Я никогда не могу восстановить хронологической последовательности моих романов. Пыталась, но всякий раз останавливалась на полпути. Впрочем, начать, наверное, нужно с описания внутриматочных ощущений, но даже исполинам не под силу перенестись в столь отдаленное прошлое. И думать, что весь мир возник от соития… Все появилось из-за соития отца и матери: и собаки, и кошки, и комары – всё по той же причине.
      Из детских воспоминаний мне смутно помнится несколько эпизодов с братьями и сестрами, родными и двоюродными, когда нам пришла пора задумываться, чем мальчики отличаются от девочек… Ничего особенного – всё по-детски наивно. Теперь-то я понимаю, чего мне тогда хотелось – особенно после того, как обнаружила мамину желтую папку. Начинала я чуть ли не как лесбиянка. Наверное, не только я – все девочки целовались друг с другом, это нормально. Целовалась и я с четырьмя девочками с нашей улицы. Первой была Фернанда. Мальчики с их мячиками да солдатиками были мне не нужны – меня влекли другие игры… Фернанда мне уступила. Давай, говорю, вообразим какого-нибудь артиста из кино. Так она и сделала. А мне хотелось кого-нибудь более близкого и ощутимого… И я втайне выбрала отца соседского мальчика Даниэла. Пять лет подряд я представляла, как сплетаются наши языки. Потом купила учебник гипноза и приступила к активным действиям. Он был зубным врачом, его клиника располагалась на ближайшем углу.
      Пятница. Вечер. Я дождалась, пока уйдет медсестра, и вошла. Меня всю колотило. Все зубы у меня успели смениться, но один молочный – правый верхний клык – никак не мог выпасть.
      – Никак зуб не выпадает… А другой криво растет.
      – Не надо спешить – выпадет.
      – Лучше его вырвать…
      – Ну, давай назначим время. Попроси маму завтра позвонить.
      – А сейчас нельзя?
      – Сестра уже ушла.
      – Этот зуб мне мешает. Вы хоть посмотрите…
      Он улыбнулся. Я с готовностью уселась в кресло и разинула рот.
      – Прекрасные зубки. А с клыком ничего страшного.
      Я знала, что кажусь ему хорошенькой… У меня уже выросли маленькие, но вполне заметные груди. На мне была облегающая белая водолазка и коротенькая юбочка, из-под которой, когда я садилась, должны были виднеться трусики. Он засунул два пальца мне в рот… Я закатила глаза и принялась сосать крепкие пальцы этого мужчины в белом халате. Вспомнив книжку по гипнозу, я пыталась внушить ему, чтобы он полез мне в рот не пальцами, а языком.
      – Поцелуйте меня. Поцелуйте меня.
      Мне и говорить не нужно было – все было видно по глазам. Он, конечно, целовался не так, как девочки. Я унеслась в космос со скоростью света и, когда долетела до Плутона, почувствовала, что разум у него отключился… Черт возьми! Он оттолкнул меня.
      – Девочка, уходи.
      – Не уйду…
      – Уйди, Христа ради! Видишь, распятие над дверью? Уйди отсюда!
      Я снова попыталась загипнотизировать его, но не так, как сказано в учебнике: закатила глаза, раздвинула ноги. Ничто на него не действовало. Он говорил без умолку:
      – Зачем ты это делаешь? Я же серьезный человек! Слезай с кресла и иди домой…
      – Но почему?
      – Потому что ты еще ребенок, черт тебя дери!!!
      – Я уже не ребенок.
      – Вот я с твоей матерью поговорю!
      – А я ей скажу, что вы ко мне приставали.
      – Черт возьми! Сгинь с глаз моих!!!
      – Тогда поцелуй меня.
      – Никогда!
      – Тогда не уйду.
      – Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! Я тебя с лестницы спущу!
      – Я люблю тебя.
      – Чушь!
      – Я давно тебя люблю.
      – Перестань, девочка. Ты и не знаешь, что такое любовь.
      – Я-то знаю! А ты-то знаешь, доктор Паулу? Знаешь, что такое любовь? Можешь объяснить, что такое любовь? Раз не можешь, то хоть почувствуй и расслабься… Что такое любовь?
      Когда глазами ничего не добиться, учебник предписывает использовать слуховое восприятие, повторяя фразу, на которой основана ситуация. Но и это не помогло: расслабиться он не хотел.
      – У меня сын твоих лет!
      – Я на два года его старше.
      – Найди себе ровню.
      – Они все придурки.
      – Не верю! Слушай, ты красивая девочка, просто прелесть! Но у нас с тобой ничего быть не может, поэтому прошу тебя, уходи. Пожалуйста!
      Он казался таким искренним… Сказал, что я красивая! И просто прелесть! Я решила больше его не гипнотизировать, а тоже быть искренней и одержать победу в честной борьбе. И довольствоваться хоть чем-нибудь… Я смиренно спросила:
      – Можно, я пососу твой палец? Больше мне ничего не надо… Тогда уйду.
      Моя искренность восторжествовала. Наконец он сдался. Сунул мне палец в рот, и я стала сосать. Сначала указательный, потом средний, потом безымянный… Радость победы была куда большей, чем удовольствие от сосания, и я ликовала, что добилась победы собственными силами. Я же красивая! Просто прелесть! А книжка про гипноз – просто дерьмо. Я положилась на интуицию, он не выдержал и сдался.
      – Ой, девочка… – прошептал он, полез ко мне в трусы и влажными от моей слюны пальцами принялся ласкать мне киску, поросшую реденькими волосками.
      – Я только посмотрю на тебя… девочка…
      Он направил яркий свет на мои белые трусики, и бантик на них заиграл всеми цветами радуги…

      В школе я влюблялась в лучших парней. Это были Нету, Клаудиу, Николау… Меня воодушевляло все: фильмы, книги, картины, статуи, весна, лето, журналы, грибы, спаржа, шоколад, мороженое, йогурт, птичка, бабочка, вьюнок, папоротник, спортсмены, поэты, подруги, мамина желтая папка, банкомат, гороскоп из газеты… Сердце мое радостно колотилось, и мне страшно хотелось целоваться в губы.
      Я зашла к Николау, в которого влюбилась, но не застала его. Дома был его брат, на два года моложе и в три раза недоступнее. Спрашиваю, можно ли войти и подождать.
      Мы уселись смотреть какой-то матч по телевизору… Брата звали Никодемус. Он не сводил глаз с экрана, а я с него. Сначала я пристально изучала его черты. Братья похожи, но не очень. Губы, глаза, голос – одно к одному. Тут я подумала об их отце – не то что с вожделением, скорее с уважением. Так и хотелось преклонить колени и возблагодарить Бога за то, что есть такой мужчина, который к тому же произвел двух таких интересных сыновей. Я же не виновата, что они братья.
      Я сняла блузку. Наконец-то он взглянул на меня и разинул рот.
      – Не знаю, что на меня нашло…
      – Да просто жарко.
      – Да не в том дело, что жарко. Просто захотелось. Извини.
      – Тебе не за что извиняться, все в порядке. А будет за что, так я всегда тебя прощу. Мне очень понравилось…
      – Не надо было мне заходить.
      – Но мы с тобой вдвоем, и кое-что случилось…
      – Вот это да!
      – Мне так хочется тебя потрогать…
      – Ты посмотри, что у тебя в штанах!
      – А что там, по-твоему?
      – Надо бы мне уйти, да сердце велит остаться…
      Я приблизилась, и он стал тискать мне грудь. Я пылко его поцеловала, не ощущая себя Франческой, которая целовалась с Паоло, своим деверем.
      – А как же мой брат?
      – Я ничья…
      – Ты с ума сошла!
      – Не сошла… Сделай что-нибудь…
      – Не надо бы, но очень хочется.
      – И мне хочется.
      – Тише!
      – А что такое?
      – Бабушка спит.
      – А если проснется?
      – А если придут Николау с папой?
      – Матч еще не кончился.
      – Два – ноль!
      – Я хочу…
      – У тебя это уже было?
      – Много раз.
      Я солгала. Это было впервые. На диване и у меня на юбке остались кровавые пятна. Он это заметил, но все равно входил в меня все глубже.
      – Неправда… у тебя это в первый раз… я знаю.
      – Да… неправда.
      – Мне так хотелось!
      – I love you!
      – Что ты говоришь?!
      – Гол!
      Значит, он был у меня первым. Ему так хотелось быть безупречным, незабываемым… Многие женщины с сожалением вспоминают свой первый опыт… А мне жаловаться не на что. Все было очень здурово, хотя все делалось второпях. Душа моя изнывала от блаженства. Мне хотелось, чтобы Никодемус весь вошел в меня. Я предложила еще раз.
      – Ой!
      – Тебе больно?
      – Да… давай еще…
      – Я так не могу.
      – Пенальти!
      – Ох, как хорошо…
      – Гол!
      Сан-Паулу – чемпион. От криков бабушка проснулась. А мы, полуголые, растянулись на синем ковре. Бабушка закричала:
      – Вот бесстыжие! Все отцу расскажу! Что это за девчонка? Она к твоему брату пришла, бесстыдник! А ты, потаскуха, пошла вон из моего дома!
      – Да что тут такого…
      – Замолчи и убирайся прочь!
      Так я и сделала. Пулей вылетела. Бежала я, бежала… и плакала от радости! Вспоминалось мне кровавое пятно на диване… Чемпион! А я больше не девственница!!! Как будто я переместилась в иную атмосферу, в другое измерение. А он чемпион!!! Теперь все другое – воздух, краски, звуки, мое тело… Какое счастье!
      Николау об этом не узнал. Я убежала. Он настаивал, долго искал меня… Я все-таки была близка с ним – по глупости – но думала только о Никодемусе… В конце концов я призналась, что люблю другого – и больше у нас ничего не было. Он отступился. Мне хотелось быть с его братом.
      Я вздыхаю.

      Любовь, страсть, несчастный случай – все давно перемешалось в голове. Любовь может обернуться несчастным случаем, страсть может превратиться в любовь… В конце концов, я и сама не знаю, что есть что, но уверена, что история с Матиасом – поистине несчастный случай. Диву даюсь, как отложились в памяти все подробности, вплоть до малейшей.
 
      Пять минут восьмого. Школа моя недалеко от дома, я туда ходила не торопясь и почти всегда опаздывала. Моим попутчиком все время оказывался мальчик в кепке – точный, как часы.
      Какой-то красавчик типа Шона Коннери катил на черной машине и пялился на меня. Он чуть не сбил женщину с ребенком на руках. Прошло несколько минут – опять он. Я застеснялась, взглянула на часы, притороченные к моему хрупкому, как у Золушки, запястью, ускорила шаг, понурила голову и поровнялась с мальчиком. Перед тем как перейти улицу, оборачиваюсь и убеждаюсь, что между мужчиной в строгом костюме и толстухой в косынке проезжает черная машина, заворачивает за угол… приближается… Мальчик уже далеко – только кепка с черно-белой эмблемой виднеется. Шагаю, будто солдат – глядя только вперед, но боковым зрением различаю черную машину, которая движется практически с той же скоростью, что мои подкашивающиеся ноги. Я подумываю, не произвести ли поворот кругом и не понестись ли стремглав в противоположном направлении, но он наконец обгоняет меня – и вот он уменьшается, уменьшается, потом превращается в точку и пропадает из виду.
      На другой день – все то же самое. Почти то же самое… На мальчишке была та же выцветшая кепка, а Шон Коннери три раза проезжал на своей машине.
      Это повторилось и на другой, и на третий день… В пятницу машина остановилась. Так уж вышло, что я опаздывала больше, чем обычно, и с мальчиком не пересеклась.
      Стекло в машине опускается, и красавчик в темных очках машет мне рукой.
      – Куда идешь?
      – Я-то? В школу.
      Голос у него грубее, чем у дяди Маркуса.
      – Я тебя подвезу. Хочу с тобой познакомиться…
      – Да я не знаю…
      – Доверься мне.
      – Не знаю…
      Он открывает дверцу. Я снимаю ранец со спины и неумело протискиваюсь, а по спине у меня холодок… Он трогается, я кладу ногу на ногу, придерживаю руками ранец и ни о чем не думаю…
      – А ты хорошенькая.
      Только тогда я решилась на него взглянуть. Глаз его было не видно под очками.
      – Как тебя зовут?
      – Анжела.
      Мне бы хотелось, чтобы меня звали Элена, или Элизабет с thна конце, или Лусилла с двумя л.Он подумал, что я соврала.
      – Анжела… Давай вместе позавтракаем!
      – Позавтракаем?!
      – Ну да…
      – Я уже завтракала, спасибо. Первый поворот налево… У меня экзамен.
      – По какому предмету?
      – По географии. Теперь направо…
      Он замолчал и точно следовал моим односложным указаниям. Нажал на какую-то кнопку – и загорелись голубые огоньки, машина погрузилась в чарующую музыку… Я бы могла услышать столько музыки, увидеть столько прекрасного, а потом выйти за него замуж и поселиться в красивом белом особняке… Могла бы даже стать кинозвездой и украшать собой журнальные обложки… Шон Коннери женится на молодой красивой бразильянке…
      Машина тормозит. Красный свет.
      – К экзамену-то хорошо подготовилась?
      Он, кажется, понял, что я наврала про экзамен. Ясновидящий, что ли?
      – Плохо, очень плохо.
      – Ничего не знаешь?
      – Ничего. А завтракаю я дома.
      Зеленый свет. Машина трогается.
      – Завтра добуду тебе справку. Покажешь в школе и объяснишь, что у тебя было пищевое отравление или что-нибудь такое. Ну, так как?
      Я не ответила. Этот мужчина испугал меня, парализовал мою волю. От школы мы были уже далеко. Красавчик понял, что дело в шляпе, и затормозил у входа в гостиницу.
      – Что, пойдем в гостиницу?! Я тут всегда останавливаюсь. Здесь превосходная кухня, тебе понравится… Анжела! Ты действительно очень красивая.