зать, что деятельность ГПУ, славное прошлое которого мы особо подчер
      киваем в нашем документе, не переносится все более на фабрики и заво
      ды, что ГПУ не следит за оппозицией, что в Красной армии, вопреки
      тому, что говорил и оправдывал Калинин на февральском пленуме ЦК,
      командные должности не заполняются так наз. зажиточными. На пользу
      врагам революции идут не заявления, а самые факты подобного рода и,
      если они есть, то молчать о них преступно.
      Перейдем к хозяйственной политике. Слепков, по своему обычаю, прежде всего пытается обвинить нас в "клевете". Основываясь на контрольных цифрах Госплана, он уверяет, что в 1925-26 г. прирост основного капитала промышленности составил 10%. Но это только теоретические исчисления. А вот что получается на практике: "Из-за недостатка отпускаемых средств на переоборудование заводов, - сообщает в своем докладе на Всеукраинском Совете съездов промышленности и торговли член правления Югостали Свицын, "техническое состояние металлур
      гических предприятий еще больше изнашивается. По сравнению с 1 января 1926 г., техническое состояние отдельных цехов на сталинском, днепровском, а также на заводе Шоддар и Гантье ухудшилось, большая часть электромоторов пришла в негодность и требует замены. Некоторые металлургические заводы работают поэтому с риском выхода из строя целых цехов ("Торгово-промышленная газета", No 50 от 2 марта 27 г.)- "Машины на текстильных фабриках изношены до крайности, -сообщает корреспонденция из Костромы. Самые старые котлы сделаны в 1889 г., самые молодые - в 1899 г. ...Это тяжелое положение паросилового хозяйства наблюдается абсолютно на всех фабриках" ("Труд" от 6 марта 1927 г., No 34). Подобных корреспонденции можно привести сколько угодно.
      Как совместить такие факты с теоретическим расчетом 10% прироста основного капитала? Не думаю, чтобы тов. Слепков не знал, в чем тут секрет. Уже в самих "контрольных цифрах" отмечается, что "при исключении как самих фондов, норм износа, так и положений, пришлось допустить ряд условностей" (контрольные цифры, стр. 117). Главная из этих условностей состояла в том, что износ определялся не по реальной оценке, а на основании так наз. "норм амортизации", которые исчислялись в червонных рублях на стоимость капитала в довоенных рублях. Это означает, что на самом деле этот теоретически подсчитанный износ преуменьшен раза в два. Если ввести только эту поправку (условности допущены и при исчислении вложений, и при исчислении стоимости капитала), то процент прироста капитала сразу уменьшается вдвое. Вот почему в документе 15-ти и сказано, что в промышленности "пока идет весьма слабое увеличение ее чрезвычайно изношенного оборудования". Не мы клевещем на партию, как уверяет Слепков, а он усиленно старается втереть очки партийной массе.
      То же и относительно цен. Если бы даже приводимые Слепковым цифры снижения и можно было принять без оговорки, то и тогда дело обстояло бы из рук вон плохо. В своем документе мы указали, что накидки на товары в частной торговле, которые в октябре 1923 г. составляли 8%, в октябре 1924 г. составляют уже 40%, в октябре 1925 г. -51%, в октябре 1926 г. - 63% и в январе 1927 г. - 66%. Этих цифр Слепков и не пытался опровергнуть. Ежели цены частной торговли и снизились по индексу на 6,4% (при одновременном снижении отпускных цен), то это означало бы процент накидки остался примерно таким же, каким был в январе, т. е. 66%. Сближение оптово-розничных ножниц, на которых наживается частный торговец, не произошло. Но Слепков отлично знает, что на самом-то деле кампания снижения цен провалилась, что происшедшее снижение цен сопровождалось ухудшением качества товаров, коснулось по преимуществу неходовых сортов, что в кооперативных лавках хороших товаров достать нельзя, и приходится идти к частнику. Непонятно только, кому здесь собирается втирать очки тов. Слепков? Разве только самому себе, ибо и рабочий, и крестьянин на собственном опыте знают, какова цена "снижению цен" и не Слепкову переубедить их.
      Остается брошенное нам Слепковым обвинение в том, что мы "капитулируем перед рынком и его законами". Приведем нашу подлинную формулировку: "Понижение цен промышленных товаров, -- говорит документ 15-ти, -- должно являться следствием понижения их ценности (а не искусственного снижения необходимой для развития промышленности прибыли и зарплаты) и достаточного насыщения ими рынка". Значит ли это капитулировать перед рынком? Нет, это значит - только действовать в том направлении, "чтобы, исходя из наличия рынка и считаясь с его законами, овладеть ими, путем систематически, строго обдуманных и построенных на точном учете процесса рынка экономических мероприятиях, взять в свои руки регулирование рынка и денежного обращения". Так формулировала задачи экономической политики партии в эпоху нэпа Всероссийская конференция РКП в декабре 1921 г. На этой позиции мы остаемся и теперь. А политика ЦК построена на отказе от этой резолюции и тянется вслед за мелкобуржуазными утопистами, хочет "исправить" недостатки рынка, не уничтожая самого рынка. Вместо "строго продуманных и построенных на точном учете процесса рынка экономических мероприятий", она пытается воздействовать на рынок путем административного приказа, возрождая блаженной памяти идею Прудона о "конституированной ценности". Не мы, а ЦК ревизует позиции партии в мелкобуржуазном направлении. Но мелкобуржуазные утопии отличаются, между прочим, тем, что всегда терпят крах. Так происходит и здесь.
      Уже больше трех с половиной лет ЦК бьется над снижением цен по своему методу, а в результате товары худшего качества стоят в рознице почти столько же, сколько в октябре 1923 г. и по крайней мере на 20% дороже, чем два года тому назад. Пусть тов. Слепков попробует опровергнуть это и пусть попробует объяснить, как это ленинская, якобы, политика ЦК может привести к таким результатам.
      Но мало того, что из этой политики ничего не выходит, - она является прямым обманом рабочих. ЦК все время сдерживает рост номинальной заработной платы рабочих, обещая им повышение реальной заработной платы путем снижения цен. Пусть теперь спросят рабочего, на много ли повысилась его заработная плата от такой политики.
      Слабее и беспомощнее всего тов. Слепков в вопросе о нашей рабочей политике. В сущности, он даже и не пытается здесь возражать, отбалты-ваясь тем, что мы, якобы, натравливаем рабочих на партию и разводим демагогию. Да и возразить-то тут нечего.
      Верно ли, что наши профсоюзы все более сбиваются с линии защиты рабочих от бюрократических извращений хозорганов на линию защиты всех мероприятий хозорганов, становятся все более и более подсобными органами последних? Верно ли, что они теряют свой авторитет в рабочей массе? Верно и подтверждено авторитетными в этом деле людьми, как тов. Томский (см. его речь на XIV съезде партии).
      Верно ли, что "режим экономии" проводится за счет рабочего? Каждый рабочий подтвердит это, так как испытал это на собственной спине.
      Верно ли, что рационализация ведет к расчету рабочих? Это подтвер
      ждали все члены ЦК, выступавшие на февральском пленуме ЦК.
      Верно ли, что ЦК предписал "освободить" предприятия от "излишней" рабочей силы и предложил повышать заработную плету только в том случае, если повышается интенсивность труда. Об этом читали все в постановлении ЦК о рационализации.
      Верно ли, что рост безработицы усиливается бешеным темпом - на 280 тыс. в полгода, что рост безработных обгоняет рост рабочих, что быстрее всего безработица растет среди квалифицированных рабочих? Верно, и всякий может убедиться в этом, хотя бы просмотрев No 11-12 журнала "Статистика труда", орган ВЦСПС, ЦСУ и НКТруда.
      Верно ли, что в момент роста безработицы СПК и ЦИК издают прави- ла о снятии с учета и пособий на бирже безработных, которые больше всего бьют по квалифицированному безработному? В этом может убе- диться всякий, кто прочтет это постановление.
      Верно ли, что на фабриках "все более устанавливается неограниченная власть администрации", что фабзавкома на деле устранили от дела приема и увольнения рабочих, что прием и увольнение находится в руках мастеров, что эти мастера берут взятки с рабочих, что производственные совещания не имеют никакого серьезного значения, что курс на "оживление" профсоюзов давно забыт? Об этом опять-таки давно уже знает всякий рабочий.
      Верно ли, наконец, что заработная плата в лучшем случае только подошла к довоенному уровню, в то время, как выработка на одного рабочего при восьмичасовом рабочем дне и при худшем состоянии оборудования значительно ниже, чем в довоенное время? Верно ли, что число несчастных случаев на предприятиях растет? Верно ли, что наши страхкассы экономят на застрахованных, что врачи на предприятиях получают предписания не освобождать рабочих по болезни от работы сверх указанной им нормы?
      Обо всем этом Слепков предпочитает умолчать. Он только жульнически старается показать, что у нас происходит значительный рост зарплаты, что этот рост идет в соответствии с ростом производительности труда.
      "Заработная плата, - писали мы в нашем документе, -- к августу (25 г.) поднялась на 25%, не дойдя, однако, до довоенного уровня. Но с этого времени рост реальной заработной платы приостанавливается, и в настоящее время она даже ниже уровня осени 1925 г."
      Слепков называет это клеветой. Возьмем такой авторитетный источник, как отчет ВЦСПС к XVII съезду профсоюзов, стр. 203, где приведена таблица реальной заработной платы и заработки на рабочего по месяцам. В августе 1925 г. заработная плата поднялась до 131,5 коп. в день. После этого идет снижение, и в апреле 1925 г. она равна уже только 119 коп. К сентябрю она снова постепенно повышается и доходит до 129,2 коп. К декабрю она, по данным ЦВ статистики труда, снижается и доходит до 129 коп. К февралю, по данным "Статистического обозрения", опять поднимается до 130 коп. Более поздних выверенных данных пока что нет (контрольные данные Госплана, касающиеся
      месячной заработной платы, зависящей от количества рабочих дней, есть лишь предварительные данные, которые можно сравнивать только с предыдущим месяцем.
      Относительно выработки данные имеются только до октября 1926 г. и приведены в том же отчете ВЦСПС
      В августе 1925 г. она составляла в довоенных рублях 6 руб. 69 коп., в сентябре - 6 руб. 79 коп., т. е. повысилась на 19% без повышения за тот же период заработной платы.
      Таким образом, с того момента, когда заработная плата подошла более или менее к довоенному уровню, ее рост приостанавливается, а интенсивность труда по-прежнему гонится вверх, этого факта ничем не замажешь.
      "В общем итоге, -- пишем мы в нашем документе, - с октября 1924 г. по октябрь 1926 г., в полном противоречии с решениями XIII конференции, выработка на одного рабочего поднялась на 47,3%, в то время, как довоенная зарплата поднялась только на 26%. Эти цифры нами не выдуманы и даже не нами подсчитаны; они стоят на той же странице отчета ВЦСПС.
      Как пытается выпутаться Слепков? Он берет из конъюнктурного обзора Госплана сравнения месячной зарплаты в мае настоящего и прошлого года. Мы уже видели, что в мае 1926 г. даже дневная заработная плата значительно снизилась по сравнению с осенью 1925-26 гг. А кроме того, в 1926 г. на май приходилась пасха, и число рабочих дней было меньше, чем в этом, что еще больше снижало месячную зарплату. И вот, на основании сопоставлений мая этого года с самым худшим по высоте заработной платы месяцем прошлого года, Слепков хочет доказать, что зарплата повысилась на 24%. Что это, как не статистическое жульничество?
      По поводу безработицы у Слепкова остается только одно средство. Он пытается уверить рабочего, что оппозиция сама ничего предложить не может: "Не предлагая ничего конкретного для борьбы с безработицей, - говорит он, проповедуя такую программу, которая неизбежно привела бы к краху промышленности и росту безработицы, оппозиция рядится в тогу защитника и представителя безработного пролетариата".
      Хоть бы лгал-то тов. Слепков более складно. А то, с одной стороны, мы "не предлагаем ничего конкретного", а с другой стороны, проповедуем такую программу, которая не нравится Слепкову. Что-нибудь уж одно: либо "ничего конкретного", либо "программа".
      А предлагали мы вещи довольно конкретные: 1) Усилить темп индустриализации за счет ограничения доходов неслыханно наживающейся у нас паразитической буржуазии; 2) Увеличить размер пособия по безработице индустриальным безработным и установить повышение по сравнению с общим размером пособия тем безработным, которые уволены по случаю сокращения рабочих. 3) Отменить постановление СНК, которое дает возможность под разными предлогами снимать безработных с пособия и учета на бирже. Почему эти мероприятия поведут к росту безработицы, это одному Слепкову известно. А вернее всего, что и ему неизвестно.
      Что же касается неосуществимости нашей программы, то здесь Слепков прав только в одном: при той линии, которую проводит ЦК, при его боязни буржуазии, боязни накопления в государственном хозяйстве, боязни "монопольного загнивания промышленности" (а ведь эта монополия государственной промышленности есть одно из главнейших завоеваний Октябрьской революции), эта программа, конечно, неосуществима. Но ведь дело-то и идет о том, чтобы бросить эту линию сползания с классовых пролетарских позиций. А бросить ее тем более необходимо, что она уже непосредственно начинает бить по пролетариату.
      Даже Слепкову прекрасно известно, что положение рабочих становится все более тяжелым. А между тем, именно в вопросах рабочей политики ЦК беспомощен более, чем когда бы то ни было.
      В этом беспощадный приговор его политике.
      Именно поэтому наша постановка вопроса о рабочей политике и вызывает наибольшее озлобление у защитников официальной линии. Казалось бы совершенно бесспорным, что при "диктатуре пролетариата" совершенно недопустимо отодвигание на второй план вопроса об улучшении положения рабочих, пренебрежительное отношение к так наз. "цеховым интересам" рабочего класса. А между тем, это бесспорное положение вызывает яростные нападки со стороны другого нашего критика тов. Н. Мандельштама. В этой ярости он доходит до смешного: "рабочая аристократия в Англии, - пишет он, - развращенная своей буржуазией, не хочет рисковать своей "культурной обстановкой" - это ведь тоже цеховой интерес, нельзя и его отодвигать на второй план и звать английских рабочих к революции".
      Из всего этого вздора можно понять только одно: тов. Н. Мандельштам считает необходимым держать наших рабочих впроголодь, дабы не "развращать их культурной обстановкой". Вот подлинный образец бюрократа, который думает, что можно построить социализм без улучшения положения рабочих, без их участия, за них. Тов. Мандельштам полагает, по-видимому, что можно создать энтузиазм рабочих и поднять их активность "проработкой" оппозиции на ячейках или докладами на рабочих собраниях на ту тему, что улучшить положение рабочих никак невозможно. Как ярко такая постановка вопроса дополняет тов. Сталина, который увеличение безработных на 330 тысяч рабочих объявляет незначительной жертвой в пользу рабочего класса в целом.
      Остается сказать несколько слов о партии. Слепков заявляет, что "партия выросла настолько, что разногласия великолепно понимает и за оппозицией не идет и идти не собирается". Очевидно, именно по случаю этого роста, партии разрешается слушать только Слепкова и ему подобных. Очевидно, именно потому, что партия "не собирается идти за оппозицией", ей не дают возможности знать то, что говорит оппозиция, именно по "зрелости" членов партии, их таскают в контрольные комиссии за одно чтение оппозиционных документов. Произведя явное и открытое насилие над партией, еще смеют ее уверять, что она одобряет это насилие, что члены добровольно отказываются от тех прав, которые им принадлежат и всегда принадлежали по всем большевистским
      традициям. Что это, как ни дикое издевательство над партией?!
      ЦК старается изобразить себя проводником ленинской политики в руководстве партией. Это ложь. Ленин требовал, чтобы все члены партии имели возможность проверить разногласия с документами в руках. Теперешний ЦК отдает монополию на это ознакомление бывшему кадету Слепкову, бывшему меньшевику Мандельштаму и им подобным; Ленин в случаях разногласий всегда апеллировал к партии, к партийному рабочему. ЦК больше всего боится вмешательства в спор рядового партийца. Ленин в резолюциях X съезда признавал дискуссию основным методом партийной работы, -- для Слепковых она "дискуссионный базар". Ленин умел руководить партией, -- теперешние "руководители" умеют только ликвидировать ее.
      Против этих ликвидаторов партии, против тех, кто ведет пролетарское государство по пути оползания с пролетарской классовой линии, против тех, при чьем руководстве бывшие меньшевики, вроде Мартынова, и бывшие члены петлюровского правительства, вроде Рафеса, все более начинают определять политику коммунистической партии, против тех, кого открыто приветствует сменовеховец Устрялов, - против них направлен наш документ. Нас нисколько не удивляет то озлобление, тот поток лжи и клеветы, которым они его встречают.
      Мы думаем, что у партийной массы, у пролетарской части партии наш документ найдет совсем другой отклик и что именно поэтому его стараются скрыть от партии и оклеветать перед ней.
      Мы уверены, что ни то, ни другое не удастся, что так или иначе рабочий-партиец узнает о нем и сумеет правильно определить, где сидит меньшевизм - в нашем документе или в клеветнических писаниях бывшего кадета Слепкова и бывшего меньшевика Мандельштама.
      В.Емельянов
      [август 1927 г.]
      Т. Хоречко
      ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОЛЛЕГИИ ОГПУ TOR МЕНЖИНСКОМУ
      Копия
      Сов. секретно Уважаемый товарищ!
      Против моего сотрудника тов. Бутова бывшая жена его, некая Остроумова, ведет всякого рода интриги - с целью вымогательства, мести и пр. По тем данным, с какими мне удалось познакомиться, Остроумова, по-видимому, человек морально совершенно разложившийся. Дело не заслуживало бы внимания, если бы Остроумова не рассказывала направо и налево о том, что она работает по поручению ГПУ, получает деньги из ГПУ и пр. Возможно, она просто выдумывает это для придания себе важности. Но возможно, что она действительно вводит в заблуждение кого-либо из сотрудников ГПУ. Прошу Вас поинтересоваться этим вопросом и сообщить мне результаты.
      С коммунистическим приветом Л. Троцкий
      3 сентября 1927 г.
      В ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП (б)
      В ПРЕЗИДИУМ ЦКК
      В ИККИ*
      Уважаемые товарищи.
      Факты, разворачивающиеся после Объединенного пленума у всех на глазах ставят явно под угрозу всю подготовку XV съезда.
      Незачем говорить, что XV съезд мог бы, при надлежащей подготовке, сыграть крупнейшую роль и действительно облегчить нашей партии выход из нынешнего кризиса. Он мог бы содействовать сплочению партии, указав ей правильные пути дальнейшей борьбы и, в частности, пути подготовки СССР к опасности надвигающейся войны. Он мог бы и должен был бы положить конец начатому сверху расколу Коминтерна.
      Все это он мог бы, однако, выполнить лишь в том случае, если бы подготовлялся так, как подготовлялись, при наличии даже гораздо менее серьезных разногласий, наши съезды при Ленине.
      Как поступала партия при Ленине?
      Во-первых, съезды созывались точно в срок. Даже опоздание на месяц считалось при Ленине недопустимым. Никогда при Ленине не бывало, чтобы ЦК сам себе продлил полномочия на лишний год. т. е. удвоил бы полномочия, полученные от съезде. И это - несмотря на то. что обстановка тяжелой гражданской войны делала созыв съездов куда более трудным, нежели теперь.
      Во-вторых, при Ленине перед съездом все члены партии действительно получали реальную возможность печатать в партийной прессе свои предложения, тезисы, платформы, брошюры, сборники и выступать на любых партийных собраниях.
      В-третьих, все это делалось с таким расчетом, чтобы в дискуссии действительно могли принять участие все члены партии и чтобы выборы на съезд определялись действительной волей партии. Никогда при Ленине не было того, чтобы сначала прошли районные конференции, предрешающие в сущности все, и лишь затем, когда соберутся губернские конференции, начиналась бы "дискуссия". Такой порядок при Ленине был бы всеми осмеян и отвергнут, как жалкая, позорная комедия.
      В-четвертых, при Ленине в предсъездовский период не только не бывало высылок товарищей, не согласных с линией ЦК, из рабочих центров в отдаленные углы (при Ленине ссылки вообще не практиковались), но, наоборот, именно тем товарищам и группам товарищей, которые имели разногласия с большинством Центрального Комитета, безусловно гарантировалась возможность остаться в крупных центрах, с тем, чтобы они могли перед съездом и на самом съезде выступить со своей критикой линии Центрального Комитета.
      Ничего подобного нет теперь. Все делается наоборот. ЦК сам удвоил свои полномочия, вопреки уставу. Он созывает XV съезд через два года после XIV. ЦК перед съездом удесятеряет репрессии против инакомыс
      * Коллективная работа. Значительная часть написана мною. Л. Троцкий.
      ляших (в частности, ссылки - о чем ниже). ЦК не только не принимает мер к выработке такого порядка и такой очередности в подготовке съезда, чтобы все члены партии действительно имели возможность высказаться по спорным вопросам, наоборот, - в Москве, Ленинграде, на Украине, в целом ряде мест районные конференции должны начаться, а местами уже закончиться в двадцатых числах октября, тогда как начало официальной дискуссии Центральным Комитетом обещано на первые числа ноября. Это значит, что официальная дискуссия сможет начаться тогда, когда районные конференции будут уже закончены или, во всяком случае, будут закончены выборы на них. Если все это так и произойдет, это будет насмешкой и издевательством над правами членов партии. Это побудит широкие круги членов партии думать, что Центральный Комитет боится дискуссии, как огня, что он совершенно не имеет надежды защитить свою политическую линию при сколько-нибудь правильной и честной внутрипартийной дискуссии. Неужели в самом деле такие календарные фокусы могут считаться нормальными методами внутрипартийной демократии, могут дать выход из нынешнего кризиса?
      Серьезные разногласия бывали в нашей партии и раньше, но никогда
      они не носили такого затяжного и вместе с тем болезненного, острого
      характера, как в последний период. Почему это вышло так? В значитель
      ной мере именно потому, что подготовка XIV съезда прошла в чрезвы
      чайно ненормальной обстановке. "Дискуссия" началась чуть ли не за
      неделю до партийного съезда; разногласия обрушились на партию, как
      снег на голову. "Дуэль" между губернскими конференциями двух
      столичных организаций (Ленинград-Москва) была неожиданна для всей
      партии. Партия в целом была лишена возможности сказать свое слово.
      Разногласия были загнаны внутрь. Вред для дела получился неисчис
      лимый. '
      Во много раз больше вреда для партии получится теперь, если при помощи календарных ухищрений и секретарских фокусов у партии будет отнята последняя возможность нормальным путем разобраться в существующих разногласиях, ознакомиться с документами, выслушать все спорящие стороны и выработать мнение действительного большинства всех членов партии. Центральный Комитет, который прибег бы к таким календарным фокусам в нынешней обстановке, показал бы, что он далеко не уверен в том, что большинство членов партии действительно поддерживает его линию, а, главное, что он готов на все, даже на подрыв единства партии, только бы сохранить свои позиции - несмотря ни на что.
      Объединенный пленум ЦК и ЦКК и без того отмерил время для дискуссии крайне скупо. Как известно, XV партсъезд назначен на 1 декабря. Партийная дискуссия допущена Центральным Комитетом только на один месяц перед съездом, т. е. формально с 1 ноября. Это опять-таки явное и кричащее нарушение интересов партии. Предсъездовская дискуссия должна открываться не позже, как за месяц до съезда. Этот минимальный срок предусматривается для наиболее нормальных,
      спокойных) здоровых условий - во всяком случав, при ежегодном созыве съезда. "Не менее месяца" - означает, что в случае, если этого потребуют обстоятельства, срок дискуссии должен быть более длительный. А можно ли, вообще говоря, представить себе условия, более настоятельно требующие всесторонней дискуссии, как условия нынешнего кризиса партии? Но и месячный срок есть, в сущности, фикция. В действительности, ввиду ноябрьских празднеств, дискуссия ограничена заранее какими-нибудь двумя-тремя неделями перед открытием съезда. А между тем, в нашей стране, для того, чтобы важнейшие документы, даже опубликованные в "Правде", хотя бы только дошли повсюду на места, нужно добрых две недели. Таким образом, делегаты на губернские партконференции будут избраны раньше, чем члены партии будут иметь возможность даже только прочесть важнейшие документы -скажем, платформу оппозиции. Если ЦК партии не отменит немедленно решение о сроке выборов на районные конференции, с тем, чтобы выборы на эти конференции состоялись после дискуссии, то этим на деле будет совершенно аннулирована всякая предсъездовская дискуссия, гарантированная партийным уставом. Это превратит выборы на съезд в простую формальность, а при нынешней обстановке, - в сущности говоря, - в комедию.
      Съезд есть высший орган нашей партии. Съезд есть крупнейшее событие внутрипартийной жизни. Авторитет съезда должен стоять для каждого члена партии вне сомнения и оспаривания. Члены большевистской партии безусловно обязаны подчиняться решениям партийных съездов. Но все это достижимо на деле лишь при том условии, всесторонне обеспеченном уставом партии, чтобы члены партии имели реальную возможность влиять на эти решения, чтобы голосовала вся партия, а не только партаппарат.
      По нашему мнению, Политбюро должно, опираясь на устав партии, обязать все местные организации установить такой порядок предсъездовской работы, который дал бы возможность всем членам партии на их ячейках действительно обсудить весь порядок дня XV съезда своевременно, т. е. после ознакомления со всеми важнейшими документами и заслушания спорящих сторон и до всяких выборов, предопределяющих состав съезда. Календарные фокусы секретарей, желающих обмануть членов партии и лишить их законнейшего права, Центральный Комитет должен не только запретить, но пригвоздить к позорному столбу.
      ? ? ?
      Мы считаем далее необходимым обратить ваше внимание на ряд фактов, имеющих место в целом ряде партийных организаций -- фактов, которые бросают яркий свет на совершенно невозможную обстановку, в которой развивается жизнь партии после объединенного пленума ЦК и ЦКК, т. е. в предсъездовский период.
      В совокупности факты эти показывают, что очень значительная и очень влиятельная часть партийной бюрократии уже теперь поставила
      себе целью не позволить массе членов партии разобраться спокойно в разногласиях, существующих в партии, что она поставила себе задачей прямо терроризировать сторонников партийной оппозиции, не допускать, чтобы они использовали свое право защищать свои взгляды перед лицом партийных организаций.
      Мы приводим только абсолютно проверенные факты, отрицать которые невозможно.
      В целом ряде городов (Москва, Ленинград, Ростов, Баку) парт
      активы после Объединенного пленума были собраны нарочно в порядке
      внезапности, с тройным "отбором", выдавались билеты только "абсо
      лютно надежным", только именные, причем в них отказано было сотням
      старых членов партии, принимающим живейшее участие в работе партии.
      На районных, как и на общегородских собраниях активов и в
      Москве, и в Ленинграде, и, наверное, в других городах находились зара
      нее организованные, т. е. подготовленные и соответственно размещен
      ные небольшие, но готовые на все группы, которые криками, угрозами,
      свистом, бранью срывали выступления оппозиционеров. Ни на одном
      собрании руководители не приняли мер для успокоения этих групп или
      удаления их из зала. Такой член партии, как Иван Никитич Смирнов, 25
      лет состоящий в нашей партии, известный широчайшим кругам рабочих,
      глубокоуважаемый всеми товарищами, которым приходилось с ним
      работать в подполье, в Красной армии и на советской работе, не мог
      использовать предоставленных ему для освещения итогов пленума ЦК
      десяти минут на Московском активе. Его выступление, совершенно
      лояльное и спокойное, срывала, и срывала организованно, кучка, при
      попустительстве председателя, кандидата Политбюро тов. Угланова.
      Хулиганские методы срыва партийных собраний применялись осо
      бенно в Ленинграде. В присутствии секретаря губкома кандидата По
      литбюро тов. Кирова "кем-то" был потушен свет на общегородском
      собрании и на собрании Выборгского района в момент, когда предста
      витель оппозиции начал читать резолюцию. На собрании Петроградского
      района хулиганы набросились на товарища, читавшего резолюцию, и
      разорвали ее, при этом были крики антисемитского характера. На не
      которых собраниях руководители ИК, вместо того, чтобы защищать
      законное право всякого члена партии доводить до ее сведения свое мне
      ние при помощи внесения проекта резолюции, ставили на голосование
      вопрос, читать ли резолюцию вообще, подсказывая подобранному зара
      нее собранию голосование против самого оглашения резолюции.
      4. Рука об руку с этими методами, целью которых явилось поме
      шать оппозиции партийным путем доводить до сведения партии свои
      взгляды, шло застращивание членов оппозиции.
      На партийных собраниях некоторые видные представители ЦК (назовем члена ЦК Антипова в Ленинграде -- его выступление на ячейке
      фабрики "Большевик", тов. Мирзояна в Баку и т. д.) обкладывали рабочих-оппозиционеров последней площадной бранью, угрожали им исключением из партии. От угроз во многих местах переходили к действиям.
      На ячейке Реввоенсовета зампред Реввоенсовета тов. Уншлихт угрожал исключением из партии и из армии, как контрреволюционеров, товарищей, голосовавших против официальной резолюции.
      Из Ленинграда "срочно" высланы в самые последние дни двенадцать товарищей, из них девять старых членов партии, рабочих со стажем с 1910 по 1917 гг. Фамилии высланных товарищей: Богомольный, Левин, Войцехович, Димитриев, Герцберг, Фонберштейн, Роцкан, Коваленко, Иванов, Григоров, Пичурин, старый товарищ, стоял во главе хорошо идущего рабочего кооператива со 100 тыс. членов, который должен был получить первую премию. За выступление на районном активе с оппозиционной речью Пичурин тотчас же снят и его ссылают в Полторацк.