После окончания школы «Уэст-Хит» Александре предстоял дебют в свете – первый бал.
      – Сандра... Сандра... – прерывистым шепотом повторял Роджер Ханневелл Хау IV, который искусно вел Александру в фокстроте под звуки одного из лучших бостонских оркестров. – Что ты со мной делаешь? Ты понимаешь, что ты со мной делаешь?
      Она все понимала. К ее бедру прижималось нечто твердое, как стальной стержень. Роджер, в белой фрачной паре и галстуке, воплощал собой благопристойность, и его неудержимое плотское желание совершенно не вязалось с этим обликом. На протяжении часа он был уже четвертым из тех, кто, танцуя с Александрой, недвусмысленно прижимался к ее бедру. Наверно, причиной тому было ее белое крепдешиновое платье со скромным вырезом у шеи; даже ее брат Дерек, весьма искушенный молодой человек, признал, что этот вырез «настолько целомудрен, что производит прямо противоположное впечатление».
      Танец окончился, и Роджер умело закружил ее в заключительном вращении. Не зря он с четырнадцати лет посещал школу бальных танцев. Краем глаза Александра видела, что за ней наблюдает ее тетка, Сэйра Биддл, которая вместе с Фелисией Ревсон (отец Александры наконец остановил на ней свой выбор) долго корпела над списком приглашенных и предусмотрела все до мелочей, включая гравированные пригласительные билеты и чаевые прислуге.
      – Прошу тебя, не называй меня Сандрой. Ты же знаешь, что я терпеть не могу фамильярности. Мое имя Александра. – Эта отповедь позволила ей не отвечать на его вопросы.
      – О'кей, Александра. – Он снова прижался к ней всем телом.
      У Роджера были светлые волосы и открытое лицо, как у актера Райана О'Нила. Он прилетел из Гарварда на ее первый бал. Роджер принадлежал к узкому кругу молодых людей, с которыми Александра была знакома с самого детства. Каждому из них было уготовано судьбой солидное состояние и вдобавок завидное положение в крупной фирме, в Национальном медицинском обществе или в дипломатическом корпусе.
      – Александра. – Роджер был настойчив. – Ты такая...
      Александра мечтательно улыбнулась. Она уже не слышала его. Ей хотелось только наслаждаться красотой этой лунной ночи. Лунный свет проникал сквозь окна бального зала, где бесшумно сновали официанты в белых перчатках и источали пряный аромат расставленные повсюду цветы – причем только белого цвета, как подобало случаю.
      Местом проведения бала выбрали загородный клуб в Бруклайне. Это был самый первый из подобных клубов в Соединенных Штатах, настолько знаменитый и фешенебельный, что его так и называли – «Загородный клуб», словно он был единственным в своем роде.
      По паркетному полу скользили пары танцующих, чьи имена звучали как справочник высшего света Бостона: Ханневелл, Биддл, Уорд, Хау, Прескотт, Форбс. Внуки промышленников, которые сколотили миллионы на войне 1812 года, обнимали в танце правнучек железнодорожных магнатов. Среди приглашенных были Генри Киссинджер, двое судей Верховного суда США и, конечно же, сенатор Эдвард Кеннеди.
      Александра благодарила небо, что сегодня она в центре всеобщего внимания – и в безопасности. Кошмар той безумной ночи в Лондоне все еще не давал ей спокойно спать по ночам. Александра была дома уже полтора месяца; она ежедневно прочитывала газеты от первой полосы до последней, но обнаружила только короткое сообщение в лондонской «Таймс».
       «Наследник титула погиб в дорожно-транспортном происшествии».
      Держа газету трясущимися руками, она жадно вчитывалась в скупые строки. Заметка всего лишь информировала читателей, что Саймон Хит-Коут попал в аварию, возвращаясь с какой-то вечеринки, и оснований для возбуждения уголовного дела не было. Однако смерть Саймона настолько потрясла Александру, что события той ночи неотвязно преследовали ее. Казалось, настанет день, когда придется за все держать ответ.
      Не успел Роджер проводить Александру на место, как она увернулась от него и, не давая возможности никому другому пригласить ее на следующий танец, убежала в дамскую комнату.
      Там толпились юные девушки и взрослые женщины в кружевных и шелковых бальных платьях. Среди них были ее ровесницы, дебютантки нынешнего лета; были и такие, кто выходил в свет уже третий сезон. Матери и тетушки оказались в меньшинстве. Из элегантных вечерних сумочек извлекалась губная помада; поправлялись прически, испорченные не в меру ретивыми поклонниками; расторопные белошвейки в форменных фартучках на ходу пришивали оторвавшиеся оборки. Бекки Сэлтон обильно орошала глубокий вырез платья дорогими духами.
      – Александра! Александра! Ты не видела Дерека? – кричала Пимс, то есть Памела Лодж, с которой Александра когда-то ходила в детский сад. Сегодняшний вечер был дебютом не только для Александры, но и для ее подруг-однолеток: Памелы, Маффи Копли и Элисон Рид.
      Пимс не блистала красотой. Ее волосы цвета спелого меда были стянуты в тугой шиньон на затылке, лицо осыпали веснушки, а бесцветные ресницы вокруг добрых серых глаз могла спасти только махровая тушь. На ее крупной фигуре белое кружевное платье выглядело нелепо.
      – Дерек? Танцует наверно, – равнодушно ответила Александра.
      – Проклятье! – Пимс сходила с ума по брату Александры, который в свои тридцать лет уже третий раз избирался в Конгресс США. Его политическая карьера складывалась блестяще, и он подумывал, что настало время выставлять свою кандидатуру на выборах в Сенат.
      – Если увидишь, направь его ко мне, ладно? – попросила Пимс. – Скажи ему, что я готова собирать деньги в фонд его избирательной кампании или что-нибудь в этом роде. Александра, я просто теряю голову. Дерек – это мой идеал.
      – Твой идеал? – поддразнила ее Александра. – С его-то длинным носом и поросячьими глазками?
      – Ты так говоришь, потому что ты его сестра. А по-моему, так он похож на Джона Кеннеди. Слушай, посмотри на мою спину, не осталось ли там отпечатков потных ладоней? – попросила Пимс, поворачиваясь к Александре широкой спиной. – А тебя не интересует Роджер? Он душка, правда? Чуть маловат ростом, но очень милый.
      Александра вздохнула:
      – Пимс, ну что значит «душка»? Какой же это мужчина, если он «душка»? Нет, я ценю в мужчинах совсем другое.
      – Зрелость? Воспитание? Секс?
      – Почему бы и нет? И еще притягательную силу, харизму. А кроме того, богатство, власть, положение. – Александра невольно подумала о своем отце: из всех, кого она знала, под такое описание подходил только Джей Уинтроп.
      – Ну и запросы! – фыркнула Памела.

* * *

      В одиннадцать часов танцы прекратились, и оркестр заиграл туш. Гости выстроились полукругом у танцевальной площадки. Настало время представить обществу дебютанток.
      Александра заметно нервничала, стоя рядом с отцом, Дереком и Роджером Хау и ожидая своей очереди. Она сжимала в руках изящную бутоньерку из карликовых роз и гардений. Прежде она не задумывалась об этом традиционном ритуале. Многие поколения девушек в белых бальных платьях стояли точно так же, как она сейчас, дрожа от волнения и гордясь собой: они вступали во взрослую жизнь.
      – Не волнуйся, девочка моя, – сказал Джей Уинтроп, сжимая локоть дочери. Ему исполнилось пятьдесят шесть лет. С годами он сделался похож на римского патриция: волосы цвета перца с солью, здоровый цвет лица, аккуратно подстриженные усы. Благодаря своему росту он возвышался над большинством приглашенных, и десять килограммов лишнего веса не портили его, а лишь придавали крупной фигуре дополнительную весомость. Всю жизнь Александра его боготворила. – Для меня ты всегда останешься малышкой, хотя теперь ты совсем взрослая девушка – самая красивая из всех. Я горжусь тобой.
      – О, папа...
      – Ты так же прекрасна, как твоя мать, – добавил Джей Уинтроп, и его глаза увлажнились.
      Александра смахнула слезинку. Воспоминания о матери болью отозвались в ее душе. Кассандра Уинтроп была не просто красавицей: она всю жизнь делала людям добро.
      На мгновение Александре показалось, что мать тоже стоит рядом. Ее облик был проникнут печалью, словно материнское сердце чуяло беду.
       Я искуплю свою вину, молча пообещала Александра. Даю слово. Клянусь. Я буду жить честно и никому не причиню зла. Буду писать музыку. Буду сочинять песни.
      Пимс выходила первой. Дерек, стоявший справа от Александры, с легкой иронией наблюдал за происходящим. Он сто раз бывал на балах в честь дебютанток и слыл завидным женихом. Вот уже десять лет бостонские мамаши расставляли на него сети, но Дереку всегда удавалось ускользнуть. Теперь, глядя, как Пимс судорожно сжимает бутоньерку и отчаянно краснеет, он наклонился к самому уху Александры и прошептал:
      – Она волнует мужское воображение не более, чем паровая котлета.
      – Ну тебя, Дерек! Замолчи!– Александра боялась расхохотаться. – Смотри, сейчас выходит Маффи. Она такая хорошенькая, просто чудо!
      Потом настала очередь Александры. Она набрала в себя побольше воздуха, чувствуя, как ноги наливаются свинцом, но никак не выдала своего трепета. Взяв под руку отца, она плавным движением скользнула вперед и просияла лучезарной улыбкой. Тетушка Сэйра без устали репетировала с ней этот скользящий шаг и последующий реверанс. Александра ступала с безупречной грацией. Теперь все увидели в ней высокую, легкую в движениях молодую женщину, внутренне уверенную в себе, блистающую красотой и свежестью. Летящее белое платье довершало ее облик.
      Она не различала лиц в толпе гостей, но до ее слуха донеслось восхищенное, дружное «Ах».
      – От тебя все в восторге, – успел шепнуть Дерек, когда они с Роджером сопровождали Александру на отведенное ей место среди остальных дебютанток. – Завтра у тебя телефон раскалится от звонков. Но для меня ты просто сестренка Сисси, так что не особенно задирай нос.
      Потом Александра закружилась с братом в туре вальса. Сказочная ночь... приглушенный свет, луна за окнами, восхищенные взгляды... Что ожидало ее дальше?

* * *

      Тетушка Сэйра считала, что бал удался на славу.
      – Можно смело сказать, что ты, Александра, – звезда нынешнего сезона, – провозгласила она, царственно восседая за боковым столиком, откуда хорошо просматривался весь зал.
      Александра покраснела от смущения и не нашлась, что ответить.
      – Вот увидишь, завтра с самого утра тебе начнут доставлять букеты. Ты затмила всех остальных девушек.
      – Я прямо не знаю, тетя Сэйра...
      В час ночи были поданы легкие закуски, и дебютантки, а вместе с ними и все приглашенные, подкрепились омлетом, колбасой, тостами с джемом, апельсиновым соком и кофе. Шеф-повар оказался на высоте. Он приготовил четыре вида картофельных блюд, от подрумяненной жареной картошки до хрустящих чипсов, сдобренных маслом и приправленных свежесмолотым перцем.
      Дерек оторвался от игривой беседы с Бекки Сэлтон, признанной красавицы прошлого сезона, и наполнил тарелку Александры. Они выбрали столик у окна, откуда были видны залитый лунным светом сад и дефилирующие парочки. Александра едва притронулась к омлету с грибами и насмешливо улыбнулась брату:
      – Так-так. Значит, Бекки Сэлтон?
      – Нет, она слишком пухленькая.
      – Пухленькая?
      – Мне нужна такая, как Жаклин Бувье. Но, разумеется, не католичка. Неотразимое обаяние, утонченность и интеллект. Ну, ты понимаешь.
      Александра нахмурилась:
      – Любая из этих девушек могла бы быть не хуже твоей Жаклин Бувье-Кеннеди-Онассис, если бы вытянула счастливый билет.
      – Кстати об интеллекте, сестренка. Ты, по-моему, не страдаешь его отсутствием. Не могла бы ты мне немного помочь во время следующей избирательной кампании? Может быть, тебе удастся заручиться поддержкой спонсоров. Мне уже неловко рассчитывать на отцовский кошелек.
      Александра согласилась, и разговор пошел о предвыборных делах. Вдруг Дерек посмотрел в сторону и широко улыбнулся:
      – О, кого я вижу! Джанкарло. Наконец-то.
      – Кто такой Джанкарло?
      Александра увидела стройного молодого человека лет двадцати, который мягкой походкой направлялся к их столику. Он был одет, как подобало случаю, однако смокинг сидел на нем с особым шиком. Его отличала особая южная красота. Иссиня-черные завитки волос ложились на воротник. Александра отметила, что у него классический римский профиль.
      Она понимала, что появление нового гостя не прошло незамеченным. Тетя Сэйра заерзала, как потревоженная индюшка.
      – Молодец, что сумел приехать. – Дерек поднялся ему навстречу, протягивая руку.
      Александра могла поклясться, что его имени не было в списке приглашенных.
      Дерек по-свойски познакомил их:
      – Джанкарло Феррари, из семьи итальянских гонщиков. Мы с ним познакомились в прошлом году в Айове. Александра, это просто ураган, второй Марио Андретти.
      – Очень приятно. – Александра вежливо подала ему руку. Джанкарло поднес ее пальцы к губам и поцеловал, как принято в Европе, задержав ее руку на мгновение дольше, чем следовало.
      – Я его пригласил сюда заехать, – объяснил Дерек. – Мы вчера оказались в одной компании. Недурно провели время, верно? – обратился он к гонщику, толкая его локтем в бок. – Моя сестра сегодня всех затмила. Жаль, что ты не видел ее выхода.
      Молодой итальянец не сводил с Александры взгляда своих мечтательных карих глаз, в которых сквозила напористость.
      – Вы очень красивы, SignorinaУинтроп.
      – Благодарю вас.
      – Не хотите ли прогуляться по саду?
      – Пожалуй, – ответила Александра. – С удовольствием. Но, может быть, вы сначала перекусите?
      – Вы интересуетесь машинами? – спросил гонщик, присаживаясь за их столик. – Я хочу вам рассказывать о себе и об автогонках. Вы хотите слушать, да? Я родом из Torino.Турин. Через год я буду гонщиком с мировым именем. Я стану знаменитостью.
      Джанкарло на минуту отошел, чтобы положить на тарелку каких-нибудь закусок, а потом снова сел к ним за стол. Он был поразительно красив, но говорил исключительно о себе. Он рассказал Александре о гонках в Монако, где он на «феррари-312Б» опередил соперников на шестнадцать секунд.
      Александру покорила его восторженность. Сопровождая свой рассказ энергичными жестами, он описал полную неожиданностей трассу в Монте-Карло.
      – Вам интересно? – Джанкарло прервал свой монолог. – Вы хотите еще слушать про меня?
      – Конечно, – чистосердечно ответила Александра.
      – Ну, я родственник семьи Феррари, которая делает гоночные автомобили. У нас в роду многие поколения мужчин были гонщиками. Мой отец имеет дом в Torinoи виллу на Капри, и другую виллу в Монако.
      – Понимаю. – Александра встретилась с ним взглядом и не отвела глаз.

* * *

      Серебристый диск полной луны висел прямо над крышей «Загородного клуба», освещая сад и ухоженные газоны. Воздух был напоен ароматом цветущих деревьев, поздней сирени и свежескошенной травы.
      Александра и Джанкарло присоединились к парам, прогуливающимся по аллеям. Легкий ветерок играл платьем Александры, обрисовывая ее фигуру. Она вдохнула ночную свежесть и почувствовала новый прилив бодрости. Усталость как рукой сняло.
      – Вы не возражаете, если я разуюсь? – спросила Александра и оперлась на его руку. – У меня устали ноги. – Она скинула бальные туфли на непривычно высоких каблуках.
      Они отошли от кирпичной стены и пошли прямо по траве в сторону цветущих зарослей.
      – Расскажите мне, Джанкарло, как чувствует себя человек, когда подвергает свою жизнь опасности.
      Гонщик рассмеялся.
      – Я не подвергаю свою жизнь опасности, Александра. – Он говорил с легким акцентом, который придавал особую прелесть ее имени. – У меня есть мастерство, воля к победе и удача. Я знаю, чего хочу, и добиваюсь своего. У кого нет этих качеств, пусть идет в мусорщики, а не в гонщики.
      Они шли под уклон, и Александра оступилась.
      – Осторожно, – предостерег Джанкарло, подхватив ее под локоть. – Трава мокрая от росы. Мы не хотим, чтобы вы упали, правда? Лучше уж тогда вместе!
      Он засмеялся глубоким, хрипловатым смехом, который не оставлял сомнений насчет смысла его шутки. Он очень привлекателен, некстати подумала Александра. При этой мысли по ее телу пробежала легкая дрожь от близости человека, с которым она не была знакома и часу.
      Ей захотелось, чтобы Джанкарло ее поцеловал.
      Это было бы достойным завершением сказочной ночи, которая запомнится на всю жизнь. Конечно, ей уже случалось целоваться и с Роджером, и с двумя-тремя другими. Но Джанкарло был так не похож на них.
      Александра нарочно остановилась в тени деревьев, повернувшись к нему лицом. В сиянии лунного света он сделался похожим на молодого сатира.
      – Ты слишком прекрасна, чтобы я флиртовал с тобой, bella.Я не могу позволить себе лишнего.
      – Но я этого хочу, – упрямо возразила Александра.
      – Прямо здесь?
      – Да, поцелуй меня прямо здесь.
      – Ах, вот оно что, – пробормотал Джанкарло.
      Он помедлил, без улыбки глядя на Александру, потом притянул ее к себе и положил руки ей на бедра.
      Александру словно ударило током. У нее перехватило дыхание, когда Джанкарло прижался к ней так, чтобы его возбужденное желанием тело само нашло все изгибы ее фигуры. Казалось, она уже не сможет пошевелиться, прикованная к нему. Его левая рука скользнула вниз по спине Александры, а правая подняла вверх ее подбородок.
      Его губы были мягкими и сочными. Они впитывали нежность ее рта и оставляли на ее губах едва уловимый запах вина. Неумелые губы Александры ответили ему не сразу. Джанкарло осторожно раскрыл их языком. Александра почувствовала предательскую слабость в коленях и обхватила его за плечи, чтобы не упасть.
      Волшебно.
       Божественно.
      В этом поцелуе соединились не только губы. Джанкарло неумолимо прижимал бедра Александры к своему твердому фаллосу. Его язык бился у нее во рту. Опытная рука нашла ягодицы, нащупала впадинку, и пальцы властно и ритмично заскользили по ней вверх и вниз, вверх и вниз. На каждое его движение тело Александры откликалось трепетной дрожью.
      Александра испытывала какое-то сладостное ощущение, словно у нее внутри раскрывался огненный бутон.
      – Александра... – лишь однажды прошептал он, отрываясь от ее губ и покрывая влажными поцелуями щеку. Александра почувствовала, как кончик его языка вошел в ее ушную раковину, и чуть не вскрикнула от неожиданности и наслаждения. У нее подгибались ноги, но Джанкарло крепко держал ее, не давая упасть. Он ласкал ее тело так, словно оно было обнаженным, проникая в самые потаенные уголки.
      Когда Александра простодушно настаивала, чтобы Джанкарло ее поцеловал, ей и в голову не могло прийти, каким будет этот поцелуй. Джанкарло поглотил ее целиком!
      Женский смех, раздавшийся совсем рядом, отрезвил Александру: по этой же тропинке шла еще одна пара. С минуты на минуту их могли увидеть.
      – Джанкарло... – Она попыталась высвободиться. Джанкарло, казалось, не слышал ее. Он жадно целовал ее шею.
      – Прошу тебя... Сюда идут... Нет, Джанкарло!
      – Прости меня, Александра, – тихо сказал Джанкарло, приходя в себя. – Но ты такая... bella, bella.Я ничего не мог с собой поделать. Понимаешь, как ты прекрасна?
      Александра наклонилась, чтобы отыскать в траве туфли, которые она уронила, когда Джанкарло стал ее целовать. Она сунула в них ноги и почувствовала, что туфли насквозь промокли от росы.
      – Я позвоню тебе завтра, – сказал Джанкарло, когда они возвращались в клуб. – Я повезу тебя на трассу, где собираюсь тренироваться.
      Она молча кивнула, боясь выдать себя. Когда они подошли к парадному входу, Александра, стыдясь, прошептала:
      – Давай обойдем кругом. Там есть черный ход. Мне надо потихоньку взять сумочку и привести себя в порядок.
      – Тебе ничего не нужно, – галантно ответил Джанкарло. – Лунный свет – твое лучшее украшение, bellissima.

* * *

      Александра проскользнула мимо кухни. Она была радостно возбуждена и вместе с тем сконфужена. Она хотела, чтобы это был самый обыкновенный поцелуй, маленькое приключение, которое сделало бы этот вечер еще более памятным. Она вовсе не рассчитывала на... на Джанкарло.
      Свернув по коридору, она столкнулась лицом к лицу с Фелисией Ревсон, которая в последнее время была близка с ее отцом.
      – Александра, я тебя повсюду ищу, – нетерпеливо сказала она, заталкивая ее в какую-то тесную каморку.
      Плотно закрыв дверь, она потребовала:
      – Быстро говори, где ты была. Надо что-то придумать. Отец вне себя.
      У Александры не хватило духу посмотреть ей в глаза.
      – Я... я выходила погулять, – призналась она.
      – С этим приятелем Дерека? Я так и знала, – кивнула Фелисия. – Торопись, надо подкрасить губы и вытереть лицо. Вот твоя шубка. Застегни воротник, а то у тебя вся шея в засосах.
      Благодарная за помощь, Александра в спешке подкрасилась и расчесала волосы.
      Фелисия тронула ее за руку и посмотрела ей в глаза с такой теплотой, что Александра поняла, почему отец полюбил эту женщину.
      – Александра, мне за тебя очень неспокойно. С тех пор как ты приехала из Англии, на тебе лица нет. Тебя что-то гложет?
      Александре нестерпимо хотелось выговориться и облегчить душу, но она закусила губу. Ее почти каждую ночь мучили кошмары. Ей просто необходимо было с кем-то поделиться!
      Но она не могла на это пойти. Ведь есть еще Джетта и Мэри-Ли. Они втроем связаны клятвой.
      – Ничего особенного, – глухо ответила она.
      – Это точно? – Фелисия испытующе посмотрела на нее. – Александра, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты чудесная девушка. В твои восемнадцать лет у тебя впереди прекрасное будущее. Но я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты ничего не хочешь мне сказать?
      – Нет, – прошептала Александра.
      – Ну, ладно. Только я должна предостеречь тебя, дорогая: не связывайся с этим юношей. Он очень хорош собой, но это человек из другого мира. Когда двое соединяют свои судьбы, у них должны быть общие интересы, общие мысли и убеждения, общий круг знакомств. Поверь мне, я знаю, что говорю. В свое время я вышла замуж за человека другого круга. Но когда у мужчины и женщины много общего, это связывает сильнее, чем простая влюбленность.
      – Но я вовсе в него не влюблена, – запротестовала Александра.
      – Вот и хорошо. Завтра будет новый, прекрасный день, Александра, а потом еще и еще. Тебя ждет самое счастливое лето в твоей жизни.
      Александра заставила себя улыбнуться. Ее мучила совесть: ведь они договорились, что Джанкарло завтра позвонит.
      – Ну, пойдем. – Фелисия обняла ее за плечи, и Александра почувствовала тончайший аромат французских духов. – Надо найти папу и тетушку. И пожалуйста, дорогая, постарайся прийти в себя. Мы все тебя любим. Честное слово. Сегодня ты блистала, как звездочка. Я видела, у многих на глазах были слезы.

* * *

      Придя домой, Александра первым делом прошла в музыкальный зал, где она провела столько счастливых часов, сидя рядом с мамой за роялем «Стейнвей». Она включила свет, опустилась на круглый стул и тронула клавиши. Ее переполняли и смертельная усталость, и небывалый подъем.
      Что это был за вечер!.. Не просто первый бал, ее дебют, а... это было... Она сама не понимала, что это было. В ней боролись два чувства, и ни одно не могло одержать верх.
      Она закрыла глаза и пробежала пальцами по клавишам, извлекая легкие звуки. Ей понравился один аккорд, и она повторила его, затем взяла на полтона выше. Ей почему-то неудержимо захотелось сочинить песню... такую, чтобы в ней звучало ее душевное смятение. Чтобы она была заряжена страстью.

* * *

      – Папа! Папа, сделай одолжение, послушай, пожалуйста, одну песню.
      – Охотно, – отозвался Джей Уинтроп.
      Отец вошел следом за Александрой в музыкальный зал и присел на диван, глядя в окно на великолепный розарий, который появился под заботливыми руками его покойной жены Кассандры и теперь радовал глаз буйством красок.
      Александру охватило волнение. Она билась над этой песней не один день: снова и снова подправляла мелодию и припев, шлифовала стихотворные строки, которые давались ей с таким трудом. Джею предстояло первому услышать «Ласковую женщину».
      – Ну, малышка, я слушаю, – подбадривал ее отец.
      Александра взяла вступительные аккорды, а потом запела низким, чуть глуховатым голосом, но достаточно сильным, чтобы он заполнил все пространство музыкального зала. В стихах сквозила страстность и щемящая грусть.
      Когда смолкли последние звуки припева, Александра боялась пошевелиться. Наконец она обернулась и встретила напряженный взгляд отца.
      – Детка, эта песня... на грани приличия.
      – Папа!..
      – Это правда. Не стану кривить душой. Это песня-однодневка.
      – Папа! – умоляюще воскликнула она снова.
      Джей содрогнулся от этой мольбы. Он встал, подошел к дочери и положил ей на плечи свои сильные руки.
      – У тебя незаурядное дарование, Александра. Не растрачивай его на такие безделки. Поступай в Вассар на музыкальный факультет. Думаю, ты и сама об этом мечтала. Но обязательно выбери еще одну специальность. К примеру, иностранные языки. Или журналистику. Это пригодится тебе в будущем. Возможно, ты захочешь стать штатной сотрудницей в команде Дерека. Он был бы только счастлив.
      Отец вышел. Александра ссутулилась и безучастно смотрела на ноты, которые она выводила с таким старанием. Она снова сыграла свою песню – на этот раз для себя, потом повторила еще и еще. Ее голос окреп, в нем зазвучал дерзкий вызов. Александра прислушивалась к каждому аккорду, к каждой строчке и решила, что менять ничего нельзя.
      – Это что-то необыкновенное! – В дверях стояла Фелисия.
      Александра подпрыгнула от неожиданности.
      – Извини, я тебя напугала. – Фелисия, как была, в теннисном костюме и с ракеткой в руке, вошла в музыкальный зал. – Я шла отрабатывать подачу и тут услышала твою песню. У меня все вылетело из головы, – улыбнулась она.
      – Ну? – спросила Александра. – Что скажешь?
      – Девочка, ты меня покорила. В твоих стихах столько чувства. Это просто невероятно!
      – А папе не понравилось, – с обидой сказала Александра.
      Фелисия рассмеялась:
      – Дорогая, ты уже отметила совершеннолетие и вышла в свет, но для него ты всегда останешься маленькой девочкой. Будь к нему снисходительна. Что ты собираешься делать с этой песней?
      – А что с ней можно сделать?
      – У меня есть добрый знакомый в фирме «Ариста рекордс» – это в Лос-Анджелесе. Надо будет ему позвонить.
      Александра колебалась. Ей претила возможность прославиться благодаря семейным связям. Она хотела добиться успеха благодаря своему собственному творчеству.
      – Спасибо, Фелисия, пока не нужно, – сказала она. – Я постараюсь справиться сама.

* * *

      Прошла уже неделя, а Джанкарло все не звонил. Стараясь выбросить его из головы, Александра размышляла о том, как бы предложить песню «Ласковая женщина» какой-нибудь фирме грамзаписи. Она перелистывала один за другим номера музыкальных журналов в поисках хоть какой-то подсказки, но однозначного ответа не нашла.