Примерно такое же впечатление вынес Траутман, писавший днем позже, что "в ближайшие месяцы может вспыхнуть внутриполитическая борьба. Она даже может привести к падению большевиков". Траутман добавил, что по его сведениям "один или даже два" большевистских руководителя "уже достигли определенной степени отчаяния относительно собственной судьбы".
      В эти недели обычно динамичный Ленин бездействовал как парализованный. Правда, Ленин все чаще и чаще заговаривал о слабости Германии. 1 июля в интервью одной из шведских газет он фактически признал провал брестской политики на Украине из-за недооценки силы партизанского движения: "Немцам нужен мир. Показательно, что на Украине немцы больше хотят мира, чем сами украинцы". Между тем "положение немцев на Украине очень тяжелое. Они совсем не получают хлеба от крестьян. Крестьяне вооружаются и большими группами нападают на немецких солдат", причем "это движение разрастается".
      Любой левый коммунист посчитал бы, что именно по этой причине следует разорвать Брестский мир. Но Ленин думал иначе. "Нам в России нужно теперь ждать развития революционного движения в Европе, -- сказал Ленин. -- Рано или поздно дело повсюду должно дойти до политического и социального краха". Ленин подчеркнул, что время работает на большевиков еще и потому, что "благодаря немецкой оккупации большевизм на Украине стал своего рода национальным движением" и что "если бы немцы оккупировали всю Россию, результат был бы тот же самый"(103). Снова и снова Ленин предлагал отступать перед германскими требованиями и бездействовать даже в том случае, если немцы оккупируют "всю Россию". Эта же тема была продолжена им в выступлении на Пятом съезде Советов в первых числах июля:
      "Бешеные силы империализма продолжают бороться, находясь уже три месяца, протекшие с предыдущего съезда, на несколько шагов ближе к пропасти [...]. Эта пропасть за три с половиной месяца [...] несомненно подошла ближе [...]. Державы Запада сделали громадный шаг вперед к той пропасти, в которую империализм падает тем быстрее, чем идет дальше каждая неделя войны [...]. За три с половиной месяца [...] войны империалистические государства приблизились к этой пропасти [...]. У нас этот истекающий зверь [Германия] оторвал массу кусков живого оранизма. Наши враги так быстро приближаются к этой пропасти, что если бы им даже было предоставлено больше трех с половиной месяцев и если бы империалистическая бойня нанесла нам снова такие же потери, погибнут они, а не мы, потому что быстрота, с которой падает их сопротивление, быстро ведет их к пропасти".
      Но и в этой шизофренической речи с многократным повторением почти одинаковых фраз Ленин умудрился призвать советский актив к тому же, к чему призывал в марте -- выжидать, не разрывая Брестского мира, бездействовать: "Наше положение не может быть иное, как дожидаться [...] что эти бешеные группы империалистов, сейчас еще сильные, свалятся в эту пропасть, к которой они подходят -- это все видят"(104).
      Только трудно было удержаться от вопроса: если Германия оказалась на краю гибели через три с половиной месяца после заключения Брестского мира, ведя крупномасштабные боевые действия лишь на одном фронте, получая продовольственную помощь России и Украины и используя Красную армию в борьбе с чехословацким корпусом, который, не задержи его большевики, давно бы уже воевал в Европе против немцев, как глубоко на дне этой пропасти лежала бы кайзеровская Германия, вынужденная воевать на два фронта? В каком состоянии находились бы теперь страны Четверного союза? Где проходили бы границы коммунистических государств?
      Заведенная Лениным в тупик, доведенная до кризиса, расколотая и слабеющая большевистская партия могла ухватиться теперь лишь за соломинку, которую в марте 1918 года протягивал ей Троцкий: "Сколько бы мы ни мудрили, какую бы тактику ни изобрели, спасти нас в полном смысле слова может только европейская революция"(105). А для ее стимулирования нужно было, во-первых, разорвать Брестский мир, а, во-вторых, сформировать Красную армию. 22 апреля вопрос о создании регулярной армии был поднят Троцким на заседании ВЦИК, причем Троцкий подчеркнул, что эта новая дисциплинированная и обученная армия необходима прежде всего для борьбы с внешним врагом(106) -"специально для возобновления мировой войны совместно с Францией и Англией против Германии". Тогда же Троцкий и М. Д. Бонч-Бруевич начали обсуждение с представителями Антанты планов совместных военных действий. Эта новая армия стала называться "Народной". К лету 1918 года она составляла ядро войск Московского гарнизона, набиралась на договорных началах, считалась аполитичной и находилась в ведении Высшего военного совета под председательством Троцкого и под военным руководством бывшего офицера генштаба царской армии М. Д. Бонч-Бруевича. Непосредственно войска подчинялись Муралову, командующему войсками округа. В июне в состав Народной армии приказом Троцкого должны были зачислить латышскую стрелковую дивизию(107).
      Разрубить затянутый узел советско-германских отношений и сплотить расколотую большевистскую партию мог, казалось, лишь разрыв Брестского мира. Возможно, начинать войну летом 1918 г. было не менее рискованно, чем продолжать ее в марте. Но в июне большевикам уже не из чего было выбирать. Ленинская политика "передышки" была испробована и не дала положительных для революционеров результатов. В июне уже не имело значения, прав ли был Ленин в марте. Революция за три месяца передышки потеряла свой бескомпромиссный динамичный бег. Агония и отчаяние большевистского режима достигли своей высшей точки. Ее можно определить с точностью до дня -- 6 июля 1918 года -когда приехавшие с мандатом Дзержинского и Ксенофонтова в особняк германского посольства чекисты потребовали встречи с послом Германии Мирбахом по чрезвычайно важному делу. В этот миг было спасено большевистское правительство, а вместе с ним, по еще большей иронии судьбы -- ленинская брестская "передышка".
      Примечания
      1. Цит. по кн. Известия ЦК КПСС, январь 1989, No 1, с. 233.
      2. Великая октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., 1987, с. 464-465.
      3. В. Баумгарт. Брест-Литовск и "разумный" мир с Западом. - в кн. Versailess - St. Germaim - Trianon. Umbrich in Europa vor funfzig Jahren. R. Oldenbourg, Munchen und Wien, 1971, с. 60.
      4. Архив Троцкого, Хогтонская библиотека Гарвардского университета, bMs Russ 13. Т-3742.
      5. Л. Троцкий. О Ленине. Материалы для биографа. М., 1924, с. 78-79.
      6. Там же, с. 79.
      7. АИГН, ящик 198, папка 23, с. 12.
      8. Троцкий. Сталинская школа фальсификаций. Изд. Гранит, Берлин, 1932, с. 39.
      9. Седьмой экстренный съезд РКП/б/. Март 1918 года. Стенографический отчет, М., 1962, с. 111.
      10. Троцкий. О Ленине, с. 82-83.
      11. Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР, 1923-1927, т. 1. М., 1990, с. 138-139.
      12. М. Майоров. Борьба советской России за выход из империалистической войны. М., 1959, с. 210; А. О. Чубарьян. Брестский мир. Изд. Наука, М., 1964, с. 140-141.
      13. Майоров. Борьба советской России, с. 211; Чубарьян. Брестский мир, с. 141.
      14. Майоров. Борьба советской России, с. 211.
      15. В четвертом издании собрания сочинений Ленина, которым пользуется Майоров, телеграмма подписана "Ленин. Сталин" (Ленин, Сочинения. 4-е изд., т. 26, с. 471). В пятом издании сочинений Ленина подпись Сталина под телеграммой убрали.
      16. Майоров. Борьба советской России, с. 211.
      17. Здесь обрывает цитирование Майоров (там же).
      18. Ленин. ПСС, т. 35, с. 332.
      19. Архив Троцкого, Т-3742; О. Чернин. Брест-Литовск. - Грани, кн. 153, 1989, с. 173.
      20. Генерал Гофман. Война упущенных возможностей. ГИЗ, М.-Л., 1925, с. 186; Архив Троцкого, Т-3742. П.Фрелих. К истории германской революции, т. 1, с. 225.
      21. Чернин. Брест-Литовск, с. 173.
      22. Архив Троцкого, Т-3742. Л. Ступоченко. Пролетарская революция, 1923, кн. 4, с. 97-98.
      23. Г. Зиновьев. Сочинения, т. 7, Л., 1925, ч. 1, с. 499-500.
      24. Чубарьян. Брестский мир, с. 220-221.
      25. Архив Троцкого, Т-3742.
      26. Документы внешней политики СССР (далее: ДВП), т. 1. М., 1959, с. 106; L'Allemagne et les problemes de la paix pendant la premiere guerre mondiale. Documents extraits des archives de l'Office allemand des Affairs etrangeres, pub. Et ann. Par A. Scherer et J. Grunewald. Liv. III. De la revolution Sovietique a la paix de Brest-Litovsk (9 novembre 1917 - mars 1918) [далее: Германия]. Paris, 1976, док. No 263 от 19 февраля 1918 г. Тел. Бусше в германское посольство в Вене.
      27. Г. А. Орлов. Брест-Литовский мир и день основания Красной армиию. Русская мысль, 25 марта 1958.
      28. Германия, док. No 278 от 21 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии.
      29. Социал-демократ, 20 февраля 1918, No 28.
      30. Протоколы Центрального комитета РСДРП(б). Август 1917 - февраль 1918 г. ГИЗ, М., 1958, с. 211-212.
      31. Там же, с. 212-213.
      32. Там же, с. 215.
      33. К. Т. Свердлова. Яков Михайлович Свердлов. М., 1976, с. 312-313.
      34. Там же, с. 314.
      35. Протоколы ЦК РСДРП(б), с. 219-228.
      36. ДВП, т. 1, с. 119.
      37. Ленин. Сочинения, 4 изд., т. 27, с. 57.
      38. Седьмой экстренный съезд РКП(б). Март 1918 года. Стенографический отчет. М., 1962, с. 235.
      39. Там же, с. 191.
      40. Там же, с. 192.
      41. Протоколы съездов и конференций Всероссийской коммунистической партии (б). Седьмой съезд. Март 1918 года. Под ред. Д. Кина и В. Сорокина. М.--Л. 1928, с. 4.
      42. G. Rauch. A History of Soviet Russia, 6th edition, New York, 1976, р. 76; Чубарьян. Брестский мир, с. 189-190; Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства. 26 мая -- 4 июня 1918 г. (Стенографический отчет), М., 1918, с. 15. Выступление К. Радека.
      43. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 33-50.
      44. Там же, с. 41-44.
      45. Там же, с. 49-51.
      46. Там же, с. 57-61.
      47. Там же, с. 76.
      48. Там же, с. 88-89.
      49. Там же, с. 77-78.
      50. Архив Троцкого, Т-3742. Л.Троцкий. Советская республика и капиталистический мир, т. 17, ч. 1, с. 138. Речь на Седьмом съезде Российской коммунистической партии.
      51. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 65-69, 71-72.
      52. Там же, с. 101-103.
      53. Там же, с. 109.
      54. Там же, с. 110-114.
      55. Там же, с. 123-124.
      56. Там же, с. 125-126.
      57. Там же, с. 127.
      58. Переписка секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями. Март-июль 1918 г. Сб. док., т. 3. М., 1967, с. 32.
      59. Там же, с. 136.
      60. Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 511.
      61. Архив Троцкого, Т-3742. Г. Зиновьев. Год революции, с. 269. В чем же выход?
      62. Одиннадцать номеров "Коммуниста" все-таки было выпущено. Закрылась газета 19 марта (Протоколы съездов и конференций, с. 258).
      63. С 20 апреля Бухарин, Радек, Смирнов и Оболенский (Осинский) стали выпускать в Москве еженедельный журнал "Коммунист", но вышло только четыре номера, и в июне журнал закрыли.
      64. Зиновьев. Сочинения. т. 7, ч. 1, с. 535.
      65. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 65-69, 71-72.
      66. АИГН, ящик 157, папка 2. В.[Г.] Колокольцев [министр земледелия Украины с 15 мая по 19 октября 1918 г.] Краткие сведения о мероприятиях на Украине по аграрному вопросу во время гетманского правительства с 1 мая 1918 года по 15 декабря 1918 года. с. 1.
      66. АИГН, ящик 157, папка 3. Киевская мысль, No 64, 29 апреля 1918 г. Заседание малой Рады от 27 апреля. Речь премьер-министра.
      67. Документы германского посла в Москве Мирбаха. Публ. С. М. Драбкиной. -- Вопросы истории. 1971, No 9, с. 123-124; И. Горохов, Л. Замятин, И. Земсков. Г. В. Чичерин -- дипломат ленинской школы. 2-е изд., доп., под общей ред. А. А. Громыко. М., 1974, с. 87.
      68. Деятельность Центрального комитета партии в документах (события и факты). -- Известия ЦК КПСС, 1989, No 4, с. 148-149.
      69. Правда, 24 мая 1918, No 101. Письмо написано 22 мая; Ленин, ПСС, т. 36, с. 375-376.
      70. Деятельность ЦК партии в документах, с. 150.
      71. И. И. Вацетис. Июльское восстание в Москве 6 и 7 июля 1918 г. -- в сб. Память, т. 2. М., 1977 -- Париж, 1979, с. 43.
      72. Г. Соломон. Среди красных вождей, т. 1. Париж, 1930, с. 85.
      73. Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва. (Стенографический отчет.) М., 1920, с. 376, 388.
      74. Карл фон Ботмер. С графом Мирбахом в Москве. М., 1996, с. 64. Запись от 13 июня 1918 г.
      75. Голос Киева, No 54, пятница, 21 июня 1918 г., "Сообщения с севера".
      76. АИГН, ящик 18, папка 1. Протокольная запись доклада по внешней политике на конференции [кадетов в Екатеринодаре?] 14 мая 1918 г., с. 8-10, 12. Автор не указан.
      77. А. Измайлович. Послеоктябрьские ошибки. Изд. "Революционный социализм", М., 1918, с. 13.
      78. И. З. Штейнберг. Почему мы против Брестского мира. Изд. "Революционный социализм", М., 1918, с. 26, 27.
      79. Б. Камков. Две тактики. Изд. "Революционный социализм", М., 1918, с. 27-28.
      80. Штейнберг, указ. соч., с. 15.
      81. Там же, с. 24-25.
      82. Там же, с. 27.
      83. Б. Камков, указ. соч., с. 28-29.
      84. Штейнберг, указ. соч., с. 12.
      85. Измайлович, указ. соч., с. 13.
      86. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 194.
      87. Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства, с. 15-16.
      88. Троцкий. О Ленине, с. 88-89.
      89. Деятельность ЦК партии в документах, с. 142.
      90. Протоколы заседаний ЦК от 6 и 10 мая не обнаружены (там же, с. 141; В. В. Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП(б)-РКП(б) в 1917-1918 годах. М., 1974, с. 268).
      91. Ленин. ПСС, т. 36, с. 322-326, 608; Деятельность ЦК партии в документах, с. 142.
      92. Аникеев, указ. соч., с. 271; Деятельность ЦК партии в документах, с. 155, прим. 8.
      93. Деятельность ЦК партии в документах, с. 146-148.
      94. Там же.
      95. Там же, с. 140.
      96. Аникеев, указ. соч., с. 263.
      97. Там же.
      98. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 199-200.
      99. Цит. По кн. Николаевский. Тайные страницы истории, с. 385. Донесение Рицлера от 4 июня 1918 года.
      100. Документы германского посла в Москве Мирбаха, с. 125.
      101. АИГН, ящик 18, папка 1. Протокольная запись доклада по внешней политике на конференции 14 мая 1918 г.
      102. Николаевский. Тайные страницы истории, с. 384-386.
      103. Ленин. ПСС, т. 36, с. 483-486.
      104. Там же, с. 493, 495, 497.
      105. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 63.
      106. Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва. Стенографический отчет, М., 1920, с. 171.
      107. Вацетис. Июльское восстание в Москве 6 и 7 июля, с. 24, 25.
      Заговор третий:
      Убийство Мирбаха и разгром партии левых эсеров
      Июльский заговор 1918 года был, возможно, одним из самых многоплановых заговоров того времени. Можно сказать иначе: 6-7 июля 1918 года произошло сразу несколько заговоров. Назовем их.
      Прежде всего, речь идет о заговоре Дзержинского против Ленина: убийство сотрудниками Дзержинского Блюмкиным и Андреевым германского посла графа Мирбаха с целью спровоцировать немцев на разрыв ленинского Брестского мира.
      Вторым заговором следует назвать подготовку большевистским руководством, прежде всего Свердловым, Лениным и, возможно, Троцким, операции по аресту фракции левых эсеров, в том числе почти всех членов ЦК ПЛСР, на съезде Советов, проходившем в Большом театре. Речь шла в буквальном смысле слова о новом перевороте (июльском), в результате которого в советской России была бы установлена однопартийная большевистская диктатура (что и случилось 6 июля). Третьим заговором 6 июля был заговор Блюмкина с некоторыми членами ЦК ПЛСР (не знавшими, что за спиною Блюмкина стоит Дзержинский) в тайне от общего состава ЦК ПЛСР, как и ЦК РКП(б), убить в Москве германского посла графа Мирбаха, а в Петрограде -- германского консула. Для совершения этого теракта в Петрограде Блюмкиным задолго до 6 июля туда были посланы два члена боевой организации эсеров "Михаил" -- М. А. Богданов, и "Барон" -- Е. Н. Мальм. Вот что пишет об этом известный левоэсеровский активист, вставший затем на сторону большевиков, С. Мстиславский:
      ,,Арестованы они были в Петрограде 8-го, по подозрению в подготовке покушения на тамошнего германского консула. То, что они рассказывали, а потом по моей просьбе и записали на всякий случай -- проливает несколько иной свет на июльские события. Для меня лично -- ясно одно: Мария Александровна [Спиридонова] знала далеко не все, что в ЦК или около него делается. Ибо в прямой разрез с ее толкованием июльского акта (а в искренности ее я не сомневаюсь ни секунды) "Барон" и Михаил высланы были в Петроград задолго до убийства Мирбаха с поручением заняться германским консулом, дабы в дальнейшем действовать без задержки по "сигналу" [...], при этом, по их словам, Блюмкин заблаговременно дал в питерские газеты сообщение о том, что в Петрограде скрылись из Москвы два белогвардейских конспиратора, [...] подозреваемые, помимо всего, еще и в шпионаже в пользу Германии. Предполагалось, что заметка эта, касаясь германских дел, обязательно будет взята на учет немецким консульством. И действительно, когда "Барон" и Михаил явились в Петроград и вступили, острожно, в связь с консульством -- под теми самыми именами, которые были опубликованы в заметке, их "встретили", как старых знакомых, и, став постепенно частыми посетителями консульства, они смогли довольно быстро установить все данные, необходимые им для выполнения акта. [...] Для изложения дальнейшего -- предоставляю слово непосредственно им самим:
      "События развивались быстро. 6-го числа мы пришли к товарищу председателя Чрезвычайной Комиссии Бокию просить разрешения вне очереди переговорить с Москвой (мы давно не имели вестей от товарища Блюмкина). Вместо разрешения Бокий, бледный, сообщил нам, что только что получено по телефону из Москвы известие об убийстве графа Мирбаха, и провод больше не работает. Узнав эту долгожданную весть, мы сейчас же бросились в германское консульство, но там узнали, что консул уехал на совещание других консулов, а оттуда поедет в Москву. Обсудив создавшееся положение, мы решили на другой день ехать в Москву, чтобы получить от ЦК дальнейшие директивы. 7-го, около 6--7 часов мы были в городе, услышали орудийную стрельбу, узнали о разоружении левых с.-р. и о дальнейших вытекающих из него последствиях"''(1).
      Таким образом очевидно, что подготовка Блюмкиным убийства посла в Москве и консула в Петрограде была начата не в первых числах июля, а много раньше.
      Не исключено, что был и четвертый заговор: заговор ЦК ПЛСР с целью противостоять возможным попыткам большевиков арестовать фракцию левых эсеров в Большом театре. По-видимому именно для этого началось стягивание в столицу из провинции левоэсеровских отрядов (так и не успевших, впрочем, прибыть в город).
      Основными заговорами дня были, конечно же, убийство людьми Дзержинского графа Мирбаха и арест Свердловым, Лениным и Троцким фракции левых эсеров на съезде Советов в Большом театре. Итак...
      Утром 6 июля 1918 г. сотрудник ВЧК Я. Г. Блюмкин, согласно данным им позже показаниям, пошел в Чрезвычайную комиссию, взял у дежурной пустой бланк ВЧК и напечатал на нем, что он и представитель ревтрибунала Николай Андреев уполномачиваются "войти непосредственно в переговоры" с германским послом графом Мирбахом "по делу, имеющему непосредственное отношение" к послу. Подпись Дзержинского на бланке, по словам Блюмкина, была поддельной, причем подделал ее "один из членов ЦК" ПЛСР. Подпись Ксенофонтова тоже была поддельной -- за него подписался сам Блюмкин. Дождавшись "ничего не знавшего" заместителя Дзержинского члена ЦК ПЛСР В. Александровича Блюмкин "попросил его поставить на мандате печать Комиссии". У Александровича же Блюмкин получил разрешение на пользование автомобилем и отправился в Первый дом Советов, где на "квартире одного члена ЦК" его ждал Андреев. Получив две толовые бомбы, револьверы и последние указания, злоумышленики около двух часов дня покинули "Националь", приказали шоферу остановиться у здания германского посольства, ожидать их, не выключая мотора, и не удивляться шуму и стрельбе. Тут же в машине сидел второй шофер, матрос из отряда ВЧК под командованием Попова. Матроса "привез один из членов ЦК" ПЛСР, и он, видимо, знал, что затевается покушение на Мирбаха. Как и террористы, матрос был вооружен бомбой.
      Примерно в два с четвертью Блюмкин и Андреев позвонили в дверь германского посольства. Пришедших впустили. По предъявлении мандата от Дзержинского и после некоторого ожидания, для разговора к ним вышли два сотрудника посольства -- Рицлер и лейтенант Мюллер (в качестве переводчика). Все четверо прошли в приемную и уселись вокруг большого мраморного стола. Блюмкин заявил Рицлеру, что ему необходимо поговорить с Мирбахом по личному делу посла, причем, сославшись на строгое предписание Дзержинского, продолжал настаивать на личной беседе с графом несмотря на возражения Рицлера, что посол не принимает.
      В конце концов Рицлер вернулся в сопровождении графа, согласившегося лично переговорить с чекистами. Блюмкин сообщил Мирбаху, что явился для переговоров по делу "Роберта Мирбаха, лично графу незнакомого члена отдаленной венгерской ветви его семьи", замешанного в "деле о шпионаже". В подтверждение Блюмкин предъявил какие-то документы. Мирбах ответил, что "не имеет ничего общего с упомянутым офицером" и что "дело это для него совершенно чуждо". На это Блюмкин заметил, что через десять дней дело будет рассматриваться революционным трибуналом. Андреев, все это время не участвовавший в беседе, спросил, не хотели бы германские дипломаты узнать, какие меры будут приняты трибуналом по делу Роберта Мирбаха. Тот же вопрос повторил Блюмкин. Видимо, это был условный сигнал. Ничего не подозревавший Мирбах ответил утвердительно. Со словами "это я вам сейчас покажу" Блюмкин, стоявший за большим мраморным столом, выхватил револьвер и выстрелил через стол сперва в Мирбаха, а затем в Мюллера и Рицлера (но промахнулся). Те были настолько ошеломлены, что остались сидеть в своих глубоких креслах (вооружены они не были). Затем Мирбах вскочил, выбежал в соседний с приемной зал, но в этот момент его сразила пуля, выпущенная Андреевым. Блюмкин между тем продолжал стрелять в Рицлера и Мюллера, но промахивался. Затем раздался взрыв бомбы, после чего террористы выскочили в окно и уехали в поджидавшем их автомобиле. Когда очнувшиеся от замешательства Рицлер и Мюллер бросились к Мирбаху, тот лежал уже мертвый в луже крови. Рядом с ним они увидели неразорвавшуюся бомбу (а на расстоянии двух-трех шагов от посла -- большое отверстие в полу -- следы другой бомбы, взорвавшейся).
      За рулем уносившей террористов машины сидел матрос из отряда Попова. Может быть именно поэтому террористов повезли в Трехсвятительский переулок, в штаб войск ВЧК (о чем террористы не знали). С этого момента Блюмкин, повредивший ногу во время прыжка из окна и раненный в ногу же часовым, открывшим стрельбу по убегавшим террористам, не принимал в событиях непосредственного участия. Несколько раньше из поля зрения исчез Андреев -убийца германского посла. И по непонятным причинам лавры Андреева были отданы Блюмкину.
      Но убийство не было совершено чисто. В суматохе террористы забыли в здании посольства портфель, в котором лежали "дело Роберта Мирбаха" и удостоверение на имя Блюмкина и Андреева, подписанное Дзержинским и Ксенофонтовым. Наконец, два опаснейших свидетеля преступления -- Рицлер и Мюллер, которых упорно пытался застрелить Блюмкин -- остались живы. Можно только гадать, как развивались бы события 6 июля, если бы не эти случайные промахи террористов.
      Кем и когда начата была подготовка убийства Мирбаха? Кто стоял за убийством германского посла? На эти вопросы ответить не так просто, как пытается представить имеющаяся историография. Дело в том, что никаких документов, подтверждающих причастность ЦК ПЛСР к организации убийства германского посла, нет. Самый полный сборник материалов о событиях 6 -- 7 июля был издан в 1920 г. под названием "Красная книга ВЧК"(2). Но и в нем нет документов, подтверждающих выдвинутые против левых эсеров, прежде всего -- против ЦК ПЛСР, обвинения в организации убийства Мирбаха и в "восстании". Историки, поэтому, до сих пор прибегали к вольному пересказу документов "Красной книги ВЧК", а не к прямому цитированию. Вот что пишет известный историк эсеровской партии К. В. Гусев: "ЦК партии левых эсеров 24 июня 1918 г. принял официальное решение об убийстве германского посла в Москве, графа Мирбаха, и начале контрреволюционного мятежа". Гусеву вторит академик И. И. Минц:
      "24 июня, как явствует из захваченных и опубликованных после подавления авантюры документов, ЦК левых эсеров, далеко не в полном составе, принял постановление о решительном выступлении. В нем говорилось, что ЦК партии левых эсеров признал необходимым в интересах русской и международной революции положить конец передышке, являющейся результатом заключения Брестского мира. Для этого необходимо предпринять ряд террористических актов против представителей германского империализма -- в Москве против посла Мирбаха, в Киеве против фельдмаршала Эйхгорна, командующего германскими войсками на Украине, и др. С этой уелью, указывалось в постановлении, следовало организовать боевые силы"(3).
      Между тем, в протоколе заседания ЦК ПЛСР от 24 июня, на который ссылаются историки, ни о чем конкретном не говорилось. Приведем текст протокола полностью:
      "В своем заседании от 24 июня ЦК ПЛСР-интернационалистов, обсудив настоящее политическое положение республики, нашел, что в интересах русской и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира. В этих целях Ц. Комитет партии считает возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма; одновременно с этим ЦК партии постановил организовать для проведения своего решения мобилизацию надежных военных сил и приложить все меры к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении. С этой целью к террористическим актам приурочить объявление в газетах участия нашей партии в украинских событиях в последнее время, как-то: агитацию кр[естьян] и взрыв оружейных арсеналов.
      Время проведения в жизнь намеченных первых двух постановлений предполагается установить на следующем заседании ЦК партии.
      Кроме того, постановлено подготовить к настоящей тактике партии все местные организации, призывая их к решительным действиям против настоящей политики СНК.
      Что касается формы осуществления настоящей линии поведения в первый момент, то постановлено, что осуществление террора должно произойти по сигналу из Москвы. Сигналом таким может быть и террористический акт, хотя это может быть заменено и другой формой.
      Для учета и распределения всех партийных сил и приведения [в исполнение] этого плана ЦК партии организует Бюро из трех лиц (Спиридонова, Голубовский, Майоров).
      Ввиду того, что настоящая политика может привести ее помимо собственного желания к столкновению с п. большевиков, ЦК партии, обсудив это, постановил следующее:
      Мы рассматриваем свои действия как борьбу против настоящей политики СН Комиссаров и ни в коем случае как борьбу против большевиков.
      Однако, ввиду того, что со стороны последних возможны агрессивные действия против нашей партии, постановлено в таком случае прибегнуть к вооруженной обороне занятых позиций.
      А чтобы в этой схватке партия не была использована контрреволюционными элементами, постановлено немедленно приступить к выявлению позиции партии, к широкой пропаганде необходимости твердой, последовательной интерн. и революционно-социалистической политики в Советской России.
      В частности, предлагается комиссии из четырех товарищей: Камкова, Трутовского, Карелина... выработать лозунги нашей тактики и очередной политики и поместить статьи в центр. органе партии.
      Голосование было в некоторых пунктах единогласное, в некоторых против 1 или при одном воздержавшемся.
      М. Спиридонова"(4).
      Таким образом, прямых указаний на намерение левых эсеров убить Мирбаха в протоколе от 24 июня нет. Следовательно, протокол, сам по себе, не доказывает причастности ПЛСР к убийству. Более того, в протоколе указано, что время проведения террористических актов будет определено на следующем заседании ЦК ПЛСР. Но до 6 июля, как известно совершенно точно, такого заседания не было. Из текста протокола следует, что левые эсеры боялись подвергнуться разгрому со стороны большевиков; а однажды упомянутое в протоколе слово "восстание" подразумевало, безусловно, не мятеж против советской власти, а восстание на Украине против германской оккупации. Таким образом нет оснований считать, что ПЛСР готовила выступление против Совнаркома.
      Кто конкретно стоял за организацией убийства германского посла? Блюмкин считал, что ЦК ПЛСР. 4 июля, перед вечерним заседанием съезда Советов, он был приглашен "из Большого театра одним из членов ЦК для политической беседы". Член ЦК заявил Блюмкину, что ЦК ПЛСР решил убить Мирбаха, "чтобы апеллировать к солидарности германского пролетариата" и, "поставив правительство перед совершившимся фактом разрыва Брестского договора, добиться от него долгожданной определенности и непримиримости в борьбе за международную революцию". После этого "член ЦК" попросил Блюмкина, как левого эсера, в рамках соблюдения партийной дисциплины, сообщить имеющиеся у него сведения о Мирбахе. Блюмкин считал поэтому, что "решение совершить убийство графа Мирбаха было принято неожиданно 4 июля". Однако на заседании ЦК ПЛСР, где, по сведениям Блюмкина, было принято решение убить посла, Блюмкин не присутствовал.