Александра вбежала к ним, опустилась на колени рядом с детьми и крепко, до боли, прижала их к себе.
      – Миссис Кокс, Эндрю-то у нас немного оконфузился, – посетовала горничная Рафаэла. – Не желает идти в туалет – и все тут.
      – Как же так, Эндрю? – Она укоризненно посмотрела на младшего сына, который потупился и покраснел.
      – Хочу к Трипу, – захныкал малыш. – Хочу к Брауни. Где мой брат?
      Его глаза с мольбой обратились к матери. Он чувствовал: случилось что-то страшное. Мальчики до сих пор никогда не расставались, если не считать одной ночи четыре года назад, когда Трипа увезли в больницу с воспалением легких.
      Сейчас пятилетний сын смотрел на нее и ждал чуда. Александру захватила волна безоглядной любви.
      – Энди, – откликнулась она, еще крепче прижав его к себе, – они скоро приедут. Они к нам вернутся. Я это точно знаю.
       Если бы так...
      Возвратившись в кабинет, Александра застала там Джуди Уоллис, которая держала в руке розовый листок из отрывного блокнота.
      – Я не знала, где вы, – сказала секретарша непривычно тихо. – Звонила Мэри-Ли Уайлд. У нее к вам срочное дело.
      – Ее дело подождет, – резко перебила Александра. – Мне нужно немедленно связаться с мужем. Сию же минуту. Разыщите его любым путем; звоните по всем телефонам.
      – Хорошо, я приступаю.

* * *

      Через час пришлось признать, что все усилия Александры и Джуди Уоллис оказались тщетными. Ричард улетел на своем личном самолете, зарегистрировав рейс с посадкой во Флориде. Однако ни в одном из флоридских отелей «Фитцджеральд» он не появлялся.
      Оставалось только смириться с этим.
      – Извините, – сказала Джуди, снова входя в кабинет, – я только что дозвонилась до Глории, секретарши мистера Кокса. Она говорит, он ни словом не обмолвился о том, где его искать. Референты тоже ничего не знают. Это совсем не в его правилах.
      – Понимаю.
      – Пойду позвоню еще в несколько мест. Может быть, хоть кто-нибудь подскажет, куда нам обращаться.
      – Хорошо.
      – Знаете, миссис Кокс... Опять звонила Мэри-Ли Уайлд. Она хочет забежать к вам на пару минут.
      – Нет, Джуди, у меня нет сил. Объясните ей, что я сейчас не могу оторваться. Придумайте что-нибудь.
      Может быть, имеет смысл позвонить Джеку Слэттери, начальнику службы безопасности, лихорадочно соображала Александра. Надо узнать, как он отреагирует на полученную видеозапись. Ей не хотелось делать этого до возвращения Ричарда, но его все не было, а время шло.
      – Миссис Кокс, вы меня слышите? – спросила Джуди.
      – Что вы сказали?
      – Я сказала, что мисс Уайлд уже едет сюда. Она убеждена, что вы ей не откажете. Она ничего не желает слушать, миссис Кокс.

* * *

      – Мэри-Ли, я всегда рада тебя видеть, но ты выбрала неудачный день. Не стоило сегодня приезжать, – говорила Александра.
      – Извини, что не вовремя, – Мэри-Ли опустилась на диван и вытянула ноги.
      Она явилась в строгом брючном костюме, почти без всяких украшений; тяжелая коса венцом лежала вокруг головы. Изумрудно-зеленые контактные линзы придавали ее глазам неестественный блеск.
      – Так вот: мне все известно.
      Александра не сразу поняла:
      – Ты о чем?
      – Повторяю, дорогая: мне все известно. Я знаю, что произошло.
      У Александры упало сердце. Она недоверчиво покосилась на Мэри-Ли: каким образом ее подруга могла что-либо узнать о Трипе?
      – Выражайся яснее, Мэри-Ли.
      Та пошарила в объемистой сумочке, достала носовой платок, потом снова убрала его, но не стала до конца застегивать молнию.
      – Правду не утаишь, Александра. Во всяком случае, от тех, кто тебя хорошо знает. Я по голосу поняла, что у тебя несчастье. И все выяснила.
      – Что ты выяснила?
      Губы Мэри изогнулись в улыбке.
      – Тебе непременно нужно, чтобы я назвала вещи своими именами? О'кей. Я знаю про Трипа и Брауни.
      Александра застыла.
      – Я знаю, что они исчезли, – продолжала Мэри-Ли, жестом не давая Александре заговорить. – Мне все известно. Я не хочу оставаться в стороне. Мое место – в эпицентре событий. Не сегодня-завтра эта история все равно выплывет на свет. Я напишу об этом лучше, чем кто бы то ни было. Других нельзя подпускать сюда на пушечный выстрел.
      Александра почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Она непонимающим взглядом смотрела на Мэри-Ли.
      – Речь идет о жизни ребенка, – медленно произнесла она, – которому только шесть лет. Это не предмет для твоих упражнений.
      – Напрасно ты на меня так смотришь. Вы с Ричардом – весьма и весьма крупные фигуры. Исчезновение Трипа привлечет к вам самое пристальное внимание, хотите вы того или нет. Я пришла сюда лишь затем, чтобы помочь вам.
      –  Помочь?– На Александру напал нервный смех. – Держите меня! – Она раскачивалась взад-вперед, потрясенная чудовищным цинизмом этих слов.
      – У тебя истерика, – сказала Мэри-Ли, пытаясь обнять Александру. – Прошу тебя: посмотри на вещи трезво. Я репортер. У меня огромный опыт, я могу обратить его тебе на пользу, если только ты мне позволишь. Я буду...
      – Нет, не будешь! – Александра отпрянула, уклоняясь от объятий Мэри-Ли. – Не тронь меня! Не прикасайся ко мне!
      – Ну же, Александра, успокойся. Если ты расклеишься, тебя...
      – Убирайся вон из моего дома! – выкрикнула Александра. – Тебе нельзя доверять, Мэри-Ли. Господи, в кого ты превратилась? Ты стала подлой, точь-в-точь как твоя мать!
      Мэри-Ли побледнела как полотно:
      – Что ты сказала?
      – Ты не поняла? Я сказала, что ты творишь такие же подлости, как твоя мать. Ты превратилась в холодную, бессердечную тварь. Это достаточно ясно, Мэри-Ли? О, Боже праведный... – Александра рухнула на кушетку и закрыла лицо руками. Она почувствовала, что Мэри-Ли садится рядом, но ей уже было все равно.
      – Александра! – Мэри-Ли осторожно дотронулась до ее плеча, но ответа не последовало. – Да, я знаю, что я подлая.
      Александра открыла глаза и увидела лицо Мэри-Ли, сморщенное, мокрое от слез.
      – Но мне уже не остановиться, Александра. Жизнь заставляла меня делать гадости, и на этом я вырвалась вперед. Я попортила немало крови самым разным людям. Однако сейчас я права: вам не избежать огласки, но я могу быть вам полезна. Я знаю свое дело, Александра. Я крепкий профессионал; другие рядом со мной дерьма не стоят.
      Александра хотела что-то сказать. Она сделала глубокий, долгий вздох и почувствовала, что ее злость остывает. В словах Мэри-Ли была доля истины. По большому счету, чем грозит их семье серия газетных очерков? Александра понимала, что отходит от собственных принципов, но если острый, как бритва, ум Мэри-Ли может быть им полезен, значит, надо этим воспользоваться.
      – Ладно. Слушай, – сдалась она. – Первым делом мне необходимо разыскать мужа. Немедленно.

* * *

      Мэри-Ли как никто другой умела раскидывать сети и брать след. Не прошло и часа, как она установила, что Ричард вылетел из «Мидуэя» в Палм-Бич, а там поехал на такси в сторону Океанского бульвара. В тех краях находился особняк Мо Бернстайна.
      – Что еще за Мо Бернстайн? – удивилась Александра. – Впервые слышу.
      – Может, тебе лучше и не знать, – со вздохом ответила Мэри-Ли.
      – Да говори же, черт возьми, кто он такой?
      – Это очень важная птица, Александра. Наивысший авторитет. Заправляет американской мафией. Он даже главнее Джона Готти.
      Александра была поражена:
      – Откуда ты можешь это знать?
      – Такая уж у меня работа, – снова вздохнула Мэри-Ли. – Что же касается срочной поездки Ричарда, подумай вот о чем: он попал в тупиковое положение. В Чикаго – да и вообще в любом большом городе – полицейские настолько продажны, что с таким делом, как у вас, к ним лучше не соваться. Никто не знает, какие игры тут ведутся и кто кому платит.
      – Но мафия?.. – Александра с сомнением покачала головой.
      – Клин клином вышибают. Вероятно, Ричард использует все способы, какие ему доступны.
      У Александры пересохло в горле.
      – Боже мой, – дошло до нее через несколько секунд, – он решился на это, чтобы освободить Трипа? Да?
      – Скорее всего.
      В душе у Александры забрезжила надежда, а вместе с ней шевельнулся укор совести.
      – Ты думаешь, этот Бернстайн подскажет, как вернуть нашего сына?
      – Если кто и подскажет, так только он. А теперь я хочу просмотреть кассету, Александра. Давай-ка включим видео и подумаем, что могут извлечь отсюда две умные женщины.

* * *

      Ричард провел всю ночь в ожидании, когда Мо Бернстайн завершит свои телефонные переговоры и соберет нужную информацию. Заявляться сюда, думал он, было чистейшим безумием. Однако это казалось единственным реальным шансом.
      Каждый час охранник приносил ему кофе.
      – Мистер Бернстайн говорит по телефону, – каждый раз уведомлял он.
      Ричард думал об Александре и молился о том, чтобы не потерять ее. Но мысли его все время возвращались к Трипу.
      Ровно в семь часов утра в комнату вошел сам Бернстайн.
      – Я узнал все, что нужно. Новости такие, что вы из штанов выпрыгнете.
      – Слушаю вас.
      – Вашего парнишку держит вовсе не профсоюз. Это фокусы семьи Провенцо.
      – Как? – растерялся Ричард.
      – Рука руку моет. Семья Провенцо использует пенсионный фонд профсоюза для отмывания денег. А в обмен они помогают профсоюзу оказать на вас нажим во время переговоров.
      Ричард не верил своим ушам. Его сына похитила мафия?
      В окна уже лился свет флоридского утра. За стенами здания пронзительно кричали чайки; садовник щелкал ножницами, подстригая кусты; время от времени лаяла сторожевая собака.
      – Вы просили информацию – я вам ее дал. Но за этим делом стоит не вся семья. Младший сын Провенцо – полоумный парень с шилом в заднице. Он словно с цепи сорвался. – Бернстайн, как и Ричард, провел всю ночь без сна, но не обнаруживал и тени усталости.
      – С ума сойти, – вырвалось у Ричарда. Его терзали гнев, изумление и страх за сына. Такого оборота событий он не ожидал.
      – Послушайте, Мо, – обратился он к хозяину, – я ведь пришел сюда не с пустыми руками.
      – Знаю, – ответил Мо. – Поэтому и согласился вас принять. Я не встречаюсь с людьми, от которых мне нет никакого проку. Давайте-ка сейчас позавтракаем, а потом, может, поплаваем, а? Я каждый день проплываю две мили. – Бернстайн похлопал себя по животу, твердому, как камень. – Иначе брюхо жиром зарастет, верно?
      Телохранители подали обильный завтрак. Ричард, однако, ел мало. Он поковырял вилкой омлет, откусил пару кусочков пирога и выпил стакан апельсинового сока.
       Capoтоже ел весьма умеренно. Поднявшись из-за стола, он сразу же повел Ричарда коридорами в ту часть своих владений, которая находилась с противоположной от парадного подъезда стороны.
      На фоне изумрудной лужайки блестела бирюзовая гладь пятидесятиметрового бассейна. Его дно украшали мозаичные изображения русалок и морских коньков. Когда на поверхности воды появлялась легкая рябь от атлантического бриза, казалось, что эти фигуры приходят в движение.
      – Проплывите со мной две мили, Ричард, и я буду считать, что с вами можно иметь дело, – предложил Бернстайн.
      – Что?
      – То самое. Хотите вызволить сынка – должны мне потрафить, а то у меня тут со скуки сдохнуть можно.
      У Ричарда расширились зрачки. Ему с трудом удалось унять озноб. Зачем этот старый черт устраивает балаган?
      – Если вы настаиваете, я готов, – сказал он вслух. Тот махнул рукой в сторону пляжного домика:
      – Выберите там себе плавки.
      Когда Ричард вышел из дверей, Бернстайн, развалясь, полулежал в шезлонге: он и не подумал переодеться.
      – Быстро вы, – одобрительно отметил он. Судя по всему, в его планы вовсе не входило нырять в бассейн.
      – Не вижу смысла тянуть.

* * *

      Ричард с трудом выбрался из воды и опустился на бортик бассейна. Он так выдохся, что боялся потерять сознание.
      – Смотри-ка ты, живой! – Бернстайн держал в руке стакан виски с содовой, поданный телохранителем. Он был явно доволен собой.
      – Как видите.
      – А ну, обсушитесь.
      Бернстайн швырнул ему полотенце. Ричард просто накинул его на плечи: растираться не было сил.
      – Теперь самое время покрутить педали. – Бернстайн осклабился, указывая на тренажер-велосипед, закрепленный рядом с пляжным домиком.
      Ричард пристально посмотрел ему в глаза, и Бернстайн, запрокинув голову, громогласно расхохотался, довольный своей выдумкой.
      – Ладно, ладно, это я так. Вы что, шуток не понимаете, Ричард? Идите-ка сюда. Посидим за столом, выпьем по стаканчику. Хочу вам кое-что сказать, Кокс.
      – Что же?
      – Раз уж я взял дело в свои руки, мы бы с вами так или иначе столковались. Но я уже три года не видал, чтобы кто-то одолел две мили. Нынешние юнцы – слабаки, слюнтяи. Их надолго не хватает. А у вас, как видно, нутро двужильное. Вы мне нравитесь.
      Через полчаса условия сделки были сформулированы. Власти штата Флорида со дня на день должны были узаконить игорный бизнес; Ричард, преодолевая внутреннее сопротивление, согласился открыть казино в шести своих отелях на флоридском побережье, как только закон вступит в силу. Бразды правления, разумеется, должны были находиться в руках Бернстайна.
      – О'кей, – сказал Мо, – считайте, что мы договорились. Вашего сынишку я вызволю. У нас на это есть свои приемы.
      – Только прошу вас, действуйте так, чтобы мальчик не пострадал.
      – Положитесь на меня. Но это еще не все.
      – Слушаю вас. – Ричард подумал, что радоваться рано.
      – У моей жены скоро день рождения. Надо бы порадовать старушку, как вы считаете?
      – Да...
      – Вот и я говорю: надо бы ее пригласить к вам на банкет. Нам, конечно, придется прихватить парочку ребят – я без них никуда. И Сэма Провенцо – это уж обязательно.
      Ричард не мог позволить себе долгих раздумий. «Коза Ностра» среди их гостей, да еще с телохранителями? Александра убьет его, просто убьет. Но сейчас не время об этом рассуждать. Пусть приходит хоть сам черт, если в результате Трип окажется дома.
      – Пусть будет по-вашему, Мо.

* * *

      Александра сидела в детской с Эндрю и Стефани. Она читала им книжку, но мысли ее занимал только пропавший сын. Услышав шаги, она обернулась и увидела Ричарда.
      – Папа! Папа! Папа! – радостно закричала Стефани и обхватила ручонками его колени. Энди тоже бросился к отцу.
      – Здравствуйте, малыши, – сказал Ричард. Он охрип и с трудом выговаривал слова. – Я скучал без вас. И без мамы.
      Их глаза встретились. Ричард смотрел на жену с мольбой. Александра открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Таким она Ричарда еще не видела. Он перебросил через руку скомканный пиджак; несвежая рубашка была измята, узел галстука съехал набок, верхняя пуговица под ним расстегнулась. За одни сутки он состарился.
      – Рич... – позвала она, отложив книжку и направляясь к нему.
      – У меня был тяжелый день, – сказал Ричард, прижимая к себе детей. – Ты даже не представляешь, что это был за день.
      – Нам срочно надо поговорить. Энди, Стефани, поиграйте вдвоем, хорошо?
      Дети вприпрыжку побежали в дальний конец комнаты. Александра спросила:
      – Что-то случилось? Еще хуже?
      Ричард не улыбнулся.
      – Бог ты мой, куда уж хуже?
      Александра вызвала по интеркому Рафаэлу и поручила ей присмотреть за детьми. Когда они с Ричардом шли по коридору к спальне, он начал срывать с себя рубашку.
      – Что стряслось? Я знаю, что ты летал к Мо Бернстайну. Это же мафия, Ричард. Как ты мог?
      Он скинул всю одежду и стоял перед ней на ковре совершенно обнаженный; его тело оставалось по-юношески стройным и мускулистым.
      Александра не дождалась ответа.
      – Ричард! – воскликнула она. – Черт возьми...
      Он прошел в ванную и включил душ.
      – Ты хочешь, чтобы Трип вернулся домой? – бросил он через плечо.
      – Ты еще смеешь спрашивать! – Александра была на грани истерики. – Ричард! Подумать только: Мо Бернстайн! Не могу поверить, что ты счел возможным к нему обратиться. Ты даже не спросил, как мы тут жили. А наши дела все хуже и хуже. Нам прислали еще одну кассету.
      –  Что?– Ричард еще не успел встать под душ. – Что ты сказала?
      Александра больше не могла держать себя в руках.
      – Я сказала, что мы получили еще одну кассету, – кричала она. – Пока ты где-то там продавал душу мафии, они прислали нам новую пленку. Брауни вся в крови. Они... они заставили ее размазать кровь по лицу Трипа.
      – Господи, да что же это такое?
      – Это все, что ты можешь сказать? Они пытали Брауни, а скоро настанет черед Трипа. Это нелюди, Ричард, они способны на все.
      – Идем, – сказал Ричард, накидывая халат. – Я хочу просмотреть кассету. Сейчас же.

* * *

      Они снова заперлись в библиотеке. Александра уже возненавидела эту комнату. Когда все это кончится, решила она, надо будет убрать с глаз долой видео, купить другой телевизор, сменить обои и перестелить ковры.
      Ричард, не отрываясь, просмотрел короткую видеозапись. Александра ясно видела, что отражалось на его лице. Страдание. Испуг. Холодная ярость. Он прокрутил пленку пять раз и когда, наконец, выключил видео, Александра заметила на его глазах слезы.
      – Ах, сволочи, – сказал он. – Александра, нашего сына похитила мафия. И мафия нам его вернет.
      Она молча смотрела на него.
      – Малышка... Бернстайн – единственный, кто может дотянуться до этих скотов. Он найдет на них управу.
      – Но у него руки в крови. Это же босс всей мафии.
      – Да, так и есть. И наше счастье, что мы можем ему что-то предложить – он ничего не делает даром. Он считает, что дело займет сутки или около того. Мы с ним, так сказать, наметили стратегию.
      – Вот как, наметили стратегию? Ай да молодец, Ричард! – взорвалась она. – Опять решил поиграть, на сей раз в шахматы: ты – король, а ни в чем не повинный Трип – пешка!
      Как только у Александры вырвались эти слова, она осознала, что зашла слишком далеко. Глаза Ричарда блеснули недобрым огнем.
      – Не тебе судить, – отрезал он. – Я принял решение, причем очень нелегкое. Но мне пришлось пойти на это ради Трипа. Не нравится – придумай что-нибудь получше.
      Александру обдало холодом.
      – Извини, – процедил Ричард, но она знала, что он не чувствует себя виноватым.
      Он вынул кассету из гнезда видеомагнитофона и положил ее в конверт.
      – Хочу показать это Слэттери. Занимайся своими делами, Александра. Тебе же позарез нужен был этот поганый прием. Я умираю – хочу увидеть, в каком наряде появится принцесса Диана. Не знаю, как доживу.
      – Ричард!
      За ним захлопнулась дверь. Александра дрожала, как в лихорадке, но слез не было.

* * *

      В тот вечер Ричард выполнил задуманное. Его план был далек от совершенства, но он давал возможность прикрыться от удара, нанесенного профсоюзом.
      На половину восьмого он назначил встречу с профсоюзными лидерами. Стоя во главе стола, Ричард всматривался в лица противников. Танк Марчек набычился и выжидал. Робби Фрейзер сидел с отсутствующим видом. Четверо адвокатов, руководители региональных отделений и другие представители профсоюза пока не могли предугадать, что будет дальше. Воздух накалился от напряженного молчания.
      – Сегодня я пригласил вас сюда для того, – без лишних слов начал Ричард, – чтобы вы стали свидетелями одного телефонного разговора.
      Все зашевелились: они ожидали чего угодно, только не этого.
      – Сейчас я при вас соединюсь с Артуром Грином, владельцем сети закусочных быстрого обслуживания. Полагаю, всем вам доводилось обедать в каком-нибудь из его заведений. Их в Америке насчитывается более шестисот.
      В зале вспыхнул и зажужжал пульт, который был заранее установлен здесь по его распоряжению. Ричард взял трубку.
      – Разговор будет транслироваться через динамик, – объяснил он. – Я хочу, чтобы все присутствующие слышали каждое слово.
      – Привет, Ричард! – на весь зал загремел жизнерадостный голос Арта Грина. – Смотрел вчера по телевизору финальный матч?
      – Арт, – отозвался Ричард, – у меня есть к тебе деловое предложение.
      – Да что ты говоришь? Какое же?
      – Ты давно положил глаз на мои отели, верно? Как ты смотришь на то, чтобы приобрести пять «Фитцев» на Гавайях и один в Кармеле? Адвокаты уточнят окончательные условия. Я не собираюсь заламывать цену, – добавил Ричард. – Уступлю их по честной рыночной стоимости, которую ты сочтешь реальной. Для тебя мы даже можем сделать скидку.
      По залу пронесся приглушенный ропот удивления и досады.
      – Мать честная! – неслось из динамика. – Ричард Кокс, ты, часом, не пьян?
      – Трезв как стекло и готов приступить к делу, Артур. Ставлю только одно условие: предварительное соглашение должно быть подписано завтра утром, ровно в девять, у меня в офисе. Устраивает?
      – Вообще-то у меня назначена другая встреча... но я сверну ее пораньше. Прямо сейчас позвоню в свою адвокатскую контору и поручу им подготовить бумаги.
      Ропот в зале становился все более недовольным. Когда линия разъединилась, поднялся всеобщий гвалт. Ричард жестом призвал к тишине.
      – Вы слышали, что я сейчас проделал. Я договорился о продаже шести отелей моей сети; завтра я точно так же договорюсь с другим покупателем о продаже следующих шести. Я разорву свою американскую сеть, разделю ее на звенья и буду продавать по полдюжины отелей до тех пор, пока у нас с вами не останется повода для разногласий. Не будет работников «Фитц»-отелей – не будет и предмета для дискуссий. Но я не удивлюсь, если новые владельцы откажутся нанимать членов профсоюза. Я, кстати, могу внести это условие в договор купли-продажи. Что скажете, джентльмены?
      – Больно круто забираете, – вскочил Танк Марчек. – Ничего у вас не выйдет. Мы законы знаем. Это нарушение поправки Лэндрума-Гриффина. А может даже Тафта-Хартли, – подумав, добавил он.
      Глаза Ричарда и Марчека встретились.
      – Да неужели? Напрасно вы так считаете. Никому еще не удавалось взять меня на пушку, Марчек, это я вам точно говорю. Вы меня хорошо слышите? Позволю себе вам напомнить, что у меня еще остаются тридцатьотелей за границей, где никаким профсоюзом и не пахнет. Меня эта сделка никак не подкосит, зато тысячи членов вашего профсоюза окажутся без работы.
      Марчек в негодовании крутил головой, но в голосе Ричарда звучал металл.
      – Либо соглашение будет урегулировано и подписано завтра, и мой сын вернется домой,либо я продаю следующую группу отелей. Желая пойти вам навстречу, могу предложить профсоюзу участие в прибылях в размере двух процентов... только не сейчас, а через два года, и кроме этого, соответствующие коэффициенты в течение еще двух лет. В результате на каждого члена профсоюза будет приходиться по десять тысяч в год. Устраивают вас такие условия?
      Поднялся переполох. Некоторые в полный голос спрашивали друг у друга, что имел в виду Ричард, говоря о своем сыне.
      – И последнее. – Ричард заставил себя слушать: все головы снова повернулись к нему. – У меня есть достоверные источники, из которых можно получить доказательства коррупции среди руководства профсоюза. Таких доказательств будет достаточно, чтобы упрятать кого следует за решетку лет на двадцать, а то и тридцать. По закону, кажется, так получается, верно я говорю, Марчек?
      Лицо Марчека пошло багровыми пятнами.
      – Я вижу, в этом вопросе меня поняли, – вполголоса сказал Ричард.
      – Ах ты гад!.. – Марчек вскочил и ринулся вперед с поднятыми кулаками. Трое профсоюзных деятелей с трудом водворили его на место.
      – Я покидаю вас, джентльмены, чтобы вы могли обдумать мое предложение, – объявил Ричард. – Дорога до дому займет у меня, ну, скажем, двадцать минут. Надеюсь, что, войдя домой, я услышу телефонный звонок и узнаю о вашем решении уладить дело добром. Никаких забастовок и компромиссы по двум пунктам из четырех, как было здесь предложено. Полный текст соглашения должен быть подготовлен до конца текущей недели. Ратификация – непосредственно после голосования на местах.
      – Это слишком жесткие условия, Кокс, – начал Робби Фрейзер.
      – Не думаю. Вслед за Артуром Грином ко мне уже выстроилась очередь: в Гонконге – Дэвид Квон, у нас в Чикаго – Джеймс Прицкер. Можете проверить. Доброй ночи, джентльмены.
      В такси Ричард откинулся на спинку сиденья, ощущая безмерную усталость. Если ему не удастся поспать, он просто свалится с ног. Похоже на то, что он отстоял свои отели – почти все. Но сейчас это казалось слабым утешением.

* * *

      – Что? Ti rompo il culo, —выругался Сэм Провенцо. Он смотрел на нежданного гостя с неподдельным изумлением и ужасом. – Быть этого не может.
      – Говорю тебе, это так. Твой сын выкрал мальчишку Кокса.
      Мо Бернстайн говорил негромко, но значительно. Он прилетел из Палм-Бич в Чикаго, что само по себе не предвещало ничего хорошего, поскольку Мо терпеть не мог отлучаться из дому, а тем более летать самолетом.
      – Кокс – мой друг, – заявил он. – Неловко, сам понимаешь.
      Они сидели в кабинете Сэма. Перед ними стояло большое блюдо с копченостями и охлажденное итальянское вино. Сэм сглотнул желчь. Черт, когда же это кончится? Он не мог ни есть, ни спать с того дня, как прилюдно залепил Нико пощечину.
      Почему Нико пошел на это? Ответ ясен: он хотел расквитаться. Это был плевок в лицо Сэму, удар по его авторитету.
      Бернстайн не сводил с Сэма холодных рыбьих глаз.
      – Сэм, ты распустил своего сына.
      Это было страшное обвинение. Сэм хотел что-то возразить, но передумал и закрыл рот.
      – Но я прилетел в Чикаго не для того, чтобы молоть языком, – продолжал Бернстайн. – Если мальчик и его нянька-англичанка не вернутся домой целыми и невредимыми в течение суток, то за это ответишь ты лично. Capisce?
      Сэм побагровел и почувствовал боль под ложечкой.
      –  Capisce?– требовательно повторил Мо.
      – Ясно, – тяжело дыша, ответил Сэм. – Я прослежу.
      Как только Мо ушел, Сэм подсел к телефону, чтобы созвать семейный совет. Только сыновей.
      Через пятнадцать минут они уже были у него. Джо примчался из спортзала «Энергия», прямо в чем был – в трусах и майке. Марко и Ленни приехали в деловых костюмах. Всех троих сопровождали телохранители.
      Каждый физически ощущал отсутствие Нико. Марко сердито хмурился, постукивая пальцами по столу. Несмотря на постоянные перепалки, он всегда был ближе всех к младшему брату.
      – А ну прекрати! – гаркнул Сэм. – Что за манера по столу барабанить?
      Марко встрепенулся.
      Сэм жестом приказал телохранителям убраться за дверь. Потом он повернул ключ и включил на полную громкость видео: «Рэмбо: Первая кровь, часть 2».
      – Дело вот какое, – обратился он к сыновьям, когда удостоверился, что их разговор нельзя подслушать.
      Боль под ложечкой утихла, уступив место злости и досаде. Сэм быстро рассказал им о визите Бернстайна, повторив их беседу слово в слово. Когда он окончил свой рассказ, воцарилось молчание, но потом все сыновья загалдели наперебой.
      – Вот засранец! – кричал Джо. – Ему не место в семье. Делает, что хочет, вечно сам по себе.
      – Я же говорил, – твердил Марко, – я же вам говорил, что на него нельзя положиться. Он опасен. Как можно пойти на такое дело без ведома семьи? Сумасшедший. Что на него нашло? Прямо не верится.
      – Могу вам сказать, что на него нашло, – сказал Джо. – Он хочет быть главным. Хочет быть большой шишкой, питеrо ипо.Как бы он не вздумал свернуть тебе шею, – добавил он, обращаясь к Сэму.
      – Люди поговаривают, – прошептал Джо, – будто у нашего Нико случаются припадки. Он не в себе! Представляете? Ходят слухи, что он убивает каждого, кто об этом знает.
      – Вранье, – проскрипел Сэм. – Никаких припадков у него не бывает. Кто распускает такие слухи, тому надо вырвать язык. Назови мне имена; я сам разберусь. – Он прочистил горло. – А покамест у нас есть заботы поважнее.
      Сэм буравил сыновей покрасневшими свирепыми глазами.
      – Выбирать не приходится. У меня сердце кровью обливается, но ничего не поделаешь. Придется нам сделать два дела. Во-первых, освободить мальчишку, иначе Бернстайн с нас шкуру спустит. И во-вторых... как это ни прискорбно...
      – Нет! – воскликнул Марко.
      – Да, черт побери! Он пошел против семьи, а за этим следует расплата. – С каждым словом Сэм ударял кулаком по столу.
      Джо сидел с непроницаемым лицом; Ленни и Марко были заметно взволнованы.
      – Папа... – начал Марко.
      – Молчать! – рявкнул Сэм. – Если у тебя есть больное место – вырви его. Как раковую опухоль. Иначе сгниешь изнутри.
      Ленни и Джо согласно кивали.
      Сэм вспотел и почувствовал приближение удушья.
      – Вам все понятно? Надеюсь, разжевывать не надо?
      Сыновья переговаривались между собой.
      – Ладно, – сказал Сэм изменившимся голосом. – Идите отсюда. Все. Убирайтесь. Не желаю вас видеть, пока мы не разгребем свое дерьмо. Другого пути нет.
      Сыновья уходили глубоко омраченные. Сэм знал, что они обо всем догадывались, но теперь им требовалось время, чтобы оправиться от потрясения. Это будет первое заказное убийство за пять лет. И кто же станет жертвой? Его собственный сын.
      Сэм поспешил в ванную и склонился над унитазом. Его долго рвало. Вернувшись в комнату, он подошел к телевизору и рывком поднял его с подставки. Шнур выдернулся из розетки; экран погас.
      С неожиданной для его возраста силой Сэм швырнул телевизор через всю комнату. Раздался грохот металла и звон стекла. Но Сэм не успокоился. Он снова и снова пинал ногами обломки, поднимал корпус и опять швырял его об пол. Потом он схватил настольную лампу и принялся с размаху бить окна.
      Через несколько минут комната превратилась в руины. Сэм крушил мебель и рвал бумаги. Он остановился среди этого хаоса только тогда, когда боль в груди сделалась нестерпимой. По его щекам потекли слезы, рот скривился, из груди вырвался сдавленный стон.