работы. От прямых и скрытых угроз противники перешли к действию.
      Другое интересное дело - активные меры по выявлению теневых доходов. Например, рынок аренды жилья только в Москве, как я уже говорил, составляет не менее одного миллиарда долларов в год. Налогов с этих доходов платится 1%. Я организовал массовые проверки нескольких престижных зданий в Москве (например, высотное здание на площади Восстания). Инспектора обошли все этажи и тут же выявили десятки квартир, сдаваемых иностранцам от тысячи до десяти тысяч долларов в месяц. Налогов с этого дохода, практически, никто не платил. После наших действий сотни людей потянулись в налоговые инспекции. Ни один политик не высказался об этой акции положительно.
      По Москве ходит много историй, связанных с квартирами советской элиты. Говорят, что атташе по культуре посольства Израиля Шамай Голан снимал за пять тысяч долларов в месяц квартиру у актера В. Ланового, известного своими антисемитскими высказываниями, а представитель МВФ Гилман живет в квартире знаменитого советского министра иностранных дел А. Громыко и платит не меньше.
      Легко подсчитать, что иные потомки какого-нибудь сталинского генерала от НКВД или члена политбюро получают в год по пятьдесят-сто тысяч долларов и не считают необходимым делиться с кем бы то ни было. Пострадавшие от советского режима люди продолжают жить в коммунальных квартирах и нищенствовать, а их палачи по-прежнему пользуются былыми привилегиями.
      Сходным образом мы начали проверять и некоторые элитные дачные поселки типа Николиной горы, некоторые фирмы, рестораны и т. д. Я лично выписал десятки предписаний на проверки. Почти везде выявлялась картина массового уклонения от налогов, хотя были и приятные исключения - один из самых известных московских ресторанов платил столько налогов (десятки тысяч долларов в месяц), что никто просто поверить не мог.
      Аналогичная картина сложилась и на продовольственных рынках. Однажды во время рейда по московскому рынку мы прошли несколько павильонов, делая контрольные закупки, и, практически, везде продавцы не пробивали или не давали чеки.
      Проверки автозаправок дали тот же результат. Поразительно, но граждан отучили брать чеки - это стало почти неприличным.
      Я постоянно требовал массовых проверок такого рода по всей стране, и многим это, разумеется, не нравилось. Теневая экономика цвела махровым цветом, а меня за мои действия обвиняли в популизме.
      Тогда же мне стало ясно, что широко разрекламированные налоговые декларации в России не работают. Мы приняли американскую систему деклараций, не имея даже технической возможности нормально обрабатывать и, тем более, проверять эти бумажки. Собираем по пять миллионов бумажек ежегодно, и тут же почти все складываем в архив. Эффективность такой работы крайне низка. Налоги надо собирать в месте получения человеком доходов.
      Кроме того, декларации были слишком сложны для заполнения и оставались непонятными даже для образованных людей. А штата налоговых консультантов у нас и вовсе нет. Поэтому я добился принятия двух форм деклараций, причем для основной массы населения фор
      ма была существенно упрощенной. В перспективе упор должен делаться на уплату всех налогов у источника дохода, а роль деклараций следует свести к минимуму. Ее надо оставить для граждан с высокими доходами и для тех, кто получает доходы из-за границы.
      Стоит упомянуть и нашу кампанию по выявлению поддельной и "левой" алкогольной продукции. Сегодня об этом много говорят, но начали мы эту работу давно. Я постоянно требовал от своих заместителей активизировать действия и даже лично принимал участие в двух операциях по выявлению поддельных марок, неучтенной продукции и т. д. Массовые операции проводились по всей стране и давали результаты. Попутно разрабатывались новые методы борьбы со злоупотреблениями в этой сфере.
      Правительство Е. Примакова еще осенью 1998 года наивно полагало, что монополия на алкоголь мгновенно привнесет в бюджет огромные ресурсы. Сегодня несостоятельность этих планов очевидна. Легенда об огромной роли водки в бюджете СССР живет, но в новых условиях "алкогольная" модель не работает. Тем не менее, наведение жесткого порядка в этой сфере крайне необходимо.
      Самое главное достижение тех летних месяцев - Госналогслужбу очень быстро стали воспринимать всерьез. Достаточно сказать, что я как-то пошутил, что надо бы проверить и дачу А. Починка. Починок шутки не понял и воспринял все очень серьезно. Значит, старались мы не зря.
      Многим запомнилась драматичная борьба Госналогслужбы в июне-июле 1998 года с "Газпромом". Об этом тогда много говорилось, но мало кто знает, что происходило на деле. А на деле эта борьба являлась лишь частью работы с неплательщиками налогов среди крупных предприятий. Между тем "Газпром" не просто крупное предприятие - это одна из крупнейших компаний в мире. Она добывает, транспортирует, перерабатывает, экспортирует весь газ в Российской Федерации, владеет огромным числом иных предприятий, банков, отелей, объектов недвижимости, газет и т. д. Настоящее государство в государстве, причем в этом внутреннем государстве обращаются многие миллиарды долларов США.
      Началось все с того, что, приняв должность, я с удивлением обнаружил, что Госналогслужба еще до меня заключила с "Газпромом" незаконное соглашение. По этому соглашению "Газпром" должен был платить существенно меньше налогов, чем положено по закону. Это соглашение не было санкционировано правительством. Более того, даже это льготное соглашение "Газпромом" не выполнялось (кстати, МВФ знал и знает о таких соглашениях, но молчит).
      Я своей властью отменил соглашение, проинформировав об этом "Газпром" и правительство. Никто меня к этому не понуждал. Я действовал самостоятельно и дал указания территориальным инспекциям применять всю мощь предписанных санкций против неплательщиков, включая "Газпром". В рамках закона и собственных полномочий.
      А санкции могли быть самые простые - штрафы и пени, арест имущества и его продажа для покрытия налоговой задолженности. Ничего нового или необычного здесь нет. Просто до меня санкции эти почему-то применяли неохотно.
      Так, фактически, началась наша "война", и "Газпром", естественно, предпринял ответные действия. Сначала невообразимый шум подняли депутаты в Госдуме (те, кто всегда готов что-нибудь поддержать в обмен на материальную поддержку самих себя). Потом "Газпром" решил нас взять измором, уменьшив сумму своих платежей. В ответ я начал повсеместно применять самые жесткие санкции, предусмотренные законом, к "Газпрому" и его дочерним предприятиям.
      "Газпром" ссылался на то, что и ему все кругом должны, включая федеральный бюджет. Прямых долгов бюджета на самом деле, практически, не было, а была косвенная задолженность через бюджетные организации типа Министерства обороны. Никакого учета таких долгов в Минфине не проводилось и не должно было проводиться. К тому же "Газпром" никогда не пытался по-настоящему давить на своих неплательщиков, почти всегда соглашаясь на пахнущий коррупцией бартер, и вообще тратил массу денег неизвестно на что. Так считали правительственные эксперты. Количество социальных и непрофильных объектов в системе "Газпрома" не является теперь большим секретом. Поэтому давление на "Газпром" было вполне оправданным и законным.
      Надо сказать, что руководство "Газпрома" привыкло чувствовать себя хозяевами жизни. В каком-то газетном рейтинге руководителя "Газпрома" по статусу даже приравняли к премьер-министру, а его заместителей - к министрам. Не случайно среди руководства "Газпрома" есть бывший председатель Центрального банка, заместители министров, бывший вице-премьер и помощник Ельцина и т. д. Для руководства "Газпрома" обычно открыты любые двери в правительстве и в Кремле.
      Мне впервые удалось продемонстрировать им и всем нефтяным "генералам", что у государства есть власть, которую оно иногда может применять. И начинать надо всегда с сильнейшего противника, так как остальные сами сделают выводы.
      При поддержке Немцова мы предприняли следующий шаг, который отрезвил "Газпром", - дали понять, что возможна угроза смены руководства компании. На совещании в кабинете Бориса Немцова лидеры "Газпрома" были сильно встревожены. А после того, как наши налоговики (в том числе - полицейские) появились в штаб-квартире "Газпрома" и в их дачном поселке (там нашли даже водку без акцизных марок), возникло даже нечто вроде взаимопонимания.
      Выяснилось, что платить они могут существенно больше, чем говорилось ранее; что они могут частично избавиться от многочисленных ненужных и дорогостоящих активов (типа пансионатов); что они могут жестко требовать от своих контрагентов платежей (повышать денежную составляющую в расчетах). При этом империя "Газпрома" настолько велика, что у нас даже не было представления о полной картине. Никто в стране не знает, как на самом деле богат "Газпром".
      Однако выдержки правительству хватило ненадолго. Р. Вяхирев дошел до Ельцина (который нас в целом поддержал) и активно воздействовал на Кириенко. Начали создавать компромиссные комиссии по изучению взаимных претензий. Мы посадили команду специалистов непосредственно в "Газпром" для расследования вопроса реального финансового положения компании (часть этих людей после моего ухода взяли на работу в "Газпром" - они это могут себе позволить).
      Дело стало затягиваться и, по существу, "уходить в песок". Сейчас я понимаю, что отдельные чиновники высокого уровня выполняли заказ и намеренно блокировали мои усилия. Помню, как меня вызвали в Госдуму возмущенные депутаты, подбадриваемые "Газпромом". Наглое, но типичное для Госдумы лицемерие: депутаты прекрасно знают состояние бюджета и проблемы с выплатами учителям или военным. Тем не менее, они тратят время на борьбу с людьми, которые пытаются эти деньги добыть.
      Я очень спокойно вышел на трибуну и без лишних эмоций рассказал бывшим коллегам-депутатам, что действую полностью в соответствии с законами, принятыми парламентом. Если кто-то не платит налоги, я обязан применять санкции. Не нравится - измените закон и напишите, что с "Газпрома" налогов брать нельзя. Такой подход несколько отрезвил и разочаровал наших парламентариев. Кто-то крикнул: "Не надо с ним разговаривать. Он исполнитель. Давайте вызывать главных виновных".
      Я уверен, что действия Госналогслужбы были выгодны и самому "Газпрому", так как побуждали его наводить порядок в собственном хозяйстве. Другое дело, что далеко не все руководители "Газпрома" правильно понимали стратегические интересы собственной компании.
      Кроме того, я уверен, что если бы необходимый порядок был наведен в "Газпроме", РАО "ЕЭС", МПС, нефтяных гигантах, то это заставило бы тысячи других компаний работать по-иному. В этом смысле судьба реформ в России всегда находилась в руках всего нескольких крупнейших монополий, которые, прекрасно существуя за счет огромных ресурсов страны, сами для реформ в России почти ничего не сделали.
      ГЛАВА 12
      Разгон парламента 3-4 октября 1993 года
      Вернемся к недавней политической истории России, так как без этого, практически, невозможно понять ее будущее.
      В начале сентября 1993 года вся страна отчетливо чувствовала тревожное нарастание напряженности в отношениях между Верховным Советом и исполнительной властью. Уже было очевидно, что "тормоза" у тогдашнего спикера парламента Р. Хасбулатова и мятежного вице-президента А. Руцкого отказали. С их стороны слышалось все больше грубых оскорблений и ругани в адрес Президента и правительства, шла подозрительная суета с созданием службы безопасности парламента, в Белом Доме накапливалось оружие и деньги. Принимались крайне опасные, с международной точки зрения, решения вроде одностороннего признания Севастополя российским городом и т. д.
      Меня, в частности, коммунисты в очередной раз требовали снять с должности министра финансов и даже выпустили соответствующее обращение Верховного Совета к Ельцину. Затем в самом начале сентября в Белом Доме было принято решение, согласно которому неисполнение любых решений Верховного Совета могло караться наказанием вплоть до смертной казни. Не больше и не меньше.
      Конфронтация ветвей власти дошла до уровня почти открытого противостояния. Парламент требовал все больше денег на свои нужды, а мне все меньше хотелось отрывать их от гораздо более важных текущих нужд бюджета и страны. Формировался второй центр реаль
      нои власти, претендующий на доминирующие позиции в стране. Лидеры Верховного Совета все чаще и чаще вмешивались в дела исполнительной власти, к ним присоединялись оппозиционные губернаторы и даже некоторые министры вроде С. Глазьева. Рано или поздно это противостояние должно было неизбежно разрешиться, и чем дальше оно затягивалось, тем более драматичным обещало быть разрешение конфликта.
      Как раз в это время обострилась ситуация вокруг первого заместителя премьер-министра и министра экономики О. Лобова, который буквально достал своими действиями все правительство и в особенности А. Чубайса, так как активно вмешивался в ход приватизации.
      В результате многоходовых комбинаций у Президента появилась идея убрать О. Лобова и вернуть в правительство Е. Гайдара, которую Ельцин вскоре публично озвучил. Теперь ясно, что это решение было связано с планами выпуска известного Указа № 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации" !, то есть постановления о роспуске парламента, но я об этом, как и большинство членов правительства, тогда не знал.
      Поздно вечером перед назначением Егора Гайдара мне позвонил один наш общий знакомый и предложил зайти на дачу к Гайдару. Там Егор Тимурович рассказал мне о сделанном ему Борисом Ельциным предложении вновь войти в правительство первым вице-премьером. Он выглядел очень взволнованным и воодушевленным.
      1 Указ предусматривал роспуск Верховного Совета, объявление порядка выборов в Госдуму и голосования по проекту новой Конституции.
      Я высказал некоторые сомнения. На этот раз он будет под началом у Черномырдина - готов ли он к такому положению? Ни о какой самостоятельности здесь и речи не будет. Гайдар сказал, что ему обещали полную свободу действий, а со мной он, безусловно, сработается. Я настаивал на своих сомнениях. На том и разошлись. А мои опасения жизнь подтвердила на сто процентов.
      В момент выхода 21 сентября 1993 года знаменитого Указа № 1400 Виктор Черномырдин собрал членов правительства на Старой площади и объявил о принятом Президентом решении, затем мы молча заслушали объявление по телевидению. Настроение у присутствующих было не на высоте - никто не знал, что будет дальше.
      Черномырдин попросил присутствующих высказаться "за" или "против". "Против", насколько я помню, никто не выступил. Так начался период ожесточенного противоборства, когда парламент оставался в Белом Доме и не расходился, а исполнительная власть не знала, что предпринять, так как не хотела прибегать к прямому насилию.
      Мне запомнилось воспоследовавшее вскоре совещание, которое вел премьер - там происходили удивительные вещи. Царило ощущение беспомощности и растерянности. Мне показалось даже, что многие для храбрости приняли дозу спиртного. Заседание походило на какой-то спектакль абсурда. То поднимут одного министра и требуют отключить в Белом Доме все телефоны, но почему-то сделать это нет возможности. То вдруг начинают интересоваться у "гражданского" заместителя министра обороны А. Кокошина, кто он такой, и требуют, чтобы пришел кто-нибудь другой - в военной форме... Представители органов рапортовали, что иностран
      ные резиденты ничего не предпринимают, и что про Белый Дом сами они ничего не знают - планов у них нет и т. д. Все пребывали в унынии. Только Черномырдин демонстрировал решительность и энергию.
      Мы недоумевали, почему затягивается противостояние, почему силовики бездействуют? Ходили слухи, что министр обороны П. Грачев всячески уклоняется от активных действий и т. д. Позднее это подтвердил в своей книге и Президент Ельцин. Благодаря бездействию власти, "сидение" парламентариев в Белом Доме продлевалось на неопределенный срок, и это еще больше дестабилизировало обстановку в обществе.
      В разгар этих событий подал в отставку министр внешнеэкономических связей С. Глазьев, который длительное время перед тем "флиртовал" с вице-президентом А. Руцким и не пользовался большой популярностью в правительстве. С. Глазьев - серьезный и прямой человек, но экономические взгляды его были весьма странны, а порой откровенно ошибочны (хотя по другим проблемам мы нормально сотрудничали). Мне кажется, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что среди реформаторов Глазьев, как экономист, был на втором плане, а у левых сразу стал экономической "звездой". 1
      В конце сентября 1993 года мы с А. Шохиным отправились на ежегодную сессию МВФ и МБРР (он для этого заказал правительственный самолет). В стране политический кризис, а нам предстояло ехать обсуждать экономи
      1 В дальнейшем С. Глазьев все больше "опускался" в выборе союзников, зациклился на своих ошибочных экономических теориях, начал охаивать всех и вся. Издание книг под названием "Геноцид" перевело его личную войну с реформами и реформаторами в разряд какой-то паранойи. Критического отношения к семидесяти годам советской власти у него вообще не осталось.
      ческие вопросы и проблемы сотрудничества с международными финансовыми организациями.
      Интересно, что вернулся я в Москву из Вашингтона именно 3 октября 1993 года. Самолет приземлился в Шереметьево примерно в 16.00 и, страшно устав от длительного перелета с пересадкой в Лондоне, я сразу поехал домой. Из дома я на всякий случай позвонил Гайдару и спросил, нет ли необходимости приехать в правительство. Он сказал мне, что такой необходимости нет.
      Честно говоря, я сразу лег спать, так как был измотан - сказывалась большая разница во времени. Вдруг меня будит жена и говорит, что по телевидению выступает Гайдар и призывает всех москвичей прийти к зданию мэрии на Тверской улице для защиты завоеваний демократии. Я был шокирован и озадачен. Мне никто не звонил и ничего не говорил. Что это все значило? Я немедленно вызвал машину, чтобы ехать на Старую площадь в правительство.
      Охрану мне, как и другим "простым" членам правительства, дали сразу после начала сентябрьских событий. Охранников было трое, и работали они посменно, а в приемной в Минфине некоторое время сидел здоровенный омоновец в камуфляжной форме и с автоматом.
      Ни до описываемых событий, ни после у меня никогда не было охраны. Собственно, она мне только мешала - с семьей выехать куда-то было трудно (не хватало места).
      Надо сказать, что в 1993 году я однажды спросил главу охраны Президента А. Коржакова, насколько надежно телохранитель может защитить от профессионального наемного убийцы? Например, от снайпера, который стреляет с расстояния в один километр? Он отве
      тил, что абсолютной гарантии защиты дать, разумеется, нельзя - охрана приставлена к нам, в первую очередь, для того, чтобы оградить нас от психов, непрофессионалов и хулиганов.
      На Старой площади, когда я туда приехал (был уже вечер, часов десять), царило относительное спокойствие. Во всяком случае, делать мне там было нечего - как гражданское лицо, не допущенное к "силовым" планам высшей власти, я ни в чем не участвовал. Я даже умудрился вздремнуть в комнате отдыха.
      Однако потом у кого-то возник вопрос, есть ли у правительства резервы наличных денег на случай длительного продолжения беспорядков? В Минфине никогда не было наличных денег, а наши попытки дозвониться в Центробанк В. Геращенко в ту ночь не увенчались успехом. Там все как будто вымерли начальство найти не удалось.
      Тогда мы связались с некоторыми коммерческими банками, в которых были тогда размещены счета правительства, и попросили привезти наши деньги наличными на Старую площадь. Некоторые банки (например, "Мост-банк") очень быстро откликнулись. В. Гусинский даже просил Черномырдина дать им оружие он был одним из тех, кто не собирался отсиживаться в кустах (служба безопасности "Моста" насчитывала тогда сотни людей и могла, в случае необходимости, представлять серьезную силу).
      Мой заместитель позвонил тогда же руководству Гознака (фабрика по изготовлению денег), но там ему ни о чем договориться не удалось, поскольку Гознак по вопросам наличных денег работал исключительно с Центробанком.
      Учитывая прямое указание премьер-министра и кризисную ситуацию, я взял на себя ответственность и дал письменный приказ Гознаку выдать десять миллиардов рублей, за которыми поехал на своих "Жигулях" с двумя автоматчиками заместитель министра А. Вавилов. Деньги были сданы в аппарат Черномырдина. Сразу после окончания событий все деньги до единой копейки были возвращены Гознаку - слава Богу, они не потребовались.
      Зная это, мне смешно было слышать на протяжении двух лет лживые измышления коммунистов о том, что Егор Гайдар в тот момент якобы взял государственные деньги и раздал их сторонникам исполнительной власти.
      Одновременно было документально подтверждено, что руководитель Центрального банка В. Геращенко по нескольким чекам (есть их номера) выдал Белому Дому сотни миллионов наличных рублей. Деньги эти весьма патриотично раздавались защитникам парламента и использовались для поддержания политической напряженности.
      Кстати, в тот момент было достаточно различных свидетельств о том, что Центробанк в лице В. Геращенко активно сотрудничает с Верховным Советом. То есть просто-напросто выступает против Президента. Тем не менее, при непонятной для меня поддержке Черномырдина и вопреки настояниям со стороны Чубайса и Гайдара, В. Геращенко вновь усидел в своем кресле, хотя ряд других проштрафившихся политиков (например, тогдашний генеральный прокурор В. Степанков) потеряли свои должности. Такое попустительство явилось большой политической ошибкой.
      На следующий день (4 октября) конфликт был печальным образом разрешен. На мой взгляд, при наличии
      политической воли и необходимого профессионализма, вполне можно было бы избежать стрельбы и крови.
      Единственным, в той или иной степени, положительным результатом всех этих событий стало подписание в октябре 1993 года В. Черномырдиным нескольких важнейших экономических решений, многие из которых подготавливал я и активно поддержал Гайдар. Среди этих решений наиболее важными были:
      Полный отказ от всех субсидированных кредитов(в том числе и для сельского хозяйства).
      Либерализация цен на хлеб.
      Либерализация цен на зерно.
      Надо сказать, что все эти решения с политической точки зрения дались крайне тяжело, особенно решение отпустить цены на хлеб. У Черномырдина, как и у всех советских в недалеком прошлом политиков, была боязнь хлебного вопроса. Все помнили скандал при Н. Рыжкове, когда рост цен на хлеб вызвал возмущение населения и очереди в магазинах. Хлеб в России традиционно занимает весьма большой удельный вес в рационе питания, и потому имеет крайне важное политическое значение.
      Премьер-министр сильно нервничал и переживал, подписывая это важное решение. Когда же вслед за этим постановлением не последовало никаких волнений и бунтов, у него отлегло от сердца.
      А уже через год аграрный вице-премьер А. Заверюха начал хвалиться, что теперь Россия может обойтись без импорта зерна, хотя именно такие как он и довели сельское хозяйство России до ужасающего состояния. (В 1998-1999 гг. главный аграрник правительства Примакова Г. Кулик всячески старался возродить импорт зерна, который всегда был источником коррупции и позором России.)
      Однако радость наша была преждевременной - очень скоро выяснилось, что отсутствие парламента вовсе не обязательно способствует ускорению экономических реформ. Напротив, проблем стало больше.
      Здесь уже говорилось о странной особенности последнего десятилетия: как только в стране возникают благоприятные условия для реформ, у власти пропадает всякое желание их проводить (август 1991 года, референдум, победа на президентских выборах 1996 года, получение больших кредитов от МВФ и т. д.). Точно так же и в 1993 году отсутствие политического противовеса привело к тому, что желание заниматься реформами стремительно пошло на убыль.
      Многократно усилилось негативное давление на правительство со стороны части президентского окружения, благодаря чему стремительно начали расти непроизводительные расходы на исполнительную власть, наиболее одиозные примеры которых - ремонт Белого Дома и здания Госдумы, где на сторону, как мне думается, утекли десятки миллионов долларов.
      Я как-то разговаривал с одним иностранцем-поставщиком материалов для ремонта здания Госдумы, и он мне сказал, что в его стране таких правительственных хозяйственников, как наши, давно бы повесили на ближайшем столбе. Имелись в виду широко разрекламированные проекты реконструкции Белого Дома, Госдумы, Кремля с привлечением подчас весьма сомнительных фирм типа швейцарской компании "Мабетекс". Денег не жалели, мебель возили самолетами даже из Канады, но при этом не менее половины отпущенных средств, по всей видимости, осело в карманах жуликоватых чиновников. Уже через год послышались жалобы, что внешне
      красивый интерьер в зданиях правительства и парламента ветшает на глазах.
      Я не удивился, когда пресловутый "Мабетекс" оказался замешан в незаконных финансовых выплатах и выдаче кредитных карточек людям из "семьи" Бориса Ельцина. Причем эти взятки были скрупулезно задекларированы в Швейцарии с целью уменьшения налогового бремени.
      Что касается реформ, то они все больше и больше увязали в трясине чиновничьей бюрократии, а вскоре началось и новое спланированное вытеснение реформаторов из правительства. Так что победа исполнительной власти над парламентом не дала тех плодов, на которые искренне надеялись настоящие демократы, вышедшие в октябре 1993 года на улицу для защиты своих идеалов и принципов. Победой на этот раз в значительной мере воспользовались казнокрады и беспринципные бюрократы.
      ГЛАВА 13
      Президентские выборы 1996 года
      Еще в январе 1996 года популярность Бориса Ельцина практически равнялась нулю (он был, кажется, на шестом месте в рейтингах), в то время как Григорий Явлинский гордился едва ли не первым местом. Мне лично тогда стало ясно, что именно Ельцин должен победить и мы обязаны ему в этом помочь. Поэтому я и согласился стать его доверенным лицом.
      Когда в январе 1996 года в Нью-Йорке я рассказывал иностранным инвесторам о предстоящей победе Президента Ельцина, на меня смотрели, как на сумасшедшего. Что к чему инвесторы разобрались только к апрелю и тут же начали скупать российские ценные бумаги. Между тем мои соображения основывались на следующем:
      Борис Ельцин, при всех своих многочисленных недостатках, мог определенно гарантировать противодействие попыткам коммунистического реванша в стране;
      для многих людей было существенно, что, будучиизбранным на новый срок, в следующих выборах Ельцин участвовать уже не будет, то есть брезжил свет вконце туннеля;
      по своему типажу Ельцин был единственным, болееили менее приемлемым, кандидатом из всех, кто могнайти ключ одновременно и к интеллигенции, и к простым людям;
      люди с большими деньгами должны были поставить на действующего президента, так как он, в принципе, не слишком мешал им заниматься своими делами;
      другие приемлемые кандидаты при подробном анализе их электоральных шансов явно не могли набратьбольшинства голосов.
      Именно по этим причинам за Бориса Ельцина проголосовали многие российские граждане, которые в действительности относились к нему не лучшим образом. Именно поэтому столько людей с различными политическими взглядами и убеждениями объединились, чтобы помочь ему выиграть на выборах. Из всех реальных кандидатов действующий Президент оказался самым приемлемым. Остальные были еще хуже.
      Я несколько раз посещал штаб Ельцина в Президент-отеле и участвовал во встрече с Президентом его "доверенных" лиц. Большого впечатления на меня это не
      произвело. Однако колоссальные деньги сделали свое дело, да и сам Президент, несмотря на очевидные проблемы со здоровьем, проявил бешеную активность. Все это вместе помогло переломить ситуацию и позволило Ельцину победить на президентских выборах коммуниста Геннадия Зюганова.
      В качестве доверенного лица Президента я совершил несколько поездок по стране (Пенза, Камчатка, Хабаровск) и на собственном опыте убедился, насколько трудно агитировать за кандидата, когда сам знаешь, сколько у него недостатков и сколько недостатков у олицетворяемой им политики. Но выхода не было - никто, кроме него, в тот момент не был способен остановить реванш коммунистов.
      К сожалению, придворные интриги не ослабевали и тогда. В самый разгар предвыборной кампании в президентском лагере шла настоящая война между противоборствующими группировками. В подковерной борьбе вновь возродившийся, как птица Феникс, Анатолий Чубайс смог победить "ближнее окружение" Ельцина -Коржакова, Сосковца и Барсукова - и стал главой администрации Президента.
      Никто не мог себе представить, что А. Коржаков, учитывая его былые заслуги и все легенды о его безграничном могуществе, может быть отставлен в сторону. Однако Ельцин понял, кто помог ему выиграть на этот раз, и принял решение.
      Без Чубайса и собранной им команды, "старая президентская гвардия" почти наверняка сорвала бы выборы, и страна тогда покатилась бы в пропасть. Лишь общая опасность помогла всем здравомыслящим людям объединиться. Наверное, со стороны организаторов предвыборной кампании Ельцина было много нарушений, но не больше, чем допускали коммунисты и другие партии. А по сравнению с выборами советского периода, кампания 1996 года вообще являлась образцом свободы и демократии.
      Даже скандал с коробкой денег удалось быстро замять. Прокуратура, не моргнув глазом, прикрыла дело, так как владельцев денег найти не удалось. Можно ли себе представить, чтобы на пороге Белого Дома в Вашингтоне охрана задержала кого-то с коробкой, где лежат пятьсот тысяч долларов, и дело осталось бы без последствий? Конечно же, нет.
      Возможно, эта история имеет какое-то оправдание с точки зрения высших интересов государства - приход в Кремль коммунистов мог стоить стране гораздо больше. Один раз они Россию уже погубили. Но все равно противно.