» вместе с Пеле дважды выигрывал звание чемпиона мира среди клубных команд… В сезоне 1959 года Пеле забил 129 голов, обогнав всех футболистов всех времен по количеству голов, забитых за один год… А за все четырнадцать лет со дня заключения первого контракта с «Сантосом» он забил уже тысячу голов, сыграв более тысячи официальных матчей…

Кто еще может похвастаться такими результатами?..

Однажды Пеле забил восемь голов в одном матче! В четырех играх он забивал по пять голов и в 18 встречах заставлял вратарей соперников вынимать мячи из сетки ворот четырежды!

Возможно, мы слишком увлеклись статистикой. Однако эти потрясающие цифры объективно и точно определяют место Пеле в истории мирового футбола.

В эту историю вошли, впрочем, не только цифры. Стали изустными легендами, передаваемыми в Бразилии от отцов к детям, рассказы о его лучших голах. О том, например, который он забил в 1959 году в ворота «Флуминенсе». Получив мяч из рук вратаря «Сантоса» Жилмара в своей штрафной площадке, Пеле прошел с ним через все поле, обыграв почти всю команду противника – от центрального нападающего до вратаря, и забил мяч в сетку оставшихся пустыми ворот…

Или о том, который был забит им в ворота «Жувентуса», когда Пеле, получив высокий пас в штрафной площадке противника, обыграл четырех защитников и вратаря… Обыграл каскадом изящных финтов, и при этом мяч ни разу не коснулся земли!

«Человек, который забивает такие голы, имеет право на бессмертие», – утверждают бразильцы.

Биографы Пеле, захлебываясь от восторга, рассказывают, как один бедняк из Кейптауна, узнав, что Пеле будет играть в Касабланке, отправился «зайцем» через всю Африку! О том, как в другой африканской стране день матча с его участием был объявлен выходным…

Тысячи неграмотных в Бразилии стали учиться грамоте после выхода в свет его автобиографической книги «Я – Пеле». Люди стремились самостоятельно прочитать ее! И за это Эдсон получил одну из самых ценных золотых медалей в своей жизни: золотую памятную медаль Министерства культуры и просвещения Бразилии… Тысячи больших и маленьких, помпезных и скромных манифестаций любви и преданности сопровождают Пеле по всем городам Бразилии и мира. Однажды, когда он играл в Порту-Алегри, столице бразильского штата Рио-Гранде-ду-Сул, – а матч проходил в день его рождения! – он получил самый «сладкий» подарок в своей жизни: перед началом матча на поле был вывезен грандиозный торт весом… в четыреста (!) килограммов. Весь стадион встал и пел поздравительную песенку в тот момент, когда Пеле в наступившей темноте (были отключены прожекторы) гасил двадцать восемь свечей. В перерыве матча торт был съеден болельщиками за пять минут…

Ну, а какую из всех этих манифестаций уважения и любви сам Пеле считает самой «горячей»? Где, в какой стране он был встречен наиболее тепло?

«Пожалуй, это было несколько лет назад в Перу. Тот матч ничем не отличался от обычного. В первом тайме мы выигрывали 3: 0, и тренер предложил мне отдохнуть… Я встал под душ, команда ушла без меня продолжать игру, и вдруг спустя несколько минут в раздевалку вбегает взволнованный работник стадиона и кричит мне, чтобы я немедленно переоделся – на мне уже был обычный костюм – и снова вышел на поле. Оказывается, торсида, заметив мое отсутствие, начала разгром стадиона. Болельщики поджигали подушки, которые им выдавались вместе с билетами, чтобы сидеть на не очень мягких трибунах, и швыряли их на поле. Возникла угроза пожара, матч прекратился, я вынужден был снова выйти на поле…»

Вскоре после того, как Пеле рассказал мне об этом эпизоде, произошел еще более невероятный, поистине уникальный случай. Дело было в Колумбии. «Сантос» играл с одной из местных команд, судья был колумбиец. Уже в первом тайме он стал изо всех сил помогать своим соотечественникам: не дал пенальти за снос Пеле, засчитал гол, забитый в ворота «Сантоса» из офсайда… К началу второго тайма обстановка накалилась. При счете 1:1 судья выгнал с поля Пеле, осмелившегося выразить недовольство очередным ляпсусом арбитра. И тут произошло то, чего никогда еще не знала история футбола: болельщики возмутились. Колумбийские болельщики ополчились против своего же, колумбийского, судьи, подсуживавшего колумбийской команде против «чужаков». Начался скандал, вспыхнули драки… на трибунах раздался возмущенный вопль: «Мы платим свои деньги, чтобы видеть на поле Пеле, а не этого паяца судью!» В несчастного арбитра полетели яблоки, бутылки, камни…

Короче говоря, дело закончилось тем, что, повторяем – впервые в истории футбола, с поля был удален… судья! Его сменил один из помощников, взявший в руки свисток вместо флажка… Первым же решением нового судьи было требование о возврате на поле Пеле, который вернулся сопровождаемый бурей оваций. Матч был продолжен, Пеле забил свой «обязательный» гол, «Сантос» выиграл 3:1, болельщики остались довольны.

Не только за рубежом, но и в своей стране «королю» воздаются королевские почести. Газеты постоянно информируют читателей о самочувствии Его Величества, о состоянии его левого колена, об упражнениях на предматчевой тренировке и о меню королевской трапезы.