«Сенатор Дерек Уинтроп и его жена Рита-Сью»– было аккуратно выведено в отрывном блокноте, который за последние недели стал настольной книгой Александры. Она сидела у себя в кабинете, листала страницу за страницей, проверяя, не надо ли добавить какие-либо сведения о приглашенных, и в случае необходимости делала пометки для своей секретарши Джуди.
      Александра вздохнула и расправила плечи. День выдался нелегкий. С утра она обсуждала с режиссером видеофильм о достопримечательностях Чикаго и программе торжественного приема, который будут показывать в комнатах гостей. После этого звонили со студии звукозаписи по поводу аранжировки ее последней песни «Трепетная женщина» для альбома Дионны Уорвик. Затем деловой обед с Долли и бесконечные телефонные переговоры со специалистами, занятыми подготовкой приема.
      Хореограф Туайла Тарп согласилась поставить для этого вечера несколько балетных миниатюр. Однако танцовщики могли прибыть в Чикаго только в самую последнюю минуту.
      – Нельзя ли пораньше? – взмолилась Александра. – У нас даже не будет времени для репетиций.
      – Нет, раньше мы не сумеем, – Туайла Тарп была непреклонна. – А репетицию проведем непосредственно перед выступлением.
      Александру осенило:
      – Мисс Тарп, а нельзя ли попросить вас приехать сюда только для проведения репетиции на неделю раньше, если будут готовы помосты? После этого труппа даст назначенные выступления и вернется в Чикаго уже в день приема.
      – Пожалуй, это возможно.
      Вопрос был решен.
      На следующий день Александре предстояло свести вместе дизайнера, приглашенного из Флориды для проектирования фонтанов, и подрядчика по сантехническим работам. Кроме того, следовало проверить, все ли готово для создания ледовой композиции, состоящей из герба принца и принцессы Уэльских и геральдических фигур льва и единорога по бокам.
      Ни одна мелочь не должна была остаться без внимания.
      Александра устала и решила сделать перерыв. Она включила стерео, легла на диван, закрыла глаза и погрузилась в мир гениальной скрипки Мидори. Как всегда, музыка ее успокаивала. Однако очень скоро пение скрипки прервал телефонный звонок.
      – Александра? Это я, Ди.
      – Диана! – воскликнула она, забыв об усталости.
      – Я решила тебе позвонить и узнать, как идет подготовка к приему.
      – Все будет великолепно, – заверила ее Александра. – Я держу в поле зрения тысячу разных дел, и все они продвигаются по плану. Скажи, как ты поживаешь? Как Чарлз?
      – У нас полный порядок, – сказала принцесса; по ее голосу чувствовалось, что она улыбается. Видимо, их недавняя размолвка была забыта.
      – Диана, что ты наденешь? – поинтересовалась Александра. Сама она еще не успела приобрести подходящее платье.
      – Я обратилась к Брюсу, и он пообещал сделать что-нибудь умопомрачительное.
      Александра знала, что Брюс Олдфилд нередко выполняет заказы Дианы. Подруги долго обсуждали, к какому модельеру стоит обратиться Александре. Обе считали, что туалеты от Валентино в этом сезоне стали слишком броскими. Александре больше нравились строгие линии и непременная отделка гофрировкой – отличительные черты стиля Мэри Мак-Фэдден, но она опасалась, что многие дамы уже заказали себе именно такие туалеты.
      Александра вздохнула:
      – Ничего не поделаешь, придется съездить в Нью-Йорк. Я и так слишком долго откладывала.

* * *

      Угрюмо стиснув зубы, Ричард шагал через вестибюль служебного спортивного комплекса. Ему только что стало известно, что профсоюз постановил провести забастовку именно в его отелях; первые акции протеста были намечены на день торжественного приема. Это привело его в ярость.
      В последние несколько лет средства массовой информации в самых ярких красках расписывали его богатство. У общественности создалось представление, что он купается в деньгах, но на деле большая часть его состояния была вложена в недвижимость. Профсоюз навел справки и установил, что при существующем положении вещей сеть отелей «Фитцджеральд» весьма уязвима: под бременем забастовки, тем более продолжительной, она может пошатнуться. Банкиры возьмут его за горло. Да, черт побери, его отели оказались идеальной мишенью.
      Ричард прошел в мужскую раздевалку. Он быстро снял костюм, рубашку и галстук и повесил одежду на вешалку, которую держал в своем шкафчике. Облачившись в синие шорты и выцветшую майку, он переступил порог атлетического зала.
      – Как жизнь, Ричард? – приветствовал его Артур Грин, весь взмокший, сгоняющий брюшко на тренажере. Они были знакомы еще со студенческих лет и, когда удавалось, вместе играли в теннис. Грину принадлежала сеть закусочных быстрого обслуживания, раскинувшаяся по всей Америке. Он уже не первый год пытался войти в долю с Коксом.
      Ричард помахал старинному приятелю и уселся на программируемый велотренажер, но мыслями он был совсем в другом месте. Его доверенные лица как раз в это время встречались с Фрейзером, Марчеком и прочими. Предполагалось, что Ричард появится среди них только в том случае, если переговоры зайдут в тупик.
      Когда дисплей тренажера погас, Ричард переключился на штангу, установив вес в семьдесят килограммов. Лежа спиной на скамье и упершись ногами в пол, он яростными рывками поднимал вес. Бицепсы раздулись от напряжения.
      Он выжал штангу пятнадцать раз, потом встал и добавил еще десять килограммов. Диски со страшным грохотом рухнули на пол: он плохо их закрепил.
      – Кокс... Кокс... Господи, что же это? – Грин не на шутку испугался. – Ты не ушибся? Что-то ты переусердствовал. Сколько «блинов» насадил? Мать честная, никак восемьдесят кило? У нас уже возраст не тот.
      – Отвали, – рявкнул Ричард, истекая потом.
      – Упрямый, как мул, – буркнул Грин, возвращаясь к своему тренажеру.
      – Не твоя забота.
      – Болван ты, Ричард, и больше ничего. Додуматься надо: восемьдесят кило ворочать. О тебе же беспокоюсь.
      – Играй в воланчик и беспокойся о себе, – грубо бросил Ричард, – а меня оставь в покое.

* * *

      Ричард попарился в горячей сауне, двадцать пять раз проплыл в длину пятидесятиметровый бассейн и десять минут посидел под циркулярным гидромассажем. Он чувствовал себя приятно размягченным; от прежней агрессивности не осталось и следа. Все мышцы у него болели, но сегодня это было не вредно.
      Он принял душ и оделся, ощущая легкое урчание в животе. Одного салата сегодня явно будет недостаточно, решил он.
      Ричарду захотелось пообедать в городе. Он вызвал по телефону своего шофера и приказал ему ожидать на стоянке у отеля. Каково же было его удивление, когда навстречу ему из лифта, идущего вверх, вышла его бывшая жена.
      – Птенчик-Дикки!
      При виде Дэррил Ричард проклял все на свете. Хорошее настроение, восстановленное ценой невероятных усилий, тут же улетучилось.
      Она шла к нему, игриво помахивая рукой.
      – Я так и думала, что ты здесь. Секретарша сказала, что тебя нет на месте, но я-то знаю, что ты каждую среду ходишь в спортзал.
      Дэррил явилась в лиловой кожаной куртке и в едва не лопавшейся юбке с боковым разрезом, открывавшим ногу почти до бедра. Примерно так же она одевалась все последние пять лет – после попытки самоубийства. Ричард считал, что такой стиль ее отнюдь не украшает.
      – Дэррил, я же просил тебя больше никогда не искать встречи со мной.
      – Помню, помню, но это особый случай. Дело очень важное.
      – Извини, но мне... – начал он.
      – Да кто ты такой, папа римский? – Дэррил не желала слушать никаких возражений. – Даешь аудиенцию только избранным? Дикки, ведь мы были мужем и женой. Неужели тебе трудно уделить мне каких-то пять минут?
      Тут, к счастью, на этаже остановился лифт, идущий вниз. Ричарду меньше всего хотелось, чтобы их увидел кто-нибудь из персонала, поэтому он не возражал, когда Дэррил зашла с ним в кабину. Шофер уже ждал на стоянке перед входом; двигатель дымчато-серого лимузина мягко урчал.
      Ричард сел в машину.
      – Прощай, Дэррил.
      – Будь добр, пожалуйста, подбрось меня до гостиницы. Мне нужно показать тебе один сценарий.
      – Дэррил...
      – Дикки, было бы о чем говорить. Сценарий совсем коротенький. Водитель, в отель «Дрейк», – распорядилась она.
      Ричард со вздохом открыл ей дверь и кивнул шоферу. Про себя он мрачно решил, что не сделает и шагу из машины, пока Дэррил будет ходить за сценарием.
      – И не надо строить кислую физиономию, – заговорила Дэррил, как только они отъехали от стоянки. – Могу тебе сообщить, что я теперь не пью. Вот уже два года ничего кроме минеральной воды в рот не беру. И с кокаином завязала. Из прежних слабостей у меня осталась одна-единственная – сам знаешь какая.
      Он пропустил этот намек мимо ушей.
      – В машине есть «спрайт», минеральная вода и имбирный лимонад. Что ты предпочитаешь?
      Дэррил равнодушно пожала плечами.
      – Давай минеральную. Дикки, ты мне действительно очень нужен, – сказала она, принимая стакан у него из рук. – Ты просто обязан сделать мне одолжение.
      Ричард посмотрел ей в глаза. Она пользовалась фиолетовыми контактными линзами, подобранными в тон одежде. Сейчас стало заметно, что она перенесла не одну пластическую операцию: безжалостно натянутая кожа молодила ее, но лицо сделалось похожим на маску.
      – В Гонконге ты снялась в четырех фильмах, не так ли? – спросил Ричард. – И подписала контракты еще на два.
      Дэррил капризно надула губы:
      – Кому нужна эта азиатская дешевка? Птенчик-Дикки, я хочу обратно в Голливуд.
      Ричард отвел глаза. Насколько ему было известно, она по-прежнему оставалась в черном списке. Расти Коула уверенно шел в гору, его влияние крепло, но он до сих пор содрогался, когда при нем говорили о Дэррил.
      – Дикки, чтобы лед тронулся, достаточно одной стоящей картины. Ты это прекрасно понимаешь. В Голливуде знаешь как: «кто с деньгами, тот в цене, кто без денег, тот в говне».
      – Хлесткое выражение, – поморщился Ричард.
      – Это чистая правда. Все упирается в деньги. Но я уверена: если мне дадут роль, то любому фильму будет гарантирован сумасшедший успех. Я теперь умерила свои амбиции, Дикки. В Гонконге, – она с ненавистью выговорила это название, – я такого натерпелась! В страшном сне не приснится, как они обращаются с актерами. Меня заставляли кланяться режиссеру, представляешь?
      – Ближе к делу, – попросил Ричард. Он лишний раз убедился, что она ничуть не изменилась.
      – Птенчик, Сидни Коуэн запускает совершенно потрясающий фильм, «Лиловые ночи». Это трогательная мелодрама. Женщины до таких историй сами не свои. Залы будут переполнены. Я хочу получить главную роль. Она мне нужна как воздух.
      Автомобиль остановился у отеля «Дрейк».
      – Поднимись ко мне в номер – на минутку, – попросила Дэррил.
      – Не могу, и ты это прекрасно знаешь.
      – Но почему? Что в этом такого? Мы же не собираемся заниматься ничем предосудительным. А может, ты просто боишься, Птенчик-Дикки? Опасаешься, что я тебя соблазню?
      – Прекрати, Дэррил...
      – Пять минут, – настаивала она со слезами на глазах. – Я хочу показать тебе сценарий и прочесть один монолог. Всего один монолог – и ты поймешь, что эта роль буквально создана для меня. Ричард, кино – это моя жизнь. Тебе, возможно, этого не понять. Если я не буду сниматься – мне конец.
      – Ладно. – Он понял, что она не отступит. – Но только быстро. У меня назначена важная встреча.
      Ричард вошел вслед за Дэррил в аляповато отделанный вестибюль, стараясь держаться на расстоянии от своей бывшей супруги.
      Когда они уже зашли в лифт, в кабину успели вскочить элегантно одетые муж и жена. У Ричарда упало сердце. Гарри и Линнея Кремер были его соседями: их апартаменты располагались этажом ниже.
      – Ричард? – пропела Линнея, завидев его. – Надо же, кто бы мог подумать, что вам по душе отель «Дрейк»...
      Муж толкнул ее локтем в бок, и Линнея смущенно замолчала.
      – У нас совещание по поводу нового фильма, – Дэррил попыталась сгладить неловкость.
      Ричард внутренне содрогнулся, понимая, насколько двусмысленно это звучит.
      – Фильм называется «Лиловые ночи», – пояснил он с напускной самоуверенностью. – Рад был повидаться с вами, – добавил он, когда чета Кремеров выходила на нужном этаже.
      – И что их здесь черти носят? – не смолчала Дэррил. – Думаю, ты не в восторге от этой встречи.
      – Так мне и надо, – угрюмо сказал Ричард, глядя на часы.
      В номере люкс царил невообразимый беспорядок. Дэррил не сразу смогла отыскать сценарий, переплетенный в темно-синюю обложку.
      – Вот, полистай. – Она протянула сценарий Ричарду. – Хорошо написано, не то что вся эта макулатура. Дикки... я хочу объяснить тебе, в чем дело. Меня волнует не столько сценарий, сколько Сид Коуэн.
      – Сид Коуэн?
      – Да; и еще прием, который устраиваете вы с Александрой.
      Ричард вздохнул.
      – Зачем разыгрывать спектакль, Дэррил? Почему ты не можешь, как все, просто позвонить Коуэну по телефону?
      – Это совсем не просто. Я сто раз ему звонила. Он день и ночь «на совещании» – вот уже три месяца. Но ведь он будет у вас в гостях: вот тут-то я его и прижму к стенке. Но для этого мне тоже нужно получить приглашение.
      – Черт возьми, Дэррил, неужели ты не понимаешь, что это невозможно?
      – Но почему? Разве тебе это так трудно?
      – Моя жена ни за что этого не допустит. Ты причинила нам достаточно неприятностей, когда родился Энди. Наш брак был под угрозой. Хорошо, что Александра тогда проявила терпимость. Но я не могу просить ее за тебя – это уж чересчур.
      По ее щекам покатились слезы.
      – Ну, пожалуйста. Я могу с ней не разговаривать, если ты опасаешься, что я скажу что-нибудь не то. Но мне позарез нужно попасть на ваш прием.
      – Я сказал нет, Дэррил.
      Она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.
      – Со мной этот номер не пройдет. – Ричард отстранился и направился к выходу. – Не смею злоупотреблять твоим гостеприимством: я и так задержался на десять минут дольше.
      – Ричард! Дикки!
      – Прощай, Дэррил.
      – Чтоб ты сдох! – завизжала она. – Скотина! Осел паршивый! Я и без тебя своего добьюсь, понял? Приду – и все! Ты у меня попляшешь, Ричард Кокс!

* * *

      То, чего опасался Ричард, произошло с фатальной неизбежностью. Он сломя голову мчался домой, чтобы объясниться с Александрой, но, увидев ее отрешенное лицо, понял, что опоздал.
      – Ричард, – сказала она, выходя из своего кабинета, – думаю, нам следует кое-что обсудить.
      Ее тон не предвещал ничего хорошего.
      – Гномик... – начал он.
      – Зайди. – Она вернулась в кабинет, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
      Он присел на диван, сдвинув в сторону компакт-диски и листы нотной бумаги, исписанные уверенной рукой Александры.
      – Линнея Кремер не вызывает у меня ни малейшей симпатии, – заговорила Александра. – Это сплетница, которая дальше модных тряпок ничего не видит. Думаю, что и Линнея ко мне особой любви не питает: уж очень она была рада сообщить мне приятную новость, что мой муж сегодня поднимался в лифте отеля «Дрейк» вместе со своей бывшей женой.
      – Лекси, все очень просто объясняется.
      – Да что ты говоришь? Всем известно, для чего парочки тайком снимают номер в гостинице.
      Ричард покраснел до корней волос. Он понимал, что любое его признание прозвучит фальшью.
      – Ей хотелось показать мне сценарий – она рассчитывает получить роль в новом фильме.
      Александра закивала:
      – Вот-вот! И ты, естественно, поднялся к ней в номер, вместо того чтобы подождать в вестибюле. А до этого вы, естественно, встретились по чистой случайности, правильно?
      – Представь себе, именно так. Возможно, мне не следовало подниматься к ней номер, но она такая жалкая. Она очень несчастна, Александра, ей не везет...
      Александра вздернула подбородок:
      – Я тоже не слишком счастлива, Ричард, потому что ты меня обманываешь. Как ты мог? Неужели ты надеялся, что я поверю, будто ты с ней шел читать сценарий?
      – У меня и в мыслях не было тебя обманывать. Я сразу приехал домой, чтобы все тебе рассказать.
      Александра отвернулась и отошла к окну. Ее плечи слегка вздрагивали, и Ричард понял, что она плачет.
      – Я более чем уверена, – с горечью выговорила она, – что если бы эта стерва Линнея Крамер не застукала вас в лифте, ты бы мне ни слова не сказал. Я бы так ничего и не узнала. Жила бы в неведении, как ни в чем не бывало, доверяя своему мужу.
      – Александра, – он взял ее за плечи и развернул к себе. Ее глаза смотрели с вызовом. – Все, что я говорю, чистая правда. Я никогда тебе не лгал и не стану этого делать. Допускаю, что не надо было подниматься к ней в номер, но мне попросту было ее жаль. К тому же я вроде как виноват перед ней.
      – Виноват перед ней! – передразнила Александра, стряхивая его руки.
      – Малышка, не надо так. Я пальцем не тронул Дэррил. Она попыталась было флиртовать, но я сказал «нет».
      – Извини, Ричард, мне надо побыть одной, – глухо сказала Александра.
      Ночью Ричард ласкал Александру с особой нежностью. Он снова и снова повторял ей на ухо, как сильно он любит ее, как она ему нужна.
      – Ты у меня единственная, – говорил он срывающимся шепотом, – кроме тебя у меня никого нет. Клянусь, Лекси. Верь мне. Других женщин просто не существует – ведь у меня есть ты.
      На другое утро Александра встала раньше обычного. У нее был заказан билет на рейс до Нью-Йорка. Она собиралась купить платье для приема, а потом пообедать с Мэри-Ли.

* * *

      Дорогой салон женской одежды «Марта» расположенный на Пятой авеню, отличался от большинства других тем, что платья здесь демонстрировали манекенщицы. Александра уже многие годы пользовалась его услугами.
      Сейчас она сидела в удобном кресле и наблюдала, как по паркету одна за другой скользят стройные девушки, неся на себе творения «высокой моды». Внезапно у нее из глаз брызнули слезы. Ей было трудно изображать интерес. Разве существенно, какое сочетание кружев, шелка и бисера будет на ней в день торжественного приема?
      Очередная манекенщица показывала нечто серебристое и облегающее.
      – Открытое кружевное платье от Кэлвина Клайна, – комментировала продавщица. – Очень простые линии, миссис Кокс, материал струится свободно. Оно может быть прекрасным фоном для ваших бриллиантов.
      – М-м-м, – неопределенно протянула Александра, пытаясь сосредоточиться.
      – А это – от Мэри Мак-Фэдден, очень стильное платье. Открытый лиф расшит серебристым бисером...
      Александра нетерпеливо сменила позу. Ей сейчас больше всего хотелось оказаться дома, в объятиях Ричарда. Его ласки успокоили бы ее, развеяли бы все сомнения в прочности их брака.
      Кто-то опустился в свободное кресло рядом с ней.
      – Александра! Какой потрясающий выбор туалетов! Ты, я вижу, решила превзойти самое себя.
      Это была Мэри-Ли. Александра взяла себя в руки. Они, как всегда, обнялись, шумно радуясь встрече. Каждая нашла, что другая выглядит просто замечательно.
      Мэри-Ли и впрямь выглядела неотразимо. В ней появился неуловимый шик в сочетании с уверенностью светской дамы. Ее серебристо-серый костюм украшали крупные пуговицы из чистого серебра, гладкие серые туфли были подобраны точно в тон. Красноречивое отсутствие колец свидетельствовало о том, что она по-прежнему одна.
      Продавщица тактично сделала вид, что ей необходимо подойти к телефону.
      – Выручай, Мэри-Ли, – смеясь, попросила Александра. – Я совсем растерялась. Не могу решить, какое выбрать платье. Все, что я видела, очень мило, но одно слишком вычурно, другое слишком прозрачно, на третьем неподходящие полоски, четвертое слишком блестит – и так без конца.
      – Закрой глаза, – скомандовала Мэри-Ли. Александра послушалась.
      – Теперь вообрази, что ты легким, скользящим шагом входишь в зал, высоко держа голову. А теперь скажи мне, во что ты одета?
      Александра взмахнула ресницами.
      – Если бы я знала, я бы не ломала голову. Мэри-Ли, я тебе показывала «Фитцджеральд-фифти». Ты сама видела: это чрезвычайно броское колье, оно доминирует над всем обликом. Скажи, что бы выбрала ты?
      Прославленная журналистка и телеведущая не нашлась, что ответить. Она в задумчивости нахмурила брови, но тут подошли две незнакомые дамы, которые присматривались к вечерним ридикюлям, и попросили у нее автограф.
      – Я смотрю все ваши программы, – захлебывалась одна из женщин. – Иногда вы бываете такой ядовитой!Но мне это нравится. Перед вами капитулировал сам Дэн Куэйл – это просто невероятно!
      Мэри-Ли открыла изящную серую сумочку и пошарила в поисках ручки. Александра заметила внутри миниатюрный диктофон. Мэри-Ли дважды расписалась на каких-то бумажках и поблагодарила женщин за интерес к ее программе.
      – Итак, о чем мы говорили? – спросила она Александру.
      – О платье.
      – Да, верно. Давай пофантазируем. Нежно-серебристое, прямое, совершенно простого покроя. Без бретелек, чтобы колье выглядело более выигрышно.
      Александра задумалась.
      – А знаешь, мне показывали именно такое платье. Кажется, от Боба Макки.
      – Попроси, чтобы показали еще раз. Если послушаешься моего совета – затмишь даже принцессу Диану.
      – Нет, я не должна к этому стремиться. Она моя гостья.
      – Ну, дорогуша, ты меня поражаешь.

* * *

      Через час они выходили из магазина с покупкой. Александра выбрала платье из легкой серебристой ткани, чуть расклешенное у подола. На вешалке оно смотрелось непритязательным прямоугольником, но на ее фигуре платье выглядело так, словно было соткано из лунного света. Можно было подумать, что модельер специально создавал его с расчетом на колье «Фитцджеральд-фифти».
      Мэри-Ли настояла, чтобы они отправились на Бродвей, в ресторан «Л'Эколь» при Французском кулинарном институте. Блюда, приготовленные поварами-стажерами, способны были удовлетворить самый утонченный вкус.
      – Большинство коренных жителей Нью-Йорка даже не подозревает о существовании «Л'Эколь», – похвалилась Мэри-Ли. – Я сама узнала о нем только тогда, когда готовила материал о лучших шеф-поварах.
      Каждое из пяти блюд было маленьким шедевром.
      – Восхитительно, – вздохнула Александра. – Это напомнило мне наш самый первый обед с Ричардом.
      – Наверно, это было романтично?
      Александра помнила тот день до мельчайших подробностей.
      – Да, очень.
      Разговор зашел о предстоящем банкете. Мэри-Ли рассказала, как ей завидуют все коллеги на Эн-Би-Си. Ее осаждали самые популярные дикторы, а также высокое начальство – все рвались сопровождать ее в Чикаго. Мэри-Ли рассмеялась.
      – Каждый, кто получил отказ, теперь точит на меня зуб. Я, конечно, возьму с собой Джейка. Надо его поощрить за то, что он столько лет меня терпит. Чем уж я так его пленила – не могу понять!
      На десерт подали воздушные французские птифуры. Александра и Мэри-Ли всплеснули руками, но обе ограничились черным кофе.
      Когда они уже собирались уходить, Мэри-Ли сказала:
      – Я слышала, у вас возникла небольшая загвоздка. Американский профсоюз гостиничных служащих наметил забастовку в отелях Ричарда. Между тем прием задуман с большим размахом, и времени остается совсем немного. Это тебя нисколько не беспокоит?
      Александра нахмурилась.
      – Ричард уверяет, что все разногласия вот-вот уладятся. И потом, до приема еще три недели. Времени достаточно. Все эти угрозы – пустой звук.
      – Откуда ты знаешь?
      Александра рассказала о случае с видеокассетой.
      – Какой кошмар! Это немыслимо!
      – Мэри-Ли, прошу тебя, никому об этом ни слова.
      Мэри-Ли опустила тонкую фарфоровую чашечку на блюдце. В ее глазах блеснул острый, беспощадный ум, который нередко повергал в ужас гостей ее программы.
      – Это же грандиозный материал. У меня уже давно чешутся руки написать серию разоблачительных статей об этом профсоюзе.
      – Серию статей?
      – На примере вашего банкета можно показать, какими недостойными средствами действуют профсоюзы. Они не гнушаются никакой грязью.
      – Мэри-Ли, – осторожно начала Александра, – мне не совсем понятно... Я вовсе не стремлюсь оказаться в центре серии газетных статей.
      – Но ты так или иначе в центре внимания, Александра, этого никто не может отрицать. Ты сочиняешь песни. Ты замужем за одним из богатейших людей Америки. Твои вечера гремят на весь мир. Ты красавица. И вот твой очередной банкет оказался под угрозой.
      – Прошу тебя...
      – Я просто изложу эти факты в форме очерка, вот и все. Ты знакома с Танком Марчеком? А что думает Ричард по поводу...
      – Не продолжай! – Александра окаменела. – Неужели ты хочешь извлечь выгоду из нашей дружбы?
      Она достала из сумочки деньги и бросила на стол; этой суммы с лихвой хватило и на оплату их обеда, и на щедрые чаевые. Она покраснела, глаза защипало от слез.
      – Постой, ты куда? – воскликнула Мэри-Ли.
      – Мне нужно сделать еще кое-какие покупки.
      Небо стало совсем светлым; вдалеке рокотали негромкие раскаты августовского грома. Все проходящие такси как назло были заняты. Александра стояла с поднятой рукой.
      – Подожди! – Мэри-Ли выскочила вслед за ней. – Не уходи, мы же еще ни о чем не договорились.
      – Нам не о чем говорить. Меня поражает твоя наглость, честное слово.
      – Ну пожалуйста! – Мэри-Ли повисла на руке Александры и не дала ей сесть в побитое такси, тормознувшее у тротуара.
      – Из-за тебя я упустила такси. Чего ты от меня хочешь?
      У Мэри-Ли разгорелись глаза.
      – Эти очерки нужны мне как воздух, Александра! За них дадут хорошие деньги. Моих гонораров катастрофически не хватает.
      Александра отшатнулась.
      – Вот как? И ты решила подзаработать на мне и на моей семье?
      Она торопливо пошла прочь от этого места. Слезы застилали ей глаза.
      – Александра! – отчаянно закричала Мэри-Ли. – У моей матери синдром Альцгеймера! Ей всего пятьдесят пять лет, и сердце у нее работает как мотор. Ты понимаешь, чем это чревато?
      Александра замедлила шаг.
      – Это значит, что ей нужна будет сиделка на протяжении всей жизни.Так может тянуться еще лет сорок. Ты имеешь представление о том, сколько стоит содержание в частной клинике? Александра... умоляю... выслушай меня.
      Теперь Александра остановилась.
      – Я люблю маму. – Мэри-Ли заплакала. – Все эти годы мне казалось, что я ее ненавижу. В каком-то смысле я действительно ее ненавижу. Но я не смогу запихнуть ее в приют и бросить. Чтобы она доживала свой век в человеческих условиях, потребуется около восьмидесяти тысяч в год. Представляешь? Восемьдесят тысяч в год в течение сорока лет... – Она содрогалась от рыданий.
      В душе Александры сострадание пересилило гнев. Она приблизилась к подруге и взяла ее за руку.
      – Мэри-Ли, я сделаю для тебя что смогу, только не задевай мою семью. Я этого не допущу.
      Мэри-Ли подняла глаза на Александру:
      – Хорошо. Обещаю. Ты не оставляешь мне выбора.

* * *

      Александра улетела из Нью-Йорка рано утром и в девять уже была дома. Брауни увела детей в библиотеку, и квартира, несмотря на присутствие прислуги, казалась опустевшей. Стефани обронила в коридоре кукольную туфельку, и Александра подобрала ее. В этот момент ей нестерпимо захотелось увидеть малышей. Она не мыслила без них своей жизни.