В 1925 году Бухарин одновременно с теорией врастания кулака в социализм стал пропагандировать также мысль, что Ленин оказался неправ против него в вопросе о госкапитализме. Под влиянием оппозиционной критики он снова на время спрятал эту теорию, чтобы вытащить ее на свет божий в 1928 г., на XV партсъезде, немедленно после исключения оппозиции из партии. Наконец, в программе Коминтерна эта теория уже превращена в партий
      ный догмат. Она же выставляет основную черту "третьего периода" -капиталистической реконструкции.
      Содержание теории, лежащей в основе этой формулы, было яснее всего формулировано в статье Бухарина, впервые напечатанной в 1925 году, хотя и написанной им еще во время войны ("Об империалистическом государстве", Сборник 1-й "Революция права", изд. Комакадеми, 1925 г.).
      "Организационный процесс,-- читаем мы в этой статье,-- привел к превращению каждой "национальной системы" в "государственно-капиталистический трест"... Прежде... основной категорией экономической жизни была частно-хозяйственная ячейка, отдельные предприятия, которые встречаются как конкурент со всяким другим... Эпоха финансового капитала кладет конец такому положению вещей. Исчезает прежде всего борьба капиталистического индивидуализма: отдельное частное предприятие как клетка экономического организма. Более того, в значительной степени исчезает и противоречие между различными подгруппами господствующих классов. Так создается система коллективного капитализма (подчеркнуто Бухариным), которая до известной степени противоположна по своей структуре капитализму в его прежних формулировках. Отдельный капиталист исчезает: он превращается [...]379 де капиталиста и члена организации; он уже не конкурирует со своими "земляками"; он кооперирует с ними, ибо центр тяжести конкурентной борьбы переносится на мировой рынок, а внутри страны конкуренция замирает...
      Государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли производства; она не только охраняет общие условия эксплуатационного процесса; государство все более и более становится непосредственным эксплуататором, который организует и руководит производством, как "коллективный собирательный капиталист"...
      "Итак,-- резюмирует Бухарин эту главу,-- государственный капитализм есть законченная формулировка государственно-капиталистического треста. Процесс организации устраняет постепенно анархию отдельных частей "народно-хозяйственного" механизма, ставя всю экономическую жизнь под железную пяту империалистического государства".
      Эта цитата дает нам в "химически чистом виде" теорию, которая в завуалированной форме содержится в новой программе.
      В своих известных работах "Империализм и мировое хозяйство" и "Экономика переходного периода" Бухарин сам называл этот устанавливаемый им закон развития к госкапитализму тенденцией к "национализации" хозяйственной жизни в противо
      309
      положность тенденции к "интернационализации" ее. В полном соответствии с этим он говорил в своей речи на XV партсъезде:
      "Мы имеем, с одной стороны, рост противоречий между различными капиталистическими государствами. С другой стороны, мы имеем процесс организации капиталистических сил внутри страны, что выражается в тенденции в сторону государственного капитализма".
      С этой трактовкой тенденции развития современного капитализма связано неправильное понимание закона неравномерности капиталистического развития и такая критика социал-демократической теории ультраимпериализма, которая означает, что программа наполовину соглашается с этой теорией. Недаром Бухарин говорил на XV партсъезде, что Гильфердинг только сильно преувеличивает (в основном, следовательно, правильную) тенденцию капитализма к тому, чтобы стать организованным. В проекте программы было сказано:
      "Империализм пытается разрешить это противоречие (между мировым характером хозяйства и национальными рамками государства), огнем и мечом прокладывая дорогу единому всемирному государственно-капиталистическому тресту, организующему все мировое хозяйство. Но эта воспеваемая социал-демократическими идеологами ультраимпериалистическая утопия встречает на своем пути непреодолимые объективные препятствия такого масштаба, что капитализм неизбежно должен пасть под тяжестью своих собственных противоречий. Ряд империалистических войн, вырастающих в мировые войны, путем которых закон централизации капитализма стремится дойти до своего всемирного предела -- единого мирового треста -- сопровождается такими разрушениями, взваливает такие тяжести на плечи рабочего класса и миллион колониальных пролетариев и крестьян, что капитализм неизбежно должен погибнуть под ударами пролетарской революции."
      В этой критике теории ультраимпериализма против последнего выдвигается один только аргумент -- политического порядка: путь к единому мировому тресту лежит через войны, которые будут иметь своим последствием революцию. Тем самым программа признает, что тенденция экономического развития капитализма ведет именно к ультраимпериализму ("стремится дойти"). Проект тем самым апеллирует к политике против экономики, выкидывая вон тот экономический аргумент, который Ленин неоднократно называл самым "существенным", "коренным", "важнейшим", "главнейшим" во всей марксистской критике. Именно то, что империализм экономически не способен устранить ни внутри отдельных стран, ни на мировом рынке конкуренции, анархии производства, кризисов и всех других
      связанных с этим законов капитализма. Чтобы устранить все это,-- писал Ленин неоднократно,-- империализм должен был бы перестать быть капитализмом.
      В окончательном тексте программы сделана уступка этой ленинской мысли в форме следующей поправки, включенной после второй фразы приведенной цитаты:
      "Закон неравномерного развития капитализма, обостряемый империалистической эпохой, делает невозможным длительные и прочные объединения империалистических держав".
      Это утверждение правильно, но оно противоречит всему тексту первого раздела. Здесь применен тот же эклектический метод, что и в приведенном выше примере поправки к "Введению": правильное положение вклинивается в противоречащий ему текст, написанный под совсем другим углом зрения.
      В самом деле: во всем первом разделе проведена мысль, что прежние Марксом формулированные экономические законы капитализма исчезли в эпоху империализма. В первой главе этого раздела "Общие законы движения капитализма и эпохи промышленного капитала" излагаются в терминах прошедшего времени. Во второй главе об империализме говорится:
      "Период промышленного капитализма был в основном периодом свободной конкуренции. Этот период сменился к началу XX столетия периодом империализма... когда свободная конкуренция уступила место монополии... Свободная конкуренция промышленного капитализма, ставшая на место феодальной монополии и монополии торгового капитала, сама превратилась в монополию финансового капитала."
      Третья глава этого раздела обосновывает, по существу дела, превращение империализма из частнокапиталистической формы в государственно-капиталистическую. Четвертая глава выставляет положение об экономической тенденции капитализма "к единому всемирному государственно-капиталистическому тресту", которому "империализм огнем и мечом прокладывает дорогу". Таким образом, весь первый раздел проникнут логической стройностью и равномерностью. В основу его положен бу-харинский немарксистский взгляд на капиталистическое развитие, взгляд, против которого Ленин выступал неоднократно при выработке программы РКП в 1916-- 1919 гг.
      Эклектическим выглядит поэтому вклинивание слова о "неравномерности" капиталистического развития и принятие (во второй главе) поправки о том, что "капиталистические монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а господствуют над ней и рядом с нею".
      Во всей программе нет той мысли Ленина, которая и образует конкретное содержание закона неравномерности в эпоху им
      311
      периализма; что одновременно с высшими формами капитализма -- трестами, синдикатами, банками -- во всем мире продолжают развиваться и нарождаться вновь низшие формы капитализма, только еще вырастающие из полунатурального крестьянского хозяйства и мелкого производства. Нет и той ленинской мысли, что даже при пролетарской диктатуре не перестают нарождаться в переходный период ранние формы капитализма и частично продолжается действие его законов (дифференциация классов и все прочие законы рынка).
      Весь первый раздел программы дает насквозь немарксистский эклектический анализ экономического развития капитализма, проводя мысль, что в эпоху империализма последний становится все более "организованным". Сначала внутри отдельных стран, но программа устанавливает, что в ту же сторону ведут и экономические тенденции развития в мировом масштабе, сводя все препятствия на этом пути к межгосударственным или межнациональным противоречиям и вырастающим из них войнам. Это и есть некоммунистическая, а пацифистская лево-социал-демократическая точка зрения.
      3. Национальный социализм
      Другая половинка этой национально-пацифистской точки зрения -- теория социализма в одной стране -- нашла себе выражение в четвертом и пятом разделах программы. В первую главу четвертого раздела программы включено положение, которое в первоначальном проекте имело своим местом пребывания конец первого раздела. Оно гласит, что из неравномерности капитализма следует, "что возможна победа социализма первоначально в немногих, и даже в отдельно взятой, капиталистической стране.
      Эти слова представляют собою передачу слегка перефразированных слов Ленина из статьи 1916 года. По существу дела, весь спор "о социализме в одной стране" основан был на толковании того, как понимать слова Ленина о "победе социализма" -- в смысле ли победы социалистической революции или социалистического строя. Оппозиция утверждала, что Ленин в 1916 году имел в виду только победу социалистической революции, которая сделает возможным ряд шагов к социализму впредь до того, как подоспеет революция в других странах. Сталин и Бухарин утверждали, что у Ленина речь шла о победе социалистического строя (с уничтожением классов и товарного производства) "в одной только отдельно взятой стране". Оба великих теоретика при помощи "врангелевского офицера" и ГПУ вышли из спора "победителями" и, однако, составляя программу, эти победители не посмели ясно, просто и недвусмысленно
      вписать в нее свою теорию и предпочли повторить те же вызывающие много споров слова о "победе социализма", не потрудившись объяснить, какого из двух толкований следует придерживаться. То обстоятельство, что в окончательно принятом тексте эти слова помещены в четвертом разделе, где говорится о переходном периоде, вместо первого раздела, где они были раньше и где говорилось о начале эпохи социалистической революции, придает этим словам смысл победы социалистического строя. Авторы программы прежней (времен XV партконференции) открытой защите этой социал-патриотической теории предпочли проведение той же точки зрения в программу конгресса. Любопытно отметить, что, докладывая конгрессу о внесенных в проект изменениях, Бухарин умолчал об этом немаловажном изменении. Неудобно было признаться, что составители программы просто не знают, где им лучше приткнуть свою злополучную теорию.
      В этом же четвертом разделе имеется глава (восьмая) об основных этапах революции. В этой главе все страны разбиваются на три типа: высокого капитализма, [со] средним уровнем развития капитализма, колонии и полуколонии. Вся соль этой главы, как она была формулирована в проекте, заключалась в утверждении, что в колониях и полуколониях социализм можно будет построить только с помощью мирового пролетариата, а страны "со средним развитием капитализма", в которых революция быстро перерастает буржуазно-демократическую стадию, переходя к социалистической, обладают "известным минимумом индустрии, достаточным для победоносного социалистического строительства".
      В качестве таких стран были названы в скобках "Россия до 1917 г., Польша и др[угие]".
      Против этого на конгрессе решительно запротестовали поляки, притом как из правого, так и из левого крыла:
      "...Схема развития революции в Польше,-- говорил Бранд380,-как она изложена в программе, неверна... В Польше в течение уже ряда лет власть находится в руках буржуазии... Предстоящая революция в Польше будет революцией социалистически-пролетарской... Мы полагаем, что польская революция не пройдет через стадию демократической диктатуры рабочих и крестьян, хотя диктатура пролетариата может победить и не сразу" (Правда, No 191).
      Тогда Бухарин заявил, что Польша, пожалуй, действительно не подходит под эту категорию. Вместо Польши Бухарин указал тогда на Болгарию, как на пример страны, которой предстоит революция "среднего типа"... В ответ на это болгарин Кола-ров381 заявил:
      313
      "Наша делегация смущена заявлением тов. Бухарина, что в первую очередь Болгарию надо причислить ко второй группе стран, что перед болгарской компартией стоит переходная ступень буржуазно-демократической революции во имя диктатуры рабочих и крестьян" (Правда, No 192).
      Пришлось Бухарину оставить в покое Болгарию и поискать другие страны, иллюстрирующие изобретенный им "средний тип" революции. В окончательном тексте программы уже фигурируют "Испания, Португалия, Польша, Венгрия, балканские страны и т. д.".
      Болгарию и Россию до 1917 г. отставили, а Польша осталась, но для удовлетворения поляков была принята поправка, что не всем странам "среднего развития" обязательно проходить через буржуазно-демократическую стадию.
      Убийственной для всего смысла и содержания этой главы оказалась, однако, другая поправка в виде замены нескольких слов другими: вместо выше цитированных слов проекта "с известным минимумом индустрии, достаточным для победоносного социалистического строительства", в окончательном тексте сказано: "с известным минимумом материальных предпосылок, необходимых для социалистического строительства".
      Итак, страны среднего капитализма, так же как и колониальные страны, не имеют минимума материальных предпосылок, "достаточного для победоносного социалистического строительства", а имеют только минимум, "необходимый для социалистического строительства. Об этом изменении Бухарин тоже "забыл" упомянуть в своем докладе конгрессу...
      Попытка подвести СССР под какую-либо общую категорию тем самым не удалась. Пришлось ей одной предоставить привилегию, которой нет у других стран. В V разделе, посвященном СССР, в придаточном предложении содержится, как бы попутно, формулировка этой важной привилегии. Во втором абзаце первой главы этого раздела читаем:
      "Обладая необходимыми и достаточными предпосылками в стране не только для свержения помещиков и буржуазии, но и для построения полного социализма, рабочие советских республик... достигли крупных успехов в области социалистического строительства."
      Итак, все попытки обоснования общими соображениями возможности построения социализма в СССР одними ее силами кончились простым, пахнущим авантюрством утверждением, что СССР как особая страна обладает тем, чем не обладают другие, похожие на нее страны.
      4. Экономическая политика пролетарского государства
      Эта теория национального мессианизма дополнена в этих двух разделах (четвертом и пятом) положениями, замазывающими и затушевывающими противоречия внутри страны пролетарской диктатуры. О развитии классов и капитализма говорится в извиняющихся тонах. Указаны далее только те экспроприаторские мероприятия, которые осуществляет пролетарская революция (причем не выдвинуто требование национализации земли), но программа сохраняет полнейшее молчание по вопросу об экономических задачах государства пролетарской диктатуры.
      Нет ни малейшего указания на задачу перераспределения национального дохода между классами и разными формами хозяйства. В основу всей главы об экономической политике положена мысль, что рыночные методы -- это единственные, которыми пролетарское государство может пользоваться для переустройства экономики переходного периода. Во всем схоластическом споре между Бухариным и Варгой по вопросу о том, универсальная ли категория нэп или нет, важен тот момент, что Бухарин даже во время гражданской войны готов допустить только в виде заключения непосредственное вмешательство пролетарского государства в процесс регулирования хозяйственной жизни и меры внеэкономического принуждения. Бухарин имеет в кармане рецепт построения социализма, пользуясь одними только рыночными методами, на основе свободной игры сил на рынке.
      Мелкобуржуазная политика национального социализма и либерально-манчестерская экономическая политика при пролетарской диктатуре -- вот два осадка из коммунистических идей, содержащихся в четвертом и пятом разделах программы.
      5. Борьба за пролетарскую революцию
      а) Второй и шестой разделы программы имеют своим содержанием послевоенное развитие, стратегию и тактику Коминтерна. Что касается второго раздела, то он почти совершенно не содержит формулировок принципиального порядка и сплошь заполнен самым поверхностным, конкретным описанием фактов послевоенного времени, местами ограничиваясь простым их перечислением и давая далее простую хронику революционных событий. В том, что говорится о стабилизации, рационализации, реформизме и фашизме, заслуживают только внимания два высказанных впервые тов. Троцким положения, за которые он подвергся неоднократным нападкам: первое, о противоречии между Европой и Америкой, Соединенными Штатами и Великобританией, в особенности; и второе: поправка, принятая к первоначальному проекту, в которой признается, что фашизм
      315
      есть такая форма реакции, к которой буржуазия прибегает только "при особых исторических условиях", т. е. в критической для капитализма данной страны ситуации.
      б) В шестом разделе нет конкретной программы лозунгов и переходных требований, за которые должны бороться коммунистические партии всех капиталистических стран впредь до появления новой революционной ситуации. На Четвертом конгрессе Коминтерна после выступления Бухарина с резкой полемикой против включения в программу требований, рассчитанных на нереволюционный период и конкретизирующих тактику единого фронта, было зачитано заявление русской делегации, дезавуирующее Бухарина в этом вопросе, и принято постановление, продиктованное Лениным и зачитанное Зиновьевым, о том, что в программе обязательно должны быть разработаны также переходные лозунги и требования, с дифференциацией по разным типам стран с точки зрения условий борьбы за власть. В программе, принятой VI конгрессом, только говорится, что коммунистам следует выдвигать также переходные требования по таким-то вопросам. Но нет этих требований, как нет и разбивки стран на основные типы с точки зрения условий борьбы за власть. Лозунг рабочего контроля, выдвинутый Третьим конгрессом Коммунистического] И[нтернационала] для нереволюционной ситуации, программа предлагает выдвигать только при революционной ситуации. Лозунг рабоче-крестьянского правительства перечисляется только среди крестьянских требований. Лозунг национализации различных отраслей промышленности, за которые фактически ведется борьба английской, французской и итальянской компартий (вспомним лозунг национализации горной промышленности в Англии), вообще отсутствует в программе. Из выступлений Бухарина известно, что он считает этот лозунг вообще несвоевременным.
      В высшей степени характерно для этой насквозь бухаринской программы, что данная в ней разбивка стран на основные типы с точки зрения того, что будет в них после завоевания власти (в вышеуказанной восьмой главе четвертого раздела), Бухарин не нашел нужным исполнить ясное и точное ленинское постановление Четвертого конгресса Коммунистического] И[нтернацио-нала] о разбивке стран на основные типы с точке зрения условий борьбы за власть и необходимых революционных лозунгов.
      Споря с партией о том, универсальна ли категория нэп, или нет, Бухарин даже писал:
      "Тов. Ленин одобрил проект нашей программы, в котором нэп трактуется так же, как и в новом проекте. Можно возразить, что не существует никакого документа, никакой записи, прямо свидетельствующих об этом. Но немыслимо себе представить,
      что Ленин, высказывавшийся по одному, сравнительно второстепенному вопросу проекта программы, по вопросу о частичных требованиях, "забыл" это сделать по основному вопросу, по вопросу о новой экономической политике. В действительности, он обсуждал этот вопрос, хотя это и находится в формально-логическом противоречии с его прежними словами" (Правда, No 192).
      Здесь все замечательно. Прежде всего утверждение, что раз Ленин высказался только против трактовки частичных или переходных требований в бухаринском проекте программы, значит, в основном он одобрил проект, "хотя это и находится в формально-логическом противоречии с его прежними словами". Но еще замечательнее утверждение, что вопрос о частичных требованиях о конкретизации лозунгов единого фронта для нашей эпохи борьбы за власть это "сравнительно второстепенный вопрос", а за вопрос о том, все ли страны после пролетарских революций пройдут через нэп, "основной". Да, для схоластика Бухарина это так, для революционера же Ленина -- наоборот...
      в) Еще хуже обстоит дело с использованием имеющегося опыта борьбы за власть при наличии революционной ситуации. Во второй главе своей критики тов. Троцкий показал, какие гигантской важности уроки следуют из правильного и внимательного учета опыта 1923 г. в Германии и Болгарии, 1924 г. в Эстонии, 1926 г. в Англии, 1927 г. в Китае. Все это отразилось в программе только в форме одной поправки, принятой к первоначальному проекту. После предупреждения против "левого доктринерства" говорится:
      "Не менее опасным является также неиспользование кульминационного пункта в развитии революционной ситуации, когда от партии пролетариата требуется умелая и решительная атака на врага..."
      Излишне доказывать, что в такой краткой, сухой, абстрактной и общей форме, без ссылки на живые примеры упущенных революционных ситуаций, без указания даже, на основании имеющегося опыта, что следует понимать под революционной ситуацией и ее кульминационным пунктом,-- эта поправка ни одну партию не сделала более "умелой" и ни одного коммуниста не научит распознаванию и использованию революционного момента. Составители программы очень скупы были в отношении предоставления места для того, чтобы записать опыт борьбы компартий за единый фронт и за власть, но зато не поскупились в отношении места для подробнейших характеристик возможных оттенков идеологии: конфессионалистов382, реформистов, конструктивных и гильдейских социалистов, революционных синдикалистов383 и т. д. Эта часть шестого раздела, на
      317
      сколько нам известно, не встретившая одобрения ни с чьей стороны и подвергнутая резкой критике как в печати, так и на конгрессе,-- в окончательном тексте программы оказалась расширенной более чем вдвое.
      Недостатки второй главы последнего раздела, которая по идее должна быть центральной главой программы и определять деятельность всех компартий на целую эпоху, настолько очевидны, что Бухарин вынужден был сделать в своем заключительном докладе от имени программной комиссии следующее убийственное для программы признание:
      "Последняя глава о стратегии и тактике во второй ее части, где говорится о стратегии и тактике коммунистического интернационала в совсем ином смысле, вышла несколько бессистемной. Отчасти вследствие общей усталости товарищей, заключительная часть проекта действительно оказалась наименее систематизированной..." (Правда, No 209).
      В действительности, дело вовсе не в систематизированнос-ти этой главы и усталости товарищей. Простого составления обеих глав шестого раздела, той тщательности, с которой перечислены и охарактеризованы разные идеологии разных групп и группочек, и той сухости, краткости и небрежности, с которой трактуются вопросы стратегии и тактики революции на Западе и в колониях, достаточно, чтобы убедиться в том, что, вопреки рекламе, которую "Правда" создает программе, последняя не есть документ, учитывающий коллективный опыт борьбы компартий за десять с лишним лет, а литераторское произведение, принципиально невыдержанное, спешно составленное, в котором в конденсированном виде изложены любимые идейки Бухарина -- последней оппортунистической формации.
      6. Колониальный вопрос
      Самым позорным с революционной точки зрения пунктом программы является трактовка колониального вопроса. Вопрос этот попросту не нашел себе решения в программе. Ее оппортунистические составители решили "не связывать себе рук", а сохранить их свободными для новых повторений прошлогодней гоминдановщины в других странах, да и в самом Китае.
      В шестом разделе первоначального проекта программы два места касались колониального вопроса: в одном говорилось о соглашениях с буржуазией, в другом о необходимости борьбы за гегемонию пролетариата. Нигде не говорилось о задаче захвата власти пролетариатом; для выдвигания в колониях лозунга диктатуры пролетариата (в четвертом разделе) объявлялся необходимым в качестве предварительного условия "целый ряд подго
      товительных ступеней, целый период перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую".
      Выступавший в прениях по программе индонезийский делегат Альфонсо384 напомнил, что Ленин считал основным вопросом всякой революции вопрос о власти и что меньшевики с 1917 тоже "признавали" гегемонию пролетариата, но отрицали "только" захват последним власти. Исходя из этого, он предложил везде, где говорится о гегемонии пролетариата добавить "до захвата власти". Составители программы предпочли, однако, вовсе удалить из проекта то место, где говорилось о борьбе за гегемонию пролетариата, вместо него в окончательном тексте программы находится ряд частичных требований. Идея гегемонии выкинута, но оставлено место о соглашениях с буржуазией, причем условия для такого соглашения формулированы куда мягче, чем это было в резолюции II конгресса К[оммунистичес-кого] Щнтернационала]385 за несколько лет до прекрасных плодов соглашений коммунистов с буржуазией.
      В этой связи приобретают особый интерес резолюция и прения по колониальному вопросу, стоявшему [...]386 пунктом порядка дня. Но тезисы Куусинена не только не улучшают программы, а восполняют ее туманные формулировки конкретной оппортунистической расшифровкой. Мы не знаем, какими выйдут эти тезисы из того чистилищного процесса, которому они еще подвергаются,-- до сих пор они еще не опубликованы. Но представленный конгрессом проект тезисов превосходит все вероятное и мыслимое пока что в области оппортунизма внутри Коминтерна. Трудно себе представить более многословную, тупоумную, безграмотную и до цинизма небрежную формулировку оппортунизма в этом вопросе, чем этот проект тезисов Куусинена.
      В основу их положена мысль Бухарина о том, что колония -- это мировая деревня империалистического города. Но в расшифровке Куусинена сразу узнаешь подлинного отца этой идеи -- Каутского. По Куусинену, колония -- это аграрный придаток империализма, что совершенно совпадает со старой теорией Каутского о том, что империализм сводится к стремлению промышленного капитализма присоединять к себе аграрные страны. Куусинену совершенно не известен тот простой довод Ленина против этой теории, что империализм предпочитает подчинять своей тактике страны, в которых возможно индустриальное развитие. Куусинен из того факта, что империализм вовсе не заинтересован в развитии производительных сил колоний, делает вывод, что колонии вовсе не индустриализируются. Тех же, кто указывает ему на факт частичной индустриализации колоний, вывоз капиталов в метрополии (Беннета, Арнота, Ротштейна387
      319
      и др[угих]), он смешивает со сторонниками той точки зрения, что с процессом индустриализации колонии автоматически и мирным путем освобождаются от колониальной зависимости.
      Для чего Куусинен защищает эту теорию "колонии -- аграрный придаток империализма"? Для того чтобы умалить роль и значение колониального пролетариата, растущего в процессе индустриализации, чтобы увеличить удельный вес и роль буржуазии и мелкой буржуазии в колониальных антиимпериалистических движениях, чтобы доказать невозможность быстрого перехода к пролетарской диктатуре и неизбежность поддержки пролетариатом колониальной буржуазии. Один из немногих выступивших безоговорочно в защиту тезисов Мартынов прямо и ясно расшифровал эти тезисы в этом смысле, указав, "что в противном случае мы придем к точке зрения Радека". Другой защитник проекта тезисов Шубин388 признал, что в "них" не отведено площади для колониального пролетариата, т. е. попросту, что последнему не уделено специального внимания. Зато тезисы бесконечно много распространяются насчет колониальной буржуазии, ее "возможной революционной роли", необходимости не "отталкивать ее преждевременно" от революции, "не скидывать со счетов и тому подобной затхлой меньшевистской мудрости.
      Тезисы подверглись небывало резкой критике не менее десятка делегатов, прежде всего большинства английской делегации, одного китайского делегата, индонезского делегата Алими-на389, а также Лозовского, Ломинадзе, Фомина390 и других. Это сделало дискуссию по колониальному вопросу более интересной, чем по любому другому вопросу порядка дня -программе в первую очередь.
      Вопреки неоднократным заявлениям Бухарина, что в Индии уже не будет повторяться китайская тактика союза коммунистов с буржуазией, Куусинен в тезисах, Мануильский в своем докладе на пленуме ЦК ВКП391, ряд делегатов на VI конгрессе защищают ту мысль, что хотя индийские свараджисты392 и гандизм доказали свою реакционность и контрреволюционность еще в 1922 г. и уже с 1919 года предавали рабочее и крестьянское движение, их нельзя еще скидывать со счетов как революционную силу, в связи с усилившимся за последнее время революционным брожением в Индии, буржуазия также стала афишировать свою оппозиционность. В связи с этим, руководящие круги ИККИ -- Бухарин, Мануильский, Куусинен -- носятся снова с мыслью о "едином национальном, антиимпериалистическом фронте". В своем докладе о конгрессе на московском активе393 Бухарин в своем обычном эклектическом и беспринципном духе говорил, что, с одной стороны, индийская буржуазия контрреволюционна и заключать соглашение с нею нельзя, а, с другой стороны, со
      глашение все же заключать с ней придется.