— Ну, чего уставился-то? — грубовато сказал Тимофей. — Ты еще бинокль себе на грудь прицепи, очень помогает в таких случаях! А то некоторые могут и не понять, зачем ты тут в окошко выпялился, кого или чего высматриваешь…

— А! — пробасил Леха. И гулко ударил себя по лбу.

— Займемся нашим делом, — напомнил им всем Тимофей, красноречиво похлопывая себя по уху двумя пальцами. — А местных давайте пока оставим в покое. Они, по идее, просто-таки обязаны бдить за всеми приезжими — а то вдруг кто бомбу привезет сюда в багаже или еще чего-нибудь такое учудит, нарушающее все местные законы и священные уложения… Гостиницу, раз уж она специально спроектирована, почти наверняка строила местная охранка. В общем, вернемся к нашим клопам. Вигала, есть у тебя какой-нибудь способ?

— Какой-нибудь способ для чего? — не понял эльф.

— Красненький инопланетянин, — терпеливо пояснил Тимофей. — Помнишь такого? То есть ты конечно же не помнишь — но уже знаешь о нем, как я понял. Он мог подсунуть нам клопов. Возможно, даже вживить их в тело. Но не слишком глубоко, потому что разрыв во времени между нашим разговором на перекрестке и тем моментом, когда я… и, надо полагать, Леха тоже… в общем, когда мы оба очнулись в своих квартирах — этот промежуток был не так уж и велик.

— Сейчас, — послушно сказал эльф.

Встал и протянул руки сначала к Тимофею, а потом и к Лехе.

— А ты чего это? — испугался Леха. — У тебя руки с рентгеном, что ли? Смотри мне, не переборщи тут с излучением…

— Не бойся, — вполголоса успокоил его Вигала. — Структурный анализ, который проводят эльфы на живом теле, всегда безвреден. Ну или почти всегда. Нет, чужеродных тел в вас нету. И одежда тоже чиста. Хоть и потеряла всякий вид после пастей калаучей.

— Ну хорошо, — резюмировал Тимофей. — Значит, они выслеживают нас каким-то совершенно другим способом. Но вот каким?

На душе было хреново — плохо, когда рушится гипотеза, так хорошо и аккуратно объясняющая все происходящие странности разом. Итак, на повестке дня снова стоял все тот же вопрос: как инопланетянин смог узнать, что они двинутся со старушки Земли именно сюда?

Тимофей ломал мозги, но ничего путного в голову не приходило. Леха, явно заметивший его усиленную мозговую деятельность — и сопевший сейчас с ярко выраженным сочувствием в носовых тональностях, — утешительно похлопал его по плечу.

— Предлагаю решать проблемы по мере их поступления, — неожиданно сказал Вигала. — Выслеживают — ну и хрен с ними. Или бог — у вас вообще язык инвариантный, посылать можно в такие стороны, что и на драконе не долетишь… Нам все равно нужно решать здесь свои дела. Вне зависимости от красных инопланетян. А что касается вашего инопланетного друга — то ли он тут, то ли нет…

Боевые друзья-товарищи спешно расселись на кроватях и осторожненько так поглядели друг на друга. Вопрос был не в том, кому говорить первым. А в другом — а что, собственно, говорить-то? Учитывая, что их вполне могут подслушивать с другой стороны улицы. И не только с другой стороны…

— Может, пойдем прогуляемся? — наконец не выдержал Тимофей. — Или к этому самому — главному магу сходим. В очереди постоим, прошение всучим… Пора, в конце концов, и нам приобщиться к благам местной бюрократии.

— Действительно! — с готовностью согласился Вигала. И вскочил.

Все трое выскочили на улицу как ошпаренные. Хозяин с венецианским именем Гондола, по-лягушачьи выпрыгнув из-за стойки, тоненько зачастил им вслед:

— Куда вы, гости дорогие? Сейчас лапки прыгучи подам, филе гуманоидоядного бизона под соусом из свежих бараньих глаз…

— Потом-потом… — пробормотал Тимофей, давя в животе рвотные спазмы.

Дверь хлопнула за их спиной, надежно отрезая от свежих бараньих глаз. Тимофей глотнул воздуха, Леха сделал то же самое. Один Вигала был, как всегда, спокоен и невозмутим.

— Ну, пошли, что ли…

Они двинулись по улице скорым шагом — Вигала в роли ведущего, остальные на полшага сзади. Тимофей шепотом поинтересовался:

— А ты точно знаешь, куда идти?

— Я же сказал, эльфы здесь бывали. В поисках Маратаэля, Ларца и прочих удовольствий…

— Каких таких удовольствий? — тут же встрял с вопросом простодушный Леха.

Эльф все с тем же невозмутимым видом глянул на братка и холодно просветил:

— По ночам город магов открывает свои притоны. Всех видов, всех мастей и на любой вид клиентов. В них все мыслимые и немыслимые удовольствия, а также извращения любых видов — в общем, все по желанию клиента. Помню, я тоже тут… гм… Просветился. С русалкой.

— Так ты здесь уже бывал?! — поразился Леха. — И все эти мыслимые и немыслимые опробовал? Ага, вот откуда ты все знаешь!

Они прошли по улице еще несколько метров в полном молчании. Леха все осваивал полученную от эльфа информацию, обдумывал ее, морща и почесывая могучий лоб. В обычном состоянии девственно гладкий, кстати. Потом вдруг жалобно спросил:

— А как это — с русалкой? У них же… э-э… рыбий хвост, чешуя…

Вигала неодобрительно смерил Леху взглядом:

— Побывав здесь, четко понимаешь, что грехи подчас почти столь же утомительны, как и добродетели.

— Как это?

— Ни с кем не спишь — тошно, — перевел Тимофей мудреную Вигалину речь для простого русского человека Лехи. — Слишком много спишь — тоже… гм… тошно.

— Не, — солидно возразил Леха. — Мне от этого всегда только хорошо бывает! А тебе, значитца…

И он с сочувствием, немного наигранным, глянул на эльфа.

Вигала сделал вид, что немного обиделся, и с чувством произнес:

— Помнится, кое-кто и сам… тогда, после сигвортов едва ноги волочил! Говоря по вашей же старинной русской пословице — укатали тогда Леху крутые сигвортские горки! Или лучше сказать — крутые сигвортки?

И прибавил шагу. Что при длине его ног эффект имело просто необычайный — могучий эльф практически сразу же оторвался от них метра на три-четыре. И продолжил стремительно наращивать разрыв.

— Короче, — философски заметил Тимофей, переходя на легкую полурысь, чтобы догнать эльфа, — перевожу для не понявших — если тебе, Леха, и тогда тоже было хорошо, то я уж и не знаю что сказать. Извращенец ты, Леха!

— Ну, ты… — вполголоса запротестовал Леха, сопя и тоже набирая скорость.

— Ну хорошо, мазохист! Если тебе так легче…

Офис главного мага размещался на площади в форме равностороннего восьмиугольника. По сторонам теснились дома, выполненные в едином архитектурном стиле — сплав средневековой готики и знойно-кокетливого рококо. Толстенные кирпичные стены, гладкие фасады, оканчивающиеся сверху коническими выступами, крохотные узкие окошки — хоть сейчас ставь в них пулемет, и будет готовый дот; входные двери строго посреди фасадов и над ними — круглые окошки, забранные витражами из цветного стекла. Витражи изображали многолепестковый цветок, заключенный в круг, — классическая готическая роза. Хотя, на взгляд Тимофея, на розу это походило мало. Скорее на мутировавшую разноцветную ромашку. От рококо здесь были кокетливые витые колонки вокруг окон, густо облепленные резными бантиками, цветочными гирляндами и мордочками смеющихся амуров. Хотя, возможно, это были вовсе не амуры — учитывая, что планета все же не Земля и жили здесь отнюдь не люди. Или, так сказать, не совсем люди. Роль входных дверей играли резные плахи, белые с позолотой, сплошь покрытые все той же смесью амуров — что интересно, тут у них уже и крылышки имелись, совсем как у земных. А вокруг амуров красовалось то же самое, что было налеплено и на колонках — бантики, цветочки, бутончики и прочее. Короче, лепота на фоне суровой готики…

Здешнее присутственное место отличалось от всех окружающих зданий. И отнюдь не архитектурой. Из распахнутых дверей на площадь вылезала толстая длинная очередь, гусеницей закручиваясь на брусчатке. В общем, вот это уже было совсем как на Земле.

— Стоять будем?! — помрачнев, спросил Тимофей. И даже сбился с шага.

Эльф вздохнул, но промолчал. Запыхавшийся Леха нагнал их обоих, шлепнул по плечам, радостно посмотрел на очередь.

— Не робей, сенсей! В смысле — путевые люди здесь не стоят, братки! Ну, где прошение-то? Счас пройду через это наследие коммунизма, как пуля в масло!

— В яблочко, — поправил Тимофей. — В масло входит нож, а пуля должна попадать в яблочко.

— Да хоть в компот! — здравомысляще рассудил Леха.

И нацелился на очередь.

— Письменные прошения здесь не принимаются, — просветил Леху Вигала. — Только устные и только лично от просителей.

— Ну тогда айда — лично просить будем!

Леха азартно ухватил их обоих за плечи и устремился вперед, грудью прокладывая путь для себя и для своих спутников. В толпе-очереди, состоявшей в основном из страхолюдного вида субъектов — кто с когтями, кто с клыками, а кто и вовсе с рогами, — на их наступление отреагировали сразу же. Но как-то неуверенно и запоздало возмущенные крики раздавались в основном сзади, от людей, то есть от монстров, уже снесенных с их пути могучей Лехиной грудью.

Внутри очередь проходила по неширокому холлу. И заканчивалась в крохотной комнатушке, где сидел один-единственный монстр. Разодетый в малиновую хламиду с частыми золотыми звездами. Перед ним угодливо ссутулился человечек с длинными ушами, что-то растерянно лопоча. Леха, равнодушный к формальностям, пинком распахнул дверь, втащил Вигалу и Тимофея внутрь и тщательно припер дверь собственным могучим телом. А это, интересно, для чего — чтобы бедный монстр не сбежал?

— Ну что, братан? Поговорить бы надо…

Сказано все это было хорошо отрепетированным таинственным голосом. С едва заметными угрожающими обертонами.

— А вы хто такие?! — брезгливо поинтересовался монстр в малиновой хламиде. И пренебрежительно так покривил толстые черно-бордовые губы на желтовато-пятнистом лице.

— Мы люди, — нахально признался Леха. — А человек — это звучит гордо, ты согласен?

Тимофей покосился на Леху. Так-так. Пальцы у того уже были веером… Бедный монстр! Сейчас будет наезд между мирами. Два-ноль, ведут новые русские…

— Не думаю, — все так же брезгливо отозвался монстр. — Вот дерьмаки — это да, это действительно звучит гордо. Я сам дерьмак!

— Вижу, — все с той же смесью таинственности и нагловатого хамства в голосе заявил Леха. — Действительно, вылитый дерьмак. Да за версту видно, что именно дерьмак, — и все тут! А мы, видишь ли, просто люди. И прибыли сюда с сугубо личным делом к вашему главному му…

— Магу! — в голос дружно закричали Тимофей с Вигалой. — К главному магу мы!

— К главному магу, — все тем же тоном быстро поправился Леха. — С личным, очень важным и очень выгодным для главного мага делом… К тому же он наш земляк. Слыхал?

— Конечно. Но тут уж ничего не поделаешь — у каждого мага есть свои недостатки, — презрительно изрек монстр.

— Это ты так про персону главного мага? — ласково поразился Леха. — Зря, зря… Значит так — мы молчим про твои неуважительные выражения, а ты нас быстренько продвигаешь к самому главному магу. Вместе с нашим нижайшим прошением об убежище. Идет?

Скрюченный человечек с длинными ушами что-то заскулил из-за спины Вигалы. Эльф торопливо повернулся, выволок человечка на свет божий и заботливо спросил:

— Что тебе, мюсли? Ты ведь мюсли, не так ли?

— Я, — снова заскулил мюсли. — Я с жалобой… То есть с прошением! Тоже — с нижайшим прошением…

— Да ерунда, — лениво проговорил монстр в малиновом балахоне. — Не обращайте внимания, земляки нашего высокородного… Сестру у него там кто-то из кирглей обидел… Вот и просит укорота на обидчиков!

— И вы, конечно, ему поможете? — с нажимом в голосе осведомился Вигала.

Сзади недовольно забубнил Леха. Мы, дескать, сюда со своим делом… И не след путевых пацанов равнять с какой-то мюслей! Которая и рифмуется-то исключительно неприлично — с соплей…

Монстр окрысился. Зубы у него росли ровным зигзагом. И прикус был замечательный — словно зубья двух совершенно одинаковых пил втиснули друг в друга. С точностью до миллиметра.

— А что прикажете делать? Киргли законов не уважают, начальствующих магов не слушаются… А маги-оружейники, которые и должны в таких случаях реагировать — причем должно реагировать, отмечу, — кирглям открыто благоволят. Так что киргли творят в городе все, что им вздумается. Правда, в определенных рамках, строго в них… Что нас скорее огорчает, чем радует. Смертельных случаев, увы, нет, так что формально для применения Высших Мер нет повода…

— Значит, если я правильно понял, — чуть придушенно сказал Вигала, — пока никто не помер от их руки, вы сами и пальцем не пошевелите?

— Точно… Теперь о вашем прошении…

Монстр довольно цокнул, с хрустом поскреб когтистой ручищей у себя между зубов. На влажно поблескивающей поверхности бордовых десен в результате этого зверского корябания не появилось ни царапины. Да и вообще вся желтая в серый горошек морда монстра выразила одно сплошное удовольствие. То ли у него десны бронированные, то ли слишком уж далеко зашел кариес…

— Вы заявились в мой кабинет без всякой очереди, как я понял? Так-так. Презрев по пути законные права граждан нашего города, стоящих в этой очереди по месяцу и более, злобно растоптав, все их гражданские свободы…

— Гражданские свободы, состоящие из месячных очередей? — пробормотал Тимофей. — Ну их к черту, такие свободы и растоптать не жалко…

— Тише, братан, — невозмутимо отреагировал сзади могучий браток Леха. — Не надо злить начальство, ему и так тяжело управлять народом…

— Точно, — самодовольным голосом подтвердил монстр. — Невыносимо тяжко! Бремя власти, то да се… Просто давит на плечи. Управляй тут такими, как вы, в поте морды лица… Кстати, о вашем прошении — я его отклоняю. Вы в очереди не стояли, проникли сюда незаконным путем. Так что извольте-ка вернуться назад да попарьтесь в очереди с месяцок, потом еще месяцок подождите аудиенции у главного мага. Глядишь и выгорит у вас что…

В наступившей тишине явственно слышалось, как Вигала скрипнул зубами. Леха шумно задышал, в перерывах между вздохами цветисто поминая некую загадочную то ли даму, то ли просто жабу, согрешившую одновременно с козлом, папуасом и носорогом, а потом еще и сделавшую себе аборт до срока, от которого осталась какая-то жертва — причем в данный момент именно на эту жертву Лехе, судя по выражениям, в упор не хотелось глядеть. Тимофею тоже стало не по себе. Месяцев в запасе у них не было. На все про все у них оставалось не больше двух земных суток.

И в первый раз за все время их путешествия Тимофей осознал всю, скажем так… утопичность их миссии. Пойди не знаю куда и принеси то, что нужно, — и сделай это всего за два дня и две ночи…

— Да, бюрократия — это страшная сила, — сказал он вслух, прокручивая тем временем в голове одну-единственную мысль — что же теперь делать? Совершенно невозможно ждать тут целых два месяца. Немыслимо, черт возьми… Даже опустевшая Земля… их Земля была прекрасна. Но даже эльфам придется ее покинуть, если они так и не смогут отыскать пресловутый Ларец Сил. Но чтобы его отыскать, нужен главный маг. И на пути к нему сидит вот этот уродец. Причем, судя по тому как этот гад обращается здесь с бедными просителями и какую создал очередь, видно было, что душонка у него столь же отвратительная, как и не блещущее красотой личико. Если еще не более мерзопакостная…

Взять бы его сейчас за иглы на голове и ревностно приложить этак разиков надцать — и все эти надцать разиков исключительно фейсом об тейбл.

— Вообще-то, — медленно начал Вигала, словно услышав его мысли, — мы тут попросили по-хорошему, по-положенному… На Земле, когда мы ее покинули, тоже почему-то начали считать эльфов субтильными ребятами, могущими только пыльцу с цветочков стряхивать… Но мы… точнее, лично я могу попросить и по-плохому. И плюньте тому в глаза, кто считает эльфов веселенькими ребятишками из-под кусточка…

Монстр надулся. Тимофей шагнул к эльфу, подпер его своим плечом. И не беда, что оно пришлось Вигале точно в подмышку, главное — это поддержка. Сзади набычился Леха, забормотал, начал складывать пальцы веером, одновременно принимая что-то типа боевой стойки.

Ситуация накалилась до предела, но тут мюсли, затертый землянами в компании с могучим эльфом в угол и временно позабытый там всеми, отчаянно закурлыкал, замахал коротенькими ручонками, направляя их одновременно и на монстра, и на троицу.

— Это возможно, — даже не дослушав курлыканье до конца, милостиво произнес желтовато-пятнистый уродец. — Да, это вполне возможно. Я добр, я снисходителен, я позволяю…

Выдав этот перл бюрократического нарциссизма, монстр откинулся назад и радостно улыбнулся. Вновь сверкнули зубы, больше похожие на две белые пилы, совмещенные зубьями.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил Вигала. — Я тоже добрый. И мои соратники, само собой, тоже добрейшей души существа… то есть люди. Такие добрые, что аж сиропом писают по причине своей излишней доброты! В общем, мы согласны. Предложение разумное, к тому же мне пора размяться. А в вашем городе борделей и в морду-то получить не от кого — боятся все почему-то нас, бедных эльфов, обходят строго по соседним улицам…

После чего «бедный эльф» склонил голову набок и вполголоса пояснил изумленным «соратникам»:

— Бедолага-мюсли предлагает отдать нам свою очередь. Он отказывается от прошения к главному магу — в нашу пользу… Но взамен мы поможем ему с его проблемой. Я, собственно, уже согласился за вас. Но если кто против…

— Это с кирглями-то разобраться? — деловито уточнил Леха от двери. — Не, я не против…

И любовно клацнул каким-то затвором, хотя по настоянию Вигалы они покинули гостиницу совершенно безоружными. Значит, оборотистый Леха все-таки сумел протащить под полой что-то такое… шибко поднимающее у него настроение. И понижающее при этом давление у противника — причем понижающее до полного нуля, путем прекращения жизнедеятельности организма.

— А что насчет продвижения нас к главному магу? — громко спросил Тимофей. — И желательно побыстрей. А то мы, знаете ли, в полном ужасе тут — за нами враги мчатся по пятам, плюясь огнем, сверкая блеском стали. Даже туалетную бумагу не купишь по причине полного отсутствия времени…

Монстр тут же увел вниз ало-рыжие глазки, сцепил на мощном брюхе когтистые ручищи, начал их внимательнейшим образом рассматривать.

— Ну, не знаю, не знаю… Жизнь всегда ценнее всего, не так ли? Правда, беженцев у нас давно тут не бывало… Но как мне помнится, денежек у них при себе всегда на самую малость побольше, чем то требуется для главного мага. На самый чуток, но все же…

— Не боись, братан, — довольно злым голосом утешил монстра Леха. — Мы все свои излишки тебе сольем, не беспокойся! Чтобы не надорваться ненароком под их тяжестью! Ты только не побрезгуй, прими!

Монстр начал задумчиво рассматривать собственные когти. И этак рассеянно обронил:

— Беру только вперед…

— Ясное дело, братан, — холодно заключил Леха. — Такие нехорошие парни, как ты, всегда берут только вперед. А такие, как я, берут назад. Ну, бывай! Некогда мне тут с вами ля-ля, а то вдруг му-му какое подвалит… так что пошел я с кирглями разбираться! А потом сразу назад, сразу к тебе, родному, — с нашими-то излишками…

Сзади жалобно хрустнула дверка, которую мощный Леха вышиб пинком, покидая тесный кабинетик. Тут же огорченно взвыли субъекты, кому данная дверка по пути что-то там прищемила, близкое и сердцу крайне дорогое. Вигала устремился за ним, почти нежно прихватив мюсли за плечи. Тимофей ошарашено подумал, что двум амбалам, по всей видимости, абсолютно наплевать на то, что Лехину речь вполне можно трактовать как намек. И причем намек угрожающий — я тебе взятку дам, да я ж ее и возьму…

— До скорого свиданьица, — вежливо бросил он местному бюрократу и успокоительно так улыбнулся. — А вы наше прошеньице уже зарегистрировали?

Выходить обратно на улицу по пути, проложенному — или, точнее, продавленному — через очередь этими двумя, было легко. Субъекты из очереди стояли строго по стеночкам, скалили зубы, но ближе не подходили и более активных действий предпринимать не спешили. Тимофей вывалился на площадь, рысцой подбежал к сладкой парочке, в данный момент дружно взирающей сверху вниз на ссутуленного мюсли. Мюсли, всхлипывая и нервно подергиваясь, опять что-то курлыкал.

— Он говорит, — быстро переводил Вигала (вот знаток лингвистики!), — сестра у него старая, муж ее бросил еще лет двадцать назад — по причине крайней склочности характера и нескладности фигуры… Она зарабатывает себе на жизнь наложением обманных чар. Например, надо тебе к чужой жене, у которой муж уехал, так что ей некому теперь излить свою чувствительную душу — а в доме куча родственников от мужа осталась, все бдят, если куда-нибудь выйдет, тут же в сопровождающие набиваются… Идешь к мастерице обманных чар, она на тебя налагает облик какой-нибудь родственницы женского пола, желательно — родственницы этой самой чужой жены. А потом прямо к даме! Запираешься с ней в комнате, тушишь свет, задергиваешь занавеси… На ощупь-то все равно мужчина! Опять же воры такими вещами пользуются, ревнивые мужья…

— Как это? — проявил жгучий интерес Леха.

— Ну… Налагают на себя облик предполагаемого соблазнителя, подстерегают свою жену где-нибудь вне дома — в лавке, на пустынной улице. И смотрят на ее реакцию. А потом, если сомнения таки подтвердятся, можно уже и в облике жены подкрасться к соблазнителю, чик — и раз и навсегда лишить его возможности одаривать мужей рогами. А самому скрыться под шумок. Здешний закон это позволяет, даже одобряет…

— М-да…

Леха почему-то враз закручинился. Неужели он надеялся прямо тут, так сказать, в перерыве меж боями, завести какую-нибудь интрижку?

— А если на самом деле ничего не было? А муж все равно клянется и божится, что было? — поинтересовался Тимофей.

Вигала с едва заметной усмешечкой глянул на обоих людей.

— Здесь это невозможно. Правоту своих клятв подтверждают, сунув голову в пасть Клонейскому Быку, а он, сердешный, в ответ на лжесвидетельство тут же шейку перекусывает самым недвусмысленным образом, головы лишает… Так что здешних замужних обольщать не советую никому. Ну, может, после столь пространных справочных сведений вернемся все-таки к нашим баранам? В смысле к кирглям? Месяца три назад уважаемые киргли, небольшой общиной проживающие неподалеку от дома достойного мюсли и его сестры, заявились к старушке и потребовали срочно свернуть свою лавочку. А в подтверждение своей нижайшей просьбы перебили в доме все, что попалось на глаза. Включая и кувшины с магическими притираниями, с помощью которых налагаются обманные чары… Маги-оружейники помочь старикам отказались — им киргли больше по душе, они их прямо-таки обожают, так как те варят лучшую в округе солнечную брагу. А маги-оружейники питают к этому напитку самые теплые чувства. По всем этим причинам старушка больше не работает, старики затягивают потуже пояса, а бизнесом с обманными чарами уже начали активно заниматься киргли. Как это у вас квалифицируется — передел сфер влияния, я прав?

— Как я уже отмечал, ты в наших терминах просто спец, Вигала, — тяжело вздохнув, сказал Тимофей. — Ну и каковы росточком вышеуказанные киргли? Полагаю, в благодарность за уступленную очередь от нас ждут не меньше чем адекватных мер? В смысле тоже пойти и перебить там все на своем пути…

— Приблизительно, — кивнул Вигала. — Смысл уловлен правильно. Хотя бить там придется не только горшки, но и головы… Ну, вперед?

Они вдвоем с Лехой торопливо развернулись и устремились в переулок, выходивший в один из углов площади. Мюсли с готовностью затрусил за ними.

— Робин Гуды вы мои, — печально проговорил Тимофей, обращаясь уже к могучим спинам, — прямо-таки Стеньки Разины без княжон! А скажите-ка, на какие шиши мы будем давать взятку местному мздоимцу? Леха, как у тебя с запасом золотых цепочек?

— Эх сенсей, — укоризненно прогудел спереди Леха, продолжая резво перебирать ногами по каменной мостовой и удаляясь все дальше и дальше от опечаленного всеми этими заботами Тимофея. — Дитя ты в путевых делах, право слово! Помяни мое слово — там, где есть такие разборки, там непременно и деньги имеются!

— А вот это уже ограбление, — пробормотал себе под нос Тимофей, тяжко вздыхая и пускаясь в путь вслед за этими двумя. — Хулиганство, вымогательство, организованная преступность, порча имущества, грабеж, предложение взятки — я уж и не знаю что сказать. И чего мы тут еще не наворотим…

Злополучные киргли проживали в очень симпатичном домике — размахом на два-три квартала, с типичными здесь узкими окошками и толстенными стенами. Единственное в облике дома, что смогло хоть как-то утешить Тимофея, — это то, что в высоту дом имел всего один этаж. Вот радость-то — меньше этажей, больше кислороду… в смысле меньше народу.

Сами киргли оказались детинами под два метра ростом, с черной кудлатой шерстью на головах и острых ушах. Они прогуливались перед домом, они сидели перед домом, они высовывались из окон…

И имели слишком уж явный перевес перед двумя сумасшедшими — иного эпитета к Вигале с Лехой Тимофей подобрать никак не мог. Да, собственно, и не пытался даже. Двое сумасшедших в компании с одним несчастным учителем тюк-до против целой общины кудлатых здоровяков. Одно слово — безумству храбрых…

Роль Сусанина в этом безумном действе исполнял старичок-мюсли. А вот интересно, мюсли — это название всей его расы или только народности? «Впрочем, не все ли нам теперь равно», — горько подумалось Тимофею. Хотя, безусловно, помереть за расу приятнее. По сравнению со смертью за какую-нибудь ма-аленькую такую народность… И название звучало так загадочно — мюсли. На его родной Земле по странному совпадению так называлась простая смесь сухого геркулеса с сухими же фруктами и еще чем-то там таким же низкокалорийным и малосъедобным… Старичка предупредительно отослали метров за сто от дома. Надо полагать, домой, к сестрице-старушке — щи хлебать, благодетелей ждать… А затем Вигала и Леха, даже не останавливаясь, промаршировали к дому. На манер Ильи Муромца с Алешей Поповичем… Вот он, час «Ч».

«И никто не узнает, где могилка моя», — со странной смесью восторга и ужаса подумал Тимофей. Проблема в том, что убивать этих кирглей никак нельзя. Стало быть, на поражение бить не следует. Бить надо исключительно с расчетом на временное успокоение. А что, если у них жизненно важные точки находятся как раз там, где у людей— просто успокоительные? Дашь такому в ухо — а голова-то и отвалится. И будет он, Тимофей, изображать вариацию гамлетовского — «бедный Йорик», дескать, хоть я его лично и не знал…

Сладкая парочка впереди остановилась. Аккурат перед входом в особняк. Леха стоял красиво — набычив шею, расставив ноги. А Вигала — просто, только руки на груди сложил и, наклонив голову, рассматривал дом-общину с нескрываемым презрением. Серебряная грива колыхалась под легким ветерком, прядки плыли по теплому воздуху, распушались в серебряные метелки, нежно-зеленый плащ играл складками. Кудлатые киргли, которые до этого на марширующих к дому чужеземцев внимания не обращали никакого, прямо-таки в упор плевали на подозрительную компанию, прущую отчего-то прямо к их дому — что, кстати, очень красноречиво говорило об их репутации здесь, в городе магов Эллали, — теперь начали стягиваться в стенку — прямо как на футбольном матче перед пенальти.

Тимофей в три шага догнал своих слегка безумных соратников, которых мамы явно еще в раннем детстве систематически стукали головками об асфальт. Встал сзади, пытаясь хоть как-то оценить ситуацию. Так. Вон тот киргля, надо понимать, тут за главного — поскольку вышел из дома только что, явно по сигналу тревоги, наверняка уже поданному кем-то из сотоварищей, — и направляется прямо к ним. А соплеменники перед ним почтительно расступаются…

— Что нужно гостям нашего города у скромных кирглей? — не слишком любезно буркнул субъект, встав метрах в двух от вышеуказанных гостей.

Леха начал красивым суровым голосом:

— Поговорить бы надо, дядя. Слухи тут по всем мирам идут, что вы несчастных старушек у себя на Эллали зажимаете… Нехорошо это. Мировая общественность волнуется.

— И откуда ты такой? — поинтересовался субъект, поглаживая что-то вроде длинного ножа, висящего в ножнах у него на бедре.

Похоже, запрета на ношение холодного оружия у них тут нет.

Равно как нет и запрета на ношение огнестрельного. Но монстр из кабинетика особо оговорил, что в случае смертоубийства они применяют некие Высшие Меры. Именно так, с большой буквы — и Меры, и Высшие. Значит, у них тут что-то вроде американской демократии — вооруженным можешь быть, но отвечать обязан за каждую пулю, которая ушла не в молоко.

— Я-то? — деловито изумился Леха. — Я буду из органов социальной опеки над престарелыми. Вселенского значения органы…

Киргли отчего-то сразу же переглянулись. Вожак на время свел свои глаза на переносице — видимо, именно так у кирглей и протекал мыслительный процесс, с косоглазием и пучением глазных белков на всех встречных-поперечных…

— Э-э… — родил наконец вожак кирглей.

Леха шагнул вперед и угрожающе произнес:

— Стариков не уважаешь?

— О-о… — опять засмущался кудлатый детина с ножом. — А вы и правда… ну, из этих органов?

До простодушного Лехи, видимо, не сразу дошло, что ему поверили. И даже восприняли нахальный наезд как нечто само собой разумеющееся. В голову Тимофею ударила горячая волна. А вдруг и вправду получится?

Он обогнул Леху, встал перед ним и зачастил:

— Согласно уложениям Женевской конвенции от… от года тысяча девятьсот девяносто девятого, Всемировая инспекция органов социальной опеки имеет право останавливать произвол, чинимый над стариками во всех мирах. Уложение за артиклем десять тысяч триста шестьдесят, от семнадцатого мартобря эпохи Христа за Галактику. И взыскивать с обидчиков штраф…

Он запнулся. Блеф блефом, но как назначить штраф, если сам в местных денежных единицах ни бум-бум? Да и для определения размеров нужен валютный курс…

Выручил Леха, сладеньким голоском (что на фоне его баса звучало просто убийственно) добавивший из-за спины:

— Штраф в размере всего их движимого и недвижимого имущества! Короче, счас описывать будем. Тащите деньги, готовьте алмазы-бриллианты…

Киргли заволновались. Кто-то из их толпы завопил на кого-то, замелькали кулаки.