Ветер смерти

      "... исходя из вышеизложенного, можно сделать предварительный вывод о том, что смерть, вероятно, наступила в результате острой надпочечниковой недостаточности, повлекшей за собой катастрофическое снижение артериального давления, приведшего к острой гипоксии центральной и периферической нервной системы, вызвавшей паралич сосудодвигательного и дыхательного центров, послужившего непосредственной причиной смерти..."
      М-да! Я остро чувствовал приближение каких-то ба-альших неприятностей, только никак не мог определить с какой стороны они нагрянут. Организм требовал действий, а идей для этого пока что не было. Я покосился на Николая. Берест застыл по ту сторону стола в весьма странной позе, наклонившись вперед с растопыренными руками, будто собирался обхватить нечто большое и невидимое и вдруг понял, что перед ним пустота. Вместе с тем он буквально сверлил меня взглядом, в котором смешались в немыслимом сочетании надежда, ярость и растерянность. Нужно было срочно выдать дельную мысль, и я добросовестно напрягся, физически ощущая шевеление под черепом. Но ничего путного не получилось.
      - Слушай, Коля, а когда вскрытие? - это было единственное, что пришло в голову.
      - А?.. - Берест будто очнулся от транса и принялся перекладывать бумаги на столе. - Вскрытие?.. Да на кой оно нужно?!.. Вскрытие... Вот сам съезди и узнай! Я не могу до Клокова дозвониться, вечно кто-то на телефоне сидит.
      Я хотел было возразить, в том смысле, что вообще-то работаю в другом учреждении и у меня свои обязанности, но в этот момент ожил селектор на столе, в динамике захрипело, засвистело, послышался чей-то отборный мат, и Николай тут же забыл о моем присутствии. Ничего не оставалось, как тихо удалиться восвояси.
      Лишь выйдя на улицу и окунувшись в полуденное пекло, горячим студнем заполнившее все открытое пространство, я снова вспомнил о предложении Береста посетить самому печальные пенаты Афанасия Ивановича Клокова и пришел к выводу, что это действительно разумное решение. В конце концов, можно ведь и провести собственное независимое расследование, и вполне возможно, что из этого и получится неплохой материал.
      Ободренный собственным умозаключением я развернул свои стопы в сторону ближайшей остановки троллейбуса, ибо перспектива путешествия по раскаленной улице показалась очень уж непривлекательной.
      Центральный морг управления встретил меня божественной прохладной тишиной, если только такое определение применимо по отношению к подобному заведению. Пройдя по пустому гулкому коридору, озаренному равнодушным светом газовых ламп, совершенно не дающих тени, я толкнул тяжелую дверь в конце и очутился в святая святых судмедэкспертизы - главном патологоанатомическом зале. Здесь тоже было безлюдно, если не считать длинного ряда усопших на одинаковых никелированных столах под одинаковыми, серыми простынями. В дальнем углу за обычным столом с нормальным желтоватым освещением сидел тощий парень в зеленом халате сомнительной свежести и сосредоточенно играл в электронный тетрис. Моего появления он не заметил, пока я не кашлянул ему прямо в ухо. Парень оказался незнакомым, и я счел за лучшее предъявить ему свое журналистское удостоверение, которое, впрочем, не произвело на служителя Аидова царства никакого впечатления. В ответ на мою просьбу указать настоящее местонахождение Афанасия Ивановича Клокова, он молча ткнул волосатой рукой мне за спину и снова выпал из реальности в свой тетрис.
      Двинувшись в указанном направлении, я вскоре обнаружил еще одну дверь, а за ней - лестницу на второй этаж, приведшую меня к началу сразу двух коридоров. Я трезво рассудил, что кричать в таком скорбном учреждении как-то неприлично, и, вздохнув, пустился на поиски "главного по трупам" по правилам лабиринта - слева направо. Ожидание меня не обмануло, и через пару минут я обнаружил кабинет, отделанный в евростиле искусственными дубовыми панелями с кондиционером в основании большого светлого окна и обставленный строгой черно-серой офисной мебелью с полным набором органайзера и средств связи. Посреди этого официоза за почти пустым столом восседал сам Афанасий Иванович - главный судмедэксперт и живая легенда губернского управления внутренних дел.
      Злые языки поговаривали, что Клоков подался в "судебку" с горя, когда его сняли с должности начальника экспертной службы Сибирского федерального округа якобы за "превышение служебных полномочий", и стало ясно, что карьера его на этом закончена. Не знаю, судя по характеру Афанасия Ивановича, могло быть и так, но вот то, что студенты и стажеры табуном валили в морг поприсутствовать на вскрытиях, проводимых "мэтром Клоковым", и почитали за счастье попасть к нему в ассистенты или на практику, являлось непреложным фактом. Лично я не испытывал никакого восторга от разглядывания сине-зеленых или красно-фиолетовых внутренностей всяких "жмуриков", "поплавков" и "подснежников", хотя и имел в юности прямое отношение к медицине, окончив соответствующий вуз и даже отработав по специальности несколько лет на "скорой помощи".
      - А-а, господин Котов, рад приветствовать! - прогудел Клоков своим неподражаемым митрополитским басом. - Давненько не виделись!
      - Место уж больно неподходящее для свиданий, Афанасий Иванович, - в тон ему ответил я, пожимая сухую жилистую руку эксперта.
      - И что же привело мастера пера и слова в столь мрачное и печальное заведение? - поинтересовался он, опускаясь обратно в свое кресло с высокой ортопедической спинкой.
      - Любопытство, Афанасий Иванович, исключительно любопытство! Только в двух сферах человеческой деятельности эта черта характера не является порочной - в науке и в журналистике.
      - М-да? Интересная сентенция! - он задумчиво потер свой узкий и гладко выбритый подбородок. - И на что же на сей раз оно направлено?
      - Да вот, сорока на хвосте принесла, что в вашем ведомстве обнаружилось два совершенно непонятных с точки, зрения официальной медицины, случая смерти. Пара молодых и здоровых, по заключению той же медицины, людей погибают от весьма странных для их возраста причин инсульта, острой надпочечниковой недостаточности...
      - Это какие же? - рассеянно переспросил Клоков, делая вид, что ищет на столе какую-то бумагу. - Что-то не припоминаю?
      - Ну-у, Афанасий Иванович! - я позволил себе укоризненно покачать головой. - С вашей-то памятью?!.. Да не ранее как сегодня утром! Один бизнесмен, другой - спортсмен...
      - Ах, эти!.. - хлопнул себя по лбу эксперт. - Так что ж там непонятного или загадочного? А, впрочем, завтра я буду делать вскрытие, можете поприсутствовать, разрешаю по старой памяти, учитывая ваше медицинское прошлое. Надеюсь, в обморок падать не будете, блевать, простите, тоже?
      - Покорнейше благодарю за приглашение, Афанасий Иванович, непременно им воспользуюсь, - я приложил руку к сердцу и склонил голову. - Но все-таки, учитывая мое журналистское настоящее, смею просить вас позволить взглянуть на сии объекты сегодня, хоть одним глазком, исключительно любопытства ради!
      - Надо же, как профессия меняет человека! - изумился Клоков. - А ведь, помнится, у меня на занятиях по судебной медицине, вы совершенно не проявляли интереса к таким печальным предметам, как трупы!
      - Ну и память же у вас! - я не смог сдержать восхищения. - Столько лет прошло!..
      - Да уж, не жалуюсь, - с гордостью кивнул эксперт. - Только вот запоминаются либо очень хорошие, либо очень плохие... Ладно, пойдемте, полюбуетесь на последнего.
      - Почему только на последнего?
      - Потому что первый - в морозильнике! - отрезал Клоков, и я понял, что дальше лучше промолчать.
      Мы спустились снова на первый этаж, в секционный зал, и "главный по трупам" повел меня вдоль ряда столов, поглядывая на бирки, приколотые булавками к простыням. Где-то в середине ряда он остановился и махнул мне рукой.
      - Можете любоваться! Долговой Игорь Леонидович, тридцать шесть лет, мастер спорта по футболу, - эксперт, не глядя, откинул край савана с головы покойника.
      Я посмотрел, ожидая увидеть кого угодно, но только не того, кто там оказался. Я рассчитывал увидеть лицо молодого красивого парня, каким знал его по фотографиям в газетах и по телевизору, но никак не череп, обтянутый серой морщинистой кожей с ввалившимися от истощения щеками и глубоко запавшими тусклыми глазами, почему-то открытыми, в которых отражался блеклый свет газовых плафонов.
      - Это кто? - хрипло выдавил я и закашлялся от внезапно подкатившего к горлу комка.
      - Он самый, Долговой Игорь Лео... - Клоков обернулся и осекся на полуслове, уставившись, как и я, на труп древнего старика, оказавшийся на месте молодого спортсмена. - Что за ерунда?! Откуда здесь... Эй, дежурный! - рявкнул вдруг в полный голос эксперт, буквально посинев от гнева.
      В ответ раздался грохот и короткий вопль. Это вернувшийся из тетриса в нашу реальность тощий дежурный забыл встать со стула в стремлении побыстрее явиться пред очи грозного начальника. Взбешенный главный эксперт был, однако, весьма опытным профессионалом и в следующий момент уже сообразил, что здесь дело нечисто. Не дожидаясь прибытия дежурного, он бегом ринулся обратно на лестницу. Я едва поспевал за ним, прыгая через две ступеньки. Мы ворвались в подвал, где находились морозильные камеры, и я понял, что Клокову пришла в голову та же мысль, что и мне: если это подмена, то уж в холодильнике наверняка должен лежать первый, настоящий, бизнесмен.
      Слегка дрожащей рукой Клоков отпер задвижку и потянул на себя ручку заиндевевшей столешницы. Она успела выдвинуться только до половины, как эксперт тихо охнул, схватился рукой за сердце и прислонился к стене. Я понял, что увижу в морозильнике, но все же не удержался и посмотрел. Там лежала самая настоящая мумия, еще несколько часов назад бывшая трупом тоже молодого и обаятельного бизнесмена. Я с трудом проглотил сухой колючий комок, не дававший мне произнести ни звука, прокашлялся и полез в карман за сотовым телефоном. Дело принимало весьма нестандартный оборот и требовало незамедлительного присутствия самого начальника криминальной милиции комиссара Береста.
      Было глубоко за полночь, когда мы с Николаем вновь оказались в его кабинете на третьем этаже управления, уселись друг против друга, закурили и попытались осмыслить происходящее каждый по-своему. Берест сразу же извлек папку с делом и углубился в перечитывание имеющихся материалов, а мне пришлось заняться умозрительными упражнениями.
      Итак, мы имеем два трупа. Оба - молодых, здоровых и полных сил мужчин. Оба скончались от весьма странных причин, совершенно не типичных для их возраста. А он, кстати, у них одинаковый! Тридцать шесть лет, мои ровесники. Совпадение?.. Ну, допустим. И что это нам дает?.. Ничего! Пока... Что еще? Ах да! В обоих случаях эксперты отметили следы чужого присутствия, но не смогли даже идентифицировать, кто это был: мужчина или женщина. Правда, установили, что действовали два разных человека, но как-то неуверенно. Уж больно похожи "пальчики", чего в природе не бывает. Но вот почему обе жертвы в мумии превратились буквально за несколько часов? Что же это за процесс такой?..
      - Невероятно, но факт! - подвел я итог своим невеселым размышлениям и полез в хозяйский холодильник в поисках чего-нибудь съестного.
      - Сам знаю! - откликнулся Николай, встал и принялся вышагивать по кабинету вдоль и поперек, дымя трубкой, как паровоз. - Д-димыч, ты же врач, как это всё об-бъяснить, а?..
      - Честное пионерское, Коля, не знаю! - я обнаружил только литровую бутылку тоника и тут же припал к ней, будто она была моим спасением. - А что там Клоков написал?
      - Д-да, чертовщина какая-то! Даже г-говорить не хочется. Если бы не Иваныч, д-даже слушать бы такое не стал! На вот, п-полюбуйся!
      Он кивнул на раскрытую папку с делом. Я с интересом принялся читать заключение судебно-медицинской экспертизы: "... состояние ткани коркового слоя обоих надпочечников, по данным гистологического исследования, свидетельствует о глубоком истощении депо медиаторов стресса и тотальной склеротизации сосудистого русла на уровне артериол, свидетельствующей о выраженном старении органа..." Обалдеть!.. Это в тридцать-то с хвостиком лет?!.. Я перебросил еще пару страниц: "... аналогичные характерные изменения отмечаются в большинстве внутренних органов, что соответствует биологическому возрасту 70-80 лет, но не соответствует паспортному возрасту исследуемого объекта..."
      - Ты сам-то это читал? - воззрился я на Береста.
      - Лучше б-бы не читал! - Николай вдруг сел обратно в кресло за столом и обхватил голову руками. - Слушай, может мне п-пора в Сосновый б-бор, а? Отдохну, п-посплю, витаминчиков поем?
      - Я бы тоже не отказался. От витаминчиков, - мне было не по себе. Это что, эпидемия какая-то?
      - Эпидемия?! - он уставился на меня, как на провидца. - Д-димыч, ты гений! Конечно, эпидемия! Как же я с-сразу не сообразил?! - Берест снова вскочил, потом схватился за телефон. - Наденька, соедините меня, п-пожалуйста, с Клоковым, немедленно!.. Афанасий Иванович, родной, вы д-делали анализ на вирусы, там б-бактерии всякие?.. Не вы?.. И что?.. П-понятно... Спасибо, - он медленно положил трубку на место.
      - Облом?.. - у меня неприятно засосало под ложечкой: ответ был написан у Николая на лице.
      - В Сосновый б-бор. На недельку. А лучше на д-две, - Берест с надеждой уставился на меня. - Димыч, яблочек мне п-принесешь?
      - Сам купишь! Не дрейфь, начальник, - я старался говорить бодро, но у меня плохо получалось, - прорвемся! Давай лучше подождем.
      - Чего? Еще од-дного мертвеца? - Николай снова принялся набивать трубку табаком.
      - Озарения, - я тоже вытащил сигареты. - Инсайта, как говорят экстрасенсы.
      - Их бы устами... - отмахнулся Берест, раскуривая трубку. - Ладно, ты иди, а я п-попробую еще что-нибудь... озарить.
      - О`кей, - я поднялся с тайным облегчением: мозгового штурма пока не предвиделось. - Привет Ольге! Держи меня в курсе.
      - А ты меня - просто д-держи.
      Я вышел в приемную и только там понял, куда мне надо было немедленно попасть, точнее, к кому.
      На следующий день, едва дождавшись приличествующих девяти часов утра, я нетерпеливо набрал номер телефона, и пока в трубке пиликали длинные гудки, буквально чуть не лопнул от нетерпения. Наконец там сняли трубку, и знакомый чуть хрипловатый голос произнес:
      - Слушаю, Золотарев!
      - Доброе утро, Андрей Венедиктович! Это Котов. Помните?
      - А-а, Дмитрий Алексеевич, рад слышать! Чем могу?
      - Можете, Андрей Венедиктович, и даже очень, - я постарался придать голосу максимум загадочности, ибо мой собеседник был непростым человеком.
      Он был магом. То есть, конечно, он был человеком, но очень и очень необычным. Вернее, человеком с весьма необычными способностями. Андрей Венедиктович был паранормом. Трудно сказать, мог ли он всё, но, несомненно, был способен на многое из того, что мы называем колдовством, чертовщиной, небывальщиной и прочая. По крайней мере, набившие всем оскомину телепатия и телекинез, а равно и другие теле-, были для него вещами совершенно обыденными и нисколько не загадочными. Вдобавок, Золотарев был практикующим магом и вполне легально имел соответствующую лицензию на свой вид деятельности из сферы "прочих услуг", как значилось в его бумагах. Причем в графе "Экспертиза" стояло сакраментальное "соответствует". Не знаю, как для других, но для меня и по сей день остается загадкой: кто был тем гениальным экспертом, давшим заключение для лицензионной палаты о таком "соответствии"?
      А загадочность как раз и была тем маленьким, но весьма существенным "пунктиком", на который Андрей Венедиктович, как говорится, клевал стопроцентно. На прочие вещи он мог и не отреагировать, а мне нужен был беспроигрышный вариант.
      - Я весь - внимание, - откликнулся Золотарев, и я понял, что сработало!
      - Андрей Венедиктович, может ли человек состариться за несколько часов на несколько десятков лет? - выпалил я единым духом и даже зажмурился в ожидании ответа.
      Несколько томительно долгих секунд показались мне вечностью, но, в конце концов, я услышал долгожданное:
      - Приезжайте! Жду.
      Я летел в следственное управление как на крыльях, моля Господа об одном: только бы Берест оказался на месте, только бы он согласился!
      Господь внял моим просьбам. Николай сидел в своем кабинете и рассеянно листал тощую папку с материалами дела Долгового-Володина. Результаты вскрытия обоих трупов дали однозначные выводы и позволили соединить оба случая под одним шифром.
      - Коля, кончай депрессировать! - заявил я ему с порога. - Есть возможность разобраться с этим делом раз и навсегда!
      - Это каким же образом? - хмуро поинтересовался он.
      - Нужна консультация компетентного человека.
      - Да? И кого же?
      - Думаю, Андрей Венедиктович Золотарев как раз подойдет! - бухнул я и посмотрел на комиссара глазами невинного младенца.
      - Чем же это интересно? Он же колдун какой-то, а может и шарлатан...
      - Сам ты!.. А еще в погонах!
      - Гражданин Котов!..
      - Ладно, извини, - я взял стул и уселся на него верхом напротив этого "фомы неверующего". - Коля, здесь же у нас налицо самая настоящая паранормальщина, - принялся я внушать ему очевидные мысли, но Николай тут же перебил меня.
      - Знаешь, фантастика - это твоя вотчина, а я - материалист! - он выпрямился на стуле, подумал и вытащил из внутреннего кармана заветную трубку и плоскую пачку "Герцеговины". - У меня на шее два трупа, и я обязан выяснить, откуда они взялись! Иваныч у нас голова, что-нибудь да нароет, и он обстоятельно принялся набивать трубку, а я, мысленно чертыхнувшись, полез за сигаретами. - Думаю, это какой-нибудь яд или облучение, или... паразит, высосавший из них все соки, а?
      - Ерунда! Ты же сам в это не веришь?
      - Ага, это, наверное, п-пришельцы, серые или зеленые, а может, и в к-крапинку?! - Берест не на шутку распалился и теперь дымил, что твой паровоз. - Димыч, я не верю! П-понимаешь? Должно быть этому какое-то нормальное, научно обоснованное об-бъяснение.
      - За несколько часов на шестьдесят лет, - медленно сказал я, глядя на него в упор. - Паразит высосал? Паразит питается соками органов, в крайнем случае, кровью. Он должен был бы, ну, обезводить, обескровить трупы, но не состарить! - я говорил не столько для Николая, сколько для самого себя, как бы пробуя и отвергая одну гипотезу за другой, - Яд, в принципе, может привести к такому мощному истощению, но не за несколько часов! А облучение... Трупы ведь, наверняка, проверяли на остаточную радиоактивность и другую отраву? К тому же, со следами чужого присутствия ни в гостиничном номере, ни на стадионе, как я понимаю, так и не определились?..
      - Нет, - помотал головой Берест, посасывая трубку и постепенно успокаиваясь.- За оба трупа сейчас г-генетики взялись: пытаются какие-то аб-беррации найти, что ли? Говорят, если, мол, найдем, значит, с-сами состарились. Медицинский артефакт называется...
      - А если не найдут?..
      - Ладно, - Николай резко выдохнул, как бы решившись на отчаянный шаг. - Даю тебе два часа и ни минуты больше! Потому как, сам знаешь, это превышение служебных полномочий, - он толкнул папку с делом в мою сторону. - Может у тебя что-то да нарисуется, все равно ведь никаких дельных мыслей больше нет. Валяй!
      - Благодарю за доверие, шеф! - радостно гаркнул я, хватая папку, пока он не передумал, и вытягиваясь перед ним "во фрунт". - Разрешите действовать, шеф?
      - Марш отсюда, клоун! - рявкнул в ответ Берест и принялся яростно копаться в ящиках стола.
      Я оказался за дверью едва ли не раньше его рыка и с места взял сразу третью скорость, понимая, что нахожусь почти в цейтноте. Золотарев тоже не любил ждать.
      Однако мне повезло и здесь. Троллейбус, казалось, дожидался только меня. Светофоры, похоже, были запрограммированы на "зеленую волну", а на пустом полинявшем небосклоне вдруг объявилось некое сумасшедшее облачко, прикрывшее своим нежным телом обжигающий лик дневного светила на те десять минут, пока я добирался до дома мага.
      Андрей Венедиктович, облаченный в темно-красный атласный халат с золотыми отворотами и манжетами и в мягкие восточные туфли, расшитые соответствующим узором, любезно, но в то же время сдержанно пожал мою руку, молча повернулся и пошел вглубь квартиры, тонувшей в прохладном полумраке. Также молча, я на цыпочках проследовал за ним и оказался в большом и почти пустом зале. Пол покрывал мягкий ковер с коротким ворсом весьма странной расцветки: с какого бы угла вы не смотрели на него, вам все время казалось, что в середине он имеет явное углубление или воронку, в которую вот-вот втянется вместе со всеми присутствующими. К тому же появлялось ощущение, что из этой воронки наблюдает чей-то внимательный, строгий взгляд, пронизывающий вас насквозь. Никакой люстры на потолке не было, а вместо этого во всех четырех углах комнаты висели канделябры из темного металла в форме цветков лотоса. Стены же были оклеены или покрашены каким-то фосфоресцирующим составом, создающим эффект глубины и зыбкости, будто вместо привычного камня струится некая проницаемая, но загадочная субстанция. "Дверь в Иновременье" - услужливо подсказало воображение спасительную для рассудка мысль. В общем, впечатление не для слабонервных, м-да! Не прост, весьма не прост, маг Золотарев! Надо же!..
      Андрей Венедиктович прошел на середину зала, сделал какое-то быстрое, но сложное движение правой рукой, и во всех четырех канделябрах вспыхнуло неяркое желтоватое свечение. Затем у дальней стены вдруг проявились, именно проявились, потому что раньше их там не было! - два низких кресла в такой же струящейся как стены обивке.
      - Проходите сюда, - наконец подал голос маг и уселся в одно из кресел.
      Я с некоторой опаской ступил на ковер, но так и не смог заставить себя пройти прямо по центру, а обошел "воронку" по большой дуге. Золотарев молча наблюдал за моими действиями, ничем не выдавая своей заинтересованности и не проявляя никаких эмоций. Прежде чем сесть в колышущееся с виду кресло, я украдкой пощупал подлокотник, желая убедиться в реальности его существования. Нет, обычное кресло, материал обивки похож на бархат или очень мягкую замшу. Пальцы четко ощущали материал, но глаза все равно не могли зафиксировать границу контакта! Мысленно чертыхнувшись, я задержал дыхание и... опустился в самое обычное кресло, с удивлением обнаружив, что успел буквально взмокнуть за последнюю минуту. Пришлось сидеть прямо, как при геморрое, иначе остывшая рубашка неприятно липла к телу.
      - Так в чем же суть вашего дела? - невозмутимо поинтересовался Золотарев, извлекая прямо из воздуха зажженную сигарету.
      - Вот, - я протянул ему папку с делом и тоже полез за сигаретами. Двое молодых людей одинакового возраста погибают при весьма странных обстоятельствах от не менее странных, учитывая возраст, причин. Потом, уже в морге, их тела в течение нескольких часов стареют на несколько десятков лет.
      Я закурил, окончательно плюнув на данное самому себе обещание, поискал глазами пепельницу и обнаружил ее у своего подлокотника, уже устав удивляться чудесам этой квартиры.
      Золотарев тем временем внимательно читал материалы дела и, казалось, совсем забыл о моем присутствии. При этом он курил, стряхивая пепел в мою пепельницу, не глядя и ни разу не промахнувшись. Наконец он выпрямился, выбросил окурок и захлопнул папку. Я тоже поспешил загасить недокуренную сигарету и напрягся в ожидании. Чего?.. Мне трудно описать свое состояние. Наверное, когда читаешь увлекательный роман с лихо закрученным сюжетом и уже догадываешься о финале, а заглянуть в конец так и не решаешься, ощущаешь нечто подобное.
      Андрей Венедиктович пристально посмотрел мне в глаза, и тень снисходительной улыбки промелькнула на его бесстрастном лице.
      - Ваши подозрения абсолютно верны, Дмитрий Алексеевич, - кивнул он, возвращая мне папку. - В Природе такого не бывает. Но если вмешивается кто-то... из нас, случаются вещи и куда более удивительные. Одним словом, такое мог сотворить только маг. Весьма сильный маг, а их не так уж и много. Но это ведь только половина вопроса...
      - А вторая половина? - не выдержал я.
      - А вот на нее я вам не отвечу, потому что сам не знаю.
      - "Зачем"? - выдохнул я.
      - Именно! - Золотарев поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.
      - Или "кому выгодно"? - я тоже встал, понимая, что большего от него все равно не услышу, но все-таки втайне надеясь.
      - Это уж как вам будет угодно, - подтвердил он мои опасения. Никаких имен! Даже и не просите. Не возьму такой грех на душу.
      Извините, Андрей Венедиктович, огромное спасибо за консультацию! Простите, что отнял у вас столько времени!
      -Практически нисколько. Кстати, один совет: обратите внимание на возраст... жертв.
      -Тридцать шесть лет? - я не понял, к чему он клонит.
      -Именно! У древних китайцев этот возраст считался окончанием первого цикла жизни, наступлением времени смены жизненных ориентиров. А в ведической философии одним из базовых символов Агни-йоги является квадрат, имеющий в каждой вершине число "девять", который символизирует первую ступень лестницы Вечного Бытия...
      -И что же это может означать?.. - я почти не рассчитывал на ответ и оказался прав.
      -Может быть и ничего.
      -Маг снова пристально взглянул мне в глаза, от чего на какой-то миг меня обдало почти космическим холодом, потом повернулся и двинулся к выходу.
      Мы молча вышли в прихожую, молча обменялись рукопожатием, и только когда я уже стоял на площадке перед лифтом, услышал за спиной:
      - Если все же вам удастся, сообщите мне имя...
      - Постараюсь, - откликнулся я, оборачиваясь, но дверь квартиры оказалась уже закрытой.
      Плюнув, на всякий случай, через левое плечо, я шагнул в открывшуюся пасть лифта и посмотрел на часы. Оказалось, что я пробыл у Золотарева ровно полтора часа! И мне оставалось всего пятнадцать минут из отпущенных Берестом двух часов, чтобы как раз добраться до управления.
      - Ну и как? - Николай буквально впился в меня глазами, как только я переступил порог кабинета.
      - Как я и предполагал! - я небрежным жестом метнул папку ему на стол и уселся верхом на свой любимый стул. - С тебя "бистро"! Это работа паранорма. Причем профессионала высокого класса, как сказал Золотарев.
      - А не врешь? - покосился на меня Берест. - Поклянись!
      - Чтоб я жил на одну зарплату!
      - Тьфу ты!.. А имя? Он назвал кого-нибудь?
      - Ну, начальник, за фраера держишь? Кто же на своих-то стучать будет!
      - Прекрати паясничать! - посуровел Николай. - Два трупа за два дня, а ты мне тут хи-хи расписываешь!
      - Извини, - примирительно сказал я. - Тебе бы самому к этому магу съездить. Место совсем не для слабонервных, поневоле поверишь и в упырей, и в духов.
      - Может и придется, - также серьезно ответил Берест. - Мне же теперь надо всю их шатию-братию перетряхивать.
      - А толку-то, Коля? - я даже расстроился от его заявления. - Ты, верно, до сих пор не представляешь, с кем имеешь дело? Это же - Магия! Ну, что ты со своим "УКашкой" ей сделаешь?
      - Двадцать лет за Полярным кругом!..
      - Ха-ха четыре раза! И еще четыре - ого-го!
      - А вот потом и посмеемся! - Берест заметно разозлился, и я счел для себя за благо замолчать. - Ладно, за помощь следствию спасибо, а теперь катись отсюда и не мешай работать!
      - Вот так всегда: как за дерьмом, так - кис-кис, а как за орденом, так - брысь! - не удержался все-таки я и тут же быстренько исчез за дверью, не дожидаясь грома и молний на свою буйну голову.
      Город встретил меня июльской сауной, какая бывает у нас в Сибири только раз в пять-шесть лет. Но когда она приходит, может дать сто очков форы любым капиталистическим тропикам! Под залпами распоясавшегося светила начинают плавиться асфальт и пластиковые бутылки, а мороженое тает уже в холодильных витринах, не справляющихся с сорокапятиградусной жарой. Движение на улицах замирает, а редкие смельчаки на своих авто ползают со скоростью "бешеной черепахи" (целых сорок километров в час!), потому как есть реальный риск взрыва радиатора от перегрева. Прохожие передвигаются короткими перебежками от одного кусочка тени до другого, либо из магазина в магазин, не забывая восполнять в каждом втором утерянные запасы влаги с помощью минералки, а то и легкого пива, коего в нашем славном городе производится в изобилии, особенно летом.
      Я тоже включился в этот супермарафон на улице и даже одолел первые два квартала без подкрепления жидкостью, но потом все же пришлось залить собственный "радиатор". А так как минералку я после Колобковых возлияний просто видеть не мог, пришлось воспользоваться проверенным напитком по имени "пиво "Крюгер светлый". И, поскольку до редакции предстояло пройти еще шесть или семь кварталов, то в отделе я появился "слегка беременным", издающим при каждом шаге булькающие звуки, и с пузырящимися ушами - во всяком случае, ощущения были именно такими.
      В отделе царствовала нежная прохлада. Это заработал, наконец, бастовавший всю зиму и весну кондиционер. В комнате блаженствовал только один Дон Теодор. Развалившись в кресле в дальнем углу и сложив босые костлявые ноги на стул, он посасывал через трубочку какой-то сок и просматривал на маленьком телевизоре свой очередной видеошедевр, посвященный, как оказалось, открытию нового парка отдыха на речной набережной в Южном округе.
      Поскольку Федя никогда не отличался стремлением к общению, мы лишь обменялись с ним формально приветственными улыбками, и он вернулся к своему занятию, а я уселся за свой стол и несколько минут просто остывал, выпуская в пространство накопленную солнечную энергию. Почувствовав, что мои бедные мозги снова обрели нормальную консистенцию, я попытался еще раз проанализировать весь ход событий за последние несколько суток.
      Некто в ночь с субботы на воскресенье проникает весьма нестандартным образом в совершенно закрытый номер гостиницы и доводит до инсульта здоровенного, тридцатишестилетнего парня, прошедшего огни и воды российского бизнеса, а потом также нестандартно исчезает, не оставив никаких существенных следов и ничего не взяв. Впрочем, нет, как раз взял, и даже очень! Правда, выяснилось это только через сутки, и то благодаря моему неуемному любопытству.