Со временем, я думаю, появятся и новые крупные предприниматели, которые уже не будут пытаться взять власть в свои руки и доверятся демократии. Но до этого еще очень далеко.
      Должен признаться, что лично на меня летом 1998 года никто из олигархов не пытался оказывать серьезного давления. Отношения у нас были весьма ровными, если не сказать дружескими. Возможно, я лучше других чиновников понимал интересы крупных бизнесменов, в то время как некоторые из них понимали ситуацию в стране лучше многих министров. С крупным бизнесом можно и нужно сотрудничать, но государственные интересы при этом должны неизменно преобладать. В противном случае страна несет урон, что мы и наблюдаем в России в последние годы.
      Негативная роль олигархов не вызывает сомнений. Она состоит не только в разграблении государственной собственности и финансовых ресурсов, но и в дискредитации идей экономических реформ. Олигархам реформы, по сути дела, не нужны, им выгодно их сдерживать.
      ГЛАВА 15
      Борис Ельцин и его кремлевская "семья"
      Сегодня мало кто помнит, что совсем еще недавно политики и средства массовой информации в основном обсуждали окружение Ельцина, а не его "семью". Терми
      нология изменилась как-то незаметно, ибо реально изменилось и положение сил в российской политике. Окружение Президента постепенно трансформировалось в нечто, что сегодня называют "семьей".
      В отличие от других реформаторов, я никогда не был близок к Борису Ельцину или к его окружению, так как по своему характеру плохо приспособлен для придворных интриг. Ходить, пробивать, уговаривать, подписывать и согласовывать, целенаправленно "дружить" мне всегда было противно и по этому показателю я неизменно проигрывал другим реформаторам.
      Впервые я встретился с Ельциным один на один еще в 1990 году, а в 1993 году таких встреч было уже пять или шесть, что позволило мне узнать его несколько лучше, но отнюдь не давало права войти в какой-то особый круг приближенных. Я старался обращаться к Президенту только в случае крайней необходимости, и каждая наша встреча носила исключительно деловой характер.
      Б. Ельцин ценил пунктуальность и никогда не заставлял себя долго ждать. Обычно встречи происходили следующим образом. Открывалась дверь, и я шел к его столу. Ельцин поднимался навстречу и пожимал мне руку. Бумаг на столе всегда было немного и все - в любимых нашими бюрократами папочках-корочках. Аудиенция никогда не затягивалась, и разговор не отклонялся от существа дела. Ельцин больше слушал, чем говорил. Встречи наши, как правило, были благожелательными, по крайней мере, я никогда не слышал, чтобы Ельцин нецензурно ругался. Пожалуй, он был со мной даже приветлив и, как мне казалось в 1993 году, прислушивался к моему мнению.
      Ельцину присуще было в общении некоторое лукавство. Например, однажды он при мне соединился с премьер-министром по спикерфону, и я был вынужден присутствовать при разговоре, который не предназначался для моих ушей. Тем более, что Президент отпускал в адрес премьера довольно резкие замечания. Зато между мной и Ельциным появился маленький секрет.
      Психологически мне было довольно трудно разговаривать с ним - между нами всегда сохранялась большая дистанция. Вероятно, и тип мышления у нас был очень разный. Честно говоря, я никогда не был уверен в эффективности своих доводов. Вместе с тем, в некоторых вопросах Ельцин обладал удивительной проницательностью и проявлял нестандартную логику при принятии важных решений. Казалось, он схватывает вопрос на лету, а это крайне важное качество для руководителя такого ранга.
      Однако Ельцин, безусловно, чувствовал себя гораздо более комфортно в компании О. Лобова, Ю. Скокова, Ю. Петрова, О. Сосковца, В. Черномырдина, многочисленных "красных директоров", чем в обществе Е. Гайдара, А. Шохина, А. Чубайса, П. Авена, В. Лопухина и других молодых интеллектуалов. Назначения на самые высокие посты в России вообще, как правило, объясняются скорее личной симпатией, нежели конкретными деловыми качествами, которые часто вообще не берутся в расчет.
      Вместе с тем, я могу лично засвидетельствовать, что прямое указание на явную ошибочность каких-то действий самого Президента в те времена воспринималось Б. Ельциным спокойно и подчас даже принималось к сведению. Хотя, конечно, это и не являлось правилом, а со временем это качество и вовсе исчезло. Власть меняет людей, нередко они перестают узнавать даже старых друзей.
      Например, в самом начале 1993 года, уходящий со своего поста глава президентской Администрации Ю. Петров сумел подписать у Бориса Ельцина поразительный по нелепости указ о создании Государственной инвестиционной корпорации (Госинкор). Этим указом предлагалось передать Ю. Петрову имущество (драгоценные металлы и камни) на один миллиард долларов, а также предоставить существенные права и значительные суммы. Я не поверил своим глазам, когда увидел этот указ, и отказался что-либо делать в его исполнение, хотя Ю. Петров едва не ходил за мной по пятам и постоянно сидел в моей приемной в Минфине. Несколько месяцев он вел осаду моего кабинета, не давая мне прохода. Надо было что-то предпринимать.
      Наконец я сам пошел к Президенту и положил перед ним его же указ. Мне показалось, что Ельцин сильно удивился, увидев эту бумагу. Он немедленно своей рукой исправил на моем экземпляре документа обозначенную в указе сумму, уменьшив ее ровно в десять раз, и расписался. Понятно, что формально юридической силы это не имело, но фактически являлось обязательным к исполнению указанием. Настроение у Ю. Петрова ухудшилось, а у меня улучшилось. В конце концов он почти ничего не получил, но факт этого указа сам по себе показателен.
      Я не помню ни одного случая какого-либо серьезного давления на меня в тот период со стороны лиц из окружения Президента. Правда, все они знали о моем жестком характере и, однажды наткнувшись на стенку, затаили обиду. Не без их участия, впрочем, тогда вдруг вышло постановление, по которому поручения помощников Президента должны были истолковываться практически как поручения самого Б. Ельцина. Никого не поразила нелепость этого указа. Я, однако, сразу понял, что оно адресовано лично мне, так как я не раз игнорировал незаконные указания помощников Президента, но особых проблем, тем не менее, это мне не доставляло. Может быть, пару раз звонил помощник Президента Корабельщиков, отвечавший тогда за поездки по регионам и сбор челобитных местных начальников, и я спорил с ним по поводу отдельных поручений. Но жесткого давления не было.
      Как ни странно, в свете последующих заявлений и разоблачений, я не помню ни одного звонка со стороны президентских охранников А. Коржакова или М. Барсукова. Я так себя позиционировал внутри правительства, что меня вообще никто не пытался пугать и заставлять что-либо делать помимо собственной воли. Поэтому потом меня и не хотели видеть в правительстве слишком независимый и самостоятельный.
      Честно говоря, меня даже удивили появившиеся впоследствии разговоры о всемогуществе А. Коржакова. В 1993 году все понимали, что он близок к Президенту, но не более того. Ни он, ни его соратники никакого влияния на меня или деятельность Минфина не оказывали. Напротив, возникало впечатление, что они хотят "дружить", то есть они еще не чувствовали за собой безграничной власти.
      Однако в 1994 году ситуация радикально изменилась. А. Коржаков стал "серым кардиналом" в Кремле, и его могущество многим казалось воистину безграничным. Уверен, что этот феномен в значительной мере был порожден самими чиновниками, которые сами начали стелиться перед А. Коржаковым. Были бы другие, более
      принципиальные министры, не было бы у нас позорного культа телохранителя Президента.
      То же самое и с печально известным Национальным фондом спорта (во главе с моим однофамильцем Федоровым) - при мне он не был еще столь легендарной организацией, какой стал позднее (с 1994 года). Фонд, конечно, уже существовал и активно лоббировал правительство, но лишь с 1994 года стал пользоваться гигантскими внешнеэкономическими льготами, благодаря которым в страну было ввезено спиртного и сигарет на миллиарды долларов США, а сам Фонд заработал на этом сотни миллионов долларов.
      Но вернемся к Коржакову. Трудно забыть знаменитую осаду группы "Мост" президентской охраной в декабре 1994 года. К этому времени А. Коржаков уже достиг пика своей силы, правительство очистили от реформаторов - нужна была публичная демонстрация власти. Объектом демарша избрали В. Гусинского, который в тот момент был одним из наиболее заметных, шумных и богатых олигархов, причем, с хорошими связями (тесные отношения с Ю. Лужковым и другими политиками). Особенно Гусинский был знаменит своей гигантской службой безопасности (сотни людей), во главе которой стояли высшие офицеры советского КГБ, включая бывшего первого заместителя председателя КГБ Ф. Боб-кова.
      А. Коржакова изрядно раздражали автомобильные кортежи В. Гусинского, в состав которых входили несколько джипов с охраной, носившиеся по Рублевскому шоссе и обгонявшие "Волги" официальных лиц. В конце концов охрана Президента в масках "наехала" на людей В. Гусинского - в центре Москвы у штаб-квартиры "Моста их положили лицом в снег, и в течение нескольких часов продолжалось противостояние. Попытка руководителя ФСБ по Москве Савостьянова вмешаться в события стоила ему должности, В. Гусинский несколько месяцев отсиживался за границей, а в могуществе А. Коржакова никто уже больше не сомневался вплоть до момента его отставки летом 1996 года.
      Другой непонятный и даже загадочный аспект деятельности (вернее, бездеятельности) исполнительной власти заключался для меня в полном отсутствии желания бороться с коррупцией. Например, после 3-4 октября 1993 года Генеральным прокурором стал вроде бы честный и прямолинейный человек А. Казанник, который однажды в присутствии А. Коржакова, меня и нескольких других людей рассказывал, что передал "наверх" материалы на одного из самых высокопоставленных чиновников, который, однако же, в итоге продержался у власти на несколько лет дольше самого А. Казанника.
      Все многочисленные сигналы не приводили ни к каким результатам, а прокуроры не настаивали на исполнении закона или просто уходили со своего поста. Создавалось впечатление полного отсутствия интереса к вопросу коррупции в высших кругах, хотя многократно делались жесткие заявления совершенно противоположного смысла. Сегодня большинство российских граждан даже не пытаются искать правду и обращаться в прокуратуру, так как не верят, что правоохранительные органы могут перечить власти и готовы отстаивать закон.
      Мне довелось несколько раз ездить с Борисом Ельциным по стране и за границу, что дало большой материал для размышлений. Помнится, самой первой была поезд
      ка в Ванкувер (Канада) на встречу Ельцина с вновь избранным Президентом США Биллом Клинтоном. Летели мы в особо оборудованном президентском самолете с краткой транзитной остановкой в Магадане.
      Тогда я впервые увидел, как организуются президентские визиты. Было в этом что-то азиатское, феодальное и, одновременно, чисто советское огромные толпы "придворного" народа, которому совершенно нечего там делать, гигантские кортежи, суета, секретари, охранники, помощники и референты, беспорядочные, плохо организованные походы, скажем, на какую-нибудь деградировавшую рыборазделочную фабрику в Магадане, постыдная процедура подношения Президенту прошений и т. д. Никогда не забуду выражения лиц работниц этой рыборазделочной фабрики, которые, по-моему, вообще не поняли, что происходит.
      В другой раз, во время поездки в Ижевск (Удмуртия), мне довелось лететь вместе с В. Баранниковым, В. Ери-ным и другими силовыми министрами. На меня произвело неизгладимое впечатление количество выпитого некоторыми из них спиртного и сцена, когда министры стали доставать громадные пистолеты и револьверы и сравнивать, у кого оружие "круче". Такие сподвижники Президента вселяли в меня чувство безотчетной тревоги.
      Меня в этих поездках неизменно поражали тяжелые советские телефоны-вертушки с гербами, которые даже в лучшей западной гостинице немедленно занимают место нормальных телефонов, причем все разговоры членов делегации ведутся через привезенных штатных телефонисток. Возможно, в этом и есть какой-то смысл, но мне он непонятен. Безопасность разговоров, наверное, можно обеспечить и более современными способами.
      Сам Президент во время поездок по российским регионам обыкновенно бывал очень возбужден, но чувствовал себя в своей тарелке, как и всегда, когда оказывался в центре всеобщего внимания. В то время он еще пытался следить за текущими экономическими делами. По крайней мере, прежде чем давать какие-то финансовые обещания местным руководителям, он обычно смотрел на меня, и несколько раз я - как министр финансов - давал ему понять, что нельзя твердо обещать невозможное. Как правило, он соглашался со мной.
      По поводу дня рождения Бориса Ельцина в начале февраля 1993 года в особняке на Воробьевых горах был организован грандиозный банкет под официальным предлогом присвоения Кремлевскому оркестру названия "Президентский". Тогда за одним столом сидели Б. Ельцин, В. Черномырдин, Р. Хасбулатов, А. Руцкой. Зрелище было впечатляющее. Кстати, со мной за столом сидела дочь Ельцина Татьяна, которая показалась мне симпатичной и скромной, и уж точно к политике никаким боком не относящейся.
      Помнится, был еще один поздний обед в какой-то из резиденций на окраине Москвы, где за столом на стороне Президента сидели несколько членов правительства, а на стороне Р. Хасбулатова - его заместитель Н. Рябов и еще кто-то. Видимо, тогда еще делались попытки примирения, которые, к сожалению, так и не дали результатов. Наступала эпоха открытой конфронтации.
      Мало кто понимает, что на самом деле "семья" сегодня заменила и чиновничье окружение, и олигархов в старом понимании этого нового русского термина. Не стало отдельного бюрократического окружения и отдельного синклита олигархов, а образовался некий новый
      сплав, включивший в себя черты всех прежних групп влияния плюс добавочный элемент - кровных родственников Президента.
      Уже в 1996 году наиболее могущественные олигархи поняли, что им необходимо иметь людей рядом с Ельциным, способных эффективно лоббировать их интересы. Таким человеком стала дочь Президента Татьяна Дьяченко, которая до этого держалась в тени и в политику не лезла.
      Сначала она заняла должность советника Президента по имиджу, а потом превратилась в настоящего "серого кардинала". Отсутствие необходимых знаний и опыта, завышенная оценка своей роли, недостаточное понимание государственных проблем, зависимость от некоторых бизнесменов, нашептывающих ей на ухо "советы", - все это явилось причиной безусловно негативного воздействия Т. Дьяченко на судьбы России. Думаю, мы еще узнаем подробности о ее финансовых и коммерческих интересах, определявших многие ее шаги, сказывавшиеся на принятие государственных решений.
      Делались попытки использовать и других родственников Президента. Муж Елены - старшей дочери Президента - В. Окулов был поставлен на руководство "Аэрофлотом", а супругу Б. Ельцина каждый некровный член "семьи" считал своим долгом очаровать. Старшая дочь Ельцина одно время безуспешно пыталась вклиниться в кремлевские интриги, но из родственников Президента только Татьяна Дьяченко обладала настоящим политическим влиянием.
      Уместно будет дать несколько характеристик и другим членам наиболее влиятельной группы советников Бориса Ельцина, которую сегодня называют "семьей". Она окончательно оформилась только в последние два года, когда Ельцин по состоянию здоровья фактически перестал заниматься текущей работой. Следует оговориться, что состав "семьи" никогда не объявлялся и не утверждался, то есть, говоря о том или ином человеке, как о члене "семьи", я высказываю свое личное мнение. Итак.
      Валентин Юмашев - сравнительно молодой, небольшого роста, скромно одетый человек. Из журналиста, писавшего мемуары Б. Ельцина, и партнера Президента по теннису неожиданно для многих превратился в молчаливого и вечно застенчиво улыбающегося главу президентской Администрации. Впоследствии его сменил на этой должности другой человек из структур Б. Березовского - Александр Волошин, так как сам Юмашев понял, что ему лучше держаться в тени. Влияния своего он не потерял и, судя по всему, до последнего времени входил в состав "семьи". Не думаю, что он серьезно разбирается в политических и экономических проблемах страны.
      Александр Волошин - также сравнительно молодой человек с бледным, немного болезненным лицом. Лысиной и бородкой несколько напоминает В. Ленина или какого-нибудь революционера-народовольца. Много курит и слегка заикается. Неплохой экономист и аналитик. В прошлом работал в разных коммерческих структурах Б. Березовского - занимался вопросами различных финансовых операций. Тверд и решителен, готов идти на крайние меры. Вероятно, в определенном смысле являлся идеологом "семьи".
      Роман Абрамович - совсем молодой бизнесмен, который начинал как талантливый "мальчик" при Б. Березовском. До последнего времени его мало кто знал не только в лицо, но и по фамилии. Сначала он представлял собой
      приставленного к семье человека с гитарой, но постепенно вырос в самостоятельную фигуру и даже в какой-то мере оттеснил Б. Березовского. Мне рассказывали, как несколько лет назад Б. Березовский проводил в одной нефтяной компании переговоры. В конце встречи он сказал, что оставшиеся технические вопросы будет решать "мальчик" Рома, который сейчас стоит в коридоре.
      Теперь все изменилось. Р. Абрамович контролирует "Сибнефть", активно занимается различными коммерческими проектами и влияет на кадровую политику государства. Недавно он фактически купил себе место депутата Госдумы от Чукотки, завезя в это забытое Богом место подарки, которые обещал раздать нищим местным жителям только после выборов (чтобы не нарушать закон, запрещающий подкуп избирателей). Разумеется, его дружно выбрали депутатом.
      Совсем недавно членом "семьи" стали называть и молодого банкира Мамута, который также каким-то удивительным образом оказался в центре политических событий, хотя напрямую он, вроде бы, никаких крупных экономических структур не контролирует и большой реальной экономической властью не располагает. Но, видимо, к его советам прислушиваются по каким-то иным соображениям.
      Ну, и наконец перейдем к главному олигарху России, которого наши средства массовой информации сделали воплощением зла, так что теперь что бы ни произошло в стране, все ищут след Бориса Березовского. Это человек лет пятидесяти, невысокого роста, лысеющий, несомненно проницательный и умный, способный одновременно просчитывать несколько вариантов развития событий, и имеющий удивительную способность убеждать. Он выживает при любых обстоятельствах - его выгоняли из "Аэрофлота", вызывали в прокуратуру и даже пытались убить (при взрыве его машины погиб водитель, а сам он серьезно пострадал).
      Начинал Березовский как скромный научный работник, потом занялся бизнесом, позднее - политикой. Борис Абрамович - единственный олигарх, который полюбил публичную политику больше бизнеса. Он даже подумывал о создании партии, а в 1999 году баллотировался в депутаты Госдумы от Карачаево-Черкессии и выиграл выборы. Он всегда стремился занять какую-нибудь государственную должность, лучше всего - пост вице-премьера по политике. В свое время он стал исполнительным секретарем СНГ, его полюбили лидеры разных стран бывшего СССР, и лишь сравнительно недавно Ельцин в гневе снял его с этой должности.
      Березовский любит одновременно заниматься десятками проектов, он постоянно находится в состоянии гиперактивности. При этом вокруг него непрерывно возникают все новые и новые скандалы, помогающие ему удерживаться в центре общественного внимания. Умеет он и развлекаться - о замке на Ривьере, яхтах и длинноногих моделях тоже судачат немало. Непосредственно бизнесом, судя по всему, Березовский сейчас занимается сравнительно мало. В последний год шумиха вокруг имени Бориса Березовского стала заметно раздражать многих членов "семьи", и от него попытались дистанцироваться. Тем не менее, он продолжает играть важную политическую роль, хотя степень его влияния на Владимира Путина пока не ясна.
      В конечном счете в узком составе "семьи" остались Дьяченко, Березовский, Абрамович, Мамут, Юмашев и
      Волошин. Именно эти люди на момент избрания нового президента составляли основной центр власти в России. Очень близко к ним стоит и Анатолий Чубайс, получивший за заслуги перед Кремлем РАО "ЕЭС". Примыкают к "семье" и министр средств массовой информации М. Лесин, а также железнодорожный министр Н. Аксененко. Все остальные важные в прошлом люди, включая бывших фаворитов, уже не играют в политике заметной роли.
      Понятно, что членом "семьи" довольно быстро умудрился стать и Владимир Путин, сначала назначенный начальником Контрольного управления Администрации Президента, а потом поставленный во главе ФСБ.
      Надо отметить, что присутствие в "семье" нескольких людей с еврейской кровью позволило ультранационалистам и антисемитам вновь разворошить старые мифы о заговоре против России, о ставленниках мирового сионизма и т. д. В результате борьба с Б. Ельциным и реформами подчас приобретала националистический оттенок.
      Механизм слияния "семьи" Президента и многих высших бюрократов с частью олигархов весьма прост -последние организовывали первым отдых за границей, предоставляли кредитные карточки дочери президента, приобретали дорогие автомобили и дачи. Дело доходило и до прямых финансовых "заначек" (nest-eggs) и даже до покупок вилл за границей. Учитывая уровень официальных доходов наших чиновников, действовал этот механизм безотказно. Ничего нового, история стара как мир - деньги, власть, личные отношения. Поскольку Татьяна Дьяченко в списке фигурантов - единственная женщина, то ей неизбежно приписывают и самые невероятные романы - то с Чубайсом, то с министром Лесиным.
      Цель создания "семьи" также не отличается оригинальностью - контроль над назначениями в правительстве и в государственных компаниях, контроль за важнейшими финансовыми потоками, использование мощи государства для борьбы с конкурентами и политическими противниками.
      Р. Абрамович не раз проводил собеседования с кандидатами на посты министров непосредственно в Кремле, не имея при этом никакого официального статуса. Об этом мне рассказывали сами кандидаты в министры. А чего стоит его звонок руководителю "Транснефти" Н. Савельеву с предложением самому добровольно уйти с поста президента компании, так как на это место нужно поставить другого человека. Стремление же контролировать финансовые потоки через использование государственных пакетов акций всегда имеет целью наложение лапы на реальные деньги. Разумеется, в личных интересах.
      "Семье" традиционно мешают "Газпром", Центробанк, прокуратура, НТВ, то есть структуры, которые "семье" не удалось полностью себе подчинить, хотя в начале 2000 года сопротивление этих очагов независимости было в значительной мере сломлено. После прихода во власть А. Волошина политика Кремля стала более четкой и жесткой. План методичного устранения конкурентов вступил в действие, и в результате даже такие зубры как руководитель "Газпрома" Р. Вяхирев бросились демонстрировать лояльность Путину, а председатель Центробанка В. Геращенко начал оказывать услуги Б. Березовскому.
      При помощи государственных телеканалов ОРТ и РТР Кремлю удалось существенно повлиять на результаты парламентских выборов. "Спин-доктора" (spin-doctors), которых в России именуют политтехнологами, букваль
      но за два месяца из ничего создали (фактически несуществующую) партию "Единство" (без программы и политических лидеров). Они уговорили более 20% граждан проголосовать за этот мираж. После такого успеха Кремль окончательно уверился в своем всемогуществе, тем более, что оппозиции у него почти не осталось - все поспешили засвидетельствовать свою поддержку В. Путину.
      При этом, будущее кремлевской "семьи" выглядит весьма туманно. Шансы "семьи" сохранить свое влияние и после победы Путина на президентских выборах, на мой взгляд, крайне незначительны. У нового Президента будет свое окружение, он не кровный родственник Ельцина (они познакомились всего три года назад) и, наконец, у него есть собственные дочери.
      ГЛАВА 16
      Чехарда премьеров: Черномырдин, Кириенко, Примаков, Степашин, Путин кто следующий?
      Смена премьер-министров в России в 1998-1999 гг. напоминала смену капризным монархом своих фаворитов или фавориток. Цепочка Черномырдин-Кириенко-Примаков-Степашин-Путин составлена из столь разных людей, а перестановки происходили так быстро (за полтора года - пять премьеров), что мало кто понимал суть происходящих событий.
      Главная причина чехарды премьеров - поиск Борисом Ельциным преемника, который мог бы обеспечить безопасность членов "семьи", включая его самого, и защиту их экономических интересов. Наивные соображения типа наличия у выбранных кандидатур профессионализма, экономических взглядов и административного опыта в расчет не шли. Спору нет, найти преемника и обеспечить его избрание в президенты - крайне сложная задача, особенно если учитывать непредсказуемый характер Б. Ельцина.
      Виктор Черномырдин - старый бюрократический лис, контролировать его напрямую членам кремлевской "семьи" было довольно нелегко. Такой человек как Черномырдин (с опытом советского министра и члена ЦК КПСС) по определению должен был с недоверием смотреть на выскочек последних лет и стараться водить их за нос. Так и случилось. Черномырдин никогда им не отказывал, но и почти ничего для них не делал. Вывод "семьи": слишком высокого мнения о себе, слишком рано почувствовал себя преемником, не помогает зарабатывать деньги - не годится.
      Черномырдин пробыл на своем посту более пяти лет, снимать его с должности было страшно. Это потом премьер-министров начали менять как перчатки. Тогда же был использован прием методичного подбрасывания Президенту раздражающих его фактов относительно действий главы правительства. Особое внимание уделялось ситуациям, когда премьеру приходилось общаться с лидерами других стран, так как Ельцин считал внешнюю политику своей личной прерогативой.
      Результат не замедлил сказаться - визит Черномырдина в начале 1998 года в США закончился для него плохо. Ельцину доложили, что премьер-министр на встречах с А. Гором ведет себя как будущий президент. Как раз тогда все готовились торжественно отметить шестидесятилетие Черномырдина. В этот момент Ельцин его и снял, тем самым указав на его истинное место в политической
      иерархии. На пост премьера пришел никому не известный нижегородский банкир Сергей Кириенко, незадолго перед тем ставший министром топлива и энергетики.
      С. Кириенко стал первой пробой "семьи" в поиске будущего преемника. Молодой, сообразительный, без корней в Москве - предполагалось, что он будет полностью лоялен по отношению к своим благодетелям. Однако негероический, интеллигентный образ нового премьера не увлек нацию, а деньги в раскрутку образа вкладывать не стали. Кроме того, Кремль посчитал, что Кириенко находится под сильным влиянием Чубайса и Немцова и недостаточно ясно демонстрирует преданность Кремлю. Короче, слишком умный и самостоятельный. В итоге из Кириенко сделали козла отпущения, списав на него все прошлые грехи исполнительной власти. Показательно, что С. Кириенко неплохо держал удары и быстро усваивал науку политики.
      Приход в премьер-министры Евгения Примакова был жестом отчаяния со стороны "семьи", так как по возрасту и характеру Примаков никак не мог находиться в списке потенциальных преемников Ельцина. После августа 1998 года ситуация казалась столь катастрофической, а "семья" была так перепугана и растеряна, что министра иностранных дел Е. Примакова чуть ли не на коленях умоляли прийти на пост премьера (он, впрочем, об этом и сам мечтал).
      Однако через несколько месяцев в Кремле оправились от шока и опомнились. Примаков же слишком неосторожно раскрылся - начал демонстрировать свои претензии на власть и искать союзников вне стен Кремля. Подобную нелояльность "семья" не прощает - незаменимых нет.
      В мае 1999 года Евгения Примакова отправили в отставку. А провал импичмента в Госдуме вновь убедил Кремль и "семью" в собственном могуществе. После этого их не смущали даже отказ Совета Федерации окончательно снять проштрафившегося генерального прокурора Ю. Скуратова, сохранение в Центробанке В. Геращенко, противостояние с Ю. Лужковым и прочие несущественные проблемы.
      Это привело к некоторому головокружению, в результате чего была допущена ошибка. Сергей Степашин в качестве премьер-министра - это компромисс, навязанный Кремлю умеренными политиками (Чубайс и другие), дабы не пришел к власти более опасный Н. Аксененко - тогдашний фаворит Кремля. Через три месяца эта ошибка была исправлена. Степашин оказался слабым и нерешительным премьером, "семья" не могла доверить такому свою судьбу.
      После него ставку сделали на руководителя ФСБ Владимира Путина как на человека более организованного и решительного. Поскольку это событие совпало с вторжением чеченских террористов в Дагестан, то чеченская тема стала ключевой в раскрутке Путина в качестве будущего президента страны.
      Главой Администрации Президента к этому времени стал А. Волошин хороший аналитик и твердый, последовательный человек. При всей этой чехарде никто, разумеется, не думал об интересах государства, об экономической политике и прочих "мелочах". Поскольку права на ошибку у "семьи" больше не было, Кремль стал действовать на удивление эффективно.
      С каждой новой отставкой премьер-министра у "семьи" укреплялось чувство безнаказанности и вседозво
      ленности - нам можно все. Можно по телевидению обвинить Примакова в подготовке террористического акта против Президента Грузии. Можно во всеуслышание рассказывать про дом Лужкова в Испании, не приводя при этом никаких доказательств. Можно назначать на ответственные посты некомпетентных, но преданных людей.