Отсюда и вторжение ОМОНа в дирекцию "Транснефти", целью которого было снятие с должности ставленника Кириенко Н. Савельева, хотя вполне можно было сменить руководство "Транснефти" мирным путем через проведение акционерного собрания.
      В этот период Ельцин все более слабеет, но сообщения о его очередных болезнях уже мало кого волнуют - все обсуждают рейтинги преемников. Так что неожиданное заявление Бориса Ельцина 31 декабря 1999 года о досрочной отставке хоть и явилось эффектным действием, но не вызвало в стране растерянности и шока.
      В январе 2000 года фактическим исполняющим обязанности премьер-министра стал М. Касьянов, неполный год проработавший министром финансов, но зато тесно связанный с "семьей". Неизвестно, будет ли он назначен на этот пост официально, но такое решение выглядело бы достаточно логичным.
      Впрочем, не приходится сомневаться, что пост премьер-министра в России так и останется второстепенным. Президенту импонирует наличие премьера в качестве просто высшего чиновника, которого всегда можно уволить. Итоги парламентских выборов не играют здесь никакой роли.
      ГЛАВА 17
      Как в России назначают министрами
      В связи с описанной выше чехардой премьер-министров в 1998-2000 гг. любопытно посмотреть, каким образом люди у нас вообще попадают в правительство.
      В России, в отличие от большинства западных стран (кроме, пожалуй, США), будущему министру вовсе не обязательно быть политиком, избираться в парламент и проходить науку борьбы за политическое выживание. Не надо даже быть членом какой-либо партии и демонстрировать свои политические взгляды. Главное - оказаться рядом с теми, кто в данный момент принимает решения.
      Поэтому едва ли не каждое российское правительство девяностых годов представляло собой престранное собрание людей самых разных, порой диаметрально противоположных, политических и экономических взглядов, собрание людей, часто с нескрываемой враждебностью относящихся друг к другу. Как говорят в России, мы всегда пытались скрестить ужа и ежа, а в результате получается что-то вроде колючей проволоки.
      Был период, когда среди прочих качеств потенциального министра высоко ценился хозяйственный советский опыт. Если человек достиг высокого служебного уровня при советской власти, то он изначально считался компетентным специалистом. В. Черномырдин и О. Сосковец были министрами еще во времена Советского Союза, другие возглавляли обкомы партии, занимали второстепенные посты в советском правительстве и т. д.
      Длительное время Ельцин предпочитал назначать министрами и премьер-министрами директоров советских
      предприятии, которые могли претендовать на знание реальной жизни. Так во власть попали Скоков, Хижа, Каданников и другие. К настоящему моменту "красные директора" вышли из моды.
      В начале 1990-х годов в министры могли попасть и сравнительно молодые люди, имевшие экономическое образование (например, Гайдар, Чубайс, Явлинский), так как среди старшего поколения политиков экономистов просто не было. Но это, скорее, выглядело исключением, подтверждающим правило. К концу правления Бориса Ельцина средний возраст членов правительства снова повысился, молодых стало меньше, правительство постарело.
      Мой личный опыт участия в российском правительстве в целом нетипичен. Я трижды входил в состав различных правительств (Силаева, Черномырдина, Кириенко), и каждый раз мое назначение носило чисто случайный характер.
      В 1990 году Ельцин боролся с союзным правительством и поэтому не мог рассчитывать на старые советские кадры. В тот момент он временно принял образ демократа и реформатора, в связи с чем ему понадобились молодые профессиональные экономисты-рыночники, которых начали повсеместно искать. Тогда кто-то назвал ему и мою фамилию.
      Для утверждения на пост министра пришлось пройти новомодную комиссию психологического тестирования, а потом выступать в Верховном Совете перед депутатами. Сам Ельцин встретился со мной уже после назначения. Нет сомнений - шел процесс заполнения вакансий в соответствии с существовавшей в тот момент модой. Кстати, мне предложили на выбор портфели министра финансов или министра внешней торговли.
      Через два года все стало куда серьезнее. В декабре 1992 года у меня в Вашингтоне (я был тогда директором Мирового банка) вдруг зазвонил телефон, и А. Чубайс вызвал меня в Москву. Он ничего не объяснил, но было ясно, что следует ожидать предложения. В Москве, как только я появился на Старой площади, выяснилось, что буквально через полчаса должна состояться моя встреча с Борисом Ельциным в Барвихе. Меня с невероятной скоростью помчали туда (никогда больше так быстро по Москве не ездил) и, разумеется, привезли вовремя.
      Ельцин, видимо, тогда болел, во всяком случае, вид имел довольно усталый, и нездоровый. Одет он был по-домашнему и передвигался с трудом.
      Е. Гайдара к тому времени (декабрь 1992 года) уже отправили в отставку, и компромиссным премьер-министром стал В. Черномырдин. Все считали, что экономическим реформам пришел конец, и, дабы отчасти развеять пессимистические настроения и продемонстрировать намерение продолжать реформы, меня хотели ввести в правительство.
      В разговоре с Ельциным мы некоторое время вспоминали 1990 год, общих знакомых по тому периоду. Наконец я получил от него официальное предложение стать вице-премьером по финансам и экономической политике, а если понадобится - и министром финансов. То есть мне как вице-премьеру давалась полная свобода действий в экономической сфере, что явно свидетельствовало о доверии Президента. Я, разумеется, согласился, но сразу предупредил Бориса Николаевича, что буду заниматься исключительно экономической реформой и не стану молчать, если что-то будет мешать ее проведению. Я прямо сказал ему, что характер у меня очень вредный.
      Потом состоялась моя встреча с премьер-министром Черномырдиным, который был тогда еще не столь уверен в своих силах, как некоторое время спустя. Он пожал плечами и сказал, что раз Ельцин меня рекомендует, то он против моей кандидатуры не возражает. Поскольку Черномырдин знал о моем бюрократическом опыте советских времен, то его отношение ко мне было достаточно дружественным. Так я стал вице-премьером российского правительства в одном ряду с А. Чубайсом, А. Шохиным, В. Шумейко, С. Шахраем и другими.
      Насколько я понимаю, немаловажую роль в моем назначении сыграл Анатолий Чубайс, за что я ему благодарен, несмотря на все наши последующие расхождения во взглядах по вопросам экономической политики. В тот период для него главным было обеспечить продолжение реформ, и здесь я был ему полезен.
      В дальнейшие годы политическое позиционирование для члена правительства стало считаться более важным, нежели знания и опыт, и это сказалось на кадровой политике. Под конец эпохи Ельцина больше остальных соображений стали приниматься в расчет принадлежность к кланам, к "семье", к финансово-промышленным группировкам, близость к олигархам, личные услуги представителям Кремля. Например, В. Потанин в 1996 году стал первым вице-премьером в награду за участие в предвыборной кампании Президента. Появились разговоры о группе А. Чубайса (те, кого проталкивал в правительство Чубайс), о ставленниках Б. Березовского и "семьи". Дружественные и клановые отношения, отношения, замешанные на деньгах, стали преобладать в списке чиновничьих добродетелей.
      Профессиональные качества кандидатов в министры в большинстве случаев теперь мало кого волнуют. Все прекрасно понимают профессиональную несостоятельность главного налоговика А. Починка, но поддержка А. Чубайса и его безвредность для олигархов перевесили все прочие аргументы. Тот же М. Касьянов был неплохим переговорщиком с западными кредиторами, но ни для кого не секрет, что он не владеет вопросами экономической политики и бюджета.
      Сколько вице-премьеров и министров, как тени, как сквозняк, прошли за последние десять лет через Белый Дом, прислуживая "семье" и олигархам! Складывалось впечатление, что основная их миссия - ничего не делать и как можно дольше сохранять за собой пост в своих личных интересах. Пребывание в правительстве рассматривается теперь как способ быстрого обогащения (разумеется, незаконного).
      В 1999 году, после провала попытки импичмента Президента, отказались даже от соблюдения элементарных приличий. В правительство теперь могли взять кого угодно, главное - был бы свой. Как я уже говорил, с некоторыми кандидатами в министры собеседования проводил молодой олигарх и член "семьи" Роман Абрамович, который формально являлся лишь руководителем нефтяной компании "Сибнефть". И кандидаты не протестовали, им это уже казалось в порядке вещей.
      Кандидаты в премьер-министры по закону должны утверждаться Госдумой. Учитывая это обстоятельство, одним из главных критериев при отборе кандидатов в премьер-министры стала возможность утверждения их парламентом. То есть многие заведомо непопулярные среди коммунистов и других левых кандидаты сразу исключались.
      В свое время именно В. Черномырдин сменил Е. Гайдара прежде всего потому, что он пользовался гораздо большей поддержкой левых. Для самого Ельцина в тот момент Черномырдин был фактически случайной фигурой. В 1998 году Кремль не стал выдвигать его в премьеры в третий раз только из-за того, что понял - парламент настроен против него.
      Примерно по той же схеме в сентябре 1998 года премьер-министром стал Евгений Примаков. Тогда у Кремля тряслись коленки, и "семья" была готова на все, лишь бы парламент принял их кандидата. Коммунисты посчитали Примакова своим, забыв его недавнее горбачевское прошлое. Евгений Максимович внешне так напоминал Брежнева, что ностальгические чувства затмили разум старого поколения - никто не хотел анализировать реальные дела нового премьер-министра.
      Безусловно, немаловажную роль при правительственных назначениях играло и личное отношение Бориса Ельцина к кандидату. От последнего требовалась полная лояльность к Президенту и его "семье", безоговорочное признание главенства Ельцина - нельзя было выглядеть его соперником, следовало строго соблюдать придворный этикет, по которому премьер-министр - всего лишь старший чиновник.
      Надо отдать должное решительности Бориса Николаевича - он всегда умел ставить премьер-министра на место. Вспомните увольнение Черномырдина накануне шестидесятилетия премьера. Хороший пример - С. Степашин, которого выставили за дверь уже через несколько месяцев после назначения, как только стала очевидна его неприемлемость для "семьи". Да и Б. Немцов из любимца Ельцина в один миг превратился в аутсайдера.
      Вывод: если вы общительный человек, умеете налаживать контакты и дружить с нужными людьми, обладаете финансовыми ресурсами, не выглядите излишне принципиальным и самостоятельным, то у вас есть неплохой шанс стать российским министром. Знание иностранных языков, твердые принципы и диплом Гарварда или Оксфорда будут вам только мешать.
      ГЛАВА 18
      Армия и власть
      Когда западные журналисты, политики и бизнесмены поднимают вопрос об армии и о ее роли в России, российские политики чаще всего отмахиваются от этого вопроса. Мы, мол, не Латинская Америка, у нас не может быть государственных переворотов, и армия не играет какой-либо важной политической роли.
      Между тем вопрос этот не праздный. В России накоплены огромные запасы оружия (в том числе ядерного), а плохо финансируемая и деморализованная армия вполне может стать источником опасности как для нашей страны, так и для остального мира. Кроме того, с армией у нас прямо или косвенно связаны миллионы людей.
      Действительно, после восстания декабристов в 1825 году армия никогда не играла у нас самостоятельной политической роли. Ее лишь использовали в своих целях монархи, партии, генеральные секретари. Слишком влиятельных генералов (например, Г. Жукова после Второй мировой войны) всегда жестко ставили на место, то есть увольняли. Так было и при царях, и при коммунистах. Армию боялись и потому строго контролировали.
      С другой стороны, только слепой не видит, что военные в настоящее время играют заметную политическую роль в России. Генералы А. Лебедь, Б. Громов, А. Руцкой сегодня являются губернаторами крупных российских регионов и им отнюдь не чужды президентские амбиции. ! Похожим образом обстоит дело и с генералом А. Николаевым, который не так давно возглавлял пограничные войска, а потом пытался провести свою партию в парламент.
      Пока военным не удалось захватить доминирующие позиции в политике, возможно, потому, что с ними активно соперничают люди из правоохранительных органов - бывший глава ФСБ В. Путин исполняет обязанности Президента, другой бывший глава ФСБ Н. Ковалев и бывший глава президентской охраны А. Коржаков только что избраны депутатами парламента. Кроме того, не стоит забывать, что Е. Примаков еще несколько лет назад возглавлял внешнюю разведку России.
      Основная причина определенной политической слабости российских вооруженных сил - их разобщенность по многочисленным силовым ведомствам, разбросанность на огромной территории, слишком большая численность. Наша армия напоминает этакого неповоротливого монстра - такую армию трудно сорганизовать на какие-либо политические действия. События 1991 года (путч) и 1993 года (разгон парламента) это наглядно показали.
      1 Б. Громов был кандидатом на президентских выборах в 1991 году, а А. Лебедь - в 1996 году. А. Руцкой был в 1991-1993 гг. вице-президентом, а в сентябре 1993 года, во время конфликта парламента с Б. Ельциным, объявил себя президентом и начал издавать указы.
      Отсутствие в России единой, тесно сплоченной касты военных профессионалов связано, например, и с тем фактом, что генералов у нас многие тысячи, так что большинство из них друг с другом даже не знакомы. Число родов и подвидов войск у нас также крайне велико, а собственно армии всегда в какой-то мере противостоят войска Министерства внутренних дел и других силовых министерств.
      Хочу отметить и такое типичное для России явление, как ползучая приватизация армии (наряду со здравоохранением, образованием и т. д.). В условиях недостаточного финансирования и ослабления дисциплины многие командиры стали смотреть на своих солдат как на рабочую силу, которую можно использовать по своему усмотрению, а на военное имущество и территорию воинских частей - как на свои активы, которые могут и должны приносить им деньги.
      Я лично присутствовал на одной встрече в Подмосковье, где самодовольный и процветающий бизнесмен (сам полковник в отставке и орденоносец), отдавал команды генералам из расположенных поблизости воинских частей. Не приходилось сомневаться, у кого в руках находится реальная власть. Кто платит, тот и заказывает музыку... Дело происходило на даче у полковника, нам подносили шашлыки и водку. Хозяин смачно рассказывал, какому генералу и где конкретно он помогает строить дачи отнюдь не по генеральским средствам...
      Нужно обратить внимание и на такой печальный факт, как фактическое вырождение комсостава армии, уже не привлекающей в свои ряды лучших из лучших. Многие наши генералы по поведению и интеллекту в лучшем случае похожи на сержантов. Характерный пример
      бывший любимец Ельцина и, по его словам, лучший министр обороны Павел Грачев, который оставил о себе память новыми "латиноамериканскими" фуражками офицеров, скандалами и хамством.
      Проблема повального пьянства в армии общеизвестна, а в последние годы все чаще возникают скандалы по поводу коррупции генералов. Налицо также отсутствие ярких лидеров в командном составе вооруженных сил -наиболее самостоятельные личности из числа высшего офицерства как правило ухолят из армии, нередко - в политику.
      Не надо забывать и о жесткой системе политического контроля над вооруженными силами, которую коммунисты создавали десятилетиями. За генералами постоянно приглядывали партийные организации - в любой области России командующего гарнизоном автоматически включали в местное партийное бюро. Все делалось так, чтобы никакой бесконтрольной власти у военных не было, что, в принципе, абсолютно правильно.
      В последнее десятилетие финансирование армии и престижность офицерской службы существенно снизились. Следствием этого стало массовое бегство молодых офицеров из рядов вооруженных сил в поисках лучшей доли. Так поступил и брат моей жены, молодой офицер, который прошел Афганистан и, казалось, мог бы рассчитывать на успешную военную карьеру. Подобных примеров - десятки тысяч.
      Огромное число офицеров, в том числе и попавших под объективно необходимое сокращение армии, пополнили ряды сотрудников охранных фирм, бизнесменов, бухгалтеров и даже бандитов. Кадровый состав армии при этом не улучшился - добровольно уходят самые решительные и независимые, а привлечь к себе способную молодежь у военных нет возможности.
      Падение боеспособности российской армии стало притчей во языцех численный состав ее насчитывает более одного миллиона человек без учета внутренних войск (при населении страны в сто сорок шесть миллионов человек), а воевать некому. Первая чеченская война это наглядно продемонстрировала - на передовой оказались необстрелянные призывники. Причина все та же - деморализованные кадры (низкая зарплата, нехватка жилья) и отсутствие средств на модернизацию вооружения.
      Угроза политического мятежа со стороны армии, на мой взгляд, явно преувеличена. Однако в ближайшие годы важным политическим фактором по-прежнему будет оставаться наличие в стране огромного числа военнослужащих (действующих и бывших) и членов их семей, которые составляют, по меньшей мере, 10% российских избирателей. Благо наши военные имеют самые разные политические взгляды и не являются опорой какой-то одной партии. Все попытки создания политических партий и движений по военному принципу не имели успеха. Нашумевшее "движение в поддержку армии" с треском провалилось на выборах в Госдуму в декабре 1999 года.
      Так что армия наша в ближайшее десятилетие все же будет иметь определенное политическое значение - большее, чем в любой западной стране, но существенно меньшее, нежели в странах, где вошли в обычай военные перевороты. Сама по себе это уже хорошая новость.
      ГЛАВА 19
      Россия и НАТО
      Рабочие на предприятиях не раз спрашивали меня: для чего существует НАТО? Против кого направлена эта организация? Если эта международная организация существует для поддержания мира, то почему Россия в нее не вступает? Почему НАТО бомбило Югославию, не реагируя на возмущение России? Почему НАТО не поддерживает нашу борьбу с чеченскими террористами? На все эти вопросы существует много ответов, но истина -всегда одна.
      В разгар горячих дискуссий в середине 1990-х годов по поводу расширения НАТО на Восток я был, наверное, практически единственным политиком в России, который прямо и без экивоков выступил за вступление России в НАТО. Моя статья в газете "Известия" в сентябре 1994 года так и называлась: "Россия должна вступить в НАТО". Не больше и не меньше. Возмущениям не было конца.
      Понятно, что эта идея не нашла поддержки ни в России, ни на Западе. В России все, начиная с Б. Ельцина, были против расширения НАТО на Восток, а на Западе все были за безусловное расширение. Моя постановка вопроса никого не интересовала. И при этом все говорили о мире и дружбе.
      Я десятки раз дискутировал с моими западными друзьями и коллегами относительно того, для чего существует и против кого направлено НАТО, расширяющееся в нашу сторону. Любому понятно, что главным противником государств-членов НАТО была и остается Россия, а не Ливия, Северная Корея, Иран или Ирак. Признать это прямо и публично никто не хочет. В приватных беседах признают почти все.
      Первоначально, сразу после падения коммунистических режимов в Восточной Европе, многие ведущие политики на Западе с осторожностью подходили к вопросу расширения НАТО. США и Великобритания в тот период вовсе не приветствовали намерения Польши, Чехии или Венгрии присоединиться к североатлантическому блоку.
      Однако очевидное ослабление России быстро изменило настроения западных политиков. Если твой извечный противник стоит на коленях, то почему бы его не добить? Правда, есть в этой позиции что-то неблагородное, какой-то двойной стандарт, но западные политики без угрызений совести закрывают на это глаза.
      Мне кажется, напряженность в отношениях России и Запада сохранится и впредь, если Россия будет оставаться вне системы коллективной безопасности НАТО. Только когда наши генералы будут заседать вместе с западными военными в Брюсселе, и вместе с ними принимать решения, только тогда возникнет ощущение общей безопасности. Повторю еще раз: подлинная система международной безопасности возможна только при участии России в НАТО. Это аксиома.
      Все прочие варианты способны привести лишь к началу очередной холодной войны, опусканию "железного занавеса", новому сближению России с Белоруссией, Китаем, Ираком, Ливией, Ираном и некоторыми другими государствами на основе общей идеи противостояния Западу. Не думаю, что новая гонка вооружений и шпиономании кому-то принесет большую пользу. В ядерную эпоху это не выгодно никому, кроме политических "ястребов".
      Однако подобная постановка вопроса шокирует как российскую, так и западную публику. У нас существование НАТО без России выгодно псевдопатриотам и изоляционистам, так как внешний враг всегда объединяет левых и правых. Комплекс неполноценности, присущий многим политикам, объективно подталкивает их к более агрессивным действиям, так как это проще, чем проводить серьезные реформы.
      Сегодня мы уже наблюдаем устойчивое нарастание антизападных настроений, причем, главной причиной подобной тенденции является сам Запад. Маленькая победоносная война где-нибудь в Косово по голливудским рецептам весьма полезна перед очередными выборами в странах, принимавших в этой войне участие. Кроме того, принимаются в расчет чисто экономические интересы военно-промышленного комплекса, которому выгодно нагнетание международной напряженности. Иначе придется закрывать предприятия и увольнять рабочих - интеграция с Россией доставит оборонной промышленности Запада одни проблемы.
      Нередко можно услышать, что Россия другая, что она якобы несовместима с Западом по своему менталитету, привычкам, по самой своей природе. Действительно, здесь есть, как говорится, вопрос, но есть и ответ.
      Никто не утверждает, что Россия немедленно должна стать членом НАТО, главное - допустить саму возможность обсуждения такого вступления, определить разного рода условия для его осуществления. При этом, понятно, измениться должно будет и само НАТО, которое, надо честно сказать, по существу, является сегодня военно-политическим придатком США (даже если европейские страны стыдливо не замечают этого).
      Новое НАТО потребует существенно иной внутренней сбалансированности, так как условием нашего вступления не может стать уничтожение собственной оборонной промышленности и переход исключительно на западные системы вооружения (как это происходит в странах Восточной Европы). Однако, стоит признать, что все эти проблемы в принципе разрешимы.
      Лично мне совершенно ясно - серьезных доводов против вступления России в НАТО на самом деле не существует. Мы ведь обсуждаем не Европейское Сообщество, где определяющую роль играет уровень экономического развития входящих в него государств. Мы обсуждаем обеспечение безопасности на нашей планете. А Россия остается ядерной державой, обладающей одним из самых мощных военных потенциалов в мире.
      Мне хорошо запомнилась одна международная дискуссия по данному поводу в Берлине в 1994 году. Перед группой американских конгрессменов выступал тогдашний министр обороны Германии господин Рюе, который бодро живописал позитивные последствия расширения НАТО на Восток. Как человек случайно оказавшийся на этом форуме, я попросил женщину - члена Конгресса США задать вопрос оратору о возможности вступления России в НАТО. Господин Рюе несколько замялся, а потом, ничтоже сумняшеся, сморозил глупость - Россия, мол, не является европейским государством, а посему она и не может быть членом НАТО. У России, поделился своими познаниями министр, на гербе изображен двуглавый орел, и одна голова, как ни странно, смотрит в Азию.
      Я снова попросил коллегу поинтересоваться, а европейские ли государства США, Канада или, наконец, Тур
      ция? Тут господин Рюе совсем смешался и поспешил сменить тему. Вот такой уровень аргументации.
      Глупо спорить с тем, что Россия исторически и культурно - европейское государство, в котором титульная нация (русские) составляет более 80% населения. Однако попытки изолировать Россию от Европы имеют вековую историю. К сожалению, продолжаются они и сегодня. Господам 3. Бжезинскому, Г. Киссинджеру и прочим "ястребам" пора бы успокоиться и трезво взглянуть на вещи.
      Если Запад действительно стремится к глобальной безопасности и действительно придерживается принципов демократии и равноправия, то ему следует по возможности скорее и со всей определенностью заявить, что Россия может вступить в НАТО, как и в любые другие международные и региональные организации. Пока это еще не поздно.
      Настораживает тот факт, что вопрос о глобальном разоружении почти исчез с повестки дня. В США и других странах обсуждаются новые военные программы, российский парламент не ратифицирует старые соглашения о сокращении вооружений, новые члены НАТО в Восточной Европе проводят военные учения и демонстрируют лояльность западным союзникам.
      А у России тем временем возникает стремление развивать отношения с Ираном, Ираком и Ливией, мы хотим продавать Индии специальную технику, которую Запад не хочет видеть в Индии, и т. д. И в такой атмосфере американский крейсер в начале 2000 года арестовывает российский танкер без каких-либо легальных оснований. Что это может вызвать у нас, кроме возмущения и дальнейшего роста антизападных настроений?
      Во внешней политике Россия явно дрейфует в сторону сотрудничества с Китаем. Недаром именно туда совершил свой последний международный визит Б. Ельцин. Эти процессы меня настораживают, так как могут обернуться в будущем большими проблемами. Причем - для всех.
      Не противостояние, а сотрудничество. Не односторонняя сдача позиций, а равноправное партнерство. Никаких двойных стандартов. Только при таких условиях антизападные настроения в России пойдут на спад.
      ГЛАВА 20
      Чечня-Косово-Чечня
      За последние полтора года одними из самых популярных тем в России стали Чечня и Косово. Для нас эти темы прочно связаны между собой, так как в связи с событиями в Чечне осуждают нас, а в связи с событиями в Косово осуждали мы. Характерный пример противостояния Запада и России. Есть, на мой взгляд, смысл разобраться в данном вопросе.
      Начнем с самого начала, так как проблема назревала давно. Моей личной политической идентификации весьма помогли чеченские события 1994-1995 гг., сразу выявившие степень преданности разных политиков идеям российской государственности и здорового патриотизма. Тогда выяснилось, что по, казалось бы, очевидному вопросу у демократов есть различные мнения.
      В день, когда было объявлено о начале силовых действий российского правительства в Чечне (декабрь 1994 года), мне позвонил депутат А. Жуков и взволно
      ванно сказал, что Явлинский и Гайдар собираются идти на Пушкинскую площадь протестовать против войны. Я сразу ответил, что нам там делать нечего. Так произошло размежевание демократов на крайних либералов и рыночников-консерваторов.
      Тогда мне пришла на память демонстрация протеста курсисток и прочих леваков у Казанского собора в Санкт-Петербурге после начала русско-турецкой войны за освобождение славян на Балканах в 1877 году. А следом - и предательские призывы наших социалистов и коммунистов к поражению собственной страны в русско-японскую (1905 год) и германскую (1914-1917 гг.) войны.
      История повторялась - правозащитники и либералы защищали чеченских мятежников, а депутаты К. Боровой, С. Ковалев и А. Козырев одобряли бомбардировки НАТО в Югославии в 1999 году. Моральные авторитеты в России готовы были лобызаться с преступниками, которые унижают их страну и убивают их сограждан.
      В сентябре 1994 года (за три месяца до начала чеченских событий) я написал короткую статью для "Известий" - "Чечня и развал российской государственности". Для меня уже тогда было очевидно, что ужасающее бездействие исполнительной власти ведет к развалу нашего государства и необходимы срочные и решительные действия для подавления очага терроризма. Поэтому не удивительно, что на следующий день после начала боевых действий в Чечне, я и мои друзья сделали коллективное заявление, где недвусмысленно говорилось, что мы поддерживаем действия Президента по восстановлению законности и порядка на территории Российской Федерации. Кроме того, мы считали, что все силовые министры должны быть уволены, так как они не в состоянии справиться с поставленной задачей и что срочным военнослужащим (призывникам) делать в Чечне нечего.
      Решиться на этот шаг было нелегко, так как абсолютное большинство либерально настроенной интеллигенции и политиков демократического толка заняли прямо противоположную позицию. Они призывали вести переговоры с террористами, в том числе и о возможности предоставления Чечне независимости, то есть - к бездействию. При этом все прекрасно знают, как другие страны (США или Израиль) ведут себя по отношению к террористам даже за пределами своих границ.
      Я всегда стоял и буду стоять на позиции территориальной целостности России, а следовательно, признаю необходимость борьбы с теми, кто попирает закон. Даже если при этом исполнительная власть не вызывает у меня уважения. Любые словоблудия и попытки интерпретации истории задним числом для меня неприемлемы -преступников всегда надо называть их настоящим именем и укрощать самым решительным образом. Никому не позволено становиться выше закона.
      Сколько грязи тогда вылилось на мою голову! Никто не хотел читать наши заявления дальше первых строк и вникать в детали нашей позиции. Депутаты парламента играли в политические игры, прикрываясь гуманными лозунгами и демократической риторикой, - все, от коммунистов до явлинцев и гайдаровцев, готовы были пожертвовать Российским государством ради сиюминутной политической выгоды.
      Любопытен ход тогдашнего обсуждения чеченского вопроса в Госдуме. Я, например, поддерживал предложения вынести вотум недоверия правительству за бездарную политику в Чечне, за неспособность принять необ